Колдунья

На поляне под луною, где костёр цепляет тучи,

Танцевала танец страстный, громко хлопая в ладоши.

И была она прекрасна, красотой не обделёна,

И кружилась и порхала, лишь траву слегка цепляя.

А вокруг сидела стая, волки, их глаза горели,

Щёлкали они зубами, головою в такт вертели.

Они пели свою песню, она ужас наводила,

По округе разносилась, холодком по коже била.

А колдунья раздевалась, оголяя грудь и плечи,

После заново кружила, телом гладким извиваясь.

Он смотрел, не отрываясь, и сказать не мог ни слова,

Хотя был приказ суровый, в монастырь доставить деву.

Инквизиция решила применить сначала пытки,

А потом «аутодафе», на костре спалить то значит.

Вдруг она его узрела, захватила его душу,

И давай кружить по кругу, выше поднимая в небо.

Он не знал что происходит, думал это наваждение,

Сон как будто ему снится, или просто бы виденье.

А под ним мелькают реки, города, леса и море,

Он почувствовал свободу, свежий ветер, звёзд дыханье.

И любил он, был любимым, утопая в поцелуях,

Придавался он утехам, все каноны нарушая.

А когда проснулось солнце, первый луч ударил в небо,

Она душу отпустила, и она вернулась в тело.

А её схватила стража, сети бросили, связали,

В замке, что стоит на крови, долго мучили, пытали.

А потом епископ в красном, властью той, что много в чине,

Объявил своё решенье, перстом указав на деву.

Всем понятно было сразу, что живьём сожгут колдунью,

Пепел ветру предоставят, разнести его повсюду.

Только он стоял в сторонке, губы прикусив зубами,

В свой рукав он нож запрятал, думал облегчить страданье.

Рог запел, скрипят волынки, ведут деву к эшафоту,

Вместо платья в серой робе, кровь сочится с ран глубоких.

За столбом связали руки, а вокруг стоят зеваки,

Приговор ей зачитали, факел принести сказали.

Стража в два кольца стояла, он пробраться был не в силах,

А она смотрела нежно, будто вовсе не боялась.

На него она смотрела, видела, как он страдает,

Он сгореть готов, но только стража его не пускает.

Здесь раздался крик, смятение, и зеваки побежали,

Стражники как не старались, всё ж толпу не удержали.

Стая, серых и зубастых, их глаза огнём горели,

Окружили они деву, песню страшную запели.

В тот момент и он пробрался, и ножом верёвки срезал,

Её волки уносили, он в толпе с ножом скрывался.

Он покинул этот город, службу тоже он оставил,

Он искал её повсюду, страсть по ведьме не оставил.

И однажды он увидел, как костёр цепляет тучи,

Песню он её услышал, а потом бежал полночи.

На поляне её встретил, волки снова окружали,

И почувствовал дыханье, сладких губ прикосновение.

Потерял он вдруг сознание, слышал, только говорила,

Заклинание всё твердила, та, что страстно так любила.

А потом очнулся быстро, только был он серым волком,

И глаза его светились, и зубами щёлкал громко.

Понял он, что стая эта, люди в прошлой жизни были,

Все любили её страстно, после преданно служили.

Он почувствовал, что скоро, человека в нём не будет,

Всё, что раньше волновало, в скорости он позабудет.

А она лишь улыбалась, шерсть рукой перебирая,

Понял он, служить до гроба будет ей он подпевая.

И вцепился в горло пастью, кровь, траву лишь окропила,

И убил тогда колдунью, деву, что его любила.

Его стая растерзала, отомстила за хозяйку,

Он не стал сопротивляться, душу отпустил на волю.

Говорят, что волки воют, вспоминая о девице,

Той, что танцевала голой, и в любви была царица.

Костин В.А.