История одного бойца

Иногда, сидя на лавочке у подъезда скуривая сигареты оду за одной, я смотрю на небо... Погода мрачная, как на войне. Льет дождь, небо затянуто плотной и непроницаемой пленкой страха, боли, едва пропуская свет от палящего солнца. Капли падают на плечи тяготя разум. Появляется ощущение будто ты в банке, в банке, на которую надели плотную герметичную крышку, что говорит только об одном- сам ты из нее никогда не выберешься. Я люблю такую погоду, мне нравится эта сладкая боль и пустота, которую она приносит. Возможно я просто привык. Тлеющий уголек сигареты начал предательски жечь пальцы. Выкинув его достаешь новую. В такие моменты начинаешь думать как никогда. Люди идут домой, а ты не хочешь. Ты хочешь лишь наслаждаться компанией дождя, который не торопливо выстукивает печальную мелодию по когда-то сухому асфальту. В голове сразу начинается шторм, буря печали и сентиментальности.

Становится жалко людей идущих в никуда, небо которое стянуло пеленой тьмы, себя... Хочется даже заплакать, но увы, твое тело не есть твоя душа. И даже если бы душа выла как потрепанный волк на одинокую луну, то лицо твое будет каменным. Падающие осадки наполнят одежду влагой, но не заполнят спокойствием тебя. А еще я люблю ночь, не за ее огни или спокойствие, а за ее красоту которую можно сравнить разве что с едва восходящим солнцем. Ночь обнимет тебя, она покажет красоту того, чего другие не найдут во снах. В который раз наполняя легкие отравляющим, но облегчающим дымом, я смотрю на сливающийся с облаками горизонт. Иногда хочется чтобы у меня появились крылья и я мог исследовать весь ночной мир.

Проснулся я от того, что мой спальный мешок залило ночным ливнем и проступившей росой. Выбравшись из сковавших движение тряпок, я протер глаза и взял автомат. Поспать мне не удалось потому что я был в ночном дежурстве с 12 вечера до 4 утра, а проснулся я где-то в 6. Подойдя к сердцу лагеря- костровищу, в котором буквально недавно танцевали и искрились языки пламени, я присел и начал всматриваться в лес. Увидев нетрезвого лейтенанта, выходящего из него, понял что дежурил я зря. Накинув капюшон своего маск-халата я двинулся к нему.

Едва я подошел, как на нем засияла улыбка и он сказал:

- Колпак! (это был мой позывной, а был он такой потому, что я никогда не расставался со своим шлемом, но в этот день он был не на мне.)

- Доброе утро, Боря, - немного сдавленно сказал я.

- Андрюша, буди всех, - как-то по-отцовски буркнул он.

Посмотрев еще раз на лес, из которого с пугающем количеством вылетали вороны я направился к своим. Пол аса на процедуры, и вот мы стоим в одну шеренгу.

Голос теперь уже трезвого лейтенанта звучал грозно:

- Есть задача - узнать расположение противника, доложить количество противника и его вооружение.

Все стали мяться с ноги на ногу...

-Кто хочет? Завершающе поставил вопрос "лейка".

Сделав шаг вперед, я спокойно сказал:

-Пойду.

-Хорошо, даю тебе в напарники "Сокола", - монотонный голос заставил нервы дернуться.

Сокол был асом разведки, в то время когда мне было по душе ворваться в здание с криками и гранатами, он любил полежать на траве и понаблюдать за противником. Снарядив свой "смерш" пятью магазинами двумя гранатами и ножом, мы шагнули в темноту леса, затерявшись средь листвы уже через полминуты. Тихо передвигаясь мы дошли до оврага, тогда Сокол велел мне спрятаться. Оглядевшись, я состроил гримасу недоумения, но он ее не видел, он был уже укутан листьями и корнями что даже я с трудом высмотрел его на расстоянии пяти метров. Приказ есть приказ, я лег под упавшее дерево, закрыв лицо маской цвета хаки. Спустя буквально восемь минут рядом со мной пронесся человек не специально бренча ремнем автомата. Пролежав в одном положении около получаса, я привстал и оглядел местность снова. Проверив взглядом каждое дерево и пригорок, который не совсем естественно выпирал из земли, я убедился в безопасности и жестом дал знак подъема Соколу. Пройдя около двух километров мы разделились. Я шастал по лесу в поисках "фантомного" лагеря, но он сам нашел меня... Это был громкий смех который заставил меня прислушаться.

Повесив АК за спину, я пополз на смех. Достигнув расстояния с которого я смогу у видеть смеющегося, я начал наблюдать. Один, двое, четверо, шестой вышел.... Насчитав шесть человек я хотел было уйти, но вспомнил про то что нужно узнать еще и вооружение, я начал ползти ближе. Три дерева и кювет находились между мной и теми для кого снаряжен пулями мой автомат.

- Так, пара автоматчиков, один пулеметчик два сапера, и один непонятно кто с пистолетом... Мысленно стал считать.

Увидев достаточно, я начал отползать назад, как под моим весом треснул сухой березовый сук...

Едва услышав звук затворов доносящейся из лагеря, я вскочил и понесся что есть мочи. Тогда меня не заботило то что в лесу могут быть мины, засады, тогда меня это совсем не волновало... Лишь звук разрывающих дерево пуль давал достаточно аргументов чтобы я бежал дальше. Уйдя от града свинца на максимальное расстояние, я поставил пару растяжек меж деревьев и петлями вернулся в лагерь. По приходу я понял что мой напарник еще не вернулся и все что я увидел в опустевшем лагере это опять пьяного летеху у костра.

- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться.

На что "лейка" просто махнул рукой. Видимо он был не в состоянии говорить о боевых приключениях.

- В семи километрах от нас на опушке лагерь противника, три палатки развернутые выходами друг к другу, шесть человек.

- Присядь. Едва разборчиво выдавил старшина.

Когда я сел он протянул мне жестяную кружку и сразу же убрал руку добавив:

- Ты боевой. Тебе нельзя.

Поставив кружку около себя, он продолжил:

-Знаешь почему я тебе доверил разведку?

В ответ я покачал головой в жесте не знания.

- Да потому что ты к этому ответственно подходишь. Слова старшины по прежнему трудно мне давались но разобрать их я мог.

И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать, он заплакал.

- Первая, вторая война... Зачем я воевал? За страну? Что ж это за страна такая?

Обняв его, я попытался внести облегчающую нотку в разговор:

- Ну, так бывает, уже ничего не поделать. Мои слова звучали топорно, я явно не знал что сказать.

После он легонько оттолкнул меня и сказал:

-Да пошло оно все.

Взяв автомат, я направился в здание, напоследок кинув взгляд на утирающего слезы родного, и ставшего мне как отец, лейтенанта. Я ничем не мог ему помочь, ничем.

Мы пребывали в тех лесах недолго, дня два, может три.

"После приезда"

Приехав в родной город, все были рады что я был живой. На вопросы я не отвечал, не нравились они мне. Месяц я ничего не делал. Потом знакомый предложил мне работу в автомастерской.

У меня не было образования но сила "знакомств" помогла мне стабильно остановится на этой хилой работенке. По-началу было интересно, но со временем это осточертело в край. Сидя за прилавком, стоя у инструментов, перебирая двигатель, я думал только о том как мне вернутся обратно. Прошло полгода, счет времени потерялся для меня. Устав от скучной жизни я подал рапорт о восстановлении в войсках. И вот уже меньше чем через неделю я был в поезде. Конечно родные и близкие не радовались, но как им объяснить что их жизнь не для меня? И вот все по новой, документы, вопросы...