Зарегистрируйтесь и войдите на сайт:
Литературный клуб «Я - Писатель» - это сайт, созданный как для начинающих писателей и поэтов, так и для опытных любителей, готовых поделиться своим творчеством со всем миром. Публикуйте произведения, участвуйте в обсуждении работ, делитесь опытом, читайте интересные произведения!

Искушение Ирода Антипы

Рассказ в жанре Драма
Добавить в избранное

Ироду Антипе, царю Галилейскому, еще совсем недавно цветущему, крепкому, черноволосому мужу, а нынче облысевшему старику с седою бородой, с навязчивым постоянством все чаще и чаще снился один и тот же кошмарный сон: будто палач в черном балахоне замахивается огромным мечом на его, Иродову, благородную, беззащитную, тонкую шею и отсекает ему голову; окровавленная голова отлетает со стуком, останавливается и смотрит на своего хозяина полными ужаса, широко раскрытыми глазами. Хозяин вскрикивает и просыпается весь в холодном поту. И когда снился этот ужасный кошмар, царь Галилейский обязательно получал какую-нибудь дурную весть. Вот и сегодня, явившийся с докладом слуга ошарашил, что в Галилее не все спокойно, что объявился в пределах ее некий бродяга, которого одни называют пророком, другие Илией; и что бродяга тот совершает чудеса невообразимые, будто бы от него исходит такая целительная сила, что слепые прозревают, прокаженные очищаются, расслабленные встают и ходят, бесы изгоняются, глухие слышат и даже мертвые воскресают; грешники и нищие благовествуют о нем на кровлях городских.

Ирод Антипа побледнел. Уж он-то знал, кто это. «О, Боги Олимпа! – подумал он с ужасом, боясь, чтоб не произнести это вслух. – Это он, это Иоанн Креститель! Он воскрес из мертвых, получив великую силу от своего Всевышнего, о котором проповедовал. Только он, только Иоанн способен совершать подобные чудеса… Он явился, чтобы погубить меня и мое царство!»

- Ступайте, - сказал Антипа, стараясь, чтобы голос его не дрожал, - разузнайте все… Все! о этом… новоявленном пророке!

Оставшись один, Антипа велел подать себе вина и невольно предался воспоминаниям. Знал он, зачем явился с того света Иоанн Креститель. «Тогда я взял его голову, - думал в страхе царь Галилейский, - пусть невольно, но взял; и вот теперь он явился за моей головой!.. А все эта распутная девка с проклятой матерью своей, гореть им вечно в Аиде! Они ввели меня в искушение…»

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………


Это случилось всего несколько лет назад, в шестнадцатый год правления кесаря Тиберия, когда Антипа только-только выстроил и переехал в новую столицу свою на берегу Генисаретского озера, названную в честь кесаря Тибериадой. Проведший детство и юность в Риме, Антипа, так же как и его новая жена Иродиада, страстно ненавидел все еврейское и тяготился тем, что нельзя ему поселиться в Риме. Ну а раз так, то он решил отстроить свой маленький Рим здесь, в ненавистной Галилее; и отстроил, ничуть не заботясь о том, что для этого пришлось снести с лица земли старое заброшенное еврейское кладбище. Но зато уж город вышел на славу! И самому Риму не тягаться с ним! Чего здесь только ни было: и форум, и амфитеатр; и даже термы, общественные купальни с горячей и холодной водой. Ну и конечно, над всем этим возвышался на искусственном холме великолепный царский дворец, который ничем не уступал Золотому Дому Тиберия, так много в отделке его было золота, мрамора и драгоценных камней; кругом по стенам пестрели росписи на эллинские темы с обнаженными телами богов и богинь. Царь Галилеи был весьма доволен и новой столицей своей, и новым дворцом. Это был прекрасный подарок его себе самому в честь его пятидесятилетия, которое наступало буквально через несколько дней. Выйдя с Иродиадой на балкон тибериадского дворца, Антипа спросил у нее, указывая рукою вдаль, в которой сияло на солнце белоснежным мрамором великолепие истинно античного города.

- Ну, как тебе все это?!

- Да, - ответила Иродиада без особого восторга в голосе, - город, достойный эллинов, а вот горожане…

Ирод смутился и помрачнел. С недавних пор, почти сразу после их свадьбы, он заметил в Иродиаде одну особенность: у нее очень хорошо получалось низводить его с небес на грешную землю и портить тем самым ему настроение. Иродиаду полюбил он за редкую красоту ее еще когда она была замужем за его кровным братом Иродом Филиппом-Боэтом. Полюбил страстно, так что ради любви этой согласился даже отравить престарелого Боэта и отправить в ссылку свою первую, давно надоевшую ему, супругу. Но после свадьбы, казавшаяся до тех пор нежной и ласковой, Иродиада сильно изменилась, ее словно подменили. Она хотела знать все, стремилась вникать во все государственные вопросы, и совала свой грациозный греческий нос во все дела своего нового мужа. Все больше и больше она становилась груба, холодна с ним и властна со всеми окружающими. Все слуги трепетали ее во дворце, ибо чуть что было не по ней, она безжалостно наказывала их. С самого детства Иродиада была умной, коварной, терпеливой, расчетливой и умела добиваться своего. Хотя поначалу ей как-то не везло. И особенно не повезло ей с мужем: Ирода, ей доставшегося, не любил великий кесарь. И так бы она и прожила всю жизнь никому неизвестной Иродиадой Боэт, если бы ни заглянул вдруг к их очагу по пути из Рима нежданный гость с только что подаренным ему царским титулом. Иродиада сразу же своим женским глазом заметила, какое впечатление произвела она на Антипу, каким алчущим взором он смотрел на нее, и не упустила свой шанс. Теперь же, добившись всего, чего желала душа ее, став полноправной царицей, она полностью охладела к Антипе и стремилась подчинить себе всю власть в Галилее. Антипа же, в свою очередь, хотя сам страстно влюблялся, но страсть эта быстро проходила в нем, когда он достигал своей цели, тем более, когда на горизонте маячила новая страсть. Овладев Иродиадой, которая, несмотря на красоту свою, была всего на пять лет моложе его самого, Антипа тоже утратил к ней почти всякие чувства, и это произошло еще до свадьбы, когда он увидел шестнадцатилетнюю дочь Иродиады Саломею, стройную девицу с широкими бедрами и маленькой остроконечной грудью, соблазнительно приподнятой кверху. Черты лица унаследовала она от матери, особенно глаза всегда горели у них одним и тем же огнем, страстным и лукавым одновременно; эти глаза знали, чего хотели от жизни и как это взять от нее. С тех пор сладострастные грезы не давали Антипе покоя ни днем, ни ночью, и однажды он отважился: он решил подарить Саломее самое дорогое ожерелие, какое только у него было, из драгоценных камней и золота, если она ночью в условленный час выйдет в дворцовый сад. Девица согласилась, многообещающе сверкнув на прощание своими черными очами. Но вместо Саломеи в саду поджидала горе-любовника его верная Иродиада, которая назавтра, когда Ирод просил ее о пощаде, приказала ему в знак примирения доставить ей то ожерелье, что обещал он Саломее, на золотом подносе. С того часа Иродиада каждый день украшала тем ожерельем свою пышную грудь и возымела власть над мужем великую. Ирод же, не получив желаемого, распалился к падчерице еще большею страстью; он не мог даже спокойно видеть ее и избегал встреч с ней.

Иродиада упивалась властью, но недолго. Объявился вскоре в пределах Галилейских человек, который мало того, что сам не боялся грозной царицы и даже имел наглость не признавать ее таковой, но еще и других людей убеждал в том и подбивал их против законной власти. Она приказала Антипе послать слуг схватить наглеца и доставить его во дворец. И вот перед царской четой предстал человек средних лет, босой и в лохмотьях.

- Скажи нам кто ты, оборванец, как твое имя и чем ты занимаешься? – спросил Ирод.

- Имя мое Иоанн, я – глас вопиющего в пустыне, который призван уготовить путь Господу, сделать прямыми стязи его. Для того я крещу людей водою во оставление грехов, ибо имею на то власть от Бога. Но тот, кто идет за мною, сильнее меня, он будет крестить Дом Израилев Духом святым и огнем.

Ирод Антипа не первый день знал евреев, он знал, что это народ чудаковатый и странный и что другим народам почти невозможно понять его. Он относился к ним всегда как к полупомешанным, в речах их видел лишь тарабарщину и не придавал им никакого значения и ничему не удивлялся. Он привык, что среди них каждый десятый то ли пророк, то ли юродивый, то ли колдун и знахарь. Не удивился он и на сей раз. Он лишь повел слегка плечами и продолжал вопрошать о том, о чем просила его пред тем Иродиада, сидевшая рядом на троне своем вся пунцовая от злобы и пожирая Иоанна гневными черными очами.

- Что говорил ты толпе на Иордане о нас, законных правителях Галилеи? К чему призывал ты толпу?

- Я говорил, что ты хоть и законный правитель, - спокойно и смело отвечал Иоанн, - но не можешь быть счастлив с новою женою, ибо брак твой с нею незаконен и цена сего брака велика. На нем – кровь и слезы и он не принесет тебе счастья. Нельзя иметь жену брата своего и быть…

- Замолчи! – вдруг вскрикнула Иродиада вне себя от ярости; тонкие пальцы ее вцепились в позолоченные головы подлокотных грифонов трона. – Замолчи, бродяга! Как ты смеешь!.. Казнить его! Немедленно казнить!

- За эти дерзкие речи я могу действительно казнить тебя, разве ты этого не боишься? – спросил Антипа, не торопясь мирволить капризу жены.

- Я ничего не имею, - ответил Иоанн, - и потому ничего не боюсь. Ты же имеешь многое и многого боишься…

- Довольно его слушать! Антипа, я требую немедленно казнить этого мерзавца! – настаивала Иродиада.

Но царь Галлилейский, которому каждый день слуги докладывали о положении дел в его области, понимал, какой огромный авторитет имел Иоанн в народе; знал, сколько тысяч людей богатых и бедных ежедневно стекалось к нему на Иордан, дабы просто послушать речи его или даже креститься от него. Казнить сейчас этого еврейского пророка было бы верхом безрассудства, равнялось бы всеобщему народному бунту и потере власти, если ни самой жизни. Уже теперь Антипе пришлось втрое усилить охрану дворца, ибо люди, узнав, что схватили Иоанна, толпами стекались к дворцу и требовали освободить любимого проповедника. Все это ему предстояло разъяснить как-нибудь Иродиаде, а пока он приказал увести Иоанна в дворцовый подвал.

Иродиада не хотела ничего слушать. Какой-то жалкий нищий смел надругаться над ее честью и достоинством и не был до сих пор казнен! Это был страшный позор для нее, все веские доводы мужа шли мимо ее ушей, она назвала его слюнтяем и трусом и вдрызг разругалась с ним. Единственное, что мог обещать Антипа своей разъяренной супруге, это не выпускать Иоанна из темницы, для чего пришлось ему кланяться римскому префекту и просить его хотя бы об одной пешей когорте для усиления охраны дворца.

Но Иродиада не смирилась, она затаилась, словно бы забыв об Иоанне, а сама выжидала лишь удобного случая, чтобы нанести-таки Иоанну смертельный удар. «Род Иродианов обид не прощает!» - любила повторять царица Галилеи. И такой удобный случай, наконец, настал.

В день пятидесятого дня рождения Ирода съехалось к нему во дворец множество богатых вельмож, тысяченачальников и старейшин Галилейских. Иродиада за несколько дней до торжества благоразумно примирилась с супругом и даже сказала, что приготовила ему подарок, который поразит его воображение. Гости возлежали в высоком портике с мраморными колоннами, заросшем сзади и с боков глухими стенами стройных кипарисов. Невдалеке от портика голубело небольшое искусственное озерцо с морской водой, в котором купались, визжа и плескаясь, подаренные Антипе одним из тысяченачальников, юные рабыни, их мокрые белые тела соблазнительно блестели на ярком солнце. За озерцом был сооружен огромный шелковый занавес, выкрашенный под цвет неба с легкими белыми облачками на горизонте, за которым скрывались флейтисты, арфисты, барабанщики и прочие музыканты. Именно потому, что музыкантов не было видно, казалось, что музыка звучит ниоткуда, что она льется прямо с неба, что она растворена в этом прозрачном вечернем воздухе. Между озерцом и портиком располагалась просторная площадка, на которой каждую минуту происходило какое-либо действо, забавлявшее гостей. Различные пантомимы сменялись акробатами; затем выходили, достойные удивления, факиры и фокусники; после фокусников – искусные танцоры, затейливые карлики, небывалые уродцы, привезенные в подарок Антипе из дальних стран и так без конца. Когда стемнело, светло-голубой занавес сменили на черный; по периметру площадки, по колоннам и вдоль озерца зажгли светильники; почерневшее озерцо затрепетало ярко-красными зигзагами; купальщицы превратились в русалок с длинными, сверкающими красным, хвостами; полная луна с кровавым оттенком взошла над самым портиком; и все оказалось в ином, незнакомом, чарующем виде; привычные окружающие предметы превратились в предметы незнакомые и таинственные. Все подарки были подарены; некоторые из гостей уже дремали, насытившись яствами и многолетней лозой, устав от представлений и бесед, а Иродиада все не спешила порадовать своим диковинным подарком мужа, она терпеливо выжидала, когда он изрядно охмелеет, а для этого ему нужно было выпить немало. Антипа же только и делал, что ждал сюрприза жены своей, столь многообещающего и столь таинственного, гадая про себя весь вечер, что уготовила ему супруга: настоящий праздник сердца или коварный подвох. За этими тревожными мыслями даже само вино не шло ему впрок. И вот, наконец, на площадке образовалась тишина; русалки примолкли, выплыв на берег; красные зигзаги в озерце превратились в едва колышущиеся ровные длинные полосы; сама кровавая луна с любопытством замерла в черном небе. Ирод Антипа насторожился. На середину площадки из черной пустоты выступила неслышно Иродиада в маске богини Эры и объявила притихшим гостям, что сейчас в ее честь, в честь великой богини эллинов, будет исполнен римский танец юницы, который царица Иродиада с преклонением приносит в дар своему мужу и господину, порфироносному правителю Галилеи Ироду Антипе первому. «Но, - продолжала Иродиада, - все присутствующие, надеюсь, знают, что богиня Эра ничего не делает без жертвы во имя свое. И потому царь Антипа должен будет дать в жертву богине все, чего ни попросит исполнительница жертвенного танца. Согласен ли пресветлый царь?» Антипа застыл в ужасе: он разгадал коварный замысел Иродиады. Она прекрасно понимала, что в подобном случае ответить отказом он не мог. Это означало бы выставить самого себя позорным трусом перед лучшими людьми Галилеи, мнением которых он дорожил.

- Согласен, - против воли Ирода Антипы произнесли его уста.

Иродиада скрылась в темноту с гордо поднятой головой. Еле слышно с черного неба донеслись звуки флейты; тихо забили барабаны; затем подключились арфы¸ лиры, кимвалы. Барабаны били все громче и громче и когда зазвучали во всю мочь, на площадке появилась юная дева, обнаженная до пояса, в длинной юбке из разноцветных лент. Она тоже была в маске, но Антипа с замиранием в сердце узнал ее. Он не мог ни узнать эти маленькие груди; эти прекрасно выточенные ноги; эти роскошные бедра, на которых сейчас открывались, вмиг возбудившие его, ямочки чуть пониже спины. «Ай да женушка! – восторженно подумал Антипа. - Ай да подарок!» Чего-чего, а такого он не ожидал. Страх и робость вмиг оставили его. Он забыл обо всем на свете. Он поглощал глазами юную танцовщицу, и уже ничто не заполняло душу его, кроме дикой страсти и необузданного, неудержимого влечения к ее груди, к ее узкой талии, к ее упругой спине и к волнующим ямочкам на широких бедрах, которые сводили его с ума. Танец длился недолго, но был таким огненно-страстным, юное, сильное тело так вздрагивало и сотрясалось, что Антипа не выдержал. Не дождавшись окончания танца, он бросился к ногам Саломеи, обхватил их обеими руками и принялся целовать в порыве страстного безумства, бормоча что-то. Музыка стихла, и все услышали голос Антипы.

- О, пусть, пусть богиня возьмет в жертву все, что пожелает, все! Пусть берет полцарства моего! Пусть берет саму жизнь мою! Пусть…

Саломея громко расхохоталась.

- О нет, - сказала она, - великой богине Эре ни к чему ни твои полцарства, ни твоя жизнь. Ей не надо так много. Сердобольная богиня печется о сирых и убогих. И потому желает освободить навечно из плена узника, что томится в подвале твоего дворца. И чтобы полюбившийся ей узник больше никогда не попал в темницу, она желает сей же час видеть пред собою его голову на золотом подносе!

И вновь из темноты выплыла победоносная фигура Иродиады и замерла в ожидании. Все гости в восторге закричали: «Да здравствует великая богиня Эра!» А бледный, как сама смерть, Ирод Антипа вынужден был послать своих спекулаторов за головой Иоанна Крестителя. И не за себя он испугался так, а был этот испуг совсем иного рода. Страсть в нем совершенно исчезла вдруг, словно ее и не бывало. Он чувствовал, как Саломея торжествующе улыбалась под маской, но в эту минуту юная дева была ему противна. Место страсти заняла жалость; невероятная, странная жалость поднялась во весь рост в его душе к человеку, ему совершенно чуждому. За время царствования своего многих государственных преступников приходилось ему отправлять на смерть, но ни к одному из них не чувствовал он и сотой доли того, что чувствовал сейчас к человеку, чью голову со страшно выпученными глазами уже, быть может, несли на золотом подносе, с которого стекала праведная кровь. И что-то мучило, что-то лишало покоя и терзало душу четверовластника Антипы.

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………


Вино было допито, воспоминания исчерпаны; тоска холодной рукой сдавила горло царя Галилейского. Он поспешил лечь в постель в надежде уснуть, но перед ним всплыл давешний кошмар, и он во всю ночь не сомкнул глаз. А к вечеру следующего дня вернулись слуги его и доложили, что это не Иоанн, что человек, сотворяющий чудеса, сказал им: «Я не Иоанн, я – тот, кто пришел за ним. Иоанн уже приходил, не пил, не ел, и говорили что в нем бес. Вы не узнали его. Пришел Сын человеческий и ест, и пьет, и говорят, что он друг мытарям и грешникам. Вы не узнали меня. Отойдите же прочь от меня, порождения ехидны!»

Из всего этого Антипа понял только одно: что в Галилее вновь объявился пророк, и взмолился.

- О, Боги! За что мне все это?! О, земля, рождающая пророков, будь ты навеки проклята! Как я тебя ненавижу!.. Благодаря двум пешим когортам, щедро выделенным римским префектом, с прошлым обошлось все благополучно, даже не возникло никаких крупных волнений. Обойдется ли с этим, нынешним?

Антипа решил тут же, не откладывая в долгий ящик, продиктовать писцу приказ, но…

Но это уже начало совсем иной истории. Упомяну лишь напоследок, что навязчивый сон Антипы оказался вещим: ему-таки отрубили голову, но совершил это далеко не воскресший Иоанн Креститель, совершил это палач в черном балахоне по приказу нового кесаря Рима великого императора Калигулы.

Рейтинг: нет
(голосов: 0)
Опубликовано 09.06.2014 в 18:28
Прочитано 750 раз(а)

Нам вас не хватает :(

Зарегистрируйтесь и вы сможете общаться и оставлять комментарии на сайте!