Ночь

Ночь. Шелест листьев заглушает шум проезжающих автомобилей. Кричащая тишина природы... Разочарованная толпа выходит из модного ресторана. Это ночь! - пора молодёжи, романтики и глупых поступков. Это время, когда мягкие ноты полумрака мягким бальзамом ложатся на разгоряченную днём душу.

Я захожу в один из модных ресторанчиков и вижу перед собой пол, залитый кровью:

— Подрались? - спрашиваю кельнера. — Не разгромили, хоть, ничего?

— Не разгромили.

Я был владельцем этого ресторана, драки тут случаются очень часто, когда нечего пить, люди идут за кровью. В результате - драки, крики, ссоры. Пора нанять хорошую охрану, чтобы сразу таких выдворяли.

— Плесни мне глинтвейну, Штамм.

— Только сегодня завезли, лучший во всей стране, — сказал он, наливая мне выпивку.

— Знаешь, за что я люблю глинтвейн? От него в голове покружит и пройдет, а настроение как-никак сразу поднимается, — я направился к выходу. — Я пошел, Штамм, не забудь тут все закрыть; завтра в восемь, чтобы ты был на работе.

— До свидания, герр Штреппенфах.

Я шел по мало освещенной улице и смотрел на проезжающие автомобили. Бесконечное множество людей; техники и людей. Я присел на лавочку и взял лежащую на ней газету. Заголовок гласил: "Количество беспорядков на улицах растет". "Ну ясное дело", — подумал я. Повеяло свободой и дешевой выпивкой, людям крышу сносит, они разучились воспринимать романтику, но научились жестокости. Я смял газету, бросил ее в урну, и продолжил свой путь в неизвестность. Я не знал куда иду. Неплохо было бы зайти к Генриху - моему старому другу, но сначала я хотел заглянуть в "Искру", — один модный дансинг, — подумал я.

В "Искре" было много посетителей. Я подошёл к барной стойке.

— О! Герр Готтфрид Штреппенфах! — обратился ко мне бармен. — Что будете пить?

— Здравствуй, Ганс, налей мне рому, пожалуйста.

Ганс наполнил рюмку и протянул ее мне.

— Спасибо, — я положил на стойку десятку.

Я медленно шел по улицам города, пока не дошел до дома Генриха. Я постучал в дверь, спустя пару секунд мне открыли.

— Здравствуй, Генрих.

— Готтфрид! Рад тебя видеть, проходи, я один, Марта с детьми уехала к тетушке.

Генрих подошел к барной стойке:

— Пить будешь?

— Нет, спасибо. Мне на сегодня хватит.

— Как твой бизнес? - Генрих сел в кресло-качалку.

— Все хорошо, правда, каждый день без драки не обходится.

— Ты сам понимаешь, какое положение в стране, народ взволнован, с этим надо считаться.

— Можно я заночую у тебя? Ева сейчас на какой-то из своих конференций. Одному дома скучно.

— Конечно, Готтфрид, оставайся.

— Спасибо.

На улице прозвучало три громких выстрела. Судя по звуку, стреляли из пистолета. Мы с Генрихом подскочили и подбежали к окну. Мы увидели лишь лежащего на земле человека с ярко-красной повязкой на руке, и сгрудившуюся вокруг него толпу. Некоторые тоже были с повязками, некоторые, — еще и с резиновыми дубинками.

— Это уже пятое убийство за неделю, Готтфрид, пятое убийство! — сказал мне Генрих, держа стакан с виски в дрожащей руке.

— Вижу, тебя это сильно беспокоит, старина.

— А тебя разве нет? Здесь дело пахнет революцией, точно тебе говорю.

— Я не знаю, что они могут предпринять, но пока что это похоже на простые уличные потасовки.

Генрих судорожно схватил меня за плечи:

— Готтфрид! Ты разве не понимаешь? — он сорвался на крик. — Красные повязки на их руках — это кровь, много крови, крови невинных людей! Они добьются своего, понимаешь!? Сейчас людям нужна надежда, а они дают им эту надежду, правда, это всего лишь обертка в которой они прячут всю мерзость и злобу, все отвратительное и порочное от этого мира. Они говорят "свет", но подразумевают "тьма", они говорят "правда", но подразумевают "ложь", они говорят "добро", но подразумевают "зло".

— Что их может остановить?

— Их остановит предупреждение предыдущих поколений.

Мы потушили свет и легли спать.

Ночь. Улица. Шелест листьев. Я долго думал над нашим разговором. Люди! Жизнь прекрасна. Люди! Смерть ужасна! Люди в красных повязках были всегда, во все времена. Менялись цвета повязок, менялась идеология, менялись слова. Зло оставалось. Люди предупреждены. Не заставляйте страдать сердце и разум от тьмы, закройте для нее путь. Тогда тропы сознания будут освещены вечным светом. Предупрежден...