Женщины Нашего Времени

«ЖЕНЩИНЫ НАШЕГО ВРЕМЕНИ-2»

Ведущая:

Довольно долгий пройден нами путь,

Определимся в терминах чуть-чуть:

Какое время нашим мы считаем?

(Задумывается.)

Наверное, с изгнания из рая!

Там женщина замешана была!

(Из-за кулис появляется Ева, в сланцах и белой простыне с яблоком, на плече у нее – Змея. Ева предлагает Змее яблоко, не дождавшись реакции, откусывает его сама.)

Ева: (жует яблоко, говорит с набитым ртом)

Ну, это были прошлые дела!

Ведущая:

О! Ева! Расскажи, как было дело!

Ева:

Подумаешь, я яблок захотела,

А мужа нет, так Змейка помогла!

Адам со мной, вернувшись, угостился,

Господь на это очень рассердился

И выгнал нас из рая навсегда...

Казалось бы, такая ерунда!

Есть яблочки Адаму запрещали,

А мы со Змеем ничего не обещали!

Адаму что ни дай, сожрет, скотина!

Я женщина, ответит пусть мужчина!

Ведущая:

Ты, женщина, нарушила запрет!

Весь род людской почти пять тысяч лет

И Ветхого, и Нового Завета

Страданьями оплачивает это!

(Из-за кулис появляется Клеопатра. Олицетворение власти, красоты, грации и сексуальности, воплощенный соблазн и недосягаемость, олимпийское спокойствие, достоинство и уверенность в себе. У нее темные глаза, темные волосы, египетская прическа, смуглая кожа… За ночь с ней должно быть не жалко умереть, продать душу дьяволу и вырезать народ другой страны.)

Клеопатра:

Страданьями? Ничтожною ценой!

Мужчины гибли лишь за ночь со мной,

Всего одну, но в страсти, а не в страхе,

И улыбались головы на плахе...

Ведущая:

Царица Клеопатра! Это Вы?

Клеопатра: (осознавая свое превосходство над окружающим миром, с легкой иронией)

Я! Что так смотрите? Не жалко головы?

Ведущая:

А Вы их всех потом казнить велели?

Клеопатра:

Да это их был выбор, в самом деле!

Не я же к ним, они ко мне пришли,

И головы склонили до земли,

И добровольно натянули путы,

Их было тысячи, но, что смешней всего,

Никто из них не жаловался утром,

Что эта ночь не стоила того...

Ведущая:

Могли бы пощадить? не убивать?

У многих ведь из них осталась мать...

За что страдали матери безвинно?

Клеопатра:

Я женщина, а выбор - за мужчиной!

(Входит Екатерина Вторая. Благодушная, полная, улыбчивая, в светлом платье и горностаевой мантии, короне, с большим мешком золотого цвета и на нем золотом вышито 1000000, светские манеры, доброжелательность свысока. Женщина, уверенная, что может купить все, что ей надо.)

Екатерина:

Приветствую, друзья! Екатерина.

(Клеопатре.)

Крута ты, дорогая, спору нет!

Во времена мои другой был этикет:

Репрессий столь повальных не бывало...

Императрице доброй быть пристало!

(Залу, со сладкой улыбкой, как бы вспоминая.)

Увижу, помнится, мальчишку на смотру,

Безродного, без чина, подберу,

Поместье дам, людей, богатство, титул...

Мне дело доброе и для мужчины стимул…

(Клеопатре.)

А ты им сразу головы рубить!

Мы женщины, мы их должны любить...

(Клеопатра презрительно усмехается, отвернувшись от Екатерины, в глазах и в позе – все презрение мира!)

Ведущая:

Вы про любовь, надеемся, без шуток?

Екатерина:

...и покупать их, словно п... (с самой приторной улыбкой) плюшевых мишуток!

Клеопатра: (смеется, запрокинув голову, презрения во взгляде уже меньше)

Да… как "мишуток"!

Екатерина: (с серьезным лицом, взяв под ручку Ведущую, которая слушает в шоке)

...очень хороши,

Для тела, иногда и для души.

Ведь я же женщина и их не принуждаю,

Они мужчины, сами пусть решают!

Ведущая: (залу, отойдя от обеих цариц, вполголоса)

Как вам? Хорош ход мыслей милых дам?

Не зря ведь, если что,"шерше ля фам"!

И если грех был совершен мужчиной,

То женщина была первопричиной!

(Входит Натали – белое платье, траурный черный платок, локоны, хорошенькая.)

Натали:

Не женщина, а слабость перед ней

Толкает в пропасть тех мужчин, кто послабей!

Лишь слабых в пекло красота толкает,

А сильных – окрыляет, вдохновляет!

Без нас они творить бы не могли!

Ведущая:

Кто Вы?

Натали:

Я – Гончарова Натали.

Ведущая:

Не из-за Вас ли Пушкина убили?

Натали:

Конечно, нет!

Ведущая:

Ему вы изменили?

Натали:

Не я ж его убила, изменив?

Погиб из-за того, что был ревнив…

Женился, знал: его я не любила…

Оглядывался все, что скажет свет,

И верил сплетням, а не мне, о нет!

Писал неплохо, а стрелял неважно,

Но в драку и под пули лез отважно...

С тех пор весь мир во всем винит меня!

Мне жаль его! Я плакала три дня!

(Закрывает лицо руками.)

Клеопатра: (залу, показывая пальцем на Натали, иронически)

Чем вешать на нее его грехи,

Скажите ей спасибо за стихи!

Екатерина: (удивленно)

За что же? О других писал он тоже…

Ведущая: (со страстной убежденностью)

Писал лишь До нее он о других!

Стрелялся за нее, а не за них!

Клеопатра: (задумчиво, с нарастающей уверенностью, конечная нота – назидательно)

Она ему их всех была дороже!

Дороже жизни! – он любил ее, похоже!

Натали: (растерянно, ища поддержки у зала)

Мы, женщины, их, гениев, умней...

Мне тоже говорили то и это,

Но я не шла ни к ней, ни к ней, ни к ней

И не стреляла в них из пистолета!

Жизнь или честь - всегда же выбор есть!

Я выбрала бы жизнь.

Ведущая:

Он выбрал честь...

И зря ты по себе его судила!

Натали: (с горечью)

Я – женщина! играла! и шутила!

(Входит Лиля Брик – благополучная, элегантная и роковая женщина в черном, замшевые перчатки и ридикюль, можно шляпку и недлинную вуаль; воплощение светскости, но не приторная. В каждом движении – привычка к власти и уверенность в себе. Говорит мурлыкающим голосом (НЕ картавить, это дешево и пошло!!), ирония, легкая ностальгия, снисхождение и полное отсутствие любых других эмоций. Категорически исключить: жалость, вину, сочувствие… ключевое слово – эгоизм и эстетство, любовь к себе и всему прекрасному с точки зрения разборчивого потребителя. Усовершенствованный микс Екатерины и Клеопатры.)

Лиля Брик: (Натали)

И правильно, мой Вова не такой,

Хотя он не бездарней был, чем твой!

Натали:

Кто Вы?

Лиля Брик:

Я - Лиля Брик.

Ведущая:

А, знаем, знаем,

Великих биографии читаем,

Любил Вас Маяковский!

Лиля Брик:

Точно так.

Был гений, а влюбился как дурак,

И "мужа бросить", и "к нему уйти",

Два метра - на коленях, я - "прости,

Я замужем, дуэлей мне не нужно"...

Он подружился с Осей, моим мужем,

Всегда был рядом, если что-то надо,

Не ждал себе особенной награды,

Нет-нет зову: "Стихи мне почитай",

А Ося мирно пьет на кухне чай...

(С легчайшим ностальгическим трепетом, в котором больше любования, чем чувства.)

Володя смотрит - взглядом обнимает,

Не прикоснется - не вздохнет - читает,

Опять шедевр и снова обо мне...

Приятно, знаете! Такое ведь в цене!

(Жестко, собственнически, в зрительный зал, милое сентиментальное мурлыканье резко сменяется Сталью в голосе:)

Он мне принадлежал, а не стране!

(Снова благодушно мурлыкает.)

«Эй, Ося, - чаю, другу и жене!»

И Осип с чашками уж тут как тут, пришел,

Все улыбаются, всем очень хорошо!

Ведущая: (в шоке, ужасе и омерзении, полушепотом, глядя на Брик)

И это что – любовь??? Не униженье?

Как Вы могли жестоко так играть?

Лиля Брик: (с улыбкой и легкостью)

Я - женщина, и это их решенье,

Их выбор - не дуэль, а соглашенье...

Они - мужчины, им и выбирать!

(Входит Марина Влади – светловолосая, хрупкая, в руках – портрет Высоцкого с черной ленточкой.)

Марина Влади: (с приторной улыбкой, вдохнув, задержав дыхание и закатив глаза)

А мой мужчина! выбирал не глядя!

Ведущая:

Представьтесь…

Марина Влади: (поворачивает на нее свою приклеенную улыбку, это должно быть лицемерно до ужаса даже для самого тупого зрителя в зале)

Силь ву пле – Марина Влади!

(Говорит патетически. К благодушному мурлыканью Лили Брик нужно добавить слащавость, лживость, омерзительный пафос, придыхание и закатывание глаз после каждой фразы и лицемерие.)

Высоцкий! Выбирал – и забирал!

Играл и пел! на сцене выступал!

Актер! певец! поэт! и просто гений!

Вне времени, – кто нынче современней?

В стихах и в чувствах всех достиг вершин!

Романтик! человек большой души!

Ведущая: (перебивает эти излияния бесстрастным вопросом)

Марина Влади! Вы его любили?

Марина Влади:

Конечно же!

Ведущая: (по нарастающей, от полушепота до повышенного тона и ярости)

А как Вы допустили,

Что он в стране одной, а вы - в другой,

Что он больной, а вы - "держись, родной",

Что умирает он, а вы - "подлечим"?

Хрупки настолько были Ваши плечи?

Вам было лень его на них нести?

Ведь Вы одна могли его спасти!

Марина Влади: (все еще лицемерно)

О чем вы, что за странная картина:

Я, женщина, должна спасать мужчину?

Клеопатра: (передразнивая ее – должно быть смешно!!! копирование закатывания глаз, пластики, манерности!)

«Мне, женщине, чтоб мужика спасти,

Свою карьеру в жертву принести?»

Екатерина: (делая то же самое, издеваясь от всей души)

«Все бросить, съемки, деньги и контракты?

Летать в СССР накладно, так-то!»

Натали: (подходит к Марине Влади, смотрит на нее с искренним состраданием, закрывает собой от остальных и спрашивает светло и понимающе)

Он обещал, что бросит наркоту?

Марина Влади: (оборачиваясь к ней всем корпусом, с отчаянием и искренне, должен быть контраст между улыбчивым лицемерием и настоящим криком души! Крик души – это не ор, не надо путать, надо показать миг сбрасывания маски и ни грамма притворства на контрасте. Все в образе должно за секунду стать настоящим и после глубокого омерзения резко вызвать горячее сочувствие. Да, сложно, но реально.)

Он столько врал, что перешел черту,

Его словам мне верить надоело,

Одним словам, не подкрепленным делом...

Звонил и врал, я верила вначале,

Раз откачали… а в другой не откачали.

Ведущая: (с сочувствием)

Вы бросили его - из-за чего?

В чем были охлаждения причины?

Марина Влади: (искренне, страстно, гордо, с вызовом)

Надежность есть обязанность мужчины!

Я, женщина, надежнее него!

И мой мужчина сделал выбор свой,

Сам выбрал между мной и наркотой.

Его за это я не осуждаю:

Я женщина, мужчина сам решает,

Последствия умея просчитать

И будучи готовым их принять,

За женщину и за себя в ответе...

Клеопатра: (задумчиво)

Мужчины в ваше время, словно дети!

И это лучшие, а с худшими как быть?

Екатерина: (задумчиво)

Где дур найти, чтоб их таких любить?

И уважать, и ложе разделить?

Лиля Брик: (иронически)

Кольцо надеть и в верности поклясться?

Марина Влади: (скептически)

Рожать от них детей и не бояться?

Екатерина: (залу)

И все-таки, без этого куда?

Да нация же вымрет, господа!

(Входят Цветаева и Ахматова, со своими сборниками в руках. Ахматова – манерная суетливая брюнетка в белой шали и темном длинном платье, с волосами в узелок, семенит шажочками. Цветаева – с умеренно короткой стрижкой, поведение – стильные, умеренно брутальные манеры человека хорошо воспитанного и востребованного, сила и благородство. Шаги широкие, пружинящие, неспешные. Магнетизм одаренности, аура недешевого флирта, создаваемая прицельно мягкой, плавной пластикой, голос - контральто. Внутри актер должен чувствовать себя СОЛНЦЕМ, готовым мгновенно зажечь толпу, поджечь или испепелить соперников и нежно обогреть тех, кого выберет, растопив любой лед; внешне достаточно быть в меру улыбчивым, добрым и лучезарным.)

Цветаева: (дружески, с тончайшим, еле уловимым снисхождением в голосе)

Аннет Ахматова! не виделись сто лет,

Читала сборник Ваш, – да Вы большой поэт!

Ахматова: (восхищенно, оробев)

Марина! Вы поэт стократ меня огромней!

Но комплимент от Вас приятен все равно мне!

Цветаева, я Вас благодарю!

Цветаева: (обводя глазами сцену и зал, выражение голоса – «охотник пришел в лес с ружьем и в отличном настроении», но должно звучать дружелюбно.)

Вокруг одни царицы, я смотрю?

(В упор останавливает взгляд на Клеопатре, отворачивается, смотрит в зал.)

А женщины простые есть меж нами?

Клеопатра: (подходит к Цветаевой спереди, стоя спиной к залу, смотрит на нее, ослепительно улыбаясь, в голосе - ирония)

Возможно, есть… простишься с головой?

Цветаева: (после небольшой паузы, в течение которой не отрываясь смотрит на Клеопатру, тоже с улыбкой, без иронии)

Вы даже не больны, тем более не мной!

Мы раньше не могли встречаться с Вами?

Клеопатра: (задумчиво, глядя на Цветаеву):

Нет, я бы помнила… (в сторону, залу, с иронией:) …такое – это факт!

(Медитируя, со смехом.)

Так, успокоились, терпение и такт!

Цветаева: (ищет вокруг себя глазами)

Листочек где бы взять? Ахматова, тетрадь!

Ахматова: (семенит с тетрадкой, с благоговением протягивает ее и здоровое гусиное перо.)

Ты будешь сочинять…? Дашь почитать? Списать?

Цветаева: (раздраженно, жестом отгоняя Ахматову)

Тебе забыла все сказать и показать!

(Залу, разводя руками.)

Все надо говорить, всем надо отвечать!

(Клеопатре, бархатным, изысканно вежливым голосом, с кокетством, но НЕ ДЕШЕВО.)

Марина имя мне, а Вас как называть?

(Про себя, вполголоса.)

Впервые в жизни! Я! САМА! знакомлюсь! Странно!

Клеопатра:

Вы, скажем так, герой не моего романа!

Рубить Вам голову? Ее б сперва помыть!

Цветаева:

Вот эту голову Вы будете любить!

Я даже приведу ее в порядок,

Приятно будет насадить на шест!

Клеопатра:

Прикольно! Я на ярмарке невест!

С мужскими скальпами я Ваш не ставлю рядом.

НЕТ и еще раз НЕТ!

(Разворачивается и хочет уйти, Цветаева догоняет ее и падает на колени, разрывая на себе рубашку, тут же стыдливо запахиваясь обратно — лифчик она не носит.)

Цветаева:

ДА и секир-башка!

Возьми да отруби, – слабо? Кишка тонка?

(Входит Мари Склодовская-Кюри. Ботаничка ужас.)

Кюри: (делает реверанс, получается неуклюже, но говорит гордо, хоть и с большим акцентом)

Бон суар. Мари Склодовская-Кюри!

Клеопатра: (отвернувшись от Цветаевой, иронически, нараспев)

Мари Кюри! Вот это очень кстати,

Вы, говорят, великий математик,

Скажите, сколько будет два плюс три?

Кюри:

Ну, этто сощщитать тофольно простто,

Мадам, не поясните цель вопроса?

Клеопатра: (считая в уме, глаза в потолок)

Две головы, еще три головы...

И выходные заняты, увы!

Я их считать уже не успеваю,

Люблю, рублю и сразу забываю,

А интересно, сколько их всего?..

Бухгалтер был – казнить пришлось его,

Не устоял и тоже соблазнился…

Екатерина: (с благодушной улыбкой)

Мда, мда, печальный случай получился!

Я, помнится, тетрадочку вела,

В нее писала, как и с кем была,

Так, для себя, читать одной на ложе…

Кюри: (со страхом, смущением и простодушным любопытством девственницы)

Там про конья, навьерно, было тоже?

Екатерина: (озадаченно, вспоминая)

Э… коня?

Клеопатра: (с большим интересом глядя на Екатерину, воодушевляясь)

Коня-я?

Екатерина: (с вызовом, обводя глазами зал)

Да не было коня.

Безвинно опорочили меня!

У вас у всех фантазии такие?

Кюри: (покраснев, закрыв лицо руками, оправдываясь)

Я, ньет, ми, матьематики, другие!

Ева: (задумчиво)

Ну ладно если Змей… но чтоб коней!…

Сильнааа!

Цветаева: (облегченно вздохнув, Клеопатре)

По счастью, я люблю людей!

А я уж думала, что нет пороков хуже!

Лиля Брик: (гордо)

Нет, я – мужчин! Любовника… и мужа!

Чтоб рядом быть всегда они могли!

(Заговорщически, Натали)

Ведь правда здорово, скажите, Натали?

Марина Влади: (от души смеясь)

Ах, девочки, мы сплетницы такие,

Во Франции скучнее, чем в России!

И женщины красавицы у вас!

Хозяйки, умницы, готовят просто класс,

Работают, хозяйство, мужа тянут…

Нет, эти женщины рожать не перестанут,

И семьи будут снова создавать,

Держитесь, милые, вперед, не унывать!

А в наше время сколько есть профессий!

Давайте относиться к ним без спеси,

Вот, Ева, ты могла бы быть… швеей?

Ева: (злобно)

Обсудим!

Лиля Брик (иронически):

С кем – с Адамом?

Ева: (еще более злобно, с вызовом)

Со Змеей!

Марина Влади: (терпеливо)

Ну, не швеей, так поваром хотя бы,

Вот, Клео, ты быть поваром могла бы?

Клеопатра:

И что варить?

Екатерина: (стеб, Клеопатре)

Суп из мужских голов!

Клеопатра: (ответный стеб, Екатерине)

С головок! Конских! Будет он готов,

Тебя позвать?

Марина Влади: (растерянно)

Ну что вы так уж сразу…

(Лиля Брик, сдерживая рвотные позывы, пытается свалить за кулисы.)

А вы куда?

Лиля Брик:

Тошнит, до унитазу!

Уж лучше быть наладчиком машин!

Кюри: (разводит руками)

Та этто слошно, этто тля мущщин!

(Мужской походкой заруливает Клара Цеткин в сапогах, зеленой юбке, кожанке, пилотке и с портфелем, со всеми присутствующими энергично здоровается за руку, улыбается детской улыбкой, проходит в центр. Имидж – простодушная, крепкая деревенская баба, обаятельная и добрая.)

Клара Цеткин:

Ну, здравствуйте, товарищи… и дамы!

Уж извиняйте, если опоздала,

Аврал! На партсобрании была,

Мы обсуждали важные дела!

Наш день сегодня, праздник, скажем прямо,

Международный Женский День – наш день!

Цветаева (Ахматовой, показывая на Клару Цеткин и вспоминая):

Колхозница? Рабочий?

Ахматова:

Вспомнить лень!

(Кларе.)

Как звать вас, милая?

Клара Цеткин:

Товарищ Клара Цеткин!

Я выходной нам выбила, соседки!

Мы будем дома целую субботу,

Восьмого не пойдем мы на работу

И будем праздновать всем мужикам назло!

Екатерина: (ирония)

Да хватит, что ли! =)

Клеопатра: (ирония)

Вот нам повезло! =)

Цветаева: (ирония)

А мужики? работать, что ль, пойдут?

Клара Цеткин: (по-доброму)

Ну, ладно уж, пусть тоже отдохнут!

А мы пока белье перестираем,

Все приготовим, дом поприбираем,

Уроки детям сделаем и к маме

Заедем с мужиком, с тортом, с цветами,

Мужик там выпьет, за рулем – сама,

Машина старая, на улице зима,

Хоть и весна уж восемь дней по датам…

Домой вернешься с муженьком поддатым,

Пускай уж выспится, не нужно ничего,

Разденешь, вымоешь, уложишь спать его,

Детишек на ночь крепко поцелуешь,

И вновь с утряни на работу дуешь,

Муж держится за бошку – нА рассол,

Лежи, болей! Работать не пошел –

Пусть лечится! а так ему не лень,

Не каждый день бывает Женский день!

Слов нету, измельчали мужики, –

(Торжественно.)

Лишь женщинами семьи и крепки,

Заботы, хлопоты, покой нам только снится!

И я не знаю, шо у них там за храницей,

Но женщины российские – везде

Мы лучшие: и в спорте, и в труде,

Здоровье разума, духовное здоровье

Семье и детям мы передаем с любовью,

Остановить коня? Смогла бы я!

На женщине и держится семья!

А на семье – от века созидаться

Здоровью, счастью, будущему наций!

(Замолкает, видя, что все переглядываются и сдавленно ржут.)

Лиля Брик: (утирая глаза белоснежным платочком, с улыбкой)

Спасибо, милочка! расчувствовалась я!

Екатерина:

Хоть для кого-то главное – семья!

Клеопатра:

Ни внешности? ни шарма? ни культуры?

Цветаева:

Но как же здорово, что есть такие …

Клеопатра: (с улыбкой)

…тише!

Цветаева: (на публику)

Но как же здорово, что есть такие … тоже!

Опора нации, и помоги им Боже!

Марина Влади: (Кларе Цеткин)

Тянуть-то как? не тяжко?

Ведущая:

А по мне,

Побольше женщин надо бы стране,

Дать каждой мужика и ипотеку…

ВСЕ ХОРОМ:

И мы покажем нано-техно-веку!

© COSMOS / Екатерина Ломанова (Космос Алатырь)

Опубликовано 25.11.2012 в 16:10
Прочитано 834 раз(а)