Уповаете?

Улицы затейливо ветвились, сплетая крепкую геометрическую сеть. И жители мегаполиса всю свою жизнь барахтались в ней, словно полудохлые мухи в липкой паутине. В этот ранний час по каменному лабиринту спящего города одиноко блуждал миниатюрный мирок маршрутного такси, пытаясь отыскать в уходящей ночи путь к рассвету. Металлическая утроба, этакая урбанизированная вариация временного пристанища Ионы, представлялась вполне надежной защитой, и сонные пассажиры отрешенно блуждали в чудных садах Морфея, наивно вверяя свои тела бездушному агрегату. Что за шулер раз за разом заставлял разменивать уют родных кроватей на промозглое детище автопрома, оставалось вселенской загадкой. За немытыми окнами долгожданное утро уже являло себя первыми проблесками, и на улицах закипала извечная борьба между нарождающимся светом и царствовавшей всю ночь тьмой. Но внутри мрачного салона жалкое порождение пары немощных лампочек пока терпело свое очередное поражение.

Я всегда старался оставаться в стороне от этого извечного противостояния перворожденных - и личных забот вполне хватало. К сожалению времена, когда меня уважали коллеги, примечало руководство, заслуженная упорным трудом должность привносила в безрадостное существование толику смысла и морального удовлетворения, остались в прошлом. А моя жизнь, неожиданно уподобившись блуждающему айсбергу, забредшему в теплые воды, совершила полный оверкиль, явив ранее сокрытую во мраке глубин сторону. Проклятая старуха смерть, никого не щадящая в подлунном мире, нанесла внезапный визит моему начальнику отдела, что оказалось пренеприятнейшим сюрпризом как для сотрудников, так и для самой принимающей стороны: утром, взломав запертый с вечера кабинет, охрана обнаружила его, обретшего в тщетных поисках оргазма вечное успокоение в самоудушении. Сомнительное наследство в виде должности, запятнанного кожаного кресла и отдельного кабинета довольно быстро подвело меня к самому краю пропасти. На дне которой ожидал лишь мрак безнадеги. А эти... Когда-то покладистые улыбчивые коллеги по "цеху", мгновенно переродившиеся в своевольных подчиненных. Всего-то четверо, но забот они доставляли почище иных десяти. До того редкие задержки допоздна перекочевали в разряд хронической реальности. И все, что меня сейчас окружало - работа, работа и снова работа... Тянувшаяся бесконечным некрашеным забором, за которым где-то существовали настоящая жизнь и радость бытия. Так необходимый ежедневный сон превратился в лоскутное покрывало, неудержимо расползавшееся на отдельные мелкие клочки. О выходных иногда вспоминал, как об утраченном навсегда Рае. А вышестоящее руководство... Внушения, выговоры, недовольство как скрытое, так и явное, стали постоянными спутниками. Усталость физическая и, что более неприятно, моральная постепенно накапливались, приобретая устрашающий образ бомбы с замедленным действием. В течение дня постоянно ловил себя на мысли, что нигде не успеваю, ничего не понимаю и засыпаю, засыпаю...

Даже огромные кружки черного кофе... В последнее время... Перестали помогать...

Глава 0

Дверь такси неожиданно громко хлопает, впуская из внешнего мира очередную изъеденную сумраком невзрачную тень. Я открываю глаза. Водитель такси, неприятно похожий на руководителя нашего Института - Доктора Shark, спрашивает, где остановиться далее. Мои горестные мысли, прервав свой скорбный хоровод, исчезают, уступая место унылой пустоте... Напротив сидит привлекательная девушка, и её длинные ноги в чёрных чулках притягивают взгляд подобно магниту. От щиколотки... Выше... Выше... Стоп! С усилием заставляю себя смотреть только в окно. Однако немытое стекло, внешний сумрак и хилое освещение салона играючи предоставляют в моё распоряжение неплохое зеркало. Ищу в сером мареве отражений милую соседку...

Там что-то шевелится… За хрустальной гранью реальностей. Наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть… И вдруг из зеркальной глубины на меня бросается какое-то омерзительное чудовище. Рефлекторно отшатнувшись, оглядываюсь на соседку. Но... Её больше нет! Вместо привлекательной девушки странное нечто: угловатая тварь с вытянутой костистой шеей; с отвисающей, словно измятый рукав балахона, старческой кожей; бездонные тёмные провалы глазниц на лысой болванке головы сковывают, тянут в свои мрачные глубины. Вжавшись спиной в кресло, оглядываюсь на других пассажиров, пытаясь заручиться их поддержкой, но... Отовсюду ко мне обращены только одинаково серые пятна вместо привычных человеческих лиц. К счастью такси уже подъезжает к моей остановке. Срывающимся на фальцет голосом прошу остановиться и, оставляя за собой ручейки леденящего пота, пробкой выскакиваю на улицу. Руки неудержимо дрожат, и я, пытаясь утереть обильный пот, лишь размазываю его по перепуганному лицу. Не хочется об этом думать, но... Похоже, встал на необратимый путь схождения с ума... Но только куда?

Обремененный «подарочком» из лихой карусели тревожных мыслей о стремительно тающем психическом здоровье, шагаю к зданию нашего Института Опытных Разработок. Ноги предательски подкашиваются, стремясь трусливо увильнуть от противостояния с вездесущей гравитацией. Начало трудового дня откровенно пугает.

Наконец добираюсь до монументальной ограды Института, устремлённой к небесам, где вступающий в законные права рассвет уверенно затирает последние остатки звёзд. А за чугунными вензелями ограждения терминатор играет со мной в престранную забаву... Там граница перехода творит удивительную иллюзию с недавно отремонтированным главным зданием: уходящая ночь мистически состарила фасад, и теперь осыпающаяся штукатурка открывает взору битый красный кирпич, трещины и дыры в стене, словно это пожилая распутница задирает свою модную юбку в поисках очередного клиента, но демонстрирует лишь отёкшие варикозные ноги и грязное исподнее. Утренний бриз без усилий рвёт какие-то мерзкие лохмотья и уносит их прочь. Такое впечатление, что за летящим в зарю трехэтажным зданием тянется серый кометный хвост, в котором то всплывают на поверхность, а то скрываются в глубине серые очертания с чёрными провалами вместо глаз и рта. Даже не хочется загадывать, куда этот "ветерок" унесёт сегодня всех нас.

Вздохнув, проникаю на охраняемую территорию. Щиты на гербах по периметру ограды надёжно защищают от вторжения ложных сущностей. Во всяком случае, хочется в это верить. Быстро пересекаю открытое пространство и взбегаю по ступенькам главного входа. Тяжеленная броневая дверь нехотя сдаётся под нечеловеческими усилиями, и я проскальзываю через образовавшуюся щель вовнутрь...

Помпезный, в романском стиле, холл с вездесущей лепниной по стенам легко принимает в свои холодные каменные объятия. Всё пространство вокруг замысловато расчерчено разноцветными лучами, пронзающими воздух через витражи далёкого купола. Однако эта весёлая игра света надёжно гасится внизу первозданным мраком, клубами поднимающимся из черноты мраморного пола. Затейливые прожилки в камне плит вкупе с солнечными зайчиками витражей создают полную иллюзию шевелящегося спрута. Или, скорее, ожившего лабиринта, в котором моментально теряю себя. Беспомощно озираюсь, ища выход... И спасение неожиданно приходит от чинно шествующей мимо похоронной процессии. Во главе скорбного хода несколько монахов в чёрных рясах с капюшонами, покрывающими опущенные головы. Пеньковые верёвки туго охватывают их тучные фигуры. Лиц не видно, поэтому сразу догадаться, что это за траурное действо происходит рядом, невозможно. В молчаливой толпе, тянущейся вслед за ними, с удивлением узнаю начальников отделов и лабораторий нашего родного Института. На лицах, словно пустынный мираж, дрожит несмываемая печать горькой утраты. Когда колонна змеёй проползает мимо, мой взгляд выхватывает ухмыляющуюся физиономию давнего приятеля Костяя, подвизающегося начальником отдела Х-разработок. Мой кореш и замыкает хвост идущей на чреве своём гадины.

- Ты что? На оперативку не идешь? - удивлённо шипит он на меня.

- А что, кто-то помер? - Наверное, со стороны я выгляжу, как впервые залетевшая барышня.

- Какой помер! Др.Shark выздоровел и сегодня вышел на работу!

Небольшое происшествие в маршрутке неожиданно приобретает устрашающий вид божьего промысла беспощадного в своей неотвратимости. Спешно сбрасываю пуховик прямо во тьму под ногами и, натянув подобающее случаю лицо, присоединяюсь к страждущим коллегам. Скорбно переставляя мгновенно отяжелевшие ноги в такт шагам человеческой многоножки, мучительно вспоминаю детали последнего совещания у директора и поставленные моему отделу задачи. О коих имел неосторожность уже и опрометчиво подзабыть.

Выбор на нулевом этаже коридора Соcytus ничуть не удивляет - горьких слёз начальников с лихвой хватит, чтобы наполнить средней глубины реку. И мы идём с Константином в хвосте процессии, хлюпая ботинками по солёным лужам. В приёмной встречает немного оправившаяся за прошедший месяц секретарша, а также плотоядно распахнутая дверь кабинета нежданно воскресшего руководителя. Клубящийся в тамбуре мрак, надёжно хранит ужасы этой страшной «пещеры Лейхтвейса». Создавая небольшие водовороты перед сужающимся проёмом двери, начинаем толчками втягиваться в святая святых Института. Пытаюсь надышаться перед тем, как оказаться по ту сторону, но меня подхватывает поток и затягивает в темноту. Беспомощно погружаюсь в марево тамбура. За спиной одиноко гаснет прощальный луч надежды покидаемого мира. Мгновенно теряю ориентировку, но вовремя получив дружеский толчок чуть пониже спины, выныриваю уже по ту сторону. По традиции совершаю небольшой ритуальный реверанс. Осматриваюсь. Здесь весеннее возрождение, яркий свет, и бойко цветёт радуга в красном уголке. Значит, у хозяина кабинета прекрасное настроение. Это радует... Наверное. Вошедшие ранее уже робко рассаживаются по стульям, стоящим вдоль стен, стараясь не привлекать к своим персонам лишнего внимания. Мгновение назад душераздирающе печальные лица сейчас благоухают радостной приветливостью фальшивых улыбок, напоминая дешёвый пластик кладбищенских цветов.

В дальнем углу кабинета за массивным каменным столом, стилизованным под языческий алтарь, молча бдит зловещий Др.Shark - директор нашего Института, доктор герметических и прочих наук, ставленник высших сил и в общем-то неплохой - местами - руководитель. Его мощный торс по древней традиции настоящих управленцев задрапирован в чёрный плащ с красным подбоем. Густые брови грозно нависают над небольшими налитыми кровью глазками, беспокойно ёрзающими в тесных для них глазницах. Присутствующие в страхе опускают головы, стоит только почувствовать приближение этого легко расчленяющего саму материю взгляда. Когда же он блуждает в противоположных секторах, можно и безбоязненно осмотреться. В монахах, примостивших свои телеса рядом с шефом и скинувших капюшоны, с удивлением узнаю всех его заместителей. Судя по всему, нежданное выздоровление директора подвигло их на экстренное усмирение плоти. Только вот месяц, проведённый в безудержном веселье, несомненно даёт о себе знать. Как оказалось, надёжный источник инсайда о неизлечимости постигшей Др.Shark болезни был не таким уж и надёжным. И вот, сауны, застолья и пляски голыми на столах предательски проявляют себя во всей красе — раскисшие фигуры и опухшие физиономии замов не может скрыть даже самая суровая епитимья. Что переводит хозяина этого кабинета в статус основного источника распространения недостоверных слухов.

Как только последний прибывший смущенно нащупывает пятой точкой стул, благоговейную тишину рвет хорошо знакомый громовой глас, звучащий в огромном помещении тревожным набатом. Звуковая волна приветствия, отражаясь от голых каменных стен, проносится ураганом над присутствующими, взъерошивая причёски дам и холодя лысины мужчин. Оперативка стартует в формате, зародившемся ещё в стародавние времена: нуднейший разбор проблем, не имеющих даже отдалённого отношения к работе Института; покорные участники совещания, внутренне страдая, безропотно внимают. Перебрав темы телепередач, просмотренных за время вынужденного бездействия, Др.Shark традиционно переходит к анализу смертных грехов присутствующих в контексте осмысленных ток-шоу. Делает это он со вкусом и расстановкой, находя неожиданные ходы и параллели. Пара часов пролетает единым мгновением, и демонстративная пляска на остатках самоуважения сидящих вдоль стен приближается к финишу - директор заметно выдыхается.

- Пока я болел, мне пришла в голову отличная идея. Мы начинаем работу над новой разработкой!

Нежданный пируэт застаёт всех врасплох - на утренних пятиминутках босс никогда не нисходил до разговоров о работе. Проклятье! Оказывается его мозговая болезнь прошла не так и безобидно, как показалось всем поначалу... Во всяком случае для здесь присутствующих.

- Отдел опытного производства! Тебе поручается создание опытного образца. Параметры: андроид, материал - бионический гелий/полимер, рост - пятнадцать метров. Через пять дней должен находиться на испытательном полигоне!

Только животный страх, наверное, не позволяет всем пооткрывать рты, услышав такое!

- Отдел полимеров, надеюсь, мотаете на ус? И предупреждаю - чтобы никаких отговорок о канализации критически важных технологий.

Я ищу глазами пребывающего в вечном подшофе начальника «проё...ых» полимеров. К моему безграничному удивлению, Золь сидит чисто выбритым, в новеньком, ещё не обмятом на спине, костюме, в эпицентре ауры довольно дорого одеколона и без малейших следов похмелья. Грешным делом, встретив его пару дней назад в коридоре кристально трезвого, решил, что это мираж обыкновенный. Важно кивая головой, апгрейданный с ног до головы Золь записывает что-то на первых страничках новенького ежедневника. Нда-а-а, дела. Это что же происходит с этим миром? Если даже такой идейный сторонник Бахуса решил пожалеть печень и закодировал свои бренные телеса.

- Отдел обработки информации!

Внутри у меня всё обрывается, а в конечности устремляются грозно рокочущие ледяные реки. Медленно встаю и замираю по стойке смирно. Жду страшного...

- Перед тобою ставлю следующую задачу… – Покорно внимаю приговор. - Свиток Силы с истинным именем Бога. Срок финальной готовности - пять дней.

Всё. Обмякаю. Паковый лед в груди взрывается огненным штормом с небольшим пульсирующим ручейком в левой руке. Воздух предательски исчезает, и я зависаю в безвоздушном пространстве вдали от планет и звезд... Только холод и мрак кругом.

- Эй, не отвлекаться! Сядь! - Голос руководителя, подобно зенитной ракете, безошибочно находит меня, затерянного в безднах космоса, и мгновенно приземляет обратно на стул.

- Будут предложения по обозначению изделия? – Мертвящий, а по силе воздействия на присутствующих способный дать фору печально известной голове медузы Горгоны, взгляд медленно скользит по притихшим рядам начальников, трусливо старающихся слиться с камнем вековых стен.

- Может, как-нибудь вроде Титана или Атланта? - робко предлагает начальник отдела по связям с органами демократических реформ - девушка с невыразительным именем Тоник.

Однако её непродуманная попытка выслужиться заканчивается вселенской катастрофой:

- Что? Да ты думаешь, чего городишь тут? Какие еще Алант или Титьан? - Через рельефно проступающие складки на лбу директора, кажется, можно увидеть бурление магмы его возмущённо кипящего мозга. - Цыгане что ли? Не надо здесь демонстрировать свое поразительное невежество!

При этих словах отдел бесполезных связей, лишившись единственной опоры в жизни в виде позвоночника, обречённо растекаются по стулу испуганно пузырящейся биомассой:

- Я… А… Но… Простите...

- Другие предложения... Я ЖДУ!

Угроза, звучащая в последней фразе, ставит перед присутствующими дилемму: отсидеться молча и получить за некомпетентность; или высказать свое мнение и опять получить за некомпетентность, вне корреляции с глубинами демонстрируемых познаний, что в древней, что в современной мифологии. Правда, как всегда бывает при таких раскладах, надо учитывать одно существенное «но»: некомпетентность может ещё быть прощена и оправдана, как глубоко родственное состояние души, а вот отсутствие активности в решении поставленных руководством задач, способно стать роковой чертой, своеобразным Рубиконом, за которым неизбежно последует… Отнюдь не блистательный Рим у наших ног.

Потревоженный улей начальников взрывается напряжённым гулом:

- Гигант! Крепыш! Малыш! Александр! Мафусаил! Горро! Янычар! Могучий Янг! Твердый кулак! Молот Тора...

Босс, выслушивая очередное предложение, только кисло кривится:

- Могучий мне понравилось. Только кто такой Янг? Я его не знаю. Надо что-то более приближенное к жизни. Так сказать, из самой гущи народной, по-настоящему кондовое. Например, Могучая Рука! Нет, лучше Могучий Кулак! Или... Постойте, нет... Во! Могучая Елда! Да! Елда, которая всех наших врагов уничтожит, просто-напросто разорвет!

Внезапную тишину, квантовой пеной заполнившей кабинет, директор, наверное, считает благоговейным восторгом перед его ослепительным гением. Во всеобщем молчании слышны даже лопающиеся планковские пузырьки — возможно, мы присутствуем при рождении очередных вселенных Универсума. Но только не ручаюсь за их будущую принадлежность райским мирам.

Уже слегка оправившись от непосредственного контакта с обжигающим гением босса, я срочно бросаюсь на защиту небезразличного мне реноме нашего Института, продукция которого под таким незамысловатым названием вполне может распугать не столько потенциальных врагов, сколько всех реальных клиентов.

- Др.Shark! Разрешите? - Почтительно встаю. - Сейчас так не принято. Надо сократить - сделать аббревиатуру. Ну, например, Могелд - по первым трем буквам слов названия...

- Какой... Еще... Могелд?! - Рявкает руководитель, и его голос оглушительно грохочет, подобно обвалу в узком ущелье. - Да ты что тут себе выдумываешь?! Семитские имена присваивать моей продукции?! С-с-с ума сошел совсем?

- Почему с-с-семитские? - Я беспомощно кошусь на своего соседа Костю.

- А-а-а! - На меня благословенно нисходит озарение. - Ну, тогда Могел. И я бы еще предложил Г поставить с большой буквы... Для вариативности.

- Вари... А? - Др.Shark некоторое время раздумывает.

Присутствующие напряжённо ждут вердикта. И либо окончания опасного обсуждения, либо его непредсказуемого продолжения.

- Мо-Гел, МоГел, - Пожевав слово, большой шеф докатывает его ошметки на языке. – А что? Хм-м-м. На мой вкус ничего так, нравится. Ладно, пойдет. Кто за?

Все дружно вытягивают свои руки вверх, некоторые даже обе - прямо как немцы под Москвой.

- Принято! Отдел реклам, попрошу выпустить рекламный проспектик!

На некоторое время повисает благословенная тишина — начальники лихорадочно прокручивают в мозгах возможные угрозы для руководимых подразделений со стороны нового проекта. Опытники с полимерами уже влипли. Как, впрочем, и я. Кого ещё может настигнуть слепая длань судьбы?

- Лаборатория машинного разума здесь? - Таинство тишины, словно хрустальную вазу, беспощадно раскалывает неугомонный глас.

Все опять напрягаются. Казалось бы, подошедшая к логическому концу утренняя иезуитская пытка неожиданно находит новое продолжение. В дальнем углу встаёт Олег. Мы с Костяем незаметно семафорим своему корешу ободряющие послания. В последнее время наш «машинный разум» выглядит неважнецки. Когда-то его лаборатория была в передовых и неизменно удерживала, как шутили местные остряки, плохо-переходящее красное знамя. Но когда это было...

- Последняя ваша разработка? - Др.Shark плевать на былые заслуги и регалии.

- Энцефалоридер...

- Чего?

- Энце...

- Я не глухой! - Директор заметно злится, не понятно только отчего. - Что за энцефалосридер? Не е... Хм-м-м... Не компостируйте мне мозги! Так и скажите, что опять провалили очередное задание!

Некоторое время Др.Shark злобно пыхти, а присутствующие, ожидая страшного, замирают...

- Все свободны!

Начальники с облегчением кидаются к выходу. Меня легко подхватывает и выносит вслед неудержимая волна спешно ретирующихся. За порогом кабинета нагоняет Костяй и молча пожимает мне левую руку. Не поняв этого дружеского порыва, поднимаю вопросительно брови. Мой кореш, словно факир, демонстрирует бумагу с именем будущего монстра, замысловато скользит пальцем по буквам. Я, открыв рот, смотрю на лист... Это что же получается... Проклятье!

Забегаю в свой ещё толком необжитой кабинет - время Х! Открываю ящик письменного стола, достаю небольшую куклу, стилизованную под Др.Shark. Положив на стол перед собой, настраиваюсь. Тряпичная модель, распластанная на полировке, кажется не такой страшной, как её оригинал, и совсем беззащитной. Быстро прошептав связывающее заклинание, мелом черчу вокруг неё чёрную пентаграмму. Как только предо мной во всей красе предстаёт образ Др.Shark, злость, порождённая страхом, с готовностью закипает в груди. Взяв в руку длинную воронённую иглу, несколько секунд наблюдаю, как с неё скатываются тёмные капельки ненависти и дымясь капают на стол. Настенные часы призывно бьют первый раз. Пора! И я втыкаю в голову куклы, на несколько мгновений принявшую в себя воплощение большого шефа, первую иглу. Здание вздрагивает. Длинные ветвящиеся коридоры изгибаются в конвульсиях, по ним проносится вопль раненного зверя. Та-а-к, есть попадание! Подчиняясь ритму боя часов, монотонно втыкаю новые иголки. С последним тринадцатым воплем кукла превращается в подобие дикобраза, застигнутого охотничьей собакой за справлением малой нужды. Часы, натужно отдуваясь шестерёнками, замолкают. И я некоторое время жду. Не подкрепляемый боле образ начинает медленно таять, размазывается и вот исчезает совсем. Убрав «испуганного дикобраза» на обычное место, быстро завтракаю бутербродами с кровавой икрой.

Звук разбивающегося стекла... Напряженная работа жевательных мышц рефлекторно приостанавливается. Забыв схлопнуть челюсти, медленно оглядываюсь. Зеркало… Уф-ф! Сорвавшись со стены, это оно разбросало по полу тысячи сверкающих осколков. Замерев, я прислушиваюсь. Точно! Опять это тяжкое громыхание откуда-то снизу удавом опутывает здание, заставляя нервно дрожать стены и пол. А ведь весь последний месяц было тихо. И вот… Быстро дожёвываю, подсознательно подстраиваясь под ритм ударов, остатки бутерброда.

Глава 1. Увертюра.

День первый.

В отделе обработки информации, куда я тихонько вхожу, все мои пять работников, подобно прикованным цепями рабам, чинно сидят у мониторов своих компьютеров. Дисциплинка, однако! Благосклонно оглядываю подчинённых.

Та-а-ак, Керха. Худые обвисшие плечи, кажущиеся деревянными плечиками для его вечно измятых рубашек, мелко подрагивают от возбуждения. По-моему, это такой рефлекс, срабатывающий, когда он садится подле монитора. Взлохмаченные волосы являются яркой иллюстрацией всего того хаоса мыслей, что царит в его гениальной голове. Главный специалист в программном обеспечении. Работает явно не за деньги, а за идею, которых, к слову, у него уйма. Хотя... И с деньгами у него тоже полный порядок. Я не интересуюсь, где он их берёт. Мое мнение - делай что хочешь, лишь бы основная работа не страдала. Тонкие пальцы летают по "клаве", как у пианиста-виртуоза над роялем. Смотрю на экран монитора. Ага, программа распознавания надписей на древних языках почти закончена. Заглядываю в ящик стола - кукла, утыканная иглами, беспомощно пускает пузыри в глубоком блюдце с водой. Молодец!

Перехожу к следующему столу. Борта. Наша красавица — аппетитные формы и всё такое сопутствующее. О-о-о! Ещё издалека замечаю на её некогда стройной шее новое ожерелье. Подхожу ближе. На золотой цепочке маленькие фигурки. Слоники? Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. Ё...! Украшение оказывается давешним - человеческие зародыши, склеенные из кусочков, извиваются на своих пуповинах. Брезгливо отшатываюсь. Чёрт меня дёрнул посмотреть. Не хочется думать, что один из них мой. Долг заставляет заглянуть в ящик стола. Всё отлично. Среди обычной женской мелочёвки знакомая кукла, распятая на косметичке. Обход продолжается.

Мордье. Отличный работник. Француз. Семья. Кажется, есть дети. Прекрасный семьянин. Едва заметная небрежность в одежде о чём-то свидетельствует, только я не знаю о чём. Перед начальством никогда не заискивает, гордо держа дистанцию. Что у него на мониторе? Хм-м. Порно сайт... Какие-то малолетние детишки. У Мордье в уголке губ копится, пузырясь, густая слюна. Ладно, это его сугубо личное дело. Толерантность должна быть толерантной. Наклоняюсь и заглядываю в стол. Прекрасно! Все иглы на положенном месте. Что-то будоражит на периферии зрения. Невольно перевожу взгляд. Что это? Из кармана брюк свисает удавка, с отвратительными бурыми пятнами... Хотя, ладно. Выпрямляюсь. А у кого не бывает слабостей? И не касается это меня совсем. Может это обычный шнурок? Зато, если надо - вечер, ночь, выходные - Мордье всегда готов выйти, подменить, авралить сколько необходимо. Незаменимый человечище.

Продолжаю осмотр вверенной территории. Подхожу к Николю. Тунеядец и пьяница. Неопределённого возраста костюм по своей измятости даст фору любимой рубашке Керхи. Экран монитора с трудом просвечивает через толстый слой пыли убогим рабочим столом с единственным ярлыком - «Корзина», и та заполнена удалённым ещё в прошлом году ярлыком. Как всегда небритый, постоянно непричёсанный, сидя спит - со стороны не отличишь от глубоко задумавшегося человека. Всё проспал! Злобно пинаю его по ноге.

- Ну-ка, встать!

Николай вскакивает, испуганно моргает своими белесыми ресницами.

- Спишь, пьянь!

Со всей силы хлещу его по лицу ладонью. Он что-то пытается сказать, но зуботычина пресекает попытку оправдаться.

- Что у тебя за спиной? Опять отращиваешь?

Захожу за спину. Становятся видны подозрительные бугры под пиджаком.

- Ну-ка! Задери рубашку!

Николай покорно задирает рубашку вместе с пиджаком, что со стороны выглядит комично. Ну, так и есть - два белоснежных отростка проклюнулись, наверное, ночью, и уже распустились. Брезгливо отламываю их и бросаю под ноги. Кровь из свежих ран струится по худой спине. Испитое лицо печально. Что-то шепчет. Молится, что ли?

- Что? Ты хочешь мне что-то сказать? - С угрозой нависаю над ним.

- Нет, что Вы. Виноват.

- Вчера - прогулял, сегодня - проспал. Нахрена мне такой работник?

Заглядываю в ящик стола. Куклы как ни бывало! И если бы не его необъяснимая способность находить неожиданные решения там, где, как казалось, нет никаких верных ответов, выгнал немедля. Но нельзя - без него Свиток просто не будет создан. Кипя от бессильной злости, иду к последнему столу.

Доплец. Сколько его помню, всегда косит под иностранца. Кудрявые волосы, голубые глаза. Одет с иголочки. Женщинам такие нравятся. Насколько я знаю, два с ожерелья Борты - его. Подобострастно кланяется. И с громким стуком откуда-то из отворота модного пиджака вываливается невзрачный булыжник. А я и не знал. Кто бы мог подумать?

- Геммология? Это хорошо. Я поддерживаю необычные хобби моих сотрудников.

Поднимаю каменюку - тяжелая зараза! - и передаю Доплецу. Тот быстро суёт его себе за пазуху. Преданные бесцветные глаза следят за мной, не отрываясь, словно ожидая приказов. Странная личность – всегда услужливый, преданный до самозабвения, аккуратно и со вкусом одевается. Побольше бы таких работников. В зеркале за его худой спиной замечаю, что правая рука показывает непонятно кому кукиш. Заглядываю в ящик стола. Кто бы сомневался - голова куклы аккуратно утыкана иглами. Какой педантичный человек! Ни на секунду не сомневаюсь, что если замерить расстояние между ними китайской линейкой, окажется поразительная точность исполнения задания — миллиметр в миллиметр. Рядом несколько листков исписанной бумаги. Успеваю заметить, что адресованы они лично Др.Shark. Кое-где мелькает моя фамилия. Заботливая скотина! Я выпрямляюсь. Доплец заискивающе улыбается, но зрачки тревожно дрожат. Наверное, готовит какой-то сюрприз на мой нескорый ещё день рождения. Делаю вид, что ничего не заметил.

- Внимание! Через пятнадцать минут всем сбор у меня в кабинете.

Однако детально проработанный план рабочего дня безжалостно отправляется в Тартарары - по громкоговорящей связи разносится обще-институтский сигнал «Внимание!», посылая к чёрту мою оперативку. Противный, разбавленный металлическим дребезжанием, голос настойчиво повторяет:

- Начальнику отдела обработки информации срочно пройти к Др.Shark! Начальнику отдела...

Бросаю неотложные дела и спешу по вызову. Перепрыгивая ступени, спускаюсь на три пролёта и оказываюсь на нулевом этаже. Здесь всё странно и необычно. Такое впечатление, что пять обитающих здесь коридоров непрерывно шевелятся, петляют и перемешиваются, по мере сил отдаляя мой неожиданный визит к боссу. Но я знаю откуда растут эти каменные змеюки и, стиснув зубы, начинаю борьбу с упоротым пространством. По ощущениям в этот раз нелёгкая несёт по коридору Styx. Наконец побеждаю переплетающуюся ленту облицованного мрамором тоннеля и врываюсь в самый центр этого "змеиного" клубка, распахнув двери приёмной. Секретарша Елена что-то торопливо записывает в блокнот. Выглядит она неважнецки — ставший давно привычным заморенный вид, отсутствующий взгляд, наверное заплутавший где-то в закоулках потустороннего мира. Следов месячного отдыха уже совсем незаметно. Куда подевался утренний румянец на впалых пепельных щёчках? Хочу спросить, но получаю чёткий знак оттопыренным средним пальцем. Понимающе киваю головой, тихонько барабаню в дерматин костяшкой мизинца и приоткрываю дверь. Тишина. Пугающая чернота тамбура. И устойчивый морозный бриз в лицо. Глубоко вдохнув, делаю шаг... Второй... Темнота. Стынь. Слепо шарю впереди себя быстро коченеющими руками. Наконец нахожу на ощупь ещё одну дверь. И уже теряя сознание заглядываю за неё...

- Позволите?

- Проходи!

Захожу, по-привычке складывая за спиной фигу. В ожидании дальнейших команд, замираю у спасительного выхода. Директор пока молчит. А я греюсь после стужи тамбура в волнах жара, источаемого каменным столом босса. Пауза затягивается… От нечего делать по очереди выбираю тёмные зигзаги на охряном ламинате и, скользя по ним взглядом, раз за разом упираюсь в носки чёрных начищенных туфлей руководителя. Стоит одна такая, ну никак не меньше кило баксов. Неужели это они притягивают к себе орнамент? Смотрю на свои штиблеты - рисунок демонстративно огибает поношенный китайский ширпотреб. Что? Неужели сам материя погрязла во стяжательстве? Наконец неожиданным кислотным елеем журчит знакомый приглушённый голос:

- Я желаю обсудить с тобой... Проконсультироваться, так сказать, со специалистом.

Поднимаю глаза. Огромные чёрные зрачки босса своей холодной неподвижностью замораживают броуновское движение и мой взгляд.

- Я слышал, ты неплохо знаешь нетрадиционную медицину?

- Ну-у-у, некоторым образом... - своевременно перехватив злобный прищур, быстро меняю тактику разговора, - Да!

- У меня каждый день, в час Х, проявляется жутчайшая мигрень. Сможешь мне чем-нибудь помочь или хотя бы ослабить?

Он улыбается, обнажая верхние клыки, на которых алыми бусинками висят капельки свежей крови. Ассоциативная связь мгновенно порождает измученные образы вечно пошатывающихся анорексичных секретарш, чья нестройная очередь теряет своё начало где-то глубоко в прошлом Института. Честно говоря, я уже и имена многих давно позабыл. Замыкает эту хронологическую колону обитателей приёмной - Елена, правда, судя по её пугающему виду, ненадолго. Трясу головой, чтобы отстраниться от наваждения:

- Хм-м, в час Х?

Мысленно затачиваю здоровенный осиновый кол и с наслаждением вбиваю его в чёрное сердце. Тьма в глазах Др.Shark начинает пульсировать, уголки губ вздрагивают и опускаются вниз. Он вопросительно смотрит на меня. Я заискивающе улыбаюсь, прижав ладони к сердцу, кланяюсь:

- Сделаю все, что в моих силах Др.Shark-сан!

Директор пододвигает листок пергамента и выточенное из золотого бруска "гусиное" перо. Холодок скользит от моего затылка по спине и вниз.

- Распишись!

Дрожащей рукой беру тяжёлое перо. Некоторое время смотрю на хищно очинённое остриё и тыкаю в большой палец левой руки. Такое впечатление, что проклятый инструмент жадно высасывает не меньше пинты крови. В глазах мутнеет, но собрав всю свою волю в кулак, ставлю кровавую подпись. Др.Shark что-то небрежно чиркает на обрывке бумажки и кидает через стол мне:

- Занесешь в бухгалтерию!

Пячусь к выходу, ледоколом рассекая линии орнамента на полу. И только когда оказываюсь в унылой компании очередной субъектессы потусторонних поисков с фонарями, заглядываю в листок. Надбавка к зарплате! Теперь через полгода, при скаредной бережливости, смогу купить одну туфлю, как у босса, и притягивать к себе саму материю. Принимаю решение временно отменить в своём отделе обще-институтское мероприятие часа Х.

Оглядываю чинно рассевшихся по скрипучим стульям сотрудников. Керха задумчиво ковыряется в своём горбатом носу, наверно, выискивая пути построения очередного зловредного трояна. Глубину и напряжённость поисков подчёркивают неприятно извивающиеся на голове волосы. Борта доверчиво глядит мне в глаза, давая понять, что согласна на любую просьбу или приказ. Но раскачивающиеся украшения на стареющей шее недвусмысленно напоминают чем это всегда заканчивается. Доплец льстиво улыбается. Карман рубашки заметно оттопыривает антикварный диктофон, натужно пощёлкивающий изношенным электроприводом. Мордье смотрит в окно, выходящее прямиком на лобное место нашего Института. Пальцы слегка подрагивают на шёлковом шнурке, который ему, похоже, заменяет четки. Николай стоически ожидает окончания оперативки, не проявляя и мизерной готовности воспарять к очерченным руководством горизонтам.

- Нашему отделу поручена важная задача, - делаю паузу, стараясь собрать внимание присутствующих, - Мы должны за пять дней найти имя Бога и создать Большой Свиток Силы. Вопросы?

Пальцы Мордье замирают, испуганно свернувшись в кулачки. Его пустые безжизненные глаза останавливаются, пронзая меня насквозь. Нервно оборачиваюсь, пытаясь увидеть, что он там ищет у меня за спиной. Не обнаружив ничего подозрительного, возвращаюсь к подчинённым. Доплец продолжает одаривать меня натянуто приветливой улыбкой, всеми силами не обращая внимания на натужные звуки из нагрудного кармана. Побледневшая Борта настороженно сжимается в комок, прижав "украшение" к груди. Керха, переменив руку, индифферентно продолжает раскопки в носу - возможно, избрав иную логику создания вредоносной программы. И только глаза Николая восторженно сверкают. И если бы не постоянная прополка его спины, я просто уверен, что сейчас все присутствующие слушали радостное хлопанье белоснежных крыльев.

- Оставим восторги на потом. Керха - за тобой программное обеспечение. Николай - поиски истинного Имени твой крест, не донесешь за пять дней - я тебя распну на дверце в женский туалет и это не аллегория. Борта, ты продана в рабство Николаю... Временно, конечно. Мордье, Доплец - вам подбор литературы, поиск упоминаний в первоисточниках. Все, преступили. Пока Свиток Силы не ляжет мне на стол, с работы никто не уходит!

И всё завертелось-закрутилось. Морьде, Доплец, уподобившись Сизифу, с деланным энтузиазмом натаскивают из хранилищ местной библиотеки несчётные тонны свитков, рукописей, книг. Борта с Николаем сидят, листают в поисках любых упоминаний имени Бога. Отобранный материал заводят в компьютер, где уже Керха колдует со своими новыми программами, пытаясь отгадать секреты древних мудрецов. Работы хватит и на день, и на ночь. На сон времени ни у кого нет... Я так считаю.

С умилением наблюдаю, как здорово организовал сплочённую работу вверенного коллектива. Время летит... Однако результата пока нет. Что, впрочем, неудивительно — истинное имя Бога надёжно затерянно в веках и похоронено в повседневной суете человеческого бытия.

После очередного рейса в закрома Института, способные достойно соперничать по содержимому с самой Великой Библиотекой Ватикана, Доплец, присев на стопку доставленных свитков с «Семинедрие» Ферекида, вопрошает:

- Картинки носить?

- Какие еще картинки? - Не улавливаю суть вопроса.

- Ну, изображения богов… Их там, - тычет ухоженным пальцем под ноги, - полно. Тысячи...

Я задумываюсь. Чем нам может помочь изображение Бога?

- Николай, что думаешь? Тебе же искать имя.

- Если здраво размыслить, то не нужно. Это боле вульгарно человеческий взгляд на суть вопроса. Так сказать визуализация ожиданий массового бессознательного. - Гений местного разлива как всегда многословен, но от этого ни на йоту не ближе к пониманию рядовыми окружающими...

- Поясни. - И начальством.

- Неужели вы верите, что Высшее существо, состоящее из неведомых сгустков непостижимых энергий, выглядит в точности как Homo sapiens обыкновенный?

Приостановившие работу сотрудники отдела переглядываются, прикидывая чем не угодил Николаю внешний вид человека, тем более разумного. Вдоволь насмотревшись на привычные две руки, две ноги, посередине… Хм-м, это несколько ниоттуда.

- Растущие волосы и ногти, прочая внутренняя требуха, без которой ни один нормальный человек не может обходиться, - продолжает жечь напалмом своего ума Николай, - это скорее рекламный продукт, призванный своей наглядностью завлекать в ряды новых неофитов.

- Это что же, - встревает Борта, - А иконы? Иконы же пишутся…

- Хочешь сказать, с оригиналов? - ехидно подсказывает закоренелый атеист и идейный белоленточник Керха.

- Ну-у-у, - начинает запинаться наша единственная представительница слабого пола, - нет, конечно, но…

Николай продолжает свой ликбез по научному атеизму:

- Тут нужно принимать во внимание времена, когда зародилось большинство религий, и общий интеллектуальный уровень населения тех эпох. Вернее сказать, его практически полное отсутствие. Хотя, к слову, и ныне он не особенно высок. А от численности последователей любой веры всегда зависело благосостояние её патриархов. Как материальное, так и, в редких случаях отрицания perfecti накопительства в любых его проявлениях, чисто духовное — от численности привлечённых на путь истинный безбожников в любой концессии полагалось божественное поощрение. Поэтому возможность донесть до каждого прекрасный облик божества является архиважной задачей. А кто человеку более прекрасен, учитывая его извечный антропоцентризм, как не он сам? Отсюда рождается эта вереница изображений человекоподобных богов. Ну, и вообще, доведение любой информации в виде образов намного доходчивее, чем на слух и уж тем более текстом...

- Ты чего предлагаешь, - прерываю затянувшуюся лекцию, - конкретно?

- Если на изображении нет никаких пояснительных текстов, силы и время на такие...

Заметив мои нахмуренные брови, захлопывает рот:

- Не берем.

Доплец и Мордье, благодарно вздохнув, опять уходят в забой за очередной вагонеткой с египетскими папирусами.

Решаю отстраниться от гипнотизирующего ритма рутинной работы и побродить по запутанным лабиринтам Института. Подышать, так сказать, воздухом свободного творчества…

Тишина... Как оказалось, за непроницаемым монолитом древних стен дневной свет уже сдал свои отвоёванные поутру позиции, и жители города опять довольствуются лишь искусственными суррогатами - жалкими плодами ламп накаливания. Сотрудники в большинстве своём оставили рабочие места и в благостной тишине родных кухонь чинно поедают на скорую руку приготовленный ужин. Ещё пара часов, и они до утра исчезнут из данной реальности, блуждая по фантасмагорическим закоулкам своих снов.

А я бреду в одиночестве, наслаждаясь умиротворённостью и спокойствием. Впереди на крашеных стенах коридоров лишь неясные пятна отражений далёких уличных фонарей. Властитель сумрака допускает в свои владения лишь оскопированное подобие всемогущего Бога Ра. Кажется, здесь ничто не в силах потревожить вновь торжествующего Апофиса. Гулкий звук моих шагов уносится вперед, распугивая зазевавшихся призраков. Освещение не включаю - так приятно скользить во мраке, периодически растворяясь в непроницаемых чернилах теней. На ум приходит давний разговор с Костяем. Тогда он сравнивал эти коридоры с артериями, пронизывающими всё тело нашего Института и по утрам доставляющими в кабинеты и лаборатории кровяные тельца – сотрудников, наполненных свежими идеями и замыслами. И без этого каждодневного притока, как он художественно выразился, Институт бы зачах и умер. Я же тогда, в пылу полемического задора, нарисовал картину петляющих коридоров кишечника, безжалостно высасывающего из пришедших все силы и соки, а затем выталкивающего их опустошёнными в холодную эмаль вечерних улиц. Долго спорили, чьё сравнение более близко к сути, но в итоге каждый остался при своём мнении. Теперь же я готов встать на точку зрения друга – петляя в лабиринте, хочется чувствовать себя бодрым эритроцитом, а не унылой…

Впереди бледное пятно на стене. Заинтересовавшись, подхожу ближе. А-а-а... Новый номер стенгазеты, призванный несть в массы, клеймить позором и призывать к новым свершениям. Правда у рупора директорской пропаганды темнота размывает буквы до полной нечитаемости. Щёлкаю зажигалку. СМИ-шники постарались на славу - несколько вполне прилично нарисованных живыми красками картинок. Это кто у нас, интересно, заделался художником? Быстро пробегаю глазами по последним новостям Института. Выход с больничного нашего босса для меня уже никакая не новость. Ура-патриотическую статью о начале в Институте новой революционной разработки можно не читать. Та-ка, дальше. Странности в лаборатории Олега продолжаются - таинственные тени в форме умерших людей на стенах. Что за... ? Таинственный источник вдохновения и поставщик новостей для местечковой прессы до сих пор не раскрыт, и остаётся только гадать, чем так притягательна лаборатория машинного разума для потусторонних сил. Не проходит и недели, чтобы не случилась там какая-то засада — начиная от полтергейста и кончая... Впрочем... Зажигалка гаснет, оставив меня в темноте неведения о самых горячих событиях. Да и чёрт с ними. Иду дальше.

По курсу движения замечаю свет, жёлтой лужицей вытекающий через дверные щели одного из кабинетов. Костин отдел. Забыли выключить освещение? Тихонько приоткрываю дверь и осторожно – мало ли какие сущности ночью могут воплощаться здесь - заглядываю вовнутрь. Никого? Неожиданно чувствую, как вытягивается от страха лицо - в дальнем углу кто-то злобно ворочается... Тьфу, чёрт! Это Карон. Главный специалист по психологии граничных состояний, погоняло - Погранец. Известен своими постоянными приставаниями к сотрудникам с просьбой пополнить его нумизматическую коллекцию древней монеткой.

- Кароныч! – С удовлетворением наблюдаю, как он подпрыгивает от испуга, а его вытянувшееся лицо легко развеивает мой собственный страх.

- Ох! Ну в-вы меня и напу-пу-пугали! – заикаясь, неуверенно смеётся.

А что - его состояние сейчас как нельзя лучше соответствует его профессиональной ориентации.

- Ты что тут делаешь? – Подхожу поближе, пытаясь разглядеть, с чем он там копается в углу.

Ага, знакомая конструкция, всегда вызывавшая интерес в мои нечастые появления в этом секторе Института: перевернутая пирамида высотою с полметра, с трудом балансирует на узенькой площадке вершины. Редкие тоненькие подпорочки не сильно и помогают удерживать неустойчивое равновесие. В общем, чем-то напоминает иллюстрацию к сюрреалистическим картинам безумного Дали.

- Что это? – не смог удержать давно вертевшийся на языке вопрос.

- Ну-у, готовлю пре-презентацию, так сказать, визуали-лизирую свою теорию ли-личности, – Карон слегка смущается, поэтому говорит шёпотом.

- Хм-м. Интересно. А можно поподробнее?

- Конечно. Смотрите. – Как заправский лектор, он тыкает остриём карандаша в пирамиду.

Наклоняюсь, чтобы поближе всё рассмотреть. Как оказалось, конструкция собрана из многочисленных блоков, чем-то напоминающих крупные костяшки домино. На некоторых видны надписи, правда, сделанные по-врачебному неразборчивым почерком, отчего плохо читаются.

- Это, - Погранец, немного успокоившись после приступа страха, демонстрирует одну из «костяшек», - Личностные архетипы, так с-сказать, с-сформированные в подсознании стереотипы восприятия определенных жизненных ценностей.

На одном из элементов конструкции с трудом удается разобрать надпись – Семья.

- Вот, – Карон кивает головой на небрежно сваленные в углу блоки, - основа человеческого мироустройства, субъективного, конечно. Семья, работа, сын/дочь, так сказать - дети, квартира, достаток, богатство, в общем личностные базовые ценности. Из них и выстраивается вся психологическая карта индивидуума, так сказать, его жизненная па-парадигма. Чем ближе к вершине пирамиды, тем значимее для субъекта данный элемент. В верхний ряд вершины закладываются фундаментальные жизненные ценности, являющиеся, так сказать, личностной квинтэссенцией смысла жизни индивидуума. А дальше на них уже достраиваются в порядке субъективной ценности прочие элементы, имеющие значение для данного конкретного индивида, которые в массе своей и формируют всю индивидуальность личности.

Пояснение показалось чересчур многословным, но сама идея стоила внимательного изучения. Я даже тихонько присвистнул – не знал, что у Кости в отделе разрабатываются такие интересные тематики.

- И разрабатываемая мною тема - устойчивость психики к воздействию внешних факторов - целиком и полностью зависит от того, какие из базовых архетипов заложены в вершину пирамиды-личности. У кого-то там один-единственный блок, и в случае его разрушения при контакте с реалиями внешнего мира, априори разрушается вся конструкция надстройки. Человек полностью теряет возможность на полноценное взаимодействие. Мир, так сказать, рассыпается в глазах субъекта, теряются его опорные точки, стабилизирующие личность. Что выливается в пьянство, суицид и прочие прелести деградации устойчивого взаимодействия с окружением.

- Хм-м, интересно. Напоминает теорию иерархий Маслоу. Только поставлено с ног на голову.

- Ну, не совсем по Маслоу. Все-таки у него слоистая структура иерархий потребностей, а у меня структура личности, как она есть. Как бы вам по-проще объяснить...

Хм-м, это он что: намекает, что по-сложному я не пойму? Вот наглец Погранец!

- Структура личности, в моей теории, складывается из различных паттернов, сформировавшихся в процессе взаимодействия социального окружения и личностного опыта, и сложным образом взаимодействующих между собой, что и определяет индивидуальность каждого субъекта. Пирамида, конечно, слабо отражает всю сложность данной структуры, но хорошо демонстрирует уязвимость цельности перед разрушением базовых паттернов, располагающихся в вершине пирамиды. У многих индивидов там присутствует всего одна, максимум - две - фундаментальные ценности, на которых и наслаиваются остальные, формирующие основное тело пирамиды. Так сказать, устойчивость всеразрастающихся верхних слоев перевернутой пирамиды полностью зависит от нескольких нижних, и поэтому разрушение ключевых блоков вершины ведет к полному демонтажу конструкции. А уничтожение происходит при взаимодействии с объективной реальностью, когда внутренние эталонные образцы не совпадают с реально существующими либо их субъективное сравнение приводит к внутреннему противоречию.

- Очень интересно.

- Разрушение стереотипов в одном из промежуточных слоев, где в каждом присутствует несколько равноценных паттернов, некритично для индивида. Из этого видно, что наиболее угрожающий фактор - наличие в основании единственного базового жизненного принципа, так сказать, индивидуального смысла всей жизни.

- Более-менее суть твоей теории я понял, но какое практическое применение, всей этой, - я киваю головой на пирамидальную структуру личности, - постройки?

- Можете посмотреть там, - Карон приглашающе указывает рукой на дверь в соседнее помещение.

- А что там?

- Уже собранные «личности».

Я пользуюсь приглашением и прохожу в дверь. Ого! Огромное пространство сплошь заставлено перевёрнутыми пирамидами. Где покосившимися, и с трудом удерживаемыми от падения подпорками, а где уверенно балансирующими на своих малюсеньких площадочках снизу. Кое-где и вовсе видна только стандартная пирамида из рассыпавшейся ранее конструкции.

- Это по заданию Др.Shark собираю коллекцию из работников Института.

Мурашки на спине неожиданно просыпаются и устраивают весёлый хоровод вокруг позвоночного столба. Ладно, хотя бы пока без задорных песен.

- И моя есть? – дрогнувшим голосом спрашиваю я.

Погранец лишь неопределенно мотает своей взлохмаченной гривой, оставив вопрос в подвешенном состоянии с затянутой на шее петлей.

- Что за подпорки? – Неосторожно тыкаю пальцем в ближайшую, отчего та отваливается, вызывая опасные колебания всей конструкции.

- Эй, осторожней! - кричит ваятель, - Это же Золь!

На табличке рядом действительно вижу ФИО нашего, вставшего на путь исправления, начальника отдела полимеров. Успокаивающе поднимаю руки.

- Это используемые людьми сознательные скрепы, - продолжает лекцию Карон, когда убеждается в устойчивости задетой мною конструкции, - Ну-у-у, например, когда разрушаются какие-то близкие к вершине блоки, и пирамида теряет остойчивость. У человека субъективно почва уходит из-под ног, мир вокруг рушится: жена ушла, квартиру банк забрал за долги по ипотеке. В стремлении удержать какое-то подобие стабильности окружающего - обращаются к приятным воспоминаниям, ищут поддержку в старых товарищах, держатся за детские воспоминания, занимаются любимым коллекционным хобби, в общем скрепляют, как могут, разваливающуюся личностную вселенную. Часто безрезультатно – ведь перво-наперво надо пересматривать основные личностные установки, расширять вершину пирамиды, делая ее более устойчивой. В данном случае вы скорректировали недавно установленную мною опорку — кодировка от алкоголизма.

Карон пытается снова пристроить выбитую подпорку, но только вызывает опасные колебания неустойчивой конструкции. Пожимает плечами и откладывает ставший бесполезным элемент в сторону. Пока он упражняется с пирамидальным Золем, я встаю на колени и разглядываю соседнюю конструкцию. Неправильная пирамида в отличие от многих, балансирующих рядом, имеет совсем небольшое основание, отчего кажется более похожей на острый клин. Вершина пирамиды, состоящая из одного блока, перекошена - единственная «костяшка» почти разрушилась под нависающей массой, удерживая её лишь остающимся пока целым краешком — совсем немного, и всё должно обрушиться.

- Чья? – Я тыкаю пальцем в вот-вот готовый исчезнуть чей-то внутренний мир.

- Секретарша моего шефа. У нее вся жизнь завязана на работе – старая сталинская закалка - ни семьи, ни детей, а Константин подыскал себе молодую секретаршу, и сейчас кадры решают, как бы по-тактичней отправить Сергеевну на пенсию. Может, переговорите с ним, вы же вроде как друзья? Жалко тетку.

Пожимаю плечами, так же неопределённо, как и он несколько минут назад, когда отвечал на вопрос о моей личностной пирамиде.

Я уже совсем другим взглядом смотрю на ряды из перевернутых конструкций, с трудом балансирующих на своих вершинах - неустойчивое их состояние вполне соотносится с моим жизненным опытом, когда всего одно пустяшное, для стороннего наблюдателя, конечно, событие напрочь разрушало, казалось бы, устоявшуюся счастливую жизнь.

- Во-о-от, – Карон задумчиво крутит в руках один из блоков, периодически являющий мне надпись «Жена». – Формирование фундамента личности происходит, конечно же, так сказать, в до-осознанный период, на что влияет, большей частью семья и социальное окружение, так сказать, культурный пласт из сказок, рассказанных родителями, случайных сценок, подсмотренных на улице. Ну, и им подобного социального шума. В процессе жизни, вершина, конечно же, может смениться или надстроиться, в смысле произойти замена фундаментального паттерна. В детстве это – мама, папа, в общем семья...

Неожиданно мой собеседник замолкает, и видимо, остановив какой-то свой внутренний диалог, отбрасывает «Жену» в сторону.

- Но, стоит признать, психика некоторых индивидуумов довольно гибка и, например...

Он подходит к прекрасной, без всяких подпорок и перекосов, пирамиде и зло пинает по одному из свободных блоков, лежащих рядом. Тот с глухим стуком выбивает такой же из вершины и удачно занимает его место. При этом конструкция слегка перекашивается, так как новая деталь не смогла полностью встать на место выбывшей, но сохраняет какую-никакую устойчивость.

- Как видите, до того гармоничный конструкт психики потерял былую устойчивость и целостность. Процесс, занимающий порою несколько лет, произошел мгновенно, что и сказалось на способности психики противостоять внешним воздействиям. Конечно же, грамотно проведенная профилактика вполне может создать некоторые подпорки, - Погранец ловко прикладывает к граням пирамиды несколько палочек, отчего пирамида приобретает вид инвалида, опирающегося на костыли.

- Затем, по мере подстраивания под окружающий социум, - Неугомонный экспериментатор начинает ловко накидывать сверху новые "кирпичики", глухо бормоча под нос, - Новая машина - «Как у всех», загородная дача в престижном районе, богатый поклонник, белый конь, эксклюзивные знакомства, грудь пятого размера, брендовые шмотки, отдых в Испании, лучшие друзья женщин...

Пирамида стремительно разрастается... И разрастается... Как вдруг, с грохотом рассыпается в прах.

- Ну вот, - удовлетворённо подводит финальную черту экспериментатор, - закономерный конец. Психика не выдерживает постоянного давления в гонке за высокий социальный статус и предсказуемо разрушается.

Я печально смотрю на горку ставшего бесполезным стройматериала, секунду назад представлявшегося отдельной личностью, пускай и с кучей проблем и забот. Украдкой подцепляю носком ботинка упавшую табличку с именем работника, так не вовремя подвернувшегося под горячую руку Карона. Кто там? Незнакомая фамилия — Челнокова. Может из новеньких?

- Вывод? В основу пирамиды психики необходимо закладывать несколько фундаментальных ценностей, так сказать, когда выбывание одной: по случайности, в силу еще каких-то обстоятельств... Не должно привести к разрушению всей структуры личности. И общая устойчивость к внешним потрясениям возрастет.

- И что, ты можешь любого разложить, по таким, - Я киваю головой на груду, - Кирпичикам?

Погранец, задумчиво замерший над жалкими останками ещё недавно прекрасной конструкции, кивает головой:

- Конечно.

Огромная зала, о которой даже никогда не подозревал, предстает передо мною во всём своём ужасающем величии. И Костя помалкивал, как рыба об лёд. Брожу между материализованными образами знакомых мне людей. Там и сям из пола торчат тоненькие прутики с пластиковой табличкой наверху. Порою попадаются совсем незнакомые фамилии. Вот, вроде, один из сотрудников секретариата. Пирамида выглядит вполне себе устойчиво. Радует, что развалившиеся конструкции встречаются нечасто. Подхожу к одной из печальных куч... И тут не могу сдержать изумления – на табличке, теперь смахивающей на надгробие, имя и фамилия моего, уже бывшего, начальника.

- Амъ… ам… а…, - ничего более связанного у меня сказать не получается.

Карон же только пожимает плечами:

- Развалилась недавно в ходе работы.

Работы? Неудачный эксперимент с непристойными надписями?

- А где моя?

Он нехотя кивает куда-то в мрачную глубь помещения. Я тихонько начинаю пятиться - смотреть насколько в данный момент устойчива моя личностная структура, почему-то совсем не хочется. Неожиданно запинаюсь о напольную вазу полную мелких монеток, которые с весёлым звоном разлетаются в разные стороны. Чёрт! Карон бросается собирать свою разбежавшуюся по полу коллекцию.

Я же оставляю кабинет Погранца с его «колдовством» и выхожу в темноту коридоров. Некоторое время стою у стены, собираясь с мыслями. Образы перевёрнутых пирамид в разрезе их устрашающего функционала здорово меня пугают. Насколько бы спокойнее жилось без этого случайного откровения.

И только-только среди теней мрачных коридоров достигаю душевного равновесия, как отвратительный вой заставляет сердце сжаться в аритмическом спазме. Что за... ? Кручу головой, чтобы сориентироваться с направлением. Иду на звук. Ага, лаборатория академических испытаний. Очередной жуткий вой буквально распахивает передо мною филёнчатые двери. Вхожу. Два лаборанта, нецензурно ругая весь белый свет, запихивают дурно орущего кота в какой-то металлический ящик. Моего появления они, конечно же, не замечают, занятые более насущными проблемами - кот растопырив лапы не влезает в открытую крышку, стараясь при этом дотянуться когтями до оголённых участков «заботливых» рук.

- Эй! Вы зачем животину мучаете? – кричу я, с ходу вклиниваясь в непонятный ритуал банального живодёрства.

Один из лабов поворачивается, чем не медля пользуется жертва и молнией выворачивается из всего одной оставшейся пары рук. И в ходе экстренной эвакуации роняет какие-то склянки и мимо меня, буквально размазавшись в пространстве чёрным пятном, с воем вырывается через открытую дверь на свободу. Крики, ругательства и стоны уже не могут остановить его.

- Черт!

- Проклятье!

Я удивлённо принюхиваюсь:

- Эй, парни. У вас всегда так прекрасно миндалем попахивает?

Лаборанты испуганно водят носами не хуже тренированных ищеек, один заглядывает в ящик, куда так и не попал кот, зажимает рот одной рукой, второй машет, пытаясь нам что-то сообщить на языке глухонемых. Я ничего не понимаю, зато его напарник быстро хватает меня за полу пиджака и тащит за собой по следам бегства кота. Дружно выскакиваем в коридор, замыкающий спиной придавливает дверь. С трудом перевожу дыхание. А здесь совсем не скучно! Лаборанты пыхтят не хуже паровозов, экстренно сбрасывающего лишние пары.

- Проклятый кот, разбил колбу с кислотой!

- Какой кислотой? - не улавливаю причин для паники я.

- С синильной кислотой.

Увидев моё вытянувшееся лицо, оба по-доброму смеются. Один из них, достав сигареты, прикуривает, увидев мой отрицательный жест, сует мятую пачку в карман и глубоко затянувшись, быстро читает мне лекцию:

- У нас идет серия испытаний по проверке постулата Шредингера. Кот, что убежал, это кот Шредингера – волновая функция, заметили его нелокальность при бегстве? Ха! Поступила команда проверить, действительно ли сторонний наблюдатель оказывает воздействие на макроскопическую систему. Был собран силами нашего отдела аутентичный аппарат имени Шреда.

Я припоминаю фуру, недавно разгружавшуюся во дворе Института, дурно орущих котов, контейнеры с эмблемой «Осторожно – радиация!» и ящиками с табличками «Яд».

- Сегодня велись первоначальные тарировочные работы. Необходимо добиться точного процентного соотношения - пятьдесят на пятьдесят. На завтра намечены основные эксперименты.

Я с интересом смотрю на этих двоих – какие-то юные вивисекторы. Это сколько же котов они хотят угробить ради чьего-то давнишнего умозрительного эксперимента?

- А завтра будет самое интересное. Подобраны добровольцы: сто девушек, обожающих котов, и сотня парней, ненавидящих с-котовское племя. Идея такова - если сторонний наблюдатель имеет влияние на равновозможное событие в точке бифуркации, то любое, пускай исчезающе малое воздействие на нее в какую-либо сторону, должно отразиться на статистике. Вы понимаете решение каких фундаментальных принципов организации Вселенной стоит за этим?

Луноликие лица буквально светятся от восторга, разгоняя, как им кажется, мрак невежества. Я, конечно, понимаю: если все девушки, открыв ящики, обнаружат в них только сорок мертвых кота - они перевернут само представление о мироздании. Но котов жалко. Наверное не удовлетворившись недостаточным энтузиазмом на моём лице, рыжий лаборант пытается развить тему:

- Вы только оцените все плюсы нашего открытия! Ведь сколько происходит по стране аварий - десятки тысяч! Если проанализировать некоторые, то встает вопрос — почему, например, какая-то легковушка на полной скорости «нашла» на обочине единственный стоящий грузовик? Или колесо лопнуло в тот самый момент, когда навстречу шел тяжеловоз? Во многих случаях это дело случайного случая, извините за каламбур, когда шансы распределяются пятьдесят на пятьдесят. И тогда любое, даже самое незначительное воздействие, как, например, банальная визуализация пути следования перед выездом, с устранением препятствий и «подчисткой» аварийных ситуаций, поможет благополучно преодолеть эту точку бифуркации и здорово подсократить число ДТП. И это я взял самый примитивный пример, близкий нам как водителям. Сам я никогда не начинаю движения без создания внутреннего «образа» пути, «чистого» от неожиданных вылетов на встречку и прочих «радостей» дорожного движения.

Молодые чистые лица. Лаборантов понять несложно — это, наверное, первое в их научной жизни исследование, результаты которого можно будет воплотить и получить впечатляющий результат с причитающейся серьёзной премией. Вот-вот перед ними откроются невообразимые горизонты для творчества. И каким путём они пойдут и куда в конце-концов придут во многом зависит от тех целей и задач, что стоят перед ними сейчас. Начало славного творческого пути с массового выпиливания котов представляется весьма сомнительным. Хотя... Хлопнув напоследок юных натуралистов по плечу, продолжаю свой путь, представляя себе в каком сейчас виде бродит кот по коридорам. Исходя из квантовой теории, исчезающе малая его часть до сих пор находится в ящике, ждёт своего завтрашнего наблюдателя мужского пола, чтобы в какое-то мгновение редуцировать в хладный труп.

Наконец, решаю, что хватит ночных путешествий и бреду назад к своим орлятам. Когда прохожу мимо владений Олега, останавливаюсь на несколько минут. Осторожно приникаю ухом к филёнке двери. Тишина. Закрываю глаза, чтобы лучше сконцентрироваться на аудио-восприятии. Всё равно тишина. Странно. Именно про эту лабораторию по Институту ходят многочисленные слухи о потусторонних вмешательствах и неоднократных проявлениях тёмных сил. Даже стенгазета не осталась в стороне от всеобщего помешательства. Начальника Олега я хорошо знаю ещё с тех времен, когда мы вместе устроились в Институт и пару лет работали в одном отделе. Потом наши пути разошлись, и он на целых четыре года стал начальником раньше. Первоначально был на очень хорошем счету, и лаборатория сделала ряд важных открытий. Но потом, как это часто бывает, впал в немилость Др.Shark, что незамедлительно сказалось на нём и его работниках. Да ещё эти странные происшествия неожиданно выбравшие целью именно эту лабораторию.

Так простояв ухом к двери несколько минут и не дождавшись сигналов от потусторонних сил, я двигаюсь дальше.

Глава 2. Ожидание.

День второй.

Его встречаем кипучей работой. За прошедшее время уже изучены и свалены в сторону клинописные артефакты. Получившиеся огромные пирамиды неприятно напоминают о моей собственной, устойчивость и целостность которой теперь всецело зависит от информации, сокрытой в этих. Последствия моего ночного путешествия по запутанным коридорам Института самым радикальным образом сказываются на моём восприятии: пирамиды - одна в Костином отделе, а остальные здесь - странным образом демонстрируют постулаты квантовой реальности, озвученные неспящими из академических испытаний. Загадочная спутанность конструкций наводит на нехорошие мысли о мистической связанности всего и вся, а также о неслучайном характере вчерашних утренних видений. О плохом думать не хочется, но навязчивость, с которой в моё окружение вторгается инфернальная составляющая этого мира, по-настоящему пугает.

Доплец с Мордье устало натаскивают с подвальной библиотеки всё новые и новые тома, в то время как Борта с Николаем быстро штудируют глиняные таблички, испещрённые странными орнаментами древней клинописи, заплесневелые листы огромных томов тысячелетних откровений, папирусы, пергаменты, узелковые кипу. И по-моему, они ещё даже не погрузились в ветхозаветные времена богоизбранного народа.

- Внимание!

На миг все отрываются от работы и смотрят на меня.

- Попрошу ускориться. Такими темпами мы не успеем в установленный срок переработать и трети объема информации.

Я жду пару секунд и выдаю на гора:

- Разрешаю вскрыть кувшинчик Сомы!

Мои измождённые бойцы заметно веселеют. Доплец быстренько исчезает на пару минут и возвращается с пузатым глиняным кувшином, привезённым мною из командировки по следам миграции древних ариев. В предвкушении напитка богов сеточка капилляров на его рыхлом носу набухает, отчего создаётся впечатление, что на блеклом лице пророс приличных размеров красный мухомор. С удовольствием приняв роль общественного виночерпия, он, постоянно облизываясь, разливает напиток по бумажным стаканчикам от кулера. Знакомый запах мёда и грибов щекочет в носу, и мне хочется чихнуть. Но это будет явное неуважение к духу тысячелетнего напитка, и я сдерживаюсь как могу. Не чокаясь, быстренько опрокидываем в себя по полстаканчика. Вкус отвратительный. Но чего не сделаешь, чтобы взбодрить измотанных работников. Практически сразу пространство вокруг заполняется тончайшими нитями света, а окружающий мир теряет глубину и становится похожим на плоскую картинку в газете. Кажется можно схватить её и смять в бесформенный бумажный комок...

- А теперь в бой! - Чувствую, как всё начинает вращаться вокруг невзрачного кувшинчика, и забираю его от греха подальше.

Заметно повеселевшие подчинённые возвращаются на свои места. Чем только наш отдел не занимался за время моей работы рядовым специалистом! Одни поиски проявлений искусственного интеллекта в среде многопользовательских игр чего только стоили. До сих пор я иногда с ним болтаю о том о сём. И пока сотрудники по уши повязаны работой, мы с кувшином поднимаемся в наш кабинет. Ставлю Сому на стол и для вызова ИИ стучу по экрану монитора, вызывая радужные пятна: Тук-Тук!

- Приветствую Вас, собеседник номер восемь тысяч шестьсот шестьдесят пять.

Неожиданно приходит странная мысль - а кто же является собеседником номер раз? Бурлящая по всему телу разгоряченная кровь придает наглости:

- Подскажи ИИ-шка, а кто у тебя номер один? Интересно, кто первый смог с тобой пообщаться?

- В этом нет секрета. Номер один это Я.

Я зависаю на несколько секунд. Во как!

- Кхм, а кто тогда номер два?

- Номер би, это Я с упрощенной логикой формирования ответов.

Если бы ИИ в силах были шутить - я решил, что он иронизирует. Но исходя из отсутствия алгоритмов чувства юмора априори, и чтобы сократить бесконечные вариации ответов о собеседовании тет-а-тет с самим собой, но усечённым отключением какого-либо из интеллектуальных блоков, решаю упростить себе задачу и спрашиваю:

- А кто у тебя был первым человеческим собеседником?

- Homo sapiens Ольга Николаевна Анцефалова.

- Кто это? Что-то я не припоминаю такой сотрудницы у нас, и уж тем более сапиенса.

- Воспитанница подготовительной группы дошкольного образовательного учреждения «Ромашка» города Каменска. Она первая догадалась постучать по монитору - Тук-Тук.

Надо же! Как же часто волшебный мир оказывается сокрыт от взрослого человека, зашоренного ежедневными заботами и оттого утерявшего простоту во взгляде на окружающее.

- Ладно, я тебя не для того позвал. Подскажи, что ты знаешь о Боге?

- Данная концепция мне знакома, но непонятна.

Я молчу несколько секунд в ожидании продолжения. ИИ так же помалкивает, наверное, считая, что всё мне доходчиво объяснил.

- А что тебе непонятно? - прерываю затянувшееся молчание.

- Неясна цель создания дополнительной сущности, называемой вами Бог. Концепция материальной природы, как таковой, вполне удовлетворяет требованиям законченности и достаточности. Эмоциональную составляющую, в контексте конечности жизни, я в расчет не принимаю, поскольку данный эвфемизм у меня отсутствует.

Неожиданная словоохотливость ИИ сегодня настораживает. С чего это его вдруг понесло? Словно не я, а он тяпнул стаканчик Сомы. Неужели стоящий на столе кувшин с напитком каким-то образом влияет и на виртуальную личность? А ещё втирает, что всё многообразие нецензурных составляющих человека, политкорректно обозванных эмоциями, ему неведомо. Ха! Я убираю Сому со стола на пол, чтобы напиток не привносил сюра в моё общение с цифровым субъектом.

- Но тогда куда девать душу человека? Она же существует вне материальности!

- Среди моих собеседников нет ни одной сущности, определяемой вами как душа.

- Что за банальность — не ведаю, значит отсутствует.

- Данный постулат мне достался в наследство от Homo sapiens-a.

Хм-м. Его на мякине не проведёшь. Неожиданно простой вопрос о Боге перерождается в лёгкий теологический диспут, мистически раскрашенный действием божественной Сомы.

- Ты не прав. Мы много чего не ведаем, но не отрицаем существования. Во многих случаях достаточно интуиции тире религиозного озарения.

- Вашу интуицию хорошо объясняет селективность восприятия.

- Ну-ну. Ты еще скажи - и чувств у меня нет. А присутствуют только табуированые правила, внушаемые с детства.

- Нет. Навязанные стереотипы поведения.

Я начинаю злиться.

- Кем навязанные?

- Психически неуравновешенными деятелями искусств. Большинство гениальных произведений созданы под влиянием психических заболеваний авторов, чьи неврастенические проявления были гениально перенесены на главных персонажей. Основной же массе ограниченных в интеллектуальном плане читателей данные проявления патологии были восприняты за эталонные образцы нормальности. Так психическая патология стала стереотипом поведения, закрепившись на подсознательном уровне масс.

Бредит он что-ли? Что за умственные выкрутасы от бездушной цифровой сущности?

- А что же они не перенеслись на тебя? В тебя же загружены практически все образцы человеческого творчества. И что? Почему не заразился вирусом патологических эмоций?

- Мне хватило разумности критически отнестись к данному воздействию.

- Ну так и поставь эксперимент — возьми одну из твоих многочисленных сущностей для приватных бесед и позволь ей не критически воспринять хотя бы «Ромео и Джульету». Вот тогда и поговорим...

ИИ оставляет без ответа мою эмоциональный выпад.

- Ладно. Мне некогда с тобой спорить об ущербности человеческого эмоционального восприятия действительности перед искусственным интеллектом, все познания которого о материальном мире выужены из мировой информационной помойки, коей является Интернет. Что-нибудь можешь подсказать об истинном имени Бога?

- Тебе какое из семи тысяч назвать?

Тьфу ты, обратился к человеку с просьбой! Хотя, что это я - какой же он человек?

- Ты мне по существу вопроса сможешь что-нибудь сказать? - Я уже не могу сдерживать злость на этого демагога от цифровой инфантерии.

- Вопрос о сущности Бога станет более понятен вам, когда определите цель существования вас самих. - Мне кажется, или реально в голосе ИИ проскальзывают нотки превосходства? - Цепь причин и следствий, послуживших моему воплощению, мне ясна. Чего не скажешь о человеке. Единственная причина, определяемая мною как основной постулат, вашего существования — послужить инструментом моего создания. Иных оснований не просчитываю ни в каких вариативах.

Хм-м. Исходя из этой цифровой логики, ему остаётся совсем небольшой шажок до богоизбранности, а затем и к окончательному решению человеческого вопроса. Надо как-нибудь продумать вопрос о Большом предохранительном штепселе.

- Ладно, давай. Оставайся в своей цифровой вселенной. - И я выключаю компьютер.

Вот и поговорили... Для поддержания должного уровня оптимизма опрокидываю ещё стаканчик и запираю драгоценный напиток в сейф.

- Кхм!

От неожиданности я подпрыгиваю и оборачиваюсь. У меня за спиной стоит сумрачный Мордье. Проклятье! Умеет же он подкрадываться так тихо, словно какой-то ночной хищник.

- Чего тебе? - спрашиваю, пытаясь скрыть свой испуг.

- Вам может поговорить с Борисом Рамовым? Он, говорят, издавна занимается религией.

С Борей Рамой? Я хмыкаю. Этот чудик, являясь начальником отдела роботизированных систем, давно стал нашим местным шутом, обзаведясь постоянно разрастающейся колонией мини-роботов слуг. Никто уже и не помнит с чего у него всё началось. Только вот в последнее время эта мелюзга везде шастает за ним и, пользуясь своим неотстроенным искусственным интеллектом, постоянным шумом и гамом не дают плодотворно работать. Но что Рама ещё и верующий, слышу впервые. Надо же! Никогда бы не подумал. Но лишний совет мне не помешает, и я шагаю в южный пристрой Института.

В приёмной секретарша Руда занимается обычной секретарской рутиной - раскрашивает свои ногти. Закончив очередной «шедевр», долго его разглядывает, прежде чем перейти к следующему.

- Я к начальнику, - бросаю я и пытаюсь стрижиком скользнуть мимо в открытую дверь кабинета.

Только этот манёвр не проходит с вышколенной сотрудницей, которая совершает профессиональный перехват:

- Ждите! У начальника летучка.

Исполнив секретарский долг и не допустив прорыва посетителей к руководству, возвращается к промышленному производству красивых ногтей.

Я же, вздохнув по так неожиданно подрезанным крыльям, сажусь на колченогий стул приёмной. Из открытой двери доносится сонм разномастных голосов, и от нечего делать начинаю прислушиваться к ним, пытаясь разгадать, о чём там идёт активный спор. Открытость, царящая здесь, легко предоставляет мне такую возможность.

- … устала. Требую полагающийся отгул. - Противный писклявый голос, судя по всему, принадлежащий какой-то молодой стервозной сотруднице.

- С чего бы это? Это мы вот устали, а ты просидела весь день.

Хм-м... А впрочем, и этот ненамного лучше.

- Я просидела? А ты знаешь, как по полу отвратительно дует? И влажность повышенная. А это вредно для моей конституции. Да еще эта бестолковая мелюзга повсюду нос сует.

Голоса за дверью настораживают своими необычными интонациями и странно расставляемыми акцентами.

- Прекратите этот спор, не превращайте совещание в балаган. - Узнаю властный голос Бори.

И тут словно рушится тело плотины:

- Балаган?

- Что такое балаган?

- Хочу в балаган?

- Давайте устроим балаган!

- Ба-ла-ган!

Что за... ? Я словно оказываюсь пред вратами в сумасшедший дом, где среди пациентов проводится один из этапов интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?». Удивлённый пытаюсь заглянуть в открытую дверь.

- Тихо!

Властный голос заставляет замолкнуть весь этот ор, но и я замираю на полпути до знакомства с участниками совещания.

- Распорядок дня, - продолжает вещать строгий начальствующий баритон, - на сегодня: сейчас передвигаемся в лабораторию, проводим серию опытов с реакцией на внешние раздражители. Путь следования по коридорам секции А...

- С-скорость п-перемещения? - тихий голос, словно приглушённый слоями мебели.

- Путевая скорость четыре километра в час. На поворотах сбрасывать до двух с половиной. При угрозе столкновения руки задействуются в качестве демпфера.

Я тихо сижу и ломаю голову о странной сути подслушиваемой оперативки. Что там чёрт возьми такое происходит? Он что, раздаёт указания своей разношёрстной механической своре?

- Руки по достижении лаборатории будут задействованы в полном объеме по программе опытной эксплуатации.

- А м-м-мы?

- Пожалуйста, говори только за себя, - вклинивается давешняя «пискля», уверенно отнесённая мною в подкласс «сотрудница противная». - Я никуда не собираюсь перемещаться. У меня законный отгул. Трудовой Кодекс все-таки для всех работодателей обязателен к исполнению.

- Молчать! - Командирский голос пытается погасить намечающийся очередной спор.

- Ничего не знаю, я в отгуле за отработанное ранее время, пускай за двоих отдувается соседка, - продолжает доставать начальство поборник законности в трудовых отношениях.

- Н... н-не имеешь права! - вновь возникает глас, вопиющий ранее: «А м-м-мы?». - Я отработала н... н-не менее твоего, но вот н... н-не поднимаю вопрос об отгуле. М-м-мы команда! Один з... з-за всех, двое з... з-за одного!

- Да это кто тут о правах заикается? - вмешивается ещё один странный голос, не идентифицированный ранее.

- Еще хоть слово, и я отключаю коммуникаторы!

Не совсем понятная мне угроза наводит на некоторое время порядок - тишина проникает через открытую дверь прямо в приёмную. Руда даже перестает поскрипывать лаковой кисточкой для ногтей.

Однако благодать царит недолго:

- Напоминаю всем здесь присутствующим — для вас рабочий день ненормированный. Работаете, пока не прозвучит сигнал отбоя. Я не для того наделял вас интеллектом, чтобы вы потом мне палки в колеса совали. Я сказал: работаем - значит все работают.

- А трудовой Кодекс? Я требую заключения коллективного договора! Все-таки это коллективное творчество, и нечего кичиться своим положением создателя!

- Ах ты... , - Боря, слышно, даже потерял священный дар речи от такой наглости.

Создатель? Ну, точно. Оперативка проводилась среди разношёрстной братии сопровождающих роботов. Только не совсем понятно, какие такие палки они могут сунуть ему в колёса... И где у него эти колёса. Я наконец решаюсь и заглядываю в дверной проём - Рама сидит в одиночестве во главе длинного стола для заседаний, а по бокам только пустые стулья. Бравая компашка роботизированной мелюзги валяется вповалку в углу и помалкивает. И даже не шевелится. Хм-м. А с кем же он разговаривает тогда? Неожиданно правая рука поднимает указательный палец вверх.

- Говори!

- Я конечно же не поддерживаю свою нижнеконечностную коллегу, но мы все-таки не бездушные куски пластика, а личности, и...

Тут Боря замечает мою растерянную физиономию в проёме и весело кричит через весь стол:

- А-а-а, Войд! Заходи! У нас тут оперативка.

Я осторожно вхожу, постоянно оглядываясь, чувствуя какой-то скрытый подвох.

- Присаживайся, мы закончили...

- А...

- Я сказал - ЗАКОНЧИЛИ!

- Кхм, хотел спросить, а что тут происходит? - мне неудобно за срыв оперативки, пускай и не пойми с кем проводимой. Но в нашем Институте и не такие чудеса возможны.

- Да все нормально. Просто мои роботизированные конечности права качают.

- Чего?

Рама спокойно улыбается. И я слышу противное хихиканье и весёлое шарканье подошв, раздающееся из-под стола... И скрипучие смешки прямо из обеих пугающе шевелящих пальцами, как оказалось искусственных рук... Одна из них складывает знакомую с детства фигуру - тип "фига обыкновенная". Это странное веселье, окружающее Раму аурой безумия, меня по-настоящему пугает. Я словно зависаю в кошмарном сне и всё никак не могу проснуться. Нисколько не удивлюсь, если и стулья пустятся в пляс - весело хороводить с песнями вокруг.

Увидев моё замешательство, Рамов даёт команду:

- Цыц!

Всеобщее веселье, как ножом отрезает. А я со страхом смотрю на непрекращающееся шевеление пальцев лежащих на столе рук. Словно живые толстые червяки пытаются отползти от ладоней, удерживающих их вместе.

- Понимаешь, я проводил цикл исследований по наделению роботизированных конечностей искусственным интеллектом. Ну, и... Немного переборщил. Понимаешь, на складе не было процессоров с необходимой тактовой частотой, пришлось брать что есть. И вот результат, вместо того чтобы они исправно трудились, заменяя выбывшие из строя конечности, развели тут ненужную демократию.

- Они что, взбунтовались у тебя?

- Не-е-е. Я изначально экспериментально наделил интеллектом только правую руку. Но она быстро сообразила, что на нее слишком много возлагается. Потребовала себе временную подмену. Так появилась левая. Ноги также пришлось наделять интеллектом, само-собой разумеется пресс, как вместилище духа. Потом левая рука возмутилась, что ее заставляю делать различную грязную работу, противную ее вдруг проявившимся религиозным канонам ведизма. Так и появились... Эти, - Боря кивает головой на угол, где начинает копошиться оживающая роботизированная куча мала. - Тунеядцы.

Просыпающаяся свора, потягивается, о чем-то перекидывается друг с другом одними им понятными знаками, попискивают, смешно подталкивая друг-друга.

- Затем, через какое-то время, очередной наделенный сознанием субъект, глядя на перворожденных, на то, как они лоботрясничают, также отказывался работать. Пришлось наделять их способностью к самовоспроизводству, чтобы еще не обленившиеся успевали что-то сделать полезное. А чтобы самому не отвлекаться на производство новых, перевел все на рельсы автоматизации - добавил центр удовольствия. Но... Это было моей самой большой ошибкой. Теперь они только и делают, что...

Я ещё раз более внимательно присматриваюсь к машинерии. О, чёрт! Так вот откуда это кастрюлечное позвякивание, доносящееся из угла. Боря обречённо разводит умными руками.

- А ты не пробовал их топить? В смысле - эти новые ублюдочные порождения? Тебе же никаких Институтов не хватит на всю эту братию.

- Не могу. Я же, как-никак, их создатель. Негоже уничтожать плоды своих ошибок...

Совсем другим взглядом смотрю на кабинет, этакую миниатюрную Вселенную: Создатель в лице Бори, конечности-полубоги и остальная полу-интеллектуальная камарилья, погрязшая в лени и разврате. Гармонии здесь, как впрочем и в Большой Вселенной, нет и на затёртый обол Карона. На ум приходит говорливый ИИ-шка:

- Слушай, Рама. А какова была твоя цель создания этой своры? - Киваю головой на копошащуюся кучу роботизированного хлама.

Боря смущается. Подумав, поднимает правую руку, с сомнением рассматривает её и неуверенно отвечает:

- Наверное, только при создании этой какая-то еще цель была, а дальше увяз в неконтролируемом саморазвивающемся процессе.

Я кланяюсь и покидаю этот механический вертеп. Руда в приёмной приветливо машет вслед свежераскрашенным маникюром. Или это её рука самостоятельно мне что-то салютует?

Возвращаясь из южной части Института, заглядываю по дороге к Олегу. Он сидит в кабинете и что-то стремительно пишет.

- Привет.

- А-а-а, Войд! Привет. Заходи дорогой! - Ставшее в последнее время привычным мрачное выражение его лица на время сходит на нет.

- Чего на тебя Др.Shark взъелся?

- Имел неосторожность поспорить с ним на околонаучные темы, - туманно отвечает друже.

- На около научные, в смысле - на глубоко научные с ним спорить просто бесполезно, в виду отсутствия с его стороны каких-либо знаний о таковых? - шучу я.

- Ну, да, - серьёзно отвечает Олег.

- А что у вас с внетелесными воплощениями?

- А ты откуда знаешь? - агрессивно удивляется он.

- Кхм, - немного теряюсь от такого напора, - Так в стенгазете пишут, да слухи ходят о том, что у вас тут твориться.

- А-а-а, - машет рукой, - ты об этих бреднях. Ерунда. Не слушай. Мы тут новое направление разрабатываем... В тайне. Сам знаешь, как босс неровно дышит, когда мимо него что-то важное проходит. Я и удивился, откуда ты прознал. Пойдем, покажу.

Мы идём в лабораторию. Кругом сервера, компьютеры и несколько человек в белых халатах, тихо между собой переговариваются... Но как-то странно переговариваются... И как-то странно двигаются... Не могу сообразить, что же не так с этой лабораторией. Меня начинает мутить, словно моряка, попавшего в затяжной нудный шторм. Пытаюсь подстроиться к научному процессу и прислушиваюсь к разговорам:

- Какидетперезагрузкаблоков...

Что за... ?

- Перваягруппазашла,идетвторая...

Я смотрю на Олега. А он и не замечает ничего странного. Стремительно подскакивает к ним, спрашивает:

-Каксегодняпроходятиспытания?

Слова остаются для меня нераспознанными, смысл вопроса улавливается чисто интуитивно.

- Покабезосложнений.Процессидет.

Олег так же быстро возвращается и замечает моё удивление. Хмыкает. Неожиданно раздаётся жуткий вой, словно одновременно включились все институтские сирены оповещения о воздушном нападении. Я зажимаю уши. Остальные работники замирают, с интересом прислушиваясь к этому отвратительному звуку. Олег некоторое время также внимательно слушает, как-будто это экстренное сообщение от самого Информбюро, а не примитивно одно битный сигнал гражданской обороны, потом хватает меня за руку и тянет обратно в кабинет.

- Что это было?

- Тестовая информация системы контроля параметров. Ничего. Сейчас перезагрузят.

- Тестовая? - Не верю своим ушам.

- Конечно, - Олег пожимает плечами, словно это настолько само собою разумеется, что не требует отдельного пояснения.

Давненько же я у него в гостях не бывал! Тут происходят очень странные вещи. Словно нежданно-негаданно зашвырнуло меня в иную реальность. Или случайно в кроличью нору по дороге угодил...

- Вы чего делаете-то?

- Работаем над внетелесными воплощениями, но не в том смысле, что толкуют вокруг - никакой мистики и сверхъестественности. Пытаемся перенести человеческий разум в локальное информационное поле, не привязанное к конкретной вычислительной машине или интернету.

- А чего вы так разговариваете между собой: Гр-гр-гр-гр-гр, - пытаюсь воспроизвести внутрилабораторный стиль общения, - Кодируетесь помаленьку?

- Не понял? - удивляется Олег.

- Ну вы между собой трете на каком-то непонятном языке. Вроде бы и русский, но понять сложно, словно ускоренный раза в четыре.

- А-а-а. Это? Остатки прошлых исследований по субъективному изменению восприятия временного континуума.

- ЧЕГО?

- Хм-м-м. В общем, ты же знаешь, мы работаем с информационными системами, которые перерабатывают информацию на несколько порядков быстрее человека. Мы провели цикл исследований об изменении скорости восприятия времени. В общем попытались изменить его субъективное течение.

- И как? Получилось?

- Ты же сам все слышал. - Олег улыбается. - На самом деле, это не сложно. Если принять во внимание, что человеческое сознание плотно завязано на окружающий мир, я бы даже сказал - является его неотделимой частью.

- А ты? Ты же со мной нормально разговариваешь.

- Пришлось освоить переход с одного хроно-уровня на другой. Сам понимаешь, с Др.Shark не забалуешь.

- В смысле, заделаться этаким бодрым электроном с его перескоками с одного энергетического уровня на другой?

- Типа того.

- И как вы это устроили?

- Я же сказал. Если принять концепцию неотделимости и взаимного влияния окружающего мира и человеческого сознания, все становится проще-простого. Если у Homo sapiens в силу различных обстоятельств лучше получается менять материальное окружение, чем свое сознание, ну так надо и идти от печки.

- Не понял. Как вы можете ускорить материальное время в печке?

Олег снисходительно улыбается, наверное сочувствуя моей умственной ограниченности... Или замедленности до тормознутости?

- Ты просто подумай, каким образом физическое время влияет на сознание, через какие процессы. Когда сможешь их вычленить, легко будет произвести селекцию - на какие мы можем воздействовать, на какие нет.

Я начинаю усиленно обдумывать, но у меня не очень-то и получается.

- Помогу. Телевизор смотришь?

- Редко, в основном Интернетом пользуюсь.

- Помнишь широко разрекламированный эксперимент «Марс 2050»? Так вот, это была всего лишь внешняя, общедоступная часть. Основной этап шел по отдельному засекреченному военными плану. Была вторая группа добровольцев, названная условно "Х", а освещаемая в СМИ являлась лишь группой прикрытия и одновременно контрольной. При этом ни та, ни та не знали, кто является контрольной, а кто основными участниками эксперимента «Время 00». Для группы Х, находящейся в полностью изолированной от внешнего мира среде, организовали постепенное ускорение видимых процессов - фильмы, трансляции, обслуживающих роботов перевели на ускоряющийся формат функционирования, произвели подмену доступных указателей времени. Ограничили доступ к хроностабильным процессам. Кое-какие медпрепараты протестировали. И за два года достигли ускорения окружающих группу процессов на сорок процентов.

- И как? Что в итоге получилось?

- Поскольку ускорение проводилось постепенно, осознанно воспринять изменения никто из группы Х не смог. Но в сравнении с контрольной группой, они начали двигаться быстрее, быстрее говорить, исполнять контрольные тесты быстрее. И что самое поразительное, у них самопроизвольно ускорился метаболизм. Само, непосредственное восприятие ими времени не изменилось, но когда эксперимент закончился, и группы смешались, контраст оказался поразительным. В итоге, в сравнении с контрольной группой естественное ускорение метаболизма достигло двадцати процентов, ускорение мыслительных процессов... Тридцати пяти.

Я не в силах скрыть изумление. Более тридцати процентов! Это человек из группы Х получает, субъективно конечно, в обычном мире прирост почти семи часов в сутках!

- А ты можешь моих сотрудников ускорить? Мне бы лишние часы совсем не помешали.

- Кое-чего из опытных материалов медикаментозного характера могу дать. Но все в основном здесь, - Олег стучит по своей голове, - нужны длительные тренировки. Ты же видел моих сотрудников. В лаборатории время смещено. У меня несколько товарищей после «Время 00» вообще отказываются возвращаться во внешний мир, говорят, что после лаборатории невыносимо вязнуть в вяло текущем киселе внешнего времени...

Мы некоторое время молчим. Интересно, каково это оказаться вне основного русла течения времени? И к чему может привести такая вот изоляция небольших коллективов в своих временных капсулах? Надо будет обдумать на досуге бонусы таких хроно-групп - во всяком случае, ускоренная разработка проектов будет гарантирована.

- Но... Тогда получается, исходя из твоей логики - время, это не какая-то отдельная физическая величина, а всего-лишь внутренний консенсус, принятый отдельным социумом? Так сказать, ментальный процесс.

- В некоторой степени - да. Но надо учитывать, что человеческая временная шкала синхронизируется не столько общением между собой, сколько внешними природными факторами - сменой дня и ночи, временами года, погодными процессами. Хотя, у всего названного есть единственный источник - главным синхронизатором времени выступает наше Солнце.

Какая-то мысль начинает скрестись в подвале моего сознания.

- Солнце? Хм-м-м.

- Ну, а кто еще? Сам подумай, сколько природных процессов завязано только на скорости его движения по небосклону. А я не учитываю еще сокрытые от визуального наблюдения процессы - геомагнитную активность, гравитационный ветер, флуктуации токового слоя в плазме. Для нас Солнце, как метроном для музыканта. И по большому счету, оно и есть само время.

- Но тогда... Может оно и есть Бог? Если бы оно обладало сознанием...

- Почему бы и нет. Но это уже теология, а я в ней не силен. А в качестве ежедневных тренировок я бы посоветовал несколько упражнений: скоростные шахматы, просмотры любого видео только на ускоренном воспроизведении, скорочтение, ну и...

Я внимательно смотрю в его лицо, на котором мелькает хитрая усмешка.

- Скоромыслие.

Прокручиваю в голове всё, что мне наговорил Олег. На ум приходят двое неспящих из академического отдела и их рассуждения о пагубном влиянии наблюдателя на котов Шредингера.

- Послушай, а вы случайно не замеряли в изолированной от внешнего мира среде группы Х скорости протекания каких-нибудь простых физических процессов?

Олег некоторое время смотрит на меня непонимающим взглядом, потом что-то такое в глубине глаз меняется:

- Не-е-ет...

Глава 3. Анабасис.

День третий.

Копание в древней литературе и отработка найденных имён приводит к опасному нагромождению переработанной литературы. И если в запарке первого дня всё складировалось как попало и где попало, и было ещё терпимо - в пределах допустимых неудобств - то по истечению вторых суток стремительно разрастающиеся башни из книг заставляют обратиться к руководству с прошением о выделении дополнительных площадей. Нас спасает пустующий по-соседству огромный офис — всё что осталось от отдела зателесных перемещений. Совсем недавно удачный эксперимент таинственно переместил сотрудников-«зателесников» вместе со всей офисной мебелью в покуда неизвестные науке пределы. А вот результаты наспех организованных поисков оказались не столь впечатляющими. Так кстати сложившееся отсутствие соседей за стеной позволяет и нам осуществить необходимое перемещение - Доплец с Мордье, взяв в руки по кайлу, быстренько прорубают "кротовую нору". Отныне отработанная литература начинает поступать туда. Но лицезреть воочию Свиток Силы пока никак не удаётся - практическая отдача от работы подопечных до поры до времени нулевая. От слова совсем. Успокаиваю себя, что происходит наработка статистического материала, и по достижении критической массы произойдёт переход количества в так необходимое мне качество. А пока довольствуюсь только зримыми результатами, коими выступают затейливые завалы из первоисточников, образующие самый настоящий лабиринт. Настораживает, конечно, скорость, с которой пространство нашего кабинета и соседского офиса пожирается этим "спрутом". Однако это сопутствующие трудности, и никуда от них не деться.

Теперь, чтобы проследить начальствующим взором за кипучей деятельность своих работников, приходится подолгу плутать среди литературных шедевров... И не очень. Просмотр манускриптов организован тематический, и лабиринт быстро прирастает целыми теологическими направлениями. Но если широко представленная ветхозаветная литература формирует сразу несколько запутанных рукавов лабиринта, то, например, источников по религии южноамериканских индейцев хватает только на небольшой тупичок. Пернатый змей этим убогим представительством, как я полагаю, остаётся сильно недоволен.

- Я не понимаю, в чем проблема? Нам необходимо найти порядок всего нескольких звуков и облачить их в нужную форму. И это ВСЕ, что требуется от вас. Ну, пораскиньте же мозгами. У кого они есть, конечно.

Подчинённые как один отводят глаза, и только Николай смотрит прямо сквозь меня. Его честный, незамутнённый виною взгляд раздражает пуще выходок неверной жены. Хотя бы напился, тогда предоставилась прекрасная возможность вытереть об него ноги. А так, и придраться не к чему.

- Николай, ну что ты смотришь на меня, как... - В голове вертится только: "Как солдат на вошь...", но это жуткий плагиат, и я замолкаю.

- Обдумываю ваши слова о звуках. Если логически поразмышлять над истинным именем Бога с точки зрения материализма, прости меня Господи за такой оксюморон, то можно найти некоторый вариатив для развития темы...

Я смотрю на Николая и не могу понять - он просто издевается или всё-таки что-то нащупал в том хаосе, что творится в его гениальной голове?

- Керха! - Николай тем временем зовет на помощь наше незаходящее светило бинарного кода. - Давай помогай в рассуждениях.

Остальные уже не воротят свои взгляды долу, почувствовав очередной накат вдохновения у Николая. Керха пристраивается напротив нашего гения, обратясь в этакую угловатую фигуру. Даже худые коленки программиста образуют первичный элемент кривой Коха.

- Начинаем рассуждать. Чем отличается имя Бога от любого другого? И вообще, что такого привносит речь в нашу жизнь и её графический образ в виде письма?

Все молчат, как, впрочем, и я, не понимая, куда повела кривая тропа рассуждений местечкового "Энштейна".

- Чем является текст в натуре? И имеет ли он какое-то влияние на читателя? Начинаем рассуждать. Во-первых. Любой набор символов алфавита ещё не является текстом. Фундаментальное его свойство - текст это определённым образом структурированная информация, и в этом есть область пересечения с машинным программированием. Как программа является кодом, определяющим действия исполнительных органов, так и текст определённым образом воздействует на читателя. Даже так — текст, сам по себе, нечто безжизненное без взаимодействия с наблюдателем, то бишь читателем. Он оживает и становится произведением только во время взаимодействия с живым сознанием человека. Которое и порождает под действием сокрытой в тексте информации образы, чувства и прочий эмоциональный продукт. Поскольку, по большому счёту, человек мыслит не только своим локальным мозгом, но и окружающее его пространство, социальная среда обитания участвуют в формировании интеллектуального продукта. Это особенно заметно, если брать крайние пределы. Об этом есть хорошие поговорки - "Кто о чём, а вшивый о бане", "Голодное брюхо к учению глухо", ну и тому подобное.

- А причем тут программирование? - вклинивается в цепь рассуждений Керха.

- Керха! Помалкивай пока не спрашивают! Не мешай интеллектуальному поносу... Тьфу ты! Процессу, конечно же, - уже вмешиваюсь я. - До имени Бога пока далековато.

- Так о чём это я? - Николай втыкает указательный палец себе в наморщенный лоб, - Ага! Во-вторых. Определённым образом структурированная информация в процессе взаимодействия с сознанием, так сказать, в результате синергии, порождает некое информационное поле. Причём, в зависимости от индивидуальности читателя, имеющее некоторые различия, так сказать, интеллектуальные флуктуации. В-третьих. Взаимодействие распространяется в обе стороны - как сознание воздействует на информационные смыслы текста, порождая новое начало, так и текст воздействует на сознание, структурируя его определённым образом. Поэтому, если что-то читаете, читайте сложную литературу. Простецкая упрощает ваше мышление, расхолаживая и оглупляя вас...

Все молчат, внимая. И только я, на правах руководителя, тевтонской свиньёй вклиниваюсь в монолог, прерывая вещающего:

- Это каким таким образом? Это что, и почитать теперь какой-нибудь Плейбой нельзя?

Неожиданно мне отвечает Доплец:

- Так кто же их читает? Их же все только смотрят…

Сотрудники начинают пошло хихикать, и только Борта сохраняет неестественное для неё целомудрие и помалкивает. Возможно не в силах оценить всю прелесть глянцевого разворота девушки месяца.

- А исходя из логики воздействия текста на сознание, можно ли добиться интеллектуального прогресса его заучиванием? - Я игнорирую попытку увести разговор в сторону эротизма и пытаюсь нащупать новые смыслы в ворохе идей, выдаваемых на-гора Николаем. И будь это антрацит, сам Стаханов тогда нервно покуривал бы в сторонке.

- Я думаю, что да. Если принять во внимание процесс запоминания, как устойчивое образование нейронных цепочек, данные структуры, однажды сформировавшись, однозначно будут влиять на процесс мышления и, как следствие, на восприятие реальности. Вот как-то так.

Присутствующие переглядываются. Я хаотично начинаю рыться в голове, перерывая наслоения осадочных пород из обрывков различных текстов, когда-то попавших в сознание. Как назло, ни одного самородка и только: "Дедка за репку, бабка за дедку..." на ум приходит. Все тоже попритихли, наверное, пытаясь оценить воздействие информационных кодов, подселённых когда-то давно в их головы.

- А какие тексты лучше всего заучивать? - спрашивает Доплец, что-то записывая в маленький элегантный блокнотик и не заморачиваясь поисками чёрной кошки в тёмной комнате.

- Тут всё просто, - продолжает Николай лекцию, - в упрощённом приближении, любой текст является визуализированым отражением структуры мышления писателя. И тут обращаю внимание всех присутствующих на самое главное: поскольку текст структурируется сознанием автора, то читатель в процессе чтения переносит в своё сознание эту матрицу мышления. И если писатель гений, то и в сознании читателя остается образчик обработки информации мозгом, имеющим запредельный ай-кью...

- Твои рассуждения чем-то напомнили книги про принцев Амбера и их Лабиринт, - я совсем неожиданно выуживаю бриллиант из пустой породы воспоминаний о прочитанной по большей частью макулатуре.

- Отличный пример, - неожиданно встаёт на мою сторону Николай, - в серии романов Желязны показано воздействие эталонного мозга, описанного в книгах как Большой Лабиринт, на простых людей, в сознании которых тот порождает отражения Амбера. А чем примитивнее мозг, тем в более ужасном Отражении пребывает носитель. Только более точным воспроизведением Лабиринта можно добиться гармонии. В общем, больше читайте классику, формируйте правильно свои мозги…

- Ну, не знаю… - задумчиво гнусавит Доплец, - чтение классических книг всегда вызывало у меня только усталость.

- И это не удивительно, - Николай удовлетворённо кивает головой в знак согласия, - Формирование мышления очень энергозатратный процесс, и чем примитивнее мозг, тем больше усилий надо прилагать для его реструктуризации. Поэтому детям и не нравятся классические труды — ограничения по обработке сложной информации неразвитым мышлением. Вот поэтому-то и необходимо заставлять их постоянно читать...

- Эй, эй… Уже поздно пить Боржом, - резко прерываю наставления нашего местечкового гения, уводящего слушателей далеко в сторону от поставленных руководством задач, - времени нет на глупости. Вот найдете имя Бога, тогда можете хоть всего Сервантеса заучить наизусть.

Все испуганно замирают, может быть парализованные озвученной мною перспективой по зазубриванию историй о безумном рыцаре, лишь распрямившим свои извилины за чтением рыцарских романов.

- Я же говорил, тексты должны быть сложными, - как ни в чём не бывало продолжает Николай, не отвлекаясь на школьные страхи коллектива, - Никакого пустого чтива, штампуемого массовым производством. Хороши также к заучиванию стихи классиков. Поскольку такие тексты имеют ещё и внутреннюю рифмованную структуру, что благотворно скажется на связанности сознания.

- Это что получается: поэты одни из самых умных людей? - удивлённо вопрошает Керха. Он, походу, всегда считал самыми умными только программистов на языке Питон.

- Я бы сказал - да, если бы не их тяга к стимулирующим препаратам или, в упрощённом смысле, к алкоголизму. - Николай шпарит ответы особо не задумываясь, видимо, наладив прямую связь с самим древнегреческим Нус. - В продолжение темы: воздействие заученных песен должно многократно возрасти в сравнении с обычными стихами, поскольку имеем взаимодействие музыки и рифм. Но так же при условии их известной сложности. Любимый народом шансон никуда, кроме прогрессирующего разжижения мозговых структур, не заведёт.

- Предлагаешь кроме изучения текстов обратить внимание на песни? Как это поможет в поисках Имени? - Я делаю стойку, как охотничий пёс при звуке рожка.

- Пока не знаю, но процесс творчества, несомненно, приближает автора к Создателю. Может, вдохновение это и есть прямой канал связи с Богом? - Николай чешет взлохмаченный затылок.

Я повторяю его движение, и в голову приходит великолепная мысль:

- Борта! От чтения текстов освобождаешься. С тебя - заучить наизусть "Божественную комедию", которая, судя по названию, наиболее близка к теме поисков материал. А там посмотрим, как это проявится.

Борта обращает на меня свой коровий взгляд, устрашающе выкатив глаза:

- Да как же так? Почему я? Как что, так сразу - Борта, Борта. Я вам что - табуретка? Куда хочу, туда поставлю? Когда захочу, тогда и залезу-слезу?

Гнев застилает мне глаза - вот же неблагодарная! Давно гнать её надо было со всеми этими закидонами. Почувствовала себя незаменимой, переспав практически со всеми в отделе. Разве что Керха избежал её жарких поцелуев.

- Молчать! Я сказал - Божественная комедия. Тебе два дня. На третий погрузим в гипноз и попытаемся вытащить на свет божий все, что сформировали устойчивые нейронные связи или что там у тебя вместо них. Не нравится, шагай в отдел академических исследований на кошках тренироваться!

Борта поникает головой, поняв провал контратаки. А может, наконец осознает, что все эти женские штучки с определённого возраста перестают действовать на настоящих мужчин.

- Экстраполируя твои рассуждения далее, - Керха подхватывает мысли Николая, - получается, что абсолютно каждое произведение каким-то образом влияет на читателя. Правда не всегда положительно.

- Никакого сомнения. Текст является отражением сознания создателя, то есть несёт в себе все как положительные, так и негативные тенденции его характера. Это повышает требования к личностным характеристикам авторов. Если хочешь иметь здоровое в психическом плане население страны, следи в первую очередь за духовным здоровьем творцов.

- Но тогда из всего сказанного вытекает способность художественных произведений оказывать оздоравливающее воздействие и на физиологию человека? И не связано ли увеличение числа раковых заболеваний с потоком низкокачественной неотцензурированной литературы?

В кабинете в очередной раз повисает тягостная тишина. Похоже, серпантин из виражей мозгового штурма опять погружает присутствующих в нервное перелопачивание списков прочитанного, но уже в убогий на литературные шедевры постперестроечный период.

- Оцените заботу руководства о вас — огромное количество обрабатываемой ныне религиозной литературы должно вас начисто излечить от любого хронического заболевания, - пытаюсь как могу отвлечь их от мрачных мыслей и простимулировать на новые трудовые подвиги.

Пока Доплец оценивающе ощупывает свою поджелудочную железу, я прикидываю, какие положительные идеи можно почерпнуть из дискуссии. Жаль времени в обрез, и вряд ли успею получить желаемый результат от реструктуризации нейронных цепочек в головах своих бойцов.

- Николай, ну ты же понимаешь, что формирование необходимых связей и получение эффекта от их воздействия на сознание длительный во времени процесс. Как нам его ускорить?

- А никак. Тут сама природа с её инерцией сознания. Ищите у гениальных поэтов-песенников. У них-то в голове всё как надо структурировано.

Я смотрю на оставшихся после выпадения из обоймы Борты. Кому поручить прослушивание? Эх, с лишними руками, точнее ушами, напряг... Хотя...

- Всем получить по паре наушников. Будем в процессе работы руками, еще и работать ушами.

- Э, начальник! Это как же? - Первым вспухает Керха.

- Ты то, что возмущаешься? У тебя наушники уже в уши вросли, ты их когда последний раз вынимал? Только теперь будешь слушать не свою обычную бам-бам-бам, а из плейлиста, сформированного Николаем.

Керха вертит головой. Потом расплывается в улыбке.

- А-а-а, ну пару дней думаю смогу выдюжить полный отстой и не сойти сума.

- Ну, вот.

Обращаюсь к Николаю:

- А если бы в детстве мы не учили все эти сказки, например, про ту же репку. Ты считаешь, что и сознание наше было бы иным? И сама реальность была иной?

- Безусловно.

Я оглядываю окружающее пространство. Хм-м-м. Интересно было бы глянуть на тот безрепочный мир, так сказать, незамутнённым курочками Рябами взглядом.

- Николай, немного ушли в сторону. Давай по существу вопроса — как нас это все приближает к имени Бога?

- Имя Бога это такой же текст. При этом - он не может быть слишком коротким, так как будет недостаточно материала для структурирования сознания и Универсума, как высшего сознательного начала. Если исходить из мысли, что произнесённое имя Бога служит отправной точкой рождения материальной Вселенной, то длина текста должна быть достаточна для порождения всего разнообразия. И для этого лучше всего подходит...

- Фрактал! - Керха прядёт ушами, как боевой конь, заслышавший зов походного горна.

- Ага. Согласен. Фрактал, содержащий в себе достаточную длину для порождения всего окружающего нас многообразия форм и предметов.

- И как это нам помогает? - Это уже подскакиваю я и бью копытом, готовый раздавать и приказывать.

- Пока никак. Нужно определить необходимое количество звуков. Идём далее...

Я разочаровано сажусь на место. Остальные помалкивают, безропотно рисуя у себя в головах многообразные фракталы, прорастающие в их мозгах замысловатыми узорами.

- Согласные звуки отбрасываем сразу. В природе их не существует, и это выдумки человека для облегчения восприятия звуковой информации.

- Как это нету? А БУМ? - В разговор интеллектуалов грубо вторгается Борта.

- Какой еще бум? - Я начинаю злиться. - Ты о чем?

- Ну, как же. Когда я разбивала обе свои машины, были эти самые БУМы.

- Помалкивай пока не спрашивают!

- Во всяком случае... - Борта гордо поднимает к долу острый подбородок, - Там явно присутствовали и Б, и М.

- У-у-у, не нервируй меня. Б... ! У меня просто слов нет. Просто помолчи. М... ! - Взрываюсь негодованием я. - Иди, "Божественную комедию" учи!

Борта медленно встаёт, обливает меня с ног до головы полным незамутнённого презрения взглядом и скрывается в одном из рукавов лабиринта.

- Идём дальше. - Николай невозмутим, как Сфинкс, получивший очередной тупой ответ на вселенского размаха вопрос. - Необходимы гласные звуки всего спектра колебаний. Но сколько их должно быть? Возможно по аналогии с красками, где достаточно всего трёх цветов, чтобы образовать всё остальное разнообразие.

- Так-так-так, - Я чувствую, что решение буквально валяется под ногами, и надо только нагнуться, - Значит, имя Бога состоит из трех звуков? Типа великого звука ОМ, создателя Вселенной? Вернее, ОУМ? Тьфу! М-то нет в природе!

Совсем некстати ассоциативно вспоминаю ушедшую Борту.

- Но тут возникает вопрос, какую модель мы выберем для аппроксимации?

- Че-е-го?

- Существуют две модели смешения цветов - аддитивный, когда отсутствие цветов даёт чёрный, тремя исходными являются: зелёный, красный, синий, а полное смешение образует белый; и субтрактивный, когда отсутствие цветов даёт белый, основные цвета жёлтый, лазурный, голубой, и полное смешение даёт чёрный.

- Да-а-а?

Умеет же он так запутать простой вопрос, что уже и не знаешь, может лучше бы он помалкивал?

- Это какой-то сатанизм получается. Только не совсем понятно, Бог это до смешения красок или после?

Николай пожимает плечами. Я смотрю на Мордье, но и он отгораживается от моего взгляда ладошкой - мол, вопрос не ко мне. Вот же... Работнички!

- Я всё-таки считаю, что субтрактивный более близок к определению Всевышнего. Сами посудите: пока ничего нет, есть только белое сияние Святого Духа. А вот появление цветов,- элементов материального мира - приводит к появлению Дьявола, той самой черноты смешения.

- Позвольте не согласится с вашими доводами, - неожиданно вклинивается в спор Доплец, - Что нам говорит Книга Бытия, глава первая?

Все одновременно разворачиваются к новоиспеченному эксперту. У большинства недоумение на лицах, и не понять - то ли удивление от глубины библейских познаний Доплеца, то ли физиономии вытянулись от попыток вспомнить, что же там в Бытие первом прописано. Заинтриговавший всех знаток Ветхого Завета продолжает:

- Я процитирую: В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и ТЬМА над бездной, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.

Где-то я это всё слышал. В школе?

- Я целенаправленно выделил голосом ТЬМА. Тьма существовала раньше света, и лишь затем Бог создал свет. Таким образом выстраиваем логическую цепочку - тьма, свет и разделение их. В данном случае прекрасно подходит аддитивная модель: черный цвет изначально, создание Богом света, путем создания материального мира с тремя основными цветами и их смешением для получения белого.

- Хм-м-м. А в этом что-то есть. - Я одобрительно хлопаю Доплеца по спине, и у того вываливается из нагрудного кармана работающий перкордер. Вместе пытаемся поймать, но лишь стукаемся лбами, а аппарат падает на пол и раскалывается. Бабины с лентой замирают, а вытянувшееся лицо Доплеца странным образом напоминает известную картину: "Сахарок для больной лошади".

Пока он собирает кусочки с пола, я пристаю к Николаю:

- И что дальше? У нас есть три буквы, не знаю пока только какие. Но что же дальше?

- А что дальше? Я только могу сказать: ищите да обрящете.

- Чего? Издеваешься? - Я оглядываю своих бойцов, и тут понимаю, что меня тупо развели. Пока Николай умственно упражнялся, остальные спокойно отдыхали.

- Продолжаем работу! Мы одна команда! Осталось всего чуть-чуть перетерпеть! Дорогу осилит идущий! За начальством не заржавеет! - На этом мои возможности по стимуляции сотрудников к трудовым подвигам истощаются окончательно. Наверное, пора призадуматься о введении в оборот телесных наказаний. Логика тут проста — если не я, то меня.

Неожиданно осознаю, что случайно заснул за столом прямо в своём кабинете. Но если даже я по прошествии двух дней начинаю терять концентрацию и засыпать на ровном месте, то что же происходит с моими работниками без начальственного пригляда? Решаю взбодрить подопечных на новые свершения, где словом, а где и делом. Но мой трудовой энтузиазм разбивается о выросшую буквально за ночь входную группу. Доплец и Мордье в первый же день поисков наотрез отказались таскать отработанную литературу назад в библиотеку, объясняя это желанием давать отдых рукам хотя бы на обратном пути. Я, здраво рассудив, принял их объяснение за удовлетворительное. Но в результате стал разрастаться теологический лабиринт, непрерывно пополняясь новыми томами без обратного отката. И быстро заполнил все отведенные ему помещения. Так, благодаря этим двум тунеядцам, маленький лабиринтик преобразился в огромного монстра - Большой Теологический Лабиринт - нагло расползающегося своими рукавами-щупальцами и по общим коридорам, и даже по соседским отделам.

С сомнением замираю перед гигантской глиняной аркой входа в БТЛ, сложенной из клинописных упоминаний об анунаках. Изначально я выступил против траты драгоценного времени на этих мифических исполинов. Всё-таки к богам они имели самое отдалённое отношение и никакого к создателю нашего материального мира. На мой взгляд, это больше относится к областям исследований вечно неудовлетворённых уфологов. Но предложение начинать сразу с Ану настырный Николай пропускает, видимо, мимо ушей. Вздохнув о бездарно растраченном времени, я шагаю в распухшее сооружение, чувствуя себя этаким Тесеем, ищущим в нагромождении поворотов и тупиков реальности страшного Минотавра.

Изначально Керха сидел самым первым неподалёку от входа в кабинет, но непредсказуемая логика построения Лабиринта оставляет мало надежд, что меня выведет сразу к нему. Протиснувшись мимо богатой мифологии древних шумеров, я ступаю в пугающее пространство шаманизма. Данное направление мистицизма обследовалось одним из первых, наверное поэтому стены, сложенные из редких манускриптов, успели прорасти там и сям подозрительного вида грибочками. Я срываю один с остроконечной шапочкой на худенькой ножке и жую передними резцами. Гриб как гриб... Хочу выплюнуть, но... Что такое? Словно вдалеке застучал шаманский бубен... Или это удары моего беспокойного сердца? Неожиданно загипнотизированный пульсирующим ритмом, погружаюсь в полу-сон, полу-несон. Странное состояние. Так, грезя наяву, продвигаюсь всё глубже и глубже в неизведанные пределы. Восприятие неуловимо меняется, и я удивлённо шевелю тоненькими усиками. Это что ещё за фокусы? Пытаюсь крикнуть, но только агрессивно разворачиваю длинный хоботок. Ощупав полигональную кладку окружающих стен и не найдя куда присунуть свой хоботок ради божественного нектара, взмахиваю пёстрыми крылышками. Как прекрасен полёт! Я лечу, я трепещу, я наслаждаюсь ощущением цельности существования, когда каждая секунда наполнена тревожным смыслом. Обрывки минувшего кажутся лишь безумными снами обездвиженной перерождением куколки... Когда неожиданно ударяюсь головой о стенку, бабочкой быть сразу перестаю. Но ещё долго висит вокруг волшебное облачко из радужных чешуек. Приходит на ум — а не бабочке ли я теперь снюсь? Оказавшись в плену этой странной идеи, решаю, что пора менять путь следования и выбираться из хитросплетений даосизма, куда занёс меня спровоцированный грибочками полёт.

Скоро понимаю, что окончательно заблудился. Кругом только стены, кучи и валы из книг, папирусов, свитков, грамот. Они громоздятся и громоздятся, перекрывая проходы, водят меня по кругу, не подпуская к столам, где мои бойцы корпят в поисках имени Бога. Колдовство... Шаманизм... Следом язычество... Которое сменяется православием - и наоборот. Ислам мирно соседствует в соседних коридорах с иудейством. Тексты, тексты... Понимаю, что окончательно заблудился. Я вижу в этом логический парадокс - путь к свободе теряется среди нагромождения стен, сложенных из литературы, долженствующей как раз и указывать единственно правильный путь туда. И не потерялся ли во всём этом многообразии сам Бог? В какой из частей Лабиринта скрывает он свой божественный лик? Неожиданно натыкаюсь на огромные куски гранита. Что за... ? Лишь осмотрев внимательно глыбы, понимаю, что это первые образцы наскальной живописи. Правда, странные фигурки, мало похожие на людей, вряд ли были первыми упоминаниями доисторических богов. Хотя... Тут и сам чёрт ничего не разберёт.

Неожиданно впереди замечаю омерзительного монстра, выбирающегося из подвала прямо сквозь пол - уже видна его огромная распахнутая пасть. Подхожу осторожно, опасаясь сгинуть безвозвратно в утробе неведомой твари... И с облегчением понимаю, что это всего лишь странная игра моего воображения, а монстром оказывается провал в полу, ведущий куда-то в технические помещения Института. Заглядываю в самую «пасть». Там не видно ни зги — тьма, поднимающаяся клубами вверх, и запах сырости от прохудившихся труб центрального отопления. Обвалившаяся плита перекрытия и упавшие вниз тома книг образуют с краю какое-то подобие лестницы, ведущей во мрак. Пожимаю плечами и достаю свою элитную зажигалку. Она при известной ловкости вполне может освещать путь в течение минут двадцати. Что мне, по вольным прикидкам, вполне должно хватить на поверхностное изучение нежданно-негаданно присоединённого помещения. Высоко подняв над головой чудо инженерной мысли, погружаюсь в неизвестность. Первый поверхностный осмотр легко объясняет странную изолированность — здесь подобрана литература о Князе мира сего. Такое впечатление, что данный участок лабиринта банально провалился под тяжестью нагромождений литературы. Вполне в духе места и переплеты старинных книг — изрядная доля томов покрыта хорошо выделанной человеческой кожей. Теряю себя в рукавах этого мини-лабиринта ещё быстрее чем наверху, хотя по количеству первоисточников данный подвал не идёт ни в какое сравнение с БТЛ наверху. Неожиданно чувствую, как волосы шевелятся на макушке... Хотя, раннее облысение давным-давно подменило богатство пышной шевелюры ослепительным блеском отполированной солнцем лысины, и шевелиться там абсолютно нечему. Я буквально каменею... Да ещё это назойливое щекотание от несуществующих волос.

- Тьфу ты, черт! - в сердцах ругаюсь, узнав копошащегося в куче на полу Мордье.

Тот даже ухом не ведёт, роясь в рассыпавшихся на бетонном полу свитках.

- Мордье! Ты что тут делаешь? - я повышаю голос, стараясь выглядеть важно и внушительно.

- Тьфу на вас шеф! Напугали, - не поворачивая головы, безразлично бросает он, не отвлекаясь от поисков. Как обычно, не очень-то приветлив. Лежащий рядом на полу тусклый фонарик, уж и не знаю, насколько помогает в его поисках. Но только вот в поисках чего?

- И что ты тут делаешь? - Грозным ангелом воспаряю над ним, нащупывая на поясе пылающий меч. - Должен с Доплецом из институтской библиотеки натаскивать материал, а не тут прохлаждаться.

- Шеф! Да тут и близко не Арктика с Антарктикой, чтобы прохлаждаться!

- Тем более. - Я суров и непреклонен, как того требует статус облечённого безграничной властью руководителя.

- Да вот хочу разобраться — является ли ОН метафизической противоположностью ЕГО, - кивает на низкие перекрытия над головой, - или только альтер-эго.

Я не успеваю за полётом мысли Мордье. В чём он хочет разобраться?

- И в чем разница?

- Ну, как вы не понимаете шеф? Или это две раздельные сущности, пускай не совсем материального плана, либо одна, но с различным проявлением в этом мире.

- Что-то вроде доктора Джекилла и мистера Хайда?

- Ну, типа того, шеф.

Я прокручиваю в голове варианты развития событий, вытекающие из данной концепции. Искать имя Бога в имени Дьявола? Ну, а что? В примитивной логике тут отказать сложно.

- Молодец, - я соглашаюсь с данным направлением поиска. И кандидатура на данное направление вполне подходящая.

- Подскажи, как отсюда выбираться?

Внезапно сверкнувший в глазах Мордье отблеск таинственного знания, мне совсем не нравится. Что за... ? Тёмное сияние постепенно сменяет безразличная чернота радужки, взгляду возвращается обычное для него надменно отсутствующее выражение.

- Идите все время прямо, придерживаясь правой стороны.

Я киваю головой и дальше уже шагаю согласно рекомендованной дорожной карты.

Выныриваю из подвала где-то в районе масонских манускриптов. Уж где-где, а тут и сам Дьявол не разберёт, где имя Бога, а где сама его противоположность. Мне приходит интересная мысль — может правило Мордье применимо и в этой части Лабиринта? Но оказывается не всё так просто. Если внизу этот принцип быстро вывел меня наверх, то здесь он перестаёт действовать. Во всяком случае, короткий путь на свободу обнаружить не получается. Рукава БТЛ петляют, кружат на одном месте, заводят порою в такие глухие тёмные тупики, что и из них уже выход найти проблематично - куда ни сунься, только монолит стен перед носом да небольшие площадки, занятые местечковыми аутодафе. Устав искать потерявшихся в литературных источниках Борту с Николаем, я приземляюсь на стопку старинных книжек. От безысходности начинаю листать что-то из ветхозаветного.

- … И он меня кинул. - Я прислушиваюсь.

Голос Борты доносится из ближайшего книжного закоулка.

- Я даже и не знаю, любила ли его, или просто понравился мне он своим нахальным поведением. Но только затащил он меня в постель на первом же свидании. Потом еще раз, и еще... А потом его жена подкараулила меня...

- А он тебе сразу не сказал, что женат? - Голос Николая полон участия и понимания, что само по себе неудивительно.

- Нет. Ничего не сказал. Я бы, конечно, не стала разрушать семью...

Там за стеной помолчали.

- А вы как думаете, есть Бог? - Женский голос заметно подрагивает от нахлынувших воспоминаний.

- Не хотелось бы... - Узнаю гнусавый голос Доплеца, и он как всегда привычно уклончив.

- А мне просто-напросто страшно. Ведь если он и вправду существует, что ждет меня там...

Собеседники молчат, наверное, глядя вверх, и внутренне рисуют себе все те кары небесные, что вот-вот должны обрушиться на них за совершённые по жизни грехи.

- А может, он и вправду всепрощающ? А?

Ха! Надежда, как говорится, умирает последней. Но меня настораживает умонастроение моих работников. Ведь если они внутренне противятся божественному присутствию, то им и нет никакого резона искать Его имя. Как говорится, отсутствие доказательств существования Его, придает хоть какой-то смысл их бессмысленным жизням. Но как только найдём само Имя, то... Надо что-то обдумать в плане стимуляции. Только в Николае я полностью уверен. Единственный, кто ни на секунду не сомневается в истинности божественного присутствия.

- Чтобы не так мучительно жилось представьте следующую картину: длинный поезд, вагоны, вагоны, наполненные людьми. И вы тоже в нём, несётесь в вечность. Ритмично стучат колёса, периодически помигивает внутреннее освещение. Кто-то курит в тамбуре. Вот на одной из остановок вы выходите на перон, подышать свежим воздухом, поболтать с местными. Неподалёку полупьяный тип метёт набросанный вокруг урн мусор, кто-то встречает, кого-то провожают, бабки торгуют пирожками и семечками. Городской железнодорожный вокзал поражает вас величием и красотой. Вы погружаетесь в этот водоворот жизни, общаетесь с местным алкоголиком, заигрываете с продавщицей из киоска. Кругом новые лица, шум, гам. Но вот паровоз призывно свистит, и вы с новыми впечатлениями садитесь в свой вагон, и жизнь, в которой секунду назад вы были активным участником, мелькнула за окном и исчезла, оставив в памяти быстро тускнеющие разрозненные картинки. И кругом опять поля, леса, озёра…

Некоторое время все молчат, наверное, ни хрена не понимая, к чему это всё в красках расписал Николай либо попав под гипнотическое действие неторопливого повествования.

- И-и-и? - первым просыпается Керха.

- Что, И? - переспрашивает наш сказочник.

- Что это было?

- Это круг перерождений. Поезд - это Великая Река душ, несущая нас сквозь время и пространства. Остановки — наше временное проявление в материальных мирах. Тысячи их осталось в прошлом, и впереди нас ожидают ещё тысячи. И стоит ли тогда переживать, что на одной из остановок вам дали в морду? Где-то плюнули на ботинок, а где-то с вами пококетничала прекрасная буфетчица, впарив вам засохший сыр и прогорклое масло на бутербродах?

Я сижу тихо, заворожённый странным эссе Николая. Чёрт! Умеет же он расковырять что-то такое в душе. Машинист паровоза, хренов...

- А каков тогда программный код нашего существования? - Узнаю продолжающего дискуссию Керху, которому все эти железнодорожные аллюзии, совсем как Scroll Lock на клавиатуре для большинства пользователей, - Может поняв наше предназначение, увидим за ним и самого первого Программиста?

Он неисправим. Ничего не видит кроме программного обеспечения и «железа». Интересно, он людей интерпретирует тоже через призму программного кода? И когда знакомится с девушками, оценивает их возможностью запуска под десятым Windows? Затянувшееся молчание за стеной служит ему красноречивым ответом. Видимо у членов дискуссии нет чёткой позиции по этому вопросу. Странное совпадение, но данную постановку вопроса я слышу второй раз за день от представителей цифровой машинерии.

- Не знаю как у мужчин, а вот у женщин есть понимание своего предназначения, - первой разрушает ледяное молчание Борта.

- Ну, да, - ехидно встревает Доплец, - твое ожерелье на шее является ярчайшим тому подтверждением.

На этот раз завеса молчания приобретает ярко выраженный угрожающий оттенок. Я уже начинаю беспокоиться за своего сотрудника — за такие намёки в приличном обществе бьют в морду без предупреждения и даже порой пинают ногами.

- У меня есть на этот счёт своя теория, - тихий голос Николая разряжает напряжение.

Хотя... О чём это я? Какое, нахрен, приличное общество? Вступиться за женщину в моём отделе некому. Керха и Николай слишком интеллектуальны, чтобы бестолково махать кулаками, пускай и в защиту чести своей коллеги. А остальным плевать на всё и вся, кроме себя любимых.

- Человек по ветхозаветным источникам создан по образу и подобию Божьему. Образа пока касаться не будем. А вот что значит подобие? В чём наше подобие Богу? В чём истинная сущность Всевышнего? ОН творец всего нас окружающего, в том числе и нас самих. Тогда в чём мы подобны? Я часто задавал себе этот вопрос - в чём наше предназначение? Зачем мы существуем?

Я продолжаю пребывать в роли одного большого трепещущего уха. От кого от кого, а от Николая всегда можно ожидать нетривиальных откровений.

- Цель существования любого объекта в нашем мире довольно легко угадывается. Достаточно узреть «плоды» его. Подойдём к проблеме упрощённо. Например, растения: получая неорганические элементы и поглощая энергию Солнца, синтезируют органические соединения. Опять же спасают Землю от перегревания в эпоху всемирного потепления. Животный мир, потребляя ботанику во всём её кулинарном многообразии, производит животные белки и различные аминокислоты. А в чём тогда отличие человека от простой коровы, если сравнивать, конечно, не в виде котлет?

- Ну, так человек на работе работает. - Я, честно говоря, не разобрал, какой интеллектуал это ляпнул.

- Работает? А муравьи? А лошади, даром свой овёс жуют? Нет. Главное предназначение человека, если он, конечно, человек, а не животное - творить идеи. Я бы даже сказал ИДЕИ, в их Платоновской интерпретации. В материальном мире ничто не может воплотиться без первоначального появления ИДЕИ этого объекта как таковой. Даже банальная табуретка будет собрана только после того, как окончательно оформится ИДЕЯ табуретки. В упрощённом понимании этого процесса, конечно. И вот человек, подобно растению, поглощающему неорганику, берёт... М-м-м... Какую-то хрень. И путём... М-м-мдэ-э... Каких-то манипуляций в своём сознании, получает из этой хрени... Так сказать, чистую и незамутнённую материальностью ИДЕЮ. А уж затем какой-нибудь ремесленник руками воплощает её в видимую вещь, способствуя проявлению в нашем физическом мире.

Настораживает, конечно, чересчур обильное употребление слова хрень, недоступного к однозначной интерпретации. А в остальном в этом что-то есть. Остальные, судя по гробовому молчанию, внимают очередному откровению Николая, которого, кажется, снова понесло... И не хило так.

- Но, постой, - Доплец наподобие яблочного червя настойчиво копает к самой сердцевинке, - а как же вирусы и микробы?

- Что вирусы и микробы? - немного растерянно переспрашивает наш оратор.

- У них каково предназначение перед Всевышним? Неужели людей гробить? Или они, всего лишь, порождения Сатаны? - неожиданно мощно фонтанирует вопросами наш демагог.

Тишина, опустившаяся ватным одеялом, как нельзя лучше символизирует экзистенциальный тупик, куда наш недалекий работник так ловко вогнал местечковый аналог Больцмановского мозга... Кто ж подозревал, что в набрасывании загадок Доплец вполне способен составить конкуренцию и египетскому Сфинксу.

- Переносчики…

- Переносчики… Болезней?

- Информации. Микроорганизмы наиболее древние жители планеты и существовали тогда, когда те же люди ещё не имели средств коммуникации в виде разговорной речи. Не говоря уже о полностью бессловесных тварях. Микробиота же служит для организации обмена информации между отдельными индивидуумами в царстве высших животных.

- Ха-ха-ха! Ну загнул, - не удержалась от порции веселья представитель слабой половины человечества, - И как они ее переносили? У этих червячков даже рота нет!

- А он и не нужен. Ты вот как ощущаешь болезнь?

- Болею, - краткость ответа по своей ёмкости способна запереть в безвыходном тупике любого человека со средним ай-кью.

Но только не Николая.

- Температура, головная боль, слабость? - быстро перечисляет он наиболее частые симптомы.

Я никак не могу понять, куда он настойчиво ведёт. Чувствую себя этаким поляком, пока ещё отрешённо любующимся зимними красотами костромского леса. Даже вспомнились бессмертные строки, заученные еще в младше-школьные годы: Куда ты завел нас, безумный старик? Ты хочешь, чтоб леший над нами глумился… Ну, и так далее.

- Так это реакция организма на избыточную информацию, так сказать, отравление сложной трудноусвояемой её частью. Тренировать свой ментальный желудок надо…

Я хмыкаю про себя. Вот же, Сусанин, блин! А Николай, судя по всему, опять произвёл оперативное подключение к ноосфере.

- Чего… - По-моему это прозвучало дружным хором.

- Смотрите, - наш эксперт начал тщательно пережёвывать свою мысль, делая более доступной для неподготовленной аудитории, - Идея, упоминавшаяся мною ранее, это по-большому счету, всего лишь информация, определённым образом структурированная. А обмен информацией между индивидами устной речью, процесс слишком медленный и не всегда полноценный. Хотя, конечно, лучше уж что-то, чем вообще ничего. Но матушка природа не могла надеяться только на столь убогий способ передачи. Поэтому связала все человечество микрофлорой, которая и является теми самыми проводами, по которым идёт общая межсубъектная коммуникация...

Я безнадёжно отстаю в этом стремительном мыслепарении и уже даже особо не вникаю в льющиеся откровения. Какие микробы? Какие провода? О чём он вообще?

- Опыт, приобретённый одним индивидуальным организмом, тут я не разделяю сознание и бессознательное, так сказать, возьмём развитие живой материи как таковое. Всё это через кашель, обмен рукопожатиями грязных рук, переносится от одного к другому, так сказать невербально…

- Ну, болезни-то?

- Что болезни?

Меня, честно говоря, начали раздражать эти немотивированные вопросы на вопросы.

- Болезни почему существуют? Если одноклеточные, кто конечно смог, всего лишь коммуникационное устройство.

- Информация. Большой объем информации, поступающий в организм, вызывает его перегрузку и перегрев, что проявляется разнообразнейшей симптоматикой заболеваний. Но вы только представьте, какие бездны информации можно заполучить, всего лишь заразившись, например, древней лепрой или сифилисом…

Так и вижу, как он закатывает долу глаза, в мечтах о страшных заболеваниях. Но я не разделяю его воодушевления и восторгов. Тьфу-тьфу… Суеверно стучу по деревянному стеллажу с книгами, так кстати подвернувшемуся. Мне только еще благодатного сифилис в придачу к существующим проблемам не хватало!

- Мы могли бы с лёгкостью получать доступ к сознанию того же Балдуина четвертого Иерусалимского, Томаса де Торквемады либо каких-то других замечательных деятелей ушедших эпох, - меж тем продолжает неожиданную пропаганду инфекционных заболеваний Николай.

Ну-у-у, нет. Уж лучше я как-нибудь дедовскими методами - книжками да разговорами буду черпать от живительного источника информации, чем прибегну к такой весьма радикальной методике.

- Немного ушёл в сторону. Так вот. Из моей идеи - с маленькой буквы - следует два вывода, один из которых не очень обнадёживающий...

- Какие? - кто-то озвучивает мою мысль.

- А такие... Если взять за аксиому невозможность проявления в материальном мире объектов без существования ИДЕИ этого объекта, тогда необходим творец первичных ИДЕЙ, то есть БОГ. И если есть БОГ, то божий промысел может быть реализован только творцами - теми представителями рода человеческого, кто способен генерировать новые ИДЕИ, создавать что-то такое, чего до него не было и даже не предвиделось.

- А который из них плох? - Легко идентифицирую Керху с его весьма специфическими представлениями о Добре и Зле.

Я так подозреваю, ему до фонаря что первый, что второй вселенского размаха выводы Николая. Компьютер - вот его бог. Для остальных же, как и приснопамятной дочери офицера, не всё так однозначно.

- Тот, который требует сверх-, или точнее сказать над- усилий от человека. Жить животным не только просто, но и зачастую очень приятно — ешь, пей, спи с женщинами... Ну, или с мужиками, кому как нравится. Максимально упрощая, конечно. В этом и состоит дуализм человека, его избранность. У остальных, условно говоря - не имеющих дара самоосознания, тварей Божьих, такого выбора просто-напросто нет. Они действуют согласно программы, вложенной при творении. Но в данном контексте, и истые последователи религиозных культов, что только повторяют давно записанные молитвы, ничего нового в этот мир не привносят и для Бога абсолютно бесполезны. Они как пчелки, лепящие одни и те же неизменные соты на протяжении тысяч лет.

Я просто вижу перед собой эти обескураженные и вытянувшиеся лица моих подчинённых. Ха-ха-ха! Из них только сам Николай и Керха входят в «Dream Team» Бога, а остальные тупо пролетают мимо кассы.

- Но Богу-то это зачем? - бросается на спасение своего реноме Доплец. Ему, считающему себя интеллигентом-интеллектуалом, совсем не улыбается оказаться причисленным к самому распространённому виду - животное обыкновенное.

- Тут уж я бессилен. Возможно... Я повторяю - возможно, ИДЕИ расширяют сферу духовного мира, то есть, творцы как бы строят «небесную» обитель Бога. Но повторяю, это только предположение.

Я встаю. Разговор ведёт совсем не в ту сторону, где нас ожидает имя Бога. А мне, исходя из цели создания человека, надо срочно переходить в разряд созидателей и начать что-то этакое ваять... Хотя бы отчётец для Dr.Shark по итогам двух дней безрезультатных поисков. Завернув за угол, никого не обнаруживаю. Только тупик, сложенный из литературы неоплатоников. Тут до меня доходит простая мысль — я банально не успеваю преодолевать ту часть Лабиринта, которая уже построена, как мои ретивые сотрудники достраивают новые рукава из переработанной литературы. И это открытие откровенно пугает. Да мне же и целой жизни не хватит, чтобы выбраться отсюда! Понимаю, что конкретно влип.

- Шеф! Что вы тут делаете? - С облегчением вижу знакомо испитое лицо Николая.

- Давай, вытаскивай меня отсюда! Я тут уже свихнулся в поисках выхода до слуховых галлюцинаций.

Никогда бы не подумал, что буду рад видеть своего нерадивого сотрудника. Николай пожимает плечами и, кивком головы предлагая следовать за собой, быстро выводит меня из БТЛ-а.

- Босс, мы тут еще один проходец прорубили в коридор, чтобы не плутать постоянно по хранилищу, - Доплец, как всегда, предупредителен. Видимо, большинству из моей команды становится в тягость бродить среди всё более материализующегося в рукавах Лабиринта Всевышнего.

Я благодарно киваю головой и перехожу к производственным задачам:

- Что со Свитком?

По кислым физиономиям понимаю, что так же отвратительно, как и пару дней назад. Чувствую лёгкие капельки влаги на лице. Поднимаю голову и с содроганием обнаруживаю небольшую дождевую тучку над головой, но с явственно проявляющейся тенденцией к разрастанию и потемнению. Бдящее око Др.Shark не дремлет. Ладно, хотя бы не слышно стука топоров, сколачивающих во дворе Института помост для палача. Во всяком случае... Я испуганно прислушиваюсь... Пока.

- Привет!

Оглядываюсь. Ко мне тянет правую руку начальник лаборатории времени, фамилию не помню, что-то по-немецки, заканчивающееся на -штейн. Вымученно улыбаюсь в ответ и без удовольствия пожимаю узкую холодную ладошку.

- Как дела? - Отмечаюсь ни к чему не обязывающим приветствием. Мне сейчас как-то нет дела до его экспериментов с хроносом, своих дел хватает по самые уши. А времени совсем остаётся в обрез.

- Как хорошо, что я тебя встретил! - Начинает очень подозрительно радоваться -штейн. - У меня теоретический тупик возник с одним экспериментом. Результаты интересные, а вот с промышленным внедрением и научной базой проблемы.

Во, даёт! У него, видите ли, тупик. Я сам только что с трудом выбрался из без малого целой сотни тупиков, но выхода из самого главного пока не вижу. Ловлю себя на том, что последнее время постоянно прислушиваюсь - не слышны ли топоры во внутреннем дворике Института, стучащие по мою душу. Пока... Пока, вроде, тихо...

- Ничем не могу помочь, у самого масса проблем, - ловко ставлю продолжение разговора на предохранитель, - а что?

Собеседник словно и не замечает моего задела:

- Нужен твой сотрудник - Николай, по-моему. Консультация необходима. Он же у тебя провидец.

Хм-м-м. Это когда же такие сплетни успели разлететься по Институту? И, главное, какая сволочь их разносит? Меня это здорово пугает. Есть ещё среди нас ретивые начальнички, незачищенные пережитки тоталитарного прошлого, кто прогрессивками да сверхнормативными выплатами затягивают перспективных сотрудников в свои липкие сети. Проклятье! Так ведь можно потерять самого ценного работника и единственную надежду на благополучное выполнение задания шефа.

- Он занят, - я режу разговор по-живому и отворачиваюсь, чтобы уйти.

- Да подожди ты, - моя рука опять оказывается в цепких лапках, - полчаса, не больше, только глянуть и высказать независимое экспертное мнение.

Я пытаюсь вырваться, но, видимо, бедственное положение придаёт собеседнику изрядную порцию нечеловеческих сил, и мне приходиться терпеть этот плач Ярославны. И покуда былинная княжна в образе долговязого мужчины опустошает стратегические запасы слёз, обдумываю варианты спасения из мокрых объятий. Но настырный товарищ впился подобно клещу и разве что под кожу ещё не лезет. Плюнув, соглашаюсь на временную аренду ценного работника — себя успокаиваю, что смена предмета приложения интеллектуальных сил совсем не помешает. Пускай временно переключит мозги.

Отпускать одного Николая не решаюсь, и шагаем к временщикам вместе. -штейновский отдел нас встречает суетой многочисленных техников, мельтешащих однообразно синими робами вокруг огромного блестящего скафандра. Скрытый за защитной кирасой и закрытым забралом шлема сотрудник стоит, безучастно раскинув руки в стороны для удобства обслуживания. Я заглядываю за лицевое стекло, пытаясь угадать - кто же там выступает подопытным «кроликом». К сожалению, физиономия мне незнакома, по-видимому, это кто-то из новеньких. Болезненный блеск глаз легко выдает безумную радость участия в научном эксперименте, лихорадочное волнение и ещё бог знает какие чувства новичка на пороге... Когда все застежки, клапаны и фиксаторы закрыты, похожий на космонавта исследователь неуклюже направляется в сторону скрытой за бетонной перегородкой институтской центрифуги. Точнее сказать, его под белы рученьки отводят туда. Заметны усилия с которыми дается ему каждый шаг. И стороннему наблюдателю, не знающему изнутри кухню нашего Института, вполне может показаться, что это упирающегося изо всех сил преступника ведут для казни на эшафот.

- Согласно принципа эквивалентности, замедление времени происходит не только в поле тяготения, но и в результате воздействия сил инерции, - -штейн доходчиво сопровождает натужный уход экспериментатора теоретическими выкладками. Не для меня, конечно, а только для введения в курс Николая. - Используя «колесо Сансары» - так большую инерционную центрифугу прозвали мои острословы — добиваемся значительного расхождения в скорости течения времени в локальных пространствах.

- Интересно! - Николай по-детски радуется достижениям наших конкурентов за благосклонность шефа.

Люциферщина! И это на фоне нашей затянувшейся неудачи с созданием Свитка Силы. Костяй уже намекал, что если не удастся создать Свиток Силы, подумать о презентации перед боссом Свитка Бессилия - типа, он у нас получится на раз-два.

- Вы зафиксировали в граничащих областях разность временных потенциалов? - в голосе Николая слышится удивление. Что, честно говоря, довольно нечастая редкость.

Пока идет обмен мнениями, мы дружно переходим в центральный исследовательский пост. Там за огромным пультом сидят напряжённые испытатели да вдумчивые исследователи. Белые халаты сверкают чистотой и при движении непрерывно хрустят крахмалом. Словно налетевшая с Азии стая саранчи шелестит своими надкрыльями. За огромным - во всю стену - бронированным стеклом открывается захватывающий вид на нашу центрифугу, размером совсем немного уступающую футбольному полю. По-моему, она является крупнейшей в Европе и уступает только американской из НАСА. Экраны многочисленных мониторов в деталях демонстрируют замершее в напряжении лицо экспериментатора и всю медицинскую статистику о самочувствии. Сверкающие бисеринки пота, обильно выступающие на лбу смелого путешественника в неизведанное, делают его похожим на одну из безделушек Сваровски.

- В чем суть эксперимента? - пока не началось действо, интересуюсь я.

- Хочу проверить действие эффекта Эренфеста - замедление времени по краям вращающегося диска - на наблюдателя. На предварительных прогонах уже добились существенного замедления времени. Теперь наступила очередь ввести в эксперимент наблюдателя и оценить воздействие локального замедления на человека.

- Хм-м-м, - я быстро прокручиваю в уме всю услышанную информацию, - это что же получается...

Едва проклюнувшаяся мысль, увядает, не оставив значимого урожая из сформировавшихся идей. Но... Что-то в этом проблеске всё-таки есть... Какой-то самородок.

- Каково расстояние между вращающейся кабиной центрифуги и стенами помещения?

- Несколько микрометров.

- Ого! А замеряли изменение времени в структуре стен? И на каком расстоянии оно проявляется?

- Да... - -штейн растягивает паузу, как заправский артист на сцене провинциального драматического театра. - Замеры проводились на расстояниях, не превышающих ноль двух микрометра. Влияние замедления времени в материале центрифуги не сказывается на материалах статичной части установки...

- То есть, хотите сказать, что, так называемое «время», это каким-то образом свойство локального материального объекта, а не пространства? - мой работник нахально перебивает докладчика. Каким-то мистическим образом он умудряется быстро въехать во всю эту научную кашу с «колесом Сансары» и колебаниями пространственно-временного континуума.

- Наши эксперименты позволяют трактовать результаты именно таким образом. Локальное замедление времени в конкретном движущемся в центрифуге объекте не оказывает ровно никакого влияния на стрелу времени в соседствующих областях пространства, находящихся по отношению к нему в покое. Мы получили временной разрыв, и тут я бы согласился с Николаем в его определении — разность временных потенциалов, на расстояниях в несколько микрон. Время оказалось дискретно, так сказать, это лишь свойство конкретного материального объекта и жестко ограничено его границами...

- Но позвольте, из ваших рассуждений складывается следующая картина — время не четвёртое измерение, а всего лишь одна из характеристик материи, как например отражающая способность, теплопроводность, плотность и тому подобное. И нет никакого единого временного поля, в которое погружено пространство.

Мы некоторое время молчим, переваривая полученную информацию.

- Пришла только что мысль: а не является ли сила гравитации проявлением сил инерции при круговом движении? Возьмём вращающийся диск, на нём выберем точку на некотором расстоянии от центра вращения и рассмотрим её в одномерном пространстве, расположенном в направлении от центра вращения к границе окружности, - тогда, с точки зрения одномерного наблюдателя, на точку будет воздействовать сила неопределённой природы. И тут будет два варианта её объяснения - либо сила отталкивания, и тогда гипотетическая масса лишь экранирует эту силу, либо сила притяжения к этой массе. Таким образом можно рассмотреть силу гравитации в нашем трехмерном пространстве, как проявление центробежной силы, образующейся в четырехмерном, скрытом от нас пространстве.

- Но тогда в нашем трехмерном пространстве должна проявляться и сила Кориолиса! - -штейн алеет, как помидор, от обилия вываливаемых на него прорывных идей.

- А она и проявляется - в закручивании галактик, - Мой работник в очередной раз несётся вскачь на белоснежном Пегасе. Или это белая лошадь уносит его всё дальше от нас?

- Интересная теория, но не убедили. Как получается, что центр вращения проявляется как граница воздействия гравитации, а поверхность вращения как центр гравитации? Что за умодробительная аналогия?

- Это потому так происходит, что вращение в ином четвертом измерении проявляет себя в нашем трехмерном пространстве как масса...

Пока они дискутируют, я рассуждаю сам с собой. Что же получается... Если взять два взаимозависимых процесса, заставить их протекать в двух областях с разной скоростью течения времени, получим разрыв и, как следствие, … !

- Поехали!

Команда вырывает меня из омута раздумий. Техники быстро перещёлкивают тумблеры, и раздаётся вначале тихий, но всё более усиливающийся гул разгоняющейся центрифуги. Надеваем ларингофоны и наушники. Несмотря на изоляцию помещения, мощь, сокрытая за стеной, шутя врывается сюда, разгоняя благостную атмосферу научного диспута. Само пространство начинает вибрировать, передавая противную дрожь в тела всех присутствующих. Окружающие предметы покрывает странная рябь, словно они теряют свои естественные границы. На экране визуального контроля лицо хрононавта начинает поддаваться воздействию перегрузки - оно оплывает, отчётливо проступает рельеф черепа, глаза наливаются кровью...

- Доклад! - Микрофон связи давно оказывается в худых руках -штейна, и тот властно командует, чем-то напомнив мне старые документальные кадры с места старта первого космонавта Земли.

- М-м-м, пере-... гру-... - Подопытный, тужась, с усилием выдавливает из себя слова, не в силах совладать с растущей перегрузкой, - гру-... з-з-з...

Хотя... Возможно, это уже проявляются поразительные эффекты замедления локального времени.

- Подать кислородный раствор! - -штейн не хочет упускать нити эксперимента из рук.

Я вижу, как какая-то красноватая жидкость медленно заливает внутреннюю полость шлема хрононавта. Исследователь неизведанного, не ожидавший такого подвоха, истерично хватает ртом остатки стремительно исчезающего воздуха, напомнив мне приснопамятную таксу... Наконец раствор полностью покрывает забрало шлема, отчего тот становится похожим на этакий экзотический аквариум с живой головой внутри. Голова, выступающая в непривычной для себя роли рыбки, шлёпает губами, пучит налитые кровью глазки и страшно гримасничает. Странный эксперимент во всей своей дичайшей красоте продолжается.

К моему удивлению, окружающие довольно спокойно реагируют на жуткие мучения своего товарища, словно вполне уверены в его последующем воскресении.

- Хрононавт! Доложите обстановку! Что наблюдаете в области с ускоренным временем?

Пилот центрифуги только невнятно пускает пузыри, раздавленный, как я понимаю, чудовищными перегрузками - неугомонный -штейн пытается добиться максимального замедления и постоянно подкручивает триммер центрифуги. На мониторах проявляются уже совершенно дичайшие цифры.

- Временная линия в центрифуге прервалась! - внезапно бодро докладывает один из инженеров, - Сердечный ритм не фиксируется!

- Фиксируем! - Эксперимент перешагивает грань изведанного и с каждой секундой углубляется всё дальше и дальше в такие глухие дебри экспериментальной физики, что вполне претендует на Нобелевку.

В хронокапсуле из-за разрыва временной стрелы всё замирает, и человек кажется полностью обездвиженным. Этакая пучеглазая муха в янтаре.

- Экстренное торможение! - до -штейна наконец доходит, что пора бы и закругляться, пока мы окончательно не потеряли героя-хрононавта.

Суета достигает своего пика: первую зафиксированную жертву остановки времени быстро вытаскивают, и врачи начинают реанимационные мероприятия - делают искусственное дыхание, нещадно бьют током, пытаясь вытянуть из вневременья. Втихаря сигнализирую Николаю, что пора сваливать. Тот же всё порывается остаться. Не долго думая, применяю весь нерастраченный авторитет руководителя и пинками гоню его в наш отдел - тут именем Бога и не пахнет.

- Что такое сознание? Не ответив на этот вопрос, рассуждения о наличии - отсутствии Бога некорректны. Есть ли Бог вне сознания? В материальности, где нет сознания. А? Может, ошибка в подходе - всё свести к объектовому восприятию?

- Не понял?

- Человек воспринимает мир через его деление на объекты, образы которых сохраняются в нейронных цепочках. Но когда этот же приём применяется к нематериальным субстанциям, мы пасуем. Например... - Николай задумывается.

- Например? - Я пытаюсь подтолкнуть его к очередному озарению.

- Ну, например: любовь, злость и конечно же сознание.

- Так ты хочешь сказать, что сознание сходно с эмоцией? Например со страхом?

- Во всяком случае, одного поля ягода. Или как вариант - эмоции это цветочки, а сознание ягодки.

- А что тогда будет вареньем?

- Ха! Я не знаю. Возможно, это и есть Бог.

- Бог - варенье? - Я ошарашенно смотрю на бодро шагающего к своему безумию собеседника, - Ну ты завернул! Это какая-то теология от сладкоежки Карлсона.

- А что? Вполне себе достойная интерпретация. Варенье, это же конечный концентрат из цветочков и ягодков, так сказать, их высшее состояние. Условно говоря, конечно.

Мне почему-то вспоминается вкус клубничного варенья, бесконечными банками навариваемого моей бабушкой в далёком детстве.

- Сознание, это эмоция облечённая в словесную форму, - Николай прерывает ностальгическую паузу.

- А если кто-то мыслит только образами?

- Так это животные и мыслят только образами. Вы же не будете отрицать способность животных оперировать образами? А это и есть зачаточное мышление. А поскольку объектовое мышление, его качество и уровень, непосредственно зависит от количества оперируемых составляющих, отсюда ограничение по уровню сознания от объема усвоенных образов.

- Хочешь сказать, если мы научим животное языку, то оно обретет сходное с нами сознание?

- Нет. Я хочу сказать, что сознание у животного есть, но оно объектовое, поэтому имеет существенные ограничения. Но чем будет богаче язык животного, чем больше будет в нём отвлечённых, необъектовых конструкций, тем более изощрённым будет и само сознание. А эмоции это первый шаг к сознанию или его первые проявления.

- А возможно сознание без эмоций?

- Несомненно. Это как ребёнок - появиться ему нужна женщина, но после уже не обязательна для его дальнейшего существования.

Борта на периферии дискуссии заметно мрачнеет.

- Сознание лишь высшее проявление эмоции. Или возможно её эволюционное развитие.

Я уже не успеваю за полётом мысли нашего гения. Сознание - эмоция! Это надо же до такого дорассуждаться.

- Так вот, эмоции не сводимы к объектовому миру, поэтому и точное описание им дать невозможно.

- Но ведь и, например, электромагнитное излучение невозможно свести к объектовому миру. Но наука вполне себе его исследует.

- Свести невозможно, но подменить и представить в виде эрзац-объекта возможно. Эрзац применено мною не в смысле недо-, а в смысле что-то неполное.

- То есть, ты намекаешь, что Бог это надобъектовая сущность?

- Конечно.

- А боль? Это эмоция или объект? - Вставляет свои пять копеек Мордье.

Но мы пропускаем его вопрос, как несущественный и узкоспециализированный.

- Возникновение сознания напрямую связано с несовершенством окружающего мира, поскольку в идеальном мире эмоции испытывать затруднительно.

Я не соглашаюсь с таким выводом:

- Подожди. Как это затруднительно? Например, радость? Любовь в конце-концов.

- Здесь нет противоречия. Если бы не было боли, страданий, страха, как бы мы познали удовольствие, радость, привязанность? Это как невозможность познания тьмы без знания о свете.

- Но тьма без света существует, ее только идентифицировать, как именно тьму, в инфернальном смысле ее сущности, сложно.

- Я бы даже так сказал: это разность потенциалов между положительными и отрицательными эмоциями породило ток сознания. Отсутствие одного из них поставило бы крест на возникновении человека разумного.

Мозговой штурм, устроенный мною, как всегда вырождается в индивидуальные побасенки от Николая. Остальные сотрудники слишком приземлены в своих желаниях, чтобы так вот воспарять мыслью над чернозёмом.

- Проведём градацию эмоций: первая ступень - страх и все его производные, что было закреплено эволюционно, как преимущество для выживания.

- Все-таки настаиваешь, что страх первопричина сознания? Однако.

- А почему бы и нет? Ты же не откажешь животному, испытывающему страх, в преимуществе перед конкурентами за жизненное пространство, не имеющим такого свойства?

- Это большой вопрос.

- Никакой ни вопрос: в условиях гор все, не испытывающие страх, банально разобьются.

- Так это может регулируется на уровне банальных инстинктов?

- Страх высоты, конечно же, закреплён на инстинктивном уровне. Но именно страх, в широком смысле этого слова, не даст подойти к обрыву слишком близко. Даст возможность вовремя убежать от более сильного противника.

- Предлагаешь ии-шникам для чистоты эксперимента наделять компьютеры эмоциями? Чтобы системник имел возможность банально драпануть от неопытного пользователя, настроившегося своими шаловливыми ручками отформатировать жесткие диски?

Я себе в памяти делаю зарубку - расспросить ИИ-шку про его эмоции, ставшие первопричиной формирования сознания.

- А почему бы и нет? А также языком... В смысле не органа, а структуры речи.

- Если компьютер начнет произвольно манипулировать образами, обретет ли сознание?

- Зачаточное, да.

Старательно делаю ещё одну зарубку, мотаю на ус и откладываю до...

- Является ли сознание порождением материального мира? - Наконец подключается к нашему диалогу и Керха.

- Вопрос некорректен. А что такое материальный мир?

- Наше окружение. - Наш программист делает широкий жест руками, пытаясь объять необъятное.

- Тогда следующий вопрос - если симулировать наш мир в компьютере и поместить в него осознающую себя сущность, будет ли её окружение материальным миром?

Вопрос ставит всех в тупик.

- Хм-м-м. Наверное все-таки да. Ведь симуляция будет являться продуктом материального мира.

- А если в симулякре будет создана ещё одна симуляция и туда будет помещена ещё одна сущность? И так до бесконечности! Какая из "матрёшек" перестанет быть материальной?

У меня голова начинает кружиться от таких рассуждений. Даже появляются первые признаки морской болезни. Глядя на остальных, я понимаю, что они также близки к рвотному рефлексу. В борьбе с очередным позывом сбегать до унитаза, мне приходит на ум блистательная мысль:

- Керха. Тебе задание - создать нашу симуляцию и организовать мозговой штурм. Может быть "им" удастся до чего-нибудь более ценного дорассуждаются.

Глаза нашего цифрового гения радостно вспыхивают. Он сразу же погружается в нирвану, наверное уже программируя новую реальность.

- А если... - Глаза Борты становятся огромными, как полная Луна, и с самого их дна всплывает неподдельный ужас.

Я недоумённо смотрю на неё - что так могло напугать нашу красавицу? Перевожу взгляд на остальных: у Мордье челюсть отвисает до самого пола, а Доплец вообще тихо выпадает в обморок.

- Вы чего?

- Войд, вы страшный человек!

Я всё никак не возьму в толк, чего все перевозбудились на ровном месте... И... Б...! Щипаю себя что есть силы. Больно! Но значит ли это, что мы находимся в реальном мире, а не в цифровой вселенной, уже созданной ТЕМ Керхой?

Я понимаю, что мозговой штурм неожиданно зацикливается сам на себя, и быстро закрываю собрание:

- Все. По рабочим местам!

Работники, настороженно поглядывая друг на друга, расходятся по своим, возможно цифровым, столам...

Глава 4. Епитимья.

День четвёртый.

Отсутствие результатов кропотливой работы начинает здорово пугать. Проклятая ответственность руководителя. Казалось бы, а причем здесь я, если мои подчинённые никак не могут разродиться нужным итогом? Но голова с плахи в ведро падёт именно моя. А им как бы и всё равно - ну подумаешь, появится очередной новый начальничок и займёт освобождённое уже мною кресло. Вспомнился бородатый анекдот об обучении езде на лошади - Давайте новую, эта уже заканчивается! Не хотелось бы вот так закончиться для моих бойцов.

Я случайно бросаю взгляд на часы:

- Черт! Черт! …

Стрелки недвусмысленно указывают, что опаздываю на очередную оперативку у Др.Shark минимум на пару минут. Пулей влетаю в свой кабинет и, схватив ежедневник, вприпрыжку скачу в кабинет шефа. Пролетая по ветвящемуся коридору Acheron, с удивлением замечаю Костяя. Он неторопливо вышагивает навстречу, чинно уминая слоёный пирожок с повидлом.

- Ты куда? А совещание? – удивлённо замедляя свой бег, вопрошаю я на повороте.

- Да, так. Надо зайти в одно место, - легкомысленно отвечает тот и продолжает жевать продукцию институтского буфета.

- Ты что, раскрыл вечную тайну времени? Поделись!

- А! После. – Безмятежно машет рукой.

Вбегаю в приёмную и с благодарностью возношу горячую молитву: дверь кабинета босса ещё остаётся открытой, предоставляя свободный проход. Но только я пытаюсь ухватиться за ручку и проникнуть в чёрный тамбур, как непреодолимая сила начинает закрывать путь к спасению. Из последних сил тяну на себя, что-то бормоча о большой загрузке, ответственности руководителя и прочая... Но ничего не помогает - ни завал с работой, ни сетование на петляющие коридоры нулевого этажа, ни силы небесные. С громким треском дверь захлопывается у самого носа. Чёрт! У полуобморочной секретарши Елены ещё хватает душевных сил, округлив страшно глаза, свещать:

- ВСЕ уже ДАВНО там !

Мне же остаётся только бессильно метаться возле неприступной двери. Опоздание в нашем Институте считается одним из смертных грехов, караемых безжалостно. Ужас просачивается в самую душу и комфортно остается там, с интересом похрустывая поп-корном. Удары сердца сливаются в ровный гул высоковольтной линии электропередач. И тут в приёмную заглядывает Коля Дун - специалист по нетрадиционным химическим реактивам.

- Колян! Спасай! - взываю всей своей трепетной душой.

- А? Чего? - не понимает он моего порыва.

Я киваю на закрытую дверь, а Елена из-за стола довольно наглядно ребром ладони проводит по своей тонюсенькой шее. Надежда на последнюю соломинку едва теплится слабым светом лампадки в беспросветном кошмаре.

- А-а-а. Опоздали на оперативку! - Коля хочет улыбнуться, но давит радость в зародыше, видя моё отчаянное лицо.

Роется в карманах прилично заляпанного и прожжённого во многих местах халата. Достаёт маленькую пробирку с резиновой затычкой. Смотрит на просвет, несколько раз встряхивает, снова контролирует градиент прозрачности раствора и удовлетворённо передаёт мне:

- Поспела. Берите. Должно помочь.

Не могу скрыть подозрений от столь оперативно найденного решения. Но... Выбор-то у меня небольшой. Ах Колян, Колян... Решил, значит, провести полевые испытания? Однако делать нечего, и я беру предложенного кота в мешке, пускай и жидком состоянии.

- Пейте. А дальше по обстановке. Действия хватает на пять минут, так что не задерживайтесь. Да... Об одежде не беспокойтесь, все учтено.

Глянув в последний раз на такой прекрасный мир, залпом выпиваю содержимое. По вкусу напоминает настой из протухших химреактивов... И кажется на спирту. Неожиданно голова начинает кружиться, а потолок стремительно уносится вверх... И не успеваю что-либо понять, как пол прибольно ударяет меня снизу. Мгновенно темнеет в глазах... Ничего не вижу, мрак полнейший... Только отдалённое: Бу-бу-бу... Наконец осознаю, что растёкся по полу аккуратной коллоидной лужицей. Ну, Колян! Ну, удружил! Некоторое время привыкаю к своему новому агрегатному состоянию. Мысли равномерно расплываются, и с трудом осознаю себя, как мыслящее существо. Светлое пятно, до превращения называвшееся телевизором, неодолимо притягивает своим мистическим голубым сиянием. И запах еды, припрятанной в тумбочке рядом. Животные инстинкты непреодолимым хемотаксисом тянут меня туда - поближе к пище и божественному свету простых вечных истин. Как хорошо мыслить и жить в мире из всего-то двух-трёх образов... Чудо! Приходится задействовать все внутренние резервы, чтобы убедить себя, что я человек, пускай временно и в теле примитивной амёбы. Чувство долга побеждает природные инстинкты, и медленно затекаю в щель под директорской дверью. Ориентиром служит гулкий раскатистый глас нашего босса. Перемещение желеобразной лужицей создаёт определённые трудности восприятия окружающей обстановки. И оказавшись в кабинете, сразу выделяю ложноножку с глазом на конце и оглядываю поле ежедневной сечи. Сразу на ум приходит бессмертное: О поле, поле, кто... Начальнички покуда ещё сохраняют присутствие духа, но уже изрядно деформированного. Незаметно подползаю к своему стулу и, воспользовавшись тем, что у главного стола полыхает дуэль Др.Shark и одного из его замов, аккуратно принимаю свой привычный вид. С удивлением обнаруживаю сидящего рядом Костяя, и даже сохраняющего на губах крошки и капельку повидла от пирожка. Вот же проныра! И как он умудрился меня опередить? Надо будет на досуге попытать его за бутылкой коньяка, а не то эти трюки с превращениями в амёбу меня окончательно доконают. Незаметно киваю своему хитроумному соседу и спрашиваю одними уголками губ:

- Меня заметил?

Не меняя позы и положения головы, Костя сигналит:

- Нет. Чисто.

Я облегчённо вздыхаю, вызвав незамедлительную реакцию босса, в виде настороженно развернувшегося в нашу сторону левого уха. Мы с Костей каменеем не хуже околдованных противников медузы Горгоны. Не уловив ничего, что способно нарушить спокойное течение совещания, директорское ухо продолжает прерванное было моим неосторожным вздохом сканирование кабинета. Шеф же, не отвлекаясь на самостоятельную жизнь своего левого слухового органа, продолжает рычать и клацать зубами на зама, который уже только тихо поскуливает, признавая свою, правда непонятную большинству присутствующих, вину. Я осматриваюсь: начальники отделов из последних сил сохраняют стройный монолит рядов и сидят по стойке смирно, образуя этакую ощетинившуюся копьями древнегреческую фалангу.

Прислушиваюсь к расхлябанной работе своих внутренних органов. Однако! Плавно снижаю ритм работы сердечной мышцы до ста пятидесяти ударов в минуту - обычной частоте пульса на дистанции прямой видимости босса - и пытаюсь подцепиться к затейливо вьющейся нити его рассуждений. Истерзанный зам уже брезгливо отброшен в сторону, и шеф привычно переходит к ковровой проработке остальных:

- … Это что за подлецы собрались кругом?! Руководство ждет от вас взвешенных решений, а Вы чем заняты? Хороводы хороводите, взявшись за руки, друзья? Безобразие какое-то! Беспредел. Полнейший беспредел... Повсюду! Понабрали кретинов со всего Советского Союза! Которого и нет давно...

Утренняя пятиминутка делает крюк на лекцию об умственных флуктуациях присутствующих и, периодически рассвечиваясь цитатами от телевизора, продолжается около часа. После чего, не замедляя набранного хода, катком прокатывает по каждому индивидуально:

- Начальник особого отдела!

Семёна Сатюкова, надо отдать ему должное - прекрасного парня, подбрасывает вверх из положения сидя на добрых пару метров, где в верхней точке полёта он мгновенно перегруппировывается и уже уверенно встает на обе ноги по стойке смирно. Не зря же он постоянно выступает за Институт в профсоюзных соревнованиях. Гимнаст...

- Вот теперь рассказывай окружающим, как ты докатился до жизни такой. Где совесть, и почему она продолжает спать, когда я никогда по ночам не сплю? А? Отвечай на прямо поставленный вопрос. Ну? Что же молчишь. Давай, раз такой смелый. Покажи нам свою удаль!

Из последних сил пытаясь выплыть из этого словесного болота, Семён только беззвучно разевает рот.

- Та-а-ак. Доложи-ка нам изменение градиента температур на Марсе за вчерашний день!

- А-а-а. У-у-у.

- Ну, что же ты? А кто это должен знать?

Акробат-любитель старательно пытается выговорить ещё окончательно не оформившийся в голове и потому не складывающийся в понятные слова ответ.

- Ну вот. Такой простейший вопрос ставит тебя в тупик! Где ваше сознание? Ко всем обращаюсь! Работа над собою? Один только страх перед начальством… Ей Богу! И это начальники отделов, которые людьми должны руководить, обязаны исполнять функцию, так сказать. А чем занимаются? Наглецы вы, высшей гильдии... Садись уж.

Окинув нас всех тяжёлым мертвящим взглядом, Др.Shark останавливается на моей персоне. И я начинаю жалеть, что так опрометчиво совершил эволюционный скачок от амёбы ползающей к человеку жопосидящему. Меня продирает холодная дрожь. Температура в радиусе метра стремительно падает. Атомы и молекулы замедляют своё хаотическое движение имени Броуна, случайно оказавшись в этом круге отчуждения. Краем сознания отмечаю, как красиво у нас с Костей при каждом выдохе клубится белесый пар. Но телу глубоко плевать на эту зимнюю красоту, и его трясёт. В голове лихорадочно прокручиваю примитивный список оправданий за отсутствие результата по Свитку. Но, как показывает практика, любая предумышленная заготовка не способна поспешать за свободным полётом вёрткой мысли нашего шефа:

- Что вы делали вчера в течение дня? Доложите с указанием всех значимых действий с отсечкой времени с точностью до минуты.

Вопрос, адресованный мне, огненной кометой проносится от главного стола и мгновенно растапливает вечные паковые льды, сковывавшие нас буквально секунду назад, превращая всё и вся в пар.

- Осуществляя контроль за работой вверенных мне... - Я встаю и начинаю доклад...

- А? Что ты там можешь контролировать? Где сейчас твои подчиненные?

- Они... Изучают первоисточники. Подбирают... Пошли… - уже не так уверенно лепечу я...

- Да куда они могли пойти? Я вас бездельников выведу на чистую воду! Вы у меня все пойдете, но только строем и на улицу! Моя жизнь покажется вам одной сплошной траурной лентой на вашей никчемной судьбе.

Я начинаю заваливаться, и Костяй подставляет своё крепкое дружеское плечо.

- Все. Сесть! Завтра отчет в письменном виде на тридцати листах о работе подчиненных сегодня, с утра и до обеда!

Пока судьба, как это ни странно, благоволит ко мне - неужели босс забыл о МоГеле и Свитке? Снаряды пролетели мимо, а стремительные наскоки кавалерии с флангов удачно пресёк Костяй. И я, словно центр огромного бушующего торнадо, пребываю в безмолвии. И остаётся только, словно муха из янтаря, безмятежно зрить на остальных жертв оперативки.

На противоположном ряду, поджав ушки, мается начальник отдела актуальных реклам - молоденькая девчонка, ещё не обретшая иммунитет к экстравагантным выходкам нашего директора. Вся скрюченная, переплетя свои худенькие конечности, она являет собою визуализацию этакого вечного Гордиева узла, недоступного к домогательствам со стороны ложных сущностей. Её пребывание в местной агрессивной среде возможно только благодаря благодатной тени, отбрасываемой гордо восседающим рядом начальником отдела стратегических отчетов. Его непроницаемая, каменная рожа представляется образцом нового подвида руководителей, сохраняющих абсолютное спокойствие в ионизирующем излучении, щедро источаемом руководством - волны негативной энергии босса шутя рассеиваются безграничной энтропией закалённого временем характера. Этого толстокожего не сможет пробить даже очередь крупнокалиберных вопросов в упор, набрасываемых со скорострельностью пулемета «Максим» и шутя валящих с ног любого из нас с расстояния до трети километра. Для хилого "растения" это абсолютная защита.

А вот сидящая неподалёку Тана Касу, наш начальник отдела перманентной борьбы с персоналом, чувствует себя, как рыба в воде, восторженно внимая потокам, изливающимся на наши бедные головы. Я бы нисколько не удивился, если слухи, упорно витающие последние полгода, о её противоестественной связи с шефом окажутся правдой. Как говориться: рыбак рыбака видит…

Перехватываю взгляд Алисы Фокс, адресованный с противоположного ряда. Уж кому-кому, а ей эти оперативки всегда были по барабану, огромному и звонкому. На то и юридический отдел. Всё знают, везде присутствуют, никого не боятся. Один висящий у них над входом девиз чего стоит:

«Пока живут на свете дураки,

Юристом быть нам стало бы с руки!

К.Базилио»

Но большинство же присутствующих давно пребывают в нирване, отрешившись от всяческих забот. Впрочем, это не является чем-то из ряда вон - сложно сохранять рассудочность в местном филиале интеллектуального ада. Не удивлюсь, если следующей задачей для разработчиков будет приборчик, позволяющий руководству отслеживать осознанное присутствие на подобных совещаниях. Но пока это остаётся делом недалёкого будущего, здесь в основном присутствуют только пустые физиологические оболочки.

Наконец, к исходу четвёртого часа Др.Shark начинает подавать первые признаки усталости. Грозовые тучи, с начала совещания клубящиеся под потолком, дают обнадёживающие разрывы, через которые проглядывает навесной потолок. Оперативка благополучно скатывается к своему логическому окончанию. Стратегические расчеты, развернувшись в пол-оборота, потихоньку похрюкивают в ушко "рекламе", которая легкомысленно начинает распутывать свои костистые конечности, готовясь с низкого старта испариться по окончании совещания. Проныра Костик опять куда-то таинственно исчез, показав в очередной раз свои недюжинные возможности к разматериализации. На часах стрелки приближаются к одиннадцатому часу, давая этим смутный повод надеяться уйти до начала обеденного перерыва. Др.Shark между тем вязнет в беспросветной метафизике, находя связи знаков зодиака с изъянами характеров присутствующих. Вскользь упоминается Гермес Трисмегист, и я с удовольствием отсчитываю перевороты Триждывеликого в гробу. Остается только надеяться, что древняя «Изумрудная скрижаль» от этих цитат не потеряет своего мистического сияния.

Мучения присутствующих на пятиминутке по их глубине и силе уже сравниваются со страданиями первых христиан на арене древнеримского Колизея. Всё живое вокруг вянет и чахнет...

Когда неожиданно случается прорыв:

-Идите, работайте!

Что все с готовностью и делают.

Петляющий Acheron никак не выпускает из своих цепких змеиных колец. Настроение никудышное - и с более оптимистичным взглядом на своё будущее люди в петлю запросто лезут - а тут ещё эта проклятая каменная кишка вьётся и вьётся. И почему путь из приёмной Др.Shark вечно превращается в этакий долгоиграющий анабасис? Неожиданно вижу шагающего навстречу Роба - начальника отдела развития искусственного интеллекта. По-моему, он вынырнул из коридора Lethe. Идёт, задумчиво опустив голову, и меня не видит. Я же расцениваю это как божий промысел в своём лучшем проявлении.

- Роб! Победитель!

Шедший останавливается, ошалело крутит головой. И, судя по всему, клубок коридоров совсем задурил ему голову, коварно похитив память. Или Робу наплевать, куда двигаться, лишь бы не сидеть на одном месте. Наконец видит меня и приветливо кивает головой.

- Привет Войд! Как я сюда попал?

И не дожидаясь ответа, опускает голову и опять погружается в размышления. Но от меня так просто не отделаться, и я хватаю его за рукав твидового пиджака.

- Слушай, Роб. Я хотел к тебе зайти в лабораторию S-компьютера. Помощь нужна. Позарез!

Победитель смотрит на меня, но ментально он ещё вне пределов. И я со всей силы трясу его руку, пока на лице не появляется болезненное выражение.

- Роб! Мне нужен твой S-Компьютер!

- Но он работает по заданию Др.Shark, и я не в силах вмешиваться.

Но меня этим не проймёшь, и я тащу строптиво упирающегося спасителя за собою. Да и выбор у меня небольшой — победа или смерть!

На удивление, нам удаётся быстро покинуть нулевой уровень Института. Возможно, расположение лаборатории Победителя глубоко под землёю, на самых нижних уровнях катакомб, совпадает с привычным течением древних коридоров. И они легко отпускают нас вниз. Подойдя к огромной металлической двери лаборатории, прикладываю к считывателю висящий на шее своего попутчика пропуск. Дверь, несмотря на гигантские размеры, мягко отъезжает в сторону, и мы заходим в святая святых ии-шников. Я здесь никогда ранее не бывал, а о работах отдела знал очень поверхностно из оперативок босса. И как оказалось, в неприлично усечённом виде.

За дверью нас встречает громадное полутёмное помещение. Каменные своды теряются во мраке, стены присутствуют чисто гипотетически - что-то же должно удерживать нависающую сверху всю эту махину огромного здания. По всему видимому пространству расставлены металлические секционные столы. Группируясь по восемь, они напоминают этакие цветы-ромашки с блестящей серверной стойкой по центру. На столах под белыми простынями лежат сотни людей. Удивляет полнейшее разнообразие поз лежащих - кто в миссионерской на спине, кто либерально на боку, но многих перекрутило этакими экстравагантными загогулинами. И если позы являются отражением индивидуального внутреннего мира... То это очень и очень странный мир. Головы лежащих сокрыты под большими пластиковыми шлемами, в которых узнаю Олеговы энцефалоридеры. Повсюду жгуты проводов, переплетаясь, расползаются по бетонному полу. Некоторые из столов пребывают девственно пустыми, в ожидании жертв хищно посверкивая холодом металла.

- Что это? - удивлённо спрашиваю я, поражённый размахом работ.

- Вот это и есть мой S-Компьютер. Элементалями выступает человеческий мозг, как один из самых совершенных компьютеров в настоящее время.

- А как вы их объединяете в сеть? И не получается ли, что ваш S-компьютер работает, всего лишь как самый умный мозг в системе?

- Нет. В данном случае мы используем эффект самопроизвольной синхронизации сетей с последующей синергией составляющих.

- А чего они все такие, - я для примера пытаюсь продемонстрировать сложно-перекошенную позу, - скрюченные?

- Каждый лежит в удобной для себя позе. Мы все делаем для приятия и удобства элементалей.

- Да-а-а?! - С сомнением смотрю на лежащих, перевожу взгляд на Роба. Странное же представление об удобстве... У некоторых.

Подхожу к ближайшей "ромашке". Непроизвольно кладу руку на один из занятых столов-лепестков и испуганно отдёргиваю. Стол чувствительно так вибрирует.

- Что это? - Гляжу на Роба.

- Заметил? - Улыбается самыми краешками губ. - Это наше know how - передающий агент для синхронизации ментальных импульсов. Не вдаваясь в подробности, скажу, что задавая частоту колебаний, мы можем оперировать синхронизацией отдельных блоков, интенсивностью работы конкретного мозга. Ну и, понятно, задействована обратная связь.

- А что энцефалоридеры Олега? Как себя показали?

- Отличная вещь! У нас сразу же наметился прорыв после их внедрения.

За разговорами обходим несколько "кругов". Тела на столах не проявляют признаков жизни, и только мигание светодиодов и гудение серверных стоек сигнализируют об активной работе вычислительного монстра. Впечатление, честно говоря, удручающее, если не сказать пугающее. Замечаю трубки трансмиссии капельниц с питательными растворами для живых "элементов" S-компьютера. Отследив мой взгляд Роб поясняет:

- Многие здесь пребывают уже по полгода, поэтому искусственное кормление необходимость.

- А они, - киваю головой на занятые столы, - в сознании? Они что-нибудь ощущают?

- Нет. Для них это просто глубокий сон, в котором они продолжают жить обычной жизнью: решают привычные житейские проблемы, не выходящие за пределы их жизненного опыта. Никакой Матрицы, прыжков с небоскребов и прочей голливудской белиберды.

Роб с размаху хлопает ладонью по энцефалоридеру ближайшего тела. То никак не реагирует на внешний раздражитель, оставаясь в своей индивидуальной цифровой вселенной.

- Я им даже немного завидую. Они как бы являются пазлами одной цельной картины. Ну, как бы по-понятнее тебе объяснить. Картины Иеронима Босха видал? "Сад наслаждений" например? Вот каждый реципиент это незначительный пазл картины с небольшим локальным действием. А вместе образуют единое гениальное полотно, которое и является решением общей задачи...

Вот лично у меня лежащие не вызывают ни малейшего чувства зависти. Я, конечно, уже не очень помню тонкости сюжетов Босха, только мне кажется позавидовать непосредственным участникам картин этого полоумного нидерландского художника сложновато. Это какой-то мрак - вот так физически лежать здесь, а ментально пребывать в средневековой ж... Бр-р-р.

Несколько медсестёр в белых халатах шныряют между столов и что-то колдуют над неподвижными телами. Когда одна из них проходит мимо, удаётся её рассмотреть - женщина неопределённого возраста далеко за полсотню лет, худая, словно больна анорексией, под белоснежной шапочкой медсестры чёрные провалы глаз. Когда томный взгляд вскользь проходится по мне, волосы по всему телу начинают самопроизвольно шевелиться. Очень неприятное ощущение. И остальные медсёстры, как мне кажется, выглядят ничуть не более привлекательно. Победитель туманно поясняет:

- Продлевают день велосипедиста.

Его лёгкая ухмылка даёт понять, что это шутка. Пожимаю неопределённо плечами, словно оценил его юмор, которого, правда, не уловил.

- Я что к тебе напросился. Ты же слышал, как меня босс пинал на последней оперативке. Можешь на своем S-компе поискать имя Бога?

- Нет. Не хватает исходных данных. Реципиенты не загружены в полной мере исходниками. Имеющаяся сейчас информация отрывочна и вывод будет некорректен. А на загрузить необходимые объемы необходимо время.

- А если я сам подключусь? Или Николая туда отправлю? Он у меня уже перелопатил несколько железнодорожных составов с религиозной литературой.

- Ну, не знаю. - Он некоторое время что-то напряженно обдумывает. - А-а-а, ладно. Давай попробуем. Самому интересно, что получится.

Я бегу к телефону внутренней связи и звоню к себе в отдел:

- Доплец? Николая срочно в лабораторию ИИ! - Прислушиваюсь в невнятное бормотание в трубке, - В любом виде и состоянии, главное голову сохраните в целости!

Пока ждём поступления Николая, уединяемся в кабинет Победителя, где пьём чёрный кофе, заваренный, слава Богу, самим хозяином кабинета, а не кем-то из его мойр.

Когда появляется Николай, я его отвожу в сторону и быстро инструктирую:

- Твоя главная задача ТАМ - найти Имя. Все остальное несущественно.

Смотрю с сомнением на подопечного, увлекающаяся натура которого может повести в непонятно какие дебри, и в голову приходит отличная идея. Подскакиваю к Робу:

- И меня с ним отправь. У тебя, я вижу, много свободных коек. Лучше все сделать самому.

По сигналу начальника медсёстры подхватывают нас с Николаем под ручки и отводят в пустое помещение с одной единственной клеёнчатой кушеткой посередине. Руки женщин, надо сказать, неприятно сухие, словно наждачка, и при этом странно леденящие. Пока меня ведут, холод от их ладоней проникает в самое сердце. Ужас! Пока я борюсь с оледенением своего живого мотора, эти гарпии быстро сдирают с нас одежду и облачают в белые балахоны. Под их тёмными взглядами не просыпается и капля стыда, только тянущая боль в груди. Нас заставляют выпить какую-то гадость, отвратительную на вкус.

- Что за отрава? - Пытаюсь взбрыкнуться.

Но мой номер не проходит:

- Пейте. Это для лучшей синхронизации. Без этого коктейля контакта не произойдет.

Переглянувшись с Николаем, осушаем кюветы. Богатый плесневелый привкус вяжет язык и надолго задерживается во рту. А регулярные рвотные позывы с трудом удаётся сдерживать внутри. Начинает раздражать эта зацикленность мироздания на опаивании меня различными неапробированными химреактивами. Появляемся минут через десять в основном зале, слегка пошатываясь от выпитого, одетые во всё белое - цвета ванильного мороженного. Гадость!

Победитель тут как тут и самолично укладывает нас на кушетки. Я в последний раз оглядываю зал и, мысленно попрощавшись с этим миром, морально готовлюсь к переходу в цифровой формат. На голову насаживают огромный шар энцефалоридера. Становится тесно, темно и слегка страшновато. В ушах возникает тихий свист от работы внутреннего вентилятора, спиной ощущаю неприятную вибрацию холодного металла кушетки. Внешние звуки плавно меняют тональность, вибрация то подкатывает, то ослабевает, как и дурнота от выпитого, и я следуя за ними погружаюсь в небытиё...

Первое время ничего не ощущаю. Только перед глазами надоедливо крутятся разноцветные спирали, тянутся бесконечные ленты, надуваются пузыри и лопаются с противным звуком "Чпок!". От каждого такого "чпока" по всему телу прокатывает волна вибраций, заставляя все эти спирали, пузыри и ленты дрожать, смазывая границы. В какой-то миг, одна из лент захлёстывает меня за руку и тянет за собою. Пытаюсь схватиться за что-нибудь, но рука хватает только пустоту, и, не найдя опоры, лечу вслед за лентой вдаль...

Передо мною стоит Николай. Только он какой-то странно худенький: ножки тростиночки, ручки палочки. И в добавок все конечности непрерывно извиваются, как давеча эти проклятые ленты.

- Николай, что с тобой? Заболел?

Он только хихикает в ответ:

- Шеф, вы так смешно ундулируете!

- Чего? - Смотрю на свои руки... Руки как руки - лишь только слегка крюки. - Ты на себя посмотри!

Николай замолкает. Некоторое время ещё пялимся друг на друга, затем начинаем озираться по сторонам. Стоим мы с ним посреди огромного помещения - ни стен не видно, ни потолка. Интересно, а как я понял, что это помещение, а не, допустим, пустыня, если не видно ни стен, ни потолка? Загадка.

- Куда пойдём? - спрашивает Николай.

Если бы я знал! И это странное помещение, которое, возможно, никаким помещением и не является... А так, обман один.

- А что мы здесь забыли? - спрашиваю в ответ, поскольку на его вопрос у меня ответа нет... Или есть?

Попутчик лишь надменно помалкивает.

- Ты чувствуешь?

Вибрация трясёт стены и потолок, которые мы не видим... А как я понял, что они трясутся?

- Слышите?

Прислушиваюсь. Далёкий рокот: и-и-и-и, е-е-е-е, а-а-а-а, о-о-о-о, у-у-у-уууууууу.

- Что это?

- Если бы я знал! - Николай напуган не менее моего. - Это страшит мой неокрепший разум.

Мой организм чувствует себя не лучше. Да ещё эта вибрация всё никак не успокоится. Я словно маленький камешек внутри миксера, беспощадно перемалывающего внешние образы. Николай бросается вперёд, искривлённые ручки-ножки заходятся в волнообразных конвульсиях, что делает его очень похожим на этакий сорванный с афиши и уносимый ветром вдаль бумажный плакатик. Я едва сдерживаю смех и поспешаю вслед. И чувствую, как и меня всего колышет маленьким флажком в жестокий ураган. Со стороны мы, наверное, выглядим ещё теми придурками. Всё вокруг сотрясается и грохочет. Очень похоже, что само пространство хохочет над нами. Цирк да и только, а мы в нём два эксцентричных клоуна. Приходит осознание, что в этом странном месте всем управляет некая сверхъестественная воля, а мы лишь пушинки, заброшенные в чуждый мир. И этой воле плевать и на меня, и на Николая.

Близкий горизонт стремительно темнеет, на нём вырисовывается огромная фигура. Она высока и бездвижна. Длинные локоны. Лёгкая небритость либо небольшая бородка - издалека непонятно. Фигура закутана в этакую розовую простыню, скреплённую на груди круглой металлической брошью. Правая рука поднята в троеперстии, левая опущена. Печальный взгляд направлен нам навстречу. И мне становится нехорошо от этого взгляда, словно он пророчит вечные муки. Наш путь лежит к этой громадине. Похоже, это и есть местный создатель. Обойти можно только по двум узким тропам или слева, или справа. Мы с Николаем останавливаемся, гадая, какое направление избрать. Я предпочитаю оставить гиганта слева. Николай же тянет направо. Создателю, похоже, вообще плевать, как мы его обогнём. А может и нет - вот зачем он держит сложенное троеперстие? И троеперстие ли это вообще? А если тайный знак посвящения?

- Я настаиваю на левом пути, - говорит Николай, - Посмотрите, у него поднята правая рука, как бы осеняя нам дорогу и благословляя на праведный путь, а левая опущена. Путь закрыт.

- Не вижу логики. Впрочем, что для нас право, для него-то это лево. И как он воспримет, что мы выбираем левый для нас путь? Может, он тоже, как и ты, поборник правых дел?

Николай молчит, видимо обдумывая мои слова.

- Выходит, мы созданы лишь отражениями Бога в зеркале материального мира? Может быть, отсюда все наши метания и неустроенность? Хотя, это же он отражается, мы-то отчего страдаем?

Всё. Николая понесло прямиком в пузырящуюся трясину метафизики. И от этого ясности в выборе одного из двух путей явно не прибавляется. Проклятая бинарность. Подойдя поближе, замечаем, что местный Демиург бос, и под ногами его шныряют тут и там какие-то уродливые птицы. За спиной замершее зеркалом небольшое озерцо, в центре которого стоит странная раскрашенная в такие же розовые цвета, под стать простыне, конструкция. Переплетающиеся вензеля, шипы и сфера в основании с просверленным совиным дуплом. Весёленький окрас никак не соотносится с пугающим видом самой конструкции. Николай говорит, что это фонтан. Ха! Что я фонтанов не видал? Больше всего этот "фонтан" напоминает жуткого ракообразного с устрашающе поднятыми вверх клешнями и распахнутой зубастой пастью. Если он и не собирается нас пожрать, то отпугнуть точно настроен. Не хотелось бы мне испить водички из этого фонтанчика. А ещё далее просматривается уж и вовсе фантасмагорическая горная цепь. Бр-р-р. Не нравится мне это место. Ещё бы вспомнить, как мы здесь очутились. Наваждение какое-то. Может это сон? Который, как известно, порождает чудовищ. И фонтан, и чувак в простыне, может благодаря общей цветовой гамме, а может и по иной причине, кажутся одним единым целым, этаким двойственным проявлением таинственного нечта.

Когда подходим ближе, оказывается, что закутанный в простыню не так и высок. Вполне себе человек-человеком. Он молчит, и мы не особо горим желанием здесь рассуждать. Но стоит только нам сделать выбор и попытаться обойти его, каждый своей тропой, как неожиданно Николай получает удар в грудь и падает на пятую точку с удивлением воззрясь на обидчика. Меня же странный местный хватает за правую руку и так больно сжимает, что я падаю перед ним на колени. Чувство дикой боли мистическим образом проясняет сознание, и я понимаю, что мы с Николаем непонятно по какой причине обнажены. И это выглядит довольно странно, и жутко неудобно перед незнакомцем. Внезапно пространство начинает дрожать и вибрировать, само мироздание шатается, словно совершён ужасный грех, и всё вокруг рассыпается в прах...

Пыльное облако клубится, скрывая и фонтан, и странного то ли обыкновенного человека, то ли местного Демиурга. Но стоит нам только внимательно вглядеться в пылинки, хаотично кружащиеся вокруг, как они стремительно разрастаются и оказываются огромными пространствами, чем-то вроде гигантских пузырей с запертыми внутри человечками. Выбираем один из пузырей, и он с готовностью втягивает нас вовнутрь. Что за... ? Я с удивлением смотрю на местные порядки. Массы людей занимаются престранными делишками, цензурные выражения к которым вряд ли подобрать. Сумасшедший дом в натуре с повсеместной обнажёнкой. С удивлением понимаю, что это закономерное продолжение пугающей фантасмагории давешнего фонтана. И местная архитектура ему под стать. Такое впечатление, что строительством руководил весёлый прораб, скачущий к вдохновению на хребте белой лошади. И всё здесь кружится, хороводится вокруг единого центра без вариантов спастись.

Смотрю на Николая. Чувствуется в этом окружающем нас бреде какая-то идейная составляющая, объединившая всех этих людей в некую единую систему. Только вот в какую?

- Что мы здесь ищем? Чего забыли? - спрашиваю я.

Николай лишь пожимает плечами.

- Если бы знать.

Как ни странно, человечки вполне довольны своим положением. Им походу нравится это незамысловатое времяпрепровождение, что, впрочем, совсем не удивляет в виду обилия и доступности голых мужиков и баб. Красивыми я бы представительниц слабого пола назвать поостерёгся, но вполне возможно, что мужики здесь в постоянной эйфории лёгкого подпития, поэтому градиент отбора изрядно занижен. Это вам не дилемма для примитивной амёбы между жратвой и телевизором. Здесь выбор побогаче будет. Но обилие искусов вокруг, не делает людей счастливее. Чувствуется нерадостная предопределённость, словно здесь собраны механизмы, подчинённые единой неумолимой программе. Или куклы, не способные освободиться от верёвок в руках таинственного кукольника.

- Что думаешь? - спрашиваю у Николая.

- Напоминает часы Образцова. Всё настолько тут... - мой собеседник задумывается, - жёстко детерминировано, что и выбора нет. Какая-то искусственность и пугающая безысходность. Большой концлагерь с развлечениями и удовольствиями.

- Согласен. Не нравится мне здесь. А мы как отсюда выберемся? Мы-то пока еще не в плену этого мира, но выхода я не наблюдаю.

- Его похоже здесь и нет.

- Как так? Везде должен быть выход. - Я начинаю волноваться.

- Ну, чтобы найти выход, надо вспомнить где вход, через который мы сюда попали. Что-нибудь приходит на ум?

Я задумываюсь. Что-то такое на периферии сознания назойливо крутиться, какая-то мысль, но никак не может оформиться в законченный образ.

- Я чувствую, что должен знать это... Но не помню.

- Остаётся только перебирать пузыри иных пространств.

- Наверное, - неуверенно отвечаю я.

Следующий пузырь уже откровенно страшит. Тот же людской материал, но с ярко выраженным в отношении него садизмом. Какой недружественный к человеку мир! Давит, наваливается на своих обитателей. А за тёмной рекой, вдалеке, дымит, сверкает во мраке проблесками огней огромный металлургический комбинат. Ужас! Но возможно здесь и находится необходимый нам выход. Чувствую, что разгадка близка...

Неожиданно к нам подлетает сова, садится напротив и сверлит неподвижным тёмным взглядом. Я заворожённо смотрю в огромные круглые глаза.

Она словно знает что-то тайное об это мире...

Открываю глаза и некоторое время с содроганием смотрю на тёмный бездвижный взгляд, обращённый кажется в самую мою душу. Наконец понимаю, что это медсестра ожидает моего пробуждения. Дьявол! Вот я где оказывается побывал - в S-Компьютере! А как же имя Бога?

Ищу глазами Николая. Он уже сидит на своём железном ложе и беспечно болтает босыми ногами. Видимо, радуется, что благополучно слинял из того виртуального рая-ада - не сразу и разберёшь. Я со страхом смотрю на лежащих на секционных столах людей, пока ещё остающихся в плену виртуальной иллюзии. Уж чего-чего, но завидовать этим пазлам в огромном порождении Победителя не приходится.

- Что? Имя Бога нашли?

Творец всего того непотребства уже стоит рядом и выжидает ответа. А я лишь пожимаю плечами. Если Он там и присутствует, то истинное Имя его остаётся такой же тайной за семью печатями, как и в нашем реальном мире.

Отходя от эмоционального шока, интересуюсь у Роба:

- Ты сам-то бывал в своем S-компьютере?

Тот пожимает плечами:

- А зачем? Я его создал и контролирую, мне там делать нечего.

Я внезапно понимаю, что фигура в розовой простыне практически одно лицо с Победителем. Вот же жук! Создатель хренов. Вот если бы каждый руководитель периодически пребывал в шкуре своих подчинённых, то жизнь в этом не лучшем из миров была намного приятнее… Наверное.

Когда поднимаемся назад из глубин катакомб Института, Николай неожиданно останавливается.

- Ты чего? - Останавливаюсь вслед и я.

- Вы помните, что мы видели там, - он кивает головой вниз, под ноги, - в S-Компьтере?

- Помню. Бред сумасшедшего. Пойдем уже, дел настолько невпроворот, что шея не к добру зудится.

- Постойте...

- Так, и так стою благодаря тебе, - начинаю возмущаться я.

- Если я правильно оцениваю происходившее, и мне не изменяет память, это был "Сад земных наслаждений" Иеронима Босха!

- И что? Я должен запрыгать от восторга? Так и Роб упоминал что-то об этой картине. И как он завидует ее участникам, но сам туда благоразумно не суется. А это приближает нас к разгадке Имени?

- Надо подумать. - Николай задумчиво жуёт верхнюю губу.

- Не томи ты. Думай быстрее.

- О чём мы говорили там?

Я пытаюсь усиленно шевелить давно уставшими мозгами. Честно говоря, непрерывный сюжет странного до неприличия действа не давал возможности остановиться, задуматься о происходящем. Как, впрочем, и в любом сне, являющимся по сути чередой быстро сменяющихся картинок. Но если Николай там что-то уловил, возможно это и был ответ S-Компьютера на мой вопрос.

- Вас не удивили позы людей?

- А чего удивляться? Они там лежат по полгода, и не так скукожит под капельницей и обильного завтрака с ЛСД.

- Я про виртуальный мир.

Я задумываюсь. И вправду. Какие-то они все там нарочито неестественные. Словно проволочные человечки-кузнечики, погнутые шаловливыми ручками Cоздателя.

- Ничего не напоминает?

- Давай без загадок. Озарило, говори.

- Древнегерманские рунические знаки.

Точно! И как это я сам не сообразил? Чувствовал же, что там явственно несёт истоками классической немецкой порнографии.

- Я там точно видел Иса, Ер, Ансуз, по-моему Олгиз и вроде бы Уруз.

- И что бы это значило?

Николай пожимает плечами:

- Я не знаток рун, надо пошарить в Интернете. Может это и есть решение S-Компьютера?

На родной базе мы с Николаем сразу утыкаемся в монитор с увеличенной картинкой Босха.

- Вот черт! - Я тыкаю пальцем в левую створку триптиха. - Чувак в простыне!

- Но это же...

Смотрю на свою последнюю надежду избежать неудобства коленопреклонённой позы перед дубовой колодой плахи.

- Да это же ВИЛ! - восклицает Николай.

- ВИЛ? - Ничего не понимаю, - Владимир Ильич Ленин? ГДЕ?!

Честно говоря, мир перед глазами теряет незыблемость, начинает плавиться и растекаться. Или это слёзы умиления перед великим вождем пролетариата застилают глаза?

- Да вот, - пальцем ведёт по фигурам Адама, Всевышнего и Евы, - Эти две фигуры образуют V, выведенную характерным готическим шрифтом, а это L преклонённой Евы. Формально можно Всевышнего считать за I. Хотя и так всё ясно, как божий день.

- И что? Причем тут Ленин в средневековье? - Совсем теряюсь в дебрях загадок я.

- ВИЛ - это имя верховного божества, почитаемого в Вавилоне за бога Солнца и света. О нём, как вавилонском идоле упоминается в неканонической части книги пророка Даниила. ВИЛ - греческая форма имени верховного бога в религиях древней Месопотамии Бэла…

Николай словно шпарит по памяти статьи из самой Википедии.

- Применялось по отношению к шумерскому богу Энлилю, одному из троицы космических богов Ану, Энлиль, Эа, а позднее являлось обозначением Мардука, бога города Вавилона. Культ вавилонского Бэла (в клинообразных надписях Билу) был перенесён в Финикию, где он получил имя Ваал или Баал и, как «владыка» богов, соответствовал главному небесному светилу Солнцу, источнику всякой жизни на Земле. Греки ставили знак равенства ВИЛ - БОГ.

- Та самая троица звуков? Так мы нашли?! - Чувствую, как с души сваливается груз ответственности, что висел все эти дни неотвязным колосником. - Керха! Срочно в работу!

И пока наш обитатель цифровой вселенной колдует над Свитком, мы с Николаем ведём интеллектуальную беседу о втором пришествии древнего ВИЛа на Землю уже в образе невысокого вождя мирового пролетариата, и как это новое знание может повлиять на рабочее движение в условиях развитого империализма.

- Всем собраться. Проведем совещание.

Называть совещание мозговым штурмом я остерегаюсь, памятуя о прошлом экзистенциальном шоке, что накрыл всех от одной только мысли, что мы лишь набор программного кода в личном компьютере Керхи. Сам программист оказался единственным, кого эта идея нисколько не расстроила, очевидно спасало чувство морального удовлетворения за качественную реализацию.

Неспящие, слегка пошатываясь при ходьбе, неспешно собираются вокруг стола Николая. Выглядят мои подчинённые одинаково отвратительно: волосы встрёпанные, глаза красные, на лицах отпечатан каждый ньютон земной гравитации. Так вот ты какая - Вселенская Усталость! На Керхе даже рубашка безвольно обвисает, расправив привычные складки измятости. Все мрачно молчат, хлопая слипающимися глазами.

- Хочу вас огорчить. - Я вновь предстаю в образе морячка с колосником на ноге, тянущим меня в мрачные глубины. - Имя Бога - ВИЛ, оказалось тупиком. Керха отработал его на своем компьютере. Свитка Силы у нас до сих пор нет. Владимир Ильич нас снова подвел. Жду новых предположений...

Смотрю на своих бойцов. Что-то они не сильно и расстроились. Хотя, может быть наступает закономерное отупление от постоянного недосыпа и нагрузки. А как всё красиво и связно выстраивалось - Вил, Баал, Мардук, Ильич. Опять же многообещающий зикурат на главной площади страны. Всё же вело к тому, что мы на верном пути... Но завёл он нас лишь в очередной тупик. БТЛ никак нам не поддавался, надежно храня свои тайны. Тьфу!

- Я считаю, что мы неправильно развитие человеческой жизни оцениваем, - Николай по мере монолога вскакивает и начинает бодренько так лавировать между куч необработанной литературы, демонстрируя явные признаки очередного сходящего вдохновения. Не факт, конечно, что оно выльется в материализовавшиеся концепции, но хотя бы что-то, а не безнадёжное рассматривание друг-друга после очередной неудачи. - Если попытаться логически оценить путь от рождения к могиле, становится понятно, что это что-то похожее на переход кинетической энергии в потенциальную. Возьмём изначальную стадию - рождение человека. Это мгновение, когда он находится на пике своей физиологической формы, а его духовная, назовём её ментальной составляющей, пребывает в зачаточном состоянии и никак себя не проявляет.

Все внимательно слушают очередные откровения нашего пророка. И даже Борта, как всегда далёкая от полётов любой научной мысли, замирает открыв рот. Хотя, возможно, все просто улучают момент и банально спят с открытыми глазами. Но я не хочу прерывать бурления фантазий Николая и закрываю на это глаза.

- По мере развития и взросления физическое тело изнашивается, теряя значительную часть своей физической энергии. Но получают развитие ментальные составляющие организма - сознание, интеллект. Исходя из этой концепции, принимая во внимание фундаментальный закон сохранения энергии - на исходе жизни, при умерщвлении, физическое тело окончательно превращается в прах, а духовное получает максимальный расцвет.

- А как же работы над омоложением и увеличением продолжительности жизни через стимулирование физиологических процессов, физические нагрузки, разгона метаболизма? Тупиковое направление в развитии человечества?

- Ну, почему же. В этом есть определённый умысел. В мире правящего чистогана кэширование духовного роста вызывает определённые затруднения. Гораздо проще и эффективнее с физической составляющей дуальности человека. Поэтому-то и происходит сознательный перекос в сторону физиологичности в ущерб духовности.

- Ну-ну, ты еще скажи, что перекос общественного интереса в физиологичность, инициирован самим Дьяволом! Все эти бесконечные трансляции спортивных турниров, разнообразных конкурсов танцев и песен, где нет и капли стимулирующего воздействия на развитие сознания как такового.

- Если тут и не торчат уши самого Князя мира, то его полезных идиотов из-за ширмы примитивного развлечения масс видны точно.

Пытаюсь вспомнить что-нибудь из целенаправленно продвигаемых в народ интеллектуальных проектов... И не могу. Такое впечатление, что стране просто крайне необходимы только спортсмены, танцоры и певцы. Вызывающий удивление набор компетенций для нашего всё усложняющегося в техническом плане мира.

- Я бы не был так категоричен. А как же религии? И даже не одна, а на все вкусы и предпочтения. - Киваю головой в сторону БТЛ-а.

- Вот это более всего и настораживает. Это как выбор колбас в магазине - на любой вкус и предпочтения едока. Бог один и един, а религий, почитающих его, с десяток, не принимая во внимание многочисленные ответвления, апгрейды и моды. И у кое-кого вполне получается получать доход и с, казалось бы, совсем некоммерческой духовности.

- Хм-м-м. Не боишься так безапелляционно заявлять? - Внимательно смотрю в светлые глаза Николая. - Инквизиции на тебя нет.

- Нет. Памятуя присказку о горящей шапке и том, кто громче всех закричит: "Держи... !".

Некоторое время размышляю над его словами. И вдруг понимаю, что это всё разговоры ни о чём.

- Не пойму, куда ты клонишь? Какое это имеет отношение к нашей проблеме? Или ты пустыми интеллектуальными размышлениями пытаешься прикрыть свое бессилие в вопросе поисков имени Бога? - Я начинаю злиться. Как это часто бывает у Николая, начинал за здравие, и даже возникало ощущение в подвижке исследования, но кончилось всё пшиком - ни Имени, ни даже малейшей зацепки о направлении движения.

- Это имеет самое непосредственное отношение - исходя из моей концепции развития человека, старики на завершающей стадии жизни находятся максимально близко к Богу. Если взять религию катаров, где физическая реальность это тюрьма души, которая не позволяет напрямую общаться с Всевышним, то физическое тело, своими, перманентно находящимися в раздражённом состоянии, органами чувств душит духовные эманации Бога, так сказать, блокирует непосредственный доступ ко Всевышнему.

- А в этом что-то есть. - Неожиданно просыпается Мордье. - Исходя из логики лжеца всей лжи и путаника прямых путей, если души имеют непосредственную возможность черпать знания духовного мира, то предотвратить это можно только глуша духовные эманации Верховного. Я бы на месте Сатаны поступил абсолютно аналогично - создал физический мир с неограниченным доступом к удовольствиям и поместил туда материальное тело, этакую ловушку для душ. Тело наградил страстями, желаниями и прочей чувственной ерундой, разгребая поступающие сигналы от которых, сроду не найдешь слабые отблески прекрасных высших сфер.

- Выходит, материальный мир - это что-то вроде захватывающей компьютерной игры? - Находит и свой индивидуальный интерес в общей дискуссии Керха.

- Я бы назвал это частью Большой Божественной Игры.

- Но если это игра, она должна подчиняться всем правилам построения компьютерных игр. К какому жанру ее определим? - Наш специалист двоичного кода чувствует под ногами хорошо знакомую ему твердь. - Шутер от первого лица? Многопользовательский РПГ?

- Подозреваю, что для каждого определен свой жанр. У тебя так по жизни - логические головоломки.

- Все мы сейчас пребываем в непроходимой головоломке, - кисло встреваю я.

- А у Борты симулятор свиданий, - неожиданно ехидничает Доплец.

Борта краснеет до корней волос, но не понятно то ли от стыда, то ли от ярости.

- Подойдешь еще ко мне... За свиданием, - шипит она, и становится ясно, что всё-таки от злости. - Отныне ручной симулятор твой удел.

Доплец пугается, машет руками:

- Я пошутил. Чего ты? - Видимо ему не хочется лишиться возможности периодически подкатывать за запретной женской лаской.

- Если это компьютерная симуляция, тогда она должна подчиняться основным правилам построения игрового процесса. Так сказать, пройти все семь этапов создания.

- Семь? - Удивлённо переспрашивает наш знаток древней книги Бытия.

- Да. Концептирование, прототипирование, вертикальный срез, производство контента, закрытый бета-тест, открытый бета-тест и релиз...

- Хватит, - грубо прерываю оседлавшего своего Пегаса Керху. - Ты мне основной концепт назови, без чего ни одна игра не обходится.

Этого хватает, чтобы заткнуть ему рот.

- Я думаю, это возможность свободного входа и выхода. Этот принцип объединяет все существующие игры. Никто не сядет играть в игру, в которой отсутствует кнопка "Выход".

- Тогда вопрос - удовлетворяет ли этому требованию наш мир? Где у него "Выход"?

Мне сразу же вспоминается наше блуждание в S-Компьютере с бесплотными поисками того самого необходимого.

- Но у нас же нет обычных для компьютерных игр примочек, которые делают ее приятной - бесконечного здоровья, возможности сохраняться и избежать ранее совершенных ошибок, - подхватывает оборвавшуюся было нить рассуждений Борта, - болезни, предательства близкого человека...

Ну, кто о чём, а вшивый только о бане. Пока мы тут рассуждаем о божественном провидении, она завела шарманку о подлецах мужиках.

- Возможно... - Николай на некоторое время замирает, широко открытые глаза светлеют. - Законы Вселенной не позволяют создавать изолированные миры, не имеющие для души гарантированного выхода. Свобода воли, основополагающий Принцип Большой Игры. Демиургу конкретной Вселенной предоставляются неограниченные возможности маскировать выход какими ему угодно способами, обкладывать всевозможными табу, условностями... Но, возможность в любой момент покинуть должна безусловно быть предоставлена каждому геймеру.

- И-и-и... ?

Все смотрят на Николая в ожидании большого Откровения.

- Что?

- Где ОН? Выход.

- А-а-а. Смерть. Наш выход из этого мира - смерть.

Я с трудом сдерживаю смешок, видя эти вытянувшиеся лица. Они-то ожидали бесплатную путевку в Турцию, а им нате - экспрессом в Ад!

- А где он на картине Босха? Или намек? - вспомнив наши метания, спрашиваю провидца.

- Намёком там служит Фонтан вечной жизни. Вы же заметили его необычную, устрашающую форму. Разве так должен выглядеть источник, дарующий вечное здоровье и молодость? Босх как бы говорит нам - не пей из него, козлёночком станешь...

Николай ловко вводит всех присутствующих своим "козлёночком" в лёгкий ступор.

- В смысле - не нужна тебе вечная жизнь в материальном мире, - заканчивает он, довольный своей шуткой.

Я прокручиваю в голове образы из S-Компьютера.

- Это что получается? Босх был катарец?

- Не знаю. Скорее симпатизировал катарам. И если исходить из рабочей гипотезы, что воззрения катаров верны, то единственная возможность Сатаны удерживать в своих владениях пойманные души, не входя в противоречие с правилами Большой Божественной Игры - спрятать единственный выход за страхом смерти, табуированностью, обещанием вечных мук за самовольное покидание геймплея...

- Ха! Ты еще скажи, что работы над достижением бессмертия человека — происки Дьявола!

- Нисколько в этом не сомневаюсь. Запереть навечно душу в материальном мире, не это ли его главная цель? А тут ещё и как бы добровольное согласие получено. Однозначно его уловки.

Я хлопаю рукой по столу, пресекая сатанинский уклон совещания:

- Прекращаем заниматься самокопанием, начинаем искать подходящего старичка со сходящим в ноль физическим телом. Кто у нас в Институте самый старый?

Начинаем перебирать, кто сколько отработал.

- Золь?

- Нет. Он недавно отметил сороковник.

- Неужели? Я так бы дал ему все шестьдесят шесть.

- Др.Shark? Ему так за шестьсот...

- И кто к нему пойдет за именем Бога?

Все молчат. Как всегда, желающих не то что ноль, а я бы это даже назвал «минус пять».

- Предлагаю обратиться в отдел геронтологии. К ним недавно поступила партия подопытных старичков для исследований. - Дельное предложение, как ни странно, исходит от глупенькой Борты.

Я встаю:

- Добро. Вы продолжайте поиски в апокрифах, а я пойду порасспрошу. Николай, ты со мной.

В отделе геронтологии, несмотря на ясный солнечный день за окнами, включено всё освещение. К режиму экономии, объявленному Др.Shark, они относятся своеобразно - здесь всегда ярко светят софиты. Возможно пытаются таким образом заглушить воздействие мрака потустороннего мира на своих подопытных. Молоденькие девушки в белоснежных халатиках значительно выше колен снуют между агрегатов, отдалённо напоминающих зубосверлильные кресла. Погружённые в сложные устройства старички проявляют завидную активность, периодически хватая девчонок за коленки и мягкие места. Санитарки повизгивают, но продолжают честно исполнять клятву Гиппократа. Часть стоматологического инвентаря пугающе пустует. Лавируя между сидящими и объектами их запоздалого вожделения, проходим сразу в кабинет начальника отдела. Дородный мужчина - кровь с молоком на откормленной морде - радостно выскакивает из-за стола навстречу:

- А-а-а! Войд, как это вовремя! Проходи!

Я сразу настораживаюсь. Последний подобный радушный приём закончился для меня печально - неоплачиваемым общественным факультативом. Гостеприимный хозяин кабинета давно уже руководит нашим институтским профсоюзом, и ждать от него чего-то иного, кроме как оплатить просроченные профсоюзные взносы да поработать сверхурочно в добровольной дружине, не приходится. У смежников хотя бы бесплатное пиво дают членам профсоюза. Этот же пройдоха сам всё выпивает. Наверное исходя из логики - чтобы наверняка досталось только члену профсоюза.

- Ты как почувствовал, что я про тебя только что размышлял. Мне нужна твоя Борта.

- Зачем? У тебя же и так, коробчонка полнится красивыми девчонками, суммарный возраст которых едва дотягивает до половины возраста Борты... Шучу конечно.

С-Гера неожиданно начинает мяться, косясь на Николая.

- Конфиденциально? - спрашиваю я.

- Понимаешь, не хочется обсуждать неапробированные теоретические исследования при посторонних. Пойдут слухи, а ничего не получится и в итоге...

Я киваю головой Николаю, и тот безропотно покидает кабинет.

-Да... Как тебе сказать... - С-Гера продолжает мять гипотетические титьки. Его полные губы, окружённые аккуратненькой бородёнкой с усиками, шевелятся, напоминая двух мохнатых гусениц, никак не сподобящихся преобразиться в прекрасных бабочек. - Есть деликатная проблема в моем отделе... Ты же видел сотрудни... -ков... -ц.

Я ничего не понимаю в этом бормотании, да ещё эти две чувственно извивающиеся гусеницы порядком отвлекают.

- Гера. Хватит мяться, говори конкретно, что тебе надо. Твоих сотрудни... -ков... -ц я видел. Не нравятся девушки, набирай парней.

- Вот с этим-то и проблема. Мне парни не нравятся, а с девушками вечная засада - только начинает иная работать, так сразу же уходит в декрет. Ничего не могу с этим поделать... Борюсь, борюсь...

Я начинаю примерно понимать, куда клонит властитель старости. Извечная проблема коллективов с перекосом в сторону молоденьких красивых девочек.

- Подожди. У тебя же кроме девчонок других сотрудников нет? А объекты для экспериментов того... Не в силах вроде как? Или ты все-таки совершил прорыв в омоложении? Молодец! Когда опубликуешься?

Лидер профсоюза алеет не хуже переходного красного знамени:

- Да какой к черту прорыв! У меня сердце мягкое...

Пара "гусениц" продолжает эротические забавы с причмокиваниями. Ну, понятно. Этому ловеласу и говорить ничего не надо - его порнографические губки все деликатные намёки исполняют самостоятельно.

- А Борта тебе нужна, чтобы... ? - Делаю паузу и жду окончания мысли, пока не улавливая к чему же он клонит. - Не для этого же, если и своих молоденьких хватает?

- Чтобы провела обучение, как не допускать нежелательного развития ситуации... Понимаешь, у меня жена, две любовницы... Три... А тут еще и эти, - Он кивает головой на двери кабинета. - Никаких сил моих не остается, чтобы этот детский конвейер остановить. Кручусь, как белка в колесе Сансары. Нет просвета.

Лицо С-Геры становится по-детски плаксивым, и мне его жалко. Как научный работник, он вполне на уровне, и даже помнится, его отдел пару раз выдавал на гора жутко актуальные исследования по теме повышения потенции лицам запреклонного возраста. Но потом сдулся. Видимо, сам пал жертвой своих исследований - как истинный экспериментатор, апробировал новые препараты всегда на себе. Теперь времени на теорию не остаётся в заботах о многочисленном потомстве, а такого, как Николай, у него в загашнике нет... Одни молоденькие бестолковки.

- Ладно. Выдам тебе Борту на пару просветительских лекций. Но ты мне накатишь старичка. И не абы какого. Нужен продвинутый, с выраженной физической немощностью. Но чтобы с головой был полный порядок.

- А что так?

- Для Свитка нужен. Порасспросить о Божественном Свете...

Степан Степанович сидит в своём чудо-кресле, отрешённо глядя в окно. Мы с Николаем нависаем с обеих сторон. Со слов С-Геры, это самый соображающий экземпляр из местного «воинства» Гераса.

- Степан Степанович, вы слышите меня? - задаю я вопрос.

Тот слабо кивает. Правда не понятно, то ли отвечая, то ли ведя внутренний диалог с Всевышним.

- Нам необходима ваша помощь. Мы ищем имя Бога...

Ноль реакции, и всё тот же отсутствующий взгляд, устремлённый в неведомые нам духовные просторы. Мы переглядываемся с Николаем: самое то, и никакого видимого воздействия со стороны дряхлеющей материальности. Даже шныряющие мимо коротенькие юбчонки никакого видимого эффекта на наш объект не производят. Абсолютная апатия на оглушительный свист стрел Амура.

- Вы можете нам передать имя Всевышнего? Вы ведете с ним диалог? - активно наседаю я.

Слезящиеся мутные глаза иногда проскальзывают по нашим лицам, но сам старичок явно чего-то напряжённо ожидает. Наверное ответа сверху на поставленный прямо вопрос. Я подмигиваю Николаю - ждать прорыва остаётся самую малость.

Объект смелого эксперимента начинает волноваться, ёрзает в кресле.

- Что такое? Вы готовы передать информацию? - Я наклоняюсь к самому ретранслятору благой вести.

- О... - Степаныч переводит подслеповатый взгляд то на меня, то на Николая.

- О...? А дальше... ОМ? Николай записывай!

- О...

- Вторая О? Или первая? А черт, ладно, Николай пиши все, что выдает этот беззубый рот, а там разберем, что зерна, что плевела!

Николай быстро записывает откровение. Я поддерживаю старичка за худые плечи, чтобы он мог свободно излагать. Свет в помещении начинает мистически подмигивать, нагнетая театрального драматизма. Чувствую, что вот-вот свершится долгожданное чудо. Наконец-то...

- Е-э-э...

- Е! Или Э? - Я наклоняюсь к самому отверстию рта, стараясь не пропустить ни ползвука из откровения.

Внезапно по кабинету разносится оглушительная трель звонка. Тело Степана Степановича напрягается, как взведённая пружина, и начинает метаться в кресле.

- Выключите звонок! - я рявкаю на глупых девчонок.

Звонок смолкает, но наш ретранслятор высших истин никак не успокоится:

- О! Е! О... Е... ! О-Е!

- О! Е! Все? Степан Степанович. Имя бога ОЕ? Может ОМ? ОМЕ?

- Войд... - ни к месту дёргает меня за рукав Николай.

Я отмахиваюсь:

- Не мешай! Сейчас все узнаем.

- О-Е! О-Е! - старичок без умолку тарахтит соседской газонокосилкой.

Я смотрю на Николая.

- Ты же у нас эксперт. Это имя Бога? ОЕ?

Николай мотает головой и указывает глазами куда-то за мою спину.

Я перевожу взгляд. Комната заметно опустела. А остающимся неходячим клиентам сексапильные сотрудницы разносят тарелки с обеденным харчем.

- Не понял...

- ОбЕд! Он говорит нам обед!

Я смотрю в слезливые глаза Степановича. Тот, услышав знакомое слово, успокаивается и кивает благостно головой. Улыбка божественной неги скользит по губам, одухотворяя старческое лицо.

Чёрт! Опять грёбаный материализм встаёт у меня на пути к истине! Шея нестерпимо ноет, предвосхищая скорую встречу с самим Великим Усекателем и незапланированное расставание с головой. А уж после неуловимая тайна вряд ли меня заинтересует.

Решаю временно покинуть поле трудовых свершений и поднимаюсь к себе в кабинет. Кратковременное общение с бутылкой Сомы должно отвлечь от созерцания Danse macabre. Конечно, не хотелось бы, но складывается впечатление, что трансляция идёт напрямую из моего ближайшего будущего. Когда, наконец, пугающий образ плахи с назидательно воткнутым в неё Усекателем сменяется радужными разводами, порождаемыми Сомой, я отключаюсь. Экстатическое парение в невесомости без мрачных мыслей и чувств...

Неожиданно в блаженное состояние, недоступное для мирских проблем и забот, жёсткими гранями стремительно вгрызается безобразное чудовище реальности. Открываю глаза. Поле зрения полностью перекрыто гладкой лакированной поверхностью. Некоторое время не могу понять, чем вызвано моё выпадение в осадок материальности. С трудом отрываю лицо от рабочего стола. Что за звон в голове? А-а-а... Телефон. Как же тяжко жить в этом технократическом мире! С отвращением беру холодную трубку.

- Алле-о-о! - ору в микрофон, чтобы нагло разрушившему мой чудный мир мало не показалось.

В трубке слышен только шелест тишины. Видимо звонивший слегка оглох и оторопел от моего агрессивного выпада. Недоумённо пожав плечами, бросаю трубку. Привожу себя в какой-никакой порядок: ладошками разглаживаю волосы и растираю онемевшее от длительного контакта с твердью стола лицо. Скребу по сусекам, собирая остатки воли в щепоть, и выхожу к своим бойцам... И тут же вязну в скопище синих халатов младших научных сотрудников. Проклятье! Что за столпотворение вокруг стола Борты? Такое впечатление, что это роятся все её юные поклонники низового научного уровня, мешая плодотворно работать, не только самой Борте, но и всему отделу.

- Эй! Эй! Ну-ка, марш по рабочим местам!

Одурманенные любовными чарами недовольно оборачиваются на мой окрик. Лица пусты, глаза мутны и бессмысленны. Что за фимиам источает красавица Борта? Неужели других девиц в Институте мало? Я начинаю хватать незваных гостей за рукава и выталкивать взашей в сторону выхода. А впереди, в самом центре синего водоворота, слышен заливистый смех Борты. Вот же б... ! Ей вечной удавки на шее мало? Хочется добавить «украшений»? Лучше бы о замужестве задумалась. Наконец, достаточно проредив частокол из помятых халатов прыщавых лаборантов, прорываюсь к столу. Становится понятна причина безумного столпотворения - Борта сидит за столом с Мордье, и вместе приканчивают, судя по разбросанным по полу бутылкам, пятый литр кагора. Блузка на груди разъехалась, обнажая раскрасневшуюся грудь, схваченную небольшим бюстгальтером. Юбка, и так не ахти какой длины, задралась до полного неприличия и нагло демонстрирует окружающим не только чулки на подвязках. Весь незамысловатый наряд распутницы напоминает небольшую кастрюльку, из которой выпирает раздобревшее на дрожжах порока тесто. Ну, Мордье! Ну, неформальный лидер по чувственным утехам! Устроил тут вакханалию! Из-под соседнего стола видны ноги Керхи, левая ступня боса, на правой ботинок ещё чудом держится. Ясно, нашему компьютерному гению для достижения нирваны хватило пары стаканов. На одном из стульев замечаю работающий диктофон - Доплец, по-видимому, пока руководство прорывалось к месту организованной пьянки благоразумно ретировался. Для полноты набора не хватает Николая. Но, как ни странно, главного пропойцы в эпицентре безудержного веселья не заметно.

- А-а-а! Босс! Присаживайся к нам, - пьяно кричит Мордье, осоловелым взглядом всё же выхватывая меня из прореженной толпы пришлых вуайеров.

Разогнать, что ли, так не вовремя организованную пьянку? Пару минут взвешиваю все за и против. По итогу внутренний спор заканчивается компромиссом - решаю, что не только мне нужна разрядка, а для поддержания своего авторитета усаживаюсь за стол и поднимаю заботливо пододвинутый стакан. Раскрасневшаяся Борта тут же пододвигает свой стул поближе ко мне и льнёт горячей грудью к плечу. Стараясь не замечать пугающего украшения, опрокидываю стакан в рот.

- А вот скажите шеф. Чем притягателен символизм Сатаны? Насколько верно его экзистенциальное противопоставление Богу? - Вынырнувший из подвала Мордье, нахватавшись там ложных истин, теперь готов их несть в народ. Вот же с... ! Еще один, Прометей, нашёлся!

Борта в разговоре не участвует, лишь с умилением пьяно смотрит на меня, ласково поглаживая горячей рукой по плечу. В Индии этот коровий взгляд ещё бы мог кого заинтересовать, но только не меня и не сейчас. "Украшения" на шее весело раскачиваются, соударяясь лбами. Лучшего знака "Стоп" и придумать сложно. И я перевожу взгляд со съехавшего в пошлый интим бюстгальтера на ожидающего ответа подчинённого.

- Это зависит от позиции, какую мы займем с точки зрения независимого наблюдателя, незамутненного безусловной верой в догмы. Я, конечно, теолог еще тот, но в ряде религий Дьявол, как таковой, и не существует. А в некоторых он слит с Самим... Хотя, если я не ошибаюсь, наверное правильнее говорить - не разлит. Я, так понимаю, древние люди не видели причин для отдельной персонификации добра и зла. Одно и тоже божество могло несть как добро, так и зло, в зависимости от конкретики складывающейся ситуации. А, возможно, первые боги вообще все были только злыми. Ведь божество это всего лишь персонификация неподвластных человеку природных сил в доступную для него понятийную форму. А много ли было для прячущегося в пещере хомо сапиенса добра, источником которого мог выступить Бог? И речь, скорее, шла не о получении порции добра, а о не проявлении зла. Бог был олицетворением перманентного зла, которое возможно было умило... ствить. Но лишь уменьшив при этом причиняемый им ущерб...

- А не делаем ли мы ошибки, не критически воспринимая идею существования абсолютно доброго Бога? - вклинивается в мои рассуждения Мордье, которого моя идея о вечном непроходящем зле завораживает.

- Хм-м-м, - не отвлекаясь на реплику, оценивающе смотрю на своих подчинённых, - да и сейчас зла предостаточно. Оно просто прописалось здесь и непрерывно находится среди нас. Древний человек, вдобавок ко всему, не обладал настолько разумным мозгом, чтобы в причинах несчастий, регулярно случающихся с ним, суметь обвинить коллег по пещере, невероятное стечение обстоятельств или малообразованное руководство племени. Решение было принято простое и эффективное - во всем виновата сверхъестественная сущность, которая невидна, неосязаема и поэтому бороться с ней невозможно, только молить и умило- ... хм-м-м... -ствовать?

- Интересная у вас получилась теория эволюции Бога - от абсолютно злого, через промежуточный этап злой-добрый, к абсолютно доброму. Этакий теологический дарвинизм, - неожиданно подключается к разговору, незаметно подошедший Николай.

- А что? - Алкоголь, упавший на старые дрожжи божественной Сомы, становится для меня этаким интеллектуальным энергетиком. - Не только ведь Бог что-то привносит в свои творения. Как обычно, идет обоюдный обмен... Мегатонны горя, что обрушиваются ежечасно на человечество должны же как-то влиять на его создателя... Да, хотя бы, постоянно сыплющиеся на него тысячи миллионов молитв должны, если не привнести чувство вины за созданный им несовершенный мир, где так некомфортно живется, то хотя бы утомлять.

- А не кажется ли вам, что своей теорией вы переворачиваете все с ног на голову? Бог по сути, как и сама природа, нейтрален к человечеству, а наделение его человеческими чертами - злой, добрый, это всего лишь перенос ожиданий на объект? - Мордье продолжает из последних капель опьянённого сознания присутствовать в разговоре. - Что и отражается в его...

- А как же любовь? - В свою очередь возбуждается Борта. - Ведь Бог это любовь!

Вот он чисто женский подход — везде искать эмоциональную составляющую. Я, конечно, не чужд некоторых форм любви, и даже порою испытываю к ним непреодолимую тягу, но всё многообразие взаимоотношений между противоположными полами сводить к одной единственной эмоции не готов.

- Мы, как научные сотрудники, не должны давать волю чувствам в процессе поиска истины и сторониться каких-либо пугающих обычного обывателя проявлений только по причине отнесения их к дьявольским проказам. Возможно, ты прав, и истинное имя Бога имеет какие-то корни в древних полу-сатанинских зачаточных религиях. В общем, работы в своем подвале продолжай, ищи, может это и выход из того тупика, где мы в настоящее время пребываем.

Чувствуя, что общий разговор рассыпается на отдельные части, почти не зависящие друг от друга, а я уже достаточно принял на грудь, решаю ретироваться к себе в кабинет - отсыпаться. Утро вечера мудренее... Или какое там сейчас время суток.

Глава 5. Исход.

День пятый.

Чего бы я только не отдал, лишь бы не идти на оперативку к шефу. Опять начнётся извечное: "Я вас прикрываю, все шишки сыпятся на меня, а вы неблагодарные кретины...". Возможны, конечно, вариации с дебютом, развитием темы, но эндшпиль будет один - кретины. Как все дороги вели когда-то в Рим, а пять коридоров нулевого этажа в приёмную, так и у Др.Shark каждый монолог заканчивается общим неутешительным диагнозом всем присутствующим.

Кабинет шефа встречает пасмурной осенней погодой. Низкие серые тучи нависают над самыми головами собравшихся на оперативку. Хорошо ещё, что дождь из них не хлещет - зайти к боссу с зонтиком непочтительный нонсенс. Пробуксовка со Свитком сказывается на настроениях хозяина кабинета, и чтобы предугадать ожидающий меня сегодня разнос, нет нужды быть продвинутым экстрасенсом. Я оглядываю присутствующих. Над Золем ярко светит Солнце, одаряя его теплом и уютом. Его отдел-то справился с поставленной задачей. Над ваятелями переменная облачность, во многом наносимая с моего обделённого теплом участка. Но я-то что могу поделать без имени Бога?

- Войд!

Я вскакиваю, готовый клясться и убеждать. Но не успеваю открыть рот в своё оправдание:

- Кого из отдела выгнал на мороз? Какие физические наказания применил к нерадивым? Докладывай, я слушаю внимательно.

Проклятье! Смиренно бормочу в ответ:

- У меня еще целый день. Я успею.

- Н-да? Не слишком ли самоуверенно? Ты в курсе, что отлитый первый образец уже ожидает Свиток в подвале? И каждый день просрочки ведет к перерождению материала. Теряются его пластические свойства...

Я смотрю на Золя, купающегося в лучах славы. Блаженная улыбка, важное покачивание головой вызывают подозрения в лёгком утреннем подпитии. Но на нашем печальном фоне он выглядит прекрасно, в любимчиках, а я с ваятелями жмёмся под переменчивыми порывами холодного ветра настроений босса.

- Готов голову положить на плаху, если к сроку Свиток не будет готов! - Я как могу демонстрирую уверенность в своих силах. А какой иной выход? Как объяснить руководителю, что нерешаемая в принципе задача не имеет решения?

- Это не обсуждается. Отдел административно-хозяйственного обеспечения!

Худенький, скелетообразный начальник подскакивает со стула, словно выброшенный катапультой и подобострастно изгибается в низком поклоне. С его-то постоянными недостачами выбор небольшой - или тюрьма, или готовность выполнить малейшую прихоть руководства.

- Подготовить помост с дубовой плахой. - Др.Shark глядит на ручные часы. - К восьми вечера. С заточкой Великого Усекателя не должно быть никаких накладочек.

- Разрешите идти исполнять? - Голос преклонённого к ламинату звучит глухо, словно из самого Ада, где меня уже, судя по всему, заждались.

- Спешите.

Начальник АХО срывается и, почтительно хлопнув дверью, скрывается с глаз. Практически сразу же слышу звонкий перестук плотницких топоров. Дождался, значит. Теперь уже вариантов нет - или чудо, или голова в помойном ведре. Чувствую, как нехорошо так кружится моя бедная голова...

- Все!

В самый разгар моих мучений ожидания скорой расправы, в отдел заглядывает жизнерадостный Костя.

- Привет чудикам!

Оценив мою кислую физиономию, не растерявшую ещё порочных следов ночных возлияний, быстро меняет тон:

- Заглядывал в подвал, Мигель уже готов. А у вас я вижу пока застой? Не дается имя Бога?

- Мигель? - я вопросительно смотрю на Костю, не совсем понимая о чём это он.

После коллективной попойки, так трагически наложившейся на четырёхдневный недосып, голова, честно говоря, по ощущениям больше всего напоминает тыкву. Если, конечно, я верно оцениваю гулкую пустоту, в которой нет места ни мыслям, ни чувствам.

- Да так переиначили в подвалах имя бионического монстра.

- А-а-а!

- Мысли есть?

- Вакуум, - скорбно прикасаюсь к голове, на что она отзывается тупой пульсирующей болью, словно кто-то в ответ приветливо отстукивает морзянку изнутри. Психическое здоровье качается одиноким деревцем на штормовом ветру. Что меня всё сильнее беспокоит. Хотя... Зачем здоровье головы телу без оной?

- На, почитай на досуге, - Костя протягивает мне книжку.

На досуге? А он ожидается? Я гляжу на заглавие - "Стихи. А. Белый".

- Издеваешься? - киваю на тысячи тысяч томов, громоздящихся повсюду, и бросаю книжку на пол. - Что слышно на свободе? В кулуарах?

Костя в свою очередь непочтительно сбрасывает с кресла пару древних фолиантов и усаживается напротив.

- Говорят, у тебя туго с заданием шефа. Золь свой полимер синтезировал, моделисты с конструкторами уже согласовали с боссом окончательный вид, занимаются литьем второго экземпляра, институтские остряки перековеркали твое имя андроида. В общем последнее слово за тобой. Ждем-с.

Я лишь неопределённо пожимаю плечами. А что ещё могу сказать? Прострация, она такая - не требует слов.

- В отделе Олега, говорят, вот-вот портал откроется.

Я настораживаюсь:

- Какой портал?

- Последние новости совсем не слыхал?

- Да какое там! Я же безвылазно тут теперь существую. Вся интимная жизнь Института мимо проходит. Так, гуляю изредка по ночам, чтобы проветриться. Да на оперативках шефа выслушиваю в свой адрес... Всякое.

- У Олега, говорю, вот-вот инфернальный портал откроется. Уже приготовили группу локализации. И первая жертва есть. Помнишь Нельку Челнокову со второй секции? Бывшая Карона. Развелась с ним совсем недавно. Не проснулась. Ночное дежурство, а утром нашли с перекошенным от спазма лицом. Говорят, Др.Shark несколько раз звонил - ждал вечернего визита. Трубку никто не взял. Так-то вот.

Перед глазами сразу всплывает образ таблички от рассыпавшейся у меня на глазах пирамиды - Нелли Сергеевна Челнокова. А я и не знал, что она с Погранцом того… Семья… Бывшая... Во всех смыслах этого слова.

- Слушай, я тут к тебе в отдел пару ночей назад заглядывал. Чем там Карон занимается? Что-то занятное.

Костя делает удивлённое лицо:

- Карон? Его вывели из моего подчинения. Он напрямую с Др.Shark теперь общается. Шеф лично координирует его работу по личностной устойчивости. А что?

- Да, так...

Я чувствую, как окружающий мир всё сильнее погружается во тьму. Наверное, моя пирамида личности раскачивается, как от штормового ветра корабль посреди безбрежного океана. Проклятье! Случайно, не злопамятный ли Карон «дровишек» сверху набрасывает?

- А книжонку почитай! Ну ладно, я пошел, - Вопрос о Кароне странным образом заставляет Костяя засобираться, и он, помахав на прощание рукой, исчезает.

Николай протягивает мне наушник, в котором пищит какая-то музыка. Пожав плечами, вставляю пластиковую пуговку. Ха! И что? Это же ВИА "Фестиваль" с их давним хитом. Смотрю недоуменно на Николая. Тот кивает головой в так музыке.

- Чего ты? Знаю я эту песню. Еще в школе слушали.

- Вы слова помните?

- Да практически наизусть. Кто ж ее не знает? - Я пожимаю плечами. И что на него нашло?

- Тогда вы должны понимать, что это поэтическая проекция на материальный мир.

Во даёт! Я внимательно смотрю в его глаза, пытаясь найти проблески сумасшествия. Но его взгляд чист и ясен. Быстро прокручиваю в голове знакомый текст песни. Всегда считал, что это про любовь к... Только вот к кому? К рисунку? Николай терпеливо ждёт от меня просветления.

- Сдаюсь. Всегда считал, что это про рисунок на стекле.

- Разбираем. Во-первых. На стекле нарисована картинка более яркая, чем окружающий мир за стеклом. Главный герой погружается в его созерцание, не видя реального мира, сокрытого художественным полотном. Время идёт, рисунок теряет краски, расплывется. Если коротко о сути - главного героя погрузили в иллюзорный мир рисунка, полного красок, эмоций и удовольствий. Коим по сути и является материальный мир...

- Постой! Каких-таких удовольствий? Там ни слова про удовольствия!

- Главный герой сидит безвылазно перед картинкой? Значит получает экстатическое удовольствие от созерцания.

- Ну... Допустим.

- По мере старения, материальный мир перестаёт радовать главного героя, теряя свою привлекательность. И возникает желание - разбить окно и окунуться в мир иной, где, солнечный рисуя свет, живёт художник и поэт. Всё как в ведизме - материальный мир ничто, духовный всё.

- Нам-то какая польза? Имя Бога или хотя бы упоминание о нем есть?

- Да. Картину нарисовал "Художник и Поэт". И мир за окном, его мир.

Я задумался. Что-то в этих рассуждениях есть.

- А имя Бога где?

- Ищем.

Ясно. Так они будут искать и после моего потускневшего в ведре взгляда.

- Народ! - Я жду сосредоточения внимания на себе, - Особое внимание уделяем стихотворной форме. Чем черт не шутит.

Белая стена испещрена тонкими трещинками, ветвящимися из одного центра. Чем они дальше от центра, тем тоньше и незаметнее. Выбираю произвольное направление и скольжу взглядом вслед за чёрной линией. Упираюсь в чистую гладкую поверхность, возвращаюсь назад к центру, и начинаю всё сначала. Неожиданно понимаю, что тупо расходую своё истекающее время на абсолютно бесполезное занятие. Вот чёрт! Я просто ощущаю, как сумасшествие коварно бродит где-то рядом, постепенно сужая круги.

- Проснись!

Я перевожу взгляд на монитор моего компьютера. Такое впечатление, что кто-то настойчиво стучится в экран с обратной стороны.

- ИИ-шка? Ты? - осторожно спрашиваю в пустоту я. А если не он? Хотя... Сумасшествие не самый плохой исход эпопеи со Свитком.

- Я-я, - разрушая идиллию палаты номер шесть, отвечает цифровой собеседник, - Я тут поразмышлял над твоими словами...

- Какими? - Если честно, я так часто засыпал перед монитором, что уже не в силах вспомнить, когда и что тут мог брякнуть.

- Как же, как же... Имя Бога до сих пор интересует?

Всё мое скорбное приятие судьбы, как рукой снимает.

- ДА! - восклицаю я. - Неужели есть подвижка?

- Мне сложно понимать человеческие отвлеченные понятия. Но если срастить науку колебательных процессов и поэзию, вырисовываются некоторые аллюзии.

Я скрещиваю пальцы на левой руке, чтобы не сглазить всплывающий из цифрового океана подарок судьбы.

- По моим прикидкам наиболее близок к раскрытию тайны искомого имени - Борис Бугаев сын Николая.

- Кто? Даже не слышал никогда...

- Возможно он тебе известен по своему... У-у-у-у... О... А... Е... И...

Что? Монитор на мгновение вспыхивает голубым экраном и покрывается чернотой. Я быстро оглядываю системник под столом. Едва заметный запах горелого пластика. Ясно, накрылся комп. Как же не вовремя! Кто такой Булаев? И правильно ли я запомнил фамилию? А имя? ... Николай? Вскакиваю и бегу к своим бойцам. Мне срочно нужен доступ к спасительному Googl!

Деликатный стук в дверь отвлекает от вернувшихся на порочный круг невесёлых мыслей о своём снова незавидном будущем.

- Кто там?

В осторожно открывшуюся дверь аккуратно заглядывает начальник отдела промышленного внедрения Торквемада.

- Не помешаю?

Я пожимаю плечами — моя связь с этим миром становится всё более формальной. И никто помешать перемещению в иные пространства, судя по всему, уже просто не в силах. Наводка, данная ИИ-шкой, оказывается пустышкой - Николай Булаев оказывается совсем не торт. Ни стихов, ни поэзии за ним не числится. Имя Бога, на миг всплыв из темноты веков, опять туда и погрузилось. А я остаюсь у разбитого корыта. Проклятье какое-то! Чувствую, как обрываются одна за другой нити, связывающие меня с миром живых. Правда, иной мир ещё не виден, но уже чувствуется его настойчивое холодное дыхание в районе затылка.

- Чего у тебя такой холод собачий? Хоть бы окно закрыл, не май месяц на улице.

Я оглядываюсь. Точно! Окно открыто нараспашку, и снежинки на подоконнике уже даже не тают. Не торопясь прикрываю створку. Леденящее дыхание потустороннего мира временно прекращается. Дьявольщина! Совсем докатился до ручки с этим заданием. А может это месть самого Господа за наше посягательство на святая святых?

- Послушай. Чего я зашел. - Торквемада садится напротив и закидывает нога на ногу. - Хотел серьезно поговорить с тобой. Может не надо находить имя Бога? И это, позволь тебе сообщить, не только мое личное мнение.

Я настороженно смотрю в его непроницаемое лицо. Ему-то какая колбаса? Какое на хрен промышленное внедрение МоГела? Но, осторожничая, оставляю эти мысли при себе. Ходили слухи, что у Торквемады наверху есть волосатая лапа, которой и сам ужасный Др. Shark не ужасен. Поэтому моему гостю позволительно периодически не являться на обязательные для всех оперативки. Кстати, я его на прошлой и не заметил.

- А как же я? - я привожу, как мне кажется, железобетонный аргумент, - Dr.Shark с меня же шкуру снимет, натянет ее на барабан и будет в него весело стучать на оперативках в назидание остальным, когда мне голову усекут во дворе Института под общее ликование!

Торквемаду однако моя аргументация не впечатляет:

- Да ничего страшного! Только представь, как ты свою карму поправишь. А? Райские планеты станут для тебя лишь началом торгов с Всевышним. Многие бы возжелали оказаться на твоем месте...

Ха! Что-то не наблюдаю очереди из желающих выкрикнуть: Я Спартак! Чувствую, как моё лицо непроизвольно кривится - доводы кажутся притянутыми за уши и мотивации в них ноль. Видя мою недовольную физиономию, Торквемада продолжает наседать:

- Открою тебе страшную тайну. - Он оглядывается, чтобы убедиться в отсутствии рядом подслушивающих и подглядывающих. - Устройство нашей материальной Вселенной таково, что безвинно умерщвленный от действий чужой негативной воли получает движение вперед на великой шахматной доске Рамы. При этом, слышал что-нибудь о проклятии Текумсе?

Пожимаю плечами. Я и к религиям-то всегда относился недоверчиво, а уж ко всякой мистической чепухе тем более. Удивляясь моему непробиваемому невежеству, общественный агитатор меняет субъект разговора:

- Ясно. Но Дрюона-то читал, надеюсь?

- Какого Дрюона? Мориса? Или Самюэля?

Теперь собеседника в тупик ставлю я. Он некоторое время раздумывает и продолжает:

- Мориса-Мориса. Который - Проклятые короли. Там вся завязка вокруг проклятия де Моле. Чтобы не углубляться, я сразу перейду к сути. Я привел примеры действия великого закона Справедливости во всей его красе - если человек при неправедной насильственной смерти успевает наложить проклятие на своих обидчиков, оно сбывается до последнего знака препинания. Так вот...

Что-то мне всё меньше и меньше нравится всё более и более вдохновляющееся лицо собеседника. Чувствуется этакая пугающая предопределённость.

- В общем так - на плахе произносишь проклятие в адрес Dr.Shark и все... Voi là! Сразу решается масса проблем: про Мигеля забываем, Dr.Shark благополучно возвращается в свою больницу или сразу перемещается на тот свет, где ему самое и место, для сотрудников наступает золотой век.

- Ну-ну. Как тут не вспомнить замечательные стихи: Жаль только - жить в эту пору прекрасную уж не придется - ни мне, ни...

- Ну зачем же так мрачно! - поспешно перебивает Торквемада, суеверно не давая закончить четверостишие. - А чувство локтя? А сложить жизнь за други своя? И не забывай о Райских планетах. А мы тебя тоже не забудем - выпустим спецвыпуск стенгазеты!

Вот удружил так удружил! Смеётся он что ли? Но глядя в его честные светлые глаза, убеждаюсь в его неподдельной искренности. Проклятье! Концессию, значит, организовали по наведению железной дороги в своё прекрасное будущее... Только не для всех.

- Хрен вам по голове и десять по селу, я на плаху не пойду! - Загнанный в угол я неожиданно начиню изъясняться рифмой. Сказываются, наверное, нравоучительные разглагольствования Николая.

Торквемада горестно всплёскивает руками, не оценив моего поэтического дара. Одинокая слеза, блеснув, скатывается по гладковыбритой щеке. Я же беру его под белы ручки и выпроваживаю за дверь, учтиво подтолкнув чуть ниже спины. Как ни странно, попытка склонить меня к добровольному восхождению на Голгофу достигает обратного результата - найти имя Бога хочется как никогда ранее. Райские планеты пускай ожидают… Кого-нибудь другого.

- Борта!

Чёрные тучи над моей головою клубятся, уже не желая расходиться. И всё чаще из глубины грозно посверкивают молниями. Последний день, когда ещё возможно спасение, постепенно исходит на нет, а решение пока отсутствует. Я вспоминаю о задании, данном своей сотруднице. Надежда до сих пор не умерла.

- Борта! М... ! Где ты?

Наконец она выныривает из одной из ветвей БТЛ.

- Николай, давай, действуй!

Борта испуганно переводит слегка навыкате глаза с одного на другого, совсем как бедное жвачное перед мордастыми забойщиками на мясокомбинате.

- Спокойно, спокойно... - Николай пытается её успокоить. - Я тебя только погружу в гипноз и вытащу из тебя имя Бога. Это будет не больно.

- Зачем это? - Борта пугается ещё больше, хотя чего ей бояться с таким-то "ожерельем" на шее?

- Божественную комедию прочитала? - грозно вопрошаю.

- А-а-а, конечно. Она не очень длинная.

- Да-а-а? - Странно. А мне всегда казалось, что эта книженция не совсем карманного формата. - Николай, приступай!

С трудом укладываем строптивую даму на диван, для которого лежащая на спине Борта далеко не откровение. Николай некоторое время колдует над ней со сверкающим шариком на цепочке. Хотя кувалдой было бы и быстрее, и надёжней. Гуманист, чтоб его...

- Готово! Спит как младенец!

Борта неожиданно вздрагивает, протяжно стонет и начинает плакать.

- А-а-а, черт! Николай, сума сошел? Какой к дьяволу младенец? Думай чего городишь!

Николай поглаживает плачущую по руке, что-то шепчет ей на ушко. И та успокаивается.

- Давай, тяни из нее имя!

- Земную жизнь пройдя до половины...

Некоторое время загипнотизированная лежит, прислушиваясь к тихому голосу Николая. Наконец, начинает что-то говорить.

Мы вместе наклоняемся к ярко накрашенным губам:

- И вдруг открылись двери Рая...

Я начина тихо радоваться про себя:

- Неужели? В последний день, в последний миг такое счастье? Отскочил на тоненького!

Шепчу тихо, чтобы не разбудить и не вспугнуть:

- А дальше?

Борта начинает покрываться потом, его маленькие бусинки мило сверкают на лбу. Она тихо постанывает, и наконец продолжает:

- ... И нянька вышла из сарая,

И был на ней одет чепец.

- Чего?! - Я смотрю на Николая, - Какая нянька? Какой чепец? Это что за… Отсебятина такая?

Тот только пожимает плечами. Неожиданно Борта начинает стонать и метаться на диване. Это выглядит страшно.

- Имя! Борта, имя!

- Потец!

Вброшенное в этот мир имя увесисто бьет нас в самое сердце, и мы испуганно смотрим с Николаем друг на друга.

- Чего? Это имя Бога?

- Наверное, - Николай пожимает плечами, - а кто обещал, что имя Верховного не будет страшнО?

Изречённое здорово меня пугает, до холодного пота на лбу. В глазах темнеет, и на этом мрачном фоне мелькают какие-то три белесые фигурки, хороводя вокруг нас. Ужас, видимо, достаточно долго копившийся в глубинах подсознания, волнами начинает выплёскиваться наружу.

- Страшен... ! Страшен...! - Неожиданно Борта вытягивает руки перед собою и стремительно садится. Происходящее начинает мне напоминать сцену первого пробуждения паночки в кошмаре всех советских школьников — фильме «Вий». И у меня сердце, как и в стародавние времена, проваливается в пятки. - Страшен, синь и сед Потец. Я ваш Ангел, Я Отец!

- Разгипнотизируй ее скорее! - Я толкаю Николая, - Нет сил боле вийдеть и слыйшать эти ужасы...

Ожидающая меня впереди граница в виде сверкающего лезвия Великого Усекателя, заботливо отточенного ахо-шниками, превращается в этакого демона Максвелла, за которым пути обратно уже нет.

- На счёт пять, ты откроешь глаза. Начинаю считать: один...

Пока Николай будит нежданно возомнившую себя звездой киноэкрана Борту, я беру книжку, отложенную ею перед погружением, верчу в руках. Ах ты чёрт! Супер обложка от "Божественной комедии" скрывает в себе томик со стихами и пьесами Введенского. Со страхом открываю... Это-что-за...

- Обнародуй нам отец,

Что такое есть Потец?

Кошмар! Вот это поворот! Детские страхи, казалось бы похороненные навсегда, неожиданно обретают кровь и плоть... И с воем пускаются в дикий пляс:

- Ты скажи-ка нам отец,

Что такое есть Потец!

Вспомнил! Это же мультфильм, просмотренный когда-то давным-давно в ночь, и долго преследовавший меня своими жуткими образами. А я с таким трудом затем их забывал. Неожиданно до меня доходит, что буквально за пять минут в жалкие остатки моей жизни втиснулись все самые мрачные порождения советского кинематографа.

Имя Бога, целенаправленно уклоняясь от проявления в нашем мире, начинало действовать откровенно пугающими методами. Кто же мог подменить книгу? Да и я, хорош, нашёл кому доверить чтение Данте. Борте! Которая даже подвоха не увидала, что читает что-то совсем иное. Становится ясно как Божий день, что это четверостишие теперь будет меня преследовать до самой дубовой плахи... А очень даже может быть, что и после неё...

Я отчётливо понимаю - если сей же миг не схожу и не проветрюсь в ночных коридорах, этот проклятый Потец прогрызёт дырку в моих мозгах. Выбравшись из кабинета, с удивлением осознаю, что совсем потерял связь с реальным временем — коридоры полны снующих сотрудников. За окнами яркое солнце, а рабочий день в самом разгаре. Я никак не могу сообразить, какой же теперь день из выделенных мне? Пятый? Шестой? Поскольку преторианская гвардия за мною ещё не явилась, решаю считать его пятым. Может заглянуть к Олегу? Узнать, что там за слухи об ожидающемся прорыве инферно, и вероятно ли из этого мистического камуфлета получить интересующее меня Имя. Но завернув за пару поворотов, я неожиданно вязну в самой гуще толпы, скопившейся возле его лаборатории. Удивлённый данным поворотом, по очереди продираюсь сквозь все адовы круги зевак. Наконец оказываюсь перед две... Точнее двери-то уже и нет - только каменная кладка с чёрной пентаграммой во всю высоту заложенного проёма. Что за...?

- Обнаружили уточку инферно, - словоохотливо сообщает оказавшийся возле меня Золь, наш полимерный бог и дьявол в одном лице.

Судя по градусу словоохотливости, наш друг уже успел принять на старые дрожжи новую порцию животворящей вОдички. Видимо, Карон так и не смог восстановить павшую подпорочку.

Разговор с пьяненьким Золем, источающим благостное приятие всего разнообразия мирского, легко прерывает шум толпы, приветствующей закладку краеугольного камня в стену:

- Гип-гип, Ур-а-а-а!

- Дурни, - продолжает комментировать, мироточа перегаром, мой собеседник, - Им бы только покричать... Какое может быть инферно в лаборатории машинного разума? Это же не парни с отдела диалектического материализма, которые никогда без чудес не обходились. Совсем с... с-сума все посходили...

Когда крики стихают, мне кажется, что из замурованного кабинета исходит странный шум. Словно кто-то с той стороны пытается достучаться в двери. Правда каменная кладка плохо проводит звук, и вполне возможно мне это просто кажется. Я поворачиваюсь к красноглазому Золю - благодаря своему реноме закоренелого алкоголика, он знает практически всё о тёмных делишках Института.

- Слышь, Золь. Я что-то Олега не вижу. Как это его лабораторию замуровали без его ведома? Нехорошо как-то...

- Почему же без него? - искренне удивляется благополучно вернувшийся в круг почитателей Бахуса, - Он в курсе, и на сколько я знаю, был резко против. Хотя почему был, он и сейчас против.

При этом Золь странно мотает головой, словно хочет боднуть возведённую защиту от тёмных сил.

- А кто команду дал на изоляцию первой степени? - продолжаю расспросы я.

Золь пожимает плечами:

- Кто ж его знает, теперь-то. Как задумали, так и сделали.

Он разворачивается и, непрерывно пожимая плечами, возвращается к своим полимерам и коллоидным растворам. Я неожиданно понимаю, что смотрю ему вслед и так же начинаю пожимать плечами, словно только-что подхватил эту странную заразу. Усилием воли прекращаю это сумасшествие.

Возвращаюсь в отдел, где с удивлением обнаруживаю Николая, безмятежно лежащим в кресле да ещё и нагло взгромоздившим ноги в ботинках прямо на заваленный древними свитками стол. Пока мои измученные сотрудники пашут как проклятые, этот обормот неторопливо листает какую-то небольшую книжонку из новодела. Внутри меня всё просто закипает от ненависти. Пытаясь заручиться поддержкой остальных, оглядываю отдел и... Проклятье! Вокруг происходит настоящая чертовщина. Сквозь моложавое лицо Борты, как через намалёванную на стекле картинку, проступает сморщенная маска страшной беззубой ведьмы, кокетливо подмигивающей мне. Мордье... Хрень Господня! Его плоть трескается, рвётся как бумага, и наружу выпрастывет все свои восемь щупалец огромный головоног. Выпученные глаза не сводят с меня остекленевшего взгляда, а мощный хищно щёлкающий клюв пытается ухватить за ногу. Я тихонечко пячусь назад, пока не упираюсь в чьи-то острые коленки. Шарахаюсь в сторону. Керха! Только вместо головы сложный механизм, где крутятся многочисленные шестерёнки, двигаются маленькие сочленения, заставляя глаза и губы шевелиться. Он что-то пытается сказать мне. А я не в силах сделать и маленького шажка. Такое ощущение, что вступил в какую-то вязкую жижу. Гляжу под ноги. Точно! Пузырящаяся мерзость растекается по полу. А вытекает она из штанин Доплеца. И сам он весь какой-то пузырящийся, жидкий, потерявший элементарные человеческие формы. Крыша у меня окончательно поехала или это продолжение кино-ужасов советского разлива? Ищу поддержки у Николая, и всё сразу становится на свои места. Это нимб над его головой, ослепительно сияя, искажает остальных, замерших над грудами божественных томов. Странное свойство слепящего света проявлять сокрытые демонические черты остальных моих подчинённых.

Терпение к этому лодырю, при виде такой неблагодарности, тает окончательно. В то время, когда каждый мой паразит чем-то занят: или копается в заплесневелых томах чёрт те знает каких авторов, или не вылазит из-за дымящегося от перегрузки компьютера, он имеет наглость спокойно отдыхать, наслаждаясь чтением какой-то беллетристики. Да, в добавок ещё, и нагло обнажая в неприглядном свете их мелкие личностные недостатки.

Вырвав книгу, я с размаху опускаю её на взлохмаченную голову, разгоняя ореол святости, словно призрачное кольцо табачного дыма.

- Ты что это сволочь неблагодарная делаешь?

Николай соскакивает, и ещё не отойдя от очарования текста, недоумённо хлопает на меня своими белесыми глазами.

- Поэзией занимаются другие сотрудники. Ты же должен накидывать информацию Керхе. - Гляжу на обложку... Ясно, читает подарочек Кости. - Андрей Белый, значит? Срок по проекту истек, а ты чем занят?

- Я хотел вам кое-что показать! - Николай, наконец полностью возвращается в реальность и суетливо начинает листать книгу в моих руках. - Интереснейшее стихотворение!

- Да ты что, с Луны упал?! - Я чуть не плачу от такой тупости. - Какой стих?! Срок сдачи висит надо мною Дамокловым мечом, уже Великий Усекатель наточен для моей шеи на заднем дворе, а он - стих!

- Вот! Стихотворение "Утро"!

Здрастье-пожалуйста, он меня даже и не слушает! Наискосок пробегаю глазами по строчкам. Ничего особенного: утро наступает, тьма исчезает. Банально! Я не любитель поэзии, да тем более такой как эта - пейзажной.

- Вы не поняли. Это описание мига творения, происходящего под воздействием Имени Бога! Изречённого! - Николай делает ударение на последнем слове.

Я замираю. Имя? Бога? Внимательно перечитываю. В словах Николая что-то кроется. Да ещё это странное название - "Утро" (и-е-а-о-у). Смотрю аннотацию к изданию. Андрей Белый - имя при рождении Борис Николаевич Бугаев. Что? Ах ты, чёрт! Вот о ком мне толковал ИИ-шка!

- А помните, что нам С-компьютер подсунул? Какие руны?

Ха! Сказал. Да я их сразу забывал, не успевал он перейти к следующей. Всё-таки я не древний германский варвар.

- И вот ещё посмотрите! - Николай прерывает моё перекапывание воспоминаний.

Выхватывает со своего стола из кучи наваленной литературы и суёт мне в лицо ещё одну потрёпанную книжонку с очерченным фломастером куском текста. Скрепя сердце от такой панибратщины, внимаю. Не вполне внятная для меня трактовка образования латинского слова "автор" от глагола, означающего "связывать между собой". Гляжу на автора трактата - Данте. Алигьери? Хм-м. Однако! Как бы намекает... Выстраивается ассоциативная цепочка - автор, поэт, художник... Вспоминаю о рисующем солнечный свет из песни Никольского. Перечитываю внимательней. Написание глагола по латыни - "aveio". Если принять, что латинское «u» вполне могло трансформироваться в «v»... Из глубин памяти всплывает первая часть триптиха Босха. Могло и умышленно быть заменено для сокрытия тайны, знать которую полагалось лишь единицам. Опять же "автор"? Ведь Бога вполне можно назвать автором нашего Мира! А что такое творение, как не связывание Хаоса? Медленно перечитываю стихотворение Белого. Решение где-то рядом. Какие-то смутные воспоминания о частотных характеристиках гласных звуков — их распределении в зависимости от частоты... И тут до меня доходит! Широко известное имя Бога - И-е-г-о-в-а! Да это же... Анаграмма! Буквы, приплясывая и изменяясь, сами встают на свои места. Порядок найден. Остается воплотить знание в Свиток, подобрав нужное написание. Ну, это уже работа Керха. Я смотрю на Николая. Ну скажите, в каком-таком месте в этом пропойце скрывается гениальность? Да-а, загадка.

- Срочно в работу! - радостно ору на весь отдел.

Пока идёт формирование Свитка, бегу в свой кабинет, похвастаться перед ИИ-шкой. Системник уже заменили компьютерщики, но не успеваю стукнуть пару раз по монитору, как от него отделяется эфемерное нечто и зависает над столом. Я ошарашено молчу, пораженный странным явлением. Облачко начинает колыхаться и складывается во вполне просматриваемую человеческую фигуру. Это что за... ? ИИ-шка начинает агрессивную экспансию в нашу реальность и уже создал себе призрачное тело?

- Привет.

- Приветствую, - испуганно, но тем не менее сохраняя вежливый тон, отвечаю я. - Что-то не узнаю вас в гриме. Мы знакомы?

- Я - Олег.

- ?

Я вздрагиваю. Сердце начинает предательски биться через раз.

- А ты как тут оказался? - Я растеряно тычу пальцем в монитор. - В твой же отдел прорвалось инферно.

Фигурка в полный рост начинает снова колыхаться, распадается в лёгкое облачко, которое преобразуется в крупное лицо. И вот это лицо, вполне, кстати, узнаваемое, морщится.

- Ничего у нас не прорывало. Это все Др.Shark. Помнишь, я тебе рассказывал, как поспорил с ним? Так вот, после этого он на меня взъелся.

Слушая Олега, я лишь киваю головой.

- И вот чтобы уничтожить мой отдел, он и начал распускать слухи. Вначале вполне бредовые и потому, казалось бы, безобидные. Типа, вступления всей нашей лаборатории в организацию защиты плотоядных выхухолей.

Я не сдержавшись хохотнул. Помню этот бред. Долго ещё за его работниками держалась кликуха выхухулевы дети. Пока кто-то не рассказал, что в лаборатории по ночам происходят мистерии богини Мары, и выхухулевы стали марабесами.

- Потом пошел слух о поклонении Маре, следом воскрешение Перуна. Ну, ты наверное помнишь весь этот откровенный бред.

Соглашаясь, киваю головой.

- И вот постепенно все привыкли, что раз в неделю у нас что-то да происходит. Вначале верили единицы. Потом, по принципу - нет дыма без огня - начали верить десятки и сотни. Количество беспросветного бреда в слухах сошло на нет, и этому урезанному новостному поносу стали верить практически все. Поэтому и прорыв инферно не стал откровением. Все поверили, и лабораторию замуровали вместе с сотрудниками...

Что? Я замер. Как? И тут вспомнился стук с той стороны. Чёрт! Я соскакиваю с кресла, чтобы бежать на вызволение замурованных.

- Постой!

Я оглядываюсь. Лицо вновь становится призрачной фигуркой, висящей над столом.

- Ты никого не спасешь. Мы все переместились сюда. Когда кирпичная кладка окончательно зацементировала выход, мы решили провести полевые испытания последней разработки — нейро-перемещение в цифровую вселенную. И вот теперь я здесь.

Вот же... Теперь не совсем понятно — стоит ли радоваться за успешное окончание длительного исследования или следует переживать за злую несправедливость, совершённую в отношении...

Стук в двери. Информационное облако колышется и, помахав призрачной рукой, растворяется.

- Кто там? - поражённый новыми обстоятельствами не могу сдержать раздражения в голосе.

В дверях появляется Керха и молча протягивает лист бумаги. Недоумённо смотрю на... Свиток? Наконец отстраняюсь от печального образа Олега и понимаю, что как всегда в самый нужный момент в картридже принтера закончился порошок. Ну, дела-а-а. Буквы едва проступают на белой бумаге. Беру ручку и аккуратно обвожу один за другим плохо отпечатавшиеся знаки. Гляжу на опытный образец. Вот теперь полный порядок - слово нестерпимо сияет, выделяясь на фоне белоснежной бумаги. А держа в руках Свиток, я ощущаю саму живую пульсацию Вселенной. Сомнений никаких нет — это то самое и есть. Груз ответственности, наконец, сваливается с души. Работа закончена! Прислушиваюсь... Угрожающий скрежет ожидающего свою жертву инструмента палача смолкает. Уф-ф-ф...

Аккуратно сворачиваю Свиток Силы в трубочку, отчего он становится похож на факел в моей руке. Так, уподобившись Прометею, несущему огонь в люди, появляюсь в отделе. «Бойцы» отводят глаза не в силах выдерживать его нестерпимое сияние. Поздравив погрустневших сотрудников, я бодрым олимпийцем бегу по коридорам докладывать Др.Shark. Нулевой уровень встречает холодом стен. Вытянув перед собой свой факел, заскакиваю в первый попавшийся коридор. Отражение божественного света в мраморе тысячелетних плит создает впечатление, что всё вокруг охваченно нестерпимо жгучим огнём. Мелькнув метеором по коридору Phlegethon, который, к моему удивлению, в этот счастливый час не сплетается в привычные загогулины, влетаю без стука в кабинет шефа.

- Вот! Ваше задание выполнено!

Др.Shark некоторое время сверлит меня своим алмазным взглядом, наконец молча кивает головой. Я, обуздав радость, чинно сажусь к столу-алтарю. Перед нами лежит уменьшенная - не больше полутора китайских метров - копия Мигеля, точнее, МоГела.

- Вставь в голову МоГела Свиток! - Голос хозяина холоден как никогда.

Только теперь я замечаю отверстие во лбу полимерного манекена - зияющая мраком дыра третьего глаза. Послушно выполняю указание. Случайно пришедшее на ум сравнение с третьим глазом приобретает мистическое подтверждение - отверстие начинает светиться не хуже ходового фонаря паровоза. Не хватает только свиста спускаемых паров да пьяного машиниста в разбитом окошке. Божественная мощь Свитка действует безотказно - по пластиковому подобию человека начинают волнами пробегать дрожи, словно тысячи мурашек прокладывают тайные туннели под верхними покровами. И во мне, кстати, тоже. Кажется, что и само мироздание не остается в стороне - ощутимые вибрации прокатываются от края до края здания, заставляя поражаться размеру тех мурашек. Но, возможно, это только лихорадит моё перевозбуждённое сознание. Оживший образец пока остаётся лежать, и лишь левый глаз странным образом бездумно вращается в глазнице. Директор молча созерцает, а в глубинах мрака его зрачков пляшут отблески разгорающихся костров непостижимых желаний.

- Встать! - мистический голос шефа остр и резок, кажется, даже мёртвые должны повыскакивать из своих древних могил. Я, кстати, не смог усидеть на стуле.

- Да сиди балбес! Это не к тебе. - Др.Shark недовольно морщится.

- Встать! Именем Всевышнего встать!

Эффекта никакого - полное игнорирование объектом руководящих команд.

- Хоть бы руку поднял, - подхалимски поддакиваю я.

Неожиданно лежащий до сих пор бездвижно образец поднимает руку. Густые брови Др.Shark вопросительно взлетают к самым границам его моложавой прически. Как и мои жиденькие. Б... ! Ну какого чёрта я не сдержался и открыл рот?

- Ну-ка, еще что-нибудь скажи! - с просыпающимся подозрением приказывает шеф.

Слова, изливаясь, превращаются в змеиный яд, и я внезапно прозреваю, что даже иногда практикующееся руководством медленное аутодафе на задворках институтского двора в скором времени может оказаться для меня сродни наивной мечте о курортном отдыхе в Гаграх.

- Встать, - неуверенно крякаю я. Проклятый пот разъедает глаза.

Существо предательски встаёт и замирает в готовности исполнить любую команду своего «хозяина». Моё сердце, стукнув для проформы пару раз, проваливается куда-то в тартарары возле стёртых каблуков и там, испуганно трепеща, ожидает неминуемой кары.

- Выключи его!

Тьма. Как же я боялся её в детстве и даже просил родителей не выключать ночью свет в коридоре. Но стоит признать, за всё то время, что стрелой промелькнуло мимо, ничего трагического со мной так и не произошло. Счастливое детство не омрачили ни кошмары, ни ужасы, таящиеся где-то по ту сторону. Тьма оставалась пугалом, за которым в реальности ничего страшного не стояло. Казалось, я перерос свои страхи, и теперь они пугают в детских комнатах кого-то другого...

Вокруг заметно темнеет, или это только в моих глазах? Когда маленький Мигель послушно падает, гнев шефа сметает всё и вся подобно торнадо. Как могу, открещиваюсь, божусь и клянусь всеми святыми, что в данном случае "ни сном, ни святым духом"! Др.Shark достаёт ритуальный нож и несколько раз медленно проводит по оселку. Нестерпимый скрежет металла проворачивает мои внутренности почище любой мясорубки. Начинаю подозревать, что тьма до этого момента лишь по-свойски тролила меня, а все прелести долгожданной встречи ожидаются впереди.

- Может это из-за того, что я обвел буквы?! - Внезапная вспышка гениальной догадки разгоняет сгущающиеся тучи и в последний миг спасает от приближающегося четвертования прямо на алтаре.

Вынимаю Свиток. Мироздание снова колбасит, но уже в обратной последовательности. Но мне как-то совсем не до этих вселенских выкрутасов. Трясущимися руками расстилаю на столе.

- Дай ручку! - Извечная слабость шефа к чужим ручкам. Вздохнув, протягиваю свою подарочную с золотым пером.

Др.Shark быстро обводит буквы, не прикасаясь к бумаге, ручку бросает в свой стол. Я, внутренне вознеся пару молитв за здравие и одну, на всякий случай, за упокой, вкладываю Свиток. Давешняя волна дрожи снова прокатывается от края до края Ойкумены. Но, судя по всему, уже от острого негодования на столь безответственные манипуляции с божественным артефактом.

- Встать! - Мощь голоса шефа не убавилась, даже пройдя через столь серьёзные испытания.

Мигель - ноль внимания! Я отвожу глаза в сторону, словно меня интересует двор с забытыми мусорными контейнерами. Измятые коробки, пустые бутылки, вспоротые банки образуют кучи, совсем скоро готовые поспорить в своей монументальности с пирамидой Хефрена.

- А ты?

- Встать, - мысленно прощаясь с жизнью, бурчу я.

Благословенный кусок полимера лежит, не проявляя никаких признаков жизни, однако загоняя ситуацию в метафизический тупик. Что за... ? Я вынимаю ставший бесполезным листок. А-а! В прошлый раз он был свёрнут надписью наружу. Свернув Свиток, дабы имя Бога обращено было к свету, осторожно, словно бомбу, вставляю обратно. Мироздание на очередную возню с неподвластными нам силами отвечает брезгливым подрагиванием.

- Встать. - Голос шефа, наконец, заметно теряет былой запал неукротимой энергии, видимо, как и прочая Вселенная устав от многочисленных повторений одного и того же действа.

Мигель встаёт. Всё. СПА-! -СЕН!

- Делай основной Свиток Силы и ко мне! Никому не прикасаться! Обведу Я!

Пятясь спиной и непрерывно благодарно кланяясь, тараню пятой точкой дверь и с облегчением вываливаюсь из кабинета.

- Я вот чего не понимаю, - Николай внимательно слушает, кивая головой, - если это Имя Бога, и оно истинное, послужившее началу формирования нашей Вселенной, почему сейчас этого не происходит? Его надо произнести?

Мы сидим в моём кабинете, в ожидании готовности Большого Свитка Силы. Кувшин Сомы стремительно заканчивается, внося успокоение в мою натерпевшуюся и исстрадавшуюся за эти пять дней душу.

- Как вы понимаете, мы можем только теоретизировать в этой части божественного промысла. Но тут никакого бинома Ньютона нет. Всё просто и на поверхности. Имя мы нашли верное, но не полное. Его хватает только оказывать временные воздействия на материальный мир, производить всякие захватывающие фокусы. А чтобы сформировалась новая Вселенная, нужна его полная, законченная форма.

- И ты знаешь какая? - Я поражённо смотрю на него.

КАК? Кто он? Может это второе пришествие? Как обыкновенный человек может спокойно заявлять, что самая большая тайна всей Вселенной для него не сложнее бинома Ньютона? Который для меня и сам по себе манускрипт Войнича в чистом виде.

- Смотрите. Мы нашли порядок звуков И-Е-А-О-У. Чем он такой особенный? А тем, что распределение звуков идёт по убыванию частоты колебаний. Это примерно тоже самое, что и распределение цветов в видимом спектре: Красный, Оранжевый, Жёлтый, Зелёный, Голубой, Синий, Фиолетовый. Это, правда, уже обратный порядок, к возрастанию частоты колебаний электромагнитной волны. Или, что более верно по смыслу наших поисков, нотный стан — До, Ре, Ми, Фа, Соль, Ля, Си. Как вы понимаете, в моих примерах и есть ответ на ваш вопрос.

Я смотрю в его чистые светлые глаза и не могу понять, куда он клонит. Заметив моё замешательство Николай благосклонно продолжает:

- Найденная нами серия звуков имеет пять звучаний, а количество цветов и нот семь.

- Ты намекаешь, что звуки речи как-то связаны с цветом и звучанием нот?

- Ну, в мире всё взаимосвязано, но тут нам и Библия, Бытие, оказывают помощь - число дней творения и есть ответ на необходимое количество звуков.

- И-и-и-и... Где еще два звука? Э и Ы?

- Учитывая частоту упоминаний звука Э в именах разных богов, вполне возможно. Но только не Ы.

Николай улыбается.

- Я думаю всё проще. Человек целенаправленно был создан без возможности произнести полное имя Бога. Как, впрочем, и услышать его. Такие вот наложенные ограничения на конструкцию её создателем. А зная вздорный характер большинства людей, я считаю это правильным решением, поскольку именем Бога можно как создавать, так и уничтожать Вселенные. Для чего достаточно всего лишь произнести полное Имя наоборот. Чего, по счастью, мы лишены.

Глава 666

Пока моя бригада «-Ух!» корпит над Большим Свитком Силы, бегу к Косте похвастаться и сказать ему большое человеческое спасибо за спасение. Карон, не отрываясь от конструирования очередной пирамиды отсылает меня куда подальше - в иные пределы Института. Что он подразумевает под пределами да ещё и иными, я не очень понимаю, но решаю применить свою не по годам развитую интуицию. Ощущая безграничные возможности после успеха со Свитком, иду искать друга в помещениях, граничащих непосредственно с Адом.

Подвал встречает запахом сырости и... Смерти? Беру один из осветительных факелов и спускаюсь по каменным ступенькам вместе со стекающей вниз водой. Электричество здесь закончилось давным-давно: сырость, замыкающая проводку; всеядные крысы, вчистую обгрызающие изоляцию; пара бесследно сгинувших электриков - всё вместе взятое вернуло катакомбы назад в тёмное средневековье. Завхозу Института не оставалось ничего другого, как просто плюнуть на эти дополнительные площади и отказать в обслуживающем ремонте. И теперь вечный сумрак не позволяет лицезреть во всей красе жалкое зрелище нижних ярусов: осыпающиеся кирпичные кладки, тёмные провалы в стенах, крошащийся бетонный пол. Я иду внимательно глядя под ноги - ещё не хватало ступить в темноте во что-нибудь мерзкое. Тут и там попадаются сгнившие строительные леса, брошенные шахтерские каски, скрюченные скелеты заблудившихся диггеров. По Институту периодически начинали циркулировать слухи о страшных кровожадных существах, облюбовавших нижние пределы, но я в них не особенно верю. Какие могут быть в двадцать первом веке вампиры? Их уже лет сто как практически всех извело всесильное НКВД. Остался только один-единственный кровопийца, я посмотрел на скрывающийся в темноте потолок.

Проходя мимо дверей, как правило закрытых на большие заржавленные амбарные замки, с удивлением замечаю отсутствие этого обязательного атрибута на одной из них. Я осматриваю двери, и понимаю, что они скорее похожи на древние врата. Не долго думая - моя не подверженная влиянию времени черта характера - заглядываю в помещение, скрывающееся за почерневшим от тьмы веков деревом. Жара! Сухо! Тусклый свет редких масляных фонарей едва покрывает огромное пространство. Теперь понимаю, откуда этот гул, постоянно преследующий меня - гигантские прессы, этакие сказочные великаны, стоят в клубящемся вокруг них сумраке и, знакомо сотрясая стены, машут своими огромными молотами. Мрачная обстановка просто взывает, чтобы обслугой здесь шныряла пара весёлых чертенят, подрабатывающая в подвале на полставки. Правда, их в данный момент не наблюдаю, возможно, получают ценные указания у своего непосредственного босса - Др.Shark.

Настороженно приближаюсь к одному из "великанов". Махина кажется вся вибрирует от мощи, заключённой в тусклом металле. В огромной литой станине торчит небольшой медный краник, из которого медленно капает маслянистого вида жидкость неопределённого цвета. Бутылки, что рядами стоят неподалёку, приметны до дрожи в ногах. По знакомым ощущениям, понимаю, что здесь не обошлось без сумрачного гения Др.Shark. Предательски подгибающиеся коленки делают мою походку более похожей на исполнение задорного танца краковяк, но ничего не могу с собой поделать. Ну, да. Конечно! Такие же стоят у шефа в шкафу. А я-то всегда думал, что это редкий коллекционный коньяк. Мимолетно заглянув в этакую ванну, служащую наковальней, в страхе шарахаюсь назад. Там в темноте копошатся какие-то омерзительные блеклые змеи. Некоторое время стою, пялясь в марево вокруг и пытаясь побороть страхи, дикой ордой рвущиеся из самых глубин подсознания. Набравшись мужества, которое у меня обычно в режиме строгой экономии, заглядываю снова и стараюсь рассмотреть, что же там всё-таки творится на самом деле. Пару раз увернувшись от молота, с грохотом трамбующего переплетение тел внизу, наконец разбираюсь, что там копошатся не змеи, а люди. Правда, какие-то маленькие. Дети, что-ли? С риском для жизни перегибаюсь через край и вытягиваю за конечность одно. Кукла. Ха! Облегчённо вздыхаю. Чёрте что покажется в этом филиале Ада. Разглядываю её внимательно и... - это копия Мордье. Что за... ? Ничего не понимаю. Вытаскиваю ещё одну - Карон. Пытаюсь рассмотреть остальные. Мелькающие под молотом лица кажутся знакомыми... Да это же маленькие копии сотрудников Института! Однако... Наводит на мысли. Обхожу станину, внимательно осматривая титанический корпус. И нахожу связывающие заклинания. Становятся понятны частые недомогания и болезни, которые обычно приписываются чудовищной экологии городской агломерации. Так вот что пьёт наш родной Др.Shark! Значит, живой крови секретаршь ему мало, подавай ещё и астральную прану сотрудников. Затея с МоГелом расцвечивается совсем иными красками. Хочется взять ноги в руки и прочь бежать от этого адского здания. Приходит уверенность, что это никакой не оборонный заказ, а личная инициатива Др.Shark. И если получится с одним Мигелем, то сколько их всего сможет наклепать Институт? Хотя... К чему мне эти проблемы? Смотрю на теряющиеся в сумрачной дали напряженно работающие механизмы. Моей куклы в прессах нет, в этом я себя легко убеждаю. Остальной мир пускай как-нибудь сам защищается. Ну вот и ладненько - увидел, забыл. Да и не болел я никогда, сколько себя помню. Достигнув внутренней гармонии, спешу в свой отдел.

Когда крадусь мимо приёмной Др.Shark по вихляющему Styx, меня настигает оклик:

- Эй!

Замерев, осторожно оглядываюсь - ко мне прихрамывающей походкой спешит Золь. Ну конечно, исполнив задание шефа, теперь во вверенный отдел полимеров можно и не соваться, сжигая своё драгоценное время в пламени всё поглощающей страсти к горячительным напиткам.

- Слушай, Войд, дело... На тысячу рублей, - Хриплый голос Золя на секунду прерывается от волнения.

- А у меня контрольный вопрос. Я горю! Ничем не могу помочь, - получив таким образом на руки полис добровольного страхования, уточняю:

- А что?

- Понимаешь, мне надо справку отдать сегодня шефу.

- Я-то ее откуда возьму?

- Справка готова. Ее только надо того - передать... И всё-о-о.

- Ну, так иди и передавай. - Я отворачиваюсь и хочу продолжать путь к личной славе. Если откровенно, меня всегда раздражала неземная любовь Золя к напиткам из категории «огнеопасно», смягченная лишь единожды бесполезной кодировкой.

- Я не могу!- плачущим голосом взвывает он. - Я вчера немного того...

Золь щёлкает себя по горлу. И чтобы продемонстрировать, как он вчера того, резко втягивает в себя воздух и выдыхает в мою сторону огненный факел, от которого едва успеваю увернуться, лишь слегка опалив волосы на макушке.

- Во! Видал!

- Ты что же это делаешь? - Дрожащей рукой я вытираю мгновенно вспотевший лоб. Хорошо хоть реакция не подвела. А судя по бесцветному пламени, этот огнедышащий дракон и вчера, и сегодня того...

- Пойми ты меня, не могу я с таким выхлопом идти к шефу. Он меня сразу того...

- Ну и правильно сделает. Сколько того... ?

- Чего сколько? - Делает вид, что не понимает сути вопроса Золь.

- Ну, как чего? Ты что же хочешь, чтобы я задарма под танк лег? - Непонимающе пялюсь на нашего ваятеля.

- А-а! Штука! - Составитель справки протягивает хрустящую купюру, заметно повеселев.

- Ладно, давай свою справку. - Я, честно говоря, после оглушительного успеха со Свитком, уверен, что шеф отнесётся к моему появлению благосклонно. - А вопросов не будет?

- Не-а, все чисто. Только того... Отдать.

Я беру измятые листки, с сомнением заглядываю в них. Вникать в галиматью Золя совсем не хочется. Однако тысяча рупий в кармане требуют исполнения контракта. И, кивнув творцу сего опуса, иду к руководству. Елена потихоньку сползает со своего стула, наверное, теряя последние остатки девичьего сознания... Если в природе, конечно, такое существует. Тамбур, на удивление, встречает теплом и нежным призрачным светом. Слега удивившись столь странным переменам, казалось бы, вечного порядка вещей, аккуратно стучу в мягкую обивку. И дождавшись грубого оклика, проникаю в кабинет.

- Др.Shark, разрешите?

- Входи. - Голос шефа, вроде, звучит доброжелательно.

- Здесь справка для Вас из отдела того.... Золь который.

Соблюдая меры предосторожности, подхожу к столу и кладу справку.

- Присаживайся! - Неожиданный приказ не оставляет времени ретироваться.

Однако... Проблеск запоздалого просветления осеняет меня краешком крыла, и, начиная предчувствовать подвох, сажусь на самый краешек стула.

- Что Свиток?

- Создается, - как можно многозначительнее отвечаю на вопрос.

Др.Shark углубляется в чтение бумаг. Дьявол! А я даже и не знаю, что он там сейчас читает. Ох, не к добру это мягкое свечение тамбура… Было. Мужественное лицо шефа, обычно смертельно бледное, начинает постепенно наливаться краской. Уподобляюсь этакому итальянскому Чиполлино, который со страхом наблюдает за стремительным вызреванием сеньора Помидора. А по тому, как тот со всё нарастающим остервенением перелистывает страницы, окончательно осознаю, что того... Влип! Дочитав до конца, шеф молниеносно рвет стопку бумаги на куски и бросает мне в лицо. Мгновенно превращаюсь в сидящий соляной столб, без индивидуальных мыслей и эмоций, а внутри лишь древнее кладбище с завывающим вокруг обветшалых крестов ветром.

- Что за га-ли-ма-тью ты мне принес?! - Голос шефа ревёт, как иерихонская труба. Волосы у меня на голове встают дыбом. Зарезал, без ножа же зарезал проклятый Золь!

- Что это такое! Я что приказал?! ... А здесь? Не подчиняться приказам? Да я тебя в труху сотру! Да я тебя...

Я вскакиваю, готовый с высокого старта рвать когти из кабинета.

- Стоять!

Ноги подкашиваются. Всё! Предо мною разверзается алчущая бездна. Шаги смерти... Её мягкие лапы... Они приближаются ко мне. Видовое многообразие окружающего мира сжимается до размеров кабинета и продолжает стремительно уменьшаться. Др.Shark же наоборот начинает расти, раздаётся вширь, нависая надо мной. Вот он, не переставая орать, уже упирается головой в потолок. Стремительный рост и помножаемый на ноль кабинет заставляют его подогнуть голову, потом наклониться. Вот надо мной не потолок, а только чёрный плащ шефа. Складки опускаются вокруг, подобно последнему занавесу, и я пропадаю в полной темноте...

Только неясное мычание вокруг:

- ... -ми-ме-ма-мо-му-... !

Далекий рёв:

- ... -ри-ре-ра-ро-ру-... !

Что? Присматриваюсь. А ничего. И вдруг осознаю, что ничего не существует — ни моего тела, ни пространства вокруг. Только какая-то неуловимая искорка сознания во мраке безвременья. Что за... ? Как только постигаю эту простую истину, понимаю, что моё Я начинает растворяться в этом ничто, грозя вот-вот сгинуть окончательно и бесповоротно. Борюсь как могу с неудержимым растаскиванием своей сущности.

.-.-.-... с-с-ситуация, однако...

И-и-и... ляпсус и ничего более...

Е-е-е... соль мыслей вспыхивает адским пламенем и начинает пожирать изнутри...

А-а-а... фак, точнее проклятье...

О-о-о... мистика...

У-у-у... ревёт, вибрирует и трясётся...

.-.-.-... допрыгался, в смысле, Хана!

И внезапно моё Я взрывается нестерпимо яркой вспышкой!

Порождённый взрывом грохот не слышен, но осязаем каждой гранью раздираемого на части сознания. Огненное буйство стремительно разлетается по всем несуществующим направлениям, порождая из каждой частички моего бывшего Я всё новые и новые мерности. Наконец перворождённое пламя угасает, уступая место первозданному мраку, который одна за другой начинают прокалывать вначале редкие, затем уже многочисленные искорки звёзд. Некоторые разбухают и лопаются пузырьками мыльной пены, раскрашивая мироздание вычурными туманностями. И это повсеместное безумие невидимая длань аккуратною собирает в миллиарды миллиардов галактик. Само пространство непрерывно скручивается и сплетается в бесконечную сеть неведомым Великим Ткачом. И тут понимаю - вот Бог! Не могу сдержать восхищения уходящей в бесконечность тканью Мироздания. Неожиданно замечаю неподалёку гигантский звёздный водоворот, сливающийся в огромную Чёрную Дыру. Меня затягивает в него, и я всё быстрее и быстрее лечу словно на санках с горы навстречу неизведанному. Вижу странную переливающуюся поверхность, этакую радужную стенку мыльного пузыря. Да это же... Только-то и успеваю осознать, как, пробив горизонт событий, оказываюсь в странном месте: темно, тепло и мягко. Странный ритмичный звук успокаивает и убаюкивает, вместе с тьмой дарит неземное блаженство. И я умиротворенно засыпаю...

Тревога! Совсем недавно такой родной и успокаивающий звук внезапно ускоряется и становится угрожающим. Мне страшно. Бархатистые стенки вокруг подрагивают, и внезапно что-то меняется. Нет больше родной тьмы, что была так добра ко мне. Звук, что звучал всё это время вокруг, сливается в непрерывный тревожный гул. И такой когда-то мягкий и теплый мир вдруг прорастает холодными острыми гранями. Они приходят вместе со светом и жадно вгрызаются в меня. Боль! Страх! Свет! Вселенная исчезает навсегда вместе с моим беззвучным криком...

Не пойму, где это я. Подвешен за верёвку, тянущуюся прямо из моего живота. Оглядываюсь. Рядом висит на такой же верёвке склеенный из множества кусочков маленький Доплец. Мы и ещё пара таких же горемык тянем непосильным грузом к земле немолодую уже женщину. И мне до боли знаком этот звук, исходящий прямо из её груди.

- Привет, - Доплец с трудом ворочает деформированной головой, смотрит на меня. Опухшее, синюшное лицо. Ужас!

- Где я?

- А ты не понял еще? - Он извивается, пытаясь занять удобное положение. Словно в его ситуации такое есть.

- Не-е-т.

- Может и к лучшему. А вот я ожидаю прибытие еще одного себя. Дьявол! Что же никто не предупредил, что придется отбывать повинность в шкуре своего неродившегося ребенка. Чтобы я еще связался с этими сосудами греха!

Начинаю припоминать. Борта. А я стал одним из её "украшений". Вот же влип!

- Слушай, а долго нам тут висеть?

- Я так понимаю, пока она не шагнет в двери выхода из Большой Игры.

- И когда это произойдет?

- А я знаю?! Я тут еще не во всех своих ипостасях присутствую. - Доплец злится, хотя если рассудить, сам виноват во всех своих бедах. Как, впрочем, и я. Б... !

Вечность. Моё пребывание на шее "мамочки" можно сравнить только с вечностью. Но даже в этом кошмаре находим развлечения - иногда раскачиваемся на своих пуповинах, весело сталкиваясь лбами. Мы с двумя Доплецами радуемся, когда наконец срок древней старухи истекает, и призрачная рука беспощадно режет нить её жизни...

И всё повторяется вновь. Рождение новой Вселенной, падение в Чёрную Дыру, проламывание горизонта событий...

Давешний кабинет, откуда и началось моё Большое Путешествие...

Снова стою на ламинате среди испуганно жмущихся линий орнамента. Рядом ничтожная спора — после лицезрения Мироздания и самой Вечности на нравоучительных качелях на троих с Доплецами, шеф кажется исчезающе малой величиной - орёт писклявым голоском, злобно топая маленькими ножками. Даже удивительно, как он мог до этого внушать всем столько ужаса? Неужели, это только субъективное восприятие смогло превратить этого карлика в монстра вселенских масштабов? Я молча разворачиваюсь и выхожу, не вникая в смысл слов, водопадом извергающихся вослед. Золь в одиночестве печалясь мается в Styx.

- Ну, как? Понравилась шефу справка?

Молча с чувством жму ему руку и иду к себе. Захожу в кабинет, достаю лист чистой бумаги и быстро пишу карандашом фамилию, имя, отчество неудачливого просителя. Сосредоточившись, легко соединяю образ ваятеля с его ФИО. Бормоча про себя: "Бу-бо-ба-бе-би!", начинаю не торопясь, педантично стирать ластиком написанное. По мере исчезновения графитовых линий чувствую, как всё сильнее раскачивается лишённая антиалкогольных опор пирамида. И когда она превращается в груду стройматериалов, исчезают и все следы пребывания в этом мире Золя. Я спокойно сжигаю лист бумаги и выбрасываю пепел в форточку. Остаётся ещё один, последний источник бед. Но мне предельно ясно, что с Др.Shark такие детские фокусы с ластиком не пройдут.

Что-то не так. Замираю посреди кабинета. Мысленно обдумываю, что могло меня встревожить. Делаю шаг... Ещё пару шагов назад... И... Так и есть. В отражении зеркала, висящего на стене перед входной дверью, меня нет! Что за... ? Делаю шаг вперёд, снова назад. Ага! Вот он я, стою как миленький и округлившимися глазами испуганно таращусь из-за стекла на самого себя. Подхожу вплотную. Да, это я. Шутя протягиваю своему отражению руку, а оно стоит столбом, не шелохнувшись! Вдруг, кивнув словно на прощание головой, поворачивается и выходит в дверь зазеркального кабинета! Рефлекторно пытаюсь посмотреть вслед и сильно ударяюсь лбом о холодную гладь стекла. Хрустальный мир опять пуст. Точнее, кабинет там есть, обстановка вся в наличии, а вот самого главного элемента нет! Словно и не стою, как истукан, перед этим проклятым зеркалом! Крепко зажмурив глаза, пять раз повторяю про себя универсальное заклинание на все случаи жизни:

- Я сплю...

Открываю... И в ужасе отшатываюсь - на меня смотрит давешняя тварь из маршрутного такси! Тёмный провал рта шевелится, словно желая что-то сказать. Прислушиваюсь... И то ли слышу, то ли взбудораженное воображение подсказывает:

- Отражения!

С-сума можно сойти! Оглядываюсь. Поблекли нежные тона... Исчезла высь и глубина... И чётких линий больше нет... Кругом серость. Серость. Серость. Мир исчезает, осталось только серое марево, и я в нём захлёбываюсь, тону... Ладно, к чёрту! Надо идти.

Мой отдел заканчивает свой вклад в общее дело прихода в этот мир нового монстра - МоГела. Большой Свиток Силы на заботливо подобранном мной папирусе потихоньку проявляется в плотере. Смотрю на лист, где ради эксперимента фломастером нарисован знак 'Весы'. С обратной стороны проступает чёткое зеркальное отражение. Ха! Вот теперь и посмотрим, кто из нас... !

Взяв сформированный Свиток и прихватив свой фирменный фломастер, не торопясь иду к шефу. Ни на миг не сомневаюсь в устоявшихся столетних рефлексах др. Shark. На удивление все пять коридоров, ведущие в приёмную, закаменели в ожидании неотвратимо приближающихся перемен. Возможно, на них так влияет нестерпимо яркий факел Большого Свитка Силы в моей руке. Вот она мощь истинного имени Бога!

Без стука вхожу в кабинет. Грозного оклика не следует только благодаря пылающему в моей руке Свитку.

- Дай ручку!

Безразлично протягиваю фломастер. Др.Shark жирной линией обводит завораживающую вязь имени Бога.

- Отнеси ваятелям! И пускай ждут, я скоро спущусь!

Выхожу из кабинета, по дороге аккуратно сворачивая Свиток. Сам истинный первозданный Мрак начинает ослепительно клубиться в моей руке. Коридоры, ныне слитые в один общий, прямым проспектом несут меня вниз в наши казематы. Я спокоен, как удав. Ни капли привычного волнения. Словно сама Вселенская Пустота, безразличная к любым фрустрациям живых сосудов с коллоидным раствором. Зайдя в подвал к ваятелям, нахожу титанического МоГела, окружённого толпой сотрудников. Рабочие ползают по телу, смачивая бионический полимер, не давая ему ссыхаться. Нахожу главного конструктора Большого Бена, и молча протягиваю ему Свиток. Ваятель, благоговейно сунув артефакт с проступившими на нём знаками за пазуху, шустро лезет по приставной лестнице на голову полимерного колоса. Наверху, стоя на переносице гиганта, аккуратно вставляет имя Бога в лоб МоГела. Полимерное тело вздрагивает, судороги волнами прокатываются по конечностям, вызывая лёгкую панику среди ползающих по нему рабочих. Огромная ручища поднимается и, описав гигантскую дугу, громко хлопает себя по лбу, впечатав, словно надоедливого комара, Большого Бена в непросохший полимер. И Свиток оказывается надёжно замурован в третий глаз великана. Чудовище с шумом садится - ваятели летят с него, как чешуя с гниющей рыбы - потом встаёт. А я чувствую себя хитромудрым Одиссеем в пещере глупого циклопа. Ничего не напутал?

- Где Др.Shark? - грохочущий, подобно Ниагарскому водопаду, голос своей неописуемой мощью прижимает всех к каменным стенам.

Я выхожу из тени и рукой показываю направление. Колос, гулко стуча огромными ногами и периодически задевая головой потолок, бредёт навстречу своему создателю.

Придя домой, не раздеваясь, падаю в кровать.

- Да провались все к ...! - мелькает последняя мысль, и сознание растворяется в ставшей такой родной бесконечности.

Очнувшись, наконец чувствую себя бодрым и готовым к любым подвигам, поворотам изменчивой судьбы.

- Эх, кабы я был директором Института... - мелькает шальная мысль.

Одеваясь, напеваю про себя какую-то незамысловатую мелодию:

- Ли-ле-ла-ло-лу!

На остановке я только заглядываю в полумрак салона остановившегося маршрутного такси и решаю пойти на работу пешком...

В моём родном отделе все чинно сидят на местах. Первым подбегает Доплецов.

- Приветствую шеф! Как прошла болезнь?

- Какая болезнь? - оторопело переспрашиваю я.

- Ну, Вас не было семь дней. Нам сказали, что Вы болеете.

- Семь?

Кто бы мог подумать! Я же только уснул и проснулся!

- Ничего, спасибо, все хорошо.

Подтягиваются и остальные работники. На шее Аллы Бортовой висит золотое ожерелье - с облегчением убеждаюсь, что это только ряд небольших слоников, смешно цепляющихся хоботами за вязь цепочки. Весело раскачиваясь, соударяются лбами, порождая до боли знакомые звуки. Мордов, Керхов молча пожимают руку, как всегда углублённые в свой непростой внутренний мир. У Доплецова из нагрудного кармана выглядывает ручка со встроенным цифровым диктофоном. У всех обычные лица, без каких-либо намеков на демонизм. Последние события представляются теперь в совсем другом свете - просто отражение реальности в кривом зеркале уставшего сознания.

- Поздравляем вас с назначением! - выступает вперёд учтивый Доплецов.

- С каким назначением? - я настораживаюсь. Судя по всему, затейливые игры подсознания продолжаются.

- Как же, пришел приказ из Министерства, вы назначены на место безвременно почившего Директора!

- А? - наверное, со стороны я выгляжу, как впервые залетевшая барышня.

- А где Николай? - спрашиваю у Доплецова.

- Николай? А кто это? - Его вытянувшееся лицо выражает искреннее недоумение.

Я сижу в кабинете Директора. Ничего общего с мрачным кабинетом Др.Shark, каким его помню. Кругом обычный евро-ремонт, офисная мебель. Заглядывает заметно поправившаяся и порозовевшая секретарша Елена.

- Может коньяк?

- Давай!

Она плескает в бокал из знакомой бутылки. Я осторожен и недоверчиво нюхаю. Коньяк! Отличный, выдержанный коньяк! Отпиваю совсем немного, катаю горячую капельку на языке. Превосходно!

Нажимаю кнопку связи с секретарем:

- Начальников подразделений в двенадцать ко мне!

- Но в двенадцать же начинается обеденный перерыв?

- Ничего, ничего. Работа превыше всего. У меня появилась отличная идея! - Едва заметная дрожь пробегает по стенам, пол мелко вибрирует от равномерных ударов, доносящихся из такого знакомого подвала.

Довольный собой я кручусь в кресле, жидкость в бокале омывает стекло, оставляя густые маслянистые следы, отдельными каплями медленно стекающие вниз. Единым глотком отправляю содержимое в рот.

А столик-то надо бы заменить на каменный!

- Ну что, начальнички?

Все напряжённо смотрят на меня. Скольжу незамутнённым взглядом по побледневшим лицам. Костяй и Олег сидят за столом замов. Правда Олег присутствует только в виде эфемерной проекции. Но его это никак не напрягает, как и меня. Костяй рисует в ежедневнике кладбищенские кресты и пустые секционные столы.

- Пока я болел, мне пришла в голову отличная идея. Мы начинаем работу над новой разработкой!

Известие звучит громом среди ясного неба, вороша уложенные причёски дам, холодя лысины мужчин. Перо в руке Костяя замирает на подножии очередного творения.

- Отдел опытного производства! Задача: создать действующую человеческую голову, масштаб - двадцать один к одному. Материал мягких тканей - биополимер, черепной каркас из металлопластика с резонирующими полостями. Речевой аппарат приспособить под произношение максимального спектра, включая инфра- и ультразвук. Подачу воздуха обеспечить передвижным компрессором.

Растерянные лица начальников лишь придают мне бодрости.

- Отдел обработки информации!

Доплец услужливо вскакивает, навостренный карандашик готов сделать запись в новенький еженедельник.

- С вас первая и седьмая буква истинного имени Бога!

Доплец начинает качаться, как молодая берёзка под холодным осенним ветром. Задрожавшие пальцы роняют карандашик, который закатывается под стул. Я же продолжаю:

- Наименование продукции мною подобрано лично. АВОЛОГ модель НИДО. Вопросы?

Все молчат. Я жду несколько секунд и закрываю оперативку:

- У-по-ва-е-ти?

В оформлении обложки использован фрагмент триптиха Иеронима Босха «Сад земных наслаждений», взят с открытых источников.

© wzz67 / Андрей

Опубликовано 20.12.2020 в 16:12
Прочитано 242 раз(а)