Тринадцатый апостол

Тринадцатый апостол.

Не передать вам звука боя.

Не видеть боя вам вблизи.

То нарастает шум прибоя,

То стихнет всё, секунды три.

И жизнь за эти три мгновенья,

Мелькает словно впопыхах.

Дома и мирные селенья

И слёзы, слёзы на глазах.

Что нам делить, безбрежность края,

Прохладу гор, иль звон ручья.

Вокруг кругом земля большая,

А мне не спрятаться, нельзя!

Я сросся в эту землю телом

И приготовился к рывку, бросок.

Меняю направленье.

Земля – тебя я так люблю.

А рядом пули режут ветки,

Тупых ударов слышен стук.

Всё началось внезапно смертью,

И смертью кончилось всё вдруг.

Я в плен попал, контужен тяжко.

Мой автомат в огне разбит.

Меня прозвали неваляшкой,

Мой враг об этом говорит.

Бой отгремел, утихли звуки.

И тишина страшней войны.

Никто не поднимает руки.

Глаза открытые светлы.

Что было позже, я не помню.

Мелькали лица, звёздный свет.

Отряд шел, молча и тропою,

Какой на карте даже нет.

Уже потом, в селенье горном,

Расскажет горец о себе,

Как дрался барсом непокорным.

Там, на воинственной тропе.

-Мы положили вас там, много,

Но и отряд наш поредел.

Платили мы, за ту дорогу

И ждали вас, такой удел.

Всё хорошо, как надо было.

Стрелял не только пулемёт.

Но всё испортил неваляшка,

Вставал и падал, бил на взлёт. 1

-Ты русский, словно сокол быстрый

Орлов из наших местных гор,

Клевал размашисто и быстро,

Помяты крылья до сих пор.

Ты прикрывал других, я слышал.

Сам не спешил идти назад.

Мы окружили, ты не вышел.

Убить тебя был каждый рад.

Но горы нашего Кавказа,

Благословен и мудр Аллах!

Рождают и героев сказа,

Я им желаю много благ.

Он запретил тебя нам трогать.

Хоть наша ноша тяжела.

И между нами была пропасть,

С собою взяли мы тебя.

Теперь для нас ты просто пленный.

И жизнь твою решит совет.

Ты есть один, один неверный,

В горах которым места нет.

-Ты подожди! Но горы ваши,

Блистая вечной красотой,

Они такие же и наши.

И воздух здесь и твой и мой.

Бывали дни, ты тоже знаешь,

Когда приветлив был Кавказ.

И было срамом и негоже,

Людей делить. Не знаю вас.

Любой из путников, входящий

В окрестность этих чудных гор.

Желанным гостем становился,

И каждый был за вас так горд.

Его встречали хлебом, солью

И предлагали на ночь кров.

Теперь всё отдаётся болью.

И льётся, льётся чья-то кровь.

-Хотелось бы другое слышать.

Ты лучше милости проси.

Колени преклони к Аллаху,

Тогда и радуйся, живи.

Ведь у тебя на теле бренном,

Не видно вашего креста.

И ты воспользуйся моментом,

Ведь жизнь прекрасна, молода.

-В одном ты прав, на теле нету.

Но в сердце, что стучит пока

Другой дороги уже нету,

Да и не будет никогда.

Что наша жизнь, одно лишь тело.

Его вы можете забрать.

А вот душа, другое дело.

Её нельзя вам отобрать. 2

Она такая же, как птица,

Свободу любит, красоту.

Пусть будет крепкая темница,

Не отобрать любви к Отцу.

Мы все равны. Под богом ходим.

Пути различны, не к лицу

Мне изменять присяге, вере,

И смерть спокойно я приму.

-Смотри, какой ты сокол быстрый,

Ты лучше в клетке посиди.

Здесь будешь ты как жалкий нищий,

Мы подождём, ты попроси.

И вот тогда, хвала Аллаху,

Быть может, примем мы тебя,

Мы всё забудем и на плаху

Не упадёт голова твоя.

Время, проведённое в неволе,

Оставляет в сердце горький след.

Дни тянулись, ночью снилось море,

Море слёз и пропасть страшных бед.

И у всех у них одно начало.

Есть стремленье смерти избежать,

Но душа безропотно рыдала

Упираясь в каменную гладь.

Просыпаясь, слышал речь чужую

И чужой надменный видел взгляд.

И хотелось в сторону родную,

Где в походном марше наш отряд.

Каждому даётся испытанье

Верить, надеяться, любить,

И не все пусть сбудутся желанья,

Но с изменой в сердце не прожить.

Говорил я истины простые,

Презирая смерти свой удел.

Молча старцы слушали седые,

Говорил я им и землю ел.

От меня отстали, позабыли,

Видно без меня так много дел.

Сняли и оковы, отпустили,

Но бежать я сил уж не имел.

Но однажды, так угодно богу,

Я набрёл на оружейный склад,

Выбрал я себе свою дорогу

На арбе и в горы, путь назад.

Пусть не к дому, но к своей свободе,

Там где ветер вольный траву мнёт.

К башне одинокой на подходе,

Что к селу дорогу стережет. 3

Спохватились обо мне и закричали.

Крики, рёв и автоматный зов.

По убежищу из всех стволов стреляли

Стены крепкие и не преступен кров.

Я в ответ молчал и лишь молился,

И пугал ретивых с С.В.Д.

И ни капли крови не пролилось,

Хоть проклятья сыпалися мне.

Чувства обострились и невзгоды,

Там куда-то ветром унесло.

В голове и сердце нету злобы,

Тело, что болело, зажило.

Знал, что нету у меня свободы,

Но и душу не хотел продать.

Раньше была злость. Уроды!

Те, кто нас заставил воевать.

День склонялся, к вечеру стемнело,

Отблески заката над горой.

Снились мне мои друзья, ребята,

И они прощалися со мной.

Утро принесло шальные вести,

Перед взором несколько солдат

И конвой, – Не выйдешь, их на месте

Расстреляем. Нет пути назад.

-Ну а если выйдешь, пожалеем,

Их отпустим, а тебя убьём.

Нет спасенья, время не растянешь,

Выходи, тебя внизу мы ждём.

Горечь сожаленья о свободе,

Что так тихо мимо пронеслась.

День начался, солнце на восходе,

Но, а жизнь моя, не удалась?

Нет! Всё удалось и, слава богу!

На душе всё тихо и покой.

Выхожу один я на дорогу,

Принимая на себя всю боль.

Вновь опять удары и проклятья,

Удивленью глупости моей.

Не понять им веры, и не братства,

Погибая, я спасу друзей.

Тела боль уходит и проходит,

Боль души нам не унять ничем.

Жизнь моя, меня уж больше не тревожит,

Не хочу печалиться, зачем.

Я в глазах горячих видел злобу,

А взглянуть в глаза друзей я не сумел.

И не помню я назад дорогу,

Всё, что было дальше, не успел.

4

И опять очнулся я в зиндане.

Тело своё видел с высоты.

И слова, что тот бальзам на ране,

-Братец, наконец, очнулся ты.

Память возвращалася сухая.

Только лица, лишь обрывки фраз.

И глаза от боли закрывая,

Слышал - Он страдал за нас.

Всё перемешалось: лёд и пламя,

И земля как будто бы уходит из -под ног.

И горит на теле сердца рана,

По-другому, просто я не мог.

А над нами всё сгущались тучи,

Было слышно приближение грозы,

Ветер доносил слова покруче,

Чем во время боя и борьбы.

Но потом, немножко успокоясь,

Тишина вернулась в лоно гор,

Нам судьба тихонько улыбнулась,

По-другому всё пошло с тех пор.

В сраженьях пауза настала

И каждый думал о себе,

Свобода в воздухе витала,

Ведь перемирие уже.

Который раз союз заключен,

Он для воюющих сторон.

Для всех для них приказ получен,

И не несут войска урон.

И войны гордого Кавказа,

К словам прислушаться должны.

Раз обещали, даже без приказа,

Свои решения верши.

Обмен всех пленных, друг на друга,

Покончить с грязною войной.

Одних на север, путь их с юга.

Других на юг и всех домой.

Нас собирали по-немногу,

С соседних гор сюда везли,

И указали нам дорогу,

Которой мы должны пройти.

-Путь ваш не близкий, вот машина,

Нас подвели, стоял КамАЗ,

И был он рядом как вершина,

Такой же гордый, как Кавказ.

Я был тринадцатым по счёту,

Такое странное число.

-Один останется для счёту, -

Сказал их главный, - нам назло.

5

-Решайте сами, только быстро.

Я отошел и чуть присел.

Прощались мы… Свобода близко,

И я опять к ней не успел.

По серпантину, вдоль ущелья,

Урча, спускаясь, шел КамАЗ,

Ему во след, чуть сожалея,

Молились, делая намаз.

Но разом всё переменилось,

Я слышал свой рычащий крик.

Там вдалеке, казалось, снилось,

КамАЗ застыл и чуть поник.

В борта врезалось, будто что-то,

И вдруг взорвало тишину.

В него вбивали пулемёты

Свою смертельную волну.

Он всполохнул, как свет в тумане,

Как отблеск утренней зари.

Им били в спину, на поляне,

Поникли дивные цветы.

Я обернулся: горы, люди,

В моих глазах померкло всё.

От боли опустились руки

И тело рухнуло моё.

Но я восстал и духом, телом,

Окинув взглядом этот мир,

Я уходил за ними следом,

Где смерть вела свой страшный пир.

И солнца луч, сквозь пелену седую,

Пробивши чёрны облака,

Он осветил равнину роковую,

Мой путь был вниз. Туда.

Из уст моих, в преддверии могилы,

К врагам моим, я, ускоряя шаг,

Просил у Господа нечеловеческие силы

Простить их всех! Что делают и поступают так…

6