Корнюшин

– Корнюшин, вставай! – слышу я мамин голос сквозь сон.

Корнюшин – это я. Мама зовёт меня по фамилии. Это чтобы я её не забыл. А имя у меня тоже есть – Аля; но никто меня не зовёт по имени, а по фамилии – все. Так уж принято у нас в садике, в детском саду, то есть.

Я ещё не поднялся с постели, а мама уже принесла мне кусочек чёрного хлеба с чем-то красным наверху.

– Ешь и одевайся, нам пора.

Из большой чёрной тарелки на стене послышался сначала треск, затем короткие мелодичные звуки, потом заиграла музыка. Это «куранты» и «гимн». Я знаю, мне мама сказала.

Я ем хлеб. Вкус неожиданный и доселе не известный мне, кисло-солёный.

– Это томат-паста, тётя Нюра дала, попробовать. Тётя Нюра, это наша соседка по комнате в бараке. Она живёт на другой половине, за занавесочкой.

Съел всё. Встаю, иду в угол; там стоит помойное ведро. Мама говорит, что перед тем, как выходить на улицу, надо всегда «пописать на дорожку». Ну, надо, так надо.

Одеваюсь. У меня тёплая шубейка. Ещё в прошлом году нам её подарила тётя Роза, наша другая соседка; её дочке шубейка стала мала. «Не выбрасывать же!» – сказала она маме. А мне шубка как раз, только рукава коротковаты. Но ничего, у меня же есть варежки! Мама надевает мне на голову круглую шапку с ушками, под подбородком завязывает веревочные тесёмки, ещё укутывает меня шалью сверху, чтобы не замёрз.

На улице темно и холодно – зима. Я сажусь в санки, и мама везёт меня в садик. Ей нужно меня отвезти и самой идти на работу, в завод. Я, конечно, об этом не думаю. Я вообще ни о чём не думаю: сижу и дремлю. Холодные снежинки падают мне на лицо и тут же тают. Но я этого не замечаю.