ГИА. Баня. Бочковое пиво в буфете.

В конце октября мы, наконец, переехали от деда в новый дом. К этому времени строящаяся неподалёку городская баня была почти готова. Ещё через месяц её открыли. И она сразу же стала популярной у жителей нашего городка.

Баня работала только по субботам и воскресеньям. Один день для мужчин. Один день для женщин. В субботу был мужской день. К двенадцати часам дня, к открытию бани, мужички с вениками под мышкой, с сумками и цинковыми тазиками в руках, тянулись к "чистилищу". Почти полное отсутствие других видов развлечений в небольшом городке превращало баню в своеобразный "клуб по интересам". Процесс помывки в ней, с последующим общением за бокалом пива, занимал часа три. И уже трудно было себе представить, как раньше можно было обходились без этого .

В отделении, где мылись, весь центр помещения был уставлен длинными, широкими каменными скамьями. По бокам стен стояли пустые тяжеленные, деревянные шайки. В них набирали тёплую воду только для мытья. А веники в горячей воде распаривали в принесённых с собой оцинкованных тазах. Из них же потом, после парилки, обливались холодной водой.

Чтобы попасть в парную, нужно было пройти через предбанник. Это небольшое помещение с неширокими полками было теплее помывочного. Там проходили своего рода адаптацию перед тем, как отправиться в парную. А после парной, именно здесь, разгорячённые парильщики окатывали себя холодной водой. Смывали прилипшие к телу листья от веников. В помывочную "банные листы" старались не заносить.

Парилка была намного просторнее предбанника. Сразу напротив входа, чуть в глубине помещения, находилась большая печь с раскалёнными булыжниками. Самый жаркий пар был утром. Когда любители горячего парку ещё не снизили водой температуру камней. Через пару часов воду лили уже не в середину печи, а по её краям. Старались найти более жаркое место.

Направо от печи стояло несколько деревянных скамеек. Там продолжали "адаптироваться" более осторожные парильщики. На них же ставили тазики с горячей водой. В них распаривали веники. Ещё дальше, направо, находились три разноуровневые широкие деревянные полки. Забраться на них можно было по более узким ступенькам. На этих ступеньках тоже можно было париться. Только сидя. Или стоя. Лежать же можно было только на широких полках. Места для этого там хватало.

Самой популярной и самой занятой была средняя полка. Хлестались там вениками отчаянно. С азартом. Следы от них часто оставались на теле всю неделю. И сообщество парильщиков рассматривало это, как знак особой доблести. На нижней, самой нежаркой полке, парились в основном старики и дети. А вот на верхнюю в первые часы, когда пар был особенно жгучим, забирались только отчаянные смельчаки. Асы парилки. Но и они выдерживали не долго. И вениками не хлестались. Разве что местный трубочист, которого все звали "Семён на крыше" растирался там веником. И постанывал от удовольствия.

"Семёну на крыше" было лет пятьдесят. Невысокий, крепко сбитый, колоритный мужик он обладал добродушным характером. На прозвище своё не обижался. Перед тем, как забраться на верхнюю полку, одевал на голову смоченную в холодной воде толстую, войлочную шляпу-колпак с широкими полями. И уже лёжа на ней, всегда просил поддать парку. Выходя из парной, неизменно замечал, что пар сегодня был хорош. Но можно было бы добавить ещё немного. В будние дни в точно такой же войлочной шляпе его можно было видеть на крышах домов. Он одевал её и тогда, когда чистил трубы.

В основном же верхняя полка почти всегда была свободной. Занимали её только тогда, когда камни в печи остывали и пару на других полках не хватало. Заходили в парилку несколько раз. Выходя из неё, покряхтывали и обливались холодной водой. А потом подолгу вели неторопливые беседы.

Любил зайти в парную и мой дед Степан. Правда, он уже не мог париться наравне с молодыми, крепкими парнями. На верхние полки не залезал. Покрикивал и на меня, когда видел меня наверху. Но я всё равно пытался забраться туда. Хотелось почувствовать, каково оно там рядом с асами!? Сидел, пока острый пар не начинал жечь уши. Затем кубарем скатывался вниз.

После бани разомлевшие мужички шли в “буфет”. Выпить бочкового пива. "Буфетом" эту комнату можно было назвать чисто условно. Кроме пива там больше ничего не продавали. Толстая, розовощёкая буфетчица усердно работала ручным насосом. Старалась наполнить бокалы большим количеством пены. Потом ёмкости полагалось ставить для её отстоя. И снова добавлять в них янтарной жидкости, не уместившейся в них в первый раз из-за пены. Но нетерпеливые клиенты не дожидались отстоя. Просили просто немного долить пузырящегося напитка. Буфетчица улыбалась и охотно откликалась на просьбы. Так оно было выгоднее для неё.

Часть пены переливалась через края бокалов. Остальную, картинно отставив руку, сдували прямо на пол. Важно было сделать это красиво. Зимой и поздней осенью пиво в бочках было холодное. Чтобы не простудить горло после бани, многие просили пиво подогреть. Для таких клиентов на электроплитке грелся чайник. Теплое пиво из него добавлялось в бокалы. Сервис шёл навстречу своей клиентуре.

Иногда, попробовав пива, кто-нибудь из заядлых парильщиков морщился и заявлял, что пиво сегодня немного кисловатое. И предлагал его одному из мальчишек, вечно вертящихся среди взрослых. Отказывались редко. А сам парильщик, постояв немного, заказывал себе ещё бокал. И выпивал его уже безо всяких комментарий.

На мокром от пива бетонном полу “буфета” можно было поскользнуться. Поэтому на него были уложены деревянные решётки. Стоящие на этом деревянном помосте с бокалами пива в руках мужики, ощущали себя выполняющими какую-то, как им казалось, важную и только им известную функцию. Выпив пива, а иногда и “раздавив” припасённую на такой случай "чекушку", они сходили с помоста и превращались уже в обычных граждан.

Повеселевшие, распаренные, довольные мужики отправлялись домой. С сумками, с тазиками, с мокрыми вениками. Хорошие веники предполагалось использовать несколько раз.

После выходных баню приводили в порядок. Чистили, мыли. И она замирала до следующих субботы.