До ее смерти оставалось двадцать минут

До ее смерти оставалось двадцать минут. Он знал это наверняка, ибо уже видел такое неоднократно. Сначала ослабевало тело. Первыми подводили ноги. Они больше не несли человека по делам, а запирали его в одном месте. Затем отказывали руки. Человек утрачивал возможность создавать. Затем приглушались органы чувств – глаза, уши, нос. Они больше не были верными проводниками человека. Их свойства притуплялись, и ими переставали пользоваться. Слабый и беспомощный, человек лежал на кровати, не воспринимая материальности мира. Контракт истекал. Мир больше не нуждался в человеке. Последним уходил разум, способность мыслить. Как правило, это случалось буквально за считанные минуты до полного отключения. Нет разума, нет мыслей, а значит, и нет человека.

Он сел у ее кровати. Его взгляду предстало ее беззаботное лицо. Молодое, симпатичное. Оно не выражало больше никаких эмоций, но от него по-прежнему веяло теплом, надеждой. Как она позволила себе так быстро угаснуть? Он не понимал. Как не понимал и того, откуда у нее изначально появился вирус, направленный на саморазрушение.

В мире все было упорядочено. Каждый индивидуум приносил какую-то пользу. Все работало на благо. Каждый обладал способностями, которыми он обменивался с другими, дабы создать идеальное общество. Понятия голода, насилия, несправедливости переставали существовать. Возрождение после хаоса, царившего тысячелетиями, еще продолжалось, но уже в ускоренном темпе. И все благодаря таким людям, как он. Людям, которые знали цену прогрессу и были готовы максимально делиться своими способностями с равными себе.

Была ли она одним из тех двигателей прогресса? Нет, конечно. Иначе она не лежала бы здесь сейчас, ожидая своего часа.

– Ты уже не можешь говорить. Мир больше не нуждается в твоих словах, – непреднамеренно поделился он вслух своими мыслями. Его удивил звук собственного голоса, неожиданно разрезавшего тишину. Он заметил, как ее зрачки под веками начали подрагивать. Она слышала его, но ее уделом было – оставаться немым слушателем.

Он продолжал озвучивать мысли вслух, так как верил – ей важно услышать, что ему есть что сказать.

– Твои слова не согласовывались с твоими поступками. Ты неоднократно договаривалась о своем присутствии на заседании, а затем не появлялась. Ты могла позвонить и оповестить о том, что не приедешь. Ты не сделала этого, даже зная, какое пренебрежительное отношение ты демонстрируешь людям, которые ценят свое время. Ты позволяла своим чувствам стыда, боязни, неуверенности взять верх над правильным порядком вещей. Последовательность создает порядок, безответственность – хаос. У тебя были способности, и ты ими не делилась.

Ты говорила, что тебе важен цветок, но забывала его поливать. Ты утверждала, что тебя волнует проблема утилизации чипов памяти, но складировала их безалаберно. До сих пор не могу уяснить, что тебе в этих отрывках воспоминаний, которые представляют собой ношу прошлого без выгоды для будущего.

Ты видела, как нелогичность твоих слов в паре с поступками ускоряли процесс твоей терминации. Но не верила Новому Закону. Думала, он не действителен, фикция? Теперь все подчиняется Новому Закону, все люди. И это на благо. Природе нет смысла поощрять существование разрушения. Нет ресурсов, чтобы тратить их на поддержание жизни, которая не приносит пользы. Что не функционирует на благо общества, умирает.

Он умолк, рефлексируя свою речь, которая представляла собой бессмысленное нравоучение. Адресат уже не сможет произвести изменения. Но ему было важно, чтобы она знала, поэтому он продолжил.

– Ты знаешь, как опасны эмоции, если они нестабильны. Когда в них нет стержня, когда над ними нет контроля. Я предостерегал тебя от эмоциональных качелей. А ты качалась, наслаждаясь сиюминутными порциями адреналина.

Он обвел взглядом комнату. В ней не было ничего зримого, кроме кровати. Все коммуникации, провода, датчики были спрятаны. Свет излучался прямо из стен, создавая уровень освещения, максимально комфортный для глаз.

– Все блага, что ты имеешь, создало общество. Их создали высокофункциональные личности. Я считаю за честь быть одним из них. Два дня назад мы закончили тестирование новой технологии, ответственной за переключение мыслей. Мы освободим людей от не приносящих пользы, «пустых» мыслей, конфабуляций. Больше не будет заезженной пластинки в головах. Освободившееся место разума мы сможем использовать для разработки новых технологий, для развития. Я испытываю гордость за действия, что совершаю, и за полученный результат. Что может быть прекрасней?

Воодушевление от триумфа сменилось вздохом сожаления.

– Ты уже не сможешь испытать на себе действие «Переключателя». Да, мы назвали его четко по делу. Сейчас в моде называть вещи своими именами. Наконец-то эта «мода» пришла. Осталось совсем немного, и понятие самой моды уйдет. Мы обретаем все больше и больше свободы.

Он почувствовал усталость. Давно он так много не говорил, будучи человеком дела, а не слов. Но сейчас, в эти последние минуты, ему хотелось поделиться с ней своими мыслями. Из-за отсутствия другого способа он использовал слова.

– Знаешь, я буду скучать по тебе. Не пойми меня превратно. Я не стану воспроизводить в голове твое присутствие в моей жизни и хандрить. Если слабость наступит, я воспользуюсь Переключателем, – он сам себе улыбнулся, узрев свою находчивость. – Я буду видеть только хорошее из того, что ты принесла в мою жизнь, и радоваться этому.

Я благодарен за то, что испытал на себе роль «создателя улыбок». Ты часто улыбалась в ответ на мою серьезность. Я не мог понять твоего ребяческого отношения. А когда оставил все попытки понять, начал улыбаться вместе с тобой. Мне нравится улыбаться. Жаль, что теперь я буду делать это реже.

А помнишь?.. Глупо задавать вопрос, зная, что ты не ответишь. Я буду помнить и благодарен тебе за вечер, когда ты заставила меня выйти на улицу – на холодную, заметенную снегом улицу, и мы слепили с тобой снеговика. Бестолковое дело, снеговик растаял. Но я насладился процессом создания чего-то, по сути, из ничего.

Он почувствовал жажду. Его организм быстро обезвоживался, и сейчас, чтобы поддерживать цепочку мыслей, надо было срочно выпить воды. Он облизал губы. Четко по часовой стрелке, дотрагиваясь до уголков. Знак был расшифрован, и в стене у его головы открылось отверстие. Он достал оттуда шар воды и незамедлительно положил его в рот.

– Ничего… Много с тобой было «ничего». Я не мог позволить себе пребывать в состоянии прокрастинации, хоть ты и толкала на это. Это чуждо моей натуре, это невыгодно для общества. Думаю, только природа принимает покой и радуется небольшой передышке от наших человеческих дел. Ну, да Бог с нею!

Он замолчал. Основное было сказано. Она покинет этот мир со знанием.

Оставались считанные минуты. Ее веки больше не дергались. Грудная клетка не поднималась. Не наблюдалось никаких признаков жизни.

Он приподнялся, оперся на кровать и приблизился к ее лицу. Он отдавал себе отчет в умоисступлении, которое завладевало его разумом. Он терял самообладание.

– Я любил тебя.

Нет, не так он хотел это произнести. Вышло с сожалением, а предполагалась нежность. Но за неимением практики выражения последней, она ему уже не поддавалась. Все, на что он был способен, – это повторение его истин. В них он чувствовал силу и комфорт.

– Я любил тебя, и это делало меня слабым. Я не могу позволить себе быть слабым. Человеческая переменчивость довела мир до состояния гибели. Люди практически истребили самих себя. Прихоти, животные желания, синусоидные эмоции… А ведь мы способны на великие свершения! Если бы не восстали сознательные индивидуумы, люди так и продолжали бы свое жалкое существование. Вечно недовольные и несчастные. Они разрушали природу, разрушали общество.

Он отпрянул от ее лица и выпрямился.

– Все, что работает на разрушение, должно умереть. Таков абсолютный Новый Закон.

Он закончил на высокой ноте. Он не знал, что способен говорить на возвышенных тонах. Даже в последние секунды своего существования она еще открывала в нем новые грани. Он окунался и отдалялся от этого осознания одновременно.

Момент слабости прошел. Он вернул себе самообладание.

Последний раз он посмотрел на ее юное лицо. Он прекрасно знал о последовательности всех своих дальнейших действий. Знал, как его жизнь будет продолжаться дальше и как он будет ее проживать. Все было предусмотрено, и в этом была уверенность и сила.

Все будет так, как должно быть. Не будет ее. Но так и должно быть.

Он вышел из комнаты, не оборачиваясь.