III Цеппелин LZ–700 над Гималаями

Местью надо наслаждаться, иначе в ней нет смысла.

1 Фестиваль

Из окон резиденции агентства «Альт Пальмира», открывался вид на тысячелетний дворец Потала, выделявшегося строгими линиями больших прямоугольников среди ультрасовременных небоскрёбов и мостов, парящих в облаках благодаря термоядерным реакторам на гелии-3.

В конторе, оборудованной по последней моде: скоростной пневмопочтой, телеграфом, телефоном, печатной машинкой с ментальным коммутатором; среди медного блеска переговорных труб и серебряных манометров расположился на кожаном диване обер-камергер Ея Величества, положив рядом обязательную трость с платиновым орлом. Граф буквальным образом прописался в просторном кабинете Ленара и теперь терроризировал мозг постоянными инспекциями.

– Ну-с, докладывайте, что с делегацией Марса?

– А что случилось? – Ленар изобразил удивление.

– Посол жалуется. Вы куда их поселили? Это что такое? Совсем страх потеряли!

– Модест Алексеевич, никто не ждёт скандала. Зачем? Делаю всё, что могу, исключительно из вежливости к имперским политесам.

– Как я, понимаю, это в благодарность за то, что спецназ империи выкрал вашего компаньона Рема Великолепного из тюрьмы на Марсе, и гвардейский дредноут, погасив ходовые огни, во мраке космоса идёт на всех парах к Земле.

– Почему не сказали раньше! Ферапонт, наверное, что-то напутал. Сделаем сервис наивысшего качества. Лично займусь!

Ленар обнажил платиновые зубы, соорудив на лице максимальное усердие.

– Можете гарантировать? Нам конфликт с Марсом сейчас не к чему, – предупредил граф, вынимая монокль для того, чтобы протереть.

– Конечно, моё слово крепче базальтовых скал под северным ветром.

– Постоянно живёте на грани нервного срыва. Что вами движет?

– Сейчас?

– Да.

– Желание избавиться от общества обер-камергера Штюрма и как можно скорее.

– Не выйдет, – граф поднял бровь и водрузил монокль на место. – Идёмте, покажите достижения. Император, в отличие от меня, не занимается психологией, а отправляет на урановые рудники.

– Гуманист, не в пример вам! Поверьте, изучение чужих смыслов ещё никого к добру не приводило: одно расстройство для пищеварения.

У графа напрочь отсутствовало ощущение ценности единоличной жизни. Он не мог и на секунду перестать думать об интересах империи. Власть отнимает у человека самой дорогое – право на чужую боль. Эта трепетная субстанция быстро теряет свою исключительность в толпе одинаковых судеб и страданий. Бедолага даже марки не мог собирать без чувства исполненного долга. Ему постоянно хотелось поставить на них штамп Центральной Канцелярии.

***

Витые из широких титановых полос колонны с нескончаемыми рядами зрителей парили под огромным куполом из наностекла, сквозь который светили звёзды. По сторонам, вдоль воздушных причалов сновали в несколько кругов летательные аппараты: серебристые дирижабли, бипланы и космические яхты. Режиссёр представления отказался от гравитации в пользу трёхмерного пространства, чтобы оформитель мог свободно обращаться во время представления с облаками и ветром под музыку гигантских динамиков в виде плазменных шаров, стреляющих в разные стороны разрядами голубых молний.

По прозрачным стенам ресторана в стиле неомодерн, парящего в разряженном воздухе над снежными вершинами Гималайских гор, медленно текли красные лоскуты света от закатного солнца. Маэстро Серж со своей партнёршей Малефик милостиво раздавали направо и налево автографы, пряча глаза от магниевых вспышек фоторепортёров.

Ленар изучал программу фестиваля, когда за столик сели принцесса с Ферапонтом.

– Я танцевала с Наомой-младшим!

– И что впечатления? – поинтересовался маэстро.

– Скучно с ним, таскает по паркету, не в пример деликатному Ферапонту.

– Не перехвалите, зазнается – придётся уши драть пальцами, – Ленар сделал строгое лицо, чтобы не обнаружить гордость за своего ученика. – Может быть, отсутствие практики лично с Вами?

– Ой, а при чём здесь практика? Он, конечно, маэстро, но совсем не ждёт партнёршу, предлагая успевать за ним.

– Вот и мне показалось, избаловала его Малефик. Молодые люди, а давайте проверим Ферапонта?

– Это зачем? – насторожилась принцесса.

– Пусть потренируется. Ферапонт, есть желание?

– Маэстро, предложите только тему, – с готовностью откликнулся секретарь.

– Хорошо, например, «божественное создание».

Секретарь повернулся в сторону Малефик и взглядом предложил пойти с ним на паркет. Получив согласие в виде кивка головы, Ферапонт направился к её столику.

– Вы, знаете, я всегда задавался вопросом.

– Каким же?

– Почему женщин называют божественным созданием!

– И почему?

– Потому что они все похожи на вас!

– Льстите! Надеюсь, двигаетесь не хуже?

– Ноги слегка отстают от живости мысли, но рядом с вами у них значительно больше шансов.

– Да вы мечтатель!

– Что вы, я уже весь в танце, какие могут быть мысли, одни безумства. Позвольте?

Ферапонт, обняв женщину за талию, увлёк на паркет. Принцесса начала нервно мять салфетку.

– Маэстро, смотрите, как она загребает ногами.

– Не скажите, зато с каким пафосом – царевна! Вот Ферапонт сутулится, как верблюд.

– Точно, точно, из-за неё.

– Коне-е-чно! – поддакнул Ленар.

– А что думаете о Платоне?

Принцесса отвернулась от танцующей пары.

– Обременён ролью наследника. Весь такой напряжённый, у меня аж спина начинает ныть, когда на него смотрю.

– Маэстро, я не об этом. Мне предлагают за него замуж идти.

– От судьбы не сбежишь, брак дело ответственное, тут не до романтики.

– Всё из-за этого проклятого гелия! Павел ещё не знает, что его ждёт на Нибиру.

– Это верно – счастье супружеской жизни любого сделает Фадеем Беллинсгаузеном.

– Вы сейчас о чём?

– Об Антарктиде, шестом материке Земли, разве не читали?

– Говорят там холодно, – принцесса весело блеснула глазами, оценив сравнение.

– А-адский мороз, Антарктида, одним словом! Но у меня такое чувство, что об Ферапонта можно айсберги плавить. Обратите внимание – Модлен уже смеётся.

– Действительно, – принцесса близоруко прищурилась, рассматривая в деталях, как шутит её партнёр.

– Вот и я говорю – если ждать, то можно замёрзнуть навечно в арктических широтах.

– Вы так считаете? А как же ваш компаньон Рем, он ведь в тюрьме на Северном полюсе? – мстительно заметила принцесса.

– Принцесса, вы жестоки! Рем – жертва обстоятельств. Это совсем не ваш случай. Вам нет нужды выбирать между честью и сыном. Впрочем, у него и выбора-то не было никакого!

2 Честь семьи

(Пять лет назад, планета Марс, за кулисами Арагонского Большого театра)

– Ты здесь главный распорядитель? Держи выходное пособие, – Лафрок протянул Туру Хольмгрену увесистый конверт. – Потрудись объявить номер Вурста в конце шоу.

– Это чей приказ? Программу никто менять не будет, – не глядя на презент, – возразил Тур.

– Мой! Этого, что недостаточно для тебя?

Лафрок показал содержимое конверта.

– Попробуйте обращаться на Вы. Уверен, у Вас это может получиться при должном усердие.

– Что? Щенок! – Лафрок аж подпрыгнул от наглости. – Ты сейчас харакири себе сделаешь, если не извинишься с поклоном.

– Ваш протеже, чувствуется, только этим и занимается – поклонами!

Тур вызвал в переговорную трубу охрану театра.

– После представления задержись, щенок. Возьму на себя труд заняться твоим воспитанием, бесплатно фальцетом запоёшь, – пообещал через плечо Лафрок, уводимый службой безопасности.

– Всегда, пожалуйста, не забудьте привести своего дружка, как наглядное пособие.

***

В центре авансцены прожекторы образовали из столбов света частокол, за котором по разным сторонам стояли родственники дуэлянтов. Драматизм ситуации состоял в том, что генерал Лафрок претендовал на пост дожа Арагона и явно намеренно спровоцировал неопытного сына Рема, чтобы публично унизить конкурента в глазах избирателей.

Лафрок быстро намотал на руку шитый серебром генеральский шарф и стал кружить, пресекая атаки юного Тура ударами тяжёлой парчи с последующим нанесением неглубокого пореза острым стилетом, явно намереваясь поиздеваться над неискушённым противником.

Рем Хольмгрен с каменным лицом смотрел, как сын пропускает хирургически точные удары стилета. Дож оказался в патовой ситуации, когда любое действие вело к позорной смерти наследника согласно законам Марса. Отказаться, не явиться, прервать дуэль нельзя: правосудие и общество будут на стороне оскорблённого, его семья получит законное право убить труса любым способом, чтобы получить удовлетворение. Рем не желал хоронить сына с обезображенным лицом и позорной надписью на лбу. Он прекрасно осознавал, что Лафрок опытный бретёр и шансов победить в этой дуэли ничтожно мало. Оставалось надеяться на его величество случай, но судьба этой ночью сделала выбор не в пользу юноши. От слабости он начал поскальзываться в лужах собственной крови. Противник, напротив, с хладнокровной улыбкой продолжал смертельную работу.

Чтобы остановить изощрённую пытку Рем, стремительно шагнув в круг света, вонзил в сердце наследника свой стилет, отлично понимая, чем грозит ему этот удар. Но главное было сделано – семья Лафрока осталась неудовлетворённой, её предводителю не удалось прирезать на глазах свидетелей обидчика и посмеяться над стонами умирающего.

На следующий день марсианская Фемида осудила на пожизненный срок Рема Великолепного, отправив его в «Крепость Богов», самую жестокую тюрьму на Северном полюсе Марса.

3 Роковая встреча

Наконец Ленар избавился от общества графа, но добежать да бара не получилось, потому что воткнулся носом в платиновые пуговицы генеральского кителя Лафрока. Этого подонка Ленар по-честному обходил кривыми переулками из опасения наговорить колкостей, которые придётся исполнять. Конечно, злился непередаваемо на беспринципного интригана и убийцу, но чего не сделаешь ради благополучия империи!

– У Вас всё хорошо? – поинтересовался Ленар, задрав голову.

– Просто отлично! Ваш секретарь нашёл первоклассный номер с большими кроватями. От имени делегации выражаю благодарность! Как вы знаете, у Марса непростые отношения с империей после Войны за независимость. Вы делаете огромную работу, помогая отстраивать заново мосты доверия между народами наших планет, – ответил высокий марсианин с золотистыми глазами.

– Старался. Без Вашего участия фестиваль выглядел бы печально, без огонька-задора, так сказать. Рад, что всё устроило. Очень беспокоился, как перенесёте земную гравитацию.

– Вы знаете, благодаря молекулярным излучателям вполне сносно. Правда, необходимость постоянно принимать катализатор, конечно, изматывает. Вкус, доложу я вам, препротивнейший.

– Хо, зато на Марсе первое время будете чувствовать себя Геркулесом, пока организм не очистится. Смотрите, не привыкайте, ещё попадёте в смертельные коридоры, переоценив силы. К сожалению, у нас это не редкость. После первого столетия арны начинают искать приключений, чтобы наполнить, так сказать, надоевшую жизнь событиями. В результате живут в среднем 700 лет: от несчастных случаев гибнут. А ведь могли бы ещё столько полезного сделать для империи.

Ленар покачал головой.

– У нас ещё хуже, Вечный Космос, чтобы пять столетий набирали. Всё из-за наследственной агрессивности. Атмосфера Марса наверняка сказывается. Постоянные войны, интриги между домами – обычное дело. Убиваем друг друга по любому поводу. Женщины не успевают рожать. На планете огромная нехватка населения. Я вас не задерживаю? – поинтересовался марсианин, заметив, что Ленар достал часы.

Ленару, действительно, надоело слушать Лафрока. У него родилась совсем своя идея после слов: «обычное дело».

– Экселенс, у меня к вам деловое предложение, хочу показать местные красоты, заодно обсудить перспективы на будущее, – предложил Ленар, убирая в карман жилета Breguet .

– Просто необходимо, когда и где? – живо откликнулся благодарный за беседу марсианин.

– Замечательно, жду утром у эллингов, на аэродроме «Вальхёл». Уверяю, не пожалеете.

4 Смерть в облаках

Легкомоторный биплан сел на верхнюю палубу воздушного судна, неспешно дрейфующего над планетой. На фоне покрытых снегом Гималайских гор и перисто-кучевых облаков, огромная сигара небесного гиганта казалась крохотным серебристым лепестком, случайно занесённым беспокойным ветром в суровую компанию холодных вершин.

Итак, о чём речь, маэстро Ленар? – спросил генерал Лафрок, вытянув в проход между столиками, не рассчитанными на рост марсиан, длинные ноги.

Ленар отпил приготовленный барменом абсент, помолчал, собираясь с мыслями, затем ответил:

– Собственно, у меня два вопроса: судьба Рема Великолепного и возвращение агентства «Альт Пальмира» на Марс?

– По прибытии немедленно обсужу с руководством участие агентства в концертной жизни планеты. Думаю, в ответ на участие нашей делегации в фестивале, вопрос будет решён положительно. Что касается компаньона: то вы, наверняка, знаете, что он нарушил правила. По законам Марса за это полагается пожизненное заключение, что, собственно, и исполнено. Знаю, вашей вины в этом возмутительном происшествии не было. Сожалею, и готов оказать посильную помощь, но вопрос с помилованием придётся отложить на некоторое время.

– И насколько, как вы думаете? – спросил Ленар ровным голосом, хотя его уже начинал бесить надушенный какой-то дрянью голенастый пеликан с чёрными кудряшками.

– Всё будет зависеть от степени нашего сотрудничества. Вы понимаете.

Посчитав пальцами воображаемые деньги, подмигнул Лафрок. Выпив абсент, разгрыз лошадиной челюстью зёрнышко кофе из стеклянной розетки на столе.

– А если я сделаю уникальное предложение.

– Не могу даже представить, о чём это вы?

Лафрок перестал противно хрустеть и с недоумением уставился на Ленара.

– Знаете, мне последнее время не везёт с ядом. Решил попробовать ещё раз – в абсент добавил. Новый рецепт, слегка волнуюсь за качество, но, думаю, что сработает. Как самочувствие? – спросил Ленар участливым тоном.

Лафрок на некоторое время замолчал, пытаясь классифицировать необычные, судя по всему, для него ощущения. Марсианин к подобного рода диверсии явно не был готов. Затем воскликнул:

– Да вы что, с ума сошли, что ли! Меня предупреждали, что вы человек со странностями, но я не верил слухам!

С самодовольного лица марсианина куда-то слетела вся напыщенность. Он не знал, что предпринять: с одной стороны, пернатая глупость и отсутствие воображения мешали осознать, что произошло, с другой, до икоты напугался слова: «Яд». Он уже начал придумывать, каким образом у него болит желудок.

– Ой, ой, ну что вы, право, так реагируете на неудачный розыгрыш. Извините ради Блаженства Космоса! – Ленар с искренним раскаянием начал успокаивать.

Лафрок внимательно осмотрел бокал на свет, даже понюхал, затем решил удостовериться:

– Точно шутите?

– Ну, конечно же, что вы себе в голову взяли. Ну когда я мог подлить яд? Сами посудите. Что за ерунда! Перестаньте волновать пассажиров. Смотрите, на вас обращают внимание! Мне, например, должность дожа на Марсе совсем не к чему.

Ленар откинулся на спинку, чтобы лучше видеть эволюции на длинном лице марсианина.

– Хорошо, допустим. Правда, не понимаю – при чём здесь должность дожа. Как я могу быть уверенным, что со мной всё в порядке?

– Ну чем вас успокоить. Хотите выпью из вашего бокала? Вот, смотрите, наливаю абсент и пью, – с этими словами Ленар зажмурившись опрокинул в себя неразбавленное спиртное. – Все успокоились?

– Давайте всё же прекратим нашу встречу, – с нервным смешком промолвил Лафрок и встал.

– Конечно, зачем терять драгоценное время. В больнице, например, в любом случае окажут квалифицированную помощь, – с серьёзным лицом поддержал Ленар.

– Да, почту за лучшее попрощаться, – с этими словами вдруг побелевший маэстро ринулся к выходу на площадку для бипланов.

– Поторопитесь! Тут не меньше часа, потом анализы, результаты, – со смехом бросил Ленар вдогонку спешащему вдоль прямоугольных иллюминаторов марсианину, потом заказал кофе. Не успел дождаться, как длинными шагами подскочил Лафрок и нервным голосом спросил:

– Вы точно ничего не подливали? Можете уверить?

Генерал положил два пальца на спинку стула, словно хотел привести к присяге, чего Ленар категорически не переносил.

– Конечно, успокойтесь, ещё раз говорю! Извините, пока не улетели, всё хотел узнать, ну просто не у кого спросить на Земле. Сколько порезов нанесли несчастному Туру? Совсем молодой был человек, молодой и неопытный.

Ленар покачал головой, сочувствуя юноше, не успевшему израсходовать авансы судьбы.

– Какая сейчас разница! Что за вздор! – закричал совсем потерявший контроль над собой Лафрок.

– Ну не знаю. Может быть, для вас это и не окажется вздором, – ответил тихим голосом Ленар, заставив напрячь слух марсианина.

Официант принёс кофе. Ленар, прищурившись, сделал небольшой глоток, изучающее рассматривая снизу вверх долговязого Лафрока одним глазом.

– Так! Что вы от меня хотите?

Генерал сел напротив, придвинул вплотную к столу алюминиевое кресло, отчего упёрся в маэстро острыми коленями.

– Ничего. Уже совершенно ничего. Молчите – дело ваше. Поторопитесь, вижу лётчик идёт к аппарату, а следующий нескоро будет.

Дирижабль начал входить в кучевые облака, и если ещё недавно можно было наблюдать необычайно красивое гало вокруг солнца, то теперь оно исчезло. Лафрок, окинув возможного отравителя недоверчивым взглядом, молча вскочил и быстрым шагом удалился на лётную палубу. Но не успел Ленар допить кофе, как марсианин прибежал, и, нависая курчавой шевелюрой, начал обвинять:

– Вы все подстроили. Вот, извольте, самолёт не может взлететь, шасси отказало.

– У Вас больная фантазия. Не думал, что у генералов такие слабые нервы. Смотрите, совсем побелели, перепад давления плохо переносите? – спросил Ленар с озабоченным видом.

– Хорошо, отвечу на ваш вопрос. На момент, когда Рем диким образом мне помешал, я нанёс дюжину порезов и собирался сделать последний, заключительный! Так-с, довольны! А теперь идёте к капитану судна.

– Зачем, позвольте узнать?

– Засвидетельствуете, что ничего в абсент не добавляли.

– Вот этого, к сожалению, не могу удостоверить.

– Как! Вы только что клятвенно уверили, что ничего не было, а сейчас говорите обратное? Вы это делаете намеренно? Я понял ваш замысел – хотите извести меня догадками. И не надейтесь! Немедленно потребую у капитана, чтобы вас арестовали!

Лафрок повернулся к рубке управления.

– Постойте, могу сказать точно, что ничего кроме сахара и воды в абсенте не было. Все остальное, это больное воображение. Чувствуется, проспорил я своему камердинеру Гектору. И смею уверить, довольно круглую сумму.

– Вы на меня пари держали с механическим слугой? Изъясняйтесь внятно, я требую!

– Конечно, нет! Спорили на безобидный розыгрыш, не на вас же…

Ленар окинул высокого Лафрока презрительным взглядом. Сверкнув от возмущения глазами, взбешённый Лафрок отправился в рубку. Цеппелин вошёл в сплошной фронт высококучевых облаков без просветов. Пожилой капитан в кителе с наградными планками за войну с Марсом, допросив бармена, официальным тоном предложил беспокойному пассажиру подождать с разбирательствами, пока дирижабль не прибудет на аэродром, или отправляться на биплане в Пальмиру. Большего сделать не мог и не желал.

Лафрок снова расположился напротив маэстро и начал нервно постукивать пальцами по алюминиевому краю прикрученного к полу стола, не понимая на что решиться.

В это время Ленара отзывает в сторону бармен и шёпотом просит не впутывать его в историю со вздорным марсианином.

Когда маэстро сел за столик, Лафрок тут же приступил с допросим:

– О чём вы шептались с барменом.

– Он отдал отравленный сахар и предложил вас зарезать, чтобы не раздражали беготнёй пассажиров, – с этими словами Ленар выкинул в распахнутый иллюминатор несколько кусочков тростникового сахара.

– Так, у вас здесь всё подстроено! Хорошо. Это дело так просто вам с рук не сойдёт.

Со стороны Пальмиры раздался в небе стрекот мотора и показались крылья двухместного биплана. Лафрок без раздумий кинулся наверх, но его ждало разочарование. Так как штатный биплан дирижабля из-за поломанного шасси не смогли убрать с полосы, то вновь прибывший самолёт, сделав круг, улетел.

Лафрок ссутулившись медленно подошёл и с дрожью в голосе стал просить:

– Умоляю, скажите, чем меня отравили. Какое есть от этого противоядие.

– Вот, а теперь вы задаёте два вопроса. Гримасы судьбы, что здесь скажешь!

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы освободить вашего компаньона. Только дайте противоядие ради Вечного Космоса!

– Понимаете, какая история, – мне от вас ровным счётом ничего не нужно. Рем вчера вечером доставлен на Землю гвардейцами. «Альт Пальмира», уверен, сможет обойтись без ваших услуг. Да, в Арагоне наверняка сделают новые выборы на пост дожа. Вы полный банкрот. Через час начнёте корчиться от невыносимой боли прямо здесь между столиками, гарантирую. Умрёте, как умер мальчишка Тур. Итак, предлагаю проститься с жизнью достойно без мучений на дуэли. Если победите, заберёте противоядие в кармане жилета, – Ленар достал небольшой флакон с жидкостью и выставил руку в иллюминатор, – или выбрасываю без раздумий.

Лафрок в крайнем возбуждении человека, отчаявшегося что-либо противопоставить судьбе, кроме своего мужества, развернулся и проследовал, не глядя на враждебных ему арнов, на лётную палубу, в густой туман обступивших дирижабль облаков.

Ленар, взбежав следом по лестнице, попросил лётчика и механика быть секундантами ввиду экстренности ситуации. Авиатор крикнул: «Господа, правила!» Дуэлянта отсалютовали друг другу и встали в боевые стойки. Лафрок взял в левую руку китель с жёстким воротником и выставил вперёд острое как бритва, жало стилета. Противники начали последний для одного из нас танец. На клинках мгновенно образовались капли конденсата. В клубах водяного пара эхом раздавалось хриплое дыхание разгорячённого близостью смерти Лафрока. Несколько раз он выбрасывал вперёд китель, надеясь задеть противника хромированными шпалами на воротнике, но ему мешало крайнее возбуждение и туман. Наконец Ленар услышал, что марсианин перенёс вес тела на правую ногу, тогда он перехватил стилет обратным хватом, сделал левой ногой широкий круг за спину и вспорол под рёбрами печень Лафрока.

Цеппелин подтянули тросом к причальной мачте. Взволнованные происшествием пассажиры, громко обсуждая происшествие, оставили палубы дирижабля. Лафрока, укрытого красным генеральским мундиром с галунами из платиновой нити, бесстрастные стюарды в тёмно-синих мундирах вынесли по титановому трапу на базальтовые плиты аэродрома «Вальхёл». Сухой холодный ветер с Гималайских вершин неустанно перебирал чёрные с проседью локоны марсианина, словно извинялся за мстительных арнов, грузивших остывшее тело дуэлянта в длинный салон посольского лимузина.