Самород.

И вот сейчас, прожив сложную, удивительную жизнь, Меня до сих пор тревожит сомнение – правильно ли я поступил, что не рассказал, не раскрыл нашу тайну и сдержал честное слово. Прав ли я? …

Самородок.

Проснулся рано. Решил сегодняшний день посвятить хозяйству: убрать двор, почистить в стайке, перегородить насесты курам. За завтраком предложил свою помощь маме. Она удивлённо оглядела меня и переспросила: - А, как же твой футбол?

- Вечером по холодку с пацанами погоняем.

- Тогда ещё смородину побери, осыпаться начала.

Не дослушав, побежал во двор.

В обед пришёл отец. Вид у него был озабоченный. Долго о чём- то шептались в комнате, затем мама безнадёжно развела руками и, сердито бурча, ушла из дома.

- Ну, как дела? Загрузили тебя по полной программе, а здесь… - и замолчал.

- Да, нет. Я сам…- уставился на него. Отца обычно не интересовали мои дела.

- Что- то здесь не так – подумал я.

- Как твой футбол?

Не успел ответить, как он начал:

- Тут такое дело… Дедушка заболел. Помощь ему нужна. Встретил рыбаков. Заходили они к нему. Просил передать - не вытянет он один. Вроде ноги отказали. А, мне срочно сегодня в командировку.

Я знал, что дедушка у нас никогда не болел, тем более помощи никогда не просил. Скоро 90 исполнится. Целых на 77 лет меня старше, но выглядел бодрячком. Ни разу не слышали от него жалоб на здоровье.

Был он для меня очень дорог. Почти все каникулы проводил с ним в тайге. Опытный таёжник приучал, хладнокровно относится к холоду, дождю, к промокшей одежде. К укусам комаров, мошек, пчёл я стал относиться снисходительно. Зато, как я ненавидел мокреца. Это, едва видимое насекомое, намного меньше мошки, проникало везде и всюду. Особенно мокрец любил лезть в глаза, нос, уши, рот. После укусов тело чесалось, пухло, болело.

Дедушка научил меня ставить ловушки, капканы. Определять направление и свежесть следа зверя. Я мог быстро определять расстояние до цели. Правильно выцеливать движущие предметы, ловко на обманку удить ленка и хариуса.

Мы выделывали, дубили шкуры. Я даже мог один сварить « панты» - рога изюбря.

Подражая ему, разговаривал с погодой с вечно спешащими ключами. Потом ругал безалаберных кедровок за их трескотню. Иногда флегматично отвечал на вечный вопрос пролетавшего лесного ворона: - К, кр- ка- к?- К-Кр – ка - к?

- Да нормально! – отвечал я.

-Тот даже, не взглянув, летел дальше.

Многое дал мне дедушка. Позже пригодилось ориентировка в темноте. Оказывается, многие деревья « видят» в темноте. Они излучают «свой свет», при котором различимы силуэты пней, сухостоин, коряг, выворотней.

Моё молчание усугубило беспокойство отца.

- Боишься идти один? Пригласи кого - нибудь из друзей, хотя вряд ли кто захочет.

- Да, нет, папа. Ты, же знаешь – тайгу не боюсь, зверя тоже. Только вот как мне быть, если дедушки уже нет…

Знаю. Ты ведь сильный. Таёжник. А, вот бояться этого… не надо. Это твой родной, любимый дедушка. Кроме тебя ему сейчас никто не поможет.

Сегодня вечером срочно уезжаю в командировку. Через 2 дня буду. Сразу же с мужиками приду – повторил он.

- Ну, а если …- и замолчал, затем продолжил:

- Бояться нечего. Пойми – это твой родной дедушка. С тобой Абрек – верный друг. Переспите в летней кухне, а утром домой. Там тебе мать рюкзак собирает. Много не бери. Хочешь, возьми мою двустволку. Она понадёжнее.

- Нет. Я лучше своё ружьё возьму.

- Проверь в патронташе пулевые патроны. Замени дробовые. Нож возьми мой. С Богом!

Абрек, увидев меня в охотничьей одежде, заскулил, завизжал, запрыгал.

Солнце, с любопытством уставилось, стараясь заглянуть в глаза. Надвинув, кепку на лоб, придерживая ружьё на плече, пошёл к синеющим, вдалеке сопкам.

По подсчётам отца до дедушкиных угодьев было км 12 – 15. Прикинул – часиков 5 – 6 с остановками хватит. За светло должен успеть.

Солнышко не отставало. Оно преследовало по пятам. То пряталось за толстые деревья, то в непробиваемые кроны. Покараулив на полянке, злорадно проникало в открытые и закрытые тайнички одежды.

Вот дорогу лихо перебежал бурундучок. Усевшись поудобнее на пенёк, стал заливисто свистеть, предупреждая обитателей о приходе незнакомца. Тотчас прилетела сойка и, проглатывая гласные, заскрежетала: - Ты ч- ч – й? Ч- г –ч – ей!?

Чем дальше вглубь леса, тем глуше, грубее звучали голоса птиц.

Дорога сменилась каменистой тропой. Вдруг трава шевельнулась и навстречу выползла змея. Услышав шум шагов, повернула туловище в мою сторону. Приподняла голову и приняла угрожающую стойку. Из приоткрытого рта, словно под действием пружинки, мгновенно высовывался раздвоенный язычок. Гадюка готовилась к атаке.

Вскинул ружьё и вспомнил – не заряжено. Искать палку - не успею. И, вдруг на тропу выскочил Абрек. Прыжок и туловище змеи, перехваченное, посредине оказалось в зубах собаки. С силой, резко взмахивая головой, Абрек бил и бил её о землю. Временами подбрасывал вверх, а сам отскакивал в сторону. При малейшем движении пресмыкающего, повторялось всё снова. Наконец всё было, кончено.

-Молодец, Абрек! – и погладил собаку.

- Вовремя выручил.

Проторённая тропа заскользила вглубь кедрача. Я спешил. Тёмно - зелёные лохматые лапы пихт и елей окружили со всех сторон. Высоченные, букеты макушек кедров любовались величием тайги.

Неожиданно на тропу выскочил говорливый ручеёк – ключик. Вода в нём была настолько прозрачная, что не попробовать было невозможно. Пробежав немного по тропе, свернул в небольшую падину.

Не успел ещё до конца подняться по склону кедрача, как тропу пересекла другая протоптанная дорожка. Дальше шло болотце и на грязи отчётливо обозначились следы кабанов. Поросята, подсвинки и взрослые особи шли на свои купальни. Шествие замыкал крупный след.

- Секач – определил я – и не один.

-Надо взять собаку на поводок, а то уйдёт по следу – только подумал, как услышал лай, взвизгивание, хрюканье.

И сразу появились кедровки и известили всех о пришельцах.

- Абрек! Абрек! – позвал я негромко и свистнул. В ответ послышался треск. В кустах, метров в 30 от меня стоял огромный великан. Секач был гораздо выше домашних свиней. Чёрная, с проседью щетина, делала его горбатую фигуру схожей с медведем. Длинное, могучее рыло украшали – устрашали клыки. 2 нижних клыка, как сабли, загибаясь, тянулись к верхней челюсти. Клыки нижней челюсти уходили вниз. Огромная голова, с длинным рылом и толстущей шеей занимали почти треть туловища.

Может, не распознает и примет меня за пень – мелькнула мысль.

Кинется - подпущу поближе, чтобы наверняка свалить – решил.

Секач вышел из кустов и прислушался. Я перестал дышать. Мгновение. Наши глаза встретились. И тут, сзади, в кустарнике послышался треск. С лаем выскочил Абрек и сходу вцепился кабану в заднюю ляжку. Глухо ухнув, секач развернулся и попытался достать клыком собаку. Не удалось. Он всячески изворачивался, крутился по поляне.

Я не стрелял, боясь в суматохе, зацепить собаку. Чувствуя, что от собаки освободиться не сможет, он полез в самую гущу зарослей. Это ему удалось. Освободившись, секач помчался по следу табуна.

Собака с лаем стороной обежала чащу и устремилась за ним. Затем лай уже слышался внизу распадка. Немного погодя, высунув язык, собака вернулась.

Пошли дальше. Вскоре тропинка стала исчезать и потерялась.

- Должны где- то рядом быть на деревьях затёсы. Но их не было. Заволновался. Солнце уже примостилось на вершину хребта, готовясь к отдыху.

Знал, что к дедушке можно выйти по речке. Бросился к реке. Однако попал в такой залом, что едва вышел обратно в березняк.

Понял, что если буду метаться, то потеряю время и засветло не выйду.

Выход один – брать ориентир на скалы. Примерно, напротив отстоя должно находится зимовье.

Один за другим в темпе пересёк два распадка. Устал.

- Дойду ещё до одного и там переночую.

Спокойно перешёл по валёжине небольшой ключ и стал подыскивать место для ночлега. Оторопел, прямо передо мной предстала « раздетая « берёза.

Здесь с дедушкой драли кору- береста для изготовления туесков. Чуть дальше стояли пеньки, спиленных берёз.

И, вдруг до меня дошло – ведь это тот самый ключ, где дедушка предполагал наличие золота.

Я наклонился. Вода как вода. Однако сейчас она показалась мне не такой прозрачной, как в других ключах. Возможно потому, что берёт начало в скалах.

- А, что если я на всякий случай наберу песка – мелькнула мысль. И тут же отверг её. Поздно. Да и с дедушкой неизвестно что.

Усадьба встретила меня настороженно. Возле бани с земли поднялся табун рябчиков. Шум крыльев подхватили кедровки и коверкая гласные, так же как сойки заскрежетали.

Где- то возле отстоев, подражая собаке, пролаял филин. Скалы повторили эхом. Немая, зловещая тишина медленно обступила меня. Из трубы не доносилось ни единого треска, ни искорки. Окна, дверь пугали своей мрачностью.

- Что делать? Покойников я очень боялся. Кладбище всегда обходил стороной. Фонарик не взял, перегорела лампочка. Вспомнил, что мама на всякий случай засунула в карман рюкзака свечку. Трясущими руками зажёг.

- Это твой родной дедушка. Твой лучший друг. Он ждёт помощи – вспомнил

слова отца.

Рывком открыл дверь.

- Абрек! Вперёд! – собака, радостно взвизгнув, вбежала в дом. Пламя свечки качнулось назад к двери, затем выровнялось и радостно осветило печку, окна, стол и кровать деда.

- Витя! Это Ты! – раздался чуть слышно шепот.

Я не удержался и произвольно сел на порог. Несколько секунд длилось молчание. Опомнившись, бросился к деду. Слёзы лились градом. Лицом уткнулся в грудь деда.

- Хватит. Хватит, Витя. Чаёк бы поставить надо. Соскучился.

Опрометью бросился к печке и разжёг огонь. Обрадованный, зажженной спичке береста вспыхнуло, затрещало и радостно, испуская искры, устремилось в трубу, тревожа таёжную тишину.

Чай вскипел. Здесь, прямо на постели расстелил полотенце, газету и разложил домашние гостинцы: овощи, колбасу, сметану, творог, шанежки.

- Как отец? Мать? Почему не пришёл отец? – расспрашивал он.

Рассказывал, волнуясь, перескакивал с одного случая на другой. Подробно описал встречу с гадюкой, с секачом.

- Деда! Ты ведь никогда не болел и вдруг… - и замолчал.

Болел, конечно, но не жаловался. Всё тайга лечила. А, здесь подвела Матушка- Природа. Видать время моё подошло. Решил загородку – заездок подправить. «Мордушка» прохудилась. Реакция – то не та. Оступился и бухнулся прямо у заломчика. А, вода в Удурчукане - холоднющая, горная. Глубоко. Течение, так и подмывает под залом. Силы – то уже не те и сноровка подвела. Вот ноги, да поясницу застудил. Нагрел воды с хвоей и прогрелся. Полегчало вроде. Но я с дури – то обрадовался и на солонец попёрся – мясо кончалось. Ночь холодная была. Одежонка лёгкая. И простыл. Боль в груди, поясница и ноги отказали. Хорошо, что знакомые ребята рыбачили. Вот и послал весточку.

Я слушал, а глаза уже слипались.

- Деда! Я тебе ещё про ключ не рассказал.

- Завтра доскажешь. А теперь спать.

Утро встретило меня, как старого друга. Птицы непринуждённо и весело трещали, цокали, пели. Рябчики выводили свои рулады. Иногда в их концерт вмешивались голоса кедровок, но сбившись с ритма, засмущавшись, замолкали.

- Ты бы, Витя, «мордушку» проверил. Харюзков свеженьких поджарим.

Растопил печку на летней кухне и побежал на речку. Рыбы набилось много.

Пока грелась вода, почистил, рассортировал и нажарил харюзков.

Навёл в избе порядок: подмёл пол, протёр окна, сменил на столе клеёнку, заменил простыни, перемыл посуду. - Деда! Давай я тебя побрею и немножко подстригу. Воды нагрел. Одежду из дома принёс – сменишь. Идёт?

Он задумчего смотрел на меня.

- Молодец, ты, у нас! Самородок! Рад, что у меня остаётся такая замена – и прижал меня к груди.

Впервые, я видел у него слёзы.

- Да, сдал наш дедушка.

После завтрака сели за стол и стали составлять планы переезда. Всё утро я мучился. Мне не терпелось рассказать, расспросить о таинственном ключе.

Но, я выдерживал «мужицкий» характер. Выдержка кончилась. Посмотрел на деда и спросил:

- А, как же быть с тем ключом, который обнаружили. Может он действительно золотоносный. А, деда?

- Возможно. Я долго думал над этим. В разной тайге побывал. Всё хотел золото сам найти. Был на Ленских приисках, на Алдане. Здесь рядом побывал на Сутаре. Хотелось познакомиться с элементами, почвой, растительностью, сопровождающей драгоценный металл. Смущает меня и то, что место, где расположены наши угодья. Носят своё первоначальное название – « Золотой ключ». Встречал здесь и геологов. Тоже искали этот ключ. Показывали мне карту, где наши угодья. Правда нашего зимовья и ключей там нет. Говорят, что карта переснята у китайцев. До революции, да и после, пока не поставили кордон на границе, здесь они промышляли. Местные жители, что торговали с ними, рассказывали. Наши тоже иногда брали грех на душу – грабили старателей и убивали за золото. Даже место такое – «Чертов поворот» есть.

Это недалеко. Километров 20 от Амура. От нас будет подолее.

В нашем ключе песок очень схож, да и водичка тоже. Всё ждал, подрастёшь и помоем. Видно пришёл этот черёд. Вот и выложил свою думку.

Придётся тебе одному осуществить эту затею. Времени больше не будет. Хотел сам помыть, если получится, подарок сделать. Видно не «фартовый» ты.

По эскизам дедушки смастерил лоток, сито. Нашёл лопату, железяку вместо кайлы, кусок брезента.

- Будь осторожен. Абрек пусть остаётся рядом. Чужого не подпустит. Зря не стреляй. Костёр не разводи. Если кого увидишь, то сразу уходи. Долго не задерживайся, - в знак согласия я отвечал кивком.

- С Богом! – перекрестил меня.

- Да долго не задерживайся.

Едва взял ружьё, как подскочил Абрек. Лизнул руку. Попытался прыгнуть на грудь, но увидев моё серьёзное, взволнованное лицо, успокоился.

Шли мы споро. Собаку видел редко. Она невидимкой шныряла, где- то вокруг меня.

Ближе к распадку прямо из кустов выскочило навстречу небольшое бурое, с черна существо. От неожиданности мы оба застыли на месте. Чёрные глазки настороженно уставились на меня. Маленькая мордашка, с выступающими клыками и большими ушами очень была похожа на дикого козлёнка. Передние тонкие ножки, казались намного меньше задних. Густая, почти лохматая шерсть отличала её от дикой косули.

Я вскинул ружьё. Но стрелять не стал. Слишком уж как – то доверчиво, с любопытством, заворажеюще, уставилась своими чёрными глазками на меня.

- Кабарга – точно кабарга – мелькнула мысль. Дедушка не раз рассказывал об этом удивительном, неприхотливом создании.

С клыками – самец, а ещё есть у него пупок, который очень ценится в медицине и в парфюмерии и питается она в основном хвоей и грибами.

- Живи, несмышлёныш! Удирай побыстрее!

Послышался треск. На поляну выскочила собака. Понюхав след, где стояла кабарга, с каким – то недоумением взглянула на ружьё, потом на меня и помчалась по следу.

- Абрек! Абрек! – негромко позвал. Затем посвистел. Высунув язык, собака вернулась.

Вот и ключ, поваленные берёзки, пеньки.

- Абрек! Место! – и указал на место.

Собака послушно села и выжидательно уставилась на меня.

- Сидеть! - и подошёл к воде.

Песок промывать начал почти с устья ключа. Вначале ничего не получалось. Потом вспомнил советы деда и дело пошло. Вот уже на дне моего лукошка заблестели крупинки песка. Вскоре стал ссыпать их в брезент, потом в мешочек. Так шаг за шагом, выбирая выемки, впадинки поднимался всё выше к скалам.

Вдруг залаял Абрек. Я замер. Надёжно спрятал содержимое и пошёл к собаке.

- О! Чёрт! – ругнул в душе собаку.

Напротив, на берёзе сидела виновница переполоха. Прыгая с ветки на ветку, белка дразнила собаку. Фыркала, урчала, смешно хлопала лапками по ветке. Абреку надоела её наглость. Он не выдержал и своим лаем решил прогнать её.

- Ну, проказница, проваливай отсюда! – ругнул белку и палкой постучал по стволу. Та мгновенно взобралась на самую верхушку. Затем поскрёб по стволу. Белка спружинила, оттолкнулась и расставив лапки, с распушенным хвостом перелетела на другое дерево. Затем исчезла.

- Что, Абрек, заскучал? – обратился к собаке. Ещё немного помою и хватит.

Вернулся к последней выработке, копнул 2раза и стал собирать инструмент.

Моё внимание привлёк большой скальный выступ.

- Копну ещё разок, другой и домой. Зачерпнул полный совок смеси. Ссыпал в решето, промыл, протряс и пересыпал из лотка на брезент. Хватит, достаточно. Пора заканчивать. Какое-то чувство двигало мной, заставляло, вселяло надежду и просило продолжать.

Вытер пот со лба и зачерпнул последний раз. Потряхивая сито, под небольшой струйкой воды заметил среди мелко- зернистого песка 2 крупных, слегка сплюснутых камушка. Тщательно обтерев камушки, завернул их отдельно в тряпку.

Домой шёл намного быстрее.

- Что- то припозднился. Я уже беспокоится, стал. Рассказывай.

- Деда! – начал я восторженно.

- Успокойся. И всё по порядку – поправил меня дедушка.

Я рассказал о кабарге, о проказнице белке.

- А, песок – то, где?

Я хитро улыбнулся. Флегматично, даже чуть снисходительно подал мешочек. Принёс широкий противень. Дедушка высыпал содержимое и вопросительно смотрел на меня. Я разулыбался и достал второй мешочек. Дед внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал и стал перебирать песок. Потом одел очки и стал медленно перебирать песчинки, отделяя острием ножа крупинки.

Я не дыша, смотрел на эту процедуру и ждал результата.

- Да. Анализ бы сделать, тогда точно определили бы содержание. Я всё больше склонен, что наличие золота несомненно есть. Есть у меня знакомый китаец. Я ему лекарственные травы поставляю, медвежью желчь, пупки кабарожки, панты. Он даже спрашивал мясо тигра и его внутренности. Где я ему это достану? Да разве на этого зверя рука поднимется. Нет, конечно.

Увидев, что дедушка немного расстроен, достал тряпку и подал. Он очень осторожно развернул её и впился глазами в камушки. Забыв обо всём, он смотрел и смотрел на них, подносил к глазам ближе. Пробовал на острие ножа, потом выдохнул:

- Кажется, оно!

Прижал мою голову к себе.

- Самородок, ты мой драгоценный.

Я так и не понял – ко мне это относится, или к камушкам

Затем лицо его стало серьёзным:

- Витя! Никто не должен знать о нашей находке. Это может плохо кончится. Даже родные – отец, мать не должны знать. Убеждён, что в будущем тебя будут расспрашивать. Дай мне слово, что пока не вырастешь, ты не нарушишь обещание. Потом сам поймёшь и если сочтёшь нужным, то сделаешь по- своему.

Я дал честное слово. Больше свою находку не видел.

Мы ещё долго говорили. Мне показалось, что дедушка хочет загладить, объяснить своё условие, чем оно вызвано.

- Вот, послушай, как это будет выглядеть:

- Нашли мы золото. Ведь – это целое богатство! Кажется, теперь можно решить все проблемы жизни. Однако вся беда, что воспользоваться им сразу не сможешь. Песок переплавить в слитки. Найти рынок сбыта. Где? Кому?

Если раньше до Советской власти можно было продать китайцам, то теперь коридор закрыт наглухо. По всему Амуру поставлен кордон.

Вывезти за границу. Проблем ещё больше. Можно и в тюрьму угодить.

Остаётся - сдать государству. Забот ещё больше. Земля государственная. Значит все богатства его. Возможно, дадут тебе премию. Однако я уверен, что сразу найдутся люди, которые постараются любыми способами присвоить твоё открытие. А, тебя постараются устранить.

Ну, да Бог с ними!

- Главное – тайну мы потеряем. Загубят Матушку- Природу. Исковыряют всю землю. Вырубят весь ценный лес. Испоганят землю. Зверь, птица уйдут. Начнутся пожары, наводнения. Потянутся котлованы, сооружения, дороги по всей тайге. Поделят по кускам, полученное богатство. Что в ответ получат наши потомки? –

Разруху. Отравленный воздух. Да разве всё перечислишь. Так, что, Витя, постарайся сохранить нашу тайну для своих сыновей. Пусть они сами решат, как им быть. А, пока пусть тайга остаётся такой, какая есть и приносит нам радость и наслаждение увиденного.

На следующий день, к обеду с товарищами пришёл отец…

И вот мы дома. Дедушка продолжал болеть. В больницу наотрез лечь отказался. На ноги так и не встал. Несколько раз приезжала « Скорая помощь»,но лучше ему не стало. Ел очень мало. Он никогда не охал, не стонал, не жаловался. Им овладела апатия, безразличие. Медленно угасал.

Сегодня, собираясь в школу, заглянул в его комнату.

- Во время подошёл, только хотел позвать – едва слышно прошептал он.

- Ваньку – китайца, что на базаре торгует, знаешь?

- Да, кто же его, дедушка, не знает.

- Вот и передай ему – дескать, Папа – Охотник очень видеть его хочет. Пусть непременно к вечеру придёт. Не забудешь?

- Что, ты, дедушка! Жди китайскую персону к вечеру.

- Ну, пока. Я побежал.

После школы мама встретила меня на пороге.

- Там тебя дедушка поджидает. Не один он.

- С Ванькой- Китайцем?

- А, ты, откуда знаешь?

- Да, я так – пробормотал смущённо.

Постучал в полузакрытую дверь.

- Ты, пошто Витя стучишь? Заходи!

Я снова поздоровался с приятелем деда.

- Вот Ваня, мой внук, мой последыш. Запомни, Ваня, если обратится, обязательно помоги! Не забудь! Ты мой должник!

- Холосо,Папа! Моя всегда помогай!

- Вот и договорились, Ваня.

Мы ушли. Вечером дедушке стало плохо. Вызвали скорую. Ехать он отказался. Врачи опасались, что не довезут. Сделали укол и он уснул. Ночью мама разбудил меня:

- Дедушка зовёт.

А, папа где?

- У него сидит.

Мы прошли в комнату.

Витя? Это – ты? Я так тебя жду – и он стал шептать, что- то бессвязное. Потом память его прояснилась. Я подошёл ближе. Он узнал меня, поманил рукой и отчётливо прошептал:

- То было золото. Камушки – самородки. Не забудь ссс… и потерял сознание. Вскоре приехала « Скорая помощь». Но было уже поздно. Дедушки не стало.

На похороны пришёл и Ванька – китаец. Он долго кланялся и жалел Папу- Охотника. Когда уходил, то отозвал отца в коридор и передал ему большой свёрток:

- Это от Папы – Охотника. Берите! Моя всегда помогай Вам!

Прошли годы. Выросли мои сыновья. Получили высшее образование. Встали на ноги. Наступила пора бизнеса . Эпоха модернизации нового общества. Мне показалось, что подошло то самое время раскрыть свои возможности в приобретения солидного капитала. Объявить о своём величии, торжестве.

Поделился своей тайной с ними. Удивлённо, заинтересованно они слушали мою исповедь, мои предложения.

И, что меня удивило: - их мнение были едины. Ярко, образно они обрисовали мне картину конечных результатов разработки, добычи, привлечения отдельных структур к чему всё приведёт. Привели живые примеры борьбы за выживаемость. В итоге пришли к выводу, что лучший вариант: - сохранить природу, оставив её внукам, какая она есть.

А тайна – пусть так и останется тайной для всех.

В. Вологжин.