ГИА. Экзотический деликатес. Кьяра.

ГИА. Экзотический деликатес. Кьяра.

(Из рассказов бывалого путешественника.)

Координатором всех работ на ферме и одновременно нашим куратором был Стюарт. Это был мужчина средних лет. Спокойный. Доброжелательный. Всегда готовый прийти на помощь. Он временно исполнял обязанности главного управляющего фермы. Почему временно? К наступлению сезона дождей все работы по обработке скота должны быть завершены. И бычки, пока дороги не затопило водой, переведены на постоянные пастбища. Работы по уходу за скотом резко сокращались. Соответственно уменьшалась и потребность в работниках. Не нужны более стокмены, механики, водители машин и другой техники. Нет надобности и в менеджерах. Всю текущую работу хозяин станции уже выполнял сам. С небольшой командой. Вот почему на подобных станциях значительная часть персонала - временные работники. Большинство из них молодые люди, не обременённые семьёй. Им даже дали специальные названия. “Джекару“ (jackaroo) для мужчин. “Джиллару” (jillaroo) для женщин.

Обычно они работают на станции в течение нескольких сезонов. Перенимают опыт, чтобы затем стать смотрителями или управляющими станций в тех случаях, когда их владельцы сами не хотят заниматься хозяйством. Есть и семейные пары. Но, чаще всего, бездетные. Жизнь на скотоводческих станциях, удалённых от цивилизации, диктует свой особый стиль.

Стюарт был исключением. Ему уже было за пятьдесят, а он всё ещё продолжал вести свободную жизнь временно нанятого работника. Пусть его должность и была руководящей. Сезон дождей он проводил у себя на родине. В небольшом городке, находящемся отсюда в тысяче километров. Он определённо имел дипломатические способности. Легко входил в контакт с людьми. Наверное, за это его здесь и ценили. На время он стал старшим другом нашего внука-тинейджера. Доверял ему водить квадрацикл в ближних и дальних поездках. И у меня с ним было полное взаимопонимание.

- Russian bear, - хлопал он меня по плечу, садясь за стол во время ужина.

- Terrible Aussie, - рычал я ему в ответ.

И мы весело смеялись. Ко всему он был ещё и неплохим психологом. Во время кастрации бычков он подошёл к клети, щипцами взял лежащие в ведре бычьи “testicles” (яички). Обжарил на газовой горелке, в которой только что нагревали клеймо. А потом с аппетитом их съел. Увидев, что я внимательно наблюдаю за ним, подмигнул:

- Хочешь попробовать, Russian bear?

Я покосился на жену. Мне всегда нравилось дегустировать экзотику. А что может быть экзотичнее?! Но женщины! ... Жена была бы категорически против. Ну почему же? Мы же едим печень, сердце, желудки животных. Используем кишки для приготовления колбас. А мочевой пузырь для сыро-вяленного мяса. Чем же testicles хуже их? Мясо и есть мясо. Услышав предложение управляющего, жена сверкнула глазами.

- Только попробуй!!!
 Я отвернулся. Ладно! Не буду! Но Стюарт всё понял. С улыбкой взял еще пару testicles. Поджарил. И незаметно сунул мне в руку. Конечно же, я их попробовал. Вкусно! Теперь я понял бухарских гурманов в нью-йорских ресторанах “Шашлычная” и “Чебуречная”, заказывающих деликатес - “бараньи testicles”.

По окончании работ, мы с женой попросили сфотографироваться с двумя участниками этого действа. “Стокмена” Стива, обрезавшего бычкам рога. И “стокгёрл” Кьяру, клеймившую животных. И хотя они устали после утомительной работы, всё же великодушно согласились. Они ещё не успели переодеться. И на фото рубашка “стокмена” Стива вся забрызгана кровью. Такая у него работа!

После обеда нам предложили поучаствовать в перегоне бычков на новое, уже постоянное для них пастбище.

К пяти часам все снова собрались у загонов с бычками. “Стокмены” седлали коней. Гости отеля - наша команда из пяти человек и семейная пара с двумя детьми- подростками из Англии - разместились на двух квадрациклах. На нашем, место водителя, естественно, занял внук. Подгоняя стадо животных, он вёл машину, пока оно не достигло густых зарослей кустарника. И только тогда Стюарт сменил его за рулём. Активные молодые бычки всё время пытался свернуть с дороги и улизнуть в кусты. И чтобы вернуть их в стадо требовался опыт.

Когда всё было готово, открыли ворота усадьбы. Перегон скота начался. Самыми мобильными участниками его были, конечно, “стокмены” на лошадях. Именно они находили отставших и пытавшихся укрыться в кустах животных. Позади стада, ехали два наших квадрацикла, подгоняя его вперёд. А сбоку, с той стороны, где кусты были гуще, помогал ещё один “стокмен”. Тоже на квадрацикле. Но на лёгком. Двухместном. Очень манёвренном. Этаком - “железном коне”. И управлял он им лихо!

На квадрациклах мы проехали за стадом километра четыре. Медленно, но упорно продвигая его вперёд. И только у полупересохшего ручейка, пересекавшего нам путь, остановились. Переехать его мы не решились. Боялись увязнуть в болотистом грунте. Дальнейшую работу продолжали уже только всадники. Кьяра и Стив. Это был самый трудный участок. Заросший высокой травой и кустарниками. А бычки уже порядком проголодались. И теперь стремились сойти с пути и ущипнуть клочок сухой травы.

Стив соскочил с коня и взял у водителя квадрацикла бачок с водой. Долго-долго пил. Словно хотел напиться про запас. Хотя привычка к работе “стокмена” и частичка крови аборигенов, тёкшая в его жилах, позволяли ему, при необходимости, обходиться без воды довольно долго.

Под стать ему была и “стокгёрл”. Обладательница красивого имени Кьяра (Kiara) . Никогда не слышал этого имени раньше. Оказывается оно интернациональное. Иногда только пишется несколько иначе. Kiera. Ciara. Kira. По-русски, выходит, Кира. Кьяра брала молодостью. Ей было всего двадцать лет. Выросшая на западном побережье Австралии в трудовой семье, она с ранних лет приучилась к тяжёлой работе на ферме. Могла выполнять все работы “стокмэна”. Жизнь в нелёгких условиях на природе, вдали от центров цивилизации, закалила её. Она стала настоящей “джиллару”. Но у неё было желание получить образование. И она поступила в колледж. И теперь в летние каникулы зарабатывала на учёбу. Не рассчитывая на помощь родителей. Через две недели она заканчивала свою работу на этой ферме и отправлялась в колледж.

Вечером все мы - и постояльцы отеля, и работники станции - собрались на ужин за общим столом. Такие совместные ужины создают особую, доверительную обстановку. Неформальное общение за ужином позволяло нам лучше узнать характер австралийцев, их менталитет. Этому помогали и рассказанные ими истории о себе, о своих товарищах.

На следующий день наш внук и ещё несколько человек, включая инструктора, отправились на конную прогулку. Среди них были две женщины. Одна из них учительница. Приехала сюда учить детей одного из работников фермы. Он с тремя детьми постоянно живёт здесь. Остаётся и в сезон дождей. Ближайшая школа в сотнях километрах отсюда. Поэтому обучение детей, проживающих на подобных фермах, проводится дистанционно. С учителями они общаются по интернету. И только в каникулы, во время сухого сезона, к ним приезжают учителя. Часто, как и в нашем случае, это волонтёры. Они и детям оказывают необходимую помощь, и одновременно используют появившуюся возможность отдохнуть в этих местах отдыха. Австралийцы любят общаться с природой. Ко всему на этой ферме были лошади для верховой езды. А эта учительница когда-то занималась конным поло. Теперь с удовольствием совершала на лошадях прогулки вместе с гостями отеля. Понятно, что она была хорошей наездницей. Но вот то, что наш внук великолепно держался в седле, удивило, как участников конной прогулки, так и нашего менеджера Стюарта. Подойдя ко мне, он не замедлил выразить своё удивление.

- Your guy is good in the saddle. Very good. (Ваш парень хорош в седле. Очень хорош.)
 Ещё бы. Его занятия верховой ездой во Франции не прошли даром.

В этот же день мы отправились осматривать окрестности тех самых Хижин, которые мы видели с вертолёта. С высоты птичьего полёта они выглядели великолепно. А по словам Стюарта, с вершины холма, на котором стоят Хижины, открываются просто завораживающие картины дикой природы. Да и сама двадцатикилометровая поездка по территории станции, с заездом на пастбище маточного стада, обещала много новых впечатлений.

К Хижинам мы отправились на квадрацикле. Все двадцать километров пути, на котором попадались и очень сложные участки, за рулём был внук. А Стюарт невозмутимо сидел рядом. Дорога в Хижины и в самом деле оказалась интересной. Пейзажи постоянно менялись. Высокая, густая, сорная трава перемежалась с низкими кустарниками и колючими акациями. Реже - с невысокими деревьями. Встречались и проплешины. Все земли были поделены на участки - загоны-пастбища, огороженные колючей проволокой. Попасть в очередной загон можно было только через запирающиеся ворота. Чтобы въехать на участок, нужно открыть довольно увесистый железный запор.

На участке, заросшим густым лесом, дорогу нам резво перебежала группа коров и быков. Некоторые из них имели довольно внушительные рога.

Стюарт пояснил, что рога имеют те быки, которых не удалось поймать вовремя. На самом деле никто точно не знает, сколько скота бродит в этих загонах. Тем бычкам, которых ловят, рога спиливают. Но есть особо хитрые. Увидев машину или людей, они, что есть силы, бегут от них. Как дикие олени. Прячутся в гуще деревьев. Их и с вертолёта заметить сложно.

Среди зелёной растительности в лесу то и дело попадались деревья без листьев. С характерной формой ствола. Ну, конечно, это были боабы. Кто будет спорить, что их ствол не похож на бутылку? Потому его и называют ещё “бутылочное дерево”.

По обочинам дороги встречались нам и стаи белых какаду. Их и возле усадьбы было много. Резкими криками они нарушали тишину раннего утра, выясняя между собой отношения. Нередко и дрались. Здесь же, в лесу, они, по-видимому, кормились семенами трав и кустарников.