Сосед

Говорят, что мой дом - моя крепость.

А представьте огромную многоэтажку, где на каждом этаже своя крепость, и не факт, что ты через стенку своей крепости не услышишь то, что делает твой уважаемый сосед на своей территории. А он на ней мог и хотел делать все, что ему угодно.

Или это стены слишком хлипкие, или это соседи слишком шумные. Бывают, конечно, соседи любвеобильные. Где каждую ночь ты становишься свидетелем их этой самой любви. Иногда бывает и утром - тут уж как повезет.

Бывают соседи домовитые. Каждую субботу в шесть утра они бросают все свои дела и берут в руки дрель и перфоратор.

Бывают соседи шумные и крикливые. И тогда ты оказываешься в самом центре событий, в самой гуще скандала. Хотя скандалить не собирался, но создавалось ощущение, что орут именно на тебя.

Есть бабушки - божие одуванчики, которые от скуки ради звонят в милицию, в скорую и в ЖЭК, чередуя последовательность набора номера, а также время от времени стучат по батарее, призывая к порядку.

Антон Шастун не знал своих соседей, так как переехал в этот дом около месяца назад и еще ни с кем толком не успел познакомится, но наслушаться уже успел предостаточно.

Слева жил оперный певец, и от его утренних каждодневных распевок у Антона начинался нервный тик.

Справа жила семья с вечно орущими двумя детьми, и Антон, кажется, понял, какое это счастье, что он не женат.

Снизу жила милейшая старушка Маргарита Львовна, которая, увидев Шастуна случайно идущим из магазина, ужаснулась от того, что юноша такой худой. Не наркоман ли он часом? —видимо, подумалось бабке, и она поделилась своими наблюдениями с Павлом Алексеевичем - местным участковым. Когда Антон и Павел Алексеевич впервые увидели друг друга, то они очень долго смеялись. Потому как Павел Алексеевич оказался таким же худосочным, как и Шастун. Только Антон был выше участкового и, пожалуй, худее его в разы. Вот с такими соседями жить не плохо и даже весело.

Соседа сверху Антон не видел и не знал, но то, что он был сукой редкостной, можно было сказать с уверенностью.

Антон любил слушать музыку в наушниках или петь с друзьями в караоке, иногда их компания включала музыку громче обычного, но к одиннадцати вечера громкость убавляли.

Его же сосед сверху, кажется, плевал на всех с высоты своего седьмого этажа. Из его квартиры доносились такие звуки, что это было сложно назвать музыкой. Скорее, этими звуками призывали дьявола или совершали какой-либо другой обряд сатанистов.

Павел Алексеевич разводил руками, так как сосед ночами спал, а то, что он включает музыку в дневное время, - это его личные дела, и никаких претензий к нему нет.

Если у участкового претензий не было, то у Антона их накопилось масса. Во-первых, от этих звуков на кухне качалась люстра, во-вторых, на разделочных столиках подпрыгивали кастрюли, и, если не знать от чего так происходит, можно было смело звонить в отдел по борьбе с привидениями. В-третьих, просто хотелось нормально отдохнуть, а не дохнуть под эти звуки ада.

Антон неизменно поднимался на этаж выше и трезвонил в эту проклятую соседскую дверь, стучал и несколько раз даже пинал ее ногами. Никакого эффекта это не произвело. Пока хозяин квартиры не выслушает около семи песен - он не успокоится. Шастун изучил привычки соседа и временами матерился, что он ему на хрен не сдался и что всякому терпению приходит конец.

Конец терпения Антона пришелся на один из дней, когда он пришел с работы полностью измочаленный, и кроме как упасть на диван и не двигаться, желаний больше не было.

Первые звуки психоделической музыки заставили высокого парня скатиться с дивана и, громко матерясь, ринуться на этаж выше.

Антон с силой вдавил дверной звонок соседской двери номер тринадцать, надеясь на чудо или на то, что горе-соседа настигнет кара небесная.

Чуда не произошло, и звонок услышан не был, собственно говоря не сильно-то и надеялся. Музыка, доносившаяся из квартиры, оглушала и давила на нервные окончания.

— Придурок, заглуши свой патефон, - заорал Шастун и силой впечатал ладонь в деревянную обшивку двери.

Дверь, скрипнув, приоткрылась, и на лестничную клетку влетели устрашающие звуки. Антон, сцепив зубы и не долго думая, сделал шаг в это пристанище бесов, оказываясь в полутемном коридоре.

— Эй, есть кто дома? — Антон сделал шаг в сторону, как ему казалось, гостиной и замер на пороге - обстановка поражала своим минимализмом. Диван, кресло, шкаф у стены, какие-то обои в цветочек и старый тюль на окнах - вот и все убранство этой комнаты. Откуда орала музыка было непонятно, но странно было не это. Единственная странность во всем этом - был мужчина в серых спортивных штанах и майке, которого явно било током, а возможно, и в истерическом припадке, настолько его колбасило. Или это танцы такие под такую музыку?

Все оказалось проще, когда мужчина в очередных конвульсиях развернулся к Антону лицом, и парень обнаружил в его руке дымящийся косяк. Взъерошенные темные волосы, щетина и очень уставшие мутные глаза.

— Ты че, совсем охренел?! — заорал Антон, пытаясь перекричать музыку.

— Заткни свою шарманку, ты слышишь?! - мужчина остановился, блаженно затягиваясь густым дымом, а после выдохнул его в потолок, и клубы дыма начали оседать, кружа вокруг странного соседа.

— Я сейчас милицию вызову, ты че, не понял? — Антон сделал шаг и замер. Сосед явно его заметил, остановив на нем свой мутный взор. Какого цвета глаза у него были - не разобрать, но то, что они были укуренными, - это было видно четко.

Темноволосый мужчина засмеялся, и у Антона по спине побежали мурашки. Какого черта он вообще здесь делает один на один с этим психом?

Вновь затяжка, а затем мужчина не спеша приблизился к парню. Затяжка - и он ему улыбается, ну точно псих. Музыка сменилась на другую, еще более ужасную, и Антону на миг показалось, что он сейчас потеряет сознание. Адская музыка, дым и мужчина напротив. А потом Шастун увидел его глаза слишком близко, и ноздри дернулись, вдыхая наркотический дым. Антон сделал вдох, чувствуя, как чужая рука легла ему на затылок, а после горький вкус дыма на губах, в легких, на языке. Антон, кажется, утонул в этом дыму и сейчас благополучно шел ко дну. Как такое произошло он не понимал, ровно и то, что сейчас делал темноволосый мужчина. Сердце бешено отбивало ритм адской музыки, и было так хреново, но вместе с тем так хорошо. Антон со стоном прикрыл глаза, проваливаясь в пропасть. Но дна, кажется, не достиг. Что-то с силой дернуло его наверх, и он резко выдохнул, открывая глаза.

Перед глазами потолок чужой квартиры. Тусклый плафон с единственной горящей лампочкой, и он лежит на полу, соприкасаясь головой с тем самым мужчиной. В голове сплошная каша, и шевелиться совсем не хочется. В квартире по-прежнему играет музыка, но уже на несколько тонов тише, и он ловит себя на мысли, что это его ни капли не раздражает.

— Что это было? — тихо шепчет Шастун и слегка оборачивается на странного соседа.

Мужчина хмыкнул и вновь затянулся, выпуская очередную порцию дыма в потолок. А затем философски изрек:

— Оргазм.

На несколько минут наступает тишина.

— Ну круто, че, — наконец произносит Антон и, забирая из пальцев мужчины косяк, затягивается им сам.

— Круто, — соглашается мужчина.

— Что ты слушаешь? — косяк перекочевывает обратно.

— Музыку, — вдох и выдох.

— А почему такую? — косяк переходит к Антону.

— Чтоб больно не было, — кажется, ответ вполне логичный, только вот объяснений за этим не следует.

— А ты кто? И чего вообще заходил? — мужчина привстает, и Антон утопает в его ярко-голубых глазах.

— Я.. — Антон хмурится, приподнимается, пытаясь вспомнить, зачем он вообще приходил.

— У тебя дверь открыта была. Я твой сосед снизу. Меня Антон зовут.

— Ааа, — произносит мужчина и, вновь затягиваясь последний раз, встает, выкидывая окурок в стоящую на полу банку какого-то рассола.

— Будешь уходить - закрой дверь, ладно?

Антон непонимающе смотрит на то, как мужчина скрывается в дверях комнаты, и спустя несколько минут идет за ним. Хозяин квартиры лежит на диване спиной к нему и, кажется, спит.

Становится неуютно и от обстановки в квартире, и от одиноко лежащего мужчины на видавшем виды диване. Антон медленно выходит, легонько хлопая дверью, защелкивая замок, а затем возвращается к себе в квартиру, чувствуя дикую усталость по всему телу, и тут же проваливается в глубокий сон. Он даже не успевает подумать о своем соседе, так как ни одна мысль до утра в голову так и не приходит.

На утро Антон отправился на работу, вспоминая события вчерашнего дня и своего необыкновенного соседа.

А вечером, едва переступив порог собственной квартиры, Антон уже по слегка качающейся люстре понял. Что вот оно - опять началось. И вновь он поднимается на этаж выше. Сердце колотится от звуков извне, и он надавливает на дверной звонок, особо ни на что не надеясь.

Дверь слегка приоткрывается, выпуская на площадку клубы дыма. Хозяин квартиры уже не в адеквате, и это пугает Антона, но еще больше его пугает следующая за этим неизвестность и падение в пропасть. Последующие несколько часов прошли в густом дыму и тумане, а потом Антон резко выдохнул, открывая глаза. Вновь потолок, они лежат на полу, раскуривая один косяк на двоих и слушают эту чертову музыку, и, кажется, Антону хорошо.

— Как тебя зовут? — Шастун поднимается с пола и прислоняется спиной к стене, чувствуя, как горят у него губы. Чем, черт возьми, они тут занимались?

— Арсений, — мужчина вдыхает густой дым и на несколько минут прикрывает глаза, — я помню - тебя Антон зовут, и ты мой сосед снизу.

— Тебе нравится такая музыка? — Антон сглатывает вязкую слюну и выдыхает.

— Она успокаивает, когда мне плохо.

— Тебе плохо всегда, — Антон пытается улыбнуться, но натыкается на холод голубых глаз, и улыбка сама собой сползает с его лица.

— Будешь выходить - закрой за собой дверь, — шепчет мужчина и вновь поднимается первым, скрываясь в дверях гостиной. Музыка затихает, и наступает тишина.

Антон еще несколько минут сидит, а потом встает, тяжело вздыхая. На кухне горит свет, и он проходит в небольшое помещение, куда втиснулся стол, стул, плита, небольшой комод и дребезжащий холодильник. Рука тянется к выключателю, но он на секунду замирает, видя на столе какой-то листок баночки с какими-то лекарствами и пару блистеров с таблетками. Антон не хотел. Он знал, что чужие записи читать нельзя, но любопытство оказалось сильнее.

Глаза выхватили текст на листке. Какой-то рецепт, уведомление. Или что это? Значение текста он не разобрал, но несколько предложений понял четко, так как они сразу бросились в глаза. Онкологический диспансер, и от госпитализации отказался. Подпись, даты, печати.

В руках у Антона отказная расписка - и он медленно кладет ее обратно на стол.

Внезапно ему становится очень нехорошо. Нелепое чувство страха, но не за себя, нет. За этого парня, с которым у него происходит что-то непонятное. Который слушает психодел, чтобы не было больно. Курит косяк, а затем ложится спать. Что это все такое? И зачем это нужно Антону? Все это сковывало страхом и жутким непониманием происходящего.

Шастун уходит, закрывая за собой дверь, устало добирается до своей квартиры, а затем медленно оседает на пол по другую сторону своей двери.

Сосед, которого он до этого дня ненавидел всей душой за его неадекватное поведение, теперь вызывает совсем иные непонятные чувства, и от этого Антону совсем не радостно.

Он продолжает приходить к своему соседу сверху во все последующие дни. Иногда дверь открыта, иногда после настойчивых звонков ее открывают. Так, словно ждут. Они курят, зависая в дыму, слушают музыку, которая Антону начинает нравится. Иногда случается то, над чем Антон не успевает задуматься, и после у него болят губы, и появляются на шее засосы.

Арсений всегда невозмутим, непоколебим и бесстрастен, опьянен наркотическим дымом. Антон пытался узнать у него про листок и таблетки, но сосед закрывал глаза и на контакт не шел.

— Арс, ты болен? Я могу тебе чем-то помочь?

— На, покури, это новый, вставляет жестко, только сильно не затягивайся.

— Арс, ты меня слышишь? — Антон осторожно дотронулся до руки соседа и тут же ее одернул. Худая рука темноволосого мужчины выглядывала из рукава домашней футболки и была очень холодной.

— Арс.

— Иди на х..й, — очень четко произнес мужчина, и Антон отшатнулся, тяжело выдыхая.

— Арс, я правда хочу помочь, я же…

— Пошел вон, — мужчина, кажется, вырвался из дурманящей пелены и теперь стоял, слегка пошатываясь, сжимая кулаки.

— Ты кто такой? Чего ты ходишь сюда? Вон пошел! — внезапно рявкнул мужчина, кидаясь в Антона ботинком, стоящим тут же в коридоре.

Антон опрометью выскочил за дверь и лишь в своей квартире выдохнул. Он и правда не понимал, зачем он ходит туда, в эту дьявольскую квартиру, пропитанную безнадегой и одиночеством. Что его манит туда? Музыка, желание кайфовать или сосед с голубыми, печальными глазами, который тонет в наркотической нирване, закрываясь от реальности?

Люстра под потолком закачалась сильнее, и сквозь звуки музыки Антон отчетливо услышал вой - отчаянный, полный одиночества и боли, вой, вызывающий озноб по всему телу.

Несколько дней Антон не приходил в квартиру под номером тринадцать. Все эти дни люстра на потолке в квартире Антона грозилась оторваться ко всем чертям, а посуда в шкафчиках отчаянно звенела. Антону было страшно, страшно было прислушиваться к звукам на седьмом этаже, к музыке, которая стала жестче, к звяканью своей посуды. Страшно было делать вид, что ему все равно. Так же, как и остальным жителям дома, которые не делали вид, - им действительно было все равно. Каждый жил в своей крепости, и им было похер, что делается снаружи. Антон, вероятно, сходил с ума.

А потом все прекратилось. Утром Антон ушел на работу, а вечером, когда переступил порог своей квартиры, его встретила оглушительная тишина. Музыки больше не было. Антон опрометью кинулся на седьмой этаж и едва не сбил с ног Павла Алексеевича, который стоял возле квартиры номер тринадцать.

— А, Шастун, привет. Ты чего такой запыханный? — участковый вздохнул, рассматривая что-то у себя в папке.

— Сосед твой ночью умер, слышал? Хотя откуда? Ты же рано уходишь.

Утром нашли. Малышев из четырнадцатой с собакой вышел гулять, смотрит - дверь приоткрыта. А он в коридоре лежит. Оказывается болел, онкология, что-то с головой, тромб оторвался. Всего-то тридцать лет мужику. Вот так живешь-живешь и не знаешь, кто рядом живет и чем дышит, а Кукушкина говорила, что наркоман, вот ведь от бабки спасу нет, — бубнил себе под нос участковый, роясь в своих документах.

— Один жил, ни семьи, ни детей - вообще никого, вот такие дела. Ну давай, я поскакал, еще дела, — участковый махнул рукой и побежал вниз по ступеням, оставляя замершего Антона в одиночестве.

Мысли одна за другой наскакивали друг на друга и не хотели укладываться в голове. Разочарование, обида, непонимание, шок, страх - все эти эмоции накрыли разом, и Антон присел на ступеньки, ведущие вниз, изредка бросая взгляд на соседскую квартиру номер тринадцать. Так, словно она сейчас со скрипом отворится, выпуская на площадку едкий наркотический дым от раскуренного косяка. Умер, ночью, в одиночестве, он знал, что умрет, знал…

Милейшая Маргарита Львовна очень любила тишину и покой, а также свой любимый сериал. Но вот уже около часа под потолком у нее качалась люстра, а в серванте, покрытом кружевной салфеткой, дребезжал чешский сервиз на двенадцать персон, впрочем, и кружевная салфетка постоянно падала вниз, и все из-за того, что из квартиры сверху раздавались ужасные звуки музыки. Впрочем, и музыкой это можно было назвать с большой натяжкой. Старушка крестилась и наяривала участковому, который был почему-то вне зоны доступа.

— А я говорила, что наркоман, негодник такой. Найду я на тебя управу, — погрозила бабушка потолку и ушла пить валерьянку.

Антон сидел на кухонном полу, прислонившись затылком к прохладной стене, и вновь падал в спасительную пропасть, утопая в звуках психоделической музыки и косяка, дым от которого тянулся к потолку и окутывал помещение, парень заглатывал вместе с подступающими слезами…

Никогда не узнаешь, что у человека в душе, которую он так тщательно скрывает от посторонних глаз, от тех, кому нет дела и абсолютно все равно и что за человек был его сосед, каким он был, и почему так случилось, что со своей болью он остался один, скрывая ее под пеленой дыма и музыки. Он совсем не знал его, но ему было искренне жаль. Он привык, возможно. Он понимал его, бесспорно. Возможно, потому что сам был одинок. Каким был Арсений - он не знал, остается только догадываться, слушая его музыку и раскуривая его новый косяк, затягиваясь им как можно сильнее…