Тайлага

Вы думаете, что Земной шар — это единственная планета, на которой больше всего воды и которая наделена жизнью? Если это так, то вы ошибаетесь.

Эта странная, необычная история берёт свои корни из Москвы. Современной Москвы с электробусами, смартфонами и социальными сетями. В одной квартире в обычном районе жила семья. Женатая пара, Кирилл Павлович и Екатерина Дмитриевна с двумя детьми: дочерью Сашей и сыном Лернером. О нём и пойдёт речь.

Лернер был не совсем обычным парнем: с красными от рождения волосами, хотя вся семья была блондинами, не очень высокий, но и не средний. Идеальные черты лица, что могло его сделать королём всех компаний, прекрасная успеваемость за исключением языков, в том числе родного русского, отличное чувство юмора... Но для того, чтобы завоевать внимание со стороны любого круга общения ему не хватало одного: общительности. Лернер пусть и отличался прекрасными данными внешности и ума, но он был интровертом. По крайней мере, он себя им считал уже год, хотя раньше довольно охотно общался даже с любым встречным.

У него были друзья, которые во всём его поддерживали, но с каждым днём он, сам того не ведая, отдалялся от них, хотя они делали всё, чтобы продолжить общение с ним и не потерять его. Но он этого не замечал и не всегда мог назвать их друзьями, так как они постоянно его жалели и пытались помочь справиться с его проблемами, когда ему нужно было одно: одиночество. Ничего в своей жизни он не ценил больше, чем это чувство, чувство полного одиночества. Он подолгу не выходил из своей комнаты и сидел в телефоне или компьютере целыми днями.

Свою семью он очень любил, но зачастую сравнивал себя с ними и понимал, что не принадлежит ей. Он всегда отличался от всей семьи и её рода: волосы, цвет кожи был у него более бледный, черты лица, привычки, страсти и слабости. Его семья больше всего питала страсть к рисованию, когда у него даже яблоко нарисовать не получалось. Зато его любили совершенно все животные, к сожалению, включая насекомых. Только по дороге в школу он успевал накормить своим завтраком кошек, собак, птиц и напоить кровью пару десятков комаров, которые почему-то не оставляли на его коже следов от укусов.

Сейчас у него шли каникулы с 9-го по 10-й класс. После окончания школы он хотел стать металлистом. Он неплохо умел играть на гитаре и очень любил современную музыку.

Но у него, как и у всех людей, были слабости, одна из которых была молния, то есть не боязнь молнии, а наоборот, слишком сильное влечение. Когда на улице начиналась гроза, он, будто находясь под гипнозом, выходил на улицу. И всё равно, где он в тот момент находился и в каком он был состоянии: из дома, из школы, из больницы он выбегал с агрессией, готовый поколечить любого, кто встанет на его пути. И он заранее мог предсказать, когда начнётся гроза и когда закончится, даже если он в этот момент находился под землёй. Если у него были раны или болезни в тот момент, когда гроза начиналась, то они мгновенно исчезали. Приходил в себя он уже на улице, стоя на одном месте, покачиваясь, и устремив свой взгляд в небо. В детстве он продолжал так стоять до окончания грозы, даже если был или жутко голодным, или его мучила жажда, или если он хотел спать, а когда гроза заканчивалась, он возвращался, как будто совершенно обновлённый: сытый, выспавшийся, и здоровый. Со временем он смог частично контролировать своё нахождение под грозой, и он мог где-нибудь присесть и разговаривать, постоянно поглядывая на небо, но оставаться дома или возвращаться он не мог. Всякий раз, когда он даже думает об этом, его охватывает нетерпимая боль по всему телу, как будто его организму просто необходимо побыть на улице некоторое время.

Эта особенность ставила врачей и учёных в тупик. Они не раз пытались сказать, что его состояние полного удовлетворения — это просто обман мозга, но при изучении оказывалось, что все клетки его организма полностью становятся сыты, что в принципе невозможно, поэтому они начинают работать в десятки раз быстрее и лучше, что длится всего лишь несколько секунд, чтобы заживить совершенно все раны и побороть все вирусы и вредные бактерии. На нём хотели ставить опыты и у учёных появилась надежда создать в прямом смысле лекарство от всех болезней, разумеется, от всех, кроме смерти. Но его родители и забрали его, сказав, что он — обычный человек и заслуживает обычной жизни, а взамен пообещали сдавать анализы каждый месяц, чтобы у учёных была возможность продолжать изобретения и тесты.

Правительство позаботилось о том, чтобы Лернер получал всё необходимое, так что их семья стала не богатой, но зато обеспеченной на долгие годы вперёд. Его родители бросили работу и полностью отдали себя детям, рисованию и учёбе, но проблем Лернера это не решило. Он получал частые жалобы из школы потому, что он пропускал занятия, проводя время грозы на улице, одноклассники стали презрительно к нему относиться и не желали с ним общаться, чтобы не подорвать свою репутацию. Родители, видя это, решили, что Лернеру будет полезнее расти вне города, на большом расстоянии. И тогда они продали свой дом в городе и на эти деньги сделали свою дачу пригодной для жизни круглый год. Лернер был рад, что больше не увидится со своими одноклассниками и с этим городом, поэтому был крайне счастлив услышать, что они будут жить в полном одиночестве на их даче, в которой они сделали капитальный ремонт. Но приехав туда, его радость тут же пропала. Здесь его нашла ещё одна слабость - гилофобия — боязнь леса. Их дом находился на поляне, которая тянулась на 5,5 километров до главной дороги, ведущая в Екатеринбург, рядом с которым они и расположились. Его родители ездили туда каждую неделю за всем необходимым, в то время как Лернер со своей девятилетней сестрой Сашей сидели по своим комнатам и лишь иногда с неохотой говорили друг с другом.

С одной стороны дома окна выходили на поле и дорогу, а с противоположной — на лес. Лернер никому не рассказывал о своей фобии, так как ему уже хватало этих экспериментов и психологов, поэтому он умолял родителей переселиться в комнату, откуда не виден лес, не объясняя причины. Сначала они не разрешали, так как думали, что он хочет туда для того, чтобы ему было удобнее сбегать через окно, но после нескольких ночей, когда Лернер во сне будил всех своими душераздирающими криками и воплями, они решили попробовать переместить его в другую комнату. Это положительно на нём сказалось и постепенно ему даже начинало нравится это место жительства. Его прежнюю комнату заняла Саша, которую вид вполне устраивал, поэтому родители теперь решили больше прислушиваться к просьбам своих детей. Одной из таких просьб Лернера была кровать из свежих листьев деревьев. Конечно же, родители не сразу поняли, зачем ему такая кровать, к тому же, такой и не существовало вовсе, но на этот раз решили удовлетворить его просьбу и сами соорудили ящик, в котором были свежие, влажные листья, которые Лернер сам менял каждый вечер. Это помогло ему гораздо лучше и быстрее высыпаться. Но когда его сестра попробовала в его отсутствие поспать на его кровати, чтобы проверить, так ли хорошо влияет эта кровать на качество сна, она не смогла даже вздремнуть, а потом рассказала об этом родителям с предположением, что это ещё одна его странность. Но они не стали заострять на этом внимание, поэтому их жизнь не особенно изменилась.

С переездом Лернер с Сашей учились на дому, а учителями были их родители, которые как раз-таки тогда оба закончили педагогический университет в нескольких областях. Переезд на успеваемость никак не повлиял, так что Лернер продолжал учиться на отлично, но больше всего прикладывал усилий к языкам. С этим у него было много проблем. Только в 5 лет он смог сказать первое слово «мама», что уже говорить об остальных языках. Тем не менее, он очень старался говорить и читать как все, пусть на это у него уходило намного больше сил, чем у остальных. Но вот 9-й класс подошёл к концу, все экзамены он успешно сдал, и у него начались летние каникулы, которые он мог провести за компьютером. И теперь, в один из таких прекрасных летних дней июня ему пришлось открыть глаза от того, что его разбудила мама стуком в дверь, как она обычно будила его перед учёбой.

-Сынок, вставай! -с явной улыбкой сказала его мать, Екатерина Дмитриевна.

Он открыл глаза. Пусть вид был довольно размыт, но он смог различить оттенки своей тёмно-зелёной комнаты и яркий солнечный свет, который постоянно будил его по утрам. В нём отражалась пыль, которая, как блёстки, сияла и медленно падала вниз и, уходя за пределы света, будто бесследно исчезала. На потолке, прямо над его головой, красовались постеры и обрывки газет и журналов, на которых изображались его любимые рокеры и рок-группы. Комната была пропитана летним воздухом и атмосферой так, что хотелось остаться лежать на одном месте и наслаждаться без современной электроники. Погода была идеальной для всего. Но от Лернера в этот прекрасный день кому-то что-то было нужно. Он продолжал лежать на одном месте на спине и смотрел на свет, который таким ровным, расширяющимся лучом освещал всю его комнату, хоть и касался только ближних объектов.

Тишина, успевшая, казалось, окутать даже самые дальние уголки планеты, внезапно была нарушена Сашей, 9-ти летней сестрой Лернера, которая с радостью и откуда-то взявшемся восторгом, тихо и незаметно приоткрыла дверь в его комнату, а потом резко, со всей силой пнула её ногой, что та ударилась об стенку с оглушительным грохотом.

Лернер вздрогнул и тут же присел и повернул голову в сторону звука. Саша подошла к нему, как-то по-особенному улыбаясь. У Лернера сейчас в голове промелькнули такие потоки слов, которые он хотел на неё вывалить, но что-то его остановило. Он смотрел на счастливое лицо Саши и ждал от неё хотя бы одного слова, которое бы смогло объяснить либо её улыбку, либо её внезапное появление. Но Саша, по-видимому, ждала от него вопроса по этому поводу. Лернер не хотел в этом участвовать, так что, просидев полминуты и не дождавшись от неё ни одной реплики, снова улёгся на свою кровать из листьев и тяжело вздохнул, закрыв глаза.

-Если тебе ничего не нужно, уйди и дай мне поспать. Который час?

-Самое время. -лицо Саши стало ещё радостнее, и об этом было легко догадаться просто по интонации её голоса. Лернер не собирался открывать глаза ещё хотя бы ближайший час, но Саша, как обычно и случалось, нарушила его планы,- Ты обязан это увидеть, иначе я заберу твой телефон на весь день.

-МАААМ!! -крикнул Лернер, не открыв глаза, чтобы Екатерина Дмитриевна пришла и уладила их конфликт в пользу Лернера, но Саша вопреки ожиданием усмехнулась и тихо сказала:

-Не выйдет. Родителей дома не будет до конца дня. Они ушли минут 20 назад на выставку картин, в которой давно хотели поучаствовать.

-Мама же меня разбудила. Только не говори, что это было давно.

-Это как раз было 20 минут назад. А я пришла проверить, проснулся ли ты, но ты, похоже, снова задремал. А теперь ты должен спуститься вниз вместе со мной.

-Может, чуть позже? -всей душой надеясь на согласие спросил Лернер и, повернувшись на правый бок, в сторону окна, сонно вздохнул. Но тут Саша заговорила так хитро, с той же радостной улыбкой, но с каким-то оттенком лжи:

-Ладно, хорошо, я пожалею тебя и дам тебе поспать. Тогда пока. Эх, -поддельно вздохнула она, подойдя к двери и готовая её закрыть,- скажу Вике, и твоим друзьям, что твоя кровать тебе дороже.

По телу Лернера пробежал холодок, который тут же сменился волной жара, что заставило его открыть глаза и снова сесть. Он смотрел в хитрые глаза Саши, на лице которой теперь красовалась злобная ухмылка от того, что её план удался и что она не дала ему поспать.

-Вика здесь?

-Ждёт тебя, как и остальные. -сказала Саша и ушла, закрыв Лернера наедине со своим волнением.

Но долго размышлять он не стал. Он тут же поднялся и, не обращая внимания на головокружение от резкого подъёма, подбежал к гардеробу. Он никогда не следил за порядком в своей комнате, так что найти здесь что-то вообще не представлялось возможным, особенно если это касалось красивой и модной одежды. Тем не менее, Лернер смог быстро отыскать свою кожаную куртку, которую он надевал только в особенные дни, как этот, так как здесь и сейчас была девушка, с которой он не спускал глаз уже месяца 3. Он хранил эту куртку очень бережно и в особом месте, поэтому найти её в общем-то не составляло труда, а вот на поиски подходящей футболки и джинсов ушло минут 15. После того, как его внешний вид наконец-то его устроил, он наспех умылся в душевой второго этажа, надушился, причесался возле зеркала, сделав свою шевелюру мягкой и пышной. Ещё раз оглядев себя перед зеркалом, он вылетел из комнаты и, выдохнув, гордой и уверенной походкой стал спускаться по лестнице, на первый этаж, где его уже ждали его друзья.

Но только он дошёл до середины, как гостиная тут же наполнилась радостными возгласами и хлопушками. Их крики мгновенно заглушили всё вокруг. Даже Саша, стоявшая в стороне, прислонившись спиной к стенке, обожавшая устраивать шум и также орать, заткнула уши. Лернер немного растерялся и не понимал, что происходит. Он быстро нашёл глазами среди 4-х своих друзей Вику, которая тихо стояла и с улыбкой хлопала в ладоши, смотря на него. Тут он увидел в руках своего лучшего друга Макара большой торт с 16-ю свечами, который он держал, подняв немного выше плеч.

-ИМЕНИННИК!!! -прокричал он, и комната снова наполнилась восторженными криками, похлеще прежних: «УРА!!» «ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!» «УУУ!!». Лернер вспомнил о том, что сегодня у него день рождения, и что сегодня ему исполняется 16 лет. Он с радостным лицом наконец-то спустился, и все замерли, ожидая, когда он задует свечи на торте, который держал Макар прямо перед ним. Внезапная тишина заставила каждого в комнате испытать звон в ушах, но сейчас это никого не волновало. Лернер оглядел своих друзей и не мог поверить, что в эту минуту находится прямо здесь, рядом с ними, когда они так рады его поздравить.

Макар, как ни в чём не бывало, смотрел на него с улыбкой и радостью. Они дружили только два года, но за это время они успели настолько сблизиться, что ни у кого не оставалось сомнений в том, что их дружбу просто невозможно разрушить. Макар был довольно интересным человеком и именно из-за него Лернер полюбил рок и вошёл в эту группу. Они с Макаром переписывались чуть ли не каждый день, поэтому знали друг друга как братья.

Вика стояла, немного опустив голову от смущения. Ей не нравилось, когда её замечали, поэтому она редко бывала в людных местах и больше любила сидеть в одиночестве. Она вообще была самой неизвестной личностью из всех в этой тусовке. Никто не знал, зачем она вообще пришла сюда, если не любила рок, но она говорила, что он ей нравился, хоть никто никогда не видел, чтобы она его слушала и вообще она ни разу не могла назвать хотя бы одного певца или музыканта, который ей нравится.

Лиза, панк-рокерша, всегда жующая жвачки, и вечно тёмно накрашенная с высокими сапогами на шнуровке, стояла, скрестив руки на груди, и тоже улыбалась. Она была тем человеком, который разбирается во всём, в курсе всего и вечно подшучивает над секретами других, как только их узнаёт. Пусть это не всегда было приятно, она обладала каким-то притягательным свойством, которое заставляло хотеть с ней общаться. И легко смеяться, даже если эта шутка о твоих чувствах или твоей слабости. Лиза была заядлой фанаткой рока и называла его жанром жизни. Она могла говорить о нём часами и петь песни недели три, постоянно меняя их и ни одной не повторяя. В её голове было такое большое хранилище, что никто не мог понять, как в неё влезает столько информации.

А последним был Вор. Это четвёртый член их маленького клуба, вечно мрачный, никогда не выражающий эмоций и, не смотря на имя, очень даже порядочный подросток. Его родители когда-то в юности были самыми разыскиваемыми преступниками, которые неоднократно совершали террор и убийства, а потом, собрав достаточное количество денег, залегли на дно и начали жизнь заново, но ребёнка всё-таки назвали в честь своих давних преступлений, так что, как бы хорошо он ни выглядел, первое впечатление всегда складывалось уже из его имени, поэтому он перестал пытаться как-либо показать себя с хорошей стороны и стал готом, кем он являлся с 11-ти лет. Именно он создал этот клуб и был в нём лидером, и это всем давало большое преимущество, так как он был самым обеспеченным из них и зачастую именно он платил за всё, что они придумывали и устраивали. К счастью, ему это не составляло труда.

Лернер думал, что никогда не испытает большего счастья, как в этот день. Все его друзья приехали из города ради него, чтобы его поздравить, не смотря на то, что родители Лернера запрещали ему с ними общаться, так как думали, что эти ребята — хулиганы и бездельники, хотя все они учились не так уж и плохо.

-Задувай. -прошептал Макар, видя, что Лернер задумался.

Он тут же пришёл в себя и взглянул на торт. Этот день не мог быть испорчен даже метеоритным дождём. Лернер быстро загадал желание и, набрав в лёгкие по-больше воздуха, задул все свечки.

«УРА!»-снова закричали на этот раз абсолютно все присутствующие. День начался просто великолепно и Лернер был готов почти на всё, лишь бы также прекрасно он и закончился.

Спустя некоторое время они уже сидели кто за столом, кто на диване и болтали. Саша тоже время зря не теряла и разговаривала с мрачным Вором, у которого хотела выведать историю его имени, но он отказывался об этом говорить, поэтому всячески пытался уйти от неё так, чтобы её не обидеть. Он лежал на диване и играл в какие-то сложные головоломки, которые на данный момент считались самыми сложными в России. Макар с Лизой общались и рассказывали друг другу какие-то смешные истории, от которых обоим было весело. Они пили коктейли, ели торт и дружески смеялись. Лиза не была той, кто заботится о своей внешности ради парней. Она была очень непостоянна в этом плане, так что со всеми, с кем она встречалась, она быстро расставалась. После этого о её непостоянности узнали все и никто уже не захотел с ней тусоваться, зная, что она в итоге и их бросит. Но рок и эта компания — всегда была тем, что она любит, поэтому она бы ни за что не согласилась отсюда уйти, так как только здесь она могла быть в любое время дня и ночи.

Вика очень тихо и незаметно танцевала под рок, пытаясь выполнять какие-то танцевальные движения, но волнуясь, что со стороны это будет выглядеть глупо. Никто не обращал на неё внимания, только Лернер смотрел на неё и не решался подойти, так как боялся её спугнуть, ведь она может в любой момент обидеться или расплакаться. Лернер знал её ещё с детского сада, поэтому он был к ней ближе всех, но она и там была довольно скромной, скрытной и не любила общение. Для большинства до сих пор оставалось загадкой, почему она в этой компании. Но ответа она дать не могла. Всякий раз, когда она не хотела говорить с кем-нибудь на какую-то тему, она всё время уворачивалась одной фразой: «Мне нужно идти.», так что Лернер боялся сказать или сделать что-нибудь, что может её задеть или из-за чего она захочет снова уйти, поэтому Лернер долго размышлял, подходить ли к ней вообще? А если подойти, то что сказать, как сказать?

Но ему помешал очередной громкий смех Макара, который потом позвал Лернера:

-Лернер, иди к нам! У Лизы память просто нереальная! Я столько смешных моментов в жизни не вспоминал!

Лернер снова посмотрел на Вику, но потом решил всё-таки отвлечься и посмеяться с друзьями. Он взял свой коктейль и сел рядом с Макаром, который тем временем вспомнил новый случай:

-Лизка, помнишь, как Лернер на озере решил палкой проверить его глубину, но не рассчитал силы и палка целиком ушла под воду, а он свалился!

Лиза засмеялась во время питья коктейля так, что он вылился через нос, попав на её штаны. Макар засмеялся ещё громче, чем привлёк внимание всей группы, а Лиза, встав с места, тоже смеялась и махала руками возле носа, так как после этого его сильно жгло. Лернер тоже засмеялся, а от Вора наконец-то отстала Саша. Вика, увидев это, подошла к Лизе и, дав ей салфетку для носа, повела в сторону ванной:

-Лиз, тихо, тихо. Успокойся. Иди в ванную, застирай пятно. Мы тебя подождём.

Лиза не стала спорить, как делала обычно, а просто, всё ещё смеясь, ушла и закрыла дверь. Лернер подумал, что это может быть отличным шансом поговорить с Викой и встал с дивана, но Вор, словно прочитавший его мысли, перебил его, смотря на него своим пустым взглядом, как только тот открыл рот:

-Лернер, я всё понимаю, но не стоит. Лучше займи Сашу.

Он понял, что Вор это сказал только для того, чтобы Лернер смог отвлечь Сашу и та к нему больше не приставала со своими расспросами. К счастью, этого намёка не поняла сама Саша, что значительно облегчало задачу. Хоть Саша и была очень непослушной проказницей, которая может взбесить любого, кроме родителей, так как в их глазах она всегда вела себя как маленький ангелочек, но Лернер с 7 лет помнил, что когда её только принесли из род-дома, она уже его фактически возненавидела за его лицо, поведение или ещё за что-то. Саша никогда и ни к кому не цеплялась так, как к нему, и никто не мог этого объяснить. «Возраст!» - говорили многие, - со временем это пройдёт. Но дело здесь было не в этом. Лернер это чувствовал. Хотя другого объяснения никто дать не мог.

Макар хлопнул Лернера по плечу и шепнул:

-Давай я займусь Сашей, а ты потанцуешь с нашей скромницей?

-Она ни за что не согласится. -помотал головой Лернер и уже направился к Саше, но Макар снова положил руку ему на плечо.

-Согласится, надо только попробовать. Давай, смелее!

Лернер усмехнулся.

-Ты не правильно меня понял, приятель. Я говорил про Сашу. Уж кто-кто, а она не упустит шанса надо мной поиздеваться и унизит меня перед Викой или, ещё хуже, наоборот... Не хочу просто впутывать Вику в свои проблемы, так что будет лучше, если мы в следующий раз побудем наедине, где Саши за километр не будет. -после этого Лернер снова направился к Саше, как на казнь, с отчаянием в глазах и с опущенными руками. Как только он к ней приблизился, Саша тут же заговорила гордым и нахальным тоном:

-Лернер, может, ты мне расскажешь, почему Вора зовут Вором? Он сам придумал себе это имя?

Лернер вздохнул, посмотрел на неё и сказал:

-Саш, прошу тебя только об одном: хотя бы в мой день рождения не беси меня и моих друзей. Это для меня очень важно. Ты можешь предложить, чем нам всем вместе заняться, и мы, скорее всего, согласимся с твоими идеями. Понимаешь, нам...

-Лернер... -хотел что-то сказать Макар, но тот резко ответил «Подожди!» и снова обратился к Саше:

-Нам сейчас вообще непросто собираться этой компанией и я даже не надеялся, что увижу их ближайшее время. Но если ты помешаешь этому, то мы можем не только плохо запомнить этот день, а вообще рассориться между собой. Поэтому, Саша, очень прошу тебя, прояви понимание. -к концу фразы Лернер выглядел очень несчастным и держал руки ладони сложенными вместе в мольбе. Ему был слишком важен этот день, поэтому он даже не боялся упасть в глазах Вики, если она заметит его, унижающимся перед собственной младшей сестрой.

Саша задумалась. Безусловно, она не могла ни коим образом проявить к своему брату хоть каплю милосердия. Она просто не была на это способна, как программа без некоторых функций. Но зато из его просьбы она могла извлечь много выгоды.

-Хм... Ты понимаешь, что поставил меня сейчас перед весьма трудным выбором? -Лернер ничего не отвечал. В его глазах уже начинал гаснуть лучик надежды,- Я могу вести себя спокойно сегодня. Более того, ты вообще со следующей минуты меня до завтра не увидишь, не ты один хочешь провести этот день с друзьями, но у всего есть своя цена. Следующую неделю ты будешь выполнять всю мою работу. Всё, для чего требуются усилия, договорились?

-Хорошо. Ради этого дня я готов.

-Отлично! -прищурила глаза Саша и тут же побежала в коридор,- До завтра, братец! В следующую неделю на пощаду не рассчитывай!

С этими словами, которые бы напрягли любого, она скрылась за дверью. Но Лернера наоборот обуздала лёгкость и свобода. Он с улыбкой вздохнул, смотря в сторону двери. Он уже перестал надеяться на благосклонность своей сестры, но всё-таки жизнь дала ему фору.

Он был очень рад такому повороту событий, что даже не заметил, как его сзади звал Макар. Только когда друг дал ему подзатыльник, он вернулся в реальность. Лернер повернулся и увидел, что Макар держал в руках большую коробку. Рядом с ним стояли и Вика, и Вор, и Лиза в застиранных штанах. Они все широко улыбались, как очевидно, за исключением Вора, и хотели увидеть реакцию Лернера как можно скорее.

-Мы долго его выбирали. Не знали, когда лучше подарить, но ждать больше не смогли. -сказала Лиза и, выйдя вперёд, положила руки на плечи Лернеру,- Ты такой странный, такой весёлый, такой справедливый и такой непредсказуемый! Я рада, что однажды познакомилась здесь с тобой и рада, что мы с тобой на одной волне. С днём рождения. -после этого она кулаком ударила его спереди левого плеча и отошла,- Всё, давай, открывай! Я устала ждать!

Лернер улыбнулся и взял подарочную коробку у Макара. Она была тяжелее, чем казалось изначально, поэтому у Лернера даже предположений не было, что там может быть. Он развернул обёртку и увидел там несколько подарков, по-видимому, от всех. На самом верху были две небольшие колонки для компьютера. Лернер оглядел друзей и Вор кивнул ему головой.

-Теперь сможешь включать рок на весь дом и Саша никак не сможет тебе возразить.

-Спасибо, дружище! Ты, как всегда, очень предусмотрительный. Я у тебя в долгу.

-Не стоит. -ответил он и ушёл на кухню за очередным стаканом коктейля.

Под колонками лежала видеокамера. Точно такая же, на которую Лернер уже давно копил деньги. С большим количеством пикселей и с идеальным различием цветов. Последнее время он даже подзабыл о ней, так как в прошлый раз хотел её купить, чтобы развить свой навык съёмки и в итоге снимать просто так, для себя, разные события, чтобы уметь запечатлеть их навсегда. Но пару недель назад он понял, что так много денег тратить просто на то, чтобы не забыть какие-то моменты он был не готов, поэтому уже забросил эту мечту. Однако сегодня и прямо сейчас он держал в руках свою мечту, которую он не мог выбросить из головы весь этот год. Он никому не говорил, что хочет эту камеру, так как если бы был на это хоть какой-нибудь намёк, Вор сразу же бы всё ему купил и Лернер бы не так ценил эту вещь. Но получить её в виде подарка было намного приятнее.

Лернер отставил коробку на полку в коридоре и принялся рассматривать камеру, вертя её в руках с пылающим взглядом. Он даже поверить не мог, что такая превосходная вещь когда-либо попадёт ему в руки, так что сейчас просто не мог от неё оторваться. Он осмотрел её со всех сторон. Объектив, видоискатель, микрофон... Ребятам пришлось поднапрячся с этой покупкой.

Он наконец-то поднял взгляд на друзей, чтобы понять, кто подарил ему это чудо, но это было слишком очевидно. Макар улыбался шире всех, стоя в гордой позе. Лернер, не находя слов от радости, не мог задать ему правильного вопроса. Он был слишком удивлён.

-Макар, я... Ты... Но в смысле?.. Я-я... Я не...

Макар поднял бровь и переспросил:

-Как я узнал?

-Да!

-Помнишь тот день, когда твои родители уехали в командировку на несколько дней? Я тогда к тебе приехал в гости. И однажды рано утром я заглянул к тебе в комнату чтобы позвать есть, но увидел, как ты сидишь перед компьютером, а на экране высвечивается эта самая камера и ты пересчитываешь деньги. Тогда я рассказал об этом всем и предложил Вору купить её тебе, но он, как очень мудрый человек, сказал, что если ты не говорил нам о ней ни слова, то хочешь накопить на неё сам. И он оказался прав. Поэтому мы ждали, когда ты её купишь, но тут удачно подвернулся твой день рождения и я вспомнил про неё. К счастью, Вор немного добавил денег.

-Много. -послышался голос Вора с кухни.

-Ладно. Он много вложил в эту камеру, -улыбнулся Макар,- так что это — заслуга нас обоих. Да и вообще есть тот, кто купил тебе подарок без его вложений? -усмехнулся Макар но тут снова раздался голос с кухни:

-Вика. Она, по-моему, постеснялась у меня просить.

Вика вся раскраснелась и попятилась назад, чтобы уйти в этот неловкий для неё момент, но теперь почти все взгляды были устремлены на неё, поэтому она ещё больше покраснела и тихо-тихо, так, что её с трудом можно было услышать, сказала:

-Ну... Мне денег хватило, так что...

Лернер, чтобы как-нибудь её успокоить и снять с неё эти обязанности, достал из коробки огромный набор дисков. Но этот подарок был от Лизы, которая, будто не удивляясь тому, что её подарок достали следующим, сказала:

-Надеюсь, ты не сильно разочаровался.

-Кто бы мог подумать! -с фальшивой наглостью заговорил Лернер,- Это же песни рокеров, которые были самыми популярными лет 30 назад!

Лиза усмехнулась и махнула на него рукой. Её всегда забавляла подобная реакция, когда ждёшь от неё подвоха, а получаешь чистую логику. Пусть она и не любила быть предсказуемой, но в некоторых случаях она это делала, чтобы посмотреть на лица других.

-Не притворяйся, я знаю, что ты всё равно этому рад. -после этих слов она взяла у него один диск и, рассмотрев его, взглянула на Лернера исподлобья с улыбкой,- Этот диск я всегда хотела. Конечно, у меня есть вся эта музыка и все её тексты в голове, но на дисках звук настолько качественный и реалистичный, что ты действительно можешь подумать, что находишься в этот момент на их концерте. А с колонками Вора я даже представить не могу, как громко ты будешь слушать эту музыку. Кто знает, может быть, ты и весь свой дом погрузишь в концерты вместе с сестрой и родителями.

-Спасибо, Лиз. Правда, спасибо, я очень рад! Не думал, что ты где-нибудь сможешь достать диски в наше время.

-Я умею удивлять. -подмигнула она и тут же пошла на кухню к Вору,- Конечно, это также остаётся и заслугой нашего милашки.

Она скрылась за стеной и Макар подошёл к Лернеру и почти шёпотом спросил:

-«Милашки»? Она назвала Вора «милашкой»?

-Забудь, она просто снова пытается привлечь к себе внимание. -ответил Лернер, махнув рукой.

Разумеется, это был ещё один способ Лизы посмеяться над ними или над Вором. Пусть он никогда не выражал эмоций, но Лиза могла читать его, как открытую книгу. Кажется, она была единственной, кто мог просто по его существованию понять, о чём он думает. От неё он утаивать ничего не мог. Да и вообще от неё сложно хоть что-нибудь утаить, но Вору находиться с ней рядом было сложнее остальных, ведь он не хотел, чтобы его кто-то хорошо узнал. Тем не менее, Лиза, наплевав на его замкнутость, узнала его историю и всем рассказала. Да и историю всех, за исключением Лернера. Никто не знал, с чем это было связано, но его эмоции она видела как любой нормальный человек — по языку тела и эмоциям на лице, когда эмоции других, видимо, благодаря своей ведьминской магии...

Наконец-то очередь дошла до последнего подарка от Вики. Лернер посмотрел на дно коробки и достал от туда небольшую коробку конфет, дорогие смарт-часы с множеством функций и какой-то пожелтевший конверт, который будто прибыл из средневековья. Лернер удивился такому неожиданному подарку, но больше всего он обратил внимание на толстый, тяжёлый конверт. Непонятно, как Вика могла подобное провернуть, но конверту явно было где-то лет 20. Лернер сперва открыл часы и, увидев огромный комплект разных приложений, просто не смог устоять перед желанием обнять Вику. Это была прекрасная возможность до неё дотронуться, так как раньше она этого очень стеснялась и не хотела, чтобы вообще хоть кто-то к ней прикасался. Она даже родителей поэтому иногда избегала, но Лернер, смотря на часы, прокрутил в голове все возможные варианты, как это может закончится. Ни один из них не закончился настолько плохо, чтобы отбить у него это желание, поэтому он, набравшись смелости, подошёл к ней. Он её несколько раз поблагодарил, а потом легонько, будто случайно, обнял её. В этот момент мир вокруг них как будто замер. Вика, хоть и снова покраснела и опустила голову, но она не сопротивлялась, что для Лернера означало большую победу. Через 10 секунд она тоже будто осмелела и так плавно, так мягко, так беззвучно, словно опасаясь чего-то, дотронулась до его плеча. Лернер чувствовал, что она уже была готова отдёрнуть руку, словно от ожога, но пусть её мышцы содрогнулись, руки она не убрала, а медленно обняла его в ответ и улыбнулась. Этот момент был самым счастливым в жизни Лернера. Никто и никогда не мог её заменить. Он несколько раз обещал себе, что не оставит её и не полюбит другую. Этого просто не могло произойти. Они стояли, смотря друг на друга, и улыбались. Вика как будто проснулась от долгого сна. Она перестала бояться его и теперь даже наоборот хотела быть с ним так долго, как это только возможно.

Макар, увидев эту новую парочку, присвистнул. Лернер с Викой, вспомнив о существовании друзей, тут же отошли в разные стороны и вернулись к реальности. Лернер посмотрел на Макара, и стиснул зубы. Очевидно, он не был в восторге от того, что друг не смог дать им минутку. Это мог быть самый важный момент в жизни их обоих, а может, он уже таким является... В общем, Макар тут точно никак не вписывался. Лернер снова обратился к Вике, надеясь, что она никуда не уйдёт. Он как можно скорее решил перевести тему, чтобы её не смущать, чему она была даже рада.

-А что это за конверт? Он выглядит очень старым.

Но Вика, на удивление, помотала головой и ответила:

-Он... Он не мой.

Вот теперь настала тишина. Лернер снова посмотрел на Макара, но тот только растерянно пожал плечами. Лернер знал, что Вика точно не обманывает, она не умеет. Да и по удивлённым и заинтересованным глазам Макара тоже сложно было сказать, что он в этом хоть как-то замешан. Лернер рассматривал конверт, пытаясь понять, от кого он. Но на нём не было никакой информации, кроме надписи мелким шрифтом в левом верхнем углу. На нём значилось имя «Лернер».

Лиза и Вор, услышав тишину, вернулись с кухни и, обнаружив удивлённые лица друзей, тоже уставились на конверт. Лернер спросил их, они ли положили его в коробку, и Лиза рассказала, как ей поручили сложить подарки в коробку и завернуть, и среди них был этот конверт. Она не знала, кто из друзей его положил, но не стала это выяснять, понимая, что всё равно всё раскроется на дне рождения. Однако, этот конверт не клал никто из друзей. И снова коридор окутала тишина. Лернер не решался его открывать. Сам факт того, что кто-то положил этот конверт в коробку с подарками вызывал некий неоправданный страх, и в данный момент его испытывали все, кроме Вора. Он подошёл к Лернеру, выхватил у него конверт и стал его осматривать сам.

-Это моё! -возмутился Лернер и попытался заполучить неизвестный подарок снова, но Вор оттолкнул его и громко сказал:

-Неужели ты не понимаешь, что это может быть опасно? А что, если кто-то желает тебе смерти? Я предлагаю уйти подальше и там уже открыть. Мало ли что там может быть: бомба, автоматическая зажигалка с маслом, яд. Я не хочу рисковать жизнью ни одного из вас, поэтому пытаюсь помочь.

Вор был прав. Конверт действительно стоило открывать в более безопасном месте и уж точно не дома. Но идей ни у кого не было, так как сложно было предсказать, какой радиус может охватить возможное бедствие.

-Да ладно вам! -с улыбкой закатила глаза Лиза и выхватила конверт у Вора. Он оглянулся, спокойно смотря на Лизу.

-Верни сейчас же, Лиза. Мы можем погибнуть. Или ты. -но в ответ она только рассмеялась. Все со страхом переводили взгляд с конверта на Лизу, а с Лизы на конверт. Никто даже шага не делал. Все уже понимали, что им его не заполучить, так что теперь оставалось только терпеливо ждать, что случиться в следующую секунду.

-Вас что, пугает эта бумажка? -тряхнула она им так, что большую часть присутствующих пробрало до дрожи,- Если это подарок, то, скорее всего, от знакомых или родных. Вряд ли враги знают, когда дни рождения их жертв. Скорее всего, это проделки Саши, но, к сожалению, она не присутствует в этот момент, так что у неё не получится посмеяться над вами. А вот у меня уже получилось. -она быстро развернула конверт и достала от туда один небольшой, но толстый записной блокнот, -Хм, я же говорила. -с той же усмешкой произнесла она и кинула пустой конверт Лернеру, а сама стала разглядывать блокнот и читать вслух.

« День 1

Итак, это моя первая запись. Я не хочу здесь говорить ни имён, ни дат, так как если этот блокнот найдёт кто-нибудь ещё, мне, моей жене и моим знакомым может грозить опасность. Хотя, кто захочет читать чей-то дневник? Я просто буду записывать то, что будет происходить со мной. Мои друзья говорили мне, что это полезная привычка, и что это развивает память. Что ж, проверим.

Сейчас мы с моей женой собираемся в лесной поход. Она одевается. Сказала «я на 5 минут» и сейчас я жду её уже 40. Ладно, вот и она. Напишу вечером.

День 2

Вечер. Мы в палатках. Мы женаты вот уже 3 года и до этого момента никогда не поднимали тему о детях. Но сегодня, видимо, был не мой день. Она говорила, что, приходя домой, хочет видеть радость, хочет готовить на большую семью и хочет гулять с маленькими детьми. Хочет покупать им игрушки и баловать сладким. Именно это она и сказала. Но я детей вижу совершенно не так. Это непослушные подростки, которые в итоге наплюют на родителей, на их старания, и уедут, не попрощавшись. Эх... Не хотелось бы, чтобы они повторяли моих ошибок, а то в итоге, когда захочешь им позвонить, будет уже поздно. Этот вечерний разговор слишком меня зацепил, не могу думать ни о чём другом. Ладно, мне нужно спать. Назавтра у нас запланировано слишком много дел.»

Лиза фыркнула, слезла со спинки дивана в гостиной, куда они переместились, и бросила блокнот на кофейный столик.

-Кто такое дарит? Это точно не Саша, я уже успела её узнать, и так нудно она писать не умеет.

Но всем остальным оставалось интересно, что там такого, что этот блокнот хранили столько лет в конверте и вручили на день рождения Лернера. Макар снова открыл блокнот на той же странице и стал читать дальше.

« День 3

Сегодня был слишком насыщенный день. Мы катались на байдарках по речке, купались под водопадом и даже успели посетить болото. Теперь я понял, что в фильмах говорили правду. Я там действительно чуть не утонул. К счастью, моя жена мне помогла. Мы с ней идеальная пара.

Но дело не в том, что мы делали, а в том, что мы нашли. Сейчас у меня практически нет времени, чтобы это записать, но я должен. Это слишком важно. Там, в лесу, пока мы гуляли, мы нашли ребёнка! Я серьёзно! Мы его нашли в какой-то странной корзине из толстых веток. Корзина была запечатана и, судя по тому, что печать уже успела намокнуть и испачкаться от лесной сырости, её не открывали несколько дней или даже недель. Понятия не имею, как ребёнок выжил. Мы нашли его случайно, во время прогулки. Сначала думали, что здесь есть люди, с которыми мы могли бы пообщаться и обменяться опытом, но он оказался совсем один посреди леса. Это маленький мальчик, ему не больше 3-х месяцев. Не знаю, кто вообще решил оставить его там и как он не умер. Мне действительно страшно. Сейчас мы дома, и мальчик с нами. Моя жена от него не отходит. Похоже, в ней пробудился материнский инстинкт. Не знаю, как она хочет потом объяснять это полиции, но идти туда сама и отдавать его она категорически отказывается. Говорит, что Бог послал его нам, чтобы мы позаботились о нём. Возможно, она и права, но я не хочу нарушать закон. Возможно, Бог хочет как раз обратного от нас, чтобы именно мы отдали его в детдом и там он нашёл родителей получше нас. Но она не хочет решать это законным путём. Я уже не знаю, что делать. Да и вопрос тут не только в том, что мы нашли посреди леса ребёнка. Вопрос именно в самом ребёнке. Кто угодно счёл бы меня сумасшедшим, но с ним что-то не так, это видно даже по его внешности: красные волосы, ярко-бордовые глаза... А его поведение не очень нормальное: он не плачет, когда чего-то хочет. Он как будто изъясняется жестами или же сам пытается сделать то, что хочет. Для такого маленького ребёнка иметь такой разум — очень странно. Я уже не удивлюсь, если он окажется вампиром или того хуже. Не знаю, что делать, да и вообще нужно ли что-либо делать. Я совсем запутался. Прошу Бога помочь мне решить эту проблему и вразумить мою жену.»

Макар дочитал и посмотрел на Лернера. Все присутствующие уже давно смотрели точно на него. На его волосы и в его глаза. Лернер сперва не понимал, в чём дело и смотрел на своих друзей вопросительным взглядом. Но даже Лиза теперь была настроена очень серьёзно и смотрела на Лернера с каким-то недоверием. Лернер недоумевал ещё где-то минуту, а потом всё понял. Он встал с места и попятился назад, махая руками в знак отрицания, тихо бормоча «Нет, этого не может быть. Не может быть.» Он взял конверт и заглянул внутрь. На обратной стороне красовалась еле заметная надпись: Блотрин Кирилл Павлович. Дневник принадлежал его отцу.

Лернер просто не мог поверить глазам. До последнего он надеялся, что это какой-то розыгрыш, но ничего подобного. До этого момента он даже представить не мог, что жизнь может так быстро меняться. Он развернулся и бросил пустой конверт в камин, где он медленно стал превращаться в пепел. Лернер смотрел на догорающую бумагу так, будто это она была виновата в том, что он всего этого не знал. Лернеру было страшно, но также в нём закипала злость. Он чувствовал предательство со стороны родителей. Они говорили, что они его усыновили, но всегда умалчивали об обстоятельствах, говоря, что это не так важно. Но все учёные, врачи, психологи... Все вокруг об этом знали и специально ничего ему не говорили. Это для него стало огромным ударом. Каким-то образом это сильно повлияло на его жизнь, хоть он и не понимал, что именно изменилось. К нему подошла Лиза и аккуратно взяла его за плечи. Лернеру было так больно. Казалось, он вот-вот расплачется, не стесняясь друзей, но он взял себя в руки. Лиза обняла его сбоку за плечо и повела в его комнату, дав знак остальным, чтобы шли за ней. Оказавшись в своей комнате, он сел на свою «кровать» и закрыл лицо руками. Макар сидел рядом с ним и потирал его плечо, чтобы хоть как-нибудь его успокоить, Лиза говорила, что всё в порядке и это ничего не меняет. Вор просто стоял напротив, скрестив руки на груди, рассматривая Лернера, а Вика стояла возле двери и не решалась подойти. Этот день в одно единственное мгновение стал самым худшим в его жизни. Лернер не плакал. Он не посмел. Он просто думал, как жить дальше. На мгновение ему показалось, что теперь это он должен сделать выбор что делать, а чего не делать, как его отец. Но его положение было слишком простое по сравнению с положением его отца. Лернер сейчас не нёс ответственности ни за кого кроме себя, но за него ответственность несли его родители. Но Лернер больше не мог их считать своими родными людьми. Если им хватило смелость скрывать такую важную информацию, да ещё и подговорить на это других, то они могут скрывать вообще всё, что угодно. Лернер решил, что должен со всем разобраться, так что мог делать всё, что сочтёт правильным. Его друзья уже ничем не могли ему помочь. Это касалось только его самого.

Спустя минут 15, он наконец-то успокоился и смог здраво мыслить. Он чувствовал, что должен был разобраться со всем этим. Впервые в жизни его тянуло в лес. Он понял, что его фобия именно от того, что когда-то давно он туда попал и пробыл там неизвестно сколько, и именно оттуда он попал в эту семью и начал новую жизнь. В лесу он пережил самые ужасные и страшные моменты всей своей жизни, и чтобы избавиться от этой фобии, ему нужно было найти то место и вернуться в те воспоминания. Но сейчас его беспокоила больше не фобия, а его прошлое. Ему хотелось узнать что-то о себе. Возможно, это также станет ответом на многие вопросы о его поведении и устойчивости к любым болезням. Лернер просто хотел узнать, кто он такой на самом деле.

Он встал со своего спального места и сказал грустным и задумчивым голосом:

-Ребята, правда, спасибо вам за праздник. Я говорю от чистого сердца и без сарказма. Это не ваша вина, что какой-то конверт как-то попал в коробку с подарками. Я очень рад, что смог увидеться со всеми вами одновременно. Не знаю, как вас отблагодарить. Это был потрясающий день. И в хорошем, и в плохом смысле. Но сейчас, прошу вас, оставьте меня одного и пообещайте, что никому и никогда этого не расскажете. Даже тем, кто, вам может показаться, знает, в чём дело.

Лиза погладила его по плечу и с сочувствием сказала:

-Я сохраню твой секрет, не беспокойся об этом. Можешь мне доверять.

-Я тоже. -грустно сказал Макар, - Ты — мой друг. Твои секреты умрут со мной.

-Я никому не скажу. -тихо сказала Вика и последовала за друзьями из комнаты Лернера. Вор серьёзно кивнул головой и, выйдя из комнаты, закрыл дверь.

Теперь Лернер остался один. Любой нормальный человек захотел бы отвлечься от этих мыслей и поскорее забыть всё, что только что узнал, но Лернеру было принципиально важно всё разузнать как можно скорее и как можно тщательнее. Если кто-то знает, почему он так отличается от остальных людей, то с этими людьми нужно встретиться. Лернер в этот момент уже забыл о своей безопасности. Он считал, что даже если он умрёт, то его семья сможет спокойно пережить эту потерю, особенно Саша. Ради правды он был готов отдать свою жизнь, поэтому непременно стал очень внимательно изучать дневник своего отца.

« День 4

Решение мне пришлось принять очень быстро, так как моя жена, казалось, стала сходить с ума. Как хорошо, что это мне всего лишь показалось. Я только сейчас понял, что она чувствовала. Прогулки, игры, сладкое. Она полностью была права. Дети — это чудо. Нет, я не под гипнозом, хоть и сам понимаю, как странно это звучит. Пару дней назад я думал, что у меня никогда не будет детей, но сейчас я понял обратное. Тем не менее, мне удалось поговорить с женой и она согласилась с тем, что мы всё сделаем по-закону, но также сделаем всё возможное, чтобы этого ребёнка отдали нам на усыновление. Я буду очень рад, если всё сработает по нашему плану. Кстати, ещё одна новость: мальчик умеет говорить! Правда, не прям говорить, но он говорит только одно слово. Оно иностранное, но я никогда не встречался с этим языком. Это слово по звучанию сочетаемо с «лернер»... Бред какой-то, но ребёнок больше не умеет говорить ни одного слова. Он даже «мама» сказать не может. Что бы значило то слово? Может, это какое-то место или название чего-то? Ладно, в конце-концов разберусь с этим. Но не сейчас.

День ???

Прошло уже где-то 7 лет с тех пор, как я писал сюда последний раз. Лернеру как раз 7. Мы считаем его дни рождения, начиная с того самого дня, как мы его нашли. Он уже давно наш сын, но им по-прежнему интересуются учёные. Оказывается, у него намного больше особенностей, чем нам казалось раньше. И, да, слово, которое он говорил с самого начала — это было его имя. Он смог сказать первое слово только в 5 лет, и тогда мы его звали Даней, но он этому противился и мы не понимали, в чём дело, но когда он научился говорить, мы его однажды попросили сказать «Меня зовут Даня», но он помотал головой и сказал «Меня зовут Лернер.» Не знаю, откуда он знает это имя. Такое чувство, что у него изначально было это отложено в мозгу.

Но сейчас я написал не для того, чтобы поговорить о Лернере. Я хочу сообщить потрясающую новость: У МЕНЯ РОДИЛАСЬ ДОЧКА! С Лернером я думал, что уже не буду счастливее, но теперь я не представляю своей жизни без моей маленькой Саши. Но она как-то странно относится к Лернеру. Она будто иногда его боится, а иногда ненавидит. Мы и раньше это замечали, когда Лернер общался с другими детьми маленького возраста или с травмой головы, но никак не думали, что дело в самом Лернере. Саше ещё и года нет, а она уже проявляет эмоции взрослого человека. Мы уже несколько раз водили её по врачам, но никто не мог объяснить, почему она так относится только к Лернеру. Причём всех остальных она любит и липнет и к знакомым и к незнакомым, но только не к Лернеру. Он сильно переживает по этому поводу и всячески пытается с ней поладить, но даже когда он просто проходит мимо неё за несколько метров за закрытой дверью, она будто чувствует его присутствие и начитает во весь голос орать. Раньше мы думали, что это Лернер делает что-то специально, но сейчас поняли, что он ни в чём не виноват. Ну ладно, после этого я вряд ли буду что-то писать. Отложу этот дневник и займусь своей семьёй.»

Лернер уже хотел закрыть дневник, чтобы самостоятельно разузнать необходимую ему информацию, но что-то заставило его пролистать блокнот в самый конец. Большая его часть была пуста, так что Лернер уже не надеялся что-то там найти, но на самой последней странице, возле обложки, красовалась надпись, написанная совершенно другим почерком. Это его немного испугало, но он не мог не прочитать того, что там было написано.

«Привет, Лернер! Этот блокнот попал к тебе не случайно. Надеюсь, ты уже ознакомился с одной из частей своей истории! Прекрасно! Тогда, я думаю, тебе это пригодится. А ещё небольшой сувенир. На всякий случай: его здесь хранил твой отец. Это было привязано к твоей корзинке. Твоя мать тогда даже не обратила внимания на эту безделушку, а вот отец ей заинтересовался, но никто больше о ней не знает. Желаю приятного путешествия!»

И стрелка на следующую сторону страницы. Но дальше была обложка, к которой был приделан небольшой тканевый кармашек. Лернер быстро его развернул вверх ногами и выпотрошил из него всё содержимое. Там было несколько веточек и листиков, какая-то карта и небольшая подвеска на шею. Это был кроваво-красный камень в форме капли. Он висел на какой-то странной разорванной нитке, которую уже невозможно было застегнуть. Этот предмет не выглядел как-то странно или сверхъестественно, так что Лернер не стал на нём зацикливаться и открыл карту. Она явно была нарисована от руки какого-то не очень профессионального человека, который никогда в жизни не рисовал карты. Здесь был наспех нарисованный домик, по-видимому, дом Лернера, а затем значился маршрут, как быстрее всего добраться до того места, где Лернера нашли. Лернер с самого начала заподозрил здесь что-то не ладное. Если какой-то загадочный незнакомец пытается помочь тебе найти место, которое тебе нужно, то в первую очередь задумываешься над тем, зачем ему это вообще нужно. Но пусть Лернер и подумал над этим, он не изменил своего решения. Пусть он хочет его пытать, пусть ему нужны его органы, Лернеру было всё равно. Одно он понял сразу — если этот человек знает, где находится его дом, то уже не безопасно не следовать его указаниям, хотя послание и не было похоже на требование.

Действовать Лернер стал быстро. Он знал, что им, скорее всего, на данный момент руководят его эмоции, но он был готов им поддаться, насколько безумными бы они ни были. Ему бы никто и никогда не смог рассказать его историю, если бы он сам не захотел на многое пойти ради этого. Таинственный незнакомец явно был в курсе всего, но не хотел раскрывать истину раньше времени.

Лернер выбежал из своей комнаты и стал быстро собирать вещи. Взял походный рюкзак у родителей, туалетную бумагу, еду, воду, палатку на всякий случай, фонарик, блокнот отца и карту. Он поочерёдно наспех напихал всё это в рюкзак и подробно изучил карту, чтобы быть уверенным, что он теперь не сможет заблудиться, и встал возле выхода из дома. Но какое-то непреодолимое желание оглянуться его пересилило и он посмотрел назад. На полке в коридоре лежала его новая видеокамера. Не взять её с собой Лернер просто не смог. Он решил, что если кто-нибудь найдёт её в лесу с его видео, то сможет распространить эту информацию и, в противном случае, его семья узнает, что с ним стало. А если всё будет хорошо, то, как только он разберётся с этим, покажет это всем, на всех уголках планеты. Кто знает, возможно, он вообще попадёт в другое измерение.

Выйдя из дома, он посмотрел, с какой стороны светит солнце, чтобы определить стороны света, и пошёл вперёд, навстречу своей фобии. Он решительно двигался по полю с высокой травой, но как только он подошёл к границе леса, он остановился. Как будто мозг твёрдо приказывал ему возвращаться назад. Лернер смотрел в туманную лесную темноту и не решался сделать шаг. Его тянуло обратно, но желание было выше. Лернер медленно, будто боясь наступить на мину, шагнул вперёд. Потом снова. И снова. Оказавшись в лесу, Лернер будто переместился в другую реальность. Повсюду деревья, ветки, листья... Ему было так плохо, словно он оказался среди врагов, и нигде, совсем нигде не было укрытия. Пройдя немного вперёд, стараясь смотреть не вперёд, а вниз, он наткнулся на дерево и ему пришлось поднять взгляд. Ему везде мерещилось, что там, в тумане, кто-то сидит и наблюдает за ним, а может быть сидит не один. Ветви сгущались над его головой и он просто не мог даже понять, где земля, а где небо. Голова кружилась, всюду мерещились странные звуки и даже крики. Лернер боялся каждого дерева, пятился, но потом снова оборачивался и понимал, что больше идти некуда.

Без сил, без эмоций и без надежды он сел на землю. Ему было страшно, очень страшно. Сердце стучало с огромной частотой, а иногда замирало от каких-нибудь звуков. Лернер сидел на месте и снова смотрел в землю. По всему лицу выступал пот, руки тряслись и ослабли так, что он не мог даже сжать их в кулак, дыхание стало очень прерывистым, а зрачки сузились. Всё его тело сопротивлялось нахождению здесь. Лернер мог ориентироваться, он знал, куда нужно идти и в какой стороне дом, и ему безумно хотелось выйти из этого леса, будто лес зажал его горло и не давал вдохнуть, когда он жаждал вдоха полной грудью.

Прошло несколько минут или даже часов. Он всё сидел. Потихоньку страх уходил и он уже более менее успокоился, но привыкнуть к лесу он бы никогда не смог. И всё же он убедил себя в том, что ему всего лишь нужно прийти на то место, всё там осмотреть и вернуться, после чего он никогда больше туда не пойдёт. Лернер был настроен решительно, хоть лес уже практически его остановил, но вопросы требовали ответов. Осторожно, небольшими шагами он шёл вперёд, стараясь как можно меньше смотреть вдаль или на небо, чтобы ему снова не стало плохо. Ему несколько раз казалось, что он пошёл не туда, и если попытается вернуться, то заблудится окончательно. Но снова и снова он доходил до ориентиров, по которым он должен был следовать, чтобы не заблудиться. Идти до назначенного места оказалось дольше, чем он предполагал. Он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, но через какое-то время снова шагал по холодной, тёмной чаще. Прошло уже часа 4, а дорога становилась всё труднее и труднее, а Лернера всё чаще и чаще случались приступы его фобии. Он снова кричал, рыдал и всячески пытался спрятаться от леса, но не мог, так как находился в нём и ничего не мог с этим сделать. Он всякий раз через силу продолжал идти, хотя ему было плохо и больно где-то внутри, чего нельзя объяснить словами. Он пробирался через ветвистые поваленные деревья, колючие кустарники и большие, но мелкие водоёмы, которые можно было перейти, но на это уходило много сил и времени. К сожалению, он не подумал, что надо было переодеться, так что сейчас был вынужден идти в том, в чём был на празднике, что было довольно неудобно. Но он не думал об этом, а был сосредоточен на цели. Он знал, что здесь водятся разные животные, в том числе волки и медведи, но они бы ни за что его не тронули, так как его любили все животные из-за одной из его неизвестных особенностей. Они как будто находили в нём какую-то безопасность и защиту, так что Лернер бы ни сколько не удивился, если бы в какой-нибудь момент к нему подошёл бы волк, росомаха или любой другой опасный зверь, и прошёл бы до конца пути вместе с ним.

Он шёл по тёмному, холодному, влажному лесу. Остался последний ориентир, после которого нужно было повернуть налево и сразу за большой берёзой должно находиться то самое место. Лернеру стало ещё сложнее идти. Теперь у него голова разболелась а руки и ноги, как специально, свело так, что он даже кричать не мог от боли. Совершенно всё его тело будто вышло из-под контроля и вот-вот решит уйти обратно, но Лернер, вновь пересилив себя, казалось, сделал невозможное, когда вновь поднялся и медленно, готовый снова рухнуть на землю, продолжил идти. В его мысли снова стали лезть идеи о том, чтобы вернуться и попросить кого-нибудь сходить сюда вместо него, но он твёрдо верил, что не придя туда сам, без чьей-либо помощи, он только зря потеряет время. Он был слишком заинтригован этой целью, и хотел как можно скорее всё закончить. Он не путешествовал, подпитывая интерес ожиданием того самого момента и разными представлениями о том, что может его ждать. Ему нужно было узнать всё как можно скорее, и, может, если получится, избавится от этой ужасной фобии.

А вот и ориентир! Лернер, еле волоча ноги, дошёл до столба и буквально повис на нём, пытаясь отдышаться, словно он тащил за собой тонну. За время блуждания в этом лесу ему не встретилось ни одно животное. Ни один комар. Этот странный лес будто чувствовал его присутствие, но не понятно, хотел он, чтобы Лернер был здесь, или же пытался сделать всё, чтобы он поскорее добрался до цели и ушёл отсюда. Для Лернера это было очень подозрительно, так что желание во всём разобраться у него только усилилось. Он достал из рюкзака камеру и приготовился снимать. Настроив резкость, всё ещё трясущимися руками, он начал съёмку и с трудом заговорил:

-Меня зовут Лернер Кириллович Блотрин, и это должен увидеть и услышать весь мир, я серьёзно. Никто и никогда не говорил мне, откуда я, но я всё узнал: родители нашли меня в этом лесу. Я только что узнал об этом из дневника своего отца и уже иду на то место. Все учёные ищут с помощью меня лекарство от всех болезней. Кому-то оно нужно, чтобы выжить, кому-то, чтобы объявить войну. Не важно, какие у вас намерения, но не узнав меня вы не сможете получить это лекарство. Но я не позволю никому вмешиваться в мою жизнь настолько, чтобы ограждать меня от правды. Я пришёл сюда, чтобы самому понять, кто я такой и откуда взялся. Если со мной что-нибудь случиться, а я в этом почти не сомневаюсь, то эта запись будет единственным объяснением того, что может со мной случится.

Лернер шёл вперёд, ища глазами берёзу. Он ни сколько не боялся. Он был только одержим поисками, поэтому не смел замедляться или останавливаться. Гилофобия, как будто поняв, что уже не утащит его назад, отошла, и Лернер впервые в жизни ощутил в лесу лёгкость и спокойствие, будто он наконец-то сбросил с себя тяжкий груз, который долгие годы не давал ему спокойно жить. Теперь Лернер был готов ко всему и ожидал чего угодно. Он уверенно шёл, стараясь не трясти камеру, и за множеством сосен наконец-то показалась та самая большая берёза. Он безостановочно зашёл за неё и теперь остановился, оглядывая местность. Было уже темновато, так что ему пришлось включить свой фонарик. Он опустил камеру и стал осматриваться. Эта местность ничем не выделялась среди остальных, за исключением двух деревьев. Они росли посередине. Вокруг них кружилось множество светлячков, но особенными деревья делало не только это. Где-то чуть выше 2-х метров оба дерева раздваивались. Одна из частей обоих росла вверх, а другая — в сторону с небольшим изгибом. И эти огромные ветки, являющиеся одними из основ этих деревьев, срастались между собой, и казалось, будто он земли до тех сросшихся веток образовался проход. Деревья казались какими-то вратами, только без дверей. Лернер снял рюкзак и, оставив его, приблизился к дереву с камерой у глаза.

-Надеюсь, всё будет хорошо видно. Судя по всему, именно возле этого дерева меня и нашли. Не знаю, какую ценность представляют эти деревья, но, если возле них нашли такого, как я, то, я считаю, что что-то с ними не так. Надо бы их получше осмотреть.

Лернер присел на одно колено, выключил фонарик и стал смотреть на эти деревья через камеру. Светлячки как будто бы засияли ярче, и Лернер смог спокойно увидеть эти необычные деревья без дополнительного света. Он обошёл их со всех сторон, но ничего не смог обнаружить необычного, за исключением светлячков, которые, проходя через эти врата, будто исчезали на середине, но это было практически незаметно, так что Лернер не обратил на это внимания. Тогда он уже отчаялся, но камеру выключать не стал. Она могла стать единственной уликой, если здесь что-нибудь всё-таки произойдёт.

Он открыл рюкзак и, достав палатку, стал её ставить. Соединил железные палки, воткнул их в ткань, натянул верёвки между соседних деревьев. Насобирал веток, которые увидел поблизости и с зажигалкой быстро развёл костёр так, как его когда-то учили родители во время школьных занятий. Он достал свою еду из рюкзака и, открыв консервированный горох, стал его есть, закусывая бутербродами с сыром. Он был вегетарианцем и в жизни не пробовал мяса. Ему было больно видеть смерть животных, а когда он видел мясо, колбасу или рыбу, или хотя бы чувствовал их запах, его рвало. Он не понимал, как это можно есть, если это некогда было чьими-то внутренностями. Его семья не ела мясо при нём и не приходила домой, если от них пахнет мясом или рыбой. Но Саша зачастую любила поиздеваться над Лернером, принося домой бургеры или суши, и пыталась вызвать рвотный рефлекс Лернера. Она доставала продукты за приёмом пищи и, будто изображая заботливою и щедрую девочку, делилась едой с родителями, которые иногда были не против побаловать себя, забывая о Лернере.

Он ничего сегодня не успел поесть кроме тортика и коктейля, поэтому сейчас чувствовал страшный голод. За один раз он выпил больше половины 2-х литровой бутылки и съел практически всё, что у него при себе было. Так бы он съел и выпил всё, но нужно было сэкономить до завтрашнего утра. Устроившись максимально удобно в палатке, он всё ещё сидел и смотрел на эти деревья, вокруг которых до сих пор кружились светлячки. Его палатка располагалась прямо напротив, поэтому он мог долго наслаждаться этим тусклым и даже немного волшебным зелёно-голубым светом. Гилофобия его больше не тревожила, будто её никогда и не было. Здесь он почему-то чувствовал себя в безопасности и ему даже не хотелось отсюда уходить. В этом необыкновенном месте присутствовала какая-то своя романтика.

Он сидел и смотрел на этот свет, который клонил его в сон. Но когда он уже было задремал, он услышал голос. Мягкий женский голос звал его. Он, словно далёкое эхо, непонятно от чего отражался, но был таким ласковым, таким утешающим, что Лернер будто стал им очарован. Этот голос казался ему до боли знакомым, но он не мог понять, где его слышал. Этим голосом не обладал никто из его знакомых или близких, а если бы и обладал, то он бы его чётко запомнил.

-Лернер, иди сюда.

Пусть он и мог мыслить здраво, но какая-то непреодолимая сила заставила его встать и подойти к этим двум деревьям и встать перед ними. Лернер был готов отправиться с этим голосом гуда угодно, в любой конец вселенной, если это потребуется. Он смотрел в пространство между деревьев и не мог даже пальцем пошевелить самостоятельно.

-Чего ты хочешь? -спросил он, но голос, будто не услышав его, продолжал:

-Подойди ближе, я тебя не слышу.

Лернер не смог сказать нет или вообще издать любой звук. Этот голос будто внушал ему, что никому кроме него ему доверять нельзя. И если бы этот голос сказал, что ему нужно спрыгнуть с башни, Лернер бы без сомнений выполнил то, что он от него требовал, так как верил ему, что всё будет хорошо без тени сомнений. Вот и сейчас, когда этот голос говорил идти вперёд, Лернер не видел в этом ничего странного.

Он улыбнулся, надеясь встретиться с этим голосом, но внезапно что-то внутри него щёлкнуло. Он вспомнил про камеру. Она чётко смотрела на него и на деревья. Но этого щелчка было недостаточно, чтобы его остановить. Он уже шагал вперёд, успев только обернуться, посмотреть на камеру и также безумно улыбнуться.

Лернер почувствовал сильный холод, хуже, чем зимой, и невесомость во всём теле. Ему даже на мгновение показалось, что он летит. А потом какое-то жжение по всему телу, будто он переместился из внезапного холода в такую же внезапную жару. Он весь сжался и закрыл глаза, но потом снова почувствовал лесную вечернюю прохладу. Он медленно открыл глаза. Его руки тряслись, в глазах читался такой страх, который можно пережить только когда ты находишься на волоске от смерти. По-крайней мере, Лернер был жив, хоть это его радовало. Он попытался успокоиться, но, посмотрев назад, не увидел там ни своей камеры, ни рюкзака. Местность была совершенно ему незнакома. Только эти два дерева будто из одного места переместились в другое. Лернер сильно ошибся. Он не ко всему был готов, далеко не ко всему. Он в панике оглядывался вокруг. Нигде не было ни одного знакомого кустика или дерева, всё казалось каким-то другим. К нему снова подступала гилофобия, он шарахался от каждого дерева и, держась за голову, кричал, не слыша ничего, что его окружало. Но один звук он смог отличить. Свист летящей в него стрелы.