Село Пермское-на-Амуре

ИСТОРИЯ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НА АМУР

СПЛАВЫ. Канцлер К. В. Нессельроде считал положение России в Приамурье и Приморье весьма неопределённым. Так же и правительство Китая холодно относилось к этим районам и считало их неразграниченными землями.

Географическая наука стран Западной Европы XVIII века и первой половины XIX века считала, что река Амур теряется в песках и что между Сахалином и материком прохода нет.

Ошибка эта была на руку царской России, ведь открытия Амура для судоходства не выгодно было правящей клики, грозило урезать доходы акций «Российско-Американской компании». Ошибка эта была на руку партии Нессельроде, ибо они не хотели могущества России и всячески препятствовали этому движению.

И всё-таки русские люди, несмотря на запреты, шли на Амур, основывали селения вопреки.

С 1819 по 1821 годы жил в устье Амура и занимался добычей пушнины и рыбным промыслом крестьянин Кудрявцев. Трижды, начиная с 1816 года, сбегал с каторги и жил на Амуре Гурий Васильев. Он прошёл Амурский лиман, юго-западную часть Охотского моря, Тугурский полуостров. Летом 1826 года Гурий Васильев спустился на лодке к устью Амуру, прошёл Амурский лиман, зазимовал у нивхов. Пропутешествовав следующий год в юго-западной части Охотского моря, он провёл зиму на Тугурском полуострове, откуда на собаках пробрался в Удский острог.

Исследователь и путешественник Шренк, несмотря на свою неприязнь к русским, отмечал «Русские зверопромышленники, купцы, казаки, искатели приключений, разного рода бродяги, беглые каторжники и т.п., направлялись в самую глубь Амурского края: иные шли туда лишь на короткое, другие на более продолжительное время, а некоторые и совсем там поселялись».

В середине XIX века усилилась активность иностранных колонизаторов на Дальнем Востоке. Необходимо укрепить безопасность Тихоокеанских побережий России. Как это осуществить?

Амур – великая река на Дальнем Востоке – связывает Восточную окраину России и её основные владения на Тихом океане – Курилы, Камчатку, Чукотку, Аляску. Возможность постоянно пользоваться удобным и кратчайшим водным путём решило бы многие проблемы. С этой целью необходимо построить несколько поселений (станков) на Амуре. Первым высказал названное предложение выдающийся исследователь Дальнего Востока Г. И. Невельской

Но вопрос оставался открытым…

Вопреки инструкциям, которыми озадачили русского морского офицера Г. И. Невельского, на свой страх и риск, сподвижники патриота России определили островное положение Сахалина и судоходство реки Амур.

Опять вопреки сановникам С.-Петербурга, первого августа 1850 года на мысе Куегда на левом берегу Амура Г. И. Невельской поднял русский военно-морской флаг и основал пост Николаевский.

Этот самовольный поступок офицера вызвал бурю недовольства в Особом Комитете Санкт-Петербурга, наиболее возмущённые чиновники из партии Нессельроде настаивали на разжаловании в матросы нарушителя инструкций. Однако император Николай Первый заявил, что там, где поднят русский флаг, он никогда более не должен опускаться».

«Мне предстояло и ныне предстоит одно из двух, – писал офицер-патриот, путешественник и исследователь Г. И. Невельской, – или, действуя согласно инструкциям, потерять навсегда для России, столь важные края, как Приамурский и Приуссурийский, или же действовать самостоятельно, принаравливаясь к местным обстоятельствам и несогласно с данными мне инструкциями. Я избрал последнее».

На шлюпках и собачьих упряжках с базы в устье Амура военные географы изучили огромные площади прилегающих территорий и акваторий, детально описали сахалинский и материковый берега Татарского пролива, бассейны Амгуни и Нижнего Амура. Никаких свидетельств китайского владения при этом не было найдено.

Первым из высших сановников Н. Н. Муравьёв понял, что если иметь в виду скорое присоединение Приамурья к России, то необходимо заблаговременно сформировать на передовых рубежах Забайкальское казачье войско, обеспечить его оружием и артиллерией.

А иначе как защитить необустроенную границу протяжённостью в три тысячи вёрст? Постами и караулами регулярных войск? Это было бы чрезвычайно дорого и не под силу Российской империи в тогдашней ситуации. Привлечением свободного русского населения? Без согласия высших сановников осуществить эту идею невозможно. А они, петербургские сановники, продолжали создавать труднопреодолимые препятствия благородной деятельности Г. И. Невельского. По сути партия Нессельроде вела войну против патриота России. Вот и пришлось снова обратиться к испытанному в течение многих веков использованию казачьих военно-земледельческих поселений. 21 июня 1851 года императором был утверждён указ об образовании Забайкальского казачьего войска.

Научное географическое заключение о возможности судоходства от Нерчинска до Петропавловска-Камчатского требовалось подтвердить реальным освоением этого водного пути.

В 1854 году, снова по настоянию Невельского и снова при противостоянии петербургского чиновничества, был проведён ПЕРВЫЙ СПЛАВ по Амуру. 14 мая 1854 года по Шилке тронулся невиданный караван – семьдесят пять барж и плотов возглавлял впервые построенный на Дальнем Востоке пароход «Аргунь», над ним развивался русский военно-морской флаг. Командовал сплавом П. В. Казакевич, возглавлял же сплав Н. Н. Муравьёв. Пароходом «Амгунь» командовал лейтенант А.С. Сгибнев, в будущем известный деятель Сибирского отделения Русского Географического общества и видный военно-морской историк. 14 мая 1854 г. является датой учреждения Амурского речного пароходства.

В итоге Первого сплава по Амуру были заложены основы обороны побережья: посты Императорская Гавань, Де-Кастри Петровское с двумя сухопутными укреплениями – Мариинским и Николаевским. Часть подкреплений успела добраться до Камчатки и принять участия в героической обороне Петропавловска.

Так как событие это значимое, я воспользовалась исследованиями знаменитого историка и библиографа Г. И. Невельского А.И. Алексеева, который описал Первый сплав по Амуру подробно и интересно, привожу его сказ для читателя:

«Ещё в 1851 году П. В. Казакевич с А. С. Сгибневым по приказанию Муравьёва подробно исследовали реки Амурского бассейна Ингоду, Онон и Шилку. В результате этих исследований было установлено, что Шилка до слияния с Аргунью вполне судоходна. По возвращении Казакевича и Сгибнева в Иркутск весной 1852 года они были вновь командированы на Шилку для постройки парохода «Амгунь». Местом будущей верфи по выбору Казакевича стал старый Шилкинский завод, где прежде выплавляли серебро и свинец.

Когда Муравьёв в конце апреля 1854 года прибыл сюда, на Шилкинском заводе шла подготовка к экспедиции. Сотни солдат грузили баржи, конопатили, смолили и красили суда, предназначенные для предстоящего плавания по Амуру.

12 мая был отдан приказ о подготовке экспедиционного отряда к отплытию. К этому времени он состоял из пехотного батальона, составленного из 710 солдат 13, 14 и 15-го линейных сибирских батальонов под командой Корсакова, горного дивизиона в составе 44 солдат и 2 офицеров под командой подпоручика Бакшеева, казачьей сотни из 120 казаков и 2 офицеров под командой сотника Имберга, 16 мастеровых горного ведомства, 14 музыкантов. Отряд располагал двумя десятифунтовыми горными орудиями-единорогами и двумя десятифунтовыми мортирами. Помимо двухмесячных запасов продовольствия, предназначенных для экспедиции, вниз по Амуру отправились продовольственные товары и грузы для Камчатской флотилии. Все грузы, снаряжения и личный состав экспедиции размещались на пароходе «Аргунь», пяти лодках, четырёх вельботов, 18 баркасах, 13 баржах, 8 плашкоутах и 29 плотах.

Командующим отрядом («начальником сплава») являлся Муравьёв.Кроме офицеров и чиновников, входящих в состав свиты генерал-губернатора (Казакевич, Корсаков, Мровицкий, Рейн, Аносов, Скобельцын, Попов, Касаткин, Бибиков, Сербеев, Перемыкин, Сычевский, Герстфельд, Кузнецов), с отрядом Муравьёва вниз по Амуру отправились офицеры, назначенные в Камчатскую флотилию: А. П. Арбузов, В. К. Кораллов, Я. И. Купреянов, Новицкий, Афанасьев и капитан Шарубин. Назначен командующим флотилией Казакавеч, командиром так называемого десанта, состоящего из пехотного батальона, казачьей сотни, артиллерии и 14 музыкантов – Корсаков.

14 мая отряд Муравьёва отправился в путь по реке Шилке. На расстоянии более двух вёрст протянулись его суда в излучине реки. Впереди шла дежурная лодка, за ней пароход «Аргунь» в окружении барж, плотов и плашкоутов, и, наконец, баркас Муравьёва с членами его свиты.

Четыре дня продолжалось плавание по быстрой Шилке, и 18 мая флотилия подошла к Усть-Стрелочному посту, где Шилка сливалась с Аргунью. Отсюда отряд отправился далее по Амуру. Во время плавания, как впоследствии рассказывал А. С. Сгибнев – капитан «Аргуни» (Александр Степанович Сгибнев /1826 – 1881/ – впоследствии специалист по истории военно-морского флота), не раз случалось, когда глубина реки достигала 7 футов, то « пароход, сидевший в воде около 5 футов, скользил по кустам, которые ломали колёса». «Немало препятствовали пароходу плавучие деревья (карги) и даже целые острова, покрытые зеленью и отмытые от берегов полною водою».

19 мая были замечены на берегу тунгусы, издавна считавших себя подданными Русского государства. Юлий Раевский, урядник 3-го конного полка Забайкальского казачьего войска, так описывает встречу с местными жителями.: «В 8 час. увидели на обеих берегах шатры кочующих тунгусов, называемых себя орочонами, через несколько времени к нам подплыли двое старшин, один из них имел кортик, пожалованный его предкам при Екатерине II с надписью на рукояти.» Это были старшины двух местных родов Григорий Николаев и Макар Максимов, из которых первый имел кортик, пожалованный его деду за аккуратный взнос русским властям ясака.

20 мая отряд подошёл к тому месту, где когда-то находился Албазин. Здесь была сделана остановка на сутки, чтобы участники сплава могли отдохнуть и познакомиться с памятным для русских людей местом. А. Сгибнев так описывал место, где прежде находился Албазин: «Я съехал с парохода на берег и обошёл весь вал, облегающий крепость с трёх сторон и сохранившийся до настоящего времени. Вал этот обнесён рвом и имеет форму правильного четырёхугольника, каждая сторона которого длиною до 80 сажен. Внутри крепости и за нею ямы – следы бывших здесь жилых зданий, около которых вырыт колодец. Волнистая местность вблизи вала служит явным признаком бывших здесь огородных гряд, а далее, на версту в квадрате, очищенное место от камней, где, по всей вероятности, были пашни албазинцев. Вся эта местность поросла высокою травою, сосной и лиственницей. В версте от Албазина, у небольшой речки, была устроена албазинцами мельница, от которой жернова лежали на берегу до нашего прибытия».

На месте старых укреплений можно было найти обожжённые зёрна, пули, осколки глиняной посуды, кирпичи и даже куски окаменевшего печёного хлеба.

При осмотре руин Албазина, каждый из участников плавания по Амуру стремился отыскать что-нибудь себе на память. «Рыли ямы и вал кольями, - вспоминал впоследствии А. С. Сгибнев. – В ямах находили черепки глиняной посуды и железные наконечники от китайских стрел. А в валу ядра и пули. Эти остатки боевой славы албазинцев невольно наводили на мысль о их прошлом. И я ходил около вала, возобновляя в памяти историю Албазина, пока не подан был сигнал к отплытию экспедиции».

Оставив Албазин, Муравьёв со своим отрядом отправился далее вниз по Амуру. Проплывая мимо Кумарской скалы, участники сплава отметили, что здесь в 1652 году находился Кумарский острог, построенный русскими. На подходам к «амурским щекам» течение увеличилось и поплыли быстрее. После Буреинского хребта течение стало спокойнее. Вскоре флотилия остановилась в устье Зеи, против маньчжурского города Сахалян-ула-хотонь, расположенного на правом берегу Амура. Появление русской экспедиции у этого города произвело огромное впечатление на местных жителей, которые при виде парохода «Аргунь» высыпали на берег. Среди них были и солдаты в длинных халатах, вооружённые стрелами, саблями и пиками с острыми наконечниками. В полуверсте от города находилась батарея из нескольких деревянных пушек с огромными колёсами, у каждой из которых стоял часовой с палкой в руке.

После встречи с маньчжурским правителем Муравьёв отправился дальше. Ниже Уссури Амур стал таким широким, что иногда становилось трудно ориентироваться в его многочисленных протоках. 9 июня неожиданный шторм нарушил продвижение экспедиции. Многие баржи и плоты прибило к берегу, промокли продукты, одежда. Пришлось сделать остановку.

Отсюда 10 июня Муравьёв послал вперёд пароход «Аргунь», который, пройдя вёрст двадцать, встретил байдарку с мичманом Разградским. Последний передал Муравьёву письмо от Невельского и сообщил его просьбу выставить посты в устье Уссури и устье Хунгари. Он же коротко рассказал о действиях Амурской экспедиции и особенно её подготовки к приёму первого русского отряда в низовьях Амура. Муравьёв с большим вниманием слушал рассказ Разградского и был очень огорчён высокой смертностью в Императорской гавани во время последней зимовки. Затем он приказал отправить Невельскому сообщение о том, что через три дня он будет в Де-Кастри.

12 июня пароход «Аргунь» пришёл в Мариинский пост, а к 15 июня сюда прибыли все остальные суда экспедиции Муравьёва. Таким образом закончилось месячное плавания русского отряда по Амуру, в результате чего была успешно решена военно-стратегическая задача, поставленная перед ним русским правительством. Плавание Н.Н. Муравьёва по Амуру положило начало повторному освоению русскими людьми этой могучей реки, по которой ещё в XVII веке проходили первые русские землепроходцы. Сплав по реке показал, что Амур вполне пригоден для судоходства на всём своём протяжении от верховьев до устья» /А. Т. Алексеев. Амурская экспедиция 1849 – 1855 г. – М.: Мысль, 1974 г., 191 с., илл., фото; с. 144-147/.

Летом 1855 года был проведён ВТОРОЙ СПЛАВ, который снова возглавил сам генерал-губернатор Н. Н. Муравьёв. Рубежи империи на крайнем Востоке Сибири становились незыблемыми и неуязвимыми. В Николаевск были доставлены тяжёлые (почти в 2,5 тонны весом) крепостные орудия для укрепления обороны амурских фортов. Была укреплена береговая оборона новыми батареями в Петропавловске, Аяне, заливах Чихачёва на берегу Татарского пролива и Анива на Южном Сахалине, в Императорской Гавани и в устье Амура.

Второй сплав по Амуру уже вёз первых русских поселенцев из Иркутской губернии и Забайкалья (около 500 человек); то есть Н. Н. Муравьёв заселял Амурский край своими людьми, а не ждал милости от царской свиты.

Поселенцы плыли на двенадцати баржах. Отдельно на баржах везли скот и сено. Сплав осложнялся эпидемией тифа и падением скота. В течение 1855 года на берегу Нижнего Амура были основаны русские поселения: Иркутское, Богородское, Гери (Георгиевское), Большое-Михайловское, Воскресенское, Сабах-Табах. На острове, напротив Мариинского поста, казаками была основана станция Сучи. Крестьяне разместились в землянках. Они были обязаны, прежде чем начать строительство домов и расчистку леса, построить в каждом пункте общественные здания: баню, пекарню, больницу, школу. К осени были поставлены избы, расчищена земля под огороды, немного – под посев озимых.

Лето 1856 год. Но как только отгремела война (в 1855г. Антанта напала на Петропавловск-Камчатский), всё стало на круги своя – вопрос о переселении крестьян в Дальний Восток повис в воздухе. Над идеей переселения бились только два человека, ибо только они видили значимость неразрешённой задачи – генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьёв и мужественный морской офицер Г. И. Невельской со своими сподвижниками.

Летом 1856 года группа русских моряков во главе с адмиралом Е. Путятиным поднималась вверх по Амуру на винтовой шхуне «Восток». Шхуна села на мель. Поблизости не оказалось ни одного русского села. К счастью, поднялась вода, и участники плавания таким образом спаслись. Иначе они могли оказаться в плачевном состоянии: им никто не мог оказать помощь.

В том же 1856 году был проведён сухопутный поход русских солдат. Он окончился трагически: несколько его участников погибли от голода. Это не случилось бы, если бы на Амуре существовала цепь русских поселений, которые несомненно оказали бы помощь, не оставили в беде.

ТРЕТИЙ СПЛАВ. В 1857 году под личным руководством Н. Н. Муравьёва были сплавлены 450 семей забайкальских казаков, которые были расселены по левому берегу Амура от Усть-Стрелочного караула (в месте слияния Шилки и Аргуни) до самого Хингана.

Во время третьего сплав в устье Зеи был основан Усть-Зейский пост, вблизи которого в дальнейшем возник город Благовещенск. Последним заселённым пунктом была заложена станица Пашковская.

В1858 году из Забайкальского казачьего войска было выделено Амурское казачье войско.

ЧЕТВЁРТЫЙ СПЛАВ. С началом навигации 1858 года Н. Н. Муравьёв в четвёртый раз поплыл по Амуру и, дойдя до Айгуна, встретил там китайского уполномоченного главнокомандующего хана И. Шаня, с которым после шестидневных переговоров и заключил 16 мая 1858 года Айгунский договор. В этом же году Н. Н. Муравьёв основал город Хабаровск.

Н. Н. Муравьёв лично руководил проведением границы на юге Приморья, в акватории залива Петра Великого, получившего именно такое название от него лично.

НЕОБЫЧНЫЕ МЕРЫ Н. Н. МУРАВЬЁВА. «Всё необъятное левое побережье Амура и берег Тихого океана, вплоть до залива Петра Великого, были присоединены графом Муравьёвым почти против воли петербургских властей – во всяком случае без какой-либо значительной помощи с их стороны. Когда Муравьёв задумал смелый план овладеть великой рекой, южное положение и плодоносные берега которой в течение двух столетий манили сибиряков, когда он решил, прежде чем Япония откроется для Европы, занять для России прочное положение на берегу Тихого океана и вступить таким образом в сношения с Соединёнными Штатами, против генерал – губернатора ополчились почти все в Петербурге.У военного министра не было лишних солдат, у министра финансов – свободных денег. В особенности противилось министерство иностранных дел, всегда старающееся избегать «Дипломатических осложнений». Муравьёву поэтому оставалось действовать на собственный страх и рассчитывать при выполнении грандиозного предприятия лишь на те скудные средства, которые могла доставить слабо населённая Восточная Сибирь. Кроме того, приходилось действовать как можно скорее, чтобы возможному протесту западноевропейских дипломатов противопоставить «свершившийся факт»…».

И вот явилась мысль выстроить по Амуру и по Уссури, на протяжении 3500 с лишним вёрст, цепь станиц и, таким образом, установить правительственное сообщение между Сибирью и берегами Великого океана. Для станиц нужны были засельщики, которых Восточная Сибирь не могла дать. Тогда Муравьёв прибегает к необычным мерам. Ссыльно-каторжным, отбывшим срок в каторжных работах и приписанным к кабинетским промыслам, возвратили гражданские права и обратили в Забайкальское казачье войско. Часть их поселили по Амуру и Уссури. Возникли, таким образом, ещё два новых казачьих войска.

Затем Муравьёв добился полного освобождения тысячи каторжников (большею частью убийц и разбойников), которых решил устроить, как вольных переселенцев, по низовьям Амура. Отправляя их с Кары на новые места, Муравьёв, перед тем, как они сели на плоты, чтобы плыть по Шилке и Амуру, произнёс им речь: «С Богом детушки. Вы теперь свободны. Обрабатывайте землю, сделайте её русским краем, начните новую жизнь» и так далее.

Русские крестьянки почти всегда добровольно следуют в Сибирь за сосланными мужьями. Таким образом, поселенцы имели свои семьи.

Но были и холостые, которые заметили Муравьёву: «Мужик без бабы – ничего; жениться нам нужно». Генерал-губернатор сейчас же согласился, велел освободить каторжанок и предложил им выбрать мужей. Времени терять было нельзя. Полая вода быстро спадала в Шилке, плотам следовало сниматься. Тогда Муравьёв велел поселенцам стать на берегу парами, благославил их и сказал: «Венчаю вас, детушки. Будьте ласковы друг с другом; мужья не обижайте жён и живите счастливо».

Я видел этих новосёлов лет шесть спустя после описанной сцены. Деревни были бедны; поля пришлось отвоёвывать у тайги, но, в общем, мысль Муравьёва осуществлялась, а браки, заключённые им, были не менее счастливы, чем браки вообще. Добрый, умный епископ амурский Иннокентий признал впоследствии эти браки и детей, рождённых в них, законными и приказал так и отметить в церковных книгах.

Менее счастлив был Муравьёв с другим разрядом переселенцев. Нуждаясь в людях для заселения Восточной Сибири, он принял, как колонистов, две тысячи солдат из штрафных батальонов. Их распределили, как приёмных сыновей, в казачьи семьи или же устроили артельными холостыми хозяйствами в деревнях Восточной Сибири. Но десять или двадцать лет казарменной жизни, под ужасной николаевской дисциплиной, очевидно, не могли быть подготовительной школой для земледельческого труда. «Сынки» убегали от «отцов», присоединялись к бездомному, бродячему городскому населению, перебивались случайной работой, пропивали весь заработок, затем, беззаботные, как птицы, дожидались, покуда набежит новая работа. П. Кропоткин.

ДОКУМЕНТЫ ПО ВОПРОСУ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НА ДАЛЬНИЙ ВОСТОК. Кроме крестьян Иркутской губернии, поселившихся в низовьях реки Амура в 1855 году (481 человек), крестьянское население в Приамурском крае отсутствовало до 1859 года.

8 декабря 1858 года был утверждён журнал Второго Сибирского комитета, в котором излагались основные правила о свободном и казённокоштном переселении крестьян в Приамурский край, начиная с 1859 года, причём для указанных целей ежегодно отпускалось 100 тысяч рублей. Генерал-губернатору Восточной Сибири было также разрешено выдавать крестьянам-переселенцам ссуды на покупку скота, земледельческих орудий и т. д., не превышающие 60 рублей на каждую семью.

Заселение Амура произведено было, как известно, тремя путями, посредством казаков Забайкальского войска, посредством переселения государственных крестьян, вызванных из Российских губерний и солдат внутренних гарнизонных батальонов, также присланных из России.

Вот что нам говорят официальные материалы: одно уже развитие военных сил в устьях Амура, помимо всех других соображений, требует настоятельно быстрого заселения Приамурского края. Своевременная доставка продовольствия для сухопутных и морских команд, снабжение флота всеми необходимыми сырыми материалами, будут вполне обеспечены только тогда, когда разовьётся местническая производительность края, чего без увеличения народонаселения достигнуть невозможно.

Граф Муравьёв полагал произвести переселение в большом размере через дозволения его лицам всех свободных состояний, по желанию, на собственном иждевении и без правительственных расходов. При этом предполагалось освободить переселенцев от разных формальностей, затрудняющий переход, например, рекрутская очередь, от которой ради Амура освобождаются женатые и семейные. Эта мера, по мнению графа Муравьёва, представляет ручательство к скорейшему заселению края, собственно потому, что уничтожает многие стеснительные условия для перехода.

Сибирский комитет, рассмотрев и обсудив подробно все обстоятельства переселенческой идеи, нашёл, что вопрос о заселении Приамурского края есть вопрос первостепенной важности. Освоение Приамурья переселенцами необходимо для развития огромных материальных сил края. Без этого вновь присоединённый богатый край не принесёт той пользы, которую от него вправе ожидать и требовать Россия.

Сибирский комитет постановил условие, что всякий переселенец, отправляющийся в Приамурский край на собственный счёт, имеет право на приобретение там участка земли в собственность; и что лица, переселённые туда за счёт правительства, получают участки земли только в пользование.

При исполнении таких мер Сибирский комитет надеялся, что на Амур пойдут даже из таких сословий, переселение коих туда особенно было нежелательно, например из мелкопоместных и беспоместных дворян, отставных солдат и другие.

С предложением ассигнования вспомогательной суммы 100 тысяч рублей комитет и министр финансов согласились. Суммы предложено отпускать из государственного казначейства ежегодно и при том исключительно на заселение Приамурского края. Отпуск этот решено начать с 1859 года.

Употребление 50 тысяч рублей как хозяйственного капитала так же разрешено, как дозволено с 1859 года переселение государственных крестьян внутренних губерний под руководством министра государственных имуществ.

Дозволено генерал-губернатору давать разрешение на переселение лицам свободного состояния, живущим в Восточной Сибири, а так же не живущих в ней, если только лица эти для переселения туда соблюдают законы, установленные для переселения свободного состояния лиц из места их жительства.

Министерство государственного имущества предложило переселить на Амур в 1859 году: 300 семей из Вятской губернии, 200 из Пермской, 50 из Тамбовской и 50 из Воронежской, всего 600 семей. На водворение и путевое следование этих переселенцев Сибирский комитет назначил 100 тысяч рублей. Сверх того 200 семей из Пермской губернии и 200 из Вятской, предназначенные министерством к переселению в Енисейскую губернию, направлены по Высочайшему повелению от 25 декабря 1859 года в Амурский край.

Переселение это обусловлено следующими правилами:

1). Желающие переселиться избавляются от общественных приговоров, если на них не числится мирских недоимок или других, неисполненных в отношении обществ, обязательств.

2). Переселение может быть разрешено крестьянам из тех селений, при коих состоит земли более 5 десятин на душу, если переселение из этих селений, по другим уваженьям, будет признано полезным.

3). Прошения могут быть подаваемы на простой бумаге.

4). Независимо от установленных пособий на путевые расходы и на устройство домообзаведения, переселенцам будет представлена льгота от податей и повинностей на 16 лет и от рекрутской повинности в продолжение шести наборов.

5). По прибытии на место нового водворения переселенцам будет отведено такое количество земли, которое каждый домохозяин будет в состоянии обработать.

Палатам государственного имущества предписано объявлять эти условия в тех только местностях, где «по сведениям палат могут быть желающие переселиться».

Предписано наблюдать, чтобы семейства переселенцев были в состоянии перенести трудности пути, и не допускать к переселению одиноких, неженатых («если эти неженатые не принадлежат ни к какому семейству»), а равно семейств, обременённым значительным числом малолетних или пожилых, и держаться правила, «чтобы в каждом семействе было не менее двух работников».

В предупреждении растраты денег предписано снабдить переселенцев пособием на путевые расходы до ближайшего губернаторского города; отправление партий начать с наступлением ранней весны; маршрут составить для каждой переселенческой партии до Тобольской губернии, направив партии на город Тюмень, «так как дальнейшие распоряжения в отношении следования партий, попечение и содержание переселенцев в пути и размещение их на зимовку и вообще наблюдение за сим делом будет зависеть от главного сибирского начальства». В тоже время начальникам тех губерний, из которых должны следовать на Амур переселенцы, министерство предложил, чтобы переселение было проведено в исполнении без излишней огласки в край, «дабы не возбудить превратных толков о цели сего переселения, а в народе вредного движения и тревоги».

Охотников на Амур нашлось много во всех тех губерниях, которые назначены были министерством. Деятельнее в этом отношении оказалась губерния Воронежская, доставившая большое количество просьб желающих из уездов Землянского, Острогожского, Валуйского и Павловского. Затем следовали Вятская, Тамбовская и Пермская. «Пермская дала только 40 семейств из уездов Чердынского и Оханского. При этом Пермская палата государственного имущества объявила, «что желающих идти на Амур крайне затруднительно», не смотря на то, что Палата вынуждена была сделать вызов по всей губернии. «Главная причина, - уверяет она, - заключается в неизвестности края, как объясняют крестьяне лично».

Причины, заставляющие крестьян оставить прежние места их жительства заключались главным образом в недостатке земель, годных для хлебопашества, как выразились в своём прошении землянские крестьяне: «крайнее или разорительное стеснение в земельных угодиях».

Определённого желания идти именно на Амур крестьяне не объявляли, их привлекали другие районы Сибири: землянские были готовы переселиться в Тюменскую губернию, острогожские изъявляли желание в Енисейскую губернюю в числе 287 семей, но на Амур из этого числа нашлись только 24 семьи.

Переселенцев на новых местах ожидали уже новые положения, составленные генерал-губернатором Восточной Сибири, который по местным обстоятельствам вынужден изменить и пополнить некоторые правила, указанные Сибирским комитетом.

Губернаторам Амурского и Приамурского краёв поставлено в обязанность:

1). При занятии мест для жительства не упускать из вида условия, чтобы удобных земель выделялось никак не менее 21 десятины на каждую мужского пола душу, дабы с умножением впоследствии населения не было недостатка у них в земле и значительного скопления в одном пункте.

2). Не дозволять селиться в тех местах, которые назначаются для казачьих станиц и где в настоящее время находятся селения маньчжуров и других туземцев.

3). В городах места под усадебное строительство вдоль реки Амура и других реках отводить для каждого отдельно живущего семейства не менее 50 сажен, дабы таким образом не лишить и имеющих прибыть впоследствии переселенцев возможности пользоваться выгодною близостью реки. Вглубь же страны переселенцы могут занимать столько земли, сколько будут в состоянии обработать.

В начале весны 1859 года переселенцы на Амур вышли с мест своей родины. Движение их сопровождалось неблагоприятными обстоятельствами. 13 мая 1859 года получено было управляющим министерством государственного имущества извещение от главного управления Западной Сибири, по которому видно, что переселенцы пришли в Сибирь несчастливо.

Что же такое нашли в Амурском крае для себя переселенцы? Нашли они там немного, если судить относительно тех обещаний, которые были даны им. Они нашли на берегах Амура не те места, которым самою Природою назначено быть лучшими, которые нужны для пришедших переселенцев.

Самый существенный недостаток, обусловивший естественным образом неудачу, состоял в том, что крестьянам отказано было в праве заблаговременно и предварительно отправить в те места депутатов, которые будучи выбранные обществом, отвечали бы за выбор места водворения.

Ему (чиновнику) приказано отыскать и назначить места, удобные для заселения и селений. Видит этот чиновник гольдские деревни и думает: «Гольдская деревня велика, стало быть место хорошее, иначе не селились бы тут гольды большой массой». И ставит тут, подле деревни этой, этот чиновник свой столб, но забывает, что на вкус и требования гольда плохая надежда. Гольд ищет места для жилища своего, которые, приходясь под горой, защищало бы его самого от ветра и метелей, а его юрты – от осеннего погрома. Места ему нужно столько, чтобы построить дом на горке и ледник ближе к воде, чтоб под руками были и невод, и рыба. Хлеб гольды не сеют, сено не косят: хлеб привезут к ним маньчжуры, а из домашней скотины они, кроме собак, никого не держат. Как бы то ни было, но близость гольдской не всегда ручательство за хорошую почву. Рассердится крестьянин да и напишет в Россию к родным и знакомым такую грамотку: «Пришли мы на Амур благополучно, а здесь нам худо; а собирается кто из наших соседей, сказывайте им: не ходили бы. В Сибири хорошо, а дома не в пример лучше. Мы живём и не ведомо как жить доведётся: ничего у нас нету, а видно на всё власть Божия, а мы тут, видно, нет причины, что блажь такая напала и ушли мы из деревни. От хворости пока Бог бережёт, а по сие число остаёмся живы и здоровы; а впредь уповаем на Бога.»

– Взять бы нам мужиков-то своих перед уходом сюда всем – да хорошенько выпороть, чтобы дури этой на себя не пускали: право так! – говорили мне бабы, пришедшие с мужьями из Воронежской губернии.

Мужья, стоявшие тут же, промолчали, крепко только почесавши сначала затылки, а потом – по сочувствию уже – и спины свои». С. Максимов, учёный, путешественник, историк.

С 1859 по 1861 гг. переселения государственных крестьян совершались за казённый счёт, а с 1862 года – уже за счёт самих переселенцев.

26 марта 1861 года, через несколько дней после опубликования Манифеста об отмене крепостного права, царское правительство издало закон о переселении на восточные окраины, по которому Приамурье было открыто для всех жителей России и иностранцев, желающих поселиться там за собственный счёт и без всяких пособий от казны. Закон назывался так: «Правила для поселения русских и иностранцев в Амурской и Приморской областях». В основу этих правил были положены начала добровольного льготного переселения с правом приобретения земли в собственность. Правила предписывали:

1. Всем желающим селиться в Амурской и Приморской областях отводить свободные участки казённой земли во временное владения или в полную собственность.

2. Желающим селиться целым обществом, которое должно состоять не менее как из 15 семейств, отводить сплошной участок земли на пространстве более ста десятин на каждое семейство.

На пространстве от вершин р. Уссури и по её течению к морю такие участки представлять в вечное и постоянное пользование всего общества. Общество имеет право продать участок другому обществу, состоящему не менее из 15 семейств.

4. Во всех других местностях отведённых крестьянским обществом участки предоставлять в пользование на 20 лет бесплатно, однако последние права ни продать, ни отчуждать не имеют.

Значительные льготы переселенцам давал Указ Сената от 24 апреля 1861 года. На основании пункта десятого все переселившиеся на Дальний Восток за собственный счёт освобождались от отбытия рекрутской повинности на десять наборов; кроме того, они навсегда освобождались от уплаты подушной подати и лишь по истечению двадцатилетнего срока (со дня указа) должны были уплачивать поземельную подать. С небольшими изменениями указанные правила и льготы действовали до 27 апреля 1901 года, когда в силу вступали уже иные, менее выгодные для крестьян-переселенцев правила и законы.

КАК ДОБИРАЛИСЬ ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ НА АМУР. Дальневосточный край в 60-70 годы XIX века заселялся переселенцами-крестьянами, ссыльнопоселенцами, отставными солдатами и забайкальскими казаками. При этом крестьянских переселенцев в этот период было сравнительно немного. Все переселенцы обязательно проходили через губернский город Пермь, стекались из русских деревень Центральной России. Жители Перми заранее готовились к встрече: организовывали сборы денег на бесплатные обеды для переселенцев, топили русские бани, строили ночлежки. Переселенцев регистрировали, снабжали продовольствием на дальнейший путь. Первая партия переселенцев в Софийский узд Пермской области прибыла в августе 1860 года; 244 семейства крестьян главным образом из Иркутской и Пермской областей спустились вниз по течению Амура и основали между Хабаровкой и Софийском 8 населённых пунктов: Воронежское, Вятское, Сарапульское, Яблоневое, Троицкое (Доля), Пермское (Мылки), Тамбовское (Горин), Жеребцовское. Всего в этих селениях проживало 15354 человека.

Путь на Амур при отсутствии железных дорог был долог, труден и опасен. Крестьяне снимались с мест ранней весной и в дороге находились год, а то и два. Ехали на подводах, шли пешком, пересекали реки на плотах, которые сами сколачивали из брёвен. Плот такая посудина, которую на какую воду не спусти, будет плавать. Плот, если и на мель сядет, снять его легче шестами: редко и в воду приходиться слезать. Неудобно оно только потому, что на нём никак не поместишь человека с необходимым даже не требовательным комфортом; плоты придуманы, как известно, для сплава тех брёвен, из которых они сшиты, но на Амуре на один из них пристраивают перилы и становят рогатый скот; на другие ставят те же перила кругом плота и устраивают самих переселенцев с детьми. Переселенец может на плотах распялить армяк свой или полушубок – и вот ему и от ветра заступа и от дождевой воды сверху, а положит он на пазы плота доску – ему и от речной воды снизу защита. Русский человек закалённый от всяческих невзгод, и житейских и климатических, простуды не боится, комфорта не требует» (С. Максимов).

Переселенцев хлестал дождь, сбивал с ног шальной ветер, мороз скрючивал тело, укутанное жалкими лохмотьями. Мука в мешках от проливных дождей промокла насквозь и превратилась в тесто, не пригодное для употребления в пищу. Кое-как добрались до Томска, в нём переселенцы задержались на продолжительный срок. Закупили новых лошадей взамен погибших в дороге, отремонтировали телеги, привели в порядок истрёпанную одежду, закупили продукты.

Далее ехали до Читы или Сретенска, до Благовещенска, последняя остановка в Хабаровке.

Дорожные расходы были огромными. Средней семье на шесть человек требовалось не менее 300 рублей, правительство же выдавало ссуду на семью в размере не менее 60 рублей. Поэтому пускались в такой путь крестьяне с небольшим достатком, более или менее самостоятельные. Не все достигали места назначения. Вот что пишет сибирский публицист Н. М. Ядринцев: «Многие шедшие на Амур истощали энергию и средства и принуждены были оставаться в Западной и Восточной Сибири».

Когда же была построена железная дорога, то переселение продвигалось успешнее, хотя и здесь были свои трудности. Вот что поведали «Пермские губернские ведомости» №2 за 1882 год: «При существующих ценах на труд, вообще говоря, наши железные дороги почти не доступны для чёрнорабочего, который на свои деньги редко ими пользуется, а предпочитает более первобытные способы передвижения.

Крестьянский труд настолько плохо оплачивается, что для крестьянина далеко ещё не приложима известная поговорка «Время – деньги», и он предпочитает меньше заплатить и больше времени пробыть в пути, то есть без заработка.

Всё сказанное тем более относится к переселенцам, которых у нас в России гонит из родного гнезда нежелание наживы на готовый капитал, а нужда.

В таком же положении было и в Пермской губернии, через которую проходит масса переселенцев в Сибирь; до последнего года эти переселенцы не пользовались Уральской железной дорогой. Но в 1861 году, ввиду значительного увеличения числа переселенцев и из участия к их положению, управление дороги сделало всё зависящее от неё для предоставления им возможности проезда и назначило с переселенцев сначала плату 3 руб. со взрослого (взрослым по тарифу железной дороги считаются лица старше 10 лет, лица от 5 до 10 лет считаются детьми, а до 5 лет провозят бесплатно, то есть вовсе не считаются), а багаж и детей провозят бесплатно; с 24 июня плата была назначена по воинскому тарифу, кроме того, отставшие от партии, по неимению средств, переселенцы отдельными семьями перевозились бесплатно». С. Максимов.

ПРИКАЗАНО ЗАНЯТЬ МЕСТА… «Участки для поселения будущие хозяева не имели право выбирать. Предписано, в первую очередь, осваивать земли между р. Уссури и г. Софийском.

Места новых «станков» выбирались офицерами и чиновниками; не все из них имели представление о природных условиях выбранного края. Делать хлебопашцу здесь нечего. Они вымаливали другие места на Амуре (между Уссури и Зеей). Не положено. Переселенцы должны выполнять «государственную задачу» в суровых и мрачных низовьях Амура. Переселенцы «часто в горестном недоумении лазили по окрестностям, отыскивая места, сколько-нибудь удобные для земледелия; бабы выли, дети болели и вымирали в болотной и нездоровой местности». С. Морозов. 

ЛЕТОПИСЬ СЕЛА ПЕРМСКОЕ-НА-АМУРЕ

РОЖДЕНИЕ СЕЛА. В 1857 году была создана специальная компания, ей было поручено выработать план создания на Амуре русских сёл. Возглавил компанию топограф Будогосский.

Комиссия изучила новейшие описания реки Амур и обратила внимание на записки замечательного русского учёного К. И. Максимовича, основоположника дальневосточной ботаники. В одной из записок Максимович высказал мысль, что в районе нанайского стойбища Мылки можно создать русское поселение.

Преимущество этого места Будогосский описал в плане так: «Здесь скаты нагорного берега пологи, грунт земли чернозём, ближайшие места поросли дровяным лесом, более лёгким к вырубке; строевой лес, хотя и в шести верстах, но зато на противоположном берегу реки, текущей одним руслом, множество строевого леса, берег здесь приглубый, суда могут к ним причаливаться».

План Будогосского одобрил Муравьёв-Амурский. А в записки Амурской экспедиции не взглянул, проигнорировал. А ведь они, Николай Николаевич, были твоими спасителями, надёжными помощниками, исследователями Приамурского и Приуссурийского краёв, благодаря им вы получили почётное имя Амурский. Именно Г. И. Невельской, Н. К. Бошняк, М. Н. Чихачёв, А. П. Березин, Д. И. Орлов, Л. А. Попов нанесли на карту места, где можно селиться, где растёт строевой лес, где расположены селения туземцев, чем они занимаются, где можно селиться крестьянам-переселенцам, нанесли на карту залежи каменного угля, золота, глины, белого песка. И, если бы вы, Николай Николаевич, изучили записи морских офицеров-исследователей, то можно было избежать трагедии, которые обрушились на головы тружеников земли, которые доверились вам.

До появления крестьян-переселенцев солдатам линейного батальона весной 1860 года первый военный губернатор Приамурья Пётр Казакевич, друг и сподвижник Невельского, велел устанавливать от Софийска до р.Горин на расстоянии конного пробега (20-25 вёрст) почтовые станки. Содержались они небольшим числом солдат и назывались так же, как и ближние гольдские селения.

Нумерация станков начиналась от Хабаровки. Почтовая станция Мылки, расположенная недалеко от одноимённого нанайского стойбища, была по счёту 18-я. Так в июне-июле были подготовлены срубы и для будущего села Пермского-на-Амуре.

Только в начале августа крестьяне-переселенцы прибыли со своим скарбом, с лошадьми и коровами в Хабарову; здесь они бросили жребий, где кому селиться. Группе переселенцев из Пермской губернии выпало селиться около нанайского стойбища Мылки и ручья Тогда. Сюда, к почтовому станку Мылки, в августе 1860 года прибыла партия крестьян-переселенцев.

Несколько слов о нанайском селении Мылки. Такое имя зафиксировали исследователи Приамурья, сподвижники Невельского. Это имя не придумано русскими, его обозначили нанайцы. (Вообще-то одно и тоже нанайское село имело несколько названий. Дело в том, что нанайское строение зовётся не селом, а стойбищем. Слово «стойбище» обозначает временное поселение, нанайцы были кочевниками из-за вынужденных обстоятельств. Когда наступал мор, который нанайцы обозначали злым духом, жители покидали свои жилищ и переселялись в облюбованное место. Когда возвращались в покинутое поселение, то имя ему давали другое, чтобы злые духи, которые выгнали их в прошлое время, не вернулись. Вот откуда легенда о том, что когда-то давным-давно народ нанайский был многочисленным, как песок на берегу моря).

Я получила уникальный документ, присланный мне из Пермского государственного архива: «Список крестьян Пермской губернии Красноуфимского уезда Поташинской волости и селения оной перечислен ныне в 1859 году в Приморский край» (теперь этот документ хранится в государственном краеведческом музее г.Комсомольска-на-Амуре).

В документе 12 фамилий (Карп Берсенёв, Тимофей Берсенёв, Цивилёв, Резанов, Зернин, Останин, Зеленкин, Сидоров, Окулов, Гладких, Бабушкин, Пастухов), перечилены члены семей, их возраст. Всего указано 29 мужчин, 29 женщин, 7 детей, родившихся в 1859 году. Видимо, настолько тяжёлой была жизнь крестьян, что двенадцать семей отправились в дальний и неизвестный путь вместе с малолетними детьми за лучшей долей.

Жили в селе Мылки. Своё жильё считали временным. Болотистое место пугало, ничего хорошего не предвещало. Некоторые сельчане, нарушив постановление, убегали из гибельного края в поисках лучшей, пригодной для земледелия, земли. Но их возвращали отрабатывать долги.

На новом месте крестьяне в первую очередь строили церковь, а уж потом обустраивали своё жильё. Но переселенцы ещё лелеяли мечту – не позволят чиновники сгубить жизни за зря, помогут получить пригодную для землепашества землю. А потому не спешили со строительством церкви, молились каждый в своём доме перед знакомыми с детства образами.

В 1888 году была построена часовня в честь Святого Пророка Илии и Иоанна Златоуста. Часовенка осветила переселенцев в Мылках. Рядом стойбище Мылки. Два одинаковых названия. Это никуда не годится. С разрешением чиновничьего совета Мылки переименовали в село Пермское-на-Амуре. Назвали по имени оставленной родины.

Основанием села Пермское-на-Амуре принято считать 18 августа 1860 года. Эту дату представил писатель и историк Б. Полевой в своей статье «Это было век назад» (газета «Дальневосточный Комсомольск», 18.08.1960 г., с. 3). В дальнейшем в Пермское стали прибывать переселенцы и из других губерний.

На необжитых землях занимались строительством домов, раскорчёвкой тайги под пашню и огороды, заготовкой дров и продуктовых запасов на зиму.

А ВОКРУГ ТОПИ, ТАЙГА. Встреча на новой земле была радостной и горькой. Пермяки, преодолев изнурительную дорогу, стояли около срубов, заботливо приготовленные для них солдатами, осматривали их, по-хозяйски хлопали ладонями по брёвнам.

– Хороши, хороши избы. А красоту наведём, всему есть время, – переговаривались земляки.

– Спасибо, солдатушки, за заботу, – благодарили крестьяне своих зодчих.

Срубы находились на откосе, на самом берегу реки, окружённом ельником и березняком.

А вокруг многовековая тайга и топи, топи. Тьма-тьмущая мошек, комаров; они роем обрушились на сельчан и больно кусали. Тело от укусов расчёсывали до крови, спасала от язв и коросты баня. Перед сном принимали парную, с наслаждением хлопали по спине вениками, приготовленными из полыни, берёзы, хвои…

Новосёлы обследовали тайгу, познакомились с её богатством, запомнили, где какая ягода растёт, орехи, грибы.

Вот что вспоминает житель села Пермского Шабуров: «На середине Пермского ещё долгое время стоял полосатый столб с чёрной надписью цифры «16» (в документах указана другая цифра – 18). Эта цифра определяла счёт почтового станка от Хабаровки.

Сразу же за огородами Пермского стояла непроходимая тайга. Территория, где находятся кинотеатр «Комсомолец», баня, гастроном по улице Кирова, представляли собой сплошную марь, а на ней в изобилии росла голубика, а дальше высокой стеной стояла берёзовая роща. Эта роща тянулась от Силинки до завода имени Гагарина. А дальше, у самых сопок, росли деревья хвойных пород: ель, пихта, кедр, лиственница. В летнее время в лесу было множество ягод. Тут собирали и чёрную смородину, и малину, и голубику, и бруснику, и клюкву. А сколько тут было черемши! Целыми полями росли всякие грибы. Много водилось зверя. Заходили сюда даже тигры».

– Проживём, – успокаивали себя землепроходцы и косились на заболоченное пространство.

«18 августа 1860 года переселенцы причалили свои плоты ниже стойбища Мылки, измученные долгой дорогой крестьяне-новосёлы высаживались у заветного столба с цифрой 16, где им приказали определиться на жительство. Выгружали свой нехитрый скарб, дармовую скотину и казённый паёк. По условиям переселения крестьянам выдавали по корове и лошади на одну семью, а первые три года обеспечивали мукой и семенным материалом.

Представшая их взору местность хорошей будущности не сулила. Наносной гребень в десять саженей в ширину, от него покатость к реке градусов в тридцать пять. На гребне – густые заросли орешника, в котором кое-где вырублены проёмы. В глубине проёмов проглядывались недостроенные срубы. Некоторые были без крыш, не у всех имелись рамы и дверные косяки. За домами – неглубокая впадина, идущая до гор. В этой впадине – топь, кочковатое болото, поросшее мелким лесом. Недостроенная деревня примыкала одной стороной к небольшому утёсу, подходящему вплотную к Амуру. За утёсом в Амур впадала горная речка Тогда, впоследствии названная Силинкой.

Остатки лета переселенцы готовились к зиме: достраивали избы, рубили новые, копали землянки. В погожие дни заготовляли сено. Косили на утёсе и по болоту. Хорошая трава была на островах, но ближайшие из них были затоплены, к тому же лодок своих крестьяне не имели.

Первую зиму жили тяжело. Муки было мало. Плесневелые сухари и прогорклое подсолнечное масло – это всё, чем снабдили их переселенческие власти. Достаточного количества сена заготовить не успели, к весне часть коров погибла. Чудом выжили лошади, научившиеся из-под снега добывать себе копытами корм» (В. Берсенёв. На плёсах Амура. Книга первая.-г. Комсомольск-на-Амуре, 2007 г., 248 с.; с. 27».

Переселенцы приступили к хлебопашеству, но по незнанию места для пашни выбрали на безлесных, низких лугах и островах. Разработка этих угодий больших усилий не потребовала, и весной 1861 года засеяли хлебными злаками. Хлеб уродился превосходный, и новосёлы даже рассчитывали получить превосходный урожай. Но августовское наводнение затопило пашни, и весь хлеб сгнил под водой, которая сошла только в середине осени, то есть в октябре. Поэтому страдальцы приступили к разработке земель на более сухих местах, покрытых непроходимым лесом, пришлось изрядно попотеть, чтобы лесная земелька стала пашенкой.

Некоторое время переселенцы пытались выращивать пшеницу, рожь. Но из этой затеи ничего не вышло. Урожай хлеба был плохим. Гораздо успешнее развивалось огородничество. Пермяки собирали хороший урожай капусты, свёклы, моркови, огурцов, редьки, брюквы. Вскоре крестьяне смогли снабжать овощами городских жителей.

Скотоводство развивалось слабо. Частые падежи от нехватки кормов в зимнее время препятствовали развитию скотоводства.

Рыболовство служило большим подспорьем в хозяйстве крестьянской семьи. Одной кеты за несколько дней каждое семейство могло заготовить и засолить на целый год!

Первое время переселенцы голодали, жили бедно, не имели самого необходимого. Но с развитием на Амуре судоходства жизнь крестьян стала улучшаться. Многие занимались заготовкой дров для пароходов. Начал поступать более дешёвый хлеб из Амурской области. Сельское хозяйство пошло на убыль. Крестьяне научились добывать пушных зверей, ловить на Амуре, в её многочисленных рукавах, рыбу.

В1900 году по Амуру стали ходить пароходы: «Константин», «Моль», «Шилка», «Барон Корф» и многие другие.

Село Пермское красочно описал писатель-комсомольчанин Н. Н. Задорнов в своём романе «Амур-батюшка».

НАСЕЛЕНИЕ. В 1860 году в селе числилось: 30 дворов, 147 мужчин, 119 женщин. По национальности в основном русские, 1 китаец, 4 корейца, по вероисповеданию – православные.

Согласно «Описанию Софийского округа Приморской области Восточной Сибири от 1869 года», составленного софийским исправником П. Новицким, находилось село Пермское-на-Амуре в 352 верстах от Хабаровки, имело 40 жилых дворов, 128 жителей.

В «Географическо-статистическом словаре Амурской и Приморской области с включением некоторых пунктов сопредельных с ними стран», составленном преподавателем Благовещенской мужской гимназии А. Кирилловым и изданном в 1894 году; на стр. 316 о селе Пермском сказано: «Пермское селение Приморской области, Софийского округа, на левом берегу Амура, в 352,5 верстах ниже Хабаровки и 266 выше Софийска, основано переселенцами Пермской губернии в 1860 году; в 1888 году в нём числилось: часовня во имя святого пророка Ильи, дворов 26 и жителей 78 мужского и 82 женского пола. Занятие жителей: заготовка дров для пароходов, почтовая гоньба, рыбный промысел и в незначительных размерах земледелие, развитию которого припятствует недостаток для сельского хозяйства земель».

НАСЕЛЕНИЕ ПЕРМСКОГО В 1889 ГОДУ: Савватий Анисимович Кузнецов, 40 лет, жена Александра Ивановна, 35 лет, дети: Пётр, 16лет; Иван, 14 лет; Павел, 10 лет; Василий, 6 лет; Илья, 4 года, Екатерина, 9 лет; Ирина, 2,5 года; мать Савватея Акилина Фёдоровна, 70 лет.

Василий Афанасьевич Руднев, 43 года; жена Пелагея Михайловна, 39 лет; дети: Илларион – 19; Гаврила – 17; Максим – 4; Пётр – 1; Ирина – 15; Мария – 13; Наталия – 10; Александра – 8; Евдокия – 3.

Фёдор Андреевич Борманхов (или Борманков), 56 лет; жена Екатерина Ивановна, 47 лет; сын Василий, 10 лет.

Лука Анисимович Кузнецов, 49 лет; жена Анна Титовна, 61 год.

Степан Осипович Плюснин, 46 лет; жена Матрёна, 33 года; дети: Дементий – 12 лет; Павел – 10; Кондратий – 6; Иван – 1,5.

Антон Иванович Козицин, 81 год; жена Агафья Андреевна, 66 лет; внук Евдоким Егорович, 28 лет.

Иван Афанасьевич Руднев, 48 лет; жена Ефросинья Ульяновна, 42 года; дети: Пётр – 25; Александр – 20; Силиверст – 17; Терентий – 14; Алексей – 1; Вера – 12; Феодосия – 9; Марина – 3;жена Петра – Наталия Владимировна, 20 лет; дети: Алексей – 4; Илья – 2;жена Александра – Евдокия Андреевна, 17 лет.

Акилина Васильевна Шахурдина, 44 года; дети: Василий – 25; Савватий – 21; Алексей – 19; Кирилл – 16.

Николай Матвеевич Санников, 38 лет; брат его Иннокентий – 17 лет; жена Николая – Евгения Николаевна, 41 год; дети: Ирина – 5; Пелагея – 3; Агрипина – 5 мес.; дети от первого мужа Петра Кузнецова: Василий – 19; Гаврила – 14; Дементий – 9; Александра – 13.

Андрей Мартынович Качев, 62 года, жена Дарья Афанасьевна, 49 лет; дети: Фёдор – 24; Михаил – 20; Семён – 6; Дарья – 16;жена Фёдора – Акилина – 19, сын Иван – 1,5.

Архип Антипович Козицын, 43 года, жена Улита Никоноровна, 41 год; дети: Параскева – 16; Иван – 6.

Никифор Иванович Козицын, 56 лет, жена Евгения,48 лет, дети: Фёдор-20, Илья – 18, Егор – 13, Ирина – 10;от первого мужа Григория Орлова сын Кузьма – 22 года.

Илья Демидович Чернышев, 35 лет, жена Екатерина Фёдоровна, 24 года, дети: Варвара – 7, Надежда – 2.

Антон Демидович Чернышев, 42 года, жена Варвара Андреевна, 41 год, дети: Анна – 16, Ирина – 6, Варвара – 5, Евгения – 3.

Егор Михайлович Бормотов, 20 лет; братья: Степан – 6, Иван – 4, сёстры: Александра – 16, Ирина – 14, Федосья – 8,мать Пелагея Гавриловна, 43 года.

Николай Филиппович Пастухов, 65 лет, дети: Давыд – 26, Константин – 26, Филипп – 23, дети Давыда: Михаил – 5 мес., пасынки Давыда: Иван Александрович Болдырев – 9 лет, Вера – 10, Марфа – 3,жена Константина – Вера Фёдоровна, 24 года, дети: Тихон -2 года, Евдокия – 6 лет, Наталия – 5.

Сергей Егорович Козицын, 20 лет, братья: Лука – 18, Давыд – 14, сестра Ангелина, мать Параскева Ивановна, 39 лет, незаконно-рожденная дочь Мария – 2.

Антон Егорович Козицын, 24 года, жена Татьяна Андреевна, 21 год, сын Иван – 2.

Никита Фокеевич Барабанов, 39 лет, жена Улита Ивановна, дети: Василий – 15, Максим – 5, Ефросинья – 2.

Основание: Архив Комсомольского района, ф. 1, оп. 5, Д.579, п. 68.

ЗАНЯТИЯ ПЕРМЯКОВ, 1894 г. « В Пермском 25 дворов, 91 мужчин, 90 женщин, 37 семей.

Основано село в 1860 году поселенцами, прибывшими из Пермской, Орловской, Тамбовской и Вятской губерний.

Имеется земли: огородной 7,5 десятин, пахотной 56 десятин, покосной 360 десятин. Сеют овёс, ярицу, гречиху.

На огородах сажали картофель, морковь, репу, брюкву, капусту, лук, огурцы (для своего употребления). Охотой не занимались, для себя убивали уток, гусей. Рыбу ловили круглый год для себя и продажи в Благовещенск. До 100 пудов осетра в год и 1000 пудов кеты для засольщиков, продающих её в Благовещенск.

Другие занятия – почтовая гоньба и заготовка дров для пароходов. Селение устроено тесно, имеется часовня, общественный амбар и изба, в которой учатся дети». (Основание: Архив Комсомольского района, ф. 1, оп. 1, Д1 389).

На отвоёванной у леса земле первые поселенцы пытались сеять хлеб точно так же, как сеяли его на Родине за Уральским хребтом. Однако от земледелия вскоре пришлось отказаться. Природные условия не позволили получать хороший урожай, пришлось осваивать новые ремёсла, чтобы как-то прокормиться.

Амур уже в то время был крупнейшей и единственной в тех местах транспортной артерией. Связи по Амуру не прекращались и в зимнее время: ездили на санях по замёрзшей реке. Хлебопашцы освоили извоз. Возили письма, казённые бумаги, грузы, пассажиров. Запрягали две лошади гуськом: одна впереди, другая сзади. Их называли почтовыми лошадьми. Руководили этой работой восемь братьев Шмаковых, Барабановы.

Один почтовый станок находился на Хумми, другой – на Верхней Тамбовке. На станциях постоянно дежурили Шмаковы. На станции стоял домик, куда мог зайти пассажир, чтобы обогреться, выпить горячего чая. Рядом с домиком – стойло для лошадей. Лошадь не только отдыхала, ей подбрасывали сено, её поили, расчёсывали гриву.

«С ледоставом начинали ладить санный путь между населёнными пунктами на Амуре. Пробивали дорогу через торосы, обозначали её вешками, обводя промоины, наледи и другие опасные места. Для пассажиров были в запасе тулупы, меховые унты».

Частенько пурга настигала ямщика в пути. Впереди ничего не видно. Белесая мгла. Лошади сбивались с колеи, пронизывающий ветер проникал сквозь меха. До ближайшей станции тридцать, а то и пятьдесят километров. Как пробиться до станции, чтобы почту не растерять, лошадей не загнать и себя не сгубить? А ведь зимы были суровыми, морозы крепкими: трещали ветки от стужи, птица на ветру замерзала. Дорога мужественных, смелых, выносливых.

Другим занятием у переселенцев было заготовка дров для пароходов. На Амуре царило огромное пароходное движение. Более трёхсот кораблей сновали по реке вверх – вниз. Заготавливали дрова зимой, вывозили их на берег, там складывали.

В заготовке дров участвовали все члены: и взрослые, и дети. Основной рабочий инструмент – пила. Её называли ласково «Кормилицей» - чуть ли не в культ возводили, в хате стояла на почётном месте. Когда глава семьи говорил: «У меня жена, как пила», то все понимали, что речь идёт о хорошей хозяйке. А ленивую и сварливую жену называли «тупой пилой».

Дрова всю зиму пилили, летом грузили на баржу. Матросы перегружали с баржи на пароход. И так бесконечно.

А ещё крестьяне носили к пароходам овощи, рыбу и обменивали на продукты, промышленные товары.

В Пермском была рыббаза, кузница. Бондари изготавливали бочки, портные шили одежду по заказу.

Питались просто. Например, утром отварной картофель с рыбой, растительное масло. Хлеб и мясо ели мало.

В селе Пермском-на-Амуре крестьяне жили лучше, чем в Центральной России. В домах, для того времени, богатое убранство: трюмо, японская мебель, сверкала посуда в кухонном шкафу; для каждого члена семьи имелась отдельная тарелка, ложка.

Японцы привозили всё: муку, рис, конфеты, ситец, сатин, одеяла и другие вещи. Покупали готовые вещи, друг перед другом хвастались заморскими нарядами. И постепенно забыли творчество своих рук.

ПЛАНИРОВКА СЕЛА. Первый и единственный план земельных угодий села был выполнен окружным землемером Поротовым в 1898 году. Планировка села представляла собой цепочку одноэтажных деревянных домов вдоль единственной дороги от Орлотовского (Большого Силинского) озера до озера Мылки. У самого берега находились ледники, навесы для дров, за домами огороды, а дальше – тайга.

Улица села Пермского замыкалась с одной стороны сопкой с кладбищем (аварийной горкой), с другой стороны – площадью пред деревянной церковью святого пророка Ильи, построенной в 1909 году. Высокий живописный объём церкви определял силуэт и панораму села, которая в основной своей массе состояла из одноэтажной однотипной усадебной деревянной застройки. Село постепенно развивалось и застраивалась по схеме линейного поселения и к 1932 году насчитывалось 40 дворов и более 300 жителей.

В селе имелись, кроме церкви, школа, магазин, почтовая станция, мельница.

Вот как описывает село Пермское-на-Амуре первостроитель города Комсомольска-на-Амуре Алексей Емельянович Ведерников, кратко излагает свои первые впечатления, когда сошёл на берег с «Колумба»: «Мы с большим интересом рассматривали село Пермское, которое было расположено на берегу Амура в количестве пятидесяти домов. Дома были все деревянные с резными наличниками на окнах. По правую сторону улицы против некоторых домов стояли деревянные амбары, за амбарами, ниже к Амуру, стояли коптильни для копчения рыбы, а ещё ближе к Амуру стояли маленькие парные бани, за банями лежали рыбацкие плоскодонные лодки жителей села. При домах были небольшие огороды, сразу же за огородами повсюду стояла густая сплошная тайга».

ХРАМ. В 1888 году построена часовня, а до этого молились в обыкновенном доме, куда принесли свои иконы. Сами были и священниками и прихожанами. В «Списке месторасположении церквей и часовен по Софийскому округу» от 31 мая 1894 года дано название Пермской часовни: Святого Илии Пророка и Иоанна Златоуста».

Но священника не было, По праздникам и для исполнения треб приезжал священник из Вознесеновки. Видимо, часовенька чем-то не устраивала пермяков, потому, собрав деньги с каждого двора, они построили своими руками и по своему разумению церковь с одноимённом названием. Церковь стояла на месте сегодняшнего автовокзала.

На крутом берегу Амура величественно и гордо вознеслась рубленная деревянная церковь строго стиля. Храм Божий внутри расписной: свод поддерживали четыре столба, изукрашенные причудливой резьбой. Не перевелись ещё мастера неземной красы!

В Храме крестили, отпевали покойников, замаливали грехи, но чаще пели гимны Всевышнему, воспевали его мудрость, называли Отцом, Родителем. Приходили просто послушать древнюю колокольную музыку, соединиться с торжественным перезвоном.

Не забываемы, дороги тихие часы, проведённые в Храме в вечернее время. Угасающее вечернее солнце окрашивает в мягкие, тёплые тона лики святых. Мягкий свет мерцающих лампад и колеблющиеся язычки свечей. Блуждающие неясные тени на лицах прихожан. Птицами слетались звуки из дальних миров. Бились сердца в унисон.

По сути, церковь была и первым музеем, и первым театром, местом общения, единения.

ПО ИМЕНИ СИЛИНА. Село состояло из одной улицы, которая вытянулась вдоль берега Амура.

Крестьяне любили и понимали красоту во всём: в одежде, убранстве комнаты… Дома украшали резьбой. Заря играла на кружевных наличниках, на резных карнизах крылец, украшенных многочисленными зарубками, надрезами. Первым встречал рассвет конёк над крышей.

Как и у других народов, среди крестьян Пермской губернии было развито искусство обработки дерева. Резьбой занимались мужчины. Человек вырезал на плоской доске дугу или просто вогнутую линию, и все понимали, что это символическое обозначение радуги. Холодная снежная зима представлялась пращуру владычеством сил, враждебных людям. Весна с её разливами, туманами, внезапными заморозками, потеплением, дождями — это схватки между землёй и небом, добром и злом. И после долгих ожиданий, как вестница победы, на небе появилась радуга… Она, по мифам древних славян, означала союз, мост между матерью-землёй и небом; от дружеского согласия земли и неба зависела жизнь человека, урожай.

Вырезая на доске радугу в виде дуги, пермяк призывал на помощь себе добрые силы окружающего мира и отгонял злые. На дверях дома пермяка замок не висел, даже если домочадцы отсутствовали.

Гостя обязательно усаживали за стол, угощали травяным чаем, чаще заваренным мятой, листьями шиповника, смородины, малины. За чаем лилась нехитрая мужицкая речь. Тут уж как на духу нужно рассказывать о себе. А потом услышанное складывалось в сказку, легенду, песню. Ведь пермяк родом из песенного края, где любили верное и напевное слово.

Трудная долгая дорога к новому месту не угасила стремление слагать сказы, песни о трудовом человеке.

Жил в селе Пермском-на-Амуре Марк Федосеевич Силин – народный умелец. Каков состав его семьи, сведений об этом не сохранилось. Семейная легенда гласит, что старший сын Марка Федосеевича, имя которого неизвестно, решил остаться в Омске, и от него, вероятно, пошла сибирская ветвь рода Силиных. Остальные же братья, пройдя всю Сибирь, спустились вниз по Амуру, основали село Пермское-на-Амуре.

Прожив на новом месте всего два года и сняв два урожая, один из братьев Силиных, имя которого неизвестно, в 1682 году в числе других 12 крестьянских семей из селений Хабаровки, Троицкого и Пермского Софийского округа переселяются в Амурскую область, и, таким образом, от него пошла амурская ветвь рода Силиных.

Четвёртый, самый младший, Андрей Маркович Силин в 1864 году вместе с частью крестьян селения Троицкого (150 человек), Пермского (40 человек), Охотского (3 человека) и Тамбовского (7 человек) на пароходе из Николаевска-на-Амуре перебрались в пост св. Ольги и основали, недалеко от поста св. Ольги деревню, которую назвали Пермской. Таким образом, от Андрея Марковича пошла Приморская ветвь рода Силиных.

Марк Федосеевич Силин мог мастерить телеги для упряжки лошадей, ковать подковы, бочки обручами окольцовывать. На реке Тогда построил мельницу. Ещё при жизни Силина Тогду назвали Силинкой. А потом имя Силина, его мастерство, любовь к людям стали темой для создания мужественной и гордой легенды.

Была ещё одна мельница-ветрянка, которую построил Егор Казицин (она стояла на территории нынешней электростанции завода имени Ленинского комсомола). Но в народных сказаниях осталось только имя Силина.

БЫТ КРЕСТЬЯНИНА. Крестьянская усадьба вмещала сарай, амбар, баню. Жилой дом состоял из нескольких комнат, чаще из двух. Главным украшением считалась русская печь, в неё умелец вкладывал всё своё мастерство, любовь. Печка украшалась изразцами или белилась.

Посреди комнаты – большой стол, в праздничные дни накрывался белоснежной скатертью. Геометрические узоры вышивались красными нитями и равномерно устремлялись к центру, где изображалась одинокая женская фигура с вздёрнутыми кверху руками. Женщины вышивали на скатертях, на полотенцах Матерь Землю, вздымавшую руки к солнцу, прося помощи у него, щедрот людям. От тех, видимо, времён дошла до нас земледельческая поговорка зависимости урожая от погоды: не земля хлеб родит, а небо.

Кто лучший кусочек получал? Кто первым ложку брал и черпал из общей чашки? Глава семьи. Хозяин. Отчего ему такая честь, такое внимание? Потому что глава семьи был главным кормильцем, от него зависело процветание, счастье семьи; хозяин следил, чтобы честь фамилии берегли все члены семьи. Хозяин был примером, ему верили, его уважали за добрые и нужные дела, за хозяйственность, справедливость; провинившиеся боялись, ибо знали, что не останутся ненаказанными, что проступок не пройдёт не замеченным, что провинившийся станет предметом позора.

В семье присутствовал культ матери. Девочку не стремились рано отдать замуж, её берегли, ибо от неё пойдёт здоровый народ. Хозяйка создавала уют, теплоту, красоту дома. Каждая женщина была мастерицей: вышивала, вязала, шила, пряла, штопала поношенную одежду, следила за чистотой помещения, за опрятностью одежды, обуви, за порядком в семье. Сверх этого она не уступала мужчинам в огороде, в поле, на сенокосе. Без её совета ни одно дело не делалось.

В праздничные дни за столом сидели и взрослые, и дети. Вели разговор старшие. Младшие слушали, вступали в разговор только тогда, когда их приглашали. Разговор деловой, степенный. Вспоминали события прошлых времён: события передавались по наследству, из уст в уста. Речь красочная, мелодичная. Здесь же слагались песни, легенды. Дети слушали, познавали мир, таким образом изучали историю своего рода, села, страны, изучали родную речь.

Как одевались крестьяне? Мужчины надевали длинные рубахи навыпуск, подпоясывались узеньким поясом из ниток. Женская одежда сложнее и многообразнее. В будни женщины носили рубахи из пестряди и сарафаны из однотонного холста. В праздничные дни: длинная вышитая рубаха, которая заменяла и кофточку, широкий набойчатый сарафан.

Рубахи наши предки носили с незапамятных времён – это подтверждается множеством связанных с ней поверий. Например, собственную сорочку не продавали; считалось, что заодно продашь своё счастье. Не потому ли так ценились в народе люди, готовые отдать нуждающемуся последнюю сорочку? Это была главная, а порой и единственная одежда.

На Руси никогда не ходили распоясанными, и первой «одеждой», которую получал новорождённый, был именно пояс: считалось, что он оберегает от бед.

Без головного убора костюм русской крестьянки из Перми просто немыслим. Замужняя женщина не показывалась на людях простоволосой – это считалось большим грехом. Девушки могли не покрывать голову.

Крестьяне обували лапти; это удобная и дешёвая обувь, непромокаемая, защищающая от холода. Драли липу и мочили в Силинском озере.

Пермяки жили дружно, старались не унывать. Какая бы беда не обрушивалась на их головы, чтобы не делали, какую бы работу не выполняли, всегда пели песни, шутили.

ОБРАЗОВАНИЕ. Как воспитывался ребёнок в Пермском-на-Амуре, какую цель преследовали в воспитании? Прежде всего – это семейное воспитание. В каждой семье свой стиль, всё зависело от внутренней духовности родителей, каким мастерством владели в семье. Но во всех семьях, какие бы традиции она не преследовала, на первом этапе – единение матери и младенца через колыбельную песню, познание мира несмышлёнышем через колыбельную песню.

Ребёнок не понимал слов песни, он слышал голос, оттенки голоса. Если мать песней выражала свою тоску, печаль, тревогу, то ребёнок это понимал, слышал и вместе с матерью страдал, чувствовал себя беспомощным, незащищённым.

Нежное прикосновение матери к тельцу ребёнка, её певучий голос успокаивали малыша. Близость кормилицы и защитницы, голос, ласка рождали в ребёнке будущую доброту, милосердие.

Затем воспитание передавалось бабушке. Она пряла, плела яркие коврики, хлопотала у печки, а внуки тут же вертелись и слушали нескончаемые были, небылицы, присказки. Мы, конечно же, с сегодняшних позиций видим в сказаниях, легендах литературное произведение, оно так и есть, но это своды законов, правил, мудрая педагогика пращура. Простая педагогика учила мелодию слов. Ребёнок учился образно говорить, образно изъясняться, любоваться красотой родного языка, гордиться родителями, родиной.

Были в Пермском-на-Амуре свои сказители. Они несли самую серьёзную ответственность за достоверность своих знаний, за правду. Силу слова русские люди считали великой. Одна из сказительниц -- Анна Гладких. Она пела о том, как русские пришли на Амур, о первом урожае, об умельце Силине, о первом каравае, о первой голодной зиме; о родине, которую оставили и пришли на Амур, чтобы сделать его нашенским. Так дети узнавали жизнь предков, гордились их мужеством, выносливостью, трудолюбием. К сожалению, тексты песен не сохранились, потому что их никто не записывал, считалось блажью вести записи своих воспоминаний.

Мастерство, секрет творения своих рук, как божий дар, передавалось по наследству: от отца к сыну, от матери к дочери. Родители обучали своё чадо терпеливо, не торопясь. Садился мастер вырезать из дерева нужную вещь, или сеял зерно, выращивал овощи, рядом пристраивался наследник. Сколько радости в глазах родителей и дитяти, если получалась задумка! Радость творчества – вот главная основа в семейном воспитании. Душа ребёнка открыта всему прекрасному, тут только не упускать момента. Ребёнок общался с травой, цветком, деревом, с дождём, градом, снегом, с ветром, ручьём, солнцем, землёй. Всё вокруг живое имеет свой язык, свою душу. Ребёнок слышит их голоса, потому и беседует с ними, как с равными. Это детский мир, это гармония детской души, духовное воспитание, начало всех начал.

Для сельского ребёнка телёнок, цыплёнок, щенок – не игрушка, не забава, они требуют ухода, ласки, их необходимо жалеть, защищать, кормить. Собственно дети пермяков и выращивали сосунков. Так постигался труд, труд реальный, с определённым результатом, с трудностями и радостями.

Ребёнок трудился на своём земельном участке, он никогда не чувствовал себя несмышлёнышем, с ним разговаривали, советовались, как со взрослым.

Первое время в Пермском-на-Амуре школы не было, обучали грамоте, кто умел мало-мальски читать. Самым грамотным слыл Силин Марк Федосеевич.

В 1892 году (по другим источникам в 1894 году) в Пермском открылась частная школа грамотности, в которой обучались 11 лиц мужского пола и 4 женского. «В Пермской школе состоит учителем отставной канцелярский служитель Дмитрий Попов, школа открыта 15 декабря и содержится исключительно на средства пермских крестьян».(Владимир Михайлюк. Пермский лексикон. – г.Пермь, издательство «Маматов», 2001.

В1909 году построили церковь, при ней создали приходскую школу, её закончили Бормотова Надежда Васильевна, кузнецов Валентин и другие. В ней дети учились читать, писать, считать, умению общаться с людьми, быть милосердными, учились правильно жить.

Но церковно-приходская школа просуществовала недолго. В село пришла советская власть, она упразднила церковь, помещение отдала комсомольцам под увеселительные мероприятия. Церковно-приходскую школу ликвидировали, другую не построили. Клуб оказался важнее общеобразовательной школы.

«И только в 1928 году вновь открылась школа в Пермском-на-Амуре. Директором назначили Рябченко Георгия Львовича, а его жену Клеопатру Евграфовну – учительницей начальных классов. Жили учителя в доме Фёдора Гладких, хозяин половину дома им отдавал. Сельчане помогли построить дом для Рябченко; на холме возвели дом для учителя, чтобы со всех сторон был виден. Впоследствии холм убрали и на этом месте построили судостроительный завод.

Школа располагалась у самого холма. Обыкновенная крестьянская изба. Обучение четырёхклассное. Две смены. В первой смене обучались ученики первого и второго классов, во вторую смену – третий и четвёртый классы. Две классные комнаты, парты стояли в три ряда, по пятнадцать парт в каждом классе. В школе обучались более ста учащихся. Обучение бесплатное. Завтраки, обеды, учебники, тетради, карандаши – всё бесплатное. Столовой не было, обедали за партами, обслуживали дежурные ученики. Рядом со школой находился школьный огород. Ученики выращивали зелень, овощи, картофель. Одного картофеля собирали по сто мешков в год. Хранили урожай на школьных складах.

В школе изучали следующие дисциплины: русский язык, чтение, арифметику, историю, географию, обществоведение, рисование, пение, физкультуру.

Октябрятской организации ещё не было. Членами пионерской организации являлись ученики 2 – 4 классов. В пионерскую организацию принимали и первоклассников, но только отличников. На первых порах приём в пионеры самый простой: записывали лучших, достойных, клятву не произносили. Главная задача, главное направление в пионерской организации – стать лучше прежнего в учёбе и в повседневной жизни, уважать старших и младших. Совет отряда, звеньевые, барабан, линейки – всё это присутствовало с первых шагов обучения. К учителям относились с почтением, как к святым», – вспоминает бывший ученик села Пермского Болгов Анатолий Иванович, юрист по образованию.

Учителя терпеливые, внимательные, они знали каждую семью, в год несколько раз посещали учеников на дому, знали обстановку, взаимоотношения в семье, чем отличалась одна семья от другой, в чём нуждалась.

– Георгий Львович, проходите, проходите, – приглашала Мария Васильевна Бормотова учителя, решившего навестить своего ученика, побеседовать с родителями, – у нас всё просто: одни лавки, вы уж не обессудьте, – извинялась женщина.

– Разве это так важно, – успокаивал хозяйку учитель, – главное в нашем деле – сердечность. Вы думайте не о сундуках, а о том, как сердечно своих чад воспитать.

– Да, – соглашается мать ученика Александра. – Пусть будет богатство и даже власть, но ты не будешь хорошим и счастливым, если сердце чёрствое. Что верно, то верно, учитель.

– Георгий Львович, – обратился к учителю отец Валентины Рудневой, – что-то моя дочка жалуется на подружек, не знаете причину?

– Беда в том, Пётр Васильевич, что Валентина любит только себя, а подружки это чувствуют, понимают, им это не нравится. Пётр Васильевич, вы слишком балуете девочку, – отвечает Георгий Львович.

– Одна она у меня, остальные мужики, – извиняется отец Валентины. – Да и что тут плохого? – развёл руками Руднев.

– Видите ли, Пётр Васильевич, балование и избиение ребёнка – это одного поля ягодка, это две стороны одной медали. Балование – это тоже жестокость к своему ребёнку. Да, да, – заволновался учитель, видя протестующий жест родителя, – это жестокость. Не желание видеть дурное в своём ребёнке – жестоко, тем самым вы сами становитесь на путь убийцы. Плохо будет и вам, и Валентине; холодно жить с таким человеком.

В Пермское-на-Амуре приезжали студенты на практику, они вели уроки в течение всего года.

Учителя не только обучали детей, они были просветителями среди взрослого населения: читали лекции о международном положении, на литературные и педагогические темы, устраивали концерты, ставили спектакли.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС. Самым главным и важнейшим направлением партии и правительства – забота о меньшинств, выявлять творческие задатки среди них, пестовать.

3-ий объединённый Пленум Далькрайкома ВКП(б) и Дальневосточной краевой контрольной комиссии ВКП(б) шестым пунктом выделил Национальный вопрос: «В крае ещё не изжиты пережитки местного национализма, которые активизируются в связи с усилением сопротивления кулачества проводимым мероприятием партией в сельских районах края.

В результате преступления классовой со стороны отдельных краевых руководителей, сельских партийных организаций и слабой постановки политико-массовой работы, кулацкие элементы в отдельных сёлах края разжигают среди нацмен-трудящихся национальный антогонизм.

Пленум особо подчеркнул слабую работу по подготовке партийных руководящих кадров из меньшинств.

… Отмечая большое политическое значение решения партии и правительства о создании 3-х национальных округов (Чукотский, Корякский, Охотский) и двух новых национальных районов в крае, Пленум поручил бюро крайкома ВКП (б) укрепить эти округа лучшими кадрами партийных, советских и хозяйственных руководителей.

… Пленум обязал бюро крайкома ВКП (б) укреплять и развивать в национальных районах края сеть национальных театров, кино, клубов, школ ФЗУ, техникумов, рабфаков, открыть специальные северные отделения в вузах и организовать в отдельных северных районах культбазы, красные юрты. Усилить темпы выпускаемых книг на национальных языках и периодических изданий, ускорить создание письменности для северных народностей.

Украинизировать в районах с большим украинским населением районные газеты, организовать ввоз в край и выпуск политической, учебной и художественной литературы на украинском, белорусском и еврейских языках».

Состав Нанайского района: нанайцы – 5525 человек, якуты – 204 чел., удэ и орочи – 172 чел., корейцы – 130. И того 101 стойбищ нацменов (основание: партархив ф. 240, опись 240-1, дело 2, связка 1).

ВРАЧЕВАНИЕ. Фельдшер Храпай Пётр Павлович был сослан царём на Дальний Восток за политику. В 1910 году он поселился вместе с семьёй в селе Пермском-на-Амуре (жена Прасковья Яковна, дети: Владимир, Пётр, Софья, Марина. Старший сын получил педагогическое образование, о нём писали в газете, как о талантливом учителе, в 1937 году подвергся репрессиям, затем оправдан), построил дом, обзавёлся хозяйством, стал крестьянствовать и лечить людей, если кто в этом нуждался.

Это был первый грамотный врач, сельчане относились к нему с почтением, как к самому главному человеку на земле. Приветливый, обходительный, внимательный к людям – таким его запомнили пермяки. На первый зов спешил к больному. Его могли поднять ночью, в любую погоду. Лечил всех, никому не отказывал: лечил и старых, и малых, и бедных, и богатых, за деньги и без денег, за спасибо. Он буквально выхаживал больного, а если больной находился в критическом положении, не отходил от его постели, пока не убеждался в выздоровлении. Лекарства готовил сам, выполнял функции и фармацевта, и аптекаря. Одну половину своего дома отвёл для приёма больных и аптечного склада. К Храпаю обращались не только пермяки, но и жители других сёл и нанайских стойбищ. Пётр Павлович принимал роды, удалял вывихи, лечил больные зубы, накладывал шины на переломы и даже, случалось, выполнял несложные операции.

Как-то раз произошёл трагический случай с охотником из Орловки. Медведь подмял парня, содрал кожу с головы. Подоспевшие односельчане-охотники убили медведя, а пострадавшего принесли к Храпаю. Он удалил инородные тела, промыл рану кипячёной водой. Смазал медвежьим жиром и натянул кожу на прежнее место; располосовал чистую простынь на бинты и перебинтовал раненого.

Никто не думал увидеть охотника живым. Да и сам Храпай не был уверен в положительном результате. На вопросы сельчан отвечал скупо:

– Не знаю.

– Стараюсь.

– Я не Бог.

– В Хабаровку бы его, – предлагали Козицин и Баранов.

– Нельзя. В дороге умрёт.

– И так умрёт, отвечать придётся.

– Отвечу.

Но охотник выкарабкался, видать, сильный организм.

– Доктор, зубы мучают, беда, спасу нет.

– Открой рот, посмотрю на твою беду.

– О, батенька, да ты не любишь себя.

– Это почему же?

– Рот неухоженный. Зубы крепкие, ими металл можно грызть. Ругать буду, соседушка.

– Ругай, только вырви больной зуб.

– Нет, батенька, заставлю лечить. Полощи рот елово-пихтовой настойкой через каждый час по двадцать минут. И зуб спасёшь. Всё понятно?

– Понятно, только беда, болит зуб.

– Всё будет хорошо. Верь мне.

Фельдшер собрал всех пермяков (и взрослых, и детей), объяснил, что здоровье человека зависит от самого человека. Он предложил на зорьке заниматься физическими упражнениями на Амуре. Он будет показывать упражнения, а все желающие – повторять.

– Вы почувствуете себя моложе, бодрее, тело станет лёгким, пружинистым.

Собрались из любопытства. Не все, конечно. Когда слова фельдшера подтвердились, группа здоровья увеличилась.

Пётр Павлович организовал группу здоровья для мальчиков и девочек десяти-четырнадцати лет; с ними в вечернее время, перед сном, совершал походы от Силинского озера до Мылок. А потом принимали водные процедуры в Амур-реке. Вечером вода в Амуре тёплая, как парное молоко. Дети плескались, громко выражали свой восторг. Возвращались домой при лунном свете и падали на свои лежанки, засыпали глубоким сном.

– Доктор, они же с пустыми животами ложатся, – сокрушались родители.

– Не волнуйтесь, за день наверстают упущенное. Есть по ночам вредно для желудка: тело человека отдыхает, а желудок работает, справедливо это?

Пётр Павлович, как и все деревенские, любил лес, по тропинкам бродил не спеша, останавливался возле облюбованного дерева, рассматривал ствол, ветви, листочки, разговаривал с ними, как с человеком, общался с зелёным другом.

– Тяжело тебе, дружок, знаю. Жара и меня донимает. Дождичка бы!

Вдруг донёсся слабый женский крик. Повторился. Что же это может быть? Поспешил на голос.

В шалаше, наспех сооружённом из веток и мха, лежала беременная женщина. Увидев мужчину, она испуганно закричала

– Уходи. Нельзя мужчине. Духи не простят тебе и мне.

– Мне можно,– фельдшер успокаивающе улыбнулся и показал рукой наверх, – я послан Богом.

У стен шалаша валялось ведро. Храпай схватил его и побежал в овраг, оттуда доносился весёлый звон ручья, зачерпнул живую воду.

Когда Пётр Павлович вернулся к роженице, уже дымил костёр, незнакомая старушка подкармливала его сухой берёзовой корой. Храпай повесил на приготовленный шест ведро. Старушка уступила ему место у костра, отошла в глубь пространства, что-то шепча беззубым ртом. Видимо, роженица сообщила о мужчине, которого прислали сами духи, и не прогнала его, но и не покинула будущую мать.

Храпай знал, что у нанайцев существует такой обычай: роженицу уводить подальше от стойбища, чтобы запутать следы злых духов; в родах помогала представленная к ней женщина.

Фельдшер вышел из шалаша, держа на руках младенца, которого завернул в свою рубашку.

– Человек родился! Принцессу держу в руках, – ответил Храпай на немой вопрос женщины. – Вот что, милая, в стойбище вам пока возвращаться нельзя, здесь оставаться гибельно; сходи в Пермское, приведи двух мужчин, они помогут перенести мать в мой дом. Окрепнет, вернётся к родичам. Теперь я ваш сородич, так небеса распорядились.

Когда в Пермское высадились строители будущего города, Петра Храпая вместе с семьёй выселили, попросили освободить жильё для строителей. Семья Храпая поселилась в нанайском стойбище Верхняя Эконь, в которой насчитывалось шесть фанз. Жителям Верхней Экони повезло: фельдшер Храпай спас жизнь многим нанайцам от различных эпидемий, простудных заболеваний, от трахомы. Петру Павловичу хотели памятник поставить, но воз и ныне там.

«Душевный человек. Среднего роста, худощавый, с бородкой, седой не по возрасту. Я один раз был у него на приёме, лечил зубы», – делился своими воспоминаниями Анатолий Иванович Болгов, житель Пермского, а потом и города Комсомольска-на-Амуре.

СВАДЬБА. Свадебное торжество органично вплеталось в круг деревенских годовых праздников. Свадьба была как бы итогом трудового года. Окончены работы в огородах, заготовлены продукты на зиму. Близится пора зимних «посиделок», своеобразных весёлых собраний, куда девушки сходились для совместных хозяйственных работ. Пряли всю зиму, пряли днём и вечерами. Трудно представить даже, какое количество пряжи надо было наготовить, чтобы одеть большую крестьянскую семью.

Потому и были красивы прялки, с ними не расставались с весны до весны. На посиделки девушки брали самую лучшую пряжу. И пока пелись песни, пока шутили и смеялись, заигрывали с парнями, руки безостановочно работали; пальцы, смоченные слюной, сучили пряжу; тянулась и тянулась нить, вертелось бесконечно, становясь тоньше, точёное веретено.

Посиделки для молодёжи были настоящей школой хорового пения: «Скакал казак…», «Не для чего из дому торопиться», «Тонкая рябина», «Ой малина, ой калина», «Песня ямщика» и т. д. Вместе собирались не только прясть, но и вышивать, плести кружева, из лоскутков фантазировать весёлые коврики, диковенные панно, солнечные покрывала; друг перед другом соревновались, у кого краше получился узор, чей узор радует глаз, чьи руки можно назвать разуменами.

На святках устраивали хороводные игры, водили хороводы в избе. Святки продолжались от Рождества до Крещения. В эти полторы недели сватали невест. На Масленице катались на санках, съезжали на дощечках с крутого берега. Рядились. После Масленицы наступал Великий пост.

Следующие гуляния устраивались в начале лета, после Троицы. Гуляли и водили хороводы уже на улице. На Петров день ставили качели. Верёвочные качели. Парни раскачивали качели так, что порой доска подлетала до перекладины.

С Петрова дня начиналась деревенская страда (сенокос, прополка грядок); а осенью, убрав последний урожай картофеля, девушки опять собирались на посиделки. Весёлые и трудовые посиделки.

СВАДЬБА – сложный ритуал, состоял из нескольких частей: сватовство, девичник, выполнение задания, подарки для невесты, свадебный поезд, венчание, переход невесты в дом жениха, застолье.

Сваха подыскивала невесту заранее. Зазывались сваты. Родители невесты встречали сватов по-доброму, усаживали за стол, угощали пирогом. Разговор начинали намёками:

– У вас яблочко наливное, у нас сад, нельзя ли это яблочко в сад перенести?

Или:

– У вас заря румяная, у нас день ясный. Нельзя ли их соединить?

– У вас красна дева, у нас добрый молодец. Хватит им по одному гулять, не пора ли им одним домом жить?

Если девушке или её родителям парень не по душе, старались отказом не обидеть, просили прийти в следующий раз, ибо девица ещё не созрела.

Невесте и жениху давали задание: к свадьбе принести своё мастерство, чтобы показать своё умение, на что годятся руки. Жених выполнял задание в доме невесты, а невеста – в доме жениха.

– Коли успеете к сроку, быть свадьбе.

Обычно жених мастерил прялку, украшал узорами, вкладывал в узор тайный смысл. Невеста вышивала рубаху обережным узором.

На этом испытание не кончалось. Они должны отгадать три загадки.

После всех испытаний жених одаривал невесту подарками, она их принимала, громко восхищалась, благодарила суженого.

К выходу невесту наряжали близкие подружки. Расчёсывали косы и пели печальные песни (даже если жених нравился, был люб), в которых прощание с родительским домом, с девичьими утехами.

У ворот невесту ждала свадебная тройка лошадей, сани расписные, бубенчики заливные.

Свадебный поезд лихо проносился по селу, мчался дальше по санной дороге в тайгу. Свадьбу справляли всем селом. Девчата и парни исполняли частушки, водили хороводы, прославляли жениха и невесту.

КУПАЛЬСКИЕ ОГНИ. Пермяки праздновали Купалу не в селе, а на противоположном берегу, на Пивани. Выбирали удобное место в расщелине между двух обрывистых холмов. Отсюда удобно сбежать к реке, искупаться в прогретой за день воде, снять всю нечесть с тела, с души.

Разжигали костры. Как только весёлый огонёк подавал свой молодецкий голос, парни и девчата парами прыгали через пламенные языки. Если руки не расцепятся во время прыжка, быть свадьбе, быть молодцу и деве вместе до скончания века. И пытали себя, своё счастье огнём и водой, песнями, танцами вихревыми. Всю ночь молодежь веселилась, гулял огонь по молодым жилам. Весь пиванский берег светился огнями, сиял светом ярким, ярым.

При Утренней Зорьке умывались росой, катались по росе, росистой траве, вбирали в себя силу Земли-Матушки; дарили улыбки Заре-Зорьке Ясной да Зоркой, благодарили её за радость, за румянец на белом лице.

На рассвете, когда крупная роса ещё серебрилась, наполняла чаши листьев и цветов, девушки собирали волшебные травы. В это время травы самые целебные. Девы низко кланялись Матушке-Земле и просили разрешения сорвать живинку для нужды, а не для потехи.

На Купалу выбирали самую красивую девушку. Подружки дарили первой красавице на селе букеты полевых цветов. Дева Краса плела венки из дар, плела венков гораздо больше, чем участвовало в потешных играх. Затем красавицу окольцовывали парни и девчата и с замиранием сердца ожидали предсказание судьбы. Краса, с завязанными глазами дарила венки хороводникам. Красивый венок, из полевых цветов, – счастливая жизнь, венок из сухой травы – век мыкаться. Первая Красавица старалась обойти стороной сухие венки.

Затем жгли соломенную куклу, заранее приготовленную, со словами: «Пусть всё зло уйдёт, покинет нас навсегда, все болезни сгорят в огне, все неудачи улетят вместе с дымом, останется только радость, только удача, только необоримая сила».

НОВЫЙ ГОД. Новый год пермяки ждали с нетерпением, готовились к нему заранее: пекли блины, пироги; ваяли печенье с изображением зверей, птиц и отправляли в духовку; стряпали русские племени, гоняли медовуху, мастерили маски для потехи, обновляли наряды.

Пермяки примечали: если на Новый год небо звёздное – к урожаю; звёзд густо – ягоды уродятся обильно; сильный мороз и малый снежок – к урожаю хлебов, а если тепло и нет снега – к неурожаю. Перед полночью сельчане собирались в заранее приготовленной к торжеству избе. И стар, и мал – веселье общее. Один из парней наряжался стариком, другой – мальчиком. Старик символизировал уходящий год, он садился на стул, который красовался в середине большой комнаты. Молодёжь водила хоровод вокруг старого года, пела задорные песни, частушки, приплясывая. Ровно в полночь, в разгар торжества, вбегал мальчишка-Новый Год, сталкивал со стула предшественника, занимал его место. Старый Год при общем весёлом гомоне, прибаутках выталкивался вон из избы. Поздравляли друг друга с Новым Годом, с Новым Счастьем, желали здоровья и добра, хорошего урожая:

– С Новым годом!

Со всем родом!

Чтоб здоровы были,

Много лет жили!

Молодёжь выкрикивала, приплясывая:

– Новый год пришёл,

Старый прогнал,

Себя показал!

Ходи, народ,

Солнышко встречать,

Мороз прогонять!

Днём молодёжь ходила по домам с котомкой и рассыпала овёс в горницах, приговаривая нараспев:

– Сею-сею, посеваю,

С Новым годом поздравляю!

Чтоб здоровенькими были,

Много лет жили!

После поздравления гости требовали угощения:

– Открывайте сундучок,

Подавайте пятачок,

Хоть блин,

Хоть сала клин!

Каждый хозяин, заботясь о своём здоровье и о здоровье домочадцев, о будущем урожае, считал обязательным угостить засевальщиков.

По домам ходили и ряженые с песнями, прибаутками, они были желанными гостями, их усаживали за стол, угощали блинами, пирогами с куриной начинкой, русским чаем.

Всю ночь сельчане катались на ледянках с крутого берега Амура.

1 января веселье продолжалось до глубокой ночи.

ТАК ПРИНЯЛИ РЕВОЛЮЦИЮ. Пермяки встретили революцию холодно, следили с опаской за ходом событий. Смена власти, решений, постановлений несомненно изменят налаженный уклад жизни, и кто знает – к лучшему ли, к худшему. Ко всему новому они относились с недоверием, боялись потерять с таким трудом нажитое. Переселенцы жили на широкую ногу, такая жизнь их устраивала, вселяла уверенность в завтрашний день, ничего нового не желали.

По всему Приамурью гремела Гражданская война. Село Пермское эта мешанина не затронула; бои гремели в других сёлах, а пермяков обходили стороной. Но японские войска, белогвардейцы время от времени заглядывали к пермякам, рыскали по дворам, искали прячущихся большевиков и жестоко расправлялись с ними и с теми, кто помогал бедолагам; снабжали свои отряды продуктами и уходили в горы, прихватив с собой проводников.

Зажиточные крестьяне такие, как Рудневы, служили в царской армии. Но крестьяне со средним достатком видели в Красной Армии опору, защиту от иноземных захватчиков. Иван Егорович Бормотов воевал в отряде Тряпицина, громившего японских головорезов. Илларион Гаврилович Кузнецов освобождал Приамурье от продажных белогвардейцев и японских самураев.

Амур окрасился в красный цвет. Трупы, плоты с повешенными и изрубленными телами плыли по реке. До сих пор непонятно, как, каким образом, какими силами Советская власть выдержала зверский натиск белогвардейцев и иностранной интервенции, отстояла завоевание революции.

ОТРЯДЫ САМООБОРОНЫ. В Пермское пришла Советская власть. Декрет «Земля – крестьянам» осуществлялся на местах через лозунги и насилие.

Против новых порядков кулаки, зажиточные крестьяне создавали отряды самообороны в сёлах Приамурья. Пермское стало центром контрреволюционных факторов. Инициаторами отрядов самообороны стали братья Рудневы.

Зажиточные земледельцы, а их было большинство – 60 процентров – просто так не позволяли хозяйничать в своих владениях, зубами держались за каждый метр земли, оставленный им в наследство от дедов, пришедших с Урала в этот гнилой край.

Кто же относился к беднякам? Конечно, семьи, в которых был один мужчина. В крестьянском деле необходимы сильные руки. И новосёлы, те, кто только что приехали из разных концов страны. На новом месте всегда трудно, нужно начинать с нуля. Поэтому, чтобы обосноваться, как-то зацепиться за этот край, они нанимались в работники к старожилам. Старожилы выделяли новосёлам временный угол для жилья, делились продуктами.

Вот и посудите: правы ли названные бедняки, когда насильно вторгались во владения тружеников-землепашцев, отбирали у них нажитое.

Самооборонщики защищали свою землю, политую потом, болезнями, невзгодами предков. Пермяки отказывались от мобилизации, не признавали Советскую власть и даже подожгли школу (в селе на тот момент была четырёхклассная школа, в которой учились дети разных слоёв населения: батраков, середняков, кулаков).

НИЖНЕ-ТАМБОВСКИЙ-НА-АМУРЕ РАЙКОМ ВКП(б). (Краткая характеристика полит-экономического состояния Нижне-Тамбовского-на-Амуре райкома ВКП (б).

III. Контр-революционные факторы.

Удельный вес антисоветских элементов в районе незначителен…

Во время Гражданской войны 21-22 гг. в Нижне-Тамбовском районе с центром в с. Пермском были организованы отряды самообороны, которые не признавали советскую власть. Инициаторами этих отрядов были бывшие офицеры братья Рудневы. Со стороны отрядов самообороны, за исключением случаев отказа от мобилизации населения и поставке лошадей, других активных форм сопротивления не было.

В настоящее время отрядов и группировок в районе нет, но имеются отдельные контрреволюционные элементы в сёлах: Циммермановка, Пермск, Вознесеновск, Нижне-Тамбовск, Верхне-Тамбовск; но по перечисленным выше сёлам в 1930-31 гг. 4 группы изъяты органами СГПУ и семьи их выселены.

В связи с тем, что до проведения очередного призыва в Красную Армию была проведена сплошная ликвидация кулачества, открытых выступлений со стороны антисоветских групп во время призыва не наблюдалось. Само полит-моральное состояние призывников было более чем удовлетворительное.

На 1 марта 1931 года в Пермском числится 2 члена ВКП (б), 1 кандидат.

Секретарь Н.-Тамбовского райкома ВКП (б) Морохин. (Хабаровский партархив, ф. 240, опись 240 – 1, дело 2, связка 1).

ОБРАЗОВАНИЕ КОЛХОЗОВ. В стране создавались колхозы. Что это за хозяйство? Коммунисты разъясняли, растолковывали. Из всех выступлений сельчанам стало ясно только одно, что всё будет общим: земля, скотина, урожай. Рудневы, Кузнецовы вели активную пропаганду против вступления в колхоз, призывали к решительным мерам. Это же противоестественно отбирать у человека таким трудом нажитое хозяйство, его собственность.

К батракам относились переселенцы конца 20-х годов, которые в силу ряда обстоятельств не успели обзавестись хозяйством, влачили жалкое существование. Им нечего было терять и потому, не раздумывая, подали заявление в колхоз. Но колхоз не создашь из ничего. Бедняки принесли только свои руки. Нужна материальная база. Где её взять?

Представители Советской власти агитировали в колхоз, обещали райскую жизнь, что люди ни в чём не будут нуждаться. Сообща сельчане могут выращивать неслыханные урожаи, появится во всех семьях достаток. И себя накормят, и город. А город даст тракторы и другие сельскохозяйственные машины. Вы для города, город для вас. Союз рабочих и крестьян всё сможет. В колхоз не шли, не верили сладким речам.

– Колхоз – хорошо, но пусть другие идут, я погожу, – так рассуждали крестьяне.

Постановление партии необходимо выполнять. Для достижения цели все средства хороши. А если имеешь какое-то состояние, то значишься врагом народа, а с врагами разговор короток. Не отдают добром, силой взять. И забирали лишки. Ходили по дворам и насильно уводили лошадей – рабочую силу.

Голосили, причитали бабы:

– Да что же это такое делается? По миру пустили.

– Господи, покарай окаянных!

Дети, не понимая всей трагедии, с ужасом во все глаза следили за происходящим, не проронив ни слова.

Хозяин, схватив жердь, становился посреди двора:

– Не пущу!

Да разве против силы и власти с палкой можно сражаться! Забирали такого защитника и концы в воду. Таким образом, многих раскулачили и отправили в неизвестное направление. Среди них семьи Рудневы, Кузнецовы, Барабановы.

В 1930 году образовался в колхоз. Председателем назначили Лушникова Андрея. Чем занимались? Лесным хозяйством – главное назначение колхоза, рыболовством, животноводством, овощеводством. А ещё выполняли заказы для рабочих лесозаготовок: шили брезентовые рукавицы, тёплое бельё, рабочую спецовку. Для этой цели были созданы пошивочные мастерские.

РАСКУЛАЧИВАНИЕ. У землепашца была собственность: земля, борона, сеялка, лошадь, корова. В сочетании «мой дом» слышались гордые нотки хозяина, подлинное чувство собственного достоинства, основательность. «Мой дом» меня защищает, делает меня сильным, в «моём доме» живут самые красивые люди – родители, потому что они мои. В «моём доме» мои вещи, моя собственность, переданная мне в наследство от предков.

Человек без своей собственности ничто. Такому человеку безразлично где жить, лишь бы иметь материальные блага.

Обычная крестьянская семья в Пермском-на-Амуре, как и в других русских селениях, имела много детей: по десять-пятнадцать человек. Это оплот семьи, государства, надёжная сохранность своего рода, полная независимость от других родов.

Крестьянин стоял на пути тоталитаризма, он ещё помнил бунт, сохранил в какой-то степени дух независимости, материальной самостоятельности. А поэтому крестьянина нужно было сломать, высмеять, уничтожить любыми путями.

Мы помним, как человека из деревни насмешливо клеймили: «Эй, ты, деревня!». Вкладывали в это выражение не только презрение, но непонятную ненависть, забывая, что деревня их кормит, что благодаря деревне они ещё существуют.

Таким образом, сельские дети стали стыдиться своего изначального дела, устремились в город, устраивались на любую работу, лишь бы зацепиться, лишь бы стать городским, таким разудалым малым. Кое-кому такое мероприятие удавалось. Многие же, не найдя места в городе, возвращались в родной дом, но они чувствовали себя обделёнными и влачили жалкое существование до старости, жили по пословице: «Авось». Померкла слава землепашца.

Разрушение жизненных укладов в период геноцида травмировало душу, ожесточило людей. У власти стояли аморальные люди и учили землепашца, как сеять, пахать, убирать урожай. Крестьяне бросали родной дом и бродяжничали по необъятным просторам России, искали правду, лучшую долю. Это в богатой-то стране мыкаться и голодать! Многие такие горемыки достигли Пермского-на-Амуре. Пермяки принимали пополнение по-разному: кто со страданием, кто видел в них нахлебников, но и те и другие делились куском хлеба.

28 июня 1931 года в Нижней Тамбовке собрались представители Советской власти по вопросу раскулачивания. Протокол данного собрания я нашла в партийном архиве Хабаровского края. Вот он:

«Протокол №30 от 28.06.31 г.

Заседание бюро Нижне-Тамбовского райкома ВКП (б). Присутствовали: члены бюро Дмитриев, Морохин, Бубин.

П. 12. Слушали о выселении кулачества (Дмитриев).

Постановили: т. Бубину произвести выселение кулаков из колхозов. Тов. Копчику приготовить всё необходимое для размещения их на л/заг. в Писуе. Выселение производить группами, первая очередь – Пермск – срок 10 июля» (ф.240, о 240-1, д. 2, связка 1).

Собственно никакого собрания по поводу раскулачивания не было. Назвали несколько фамилий, у которых отобрали землю, скот, дом и отдали в общественное пользование, в колхоз. Семьи эти кулацкие, никакой жалости к ним, никакой поддержки. Раскулаченные семьи сгоняли с насиженных мест и отправляли на лесозаготовки.

– Здесь мой дом, я здесь родился и здесь могилы моих прадедов, они взлелеяли эту дикую землю, – попытался протестовать против данного постановления Руднев Терентий Иванович, – а посему никуда отсюда не двинусь, не имеете права из моего дома гнать!

– Вот оно лицо собственника, товарищи, – обрадованно подхватил Бубин, – его дом, его земля, моё. Не моё, а наше, кончилась ваша власть.

– Никакой властью я не пользовался. А что плохого вы услышали в слове «моё»? – спросил Руднев Илья Петрович. – «Моё» не просто пришло, с потом и трудовыми мозолями.

– Зря вы кулаками нас обзываете, – попытался внести ясность в это понятие Руднев Прокопий Александрович.-- Кулаки – это те, кто использует чужой труд. В нашей семье достаточно своих работников, мы не нуждаемся в добавочной силе.

Руднева поддержал Кузнецов Иван Савватеевич.

– А семья Шабуровых на кого монтулит?

– Сама на себя.

– Шабуровы приехали из Центральной России, они не здешние. В дороге несчастье с ними приключилось: умер хозяин. Как бы вы поступили, отдали бы свой дом, а сами в шалаше жили? – спросил Терентий Иванович.

– Половину дома отдал бы,– не совсем уверенно ответил Бубин.

– Вот и сделай милость, окажи такую услугу бедным Шабуровым, ведь у них до сих пор нет своего угла. Анна, слышишь: Бубин приглашает жить в свой дом.

– Гражданка Шабурова – член колхоза и должна жить в Пермском, – грубо оборвал Бубин Руднева.

– Как видите, товарищи колхозники, на словах только милосердие у представителей Советской власти, а я, хоть в амбаре, выделил временное жильё, на улице не оставил горемык и хлебом поделился. А если они едят мой хлеб, то и поработать за него не грех. Ведь и Советская власть ничего даром не даёт, а на меня указываете, называете кулаком. Да, они работают вместе с моими сыновьями. Если за это вы считаете мою семью кулацкой, почему Советскую власть не считаете кулацкой, на неё вся страна работает?

Собрание не прошло даром. Всех выступающих арестовали 7 декабря 1931 года, предъявив обвинение в антисоветской агитации, тройкой при ПП ОГПУ ДВК (протокол от 20 ноября 1931 года). Вынесено решение: сослать в спецпосёлок вместе с семьями.

Письмо С. Бергавинова секретарю Нижне-Тамбовского РК ВКП (б) тов. Марохину:

Товарищи мало поняли, что наряду с решительными ударами по кулаку, надо ещё и ещё раз осторожней обращаться с середняком, бедняком. Травля колхозника и индивидуала (бедняка, середняка) ничем оправдана быть не может. Случаи травли, «бойкота» путём воспрещения помола его зёрен, не отпуска ему спичек, керосина, штрафов за воз дров и своего же мяса и т. д. должны решительно пресекаться, а «загибщики» должны отвечать, вплоть до общественного суда. Поглядите, товарищи, у себя, нет ли у вас таких случаев? И ударьте по ним так же, чтобы мужик видел и почувствовал, что его мы зря в обиду не дадим. А кулака и белогвардейца, контрбандиста, прижмём без стеснений! (Основание: партархив, ф. 240, о. 240-1, д. 2, связка 2).

ЗАКАТ ПЕРМСКОГО-НА-АМУРЕ. В феврале 1932 года правительственная комиссия по вопросам экономики и обороноспособности Дальневосточного края под руководством Я. Б. Гамарника выбрала площадку под строительство судостроительного завода в селе Пермском.

В начале марта 1932 года в селе Пермском побывал экспедиционный отряд «Дальпромстроя» (организации, отвечающие за строительство судостроительного завода), который провёл инвентаризацию жилых зданий на предмет временного размещения первого эшелона рабочей силы. Руководитель отряда М. С. Глезер в докладной записке начальнику строительства А. И. Каттелю сообщил от 16 марта 1932 года: «Согласно составленной инвентаризационной описи село Пермское имеет: 1. Жилые строения из 47 деревянных домов общей площадью 2945 кв. м. 2. Надворные постройки – 5627 кв. м. В том числе: амбары 462 кв. м., бани 63 кв. м., навесы и крытые сараи 2890 кв. м.; здание религиозного культа 87 кв. м., административные и жилые здания, принадлежащие амурскому пароходству, 210 кв. м. Стоимость всех построек села Пермского, подлежащих отчуждению под строительную площадку, оценена в 387,6 тысяч рублей»

10 мая 1932 года к селу Пермское-на-Амуре причалили пароходы «Колумб» и «Коминтерн», высадились первые строители будущего города. Руководители стройки собрали сельчан и сказали им следующее:

– Тут будут строить заводы, нужные для обороны страны, город станет форпостом. В ваших домах будут жить строители. Вам же построим срубы в Чапаевке, в Орловке, в Верхней Экони; каждая семья получит утеплённую палатку. Кто пожелает строить город, таких добровольцев мы приветствуем.

Пермяки выслушали короткую речь, тяжело вздохнули, развели в горе руками:

– Что тут говорить, за нас всё решили.

– Как что говорить? Надо говорить! – возмутился Макар Терентьевич Руднев. – Сначала веру отняли, колокола сняли, село безголосым сделали; землю прадедов отобрали, школу закрыли. Теперь село уничтожают, чтобы и духу его не было!

– Вроде, как и не жили; вроде, нас и не существует. Может и нас с землёй сравняете? – спросил в сердцах Спиридон Селиверстович Руднев.

– Спиридон, помолчи, ведь за слово могут угнать, где Макар телят не пас. Аль не ведано тебе?

– Спиридон прав, а ты Яков, помолчи, не одёргивай. Слишком мы присмирели, поджали хвост, с нами, что хотят, то и творят. Нет, чтобы объединиться против неправой силы, мы же ей потакаем, – высказал свои мысли Харитон Силин.

– Успокойтесь, – выступил человек в кожанке, в сапогах, начищенных до блеска,– никто вас не насилует. Вам же лучше уехать, ибо землепашенством вы не сможете заниматься: город на пятки наступит и отдавит. Мы же вас не на улицу выгоняем, срубы поставим, палатки дадим, поможем перебраться на новое место.

– Вот вы бы и перебирались на новое место. Мало вам свободных мест? А здесь могилы наших родителей, кто за ними будет ухаживать?

Получив небольшие денежные компенсации за отобранные дома, большая часть жителей угасающего села перебралась в село Блюхерово (с 1939 года – Чапаевка), специально отведённое для них ниже площадки строящегося города; другие разъехались по родственникам в сёла Нижнетамбовского района, некоторые пополнили армию строителей.

Место для нового посёлка Чапаевка было выбрано неудачно; в 1956 году большая вода снесла практически все дома и бывшие жители села Пермского, потом Чапаевского, были перевезены в посёлок Галичный.

В освободившихся домах села Пермского открываются первые административные учреждения города, а первая улица города, состоявшая из бывших домов села, стала именоваться улицей Пермской в память первопроходцев и первых строителей промышленных объектов.

РОЖДЕНИЕ ГОРОДА. 10 мая 1932 года с пароходов «Колумб» и «Коминтерн высадилась первая партия комсомольцев-строителей судостроительного завода и будущего города.

3 июня 1932 года Президиум Далькрайисполкома переименовал село Пермское в рабочий посёлок и постановил образовать в нём поселковый Совет.

10 декабря 1932 года Постановлением Президиума ВЦИК селение Пермское Нижнетамбовского района ДВК преобразовывают в город, присвоев ему наименование Комсомольск-на-Амуре.

Все дома села Пермского оказались на территории Комсомольска-на-Амуре и находились там до начала 60-х годов XX века, тогда и были снесены.

А теперь разговор о дате рождения города Комсомльска-на-Амуре, мы его празднуем 12 июня. Почему? Какой фактический материал может подтвердить эту дату? Никакой! Произошла подмена, так решили чиновники, а это нарушение прав граждан Комсомольска-на-Амуре, граждан строителей города, которым приходилось стоять по колено в холодной воде, мёрзнуть, голодать, умирать от брюшного тифа, цинги, простудных заболеваний.

Иван Калита построил дом на берегу реки Моски и назвал вотчину Московией. Дата рождения города Москвы считается от основания, от первого дома. Дата рождения Николаевска-на-Амуре числится от поднятия Русского флага, хотя никаких строений ещё не производилось. Дата рождения города Хабаровска ведётся от рождения села Хабаровка. Почему же так бесправно поступили с Комсомольском-на-Амуре?

Сначала была образована станция Мылки, затем станция переименована в село Пермское-на-Амуре. Но исчисляется село от момента образования станции Мылки. Владения Пермского простирались до Орлотовского озера (Большое Силинское), до реки Тогда (Силинка). Орлотовское озеро прозрачное, туда не заходили суда, лодки, и поэтому оно использовалось пермяками в хозяйственных нуждах: пойманную рыбу некоторое время держали в озере – своего рода холодильник, из сети не вытаскивали. На реке Силинке стояла мельница. Так что не только дома у сельчан забрали чиновники, но всю территорию, которая была вотчиной Пермского. Пермское преобразовали в город. Так что рождения города следует считать 18 августа 1860 года, от первого сруба – так принято на Руси.

ОНИ ОБЪЯВЛЕНЫ ВРАГАМИ НАРОДА. Руднев Макар Терентьевич. Родился в 1914 году в селе Пермское-на-Амуре. Беспартийный. Рабочий леспромхоза. Проживал в селе Вознесеновском. Арестован 16 октября 1937 года. Расстрелян 19 мая 1938 года.

Руднев Спиридон Селиверстович. Родился в селе Пермское-на-Амуре. Работал грузчиком в Комсомольском-на-Амуре речном порту. Арестован осенью 1937 года. Расстрелян 17 марта 1938 года.

Руднев Яков Селиверстович. Родился в селе Пермское-на-Амуре. Арестован осенью 1937 года. Дальнейшая судьба неизвестна.

Руднев Пётр Селиверстович. Родился в селе Пермское-на-Амуре. Арестован осенью 1937 года. Дальнейшая судьба неизвестна.

Руднев Терентий Иванович. Родился в селе Пермское-на-Амуре, занимался сельским хозяйством. Арестован 7 декабря 1931 года. Предъявлено обвинение в антисоветской агитации Тройкой при ПП ОГПУ ДВК (протокол от 20 ноября 1931 года). Вынесено решение: сослать в спецпосёлок вместе с семьёй. Дальнейшая судьба неизвестна.

Руднев Илья Петрович. Родился в 1888 году в селе Пермское-на-Амуре. Беспартийный. Работал председателем охототоварищества в Пермском. Арестован 7 декабря 1937 года. Обвинялся в антисоветской агитации Тройкой ПП ОГПУ ДВК (протокол от 20 ноября 1931 года). Заключён в концлагерь на пять лет. Дальнейшая судьба неизвестна.

Руднев Прокопий Александрович. Родился в 1895 году в селе Пермское-на-Амуре. Занимался сельским хозяйством. Арестован 7 декабря 1931 года Тройкой ПП ОГПУ ДВК (протокол от 20 ноября 1931 года). Вынесено решение: заключить в концлагерь на пять лет.

Кузнецов Иван Савватеевич. Родился в 1885 году в селе Пермское-на-Амуре. Занимался сельским хозяйством. Арестован 7 декабря 1931 года. Предъявлено обвинение в антисоветской агитации Тройкой при ПП ОГПУ ДВК (протокол от 20 ноября 1931 года). Вынесено решение: сослать в спецпосёлок вместе с семьёй.

Силин Харитон Максимович. Родился в селе Пермское-на-Амуре. Арестован в 1937 году, как враг народа. Умер в Канске в 1946 году.

Рукавишников Яков Кириллович. Житель села Пермское-на-Амуре. Арестован 16 декабря 1937 года, как враг народа. Отбывал срок в Магадане. Освобождён в 1948 году.

Рябченко Георгий Львович, 1907 года рождения, уроженец прииска Экимчан Благовещенской области ДВК, русский, беспартийный, со средним педагогическим образованием, до ареста возглавлял начальную школу в селе Пермское-на-Амуре, затем работал заведующим Орловской начальной школы Комсомольского района ДВО, был арестован органами НКВД по ДВК в 1938 году. В период проведения следствия содержался под стражей в Хабаровской тюрьме.

Предъявлено обвинение: Рябченко Г. Л. является активным членом контрреволюционной вредительской организации, поставившей перед собой задачу полного уничтожения колхоза имени Молотова в селе Орловское. Георгию Львовичу постановлением Тройки НКВД по ДВК от 16марта 1938 года была определена мера уголовного наказания – расстрел с конфискацией лично ему принадлежащего имущества. Рябченко Г. Л. расстрелен в Хабаровске 29 апреля 1938 года и похоронен на городском кладбище. Реабилитирован 15 февраля 1957 года.

© svetvish / Светлана

Опубликовано 24.05.2017 в 15:48
Прочитано 1475 раз(а)