Социальный киллер

Этот рассказ не о Москве и не о России…

Не о тех людях, у которых много денег и которые живут только ради них…

Не о низменных чувствах и их беспринципных обладателях…

А о чем?

О том, что мы слишком часто спешим по жизни…

Что нам нужно хоть на пару секунд остановиться, оглянуться и посмотреть, какой же замечательный солнечный (или пасмурный – не в этом суть) день вокруг…

О том, что есть вещи, которые не зависят от престижа и дохода – любовь, настоящая дружба, да и просто счастье…

И обо всем том, что Вы поймете сами, прочитав его…

Глава 1

С утра, когда не помогает проснуться даже чашка крепкого кофе, этот звук самый приятный – рокот только что заведенного мотора. Мой любимый звук – он заполняет сначала всю машину, а потом и все сознание, вытесняя из него остатки сновидений. Я улыбнулся этому звуку и аккуратно пристроил за своим водительским креслом приобретенного вчера большого плюшевого медведя. Повезло – у всех мишек было грустное выражение лица (подходящее под типичную московскую пасмурную погоду), а этот попался веселым. Радуется жизни.

Жизнь похожа на узкую горную реку – еще секунду назад тебе казалось, что опасности нет, а воды уже круто поворачивают, грозя скалами или очередным водопадом. А сам я как будто несусь по этой реке в узком каноэ, едва обращая внимание на пролетающие мимо деревья. А ведь уже не так далеко и до океана – вдруг он за следующим поворотом?

Но пока что нужно преодолеть лишь еще один небольшой порог - еще один день, непохожий на другие и обычный одновременно. Из особенностей этого дня: до работы мне следовало заехать за Максом – у него машина в ремонте. Да и, что особенно неприятно, сегодня шеф с самого утра пригласил меня к себе в кабинет… Разговор намечался не из радостных – на прошлой неделе я уже был уведомлен о том, что хороших юристов по Москве пруд пруди, а тот гонорар, который я получаю (спорить не буду – почти соответствующий зарплате моей мечты) явно не соответствует моим усилиям (при том, что работаю я «от и до»).

Пролетев перекресток на желтый, я свернул на улицу, где жил Макс. Он уже стоял на проезжей части, едва не попадая под колеса стремящихся припарковаться маршруток. Шутливо проголосовал, улыбнулся своей широкой улыбкой:

- Здорово, Серега! Максим Игоревич, очень приятно! – он пожал лапу сидящему сзади медведю, - А твоя машина, как всегда, выглядит замечательно… - В его голосе слышалась некоторая зависть.

- А как же твоя?

- Скоро должны отдать… Вот уж получит у меня этот пенсионер, у которого совсем нет тормозов на жигулях!

Я всегда немного улыбался, когда слышал, как Максим Игоревич трясется над своей машиной. Мне иногда кажется, что в Москве Порш-Кайенов, Лексусов и Инфинити больше, чем изделий отечественного автопрома… Именно так – как говорится, куда не плюнь, попадешь в Бентли. И постоянно улыбаюсь, когда по радио или на телевидении комментаторы ехидно замечают, что у очередного нигде не работающего москвича угнали… отнюдь не «москвич», а какую-нибудь дорогую иномарку, тысяч за двести условных единиц. Именно поэтому, когда я сам обзавелся необходимым достатком, то машину выбирал с большим вкусом – Мерседес-кабриолет. Мне, приезжему, хотелось чем-то выделиться из этой серой толпы обладателей Лексусов…

- Спасибо, что подобрал меня сегодня, - тем временем продолжал Макс, – Бизон не любит опозданий, ты же знаешь. К тому же я звонил его секретарше, и она по секрету поведала мне, что он с утра не в духе.

Бизон – так мы называли нашего шефа…

- Да, а у меня как раз с ним с утра встреча, - я кисло улыбнулся. Встреча с начальником действительно меня не радовала. Речь шла об одном сложном и деликатном поручении, которое я никак не мог выполнить.

- У тебя проблемы? – видеть проблемы это одна из полезных черт Макса, – Начальник просто так с утра, да еще и в понедельник, никого не вызывает!

Макс пристально смотрел на меня.

- Слушай, - продолжил он, - ты мне сегодня помог, довез с ветерком. Да и вообще за пару моментов я тебе сильно обязан. Хм… - он на пару секунд задумался, - ладно, пора отдавать долги. Ты когда-нибудь слышал о социальных киллерах?

Услышав такой неожиданный вопрос, я даже немного кашлянул.

- О ком? – я, конечно, слышал о киллерах, все-таки лихие девяностые пришлись на мою молодость, - О каких еще киллерах, Макс, двадцать первый век уже давно!

- О, друг, напрасно ты так сразу отказываешься! Эти ребята способны решить многие проблемы!

- Нет, мне это вряд ли поможет… У меня свидание, с девушкой, - я кивнул на сидящего за моей спиной медведя.

- А это и не то, о чем ты подумал, - парень как-то хитро улыбнулся, - Это, ммм… Я даже не знаю, как объяснить. Ну, представляешь себе, проводишь ты операцию, которую наш любимый и недавно поминаемый начальник называет «Недружественным поглощением», а мы с тобой – попросту «Маски-шоу»… В общем, хочешь ты захватить контроль над каким-нибудь заводом, врываешься с ребятами и ОМОНом в администрацию, а там… стоит их генеральный директор (уже бывший) и улыбается: «Здравствуйте, Максим Игоревич, от Вас уже приходили… Вот документы, Вы уже избраны генеральным директором нашей (ну… уже Вашей) компании, вот, пожалуйста, протокол, приказ о назначении. Зарегистрированные документы из налоговой на Вас завтра придут, уж за сегодня никак не управимся, простите. Банковские карточки тоже завтра переделаем, обязательно. Это Ваш кабинет, вот такая здесь мебель… Или дать поручение поменять? Хотя, понимаю, понимаю, Вы хозяин, сами распорядитесь…». А сам еще так, заискивающе, поглядывает, мол, все или еще что сделать, только оставьте в покое… А бойцы ОМОНа стоят, переглядываются с непонимающим выражением лица, мол, а мы здесь что – не нужны?

- Я как-нибудь без сказок про белого бычка обойдусь, - улыбнулся я ему, - Мась, у меня свидание с одной красоткой, я же говорил… Проблемное конечно, но я рассчитываю на свое обаяние!

- Да знаю я, ты у нас известный (тут он употребил синоним слову «бабник», который лучше опустить)! Хотя, знаешь, - он вырвал листочек из блокнота, записал на нем телефон, протянул мне. Я машинально сложил листок и засунул в бумажник, - знаешь, мало ли что. Может, не на этот раз, но если вдруг будет «самый край», «полная труба» или еще что подобное – позвони по этому номеру, спроси Маэстро.

- Маэстро? – я посмотрел на своего собеседника. Положительно у него с утра было не все в порядке с головой.

Впрочем, рассуждать о том, какие у меня сегодня намечались проблемы, было некогда. Мы как раз добрались до проходной нашей конторы. Небольшой особняк в центре Москвы из красного кирпича, кстати, недалеко от Третьяковской галереи, автоматические черные ворота, закрытый от любых случайных взглядов внутренний двор, охранник в будке со светонепроницаемыми стеклами.

И атмосфера. У моей работы, у этого трехэтажного дома и двора была действительно особенная, немного зловещая атмосфера. Проще всего объяснить ее тем, кто работает в крупных офисных центрах. Скорее всего, у Вас какое-нибудь туристическое агентство. Или офис строительной организации. Возможно, агентство недвижимости. Поднимаясь к себе на этаж, Вы каждый раз проходите мимо таких же, как Ваш, кабинетов – здесь кадровый отдел какого-нибудь холдинга, там – кабинет адвоката… Вроде бы, все стандартно, но… Но обязательно есть один офис, который привлекает Ваше особенное внимание.

Потому что занимаются там неизвестно чем. Никаких вывесок. Никогда на охране Вы не слышали, чтобы кто-нибудь заказывал туда пропуск. Никогда из дверей этого офиса не выходил никто, похожий на клиента. Никаких секретарш, взахлеб обсуждающих с подругами обновки. Никаких выскакивающих из кабинета клерков, которые хотят поговорить по телефону на лестничной клетке, не мешая остающимся внутри. Когда Вы идете покурить, из этого офиса иногда тоже выходит солидный мужчина, лет за сорок, в хорошем костюме, и на все попытки заговорить хотя бы о погоде ограничивается односложными ответами. Если Вы случайно проходите мимо кабинета, когда дверь в него открыта (может, как раз выходит или заходит вышеупомянутый мужчина в дорогом костюме), Вы замечаете внутри кожаные кресла, диван, и не менее дорогие предметы обихода. Вы знакомы со своим бухгалтером, знаете, что дела у той фирмы, в которой Вы работаете, идут не гладко, и при всей загруженности контора едва покрывает арендную плату… А на что живут ребята из того офиса, при таком богатом интерьере и отсутствии клиентов? В общем, вокруг этой двери все время атмосфера некоторой зловещей таинственности.

Здесь «неизвестно чем» занималось целое здание. По документам в нем находилось Общество с ограниченной ответственностью «Аваль» - инвестиционная организация. На самом деле, как это уже, возможно, стало ясным из слов Макса, это самое ООО занималось ни чем иным как рейдерством. Бандитизм действительно остался в девяностых, сейчас другие методы работы, по-научному именуемые «Слияние и Поглощение». Наша фирма занималась всем тем, чем и занимаются подобные конторы (разве что, возможно, с большей эффективностью) – сменой директоров, насильственной скупкой акций, порой силовым захватом предприятий, заводов. Все это при хорошем стечении обстоятельств заканчивалось банкротством и выводом активов.

Я начал работать здесь около шести лет назад. Вообще-то сразу после окончания службы на флоте (это отдельная история) я устроился помощником юриста в ничем не примечательную строительную компанию. Зарплата там была по меркам сухой статистики выше средней по Москве и уж тем более по России, но она явно не соответствовала моим амбициям. С другой стороны, свободное время у меня тоже было.

Как-то раз, в свободную минутку я шерстил Интернет и наткнулся на сайт, посвященный продажам государственного и муниципального имущества. Несмотря на явно убогий дизайн, этот информационный ресурс меня заинтересовал. Среди всего прочего, что предлагалось к продаже, в списке было несколько акций (всего около полутора процентов) одного мелкого московского предприятия, занимающегося пошивом одежды. Как я выяснил из не менее кривого официального сайта этой фирмы, заказчиком одежды являлось, в том числе, Правительство Москвы и прочие органы власти. Акции, как раз и продаваемые Правительством Москвы, так получалось, никого не интересовали (это явно был не контрольный пакет). Зато они заинтересовали меня. Я подумал, что стоимость ценных бумаг не такая большая, и решил поиграться в инвестора.

Помню, как секретарша аукционного дома удивленно посмотрела на меня, когда я сказал ей, каким лотом интересуюсь. Правда, им интересовался только я, поэтому, чтобы аукцион состоялся, мне пришлось придти с товарищем – сторожем из моей тогдашней конторы (он сыграл роль второго участника торгов, по закону для участия в аукционе должно быть минимум два претендента). Товарищ получил от меня тысячную купюру за свой законный выходной, на аукционе после объявления стартовой цены он благоразумно промолчал, я поднял карточку и – вуаля – стал «миноритарием» (или «микроритарием» - как это правильнее?) одного из московских предприятий.

На следующий же день после регистрации в депозитарии я явился в эту фирму и с милой улыбкой уведомил – я их новый акционер и хотел бы ознакомиться со всей документацией, включая бухгалтерскую. И был вытолкан взашей охраной.

Что-ж, это было весьма непредусмотрительно. Организация сразу же получила судебный иск – о нечинении препятствий в ознакомлении с документами. Иск, разумеется, был мною выигран, ведь право частной собственности (в том числе на акции) гарантируется государством. И тогда охрана этой фирмы (после обрисованных мною перспектив о масках-шоу, с участием судебных приставов) пустила меня внутрь, и разрешила ознакомиться с документами.

А вот это было еще более непредусмотрительно. Организация получила от меня еще с десяток исков – о признании недействительными приказов о назначении генерального директора, решений об утверждении устава, еще кучи корпоративных документов. Я даже особо не напрягался (хватило институтского курса корпоративного права) – в протоколах о назначении генерального директора не было сведений о том, сколько человек явилось, сколько проголосовало за или против. Невооруженным глазом было видно, что в этой странной фирме не было даже полуюриста, а все рыбы ее документов были просто скачаны из Интернета.

Когда судом было признано незаконным назначение генерального директора, руководство этой фирмы (получается, фиктивное) резко поумнело. Еще более оно поумнело после моего уведомления о том, что я, как акционер, желал бы провести независимый аудит организации. Разумеется, за ее же счет. Тогда как раз надвигался очередной юбилей Москвы, под который город заказал пошив новой форменной одежды. И перечислил аванс. В общем, аудит был совершенно ни к чему. Итак, я получил то, что и ожидал – предложение продать мои акции по приемлемой цене. После непродолжительного торга (я так подумал, что наглеть тоже не надо) на моем банковском счету появилась моя полугодовая зарплата.

Этот пример меня вдохновил, я взял отпуск и провернул похожую операцию еще три раза, разумеется, уже с другими фирмами. И сел серьезно учить только что вышедший закон о приватизации государственного и муниципального имущества.

Меня заинтересовал такой способ приватизации, как продажа без объявления цены. В этой форме торги проводятся в том случае, когда другие типы аукционов уже не дали своего результата, и ясно, что объект приватизации просто никому не интересен. Продажа без объявлений цены состоит в том, что претенденты предлагают свою цену за государственное имущество (часто любую). Делают они это так – пишут цену на листе бумаги, вкладывают его в конверт и заклеивают. При подведении итогов аукционист вскрывает конверты, и тот, кто предложил наибольшую цену, считается победителем.

Внимательно просмотрев интернет, я обнаружил, что по такой схеме – продажа без объявления цены, - продается довольно-таки крупный пакет акций одного из московских предприятий. Его-то я и избрал своей следующей добычей.

Когда я явился в аукционный дом, то оказалось, что на приобретение этого пакета акций имеется только одна заявка. Я с милой улыбкой (обернутой в тысячерублевую купюру) попросил дать мне посмотреть конверт с ценой. Поскольку моему обаянию не было предела, через минуту конверт (как и требуется, запечатанный) был у меня в руках. Раскрывать его надобности не было – я просто посмотрел через него на свет и увидел цену – пятьдесят тысяч рублей. Тогда я с такой же улыбкой подал свою заявку, и вложил в конверт свое предложение о цене – пятьдесят тысяч и один рубль.

Когда через две недели я был признан победителем этих торгов, на парня, представителя моих конкурентов, жалко было смотреть. Можете себе представить – объявляют его цену (пятьдесят тысяч рублей), и он сидит и улыбается, а потом объявляют мою (на рубль выше), и уголки его губ резко устремляются вниз.

Правда, тут у меня вышла заминка. Когда я через неделю получил из депозитария все необходимые документы, как-то с утра, меня, выходящего из дома, просто взяли и загребли трое молодчиков. Я и пикнуть не успел, как они затолкали меня в старый Форд-Транзит, завязали глаза и заткнули рот. Ехали мы долго, часа четыре. Затем меня вывели из машины. Насколько я тогда понял, мы были уже в Подмосковье (глаза-то у меня были завязаны, но щебетание птиц и свежий воздух давали понять, что это уже не Москва). Меня завели в подвал какого-то коттеджа, весьма просторный. Повязку с глаз сняли. Их было четверо. Двое держали меня, третий помогал им, а четвертый (видимо, старший) стал объяснять, как я неправильно поступил, что встал у них поперек дороги. Говорил он и о том, что эти торги были организованы специально, что эти акции их давно интересовали, и что никаких претендентов на торгах больше не планировалось. Объяснял парень старательно, доходчиво, сильно выкладываясь на каждом аргументе. Правда, с анатомией у него было неважно, поскольку в качестве моих органов слуха он избрал почему-то печень и почки. Иногда выслушивать его приходилось и моему носу, и прочим костям лицевого скелета. Его товарищи держали меня крепко – на всякий случай, чтобы я не стал приводить контраргументы. Кстати, что интересно, одним из державших меня был тот самый Макс, которого я сегодня подвозил до работы. Он тогда выполнял в конторе более силовые функции, чем сейчас.

После долгих и трудных переговоров мы пришли к соглашению, что я уступаю им эти акции. За это я получаю пятьдесят тысяч один рубль, которые были мною заплачены за ценные бумаги, тысячу рублей «операционных расходов», потраченных при подаче заявки, и еще один рубль прибыли. Итого (чтобы я был честен со своей гордостью) – пятьдесят одну тысячу два рубля. После подписания всех необходимых документов мне затолкали в карман вышеозначенную сумму, надели на голову мешок, погрузили, насколько я понял, в тот же Форд-Транзит и выбросили из него на Киевском шоссе, прямо перед МКАДом.

С товарищем, который так долго втолковывал мне про неправильно купленные акции, мы встретились через месяц на других торгах, также без объявления цены. Как видно, ни он, ни я из прошлой нашей встречи ничего не усвоили. Мы смотрели друг на друга (а не на аукционный стол), когда аукционист вскрывал конверты. Сто тысяч и один рубль – объявил он цену моего «конкурента». Сто тысяч и два рубля – объявил он мою цену.

После регистрации акций в депозитарии я сразу же взял на работе отпуск, съехал со снимаемой тогда квартиры и поселился у товарища. Но это не помогло. Как-то, когда после шикарной ночной гулянки мы вернулись домой, оказалось, что там нас уже ждут. Точнее, конечно, ждали меня. Это был мой нынешний начальник – Анатолий Дмитриевич Коровин, по нашему меткому прозвищу «Бизон». Долго представляться он не стал, и сразу перешел к делу:

- Что-ж, молодой человек, я вижу, Вы очень упрямы. Упрямство – хорошее качество, когда оно к месту. Оно же у Вас иногда бывает к месту, правда? У Вас хорошее образование, - оказалось, что он уже навел все необходимые справки, - и в корпоративных механизмах, я гляжу, Вы разбираетесь. Но вот только Вы очень мелочны. В таких масштабах ни один уважающий себя специалист работать не будет. Вам не хватает размаха. А для размаха нужны деньги и связи. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я понимал.

Так, около шести лет назад, я нашел новую работу – в фирме Бизона, в юридическом отделе. Обязанности юриста были скорее прикрытием, основным направлением деятельности являлось вычисление таких вот предприятий, к которым «можно подступиться», получение секретных данных (печатей, бланков, сведений о руководителях), ну и судебный отъем чужого добра.

За это время к моим заслугам можно отнести банкротство пяти крупных предприятий Московского региона (о мелких фирмах я и не говорю, сколько их, я просто не помню). Из хорошего – у меня классная машина, шикарная квартира (правда, съемная, но тоже хорошо – значит, могу позволить) и завидные банковские счета. В общем, жизнь начала складываться как надо. Из не такого хорошего, но необходимого – пятничные попойки с коллегами и еженедельные, по вторникам, совещания у Бизона. Все одно и то же – начальник постоянно рассказывает о наших творческих достижениях в получении прав на чужое имущество, и о важной социальной роли рейдеров в зачистке экономики от неэффективных предприятий. Все кивают и делают вид, что действительно несут важную социальную ношу, но в действительности прекрасно понимают, что все подобные слова – просто красивая шелуха, прикрывающая вполне понятные финансовые амбиции. Итак, жизнь можно считать удавшейся.

Как я уже отметил, все важные совещания Бизон назначал на вторник, руководствуясь крылатой фразой: «Понедельник – день тяжелый…» Что заставило его переменить свое мнение и вызвать меня на столь важный разговор именно в первый рабочий день на неделе – это и заставляло меня волноваться.

Глава 2

- Доброе утро, Леночка! – обратился я к секретарше, - Я к Боссу.

- Доброе утро, Сергей Викторович, - натужно улыбнулась мне секретарша, - подождите, пожалуйста…

Странный человек наш начальник. Даже если он совершенно свободен, и вопрос срочный, все равно заставит подождать. Это он таким образом реноме свое поддерживает. Будет для видимости перекладывать бумажки из одной кучки в другую или в дартс дротики покидает, но пять минут выдержит. Подозреваю, что такой склад характера не у него одного. Ну чтож, я согласен поиграть и в этот спектакль.

Наконец на телефоне секретарши послышалось «Леночка, пригласите!» и я направился к кабинету. «Бизона зовут почти как нашего президента, только наоборот», - подумал я, стучась.

- Открыто! – начальник был явно не в духе…

- Доброе утро, Анатолий Дмитриевич!

- Да, утро доброе… - с ударением на последнем слове ответил босс, - ну как, Сергей Викторович, получили Вы нужные сведения?

Да уж, полезная привычка переходить сразу к делу у начальника осталась.

- Пока нет, но…

- Пока нет? Сергей Викторович, Вы же сами говорили на последнем корпоративе, что все девочки на курсе были от Вас просто без ума? А тут речь идет как раз о Вашей однокурснице. Так кому же я должен был доверить сбор информации? Максиму, Петру Сергеевичу? Но они же не такие сексуальные гиганты!

Да, я стал очередной несчастной жертвой корпоративов! Все, вот мне урок, в следующий раз в спиртном буду себя контролировать. Шеф говорил о Марине – с ней мы действительно учились на одном курсе в Московской юридической академии. Хотя теперь это Марина Федоровна, молодой, но преуспевающий адвокат, специалист по арбитражным спорам и банкротству. В то время как мы с начальником вели эту милую беседу, Марина занималась важным делом – представляла интересы «Газпромбанка» при банкротстве его разорившегося должника, одного из мелких банков. Что поделаешь, кризис… Руководство этого самого мелкого банка согласилось отдаться «Газпрому» (передать все активы и имущество в счет долгов), и дело перешло к анализу финансового и правового состояния будущей добычи. Команда специалистов, в том числе Марина, получила доступ к архивам должника, в ее обязанности входила проверка рисков, связанных с приобретением актива. Однако шефу тоже нужен был этот банк (не в последнюю очередь из-за солидного здания в Тверском районе) и, соответственно, эта информация. Дело по «завоеванию Марины» было поручено мне…

- Есть небольшой прогресс, - воспользовался я паузой, - моя однокурсница согласилась встретиться со мной…

- Это небольшой прогресс? – шеф просто вскипел, - Вы взялись за это дело три недели назад, и дело не дошло даже до первой встречи?

- Две с половиной… Она неохотно идет на контакт…

- Это с Вами-то, любимцем всех женщин? Вы хоть понимаете важность этих сведений? Ваша однокурсница имеет доступ ко всей информации о банке! Ко всей, понимаете? О клиентах, счетах, вкладах, бухгалтерии, да мало ли о чем еще… С такой информацией можно обесценить его до минимума! Кому нужен банк, о клиентах которого известно все? Только тому, кто может не допустить распространения этих сведений.

- Понимаю…

Если выбирать, где бы я хотел оказаться в тот момент – в кабинете шефа или в кратере какого-нибудь извергающегося вулкана, я, без сомнения, выбрал бы вулкан. Там, по крайней мере, попрохладнее.

- Не перебивайте! – начальник был в высшей точке, - Сергей Викторович, я не просто так позвал Вас сегодня утром… Вы меня давно не устраиваете, мягко говоря… За те деньги, которые Вы здесь получаете, любой юнец будет землю рыть, а Ваше отношение к труду более чем прохладное. Так вот – мне вчера стало известно, что переговоры по покупке банка завершаются, сделка намечена на эту пятницу. До этой пятницы у Марины Федоровны будет доступ к информации. До этой пятницы у Вас есть возможность эту информацию получить. И если Вы до этой пятницы ее не получите – проваливайте из моей фирмы! Будете ходить адвокатом за уголовниками за пару тысяч у.е. в месяц…

- Хорошо… - процедил я сжатыми в одуванчик губами.

- Убирайтесь… - шеф уже остыл, и оставшееся произносил холодно, - Можете эту неделю на работу не ходить, но вечер пятницы может стать Вашим последним вечером в моей организации… А может и в жизни…

* * *

Я сидел в небольшом кафе на Новом Арбате. Рядом на стуле расположился плюшевый медведь и держал в руках (то есть, конечно же, в лапах) букет цветов. Еще один стул оставался свободным.

Окна выходили на улицу, и, задумавшись, я смотрел на Храм преподобного Симеона Столпника на Поварской. Вы наверняка хоть раз тоже обращали внимание на эту картину – маленькая, крохотная церквушка с зелеными куполами на фоне большого сталинского гиганта из бетона – как символ всех странностей современной московской архитектуры. Как символ преобладания мирского над духовным. Как памятник отношения коммунистов к церкви. Сразу вспоминается, как в древние и не очень времена высотой строения подчеркивали свою значимость и принижали достоинство «конкурентов». Например, при строительстве Санкт-Петербурга император запретил возводить здания выше Зимнего Дворца (были даны только единичные привилегии на это, в том числе для церкви). В царской Москве было запрещено строить здания выше колокольни Ивана Великого. А на Всемирной выставке в Париже в 1937 году открытие павильона фашистской Германии специально откладывали до последнего, чтобы поставить немецкого орла выше наших Рабочего и Колхозницы. Да и сейчас строители из разных стран то и дело рапортуют о создании самого высокого здания в мире (Европе, Азии и т.п.).

Но в тот момент, правда, мысли у меня были абсолютно о другом. Об утреннем разговоре с шефом. Ох, не прав начальник, не прав. Все поручения я выполнял быстро и качественно, постоянно получал похвалы. Кроме этого последнего случая. А сейчас, получается, босс готов забыть обо всех моих достижениях из-за одной оплошности. Да и оплошность ли это? Может, все еще получится исправить. Эх, с моими темпами, если бы еще хотя бы годика два продержаться у шефа. Потом у меня будет достаточно денег, чтобы открыть свое дело. Займусь тем же – это, как оказалось, не так сложно – скупка проблемных активов организаций, банкротство… Опыт есть. Еще года три – и может Бизон сам устроится ко мне на работу. Он же так и начинал – простым специалистом по банкротству, а вот как поднялся! И у меня получится…. Эх, еще хотя бы два года…

При этом, как ни удивительно, я практически пропустил мимо ушей слова шефа о том, что пятница может стать последним днем в моей жизни… Хотя это была не пустая угроза – ведь по роду деятельности я занимался не совсем законными операциями и владел информацией, которую лучше было не выносить из избы… Но, вспоминая потом этот день, я действительно удивлялся, почему угрозы начальника лишить меня жизни не подействовали так, как он наверняка рассчитывал. Опасения потерять работу были намного выше.

- Привет! – вывел меня из оцепенения приятный голос.

Я поднял глаза. Да, теперь моя однокурсница точно Марина Федоровна – строгий костюм, аккуратная прическа… От прежней девчонки всего за несколько лет не осталось и следа. Немного ошеломленный, я едва смог проговорить ответное приветствие.

- О, классный медведь, - обратилась она к моему «соседу», - И цветы, как мило, спасибо…. Чем обязана встрече?

К моему счастью подошла официантка и спросила, что закажет новая гостья. Я получил небольшую передышку и попытался собраться. Марина ограничилась яблочным фрешем и после этого, казалось, забыла о заданном в лоб вопросе. Я свой заказ уже сделал…

Потом мы смеялись, вспоминали курьезные случаи из жизни, интересовались друг у друга судьбой одногруппников и других общих знакомых. Это был веселый, но совершенно пустой и не запоминающийся разговор, я, как ни стараюсь, абсолютно не могу воскресить его в своей памяти. Марина расслабилась, постоянно улыбалась и шутила, строила глазки мне и плюшевому медведю. Подумав, что дело идет в правильном направлении, я тоже потерял контроль и пустил беседу на самотек. Это и было моей ошибкой.

- Итак? – Марина вдруг сбросила с лица улыбку и добавила льда во взгляд, - Сережа, или правильнее, Сергей Викторович, что привело нас с Вами в этот милый ресторан?

«Что-то не так, неужели она меня дурачит?» - мелькнула в голове тревожная мысль. Осторожно подбирая слова (хотя момент для налаживания близкого контакта был уже явно упущен), я ответил:

- Да знаешь… Уже неделю меня мучает какая-то меланхолия. Вчера смотрел наш выпускной альбом, вспоминал… Помнишь выпускной вечер? Мы тогда…

- Да, приятный был вечер… Но это же было шесть или семь лет назад?

- А как будто вчера! Я, признаться, в последнее время начал очень сильно скучать… Все чаще мне приходит в голову мысль: «А почему бы нам не быть вместе?!».

- Ты, наверное, имеешь ввиду ту ситуацию, когда случится третья мировая война, все люди, кроме нас, вымрут, и на нас ляжет ответственная миссия возрождения человеческого рода? Хотя, даже в этом случае…

Я удивленно вытаращил на нее глаза.

- Ладно, Сережа, давай по-взрослому. Я не блондинка и не дура… Зачем ты меня пригласил?

Попытка наладить близкий контакт провалилась с треском. Пришлось идти ва-банк…

- Это из-за твоей работы… Мне нужна информация по банку, которым ты сейчас занимаешься… Разумеется, за хорошее вознаграждение и на условиях полной анонимности…

Меня прервал ее звонкий смех. Глаза Марины светились какой-то неземной радостью.

- А я то думала, что ты все эти годы был в меня тайно влюблен… - разумеется, она ни о чем таком не думала, а просто упивалась своим торжеством, - что только сейчас согласился признаться… Да что там любовь, для такого как ты! И ты думаешь, что я до сих пор наивная первоклашка? И буду по-прежнему ради одного твоего взгляда готова встать на задние лапки и принести все, что ты хочешь? Много времени прошло, Сережа. Я стала взрослой. У меня престижная работа, которой я дорожу. В конце концов, я потеряла за это время брата в аварии… Все изменилось. Да дело и не в твоих гарантиях «анонимности» - мы же оба понимаем, что не от тебя это зависит…

- Марина, ты – моя последняя надежда! – я был просто ошарашен.

- Так, Сергей Викторович, - ее взгляд стал сухим, - давайте заключим с Вами договор. Вы больше не будете мне звонить, а я, со своей стороны, не буду заносить Ваш телефон в черный список, идет? – под конец этого убийственного предложения в тоне Марины снова послышались искорки, и она встала, собираясь уходить.

- Подожди, ты же даже не допила свой сок!

- А сок я оставляю своему медведю, - кивнула она на косолапого.

Я еще минут пять сидел без движения. Она ушла, еще раз лукаво улыбнувшись в дверях на прощанье. Медведь и цветы на соседнем стуле остались нетронуты.

«Что-нибудь еще?» - вывел меня из ступора голос официанта.

Процедив: «Счет, пожалуйста», я полез за бумажником, вынул его и привычным жестом достал тысячерублевую купюру. Но за купюру что-то зацепилось и, порхая, упало на стол. Я посмотрел на это «что-то» - листочек белой бумаги, который сегодня утром протянул мне Макс. Номер телефона и то ли имя, то ли прозвище – «Маэстро»…

Еще с пару секунд я смотрел на этот листок. «Если когда-нибудь будет самый край или полная труба», - всплыли в моей памяти слова коллеги. Да, кроме этой надежд больше не было… Дрожащими пальцами я набрал номер.

- Мне нужен Маэстро, - сказал я в трубку.

- Маэстро слушает, - ответил глубокий властный голос.

- Меня зовут Сергей. У меня проблемы.

- Где Вы сейчас?

- На Арбате…

- Вам удобно будет встретиться через полчаса в сквере на Пушкинской площади?

- Да, наверное… Как я Вас узнаю?

- Хорошо. Не волнуйтесь, меня сложно не узнать…

* * *

До сквера на Пушкинской площади я добрался минут за двадцать. Машину поставил прямо под знаком «Остановка запрещена». У нас в Москве уже давно на эти знаки обращают внимание, только если рядом мигает эвакуатор или стоит инспектор ГАИ… А иначе руководствуются принципом теории вероятностей – машин много, с моей не начнут. А даже если начнут, то на доброй половине улиц столицы работа эвакуатора неизбежно повлечет затор в пару кварталов в каждую сторону минимум на час… Поэтому, как мне кажется, эвакуаторщикам самим часто совесть не позволяет работать…

Для начала прошелся по скверу. Здесь мамочки с колясками, там – студенты, доедающие бутерброды из местного (самого крупного в столице) Макдоналдса. Я бывал в США, но не замечал, чтобы у них там были Макдоналдсы на каждом углу, как в Москве. Что ж, тогда, как в советском анекдоте, «по количеству мяса на человеке» мы скоро догоним Америку…

И тут я увидел Его. Смысл фразы «меня сложно не узнать» сразу стал ясен. И дело даже не в том, что этот человек был одет лучше тех, кто сейчас находился в сквере. На нем был строгий костюм и превосходный черный кожаный плащ (идеально сидящие, то есть явно сшитые на заказ) – все-таки не редкость среди чиновников и бизнесменов высшего звена. И, наверное, не только в том, что субъект этот, казалось, просто излучал властную энергию. Все-таки определенной статью обладают все, кто дожил до солидного возраста и «вышел в люди» (мужчине было лет пятьдесят, хотя это сложно сказать – в Москве столько фитнес-клубов и клиник пластической хирургии, что всех жителей можно делить лишь на «до» и «после» тридцати). Он просто выглядел так, как в средневековые времена выглядел бы дворянин в толпе простолюдинов. Любого из них можно одеть, обуть, но… это так и останется толпа.

Когда я увидел его, то сразу вспомнил, как представлял себе первое появление Воланда в булгаковских «Мастере и Маргарите». Там, конечно, написано, «Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой», но мне всегда виделся Воланд именно таким – не клоуном, а седоватым властным господином, без тени улыбки идущим по миру, удостаивая разве что взглядом тех, кто случайно пересекает его путь.

Человек подошел ко мне

- Вы Сергей Викторович? – скорее даже не спросил, а констатировал он (я заметил, что он уже успел выяснить мое отчество), - я Маэстро.

Я кивнул. Он жестом пригласил меня пройтись по бульвару.

- Итак?

- У меня большие проблемы… Мне нужна информация от человека… от женщины, которая не хочет этой информацией делиться.

Я кратко обрисовал ему ситуацию с Мариной. При этом я не стал говорить своему новому знакомому о том, что за информация мне нужна и из какого банка, просто ограничился словами, что информация конфиденциальная, важная, а обладающая ей девушка совсем не хочет идти на контакт. Все-таки человека я вижу в первый раз, а лишние подробности разглашать не следует. Но Маэстро, видимо, этими подробностями и не интересовался. Он задал пару вопросов о Марине – как ее зовут, где она живет, где и кем работает (все это, разумеется, было мне хорошо известно), и потом невозмутимо промолвил:

- Хорошо. Я думаю, мы сможем Вам помочь…

- Да? Но как? – меня удивила та простота, с которой он согласился решить мою проблему. Но тут мне в голову ударила другая мысль, - Послушайте, но ведь…

Маэстро рассмеялся, поняв мою мысль на полуслове:

- Нет, никаких насильственных действий! И никаких угроз. Чаще всего «клиент» и не подозревает о нашем существовании…

Удивленное выражение лица было моим красноречивым ответом. Маэстро снисходительно улыбнулся:

- Представьте себе… - мой новый знакомый на секунду остановился, подыскивая наиболее подходящие слова для разговора. Мы как раз проходили мимо Театра имени Пушкина, взгляд Маэстро упал на афишу, где красовалось наименование спектакля: «Ромео и Джульетта. Режиссеры Роман Козак, Алла Покровская», - Вот возьмем, к примеру, бессмертную трагедию Шекспира. А особенно ее последнюю часть – где Джульетта не знает, как избежать свадьбы с графом Парисом, и по совету священника выпивает снадобье, после чего погружается в летаргический сон. Священник пытается предупредить об этом Ромео, но не успевает – несчастный герой, по незнанию, спешит в склеп любимой (по пути сражаясь и убивая того самого Париса) и выпивает яд над ее телом, буквально за несколько минут до пробуждения Джульетты. Та, увидев бездыханного супруга, добровольно следует за ним в мир иной. Вам не кажется, что здесь слишком много странных совпадений?

- Ну это же сказка… - По правде говоря, я не понял, к чему клонит мой собеседник.

- Вот именно! Такое возможно только в сказке! Казалось бы, судьба сама против их союза. Ведь если бы произошла любая мелочь: священник успел бы предупредить Ромео, Ромео бы не скакал так быстро, или что-нибудь случилось бы по дороге - лошадь сломала ногу или еще что, или Парис оказался бы проворнее, и драка у могилы длилась бы дольше, Джульетта бы выпила на миллиграмм меньше снадобья и проснулась бы на пару минут раньше, да мало ли что еще – и у сказки был бы счастливый конец, милые были бы вместе… Скажи Вам кто-нибудь что такая история случилась по-настоящему, что бы Вы ответили?

- Я бы не поверил… Сказал бы что это подстроено… Не знаю…

- Вот именно – подстроено! – глаза моего собеседника удовлетворенно блеснули.

- И кем же?

Следить за мыслью Маэстро было интересно, но я по-прежнему не понимал, куда он клонит.

- Как же: «…ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья» - у Ромео было немало врагов… А давайте немного изменим историю! Допустим, несчастный граф Парис, без памяти влюбленный в Джульетту, узнает, что у него есть соперник. Парису ясно, что Джульетта его, Париса, не любит, и, казалось бы, выхода нет – понравиться любимой сильнее Ромео он не может, убить соперника, боясь ее ненависти – не смеет… Жить с не любящей его женой (которая, к тому же, сбежит к милому при первой возможности) наш несчастный герой Парис тем более не хочет. Его может спасти только судьба – вот если бы Ромео умер сам, да еще Джульетта была бы к этому как-то причастна, кто знает, может он, Парис, сумел бы утешить Джульетту, стать ей в жизни другом и надеяться, что время будет на его стороне… А разумно ли доверить такую деликатную работу судьбе? Представьте себе, что Парис как бы случайно подкидывает идею священнику (не самолично, конечно, а через кого-то) – дать Джульетте то злополучное снадобье, и предупредить Ромео. Затем он же перехватывает посланника, скачущего к Ромео с радостной вестью (может, помните - в одной из первых экранизаций бессмертной трагедии горожане заточили этого посланника в доме, с подозрением на чуму), и даже посылает другого гонца, с печальным известием – чтобы Ромео скакал быстрее, пока его любимая не проснется. В пути он всячески оберегает Ромео от неприятностей и приводит его в назначенный час к могиле. И когда Джульетта просыпается, то находит рядом бездыханное тело своего суженого, а также Париса, который уберегает ее от самоубийства. Когда она отходит от шокового состояния (ведь в чем-то она и стала причиной смерти Ромео), Парис убеждает ее жить, и посвятить жизнь молитвам по умершему… А дальше – первая юношеская любовь не вечна. У Париса есть время, а у мертвых его уже нет… Он может быть рядом с Джульеттой, утешать ее, помогать ей… Предложить ей назвать сына в честь умершего Ромео… Да мало ли что еще!

- Разве один человек на такое способен? – я, кажется, начинал понимать смысл сказанного.

- А это и не один человек… Допустим, Парис обратился к людям, которые придумали этот план и взялись за его исполнение…

Я уставился на Маэстро с каким-то неземным ужасом и благоговением, поняв, наконец, о чем он говорит. Он встретил мой взгляд так, что пришлось опустить глаза.

- Мы никого не убиваем и не калечим, Сергей Викторович. Мы просто делаем из людей неудачников. Да таких неудачников, что человек рад отдать все, что у него есть, чтобы избавиться от этого, с позволения сказать, социального статуса. Здесь, в современном мегаполисе, успешный человек боится потерять только одно…

- Жизнь?

- О, помилуйте, - Маэстро чуть слышно усмехнулся, - Ваша, моя, да чья бы то ни было жизнь меньше всего волнует ее обладателя. Пока я есть – смерти нет, а когда она придет, меня уже не будет. Нет, больше всего человек боится потерять то, чего он добился, свое положение в этом мире. А точнее – свою удачу. Особенно это относится к людям, которые в чем-то преуспели. Представьте себе жизненный путь обычного человека. Сначала он просто работает, с небольшим окладом, коротает обед в фаст-фуде, ходит на работу пешком или ездит на метро. Накапливает на свою первую машину, разумеется, в кредит. Получает другую должность, становится начальником отдела. Отдает кредит за машину, покупает другую, получше. Начинает обедать в кафе. Берет свою первую ипотеку. Становится директором подразделения. Начинает ходить по более дорогим ресторанам. Отдает ипотечный кредит банку. Становится директором компании или открывает свою. Начинает ездить на хорошие курорты, покупает очень хорошую машину.

У такого человека, казалось, все очень хорошо. Он свысока поглядывает на окружающих – не таких успешных, получающих существенно меньшие зарплаты, передвигающихся на общественном транспорте. И начинает считать себя лучше их. Удачливее – он всегда появляется в нужное время в нужном месте. Ему повезло устроиться в хорошую организацию. У него удачно идут дела в бизнесе. Чего ему опасаться? Смерти? О, нет – у него есть телохранители, да, вдобавок, он не щадил своего здоровья, добиваясь этого положения, к чему ему жизнь? Смерти жены или, реже, мужа? Тоже нет – в нашем мире количество разводов равняется числу браков. Семья становится абстрактным понятием – если человек богат, то всегда найдется та (или тот), кто согласится разделить с ним счастье. Неприятностей с детьми? Да такой человек детей и не видит. С прочими родственниками? О них известно только то, что они просят денег и не отдают их… С друзьями? Это сегодняшние деловые партнеры. Завтра веяния времени будут другими, и партнеры – тоже.

Нет, самый главный страх такого человека, то, что он видит в своих самых кошмарных снах, – это снова вернуться на старт. Снова получать несколько сотен долларов. Снова питаться в третьесортных заведениях. Снова спуститься в метро. Удача ему всегда помогала, и он боится, что она отвернется. Что все его усилия будут напрасными, что он будет появляться в ненужном месте в неудачный момент. И чтобы такого не случилось, он пойдет на все.

На самом деле проблема во многом в том, что описанный мною человек не знает одного главного жизненного правила. Хотите, я открою Вам секрет, какого?

- Ну уж извольте! – ответил я.

- Удачи не существует. Это знали все великие – Александр Македонский, хан Мамай, Наполеон. Ее просто нет – ни удачи, ни неудачи, ни судьбы, ни рока, ни провидения. Эти слова придуманы слабаками, лентяями, теми, кто просто не может себя организовать. Оправдываться всегда легче. Все в жизни причинно обусловлено. Уж поверьте мне, Ваш день никак не будет связан с тем, с какой ноги Вы встанете с утра – левой или правой. Зато он здорово будет зависеть от, например, настроения Вашего босса, его секретарши, помощника, инспектора ДПС, который остановит Вашу машину, или еще кого-нибудь.

- Ну послушайте, любезный Маэстро, как это удачи нет – например, найти оброненный кем-то бумажник – это разве не удача?

- Это просто внимательность. Находит тот, кто готов найти. Да и вдобавок, много ли денег можно найти? Сторублевую, тысячерублевую купюру? Ну может, чуть больше? Когда я говорю, что удачи нет, я не имею ввиду закон малых чисел. И монета, если ее подбросить, может упасть на одну сторону или на другую – это просто случайность, до которой мне дела нет. Согласитесь, в том случае, с которым Вы ко мне обратились, речь идет о гораздо больших деньгах, чем те, которые можно найти на дороге!

Я кивнул. Повисла пауза. Я слушал Маэстро, затаив дыхание. Надежда становилась все более и более реальной.

- Мы можем Вам помочь, Сергей Викторович. Разумеется, не бесплатно – вот даже договор на консультационные услуги, - Он достал из внутреннего кармана плаща договор и протянул его мне, - Сразу скажу, что мы работаем без предоплаты, все вознаграждение – после исполнения заказа.

Я взял договор (исполнителем по нему значилось некое ООО «Белый лебедь») и привычно в первую очередь посмотрел в раздел «Стоимость услуг». От увиденного душа ушла в пятки – там стояла семизначная сумма. В долларах США. Всю свою сознательную жизнь я усердно и успешно работал, но на моих счетах была едва ли половина этих денег.

Многолетняя практика, однако, взяла свое, и ни один мускул на лице меня не выдал.

- А вы не боитесь, уважаемый Маэстро, что потом я откажусь платить? – Я постарался придать своему тону шутливый оттенок.

- Абсолютно не боюсь. Вы же не хотите оказаться на месте наших жертв? Обратите внимание, в договор уже впечатаны Ваши паспортные данные…

Я скользнул глазами вниз – действительно, мои паспортные данные были включены в договор. Я не знал, как поступить – в портрете, только что обрисованном Маэстро, я узнал себя. У меня не было таких денег. Но я не хотел снова оказаться на старте жизни. Пускай мне всего двадцать восемь, все эти годы я действительно пахал не для того, чтобы остаться на улице из-за какой-то истории с Мариной…

- Разумеется, Вы можете отказаться, - продолжил Маэстро, - Мы с Вами разойдемся, как в море корабли, и скоро наша сегодняшняя встреча будет казаться Вам чем-то из области фантастики… Хорошо подумайте – я понимаю, сумма за услуги солидная, но и Вы поймите – все-таки срочный заказ…

- Нет, я согласен. Ваши условия меня устраивают, - поспешно ответил я.

«Ничего, у меня еще есть время. Что-нибудь придумаю. В конце концов, кто предупрежден – тот вооружен, моя удача зависит от меня, а не от какой-то там мафии. Да и, если сказать честно, редко ли так бывало, чтобы я забывал оплачивать чьи-либо услуги?» - это я подумал уже про себя.

- Замечательно. Обратите внимание, после исполнения заказа у Вас будет три банковских дня для расчетов. Расчет безналичный, реквизиты банка в договоре. Банк, как Вы успели заметить, не российский…

Да, банк был оффшорный, я обратил на это внимание. Я полез в карман за ручкой, чтобы подписать договор, но никак не мог ее найти. «Чем же подписать?», - сказал я мысль вслух…

- Подпишите кровью! - Маэстро глухо рассмеялся собственной шутке, - Вот, возьмите мою…

Все еще улыбаясь, он протянул мне ручку. Я, правда, от шутки был не в восторге.

- Хорошо… С «клиентом» точно ничего не случится? – подписывая договор, спросил я. Не то чтобы меня волновала судьба Марины, но до сих пор на моих руках чьей-либо крови не было.

- Не беспокойтесь, Сергей Викторович. Физическое насилие и устранение – это крайняя мера, и может быть только одна причина для ее применения…

- Какая же?

- Угроза безопасности моей организации. Но я уверен, что в нашем случае до этого дело не дойдет, все-таки масштабы не те. Мне, правда, понадобится Ваша небольшая помощь…

- Что я должен сделать?

- У Вашей знакомой наверняка не старый мобильный телефон. Нам нужно, чтобы Вы, ну скажем послезавтра, отправили ей голосовое сообщение примерно следующего содержания: «Марина, если ты хочешь, чтобы у тебя все наладилось, сделай то, о чем я попросил». А вот мы, кстати, и дошли до Вашей машины.

Этим он давал понять, что наш разговор окончен. Под его пристальным взглядом я сел в машину и тронулся. В зеркало заднего вида я заметил, как мой странный собеседник развернулся и пошел в другую сторону.

Глава 3

О том, что дальше происходило с Мариной, я, конечно же, узнал немного позже – из ее рассказа, а также из рассказа самого Маэстро. Но для хронологии изложу это здесь. И для удобства, буду описывать все события от ее лица.

Вторник

По давней привычке я встала без будильника, ровно в семь тридцать. Вроде обычный день. Сегодня три судебных процесса, первый, самый важный – в Мосгорарбитраже в девять тридцать, будут слушать дело Газпромбанка об отчете конкурсного управляющего. К сожалению, без меня никак – уже есть информация о том, что это жулик хочет утаить пару неплохих активов. Потом еще пара процессов калибром поменьше.

Хорошо только, что это чудак Серега перестал названивать. Я-то думала, что влюбился парень.

Умылась, наскоро выпила пару чашек кофе – да, на такой процесс лучше не опаздывать. Тщательно наглаженный строгий костюм уже со вчерашнего вечера висел на дверце шкафа. Я оделась и вышла из квартиры. Спустилась, завела мазду трешку, выехала на улицу…

И тут, когда я проезжала по улице Х, случилось странное событие – раздался громкий хлопок, и ехавшая впереди фура вдруг резко начала тормозить, свернула в сторону и врезалась в стену дома. Улица была полностью перекрыта. Я попыталась сдать назад, но уже образовалась пробка.

И тут в голову ударила мысль – ведь до рассмотрения дела в суде осталось меньше часа. А до ближайшего метро – минут двадцать ходьбы. А на моих шпильках – и все полчаса. Да еще в такую погоду – как назло сыро, промозгло, моросит небольшой дождь… Зонт, конечно, был, но от такого ветра он не спасет.

Под несмолкаемое бибикание из окружающих автомобилей я пулей вылетела из машины и подбежала к горе-водителю фуры.

- Слушай, ты, Шумахер, что ты натворил? А ну сдавай назад, дай проехать…

Мужик только стоял, разводя руками, показывал на сдутое колесо:

- Куда же я сдам… Да и как – машину не завести…

Картина и вправду была плачевная. Как он еще сунулся на такой громадине на улицу с односторонним движением? Всегда удивлялась, как у нас в Москве водители умудряются на таких «крокодилах» пролезть в, казалось бы, неприметные щели. Ведь, казалось бы, и в Правилах дорожного движения написано: крупнотоннажные грузовики дальше второй полосы ездить не могут, и московское Правительство постоянно устанавливает новые запреты для их движения: то в пределы Садового кольца им нельзя, то еще куда-нибудь, а их все равно можно встретить где угодно. Трейлер стоял, уткнувшись расплющенным капотом в стену двухэтажного дома, по диагонали, полностью перегородив улицу. К счастью, никто не пострадал. Прохожие обходили с другой стороны, кто-то снимал всю эту картину на мобильник. Да, завтра можно будет посмотреть в Интернете новый интересный ролик.

Я взглянула на другую сторону улицы – по тротуару не объедешь. Как раз в этом месте стоит остановка, и растут несколько деревьев.

- А ну-ка, давай еще разок, попробуй завести свою колымагу, - скомандовала я.

- Ага, и получить лишение прав за оставление места дорожно-транспортного происшествия… Ну уж нет – аварию мне покроет страховая, тем более, что я в ней не виноват… А вот если я лишусь прав, то меня точно выкинут с работы – я же ничего, кроме как крутить баранку, и не умею…

- Заводи мотор, я сказала! Ты что не видишь, тут уже пробка в пару кварталов…

- Спокойно, - остановил меня чей-то властный голос за спиной. Обладателем его был статный седоватый мужчина лет пятидесяти, - Этот человек только что въехал в наш офис. Он никуда не уедет – мы не намерены платить за ремонт со своего кармана.

Вот незадача… До процесса оставалось минут сорок пять… На метро ехать полчаса, и еще полчаса бежать до него. Ладно, может на самое интересное я еще успею. Я закрыла машину (посмотрела – вроде она никому не мешает, если что, можно объехать) и бросилась в сторону метро. Каблуки отбивали автоматную (или даже пулеметную) очередь. Дождь пошел сильнее, и я раскрыла зонт. Ага, не тут-то было – вы когда-нибудь пробовали бежать с раскрытым зонтом против ветра? Через минут пять я бросила это дело и попыталась сложить зонт. Он мучительно сопротивлялся, выгибался в другую сторону, но, наконец, сдался.

Покончив с непослушным зонтом, я бросилась бежать дальше. Мужчинам никогда не понять женщин – хотя бы по той причине, что мужчина никогда даже не встанет на каблуки, не говоря уже о небольшой пробежке на них. А женщина умудряется проводить на каблуках день напролет.

Наконец, почти без сил, я подбежала к метро. Но тут случилось еще более неприятное событие. Рядом с метро рабочие ремонтировали дорогу и укладывали кабель. Дорожный ремонт в дождь – опять же наша, московская традиция. И когда я попыталась бегом перепрыгнуть через кабель, в этот самый момент рабочий рывком поднял его… В другое время все бы обошлось, но в такую погоду, на каблуках, да еще и после скоростной пробежки… Сил нет описывать эту сцену – я споткнулась о кабель и со всей скорости полетела на асфальт, в лужу, в грязь. За спиной раздался громкий смех, я обернулась – во все тридцать два зуба мне улыбался гастарбайтер в оранжевом жилете, за ним с такими же улыбками стояли его «коллеги».

«Да посмотри, что ты натворил!» - набросилась я на него. Он в ответ только покачал головой, дав понять, что не знает русского языка.

Времени препираться с ним не было. Я наскоро отряхнула грязь с одежды (успела заметить, что под плащом на белой блузке, увы, осталась пара пятен), вскочила и пулей влетела в метро. Билета у меня не было. Даже не взглянув на очередь в кассы, я, как в лихие студенческие годы, пробежала через турникет, его створки захлопнулись у меня за спиной. Послышалась знакомая музыка, бабушка в будке засвистела, но дверь с надписью «Милиция» так и осталась закрытой, никто за мной гнаться не собирался.

Как же долго тянется время, когда это не нужно. Мне казалось, что в метро все происходит очень медленно – медленно заходят и выходят люди, медленно закрываются двери, машинист слишком долго ждет, чтобы тронуться. Я несколько раз не сдержалась и грубо подтолкнула слишком долго копавшихся пассажиров. А когда на одном из перегонов поезд встал в туннеле, готова была разорвать машиниста на миллион маленьких машинистиков, на его счастье, он находился за закрытой дверью.

Наконец поезд прибыл на станцию Красные ворота, и я бросилась к эскалатору. Вспомнилось, как еще во время учебы, когда я регулярно ездила на метро, у меня сложилась своеобразная примета. На эскалаторах в метрополитене каждая пятая ступенька пронумерована: 5, 10, 15 и так далее. Также стоит номер на первой ступеньке. Я в студенческие годы была спортивной девушкой и никогда не стояла на эскалаторе, всегда старалась пройти вверх. И если у меня получалось пройти ступеньку под номером «1», то я считала, что в том месте, куда я иду, меня будет ждать удача. А если, когда я ступала на эскалатор, там была ступенька под номером «5», «10» (то есть если на первую ступеньку я не успевала совсем чуть-чуть), то я считала, что в том месте, куда я собралась, будут большие проблемы. Иногда я хитрила, и если видела впереди пятую, десятую ступеньки, то немного ждала, пока не покажется первая.

Сейчас я пулей влетела на эскалатор и только потом уже опустила взгляд вниз, на лестницу. Впереди, на боковой поверхности ступеньки желтой краской была написана десятка. Да, в суде меня не ждало ничего хорошего.

Я вбежала в суд, на ходу предъявив охраннику удостоверение и назвав фамилию судьи. Но, когда я подбежала к двери зала, она сама открылась передо мной – и из нее начали выходить участники процесса. Проходя мимо меня, лукаво улыбнулся арбитражный управляющий, которого я сегодня хотела вывести на чистую воду… Я не успела даже на конец заседания.

- Уважаемый представитель, а Вы почему отсутствовали? – обратилась ко мне судья, но тут же, посмотрев на мой жалкий внешний вид, брезгливо улыбнувшись, добавила, - Ладно, не отвечайте. Заседание суда перенесено на завтрашний день, на полдесятого. Пожалуйста, попытайтесь присутствовать… Может, у Вас есть какие-нибудь ходатайства?

- Да, Ваша честь… - ответила я, но тут же вспомнила, что папка со всеми документами, которые я надеялась представить суду, осталась в машине. Спеша на процесс, я совершенно о ней забыла, - Нет, Ваша честь, документы я представлю завтра.

- Хорошо. Вам не мешало бы привести себя в порядок. Туалеты налево, в конце коридора.

Только в туалете суда я, наконец, смогла разглядеть, насколько ужасно выгляжу. Оказывается, падая, я порвала колготки. Да, кроме того, вода из лужи, куда я угодила, на плаще высохла, и превратилась в очень несимпатичные (и очень заметные) пятна. Картину завершали растрепанные волосы. Я стояла еще секунд пять, смотря на все это, и затем разревелась. Я стояла в углу туалета, отвернувшись к стене, и слезы обиды катились по щекам. Из этого состояния меня вывел звонок начальника.

- Марина, здравствуйте. Как прошел суд?

- Здравствуйте, Виктор Александрович! Процесс перенесли на завтра на девять тридцать.

- Почему?

- Из-за моего опоздания.

Врать было бессмысленно, начальник наверняка уже в курсе. У него привычка сначала звонить секретарю заседания, а потом уже адвокату.

- Надеюсь, что завтра Вы успеете, - сухо прокомментировал шеф и положил трубку.

Что ж, пора брать себя в руки. Я заперлась в туалете, стянула колготки и достала из сумки другие, запасные, надела их. Затем влажными салфетками аккуратно счистила всю грязь с плаща. Что касается блузки, то здесь салфетками не поможешь… Самое лучшее – застегнуть плащ до самого ворота.

Следующий сегодняшний процесс был в Московском областном суде, что на МКАДе. На метро туда не доедешь, самое разумное было вернуться за машиной. Я посмотрела на время – у меня было еще около двух с половиной часов. Я опять спустилась в метро, только в этот раз купила билет. Несмотря на наличие времени, расслабляться не следовало. Я вышла из метро (на ступеньки эскалатора в этот раз решила не смотреть), кисло улыбнулась гастарбайтерам и направилась по уже знакомой улице.

Чем ближе я подходила к месту утреннего инцидента, тем больше страх заполнял мою душу. Но, только увидев и узнав вмятину, оставшуюся на доме, я поняла, что не ошиблась.

Моей машины не было.

Лишь сейчас я обратила внимание на знак «Остановка запрещена» и под ним, опять же, чисто московскую табличку (отсутствующую в Правилах дорожного движения), схематично изображающую эвакуатор.

- Здравствуйте, у меня здесь машина была, мазда, Вы не видели, куда ее увезли? – обратилась я к продавщице киоска «Союзпечати», стоявшего здесь.

- Конечно. Через полчаса после аварии приехала милиция, все зафиксировала, тягач оттащил грузовик, а еще минут через пятнадцать приехал эвакуатор и забрал Вашу машину.

Я набрала офисный телефон:

- Саша, - сказала я своему помощнику-студенту, - у меня эвакуировали машину, найди мне телефон штрафстоянки.

Найти эвакуированную машину в Москве – детективная история. Сашка искал телефон минут десять. Я не выдержала, набрала 112. Когда там взяли трубку, я протараторила:

- Мою машину угнали.

- Вы хотите подать заявление об угоне? Назовите марку, приметы машины.

- Нет… То есть я хотела сказать, что ее, наверное, эвакуировали…

Девушка на проводе оказалась доброй и дала мне телефон «Городской службы перемещения автомобилей». Интересное название для тех, кто забирает чужое имущество!

Я набрала данную службу. Попросили перезвонить минут через пятнадцать – не могут найти машину «из-за технических работ на сервере». Через пятнадцать минут долго было занято. В это время до меня дозвонился Саша, который, наконец, дал мне номер, который я уже успела выяснить сама.

После пятой попытки телефон «Службы перемещения» ответил. Как выяснилось, для того, чтобы вернуть машину, мне понадобилось ехать сначала до станции метро Проспект Мира (и искать улицу Дурова) или Печатники (на улицу Новобатюкинская), там заплатить штраф. После оплаты штрафа дадут разрешение забрать машину со штрафстоянки (на которую тоже надо будет как-то добираться). Машина, как я выяснила, ждет меня на Грайвороновской улице (тоже не ближний свет).

До метро нужно было идти минут двадцать – по знакомой улице. Если я соберусь на нем же ехать в Московский областной суд, то это займет еще минут сорок, да вдобавок еще от метро минут пятнадцать на маршрутке до самого суда. В московском областном суде (во второй инстанции) дела рассматриваются быстро – десять минут, и готово. Поэтому вероятность, что они начнут позже – нулевая. Посмотрев на часы, я сделала простой математический вывод – на второй процесс я тоже не успеваю. Такси поблизости, как на зло, не было, да, признаться, в тот момент у меня и мысли не было про такси… Шеф будет мною очень недоволен. Да даже если бы я попыталась успеть – документы к двум оставшимся на сегодня процессам у меня лежат в багажнике в машине. Вот уж точно вышла боком дурная привычка превращать свой автомобиль в мобильный офис.

Я опять набрала Сашку:

- Саш, слушай, у меня проблемы с машиной, в областной суд я не успеваю… На тебя доверенность есть, лежит в верхнем ящике стола, там же копии документов. Придется тебе ехать за меня.

- Марин, ну я же совсем с делом не знакомился, и вдобавок, судебный опыт у меня, сама знаешь… Небольшой.

Сашка действительно в суде был-то пару раз, да и то в мировом… В другое время я бы и не подумала доверить ему такое дело, но сейчас выбирать не приходилось. У других адвокатов сейчас свои заботы.

- Не ной. Попроси судей перенести процесс, скажи, что я заболела. Больничный принесу в следующий раз. Если не получится, все материалы у тебя есть.

Трюк с больничным, скорее всего, не пройдет. Да и то, что я не явилась на процесс из-за эвакуации оставленной в неположенном месте машины, в качестве оправдания не годится. Что ж, Александру тоже не вечно в стажерах сидеть, пусть поучится. Если на этот суд я не успеваю, то последний у меня в подмосковном Одинцово, в пять тридцать вечера. У меня почти четыре часа, за это время можно вызволить машину и уехать хоть в Эстонию… Мне туда, правда, не надо.

Я уже в третий раз за сегодня направилась по знакомой улице. Когда у метро знакомый гастарбайтер опять улыбнулся мне, я готова была его разорвать на мелкие кусочки и сдержалась только путем нечеловеческих усилий. При этом поймала себя на мысли, что завидую. Ему никуда не нужно спешить – прораб привез на место, показал что делать, и работай. Не нужно носиться из одного конца города в другой (или в Подмосковье) по делам. Вот тебе улица, знай себе клади асфальт. За качество, опять же, не спрашивают – это я знала точно, ведь этим летом машину отдавала на ремонт ходовой…

Через двадцать минут я была в Печатниках. Сразу при выходе из метро увидела группу таксистов, к которым решительно направилась.

- Скажите, пожалуйста, где здесь Новобатюнинская улица, - обратилась я к одному из них.

- Пьятсот, - не поворачивая головы, ответил он. Я давно не слышала такого прекрасного кавказского говора.

- Что? – не поняв ответа, переспросила я.

- Пьятсот… Ладно, тыбе, красавыца, трыста! Дешевлэ нэ возым…

- Да мне не надо ехать, как пройти? В какую сторону?

- Далеко…

- Куда? – я теряла терпение.

- Далеко, - ответ был таким же.

Я поспрашивала у прохожих, но, увы, никто мне не мог помочь, все были не местными… Пришлось согласиться с «заманчивым предложением». Ехали мы минут десять и, в принципе, я была рада, что сэкономила время – одна бы я плутала здесь добрый час… Правда, уже на подъезде к ГАИ мое настроение опять пошло вниз – я увидела очередь своих «коллег-пешеходов»… Сразу было ясно, что минимум час ожидания мне обеспечен. Я рассчиталась с гостеприимным кавказцем, и не успела оглядеться, как ко мне подскочил щупленький старичок.

- Вы, наверное, машинку забирать? – поинтересовался он.

- Да… - рассеяно ответила я, все еще оглядывая неприятную вереницу людей, в конец которой мне придется встать.

- Если хотите, две тысячи рублей, и я все улажу… Даже довезу до штрафстоянки.

Я посмотрела на новоявленного «бизнесмена», потом на очередь, наконец, на часы, и решила все-таки ему отказать. До суда оставалось еще около двух часов, даже чуть больше, казалось, что есть все возможности успеть.

Как же я пожалела потом о своем решении! Тщетно я выискивала в толпе старичка, смотрела в оба конца улицы, отбегала из очереди со словами «Я сейчас вернусь», если казалось, что кто-то на него похож… Все напрасно – более полутора часов двигалась эта страшная змея, поглощающая мое личное время! Пока длились мои похождения в ГАИ, позвонил Сашка – как я и ожидала, в мой больничный никто не поверил, дело рассмотрели без меня. У моего стажера была доверенность, на это судья и сослался. Решение было не в нашу пользу, во многом из-за того, что Александр не успел изучить материалы, и в нужные моменты сослаться на нужные обстоятельства. Голос у него был как у побитого пса, и каждый раз, когда я спрашивала: «Почему ты не сказал такие слова? Почему не указал на те документы?», он замолкал и только после пауз повторял «Я не знаю». Наконец, я решила закончить это бесполезный разговор, сказала Саше на прощание спасибо (виноват не он, это было ясно), добавила, что все равно было бы такое решение (возможно так и было бы, но не факт) и положила трубку. Затем позвонил шеф, отчитал за то, что послала стажера на такое сложное дело, пришлось ему объяснять, где я и как плохо обстоят мои дела. Радостного настроения, разумеется, это мне не прибавило.

В общем, когда я наконец-то выбежала из ГАИ с разрешением на то, чтобы забрать машину со штрафстоянки, то абсолютно без колебаний согласилась с таксистом, предложившим довезти меня до Грайвороновской улицы (за не самые маленькие деньги, надо сказать), а там, хотя очередь желающих забрать машину со штрафстоянки была небольшой, минут на двадцать, дала пятьсот рублей такому же «бизнесмену» за то, чтобы пройти без очереди.

Как итог, когда я снова воссоединилась со своей подругой, до суда оставалось чуть меньше часа. Одинцово рядом с Москвой, всего несколько километров, и у меня были все шансы успеть…

Я не успела. Я поняла, что не успею, когда была на Кутузовском проспекте, а потом на Можайском шоссе. Движение практически стояло. Я сидела в машине, прослушала несколько песен, а потом, чувствуя, что раздражаюсь, заглушила двигатель и вышла.

- Что же случилось? – со злостью спросила я, глядя вдаль. На фоне надвигающихся сумерек были отчетливо видны бесконечные вереницы стоп-сигналов.

- Не знаю, наверное, куда-то едет Дмитрий Путин или Владимир Медведев, - съязвил (как будто бы вопрос был адресован ему) мой «коллега» - такой же водитель, вышедший из своей машины.

Домой я попала только в одиннадцать часов. По пути заехала в Макдоналдс, заказала себе неизвестно какой еды (я же целый день ничего не ела и не пила – но в такой нервной атмосфере не замечала ни голода, ни жажды). Когда я была в «ресторане быстрого обслуживания», опять, третий раз за день позвонил мой начальник. Он хотел было меня отчитать (узнал, что и на последнем судебном заседании за сегодня я тоже не была), но услышав мое слабое «Алло», понял, что он здесь не к месту, и просто предложил зайти к нему завтра, когда будет свободное время. Достойный финальный аккорд для дня, который я явно не могла занести себе в актив.

Придя домой, я наскоро приняла душ и без сил свалилась на кровать. До того, как заснуть, я на всякий случай поставила будильник.

Среда

Когда прозвенел будильник, я долго не могла понять, что случилось. Ее несколько минут я слушала, как телефон выводит знакомую мелодию. Мне казалось, что я где-то в параллельной вселенной, на другой планете, в чужой жизни… Наконец, я пришла в себя. Взяла телефон, нажала «отбой», посмотрела на время. Пора вставать! Голова гудела, клонило в сон. Подумать только, я бы впервые в жизни проспала, если бы по какому-то неведомому чутью накануне не догадалась бы поставить будильник. Что бы тогда случилось, даже трудно было бы представить…

В это раз я не утруждала себя долгими приготовлениями: никакого душа, просто чашка кофе, причесывание, глажка и все – я не на свидание, а в суд. Судья – женщина, перед ней можно было не красоваться. В без четверти восемь я была уже в машине.

В этот раз я выбрала другой маршрут. Никаких узких улиц, только прямые магистрали. Движение было хорошее – по средам, насколько я знаю, в некоторых органах власти неприемный день, поэтому улицы кажутся немного свободнее. Не факт, что я права, может это только мои личные ощущения. Я двигалась по крайней левой полосе с приличной скоростью – километров сто в час. Сзади пристроилась иномарка, даже с мигалкой и потребовала уступить дорогу. Я перестроилась правее… и получила ощутимый удар в задний бампер!

Когда я припарковалась, то первым делом, конечно, посмотрела на повреждения. Ничего страшного, но вмятину придется исправлять, а бампер красить. Сзади припарковался водитель столкнувшегося со мною Форда. У его машины, насколько я успела заметить, также была небольшая вмятина, даже со следами синей краски моей ласточки.

Мой «коллега» вышел, подошел и вежливо поздоровался. Шокового состояния у меня не было, поэтому я сразу начала смотреть на ситуацию трезво. До того, как перестроиться, я посмотрела в боковое зеркало и никого не заметила. Значит, водитель Форда был в слепой зоне, и, скорее всего, это так называемая подстава. Одно время в Москве было модным имитировать дорожно-транспортные происшествия, вымогая деньги с их якобы виновников. Формально ДТП произошло из-за вас – вы не смотрите в зеркало, забываете нажимать на тормоз или что еще… А фактически – в происшествии виноват «подставщик» – он специально едет в слепой зоне и потом, когда вы начинаете перестроение, дает по газам... Вы оба останавливаетесь, и оказывается, что ему (а часто и вам) срочно куда-то нужно – в больницу, аэропорт, роддом... В связи с этим (часто с помощью группы поддержки, коей битком набита машина вашего оппонента) поступает предложение не дожидаться ГАИ, разойтись на месте – не безвозмездно с вашей стороны.

Сейчас волна этих происшествий пошла на спад, но все равно такие случаи возможны. Я сама была «героиней» такой вот подставы, два года назад. И, поскольку до этого прочитала пару умных статей в газетах, то сказала наехавшим на меня ребятам как раз то, что следовало: «Никаких денег на месте, вызываем ГАИ». И демонстративно начала набирать номер. Они испугались и уехали. Так же я намеревалась поступить и в этот раз.

- Ну что, вызываем ГАИ? - обратилась я к «потерпевшему», демонстративно доставая телефон.

- Разумеется, вызываем, - вежливо ответил он, - Звоните.

Я впала в ступор – это что, не подстава? И действительно, я только сейчас заметила, что человек не был похож на вымогателя. Во-первых, он был один, никакой группы поддержки. Во-вторых, вмятина на его форде была действительно значительной и явно полученной только что – подобные вымогатели не пошли бы на такие повреждения…

- Звоните же… Или мне позвонить? – продолжил этот господин.

Я встрепенулась – я стояла с поднятым к лицу телефоном… Посмотрела на экран – и увидела на нем часы… Время… Стоп, мне же надо в суд! Я не могу ждать, пока приедет ГАИ, разберет всю аварию. В эту секунду цифры на телефоне сменились – было 08:19, а стало 08:20. Я аж вздрогнула!

- Может, договоримся на месте? – мой голос дрожал.

- Нет, вызывайте!

- Вам что, деньги не нужны – будете мучиться со страховыми…

- Я не могу взять у Вас деньги, я член городской комиссии по противодействию коррупции… А вдруг Вы – подставное лицо? И потом на завтра про меня все телеканалы расскажут? Ну уж нет…

- Я – адвокат, все равно Вы ничего не получите, - мой голос стал тверже, я показала ему удостоверение.

- Это не имеет значения… Звоните!

- Да я лучше просто уеду…

- Не говорите глупостей! – он резким движением схватил меня за левую руку. Как назло, в этой руке были ключи от машины.

- Отпустите же меня!

- Девушка, Вы в шоковом состоянии, успокойтесь. Я не дам Вам наделать глупостей, тем более что Вы – адвокат.

Его пальцы аккуратно скользнули в мою ладонь и выдернули ключи.

- Что Вы делаете?

- Я всего лишь уберегаю Вас от лишения прав за оставление места дорожно-транспортного происшествия. Если Вы уедете, это негативно скажется на Вашей адвокатской карьере. Вы еще молоды… Я верну Вам ключи перед приездом ГАИ. Вы потом сами скажете мне спасибо…

- Да Вы не понимаете, у меня дело важное, я спешу!

- Это у врачей дела важные… У милиции… А у адвокатов – нет. Смертную казнь у нас отменили, так что от отсутствия адвоката в суде никто не умрет.

- Да у меня не уголовный суд, а арбитражный… Там речь идет о больших деньгах!

- Тем более, если речь не идет о человеческой жизни, здоровье, свободе, то никакие деньги не имеют значения! Девушка, поймите, у меня психологическое образование и я вижу, что Вы в шоковом состоянии и не можете никуда ехать.

- Да я на Вас заявление подам за грабеж!

- Успокойтесь. Я, конечно, не специалист по уголовному кодексу, но думаю, что это не грабеж. Я же не угоняю Вашу машину? Я обещаю Вам отдать ключи. Более того, скорее всего никто не узнает, или не сможет доказать, что я их брал…

После этих слов он, как молния, отскочил назад, быстро открыл дверь своей машины, сел в нее и закрылся изнутри! Я бросилась за ним, долбила в стекло, но ничего не помогало… Посмотрела вокруг – как на зло, метро опять было далеко. Хотя, может, успею? Да куда я без документов – они же в папке в моей мазде! Я подбежала к своей машине – а она закрыта (ну да, я же сама закрыла ее, когда вышла)! Бросилась назад к его машине – начала стучать, потом барабанить в стекло. Никакой реакции. Прохожих не было, автомагистраль же… Машины проносились мимо безучастно. Показала, что на улице холодно (характерным жестом, положив руки на плечи, и изобразив дрожь). Он аккуратно открыл замок на задней двери.

Я села внутрь, попыталась изобразить спокойствие, и когда мой «знакомый» перестал на меня смотреть, набросилась, пытаясь вырвать ключи! Вот зараза, он быстро среагировал (наверное, украдкой подсматривал через зеркало заднего вида), увернулся от моих рук, выскочил из машины, хлопнул дверью. Я попыталась выбраться тоже – но у этого товарища на задних дверях стояла блокировка, не позволяющая открывать их изнутри. В нормальной ситуации это сделано для безопасности сидящих сзади детей – чтобы они не могли случайно открыть дверь. Но в данном случае «ребенком» оказалась я. Пока я сообразила, что к чему, перебралась на переднее сиденье, выбралась через переднюю дверь, мой неприятный знакомый уже добежал до моей машины, залез внутрь и закрыл замок. Когда я подбежала – было уже поздно. Калечить свою крошку, чтобы достучаться до этого негодяя, у меня не было желания. Я вернулась в его машину, села также на водительское место и попыталась успокоиться, смотря в его затылок… У меня была мысль в отместку сломать что-нибудь в его форде, но я ее отогнала – гордость и воспитание не позволяли опускаться так низко.

Машина ГАИ приехала быстро – через двадцать минут. Но Москва – это непредсказуемый город. Двадцать минут могут просто удивительно сказаться на трафике! Еще двадцать минут назад я летела с ветерком, а в момент приезда патрульной машины транспорт шел плотным потоком со скоростью километров двадцать в час.

Завидев машину с мигалками, мой собеседник действительно вышел и аккуратно положил ключи от моей машины на капот. Специалисты ГАИ оформляли аварию еще минут двадцать. За это время движение стало еще более плотным.

В суд я, разумеется, опоздала. Я подбежала к двери зала заседания, аккуратно заглянула в нее (судья не заметила). Там шел уже другой процесс – это было ясно по списку дел, висящему рядом с дверью.

После того, как (еще через час) данный процесс закончился, и все его участники вышли, я аккуратно заглянула за дверь. Судья посмотрела на меня, грустно вздохнула и сказала:

- Уважаемый представитель, следующее заседание назначено на пятницу. На одиннадцать утра, чтобы Вы смогли выспаться. Попытайтесь придти на него, иначе дело будет рассмотрено в Ваше отсутствие – никаких процессуальных поводов для переноса больше нет.

Я была больше меры благодарна судье – есть же еще такие люди, которые не будут требовать объяснений, а просто сделают что-то хорошее. Ну ничего, в следующий раз (послезавтра) я уж точно успею. Встану пораньше, в полседьмого. За четыре часа можно, наверное, до Твери доехать, и Москву даже на каблуках обойти, не то что в Московский Городской Арбитражный Суд…

Из этих приятных раздумий меня вывели два сообщения на телефоне, пришедшие практически одновременно. Одно из них было от моего шефа. В этот раз он даже не удосужился звонить (что не предвещало ничего хорошего). Сообщение, всего в несколько слов, содержало предложение зайти к нему в кабинет, как будет свободное время. Я помню, как одному моему коллеге пришла такая смска от шефа – крики потом были слышны во всем офисном центре. А вот второе сообщение было голосовым, что меня изрядно удивило. Никто никогда голосовых сообщений мне не посылал… Но, увидев отправителя, я удивилась еще больше – оно было от Сергея! А я то думала, что он уже оставил свои беспомощные попытки мне понравиться!

«Марина, если хочешь, чтобы у тебя все наладилось, пожалуйста, сделай то, что я попросил!»…

Странно. Это что, он все устроил? Да не может такого быть – сделать две аварии… И зачем? Я ведь могла поехать другой дорогой – не будет же он гоняться за моей легковушкой на грузовике… Нет, подумала я, скорее всего он узнал о результатах рассмотрения дел в арбитражном суде, и просто «берет меня на понт»… Я девочка уже взрослая и на такие провокации не поддаюсь.

Судебных дел на сегодня больше не было, и я решилась отправиться на работу. Разговора с начальником все равно не избежишь, так что отступать не следовало. Да, кроме того, на завтра было назначено еще одно заседание в суде, к нему следовало подготовиться, да еще взять с собой документы из офиса.

Что со мной творилось у начальника, я даже не могу описать. Я и подумать не смела, что Виктор Александрович имеет в своем лексиконе такие слова! Да и физически он очень изменился – напоминал красный шар, который, раздуваясь, скоро вырвется из своей одежды и лопнет.

Когда я пулей вылетала из кабинета шефа, вдогонку мне еще неслись слова: «Если ты запорешь мне это дело, на работу можешь не приходить! Я сделаю все, чтобы ты поехала в свой (он употребил слово, обозначающее провинциальный город, откуда я родом; как интеллигентный человек, я это слово повторить не могу) и осталась там! Не умеешь водить машину – езди на метро!!!».

Оставшаяся часть дня прошла в работе. Заболели два адвоката и мне пришлось изучать их дела, а Сашке – готовить запросы. Правда, я чувствовала себя просто ужасно в это время. То и дело я ловила на себе чей-то насмешливый взгляд – коллеги явно уже успели обсудить историю о том, что я никак не могу доехать ни до одного суда. А один помощник адвоката, проходя мимо, как бы случайно обронил фразу: «Все девушки – блондинки!»

Когда я, наконец, в пол-одиннадцатого добралась до дома, было ясно, что день сегодняшний оказался не менее напряженным, чем вчерашний. Но, лишь я только положила голову на подушку, закрыла глаза, чтобы заснуть, как… что-то мокрое и неприятное опустилось на меня… Я открыла глаза, посмотрела наверх – и опять почувствовала на себе что-то влажное… Я проснулась окончательно, включила свет.

На мою подушку с потолка капала вода – меня затопили соседи… Этого еще не хватало, одиннадцать вечера, а мне еще разбираться с лопнувшим водопроводом! Я накинула домашний халат, пошла наверх… Неудачно – у соседей сверху не было ничего. Наверное, течь была по диагонали. Вот уж странности старых московских домов – санузлы могут располагаться где угодно! Теперь я оделась уже основательнее и пошла в соседний подъезд.

Поднявшись на соответствующий этаж, я позвонила. Никого. Звонила снова… Наконец, после звонков и стуков открылась соседняя дверь и возмущенный мужчина сказал:

- Двенадцатый час ночи уже! Хватит долбить! Они в отпуске…

Вот это да… Тем временем подошла соседка снизу. До них тоже дошел «Потоп». Попыталась выяснить телефон экстренной службы. Я, конечно же, его не знала. Пошла домой и попеременно – то лазя в интернет и вися на телефоне, то меняя тазики в комнате, пыталась решить проблему. Но московские коммунальщики и в дневное время работают-то не всегда идеально, а уж тем более в двенадцать ночи!

Наконец, удалось дозвониться до какой-то частной обслуживающей организации. В час ночи приехал мастер, не нашел ничего лучше, как перекрыть весь стояк с холодной водой. В полвторого я вернулась в квартиру, посмотрела на залитую водой кровать, поплелась на кухню, свалилась в кресло и буквально «вырубилась»…

Четверг

Я скачу на лошади впереди большого войска. Прекрасные, резвые, грациозные скакуны выносят нас из леса на открытое пространство. Справа слышится звук рога – я поворачиваю голову: рядом со мной на единороге скачет прекрасный эльф. Он трубит снова – звук кажется таким знакомым… Впереди возникает войско орков, они обнажают свои боевые топоры. Шаманы верхом на огромных косматых волках подбадривают своими голосами верных зеленокожих воинов. Сзади войска несчастные рабы подтягивают заряженные тяжелыми камнями катапульты. Но у нас есть контраргумент – знаменитые эльфийские баллисты! Эльфы рядом натягивают свои луки, снова звучит голос рога. Знакомая мелодия… Знакомая… Очень… Почему? Да это же мелодия моего мобильного телефона!!!

Я открыла глаза – телефон надрывался, выводя мелодию звонка. Я схватила его, нажала отбой, посмотрела на время: там было без пятнадцати восемь. Получается, аппарат надрывался уже сорок пять минут, пытаясь вернуть меня из Средиземья в грешную Москву. Тьфу, тысячу раз подумаю, прежде чем в очередной раз пересматривать «Властелина колец»!

Встала с кресла на кухне (подумать только, где я умудрилась заснуть вчера), шатаясь, дошла до кофемашины, засыпала туда кофе и включила. Взяла вчерашний ужин (это были котлеты с гречкой), поставила в микроволновку, набрала цифры… Секунд пятнадцать смотрела на экран и потом только поняла, что вместо времени для разогрева набрала номер мобильного телефона своего шефа... Улыбнулась от такого конфуза, настроение, вроде бы, поднялось.

Кстати, на счет начальника. Он, в принципе, был прав – если не получается доехать до суда на машине, нужно ехать на метро. Хотя сегодня у меня процесс в десять тридцать утра, но в Никулинском суде, а от метро до него идти далеко, поэтому нужно выйти пораньше. Точнее, выйти уже. Жаль, что мой коллега заболел, и мне досталось это дело.

Через десять минут я дошла на своих каблуках до метро и спустилась. Толпа была просто невероятная – крупный пересадочный узел, все едут с разных концов Московской области. А еще утро, самый пик!

Приближался поезд. Когда я только подошла к платформе, как раздался женский визг: «Человек упал на рельсы! Человек упал на рельсы!». Послышался звук экстренно тормозящего поезда.

Следующие минут пятнадцать были каким-то кошмаром. Даже не знаю, как это описать – проще всего привести сравнение с какой-нибудь широкой могучей рекой – Амуром, Волгой. Представьте себе, что будет, если напротив такой реки поставить точно такую же, но текущую в противоположную сторону. Вот упираются они друг в друга, и как два могучих богатыря стараются пересилить, перетечь друг друга. Если на реке в это время ледоход, то льдины сталкиваются, находят друг на друга, страшно трещат…

То же самое было и с людьми – они сталкивались и трещали. Одни спускались вниз, другие – пытались выбраться наружу, все друг другу мешали. Их ругань была для меня одним сплошным гулом, с неразличимыми словами. Такое искаженное понимание ситуации усугублялось еще тем, что я сегодня явно не выспалась и была в полудреме.

Людское море – с одной стороны тех, кто уже успел войти, а с другой стороны тех, кто еще не успел выйти, затолкало меня в какой-то угол. Сначала я и не пыталась выбраться – надеялась, что поезд еще придет. Вам наверняка знакомо это чувство «Закона Мерфи» - ждать или не ждать. С одной стороны, не хочется терять время, тем более тогда, когда оно так ценно. А с другой стороны, всегда есть уверенность в том, что как только ты уйдешь, изменишь свое решение – в следующую же секунду случится то, чего ты раньше ждал… Но опять же, пройдет без тебя. Вот так и со мной – я была уверена, что в следующую же секунду, после того, как я покину станцию, придет нужный мне поезд… А если останусь на ней, то он не придет никогда.

Наконец, протискиваясь сквозь толпу, прошла дежурная по станции с мегафоном, говорившая, что в течение получаса поезда ходить не будут. По разговорам в толпе я поняла, что когда спасали упавшего на рельсы, слишком сильно выключили какой-то рубильник, в результате чего он вышел из строя. Случилось что-то с электрической цепью, ее починят в лучшем случае минут через сорок. Пришлось идти к выходу.

Разумеется, хоть все эскалаторы кроме одного и были включены «на выход», дорога к этому самому выходу заняла некоторое, довольно-таки приличное время. На самом выходе также случилась маленькая неприятность. Я всегда подозревала, что руководители обувных фабрик и эскалаторных заводов находятся в тайном сговоре между собой – первые всегда выпускают каблуки ровно такого размера, чтобы они напрочь застревали в щелях движущихся лестниц, производимых вторыми. Как бы то ни было, сегодня я попалась именно в эту ловушку. Когда нужно было, наконец, сделать шаг с эскалатора я поняла, что не могу оторвать ногу! Как я ни пыталась, ничего не выходило, порог, под который уезжает лестница, неумолимо приближался. В результате мой каблук уперся в этот самый порог, с гулким звуком вылетел из щели, да так, что оторвалась набойка, отлетела на несколько метров, и исчезла в щелке сливной канализации. Ошарашено я смотрела на всю эту картину, пока толпа упрямо не оттеснила меня в сторону. Пришлось, прихрамывая, идти дальше.

Выбравшись из метро, я начала лихорадочно соображать. Так, мне нужно добраться, по возможности быстро, до параллельной радиальной ветки метро, сесть там на поезд, и ехать дальше. На каком транспорте – я не знала… Я, по правде говоря, никогда не интересовалась маршрутами общественного транспорта, кроме метрополитена. Наверное, это большая московская проблема – значимость метро. Даже те, кто давно уже передвигаются исключительно на личных автомобилях, часто предпочитают ориентироваться по станциям подземки, и важные встречи назначать рядом с ними. Эти станции – сосредоточие деловой жизни столицы, рядом с ними кучкуются разные забегаловки, офисы. В девяноста процентах случаев другой общественный транспорт используется или для того, чтобы доехать до метро, или для того, чтобы уехать от него. Никогда ни в одном объявлении о покупке, продаже, аренде московской недвижимости не пишут хвастливо, например, что до ближайшей трамвайной остановки – пять минут пешком. Расстояние меряют только до метро. Любой сбой в работе подземки – транспортный коллапс, по крайней мере, окружного масштаба. Разумеется, одна из самых главных причин этого – в загруженности московских дорог, в той ситуации, когда тот транспорт, который по ним не ходит, является самым надежным. В общем, я понятия не имела о том, какие еще виды общественного транспорта ходят рядом с моим домом, и куда ведут их маршруты, и это для среднестатистического московского жителя было абсолютно нормальным.

Пришлось опять звонить Сашке:

- Саш, привет, у меня тут опять небольшое затруднение. Метро некоторое время не работает, а мне нужно добраться до соседней ветки. Скажи, не знаешь, на чем это можно сделать?

- Марин, я еще не на работе… - действительно, взглянув на время, я поняла, что еще без десяти девять, рабочий день еще не начался.

- Ты далеко?

- Ну, по правде говоря, я немного опаздываю…

Я хотела отчитать Сашу, но вовремя остановилась – мне нужна была его помощь, да вдобавок, на этой неделе я явно не была образцом пунктуальности и примером для подражания.

- Подожди, Марин, - добавил он, - я сейчас с телефона в интернет выйду, и найду тебе маршрут. Пять минут только подожди…

Саше, конечно, понадобилось не пять минут, но в любом случае он ответил быстрее, чем я ожидала. Как выяснилось, большинство автобусов от моей станции шли в область – действительно все было заточено под приезжающих на работу из Подмосковья. Только несколько маршрутов продвигались дальше вглубь столицы. Еще Саша сказал мне данные по пробкам, они тоже были неутешительны.

Я подошла к одной из «Газелей», припаркованных вдоль дороги.

- Вы до метро едете? – назвала я станцию водителю.

- Да, едем, это конечная… - лениво ответил он.

- И долго до него добираться?

- Ну, от получаса… В зависимости от трафика.

Я посмотрела на информационную табличку за стеклом, с перечнем остановок. Насколько я знала свой район, до того, как добраться до соседнего метро, водитель собирался ехать такими зигзагами, заезжая в разнообразные торговые центры, что общий путь получался раза в три длиннее простого движения по прямой.

- И скоро отправляемся?

- Как только все соберутся, поедем…

Да, мода придерживаться расписания до водителей маршруток доходит медленно. Я посмотрела в салон – там сидели только две пассажирки, пожилые женщины, которые явно никуда не спешили. По моим прикидкам, пока все соберутся, пока поедем, пока доедем… До соседней станции я бы добиралась минут пятьдесят.

Хоть время еще было, но на этот раз я решила его экономить и подошла к таксистам-частникам. Эти уж точно не будут ждать, пока набьется полный салон.

Московские таксисты – это «отдельная песня». Я даже примерно не могу сказать, сколько они работают и сколько зарабатывают. Стоит ряд машин вдоль дороги, водители различных национальностей кучкуются где-то в сторонке, что-то обсуждают… Я за все время ни разу не видела, чтобы хоть к кому-нибудь из них кто-то садился, и сама пользовалась их «услугами» только пару раз – три года назад и позавчера. В общем, когда я смотрю на таксистов, то у меня два вопроса: «Кто за такие деньги с ними ездит?» и «На что они вообще живут?».

Кстати, у меня есть любопытное воспоминание, касающееся самого первого опыта общения с таксистом. Когда я еще только закончила институт и устроилась на свою первую работу, я была девушкой довольно-таки застенчивой. А работа, как на зло, заключалась в то, чтобы обзванивать клиентов и предлагать им юридические или риэлторские услуги. Разговаривая с недовольными клиентами, я жутко тушевалась. Тогда, по совету знакомого психолога, я придумала себе своеобразный тренинг – «Кто кому больше нужен». Я внушала себе, что это не мне нужно найти клиента, уговорить его заключить договор и внести предоплату, а это именно ему нужно заказать у нас услуги и заплатить за них, без этого клиент буквально не проживет. Дела сразу пошли в гору, в телефонных переговорах я стала вести себя гораздо увереннее.

Так вот, в первый раз воспользовавшись услугами таксиста, я поняла: они этот тренинг выучили назубок. Действительно, тогда мое общение с таксистом складывалось так, как будто мне действительно позарез нужны были его услуги – несмотря на гигантские цены и порядком раздолбанную машину. Без меня же и моих денег, если судить по его виду и манерам, он вполне мог бы прожить.

Вот и сейчас, когда я подошла к группке таксистов и сказала, куда мне нужно (до ближайшей станции метро, на параллельной ветке), один из них, почти не поднимая головы, отозвался:

- Пятьсот, согласны?

Его товарищи не удостоили меня и этого внимания.

- Нет, не согласна! – любая наглость должна иметь свои пределы.

Мужчина в ответ пожал плечами и отвернулся к своим товарищам, продолжая какой-то разговор. От такой наглости я стояла, как вкопанная. Наконец, один парень помоложе обратил на меня внимание:

- Ладно, четыреста… Идет?

Время – деньги, так что пришлось согласиться. Парень проводил меня к своей машине – видавшему многое шевроле-ланос. Мы сели внутрь, и он завел двигатель.

Как я уже отметила, ехать нужно было до параллельной радиальной линии метро. Как я решила, ехать к центру смысла не было, - раз на моей станции не было поездов метро, то на следующей их тоже не могло быть. Да и пробки – дело не шуточное. Эти соображения я высказала водителю – он только пожал плечами (парень оказался молодой, но, не в пример таксистам, немногословный) и тронулся в путь.

Оказывается, доехать до параллельной станции метро в Москве – дело не такое уж и простое. Столица имеет радиально-кольцевую структуру движения – от центра (Кремля) во все стороны расходятся улицы. В некоторых местах они скрепляются кольцевыми дорогами. Сначала таким кольцом можно назвать движение вокруг Кремля, потом – Бульварное кольцо, потом – Садовое, затем – Третье транспортное кольцо. А вот затем… Затем до самого края Москвы с дорогами не так хорошо – переехать с одной магистрали на другую не по Третьему транспортному кольцу или не по Московской кольцевой автомобильной дороге бывает сложно… Если такие магистрали и соединяются между собой, то часто узкими запруженными и заставленными автохламом улочками. Ситуацию усугубляют железные дороги, буквально разрезающие Москву на сектора. Например, на севере Москвы, между Путевым и Керамическим проездом проходит железная дорога. И, несмотря на то, что между этими улицами чуть больше ста метров, чтобы попасть на машине с одной на другую, нужно проехать больше десяти километров, по самым загруженным столичным магистралям!

В моем случае ситуация была все-таки лучше, но тем не менее, водителю пришлось плутать такими улицами и такими дворами, о которых я совсем не слышала и которые я никогда не видела.

В общем, «счастью моему не было предела» (именно так, в больших жирных кавычках), когда после очередного поворота под капотом у машины что-то хлопнуло, и повалил черный дым. Водитель, до этого молчавший, выдал сквозь сжатые губы какую-то ругань и затормозил на обочине.

Разумеется, я его готова была убить. Ему повезло, что он уже выбежал из машины и бросился поднимать капот, размахивая какой-то тряпкой. Я устремилась следом.

- Что случилось? Почему остановились?

- Не знаю. Может прокладка ГБЦ или что-то в системе охлаждения…

Что такое ГБЦ я понятия не имела, но серьезно продолжила:

- Ну и что?! Поехали! До пункта назначения доберемся, а там разбирайтесь как знаете… Иначе не заплачу! Я и так уже опаздываю!

- Да ты что, с ума сошла! Нужны мне твои деньги? Да на что я жить буду, без машины? Щас позвоню ребятам, приедут, посмотрят, дотянут куда надо, - вскипел он, - Хотите – подождите их, они Вас довезут - водитель снова перешел на Вы, немного остыв, - Или идите пешком до метро – здесь уже недалеко, через дворы.

Как долго нужно было ждать друзей таксиста, я не знала, да и он тоже. Поэтому не было ничего разумнее, кроме как идти пешком до метро (даже несмотря на мои каблуки разной длины). Я пошла по направлению, указанному таксистом (через дворы). Обогнула угол дома и – вот те на! – ремонт теплотрассы, все перерыто! Попыталась пройти вдоль забора – но район незнакомый, куда идти, не знаю. Во дворе заметила мальчика, лет девяти-десяти, играющего с машинкой посередине старой, еще советских времен детской площадки и спросила у него: «Скажи, пожалуйста, как пройти до метро?».

Мальчик как-то странно нахмурился, сделал серьезное выражение лица (но, как я заметила, ему понравилось, что незнакомая тетя спрашивает у него дорогу, как у взрослого), и принялся объяснять. Как следовало из его объяснений, нужно было всего-то обогнуть еще раз здание, потом пройти по тропинке, подняться на пригорок (они с ребятами там часто бегают), и дальше там будет большая дорога, прямо до метро.

Вооружившись ценными указаниями, я направилась в путь. Но, как только я зашла за угол дома и прошла по тропинке, то пришлось задуматься и улыбнуться. Когда мальчик сказал, что нужно подняться на пригорок, я подумала, что там есть дорожка или лестница. Оказывается, нет – ребенок объяснил со всей своей детской непосредственностью, куда нужно идти, и даже не задумался о том, что я взрослая тетя, которой, в отличие от детей, не очень удобно карабкаться вверх по склону. Вдобавок с утра земля была влажная – по такой грязи сложно было протопать, не запачкав ног. Мимо проходила какая-то женщина, я спросила дорогу до метро у нее.

- Вы здесь не пройдете, - уверила меня она, - здесь нужно сделать крюк, через два квартала будет мостик, потом лестница наверх, потом назад, мы ходим к метро там.

Я, честно говоря, после слов «сделать крюк» слушала ее уже невнимательно. Нет, сегодня я не могу позволить себе такие крюки. И под удивленным взглядом этой дамочки я принялась карабкаться наверх. Путь, в принципе, прошел нормально – я почти не испачкала обуви. Вот только досадно поцарапала руку, когда на середине пути схватилась за какое-то деревце. Я обернулась и посмотрела на покоренный склон. Следы моих сапог с аккуратными отверстиями от носков и каблуков делали почву похожей на кротовое поле. Я улыбнулась от такого сравнения.

Еще больше я улыбнулась, когда зашла за угол дома и увидела знакомую улицу. Подумать только, ведь по ней в этот вторник я бегала туда-сюда, когда какие-то не очень хорошие люди эвакуировали мою машину. Теперь я знала куда идти, и с приподнятым настроением устремилась в путь.

Дальше до метро я добежала без приключений. Разве что это было чуть дольше, чем я рассчитывала, и не очень удобно – из-за оторванной набойки на каблуке сапога. Но в целом, я имела все шансы успеть. К метро за последнее время я уже привыкла, в этот раз поездка на этом виде общественного транспорта обошлась без приключений.

Я вышла на станции метро «Университет». От него до суда идет маршрутка. Обычно (я так ездила раньше) минут пятнадцать по средним пробкам – и ты уже на месте. У меня оставалось полчаса.

Через десять минут я начала волноваться – маршрутки не было.

В принципе, до суда можно было дойти и пешком – минут за двадцать или двадцать пять быстрым шагом. Поскольку маршрутки так и не было, а самый надежный транспорт – собственные ноги, я решилась на такой эксперимент.

Эксперимент получился бы удачным, если бы не ремонт тротуаров, который был затеян на Ломоносовском проспекте. Мне приходилось огибать различные препятствия – то автомобиль аварийной службы, то каток, то забор, то горстку щебня. Вдобавок не следовало забывать про мои каблуки разной длины. Когда я поняла, что в очередной раз опаздываю, я сняла обувь и пустилась бегом (очень смелый шаг для осени). В качестве облегчения я отметила, что сам по себе Ломоносовский проспект довольно-таки сильно загружен – если бы я поехала на маршрутке, то уж наверняка солидно бы опоздала.

Тем не менее, у входа в суд я была на пятнадцать минут позже положенного срока. Это, конечно, меня напрягало, но не сильно. Вообще, московские районные суды, как бы это помягче выразиться, не очень пунктуальны. В половине случаев заседания начинаются с существенным опозданием, нередко «своего часа» приходится ждать несколько часов. Судей в этом винить нельзя: сложно, планируя график заседаний, учесть все особенности конкретных дел. И уж точно нельзя предугадать, сколько времени захочет выступать каждый участник процесса, и сколько свидетелей придут на допрос. В общем, опаздывая на четверть часа, я не очень волновалась.

Оказывается, мое спокойствие было напрасным. Стоило уже догадаться по всем моим неудачам последних дней, что заседание уже прошло. Когда я направилась к двери зала, она отворилась, и вышел незнакомый мужчина. Дело досталось мне от другого адвоката, поэтому как выглядели ответчик или его представитель, я не знала.

- Скажите, а сейчас на какое время было заседание? – спросила я.

- А Вы, наверное, представитель истца? – насмешливо ответил он вопросом на вопрос.

- Наверное! – я просто опешила от такой наглости.

- Ну, тогда ждите решение суда… По почте, - сказал он и удалился.

Заседание действительно было по моему делу, результат – отрицательный. Скоро, наверное, позвонит шеф. В суде больше делать нечего.

Я успела спуститься и выйти на улицу, когда действительно позвонил начальник.

- Марина, в чем дело? – сразу спросил он без предисловий.

- Не знаю, - только и смогла выдавить из себя я.

- Так, Марина Федоровна, давайте соберитесь! Ладно, сегодняшнее дело – пустяк, копейки, но я боюсь, что завтра Вы не справитесь. Завтра – миллионное дело. И я боюсь, придется передать его другому юристу, а Вам поручить что-нибудь попроще. Вопросы есть?

- Нет… Есть, - сказала я после паузы. Что такое ГБЦ?

- Головка блока цилиндров, - удивленно ответил шеф и положил трубку.

Я, шатаясь, побрела назад к метро. Пройдя метров двести, заметила, что я все еще иду босиком. Подумать только, охранники на входе в здание суда этого не заметили! Да ладно охранники, если я обнаружила это только что…

Когда я походила к метро, раздался звонок Саши:

- Слушай, Марин, тут такое в офисе творится… Тебе лучше сюда не приходить! Начальник отдал твое место другому адвокату, и сказал мне, что теперь я буду его помощником… Что мне делать?

- Что? – я не могла поверить своим ушам!

- Марин, прости… Ты же заешь, я не могу отказаться, потерять работу… Прости…

Он повесил трубку. Я с несколько секунд еще стояла, чуть пошатываясь, потом схватилась за фонарный столб, сползла по нему, уселась на бордюр и заревела. Я не плакала так, наверное, со дня своего рождения, когда появилась из утробы матери. И, казалось, вряд ли заплачу так сильно еще когда-нибудь в жизни, даже если случится какая-нибудь трагедия. Город вокруг казался мне капканом, мышеловкой. Вот только сыра в этой мышеловке не было.

На меня оглядывались прохожие. Кто-то крутил пальцем у виска. А какой-то мужчина не очень трезвой наружности подошел и сказал: «Девушка, что плачешь? Пойдем со мной!». Я посмотрела на него так, что он буквально отпрыгнул.

Я не помню, сколько времени я провела на холодном мокром бордюрном камне. Наверное, много, потому что уже стемнело. Вдоволь выплакавшись, так, что слез уже не осталось, я встала, и, пошатываясь, пошла домой…

Не помню, как добралась туда. Будильник в этот раз поставила на шесть утра.

Перед сном набрала шефу смску: «Дело по банку никому передавать не надо. Там много документов, не успеют изучить. Справлюсь сама». Дождалась его ответного сообщения «Хорошо» и вырубилась.

Пятница

Я решила не умываться…

…не завтракать…

…даже не пить чай или кофе (в машине есть бутылка воды, буду пить на ходу, а в сумочке есть таблетки от головной боли – будет, чем закусывать)…

…не гладиться…

…не краситься.

В общем, я решила не терять время. Я взяла самую немятую одежду, наскоро причесалась. Вообще, красота – понятие субъективное, но для себя я считала, что есть один довольно-таки весомый критерий: чем меньше девушке нужно косметики, чтобы выглядеть привлекательно, тем она красивее. У меня с этим показателем было все в порядке, так что и без макияжа я выглядела вполне нормально. Тем более что я иду не на свидание, а в суд.

Попасть бы еще туда. Моя работа и вообще все эти суды мне напоминали осажденную крепость. Себя я представляла лазутчиком, диверсантом, стремящимся проникнуть внутрь. С этой стороны не получается, с той – тоже… Ничего, рано или поздно получится.

Ехать снова решила на машине. Вышла я достаточно рано – город еще спал, так что дороги должны быть свободны. Если что, я поеду другой дорогой, по тротуарам, по стенам, как угодно. Если надо – пойду пешком (одела удобные ботинки – хоть бегай). В общем, сегодня я сделаю все возможное и даже невозможное, но попаду куда нужно и во сколько нужно.

Для своих маршрутов я опять же выбрала широкую улицу. В такую рань не было смысла тратиться на переулки со светофорами. Дороги действительно были свободны, пробок не намечалось. Я ехала по широкой, три полосы в каждую сторону, улице. На всякий случай (вдруг еще кто с мигалкой поедет) ехала по второй полосе.

И вдруг… Да, я понимаю, что слишком часто в последнее время употребляю эти слова. И, тем не менее – «И вдруг». Впереди меня слева ехала высокая машина – не помню точно, то ли микроавтобус, то ли минифургон. То, что за ней происходило, я не видела. А за ней, прямо на разделительной полосе, стоял человек. И как только машина проехала мимо, он бросился перебегать дорогу. Да как-то странно – боком, чуть ли не спиной вперед. Я ударила по тормозам, кажется, еще взяла правее, - но он даже не остановился! Мужчина на полном ходу влетел в мою ласточку, где-то в район переднего левого колеса, перекувырнулся, по пути снес левое зеркало, и упал на спину рядом с левой задней дверью.

Я на самом деле не идеальный водитель – попадала в аварии, правда небольшие, да и вообще езжу весьма неосторожно. Но сбить человека – это было пределом моих кошмаров. Я, возможно, скажу непопулярную мысль, но в любых дорожно-транспортных происшествиях с участием пешеходов, жалеть нужно не только последних. Водитель тоже достоин жалости, за исключением, конечно, отъявленных мерзавцев, садящихся за руль в нетрезвом состоянии – они не в счет. Сбить человека – это всегда неизвестность. Не известно, что с этим человеком, что будет с тобой. Привлекут ли к уголовной ответственности. Хотя, о себе в первый момент практически никто не думает. Не взять бы грех на душу. Человек – существо странное. С одной стороны, способен вынести многое – голод, лишения, жуткие перепады температур. С другой – один неосторожный шаг, и… Не хотелось об этом даже думать. Сбив человека, водитель рискует получить психическую травму на всю оставшуюся жизнь – вне зависимости от своей вины в том, что произошло.

Дорогие пешеходы! Пожалуйста, переходите улицу только в установленных местах, по пешеходным переходам, на разрешенный сигнал светофора и убедившись в отсутствии транспорта! Пускай сейчас это звучит как банальность, но обычно об этих словах вспоминают слишком поздно. Водители, в подавляющем своем большинстве – не злодеи. Водитель может быть уставшим, может как раз в этот момент посмотреть в другую сторону (не на сидящую на соседнем сидении подружку, а, например, в зеркало заднего вида, боковое зеркало, на панель приборов, на другую сторону улицы), возможно, вы как раз будете находиться в «слепой зоне», за правой передней стойкой машины. А темное время суток, особенно зимой – это вообще просто ужас! Все одеваются во все темное. Вы можете хоть прыгать перед капотом – но Вас будет видно только как тень от света фар проезжающих навстречу машин… Да, если что-нибудь случится, скорее всего, виноватым будет признан водитель, но Вам это не вернет ни жизнь, ни здоровье!

Я не выгораживаю водителей, просто говорю об этом, чтобы было ясно, в каком моральном состоянии я оказалась.

Я вышла из машины, встала на ватные ноги, дрожа, достала телефон и непослушными пальцами попыталась набрать номер ГАИ. С первого раза не получилось. Сзади из своей машины вышел мужчина, который из-за моего резкого торможения чуть в меня не влетел, и подошел ко мне: «Запишите мой номер телефона, если что – буду свидетелем». Затем то же самое сделал еще один. Дай им Бог здоровья! Еще один водитель, проезжая мимо, посигналил, высунулся из окна и спросил: «Как, жив?». Я машинально кивнула. Водитель добавил: «Держись, все будет хорошо!»

Посмотрела на пострадавшего. Это был какой-то бездомный, судя по немытости, небритости и вязаной шапке не по сезону. Он дышал, - в утреннем холодном воздухе виделся пар изо рта. Наверное, был в нетрезвом состоянии – кто же в своем уме начнет перебегать дорогу в таком потоке транспорта, да еще в пятидесяти метрах от пешеходного перехода?

Я судорожно пыталась сообразить, что же делать дальше. Вызвать ГАИ? Точно. Делать надо было все быстрее, потому что начинала собираться толпа. Своей остановкой я вызвала большую пробку, движение замедлилось и «умные» пешеходы, те, кто спешил на работу или по другим делам, начали переходить дорогу раньше, прямо рядом с моей машиной, не дожидаясь пешеходного перехода. Некоторые останавливались и глазели на всю эту картину. В общем, вокруг меня довольно-таки быстро образовалась внушительная толпа.

ГАИ вызывать не пришлось – они приехали сами. Ехали по встречной полосе, увидели происшествие, включили сирену и развернулись. Из машины вышел инспектор, увидел меня, трясущуюся рядом с пострадавшим, и сказал:

- Садитесь в машину, я сейчас вызову скорую. Постарайтесь успокоиться. Дайте пока что мне Ваши права, свидетельство о регистрации на машину и страховой полис.

Я последовала его совету. Сунула ему в руку свидетельство, права, полис обязательного страхования ответственности. Села обратно в машину, уперлась ладонями в виски, а локтями – в руль, пытаясь ничего не слышать. Постепенно ко мне возвращалась способность мыслить. Я посмотрела на часы – до процесса в арбитражном суде еще более трех часов. Уж не думаю, что они будут оформлять ДТП так долго.

Через минут пятнадцать приехала скорая и еще одна милицейская машина. Насколько я поняла, это были дознаватели или сотрудники спецслужб (происшествие-то произошло на спецтрассе). Еще минут через десять пострадавшего увезли, ко мне подошел инспектор (я более-менее успокоилась и вышла из машины), предложил подписать составленную им схему дорожно-транспортного происшествия. Я взглянула на нее – все верно, на чертеже была изображена моя «ласточка», стоящая на средней полосе. Я подписала схему, после чего с разрешения инспектора села в машину и припарковалась на обочине.

После этого один из инспекторов (всего их было трое) подозвал меня к себе и сказал:

- Сейчас Вам надо проехать на медицинское освидетельствование на состояние алкогольного опьянения… У Вас паспорт с собой?

- Да, с собой, - машинально ответила я, - А это далеко?

- Нет, не далеко, около метро (он назвал станцию метро, кварталах в трех отсюда). Наш сотрудник Вас отвезет.

Я прикинула – времени еще достаточно, не рисковать же лишением прав за отказ от прохождения медицинского освидетельствования. Я кивнула и села в машину к инспектору. Он дал мне подписать протокол о согласии с направлением на медицинское освидетельствование. Затем инспектор завел машину, и мы отправились в путь – насколько я поняла, в близлежащее медицинское учреждение.

По дороге мы не разговаривали (ни у кого не было настроения) и минут через пятнадцать оказались на месте – рядом с наркологическим корпусом районной больницы. Сопровождающий меня сотрудник кивнул вахтерше, как старой знакомой – видимо, он был здесь не то что не в первый, а даже и не в сотый раз. «Мы к доктору», - сказал он мимоходом. Прошли дальше, поднялись на второй этаж. В холле сидела полная женщина лет пятидесяти в белом халате.

- К Василию Степановичу? – спросила она.

Мой провожатый опять кивнул. Мы прошли по коридору и вошли в светлый кабинет, в котором из мебели была кушетка, письменный стол, да пара табуретов. За столом сидел доктор, наверное, тот самый Василий Степанович.

- Проходите, присаживайтесь. Инспектор, Вы можете подождать в коридоре, - отреагировал на наш визит доктор.

Дальше он начал спрашивать и быстро записывать в протокол мои данные – имя, фамилию, отчество, дату рождения. Затем протянул устройство, проверяющее процент алкоголя в выдыхаемом воздухе (я проследила, чтобы он достал и прикрутил к нему новую трубку из пакета). Поскольку я с утра не ела и не пила ничего, то результат, разумеется, был отрицательный.

- Так, теперь по инструкции мы должны подождать двадцать минут, и сделать повторное измерение. Давайте я пока что до конца заполню протокол – будьте любезны, Ваш паспорт.

Я начала волноваться. Разумеется, двадцать минут – не время, но я уже потратила лишний час. Но эти волнения были ничем по сравнению с моим ужасом, когда, посмотрев в свою сумку, я не увидела в ней портмоне. Ни паспорта, ни кошелька, ни адвокатского удостоверения, ни оставшихся документов на машину – ничего там не было. «Ничего страшного, - пыталась успокоить я себя, - наверное, документы остались в машине, я была в шоковом состоянии после аварии, достала их, когда отдавала права и полис инспектору, и забыла положить на место». Но тревога не унималась. Заметив, что доктор продолжает на меня смотреть, я попыталась изобразить невинную улыбку (получилось довольно кисло), и ответила ему:

- Наверное, забыла паспорт в машине… Давайте продиктую данные по памяти.

Его это устроило. Пока я ждала положенные двадцать минут, мы успели о чем-то поговорить. Он узнал, что я работаю юристом, и посетовал на установленные видеокамеры в кабинете – мол, зачем они, только работать мешают, все равно записи с них никто не смотрит. Да и не факт, что они вообще включены. Я вспомнила, что сейчас вообще мода везде устанавливать такие камеры, но дала понять доктору, что я в этой сфере не специалист, и дальше отвечала что-то односложное.

Как и было обещано, через двадцать минут он повторно заставил меня выдохнуть в трубочку (результат опять был отрицательный), затем закончил составлять протокол, проштамповал его и отпустил нас. Еще через пятнадцать минут я была рядом со своей крошкой. Как яростная пантера, я перерыла все – заглянула в багажник, под сиденья, прощупала пространство за ними. О том, что я выбросила и тщательно перебрала вещи из бардачка, уж и говорить не стану. Моих документов не было никаких и нигде.

За моей спиной стояли инспектора (очевидно, ждали, чтобы я окончательно подписала все бумаги, и они поехали дальше по своим делам). Вся картина того, как я взъерошенная бегала от одной двери к другой, переворачивая все вверх дном, не могла не вызвать у них улыбку.

«Ну да, допустим, я сейчас подпишу все протоколы, меня отпустят, а дальше что? – лихорадочно соображала я, - да я в здание суда не зайду, не то что в сам зал заседания, без адвокатского удостоверения». Я вспоминала, какая толпа собралась вокруг меня сразу после происшествия. Неужели в ней какой-нибудь карманник быстро сориентировался и вытащил у меня документы? Может, он выбросил их за ненадобностью в мусорную урну, забрав себе только деньги?

Я бросилась к ближайшей мусорной урне, стоявшей рядом с автобусной остановкой (инспектора – за мной), в каком-то исступлении стала копаться в ящике, потом стала выбрасывать мусор на землю, ища свои документы. Их не было. Не было. Не-бы-ло. Ужас буквально сковал меня.

Один из инспекторов, воспользовавшись моим небольшим замешательством, тронул меня за плечо: «Пройдемте, подпишите протокол места дорожно-транспортного происшествия». Я понуро поплелась за ними в их машину.

В машине я сквозь какой-то туман листала протокол. Хотела подписать его, взяла ручку, но руки тряслись.

- Успокойтесь! – ровным голосом сказал сидящий рядом сотрудник.

Но его слова произвели на меня прямо противоположный эффект. Мои глаза налились кровью, и я полувизгом, полушипением ответила:

- Да какой там успокойтесь, пока вы тут копошились, из моей машины пропали документы! Разявы! Как я теперь в суд попаду! – я схватила его за рукав формы.

Он аккуратно вытащил из моих пальцев свой рукав. В это время я случайно взглянула в свою открытую сумочку – и удивленно заметила в боковом кармашке вытачивающую пятитысячную купюру. Машинально (утреннее напряжение дало о себе знать) я вынула ее и протянула сотруднику со словами:

- Пяти тысяч хватит? Верните мне документы и отпустите, побыстрее!

Тот посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

- Все ясно. В отделение, - сказал он впереди сидящему водителю.

- Вы не можете – я адвокат!

- А я – прокурор… А в машине установлен диктофон. При Вас нет документов, что Вы адвокат – поэтому это пусть в отделении выясняют. Заодно и с Вашими действиями по опустошению мусорной урны разберутся. И с предложением взятки – тоже.

* * *

В кабинете местного ОВД стояли старые часы-будильник. Такие выпускались еще в Советском Союзе – а идут до сих пор. Они покоились на тумбочке, прямо напротив меня, и безумно громко тикали, отдаваясь эхом в моей голове. Как при таком звуковом сопровождении можно работать, ума не приложу!

Я сидела на стуле и не шевелилась. Я смутно помнила, как мы доехали до отделения милиции, как меня на ватных ногах провели внутрь. Я ни на что не обращала внимания, кроме этих часов. До заседания суда, возможно, самого главного в моей жизни, оставалось чуть больше сорока минут. Меня что-то спрашивали, уже не в первый раз, но я отделывалась односложными ответами.

Пытаясь хоть чуть-чуть придти в себя, я помассировала виски. Не помогло. Тогда я попробовала сосредоточить свое внимание на чем-нибудь другом, кроме будильника. Рассеянный взгляд упал на карту Российской Федерации, занимавшую полстены. В голове возникла мысль, что наша страна напоминает гигантскую то ли собаку, то ли лошадь, скачущую с запада на восток. Камчатка – голова, Приморье и Хабаровский край – передние ноги, Краснодарский край, Кавказ – задние… Мурманская область, Карелия – хвост. Что ж, при таком сравнении вся Москва и я вместе с ней находились как раз недалеко от…

Я усмехнулась от такой мысли и опять уставилась на часы…

- …Так значит, Вы утверждаете, что Вы – адвокат? – в который уже раз попытался отвлечь меня вопросом следователь.

- Да…

- …Но удостоверение решили с собой не брать?

- У меня его украли. Нет, я его точно брала.

- Вы работаете в индивидуальном порядке?

- Нет, в адвокатской организации.

- Как Вас зовут?

- Лазаревская Марина Федоровна.

- Какие-нибудь еще документы, подтверждающие это, у Вас имеются?

- Нет… Можете посмотреть в интернете, в социальных сетях, на адвокатском форуме - там множество моих фотографий.

- У нас сегодня не работает интернет… - процедил в ответ мой собеседник, - И что нам с Вами делать? Этак каждый задержанный может объявить себя адвокатом, и требовать его отпустить.

Я промолчала. Он тоже молчал.

- Берите телефон, звоните, - продолжил он после вздоха.

- Кому?

- Ну не знаю – руководителю Вашей коллегии адвокатов – пусть приезжает за Вами, показывает удостоверение.

Я достала свой телефон, открыла на нем список последних звонков. Среди списка вызовов я смотрела на телефон своего начальника – Виктора Александровича. Я прикоснулась было к кнопке вызова, но… не нажала ее. «Хорошо, даже если начальник действительно приедет и заберет меня – то не факт, что я успею на заседание. Да и навряд ли он успеет. Минут десять понадобится только на то, чтобы втолковать ему, где я нахожусь и почему… И еще минимум полчаса он будет ехать сюда или звонить куда надо. Да и моя адвокатская карьера после такой истории в любом случае вряд ли продолжится», - думала я.

Подумав еще секунд двадцать, я чуть слышно вздохнула, несколько раз нажала на телефоне «вниз», выбрала номер Сергея и позвонила ему. Когда он взял трубку, я сказала: «Сереж, если ты сделаешь так, чтобы все наладилось, то я сделаю то, о чем ты попросил…», и бросила трубку, не дожидаясь ответа.

* * *

Минут через пять в коридоре я услышала старческий голос:

- Ну так вот, милок, значит я иду по остановке, смотрю – что-то черное. Наклонилась, гляжу – а это документы, на девушку. Я начала у прохожих спрашивать, которые, значит, на остановке стоят – чьи документы. Все отнекиваются. А кто-то на фотографию посмотрел и говорит: да тут девушка в аварию попала, она потом с милицейской машиной уехала в отделение – похожа вроде. Ну так я сразу к вам сюда…

- Танцуйте, адвокат, - сказал следователь, чуть приоткрыв дверь, - нашлись Ваши документы.

* * *

Дальнейшее я помню смутно. Все-таки нервное напряжение последних дней дало о себе знать. Я успела в суд, минута в минуту. И это несмотря на то, что пришлось сначала добираться до своей «ласточки» (тут уж меня подвезли сотрудники ОВД на патрульной машине), а потом, по пробкам, ехать к суду и искать рядом с ним место для парковки.

Я не помнила своего выступления в суде, но мой начальник сказал, что оно было потрясающим. Он присутствовал в зале – сказал мне, что это связано с важностью дела, но я-то понимаю, что основная причина – недоверие ко мне. Как бы то ни было, эффект был действительно заметный – суд согласился с моим ходатайством о включении в конкурсную массу нескольких помещений, а также о пересмотре оценки некоторых активов. По предварительным прикидкам это сэкономило моему клиенту около ста миллионов долларов. Начальник был счастлив.

После заседания мы поехали в офис банка-должника, где был накрыт фуршет по случаю намечающейся сделки (по поглощению Газпромбанком этого мелкого банка). Я последовала примеру «Газпрома» и поглотила несколько бутербродов и стакан сока (все-таки в моем рту маковой росинки с утра не было), а затем ненадолго отлучилась. У меня здесь было свое рабочее место – стол, стул и компьютер. Я села, нажала кнопку на корпусе, подождала, пока не загрузится операционная система. Потом подключилась к базе данных, достала заранее припасенный диск для записи (после процесса заскочила на минутку в ларек рядом с судом) и вставила его в дисковод. Выбрала нужную информацию, и путем нехитрых манипуляций начала ее копирование на диск. Подумать только – сейчас в моих руках были сведения о десятках тысяч клиентов. Их фамилии, имена, отчества, даты рождения, номера телефонов. Паспортные данные, номера счетов. Количество денежных средств на них. Правда, меня это совсем не волновало. На мониторе высветилось окошко: «До завершения копирования осталось десять минут».

Вдруг в кабинет вошел начальник.

- Марина Федоровна, здравствуйте! А я Вас везде ищу, - уже изрядно поддатым голосом обратился он ко мне.

- Да, Виктор Александрович, я решила посидеть здесь немного в тишине. Сегодня немного напряженный день выдался, - я попыталась изобразить улыбку.

- Ну нет, Вы мне нужны. Минут через пять будут торжественно подписывать договор – а Вы наш главный специалист, значит, должны при этом присутствовать.

- Да, я через пять минут подойду. Сейчас…

- О, - он заметил светящийся монитор, - ну неужели у Вас еще хватает сил работать! Это в пятницу, вечером!

Он двинулся ко мне. Самого экрана он не видел, потому что я сидела лицом к входной двери. Нужно было срочно что-то делать.

Когда начальник подошел ко мне и бросил взгляд на экран, он увидел на нем… разложенный пасьянс-косынку. Виктор Александрович на секунду нахмурился, но затем улыбнулся:

- Да, у Вас правда напряженная неделя была… Ну ничего, черная полоса позади. Я вообще-то не разрешаю игрушки на рабочем месте, ну сегодня так и быть. Но через пять минут Вы мне нужны, уж будьте любезны.

Он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Я закрыла пасьянс, за ним было другое окошко: «Загрузка данных завершена»…

© vladsolenko / vladsolenko

Опубликовано 29.01.2013 в 17:33
Прочитано 1122 раз(а)