Бабочки

Бабочка

Вечерние сумерки окутали природу. Густой лес, похожий на мрачное неподвижное войско тревожно зашуршал, сообщая негласную весть о грядущем событии. Природа могущественная провидица. Шепот достиг середины леса, где в центре широкой поляны стоял двухэтажный дом с розарием. Розарий был небольшим, и розы, голубые как небо, крупным бисером щедро венчали колючие кусты, словно платья привередливой модницы. Дом, на фоне девичьей красоты розария, мерк. Начинался он с трех ступеней, ведущих на полукруглую веранду. С правой стороны веранды ютились плетеные стулья и стол, а так же узкая колонна, подпирающая полукруглый балкон второго этажа. От железных перил балкона, к низу по стенам, украшенным замысловатой черно-белой мозаикой, вился плющ. Черные окна, словно глаза, насуплено глядели в лес из-под тяжелых атласных век.

Внутреннее убранство было сдержанным, дорогим, с тонким налетом изысканности и уюта. Гостиная выдержанна в нежных бежевых тонах. Перед полукругом из трех диванов маленький чайный столик. В одном конце гостиной камин из белого кирпича, в другом обеденный стол на шесть персон. В центре узкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Края первой ступени обвили корни двух железных деревьев, ветви которых тянуться вверх и служат перилами. У окон на тумбах вазы, в которых благоухают розы. На окнах прозрачный шелковый тюль и атласные шторы. На камине несколько семейных фотографий, среди которых особенно в глаза бросается та, что, запечатлела явно влюбленную пару: очень высокий черноволосый мужчина, бесстыдно и порочно красивый, трепетно прижимает к себе белокурую девушку. На фоне возлюбленного блондинка смотрится миниатюрным ангелом.

Именно на эту фотографию устремила печальный взгляд невысокая, болезненно худощавая, женщина, посеревшая, с классическим пучком белых волос, среди которых затерялось изрядное количество седых. Седые волосы являлись результатом перенесенных страданий, а не возраста, как и печальные морщинки на лбу и у рта. Поэтому, женщина, которой исполнилось всего тридцать два года, оставалась, по-прежнему, безумно хороша.

Женщина являлась хозяйкой дома. Из-за отсутствия собеседника ее голос в доме звучал крайне редко, и настолько тихо, что походил скорее на выдох. Одиночное проживание не располагает к шуму. За последние четырнадцать лет она вообще разучилась что-либо делать громко, даже передвижения хозяйки особняка больше напоминало мелькание тени. Самовольная отшельница дом-то покидала лишь тогда, когда встречала повозку с продуктами, приезжающую раз в месяц из ближайшего городка, и работала в розарии, который очень любила.

- У нас был шанс?- выдохнула женщина привычный вопрос. Синеглазый мужчина на фотографии естественно промолчал. Но если бы мог ответить, что бы он сказал? Возможно, если бы не было ТЕХ, зацикленных на предрассудках. Не имей Я прошлого, которое не желала выпускать строптивую добычу. Не имей ТЫ будущего, властно пленившего твое настоящее. Не будь потерь: страшных, многочисленных, не поддающихся забвению. Не будь всех этих НО, непреодолимой стеной отделивших нас от счастья, мы бы, впрочем, даже не встретились. Однако стена действительно оказалась непреодолимой.

Мебель, в полумраке гостиной, освещенной лишь горящим камином, отбрасывала дрожащие тени, свитые в безумном танце. Этот танец пробудил старые воспоминания женщины, и она машинально коснулась груди, где под тканью на коже покоилась серебряная бабочка. Но крылья серебряной красавицы давно не трепетали. Бабочки является символом борьбы, а женщина с печальным взглядом устала бороться.

За окном взвыл ветер. Тени на стене задвигались резче, целенаправленно складываясь в какую-то фигуру. Ветер в секунду стал штормовым, с силой ударяя по стеклу. Задвижки дрогнули. Женщина отскочила от камина, испуганная огнем который вырвался и стал облизывать кирпичи, почти дотрагиваясь до фотографий. В груди женщины пробудилось странное чувство: давно забытое, желанное и ненавистное одновременно. Ветер, словно обезумев, ударил в окно втрое сильнее и, распахнул ставни. Женщина изумленно вскрикнула: тени на стене сложились в силуэт бабочки. Огонь в камине взвился вверх и, схватив одну из фотографий, швырнул ее на пол. Потух. Ветер стих. Но в комнате оставалось по-прежнему светло. Свет исходил от девушки, которая без страха, но с трепетом расстегнула верхние пуговки на платья, позволяя ожившей бабочке, источавшей яркий серебряный свет, встряхнуть крылышками, взлететь и неторопливо выпорхнуть в окно.

Женщина метнулась следом. Серебряная беглянка как раз исчезала в туннеле света. Вздрогнув, хозяйка дома обернулась к комнате и с тревогой взглянула на разбитую рамку. С фотографии на нее смотрели шесть юных девушек. Сердце тоскливо сжалось, ведь где-то, именно в этот момент магия избирала новых бойцов света, даруя им силу и оставляя, в качестве напоминая, серебряную метку. Бабочка символизирует борьбу. А значит ее обладатели, вполне возможно совершенно не привычные к сражениям, среди которых вероятно есть девушки, и даже, не дай бог, люди; имеющие свои планы и надежды на будущее, раз и навсегда потеряют возможность их реализовать, обретя единую цель, которой отдадут все силы, волю, стремления, а главное свою жизнь. Защищать. И конечно это понравиться далеко не всем. Но им придется изменить мнение. Или страдать.

Верховный совет

Молодой мужчина, высокий и худой, облаченный в длинную синюю мантию, говорившую о его статусе ученика, в сильном волнении преодолел широкий светлый коридор и распахнул двери в главную залу, где за круглым столом восседал Совет Верховных Судей. Одежда ученика напоминала одеяние судей, за исключением того, что мантии на них были красные, а у трех – самых достойных и высокопоставленных – золотые. Главные судьи Бэллум, Субито и Рараавис обсуждали что-то во главе стола. Остальные члены совета тихо переговаривались между собой на менее важные темы.

Распахнувшиеся двери заставили всех отвлечься и возмущенно загомонить. Лишь двое в золотых мантиях остались покойны.

- Соттовоче. – Окликнул Бэллум склонившегося ученика, только сейчас осознавшего все последствия своей непочтительности. Впрочем, Бэллум - самый старый и самый уважаемый Верховный судья, переживший падение Верховной системы и стоящий во главе тех, кто восстанавливал ее, - похоже, ничуть не оскорбился. В отличие от крайне педантичного судьи Субито:

- С каких пор ученики позволяют себе срывать закрытые собрания?! Или сейчас недостаточно хорошо учат нормам поведения низших по статусу с высшими? Как твое имя, мальчишка?!

- Соттовоче, судья Субито. Этого бедного юношу, которого, я уверен, привела сюда вовсе не плохое воспитание, а чрезвычайная необходимость зовут Соттовоче. - Умиротворенное лицо судьи, испещренное морщинами, тронула отеческая улыбка, и вспыльчивый, но искренне почитающий его Субито кивнул, позволяя мальчишке говорить. Соттовоче, вытянувшись по струнке, смог выдохнуть только одно слово:

- Бабочки!

- Бабочки? – Вновь взорвался крупный и красный как бык судья Субито, не замечая напряжения судьи Рараавис и волнения судьи Бэллум. - И это все, что ты можешь нам сказать?! Бабочки?! Мальчишка, если ты думаешь, что за эту забаву тебе ничего не будет….

- Верховный судья Субито, со всем моим уважением, прошу вас успокоиться и дать юноше высказаться. – Голос третьего, самого неразговорчивого судьи, заставил ученика вздрогнуть и уставиться на него во все глаза. Судья Рараавис являлся самым молодым Верховным судьей, носящим золотую мантию. Он появился раньше Бэллума, до возведения, многие десятилетия служившего в Верховном совете красной мантии – второй по значимости после золотой. Судья Рараавис же, едва вступив в совет, за три года умудрился сменить синюю мантию на красную, а всего через пятнадцать лет на золотую. Ходили слухи, что настолько быстрое восхождение по лестнице судейства как то связанно с заслугами судьи во время легендарной Верховной революции, произошедшей около десяти лет назад. Но что больше всего поражало сплетников в этой истории, так это то, что Рараавис был принят в судьи подростком, тогда как всех остальных претендентов растили и воспитывали на Небесах с младенчества.

- Если юноша достаточно налюбовался, я позволю себе напомнить ему, что он ворвался на закрытое собрание и если сейчас же не объяснит причину своего появления….

- Бабочки! - Торопливо повторил ученик, напуганный ледяным взглядом говорящего. – Серебреные бабочки! Ваши чести, Суигэнэрис велел немедленно доложить вам, настаивая, что это новость государственной важности! Серебреный кристалл, хранящийся в Небесном храме, был активирован нынешней ночью! Четыре потока серебреного света, с разных концов света объединились под куполом храма в огромную серебреную бабочку, которая в последствие разделилась уже на пять потоков света. Нам удалось отследить приблизительные места, где потоки могли достигнуть бойцов. Бойцы, новые серебреные бойцы! Магия вновь создала отряд, для защиты равновесия между тьмой и светом. Это так восхитительно! Это…

- Чертовски не вовремя. - Процедил судья Рараавис. - Десять лет как отделались от одной группки любителей и горе - бойцов за справедливость, как магия тут же поставляет нам новую партию. Ей мало одной революции?!

- Судья Рараавис, я понимаю ваше беспокойство. – Покачал головой судья Бэллум и мирно улыбнулся. – Но не поддерживаю. Напоминаю, магия старше нас всех, а значит мудрее и опытнее. Если она считает необходимостью создать подобный отряд, значит так действительно надо. Мир магии сейчас не стабилен. Столкновение темных и светлых магов часто заканчивается кровопролитием. Как мы уже с вами обсуждали, вероятно, дело вновь близиться к войне. – В зале загомонили. – Я понимаю ваши опасения, господа. Во времена Верховной революции мы понесли множество потерь и до сих пор не можем восстановиться. Но возможно эти новые бойцы станут той самой точкой опоры, которая позволит нам построить на развалинах старого мира новый, без прежних страданий и потерь. Судья Рараавис, вижу, вы не согласны. Знаю, прошлый отряд, принятый нами на поруки оказался, скажем, так не очень благодарным. Юношеский максимализм исказил их взгляд на понятие справедливость, а трагедии отдельных членов отряда, превратили бойцов в обозлившихся мстителей. Но те времена прошли. В наших силах господа, не дать этим юным сердцам, волей случая ставшим оружием в руках магии запутаться и потеряться, испугавшись той власти, которой магия их наделила. В конце концов, господа,- судья Бэллум тонко улыбнулся восторженному ученику, - они всего лишь дети.

- Ты слышал? Они всего лишь дети. Судьи не должны обнаружить бойцов. Равновесия нам не к чему. Победит лишь одна сторона. Найди бойцов и убей в них веру в справедливость.

- А если вера окажется живучей?

-Тогда убей бойцов.

Свет.

Боец № 1. Дагна

- Не выспалась? – Нона Николаевна закончила готовить омлет и тревожно взглянула на четырнадцатилетнюю дочь. Черные волосы Дагны стояли дыбом, под ярко синими глазами залегли тени, смотревшиеся особенно жутко на фоне смуглой кожи. Взгляд девушки был серьезным, сосредоточенным и слегка удивленным, словно она решала какую-то сложную задачу, - одновременно удивлялась вообще наличию таковой. Но беспокоить мать девушка не хотела и, покачав головой, улыбнулась.

- Выспалась. Просто сон странный приснился.

-Кошмар?!

- Нет, слава богу. Мам, да не переживай ты так, с кошмарами покончено, ты же знаешь. Успокойся. Давай лучше омлет есть, а то я как волк, голодная!

- Конечно – конечно. Кушай. Я кофе попью. Мне через пять минут на работу выходить.

- Опять кофе. С этими диетами ты себе желудок испортишь, а не похудеешь. Да и зачем тебе вообще худеть? Ты у меня и так, вон какая красивая.

-Подлиза. – Беззлобно проговорила мама и чмокнула дочь в затылок. – Не скучай. Я буду часом в семь. Ты сегодня где?

- Киру пойду провожать. Точнее попытаюсь. Нет, ну, что за человек, а? - Расстроено воскликнула девушка – Шесть лет одно и то же! Приезжает в начале лета, уезжает в конце. Откуда приезжает и куда уезжает не говорит. Встречать ее не просит, если хочу проводить - убегает. Ничего не рассказывает, ничем не делиться, и с каждым годом словно замыкается в себе еще больше. Наверно, если я перестану к ней ходить, она этого вообще не заметит.

- Почему, в таком случае ты до сих пор с ней дружишь? – Ласково спросила Нона разгорячившуюся дочь. Проницательность девочки не раз удивляла ее, и Нона не сомневалась, что все - о чем судит Дагна – правда. Кира и правда весьма странная девушка.

- Не смотря на то, что я про нее почти ничего не знаю, я, тем не менее, ощущаю с ней близость более сильную, чем с другими своими знакомыми! Я ей доверяю, ценю ее мнение и ум, и даже немного завидую ее самообладанию. А еще я переживаю за нее, потому - что чувствую: с ней произошло или продолжает происходить нечто очень нехорошее. Что и является причиной ее странной замкнутости!

- Возможно. – Удивленно кивнула женщина и погладила дочь по голове. – И в кого ты такая умная?

- В тебя, конечно! – Широкая улыбка озарило лицо дочери, так не похожее на ее собственное. Нона вздрогнула, еще раз поцеловала Дагну и торопливо вышла. Как только за матерью закрылась дверь, девушка перестала улыбаться. С самого детства так повелось, что тема ее рождения была если не табу, то очень малопривлекательной для обсуждения. Девушка считала причиной стыд матери, которая либо не знала отца Дагны, либо не желала о нем вспоминать. Любящая дочь и не настаивала. Не потому что ей было глубоко безразлично, а потому что она слишком ценила спокойствие, бывшее не частым гостем их дома.

Причиной подобного являлись кошмары синеглазой девушки, мучившие её с детства. Причем, с возрастом они становились, только изощреннее. Во сне, миролюбивая Дагна превращалась в кровожадную и безжалостную маньячку, одержимую желанием причинять боль. Она сражалась, нападала и всячески истязала своих жертв. Кровь, крики, боль – стали неизменными атрибутами ее снов.

Иногда картины истязаний сменялись необычным воспоминанием: она младенец, на руках красивой женщины, к которой склонился красивый мужчина. Женщина устало улыбается, мужчина растерянно смотрит на младенца, переводит глаза чуть сторону (зачем Дагна не знает) и тоже улыбается. Затем что-то говорит, и видно, что слова вызывают у него страдания. Улыбка исчезает с губ девушка. Она прижимает к себе Дагну, хмуриться и упрямо вздергивает подбородок. Мужчина вымученно улыбается, словно поведение девушки взбадривает его, затем хмуриться и резко оборачивается. Сквозь щели двери, расположенной за его спиной бьет свет, будто кто-то включил с той стороны прожектор. На этом месте сон обрывается.

Но сегодняшний сон не был похож на предыдущие. Дагна помнила вспышку света, тепло обволакивающее тело и приятное чувство, расцветающее в груди. Как любовь. Девушка никогда не влюблялась, но почему-то думала, что, когда придет время, ощутит именно это. За исключением одного. Вряд ли любовь украшает грудь каждого влюбленного серебреной бабочкой.

Боец № 2. Кира

-Кира, детка. Ты уже оделась? Выходи, а то мне скоро на работу.

-Пошел вон.

-Что-то ты сегодня какая-то грустная. В чем дело, дорогая? Ведь сегодня, впервые за три месяца, ты повидаешь братика!

-Проваливай Аэйра.

-Кто бы мог подумать, моя крошка Кира уезжает в колледж. Такой важный и волнующий момент для каждого дядюшки! Боже, я сейчас расплачусь. Где мой платок?!!!

Третьего приказа не последовало. Высокая сероглазая девушка, с каменным лицом выпихнула настырного родственника за порог комнаты и громко хлопнула дверью.

-Идиот. – Привычно оценила жалобно заскулившую дверь. Проходя мимо большого, во весь рост зеркала, девушка на секунду замешкалась. В зеркале отразилась унылая реальность: высокая, худощавая, бледная практически до синевы, обладавшая длинным острым лицом с вечным надменным выражением и серыми, под стать жизни, глазами. Да еще волосы какого-то совершенно дурацкого цвета. «Словно миллионы тончайших нитей выкованных из серебра» - умилился Аэйра при их первой встрече. Семилетнюю Киру подкупило это сравнение, но девять лет жизни в интернате, научили девушку отличать красивую лесть от искренних комплиментов.

Там же Кира привыкла держаться особняком и во всем полагаться только на себя. Весь учебный год девушка мучилась в стенах интерната, и лишь с наступлением лета обретала некое подобие свободы – когда приезжала жить к Аэйре, младшему брату отца. Единственная кого Кира за эти годы подпустила к себе, и могла назвать неплохой знакомой стала Дагна Сестринская, девушка из квартиры напротив. Кстати, возможно перед отъездом в этот злополучный колледж, куда по окончанию интерната определил ее Сэмуил, стоит заглянуть к Дагне и попрощаться. Сделав шаг в сторону, девушка на секунду замешкалась, затем решительно развернулась, подошла к шкафу и стала одеваться.

Под неизменной серой юбкой в пол скрылись длинные тощие ноги с многочисленными тонкими шрамами. А серая водолазка спрятала изящную серебреную бабочку, происхождение которой девушка не знала, но четко ощущала, что ничего хорошего ждать от нее не стоит. Впрочем, заставить Киру беспокоится – трудная задача. Поэтому, и прощаться не стоит. Прощание это проявление чувств, знак, что ты привязан к человеку и ценишь его. А Кира предпочитала точность и достоверность во всем. Нет, прощаться, определенно не стоит...

Боец № 3. Тина

- Нет, что за фигня?!

Утром, принимая душ, четырнадцатилетняя Тина обнаружила рисунок бабочки на своей груди и совершенно искренне попыталась отмыть его, лишь докрасна расцарапав кожу мочалкой. Рисунок странным образом появился нынешней ночью. Но верить в чудную версию младшей сестры Тина не хотела. Шестилетняя Соня, живущая в одной комнате с Тиной, утверждала, что ночью проснулась от резкого стука. Якобы, сквозняком распахнуло окно. В следующий момент, в комнату влетела большая (с ладонь) серебряная бабочка, и села на лоб Тины. Секунду спустя серебреная гостья вспыхнула, словно бенгальский огонек. Тело Тины воспарило над кроватью, и огонек закрутился вокруг нее, оставляя за собой блестящий серебристый след. Наконец бабочка села на грудь Тины, еще раз вспыхнула и потухла. Тело девушки мягко опустилось на кровать. Версия сестры, если и принять ее на рассмотрение ничего не объясняла, а еще больше усложняла. Вот тебе и подарочек ко дню рождения.

Если эту красоту увидит мама... Конечно Дина Васильевна женщина широких взглядов, но вряд ли даже она адекватно отреагирует на татуировку дочери. А вот Димке татушка понравится. Пусть гордится своей прогрессивной девушкой.

Почистив зубы и умывшись, Тина подняла глаза к зеркалу. Оттуда на нее взглянула круглолицая рыжеволосая толстушка, с упрямо вздернутым носиком и миндалевидными глазами странной расцветки: правый глаз девушки был черным, а левый – ярко зеленным. Необычный феномен объяснялся, либо не вполне стандартной смесью папиных и маминых генов, либо полной противоречивостей натурой девушки.

Показав щедро усыпанному веснушками лицу в отражении язык, Тина пошла одеваться. Соня дремала, укутавшись в одеяло с фиолетовыми пегасами. Малышка, как и всякий ребенок ее возраста, в такое время предпочитала нежиться в постели, но сегодня сделала исключения в честь дня рождения любимой сестры. Девочка встала ни свет, ни заря, с помощью мамы приготовила завтрак и на красивом резном подносе подала его Тине прямо в постель. А потом снова завалилась спать.

Беззлобно фыркнув, рыжеволосая толстушка расчесалась, натянула джинсы и ярко-желтый топ, а сверху, чтобы скрыть бабочку, накинула джинсовку. Запиликал мобильник. Девушка взяла телефон в руку и улыбнулась. Звонила ее лучшая подруга Маша.

Шакалы

- До свидания, Кирочка! Приезжай скорей! Я буду скучать! Ты взяла пирожки, которые я тебе испек? Нет?! А кушать, что будешь? А подружку ждать будешь? Тоже нет?! Что же ты так, хорошая Дагна девочка, волнуется за тебя. Чмокни от меня братика! Ему-ему пирожков захвати! Счастливой учебы, Куколка!

Ну да. Пирожки, братик, куколка. Еще бы слюни подтереть предложил. Ну что за экзальтированная барышня? Не актер, а шут. Даже для человека подобной профессии, Аэйра своеобразный персонаж. И дело не только в характере. Внешность! Рядом с таким знакомым, самая яркая личность начинает ощущать себя серой мышью: черные кожаные брюки и бардовая рубашка, высокие кожаные сапоги, на шее цепочка с крупным кулоном в виде свернувшегося клубком дракона. Белая кожа. Брови и длинные волосы, окрашенные в черный цвет. Окрасился семь лет назад, через сутки после того самого дня. Дня, изменившего все. Говорит, захотелось разнообразия. Кира же ясно видела его трусливое желание хоть как-то отгородиться от рокового события, участником которого он стал.

Одарив рыдающего мужчину надменным взглядом Кира вышла из квартиры. Решительным шагом спустилась на первый этаж и остановилась в дверях подъезда. Нахмурилась. Такие дни: солнечные, теплые, цветущие, полные обещаний Кира ненавидела. Ибо тьме легче всего спрятаться за светом.

- Алё. Маша? Ой, спасибо, очень-очень приятно. И я тебя обожаю. Придешь вечером? Что значит «не знаю»? Я, между прочим, только самых близких пригласила: тебя и Димку. Придешь? Умница-умница-умница. Давай, подбегай к шести! Тортик будет. А какой надо? Творожный? Будет! Кстати, не знаешь, что мне Димка подарит? Что значит его дело? Вы что, поссорились? Да голос у тебя какой-то странный стал. Нет? Ну ладно, пока, мне стол готовить надо. До вечера!

-Уже ушла? А когда? Минут десять назад? Нет – нет, спасибо Аэйра, я сама ее найду. Не расстраивайтесь, Кира не хотела вас обидеть. Просто человек она такой. Да-да, немедленно выхожу. Я очень хочу с ней попрощаться.

Положив мобильный телефон Дагна устало вздохнула. Вот ведь упрямица. Шесть лет подряд уходит рано утром, в тайне, не попрощавшись, и каждый раз Дагна успевает ее найти. А в последние пару лет, понимающий Аэйра, просто отзванивается Дагне, сигнализируя ей, что вздорная подруга вновь убежала. Даже если Кира не хочет, Дагна будет с ней прощаться. Просто для того, что бы подруга знала, что ее возвращения ждут.

К тому времени, как Кира достигла середины местного парка, в котором должна была встретиться с братом, погода заметно посмурнела.

А Дагна ее так и не нашла. На секунду сероглазая девушка ощутила нечто вроде разочарования, но быстро сослала все на привычку. Определенно, Кира просто привыкла, что в конце каждого лета Дагна находила ее, молча подбегала, на секунду крепко обнимала, разворачивалась и так же молча уходила. Нелепое существо.

- Кира, нам пора идти. – Спокойно, но четко и с расстановкой проговорил некто позади девушки. Даже не вздрогнув от неожиданности Кира обернулась и окинула говорящего холодным взглядом. Высокий светловолосый парень, в серо-голубой форме, чем-то схожей с местной кадетской. Сэм. Старший брат.

Не удостоив Сэма приветствием, девушка шагнула в заросли кустов, за которыми находился временный проход в ее родной мир, но в следующую секунду оказалась отброшенная назад решительно рукой брата. Который тут же загородил ее спиной, выхватил из сапога большой нож и направил его на одного из существ, которых совершенно не ожидал здесь встретить. Существа походили на шакалов, но Кира, имеющая ведьмовские способности, и Сэм уже сталкивающийся с подобными существами ранее, моментально опознали в оскалившихся существах оборотней. Причем, из числа тех, что способны перевоплощаться вне зависимости от времени суток и фаз луны. В мирное время эти хищники напоминают обычных собак, но сейчас они в личине, взбешены и совершенно очевидно натравлены. И, что самое удивительно, отметил Сэм, шакалы явно настроены убить не его, а Киру! Он же для них, лишь досадная преграда.

Но разбираться в причинах подобной расстановки времени нет. Нужно убираться. Убежать не получиться - их тут же нагонят и порвут. Драться тоже бесполезно, на стороне шакалов сила, острые зубы и когти, на их же, лишь нож и его ловкость. Да еще сестра являющаяся ярмом их группы. Сэм скосил глаза на Киру и вздрогнул: девушка, встав и обернувшись к нему в пол оборота, с совершенно безмятежным видом направляла на одного из шакалов длинный тонкий кинжал. Вызов, сверкнувший в ее глазах, ясно сказал Сэму, что если он, хоть на секунду усомниться в том, что девушка умеет кинжалам пользоваться, она тут же продемонстрирует все свои умения на нем.

Шакалов пять. Их с сестрой двое. Победить стаю маловероятно. Но вот обойти, и прыгнуть в проход вполне возможно. Главное обойти.

Размахивая пакетом и напевая песню «День рождение» группа «Чай вдвоём», Тина танцевала вдоль улице. Мама отправила ее в магазин купить фрукты и столь любимый Машей тортик. Погода была хорошая, настроение восхитительное, да и день рождения обещал получиться прекрасный. Интересно, что же все-таки подарит Дима? До шестого класса Маша, Дима и Тина были лучшими друзьями. В начале седьмого, мальчик переквалифицировался в парня Тины, для которой, на то время, это стало как лучик солнце сквозь тучи ее жизни. Кстати, про тучи. Тина остановилась и огляделась. Стало пасмурно. Как то неправдоподобно быстро. Шалить погода вздумала, что ли? Усмехнувшись забавной фразе, Тина шагнула вперед и вздрогнула. Впереди, под липой, стояли Маша и Дима, два лучших друга девушки, в обнимку и…целовались! Совершенно открыто, жадно, бесстыдно, словно являлись до одури влюбленной друг в друга парочкой. Тину они не видели. А девушка и не желала выдавать себя. Ей вдруг стало невероятно, до ужаса стыдно, словно изменяла она, а не ей! Зажав рот ладонь, рыжеволосая девушка развернулась и побежала в обратную сторону, к парку, потому что являться в таком состоянии домой было еще больнее и постыднее. Слезы застилали глаза, мешая видеть, отчего она на полном ходу врезалась в соседку по подъезду Дагну, растерянно бредущую навстречу. Синий вечносочувствующий взгляд Дагны еще больше растравил душу Тины, и она рванула прямо сквозь колючие кусты, лишь бы быть подальше ото всех кто мог узнать о беде и посмеяться. Предали лучшие друзья, ха-ха! Насколько же они тебя не ценили, если вздумали миловаться в твой день рождения, ха-ха-ха!

В какой момент вместо парка, Тина стала бежать по лугу, справа от которого находился лес, а слева дорога, девушка даже не заметила. Но зато, остановившись, и шмыгнув опухшим носом, Тина так и села, сообразив, что место, в котором она находиться ей совершенно незнакомо, как сюда попала, она не знает, а как отсюда выбраться и подавно. Утонуть в накопившемся отчаянии девушке помешала нежная мелодия флейты, доносящаяся из-за деревьев. И девушка, музыка для которой всегда была спасением от тоски, решительно шагнула к лесу.

Шакал, стоящий напротив Сэма неожиданно атаковал, но парень ловко увернулся и вспорол псу брюхо. На ловкача тут же прыгнули еще двое, один сбил его с ног, другой прыгнул рядом и попытался вцепиться в горло. Вместо шеи Сэм подставил нож, и зубы твари заскрипели по железу. Другой рукой парень сжал челюсть оборотня повалившего его на землю. Резко двинув рукой с кинжалом в сторону и вверх, Сэм проткнул голову шакала, атакующего его шею, насквозь, одновременно обхватив нависшего оборотня ногами, и перевернулся, подмяв собаку под себя. Секунда, и кинжал настиг третьего шакала прямо в грудь. Вдруг, что-то с лающим визгом перелетело через голову сероглазого парня. Сэм, автоматически вскочил, и едва не рухнул схваченный за воротник сестрой, решительно потащившей его к проходу. Чуть поодаль от трех убитых хищников Сэм обнаружил четвертого с дырой в груди. Похоже, Кира попала в самое сердце. И судя по аккуратному, словно хирургическому отверстию, она туда и метила. Старший брат дал себе зарок узнать, откуда у его невинной сестры, воспитанной в интернате для девиц такие способности. Нырнув в проход за сестрой, Сэм, с помощью специальной одноразовой печати, закрыл его за собой, и свернул к дороге. На секунду его слуха коснулась нежная мелодия флейты и сероглазый парень мимолетно улыбнулся. Будь у него больше времени, он бы с удовольствием насладился игрой признанных музыкантов этого мира.

Тьма.

Не драгоценная Виданалат

- Эта малолетняя, тупая, самоуверенная тварь совершенно неуправляема! – Рубин, брызгая слюной, прошагал через весь зал, мимо ухмыляющегося кузена, подлетел к обеденному столу, вцепился в спинку стула, и грязно совсем не по-светски выругался.

- Я бы с тобой не согласился. – Сапфир, неторопливо затянулся сигаретой, и, запрокинув голову, выдохнул дым вверх. Синее глаза на секунду блеснули, и дым, послушный негласной магии сложился в силуэт парящего ястреба: хищного и свободного. Каковым являлся и сам высокородный колдун. – Зенита действительно самоуверенная и неуправляемая. Но ей четырнадцать, и она всего на два года младше тебя. К тому же девчонка дьявольски проницательна.

Стул врезался в ближайшую стену.

- Вижу, ты не согласен.

- Не Зенита, а Виданалат! Имя этой дряни Виданалат, что даровано ей отцом, хотя она его и не заслужила. Чертова плебейка! Подкидыш!

- С чего ты взял? - Спокойно проговорил Сапфир, не голосом, не лицом не выдав своего интереса. Особое происхождение Зениты было очевидным, но колдуну стало интересно, как эта очевидность дошла до его недалекого кузена.

- Ее имя! Виданалат! Это не название драгоценного камня, как у всех кровных наследников нашего рода! Рода Дииминорес! А, впрочем, этой «принцессе», даже это имя не по нутру. Называйте меня Зенита, и никак иначе! Хах! Еще и требовать себе позволяет. И ладно бы мы – ей авторитет отца нипочем! Она и его на колени ставит! Я вообще не понимаю твоего с отцом к ней отношения. Она же плебейка! Чертова плебейка!

- Осторожно братец! - Ласково цыкнул Сапфир, гневно сверкнув глазами. Разломанный стул в момент починился, взлетел и прижал Рубина к столу, заставив сесть. – Научись следить за языком. Сейчас авторитет отца умоляет не Зенита, а ты, сомневаясь в разумности его поступков. Маркиз Алмаз дьявольски умен. Умен как маг, воин и аристократ. А еще дальновиден. И если прощает Зените определенные капризы, то делает это с явным расчетом, который угадать нам вряд ли дано. Тем более, согласись, она действительно заслужила кое-какие привилегии.

- Тем, что убила Аметиста? Моего родного брата и твоего кузена! Аметист, я… он был всем для меня! Он научил меня всему, что я сейчас знаю, а она…она убила его! Она убила члена моей семьи, а я должен уважать ее?!

- Не драматизируй, Рубин. И не переигрывай. В тебе лютуют далеко не родственные чувства. А зависть. Аметист был редкостным ублюдком. Твой старший братец, нарушил все мыслимые и немыслимые нормы морали, грабя, насилуя и убивая, с особой жестокостью и цинизмом. Несмотря на воинскую должность, понятия чести для него не существовало. Вспомни, скольких, как ты выражаешься «кровных наследников нашего рода» он убил. И скольких женщин из них изнасиловал. Зенита стала лишь очередной жертвой на пути его разврата. И, что бы защититься, она убила. Но, что больше всего тебя злит, - Язвительно проговорил Сапфир, наслаждаясь бешенством кузена. – Это непонимание того, как эта «плебейка», смогла отрубить голову твоему братцу, будучи пятилетним ребенком!

- Да, я не понимаю этого! Но хочу понять! – Взвизгнул Рубин, но тут, же осекся, поймав себя на чрезмерной горячности.- Я уверен, и ты тоже! Потому - что, однажды, эта маньячка, одержимая жаждой мести, может обозлиться и на тебя! И захочет уничтожить. А ее боевая техника и уровень владения магией значительно выросли. Поэтому, если ее в ближайшее время не убьют, ей богу я сам позабочусь о том, что бы она сдохла!

- Можно подумать ты уже не пытался этого сделать. – Насмешка в голосе маркиза, сменилось брезгливостью.

Хорошенький беловолосый Рубин, внешне напоминающий пухлощекого купидона, вызывал у него омерзение. Зенита действительно чрезвычайно мстительна и число убитых ею давно перевалило за сотню. Но и для Рубина роль судьи нелепа! Красные глаза и пухлые распутные губы, лихорадочный румянец на аристократически - белой коже, красивые руки с длинными музыкальными пальцами, стройная фигура – все играло на руку юному похотливому маркизу. Красивых девушек и юношей, манило к нему словно мотыльков. Но второй характерной чертой мальчишки была любовь к садизму. И очарованные мотыльки попадали в ловушку. Жертвы Зениты, хоть как-то заслужили смерть. Жертвы Рубина, зачастую, еще не успевали нагрешить.

Сапфир и сам святым не был. Рождение Дииминоресом, из рода, которых вышло множество талантливых военачальников, влиятельных политиков и колдунов обрекало на это. Сапфир избрал стезю целительства, но являясь талантливым боевым магом, вынужденно участвовал в периодических сражениях. И даже, иногда, с видимым удовольствием, разрабатывал и испытывал способы извращенных пыток.

Кузина Зенита являлась самой одаренной ведьмой и одним из самых способных бойцов на памяти Сапфира. А еще самой гордой, непокорной, принципиальной и справедливой из знакомых ему девушек. Впрочем, так же как и самой жестокой, мстительной, язвительной и упрямой. Истинная представительница рода Дииминорес. Каковой она и не являлась. Рубин, хоть и с большим опозданием, но отметил то, что уже давно стало очевидным для проницательного кузена.

Маркиз Алмаз, глава рода Дииминорес, никогда не был женат. Но наследников имел. Четырнадцать лет назад, он представил дому новорожденную черноволосую девочку, как свою дочь от очередной любовницы. Дети маркиза, как и он сам, были названы в честь драгоценных камней, схожих по цвету с цветом их глаз. Но только не девушка. Как только было объявлено имя девочки, Сапфир, да и многие проницательные знакомые поняли, что малышка – не кровная дочь маркиза. Однако, никто, благоразумно, не выразил своего сомнения. Девочка росла свободолюбивым зверенышем, не признающим ничьего авторитета. Маркиз быстро научил ее его уважать. Но и только. Перечить девочка не перестала, и в три года заявила, что хочет поменять имя Виданалат на Зенита, и отныне отзывается только на него. Высокомерные родственники, знакомые и даже слуги за спиной девочки продолжали называть ее Виданалат. Только маркиз Алмаз и кузен Сапфир позволили девочке неожиданный, но очень значимый, по мнению обоих каприз. Уважение Зенита, в отличие от старших родственников, не получила с рождением, а заслужила огрызаясь, кусаясь, сражаясь и убивая.

Особой любви к Зените Сапфир не испытывал, но и смерти ее не желал. Кузены заключили своего рода негласный уговор: он ее лечит - она не скалиться в его адрес. Договор был не сложным и, за годы сотрудничества, Зенита научилась слегка доверять Сапфиру. Ведь кузен, избравший стезю целительства, тоже не пользовался особой популярностью в кругу семьи, и, так же как она, выбивал уважение к себе силой.

И его, и ее боятся. Что же так прищемило хвост трусливому Рубину, что он пошел в разнос, не опасаясь мести обидчивой кузины?

- Эта тварь, живучая как кошка! Только у кошек девять жизней, а у этой, вероятно, миллионы! Ты прав, я пытался ее убить и никто меня за это не осудит! На этом принципе строится акт наследия нашей семьи. Выживает сильнейший! Всё или ничего!

- Зенита, в любом случае не станет претендентом на наследие. Во-первых, она женщина, а во-вторых, младшая в семье. И, да, уверяю тебя, если бы кузина поставила себе целью стать главой рода, она бы своего добилась. Или? – Сапфир прозорливо прищурился, окинув побледневшего брата изучающим взглядом, - Или ты этого и опасаешься? Того, что она захочет? Рубин …ты что-то узнал?

- Что – бы этот червь не узнал, наказания ему не избежать. – Хлыст звонко щелкнул по полу, в проеме окна появился невысокий, весь в красном, силуэт Зениты. Черный кожаный шнур, преобразованный из обычного хлыста в удобное и многофункциональное оружие, окрутил шею мертвецки-бледного Рубина, уронив того на колени. Вероятно, девушка услышала лишь последнюю фразу Сапфира, потому что без особого раздражения подошла к униженному кузену, по пути накручивая хлыст на руку, схватила за волосы, затягивая петлю на его шее, и заставила посмотреть на себя. По лицу Рубина блуждала заискивающая улыбка, рот лихорадочно дергался, но красные глаза сияли дикой, нечеловеческой, почти осязаемой ненавистью. Он не мог, да и не желал скрывать своё страстное желание убить. Но не мог даже ударить ее. Пока не мог. Зенита, проницательно оскалила зубы в улыбке и дала кузену сильную пощечину. Парень, рухнул навзничь и постыдно заскулил.

Сапфир поморщился, раздраженный жестокой сценой и слабостью кузена. Девушка, поймала взгляд:

- Не боись док, фортуна сегодня снисходительна к насекомым. Так, что откачаешь. – И приступила к основному наказанию.

Любопытство

Любопытство, как известно, сгубило кошку. Тина же, руководствуясь сомнительным доводом, дескать, она все-таки девочка, упрямо шла на поиски источника чудесной мелодии. Так повелось с детства. Стоило ей услышать заводной мотив, как хотелось запеть, а тело против воли стремилось пуститься в пляс. Но рыжеволосая девушка поклялась танцевать и петь только дома, в одиночестве, и лишь для одного избранного зрителя. Оттого и мама не знала, что забросив балет, дочь продолжает разминаться, учить балетные па, развивать гибкость и координацию. Полнота, которая поразила девочку в восемь, и с тех пор не желала сдавать своих позиций, не мешала ей выделывать акробатические трюки, каким могли позавидовать отдельные гимнасты. Знакомые, и даже бывшие лучшие друзья Тины не знали и не догадывались об этой стороне её жизни.

Обогнув несколько деревьев (которые показались девушке очень странными, но, впрочем, она же не ботаник, что бы в этом разбираться), Тина обнаружила полянку на которой по-турецки сидела девочка лет шести и играла на флейте. Первое, что поразило Тину, это фиолетовые волосы девочки. Второе, блестящий розовый костюмчик, словно щедро сбрызнутый алмазной крошкой. Солнечные лучи отражались в нем, и вокруг ребенка скакали радужные солнечные зайчики. А в совокупности с чудесной игрой на флейте, девочка и вовсе казалась мистическим созданием.

- Вероятно у девчонки родители богатые, и балую ее. Кто, в здравом уме позволит малолетке волосы красить? – Прозаично фыркнула Тина, завистливо косясь на блестящее чудо. – Чего только не придумают. Вот пойду сейчас и спрошу у этой фиолетовой красотки, где платье купила. Тоже мне. Шестилетке я еще не завидовала.

Но нотки чудесной мелодии, казалось, проникали прямо под кожу. Девушка помедлила. Над поляной мелькнула тень. Мелодия оборвалась. Обронив флейту, крылатая малышка вскочила на ноги и беспокойно взглянула вверх. Тина тоже задрала голову, а в следующую минуту испуганно шарахнулась назад. С неба пикировало огромное нечто. Прямо на девочку. Уронив ребенка на спину, существо зашипело. Тоскливо хрустнула сломанная пополам флейта. От ужаса малышка окаменела. Тина ее не осуждала. Нечто походило на огромную, размером с лошадь крылатую игану от головы вдоль позвоночника и до кончика хвоста покрытую двойным рядом шипов. Словно кот, поймавший мышь, зверь игрался девочкой, катая ее между когтистыми лапами, ласково разрезал на ней одежду, глубоко царапая кожу и уделяя особое внимание месту на спине между лопатками. Причем делал это очень медленно, словно понимала, какую боль причиняет ребенку и наслаждаясь ее мучениями. Малышка захлебнулась воздухом и заплакала. Жалобный плач, похожий на звон колокольчика, вонзился в мозг Тины, которая, чтобы не видеть ужасной картины спряталась за дерево, зажмурила глаза и заткнула уши. Из горла рвались рыдания. Шесть! Ей же на вид всего лет шесть! Как Соне. Тина задохнулась от ужаса, представив на месте незнакомой малышки сестру, и негодующе замотала головой. Эта девочка тоже имеет семью, и наверно где-то, именно сейчас, ничего не подозревающая мама высматривает столь любимого ею ребенка. А ребенок не придет, потому что его слопала какая-то фантастическая ящероподобная тварь. Черта с два! В конце - концов, благодаря Диме с Машей лимит неприятностей для Тины на сегодня исчерпан.

Чем она думала помочь девочке, не имея ни оружия, ни даже палки потяжелее? Этим вопросом Тина озадачилась только стоя в паре метров от зверя. Бежать обратно бессмысленно и бесполезно – зверюга успела среагировать на нежданную гостью, и, убрав лапы от девочки, медленно поползла в ее сторону. Молясь, что бы малышка догадалась спрятаться, пока ее мучитель отвлекся, Тина стала отступать назад. Игуана с желтыми глазами рептилии изучающее рассматривала девушку, продолжая неспешное наступление. Тина судорожно выдохнула, уперевшись спиной в дерево. Она уже жалела о неуместном приступе героизма, и не знала, что делать, как вдруг ладони коснулось что-то холодное. Тина взглянула вниз и послушно сжала острый осколок разломанной флейты, парящий возле ее руки. Подняла голову. Позади игуаны стояла девочка, странно вытянув пустые руки: словно подавая что-то заступнице. Игуана зашипела. Девочка вскрикнула. Тина метнулась в сторону. Ударом хвоста тварь сшибла ее с ног. Тина откатилась, но осколок не выпустила. Перевернувшись на живот, девушка попыталась ползти, но зверь навалился сверху. Тина резко перевернулась, одновременно замахиваясь правой рукой с зажатым в ладони осколком, но взвыла от боли. Тварь вонзилась в запястье девушки зубами, прокусив его насквозь. Рука разжалась, осколок выпал. Девушка задохнулась в крике, почти теряя сознание от болевого шока, но краем уха услышала негодующий детский вскрик. Перед глазами мелькнули фиолетовые волосы оседлавшие зверя, и черный шипастый хвост гадины сбивший малышку в сторону. А затем, словно под влиянием какой-то дикой интуиции, Тина ухватила упавший осколок флейты и безошибочно вонзила его прямо в ненавистный желтый глаз. Тварь встала на дыбы и упала на Тину. Девушка потеряла сознание.

(продолжение следует…)