Я хочу вырваться

Он слишком хорошо помнил, каким грязным и промозглым был в тот год февраль. И эта непроходимая, липкая жижа на дорогах, не позволившая уйти от преследования в тот раз. Тогда он был просто измученный, шатающийся после долгой болезни, бледный росток на худых ногах. Он вначале петлял по узким, охваченным сумерками улицам, потом невыносимая боль в ногах заставила его приубавить шаг. Он шел все медленнее, пока не остановился, ухватясь рукой за спинку грязной скамейки в сквере. Дальше идти не было сил. Да и куда было идти? Он почти никогда не выходил наружу один из дома матери. Он не знал этого города, поблескивающего мокрыми огоньками, не знал улиц, не знал, куда можно спрятаться. Cкоро его нашли подручные отчима, взяли, препроводили в дом. Опять душная маленькая комната, решетка на окне, квадратный глазок в двери. Иногда приходящая мать.

-Я ничего не смогла бы сделать, Эд. Ничего. Ты болен с рождения.

-Чем болен? Чем, чем, чем? Почему ты никогда не касалась этой темы? Детство, где любили меня все,даже твои расфуфыренные, недалекие подружки! Где все тискали меня, разряженного в дорогие тряпки, как тискают красивую куклу или породистого щенка, ты...

-Милый, ты тогда не был так....То есть был, но это мы не знали. Ты же не глуп, ты прекрасно помнишь...

-Что я помню, мама? Как ты с 12 лет кормишь меня таблетками? Ты знаешь как мне плохо от них? Как тяжелеет голова, как я чувствую что тупею день ото дня! Знаешь, в этой твоей тюрьме домашней, я за эти шесть лет перечел всю твою библиотеку. Я читаю, читаю, живу наверно, жизнями героев твоих бесчисленных книжек, потому что у меня нет жизни. Пока ты была одна, я мог ходить по дому. Я не был заперт тут. Когда появился он, ты закрылась от меня. Я знаю, он хочет убить. Господи, господи, за что ты предала меня, мама?!

-Ты болен. Ты слишком болен. Прости.

Дверь за ней хлопнула, он в идиотском порыве прыгнул вслед, схватил ручку, несколько минут дергал на себя слабыми руками. Потом сел, запустив длинные, полупрозрачные пальцы в белые, как будто выгоревшие волосы. Наверное, это конец.

Боль запустилась не сразу. Она начиналась как маленький очажок колющего тепла в углу нижней челюсти. После переходила на средину - будто болел зуб. Тупая, сдавливающая. Через час его голова разрывалась. Он метался по комнате, тихо подвывая, как зверь, который смертельно ранен. Пульсирующие, тяжелые волны разливались по виску, охватывая лоб, затылок, сдавливая обручем череп так, что казалось еще немного и он лопнет, и розовый, липкий мозг обрызгает стены. Он остановился, постоял в середине комнаты качаясь назад и вперед, после колени его подкосились и он как мешок упал ничком на ковер. Сумерки в комнате стали непроглядными, и лишь где-то за деревьями на сырое, рыжеватое небо вальяжно выползла подслеповатая луна.

.............................................................................................................................................

Выход он нашел давно. Он плохо знал окружающий мир, даже дом, в котором он жил. Поэтому, каждый раз, пытаясь сбежать он плутал, нарезал круги, не в силах уйти куда то дальше, затеряться в толпе. И по причине этой его каждый раз ловили. Может, если бы ему дали побольше времени, он смог бы научиться... Но предательски тряслись колени и руки, силы оставляли его после небольшой пробежки, он чуть не падал.

Но комнату, в которой он жил уже шесть лет он знал хорошо. Знал ее стены, закрытую, решетчатую дверь на балкон, белого ангела посредине заросшего пруда за ней. Да, второй этаж. Любой бы мог просто упасть и сломать ноги. Но не он .Он нашел выступ, прямо под балконом, и небольшую насыпь под ним. Это позволяло ему сбегать. Замок решетки он тоже умел открывать, на это у него слабого и тощего ловкости хватало. Он был талант, большой талант незаслуженно искалеченный природой и лишенный прав родной матерью. Часто лежа на кровати, вытянув ослабшие руки вдоль тела он ощущал себя Гамлетом. - Те же интриги, та же предавшая мать...

..................................................................................

Наверное, если бы не револьвер, он не решился бы. Нет, никогда. Как он, такой хилый смог бы противостоять всей этой ораве. Опять судьба подкинула ему случай. Он просто ушел ночью, и вошел в дом с другой стороны, через окно. Там то не было решеток. В полумраке комнаты какая то невидимая рука толкнула его к столу. Он открывал один за другим ящики, обыскивал их, точно так, как делал это в детстве. Потом концы пальцев ощутили холод. Темный, блестящий металл. Он не такой уж дурак, чтобы не знать что это.

Странно, что в ту ночь он никого не убил, включая себя. Он запер ящик, а револьвер унес с собой. Хранить в комнате оружие было по меньшей мере глупо. Но была щель под выступом чудо-балкона. На две или три недели в его жизни наступила тишина. Тишина, с тихой свечой ожидания внутри.

..................................................................

-Тебе легче? Я думаю эти боли отпускают тебя. - Мать сидела на стуле. Немного полная, светловолосая как и сын, излучавшая спокойствие и уверенность. Только ее глаза, коричневые и блестящие как у борзой, странно бегали, поглядывая то в угол, то на потолок, но никак не на сына. У губ, малозаметно, но так часто билась жила. Он сидел напротив, спокойно рассматривая ее. Ему-то нечего было бояться. Он просто ждал. Это ему не внове.

-Ты выглядишь встревоженной, мама.Что то случилось?

Она помолчала. Опять отвела глаза. Он-то знал причину ее беспокойства, знал что она сейчас начнет лгать, и просто испытывал удовольствие, наблюдая за ней. Интересно, что она скажет?

-Ах...даа.. Просто я ... Видишь, Эд мы с твоим отцом..

-Отчимом, - холодно поправил он он.

-Да, отчимом...у нас свои проблемы. Мы ...У нас дома были воры... Хорошо, я задам один вопрос, не удивляйся.

-Он поднял брови, делая удивленно-непонимающее лицо. - Да?

-Ты...Был...в нашей спальне?

-Последний раз - шесть лет назад, мама. После этого вы запретили мне перемещаться так, как хочу я.

-Ну да...Но все таки...Может, когда ты убегал, ты ведь как-то убегаешь..ты был?

Он в душе хохотал над ней, но как истинный артист вяло покачал головой. -Нет мама. Я убегаю на улицу. В вашем доме мне давно нет места.

-А. Ну хорошо. Спасибо. Я пожалуй пойду...

-Он наблюдал за ней. Нужно чтобы она открыла дверь. Он чувствовал себя хищником выжидающим жертву. Сердце начинало надрывно колотиться, он пытался удерживать эту дикую пляску. - Главное не выдать себя заранее....

Она пошла к двери, потянула руку к замку, потом как бы передумав вернулась назад и подошла к окну. Она стояла и смотрела на пруд и деревья начинающие розоветь почками, на сероватое апрельское небо, на попискивающих в погоне за мошкарой юрких стрижей.

Когда она обернулась назад, родной сын стоял прямо перед ней, сжав губы и направив на нее черное как пустота дуло пистолета.

-А..

Он изобразил на лице некрасивое подобие улыбки, не прекращая целиться в мать, левой рукой распахнул заранее открытые решетки балкона.

-Идем со мной, мама.

-Я знала! Я знала,что это ты сделал...сумасшедший выродок, - вырвалось у нее как вздох.

-Конечно знала, мама.Ты же умная женщина. Пойдем, не будем дожидаться всех остальных.

-Ненавижу...

-Идем, я покажу тебе как отсюда спускаться.

........................................................................................................

Петлять по сырым, пахнущим бензином улицам было тяжелее и тяжелее. Опять в ногах зрела подлая тяжесть, а в голове очаг.

Он понял что за ними уже идут по следу. Только на сей раз отчим вел полицию. Интересно, что он рассказал им - сумасшедший маньяк пасынок взял в заложники мать. Может убить ее, а хочет только одного - вырваться на свободу.

Он завел ее в какое-то кафе в старом парке. В изнеможении опустился на стул. В ушах звенело, все тело тряслось так, как если бы он бежал дистанцию.

-Все.

-Что "все", сыночек? Убьешь меня, да? Твареныш....

-Зачем, мама...Ты выносила меня, родила, когда-то даже любила... До сих пор ты не знаешь могу ли я убить? Я тебе скажу - нет, не могу. Я же не убийца... Я же не ты и не...твой муж. Прости, наверное ошиблась во мне, твой сын должен был тебе быть под стать.

Сейчас если бы я прятался, и этот, твой любимый, проходил бы мимо, я кинул бы ему в спину комком грязи. И все. Пусть обернется, пусть посмотрит... На нас.

Его прервали. За стеклянной дверью кафе стояли две сияющие огнями полицейские машины.

-Выходите... Отпустите заложника...Что-то еще..

-Ну, что, пора, мама, - он поднялся со стула, и только сейчас понял насколько он ослабел. Голова болела нестерпимой болью, от которой просто хотелось выть.

Он взял ее за локоть, толкнул к двери. Дверь распахнулась. На пороге стоял он с матерью и пистолетом, направленным куда-то в сторону, а напротив трое или четверо полицейских нацелились на них. Где-то маячил отчим.

-Ну, все кончено. Спасибо за приятную беседу мама.

Женщина вся сжалась. Она вся теперь была лишенным разума страхом. Все зря - дом, деньги, положение.. Все зря... Сейчас он убьет...

-Иди, мама. Он подтолкнул ее к полицейским и убрал руку. Она обернулась, не веря и не понимая.

-Иди. Но..без меня. Я хочу вырваться.

Знаете, она сделала несколько шагов в их сторону, ее оттащили, и увели куда-то. Потом был выстрел. Один. Как-будто стрелявший хотел сказать - "Мне все надоело, дорогие"...

И он, этот выстрел не успев стать эхом потонул в автоматной очереди.