Случайные записи
Недавние записи
|
Экзальтация Барбары БраунМиниатюра в жанре Разное
Экзальтация Барбары Браун Можно было с уверенностью говорить, она любила их. Эти воспоминания из детства, тех далеких шестидесятых. Время черно-белых фильмов с Кларком Гейблом. «Унесенные ветром» и «Любимец учителя». Казалось и она вспорхнёт, стоит только захотеть. Улетит туда, где безбрежные океаны омывают бесконечность, там, где волны разбиваются о скалы нежности, любви, надежды и веры. Она искренне любила их, как любила саму жизнь. И любовь эта была весьма ей несвойственна. Мальчик присел рядом. -Здравствуйте. Говорил он тихо, едва слышно и казалось, будто бы говорит он не с ней Барбарой Браун, а с кем-то другим, кого не было поблизости на данный момент. -Здравствуй. Столь же тихо и неразборчиво отвечала она ему улыбаясь. Ветер дул с Севера, поднимая и кружа зеленые листья оборванные детьми, игравшими здесь недавно. И кружились они словно в невесомости, не падая на землю, а взлетая. Она наблюдала за ними, искоса поглядывая на мальчика. Выглядел он не слишком уж опрятно и чисто. Она подумала, что это обуславливается именно детством, тем задорным детством, в играх которого отнюдь не было каких либо границ. Лицо его напоминало Барбаре лицо молодого Кафки. Я надеюсь, вы еще помните двадцатые годы? -Что это вы тут делаете? Несмотря на очевидную молодость, голос его притягивал, будто голос взрослого человека, этот тембр, ласкательные вибрации. Умудренный жизненным опытом голос старика. -Смотрю. Она старалась подражать ему, но у нее ничего не получалось. -Довольно сложно понять куда именно. -Листья. Я смотрю исключительно на них. -Что же в них интересного? -Прошло вот уже как более получаса, а они так и не упали. -Ничего особенно. Я тоже могу стоять на одной ноге и не падать, ведь это же так легко. -Легко? А вовсе без ног можешь? -Ели бы я только умел…Теодор Сполдинг говорит, что может. Он и на одной руке может и на голове тоже. И еще много всяких штучек. А листья, листья скучны как …не могу подобрать слов. Тем более они держат равновесие за счет ветра, а это не честно. -Смотри ка, ветра нет, а они все летают. -Ничего особенного, мы его просто не видим. А вот Теодор Сполдинг видит. -Этот Теодор весьма одаренный мальчик. -А то! Он много чего может. -Хотела бы я с ним познакомиться. -Я это устрою, прямо сейчас, если вы конечно не против? -Нет. Не против. Где же он? -Здесь. -Прости, но я его не вижу. -Многие так говорят, но это еще не значит, что его не существует. -Здравствуй, Тед. -Он прекрасно вас слышит и отказывается здороваться. -Это еще почему? -Он никогда и ни с кем не здоровается, даже со мной. Я где-то прочитал, что у людей существуют эдакие «принципы» какими они руководствуются при жизни. -Верно. Так значит, молчание есть принцип Теодора? -Ага. И еще он говорит, что вы ему понравились. -Весьма лестно с его стороны. -Хочу заметить, что он отличается неподдельной искренностью и честностью. -Большая половина людей ценит эти качества как никакие иные. -Тогда, что же ценит оставшаяся половина? -Остальная часть людей противопоставляет ценность лжи искренности, честности и правде. -Смотрите. А листья-то упали. -Упали, ведь не будут же они кружить над нашими головами целую вечность? У Соломона, еврейского царя, имелось кольцо, на внешней стороне которого было написано «Все проходит». И эти павшие наземь листья ярчайшее тому доказательство. -Все проходит. -И лишь часть оставляет свой след. -Боюсь от меня ничего не останется. А от вас? -Я стараюсь не думать об этом. -Ну вот, теперь я тоже об этом не думаю, и… -Что? -Врачи обмолвились, я скоро умру. Что-то разом треснуло внутри Барбары Браун. -Умрешь? -Я подслушал их разговор с моими родителями в больнице после очередного обследования. Мама говорит, врачи не умеют лгать. Правда ли это? Кто-то из них делал мне укол, предварительно сказав, что он будет безболезненным. Я тогда громко закричал, но не от боли, как и обещал доктор боли не было, просто мне захотелось это сделать и все. Как оказалось, дорогостоящее лечение не помогло, но я стараюсь об этом не думать. Теодор хочет спросить. -Пусть спрашивает, я отвечу на любой его вопрос. Мальчик прислушался. Внутренние слезы омыли душу Барбары Браун, внешние могли отпугнуть собеседника. -Ему хотелось бы узнать ваше имя. Можно? -Барбара. Меня зовут Барбара. Хотя друзья иногда называют Барб. -Теодору нравится ваше имя. Он хотел бы понаблюдать за вами еще, но время кончается и ему нужно идти, как и мне. Прощайте, Барбара. Счастливо, Барб. Казалось, сам Кафка уходит, покидая этот мир еще раз. -Как тебя зовут? Но мальчика уже не было видно за поворотом. Он ушел, оставив после себя недоумение, распластавшиеся листья, жалость, загадку. *** Барбара Браун умерла следующим утром. Резкий и неожиданный припадок настиг ее ровно в двенадцать часов по полудню в главной зале ее пустого и одинокого бунгало. Играла граммофонная пластинка. Синатра воспевал Нью-Йорк. Мир никогда не видел ее такой красивой. И он подумал, что она была счастлива, насколько человек вообще может быть счастлив. © 333333 / Уолтер К.Дуглас
Рейтинг: нет
Прочитано 591 раз(а)
|