Северный завоз

СЕВЕРНЫЙ ЗАВОЗ

Значительная часть нашей страны находится в северных, малодоступных и необжитых районах. Туда нет ни автомобильных, ни железных дорог. И, что интересно, практически все ресурсы, за счет которых существует наше государство, нефть, газ, лес, уголь, различные редкоземельные металлы, драгоценные и полудрагоценные камни, все это находится как раз в этих малодоступных местах. Такова экономическая география. Там живут люди, и не только местное население - аборигены. Так же живет пришлый, то есть приезжий народ, те, кто прибыл в эти места сравнительно недавно и, как правило, для извлечения тех самых ресурсов. Прибыли еще в советские времена поработать, подзаработать и вернуться в родные края, поправив свое финансовое состояние. Волшебным образом приезжие постепенно превращались в местное население. Не буду говорить о тех благах, которые придумывали «советские топ-менеджеры», юристы и экономисты, чтобы заманить в районы Крайнего Севера лучших специалистов на дела государственной важности. Чтобы создать условия для работы приходилось все завозить, от носков и рубашек до муки и мяса, от гвоздей и молотков до ложек и вилок; станков, машин, цемента, металла…

Это был СЕВЕРНЫЙ ЗАВОЗ. Он начинался сразу после ледохода, и заканчивался поздней осенью, когда реку намертво сковывало льдом. Нет, привозили и самолетами, и на автомобилях по зимнику, но это был «пшик» по сравнению с завозом по воде. И занималось этим государство: государственная промышленность обеспечивалась государственными поставками для поддержания той самой промышленности. Так была устроена система освоения Севера в советские годы. А как сейчас?

Позже, в 90-ые, нам сказали, что мы не нужны. Не нужно столько людей, чтобы добывать алмазы. Не нужно тратиться на строительство капитальных домов, школ, больниц. Не нужны учителя, общественный транспорт, семьи. Практически на половине территории нашей страны простые люди не нужны, затраты на их содержание ложатся на себестоимость тех самых ресурсов и они становятся неконкурентными. Нужны лишь алмазы и все, что связано с их добычей. Как же быть! Как же так по живому! Куда нам! Цинизм крепчал. Завозом продуктов и промтоваров для населения занялись предприниматели, в основном из местных и, тех самых, приезжих, постепенно ставших тоже местными, а все необходимое для алмазодобывающей промышленности завозила сама алмазодобывающая промышленность, потому что государственная система вдруг перестала работать.

* * *

«Да, я могу позволить себе кофе в постель! Но для этого я должен встать, приготовить. А потом лечь и выпить!» (М. Жванецкий).

* * *

И предприниматели, и промышленность приняли на себя эту обязанность в самые трудные времена, когда по всей стране, начиная с Москвы, делили власть и имущество, доставшееся от советских времен, когда было не до нас, когда даже договариваться на «материке» было не с кем. Приняли на себя обязанности по СЕВЕРНОМУ ЗАВОЗУ, чтобы выжить, не остановить, не разморозить. Чтобы сберечь свои семьи, чтобы жизнь не замерла и не замерзла там, где зимой до минус 65, а летом до плюс 35. И ждали. Ждали, когда «приватизируют», когда поделят…

* * *

В те годы я работал в отраслевом научном и проектном институте акционерной компании «Алмазы России-Саха» под названием Якутнипроалмаз. Была поздняя осень, дни были пасмурные, дождливые, лишь иногда выглядывало солнце. По ночам были заморозки. Шел конец навигации. В институте был брошен клич, нужны люди на погрузочно-разгрузочные работы в Ленский речной порт. Выбор пал на меня, я с удовольствием согласился. А что? Мне чуть за тридцать, на здоровье не жаловался, однообразие сидячего образа жизни наскучило, дома меня, особо, никто не ждал (был сложный период в личной жизни, она не складывалась).

Привезли и поселили нас в одноэтажной деревянной общаге: койкоместо, умывальник, туалет и прочие незамысловатые блага цивилизации. Кормили организованно и хорошо. Все устраивало.

Круглые сутки в этой общаге крутился какой-то худосочный «блатной» с дружками. Приносили и уносили какие-то мешки, ящики, коробки, похоже, кормились с навигации. Прятали добычу под нашими кроватями. День и ночь шумели, нарушая наш отдых. Все молчали, молчал и я. Наконец мне это надоело и, среди ночи, я подал голос.

- Уважаемые, нельзя ли потише…

Не успел я договорить, как у моего носа возникло четыре угрюмые рожи, которые стали орать, брызгая слюной, прямо в лицо минуты три.

- Заткни пасть! На кого «батон крошишь»…, - и все в таком духе.

Все мои закадычные сожители притихли под одеялами.

Наверное, мое спокойное лицо возымело действие. Натиск спал и один из них спросил:

- Ты кто такой?! Что за перец!

Я назвался, отвернулся к стене и постарался уснуть (мне что, больше всех надо?).

Не знаю, что мне помогло. Невозмутимость выражения моего лица или что-то иное, но меня они не тронули, не трогали и в дальнейшем.

Это был единственный инцидент в общаге. Вроде и не победил в стычке, но как то себя позиционировал в новом обществе. «Блатные» меня сторонились, коллеги по погрузочно-разгрузочным работам зауважали. А может фамилия моя оказалась у них на слуху? Это я уже значительно позже сообразил. В любом случае: ну, и ладушки…

По утрам доставляли нас на пристань, давали разнарядку по работе: идешь на баржу – берешь побольше – переносишь на берег – грузишь на бортовой автомобиль - и так до конца навигации. В самый раз чтобы проветрить интеллект и понизить самооценку. Бальзам души осложнялся осенними сюрпризами природы: изморозь, гололед, холодный ветер, моросящий дождь. Народ был разный: инженеры, служащие, рабочие из разных подразделений огромной акционерной компании. Постепенно знакомились. Одинаковые условия работы и одинаковый образ жизни быстро сформировали из нас незамысловатый коллектив бригады грузчиков. Незаметно временный трудовой коллектив становился еще одной ячейкой общества. Это было волшебное преобразование группы разрозненных и разномастных людей во что-то, мне было любопытно наблюдать за этим преобразованием. Наверное, так наблюдают учителя, когда из группы совершенно разных ребятишек образовывается класс. Наверное, так наблюдают люди, решившие что-то создать с нуля, будь это воинское подразделение, коммерческое предприятие или что-то иное. Это походило на эксперимент, где вместо подопытных крыс и собачек выступали люди.

В результате эксперимента наш социум добросовестно трудился, был организован и дисциплинирован. Взаимопонимание и взаимовыручка появились сами собой, работа, обеды, ужины, проживание в общаге, развлечения в виде шахмат, домино, карт и шашек – все было совместным. Иногда кто-то из нас куда-то отлучался. Отлучался и я…

* * *

В Ленске жила моя тетка, двоюродная сестра моего отца, Фатина Никандровна. Была и другая родня, но к ней я заходил с особым удовольствием. Бывал я у нее по воскресеньям, это был наш законный единственный выходной. За чаепитием и разговорами незаметно пролетало время.

По жизни мы с ней не встречались и не общались. Не сложилось. Отец, наверное, общался, но, как-то мимо меня. Потом рано ушел из жизни (28 февраля 1981 года, ему был 51 год). А случилась оказия, и я нашел в ней родственную душу, а она во мне благодарного слушателя. Может я ей напомнил брата двоюродного? Было такое ощущение, что она долго-долго держала это в себе, а появилась возможность, и она не может остановиться. Рассказывала обо всем: о своем детстве, о моем отце, о своей жизни, о моих корнях. И о том, чего близким не расскажешь, а душу облегчить надо. А я слушал. Для меня этот труд был не обременительным и приятным.

Ее можно назвать коренной якутянкой. Предки наши бог весть когда забрели в эти места, да так и остались здесь жить. Ленск, Южная Нюя, Томтор, Якутск. Я пытаюсь восстановить хоть какие-то исторические факты, но это все отдельные пазлы, которые никак не складываются. Остается додумывать, доскладывать. Рассказы ее о детстве с моим отцом касались Южной Нюи, последующего переезда ее в Ленск и переезда родителей моего отца, деды Коли и бабы Дуси, в Якутск. Рассказывала о совместных играх и приключениях с моим отцом (ему до отъезда из Нюи было 7 лет). Как ей было жаль, что увезли моего отца. Но и после их родители не переставали общаться, узнавать друг о друге новости, со временем все реже и реже – «отсутствующие медленно удаляются».

Рассказывала, как по пути заболел и умер младший брат моего отца Лёня, а по приезде в Якутск потерялся мой отец Владимир, несколько дней его искали, насилу нашли. Как обживались на новом месте, строились, заводили новых друзей, трудились.

У меня сложилось впечатление, что это были иные люди. С наступлением благ цивилизации мы бесповоротно изменились…

* * *

Как-то, рыская по просторам «всемирной паутины» наткнулся на архивные данные, рассказывающие о родине моих предков. Многие фамилии и названия у меня на слуху. От дедушки и бабушки, от мамы и папы. Вот некоторые выдержки:

«Село Нюя старинное, ему около 400 лет (начиналось, как станок на почтовом тракте). С 1640 года ссыльные крестьяне, чиновники и беглые приезжали по почтовому Якутско-Иркутскому тракту. В 1778 году открыто 38 станций (станков), среди которых появились и Нюйская».

К слову сказать, в эти времена в России происходили значительные события:

1645 – 1676 Царствование Алексея Михайловича – второго царя Романова.

1648 Поход С. Дежнева. Открытие пролива между Азией и Америкой.

1661 Основание Иркутска.

1666 Учреждение почты в России.

1670 – 1671 Восстание под предводительством С. Т. Разина.

1696 – 1725 Единоличное царствование Петра I (после смерти царя Ивана V).

1700, 1 янв. Введение нового летоисчисления (юлианский календарь).

1703, 16 мая Основание Санкт-Петербурга.

1721 Учреждение государственной почты.

1721 Начало строительства крепости Екатеринбург.

1725, 28 янв. Смерть Петра I, возведение на престол Екатерины I.

1725 – 1730 Первая камчатская экспедиция В. Беринга.

1730 – 1740 Царствование императрицы Анны Ивановны.

* * *

Данные исторических справок разжигали любопытство:

«История села хранит память о В. Г. Короленко. За отказ присяге новому императору Александру в августе 1881 года Короленко был арестован и сослан в Якутскую область. Следуя по этапу, он останавливается в Нюе в доме Авдеевых (об этом свидетельствует записка, найденная в щели дома). Описание Нюйского станка и встреча с его жителями содержится в рассказе «Последний луч»: Нюйский станок расположен на небольшой полянке, на берегу Лены. Несколько убогих избушек задами прижимаются к отвесным скалам, как бы пятясь от сердитой реки. Лена в этом месте узка, необыкновенно быстра и очень угрюма. Подошвы гор противоположного берега стоят в воде, и здесь больше, чем где- либо, Лена заслуживает свое название «Проклятой щели». Население этого станка даже среди остальных приленских жителей поражает своею вялостью, худосочием и безнадежной апатией».

Ха! Как говорится, из песни слова не выкинешь: «вялые», «худосочные» и «апатичные». Может, когда он писал, в нем говорил «столичный» гонорок? Не всякий столичный франт сибирского мужика уразумеет.

А фамилия Авдеев у меня на слуху. Другая тетка, Васильева Э.Г., хранит письмо Авдеева жене, как он нанимался к инженеру рубить просеку (еще до революции). Так она говорит, что это письмо родственника. Эмилия Гавриловна – двоюродная сестра моего отца, то есть мать моего отца, Бармалёва (Сидорова) Евдокия Михайловна (баба Дуся), и ее мать, Спиридонова (Сидорова) Елена Михайловна (баба Еля) – родные сестры.

«В 1929-1930 годах Нюя и Турукта послужили базой для основания леспромхоза. Древесина, которую заготовляли, шла на строительство городов: Якутска, Ленска, Мирного («столица алмазного края» с 1956 года), поселков и городов побережья Северного Ледовитого океана, а позже - на экспорт в Японию. Лес валили поперечными пилами, вывозили на лошадях по обычным снежным дорогам».

И впрямь «вялые» да «худосочные»!

«Вот как рассказала Кочкина Мария Васильевна 1904 года рождения (колхозница) о строительстве ледяных двухколейных дорог для вывоза леса: «Сначала шли мужики, топорами рубили землю под полозья, четыре осевые линии, следом продвигались женщины и секли землю уже поперек, чтобы легче было ее выбрасывать из бороздок. Потом пускали коня с большим деревянным коробом заполненным водой, а по краям на дне имелось два отверстия, через которые прямо в бороздки сбегала вода и замерзала в колеях. Следили за состоянием дороги женщины. Вставали рано, чтобы до начала основной работы очистить колеи от снега, когда был сильный снегопад или метель, вставать приходилось в 2-3 часа ночи. По ледовой дороге один конь на волокуше, подбитой железом, вывозил за раз более 10 кубометров леса»…

Из Нюи на фронт ушли более 300 мужчин, а вернулось всего 74. Естественно, все тяготы военных лет легли на плечи женщин и небольшого количества мужчин, которые не могли пойти на фронт».

Война коснулась всех. Три четверти работоспособных отцов, мужей, сыновей не вернулось. Жизнь продолжалась без них.

«В 70-80-е годы администрация ЛЗП направляет внимание на лесовостановление. Лесозаготовительные бригады Виктора Николаевича Иванова, Ивана Яковлевича Тумакова, Ивана Николаевича Тимошко, Василия Никандровича Бармалева, работающие на валке леса, довели сохранность подроста и молодых побегов до 80% и более».

Василий Никандрович Бармалёв. Это, скорее всего, двоюродный брат моего отца. У моего деда, Николая Никандровича, был брат Никандр, то есть Никандр Никандрович. Моему деду в 70-ые было уже 60 лет, так что этот бригадир Василий Никандрович, скорее всего брат отца, а не деда.

«В начале 90-х годов, в связи с распадом СССР, не находят рынков сбыта своей продукции предприятия, рабочим нерегулярно выплачивается заработная плата. Деятельность предприятий сводится до минимума или они вообще закрываются. К середине 90 –х годов закрывается лесоучасток в Турукте, затем в Нюе. В начале 2000 годов создается ЧП «Сидоров», руководителем которого является один из руководителей закрытого в Нюе лесоучастка Николай Сергеевич Сидоров. Его предприятие работает на заготовке леса и его обработке, насчитывает в своем составе 9 работников».

Девять работников! А остальных куда? Полный «гайдар-хайдар»…

Да, кстати, запомните фамилию СИДОРОВ! Есть интересная гипотеза, моя лично!

Далее вновь исторический экскурс:

«С приходом ссыльных, с 1778 года, жители Нюи стали заниматься не только заготовкой леса, охотой, рыболовством, но и земледелием, небольшие полянки засевали ячменем и ярицей».

Ярица - яровой хлеб: пшеница или рожь. Ничего себе, в Якутии, в районах, приравненных к районам Крайнего Севера!

«В 1929 г. прошло расслоение хозяйств на середняцкие, бедняцкие, зажиточные, лишенцы, кулацкие (и это прошли) и в этом же году был организован колхоз «Коммунарка», организатором которого были женщины. В колхоз вошли: Кириллов Александр Осипович, Сидорова Софья Семеновна, Кочкина Мария, Авдеев Григорий Петрович, Шеина Мария Ивановна, всего записалось 18 женщин и 12 мужчин…

Нельзя не отметить добросовестную работу заслуженных, уважаемых работников совхоза. Мы по праву можем гордиться Балаевой Татьяной Ивановной - дояркой, телятницей, овощеводом; Сидоровой Анной Григорьевной – овощеводом с большой буквы, получившей медаль ВДНХ…

Много работало в совхозе добросовестных, ответственных работников, все они заслуживают уважения и признания: водители - Матвеев Валерий Иннокентьевич, Авдеев Сергей Иванович, Алексеев Николай Николаевич, трактористы: Матвеев Иван Иннокентьевич, Сидоров Роберт Кириллович. До сих пор в рабочем строю тракторист Авдеев Федор Иванович, работающий в своем крестьянском хозяйстве».

Бармалёвы, Тумаковы, Авдеевы, Сидоровы, Балаевы – старожилы и коренные жители Ленского района, Нюйского наслега. Все эти фамилии у меня на слуху с детства. Сестра деды Коли, баба Пава, вышла замуж за Балаева. Сидорова – девичья фамилия моей бабы Дуси. Тумаковы – наши соседи в Мирном (Якутия) по ул. 40 лет Октября. У них дочь была Ира Тумакова, моя одноклассница…

«После революции 1917 года всем была дана свобода, каждый стал работать на себя, налогов не было. В Нюе до 1918 г. была земская управа, председателем ее был Калашников. Когда стали забирать в колчаковские отряды, он убежал. После революции был организован РЕВКОМ, председателем которого был Авдеев Дмитрий Григорьевич. В 1927 г. организовался «КОВА», который имел свои орудия труда для обработки земли, они заготовляли дрова для пароходов, переброски грузов. Председателем «КОВА» был Сидоров Иван Васильевич…

В 1920 г. был организован сельский Совет. Выборы были тайные, с урнами ходили по домам. Председателями Совета с 1920 г. были: Калашников Иннокентий Иннокентьевич, Бармалев Иван Прокопьевич, Авдеев Дмитрий Григорьевич»...

Бармалёв Иван Прокопьевич – второй по счету председатель сельского Совета, это примерно 1921-1925 годы. Мой дед Бармалёв Николай Никандрович 1910 года рождения. Похоже Никандр, отец моего деда, был братом Ивана. А отец у них был Прокопий и жил в Нюе во второй половине XIX века.

«Из истории архивных документов и рассказов старожилов Бармалева И.П., Авдеева Д.Г., Авдеевой А.К., Шеина М.П. свидетельствуется, что население было безграмотное. Известно, что потоки культпросветработ идут от политссыльных…

В 1925 г. в Нюе появились первые комсомольские ячейки, а первыми комсомольцами были: Калашников И.А., Кочкина М.В., Авдеева В.А. В 1934 г. организовали пионерские отряды. Первыми пионерами были: Кочкина Тамара, Авдеева Гутя, Бердникова Мария, Родченкова Мария, Калашникова Лиза, Бармалева Фатина. Пионеры принимали участие в уборке урожая, учили безграмотных, водились с маленькими детьми, родители которых работали и не могли еще отдать детей в ясли, распространяли литературу среди населения».

Вот она! Бармалёва (Яшкина) Фатина Никандровна! Одна из первых пионеров 1934 года, попавшая в летопись села Нюя Ленского района (улуса). Мой отец был 1929 года рождения, то есть в 1934 ему было 5 лет. Она была старше моего отца.

«Церковь сломали в 1934 году, поп Верхотуров отказался от церкви, снял рясу и пошел работать бухгалтером в сельпо. В 1948 г. книжный фонд составлял 96 книг. Библиотека была в сельском клубе (бывшей церкви)».

Забавно, «церковь сломали», «поп отказался» и пошел «в сельпо». Ну, куда В.Г. Короленко до подобной мудрости житейской!

И вновь экскурс в историю:

«С открытием в 1743 г. якутским служивым человеком Захаром Баишевым почтового тракта, который получил название Иркутско-Якутского, на территории современного Ленского района были организованы станки. Ввиду несоразмерно больших расстояний между станками крестьяне часто жаловались властям, просили открыть промежуточные. Так появились станции Жербинская, Салдыкельская, Мурьинская, Мухтуйская (раньше Ленск назывался Мухтуя) и Нюйская. Вспоминает ветеран тыла Добрынина Галина Васильевна: «Почту я возила на лошадях. Лошади были не кованные, падали, приходилось распрягать сани и впрягаться самой, а лошадям подстилать что-нибудь под ноги. У меня на этот случай была кошма». В деревнях почтовую избу снимали у членов колхоза, им за это начисляли трудодни…

В 1900 г. купец Черепанов М.П. из Жемпо отдал свой дом в Нюю под школу. На базе этого здания было организовано министерское народное училище, а в 1904 г. состоялся первый выпуск училища, выпускниками которого были: Авдеев Дмитрий Григорьевич, Сидоров Карп Васильевич, Сидоров Михаил Васильевич. В училище изучались закон божий, арифметика, грамматика, география, чтение, свод правил. Была школа с 4-летним образованием, ученики посещали церковь на Рождество и Пасху. В дореволюционный период, кто окончил эту школу, не имели возможность учиться дальше, однако, окончившие могли занимать высокие должности. Здание, где было училище, сгорело в конце 20-х годов и, Авдеев Петр Алексеевич для школы отдал свой дом».

Вот так и жили мои предки, их родственники, друзья и соседи. Рождались, подрастали, работали, женились. Старились и помирали…

1904 год. Сидоров Карп, Сидоров Михаил…

Не он ли отец моей бабушки – Сидоровой (Бармалёвой) Евдокии Михайловны 1910 года рождения? Их семью ждала беда…

* * *

На ум пришло замечательное стихотворение Геннадия Шпаликова. Действительно, или не возвращайтесь, или не уезжайте, третьего не дано. А я все время возвращаюсь туда, где «мама молодая» и «отец живой». Почему? Сам не знаю. Видно было там что-то такое, о чем хочется помнить…

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

А не то рвану по следу -

Кто меня вернет? -

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,

Там, где – боже мой! -

Будет мама молодая

И отец живой.

* * *

И опять экскурс в историю, теперь уже из другого источника. Статья «История заселения территории Ленского района». Итак, выдержки из статьи:

«Приход предков современных якутов - саха происходил в несколько этапов. Когда теснимые арабскими завоевателями племена саков в VI-VIII вв. прибыли в район озера Байкал, часть их сразу двинулась вниз по р. Лене. Люди саха смешались с местными племенами эвенков, ассимилировалась. Их называли хара сахалар. Это были первые предки народа саха, поселившиеся на территории современной Якутии. От них ведут род живущие в Ленском районе семьи с фамилиями Моякуновы, Симоновы, Мотосовы, Кугдановы и т.д»…

Работая в институте Якутнипроалмаз, я общался с одним якутом, по фамилии Кугданов. Сергей Дмитриевич Саввинов и Лёня Филиппов (якуты) мне говорили, что его род очень древний и уважаемый. Все-таки, как близка древность к нашей повседневной жизни, род Кугдановых носит эту фамилию как минимум 1200 лет и знает свои корни!

* * *

«Датой основания Мухтуи (в последствии Ленска) следует брать 1743 год. Именно в том году представитель Якутской воеводской канцелярии, управитель Витимско-Пеледуйских слобод, казачий пятидесятник Захар Баишев, открывая Иркутско-Якутский тракт, учредил, начиная от Якутска, 28 станков с расстоянием между ними в 50-60 верст. Разметку станков он производил по карте Лены, которую вручил ему лично Витус Беринг…

Согласно легенде, на устье безымянной речки проживал объякутившийся тунгус (эвенк) по прозвищу Мухта (Мухтуй), потому-то и речку назвали его именем, а потом и станок. «Мухта» переводится с эвенкийского как «вода, собравшаяся со многих мест», а «мухтуя» - «большая вода, собравшаяся со многих мест».

Первоначально в Мухтуе поселились пять русских семей – Татарченковы, Сидоровы, Кирилловы, Серкины и Рыбкины. Причем, поселились не все одновременно, а в период конца XVIII - начала XIX века. Известно, что русские семьи владели здесь сенокосными угодьями, где пасли скот и косили траву. Дома ставили по-русски, в лапу, на века. С кухонным очагом, русскими печами и деревянными полами».

Вот! Девичья фамилия моей бабушки (бабы Дуси) – Сидорова! Помню, как бабушка показывала мне старую дореволюционную фотографию и рассказывала, что один из тех мужчин, изображенных на фото – ее дядька. На той фотографии они молодые и бравые, прямо «ватага». Возможно, одноклассники фотографировались по окончании учебы.

Есть другое фото. На нем мужчины в фуражках, в форменных кителях, похожие на офицеров, инженеров, служащих. Возможно, это предки деды Коли, Николая Никандровича Бармалёва. На фото один мужчина в кителе инженера явно «бармалёвской» породы…

Не думаю, что в ту пору по Якутии толпами носились Сидоровы и стремились поселиться именно в Мухтуе. Думаю, это те самые Сидоровы. Баба Дуся родилась в 1910 году, начало XX века. Ее предки приехали в Мухтую (Ленск) за сто лет до ее рождения. Вполне реально.

* * *

Из воспоминаний моей мамы, Бармалёвой Капиталины Петровны, в девичестве Дуплинской: «Моя свекровь: Бармалёва (Сидорова) Евдокия Михайловна 1910 года рождения. Сестры: Спиридонова (Сидорова) Елена Михайловна, Данилова (Сидорова) Анна Михайловна. Муж: Бармалёв Николай Никандрович (19.12.1910 – 06.07.1987). Дети: Бармалёв Владимир Николаевич (28.07.1929 – 28.02.1981), Бубнова (Бармалёва) Тамара Николаевна (май 1934 - …), Пащенко (Бармалёва) Римма Николаевна (24.07.1938 – 08.12.2004). Сидорова Евдокия Михайловна родилась 13 марта 1910 года в селе Салдыкель Ленского района Якутии в многодетной материально обеспеченной семье, где была младшим ребенком. Во время эпидемии тифа за один месяц в семье умерло шесть человек, в том числе родители. Остались живыми две замужние сестры (Елена и Анна), брат, находившийся в плену (о нем ничего не известно) и младшая дочь Дуся в возрасте 9 лет»…

Выходит, было это в 1919 году, в России гражданская война, а до этого была война с Германией 1914 – 1917 годов. В каком же плену был брат бабы Дуси? У «белых», у «красных», у немцев? Бабушка хотела что-то рассказать, но не решилась. Я был мал и глуп, а времена были неоднозначные. Никто не желал детям и внукам своей судьбы. Что ж это за судьба такая была?

«На воспитание Дусю взяла старшая сестра Елена Михайловна. Евдокия Михайловна до замужества жила в семье Спиридоновых (Спиридонов, муж бабы Ели, был то ли якут, то ли сахаляр, зажиточный), помогала по хозяйству по уходу за детьми. В 1927 году вышла замуж за Бармалёва Николая Никандровича. В 1929 году у них родился сын Владимир, в 1934 году родилась дочь Тамара через год сын Леонид (в 1935 году). При переезде в Якутск по дороге умер сын Леонид в возрасте одного года (значит переезжали они из Нюи в Якутск в 1936 году, папе было 7 лет, и он потерялся в Якутске). В 1938 году у них родилась дочь Римма. В годы войны Евдокия Михайловна работала в транспортной конторе Якутторга сторожем и развозила хлеб на гужевом транспорте по магазинам. Прожила Евдокия Михайловна до 74 лет».

* * *

Чем же занимались бабы Дусины предки (говорю, как в детстве говорили, именно бабы Дусины, а не бабы Дуси)? Зачем они туда забрались? Есть предположения, основанные на той же самой статье «История заселения территории Ленского района»:

«Первое упоминание о движении по тракту через станцию Мухтуйскую относится к 1773 году (конец XVIII века), когда к Якутску проехали горные офицеры для исследования запасов руд (помните старое фото, там был мужчина «бармалёвской» наружности в форме инженера)…

Когда открылись Ленские золотые прииски, занимались извозом, доставляя продовольствие и всё необходимое золотодобытчикам».

Может горный инженер, может извозом занимался? Разговоры про занятия извозом моими предками до революции я помню из далекого детства. Выходит, что приехали Сидоровы в Мухтую в конце XVIII века как ссыльные с определенной целью. Причем были они не крестьяне и не беглые.

А как же Бармалёвы? Наиболее поздние упоминания о них в Ленске (Мухтуе) датируются 1887 годом, конец XIX века («Дневник опроса очевидцев падения Тунгусского метеорита по р. Лене от Витима до Нюи на приисках Бодайбо (р. Витим) в июле 1969 г.», проведенного Солдатенко К. В. и Чудаевым В. Н.). Странно, но все исторические данные о Бармалёвых в Ленске, Мухтуе, Нюе лишь косвенные…

«В начале XIX века в Мухтуе появился Дормидонт Шабанов, который поселился у Мухтуя (оякутившегося тунгуса) и женился на якутской девушке. Улита Шабанова утверждает, что ко времени появления Дормидонта в Мухтуе жили пять русских семей (Татарченковы, Сидоровы, Кирилловы, Серкины и Рыбкины) и три якутские».

Вот еще одно подтверждение, Сидоровы в Мухтуе (Ленске) с конца XVIII века.

«Они внедрили много русских нововведений в ловле рыбы и зверей, распространили среди местного населения земледелие, новые виды ремесел, зачатки письменности, школьного образования, медицины и многое другое. Они обладали завидной физической силой, здоровьем и долголетием, в их семьях рождалось по многу детей. Бывало, в купеческой семье русского ребенка отдавали на воспитание молочной матери-якутке с момента рождения и до двух-трех лет. Потом ребенок воспитывался в своей семье – и усваивал оба языка. Благодаря такому двуязычию легче было налаживать торговые связи с сунтарскими и вилюйскими деревнями».

Какое интересное наблюдение. Вот, оказывается, как русские ассимилировались с местным населением, отдавали на воспитание. Секрет прост. А мы этот опыт давно забыли и не вспоминаем. А он, видно, был испокон веков и по всей России. Ну не в Якутии же изобрели подобный подход к ассимиляции. Не только совместные браки. Я помню, дед мой очень просто и на «короткой ноге» общался со всеми якутами, у отца было много друзей якутов. Жизнь в Мирном прервала эту цепочку.

* * *

Я нашел много интересных исторических данных, характеризующих жизнь в Мухтуе (Ленске) и Ленском районе. Но сейчас не об этом. Возможно, в дальнейшем, когда-нибудь, я обращу на это отдельное внимание. А пока лишь несколько цифр:

«По переписи 1897 года Мухтуйское сельское общество насчитывало 7355 русских и 74 якута…

В 1912 году в Мухтуйской волости проживало 1074 человека: 566 мужчин и 508 женщин…

С 4 июля 1922 года постановлением Совнаркома ЯАССР Мухтуйская волость стала относиться к Якутской АССР, был образован Ленский округ с административным центром в селе Мухтуя. В округ вошли три волости: Мухтуйская, Витимская и Сунтаро-Олекминская. На территории образованного округа в 1922 году проживало 6234 человека, в том числе в Мухтуе – 283...

В отчете Ленского ревкома от 20 марта 1925 года указывается, что население округа составляет 6341 человек, из них 3404 якута…

По всесоюзной переписи 1926 года, взрослое население Мухтуи составляло всего 541 человек, а население Ленского округа – 7,7 тысячи…

В 1927-28 годах на территории Мухтуйского сельсовета, в состав которого входили пять селений, располагался 161 крестьянский двор, а всего проживали 977 человек…

9 января 1930 года на заключительном заседании второй сессии ЯЦИК шестого созыва было принято постановление о районировании Якутской АССР и ликвидации округов. Территория Ленского округа была преобразована в Ленский район с административным центром в селе Мухтуя. Общая площадь района составила 56,9 тысячи квадратных километров, и на этой территории насчитывалось 49 населенных пунктов, а если учитывать и мелкие якутские поселения в 1-3 двора, то 176. Численность населения этой территории по данным переписи 1926 года составляла 16,5 тысячи человек…

В 1941 году Забайкальский военный округ получил из Ленского района 893 человека. На следующий год – еще 791. Всего в годы Великой Отечественной войны из Ленского района было мобилизовано 3571 человек; призвано 2873. Вернулось 2563 человека, погибли или пропали без вести 1008…

В 1949 году в Мухтуе проживало 1796 человек…

В 50-х годах прошлого столетия Мухтуя испытала настоящее перерождение и бурное развитие в связи с открытием алмазных месторождений в вилюйском бассейне. Село Мухтуя, как ближайшее к кимберлитовой трубке «Мир», превратилось в плацдарм для наступления на «край дремлющих богатств»…

22 сентября 1956 года (эта дата считается днем рождения Ленского речного порта) из Осетрово в Мухтую прибыли первые партии строителей, техники, оборудования, угля, нефтепродуктов, промышленных и продовольственных товаров для будущего Мирного…

В начале февраля 1957 года в Мухтуе заработал специально сооружённый на замёрзшей Лене ледовый аэропорт...

В конце 1957 года приступил к работе по отсыпке трассы Мухтуя – Мирный многочисленный, оснащенный передовой техникой коллектив строительного управления No19. Строился поселок на алмазной трубке…

13 июля 1963 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР рабочий поселок Мухтуя Ленского промышленного района Якутской АССР был преобразован в город районного подчинения с присвоением ему нового имени – Ленск. Ко времени присвоения райцентру статуса города, то есть к июлю 1963 года, в нём проживало 15619 человек…

В 1963 году Ленск представлял собой мощный плацдарм для наступления на далёкий Айхал, неприступный Далдын и бурный Вилюй. В городе проживало 18 тысяч человек. Крупнейший на Лене порт-грузополучатель не знал соперников по объёмам переработки грузов, за навигацию было принято с воды 318 тонн народнохозяйственных грузов...

В 70-х годах город на Лене-реке стал не только воротами алмазного края, но и основным поставщиком строительных материалов для всех строек Мирного, Айхала, Удачного, Чернышевского, Нюрбы…

В 80-х годах население районного центра достигло 30500 человек. Дружной семьёй здесь жили представители самых разных национальностей: русские, украинцы, якуты, татары, латыши, литовцы, буряты и многие другие…

В 1990 году численность населения Ленского района достигла максимума - 51100 человек. Количество городских жителей в тот год составило 41300 человек…

В 90-х годах Ленск пережил все «прелести» перестройки, эпоху тотального дефицита и талонов, низвержение власти КПСС, крушение СССР, переход к жёстким правилам рынка, безработицу...

В кошмарные дни 15-18 мая 2001 года о городе Ленске в Якутии узнали не только во всей России, но и за её пределами. 20 метров 12 сантиметров – рекордный уровень воды для республики. Ленск затопило почти полностью...

От водной стихии пострадал не только райцентр. Досталось селам и поселкам Ленского района – Нюе, Наторе, Турукте, Батамаю. В селе Мурья осталось в целости всего восемь домов, и его решено было не восстанавливать, а отстроить на новом месте. Поселок Салдыкель разбушевавшаяся стихия стёрла с лица земли…

Курс на возрождение и перерождение Ленска после сокрушительного наводнения 2001 года был принят сразу же после визита Президента России В.В. Путина...

В первые годы третьего тысячелетия обозначились новые приоритеты в развитии Ленского района: нефть, газ, лесопромышленный комплекс и пищевая промышленность...

После почти полугодового обсуждения утверждён маршрут прохождения федеральной автодороги до Усть-Кута, которая обеспечит круглогодичную связь нашей республики с западными регионами страны. Предпочтение отдано республиканскому варианту прохождения трассы по территории Ленского района. После передачи в федеральную собственность трассы «Мирный – Ленск» и строительства 800-километрового участка будущей автодороги одна из крупнейших транспортных артерий востока страны приобретёт логическую завершённость, избавит нас от зимников и наладит надёжное сообщение от Якутска до Иркутска и дальше…

Люди перестали уезжать из Ленска, как это было в первые годы после наводнения…

Раньше выпускники вузов после окончания учёбы практически не возвращались в Ленск, предпочитая оставаться в большом городе. Сейчас же наша молодёжь всё чаще выбирает родину, где жизнь тоже кипит…

Сегодня Ленск играет ведущую роль в создании Западно-Якутского территориально-промышленного комплекса»...

Вот такие перемены, начиная с пяти русских и трех якутских дворов в 1778 году…

* * *

Наши разговоры с Фатиной Никандровной затягивались до позднего часа. И после я, в потемках, добирался до нашей рабочей общаги, укладывался на свое койкоместо и засыпал безмятежным сном младенца.

Наши разговоры, как вешние воды, текли, не разбирая русла. Это было очень просто, естественно и доверительно. Казалось, в те вечера у нас возникало родство душ. Через расстояния, через поколения. Основой была наша общая, как минимум, 200-летняя история. Мы были близки на генном уровне.

Она рассказывала и о своей непростой жизни. Как вышла замуж, как родила детей, работала, дождалась внуков. Муж ее со временем начал крепко выпивать. Похоронила она его после несчастного случая, по пьяному делу.

Рассказывала о Нюе, где, в то время, еще стоял дом наших предков.

- Съезди, залезь на чердак, много чего интересного найдешь, - говорила она. Сейчас, слышал, этот дом уже снесли, но чердаки еще остались, на амбарах, сараях и других хозяйственных постройках. Дождутся ли они своего «исследователя»?

Это не научные изыскания и не история Великой Тартарии. Мне не перед кем отчитываться. Я это делаю для себя. Для своего человеческого достоинства.

У меня еще много работы, непочатый край: Бармалёвы, Сидоровы, Дуплинские, Саламатовы, Лухневы. Ленск, Мирный, Якутск, Иркутск, Казань, Санкт-Петербург…

Хватило бы жизни - интереса хватит.

* * *

Навигация заканчивалась. Могучую реку Лена лед неумолимо сковывал льдом. Наша сработавшаяся бригада грузчиков перестала быть нужной. На днях нас организованно, автобусом, отправляют в Мирный.

- У меня тут «Москвич» с навигацией пришел, поехали на нем, чего ждать, - предложил Семен, один из членов нашего временного трудового коллектива.

- Поехали, - ответил я, не задумываясь.

В тот же день, пообедав, мы тронулись в путь. За нами увязался еще один молодой, лет 20-25 паренек из нашей бригады. Назовем его Андрей.

В первый же час езды в мою голову начали закрадываться сомнения.

- А чего едем так медленно?

- Гололед, а у меня резина летняя, - отвечает Семен.

Прошло еще полчаса.

- Прибавь в гору то, видишь – не тянет.

- Да у меня скорости – только первая и вторая.

«Так, вечер перестает быть скучным» - думаю я, чувствую, за спиной Андрей напрягся и начинает бздеть: «Еще паники здесь не хватало».

У Семена начинает проявляться виноватое лицо.

- Ладно, поедем без ветерка, «тише едешь – дальше будешь» - говорю я.

На Севере осенним вечером темнеет и холодает быстро. В течение следующего полчаса в непринужденном разговоре я выявил еще несколько недостатков нашей «столичной клячи»: «дохлый» аккумулятор, отсутствие «запаски» и неработающая печка. Фары дальнего света и иней на окнах подтверждали правдивость слов Семена.

Андрюхе уже стало наплевать на мужское достоинство, и он заныл.

Осень, конечно, не зима. Но, какая разница, в какое время года тебя найдут замерзшим. Ладно, пока двигаемся, и это уже плюс. Все-таки, нужно готовиться к худшему, раз уж так все одно к одному. Главное не паниковать и не терять самообладания. Что мы имеем? Виноватый Семен и ноющий Андрюха. Коллектив что надо, не расслабишься. Ну что ж, наконец-то побуду начальником.

Мысли вертелись грустные и ироничные. В принципе, к очередным неприятностям я уже был готов. И они не заставили себя ждать. Пробило заднее колесо.

- Черт! – Семен уже готов присоединиться к нытикам.

- Ключи есть? – спросил я.

- Сейчас посмотрю.

- Ты даже не знаешь? – я осекся, не хватало еще разборок и взаимных обвинений.

Какие-то инструменты в багажнике он все же нашел, но «балонника» и домкрата не было. С горем пополам, все же, сняли пробитое колесо. Колесо было не просто летнее, оно было «лысое», как и остальные три. Мы были на грани…

- Разбротовывай, - говорю я Семену, - А мы с Андрюхой пойдем траву рвать.

- За-заче-чем? – спросил Андрей, и на его лице начала проявляться печать отупения.

- Разведем костерок, похлебочки заварим, поужинаем, а поутру двинем «пешим драпом», - пошутил я, но тут же понял, что шуток не понимают они оба. Проехали…

- Где-то я слышал, что в самые экстремальные случаи мужики плотно набивали пробитый баллон травой, его, конечно, потом придется выбросить, но зато есть шанс добраться, - объяснил я.

Поняв смысл того, что мы собираемся делать, мужики зашевелились.

Холод становился ощутимым, примерно минус 10 – минус 15. Уже давно стемнело. Машины на трассе ни одной. Расстояние между Ленском и Мирным небольшое, примерно 230 километров («водилы» стараются этот участок проскакивать засветло). К тому же дикого зверя в тайге никто не отменял. С трассы мы отлучались только вдвоем.

Развели костер. Стало повеселее, но обзор окружающего пространства резко сократился.

- Ничего, братцы, будет что рассказать, - пошутил я. Эта шутка прошла.

Сколько провозились с колесом – не помню, может часа два, может больше. Поставили на место, уселись (машину не глушили, благо заправились под завязку).

- Выноси, «залетные»!!! – заорал я, компаньонов это основательно встряхнуло. Все приободрились. Наша «столичная кляча» захромала дальше.

На улице было уже конкретно холодно, под утро всегда холоднее, но забившись в кабину «Москвича» мы, даже, почувствовали некоторое тепло. Далее двигались хоть и медленно, но с надеждой на светлое будущее, стали пошучивать, подтрунивать друг над другом. Кризис миновал.

Спустя некоторое время, не знаю какое, вдалеке, сквозь морозный туман, стали проявляться огни: то ли аэропорт Мирного, то ли карьер «Мир»…

Будем жить…

25 января 2017 года

Томск