ГИА. Безжалостный Молох … №2. По законам военного времени …!

В партизаны батя пошёл, как только они стали организовываться в отряды. Его определили в отдел разведки одного из отрядов 200-й бригады Рокосовского, действовавшей на территории Минской области. Как человеку ответственному и исполнительному, ему поначалу поручили вести учёт секретных документов отряда. Следить за получением приказов, инструкций из штаба бригады. Направлять туда полученную на месте информацию. Выполнял он и другую рутинную “писарскую” работу, требующую особой аккуратности.

Эта работа во многом сформировала его характер. Даже спустя годы по окончании войны привычка “не болтать лишнего” у него ещё долго сохранялась. Только иногда за праздничным столом после нескольких рюмок водки, батя вспоминал своих партизанских друзей. Говорил, насколько крепка их дружба. И что друг для друга они готовы сделать всё, что могут. Много позже я понял, что это были не пустые слова.

А вот о партизанских буднях он вспоминать не любил. Только иногда его словно прорывало. И тогда он рассказывал о тяжёлых условиях жизни людей в лесах. И об отношениях с местными жителями, которые далеко не всегда были идеальными. Защищая страну, свой народ, своих близких партизаны героически сражались против оккупантов. Но была ещё одна сторона у партизанского движения, о которой не принято было говорить.

Народным защитникам нужны были одежда, продукты. Много продуктов. Партизанское движение всё больше разрасталось. А где можно было взять продукты? Только у населения, А оно и так еле-еле сводило концы с концами. По этой причине, при всей симпатии к партизанам, жители деревень не могли не вступать с ними в конфликт. Они и вступали.

Руководители партизанских отрядов старались экономить продукты. Запрещали изымать у населения больше необходимого. Но бывали и случаи реквизиций. Иногда приходилось забирать скот и провизию силой. В ход шли и угрозы, и запугивания. Это были суровые реалии партизанского быта в лесах.

Случались со стороны партизан и проявления чрезмерной жестокости. Если по их сведениям, жители некоторых деревень сотрудничали с немцами, их селения сжигали. Выявленных предателей расстреливали. Это не было общей практикой. Но такие случаи имели место. Тяжёлые условия, в которых оказалась страна, вызывали необходимость следовать жестким законам военного времени.

Особо тяжким преступлением считалось сотрудничество с врагом. За это наказывали особо сурово. Вплоть до применения высшей меры. В первый годы войны предусматривалось даже уничтожение членов семей пособника врага.

В такой обстановке страдали и невиновные. Иногда среди них оказывались и оклеветанные лица, с которыми кто-то таким образом сводил личные счёты.

Но уже летом 1942 года в партизанских бригадах издали приказы, запрещающие расстрелы лиц, подозреваемых в сотрудничестве с врагом, без санкции командования. Всех задержанных следовало конвоировать в штаб бригады. Именно там решалась их судьба. Применять оружие в отношении их разрешалось только при попытках к бегству. Нельзя уже было применять высшую меру и к членам семей полицейских, если они не были их соучастниками. Этот запрет относился и к гражданам, принуждаемых к сотрудничеству с врагом под страхом смерти.

Но коллаборационисты всё-таки были. Были и случаи, когда из них создавали карательные отряды. Нацепив на шапки красные звёздочки и ленты, они выдавали себя за партизан. Захватывали деревни и убивали полицаев. Потом просили местных жителей связать их с ближайшим партизанским отрядом. Получив информацию о партизанах и им сочувствовавших, грабили, убивали, сжигали их дома. А немцы затем сообщали, что деревню сожгли партизаны. Такие отряды выявляли. А их участников, при захвате, уничтожали на месте.

Существовали и просто бандитские группы. Собирались шайки из нескольких человек и отправлялись на грабёж в соседние деревни. Поди разберись, кто из них настоящие партизаны. Такие банды терроризировали население. Забирали у жителей продукты, одежду. И таких бандитов отлавливали. И тоже наказывали по законам военного времени. Расстреливали прямо в ограбленных деревнях. А награбленное возвращали сельчанам.

Случалось и так, что и у некоторых партизан возникал соблазн взять больше, чем им требовалось. Среди них были и откровенные мародёры. Особенно в первое время, когда повсюду царила неразбериха и растерянность. Замеченных в мародёрстве партизан карали беспощадно. Главными доказательствами совершённого преступления являлись показания очевидцев. К злостным нарушителям партизанской дисциплины применялись самые жестокие меры. От конфискации имущества, до высшей меры наказания - расстрела. На этом настаивали работники органов безопасности, присылаемые в партизанские отряды с Большой земли. Именно им поручалось укрепление дисциплины и наведение порядка в партизанских соединениях. Они же выявляли и агентов спецслужб, засылаемых в их ряды.

Была у партизан ещё одна серьёзная проблема, решить которую было не просто. Сельское население и в военное время занималось самогоноварением. Пьянство среди бойцов отрядов было не редкостью. Оно серьёзно подрывало дисциплину и боеспособность партизан. Бывало, что в пьяном виде они совершали преступления и против местного населения. Но как бы строго не наказывало партизанское руководство за вымогательство у населения водки, полностью исключить пьянство не удавалось. Немало людей пострадало из-за этой пагубной привычки и в годы войны, и в послевоенное время. Вот и у бати был друг, который едва не поплатился жизнью за случайную пьянку.

Кроме ведения канцелярии разведотдела, у бати вскоре появилось ещё одно очень ответственное занятие. Изготовление для партизан поддельных пропусков - немецких “аусвайсов”. Вот где пригодились его наблюдательность, скрупулёзность в работе и умение точно копировать мельчайшие графические элементы документов.

Первыми об этой способности бати узнали рядовые бойцы-партизаны. Однажды у одного из них тяжело заболела мать. И он хотел во чтобы-то ни стало её увидеть. Но как это сделать? В партизанском крае немцы тщательно проверяли всех, выходящих из контролируемых ими населённых пунктов. При малейшем подозрении в контактах с партизанами применяли смертную казнь. Сжигали подозрительные деревни. Нередко и с их жителями.

Навестить больную мать этому партизану помог батя. Он попросил достать ему образец “аусвайса”. Годился и старый. Просроченный. Любой. Надо было только, чтобы в документе был немецкий текст и, главное, стояла печать. Нашёлся такой у кого-то из недавно прибывших в отряд. Батя мастерски скопировал текст “аусвайса”. А затем, усевшись на пенёк, из обыкновенной картошки вырезал печать. Долго испытывал её на черновиках, а потом, когда на бумаге что-то стало проявляться, поставил её на подделанный немецкий пропуск. Выглядела печать несколько смазанной. Но это могло сойти за небрежность ставившего её секретаря. Партизан сходил в село, навестил мать и благополучно вернулся в отряд.

Об этом случае узнали в штабе отряда. Бате предложили попробовать вырезать уже другую печать. На этот раз из резины. Он сделал и её. Печать стали ставить на поддельные документы. Потребовались ещё печати. Стали поступать заказы и из штаба бригады. Работу его засекретили. Рядом с пеньком, на котором он сидел, вырезая первую печать, для него поставили отдельную палатку. Возле неё появился часовой. Никто, кроме ограниченного круга лиц, не должен был видеть, чем конкретно занимается батя.

Иногда резина заканчивалась. А заказ требовалось срочно выполнить. Приходилось прибегать к неординарным мерам. Батя вместе с заказчиком - в его роли, чаще всего, выступал командир отряда или начальник штаба - шли по лагерю. Возле кого-нибудь из партизан, или группки их, батя останавливался. Командир подходил к невольной жертве и командовал: “Снимай сапоги!”. Тот в недоумении их снимал. Батя отворачивался. Не мог видеть, как обижают его товарищей. Командир большим ножом отрывал у сапог каблуки и уже без них возвращал их бойцу: “Извини, друг! Чрезвычайная ситуация!” И чтобы разрядить обстановку, уже на пути к штабу, оборачивался и добавлял: “А без каблуков даже удобнее. За корни деревьев цепляться не будешь”.

Нужно было срочно решить проблему. Хотя бы и таким варварским способом. Из этих то каблуков батя и вырезал требуемые печати. И за все годы немецкой оккупации партизанские связные не имели ни одного провала из-за изготовленных батей документов.

Одним из часовых, охранявших батю, был Адам Кравец. Молодой парень, приблизительно одного с ним возраста. Родом из этих же мест. До войны работал в колхозе механизатором. Водил и машину, и трактор. Надо было - на жатки садился. Да всё, что угодно, мог делать. Трудолюбивый. Добросовестный. Несмотря на разницу в образовании, имел он с батей много общего. И знакомых общих они нашли. Эта дружба скрашивала их однообразную жизнь в лесах.

Но случилось так, что однажды Адам попал в очень скверную историю. Несмотря на строгую дисциплину в отряде, время от времени происходили неприятные инциденты с участием местного населения. В отряде собрались разные люди. Те, кто повзрослее, с местными поддерживали хорошие отношения. От этого ведь зачастую зависела боеспособность партизан да и само их существование. Были и молодые выпивохи. С ними, чаще всего, и происходили неприятности. Пока трезвые - вели себя геройски. В боях за спины товарищей не прятались. Ну а выпив сверх меры, начинали куролесить. Из-за них среди местного населения о партизанах много недоброго можно было услышать. Их, конечно, наказывали. Но полностью исключить инциденты с такими “героями” не удавалось. Попадались в отрядах и откровенные бандиты. При случае могли не только самогонку у местных “реквизировать”, но и чужое прихватить. Если такой “партизан” с оружием, то как с ним поспоришь?

Был и в их отряде один такой разухабистый парень. Звали его Жора. На него уже не однажды жаловались сельчане. До поры всё как-то сходило ему с рук. Доказать что-нибудь конкретное так и не могли. Вот с ним и оказался однажды Адам в деревне. Поручили им выполнить какое-то задание. А вечером Жора организовал стол с самогонкой. Адама из отряда в деревню редко посылали. С непривычки “сивуха” сильно ударила ему в голову. Скоро он вообще отключился. Свалился где-то за печкой. А Жору потянуло на “подвиги”. Сначала он стал рыскать по сундукам. А когда молодая хозяйка попыталась защитить своё добро, изнасиловал её.

История получила огласку. Женщина пожаловалась начальству отряда. Там как раз в это время находился уполномоченный с Большой земли. Центральный Штаб партизанского движения уже наводил порядок в стихийно создаваемых боевых единицах. Решение представителя Штаба, согласованное с руководством отряда, было предельно жёстким. За совершённое преступление против мирного населения - виновных расстрелять! Показательно! Перед строем отряда! И оповестить об этом местное население!

Занимая в отряде должность “штабного писаря”, батя знал про всех всё. Но никогда не использовал свои знания кому-нибудь во вред. Слабости были у многих. Воевали обычные люди. Узнал он и о беде, случившейся с Адамом. Видел, как его и Жору провели под конвоем в штабную землянку отряда. Знал, что только по стечению обстоятельств, попал хороший парень в передрягу. Был он, конечно, виноват. Нельзя так было напиваться. Но наказание было вопиюще несоразмерным. А как, в такой ситуации, можно было помочь товарищу? Разве чудо должно было случится! Но, к счастью, иногда чудеса случаются. Благодаря неравнодушным людям.