Иероглиф

Часть 1. Осколки

10 дня 2000 года по старому этонианскому календарю,

или 10 дня нулевого года по Новому Стилю (После Революции, в дальнейшем П.Р.), состоялось важное историческое событие, на долгие десятилетия определившее ход истории на двух соседних планетах, а именно, Этоне и Хартуме.

В ходе кровопролитных сражений планета Хартум была завоевана, был подписан договор об аннексии. Так появилось новое государство, названное Юнионом.

«Большая Хрестоматия по Истории», стр. 117.

Религия занимала главное место в социальной жизни хартумцев. Они поклонялись великой Богине Илль, считая, что она управляет всем миропорядком. По всей планете было построено великое множество храмов, где жрецы возносили свои молитвы богине. Но главным духовным лицом на планете был так называемый Талисман. Талисман избирался пожизненно, на время его Служения у него был Ученик, который, после смерти нынешнего

Талисмана, сам принимал эту должность. Эта традиция прекратила свое

существование после Революции.

«Большая Хрестоматия по Истории», стр. 111.

Я, единожды избранный Богиней Илль, Талисман планеты Хартум, всепрощающий и всемилостивый, избранный небом и хранящий законы неба,

избранный миром и хранящий законы мира, избранный для людей, зверей и птиц и хранящий законы Истины, Добра и Красоты,

Клянусь перед Великой и Мудрой Богиней Илль, клянусь перед всеми людьми планеты Хартум, клянусь перед небом, клянусь перед миром,

Клянусь перед прошлым, которое уже случилось,

Клянусь перед будущим, которому суждено случиться,

Клянусь перед настоящим, которое предстает пред нашими взорами сейчас, Клянусь перед Жизнью,

Клянусь перед Смертью,

Клянусь единожды и навсегда служить законам Истины, Добра и Красоты, Ибо нет иного пути, и не может быть.

Клятва Талисмана планеты Хартум

Обращение действующего президента Юниона Реми Флиндберна шестого, опубликованное в газете «Союз».

Граждане!

Пятнадцать лет прошло с момента нашего Освобождения. Пришло время подытожить все случившееся, сделав выводы на будущее. Что же изменилось на наших двух прекрасных планетах с того великого дня, когда был подписан Договор Объединения?

Прежде всего, наш народ был раз и навсегда избавлен от религиозных схоластических догматов, тысячелетиями попиравшими свободу и равенство жителей планеты Хартум, нашей младшей воспитанницы, над которой мы взяли шефство, дабы превратить этот райский уголок Вселенной в место, свободное от суеверий и предрассудков! Был развенчан опасный и деструктивный культ Богини Илль, который тормозил развитие науки и техники, без чего невозможен был путь следования Прогрессу.

Далее. На планете Хартум были построены сотни заводов, что позволило обеспечить работой тысячи жителей, до того не имевших цели в жизни и хоть сколько-нибудь полезного для общества занятия.

Что еще? В результате союза двух планет нами было построено удивительно гармоничное общество, вобравшее в себя лучшие черты двух миров. Нами был построен Юнион, Союз, основанный на всеобщем равноправии, братстве и взаимопонимании!

В течении пяти лет я находился на посту главы Юниона планет Хартум и Этон, приняв эстафету от Временного Союзного Правительства Двух Планет. Возможно, не все действия, предпринятые мной на этом посту, были абсолютно правильными, но я верю, что мы движемся в правильном направлении. И каждый год приближает нас к тому великому дню, когда идеальное государство, где не будет несправедливости и неравенства, будет построено.

Граждане! Жители прекрасной планеты Этон, моей родной планеты, давшей миру прекрасный воинов, полководцев, стратегов и тактиков, солдат и военачальников! Жители благодатной планеты Хартум, подаривших нам поэтов, писателей и художников, чьи творения, я уверен, помогут сделать еще один шаг в направлении нашей великой цели! Жители Юниона, вне зависимости от расы и сословия, я поздравляю Вас с этой радостной датой – пятнадцатилетием Великого Объединения двух планет! И пусть удача сопутствует каждому Вашему начинанию!

Глава 1.

ПЕРВЫЕ ЛИЦА

Планета Этон, администрация Президента Юниона

Парадный Кабинет, основное рабочее место Президента Юниона, был настолько огромен, что мог вместить сотни людей. Из-за размеров кабинета и необычайно высокого потолка температура воздуха здесь всегда была на пару градусов ниже, чем в остальных комнатах и коридорах администрации Президента. Другим необычным свойством помещения являлась его невероятная акустика. Два собеседника могли находиться по диагонали друг от друга, разговаривать шепотом и при этом отлично слышать друг друга.

Обстановка Парадного Кабинета ненавязчиво свидетельствовала о его торжественном предназначении. Вся мебель здесь была явно спроектирована в приступе гигантомании. Стол, изготовленный из дерева Ману, был огромен, массивное кресло, занятое президентом, своими размерами напоминало трон, в отличие от скромного кресла для посетителя, которое выглядело, как будто его купили в соседнем мебельном магазине. В углу стола был торжественно установлен старинного вида телефон, с золочеными рычажками, черной изогнутой трубкой и ленивым неповоротливым диском. Этот аппарат был сентиментнальной прихотью президента, ведь почти все население планеты уже лет десять пользовалось современными кнопочными телефонами. Тем не менее, этот старинный аппарат нравился Флиндберну, в нем было что-то революционное, что отождествляло президента с предыдущими руководителями планеты, которые едва-едва застали развитие Прогресса, но при этом вошли в историю в виде портретов, висящих во всех государственных учреждениях Этона.

В тот ранний час Реми Флиндберн сидел за письменным столом, заваленным кучей бумаг, и внимательно слушал своего молодого визави, который увлеченно рассказывал последние новости.

Президенту Юниона, или, по-другому, Союза планет Этон и Хартум, на тот момент исполнилось сорок пять лет. В прошлом сын лавочника из великого города Карнца, древней столицы Этона, затем солдат регулярной армии, чья карьера складывалась как нельзя более удачно, затем уже не просто солдат, а полковник Флиндберн, последние пять лет своей жизни Реми нес тяжёлую ношу президентства. Он пользовался огромной популярностью у народа, поскольку был ярчайшим представителем своей нации, впитавшим в себя все ее пороки и добродетели, как-то чревоугодие, любовь к чрезмерным возлияния, над которой потешались все карикатуристы, а так же смелость, честность и прямолинейность.

Внешне президент выглядел внушительно. Это был грузный, огромного роста человек, способный прикончить одним ударом своей гигантской руки. Как любой уважающий себя этонианец, он был вспыльчив и весьма импульсивен. Злые языки поговаривали, что от крика Флиндберна лопались стаканы, впрочем, поскольку не находилось смельчаков-экспериментаторов, способных до такой степени рассердить Реми, ни подтвердить сей факт, ни опровергнуть его никто не мог. Те же злые языки утверждали, что один взгляд разъяренного президента способен прожечь дыру в любой поверхности, впрочем, эти слухи так же не имели никакого подтверждения. Непонятным было даже то, кто эти самые слухи распространяет. Вполне возможным было то, что сам Флиндберн их и придумывал.

Его юный собеседник, звали его Юффин Крокс, носил гордое звание «пресс-атташе», а на деле же исполнял все вспомогательные функции, являясь, по сути, правой рукой президента. Амбициозный помощник, несколько лет назад блестяще окончивший Неонар, главное и самое престижное учебное заведение планеты, относился к своей работе с должным пиететом.

- Господин Флиндберн, Ваша победа на выборах очевидна и не вызывает никаких сомнений! - воскликнул Крокс, ожесточенно жестикулируя в знак своей правоты.

Пресс-атташе всегда отличался повышенной эмоциональностью, что ничуть не мешало ему в работе.

- До выборов еще полгода, Крокс. Никто не знает, что может измениться.

- Если даже что-то изменится, то в лучшую сторону. Союз сейчас на пике своего рассвета. Обстановка стабильна, народ двух планет доволен своим президентом. Тем более, что ваш главный оппонент, господин Лунд, проигрывает вам по всем вопросам. Эта политическая фигура далеко не такого масштаба как вы, господин Флиндберн!

- Я смотрю, ты стал мастером в вопросах лести!

- Я объективен, - возразил Крокс. – Ваша личность ассоциируется у народа со стабильностью! Вспомните, что было до вас? Союзное Правительство двух планет. А их основным методом были террор и устрашение! Когда вы пришли к власти, в союзе стало заметно спокойней!

- Вот уж не знал, что когда-нибудь стану символом стабильности, - усмехнулся Реми. – Впрочем, когда я семнадцатилетним мальчишкой сносил головы противников у стен Тармина, я точно не думал, что когда-нибудь стану Президентом. Я и слова такого не знал. Я был отменным воякой, как и все мы….

- Этонианцы! – в тон ему добавил Крокс.

- Именно! Меня многое беспокоит. Стабильность и спокойствие – это хорошие слова. Но, к сожалению, это всего лишь слова. И у Юниона остается главная проблема. Имя ей Хартум. Точнее, его жители. В какой-то мере мы исторически виноваты перед ними.

- Жители Хартума имели не такое развитое общество, как мы. Они были религиозными фанатиками, мы же двигались по пути прогресса. Вполне логично, что победу одержал более современный уклад жизни!

Реми занервничал.

- Это не оправдывает их геноцид, - неуверенно возразил президент и заерзал в своем огромном кресле.

- У нас не было выбора, не так ли? – предположил юный Крокс. – Иначе они так бы и продолжили поклоняться своей Богине.

- Наверно, ты прав, - вздохнул Флиндберн.

В этот момент в кабинет заглянула секретарша Виэн, создание милое и трудолюбивое, но абсолютно лишенное характера. Обычно она никогда не отвлекала Президента, всегда дожидаясь того момента, как уйдет посетитель. Если только не…

- Господин Флиндберн, к вам посетитель, - она замялась. – Еще один. Министр госбезопасности.

- Отлично, - обреченно вздохнул Реми, у которого по спине пробежался холодок. – Пусть зайдет.

- Я вам пока б-больше не нужен? – испуганно осведомился Крокс.

- Можешь идти.

Крокс испарился почти мгновенно, явно не желая столкнуться с министром.

Секунду спустя в кабинет зашел сам Министр Государственной Безопасности, кавалер Ордена Союза, Его Превосходительство суперинтендант Эйвин Амьер.

Флиндберн испуганно встал в знак приветствия.

Амьер решительным шагом преодолел расстояние до президентского стола. Флиндберн готов был поклясться, что суперинтендант сделал ровно двадцать шагов.

Реми вышел ему навстречу и протянул руку. Состоялось торжественное рукопожатие двух высокопоставленных лиц.

- Присаживайтесь, господин министр, - захлопотал Флиндберн, но Амьер его хлопоты отверг.

- Спасибо, Реми, я к вам ненадолго.

- Что-то случилось? – осведомился президент, так и не рискнув сесть в свое кресло.

- Что-то всегда случается, - усмехнулся министр. – Такова жизнь.

С первого взгляда в этом человеке не было ничего устрашающего. Эйвин был невысоким, пожалуй, даже слишком низкорослым для уроженца планеты Этон, и болезненно худым , что также не прибавляло величия его фигуре. Дополняла картину по-военному короткая стрижка и глубоко запавшие черные глаза, в которые лучше было не всматриваться.

Если не знать, кто это, Эйвина можно была принять за рядового этонианца, а вовсе не за второго по значимости человека Юниона. Но тем не менее, Амьер был не просто министром государственной безопасности. Он был палачом по призванию, пожалуй, самым главным палачом в Союзе. Он не участвовал в сражениях, он вообще не был военным в общепринятом смысле этого слова. Зато на протяжении долгих лет, до того, как стать Министром Государственной Безопасности, он был начальником крепости Тармин, самой страшной тюрьмы на планете. Здесь в ожидании приговора томились политические заключенные, сюда привозили ни в чем не повинных хартумцев, после революции здесь были казнены все Старейшины Хартума , здесь был расстрелян последний Талисман – главное духовное лицо порабощенной планеты. Крепость Тармин столетиями была средоточием боли и страданий, но за последние пятнадцать лет стала по-настоящему проклятым местом.

- Реми, я знаю, что ты твердо веришь в свою победу на выборах. И я крайне рад этому обстоятельству, но позволь тебя кое о чем предупредить.

- Я слушаю.

Амьер был на голову ниже Флиндберна, но умудрялся смотреть на президента свысока.

Суперинтендант был как всегда облачен в черно-красный мундир. Два этих цвета были традиционными символами Революции. Амьер, в самой революции не участвовавший, охотно следовал общепринятым традициям. Данью моде было и сам мундир, ибо суперинтендант, не будучи военным в строгом смысле этого слова, мог вполне носить гражданскую одежду. Однако ношение формы придавало тщедушному Амьеру более внушительный и зловещий вид. Флиндберн не мог припомнить, когда он последний раз видел министра госбезопасности в гражданской одежде. Ему казалось, что Амьер и дома расхаживает в этом зловещем мундире, и более того, даже спит в нем. Сложно было представить суперинтенданта в пижаме и ночном колпаке.

- Что ты знаешь о планете Вирн? – неторопливо растягивая слова, осведомился Эйвин.

- Суверенная планета с населением не более четырех миллионов людей, ни разу не участвовавшая в военных действиях. Рельеф преимущественно горный, что, в сочетании с повышенной сейсмической активностью, затрудняет строительство городов. Главный населенный пункт планеты – поселение Гердфарен, где и находится резиденция президента Улльфатлара. Основная статья экспорта – продукты животноводства, такие как мясо, молоко, сливочное масло и сыр, а так же полезные ископаемые. Однако, в связи с неудобным рельефом, добыча полезных ископаемых затруднена.

Флендберн практически слово в слово прочитал колонку из энциклопедии, посвященную планете Вирн.

- А еще там проживает многотысячная диаспора уроженцев планеты Хартум! – резко перебил президента Амьер.

- Это их право. Правительство Вирна предоставило им политическое убежище, так что это их проблемы, не наши. Пусть себе спокойненько живут, поклоняются богине Илль, и никого не трогают. Тем более, там шпионов среди местного населения не меньше, чем хартумцев. Так что хартумская диаспора с планеты Вирн не представляет для нас угрозы.

- Вы так уверены в этом? – насмешливо переспросил Амьер.

- Вирн – независимая планета, не относящаяся к нашей юрисдикции. Я ничего не могу изменить.

- Хартумская диаспора – это бомба замедленного действия. В умелых руках она сможет нанести непоправимый вред. Нам.

- Каким образом?

Эйвин скрестил руки на груди и подозрительно прищурился.

- Что, если там давно назревает конфликт между местным населением и пришлыми хартумцами? У меня много осведомителей среди вирнианцев, информация, которую они мне предоставляют, весьма неутешительна.

- Даже если там и разгорится конфликт, каким образом он может затронуть наши интересы? – недоуменно спросил президент.

- Конфликт может разгореться и выйти за пределы Вирна, - неторопливо пояснил Амьер. – Конфликт может перекинуться на территорию Юниона.

- Хочешь сказать, что наши хартумцы начнут восстание? Это исключено. Мы их вроде как завоевали.

- А не кажется ли тебе, мой дорогой Реми, что этот процесс прошел как-то слишком просто и быстро? И мы слишком поспешно объявили себя победителями?

- Разреши тебе напомнить – с момента Революции прошло уже пятнадцать лет.

- Что такое пятнадцать лет по меркам истории? – задал резонный вопрос Амьер. – Впрочем, забудь все, что я только что сказал. Считай, что это были мои личные мысли вслух.

- Спасибо за предупреждение, Эйвин.

- Рад стараться, господин президент! О, Реми! – насмешливо воскликнул Амьер. – Что же ты так дрожишь? Не бойся, я не питаюсь действующими президентами Союза!

У Амьера был своеобразный юмор.

Флиндберн только сейчас заметил, что его руки и в самом деле дрожат. Он сжал кулаки, но вежливо ответил суперинтенданту:

- Рад за тебя. А теперь позволь мне заняться важными делами.

- Как скажешь!

Амьер беззвучно удалился, оставив президента в совершеннейшем смятении.

- Как только выиграю выборы, сразу отправлю его в отставку, - обращаясь в никуда, заявил Флиндберн.

Реми лютой ненавистью ненавидел суперинтенданта, но избавиться от него не мог.

Глава 2.

ФЛАГ И ФЛАГШТОК

Планета Этон, здание

Министерства Государственной

Безопасности

Город Алут, столица Юниона, был построен триста лет назад, в эпоху становления Великой Этонианской Империи. В этом мрачном и недружелюбном городе главными цветами были серый и красный, а большинство городских построек до сих пор напоминало военные казармы. Дома здесь были добротными и основательными, улицы прямыми и широкими, а в облике самого города не было ничего лишнего, только симметрия, строгость и простота. В таком месте даже мысли в голове, прежде имевшие хаотичную разрозненность, становились вдруг стройными и упорядоченными.

Алут был построен для военных парадов, а не для увеселительных прогулок. Он был спроектирован не для мирного времени, а для военного.

Впрочем, этонианская нация, на восемьдесят процентов состоявшая из солдат и военачальников, редко переживала периоды затишья. Чаще на этой планете шли кровопролитные войны, уносившие тысячи жизней. Империи расцветали и рушились, правители восходили на трон, и с такой же легкостью лишались своей власти, авантюристы без гроша в кармане становились вождями и упивались своей властью, пока очередной проходимец, страдающий манией величия, не вздумает прибрать к своим рукам все.

Такова была история планеты Этон, история странная, противоречивая и неоднозначная, история великих побед и великих поражений, история самых невероятных подвигов и самого подлого коварства.

История планеты Этон насчитывала две тысячи лет.

История Юниона, нового государство, объединившего в своем составе две соседние планеты, насчитывала всего пятнадцать лет.

Пятнадцать лет, истекшие после Революции, были самыми спокойными годами в истории планеты.

И город скучал. Алут сходил с ума от скуки, ибо в его мрачных стенах ничего не происходило. Здесь теперь только пили, ели и предавались разврату. И единственным, что не давало горожанам сойти с ума окончательно, было осознание того, что на западной окраине города, в том месте, где триста лет назад великий полководец Иверт Руаз, основатель Империи, убил великого герцога Карнского, так вот, на западной окраине города стоит унылое здание Министерства Государственной Безопасности, возглавляемое его превосходительством суперинтендантом Эйвином Амьером, где собрана вся информация о каждом жителе планеты, начиная с его рождения. Это здание наводило тоску на всех без исключения жителей планеты, ибо никто не был застрахован от того, что однажды, под каким-либо незначительным предлогом его не пригласят на допрос, с которого он либо не вернется никогда, либо отправится в крепость Тармин, где и проведет остаток своих лет.

И все же было в этом городе, при всей его мрачности и унылости, свое очарование. Возьмите с собой ярко-красный зонт - ибо здесь почти всегда идет дождь - и отправьтесь на пешую прогулку от моста Революции, через проспект Юниона, минуя огромное приземистое здание Карнского Вокзала, главного железнодорожного вокзала города, дойдите до площади Двадцати Восьми, а затем остановитесь. Кстати, полное название центральной площади Алута - Площадь Двадцати Восьми Этонианских Солдат, Павших При Обороне Города, впоследствии было сокращено до Площади Двадцати Восьми Этонианских Солдат, а еще позднее жители города упростили его до более удобоваримого - Площади Двадцати Восьми. Так вот, на этой огромной площади, мощеной серой плиткой из хартумского гранита, расположены все главные достопримечательности города: Башня Генерала Анкера с часами, отстававшими на пять этонианских минут (в этонианской минуте сорок восемь секунд), помпезное здание Администрации Президента, которое изображалось на купюре в десять союзных кристаллов, вычурное строение Верховного Синклита, чье изображение было увековечено на купюре в пятьдесят кристаллов, и, наконец, пузатое здание Верховного Трибунала, чье изображение не попало ни на одну из купюр, зато часто снилось многим тысячам горожан в кошмарных снах.

Далее, после того как вы осмотрели площадь и ее окрестности, вам следовало бы сесть на трамвай и проехаться по зеленым тенистым улочкам столицы, наслаждаясь видом из окна, немного печальным, как всегда бывает в этом странном городе. А закончится ваше путешествие на северной окраине Алута, там, где уютно расположился самый большой жилой квартал в городе. По этой экскурсии вы сможете составить почти полное представление об этонианской столице.

И ни одному человеку, находящемуся в здравом уме и твердой памяти, не придет в голову добровольно прибыть на западную окраину столицы, где на 10-й улице (В Алуте только центральные улицы имели собственные названия) располагалось вышеупомянутое Министерство Государственной Безопасности - вотчина господина суперинтенданта. Унылое четырехэтажное здание Министерства внешне напоминало гигантскую обувную коробку, в которой неведомой рукой были вырезаны крошечные окошки-бойницы. При одном только взгляде на это безликое строение хотелось бежать без оглядки.

Изнутри это здание было столь же мрачным, как и снаружи.

Эти коридоры были всегда полупустыми, в этих кабинетах всегда царила тишина. Даже бумага шуршала здесь чуть тише обычного, даже телефонная трель здесь звучала на октаву ниже, а стук шагов был словно амортизирован всепоглощающей тишиной.

Только одному человеку было позволено ходить, громко стуча каблуками и говорить, не понижая голос – самому суперинтенданту Эйвину Амьеру. Он был полноправным хозяином этого места. Это в его руках была Печать, которая одним ударом могла изменить жизнь сотни людей. Сюда стекались все донесения, которые в обязательном порядке прочитывались, принимались к сведению, обзаводились резолюциями, складывались в массивные папки и сохранялись в течение долгих десятилетий, надолго переживая тех, чьи имена были увековечены на желтых страницах.

Кабинет суперинтенданта располагался на третьем этаже.

Вот и сегодня, 14 дня 16 года по Новому стилю (После Революции, или, сокращенно, П.Р.), или 14 дня 2016 года по старому этонианскому календарю, его высокопревосходительство господин суперинтендант был занят работой, несмотря на поздний час. За окном было темно. Небо черным одеялом накрыла ночь, а пустынная 10-я улица, почти лишенная фонарей, освещалась только слабым светом двух лун, наползавших откуда-то с востока.

Амьер стоял около окна и рассеянного слушал своего собеседника. Подобно тому, как Флиндберну во всем помогал его верный помощник Юффин Крокс, правой рукой Амьера был главный информатор планеты, которого звали Миар Хейм. Собственной должности он не имел, подчинялся непосредственно министру, и жалованье свое получал лично из его рук. Жалованье свое он отрабатывал безупречно. Все доносы, жалобы и кляузы, прежде чем попасть к Амьеру, прочитывались сначала его помощником. Наименее интересные донесения он отметал, к вящему недовольству их авторов, зато наиболее крамольные письма незамедлительно отправлялись в руки суперинтенданту.

Хейм был, пожалуй, единственным человеком в Юнионе, которому было разрешено иметь Собственное Мнение. Правда, его собственное мнение было лично одобрено суперинтендантом.

Наконец, Амьеру надоело слушать бесконечный отчет Хейма, который повторялся изо дня в день, и он прервал своего собеседника.

- Скажи мне, Хейм, а ты пойдешь на выборы? – спросил Амьер, повернувшись к своему помощнику.

- Да, конечно. Это ведь долг любого гражданина Юниона, - с готовностью ответил Хейм.

- И голосовать ты будешь, конечно же, за действующего президента?

- Да, вы правы, ваше высокопревосходительство. В общем-то, вариантов у нас и нет. Но разве это плохо? Флиндберн - хороший человек и дальновидный политик, кроме того, он всего в своей жизни добился сам, что весьма похвально.

- И вы, конечно же, уверены, что он победит? – осведомился Амьер.

- Я очень надеюсь на это, господин министр! – воскликнул Маниш Хейм.

- Чем же он так нравится народу, объясни мне? Что хорошего он сделал для этонианцев и чем так заслужил народную любовь?

- Господин Флиндберн – это ум, честь и совесть этонианской нации! - бодро отрапортовал Хейм.

- Я всегда знал, что у этонианской нации нет ни ума, ни чести, ни совести! – усмехнулся суперинтендант.

- В стране порядок, ваше высокопревосходительство! – добавил стремительно идущий ко дну помощник.

- Порядок… - задумчиво произнес Амьер.

Позвякивая аксельбантами, он медленно прошелся от окна до противоположной стены.

Хейм следил за его маневрами и боялся дышать.

- Порядок, - тихо пробормотал министр. – Порядок. А кто, осмелюсь тебя спросить, поддерживает этот порядок? Уж не сам ли президент Флиндберн, сын лавочника из Карнца и солдафон, которого даже годы пребывания в столице не научили хорошим манерам? Уж не сам ли наш президент, чревоугодник, пьяница и дебошир? Это не Реми Флиндберн, это какое-то сборище пороков и слабостей! Вспомни, как в позапрошлом году он пьяным грохнулся с моста Революции в канал?

- После этого любовь к нему этонианцев только усилилась! – ответил Хейм.

- Что ж, какова нация, таков и символ, - вздохнул Амьер. – Этонианцы всегда были отчаянными головорезами и дебоширами. И если бы не я, мой уважаемый Миар, если бы не возглавляемое мною Министерство Государственной безопасности, Юнион давно бы рухнул под собственной тяжестью. Я в государстве играю роль того строгого школьного учителя, которого никто не любит, но все боятся и уважают. И у меня есть та самая темная комната, а точнее, крепость Тармин, куда я могу заключить любого, чья деятельность хоть каким-либо образом будет нарушать порядок в Юнионе.

- Вы правы, господин суперинтендант! – услужливо поддакнул Хейм.

- Любому флагу нужен флагшток. Я и есть тот самый флагшток, на котором держится спокойствие в Юнионе.

- Я правильно понял - вы что-то затеваете за спиной у Флиндберна? – осторожно спросил Хейм.

- Президент Флиндберн не отличается ни умом, не сообразительностью! – ответил Амьер. – За его спиной можно устроить все, что угодно – он и не заметит! И если я захочу, выборы он не выиграет.

- Зачем вам это?

- Надоело быть в тени, - холодно ответил Амьер.

- Вы и так неформально управляете Юнионом, - резонно ответил архивариус.

- …И войду в историю как серый кардинал, мрачный, беспощадный и унылый суперинтендант. Нет, я не хочу для себя такой участи! Я не военный, это точно. Но только потому, что по мне достойной войны не было. Вся Революция была не более чем выстрелом в спину, вероломным и неблагородным. У нас не было достойных противников.

- А теперь они появились? – заинтересованно спросил помощник, понимая, что его посвящают едва ли не в государственную тайну.

- Да. За пятнадцать лет хартумцы изменились. Думаю, они наконец-то научились ненавидеть. Их странная и непонятная цивилизация, где главную роль играла религия, показалась нам чужеродной и недолговечной. Религия была главной мишенью для наших генералов, не так ли? Вот они и пытались искоренять все возможные проявления этой религии. Храмы были сожжены, все служители культа, включая жрецов, были убиты. Вот только мы не учли одного – утратив религию, а вместе с ней и любовь, наши доблестные враги научатся ненавидеть. Им теперь не на кого надеяться, кроме самих себя. Им теперь нечего терять, кроме самих себя. А враг ожесточившийся, озлобленный и отчаянный – это лучший враг, которого можно пожелать! Вот с таким врагом бороться не стыдно! А мой глубокоуважаемый Реми не понимает этого. Он слишком недальновиден для того, чтобы осознать, что война началась не тогда, когда наши военные захватывали Хартум. Она началась сейчас. У него еще есть время, чтобы выжить в этой войне. Но, боюсь, он этим временем не воспользуется.

- Господин суперинтендант, мне кажется, или вы сейчас выдали мне какую-то важную государственную тайну? – озадаченно спросил Хейм.

- Возможно, и выдал, - усмехнулся Амьер. – Я теперь должен убить тебя, да?

- Или отправить в крепость Тармин! – бодро ответил Хейм.

- Но я не сделаю ни того, ни другого, - признался его превосходительство. – И ты лучше меня это знаешь. Ибо мне нужны союзники. В одиночку мне не удастся навести порядок в Юнионе. Я могу на тебя рассчитывать, господин главный помощник?

- Разумеется, ваше высокопревосходительство! – на одном дыхании выпалил Хейм.

- Я и не сомневался. А теперь ты можешь идти.

- Слушаюсь! – испуганно повиновался Хейм.

На улице стало уже совсем темно. На всех этажах здания министерства государственной безопасности по-прежнему горел свет. Ночь сделала это строение еще более мрачным.