Случайные записи
Недавние записи
|
ВоспоминанияРоман в жанрах: Мелодрама, любовь, Мемуары
1 глава Вдохновляющего в этом мире очень мало. Иногда к вдохновению может подтолкнуть незначительная мелочь: чьи-то слова, голос, вид из окна, нечаянная улыбка, книга или воспоминание. Мои воспоминания стираются с возрастом, словно ластиком по карандашу. Зигзаги жизни поистрепались, и многие вещи ушли на второй план. Знаете, иногда думаю, думаю…Встану со стула за чашкой чая и забываю, о чем же я так напряженно размышлял. Хоть записывай на бумагу. Моя внучка посоветовала так и поступать. Подарила мне старые карандаши, которые были с графитовым стержнем и белые чайки-листы. Сейчас таких карандашей нигде не найдешь. Их надобность давно исчерпалась…Эти предметы долгое время аккуратно лежали на письменном столе. Я смотрел на них, сидя на стуле, копаясь в памяти, соединяя звенья событий в сознательные цепи. Ножки стула поскрипывали на половицах. Этот скрип успокаивал меня, когда море из воспоминаний начинало штормовать и плескаться солено-сладковатыми брызгами. Скрип придавал монотонность мыслям. Глаза закрывались, и я дремал в лучах апрельского солнца. Во сне на пороге внезапно появился девичий силуэт. Я надел очки, и предо мной предстала она. Моя независимая подруга из молодости. Легкая, тощая, со светло-розовыми волосами и зелеными глазищами. Она смотрит на меня и посмеивается, прикрывая рот ладонью. Глаза искрят. Она плачет и смеется. - Что с тобой? – спрашиваю я. Она качает головой и подбегает ко мне. Я разглядываю ее, запоминаю каждую черточку, линию. Ее кожа смугловатая, как после солнечных ванн. Я понимаю, что не прикоснусь к ней, ведь она как призрак. Чувствую запах ее молодого тела. Пахнет скошенной травой и свежим воздухом. Тонкие пальчики накручивают прядь волос. Это детская привычка. Таким образом, эта призрачная особа показывает, что нервничает. - Волосы запутаются, и их придется отстричь, - предупреждаю я. Хочу взять ее за тонкое запястье, но она вскидывает руку вперед и опять качает головой. Я опускаю глаза. Она видит, что я расстроен и садится на корточки, пытаясь заглянуть мне в лицо. Боковым зрением я вижу ее руку и кусочек желтого платья. Пальчиком она осторожно касается моего локтя. Будто проверяет, нет ли между нами преград. Их нет. Я ощущаю прикосновение и поворачиваюсь к ней. Смотрю в эти зеленые глаза. Она пристально смотрит в мои. Я кладу свою ладонь ей на руку. Кожа теплая, нежная, как и раньше. - Уходи, - шепчу я. В горле застрял ком. Голос предательски дрожит. - Я старик…Уходи, - повторяю я. Она смерила меня взглядом и засмеялась. Потом указала мне на зеркало, что висело над комодом напротив нас. Я повернулся к нему и ахнул. Из зеркальной глади я видел молодого человека с густыми каштановыми волосами, черными глазами, гладкой кожей. Тело жилистое, но сильное, выносливое. Вены на руках слегка выделяются. - Что это? – ошарашенно спросил я. Она пожала плечами и покрутила пальцем у виска, скорчив рожицу. Я засмеялся и сжал ее маленькую ручку. Наши пальцы переплелись. Я притянул ее к себе, чувствуя яблочное дыхание, предвкушая вкус ее губ. Она прикрыла глаза и улыбнулась. - Я давно ждал тебя, - тихо говорю я ей на ушко… И вдруг ее тепло, и дыхание превращаются в пустоту. Я вижу лишь зыбкие черты, хватаюсь за руки, но всё…Она пропала. Как летний легкий ветерок. Сон прекратился. Я оглядываюсь по сторонам, внюхиваюсь в воздух, силясь услышать яблочное дыхание и запах скошенной травы, но ничего нет. Мой дом пуст, как и прежде. В зеркале отражается тот же старик в сером свитере и черных брюках. Я уже говорил, что вдохновение приходит случайно, что любая мелочь порождает его. Этот сон всколыхнул во мне воспоминания о моей молодости. Эмоции заскользили по венам, словно холодные змеи. Сейчас скользят змеи, а тогда я готов был сам подохнуть, как дворовая собака под скамейкой. Я выл, как волк. Не находил себе места. Я срывался и бежал на улицу, будто меня кто-то звал или ждал, но там лишь кипела повседневная жизнь, от которой на тот момент я был огорожен экраном. Та девушка, что снилась, была очень близким для меня человеком. Но в один день я потерял ее, а вместе с ней и потерял всё остальное. Довольно сентиментальное вступление. Ну что сделаешь, я старик. Я вспоминаю прошлое, которое размыто по краям и отсвечено, как неудачная фотография. Границы скучной действительности отошли теперь на второй план, и я могу полностью опуститься на дно своей памяти и души, чтобы вдоволь насладиться былыми деньками. Начну с того, что меня зовут Джон Уолтер. Я родился и вырос в Лондоне. Если точнее, то в районе Ист-Энда. Мои родители переехали туда сразу после свадьбы в 1984 году. Они были обычными английскими бедняками на тот момент. Ребенок не входил в их планы, пока отец не найдет хорошую работу. Мой отец был начинающий врач. Он занимался практикой в одной из местных больниц, но клиенты пугались его молодости и не доверяли свои хлипкие тела в молодые руки. Отца звали Кристофером. Я очень похож на него: темные волосы и глаза, высокий рост, худощавая фигура и упрямый характер. Мать часто журила меня за упрямство, но отец заступался и говорил, что не видит ничего плохо в том, если ребенок имеет свою точку зрения. Кристофер всегда давал мне полную свободу, считая, что научить жизни меня могут только собственные ошибки. Мы с ним мало общались. Держали дистанцию. Я уважал его, и отцу было достаточно этого. Эмили Уолтер в девичестве Одли – это моя мать. Мудрая и спокойная внешне женщина. Почему внешне спокойная? Потому что она была из интеллигентной семьи, где манеры считались превыше всего. Она давно заточила себя в кокон хороших манер и только при отце или при своих друзьях она была вспыльчивой, веселой, шумной и страстной женщиной. Жизнь кипела в ее крови неистово. В янтарных глазах горела энергия, и мне было жаль ее. Ведь это так сложно удерживать страсть к жизни в узде, словно взбесившегося коня. Я унаследовал от нее эту страсть, а Эмили Уолтер научила маскировать ее в восковую безразличную физиономию. Знаете, это помогало в дальнейшем создавать нужное впечатление, но и портило в то же время жизнь. Эмили и Кристофер познакомились еще в детстве. Эмили приезжала на каникулы в загородный дом к своему деду Тому Одли, который был истинным аристократом. Он нес военную службу, но под конец Первой Мировой войны его сильно контузило, и правая нога полностью отказала. Армия списала Тома Одли, и разочарованный командир вернулся в свое родовое гнездо, которое находилось в южной части Дербишира и пришло в запустение. Несмотря на свой недуг, дед вернул величие поместью, и гости снова заполнили позолоченные, изящные комнаты, наливая в хрустальные бокалы искристое шампанское. В детстве мама часто рассказывала о Дербишире. О его зеленых лугах, которые полны цветов, об озерах, которые глубоки и таинственны, о столетних деревьях и о маленьких прелестных домиках, что стояли по обе стороны улицы, напоминая о средневековых временах, когда все восхищались королем Артуром и Робином Гудом. Позже, когда я стал состоятельным человеком, то навестил место детских маминых грез. Наше родовое поместье Одли, как ни странно, еще существовало. В нем были слуги, безукоризненно выполнявшие различные поручения, портреты предков, старая библиотека, французские ковры и коллекция оружия, которую начал пополнять мой пра-прадедушка Филипп Одли. Я видел его портрет в библиотеке. Искал схожие черты, но так ничего и не обнаружил. Филипп был основателем этого поместья. Он выкупил его в 1888 году у какой-то разорившейся семьи, которая спешила уехать в Америку за новой жизнью. Кипучая энергия Филиппа превратила потрепанный замок в живописный дворец. У моего пра-прадедушки была слабость к цветам. Он сам строил оранжереи, сам сажал цветы, скрещивал сорта, лично срезал их для гостей в подарок. Цветы были для него как дети, и он нежно и бережно заботился о них. Это вошло в традицию оккупировать лужайки, аллеи, стены и комнаты дома цветами. От цветочного запаха некуда было спрятаться. Я сам чувствовал себя цветком. Потом в городе я зашел в химчистку за одеждой. Служащий спросил, что за приятный аромат впитался в мой костюм? Я тогда рассмеялся и ответил, что так пахнут старинные дома в Дербишире. К нашему поместью вела белая, ровная дорога, усыпанная гравием. По ее бокам я видел аккуратно выстриженную траву, живые изгороди, вековые дубы, которые открывали черный таинственный проход в лес. Мама говорили, что за лесом находится река. Они бегали туда с отцом удить рыбу. Когда мы подъехали к дому, то я не мог скрывать удивление, которое вызвала старая усадьба Одли… Дом был выполнен в лучших традициях позапрошлого века. Стены из красного кирпича, переходившие ближе к крыше в темно-коричневый цвет. Черепица на крыше была такой же темной, бурой, в некоторых местах покрытая мхом. Огромные окна выкрашены белой краской, но так было сделано лишь с фасада, который так часто лицезрели гости и соседи. Часть дома, что уходила в сады, оказалась не столь ухоженной. Выцветшие стены нуждались в отделке. Окна выделялись почерневшими деревянными рамами. Ограждения, каменные перила и лестницы покрывали темные узоры сырости, и из каменных щелей пробивалась то тут, то там трава. Скамейки в аллеи имели обшарпанный вид. Краска облупилась и сыпалась на землю или оставалась крошечными кусочками на ладонях. Несмотря на такой заброшенный пейзаж, мне поместье понравилось. В нем витал дух старины. Казалось, что по вечерам здесь можно встретить призраков женщин и мужчин в парадных одеждах, говоривших изысканные слова, цитирующие строки из Шекспировских трагедий или из Байроновских стихов. Жаль, что это было всего лишь мое больное воображение, встревоженное свежим воздухом Дербишира. Я облюбовал себе местечко в конце сада. Там находился каменный мостик, огибавший искусственный пруд. Тяжелые масляные ветви ив полностью скрывали от посторонних глаз, и я наслаждался ароматом кувшинок, осоки и влажным прохладным воздухом. Лучи солнца нашли небольшую лазейку среди веток деревьев и игрались в воде, скользя по ней золотыми солнечными зайчиками. Я опирался на перила мостика и думал обо всем на свете. Правда, сам точно и не понимая своих мыслей, потому что они быстро пролетали в мозгу, не отпечатав сути, и растворялись в зачарованной тишине сада…Может, я ждал кого-нибудь тогда? Может, призраков моих предков…Я уже плохо помню. Скажу одно, Дербишир стал моим единственным местом на земле, которое успокаивало и лечило душу… © pro100julia91 / Lewis91
Рейтинг: нет
Прочитано 959 раз(а)
|