Изумруд

Взошла на ложе

Юная дева мила

Мне дарит она

Ночи любви и тепла

Вот уже восемь часов

Не хватит слов, чтобы описать эту неземную красоту.

Чёрный волос, белая кожа – затаскано и избито! Но взгляд, какой взгляд! Не глаза – две изумрудных рощи! Как не теряться в этих густых зарослях тростника?

За низким письменным столиком сидел тридцатилетний самурай и смотрел на цветущий за окном вишневый сад, но его мысли были где-то далеко от прекрасной красавицы-сакуры. Юная девочка, дочь его наставника, вот уже который месяц не давала покоя его больному, израненному сердцу.

Два года назад умерла его первая и самая любимая жена, из-за чего он прогнал из дома всех остальных жён и наложниц. Вот только из-под пера вновь льётся эротическая танка, как и после встречи с первой женой.

Чист страстный порыв

Мой к белой сочной птице

Жажду стан её

Каждый день и снова в ночь

Смотрю на прелестницу

Мужчина перевёл взгляд на дрожащую женщину, лежащую под простынёй на футоне. Она вся сжалась и тихо поскуливала, но поднимать глаза не смела. Малышка – как же она напугана!

— Утри слёзы и успокойся, — приказал самурай. – Будешь непослушной, так и останешься наложницей, а если постараешься, то сделаю тебя своей женой.

Как же разрывалось его сердце! Это маленькое чудо, которое ниже его самого почти в полтора раза, несмело приподнимается на футоне, прикрывая простынёй небольшую грудь. Незаметно поглядывая на неё, самурай восхищается. Девочка так мала, а тело её уже принимает женственные формы.

Как прекрасна прошедшая ночь!

Как прекрасно её чистое и невинное тело!

Я ночью тёмной

Страстью её разожгу

Красавицу эту

И в объятиях

Чистой любовью горю

Стоило чуть коснуться бледной кожи кончиками пальцев, как в порыве чувств девочка изгибалась навстречу ласке. А как сладострастен её стон! Он тих; стыдливо горело лицо, а взгляд она упорно отводила. А как её уста желали ласки? А как руки обхватывали широкие плечи?

Так отчего же плачет Изумруд?