ГИА. Север Крайний - II. Амдерма. “Спирт питьевой”, “Зверь” и четыре луковицы.

Поселок городского типа Амдерма расположен в устье одноимённой реки, впадающей в Карское море. С ненецкого слово "амдерма" переводится, как "лежбище моржей". Посёлок заложили в 1933 году рядом с рудником по добыче флюорита. Но уже в 1953 году рудник законсервировали. А в середине 60-х началось активное освоение Арктики. Посёлок значительно вырос. Стал многоэтажным. Появились морской порт. Аэропорт. Военный гарнизон. Центр наблюдения за погодой. Школа. Больница. Спортзал. Детские учреждения. Такой Амдерма была в 1970-х годах. Вместе с военными в ней проживало 12 тысяч жителей.

Шасси самолёта мягко коснулись бетонной полосы аэродрома. Снега на ней уже не было. Несколько дней хорошей погоды растопили его. Даже луж не осталось. Но когда самолёт вырулил со взлётно-посадочной полосы на небольшую стоянку, я заметил в полусотне метров от неё небольшую площадку, размером в половину футбольного поля. Площадка была окаймлена буртами плотно слежавшегося снега. Высотой около полуметра. Сама площадка была покрыта водой. Глубины этого искусственного мини озера было достаточно, чтобы там могли плавать залетевшие сюда дикие утки. По краю этого “водоёма” ходил с мелкокалиберной винтовкой мужчина в военной форме. И время от времени стрелял в уток. Глухой, негромкий щелчок - и очередная утка опрокидывалась на спину. Других птиц это почему-то не пугало. Наконец, когда он подстрелил уже полдюжины уток, они всё-таки поднялись в воздух и улетели. Я не удивился, увидев, что военный был обут в резиновые сапоги. Наверняка, он готовился к этой “охоте”.

Переступив снежный бугор, мужчина спокойно стал собирать свою добычу. Оказалось, что эта площадка была предназначена для стоянки вертолётов. Зимой её регулярно чистили. Излишний снег просто сгребали бульдозером на сторону. Для вертолёта не требуется взлётной полосы. К весне снега накапливалось столько, что снежные борта площадки какое-то время выполняли роль плотины. Образовалось целое искусственное озерцо, которое и привлекало пролетающих мимо диких уток. В тундре открытой воды было ещё мало. Однажды обнаружив на этом мини-озере уток, военные стали охотиться на них прямо на аэродроме. И как я мог видеть это воочию, очень удачно.

По прилёте в Андерму пилоты, как обычно, пошли к начальству решать свои дела. А я, уже тоже привычно, стал расспрашивать встретившегося мне работника аэропорта о местных достопримечательностях. Вообще, с не избалованными общением жителями маленьких, заброшенных городков неформальные связи устанавливаются почти мгновенно. Вот и теперь, парень подробно рассказал мне о полярной станции. О заброшенных объектах ГУЛАГа. И о гордости амдерманцев - водопаде Дальнем, что находится в пяти километрах от поселка.

Я слушал его без особого внимания. Может быть потому, что на их посещение у меня просто не было времени. А вот такой объект, как законсервированный флюоритовый рудник, вызвал у меня интерес. Мой собеседник упомянул, что и теперь там можно найти куски этого минерала. Мне очень захотелось привезти такой сувенир с Севера.

Затем я узнал, что в посёлке имеется три гостиницы. И, вероятнее всего, лётчики остановятся не в гостинице аэропорта, а в другой, которая находится ближе к дому их друга. Он тоже пилот. Но несколько лет тому назад был отстранён от полётов за пристрастие к алкоголю. Теперь он работал в аэропорту на какой-то хозяйственной должности. Ну, а его друзья-пилоты, если они останавливались здесь на две ночи, один из вечеров проводили у него. Они ведь тоже были не прочь “пропустить пару рюмок”. Север есть Север. Тут абсолютному трезвеннику не выжить. Любому человеку нужны положительные эмоции. А где их взять в этих суровых местах? Вот и приходиться снимать депрессию алкоголем. Ну а тут уж у каждого своя мера.

Не успел я попрощаться с моим словоохотливым собеседником, как из здания аэропорта вышли пилоты. Вместе с ними шел среднего роста, кряжистый мужчина с широким, красным лицом. Ему было лет сорок. Может немного больше. Одет в потертую кожаную с мехом лётную куртку. Военного образца брюки заправлены в теплые, зимние полусапоги. На голове - зимняя шапка с завязанными на макушке ушами.

- Петрович, - представил мне его один из пилотов.

Я пожал ему руку и тоже назвал себя. Затем Петрович подошёл к вездеходу, стоявшему неподалёку, коротко переговорил с водителем и махнул нам рукой:

- Загружайся! Подбросит вас до гостиницы. А вечером я вас жду!

Ехать до гостиницы было недалеко. Можно было пройти и пешком. Но гостеприимство друга было явно приятно пилотам. Рядом с гостиницей оказался продовольственный магазин. Выбор продуктов в нём был несколько большим, чем в других северных посёлках. Сказывалась близость к крупному аэропорту. Да и наличие большой воинской части обязывало.

Пилоты купили продуктов и на вечер встречи, и на следующий день. Взяли по бутылке “Зверя”. Поскольку на встречу пилотов я тоже был приглашен, то и я купил продуктов и бутылку “Зверобоя”.

В семь часов мы отправились с визитом. Идти и в самом деле было совсем недалеко. И скоро мы уже подходили к дому их друга. На что я сразу обратил внимание и что поразило меня больше всего, это то, что почти рядом с дверями под окном возвышалась горка пустых бутылок из под спиртного. Я указал на неё пилотом. Они засмеялись. И пояснили, что эта куча накопилась за зиму. Зимой, после пурги, иногда даже трудно открыть дверь, чтобы выйти из дома. Вот и приспособился Петрович выбрасывать их через окно.

Петрович встретил нас радушно.

- Заходите, заходите! Я вас уж заждался!

Стол уже был накрыт. Нехитрая закуска холостяка. Хлеб. Открытые консервы. Нарезанная толстыми ломтями корейка. И как деликатес - четыре очищенные луковицы. В самом центре стола стояла уже знакомая мне бутылка с наклейкой “Спирт питьевой”.

Мы достали и нашу закуску. Поставили на стол принесённые с собой бутылки. Крякнув, Петрович предложил налить всем из его бутылки. Мы дружно отказались. И тогда он налил спирта себе. Но я заметил, что на столе нет воды, которую пьют перед тем, как выпить спирт. Чтобы не обжечь горло. Петровича только хмыкнул.

- А зачем вода, когда есть " Зверь"? Обойдёмся без воды.
 Он достал рюмки для всех. Наполнил их “Зверобоем”. Чокнувшись и со словами "За наше и ваше здоровье” Петрович отхлебнув пол-рюмки “Зверобоя” и тут же “опрокинул” рюмку спирта. Запил его оставшимся Зверобоем. Я с ужасом смотрел на него. Запивать спирт “Зверобоем”?!!! Невероятно! Но он даже не поперхнулся. И не сморщился. Наверняка, делал это не впервой. Затем он закрыл бутылку со спиртом и отставил её в сторонку.

- Ладно, давай сначала твою, а потом каждый свою, - пошутил он.

И дальше уже пил наравне с нами. Только его рюмки всегда были чуть полнее.

Начались разговоры "за жизнь". Оказалось, что Петрович заядлый рыбак. Вот и теперь он с нетерпением ждал открытой воды. Подлёдная рыбалка, хоть и богата уловом, но всё-таки связана с большими трудностями. Сверлением полутора-двухметровой толщины льда. Сильными морозами. Коротким световым днём и тому подобное. А вот рыбачить на открытой воде совсем другое дело. Ловить рыбу можно и на реках. И на озерах. Да и в той же лагуне, куда из океана заходит омуль и морская рыба. До неё отсюда рукой подать. Она начинается сразу за поселком.

За разговорами время летело незаметно. Засиделись далеко за полночь. Хорошо ещё, что Петрович загодя взял отгул. Иначе ему на следующий день пришлось бы нелегко.

На следующее утро я решил посетить флюоритовый рудник. Как мне сказали, он был расположен в 30 минутах ходьбы от поселка. Вышел из гостиницы, спросил о нём первого встречного. Тот махнул рукой, указывая в какую сторону идти.

Флюорит (от латинского слова fluo - течь). Минерал - фторид кальция. Другое его название - плавиковый шпат. Он может иметь разный цвет. Желтый. Зелёный. Синий. Голубой. Красновато-розовый. Фиолетовый. Иногда фиолетово- чёрный. Характерно, что он окрашен не равномерно, а зонально. Это зависит от примесей редко-земельных металлов. А также железа , хлора и других элементов. Чистый флюорит - бесцветный. Такие кристаллы обладают высокой прозрачностью. При нагревании и после облучения ультрафиолетом он фосфоресцирует. Термин "флюоресценция" происходит от названия этого минерала. А не наоборот, как иногда считают. В настоящее время флюорит используется в оптике, в плавильной промышленности и в ювелирных украшениях.

Честно говоря, ничего интересного на месте бывшего рудника я не увидел. Ведь сам флюорит добывался из флюоритовый руды, имеющей довольно непрезентабельный вид. Обычно в руде содержится от 26 до 70% флюорита. И чтобы выделить его из руды разработана специальная довольно сложная технология её обогащения. Она включает в себя и дробление руды, и измельчение её, и перечистки, и флотацию. Оборудование для этого в последний раз использовалось лет двадцать тому назад. Разумеется теперь оно пришло в полную негодность. И превратилось в груду металлолома. Но в отработанной руде остались вкрапления и тонкие прожилки чистого флюорита в виде кристаллов. Её выбрасывали в отвалы и вывозили к берегу лагуны. Даже теперь там можно было найти небольшие голубые кристаллы этого минерала. И мне удалось найти несколько их. Моя сувенирная программа была выполнена.
 Следующим и конечным пунктом моего путешествия по Крайнему Северу была Воркута. Город на севере Республики Коми. Расположен он за полярным кругом. На западных склонах Полярного Урала, на берегу одноимённой реки. “Воркута”, с ненецкого, переводится, как "река изобилующая медведями". Это зона вечной мерзлоты. Воркута расположена в 150 километрах севернее Полярного круга и в 140 километрах от побережья Северного Ледовитого океана. Среднегодовая температура 5.3*С ниже нуля. Полярная ночь - 11 суток. С 17-ого по 27-ого декабря. Полярный день - 45 суток. С 30-ого мая по 14 июля. Зима длится восемь месяцев. Безморозный период в этом районе - семьдесят дней.

Земледелие в открытом грунте невозможно. Только в теплицах. Выращивают огурцы, шпинат, лук порей.

Город основан в 1930-х г.г. На месте разведанных запасов каменного угля. В конце семидесятых его население перевалило за сто тысяч. И он стал третьим по числу населения городом, расположенным за полярным кругом. После распада СССР и последовавшего за этим экономического кризиса, многие жители покинули город.

Воркута получила свою печальную известность своими крупными лагерями для заключённых, входившими в систему ГУЛАГа. В начале 1950-х там содержалось больше семидесяти тысяч заключённых.

Теперь в Воркуте - около шестьдесяти тысяч жителей.

В городе есть крупная станция Северной железной дороги. Аэропорт. В нём я простился с лётчиками, с которыми успел подружиться. На этот раз я последовал традиции, принятой на Севере. Простился с ними, “проставив отходную". Выпить со мной в этой ситуации, по понятным причинам, они не могли. Поэтому я вручил каждому из них, по припасённой для такого случая, бутылке “Зверобоя”. Они засмеялись. Подмигнули. Всё-таки у Севера есть свои традиции. И их нужно уважать.

Теперь я хотел только одного - быстрее добраться до дома. Поэтому не стал отвлекаться на экскурсии по городу. Максимум, что я позволил себе, это поездить в автобусах по городу. Купив билет на поезд до Москвы, я обнаружил, что денег у меня осталось немногим больше, чем на билет из Москвы до Минска. А ведь и на еду требовалось что-то. И ещё хотелось купить хоть какой-то сувенир из Воркуты. Зашел в универмаг. Стало ясно, что город этот не для праздных туристов. Сувениров там практически не было. Я выбрал банальный, дешёвый настенный коврик с репродукцией картины Виктора Васнецова "Три богатыря “. Как раз по моим деньгам. Всё. Теперь на вокзал и домой.

Дорога в Москву заняла двое суток. Я не знал, удастся ли мне ещё когда-либо посетить Север, поэтому неотрывно смотрел в окно поезда. Прощался с северными пейзажами. Сначала ещё были большие заснеженные участки лесотундры, перемежающиеся с неширокими лесными полосами, уже освободившимися от снега. Снега с каждым часом становилось всё меньше. Кое- где можно было иногда увидеть белых куропаток. Но уже не в стаях. Только одиночных самцов. Потом исчезли и они. Появился настоящий лес. Не стало снега. Совсем. И это казалось странным. Такая быстрая перемена пейзажей. После ночи картинки за окном уже напоминали привычные. Леса. Болота. Луга.

Прошло двое суток. И вот я стою на Ярославском вокзале Москвы. Быстрый переход на Белорусский. И я едва успеваю купить плацкартный билет на отходящий поезд в Минск. Одна ночь. Только одна ночь. Половину которой я не мог заснуть.

Наконец, я в Минске. Добираюсь домой. Открываю дверь. Жена ещё не ушла на работу. Смотрит во все глаза. Не веря, что это действительно я. Не ждала. Потом бросается на шею. Я пытаюсь что-то объяснить. Она не слушает. Потом, потом. Всё не важно. Важно только то, что мы снова вместе. Это потом я долго рассказывал ей о моих приключениях. Она слушала и недоверчиво качала головой. Я её понимал. Временами мне и самому казалось, что всё произошедшее было не со мной. Только вот коврик ... Жена всегда с улыбкой смотрела на него и старалась спрятать его куда-либо подальше. Время от времени я его находил и вешал его над своей кроватью. Но он снова исчезал. Пока однажды не пропал окончательно …