История Украины от первых украинцев

Вступление.

Мы все родом из детства. И все помним, как хотелось нам быстрее стать взрослыми. Недавно шестилетней внучке сказал: "Ты же ещё маленькая". Обиделась: - "Нет я уже большая, я скоро в школу пойду". Да что греха таить. Многие даже курить начинали лишь потому, что курят взрослые. Но в данной работе речь пойдёт совсем не о детях и даже не о вреде курения. Речь пойдёт об истории. Оказывается, - детство народов и наций очень похоже на детство человека. Во всяком случае, в своём стремлении быть и выглядеть старше своих лет.

И очень показательна в этом плане история Украины. Сами украинцы утверждают, что они очень древний народ. Но странно, - государство "древнего" народа украинцев находится в самом центре Европы, а подлинная истории его мало известна не только соседним народам, но и самим украинцам. Загадка? Да нет, скорее политика. Так, при советской власти, в советской школе история Украины преподавалась если не в извращённом виде, как сегодня то, во всяком случае, в урезанном, и урезанном сильно. Советские историки, как говорится, врать не врали, но и правду до конца не говорили. Поэтому современный украинец, которому 50 и более, если он конечно сам не стремился узнать больше того, что ему дала школа, знает историю Украины весьма поверхностно. Но, а те, кому преподавалась и преподаётся история Украины в нынешней "самостийной" Украине фактически не знают её вообще.

Я не стану спорить и соглашусь с теми, кто скажет, что ведь учебники по истории пишут учёные-историки, академики профессора и прочие кандидаты наук. Если не верить им, то кому тогда? Да, действительно, пишут учёные-историки, но "политически правильно мыслящие учёные". А история хоть и является политикой прошлого (когда-то и современная политика станет историей), но только вот история и современная политика вещи суть разные. История должна давать ясную и чёткую картину прошлого, но не пытаться "впихнуть невпихуемое", - служить орудием политики современной и подстраиваться под капризы и помыслы современных политиков. Иначе как она сможет в будущем дать оценку деяниям современников, как предостережёт от ошибок (а их хватает всегда и во все времена) людей в будущем. Это же будет уже не история, а сочинение на заказанную тему. А в Украине сегодня именно такие сочинения и пользуются спросом.

Вот, например, один из мастеров писать заказные сценарии профессор Львовского национального университета имени И. Франко, академик Академии наук высшей школы Украины, лауреат Всеукраинской премии имени И.Огиенко Василий Лызанчук додумался до того, что: "київську Русь як державу консолідував не міфічний "русский" етнос, а праукраїнці". Выходит, - никогда не было ни "Земли Русской" ни самих русичей, а были лишь праукраинцы?

Но есть ещё более смелые и бесшабашные, а точнее даже безбашенные, и совершенно безответственные "историки", которые выводят украинцев от каких-то неведомых официальной истории укров, от которых даже, как уверяет профессор Бебик, произошли почти все древнейшие цивилизации планеты, вплоть до цивилизаций Древнего Египта и Шумеров. Ну разве это не детское стремление украинского государства казаться старше?

Но, к счастью для исторической науки, не всем историкам нравится писать под диктовку политиков. Есть и другие, которым интересно узнать самим и показать другим, - а как же оно было на самом деле. Они, конечно, могут и ошибаться, могут где-то что-то не заметить и пропустить, но они ищут, а кто ищет, тот всегда найдёт. И один из таких историков, исследователь А.В. Марчуков, в своей работе "Украинское национальное движение. УССР. 1920 - 1930-е годы" пишет:

"Зарождение украинского движения, то есть такого, которое преступило к конструированию национального фантома и созданию идеального Отечества, и начало воплощать их в жизнь, следует отнести к самому концу первой половины XIX в., к созданному в 1845 г. Кирилло-Мефодиевскому обществу. В этом обществе состояли историк Н. И. Костомаров, писатель П. А. Кулиш, поэт Т. Г. Шевченко и еще несколько представителей общественности Малороссии".

"Это полный бред", - возразит свидомый украинец, - "не верю! Украина и украинцы были всегда, - как выразился батько украинской истории профессор Грушевский, - "од віків".

А стоит ли верить Грушевскому? Ведь он же, это своё по тем времен сенсационное открытие сам и опровергает. (Ниже это будет показано) Где он слукавил, а где сказал правду я комментировать не стану, пусть это остаётся на совести покойного "учёного" историка. И вообще, в данной работе я не собираюсь крушить или критиковать новейшие "открытия" в области истории новаторов самоучек, (их сегодня в Украине столько, что хоть соли) а уж тем более "светил" украинской науки. Куда мне до них.

Как раз именно по этой причине тем, кто "не верит", рекомендую сей труд к прочтению. Думаю, для таковых он будет весьма познавательным и поучительным. При этом, заверяю читателя, здесь нет пропаганды и тем более лжи, во всяком случае, - лжи от автора, потому что практически всё, что здесь говорят и о чём пишут мои герои, не является плодом каких-то вымыслов и умозаключений автора. Это в основном высказывания тех, кто реально творил историю Украины - первых украинцев (укров?), и тех, кто был живыми свидетелями их творения. Если что, - все претензии к ним. Правда, к последней главе книги это не относится. Там автор попытался сложить всё сказанное "героями его романа" в некую логическую цепочку. Что из этого вышло, увидит тот, кто наберётся терпения и прочтёт сей труд до конца. А сначала давайте посмотрим, что нам скажут те, кто стоял у истоков украинства. Узнаем, что они писали, что говорили об Украине, - об украинцах.

Нас багато, - нас нэ подолаты?

(нас много нас не одолеть?)

3 августа 1903 года в Полтаву на открытие памятника малороссийскому (ныне он уже украинский) писателю и русскому генералу Котляревскому съехались все проукраински настроенные силы того времени, превратив это событие во "всеукраинскую манифестацию". "Всеукраинский" характер ей придавало то, что в Полтаву прибыли украинцы не только из России, но и из Австро-Венгрии. И историк эмигрант Т. Гунчак писал: "Открытие памятника Котляревскому стало большим политическим событием, поскольку украинская интеллигенция своей массовостью и согласием публично засвидетельствовала в присутствии представителей враждебной (читай российской) власти свою преданность украинскому делу".

Давайте же посмотрим, какова была "массовость" украинцев, взявших участие в столь масштабном мероприятии, в том не столь уж отдалённом и к счастью пока ещё не укрытом тайной занавесью времени 1903 году.

Будущий лидер Украинской радикально-демократической партии Е.Х. Чикаленко, участник той "манифестации", вспоминал, что большинство активистов движения занимало два вагона поезда, шедшего из Киева в Полтаву, и, если бы он сошел с рельсов, украинскому движению был бы нанесен тяжелый удар, на годы, если не на десятилетия задержавший развитие украинского дела. То есть, выходит, что почти все украинцы земного шара вместились в двух вагонах? Всё украинское движение в те годы насчитывало всего лишь несколько десятков человек? Можно конечно предположить, что господин Чикаленко просто пошутил, но только вот немногим ранее, - в 60-ых годах XIX столетия видный малорусский общественный деятель К. Говорский писал ещё одному не менее известному и видному малорусскому деятелю, из Галиции профессору Я. Головацкому следующее: "У нас в Киеве не более пяти упрямых хохломанов из природных малороссов, а то все поляки, более всех хлопотавшие о распространении малорусских книжонок. Они сами, переодевшись в свитки, шлялись по деревням и раскидывали эти книжонки; верно пронырливый лях почуял в этом деле для себя поживу...".

Так что на шутку изречение Чикаленко, судя по всему, не похоже.

И историк Д.И. Дорошенко, который, в своё время был министром иностранных дел при гетмане Скоропадском, в своих воспоминаниях подтверждает выше сказанное: "Нас, (украинцев), - писал он, - було так мало, ми всі так добре знали один одного, були так тісно зв'язані між собою різними зв'язками по громадській роботі, що в нас виховалася ота "кружковщина", сектярська вузькість і замкненість,...".

Вы можете себе представить грузина или поляка, или представителя ещё какой-то нации, который, проживая много столетий на земле своих предков, о своём народе заявил бы, что нас грузин или там поляков было так мало, что мы хорошо знали друг друга? Я лично не могу. Даже от индейцев, представителей самого угнетённого, и веками уничтожаемого европейцами народа, многие из которых в США и ныне живут в резервациях, вы такого не услышите.

Кто-то слышал об украинских резервациях в царской России, о насильственном выселении украинцев или тем более массовом уничтожении? Не слыхал ли кто выражения, "хороший украинец, - мёртвый украинец", как это ещё в начале прошлого века говорили в США об индейцах? Нет? Так почему же тогда в Украине не стало украинцев? Куда они делись? Почему, когда они там вновь появились, им были не сильно рады? Ведь один из трёх лидеров выходившего в 1909 - 1914 годах в Киеве журнала "Украинская хата", стоящего на позициях самостийнычества, и один из ее ключевых теоретиков М.Сриблянский (Микита Шаповал) писал в 1911 году: "Украинское движение не может основываться на соотношении общественных сил, а лишь на своем моральном праве: если оно будет прислушиваться к большинству голосов, то должно будет закрыть лавочку,- большинство против него".

А Чикаленко, указывает даже точное число украинцев тех времён. Он отмечал, что на сентябрь 1910 г. общее число сторонников украинского движения составляло примерно 2 тысячи человек, из них активных членов было не более 300.

Как-то не вяжется 300 или пусть даже 2 тысячи украинцев с вечным их пребыванием на Украине, насчитывающей к тому времени более 25 миллионов жителей. Не правда ли? Куда подевался "древний народ укров"? Ответ находим у уже упомянутого выше историка Грушевского. Правда теперь у Грушевского "од віків на українській землі" жили уже не украинцы. Теперь, - "народ той називав себе в давнiх вiках народом руським...". Значит всё же никакие не укры и даже не праукраинцы, а русские? Но, а откуда всё же тогда взялись украинцы? И всё тот же Грушевский отвечает. Правда ответ настолько комичный и несуразный, что даже не верится, что пишет учёный-историк или даже вообще человек адекватно мыслящий. Оказывается, что "...як ся назва стала означати і великоросiв і тих що вiд українського народу його права вiдбирали, то вiн (народ который был русским) не схотiв далi сим iменем називатися і пошукав собi іншого іменi". Ну прямо таки не народ, а какая-то барышня кокетливая. Типа, - "Ты что дорогой...? - не буду я одевать это платье, у жены твоего зама точно такое же...".

Ну да бог с ним с Грушевским. Обиделись да и обиделись. Но как же это бывших обидчивых русских угораздило подобрать себе такое незавидное имя, - "украинцы"? Не могли, что ли выбрать более громкое и гордое чем "люди окраины".

А они его оказывается и не выбирали, и до начала XX столетия, скорее всего, даже и не подозревали что они украинцы. Так создатель первого в мире "Словаря украинского языка" Борис Гринченко, (1863 - 1910 гг.) писал, что мол "наш мужик не знав навіть своего национального імені...". Видимо не знал потому что, если верить всё тому же Грушевскому то..., только лишь Шевченко который, как мы уже знаем, был членом созданного в средине XIX столетия Кирилло-Мефодиевского общества, "...можна сказати й рішив се питання, як мають себе називати його земляки - люди, котрі говорять українською мовою". А до этого шевченковские украинцы хоть и говорили українською мовою, но думали, что они русские, так выходит? И сколько же этих украинцев насчитывалось при Шевченко, если в 1910 году их было всего 2000 человек? Не более пяти упрямых хохломанов? Это им Шевченко сказал, что они украинцы?

Но только вот что интересно, - Шевченко вообще не употреблял в своём творчестве такого слова как "украинец", - при чём же здесь он? Да к тому же, далеко не каждый, тем более из простого русского народа Южной Руси, был знаком с творчеством Шевченко. Ведь Шевченко не сразу, а лишь после своей смерти стал идолом украинства и фактически духовным отцом украинского движения. На первых порах, как вспоминал видный украинофил М. П. Драгоманов, "опыты чтения крестьянам стихов Т. Шевченко оканчивались, как правило, неудачно: мужики оставались равнодушными".

По той простой причине, что в те годы я не жил, я не стану утверждать, но мне кажется, - отнюдь не для всех жителей Южной Руси язык Шевченковских виршей вообще был понятен. Вот смотрите, что писал побратим Шевченко по "братству", организатор "Кирилло-Мефодиевского братства" историк Костомаров. А он писал, что "вся южная часть Воронежской губернии населена малороссами, пришедшими в разные времена из разных краёв Южной Руси. Предки одних пришли из Волыни, другие из Подолии, третьи из Северской стороны; разные наречия Южной Руси отпечатались в говоре и способе речи их потомков, и одно село смотрело на другое как на особый от него народ". Это же подтверждает и современник Костомарова известный этнограф первой половины XIX столетия Г. Титов, замечая: "Какое разнообразие в происхождении, нравах, образе жизни и языке моих любезных земляков...". И пишет он уже о тех, кто живёт непосредственно на великой реке "укров" Днепр.

Кстати, с годами, изучив более тщательно историю Южной Руси, Костомаров пересмотрел свои прежние взгляды об украинцах как особом этносе, и в 1874 году писал: "В народной речи слово "украинец" не употреблялось и не употребляется в смысле народа; оно значит только обитателя края: будь он поляк, иудей - все равно: он украинец, если живет в Украйне; все равно, как, напр., казанец или саратовец значит жителя Казани или Саратова". Прозрел к тому времени и другой видный член "братства", изобретатель "кулишовки", положенной в основу современной украинской письменности, П. Кулиш. И уже после того как по сути изобрёл украинскую письменность, он писал: "Северный и Южный Русский народ есть одно и то же племя".

Так что не факт, что всем простым малограмотным, а чаще вовсе безграмотным людям Украины даже в начале XX столетия был понятен украинский язык виршей Кобзаря, на котором изъяснялось возможно лишь несколько сёл, смотревших на соседей "как на особый от него народ"

Да что там говорить о простых людях, - русских рабочих и крестьянах, когда и предки украинца Гринченко раньше видимо даже не догадывались что они украинцы. Не знали они "мовы", и о себе Гринченко писал, что "змалку завсігди балакав по-московському, бо інакше у нас у сімї не балакано".

Пусть в дальнейшем не сильно смущает читателя знатока украинской мовы, не совсем украинские слова или их произношение, а стало быть и правописание украинских слов у моих героев. Дальше вы увидите, что каждый писал и произносил даже одно и то же слово так, как ему вздумается. Ведь то же самое мы можем видеть и у великороссов в Петровские времена, во время становления Российской империи, а заодно и единого для русского человека правописания и произношения, когда, как и у украинцев нашего времени, современный русский язык его правила произношения и правописания только формировались. И было это 300 лет тому назад. А в 1912 году выдающийся русский юрист, профессор, доктор международного права Петр Евгеньевич Казанский назвал время, в котором жило то общество, удивительным, - временем, "когда создаются искусственные государства, искусственные народы и искусственные языки".

"Добавлю, что ученых, владеющих украинским языком и могущих читать по-украински, было вообще немного. О себе, в частности, скажу, что я совершенно не мог бы читать лекции по-украински. В таком же положении, как я, был еще ряд профессоров, участвовавших в Народном Украинском Университете", - напишет в своих воспоминаниях бывший министр исповедания при правительстве гетмана Скоропадского Василий Зеньковский.

Но кому-то же понадобилось что бы среди русского народа Южной Руси, которому в принципе наплевать было на то как называют себя другие народы и который даже не думал обижаться из-за того, что где-то люди тоже считают себя такими же как и они русскими, как об этом написал "плодовитый писатель, посредственный ученый" Грушевский, (так охарактеризовал Грушевского его современник этнограф, антрополог, государственный деятель, дипломат и журналист Н.М.Могилянский) стали появляться первые украинцы.

"Медленно разгоралась идея "украинской державы" и лозунг "самостийной Украины", однако все это зрело и усиливалось тем быстрее, чем яснее становилось бессилие Временного Правительства и надвигавшаяся анархия". Напишет уже известный нам бывший министр исповедания в правительстве гетмана Скоропадского отец Василий Зеньковский в своей книге воспоминаний "Пять месяцев у власти".

И не удивительно. Ведь даже когда уже существовала Центральная Рада Грушевского, украинцы ею ещё воспринимаются не как особый народ, а лишь в географическом смысле слова, и во II Универсале (3 июля 1917 г.) представители Рады употребляют выражение "Громадяне землі Української". Это примерно так как "жители Донбасса", или в средневековье, когда ещё не существовало централизованного русского государства и самой русской нации летописцы писали: - "Люди Земли Русской". Они ещё не россияне, и даже не русские. Они просто те, кто волею судьбы живёт на земле под названием "Земля Руси" и кто верует в распятого бога.

Но III Универсал (7 ноября 1917 г.), вышедший уже после захвата власти в Петрограде большевиками, придавал слову "украинцы" этническое значение: - "Народе український і всі народи України!".

Но в медлительности "разгорания" идеи "украинской державы" нет ничего удивительного. Видимо даже после того как якобы Шевченко придумал "як мають себе називати його земляки" ещё никаких украинцев не было, а был русский народ. И был он тогда не глупым этот нард, и уже с первых дней пропаганды украинской "самостийности" в основной своей массе понимал, что "...лозунг самостоятельности, приобретший во время революции такое острое значение, по существу означал линию отделения от России при неизбежном включении в какую-либо другую государственную систему". /Василий Зеньковский/.

Ещё в начале XX века священник, педагог и публицист, галицкий политический деятель, бывший с 1906 по 1918 год соредактором газеты "Свобода", старейшего в США украинского печатного органа Андрей Каминский предупреждал, что те "...хто в даних обставинах бажає будувати Україну поза межами Россiї, той будує не Україну, а Польщу".

И Центральная Рада Грушевского тоже "будувала" отнюдь не Украину, но правда уже и не Польшу, а Германию. Это видно из слов А. Шульгина на заседании Генерального Секретариата 26 декабря 1917 года. Шульгин тогда уже говорил, что "независимость нам подсовывают немцы и потому её не стоит провозглашать" и предлагал "помириться с большевиками".

Это было ужасное время для УЦР. Её тогда гнали отовсюду, и её тогдашний военный министр А. Жуковский вспоминает: "Настрій тоді про допомогу приняв колосальні розміри. Тільки про допомогу і шла розмова, на її тільки і покладали майже всі надії. В цей час у нас серед діячів і рядових робітників і серед війська почалась паніка. Щось творилось неможливе. Повне зневір"я в свої сили, в сили своїх товаришів. Стали цілими групами тікати в ріжні сторони. Організувалось ціле паломничество в Галичину, та до Берестя". Ну и как известно, не нашли ничего лучшего, как обратиться за помощью к немцам.

А немцы ведь и впрямь "подсовывали нэзалэжнисть" и не скрывали этого: - "В действительности Украина - это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России", - заявлял бывший в 1918 году начальником штаба германского Восточного фронта генерал Гофман.

И Шульгин предупреждал: "Немцы признают независимость Украины, но за это выторгуют себе всё экономическое влияние. Со стороны немцев надвигается на нас большая опасность. Нужно опереться на все существующие силы России. Самостийность настроение масс не поднимет и армии нам не создаст. А одновременно придется вести войну с Россией; в этой войне надо будет опереться на Германию, на её военную силу, а в результате Украина будет оккупирована Германией". Так оно и сталось, - как в воду смотрел.

Как видим, в Раде понимали, на что они шли, но всё же шли. Шли, очевидно, совсем не ради свободы (незалежності). Зачем они это делали?

Свет на этот вопрос проливает А.В. Стороженко (Царинный), - кстати, потомок старинного казацкого рода. Он писал:

"Украинцы это особый вид людей. Родившись русским, украинец не чувствует себя русским, отрицает в самом себе свою "русскость" и злобно ненавидит все русское. Слова: Русь, русский, Россия, российский - действуют на него как красный платок на быка. Без пены у рта он не может их слышать. Но особенно раздражают "украинца" старинные, предковские названия: Малая Русь, Малороссия, малорусский, малороссийский. Слыша их, он бешено кричит: "Ганьба!" ("Позор!" От польск. hańba). Это объясняется тем, что многие из "украинцев" по тупости и невежеству полагают, будто бы в этих названиях кроется что-то пренебрежительное или презрительное по отношению к населению Южной России".

Эта тупость и невежество порождали у первых украинцев присущую им, зашкаливающую амбициозность и тщеславие. Каждый из них видел себя неким новым Моисеем которому сам Господь Бог завещал вывести новых «израильтян-украинцев» из рабства. И в своём дневнике член Рады Грушевского Александр Жуковский о своих соратниках пишет: "Біля портфелів, йшла величезна гра, інтриги розвивались, сварки і т.п ... Кожен майже із діячів почував себе Наполеоном, почував себе героєм призватим, спасти отчизну і дати їй лад та порядок. Багато із них міркували в душі, що тільки він один покликаний і призван історією до святого діла - відродити батьківщину".

Уже известный нам деятель украинского движения Е. Чикаленко, так же писал, что каждый "вождь" украинского движения считал, что только он "утрет слезы неньке Украине", и не желал "поступиться своей булавой"

Вы представляете, украинцев ещё нет, их всего лишь 300 "активных членов" (пусть к тому времени, возможно, уже немногим более) но они уже не могут поделить власть, и грызутся за портфели между собой. В то же время они понимают, что народу Южной Руси до их разборок нет никакого дела, а "портфель" подразумевает власть над подданными, которых получается фактически нет, а надо чтоб были. Сами они не в состоянии этих подданных создать, а немцы за них это сделают. Ведь им тоже надо из русского сделать пусть не немца, так хоть кого угодно, лишь бы, не русского. На их стороне сила, - они любят порядок, и дело будут иметь только с тем, кто при портфеле, вроде как с "представителем народа". А вот российские политики, а тем более большевики подданных им не создадут. Более того, - к портфелям за которые грызутся украинцы их и близко не подпустят. Они украинцев хорошо знают. Знают, что не тот масштаб мысли у украинцев, не государственный. Не тот менталитет, чтоб вершить большие дела был у этих "активных членов". И это, не я..., Боже упаси - они сами так о себе.

"Украина оказалась очень бедной культурными силами, необходимыми для созидательной работы", - напишет Н. М. Могилянский. То же самое подмечал и гетман Скоропадский и писал:

"Киев, хотя и был главным культурным центром всего юга России, тем не менее, всегда был провинциальным городом, ... в нем, особенно первое время, чувствовался ужасающий недостаток в людях науки, а уже в действительно культурных украинцах и подавно. Украинцы все говорят о том, что я пользовался русскими силами для создания Украины. Да потому, что одними украинскими силами нельзя было создать ничего серьезного".

Далее мы увидим, что Гетман ещё мягко выразился о государственных способностях украинцев. Некоторые из первых украинцев о своих сподвижниках высказываются ещё более критично. Но всему своё время....

А вот представитель австрийского правительства в Киеве граф Форгач, так тот вообще в своем донесении в Вену писал, что он тщательно ищет среди нынешнего возглавления Украины людей, если не широко образованных, то хоть просто разумных, но не находит их: "Считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о серьёзных делах, не приходится. Население относится к ним даже не враждебно, а иронически-презрительно", - писал он.

И понимая это украинцы (а их, если не забыли, не за долго до революции активных было всего 300 человек) готовы были, хоть чёрту душу продать, но только от русских дистанцироваться и держаться подальше, чтоб с расстоянием размывалась контрастность и не так была заметна их ущербность.

Что же происходило и происходит с русскими душами людей, живущих на той земле, на которой как раз и родилась русская нация? Откуда эта ненависть ко всему русскому?

Я мог бы ответить на этот вопрос, но я обещал, что моих соображений здесь читатель не увидит, тем более что на него есть ответ у специалиста по людским душам министра исповедания в правительстве гетмана Скоропадского, Отца Василия Зеньковского. Ему и слово:

"Ничто так болезненно не действовало на украинскую интеллигенцию, как именно этот факт неизбежной "провинциальности", которая все время отличала украинскую культуру, и на которую она была обречена в силу ее сдавленности и слабости. Бессилие сделать что-либо большее, невозможность "зажить своей жизнью", отдельно от огромной России, рождало гневное отталкивание от России, легко переходившее в ненависть. Россия вызывала к себе вражду именно своей необъятностью, своей изумительной гениальностью...

…Это есть непреложный исторический факт. Серьезных географических, экономических, церковных, культурных границ между Россией и Украиной нет, - и после того, как центр общерусской жизни из Киева переместился в Москву, для Украины осталась только доля меньшего брата ("Малой" России), остался, как неизбежный и неотвратимый путь семейного объединения со всей Россией. Из этого сознания и растет трагический узел в украинской душе - она сознает, что ей не дано, что ей историей отказано в полной свободе. Удивляться ли тому психологическому обороту, при котором сердитое бессилие - естественное вполне - переходит иногда в ненависть к России? Чувство это бесплодное и вредное - но оно находит свое питание в том глубоком конфликте, который, как не развязанный узел, остается в глубине души".

"Что за чушь, - скажет на это "свидомый" украинец, - что несёт твой министр исповедания? О ком это он? О какой-то жалкой кучке украинской интеллигенции. А это ведь народ...".

Стоять, мой свидомый друг, - не гони лошадей. Давай по порядку.

Во-первых, - министр исповедания не мой, а "Украинской Дэржавы" времён гетмана Скоропадского. То есть, очевидно, один из "активных членов" о которых пишет Чикаленко и которых, историк Т. Гунчак как раз и называет "украинской интеллигенцией". А раз так, то отец Василий знает что пишет. Ведь этот человек был одним из первых украинцев и лично стоял у зарождающихся истоков украинской государственности. Так что кому верить если не ему?

Во-вторых, - народ это кто? Это 2000, о которых пишет Чикаленко? Или это остальные 25 с лишним миллионов жителей Южной Руси? Скорее всего, к определению "народ" тут подходят именно последние. Так давайте и посмотрим, чем они жили. Как относился к украинцам этот самый народ Украины.

Украинцы и народ Малороссии.

Если читать украинских историков, (свидомых историков) не зависимо от того любитель он или почтенный академик, то от них мы узнаем, что украинский народ сотни лет был угнетаем Россией и всё это время боролся с российскими "загарбныкамы" за свою нэзалэжнисть. Настрадался..., - слов нет. Но вот двоюродный брат последнего русского царя Великий Князь Александр Михайлович Романов в своих мемуарах писал, что когда в 1649 году Царь Алексей Михайлович, по просьбе гетмана Богдана Хмельницкого, взял Малороссию под "свою высокую руку" то, "в составе Российской Империи Украина процветала, и русские монархи приложили все усилия, чтобы развить ее сельское хозяйство и промышленность. 99 % населения "Украины" говорило, читало и писало по-русски, и лишь небольшая группа фанатиков, получавших материальную поддержку из Галиции, вела пропаганду на украинском языке в пользу отторжения Украины".

То есть, народ как-то совсем не тяготился под "российским ярмом"? Как же было на самом деле, кому верить?

Лично я склонен верить Великому Князю. Хотя бы уже потому, что помню как "страдала" Украина "под российским ярмом" в составе СССР. Ныне о таких "страданиях" можно только мечтать. Но так как сегодня народ (не только украинский) не верит, ни историку, ни политику, ни министру или Президенту (попросту говоря, - ни Богу, ни чёрту), то лучше всего обратиться к самому народу, ему врать резона нет. Так как же действительно 100 лет назад жил народ Южной Руси, как он относился к украинцам и новоиспечённой киевской власти?

В вышедшей в 1920 году в Турине книге князя Волконского "Историческая правда и украинофильская пропаганда" писалось: "Украинского сепаратизма как народного движения не существует, есть только работа политической партии (!) из среды интеллигенции и преимущественно полуинтеллигенции; работа эта, большей частью своекорыстная, крайне обострилась под влиянием нездоровой революционной атмосферы и воздействия Австро-Германии и "союзников", которым в целях отторжения южной России и понадобилось придумать нацию "украинцев".

Ах да, - это же писал не украинец, а русский (россиянин) и для современного свидомого украинца очевидно потомок русского княжеского рода не авторитет. Но посмотрим, что писали и говорили поэтому поводу авторитетные украинцы того времени? Начнём по порядку. Например с того, что происходило до прихода в Южную Русь немцев. Как воспринял народ украинскую Центральную Раду?

Вот что пишет по этому поводу А.В. Стороженко (Царинный)

"Центральная рада, Малая рада, кабинет генеральных секретарей (министров) - производили кое-какое впечатление только в самом Киеве. Но если "украинская" власть была почти призрачной в городе, то у городской черты она кончалась. Далее же открывалось широкое поле для анархии, которая все более усиливалась по мере того, как приливали с фронта разложившиеся вследствие крушения империи войсковые части. В течение всей осени 1917 года нам пришлось проживать в деревне вблизи Киева. Ни о какой "украинской" власти не было там и помина. Вся местность была наводнена бежавшими из-под Тарнополя частями тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН). Вырвавшиеся из уз дисциплины артиллеристы по целым дням митинговали, расхищали казенное имущество своих частей, и крали что попало у местных жителей".

Алексндр Жуковский как член Рады и человек военный (военный министр УЦР) описывал ситуацию так: "Правобережна Україна уявляла собою бочку з порохом, яка може кожну хвилю взірватися і зруйнувати все вщент. Тільки окремий для того, спеціально призначений відповідальний начальник повинен був стежити за цією хвилею і зупинити її, направивши її в той бік, куди це потрібно було. Він повинен, примітивно кажучи, зробить заслону на шляхах до Київа, стати півколом від одного боку Дніпра до другого праворуч і ліворуч Київа. Що ж торкається лівобережноної України, то вона вже клекотіла і бурлила. Тут вже розвертались бої з большевицькими військами, які наступали на нас по двум шляхам: в напрямку на Бахмач і другий на Харків - Донецький бассейн".

Выходит, до прихода немцев, на которых рассчитывала опереться Центральная Рада Грушевского, Украиной можно было назвать только лишь Киев, которому суждено было лишь пытаться обороняться, окопавшись "півколом від одного боку Дніпра до другого праворуч і ліворуч Київа". Но и то в нём "украинская" власть была "почти призрачной"? Это так выглядела многовековая борьба украинского народа за независимость?

"Пользуются ли национально настроенные украинцы доверием широких масс населения, во имя которых они действуют и именем которых так часто злоупотребляют? Пользуется ли "украинизация" симпатиями широких масс населения Украины?" - Задаётся вопросом Н.М. Могилянский, и сам же отвечает - "Нужно раз хотя бы высказать ту истину, что в той исторической стадии, в какой жило тогда население Украины, оно было более чем равнодушно ко всяким попыткам и затеям украинизации. Украинцы слишком много лгали на эту тему. Городская демократия к украинизации школы, например, относилась просто отрицательно. Как показали грустные события и переживания Киева, Харькова, Одессы, население городов везде имеет явную склонность к большевизму, а деревня везде жаждала одного: земли!"

И далее он же: "Если еще нужно беспристрастное свидетельство полного провала идеи украинизации и сепаратизма, то следует обратиться к вполне надежному и беспристрастному свидетельству немцев, которые были заинтересованы углублением украинизации для успеха расчленения России. Через два месяца пребывания в Киеве немцы и австрийцы, занимавшие Одессу, посылали обстоятельный доклад в Берлин и Вену в совершенно тождественной редакции. Немецкое высшее военное командование, составившее этот доклад (я имел его в руках только на 1/2 часа и имел возможность лишь бегло просмотреть этот обстоятельный и интересный документ), доносило, ... что существующее правительство не в состоянии водворить в стране необходимый порядок, что из украинизации практически ничего не выходит, ибо население стремится к русской школе и всякий украинец, поступающий на службу, хотя бы сторожем на железную дорогу, стремится и говорить, и читать по-русски, а не по-украински".

Даже член УЦР, а позже и глава правительства Директории, писатель Владимир Винниченко признавался: "Будем честны с собой и другими: мы воспользовались несознательностью масс. Не они нас выбирали, а мы им навязали себя". Кто-то может скажет, - мол как это можно кучке демагогов навязать себя народу который не знал и знать не желал украинствующих. Посмотрите, как это объясняет видный украинский деятель тех времён историк В. Липинский. А он вынужден был признать: - "Понятие Украина подменивалось понятием "десятины" земли, обещанной тому, кто запишется в украинскую партию эсеров и будет голосовать "за Украину". Вместо патриотизма героичного, патриотизма жертвы и любви, создавался, нигде на свете невиданный, какой-то патриотизм меркантильный, с расценкой на земельную валюту: за Украину давали десятины".

Как же мог народ Малороссии относится к тем, кто его банально, как проститутку, покупает? Как читатель, наверное, уж заметил, - отнюдь не с любовью.

Так Н.И. Махно вспоминал, что "население района (Гуляй-Польского) было определенно враждебно настроено против политики Украинской Центральной рады, агенты которой, разъезжая по району, травили всякого и каждого революционера, называя его "предателем "неньки Украины" и защитником "кацапів", которых по идее Украинской Центральной рады (по выражению ее агентов), конечно, нужно было убивать "як гнобытилiв мови". Такая идея оскорбляла крестьян. Они стягивали с трибуны проповедников и били как врагов братского единения украинского народа с русским" /Махно Воспоминания М., 1992. С. 55./

И опять вспоминает Винниченко: "Я в то время уже не верил в любовь народа к Центральной Раде. Но я никогда не думал, что могла быть в нем такая ненависть. Особенно среди солдат. И особенно среди тех, кто не мог даже говорить по-русски, а только по-украински, кто, значит, был не латышами и не русскими. С каким пренебрежением, злостью, с какой мстительной издевкой они говорили о Центральной Раде". И наоборот. По мнению Винниченко, "именно те, кто не умел даже как следует говорить по-украински... были наиболее крайними, непримиримыми националистами" /Винниченко. "Видроджження нации"/

Выходит, самыми ярыми украинцами были выходцы из российской интеллигенции - посредственности и неудачники, которым ни в Питере, ни в Москве особо высоко взлететь было не суждено? Заметьте, я не утверждаю, я спрашиваю. А вот современник тех событий Е.Н. Трубецкой, тот знал об украинцах гораздо больше, наверное, чем сегодня они сами о себе знают, и писал в своих "Записках беженца": "Призраком из призраков была выдуманная ради немцев, изобретенная озлобленными русскими интеллигентами украйнская национальность, о которой сами немцы острили, что это народность без языка и без головы, и без рук. - Рядом с надписями немецкими были другие, еще более оскорблявшие глаз, написанные на каком-то странном языке, непонятном местному малорусскому населению, надписи на провинциальном галицком наречии, выдававшем себя за "украйнское". Pyccкие люди тщетно силились говорить на этом языке, выдавая его за свой родной, бесплодно пытались перевести на этот захолустный крестьянский диалект сложные понятия современной государственной жизни. При министрах состояли особые чиновники, которые переводили по украйнски официальные протоколы их заседаний. И министры не могли проверить этой работы, потому что не понимали своего "родного языка"..."

Если до революции, как писал журнал "Украинская хата", "неудачники всякого рода и люди, выброшенные из житейской колеи, обнаруживают у себя возникновение симпатий к украинской идее", - то теперь в украинцы писались и более удачливые и авторитетные россияне, но изгнанные из центральных городов, - те, кто бежал из России от большевиков.

"Украина вообще жила в это время за счет русских сил, стремившихся укрыться здесь от большевистского ига", - вспоминает Зеньковский. А Трубецкой напишет: "Это были испуганные обыватели, которые чувствовали себя гораздо ближе к немецкому буржую, чем к русской демократии, и в сущности вдохновлялись лозунгом: "буржуи всех стран соединяйтесь". Я знаю лиц, которые откровенно в этом признавались. Их страх перед революцией был куда сильнее их русского национального чувства, а их украйнский "национализм" был лишь последствием упадка их русского патриотизма. ... Если бы дело происходило в другом месте, где немцам нужно было бы насаждать другие национальности, те же люди с такой же легкостью признали бы себя грузинами, финляндцами или еще чем-нибудь другим".

Вот таким было тогда настоящее лицо украинства. Потому-то и не воспринимал украинцев всерьёз простой нард Малороссии. Не жаловали их, как было уже показано выше крестьяне, и уж тем падче жители городов, и "города с самого начала революции в большинстве заняли враждебную позицию по отношению к украинскому возрождению или же позицию его полного игнорирования". /Христюк П. "Заметки и материалы по истории украинской революции 1917 -1920гг" Вена1921г./

И тот же Киев исключением не был, и как пишет Зеньковский: "Не прошло и двух месяцев, как небольшой отряд Муравьева (тут, вероятно, речь идёт о тех "полчищах", или "ордах" московских большевиков о которых так часто пишут современные украинские историки Н. Г.) осадил Киев, - и в несколько дней Киев сдался, а министерство во главе с Голубовичем (украинский с.-р.) удалилось на запад, что бы вскоре после этого начать сепаратные переговоры с австрийцами и немцами". А что было дальше, опять же описывает Зеньковский:

"Когда большевики завладели Киевом 26 Января 1918 г., как радовались почти все киевляне, что наконец положен конец буйствовавшему самостийничеству! Но уже через несколько дней все изменилось - и массовые расстрелы и убийства довели страх перед большевиками до крайней степени".

И опять Василий Зеньковский...: "В Феврале месяце заключается украинским "правительством" (которое собственно ничем никогда не управляло) мир, и в первых числах Марта Киев увидел немецкие войска, оттеснившие большевиков. Началась страда оккупации". И он же далее...: "Из 9 русских губерний сложилось, силой немецкой оккупации, некоторое подобие небольшой "державы".

Вот это уже будет конечно нечто более существенное, чем призрачная власть УЦР в Киеве. Но только это ведь не украинская власть. Это немцы...

Гетманшафт.

Вскоре оказалось что, пригласившая немцев Центральная Рада, не имевшая в своей среде людей "трезвого ума и здравой памяти", даже такой "державой" из девяти губерний управлять не способна и истинных хозяев и создателей той первой Украины, немцев, она не устраивала. И тогда, "5 апреля был заключен договор между фельдмаршалом Эйхгорном и бар. Муммом, с одной стороны, и Скоропадским,- с другой, о направлении будущей украинской политики.

10 апреля австро-германцы спешно закончили и подписали "хозяйственное соглашение с Украинской народной республикой", чтобы одиум его лег на раду, не на гетмана. 13-го фельдмаршал Эйхгорн ввел военное положение, с применением германской полевой юстиции, а 16-го при обстановке почти анекдотической немцы разогнали раду и поставили гетманом всея Украины генерала Скоропадского. - Народ безмолвствовал" - вспоминает генерал Деникин. (Даты приведены Деникиным по старому стилю)

Немецкое командование действовало открыто и нагло. Ничуть не скрывая того, что в Украине хозяева именно они.

"Переворот от народной Украинской республики к гетманству мог совершиться, конечно, только при содействии и с согласия немецкой власти, так как какими-либо собственными реальными силами генерал Скоропадский не располагал. Сделано все было чрезвычайно аляповато и грубо: немцы даже не соблюли decorum"a нейтралитета", - напишет об этом событии Могилянский.

"Маленький отряд вооруженных немецких солдат вошел в зал заседания Рады, оставив стражу у всех выходов залы. "Руки вверх!" - скомандовал немецкий офицер. Все подняли руки, кроме профессора М.С.Грушевского, который, смущенный, остался сидеть на председательском кресле. Выпустили сначала публику, проверяя документы, потом членов Рады, задержали только некоторых членов правительства... .

Потом я узнал некоторые подробности. Не обошлось без издевательства. Так, министра иностранных дел - 20-летнего юношу, студента 2-го или 3-го курса, - поставили лицом в угол и велели не двигаться. Был произведен обыск, выемка документов, причем обыску подвергся и стол председателя Рады, профессора М.С.Грушевского. /Могилянский/

"Так чисто и гладко, без единого выстрела с чьей бы то ни было стороны, ликвидирована была Центральная Рада, к общему удовольствию особенно киевлян, которые относились к украинскому парламенту с нескрываемым недружелюбием, ничего путного от него не ожидая", - вспоминает всё тот же Могилянский.

Так может народ Малороссии радовался не бесславному концу УЦР, а лишь смене Рады на Гетмана? Ведь Гетман это так архаично, так по-украински романтично, - так по шароварному. Может просто стоило немцам вручить гетманскую булаву Грушевскому и не позорить, не компрометировать первых украинцев перед народом Южной Руси?

Как же воспринял народ власть Гетмана?

Вспоминая, Зеньковский, (как мы уже знаем, - один из министров в правительстве гетмана) напишет: "Тем не менее в Августе месяце, - т. е. когда еще не было никаких данных думать об скором уходе немцев - было ясно мне - да, думаю, и другим - что процесс внутреннего революционизирования Украины шел гигантскими шагами, что успокоения населения нет, что мы держимся только помощью немцев".

"Я глубоко убежден в том, что, не будь тогда налицо немецкой силы, гетманская власть была бы легко сметена еще в июне-августе 1918 года", - как бы подтверждает написанное Зеньковским Могилянский.

Выходит, и гетманская булава, которой, кстати, и сегодня размахивают при инаугурации вновь избранные гетьманы - президенты Украины, пришлась простому народу не ко двору. И читая воспоминании Цариннного становится ясно, - народной поддержки у Гетмана действительно не было.

"Правильнее называть эту власть "гетманшафт", - пишет он, - потому что она опиралась исключительно на реальную силу германского гарнизона. Символом этого может служить такая мелочь: под той комнатой во втором этаже сгоревшего ныне киевского генерал-губернаторского дома, где помещался приемный кабинет гетмана, находилась в первом этаже комната германского караула, ежедневно наряжаемого для охраны особы гетмана; выходило так, что гетман буквально сидел на германских штыках".

"Когда я подъехал к дворцу,- вспоминает уже В. Зеньковский, - меня поразила вооруженная его охрана (из немцев) с пулеметами наружу и в вестибюле. Меня ввели в отдельный кабинет - и через две минуты туда вошли Гетман и Лизогуб".

Выходит, - боялся Гетман своего народа, не доверял свою драгоценную персону охранять украинцам?

И в белогвардейской газете "Россия" N 4, издаваемой В. Шульгным в Екатеринодаре, в августе 1918 года в статье "Еще о народной войне на Украине" объясняется почему:

- "Расстреливая крестьян, выжигая целые села артиллерией, немецкие генералы вызвали страшную ненависть со стороны крестьян. Немцы и помещики - эти два явления слились в представлении крестьян в единый образ лютого врага".

Конечно, при таком отношении немцев к народу, и как следствие народа к посаженному оккупантами марионеточному правительству, надеяться на популярность Гетмана и долговременную продолжительность его правления, мог разве что совершенно глупый или далёкий от реальной жизни человек. Поэтому не удивительно, что не успели ещё немцы убраться из Малороссии, как, опираясь уже на недовольство и ненависть народа к бывшим у власти украинцам из правительства гетмана, к власти стали рваться новые украинцы. Точнее сказать не новые, а в основном те, кто приглашал немцев создавать Украину и кого отстранил от власти Гетман при помощи тех же самых немцев. И возглавили это движение, получившее название украинской Директории, уже хорошо известные нам Петлюра, Винниченко и К.

Директория.

Германское командование, отлично понимая, что стоит им оставить Украину, - Скоропадскому власть не удержать и в Киев вернутся большевики. Поэтому немцы в противовес большевикам распорядились, что бы на свободу из тюрьмы был выпущен упечённый туда враг Скоропадского Петлюра.

Ещё немецкий сапог топтал землю Южной Руси, а Петлюра, выпущенный по требованию немецкого командования из застенков гетманской тюрьмы, уже издаёт указ, который гласил:

"По приказу Директории Украинской Республики, я, как Верховный Главнокомандующий, призываю всех украинских солдат и казаков бороться за государственную самостийность Украины против изменника, бывшего царского наймита, генерала Скоропадского, самочинно присвоившего себе права Гетмана Украины. По постановлению Директории, Скоропадский объявлен вне закона за преступления против самостийности Украинской Республики, за уничтожение ее вольностей, за переполнение тюрем лучшими сынами украинского народа, за расстрел крестьян, за разрушение сел и за насилия над рабочими и крестьянами. Всем гражданам, живущим на Украине, запрещается, под угрозой военного суда, помогать кровопийце - генералу Скоропадскому в бегстве, давать ему продукты и защиту. Обязанность каждого гражданина, живущего на Украине, арестовать генерала Скоропадского и передать его в руки республиканских властей...".

"У гетмана войск было мало. - Вспоминает Полетика. - В надежде договориться с Радой, (с УНС) он запретил с самого начала в Киеве, куда сбегались со всех концов России офицеры старой царской армии, формирование Русской, то есть Добровольческой армии. Но уход немцев заставил его решиться на эту меру. Однако гетману офицеры уже не верили. Тогда гетман объявил поголовную мобилизацию всех лиц призывных возрастов от 15 до 35 лет, способных ходить и двигаться. Белые билеты отменялись. Коменданты домов отвечали своей головой за явку всех лиц призывного возраста, живших в доме. Приказ угрожал, что за сокрытие мужчин призывного возраста коменданты будут расстреляны. Мобилизация кончилась провалом. Призывники куда-то исчезли".

И пришлось Скоропадскому, переодетому в немецкую форму, уносить ноги вместе со своими благодетелями, - немцами. На волне ненависти к оккупантам Директория Винниченко и Петлюры на какое-то время приобрела народную поддержку и попыталась вернуть себе Киепв.

"21 ноября, - вспоминает Полетика, - войска Директории обложили Киев. В перелесках под Киевом стали постукивать пулеметы. Черношлычная конница на горячих конях появилась на проселочных дорогах и шоссе, ведущих к Киеву. Лихие гайдамаки обстреливали обозы и эшелоны уезжавших немцев, обстреливали и грабили железнодорожные поезда, уходившие из Киева". А 15 декабря Директория вошла в сам Киев.

"В пасмурный декабрьский день, - писал очевидец тех событий А. Дикий, - молча наблюдали киевляне, как по Васильковской улице и Бибиковскому бульвару шли к центру города победители. Сначала - "сечевые стрельцы" - галичане, потом - разнообразно одетые колонны "Петлюровской Армии", как уже тогда киевляне окрестили вооруженные силы Директории. Ни радости, ни одушевления заметно не было. Единичные и редкие крики приветствия тонули в гробовом молчании жителей столицы, не знавших, что несет им ближайшее будущее".

Ещё один свидетель вхождения в Киев Директории писатель Паустовский, который, кстати, попал под повальную гетманскую мобилизацию, но успел ещё до бегства Гетмана покинуть ряды обречённых, это событие описал так:

"Впереди на белом коне, подаренном ему жмеренскими железнодорожниками, ехал головной атаман Симон Петлюра, а за ним гораздо более скромно следовал председатель Директории Винниченко, "расхлябанный неврастеник", за Винниченко - "какие-то замшелые и никому неведомые министры". Гайдамаки, с длинными черными чубами ("оселедцями") на бритых головах, гарцевали на конях, составляя почетную свиту и стражу Директории.

Я глядел на эту процессию, и мне казалось, что на киевских улицах и площадях идет постановка какой-то старинной украинской пьесы XVIII или начала XIX века - не то "Запорожец за Дунаем" Гулак-Артемовского, не то какой-то оперетки "с пением и выстрелами", которые я видел в свои гимназические годы в Украинском театре на сцене Киевского народного дома. Так начала разыгрываться красочная оперетка "Директория и ее атаманы"...

"Директория приложила все усилия, чтобы загримировать Киев под старосветскую Украину, под какой-то увеличенный Миргород или Кобеляки. Старинная этнография Украины была воскрешена в полном блеске. Но от всего этого несло за версту самым настоящим провинциализмом. (...) Киев запестрел шароварами, "что твое Черное море", вышитыми украинскими сорочками, чоботами (сапогами) самых разных цветов и оттенков (черный, желтый, синий и красный преобладали) и смушковыми шапками. Все заговорили по-украински, кто как мог, ибо за русскую речь можно было схватить по уху от какого-нибудь "вельми" пылкого гайдамака или сичевика. Евреи избегали выходить на улицу".

"Петлюра, - писал Паустовский, - привез с собой, так называемый галицийский язык, довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков. И блестящий, действительно жемчужный, как зубы задорных молодиц, острый, поющий, народный язык Украины отступил перед новым пришельцем в далекие шевченковские хаты и в тихие деревенские левады. Там он и прожил "тишком" все тяжелые годы, но сохранил свою поэтичность и не позволил сломать себе хребет. При Петлюре все казалось нарочитым - и гайдамаки, и язык, и вся его политика... При встрече с гайдамаками все ошалело оглядывались и спрашивали себя - гайдамаки это или нарочно. При вымученных звуках нового языка тот же вопрос невольно приходил в голову - украинский это язык или нарочно. А когда давали сдачу в магазине, вы с недоверием рассматривали серые бумажки, где едва-едва проступали тусклые пятна желтой и голубой краски, и соображали - деньги это или нарочно. В такие замусоленные бумажки, воображая их деньгами, любят играть дети".

А ещё Петлюра привёз с собой смерть и "первые же дни "директории" ознаменовались массовыми убийствами", - напишет Зеньковский.

"Кровью и слезами залили всю Украину Винниченко, Петлюра и прочие украинские патриоты", запишет в своих воспоминаниях "Из пережитого в Киеве в 1918 году" Н.М. Могилянский.

А Полетика о нашествии Петлюровцев писал так: "На улицах Киева каждое утро находили десятки трупов убитых офицеров. Ни одна ночь не проходила без убийств. В местечках и городах вокруг Киева шли погромы. Произвол и расстрелы сделали жизнь тяжелой и напряженной. Над Киевом нависли потемки. Киев притаился и замолчал. Улицы и тротуары обезлюдели. Вечером киевляне боялись высунуть нос на улицу. Для хождения по улицам после 9 часов вечера нужен был пропуск. Ночная тишина вплоть до рассвета оглашалась то далекими, то близкими выстрелами: гайдамаки и сичевики обыскивали, вернее, грабили квартиры и случайных прохожих".

Народ быстро распознал кровавую сущность Директории, и лишённая его поддержки уже 2-го февраля 1918 года, под напором большевиков, продержавшись в Киеве всего 45 дней, Директория спешно погрузилась в вагоны и покинула Киев. Дальше Директория зажила как в песне, - стала "жить километрами, а не квадратными метрами", а территория её влияния измерялась шпалами, мелькавшими под колёсами железнодорожных вагонов, увозящих "украинское правительство" пока что в направлении Винницы. И гнали их не большевики - москали, как сегодня пишут украинские историки, а как признаётся Исаак Мазепа, бывший одно время Украинским Премьером Директории, - "красногвардейцы - преимущественно черниговские и харьковские". Александр Жуковский так же замечает, что "не так большевики, як самі селяни гнали вірні Директорії війська". А писатель и глава Директории УНР В.Винниченко напишет: "І не російський совітський уряд виганяв нас з України, а наш власний народ, без якого й проти якого, ще раз кажу, російські совітські війська не могли б зайняти ні одного повіту з нашої території".

Жизнь "Дирректории" "на колёсах" к лету 1919 года была столь близка к бесславной кончине, что в своих воспоминаниях Иван Мазепа писал: "Мы стояли перед дилеммой, к кому попасть в плен: к полякам или к большевикам". Но счастье ещё раз улыбнулось украинцам. К их почти обезлюдевшей армии стали прибиваться теснимые красноармейцами банды различных батек и атаманов пополнившиеся крестьянами недовольными введением уже тогда колхозов и чрезмерными поборами для нужд города большевиками.

Во второй половине июля армия Петлюры насчитывала уже порядка 34 тысяч бойцов. Сюда же, можно приплюсовать, по разным данным от 25 до 50 тысяч, переправившихся 16 - 18 июля через Збруч, сечевых стрельцов Западно-Украинской народной республики, потерпевшей поражение от поляков. В результате слияния двух армий, (не имеющих своего государства) они уже представляли не Бог весть какую, но всё же силу. Но главной везухой для украинцев было даже не это. Главной причиной воскресших украинцев было наступление белой армии Деникина, на отпор которой большевики бросили все свои силы. И хоть как писал об украинцах А. Дикий, - "до слияния правительства и армий, так и не дошло. Слишком уже различны были те элементы, из которых слагались и армии, и правительства двух Украин - Надднепрянской и Западной", - но 31 августа украинцы всё же вошли в Киев. С другой стороны одновременно в город вошли части армии Деникина. И тут киевляне опять предпочли не украинцев.

Премьер И. Мазепа в книге "В огне и буре революции" напишет: "Чужой нам Киев сразу же поспешил дать деникинцам всякую поморщь, начиная от обычных информаций и кончая вооруженными отрядами местных добровольцев".

Опять же задаю вопрос, - это так настрадавшиеся от россиян украинцы боролись за сою самостийность?

Василий Зеньковский вспоминает: "Добровольческие части, естественно, более восторженно встреченные русским населением, чем Петлюровцы, спустились на Крещатик, к городской думе и водрузили рядом с украинским флагом национальный русский флаг". Но ужиться рядом двум флагам на долго не удалось. Произошёл скандал со стрельбой и украинцам пришлось убраться из города.

Но что-то я увлёкся пересказом истории Украины и совсем забыл о её героях. Давайте же к ним, к первым настоящим создателям украинства, опять вернёмся.

Лица без масок.

Как, видим из слов самих же первых украинцев, что народ Малороссии, к их потугам перековать русского человека в украинца остался, можно сказать, более чем равнодушен. Давайте же, обратясь, к воспоминаниям и мемуарам первых "свидомых" украинцев, попытаемся понять, в чём причина такого провала их украинизации.

Надо признать, что массовый характер агитация за украинство в Малороссии стала набирать обороты довольно поздно, - только лишь во время Первой Мировой войны. При этом самое активное участие в этой агитации брали немцы и австрийцы. Так, например А. Волконский писал: "С первого года войны пленные малороссы были выделены в отдельные лагеря и там подвергались "украинизированию", для наиболее восприимчивых было устроено в Кенигсберге нечто вроде "академии украинизации...". Прямые и косвенные подтверждения этим словам мы можем найти и у Зеньковского, и у некоторых иных авторов, и даже у Ленина.

Сумевший бежать с одного из таких лагерей солдат, рассказал В. И. Ленину, проживавшему в то время в Европе, что в их лагере за год из 27 тысяч пленных-малороссов сагитированными оказалось 2 тысячи.

"27 000 - число большое. Год - срок большой. Условия для галицийской пропаганды - архиблагоприятные. И все же близость к великорусам брала верх!" - поражался Ленин.

До войны же малороссы об украинцах почти ничего, а многие даже совсем ничего не знали. Член украинской партии СРов И. П. Мазепа вспоминал, что "фактически на Украине накануне революции господствовал "русский дух" и почти не было заметно проявлений какого-нибудь широкого, массового национального движения".

Но ведь, то же самое можно сказать и о большевиках. Вряд ли Ленин и большевики были известны широким массам необъятной России вплоть до той же самой Первой Мировой. Но они, не смотря на все проблемы и все чинимые им препятствия, в том числе и украинцами, смогли увлечь за собой массы, смогли сбросить Временное Правительство, не дать развалиться России и построить новое огромное и мощное государство СССР. Почему же дэржаву Украина гораздо меньших масштабов не удалось построить украинцам?

Да простит меня читатель, - попытаюсь вопреки обещанию высказать своё предположение.

На мой взгляд, тут скорее всего дело в идеологии, точнее в разности тех идей, которые выдвигали большевики и украинцы. Ведь идея равенства и братства, идея достойной жизни и освобождения человека труда от цепей рабского существования возникла не вчера и даже не 100 или 150 лет назад, как, например идея, - из русского человека сделать украинца и затем оторвать его от остального русского мира. Эта идея можно сказать вечная понятная и близкая всем людям не только России, но и всей планеты. Тогда как идя украинизации не понятна многим и поныне.

Ну и конечно же дело в людях, которые воплощали эти идеи в жизнь. Во главе идеи большевиков стояла такая гигантская фигура в истории человечества как Ленин, и с ним рядом Троцкий, Сталин....

Гениальностью Ленина, его умом, талантом лидера и вождя восхищались даже его враги. Например один из видных деятелей партии кадетов Устоялов писал:

"В живой драме всемирной истории это был один из типичных великих людей, определяющих собой целые эпохи.

Он был прежде всего великий революционер. Он - не только вождь, но и воплощение русской революции. Воистину, он был воплощенной стихией революции, медиумом революционного гения. В нем жила эта стихия со всеми ее качествами, увлекательными и отталкивающими, творческими и разрушительными. Как стихия, он был по ту сторону добра и зла. Его хотят судить современники; напрасно: его по плечу судить только истории.

В нем было что-то от Микель Анжело, от нашего Льва Толстого. По размаху своих дерзаний, по напряженности, масштабам, внутренней логике своей мечты он им подобен, им равен. Его гений - того же стиля, той же структуры.

Но мало еще сказать, что он был великий исторический деятель и великий революционер. Он был кроме того глубочайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног".

Известный философ Николай Бердяев, так же будучи отнюдь не сторонник большевиков, с восхищением писал о Ленине и заявлял, "что большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая с одной стороны могла докончить разложение старого и с другой стороны организовать новое". Бердяев был настоящим, честным и правдивым исследователем, поэтому сомневаться в его искренности не приходится: "России, - считал он, - грозила полная анархия, анархический распад, который был остановлен коммунистической диктатурой, нашедшей лозунги, которым народ согласился подчиниться"

Известно, что подобное всегда тянется к подобному. Поэтому-то и ближайшее окружение Ленина состояло из людей толковых, - умных и преданных делу революции. О Сталине и Троцком уже было сказано выше но, вот например, Зеньковский пишет о том, что, "по настоянию немцев в Киеве была создана русско-украинская комиссия для выработки мирного договора - и "чрезвычайным послом" от Москвы был сам Раковский - умный, хитрый и умелый деятель, вошедший скоро в связь со всеми большевистскими элементами в Киеве; со стороны Украины "чрезвычайным послом" был Шелухин, совершенно поглупевший со времени создания украинской державы".

И это было бы пол беды если бы таковым у украинцев являлся один Шелухин, но там же..., - ну вы конечно же помните донесение графа Форгача, где он говорит об украинцах как о людях не имеющих "трезвого ума и здравой памяти". (Я, если заметил читатель, специально пишу "украинцы", подразумевая Раду и прочих зачинателей украинства, так как остальная часть населения Малороссии, за небольшим исключением, считала себя в основном малороссами, то есть русскими)

И австриец Форгач очевидно был вполне объективен. Вель даже "поглупевший со времени создания украинской державы" Шелухин замечал абсолютную бездарность своих коллег (с кем поведёшься от того и наберёшься) и писал о них так:

"На деле они показали себя бездарной и разрушительной силой, лишенной от природы конструктивного мышления. Я два раза, по необходимости, был министром юстиции и оба раза отказался, после попытки работать продуктивно в составе неспособного партийного большинства. Проявив жажду власти, эти люди создавали негодные правительства, какие уничтожали свободу нации и не выявляли ни малейшей способности к конструктивной работе. (Невольно сравниваю тех украинцев с современным руководством Украины, - меняются времена но не украинцы Н.Г.) Узость понимания, свойство думать по трафарету, недостаток критики, самохвальство, нетерпимость к инакомыслящим, упрямство, неспособность разобраться в фактах, непригодность предвидеть и делать выводы из собственных поступков, неустойчивость и недостаток чувства настоящей ответственности за работу - их отличительные свойства".

Понятно, что "их" понятие не конкретное и размытое, но к счастью история сохранила портреты многих из тех, кто стоял у истоков украинства. Давайте знакомиться.

А. Дикий в своей "Неизвращённой истории Украины-Руси" писал: "В первое время непререкаемым авторитетом в Раде был Грушевский, который прибыл в Киев из Москвы, где он жил последнее время перед революцией, работая в Московских архивах". Вот с него, которого Зеньковский считал растрепанным ученым, променявшим науку на мелкую политику, с первого и начнём. Н.М. Могилянский характеризует его так.

"Во главе движения стал профессор Львовского университета, ученик В.Б. Антоновича, русский украинец М.С. Грушевский. Антонович - двуликий Янус, с кафедры университета проповедовавший одно и бывший в дружбе даже с Новицким, у себя дома, в кружке избранной молодежи, проповедовавший другое: ненависть к России.

М.С. Грушевский был последователем Антоновича - домашнего учителя ненавистника России (эти сведения я получил от другого ученика профессора Антоновича, известного педагога в Киеве, летом 1918 г.). Плодовитый писатель, посредственный ученый, привыкший к Австрии и ее конституционному укладу, он примкнул к левым по мотивам непонятным и неизвестным, скорее всего, желая не утратить некоторой своей популярности. А по всему своему существу он был и остается добрым буржуа в буквальном смысле этого слова, любящим комфорт и уединение своей ценной библиотеки".

И далее Могилянский даёт краткие характеристики остальным видным членам первого, с позволения сказать, украинского правительства и пишет: "За Грушевским идут три влиятельные в национальных кругах Украины фигуры: В.Винниченко, С.Петлюра и Н.Порш, все приблизительно одного возраста - за 40 лет, все социалисты de nomine и совершенно не схожие друг с другом ни по складу ума, ни по темпераменту. Общее у них одно: сепаратистские стремления, исходящие несомненно из очень различных источников их природы.

Винниченко - писатель не без воображения и значительного дарования и таланта, наименее их всех национален, по своей сущности, как украинец. По своей страстности и импульсивности это скорее семит, по мистической сложности своей психики это типичный великоросс, где к идеализму славянина подмешан мистицизм финского знахаря, беспокойный Пэр-Гинт с рефлексией Макса Норда, сложное mixtum compositum кухни современного европеизма. Человек импульсивный, страстный и опасный, ибо у него нет слабой стороны в виде задерживающих центров. Ему приписывают формулу: "Украина не хочет самостийности. Тем хуже для нее - пусть пройдет через чистилище большевизма, если это необходимый путь к самостийности". И он действительно, не смущаясь, шел на соглашение с большевиками.

Симон Петлюра - трагический символ современной Украины, гораздо более национален; это упрямый "хохол", несколько тупой, хитрый, недоучка и самоучка, но человек с настойчивостью, характером и огромным честолюбием, отравленный ядом случайно свалившейся в руки власти. Не теоретик и не мыслитель, он один умеет организовать и действовать. Черты гайдаматчины живы в нем, и немцы знали, кто им может пригодиться в соответствующей момент, ибо Петлюра искусно ориентируется в трудных положениях, умеет влиять на людей и организовать их".

А вот что писал и думал о Петлюре А. Жуковский:

"Не утворення держави, не щирої праці для свого народу, для своєї батьківщини були двигунами у Петлюри, а лише егоїстичні, честолюбні його замисли. Не таким способом будується держава; крок був не державного мужа, а авантюрника. І так тяжко правдиво сказав наш батько Шевченко, що не так вороги, як свої розпинають ту Україну".

"Своими собственными руками растерзали живое тело своей "неньки" (матери) Украины гг.Винниченко, Петлюра и их менее знаменитые товарищи", - напишет о записанных современными украинцами в герои нации убийцах и палачах Южно-Русского народа Могилянский.

Далее опять возврщаемся к воспоминаниям Могилянского:

"Самый умный, рассудительный, расчетливый, наиболее теоретически и политически подготовленный, наиболее дальновидный, скрытный и по-крестьянски себе на уме, хотя и не из крестьянской среды, часто остающийся в меньшинстве и замыкающийся в сознании своей правоты и превосходства, Н.В.Порш раньше других уловил необходимость ориентации самостийников на Антанту, хотя раньше был убежденным германофилом.

Другие фигуры украинских самостийников менее ярки и определенны, поэтому они и менее определялись в практической политике и деятельности. Интереснее других А.Мациевич, образованный агроном, В.Леонтович (не социалист), писатель-беллетрист и украинец-индивидуалист, С.Ефремов, публицист и историк литературы, трудолюбивый работник и постоянно шедший вперед мыслитель.

В общем, у власти оказалась молодежь социалистически настроенная: Д.Антонович - прямолинейный националист, способный, но ленивый, А.Шульгин - работящий и способный молодой сепаратист, Ткаченко - украинец англизированной внешности и слабой мысли, Голубович, о котором речь еще впереди, и другие еще менее известные своей деятельностью фигуры и лица.

Из военных сколько-нибудь выдавался, как политически воспитанный, украинец по симпатиям, генерал Оберучев, но это был умеренный с.-р. и не шовинист, и его смыла, так же как и В.П. Науменко, волна левизны и крайнего национализма".

Интересные сведения о том, что за люди стояли у истоков украинской державности, доносят до нас воспоминания Жуковского.

"Проте криза міністерська швидше наступила. Головою кабінету був вибран Голубович, який і став формувати кабінет. Портфель Військового міністерства перейшов до с.р. Предлагали мені портфель, але я відмовився і таким чином за місце М.Порша був призначен Немоловський, родич Голубовича. Голубович виставив кандидатуру Немоловського, як с.р., але тепер в розмові з Голубовичем вияснилось, що Немоловський нігде в партії с.р. не числився. Родич він Голубовичу такий: Немоловський женився на матері жінки самого Голубовича, одним словом, як видно, діло йшло про "пристроїти" свого родича". Который как пишет тот же Жуковский при захвате Муравьёвым Киева сбежал в Москву.

«Крім такого В. Міністра (Военного Министра Н.Г.) не можу проминути призначення і других міністрів, так, наприклад, міністра освіти с.р. Григор"єв, який здається скінчив всього тільки двухкласову школу і під час війни завідував гуртами скоту. Може цей добродій дуже добре гукав на товар, давав їй розпорядок та досконально знав скотяче виховання, але це ще не значить, чи був він здатним для міністерського портфеля».

Ещё один персонаж " міністр шляхів Сакович, правда, його іґнорували і були їм не особливо задоволені. Старий, марудистий, без широкої ініціативи і творчості, без твердої волі і рішучості, підпадаючий під вплив других".

Вот такие вот трагикомичные персонажи пытались построить своё государство и русских людей перепрограммировать в украинцев. Понятное дело, что даже немцам, которые фактически оккупировали Украину нужны были люди, чтоб они хоть как-то походили на власть, что б ими можно было прикрывать свои грабительские дела, и от них оккупантам был хоть какой-то толк, а эти.... Не всё же оккупантам самим делать. Даже фашисты, целью которых было полное уничтожение славян, во время ВОВ назначали старост, полицаев и прочих холуев из местных ублюдков и предателей.

Так в Харьковском Государственном архиве (ГАХО) хранится приказ Љ 24/5-6 обер-бургомистра города Харькова Крамаренко от 9 марта 1942 года, который наглядно показывает, как должна работать власть "освобождённой родины". Вот этот приказ:

"Уже пятый месяц над свободным городом рядом с победоносным германским знаменем развевается наше родное жёлто-голубое украинское знамя как символ новой жизни, нового возрождения нашей матушки-родины. Однако, к большому сожалению и стыду для всех нас - украинцев, всё ещё остаётся кое-где позорное большевистское наследие. К большому стыду для всех нас, и к вполне понятному гневу украинского населения, приходится слышать в некоторых учреждениях, даже в районных управах, разговоры на русском языке со стороны представителей власти. Позор за это тем, кто становится свободным гражданином освобождённой родины. Позор и не место с нами тем, кто брезгует своим родным языком. Мы этого не допустим, этого не может быть. Поэтому приказываю, категорически запретить в дальнейшем кому-либо из представителей власти разговоры на русском языке в рабочее время в учреждениях".

Вот это уже чувствуется хватка. Хватка верного пса хозяина. Ничего что фашисты считали славян людьми третьего сорта, которым нет места в новом порядке. Их надо уничтожать считали они, а если кого и оставить в живых, то в качестве рабочего скота - рабов. Но зато рабами мог командовать, и главное, хотя и временно, но на мове, такой вот обер-раб обер-бургомистр Крамаренко.

Но только первые украинцы не тянули и на такого обера. Как говорится, - не украсть, не посторожить. Вот и поставило немецкое командование вместо Рады Гетмана. Давайте же теперь посмотрим, что об украинцах и правительстве Гетмана пишет его министр исповедания "симпатичный и гуманный" отец Василий Зеньковский.

"Политическая психология украинских деятелей, - пишет он, - это мне было ясно уже тогда - лишена вообще основной силы в политике - реализма, трезвого и делового подхода к своим собственным идеям, выдержки и хладнокровия. Вчерашние "подпольцы", а сегодняшние властители, эти украинские политики, начиная от самого "батька" М. С. Грушевского, не отдавали себе никакого отчета в реальном положении вещей. Даже такой спокойный, в силу уже одной своей культурности выдержанный человек, как Дорошенко, с которым я часто пикировался в Совете Министров по вопросам иностранной политики, поражал меня тем, что всё его мышление направлялось исключительно категорией желанного и почти не считалось с категорией реализуемого, возможного. Второй чертой политической психологии украинской интеллигенции я считаю ее склонность к театральным эффектам, романтическую драпировку под старину ("гетманщина" одна чего стоит - это и монархия, и республика одновременно), любовь к красивым сценам, погоню за эффектами. Того делового, осторожного строительства, которое им, "самостийникам" так нужно было, чтобы, воспользовавшись слабостью России, сковать свою "державу", я не видел ни у кого. Как в научных и литературных кругах создавали украинскую терминологию, чтобы избежать руссизмов, так и в политическом мышлении все искали свой национальный путь, больше думая о национальном своеобразии, чем о прочности и серьезности "державы".

Оставил нам Зньковский и описание самого Скоропадского, Гетмана всея Ураины:

"Гетман мне понравился, я почувствовал к нему симпатию, которую чувствуешь к людям, которым можно поверить. Но как сразу было ясно, что это все же только генерал, что не только никакого государственного таланта у него нет, но, что и мыслить государственно едва ли он может. Впечатление это сейчас же окрепло, как только началась беседа. (...) Впечатление непобедимой провинциальности, оставшееся от 10-15 минут "аудиенции", сохранилось, а во многом и усилилось впоследствии - и было в этом впечатлении много досадного и грустного. Таким ли людям возможно было овладеть разбушевавшейся стихией?.." - напишет в 30-х годах, находясь в эмиграции, в своих воспоминаниях в книге "Пять месяцев у власти" протопресвитер Василий Зеньковский.

Примерно такое же описание Гетмана оставил и Могилянский:

"Нечего, конечно, и говорить о том, что к той роли, какую ему навязал слепой каприз истории, П.П.Скоропадский ни в каком отношении подготовлен не был... Мягкий до бесхарактерности, доброжелательный до легкомыслия... Часто колеблющийся, неустойчивый... Тут нужен был исключительной проницательности и широкого политического кругозора ум и специальные дарования, которых недоставало Скоропадскому", - писал Могилянский.

Конечно были и среди большевиков "пламенные революционеры" голова у которых была лишь для того чтоб было на что повесить будёновку или кожаную фуражку со звездой. Но от них к счастью мало что зависело. Чаще всего это были слепо преданные делу революции малограмотные исполнители воли выше стоящего руководства, но не первые люди государства, как у украинцев где тот же Грушевский по описанию А Дикого "вместо положения вождя, ведущего и направляющего, он добровольно и сознательно избрал положение демагога, плывущего в бурных волнах переменчивых настроений народных масс". А в правительстве Гетмана, если верить Зеньковскому только лишь "Н.П. Василенко в составе Министерства был единственным человеком, мыслившим политически". Но главное, на что обратил внимание Царинный, - "вожди украинских социал-демократов и социал-революционеров - Винниченко, Петлюра, Ковалевский, Порш, Антонович, Михура, Садовский и другие - никогда не питали национальных украинских чувств...". То есть, даже самые "активные члены" из украинцев, те которые пытались строить украинскую государственность, украинцами по большому счёту не являлись. Примерно так же обстояли дела с украинством и в Австро-Венгрии, где видный член украинской партии Николай фон Василко, 13 января 1917 года обратился с письмом к австрийскому министру иностранных дел графу Черни, напоминая о том что: "Уже сначала, после объявления войны, национально настроенные антирусские русины возбудили ходатайство об употреблении официального наименования "украинцы", чтобы не иметь ничего общего с старо-русинами и русинами-русофилами". Он, этот самый фон Василько, отец у которого был румын, а мать румынская армянка, который первое время не знал ни слова, ни по-русски, ни по-украински - он конечно же украинец. И конечно же всю жизнь с самого детства мечтал о свободе украинского народа.

Торговцы краденым.

Таким украинцам как Петлюра, Винниченко или Николай фон Всилько и им подобным, как мы уже увидели выше, нужна была не Украина, им нужна была власть. Пусть на маленьком осколке, который они мечтали откусить от России, пусть над жалким сбродом беженцев и маргиналов, но власть. Известно, что Винниченко говорил одному из своих приятелей: "Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме". Вот и бросались первые "патриоты" в крепкие как "кольца" удава объятия чужеземцев. Сперва это были немцы, а потом, как пишет Зеньковский, "когда к осени обозначилось с полной ясностью то, что победа склоняется на сторону антинемецкой группы держав, близость к Германии и Австрии оказывалась компрометирующим обстоятельством и ставила вопрос о новой политической ориентации. Тут обнаружилась в диалектике политической мысли у украинцев необыкновенно любопытная, исторически роковая черта, свидетельствующая об отсутствии настоящего политического мышления в украинских кругах. Надвигавшийся провал немцев, необходимость искать новой ориентации с самого начала и до конца - говорю не только о гетманском периоде, но и о дальнейших годах - приводили к двум положениям: 1) во что бы то ни стало, всякими средствами вести антирусскую политику, 2) искать для этого любого покровительства - какое окажется более реализуемым, более выгодным. Нечего удивляться, что с того времени появились многообразные ориентации - начиная с поляков и кончая Францией и Англией (не исключая и Германии). Была ориентация, как я упоминал, даже на римского папу и католические группы в любых странах. В поисках покровительства вопрос, естественно, ставился о том, - не только кому? но что? продать".

(Как всё это до мелочей напоминает нынешних украинцев. Не правда ли? Интересно, к кому подадутся современные украинцы если вдруг заметят "надвигавшийся провал" США и коллективного Запада? Наверное, к туркам или китайцам? Или подадутся к евреям в Израиль?)

Но вот только тот статус, в котором оказывались все без исключения украинские власти, ставил их в заведомо не выгодное для такой "торговли" положение. По простому говоря, кому бы эти торгаши не предлагали свой "товар", в виде части власти над "самостийной" Украиной, и даже части её территории взамен на военную помощь, все видели в них не иначе как банду воров и торговцев краденым и предлагали даже стартовую цену за предательство до неприличия низкую.

Так в августе 1929 года сепаратистский историк Илья Борщак в "Le Mond Slave" писал, что когда Пелисье прибыл в Киев и обратился к французскому консулу в Киеве, хорошо знавшему обстановку, с просьбой устроить ему свидание с Грушевским, консул ответил: "Как? Вы хотите идти в Раду? Ведь, это же всё не существует! Нет ничего, кроме банды фанатиков без всякого влияния, которая разрушает край в интересах Германии. Ни Альбер Тома, ни другие французы, которые побывали в Киеве, не унизились до того, чтобы посетить Раду".

Поэтому когда уже после поражения немцев и ухода их с Украины Директория обратилась за помощью к Франции то условия выдвинутые французами были крайне жёсткими:

1) Реорганизация Директории и Правительства и удаление из них: Петлюры, Винниченка и Чеховского;

2 Для борьбы с большевизмом, Украина формирует армию в 300.000, подчиненную Антанте;

3) Срок для формирования армии - 3 месяца. В случае недостатка квалифицированных украинских офицеров, недостаток пополняется русскими офицерами-добровольцами;

4) На время борьбы, финансы и железные дороги переходят в руки французов;

5) Вопрос самостийности Украины будет решен на мирной конференции в Париже;

6) Директория должна обратиться к Франции с просьбой принять Украину под свой протекторат.

Эти условия были выдвинуты когда ещё Директория владела Киевом, поэтому когда 6-го февраля на станции Бирзула состоялась встреча представителей французского командования и Директории, которая послала туда военного министра, генерала Грекова и трех делегатов-социалистов (Мазуренко, Остапенко и Бачинского) - членов Трудового Конгресса, то представители Директории осмелились торговаться и выдвинуть свои контрусловия:

1) Признание Антантой самостийности Украины и допущение украинской делегации на мирную конференцию в Париже;

2) Суверенность Директории;

3) Обеспечение народного строя и социальных реформ на Украине;

4) Обеспечение украинских колоний в Сибири;

5) Возвращение Украине Черноморского флота, захваченного Антантой;

6) Признание автономности украинской армии и права иметь своих представителей в верховном командовании;

7) Недопущение в состав украинской армии никаких русских офицеров.

Но только представители Антанты были довольно хорошо осведомлены о том, что происходило в так называемом украинском движении. Французская разведка, возглавляемая Серкелем, давала ему совершенно безнадёжную оценку как не имеющему "моральной базы ни в народе, ни в интеллигенции", и "созданного известными политическими группами противно логике и реальному положению вещей". Также доводилось, что эти политические группы (Директория) "в течение полутора месяца ввергли Украину в совершенную анархию и упразднили, последние признаки права, безопасности и здравого смысла". Поэтому условия Директории были в резкой форме отклонены, а французский полковник Фрейденберг, по словам одного из участников делегации, во время переговоров с украинцами держался так "как будто он был не на Украине, а в какой-то африканской колонии, с неграми".

"Цену" пришлось резко снижать и французскому командованию за подписью Петлюры, Швеца, Макаренко и Остапенко была направлена унизительная воистину рабская нота следующего содержания:

"Директория, признавая сделанные ею ошибки, просит французское командование о помощи в борьбе против большевиков. Директория отдает себя под покровительство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украины в областях военной, дипломатической, политической, финансовой, экономической и судебной в течение всего времени, пока будет продолжаться война с большевиками, и, наконец, Директория надеется, что Франция и другие державы Согласия проявят великодушие, когда после окончания борьбы с большевиками возникнут вопросы о территориях и нациях".

Но европейским "скупщикам краденного" и предыдущая "цена" теперь показалась слишком высокой, и они ставят новые условия.

1) Южная Россия разделяется на две части. Одна - губернии Киевская, Волынская, Подольская и впоследствии Черниговская, Полтавская и часть Харьковской - будет управляться украинской Директорией; другая будет называться Южнорусским краем под управлением русской власти; предполагается Директория, при участии представителя добровольческой армии.

2) Оккупация всего района французскими войсками.

3) Власть Директории только гражданская.

4) Создается единый фронт против большевиков, с французским генералом во главе.

5) Образуются смешанные международные оккупационные отряды франко-украинские да франко-русские.

6) Директории проводят аграрную реформу по программе партии кадетской (выкуп больших имений при иммунитете мелких и средних хозяйств).

7) Французы берут в свои руки управление финансами и железными дорогами.

Кроме того, французы продолжали настаивать на выходе из Директории Петлюры. Переговоры затягивались.

Тем временем в марте 1919 года перешедшая на сторону большевиков петлюровская дивизия Григорьева, у которого начальником штаба в то время был будущий генерал-хорунжий петлюровской армии Ю. Тютюнник, заняла Херсон, в котором Григорьев расстрелял множество пленных греков, затем был взят Николаев, а после двухнедельных боев 8 апреля Григорьев занял и Одессу, оставленную перед тем франко-греческими войсками. Последние надежды Директории рушились - положение могло спасти только чудо, о котором уже говорилось выше. Но как все знают, чудеса не вечны, - часто подобны вспышке. Быстро проходят, оставляя вас наедине с реальностью. Реальность же украинского движения была печальной. Народ его не поддерживал. Уже в начале ноября 19-го года командующий войсками Петлюры Сальский, возмущался: "Где же население? Оно и сейчас нас называет петлюровцами, а галичан австрияками; активно никто не помогает...".

Весной 1920 года в поисках к кому пойти, кому продаться украинские националисты обратились к известной своими давними претензиями на русские земли Польше. Был заключён договор между Польшей и УНР, который подтверждал права Польши на владение Галицией, Холмщиной, Подляшьем, Западной Волынью и Полесьем и означал отказ петлюровцев от этих земель. Так вот нынешний герой Украины Петлюра "торговал краденым", в надежде, что хоть поляки помогут ему откусить у России хоть маленький кусочек, где он станет хозяином и паном. Однако совместное вторжение в Советскую страну польско-петлюровских войск постигла неудача. И видные украинские "диячи" вынуждены были эмигрировать, но продолжали торговать Родиной, находясь, уже кто во Франции, кто в Польше, Канаде или ещё где-то. И уже, как и многие украинцы, находясь в эмиграции Зеньковский напишет:

"Быть может, самое удивительное в такой "политике" было не то, что украинские деятели всячески искали, кому выгоднее "продать" Украину, а то, что различные правительства вели и до сих пор ведут разговоры и переговоры с украинскими деятелями. Польша, Чехия, одно время Румыния, Германия, Франция и даже (одно время) Англия субсидируют доныне украинские организации, ..., время от времени обсуждают те или иные оккупационные проекты".

Именно благодаря этим "проектам" и финансированию из-за рубежа на Советской Украине ещё вплоть до средины 20-х годов процветал бандитизм, который уже в 23 году из политического петлюровского толка стал перерождаться в обычный уголовный. Большое внимание за рубежом уделялось подпольным украинским организациям, которые часто были связаны с эмигрантским руководством и вели пропагандистскую, и агитационную деятельность в основном на селе. И поначалу в агитации крестьянства националисты действительно добились определённого успеха. Сеть подпольных повстанкомов часто держала в руках местные банды и возбуждала крестьян против власти. Именно за счёт крестьян пополнялись и снабжались всем необходимым банды. Только вот маленький нюанс, - антибольшевистские настроения и повстанчество были вызваны отнюдь не борьбой крестьян за строительство украинской государственность, чего добивалась большей частью лишь украинская сельская интеллигенция (учителя, агрономы и пр.), а были спровоцированы разрухой в экономике и земельной политикой большевиков. Так в своем информационном отчете за октябрь 1921 г. председатель ГПУ УССР В. А. Балицкий указывал, что "петлюровцы ведут усиленную агитацию о не сдаче продналога, разбрасывают прокламации о самостийности Украины, призывают поджигать ссыпные пункты, говорят о скором прибытии на Украину Петлюры". И именно в 1921 году наблюдался активный рост бандформирований. Всего, по данным военной разведки и ЧК, к концу 1921 года на Украине действовало 464 бандформирования. Но уже к концу 1923 г. бандитизм резко пошел на спад и имел место только в отдельных районах Правобережья. В октябре 1923 г. на территории УССР действовало уже лишь 34 банды, из которых политический характер имели только шесть. К февралю 1924 г. их число сократилось до 21. Политический бандитизм почти полностью уступил место уголовному. В дальнейшем сводки ГПУ неизменно подчеркивали, что банды политического характера либо отсутствовали вовсе, либо встречались исключительно в приграничной полосе и с селом были связаны слабее, чем с заграницей.

Естественно заслуга ГПУ и военных в разгроме банд была огромной. Так только за первую половину 1922 года было ликвидировано 29 подпольных петлюровских организаций и 40 банд, убито и взято в плен 122 атамана и 2879 рядовых бандитов. Но был ещё один не менее важный ход большевиков, позволивший уже во второй половине 20-х годов покончить с бандитизмом и практически с националистическим подпольем, и к началу 30-х ударными темпами приступить к мирному строительству в стране.

Быть или не быть...

Нелёгкая победа над белыми генералами и белополяками отнюдь не стала для большевиков окончательной победой их дела. И 1921 год стал для них одним из самых критических, когда вопрос быть или не быть советской власти встал перед ними во всей своей безжалостной реальности.

Экономическая разруха, доставшаяся в наследство от Первой мировой и гражданской войн, довели народ до крайнего обнищания и политика "военного коммунизма" проводимая большевиками, народными массами с самого начала воспринималась буквально в штыки. Уже в феврале 1920 года в Поволжье вспыхнуло крестьянское восстание "чёрного орла" известное так же из-за вил, которыми, как оружием, чаще всего пользовались крестьяне, как "вилочное восстание". Восстание получило наибольшее распространение в Мензелинском, Белебеевском, Бирском, Уфимском уездах Уфимской губернии, Чистопольском - Казанской и Бугульминском - Самарской губернии.. В "вилочном восстании" приняло участие до 40 тысяч человек. Восстание полыхало более месяца, и для его подавления были брошены большие силы, в том числе регулярные воинские части с Туркестанского фронта. Тысячи крестьян были убиты, тысячи подверглись арестам. Некоторые руководители восстания бежали за Волгу, где примкнули к Антоновскому восстанию, которое к этому времени только начинало назревать. А разгорелось оно в полную силу к весне 1921 года, когда пожаром восстания была охвачена огромная территория Тамбовской и соседствующих с нею Воронежской, Пензенской и других губерний. Это восстание насчитывало уже более 50000 восставших. На подавление восстания были брошены лучшие силы Красной Армии порядка 100000 человек во главе с такими известными командирами как Антонов-Овсеенко, Тухачевский, Уборевич и Котовский.

Новой властью были не довольны не только крестьяне, но и рабочие. Даже в колыбели революции - Петрограде, в феврале 1921 года начались забастовки и митинги протеста рабочих с политическими и экономическими требованиями. Петроградский комитет РКП(б) квалифицировал волнения на заводах и фабриках города как мятеж и ввёл в городе военное положение, арестовав рабочих активистов. Узнав об этом, в начале марта против антинародной политики большевиков под лозунгом "За Советы без коммунистов!" восстал "красный" Кронштадт. Революционный комитет моряков Кронштадта выступил с воззванием:

"Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжёлый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держат нас в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в состоянии вывести её из состояния общей разрухи. С теми волнениями, которые последнее время происходили в Петрограде и Москве и которые достаточно ярко указали на то, что партия потеряла доверие рабочих масс, она не считалась. Не считалась и с теми требованиями, которые предъявлялись рабочими. Она считает их происками контрреволюции. Она глубоко ошибается. Эти волнения, эти требования - голос всего народа, всех трудящихся. Все рабочие, моряки и красноармейцы ясно в настоящий момент видят, что только общими усилиями, общей волей трудящихся можно дать стране хлеб, дрова, уголь, одеть разутых и раздетых и вывести республику из тупика...".

И, как всем хорошо известно, только ценой большой крови удалось большевикам "успокоить" Кронштадт. Но одновременно новые восстания по всей стране не давали Ленину и его партии спокойной жизни. К весне 1921 года по всей России от Поволжья до Сибири полыхали восстания, в которых в общей сложности участвовало более 200 тысяч крестьян. Главными лозунгами восставших повсеместно были - "Долой продразвёрстку!" и "Советы без коммунистов!". Не составила исключение и Украина. На строну повстанцев стали переходить даже подразделения Красной Армии. Так в конце января 1921 года перешла к махновцам целая бригада 1-й Конармии во главе с кавалером двух Орденов Красного Знамени, ветераном гражданской войны Г.Маслаковым. О стремительном росте банд петлюровского толка уже говорилось выше. И если бы не известные склоки и интриги, не "делёж портфелей", происходившие не только во время гражданской войны, но и в условиях эмиграции, не известно удалось бы утихомирить большевикам банды украинцев к средине 20-х годов.

Одним из таких проявлений разброда в лагере украинцев было скрытое противостояние между Петлюрой и Ю Тютюнником, через которого и осуществлялась связь с украинским подпольем в УССР. По признанию пленённого генерала Гулый-Гуленко, головной атаман боялся и не доверял Тютюннику, потому что на генерал-хорунжего начинали ориентироваться те, кому не нравилась "самодержавная линия поведения" Петлюры. И это существенно ускорило процесс подавления большевиками украинского подполья. Но это, конечно, сыграло не столь важную роль по сравнению с тем, что Ленин, который до этих восстаний считал, что "хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность является в руках пролетарского государства, в руках полновластных советов самым могучим средством учета и контроля..." понял, что он ошибся с коммунизмом, - поспешил, что если и дальше большевики будут опираться на методы "военного коммунизма", то вместе с доверием народа можно потерять и власть, а возможно даже и жизнь. Поэтому весной 1921 года на смену "военному коммунизму" пришла новая экономическая политика - (НЭП).

Да, Ленин и большевики тоже ошибались (живые люди, - не боги) но в отличие от украинцев умели критически к этим ошибкам относиться и быстро их исправлять.

"На экономическом фронте, - отмечал вождь, - с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьёзное, чем какое бы то ни было поражение, нанесённое нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение гораздо более существенное и опасное. Оно выразилось в том, что наша хозяйственная политика в своих верхах оказалась оторванной от низов...". И уже 21 марта 1921 года X съездом ВКП(б), было принято решение сменить политику "военного коммунизма", проводившуюся в ходе Гражданской войны. Была провозглашена новая экономическая политика, которая имела целью восстановление народного хозяйства и последующий переход к социализму. Главное содержание НЭПа (замена продразверстки продналогом в деревне, использование рынка и различных форм собственности, привлечение иностранного капитала в форме концессий, проведение денежной реформы (1922-1924 г.), в результате которой рубль стал конвертируемой валютой), стало хоть медленно, но уверено тушить пожар народных восстаний в том числе и на Украине. Кроме всего прочего, две амнистии в 1921 и в 1922 годах убедили многих атаманов и рядовых повстанцев сложить оружие и заняться мирным трудом.

Рождение Украины.

По мнению британского исследователя Э. Геллнера, "национализм не есть пробуждение наций к самосонанию: он изобретает нации там, где их не существует". Не уверен, что это мнение Геллнера бесспорно, так как феномен украинского национализма в эту формулу не вписывается ни каким боком. В те годы, о которых у нас идёт речь украинский национализм действительно не являл собой "пробуждение нации к самосознанию", но он же и не был её "изобретением". Ведь на самом деле украинство "изобрели" поляки, а не украинские националисты. Впервые использовать слово "украинцы" как этноним в своих "Историко-географических фрагментах о Скифии, Сарматии и славянах", напечатанных в 1795 году в Париже на французском языке, стал польский граф-эмигрант, впоследствии российский чиновник Ян Потоцкий. Правда до средины XIX века эта его концепция дальнейшего развития ни у него самого, ни у его современников не получила. Воплощать же это "изобретение" в жизнь, первыми, как уже было показано выше, попытались австрийцы и немцы. (Вспомните, что по этому поводу заявлял немецкий генерал Гофман) Известно, что Грушевского и его компанию ещё до войны российская контрразведка уже подозревала в работе на Австрию и Германию. Так что немногочисленные украинские националисты только лишь помогали немцам, агитируя и вербуя украинцев в лагерях военнопленных. Но всё же и немцы не преуспели в этом деле. И только лишь интернационалисту Ленину и большевикам удалось создать Украину, и отчасти украинцев. По этому поводу известная деятельница международного коммунистического движения Роза Люксембург высказывалась так:

"Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем просто причудой, кривляньем пары дюжин мелкобуржуазных интеллигентиков, без малейших корней в экономике, политике или духовной сфере страны, безо всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не строила ни нацию, ни государство, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений, и не была способна стать политическим образованием без подарка на Крестины в виде "прав народов на самоопределение".

Это злополучное право на самоопределение как раз и сыграло злую шутку с русскими людьми Южной Руси.

Как уже отмечалось выше, Ленин тоже ошибался. И одной из его самых печальных ошибок, исправить которую он уже не успел, было создание по его настоянию в марте 1919 года Украинской Социалистической Советской Республики (УССР). Многие товарищи по партии были против такого решения. Против, были даже большевики Малороссии.

Например, видный украинский большевик Г. Пятаков заявлял: "Мы не должны поддерживать украинцев, их движение противоречит интересам пролетариата".

А член РСДРП с 1987 года один из первых большевиков Украины и сторонник Ленина в украинском вопросе, создатель КП(б)У Мыкола Скрыпник, отмечал: "Для большинства членов нашей партии Украина никогда не существовала как национальная единица".

Против создания УССР был и нарком по делам национальностей товарищ Сталин, и предлагал украинцам бросить "играть в правительство и республику". Но авторитет Ленина и его умение убеждать оппонента в своей правоте и на этот раз вынудили его противников сдаться.

Уже в начале 1919 г. многим более-менее трезво мыслящим украинским СР-ам и СД-кам (думаю, - как и всем, кто прочёл выше написанные главы) стало ясно, - создать украинцам нацию украинцев не удастся. Народ в большей части с большевиками и против украинства. И вдруг такой подарок, - большевики сами создают украинцев и Украину. Тогда украинские националисты стали быстренько "переобуваться" и "перекрашиваться". И создали вслед за КП(б)У (Коммунистическая партия большевиков Украины) свою коммунистическую партию УКП(б) (Украинскую коммунистическую партию боротбистов). Но создав эту партию коммунистов-боротьбистов они по сути так и остались украинскими левыми социал-революционерами. (Боротьбистами назвались они по выпускаемой ими газете "Боротьбќа"). Странные это были коммунисты. На первых порах (летом 1919г.) коммунисты - боротьбисты даже организовали против большевиков повстанческое движение. Правда, с приходом на Украину добровольческой армии Деникина (белое движение было, как известно, за Россию единую и неделимую) перешли на сторону большевиков и вели против белых партизанскую войну. После победы большевиков над Деникиным у боротьбистов вновь стали проявляться стремления к антибольшевистской партизанщине, и было отмечено усиление агитации боротьбистов против большевиков как в РККА (Красная Армия) так и в рабочей среде. Например, председатель Киевского губкома УКП(б) П. Любченко, на митинге среди рабочих киевского завода "Арсенал" пытался убедить тех, что в Украине должна быть своя украинская сознательная армия и свои командиры ...от уездного военкома до Укрвоенкома".

Таким образом, УКП(б) нарушали, подписанное в декабре 1919 г. совместное соглашение с ЦК КП(б)У о сохранении единого фронта коммунистических сил и пресечении любых попыток его разложения. Большевики этого долго терпеть не стали и обратившись к Исполнительному комитету Коммунистического интернационала (ИККИ) добились ликвидации УКП(Б).

В феврале 1920 года ЦК КП(б)У вынес постановление о разрыве соглашения с боротьбистами, а 24 марта 1920 года ЦК УКП(б) вынужден был принять постановление о самоликвидации партии. В апреле-мае произошло ее расформирование, в результате которого 4 тысячи из этой 15 тысячной к тому времени партии было принято в ряды КП(б)У. Часть бротьбистов примкнула к другой близкой им по духу партии так называемых "укапистов" Украинской Коммунистической партии (УКП) В виду своей малочисленности, эта партия не могла сильно вредить большевикам и просуществовала до 1925 года, когда тоже была распущена. На момент своего роспуска она насчитывала всего 150 человек. А максимальное число, 500 человек, УКП имела в 1921 году, после перехода в её ряды некоторых боротьбистов. Многие укаписты так же примкнули к КП(б)У. В 1926 г. в компартии Украины насчитывалось 126 бывших укапистов. К этому времени партия большевиков Украины насчитывала уже более 102 тысяч членов. И в их рядах находилось всего лишь 4126 бывших украинских националиста. Казалось бы мелочь, но... Большинство боротьбистов и укапистов вступали в КП(б)У с одной лишь целью, - разложить партию большевиков изнутри. Так бывший офицер петлюровец, кинорежиссер А. Довженко ("активный украинский националист", как значилось в его персональной папке - формуляре ГПУ-НКВД) говорил, что если "вся украинская интеллигенция пойдет в члены КП(б)У, то там окажется большинство украинцев и это большинство сможет повернуть политику партии в интересах Украины" и что "таково мнение всех боротьбистов, вступающих в ряды КП(б)У".

Забегая вперёд, надо сказать у них, в сложный период НЭПа и перехода страны к коллективизации и индустриализации, это неплохо получалось. Ведь многие из них в 20-х - 30-х годах занимали довольно высокие партийные и государственные посты не только в УССР тех годов, но и в центральных партийных и государственных органах СССР. Например, бывший боротьбист Г.Ф. Гринько, был одно время наркомом просвещения УССР и вёл активную борьбу с тем, что другой бывший видный боротьбист В. Блакитный называл "неизжитыми традициями упорного общеруссицизма". Но за чрезмерный "уклон в сторону украинизации" был снят с этой должности и... переведен с повышением на пост председателя Госплана УССР и заместителя председателя СНК УССР. Кстати именно Гринько сделал самую высокую карьеру из всех украинских национал-коммунистов. В 1926 г. Гринько был переведен в Москву на пост заместителя председателя Госплана СССР, а с 1930 г. стал наркомом финансов СССР. (Почему Москва так заигрывала с украинцами, читатель поймёт, читая следующу главу.)

Агитировавший рабочих "Арсенала" за создание собственной украинской амии П. Любченко стал секретарём ЦК КП(б)У и председателем СНК УССР. Так же высокие посты в УССР в 1920-1930-х гг. занимали и другие бывшие боротьбисты, такие как А. Шумский, А. Хвыля, И. Мусульбас, или укапист А. Речицкий и ряд других бывших украинцев, - СРов и СДков. Именно благодаря им, и таким украинским большевикам как Николай Скрипник (Мыкола Скрыпник) Николай Хвылёвый (настоящая фамилия Фитилёв) уже с 1920 года в УССР начинается украинизация русских людей на республиканском уровне. И уже в начале мая 1921 года на Первом Всеукраинском Совещании КП(б)У, состоявшемся в Харькове, была вынесена следующая резолюция:

"Поскольку на основании многовекового порабощения среди отсталой части украинских масс наблюдаются националистические тенденции, члены Российской Коммунистической Партии должны относиться к ним с наибольшей терпимостью и бережностью, противопоставляя им слово товарищеского разъяснения о тождестве интересов трудящихся России и Украины.

Члены РКП на территории Украины должны на деле проводить право трудящихся масс учиться и разговаривать на родном языке во всех советских учреждениях, всемерно противодействуя попыткам искусственными мерами оттеснить украинский язык на второй план, стремясь, наоборот, превратить украинский язык в орудие коммунистического просвещения трудовых масс.

Немедленно должны быть предприняты меры, чтобы во всех советских учреждениях было достаточное количество служащих, владеющих украинским языком, и чтобы в дальнейшем все служащие умели говорить по-украински.

Эта резолюция должна проводиться Партией со всей решительностью в жизнь".

И это украинские коммунисты делали в то время, когда даже гетман Скоропадский считал украинизацию насилием над личностью, что с украинизацией торопиться не стоит и писал:

"У наших украинских деятелей социалистических партий примешивается еще национальный шовинизм. Это ужасное явление, признающее самое дерзкое насилие над личностью. Для них неважно, что фактически среди народа националистическое движение хотя и существует, но пока еще в слабой степени. Что наш украинец будет всегда украинцем "русским" в отличие от "галицийских" украинцев, это им безразлично. Они всех в один день перекрещивают в украинцев, нисколько не заботясь о духовной стороне индивидуумов, над которыми производят опыты. Например, с воцарением Директории, кажется, через три дня, вышел приказ об уничтожении в Киеве всех русских вывесок и замены их украинскими. Ведь это вздор, но это типично как насилие над городом, где украинцев настоящих, если найдется 20%, то это будет максимум. В результате, вместо привлечения к Украине неукраинскнх масс, они воспитывают в них ненависть даже среди людей, которые были дотоле скорее приверженцами этой идеи и считали действительно справедливыми и имеющими жизненные основания теории создания Украины".

Отношение народа к украинству и украинизации в УССР не сильно отличалось от того которое было при гетмане или петлюровцах. Но, не смотря на это, уже в 1923 г. на XII съезде партией большевиков положение об украинизации было принято на федеральном уровне. Там же руководством партии большевиков было положено начало политике "коренизации". То есть усилия партии были направлены на то, чтоб привлечь в руководство государства и партии на местах коренное население, и чтоб те советские служащие, кто работает в государственном аппарате нерусских народов, изучали местные языки и пользовались ими, а так же чтобы государство способствовало культурному и социальному развитию разных народов. Но заметьте, языки местных народов должны были осваивать руководители -"варяги", то есть партийные и государственные служащие, работающие среди этих нерусских народностей, но не наоборот, - народ осваивать язык на котором обязывали разговаривать чиновников. И только украинцам была предложена вместо "коренизации" "украинизация". Ни "татаризаци", ни "армянизации", или "туркменизации" не было, а вот "украинизация" имела место быть. То есть многомиллионный народ Южной Руси, - русский народ по своей сути, должен был обучаться языку нескольких десятков тысяч украинских и российских большевиков, которые сами лишь недавно, в большинстве своём, освоили этот новояз, бытующий, в основном в сельской местности, хотя и там однообразия, как мы знаем, не существовало.

Вышло так, что большевики Украины фактически добровольно ступили на путь своих противников в гражданской войне, - украинских националистов, национал-социалистов УЦР и петлюровцев. Они признали угнетённым и порабощённым великорусской нацией несуществующий народ украинцев, то есть таких же русских людей но, говорящих на несколько иных наречиях. Заметьте не на одном, а сразу на нескольких разных наречиях в зависимости от компактного места проживания где "одно село смотрело на другое как на особый от него народ". То есть с таким же успехом к угнетённым нациям можно было отнести, и псковичей, и вятичей, и целый ряд русских людей царской России имевших свои особенности в произношении отдельных слов. И возмущённый В. В. Шульгин в статье "8-е января" (Новое время. 17. 02. 1924. Љ 843) по этому поводу писал: "Вот уже, кажется, год, как большевики украинизируют Украину по-настоящему: бюрократия обязана пользоваться галицийской тарабарщиной, чиновники зубрят ее, проклиная, но, не смея ослушаться, а в гимназиях и школах несчастные русские дети подвержены той же пытке".

Простой народ, при этом не только города, но и села, и не только русскоязычный, но и малороссы, испокон веков, от отца с матерю, деда и прадеда, говорящие на малороссийском наречии, не понимали зачем им навязывают не понятную не уму не сердцу эту "ридну мову". Так ведь хоть бы действительно ридну. Ведь что произошло.

Узнав о создании УССР, о проводящейся украинизации и восприняв это как свою победу, к тому же прослышав, что УССР испытывает нужду в знатоках украинского языка, в Украину широким потоком хлынули "изобретатели" украинского языка, украинцы, бежавшие от советской власти в страны Европы и Америки.

Так к 1924 году вернулись бывший военный министр Николай Порш, и глава УЦР Михаил Грушевский, вернулся ярый националист Михновский, и целый ряд тех, кто ещё недавно был явным и ярым противником большевиков. Ещё раньше, в 1922 году вернулся и глава Директории Винниченко, но не получив соответствующего (по его мнению) ему "портфеля", обиделся и вскоре вновь эмигрировал. А главное, - в УССР хлынули толпы польских галицийцев. В их числе Лозинский, Витык, Рудницкий, Чайковский, Яворский, Крушельницкий и многие другие. Даже командующий "сичевых стрельцов" Коссак, а с ним порядка 400 офицеров разгромленной поляками Галицкой армии приехали в УССР помогать строить самостийну Украину. Благодаря такому навалу галичан именно их язык, в котором, по мнению гетмана Скоропадского "на пять слов 4 польского и немецкого происхождения", выдаётся за подлинно украинский. Язык абсолютного меньшинств, язык тех, кого надднепрянские селяне считали "чужинцами-австрияками" становился языком государственным и литературным, а стало быть, обязательным для всех украинцев.

Возмущались рабочие, возмущались служащие, и даже крестьяне на сходках и собраниях не редко просили приезжих ораторов, выступавших на "литературном" украинском языке, "не балакати по-українськи", объясняя это тем, что они ничего не понимают. В то же время "не треба" было и "балакати по-руськи". Выступать говорили они надо "по-нашему, по-селянськи, а не по-українськи".

"Нахлынувшие в УССР галичане, - пишет современник тех событий историк А. Дикий, - заняли не мало руководящих постов в деле народного образования, несмотря на более чем сомнительное образование свое собственное. Оно заменялось украинской "свидомостью и щиростью" (сознательностью и искренностью). Считая себя непревзойденными авторитетами в области украинского языка и считая украинским языком только свой галицийский диалект, они с "храбростью невежества" начали внедрять этот язык и УССР". А так как наркомами просвещения в Украине до 1927 года были бывшие боротьбисты Гринько и Шумский, всегда стремившиеся дистанцироваться от России во всех отношениях и любыми способами, то "зелёный свет" для "галицкой таробарщины" был гарантирован во всех школах и прочих образовательных, культурных и просветительных учреждениях. В результате в 30-х годах в УССР свыше 97% всех детей Малороссии вынуждено было обучаться в школах на украинском языке, а в фактически русском городе Мариуполе, в 1932 году не осталось ни одного русского класса.

И вот интересное и казалось бы необъяснимое на первый взгляд явление. Ставший в 1927 году наркомом просвещения Николай Скрыпник, старый большевик, ленинец, в первые годы советской власти был членом коллегии ВЧК, начальником отдела по борьбе с контрреволюцией, секретно-оперативного отдела; Скрыпник, который, всячески критиковал своих предшественников, на посту наркома просвещения становится ещё более рьяным украинизатором нежели те кого он критиковал. Для более успешного проведения украинизации он приглашает из Галиции 8.000 учителей, и требует украинизацию проводить не только на территории УССР, но и всюду в СССР, где жили украинцы, даже в Сибири и Казахстане. В своём безумном рвении украинизатора Скрыпник превзошёл самого Грушевского, которого за это критиковал даже старый украинофил и классик малорусской литературы Иван Нечуй-Левицкий. Поясняя, что представляет собой "украйинська литературна мова Грушевського" он писал:

"За основу своего письменного языка профессор Грушевский взял не украинский язык, а галицкую говирку со всеми ее стародавними формами, даже с некоторыми польскими падежами. К этому он добавил много польских слов, которые галичане обычно употребляют в разговоре и в книжном языке, и которых не мало и в народном языке. До этих смешанных частей своего языка проф. Грушевский добавил еще немало слов из современного великорусского языка...". Нечуй-Левицкий считал что, "с такой амуницией в украинских журналах и книжках украинская литература далеко вперед не уйдет, потому, что этот галицкий и польский груз поломает наш воз. А, на мой взгляд, этот груз - это просто таки мусор, который замусоривает наш язык". Но коммунист Скрыпник продолжает усилено загружать "мусором" "телегу".

В мае-июне 1927 года в Харькове прошел пленум комиссии по правописанию, и на нем были предложены изменения, которые в сентябре 1928-го, после утверждения их Скрыпником, стали официальной нормой, - новой версией украинского языка получившей название "скрыпниковка" где заметное место опять же заняли нововведения, заимствованные в Галиции. "Скрыпниковка" поставила в тупик даже природных украинцев, и к товарищу Скрыпнику не редко прибывали делегации педагогов с заявлениями, что пользоваться новыми правилами, и учить по ним других они просто не в состоянии. Эти нововведения усложняли устную и особенно письменную речь и все больше отдаляли украинский язык от русского. Введение новых букв и новых слов, нового правописания и произношения большого количества общеупотребительных слов по новым правилам означало необходимость переучивания тысяч учителей школ и ликбезов, преподавателей, перевода на новую азбуку прессы, литературы и делопроизводства. Скрыпника не останавливало даже то, что всё это подразумевало дополнительную нагрузку на и без того скудный республиканский бюджет. Даже украинский националист с дореволюционным стажем историк Ефремов называл революционные эксперименты Скрыпника самодурством и восклицал: "Не знаю, найдется тогда хоть одна грамотная душенька на всю Украину, кроме, разве что Скрыпника, неожиданно нашедшего у себя филологическое дарование".

Другой большевик и тоже бывший чекист (начальник Богодуховской ЧК) писатель и поэт Николай Хвылёвый вдруг тоже выдвигает лозунги "прочь от Москвы" и "дерусификации рабочего класса". Что же творится с большевиками? Неужели это тоже что и у Винниченко стремление, "лучше быть первым в деревне чем вторым в Риме"?

Почему в течении каких-то десяти лет украинским большевикам удалось без пролития крови и гражданской войны вырастить громадный слой украинцев не только на селе но, и в городе? Ведь в отличие от рабочих, которые видели, что учат их уму-разуму частенько те против кого они сражались в годы гражданской войны, городские обыватели мещане действительно стали на удивление быстро, даже быстрее крестьян становиться украинцами.

На мой взгляд очень правильно объясняет этот феномен в своей работе "Украинское национальное движение. УССР 1920 - 1930-е годы" историк Андрей Марчуков. Вот что он пишет:

"Город вырастил новый тип украинского служащего, но украинского не только и не столько по этническому происхождению и даже не по культуре и мироощущению, сколько по принадлежности к украинскому государственному организму - УССР, предполагающему своей основой (пусть и до известной степени формально) украинскую систему ценностей. Этот служащий вживался в конъюнктуру и хотел использовать украинизацию для "выживания российского конкурента" из культуры, прессы, образования, управления и самоутверждения за его счет".

В том числе и партийная номенклатура, и чиновники от партии, тоже были не прочь приобрести больше независимости от общесоюзного центра и "использовать украинизацию для "выживания российского конкурента". И Марчуков далее пишет: "Это направление произрастало далеко не только из "украинских" корней. По сути, оно было даже не столько формой национализма, сколько формой местнических интересов... - ... Их интересы рано или поздно вступают в противоречие с интересами их коллег, представляющих центр и стремящихся сохранить и упрочить свои власть и полномочия на той же самой территории. (Такие процессы в УССР набирали силу в конце советского периода, а в настоящее время со всей очевидностью проявились в независимой Украине.) И хотя для этих групп, особенно для чиновничества, этническое происхождение не играло абсолютного значения, уступая пальму первенства служению государственной идеологии, собственному карману или теплому креслу (а они диктовали лояльность любой идеологии, если только она обещала сохранение собственного положения), их формирование стало еще одним признаком и одновременно непременным условием становления украинской нации".

Справедливость выше сказанного подтверждает, например такой факт. Когда Гринько повысили и перевели на работу в Москву то Грушевский прокомментировал это событие так: "Гринько убрали в Москву, возвысив его как личность, но уничтожив как украинца". Эта фраза "батьки украинской истории" как нельзя лучше показывает всю цель и сущность украинства, а возможно всего сепаратистского движения в целом, - власть и положение.

Вот так маленькая ошибка Ленина вылилась в большую трагедию русского народа.

"Но куда же смотрели большевики после смерти вождя, почему не пресекли на корню это насилие над русским человеком?" - возможно, удивится неискушённый в истории читатель. Почему они вовремя не отреагировали и не остановили раскол русской нации? Этой теме как раз и будет посвящена следующая глава.

Подковёрные войны блоьшевиков.

Если взглянуть в кладовую истории, то можно легко заметить, что за всю известную науке историю человечества, великих империй было не так уж и много. Ещё меньше было империй, которые создавались буквально за считанные годы, в течении жизни одного поколения и даже быстрее. К таким можно отнести, например империи Александра Македонского, Чингисхана, Тамерлана.... Несомненно, это были великие люди. И по большому счёту, лишь благодаря их гениальности, их таланту государственника и полководца, из ничего, можно сказать на пустом месте, возникали огромные империи. Но империи эти, как правило, так же быстро и распадались после смерти своих создателей. Так уже вскоре после смерти Александра Македонского его полководцы-диадохи сцепились друг с другом в схватке за наследство великого завоевателя, и в результате войн длившихся более 20 лет империя Александра распалась на 4 самостоятельных царства. То же самое мы видим и с наследием Тамерлана и Чингисхана, дети и внуки которых, пустили прахом все завоевания их великих предков, враждуя между собой. Те же империи, которые создавались постепенно, десятилетиями и даже столетиями, оказались более прочными, более жизнестойкими и долговечными. Примером может служить Римская империя, Великобритания, да и Российская империя тоже.

К созданию огромной империи, но совершенно иного формата, нежели все предыдущие известные нам, можно отнести и созданный Лениным на развалинах Российской империи Союз Советских Социалистических Республик (СССР). Менее десятилетия понадобилось Ленину, чтоб создать эту новую до него не ведомую государственную систему, которая через созданный им же Коминтерн, даже заявляла претензии на мировое господство.

Но вот, не завершив начатого им дела, великий вождь всех "униженных и оскорблённых" отошёл в мир иной. И хоть оставленное им в наследие потомкам государство было не обычным и совершенно иной формации, чем все ранее известные, но люди-то в нём жили обычные. И те, кто активно помогал Ленину создавать государство нового типа, его соратники по партии приближённые к особе этого действительно необыкновенно гениального человека, его можно сказать "диадохи", тоже были людьми обыкновенными. Людьми, большинству из которых, как и прочим людям, свойственны и тщеславие, и жажда власти, и высокое мнение о себе любимом как о единственно достойном лидере и приемнике Ленина, и многие прочие пороки и недостатки простого смертного человека у многих из них имели место быть. Конечно не у всех и не все сразу, но идеальных людей всё же, к сожалению не бывает.

Так что по логике вещей, если отталкиваться от опыта быстротечно создаваемых империй, это созданное Лениным в считанные годы государство должно было так же быстро и развалиться. Но этого не произошло, лишь благодаря ещё одной гениальной личности, которой правдами и неправдами удалось удержать завоевания своего предшественника. Читатель, конечно, догадался, что речь идёт о товарище Сталине. Но далось ему это очень не просто. Ведь кроме него, ещё как минимум полдесятка таких же как и он вождей революции, вождей второго и даже третьего после Ленина порядка, претендовали на то, чтоб занять место покойного вождя или на худой конец завладеть хотя бы частью его завоеваний. И только чрезмерная усталость народа от разрухи, революций и войн, длившихся с 1914 и фактически до средины 20-х годов, не позволила этим пламенным революционерам развязать новую гражданскую войну. Но война шла, шла в кремлёвских кабинетах, шла в республиках и на окраинах СССР.

Хорошо известно, что Зиновьев в Ленинграде организовал свой клан, рассадил своих людей на всех ответственных постах и крепко держал вторую столицу СССР в своих руках. На Дальнем Востоке Блюхер чувствовал себя не коронованным королём. Известен раздор и склоки среди кавказских большевиков. В Казахстане секретарь краевой партийной организации Мирзоян, окружил себя своими, верными ему людьми и считал себя вполне самостоятельной фигурой, не обязанной во всём подчиняться Москве. Даже когда в "Правде" была опубликована большая критическая статья "На поводу у националистов", посвященная деятельности Мирзояна, он запретил распространять в Казахстане этот номер "Правды" с критикой в свой адрес, открыто противопоставив себя ЦК.

Даже при живом, но уже безнадёжно больном Ленине, как пишет в своей книге "Секретный террор" Георгий Агабеков, единства в партии уже не было. Агабеков в 1923 году был секретарем ячеек войск органов ОГПУ в Средней Азии и членом комитета партии в Ташкенте, и был первым крупным разведчиком-чекистом, ушедшим в 1930 г на Запад.

Он вспоминает, что на состоявшейся партийной дискуссии, "несмотря на суровую дисциплину в органах и войсках ОГПУ, все-таки при голосовании 45 процентов партийцев оказались на стороне Троцкого". Позже выяснилось, что и "в центральном ОГПУ в Москве также большинство сотрудников стояло за Троцкого". И видимо в зависимости от того, кто, - чей человек стоял во главе отдельных наркоматов не редко возникала конфронтация и между ними, и "уже тогда существовал антагонизм между Наркоминделом и ВЧК".

Так вот, в таких условиях разногласий и разночтений понимания того, как строить, и главное, кому стать во главе строительства нового государства, центру некогда было заниматься окраинами. И вместо того чтоб жёстко взять под контроль местные партийные и советские органы претенденты на лидерство в центре, ища у них поддержку, откровенно заигрывали с ними. Особенно все старались заручиться поддержкой влиятельной и многочисленной компартии Украины. А те, пользуясь этим, в обмен на свою поддержку того или иного претендента, стремились выбить себе как можно больше свободы действия и власти на местах. И методы своих бывших врагов в гражданской войне, а теперь "товарищей" по партии, укапистов и боротьбистов зачисленных в КП(б)У, (среди которых встречались и бывшие петлюровцы) правящей верхушке украинских коммунистов уже казались вполне подходящими для достижения этой цели. В стремлении "прочь от Москвы" руководство КП(б)У не смотря на протесты рядовых коммунистов, рабочих и части интеллигенции всё сильнее и сильнее закручивала гайки украинизации. Во главе украинизации в стиле петлюровщины, после снятия с поста наркома просвещения Гринько, стал ещё один нарком просвещения УССР из бывших боротьбистов Шумский, который, ещё в 1919 году считал Красную Армию оккупационной. В итоге дело приняло такой оборот, что уже в 1926 году к украинским коммунистам вынужден был обратиться с письмом товарищ Сталин. В нём он писал:

"Верно, что целый ряд коммунистов на Украине не понимает смысла и значения этого движения и потому не принимает мер для овладения им. Верно, что нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым движением на Украине. Все это верно. Но т. Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезные ошибки.

Во-первых, он смешивает украинизацию нашего партийного и советского аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадъяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху - значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукраинский шовинизм".

В итоге в 1927 году Шумский так же как и Гринько был снят с поста наркома просвещения и... отправлен работать в Ленинград, а его место занял старый большевик Скрыпник, который в итоге оказался в деле украинизации покруче всех своих предшественников на этом посту, о чём уже было сказано выше. Когда же Сталин твёрдо взял власть в свои руки и стал наводить в стране порядок, Скрыпник в 1933 году, видимо поняв, что он слишком перегнул палку и так просто этого ему не простят, застрелился у себя в кабинете. Многие же слишком рьяные украинизаторы вскоре оказались в лагерях ГУЛАГА, где некоторые из них и окончили свой жизненный путь. В итоге к сороковым годам дикой украинизации был положен конец. И хотя полностью её ни кто не отменял, но насильно из русского человека делать украинца уже больше не решались даже после смерти Сталина.

Коллективизация плюс индустриализация.

Годы НЭПА, многие рабочие и даже некоторые большевики восприняли как капитуляцию перед буржуазией и отход от идей построения коммунизма. В СССР появились нелегальные миллионеры, случалось даже из бывших революционеров. Подняли головы, бывшие скрытые и даже явные враги Советской власти. Привольно и довольно комфортно чувствовали себя на селе кулаки.

Русский философ Фёдор Степун, который был выслан в ноябре 1922 года советской властью за границу, жил до этого какое-то время в деревне где-то не далеко от Москвы и в своей книге воспоминаний "Бывшее и несбывшееся" о жизни кулаков той местности писал так:

"И, действительно, наши знаменские и ивановские богачи, несмотря на образовавшиеся впоследствии комитеты бедноты, до самой нашей высылки - в ноябре 1922-го года жили много лучше своих классовых врагов. Даже после раскулачивания многие ухитрились не пойти ко дну. Знаю наверно, что в 1938-м году Туманов и Фокин заправляли крупными совхозами и, распевая новые песни, по-старому жили припеваючи".

А что Туманов, да скорее всего и Фокин, и все прочие кулаки, спали и видели как бы избавиться от Советской власти, можно понять из описания одной беседы Степуна с Тумановым. О ней он вспоминал так:

"По мнению разоткровенничавшегося со мною в пьяном виде кулака Туманова, восстание можно было бы сразу поднять, если бы не была отменена винная монополия.

- Дайте мне, - горячился он, - перепоить наш уезд и я вам всех товарищей в три дня топорами перебью, да и ружьишки найдутся... Ну, а в трезвом виде не осилить. Малодушен народ, темен, да и согласия в нас нету. Беспортковая сволочь вся к товарищам тянет, и кругом шпики. А впрочем, мы еще посмотрим, чья возьмет. Потягаемся... Вот с нас, кулаков, по десяти тысяч единовременно содрали, а мы опять обернулись, не хуже людей живем".

Возможно кто-то будет удивлён и скажет: "А как же таких вот Тумановых советская власть допустила до управления совхозами?". Допустила, - и не только совхозами управлять. И допустила это мягко сказано.

"Их привлекли на сторону революции. Одни пошли под страхом, другие поверили в новое общество и хотели помочь ему, третьи - потому, что у них выхода не было: нужно было зарабатывать средства к существованию, четвертые - для того, чтобы получить возможность работать в хозяйстве или в учреждениях, с тем, чтобы сознательно стать агентами старых хозяев и вредить социалистическому строю. Много было разных людей, а выбора у советской власти не было. Она вынуждена была привлекать специалистов, чтобы строить новое, без чего не было возможности двигаться вперед".

В основном это относится, конечно, к инженерам, учёным, военным специалистам и т.п., но и в специалистах в области сельского хозяйства нужда была тоже. И написал об этом в своих воспоминаниях ни кто-нибудь, а сам Н.С. Хрущёв, который, сам же первым из правящей партийной верхушки обвинил Сталина в жестокости за то, что тому пришлось очищать перед самым началом Великой Отечественной войны с фашистской Германией советское общество от таких вот Тумановых, да прочих "агентов старых хозяев"

И это так процветали кулаки под самым носом у Москвы, а что уж тогда говорить об Украине, с её националистами, с бывшими легализовавшимися петлюровцами и прочими недобитыми врагами советской власти, которых частенько можно было встретить как на довольно таки высоких руководящих должностях республики, так и в руководстве, райкомов, колхозов и совхозов. Например, в одном только Чемиревицом райисполкоме Каменец-Подольского округа в 1927 году райстатистик Файнстиль был бывший петлюровец, до 1924 г. пребывавший в эмиграции; помощник бухгалтера Окнин, в прошлом офицер-сечевик; счетовод Рилянкевич - бывший поручик царской и сотник петлюровской армий; секретарь райсудземкомиссии Сонов тоже петлюровец и тоже вернувшийся после 1924 г.

Комиссия во главе с генеральным секретарем ЦК КП(б)У Л. М. Кагановичем, обследовавшая приграничную полосу, пришла к заключению, что факты подобной "засоренности" райисполкомов и сельсоветов "насчитываются десятками" (Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 81. Оп. 3. Д. 130. Л. 50.)

В 1928 году с НЭПом в СССР было покончено. Был взят курс на индустриализацию страны. При этом провести её требовалось в предельно сжатые сроки. Но для индустриализации нужны были деньги, а у государства их не было. Не было тогда и нефти с газом, на которых, в основном, и держится сегодняшняя экономика России. Самым большим богатством России в те годы был хлеб. И за счёт продажи его за границу компартия, взявшая в свои руки управление страной, как раз и решила проводить свой курс на ускоренную индустриализацию.

Ещё во времена царской России пшеница являлась основным продуктом экспорта Российской империи. И основная масса этого экспортируемого товара поступала из помещичьих угодий. Но с ликвидацией помещиков, в годы НЭПА главным производителем и продавцом хлеба являлся частник, - крестьянин единоличник, который такого количества зерна как помещик дать был просто не в состоянии. Поэтому параллельно с индустриализацией был взят курс на коллективизацию. Крестьян стали объединять в колхозы и совхозы.

Самыми богатыми хлебными районами России, как известно, всегда были Украина, и Северный Кавказ (Кубань и низовья Дона). На крестьян этих районов в основном и выпала вся тяжесть по выполнению задуманного плана. Ведь колхозы и совхозы делали труд села не только более продуктивным и эффективным, но заодно и планово предсказуемым. А стало быть, руководство страной могло планировать темпы развития индустриализации на годы вперёд. И хоть на первых порах с коллективизацией было трудно, но результаты обнадёживали. И уже в ноябре 1929 года в своей речи приуроченной к ХII годовщине Октября Сталин приводит такие цифры:

"В 1928 году посевная площадь совхозов составляла 1425 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых более 6 млн. центнеров (более 36 млн. пудов), а посевная площадь колхозов составляла 1390 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 3½ млн. центнеров (более 20 млн. пудов).

В 1929 году посевная площадь совхозов составляла 1816 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 8 млн. центнеров (около 47 млн. пудов), а посевная площадь колхозов составляла 4262 тыс. гектаров с товарной продукцией зерновых около 13 млн. центнеров (около 78 млн. пудов).

В наступающем 1930 году посевная площадь совхозов, вероятно, составит по контрольным цифрам 3280 тыс. гектаров с 18 млн. центнеров товарной продукции зерновых (около 110 млн. пудов), а посевная площадь колхозов безусловно составит 15 млн. гектаров с товарной продукцией зерновых около 49 млн. центнеров (около 300 млн. пудов).

Иначе говоря, в наступающем 1930 году товарная продукция зерновых в совхозах и колхозах составит свыше 400 млн. пудов, т. е. свыше 50% товарной продукции зерновых всего сельского хозяйства (внедеревенский оборот).

Нужно признать, что таких бурных темпов развития не знает даже наша социализированная крупная промышленность, темпы развития которой отличаются вообще большим размахом".

И в этих "бурных темпах развития" из запланированного урожая 1930 года доля УССР от общей массы заготовленного в СССР хлеба составляла 35%. По официальным данным, в счёт хлебозаготовок из республики вывезли почти 40 % от всего собранного урожая, в отличие, например, от 1928 г., когда изъятия составляли в пределах 20-25 %. Тут-то и зашевелились украинские националисты и недобитые петлюровцы, подбивая народ к саботажу и даже к восстанию протии УССР. Начали распространяться слухи, что коммунисты хотят "запродать наше село... широкие степи казацкие заселить жидками, китайцами и москалями". Делалось всё что бы сорвать план по хлебозаготовкам и затормозить темпы развития страны.

В первые годы, недовольство коллективизацией и повышением норм хлебозаготовок наблюдалась по всему СССР. И естественно, что особенно недовольны были жители тех местностей на которые ложилась львиная доля добычи хлеба, - это казачьи районы Дона и Кубани. И конечно же Украины. Но только в отличи от Дона и Кубани, на Украине, во многом благодаря именно украинизации и тем, кто ею занимался, недовольство и протесты иногда принимали националистический характер. И это не удивительно, ведь местами даже пресса была под контролем у кулаков и бывших петлюровцев. Так Марчуков пишет, что некий Беркман у которого советская власть конфисковала 800 десятин земли и несколько арендованных им мельниц, - как и кулаки Фёдора Степуна не пропал. Он быстро "переобулся" и стал селькором сразу нескольких газет. Дочь его была кандидатом в члены партии, а зять - ответственным коммунистом. О чём мог писать в местной прессе такой селькор, под крылышком у зятя, думаю догадаться не сложно. Не дремала и сельская интеллигенция (агрономы учителя бухгалтеры и пр.) многие из которых были ярыми националистами и врагами советской власти и как следовало из докладов ГПУ, она "в массе своей, если не открыто, то разными способами... старается высказать свое отрицательное отношение и, где можно, принести некоторый вред".

Вред этот не обязательно заключался в поджогах хлеба или травле колхозного скота, как это показано, например, у Шолохова в романе "Поднятая целина".

Вот что писал в своих воспоминаниях бывший советский генерал и бывший коммунист, а позднее диссидент, П. Григоренко, который в 1930 году как уполномоченный ЦК был направлен на село для организации заготовок. Конечно, он не надеялся, что крестьяне встретят его с распростёртыми объятьями и полными телегами уже заготовленного зерна но...:

"Но то, что я увидел, - писал он, - превзошло все мои худшие ожидания. Огромное, более 2000 дворов, степное село на Херсонщине - Архангелка - в горячую уборочную пору было мертво. Работала одна молотарка в одну смену (8 человек). Остальная рать трудовая - мужчины, женщины, подростки - сидели, лежали, полулежали в "холодку". Я прошелся по селу - из конца в конец - мне стало жутко. Я пытался затевать разговоры. Отвечали медленно, неохотно. И с полным безразличием. Я говорил: "Хлеб же в валках лежит, а кое-где и стоит. Этот уже осыпался и пропал, а тот, который в валках, сгинет". "Ну, известно, сгинет, - с абсолютным равнодушием отвечали мне"".

Понятно, что здесь на лицо организованный саботаж. Вряд ли крестьяне сами решили погубить свой урожай. Наверняка нашёлся какой-то авторитетный и грамотный на селе человек, а возможно и не один, к которому селяне частенько обращались за советом по непонятным для них вопросам, который и "просветил" односельчан что, мол, чем больше вы намолотите хлеба в этом году, тем больше вам пришлют разнарядку на хлебозаготовку в следующем. Наверняка был он не из московских пришельцев, но зато, что вполне возможно, из тех самых украинских националистов, из тех, которые благодаря своей "свидомости и щирости" во время украинизации, часто занимали высокие посты, как в республике, так и на селе. И таких сёл, где крестьяне таким образом выражали своё недовольство коллективизацией и повышением нормам хлебозаготовки, думаю в Украине было не мало.

И уже 11 января 1933 г. на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин ясно дал понять, что инициативу на селе стремятся перехватить кулаки и прочие антисоветские элементы и что с ними пора кончать. Он наставлял:

"С точки зрения ленинизма колхозы, как и Советы, взятые как форма организации, есть оружие, и только оружие. Это оружие можно при известных условиях направить против революции. Его можно направить против контрреволюции. Оно может служить рабочему классу и крестьянству. Оно может служить при известных условиях врагам рабочего класса и крестьянства. Все дело в том, в чьих руках находится это оружие и против кого оно будет направлено.

Это начинают понимать враги рабочих и крестьян, руководимые классовым инстинктом.

Этого еще не понимают, к сожалению, некоторые наши коммунисты.

И именно потому, что некоторые наши коммунисты не поняли этой простой вещи, - именно поэтому мы имеем теперь такую картину, что в ряде колхозов заправляют делами хорошо замаскированные антисоветские элементы, организуя там вредительство и саботаж".

Но мы уже знаем, что в Украине "хорошо замаскированные антисоветские элементы" заправляли не только в колхозах и совхозах но, их хватало и на более высоких должностях. Даже совнаркомы Украины были насквозь пропитаны духом петлюровщины, местничества и национализма. И вот акцентируя внимание читателя на этом факте, данную главу я заканчиваю и перехожу к следующей, которая для меня оказалась совершенной неожиданностью, но как уже говорилось ранее, к ней привела меня логика выше изложенных вполне реальных, не выдуманных событий, мыслей и воспоминаний первых украинцев и тех, кто присутствовал при рождении не только Украины как государства, но и самих украинцев, как народа.

Кто организовал голодомор.

В 2006 году Верховная рада Украины объявила голод 1932 -1933 гг. имевший место в СССР вообще, и особенно в Украине, голодомором, и актом геноцида украинского народа, московскими захватчиками. Но был ли на самом деле этот голодомор? В современной Украине даже запрещено в этом сомневаться. Был и точка!

Ну что ж - голодомор, так голодомор. Но вот только кто его организовал? Кому он был нужен?

Древнеримский сенатор, философ и оратор, Марк Тулий Цицерон в таких случаях говорил: "Ищите того, кому это выгодно". А кому это было выгодно?

Известно, что советская власть собиралась из Украины сделать образцовую рабоче-крестьянскую республику на своих западных рубежах, на границе с буржуазной Европой. Об этом не раз заявляли как коммунисты самой Украины, так и большевики в Кремле. Так ещё в 1922 году И. Сталин, тогда ещё веривший в победу мировой революции, подчеркивал, что от решения национального вопроса на Украине зависят дальнейшие судьбы коммунистической революции, а для этого надо превратить УССР "в образцовую, ввиду ее громадного значения для народов Запада" республику. И курс этот не менялся никогда, вплоть до развала СССР. Об этом свидетельствует и то, что именно в Украине производилась большая часть строек индустриализации. Строились новые заводы и фабрики, шахты и электростанции, колхозы и совхозы.

Национал-коммунисты в свою очередь старались убедить центр, что чем больше у них будет свободы и чем самостоятельнее будет Украина, тем быстрее Украина станет такой процветающей республикой, и, ломая через колено, украинизировали народ Южной Руси, - строили свою образцово-показательную Украину. Но народ сопротивлялся. Особенно недоволен был украинизацией рабочий класс. Он ни в какую не хотел идти за украинскими националистами и это их просто бесило. Ненависть к рабочему классу, "за измену украинскому делу" у националистов была столь велика, что сотрудники ГПУ отмечали даже их желание осуществить в будущей, "освобожденной" от советской власти Украине репрессии против рабочего класса, а также выселить за пределы Украины русских рабочих. Но вот только об этом "освобождении" без поддержки народных масс и всё того же пролетариата, нечего было и думать. А народ, украинцев, как мы уже знаем, признавать не хотел. От этого неприязнь националистов ко всему народу Малороссии была фактически такой же как и к пролетариату, и скрывать этого они даже не пытались. Так бывший боротьбист, национал-коммунист С. Ефремов в своём дневнике писал: "Нужно, чтобы сгинуло это рабское поколение, которое привыкло только "хохла изображать", а не органично чувствовать себя украинцами". А нарком просвещения Шумский (тоже бывший боротьбист) на заседании КП(б)У, не жалея крепких слов, сокрушался: "Презренный шкурнический тип малоросса, который... бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его". Бывший петлюровский офицер, и известный в СССР режиссер Александр Довженко в кругу близких друзей говорил: "Оказывается, наш народ гавно, ему совершенно безразлично, украинский он или не украинский". - "Поляков, вон, тоже, не менее и русифицировали, и германизировали, а они остались поляками, а наш народ охотно сам идет навстречу потере своей национальности".

Бывшего петлюровца Довженко ничуть не смущает то, что с поляками, как с фактически уже сформировавшейся народностью воевал ещё киевский князь Владимир Святославич. И было это тогда, когда об украинцах, не то что в Киеве, но и в Галичине знали на много меньше, чем мы сегодня знаем об инопланетянах. Поэтому и не видел себя народ Малороссии украинцами, и предпочитал оставаться тем народом, которым он был всегда, то есть, - русским. И вопрос, как из русского человека сделать украинца, уже не первое десятилетие не давал покоя "свидомым и щирым"

И как раз в индустриализации и коллективизации, потребовавшей от народа колоссальной самоотдачи, в том, что многие не понимали, зачем это нужно, зачем отдавать массу сил энергии и здоровья, когда и при НЭПЕ вроде жить уже стало заметно лучше, украинские националисты увидели свой шанс.

Да, народ за ними не идёт, но он испытывает и недовольство политикой большевиков. А значит надо это недовольство усилить и сделать так, чтоб он не шёл и за большевиками. А там даст Бог, оторвавшись от одного берега, его течением прибьёт к другому, к украинскому. И что бы так и случилось украинцы, которых народ, как мы видели не любил, а сами они этот народ просто ненавидели, как раз и решили спровоцировать голод и путём страданий и смертей сотен тысяч людей пробудить ненависть народа к большевикам. План действия был прост, но коварен и придуман хитро.

И уже вскоре после 1929 года, который Сталин назвал годом великого перелома, что-то в Украине вдруг пошло не так. Что же именно? А произошло то, о чём Сталин говорил потом в январе 1933 года. Управление во многих колхозах и совхозах, которые "есть оружие, и только оружие" захватили антисоветские элементы в результате чего, оружие это было направлено против советской власти.

Кое-где в колхозах и совхозах уже в 30-ом году, как мы видели выше, был замечен саботаж, хотя в 1930-1931 гг. заготовительная кампания прошла довольно успешно. Но для того чтоб успешно шла и индустриализация, стране нужны были деньги, поэтому нормы хлебозаготовок были с каждым годом выше. Тем более что посевные площади колхозов и совхозов росли семимильными шагами. Но, вот только производительность труда, усилиями антисоветского руководства многих совхозов и колхозов, заметно упала.

Трудности начались уже в следующем, 1932 году.

В 1939 году был арестован и расстрелян, как польский шпион и враг народа, занимавший в 30-х годах пост первого секретаря ЦК КП(б)У Станислав Косиор. Был ли он действительно врагом народа и тем более польским шпионом? (Косиор был поляк) Сегодня сказать да или нет довольно трудно. Но вот расстрелян, на мой взгляд, был он совершенно заслужено. Хоть и с большим запозданием. Ведь во многом именно он и Влас Чубарь (первые лица в руководстве УССР в 30-е годы) были виновны в том, что голод в Украине принял такие ужасные масштабы. Это 13 января 2010 года признал даже Апелляционный суд Киева назвав именно их организаторами "геноцида на Украине в 1932 - 1933 годах".

Понятно, что кулаки и враги советской власти пытались превратить совхозы и колхозы в оружие против власти советов не только в Украине. Но в других областях и республиках СССР первые руководители это видимо понимали и учитывали при принятии плана по хлебозаготовкам. Во всяком случае все коллеги Косиора из других областей СССР в 1931 году на октябрьском пленуме ЦК ВКП(б) единогласно выступили с просьбой о снижении плана хлебозаготовок и лишь Косиор, не смотря на самые высокие нормы хлебозаготовок для Украины, рапортовал Сталину о готовности Украины выполнить план. В частности, Косиор заявлял, что план хлебосдачи государству УССР в 510 млн. пудов "безусловно реальный и выполнимый без всяких особых жертв со стороны колхозного крестьянства и нашей украинской деревни вообще".

И это он заявлял, когда в некоторых районах Украины, в том числе и из-за саботажа подобного тому, что описал генерал Григоренко уже появились первые признаки голода и наверняка зная, что зерна в Украине не хватит даже на посевную компанию. Знал, что не то, что сдать 510 млн. пудов хлеба государству Украине не по силам, но даже засеять все имеющиеся посевные площади ей будет нечем. Вернувшись на Украину Косиор продолжил свою преступную политику. Трудно поверить что первый секретарь ЦК КП(б)У не был осведомлён о настоящем положении вещей, если даже Сталин в телеграмме от 16 марта 1932 г. пишет:

"Положение с семенами на Украине во много раз хуже того, чем это следует из телеграммы т. Косиора, поэтому Политбюро предлагает ЦК КП(б)У принять все зависящие от него меры к тому, чтобы была предотвращена угроза срыва сева на Украине".

Видимо на Украину была послана не только эта телеграмма, но и какая-то реальная помощь. Что следует из опять же таки довольно странной телеграммы Косиора Сталину от 26 апреля 1932 г., где он сообщает относительно масштабов голода на Украине следующее:

"У нас есть отдельные случаи и даже отдельные села голодающие, однако это только результат местного головотяпства, перегибов, особенно в отношении колхозов. Всякие разговоры о "голоде" на Украине нужно категорически отбросить. Та серьезная помощь, которая Украине была оказана, дает нам возможность все такие очаги ликвидировать".

Но прибывавший в июне 1932 г. в Винницкую область главный инспектор кавалерии РККА С.М. Будённый на встречах с колхозниками столкнулся с совершенно иной ситуацией. Он увидел, что до ликвидации голода никому нет дела. Более того, он открыто обвинил в организации голода местные власти и республиканских руководителей. "Почему вас до сих пор не поубивали колхозники!" - возмущался Будённый. - "[вы] в течение двух лет обманывали ЦК ВКП(б) и правительство о высокой урожайности", доводили до районов "нереальные планы". В результате колхозники и единоличники "оставлены голодными". Возможно благодаря этому визиту Будённого на Украину Сталин, узнав, о настоящем положении дел в украинском селе 24 июля 1932 года пишет Кагановичу и Молотову:

"Наша установка на безусловное исполнение плана хлебозаготовок по СССР совершенно правильна. Но имейте ввиду, что придется сделать исключение для особо пострадавших районов Украины. Это необходимо не только с точки зрения справедливости, но и ввиду особого положения Украины, общей границы с Польшей и т.п. Я думаю, что можно было бы скосить колхозам особо пострадавших районов половину плана, а индивидуалам треть. На это уйдет тридцать или сорок миллионов пудов зерновых".

Разве это не доказательство того что Москва, если в чём и виновна в голоде на Украине, так лишь в том, что требовала от руководства УССР выполнения принятого этим же руководством плана? А те, кто должен был забить тревогу и хоть с опозданием, но требовать (именно требовать) пересмотр этого плана в связи с катастрофическим положением в республике наоборот успокаивали центральные власти СССР.

Так, реагируя на критику Будённого, Косиор, в письме Кагановичу 30 июня 1932 г. пишет: "Если Будённый и другие "благодетели" будут натравливать на нас колхозников и местные организации Украины, тогда не приходится говорить о выполнении плана этого года". Дескать, мы тут делаем всё правильно, и не суйтесь к нам со своей критикой.

Зато Чубарь, решил слегка прогнуться, ведь как известно повинную голову меч не сечёт и в телеграмме в ЦК ВКП(б) на имя Сталина и В.М.Молотова от 10 июня 1932 г. писал:

"Ваши упреки в том, что мы, украинцы, не знаем, что делается на селе, и что мы не занимаемся как следует селом, целиком и полностью справедливы. Оптимистическая оценка положения нашего села перед посевной кампаний была ошибочной и базировалась больше на поверхностных впечатлениях ответственных работников, бывавших на селе, чем на анализе учетных данных статистики, оперативной отчетности по ряду заготовительных кампаний и изучения действительного положения дел в районах, где эти товарищи работали как уполномоченные. Переоценка наших возможностей имела место в принятом нами плане хлебозаготовок, в плане мясозаготовок и др."

Летом 1932 года Сталин находился в городе Сочи на лечении, но даже оттуда видел, что проблемы Украины во многом исходят от первых лиц руководства республикой. И уже 2-го июля 1932 года в секретной шифровке на имя Кагановича и Молотова пишет:

"Обратите серьёзнейшее внимание на Украину. Чубарь своей разложенностью и оппортунистическим нутром и Косиор своей гнилой дипломатией (в отношении ЦК ВКП) и преступно-легкомысленным отношением к делу - загубят в конец Украину. Руководить нынешней Украиной не по плечу этим товарищам. У меня создалось впечатление (пожалуй, даже убеждение), что придётся снять с Украины обоих, - и Чубаря и Косиора".

Но Каганович в ответном письме посоветовал с заменой Косиора не спешить, а лишь "его взять и крепко... помять бока". А главное, - дать для Украины "свежей крови", т.е. укрепить ее партийный аппарат. Видимо не нужно было глубоко вникать в проблему чтоб увидеть, - что на зашлакованную национал-коммунистами КП(б)У, в которой кое кто из её членов во время гражданской войны даже воевали на стороне врага, надеяться не стоит.

"Свежей кровью" очевидно был и прибывший в Украину в октябре 1932 года, отлично справившийся у себя с планом хлебозаготовок, секретарь Средне-Волжского крайкома ВКП(б) Хатаевич М.М., который сразу по прибытию написал письмо Сталину. В нем он прямо обвинил украинскую партийную организацию, районный и сельский актив в "величайшей размагниченности", и, пытаясь спасти положение, предложил Сталину снизить Украине хлебозаготовительный план и оказать организационную помощь. Он же судя по всему, стал и первым кто проинформировавшим центр о реальных масштабах голода на Украине. Видимо, в начале марта 1933 г. он, будучи первым секретарём в городе Днепропетровске, получил от Днепропетровского ГПУ информацию о размерах голода и, заботясь о будущей посевной, решил написать Сталину, и ещё раз попросить его о помощи. 12 марта 1933 г. он написал докладную записку вождю, в которой прямо заявил: "Я буквально, завален ежедневными сообщениями и материалами о случаях голодных смертей, опухания и заболеваний от голода. Последние дни все чаще поступают сообщения о трупоедстве и людоедстве. В таких городах, как Мелитополь, Бердянск, подобрано за последние 2-3 недели по 3-4 десятка трупов на улице. На станциях (только на крупных, узловых) подобрано по данным ДТО ОГПУ около 150 трупов людей, умерших от истощения на почве голода".

Я уже писал, что не берусь сказать, были ли Косиор и Чубарь сознательными "врагами народа" но, о том, что они шли у них на поводу можно говорить со стопроцентной уверенностью. Ведь смотрите, что уже 15 марта, узнав о письме Хатаевича, отвечает Косиор.

Деваться некуда. Факт голода он признать был вынужден но, пытаясь снять с себя вину и переложить её на плечи местных, районных руководителей, пишет:

"Если в прошлом году замалчивали о тяжелом положении в районах, то в этом году, наоборот, всячески стремятся выпятить наиболее тяжелые случаи, собрать и обобщить цифры. В очень многих сообщениях проглядывает целевое назначение информации - получить помощь из ЦК. Само по себе это было бы правильно, если бы области и районы эти свои требования предваряли или хотя бы сопровождали собственной энергичной работой по мобилизации местных ресурсов для организации помощи. Но этого, как правило, нет. Имеющиеся в ЦК КП(б)У сведения, как от обкомов, так и по линии ГПУ, о размерах голодовок крайне разноречивы. Это объясняется тем, что достаточно серьезной и трезвой оценки положения без замалчивания и замазывания, как равно и без преувеличений и паники, в областях, как правило, нет".

То есть, как видно из письма, - ни сам Косиор, ни его ближайшие помощники и замы в проблему по-настоящему не вникали, и довольствовались лишь сводками с мест. В такой сложнейший для республики период, когда надо было и план по хлебозаготовкам выполнять и следить за тем чтоб на местах, где, как известно дело с руководящими кадрами обстояло из рук вон плохо, чтоб эти руководители не наломали дров и не подрывали авторитет власти, (что во многом наверняка украинцами делалось умышленно) и такая преступная халатность руководства республики? Более того, первого секретаря Днепропетровской области Хатаевича, "сдавшего" украинское руководство, Косиор пытается выставить в своём письме паникёром и пишет, что "Днепропетровск слишком афиширует свое тяжелое положение". То есть опять пытается обмануть Сталина и руководство СССР. Ведь ещё полгода назад, осенью 1932 года Косиор бодро заявил, что "настроения в массе колхозов также неплохие", "прошлогодние воспоминания сглаживаются".

Но только вот сглаживать эти "воспоминания" он предпочитал репрессивными мерами. Так 21 ноября 1932 года в газете "Висти ВУЦВК" публикуется подписанное Власом Чубарем за день до того постановление СНК УССР "О мероприятиях по усилению хлебозаготовок". В нем говорилось что "к колхозам, которые допустили разворовывание колхозного хлеба и злостно срывают план хлебозаготовок, будут применены натуральные штрафы порядком дополнительного задания по мясозаготовках в размере 15-месячной нормы сдачи данным колхозом мяса как обобществленного скота, так и скота колхозников". В постановлении ЦК КП(б) У за подписью С. Косиора от 18 ноября под идентичным названием (оно не публиковалось) речь шла о штрафах мясом и картофелем (в размере годовой нормы сдачи). И в дальнейшем главную причину не выполнения плана по хлебозаготовкам он видел в том, что на местах "не проводятся, либо проводятся слабо или же извращаются натурштрафы, изъятие разворованного хлеба, репрессии к правленцам, изъятие колхозных фондов".

Я думаю не трудно догадаться, как повели себя под столь, мягко говоря, бездарным руководством УССР, засевшие в руководстве колхозов и совхозов, и даже в районных и областных центрах бывшие, легализовавшиеся благодаря украинизации петлюровцы, белогвардейцы, и прочие враги советской власти. Ещё вчера они или их пособники подбивали крестьян губить урожай и не засевать поля, а сегодня они же указывали сотрудникам ГПУ на ими же сагитированных голодных и полуголодных крестьян-саботажников, которые где-то припрятали, чтоб не умереть от голода, пару пудов пшенички или мешок картошки, как на сознательных врагов советской власти. И чем больше крестьян голодало, чем больше умирало от голода и холода, тем больше в душе "свидомых" украинцев появлялось надежды, что советской власти в Украине скоро придёт конец.

Конечно, далеко не все в руководстве среднего и низшего эшелона украинской власти были предатели и замаскировавшиеся враги советской власти. Были и честные коммунисты, которые часто протестовали против грабежа крестьян организованного украинцами, но на таких легко можно было повесить клеймо "врага народа", препятствующего задаче поставленной ЦК партии, и, мешающего "честным" коммунистам выполнить план хлебозаготовки.

Поверьте, это не домысел автора, это реальность, которая зафиксирована документально. Ведь как уже говорилось вредителей, саботажников, и перевёртышей-двурушников хватало в те годы везде. Просто в Украине их благодаря украинизации скопилось гораздо больше чем где-то ещё. Вот, например, как об этом писал М.А, Шолохов который сам чуть не стал жертвой таких вот "коммунистов" вступив в борьбу с ними:

"В 1933 году враги народа из краевого руководства бывшего Азово-Черноморского края - под видом борьбы с саботажем в колхозах - лишили колхозников хлеба. Весь хлеб, в том числе и выданный авансом на трудодни, был изъят. Многие коммунисты, указывающие руководителям края на неправильность и недопустимость проводимой ими политической линии, были исключены из партии и арестованы.

В колхозах начался голод. Группа партийных работников северных районов Дона (возглавил которых сам Шолохов) обратилась с письмом к товарищу Сталину, в котором просила расследовать неправильные действия краевого руководства и оказать ряду районов продовольственную помощь.

Через несколько дней от товарища Сталина была получена телеграмма:

"Письмо получил. Спасибо за сообщение. Сделаем все, что требуется. Назовите цифру". В районах начали кропотливо считать, сколько понадобится хлеба, чтобы дотянуть до нового урожая. Снова было послано письмо с расчетами, выкладками и указанием необходимого количества продовольственной помощи для каждого района. В ответной телеграмме товарищ Сталин сообщил, какому району и сколько отпущено хлеба, и упрекнул за промедление: "Надо было сообщить не письмом, а телеграммой. Получилась потеря времени".

Тысячи честных колхозников были спасены от нужды. Люди, пытавшиеся уморить их голодом, впоследствии были расстреляны".

В связи с выше описанными Шолоховым явными провокационными, подрывающими авторитет партии и руководства страной действиями врагов народа "из краевого руководства" я не уверен что, усердствуя в выполнении плана хлебозаготовок, Косиор среди "вычищенных коммунистов", "списки которых уже составлены" и которых он предложил Сталину выслать с Украины, - среди указанных Косиором в докладной записке 327 сельских коммунистов, которые были в октябре - ноябре осуждены, а так же тех девяти что были расстреляны, все были "пособники" и "покрыватели" "кулацкого саботажа". Более того. Я склонен думать, что осуждены и расстреляны были в основном настоящие коммунисты, которых "подставили" заинтересованные в голоде на Украине враги советской власти - украинские националисты.

Конечно, ошибки и перегибы были и у большевиков и лично у Сталина. Но Сталин не был заинтересован (ищите кому выгодно) в разрухе и голоде, а следовательно и в политической нестабильности в Украине. Наоборот, он больше всего был озабочен вопросом в первую очередь политической стабильности особенно в приграничных районах Украины с Польшей. Именно общая граница УССР с Польской республикой являлась, по его мнению, главной причиной угрозы интересам СССР в случае продолжения нарастания экономического кризиса на Украине. Поэтому Центр по мере возможности старался реагировать на ситуацию в Украине, как увеличением норм продовольственного снабжения и выделением Украине зерновых и продовольственных ссуд, так и дополнительной посылкой тракторов для посевной и уборочной кампаний.

Письмо Сталина летом 1932 года Молотову и Кагановичу где Сталин предлагает при сохранении общей установки "на безусловное исполнение плана хлебозаготовок по СССР" сделать исключение "для особо пострадавших районов Украины" и сократить им план хлебозаготовок на 30-40 млн. пудов выше уже приводилось В дальнейшем план был еще сокращен и составил конечную цифру 260 млн. пудов. По сравнению с 1931 г. план хлебозаготовок 1932 г. на Украине был меньше на 155,4 млн. пудов.

7 февраля 1933 года политбюро ЦК ВКП(б) приняло первые постановления - по Днепропетровской и Одесской областям - о предоставлении продовольственной помощи по 200 тысяч пудов ржи

20 марта 1933 г. СНК СССР издало постановление о выделении Киевской области 300 тыс. пудов овса и бобовых культур.

Из переписки партийного руководства Украины со Сталиным видно, что вождь в большинстве случаев удовлетворял просьбы украинского руководства о новых зерновых ссудах. Например, тот же Косиор попросил Сталина о дополнительной ссуде в телеграмме от 16 апреля 1933 г. и 21 и 26 апреля 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР выделило УССР свыше 2 млн пудов зерновых культур в качестве семенных, продовольственных и фуражных ссуд. 27 июня 1933 г. Сталин удовлетворил и просьбу Хатаевича о дополнительной продовольственной ссуде колхозам Днепропетровской области. В первой половине 1933 г. Украина получала значительные товарные фонды для нужд населения. Но тем не менее, не смотря на оказание помощь, голод в Украине и как его результат смертность среди населения была наверное самой высокой в СССР того времени.

"Анализ документов российских архивов показывает, что одной из причин сохранения высокой смертности в районах Украины, которым были выделены продовольственные ссуды, была бюрократическая нерасторопность, волокита районных властей при их распределении, а в ряде случаев и бесконтрольное расходование зерновых ссуд. Например, в Постановлении бюро Киевского обкома КП(б)У от 15 марта 1933 г. отмечалось, что в Плисковском районе "продовольственная помощь, предоставленная району для остронуждающихся, не была своевременно доведена до колхозов и сел". В другом Постановлении Киевского обкома КП(б)У от 19 марта 1933 г. было прямо указано, что в ряде районов области "безобразно организовано оказание помощи голодающим". Многие сельские советы, колхозы и отдельные работники "бездушно" относятся к нуждающимся в помощи, не реализуют нарядов, отпущенных областью, не используют местные ресурсы (молоко, овощи, местные отходы). Обком КП(б)У предложил ГПУ начать судебное преследование "в отношении должностных лиц и общественных организаций, не оказывающих помощи".

Так описывает те события Кондрашин Виктор Викторович доктор исторических наук, главный научный сотрудник, Институт российской истории РАН.

Но прочитавший эту книгу наверняка поймёт, что "бюрократическая нерасторопность" и "волокита районных властей", хоть и имели место но, это далеко не самые главные причины голода. Главное, это то, что часто и густо "нерасторопность" и "волокита" создавались искусственно, теми, кому это было выгодно. Ими же организовывалось расхищение "и бесконтрольное расходование зерновых ссуд".

Врач Звенигородской районной больницы Киевской области П. Блонский весной 1933 года писал наркому здравоохранения УССР С.И. Канторовичу о положении в районе в связи с голодом:

"Очень распространенная среди руководящих и рядовых работников политически вредная "теория", что в голоде виноваты сами голодающие, не хотели, мол, работать, говорят, а раз так - пускай дохнут - не жалко. При таком настроении тех, кто должен бороться с голодом, конечно, не может быть ощутительных результатов от их деятельности по борьбе с голодом".

Так вот, - так поступали именно те, для кого люди Южной Руси были лишь "презренный шкурнический тип малоросса", те, для кого "наш народ гавно", кто мечтал "чтобы сгинуло это рабское поколение, которое привыкло только "хохла изображать", а не органично чувствовать себя украинцами". Они, те кто пролез в КП(б)У чтоб развалить её изнутри, думая что вот так, не сегодня, так завтра, добьются своей цели, имени они цинично и заявляли "пусть дохнут - не жалко".

Так что голодомор, скорее всего, действительно был. Но, организовали его именно украинские националисты. Да ребята! - голодомор дело рук украинцев, а отнюдь не Сталина и тем более не россиян. Лишним доказательством тому могут служить деяния украинских националистов сегодня. Ведь это они менее чем за 30 лет успели разрушить такую процветающую республику как УССР 60-х - 80-х годов, они смогли уничтожить промышленность и сельское хозяйство УССР, благодаря им в нынешней Украине едва ли не вдвое по сравнению с 1991 годом сократилась численность населения, именно они готовят распродажу украденной русской земли, "перебив номера", перекрасив её в жёлто-блакитный цвет и, назвав Украиной, - они готовы погубить всё и всех лишь бы украинец не считал себя русским человеком, лишь бы нагнетать вражду между русскими людьми.

Канули в небытие Украина Грушевского и Скоропадского, унесли ветры истории Украину Петлюры. Лишь под крылышком России в составе СССР украинцы оперились и выпорхнули из гнезда. Но крепки ли крылья у сего "днепровского" птаха? Далеко ли он улетит и как долго удастся прожить украинцам без России на этот раз? Ведь по большому счёту украинцы ничуть не изменились. Украина и сегодня управляется "бездарной и разрушительной силой, лишенной от природы конструктивного мышления", и правят ею люди которые "проявив жажду власти", демонстрируют, как и столетие назад, "узость понимания, свойство думать по трафарету, недостаток критики, самохвальство, нетерпимость к инакомыслящим, упрямство, неспособность разобраться в фактах, непригодность предвидеть и делать выводы из собственных поступков, неустойчивость и недостаток чувства настоящей ответственности за работу", и сегодня как 100 лет назад "считать их людьми трезвого ума и здравой памяти, с которыми бы было можно говорить о серьёзных делах, не приходится". Так что без России, обрубав свои русские корни далеко этот украинский "птах", вряд ли улетит.

© genbori1 / Геннадий Неделько

Опубликовано 04.06.2020 в 15:20
Прочитано 318 раз(а)