Какое дело до чужого мнения?

Октябрь. Меня накрыли стандартные мужские проблемы. Я пытался решить их пивом, вечеринками у друзей, мужскими разговорами... И как-то никто не смог мне дать хоть немного внятный ответ на вопрос: как поступить? Изо дня в день мне становилось все хуже и хуже, потому что... Длинная история.

В общем Карина - моя девушка. Не просто там "очередная" девушка, а моя невеста. Мы были вместе четыре года. Она мой друг, я всегда мог полностью доверять ей. Она была со мной еще пока я был бедным студентом, она верила в меня, верила, что я буду успешным - получу работу, потом продвижение, потом возглавлю отдел. Она верила, и я стал успешным. Мы почти никогда не ссорились, нам хорошо вдвоем. Я сделал ей предложение два месяца назад и мы мечтали о счастливом будущем вместе, о счастливой старости... До недавнего времени. Дней десять назад я попросил тайм аут и переехал на съемную квартиру. Я ничего ей не смог объяснить, но мямлил что-то про сложный период в жизни. На самом же деле во всем виновата моя секретарша - Диана. И я просто ее захотел, как все мужики, чтобы расслабиться, удовлетвориться или удостовериться в своей мужской привлекательности и силе. Казалось бы, ничего особенного: чпокнул пару раз и нанял другую. Но нет. Секретаршу я, конечно, уволил. Но это не меняет факта моей измены. Я все время чувствую на себе грязь лжи, я не могу находиться рядом с Кариной, мне хочется бежать, спрятаться… что угодно! Только бы не ощущать всю гнусность поступка. Карину нельзя обманывать. Она всегда была воплощением идеальной девушки: заботилась обо мне, не кричала и не перечила, дружила с моей мамой, не бросала меня, когда я сидел без работы и без надежды ее найти, ждала меня из Германии, когда я там учился… Любила меня, в конце концов! Я не могу простить себе, что предал самого близкого мне человека. С тех пор, как я изменил ей, мне все время не по себе, я стал раздражительным, стал больше курить. Я дарил ей подарки каждый день, каждый день дарил цветы... В конце концов я понял, что она не заслуживает жизни в обмане, но признаться во всем мне не хватило решимости. И я съехал на другую квартиру.

Я не знаю как я смог попасться в такую ловушку... Миллионы мужчин проходят через подобные трудности: любовницу, обман... Это даже в порядке вещей. Так почему мне так трудно? Наверное, я слабак.

Я уже ни в чем не был уверен: ни в том, что можно построить крепкие отношения, ни в том, что я хочу свадьбу. То есть я ее хочу, но хочу идеальную! А не так, что буду давать клятву верности, зная, что уже нарушил ее.

Конечно, я еще никому толком не объяснил что же произошло между мной и Кариной. Да и кому это интересно? Что мне могут сказать в ответ? Разве что: "Да, парень! Ну и делов ты натворил... Надо выпить, полегчает!", или "Ну и в чем проблема? Забудь, с кем не бывает! Лучше выпей!".

Поэтому я гулял в одиночестве. Часами, до поздней ночи. Но в субботу я вышел рано утром, мне и так всю ночь не спалось. На улице было сыро. Но я пошел. Я пошел в Голосеевский парк и долго-долго ходил по тропинкам. Нужные мысли никак не лезли в голову, все перемешивалось, ни о какой логике не шло и речи. Может быть в этой ситуации и не стоит думать логически, нужно двигаться по ощущениям. У озера я увидел своего преподавателя из университета. Лет десять назад, когда я был на третьем году бакалавриата, он читал в нашей группе курс "Истории политических учений". Вообще-то я не хотел ни с кем разговаривать, но он уже меня увидел и, что больше всего меня удивило, узнал!

-Ну здравствуй, Антипов. Удивлен, что я узнал тебя? А я из всего курса только тебя и помню.

-Добрый день, Лев Михайлович. Не ожидал Вас встретить... А почему только меня помните?

-Ну как же, вся кафедра гордилась тем, что ты, как лучший студент университета, уехал в Германию получать степень магистра.

"Да уж... лучший студент университета, зато по жизни дурак..."- подумал я. Но ответил другими словами.

-Приятно, что помните! - и я замялся дальше. Что еще говорить?

Мы помолчали немного, потом Лев Михайлович поднял голову и сказал:

-Холодно. Может пойдем выпьем глинтвейн в Ирландский паб?

Я немного расстроился от того, что мне сегодня не удастся в сотый раз подумать о своей бездарной жизни, но согласился. Во мне промелькнула мысль, что именно этот человек может мне помочь, даже если я не скажу ему про свою проблему ни единого слова.

Проехали на метро и вышли на Контрактовой площади. Гремел гром - собирался сильный дождь.

Ирландский паб выглядел мрачноватым. Там сегодня было много мужиков, которые смотрели футбол. Мы выбрали столик в углу, подальше ото всех."Два глинтвейна, пожалуйста". Закурили молча.

-Ну рассказывай, что у тебя там произошло? Я же только твою спину увидел, еще лица не разглядел, сразу понял, что дела плохи.

Ясное дело, я не мог рассказать такие сопли, какими вся эта ситуация представлялась мне. Я же мужик, и очень по-мужски лаконично выдал мою историю:

-Я расстался со своей невестой.

Он улыбнулся и затянулся покрепче. Меня заставило занервничать такое пренебрежительное его поведение – все-таки я уже не третьекурсник!

-Знаешь, парень, я не хочу просить тебя рассказать мне историю с самого начала, не хочу спрашивать сколько вы встречаетесь, любишь ли ты ее, какова она в постели и все такое... Что бы там не послужило причиной твоим сомнениям - ее предательство или другая женщина - я все равно не скажу тебе как надо поступать. Это твоя жизнь, твой выбор, решение ты должен принимать сам. Но будь уверен в своем выборе, чтобы потом ты не смог винить себя за поспешность или эмоции. Так что давай я лучше расскажу тебе про свою ошибку, которую я совершил, далеко не по молодости. Может она тебя и натолкнет на правильные мысли. Хотя я сам не веду прямой связи между этими двумя историями, там присутствует общий элемент: чувство ответственности за женщину. А нельзя решать за другого человека, что для него лучше.

Я потушил сигарету и закурил новую. Он начал:

-Пару лет назад я познакомился с Лизой. Мы оказались в одной компании на шашлыках в загородном доме моих друзей и в первые два часа я ее даже не заметил - как не замечают цвет плинтусов или форму дверных ручек. Мне было не очень-то весело и со скуки я начал рассматривать людей: вот рыженький паренек мечется туда-сюда, словно маленькая собачонка - "я и так могу, и вот так! Какой я удалой парень, а!" А рядом дамочка попивает коктейльчик, сидя в кресле и положив ногу на ногу, да так, что бедро немного приоткрыто. Она явно хочет секса, но не ради самого секса, а просто повысить свою самооценку. Хочет поломаться чуток. Наверняка внутри она глубоко неудовлетворена собой. Еще несколько разношерстных персонажей и вот девочка: на вид лет двадцать, приехала с родителями. Наверное, она ощущала себя немного лишней, потому что все время пыталась себя занять чем-то: то помидоры нарезает, то тарелки расставляет. Я подумал, что надо бы ей помочь, растормошить ее, да и мне полезно пообщаться с молодым поколением. Я подошел и сразу же выпалил первое, что пришло в голову:

-Честно говоря, я не люблю шашлыки.

- А зачем же вы пришли?- на удивление, ее голос был твердым, да и она даже не оторвалась от своего дела (теперь нарезала сыр).

-Люди, вроде бы, собираются на такие вечера не для еды.

-Вообще-то да... Голодные люди едят в одиночестве, - она остановилась и посмотрела на меня. На несколько секунд застыла. И снова вернулась к "обязанностям".

Я сразу подумал, что лучшего собеседника на сегодня мне не найти. Весь вечер мы то и дело перекидывались короткими фразами. Это помогало поддерживать настроение и мне и ей, ведь мы оба чувствовали себя немного чужими (Лиза - потому что пришла в незнакомую компанию вместе с родителями, и они про нее совершенно забыли; а я потому что согласился прийти только из-за вежливости, неудобно было в четвертый раз отказывать университетскому другу).

Я узнал, что она учится на медицинском и собирается стать хирургом. Мне польстило это, ведь я получил доказательство в том, что не ошибся, и Лиза действительно умная девушка. Она становилась интересна мне не только с точки зрения своей молодости и сексуальности, она привлекала меня интеллектом.

Отдельно скажу про ее сексуальность (да и сексуальность как таковую): высокий рост, пропорции мировых стандартов, открытая одежда, яркий макияж - это не сексуальность. Это шаблон, который навязан извне, и которому следуют бесхребетные мужчины, потому что не знают, чего им хотеть. Не может быть единого показателя сексуальности. Мужчина и женщина хотят друг друга когда совместимость их генов высока достаточно, чтобы дети получили мощный генофонд, поэтому люди в прямом смысле ищут свои половинки.

Сексуальность - это то, что идет изнутри. Природа дает запах, чтобы двое могли захотеть друг друга раньше, чем поймут почему.

Все это время она обращалась ко мне на "вы", и меня это цепляло, в хорошем смысле. Когда девушка обращается на "вы", девушка, с которой в своих мыслях уже давно перешел на "ты" и раздел ее, хочется показать ей на практике Как далеко могли бы зайти наши отношения.

Я совсем забыл, что мне 45, а ей 19. Мне было интересно с ней говорить, я пропитывался какой-то гордостью за молодое поколение: начитанная, вежливая, с кучей увлечений. Еще и ее мечта стать хирургом! О духовном мире человека больше всего говорят его мечты. Но клянусь, я и не думал продолжать это общение! Да, избавили друг друга от скуки на вечер, но что еще может быть между нами?! Блин, ей 19! У меня студентки старше. Да, старше... да, даже умнее.

Мы сели у костра и, держа в руках чашку горячего чая, Лиза так беспечно заговорила:

- Если вы преподаватель истории, вы можете мне помочь разобраться в одном вопросе. Я думаю, что социализм возможен, но только не революционным методом, как это было совершено, а естественным путем. Не должно быть верхушки, которая утверждает строй и подчиняет себе остальных. Люди эволюционируют постепенно. Социализм установится тогда, когда люди потеряют жадность. Помогите мне разобраться в этом вопросе!

Это нелепые мысли, но меня радовало то, что она этим интересуется. И я вошел в привычный для себя образ преподавателя.

- Социализм - нет. Социализм изначально предполагает, что есть правитель или, как ты выразилась, верхушка. Он сродни фашизму. Если захочешь, я могу выслать тебе мейлом статью на эту тематику одного современного кембриджского политолога. Он там очень подробно и по пунктам описывает сходство фашизма и социализма.

-Да, пожалуйста. Только дайте мне адрес вашей почты, я вам напишу, - и она протянула мне свою нокиу. Потом немного помолчала и добавила.- Мне легко с вами.

Я посмотрел на нее, улыбнулся и обнял за плечо одной рукой.

Потом ее позвал кто-то из гостей, она отошла и я больше не увидел ее до конца вечера.

Следующую неделю я не вспоминал о Лизе. А потом мне на мейл пришло письмо: "Добрый вечер. Надеюсь, у вас все хорошо и студенты продолжают радовать вас своими пополняющимися знаниями. Вы не могли бы выслать мне статью относительно сходства фашизма и социализма, она очень меня заинтересовала".

Я не могу сказать что я не ожидал или наоборот, надеялся на продолжение общения - я просто об этом не думал. В любом случае, я не стал игнорировать сообщение, которое пробудило во мне так много интереса, ведь оно говорило об интересе с ее стороны. Конечно, я не поверю, что все, что ей нужно было - книга. Очевидно.

Мне стало интересно, к чему может привести ее увлечение и является ли оно чем-то серьезным. Вполне ведь возможно, что это просто юношеский интерес.

"Добрый вечер, Лиза. Высылаю тебе обещанное. Я добавил книгу с общим обзором по истории Европы, на всякий случай. Раздел, который, как мне показалось, больше всего тебя заинтересовал (относительно социализма и фашизма) находится на 461 странице. И еще. Давай ко мне на "ты", а то как-то неудобно, когда друзья на "вы" обращаются."

Во мне пробудился азарт.

Ответила она кратко, буквально спустя три минуты:

"Тогда можно я тебе скажу, что я по ТЕБЕ скучаю?"

...

Шок. Так открыто. Шок.

Но совсем без напора, мягко. Продолжать разговор по переписке не было смысла.

"Набери меня при возможности". В конце я указал номер. Я очень хотел ее видеть, очень. Интернет все скрывает, я не вижу ее глаз, губ, движений. Так легко обмануть в интернете. Пусть посмотрит мне в глаза и тогда я смогу сказать, что будет между нами.

Но спустя три дня я не получил никакого ответа и начал сомневаться, будет ли вообще что-то? Ни через неделю, ни через две она не написала. Я думал "Это к лучшему. Ничего хорошего у нас получиться не могло". Я даже начал думать, что все это - розыгрыш.

Почему-то я захотел проверить свой ответ и увидел, что он остался в черновике! Я не отправил его! И как ей должно быть неприятно! Пусть и крошечное, ее признание осталось проигнорированным. Необходимо было искупать вину. Тогда я нашел ее в контакте по имени и фамилии, нашел ее номер телефона (слава богу, он был размещен на странице) и позвонил.

-Алло.

-Здравствуй.

-Здравствуйте. А кто вы?

-Это Лев.

-эээ... Здравствуйте. - голос напрягся и насторожился. Слава богу, я слышу ее голос.

-У меня есть книга "История Европы", помнишь, тебе она нужна была? Я могу дать тебе ее в печатном варианте. Так удобнее будет, правда?

-Да, правда.

-Когда мы могли бы увидеться?

-Может сейчас? Девять вечера. К десяти я бы успела подъехать в центр.- Ну вот, снова узнается бодрость, которая мне так понравилась в ней.

-К десяти... Хорошо, я успею.

-Тогда может возле Макдональдса?

-Да, хорошо.

-До встречи. - Она положила трубку еще до того, как я успел что-то ответить.

Я рассмеялся, громко. Как студент, ей богу! Робкий, нашел какой-то повод позвонить, зачем-то отдать книгу в десять вечера... Да еще и возле Макдональдса!

Она не опоздала. Мы, как в фильмах, шли к месту встречи одновременно и с противоположных сторон.

-Привет.- она улыбнулась.

Я обнял ее. И мы стояли обнявшись долго-долго... Прохожие смотрели на нас, оборачивались, некоторые улыбались, другие не обращали внимания вовсе. Она дрожала, но я не понимал почему - виной ветер или я? И если я, то что она чувствует - страх или волнение от радости?

А потом мы взялись за руки и пошли в кофейню. Пили там кофе, болтали про всякую ерунду, кошечек, собачек. Я стал нести романтическую чушь, потом перешел на темы серьезнее: о бывшей жене, о том, что у нас не было детей, о разводе... Мы говорили откровенно, и чем больше я открывался ей, тем больше она открывалась мне. Ни с того, ни с сего Лиза сказала:

-Когда я влюбляюсь, я начинаю искать в человеке недостатки. Нахожу кучу недостатков, это похоже на самозащиту.

-Лиза… Я ловлю себя на том, что ищу в тебе недостатки.

-И как? Что-то уже нашли?

-Нет. Самозащита не сработала.

Я заплатил за кофе и отвез ее домой. Хотел поцеловать на прощание, но не успел - ускользнула.

Написал ей "Спокойной ночи" и получил ответное пожелание. А на следующий день Лиза прислала смс: "Пожалуйста, позвони мне. Я буду ждать твоего звонка в любое время".

И я звонил. Мы стали говорить по телефону часами, а если не говорили по телефону, то гуляли где-то. Смешно, но иногда она называла меня на "вы" и мне приходилось крепче сжимать ей руку или обнимать ее, напоминая, что мы близки. По какому-то немому договору наши встречи были тайными. Двадцать шесть лет разницы не оставляли сомнений в том, что наши отношения временны и порочны; даже когда мы встречали наших знакомых, мы не показывали им что мы - пара. А самим им в голову это не приходило - говорю же, 26 лет.

Как-то она написала мне настоящее письмо, на бумаге. На каких-то словах мне хотелось плакать, на каких-то смеяться.

"Влюбляюсь в тебя поминутно. С каждым днем все больше. Все больше счастлива, с каждым днем. Но зачем это все? Может это и есть лучший для меня вариант? Может, такая недосягаемая любовь и есть тем самым куском моей жизни, который заставляет двигаться вперед?

Я как-будто ощущаю каждую нашу минуту вместе... Я ощущаю блаженство от того, что было. С каждым днем все больше блаженства. Мне даже не жаль, что почти ничего и не было. В моменты наших встреч я не ощущала такой... Сказочности! Иногда мне кажется, что все это только у меня в голове... Догадываешься ли ты о чем-то?

Мне так нравились эти игры: наедине я была твоя, но холодная; а через минуту друзья видели нас и думали, что мы чужие. В эпизодах показательного равнодушия начинаешь сомневаться, является ли оно только показательным? Но ты и тут находил способ напомнить о "нас": ты использовал слова, которые были связаны с тем, что было, при этом скрытый смысл был ясен только нам. Люди вокруг и не догадывались... Тогда я знала: это правда. Ты - мой.

И я боюсь тебя, и отталкиваю, а потом ищу тебя и мечтаю вернуться во времени на несколько часов назад, растянуть эти часы, остановить время... И ты находишь меня первым.

Может ничего и не было. Может, ничего и не будет. Просто я чувствую магию. Просто ты заполняешь все мои мечты. Просто эти мечты возвращают меня к жизни. Точнее, к светлому ощущению жизни.

Я не знаю, что тебе нужно; влюбить тебя уже невозможно. После всего, что с тобой случилось, твое сердце недосягаемо. Пробить эту скорлупу, которая выросла для защиты, кажется, уже невозможно. Для тебя отношения - только веселье. Тебе даже не бывает больно.

Ты разговариваешь моим языком любви - поэтому ты как будто заложил в меня бомбу замедленного действия. Ты из тех людей, которых ценят только когда их уже нет. Я все больше ощущаю твое отсутствие.

Мне плохо без тебя! Я хочу к тебе! Хотя бы на минуту! На часок! Почувствовать твой запах... Услышать твой голос... Понять твои слова... "

Честно говоря, мне было перед ней стыдно. Я ощущал себя бесполезным стариком. Я не мог понять: за что? За что эта девочка в меня влюбилась? Я не сделал ничего, что было бы достойно ее любви. Она мне понравилась, да. Да, я хотел ее. Но она показала такую глубину души, такую способность отдавать всю себя другому, что как после этого вообще можно думать о сексе? С такими женщинами, как с хрустальными вазами: с ними нельзя обращаться как с металлическими чашками, а то они разобьются и перестанут радовать душу.

Мне страшно, потому что я не умею обращаться с такими вазами. Я хочу ее сберечь. И сберечь не для себя, а для нее самой. Не так, как берегут памятники, конечно. Она все же должна жить, а не страдать, хоть и вдали от опасностей.

Я люблю ее какой-то своей любовью. Наверное, как отец... Да, по-отцовски. Отцы любят своих дочерей как самое ценное, они ощущают себя недостойными их.

Но я был бы с ней. Я не могу представить кому бы мог ее доверить! Я был бы с ней, если бы не ... Если бы не... Возраст. Мы были бы идеальными супругами, у нас был бы дом и трое детей, если бы мне не было 45, а ей 19.

И что мне было с ней делать? Как я мог выпустить ее из рук, когда она уже сложила всю свою броню и открылась мне?

Я, наверное, готов был больше никогда никого не трогать, ни о ком не мечтать, лишь бы оправдать ее надежды. Однажды она сказала:"Как несправедливо, что мы родились в разное время! Мы никогда не сможем иметь ОБЫЧНУЮ счастливую семью!"; а через три месяца, положив голову мне на колени, она прошептала более мудрые слова: "Справедливо то, что ты мужчина, а я женщина. И мы можем любить друг друга".

Она так сильно привязывалась ко мне, что я начал бояться. Все мужчины боятся чувствительных женщин, я не исключение. Больше я, конечно, боялся не за себя, а за нее: слишком хрупкая. Я стал перед выбором: жениться на ней или закончить все? Казалось бы, зачем такая спешка? Просто плыви по течению, все решится само собой. Нет, не решится. Она не сможет меня разлюбить. Честное слово, будь я на пятнадцать лет младше, я бы сделал ей предложение и уговорил родить мне ребятишек! Но что нас ждет с такой разницей в возрасте? Мы будем счастливы следующие 5-10 лет, а потом проснемся и поймем: «Вот мы рядом. Старик и молодая девушка. Еще немного, и девушка превратиться в сиделку, а потом во вдову. И даже обрадуется, что больше не нужно слышать запах старческого тела, лечить его болячки, хотеть мужчину, но не своего мужа...».

Мое поведение дальше стало похожим на побег: я меньше отвечал на звонки, не звонил сам, хотел уйти незаметно. Смешно! Как-будто она могла вот просто взять и забыть про меня!

Когда я постарался поставить точку, я исчез на три дня. И без пяти двенадцать ночи я сорвался, я позвонил. Но ОНА не взяла трубку. Она не взяла, хоть я звонил всю ночь. Я не мог успокоить себя, я пил и звонил. Я писал ей, написал кучу сообщений, и не получил ответа. В конце концов я зашел на свой мейл и увидел одно сообщение, от нее:

«Было бы мне плохо, если бы ты ушел из моей жизни? Да, было бы. Мне уже плохо, хотя мы не разговаривали всего лишь 17 часов. И в этой боли есть своя прелесть. Как мне ее не хватало... Ты не звонишь. Я заключила сделку с судьбой: если до конца дня не позвонишь, то завтра я не возьму трубку. И вот тогда-то нахлынет боль. Не сразу. Сильнее всего утром. Поначалу я буду вспоминать все наше самое лучшее, буду идеализировать все, что у нас было. Потом может даже начну плакать. Но не позвоню. Не дам себе. Через три дня сдерживать себя станет легче. Потом я буду просто грустить. И планировать будущее. Когда человеку плохо, очень важно держаться за ниточки надежд. И что еще важнее, эти надежды не должны быть связаны с потерянным человеком. Потому что так его отсутствие будет ощущаться намного сильнее. Нужно заполнить образовавшуюся пустоту. Ты пришел, так своевольно надул в меня счастье, расширил мои мысли, мое сознание, а теперь пустым оказалось огромное пространство. Поэтому с полной уверенностью можно сказать, что все, что ты оставил - пустота. Пытаясь ее заполнить, я буду искать новые возможности, которые якобы открылись мне с твоим отсутствием. И найду! Найду миллионы возможностей, буду отделываться именно ими, так шутливо и небрежно говоря "Зато теперь я могу ходить на свидание хоть каждый день с новым парнем!". И только где-то глубоко будет прятаться мысль, которой я упорно не буду давать выйти наружу, что ни одна из новых возможностей не стоит возможности ожидания твоего звонка. Ни один из всех парней, которым жутко хочется провести со мной вечер и утолить свою собственную душевную неудовлетворенность, не стоит тех моментов, когда сидя на своем любимом подоконнике, грея в руках кружку горячего чая, моего любимого, йоркширского с молоком, я могла смотреть на закат, наблюдать за улицей или писать в свой дневник очередные мысли, ожидая твоего звонка. Да, еще ощущение, что ты все еще со мной уйдет не сразу. Я по прежнему буду просыпаться, думая о тебе, и только через пару минут будет пронзать боль понимания, что тебя рядом нет. Я, конечно, буду осознавать, что ты все же был, а то, что было, никогда никто не сможет отнять, и что благодаря существованию сознания и памяти прошлое практически неотличимо от настоящего, как и от будущего, и невозможно подтвердить, что воспоминания - мираж, а не то, что происходит сейчас. Потому что "сейчас" нет. Это определение до ужаса призрачно размывчато. Ты ведь по-прежнему будешь находиться во мне, во всех трех измерениях : в прошлом, настоящем и будущем. Я буду мечтать…. Мечты - вариант будущего. Вариант... Сколько вариантов счастья у нас могло бы быть? только тот, что был... Сколько всего останется не сделанным. Всегда остается много неосуществленного, на каком этапе бы не заканчивались отношения. Я, конечно, буду жалеть, что так и не подарила тебе подарочную коробку "Нашего", заполненную вещами, связанными с нашей любовью, как мечтала. Буду продумывать, как я могла бы сделать этот подарок еще лучше. Красивая-красивая коробка из отдела подарков, со всем, что можно выразить в материи из того, что было у нас. Там были бы переписанные на бумагу письма, что мы писали в интернете. Я бы каждое в отдельности переписала от руки и заклеила в конверт. Твои конверты были бы одного цвета, мои - другого. На них была бы написана дата. И время. Чаще всего это была ночь. Любовь занимает у нас именно ночные часы. А еще я бы переписала на других листах записи из моего дневника, где присутствуешь ты. И положила бы туда диск с песнями, которые напоминают о тебе. И записала бы все названия на бумаге. Чтобы, если с диском что-то случится, ты мог найти их и слушать. И записала бы фильмы, которые хочу с тобой посмотреть. Мы ведь ни разу не смотрели ни одного фильма... Потому что у нас никогда не было на это времени.

Нет. Нельзя о тебе мечтать».

Прости. Прости меня, дорогая.

Пусть она меня простит, я себя не прощу. Обидеть самую близкую мне женщину...

Я подъехал к ее дому и ждал там, ждал... Много часов, много сотен часов, как мне показалось, месяцев. Она выбежала ко мне в пижаме", совершенно обескураженная:

- Почему ты тут?! - крикнула она, но облегчение чувствовалось в ее голосе.

-Садись. - тихо и твердо сказал я ей.

-Я не могу, я же... Сейчас два часа ночи!

-Садись! - я крикнул!

Она послушно села.

Я повез ее к себе. Мы молчали всю дорогу - около получаса.

Когда приехали, я сказал ей не выходить, вышел сам, открыл ее дверь и вынес на руках. Поставил на ноги только на секунду, пока открывал дверь дома ключом, потом снова поднял и отнес на кровать. Мы не включали свет, и потому не стеснялись. Мы не занимались сексом, мы любили друг друга, впервые. Я раздевал ее, а она только поддавалась. Я целовал ее шею, потом ключицы... Потом снова вернулся к губам. Я говорил "Сладкая... Какая ты сладкая". А она прижимала меня к себе ближе, все крепче...

Я проснулся от того, что кто-то трогал мое плечо пальчиками. "Лиза...". И снова заснул. Во второй раз я проснулся от того, что Лиза перевернулась на другой бок и теперь лежит спиной ко мне. Я развернул ее, уложив на спину и стал смотреть ей в лицо. Беззащитная... Она мне полностью доверяла. Я мог делать с ней все, что захочу. Все-все.

Лев замолчал и задумался о ней. Явно о ней. Он улыбался. Я не прерывал его мыслей. Так продолжалось минут десять, за это время в паб входили и выходили разные люди, мне было даже интересно за ними наблюдать. Боже мой, мне интересно. Впервые за долгое время.

-Что было потом?

-А ничего... Я все-таки исчез. Миллион раз пожалел, что поддался тогда искушению и приехал к ней, и в то же время миллион раз вспоминал ту ночь как самое сладкое время в моей жизни. Мы любили друг друга в тот последний раз, зная, что оба поставили точку. Любили без обязанностей и без извинений, позволяя себе делать все, что хотелось. Потому что конец был известен.

Я приехал к Карине под дом и ждал с букетом ромашек - она любит ромашки, я точно знаю. Я готов ждать сколько угодно времени. Она вышла молча и обняла меня. Кажется, мы не обижались друг на друга. Мы так любили, что легче было простить. Цветы давно упали на дорогу, я ощупывал ее холодной рукою, удостоверяясь, что она моя.

Людям вокруг было абсолютно все равно. Когда двое счастливы, какое им дело до чужого мнения?