Шкаф

Вы боялись чего-нибудь в детстве? Наверняка, ответ будет положительный. Это сейчас многие из вас могут сказать, что не боятся ничего, но практически каждый из вас слукавит, а кто скажет правду, тот, скорее всего, никогда еще и не боялся по-настоящему. Избитая фраза, что ничего не боятся только дураки, часто приходила мне в голову. Не могу сказать, что я полностью с ней согласен, но и не признавать, что она несет вполне объяснимый смысл, так же глупо, как прятаться от монстра, который живет у вас в шкафу под одеялом и надеяться, что он не заметит вашего дрожания под ним.

Страх бережет нас, это факт. У меня до сих пор много страхов, скорее даже, я не знаю таких фобий, которых бы у меня не было. Я боюсь всего: насекомых, высоты, человеческой крови, темноты, если вы решите подвесить меня с крыши дома и посадите на меня пару тараканов, я скорее предпочту умереть от сердечного приступа, чем ожидать окончания эксперимента. Хотя, можно ли назвать страхом это чувство по отношению к насекомым. Или к паукам, например. А боязнь высоты, разве это страх в прямом смысле этого слова? Если вы не боитесь высоты, вам этого не понять. Ваше тело просто отказывается совершать движения, если понимает, что вы находитесь на высоком мосту или летите в самолете. Вам хочется упасть, обхватить перила и больше никогда не открывать глаз. Разве это страх? Это реакция организма, как чихание на резкий запах от рассыпанных специй. Что такое страх? Я не знаю.

Почему фильмы, где расчленяют людей и демонстрируют это крупным планом, называются ужасами? В нем же колоссальное отличие во влиянии на психику с фильмами наподобие «Паранормального явления» или любого кино про вампиров. На одной чаше весов омерзение, на другой трепет и тревога перед чем-то необъяснимым. Хотя стоит отметить и другую сторону медали, на одной чаше весов маньяк с бензопилой, который, вполне возможно, живет по соседству, а на другой пришелец или зомби, в существования которых, даже поверить сложно, но чисто визуальное отвращение к ним, лично мне кажется, чуть больше, нежели к сумасшедшему человеку.

Явлением страха я заинтересовался давно, когда кое-что действительно страшное случилось в жизни моей семьи. Мой сын, тогда ему было пять лет, очень боялся шкафа, который стоял в его комнате. Вы скажете, что заставлять ребенка одного спать в отдельной комнате в его возрасте может быть опасно для психики. Да, я сам это знаю, теперь, когда я прочел все эти книги, я, отчасти, с вами соглашусь. Вспоминая свое детство, из которого все страхи, скорее всего, и пришли, я не могу сказать, что подобные фобии посещали меня часто, но шкафа боятся все дети, абсолютно все, у которых есть пункт а - своя комната и пункт б - сам шкаф. В его комнате шкаф был изначально, это был старый дубовый шифоньер, который достался нам с женой от бабушки вместе с квартирой. Современные купе даже рядом не стояли по массивности и вместительности с этим монстром. Монстром его считал и наш сын Ваня, точнее не его, а того, кто жил внутри. Сначала это был лепрекон, который гремел дверцей шкафа и шоркал ногами по комнате. Затем это был какой-то змей, он звал Ваню к себе и сверкал глазами. Я думал, что за эти полгода, когда мы переселили Ванечку в отдельную комнату, с женой я провел меньше ночей, чем с ним. Он кричал во сне. Не каждый день, конечно, иначе это бы ускорило наши с Таней раздумья о покупке маленькой кроватки, которая должна была бы уместиться в наш тесный зал. Поймите, жили мы совсем не богато, Таня еще училась в институте и могла подрабатывать только по ночам, когда брала заказы на шитье штор или скатертей. Я же в те годы работал менеджером, мне платили мало, потому что никому не нужный бакалавр, кроме как огнем в глазах, ничем убедить работодателя в способностях не мог. По вечерам я сторожил машины на стоянке и платил два кредита, один из которых был даже не мой. Танин отец задолжал крупную сумму денег банку и попросил меня помочь, я наивный девятнадцатилетний идиот, ввязался в эту аферу и божьими мольбами получил этот проклятый кредит на сто тысяч, хотя официального заработка мне бы не хватало на погашения даже половины ежемесячного платежа. Тесть благополучно заплатил свой долг и не менее благополучно и скоропостижно покинул наш бренный мир. Ее мать, оставшаяся одна, была совсем не в силах помогать нам с погашением, и вся эта история легла исключительно на мои плечи. Но что-то я отвлекся этими оправданиями от самой главной истории, которую я хотел рассказать.

Я защищал сына от чудовища, которого, как он говорил, видел в шкафу. Он миллион раз травил эти байки, когда то я, то Таня поочередно бегали к нему и пытались успокоить. Я ему объяснял, что то, что он принимал за шаги, было обычным стуком старых часов, ночью они и взрослого сведут с ума глухим тиканьем. Таня пыталась донести, что сверкающие глаза змея это обычные пряжки ее платьев, которые в лунном свете отражались зловещим взглядом монстра. Однажды утром, я специально попросил его придумать заклинание от бугимена и мы вместе с ним провели обряд очищения его шкафа от незваного гостя. На какое-то время это помогло, и Ваня почти целый месяц спал на удивление спокойно. Я даже сам несколько раз вставал ночью и ходил к нему в комнату, чтобы удостовериться, не сбежал ли он.

Но потом все пошло по-старому, заклинание потеряло магическую силу и однажды ночью, я проснулся от того, что Таня громко кричала и ругалась. Я вскочил с кровати и побежал в комнату, в ней я увидел плачущего малыша и разъяренную жену, которая грозилась, что если он еще раз разбудит нас посреди ночи, она заставит его молиться, чтобы чудище забрало его к себе, ибо она с ним расправится гораздо более жестоко. Я считал, что она немного перегнула палку, я и сейчас так считаю, но не говорил ей об этом никогда, думаю, она и сама это понимает. Тогда я просто отвел ее в кровать, сказав, что неприятно шокирован происшествием, хотя глубоко в душе надеялся, что ее метод сработает лучше моих нелепых шаманских ритуалов по экзорцизму.

Я представляю, что у Вани творилось внутри в ту ночь, я думаю, он все-таки пытался крепиться. Он понимал, что он мужчина и не должен нервировать так свою маму и себя самого, он должен взрослеть. Он пытался. Я знаю это, понимаю его психологию, но почему-то надеялся, что рано или поздно истерики прекратятся и что потакать капризам, было не педагогично. Мои родители не пришли бы ко мне на помощь, если бы я даже закричал. Я часто думаю, что он чувствовал в ту ночь, страх одолевал его, он стягивал его грудь цепями. Долго находиться под одеялом было невозможно, он боялся просто задохнуться и выныривал, как только убеждался, что шаги стихли, а тени из окна расплывались в менее угрожающем узоре. Он повторял про себя, что бояться тикающих часов глупо, но все равно периодически прятал голову под одеяло. Но теперь к страху быть съеденным страшилищем из шкафа добавился новый, страх собственной матери. И это было нашей роковой ошибкой, я говорю, именно нашей, потому что моя доля вины равнозначна с долей вины Тани.

Утром я встал в обычное для себя время, и что-то меня снова подтолкнуло проведать сына перед долгим рабочим днем. Я собирался извиниться за поведение мамы, но обнаружил своего ребенка, своего единственного сына мертвым в кровати.

Я уверен до сих пор, что страх есть синоним слова «осторожность». Знаете, если бы не было боли, мы бы умирали гораздо чаще, потому что не могли бы обнаружить неполадки в организме. Страх наших детей защищает их, а для нас его не существует, мы привыкли только к своей боли, мы же не можем почувствовать боль друг друга. Такая опция природой не предусмотрена, а зря, это бы решило многие проблемы с войнами, конфликтами, преступлениями. Я прочел много книг об этом и запутался еще больше, но точно я знаю одно. Страх это обнаружить рано утром своего ребенка с широко открытыми глазами, с разрисованным цианозом лицом и с набухшими венами на шее. Еще страшнее возвращаться в свою комнату и будить его мать.

30.01.14