Не то, что кажется

1.

«Здравствуй, мой дорогой! Сегодня – четыре года со дня нашей первой встречи. Я всё помню. Каждый день, каждую минуту. Те цветы, которые ты разбросал по моей постели, и сказал мне: «Я тебя люблю». Я разозлилась тогда. Я сказала тебе: «Не смей говорить эти слова просто так! Для меня это важно!» А ты посмотрел на меня так внимательно, и повторил серьёзно: «Я тебя люблю».

Сегодня я купила бутылку «Курвуазье», как тогда, в день нашей встречи. Ты помнишь? Мы проговорили с тобой всю ночь. А потом… Господи, как же потом было нам хорошо! Как счастлива я была с тобой первое время! Мы с тобой всё время о чём-то говорили. Мы говорили, и никак не могли наговориться! Был вечер, была ночь. Мы с тобой засыпали под утро, уставшие от разговоров, в объятиях друг друга. Я всё помню. Вспоминаешь ли ты хоть иногда эти счастливые минуты?»

Уже несколько лет я пишу эти письма тебе. Письма в никуда, потому что я никогда их не отправлю. Нельзя возвращаться к тому, от чего уходишь сознательно. Пусть душа рвётся в прошлое, пусть жаркие сны никак не хотят отпускать меня из твоих объятий. Нужно идти вперёд.

Уже несколько лет я живу двойной жизнью, прочно заперев в своём шкафу скелет – свою любовь к тебе. Никто и не догадывается, что под маской циничной, жёсткой бизнес-леди скрывается душа чуткая и ранимая. Этот мир мужчин имел меня. Теперь я имею его!

2

- А ты постарела, - криво усмехнулся мой бывший любовник.

- Ты тоже выглядишь не лучшим образом, - не осталась я в долгу, - здесь удобно разговаривать?

- А что, мы будем обсуждать нерабочие вопросы? – Мой собеседник явно издевался.

- Нет, я собираюсь тебя совратить. Прямо здесь, на рабочем столе! Ну почему ты всё время думаешь, что все хотят тебя поиметь? – кажется, он немного занервничал. Отлично, мне удалось немного сбить его с ног. Значит, дальше разговор пойдёт легче.

- Мне нужна информация об одном твоём партнёре. Он, так же как и тебя, подставил моих друзей. Я должна помочь им.

- А твоя выгода? Что, новый любовник?

- Твоя беда в том, что ты не понимаешь тем, которые находятся выше пояса! Это связано с моим бизнесом, - «Вот придурок!», подумала я. - Я нужна им, а для успешной совместной работы нужно убрать из их дела этого человека. Мне важна сейчас любая информация. Я хочу, чтобы он навсегда покинул этот город, чтобы никто больше не пострадал. Мне из пепла придётся восстанавливать то дело, которое он успел развалить, и восстанавливать репутацию фирмы, хотя у неё будет другой хозяин, и другое название.

- Ты – и бизнес?!! Да что ты о себе возомнила!

- А чего ты так задёргался? Я тебе не конкурент, и сфера деятельности у меня другая.

Я вдруг догадалась, почему он назначил мне встречу у себя в офисе, хотя я настаивала на встрече в кафе. Боишься ты меня, милый! На своей территории врага встречать легче! В том, что я стала для него врагом – я не сомневалась. Ведь это я, а не он - как было у него до меня - порвала с ним. Он не смог мне этого простить. И не простит никогда. Одному всевышнему ведомо, какого труда мне это стоило – поднять трубку, и набрать его номер. Однажды я сделала подобный шаг, и получила такой пинок под зад, что поклялась: никогда ему больше не звонить. Тогда он даже не выслушал меня, а просто грубо послал.

Но теперь на кону был мой бизнес. Со времени нашей последней встречи, за два года я выстроила успешную фирму. Я очень гордилась своим делом, которое выросло с нулевого бюджета. Были взлёты и падения, но моё дело заслужило хорошую репутацию в городе, и с нами хотели работать, нам доверяли.

Теперь же, у моей фирмы появилась возможность расширения за счёт поглощения фирмы-банкрота. Но нам сильно мешал один подлый человечек, который на моём пути встречался уже трижды, и каждый раз он разваливал дело, и смывался от кредиторов. Как этому серому мышонку удавалось втереться в доверие к серьёзным людям – оставалось для меня загадкой. Он обводил их вокруг пальца, словно мальчишек, открывал фирму чуть ли не на соседней улице, а они разводили руками, и прощались навсегда со своими деньгами.

Но теперь за дело взялась я – слабая, хрупкая, беззащитная. Моя внешность всегда привлекала мужчин: хрупкая блондинка вызывала у них желание меня опекать, заботиться обо мне. Это было ошибкой для многих. Когда я, сверкая камушками в ушах, фыркала, и уезжала восвояси на новенькой иномарке, мой очередной поклонник пребывал в шоке, затем звонил поинтересоваться: «Что это было?». Я швыряла трубку, давая понять, что всё кончено. Я не «раскручивала» своих поклонников. Мне было неинтересно заниматься этим, популярным ныне для многих хищниц, промыслом. Да, я была хищницей от природы, но выпрашивать подарки – это было ниже моего достоинства! В своих поклонников я влюблялась без памяти, и они, видя мою искренность и находясь на седьмом небе от счастья, осыпали меня всеми благами. Но потом всё происходило, как под копирку: воздыхатель наглел, жирел, и требовал, чтобы я сидела дома и варила ему борщи. Я всегда была девушкой деятельной, и насилия над собой не терпела, поэтому мигом собирала все подарки и отбывала в известном направлении – в свою холостяцкую квартиру. Если поклонник предъявлял мне претензии, я выставляла ему счёт, и заявляла, что он меня обманул: обещал счастливую жизнь, а сам оказался деспотом и тираном, который эту жизнь мне отравил.

Тот, кто сидел сейчас напротив меня, в моей жизни задержался дольше обычного. Мы прожили с ним два года. Всё это время он мне изменял, но от себя не отпускал, а я боролась за него с остервенением собственницы. Я добилась верности, и всё пошло по старому сценарию: борщ, запреты, упрёки. А где привычный сценарий – там и привычная развязка. Я ушла, хлопнув дверью.

С тех пор прошло несколько лет. И вот я сижу перед ним, излагаю свою просьбу, и пытаюсь понять, что он сейчас чувствует. Я спокойна, но случайный звонок по мобильному телефону сбивает меня с мысли и заставляет занервничать. Я пытаюсь унять дрожь в руках и понимаю: я проиграла. Поднимаю глаза и вижу его взгляд, который анализирует каждое моё движение. Он заметил моё нервное напряжение и снова оказался сильнее меня. Теперь я чувствую себя, как кролик перед удавом. Я отмечаю про себя, что он ничуть не изменился. Всё так же красив. Всё так же самоуверен, и я снова оказываюсь во власти его обаяния. Он рассказал мне всё о том человеке, который меня интересовал. Рассказал, как дал милостыню, как бросил кость бродячей собаке. Плевать! Я получила нужную мне информацию, даже более того, что ожидала. Теперь я знала, как нужно действовать, как выстроить свой дальнейший бизнес. Но моя партия была проиграна. Я поняла, что простила его за всё, что он со мной сделал. Мне вдруг так много захотелось ему рассказать… Нужно играть до конца.

Я встала, элегантно поведя бёдрами, ленивым движением закинула сумочку на плечо, кивнула вежливо, но свысока. Он проводил меня до приёмной, ухмыльнулся, подавая пальто. Чёрт! Вот я прокололась! Надо же было надеть пальто, которое он мне подарил! Два – ноль в его пользу. Команда в трауре, болельщики ликуют!

На улице с наслаждением закурила. Слава богу, сражение закончилось. Команда отдыхает.

«Я люблю. Я по-прежнему тебя люблю. Я всматриваюсь в глаза прохожих, и ищу похожие. Обгоняю мужчину средних лет – как похоже он идёт! – заглядываю в лицо, и едва сдерживаю разочарованный вздох. Нет в этом мире больше таких глаз! Есть только похожие – у одной его родственницы, с которой мы иногда общаемся. Я смотрю в её глаза и вижу твои – цвета дорогого коньяка, в котором плещется солнце»

3

Бросила небрежным жестом папку на стол. Мужчина в галстуке и с многолетним выношенным лоском в облике свысока глянул, но глянул с интересом, выдержал вопросительную паузу.

Я присела в кресло, закинув ногу на ногу:

- Изучайте! Вам достаточно послать людей по адресу, указанном на первой странице.

Собеседник раскрыл папку, и углубился в содержимое.

Через минуту он удостоил меня внимания:

- На следующей неделе можете приступать к работе.

- Спасибо! – кивнула я, и выплыла, покачивая бёдрами, из кабинета.

Через неделю я получила в своё пользование ещё одно раскрученное предприятие. Нам понадобилось совсем немного: сменить собственников фирмы и название. Разумеется, предприятие потеряло часть клиентов, ориентированных на бренд, но по-прежнему, к нам шли те, кто находил компанию по адресу, который не изменился, и за короткий срок мы вернули потерянные обороты.

Ах, да! Я совсем забыла рассказать уважаемому читателю, чем занимается моя фирма! Мы когда-то начали с небольшой типографии, затем обороты типографии позволили нам издавать интересных, на наш взгляд, авторов. Так, через год, мы выросли в издательство с широким спектром деятельности.

4

Оркестр! Туш!!!

Ты появился! Сам!

Команда ликует, первый раунд выигран! Нужно доиграть до конца, не растеряв боевой настрой.

Просматривая почту, увидела знакомый адресат. Страх. Пауза. Клик мышкой.

Письмо было выдержано в официальном тоне. Он писал в нём о возможном заказе для нашей фирмы, рассказав попутно о том, как его подвели наши конкуренты, выполнив заказ совершенно не в соответствии с требованиями.

«Что ж тебя носило где-то? Ты ведь знал, что совсем рядом есть я – человек, который не подведёт. Неужели так велика была твоя обида на меня, что ты, нуждаясь в моих услугах, не захотел иметь со мной ничего общего?»

Я не знала, как себя повести, как отвечать на письмо, нужно ли выдержать паузу. Я походила немного по комнате, плеснула себе коньяка, чтобы успокоить взбунтовавшиеся некстати нервы. Прошло так много времени. Твоя фотография всё ещё стоит на полке над моим рабочим столом, на ней ты улыбаешься – мне, и только мне. Но это было так давно, пять с половиной лет назад. А сегодня ты признал, что я могу быть не только приложением к некоей особи мужского пола, и это признание сулит моему делу новый, серьёзный виток. Я должна повести себя так, чтобы сохранить с тобой хорошие деловые отношения, но как это сложно!

Я открыла текстовый файл, и набрала приветствие, имя и отчество. Далее в деловом ключе написала письмо, обозначив все условия сотрудничества, а затем не удержалась, и добавила послесловие, с пометкой: «неофициальная часть», где назвала его на «ты» и по имени. Вот так. Так будет правильно. Пускай он сам выбирает, в каком тоне мы будем общаться дальше.

Ответ пришел через пару дней, и я с удовлетворением отметила, что он выбрал неофициальный тон. Подумав немного над ответом, я набрала текст, и поставила опцию «Доставка с уведомлением». Теперь должна состояться встреча. Я заметалась по квартире, перебирая гардероб, с ужасом понимая, что визит к стилисту неминуем: в шкафу пусто, на голове – курятник.

Следующие два дня прошли в ожидании звонка. Я что-то делала, вела какие-то переговоры, изучала документы, краем мысли удерживая ожидание услышать такой родной голос. И всё-таки я пропустила этот момент. В половине двенадцатого вечера зазвонил домашний телефон. Я спокойно взяла трубку, ожидая услышать подругу, или кого-нибудь из родственников – я привыкла, что все остальные звонят на мобильный.

- Здравствуй! – прозвучало в трубке.

- Добрый вечер, - осторожно ответила я, пытаясь сообразить, кто бы это мог быть, и уже на излёте моей догадки он представился.

Я ждала. И я его не узнала.

Такой родной, такой мягкий голос – я его забыла за столько лет! «Мягко стелет» - это всегда было о нём. Но как же я любила, когда он именно так говорил!

Поговорили о работе, а потом незаметно перешли на другие темы.

Я вспомнила, как проезжала мимо нового здания, принадлежащего его фирме, на котором красовалась вывеска: «Продажа машин».

- Я видела, что вы занялись продажей машин. Это что, новое направление?

- Поехал за границу, хотел купить машину. Купил пятнадцать машин, привёз – дело пошло. Потом ещё купил. В-общем, организовали новое направление.

Когда-то мы начинали строить дом – наш дом. Я спросила его о том, завершилось ли строительство.

- Ты знаешь, - простодушно ответил он, - я запустил в пруд пятьдесят красивых рыбок, а теперь осень, скоро зима, и у меня возникла проблема: куда их девать, они ведь замёрзнут. Пришлось покупать большой аквариум.

- А ты их зажарь, - не удержалась я и съязвила.

- Ты что! Они же красивые! – не уловил он моей язвительности.

- А ты их красиво зажарь.

Это было странно. Очень странно… Мы проговорили почти два часа и, как раньше, никак не могли расстаться. Я сама закончила разговор, который грозил затянуться надолго: об общих друзьях, знакомых, о бизнесе. Мне так не хотелось прерывать его, но я для себя решила, что между нами будет только работа, и ничего больше.

5

«Я люблю. Я по-прежнему люблю тебя. Почему в жизни происходит так, что мы уходим в никуда, оставляя свою душу? Будь ты голым, нищим – я согрела бы тебя. Я качала бы тебя на руках как ребёнка. Я напоила бы тебя своей любовью до краёв. Но ты не нуждаешься во мне. Ты ищешь признания повсюду: в бизнесе, в больших машинах, в молоденьких девочках, готовых за деньги создать тебе иллюзию любви, которой обделили тебя родители. Ты ищешь, спотыкаешься и разочаровываешься. У тебя было всё, но ты это потерял.

Я так хочу вернуть тебя!

Но я не могу вернуться, пока ты мечешься в паутине заблуждений.

Почему мне кажется, что ты до сих пор меня любишь?

Я ошибаюсь. Ты любил многих. Ты увлекался многими. Но ты никогда не любил.

Я хочу нежно прикоснуться к твоей щеке, и увидеть смятение в твоих глазах.

Я хочу, чтобы ты потерял контроль над собой на минуту, и прижал меня к себе, как самую великую ценность. И мне всё равно, что ты одумаешься и отпустишь. Ты сделаешь то, к чему тянется твоя душа».

Целый день я металась по квартире как хищный зверь в клетке, то и дело подправляя макияж и причёску. Я готовилась. Готовилась к тому, чтобы мой голос не дрогнул, руки не начали трястись, а манера общаться выглядела безупречно-небрежной.

Час икс.

Я выпорхнула навстречу ему летящей походкой, светлая, изящная, с милой улыбкой, и тут же расхохоталась, увидев огромный Линкольн-Навигатор:

- Ты купил себе автобус!

И сразу же, спохватившись, добавила:

- А ничего машина! Посмотреть можно?

Он снисходительно кивнул, посадил меня за руль и провёл ключом по панели, запуская двигатель. Я поизучала для порядка приборную панель, и решила, что пора уже вылезать и начать говорить по делу. Вылезая из машины, неловко зацепилась шпилькой и чуть не грохнулась. «Вот черт, а ведь какой удобный был момент, чтобы нечаянно свалиться прямо в его объятья, но он даже не двинулся, чтобы поддержать меня!» - эта мысль, к счастью, пришла мне в голову уже после встречи. А пока я «держала марку», и даже отказалась пройти с ним в кафе: «Предлагаю побеседовать в машине».

Мы обсудили детали нашей совместной работы, составили план. Я уложилась в полчаса, и всё это время была лёгкой на необязывающие шутки и максимально корректной. От моего взгляда не ускользнуло, что он избегал смотреть мне в глаза, и был каким-то потерянным. Но я «выдержала марку». Я провела разговор на должном уровне, и снова закончила сама, изящно попрощалась и ушла.

«Я не увидела в твоих глазах и намёка на прошлое. Я так хотела отыскать в них хоть капельку любви. Но ты мельком смотрел на меня, а затем отводил взгляд.

Ты изменился. Ты располнел, и выглядел уставшим. И почему-то у меня возникло ощущение, что ты был каким-то… потерянным.

Два года назад, когда мы виделись с тобой в последний раз, ты был уверенным в себе, сияющим самодовольством, и смотрел мне прямо в глаза, будто изучая меня, будто видя меня насквозь. Теперь я не узнаю тебя. Ты другой. Ты – новый. Но от этого ещё больше родной и любимый. Тогда мне хотелось быть с тобой стервой. Теперь мне хочется прижать тебя, погладить по голове и сказать: «Всё будет хорошо». И почувствовать, как твоё напряжение уйдёт, и ты начнёшь успокаиваться в моих руках и сможешь наконец расслабиться».

«Я вспоминаю те два года, когда мы были вместе, и не могу вспомнить подробности. Странно… Только щемящее чувство радости и счастья, когда видела тебя вновь, говорила с тобой. Мы что-то делали вместе, куда-то ездили, выясняли отношения. Это был какой-то сумасшедший круговорот твоей неуёмной энергии! Я просила тебя: «Давай останемся дома, вдвоём, и никуда не поедем». Но мы всё равно ехали куда-то, с кем-то общались, а я не могла дождаться той минуты, когда мы войдём в прихожую, и ты, отрезав меня от вожделеющих посторонних взглядов, начнёшь срывать с меня одежду, едва закрыв входную дверь. В те минуты ты был моим, и только моим!»

«Сегодня я смотрела свои старые фотографии.

На одной из них была я. Это были последние счастливые минуты моей жизни с тобой. Потом ты ушел в сауну, а я случайно прочитала пришедшее на твой телефон СМС-сообщение: «Я соскучилась. Твой котёнок». Мир с грохотом обрушился. Я сидела с телефоном в руках, не в силах даже пошевелиться. Вот так, с телефоном в руках, ты и застал меня. Ночью ты попытался заняться со мной любовью, но после твоего прикосновения ко мне, у меня случилась истерика.

После я никак не могла понять: почему? Почему ты целых полгода смотрел только на меня, и не желал замечать никого вокруг? Ты сам с удивлением мне об этом говорил. Почему ты стал искать новых развлечений? Я спрашивала об этом тебя, и ты не мог дать ответа. Мы расстались на три дня. А потом ты пригласил меня в наше кафе, придвинул ко мне коробочку с колечком, и сказал: «Я не хочу тебя терять». Я вернулась. Не из-за колечка, конечно (проданного после – чтобы не помнить), а из-за того, что не представляла себе жизни без тебя».

Что-то я часто стала писать Письма.

«Работа закончена. Ты доволен, и недоумеваешь, что я СПРАВИЛАСЬ! Ты по-прежнему не веришь в меня. Я сегодня проиграла несколько раз. Я позволила чувствам вырваться наружу. Но это неважно. Я сказала то, что должна была сказать тебе. Что я люблю маленького мальчика в тебе. Что поняла все свои ошибки… Какие? Я не смогла тебе сказать… Да и не нужно было.

Я не смогла сказать главное тебе: «Люблю». Да, до сих пор. И только в этом была причина моего развода с мужем. Только поэтому я не смогла быть с ним. Я назвала тебе множество причин, а о главной – умолчала. Умолчала потому, что почувствовала: тебе это не нужно. Я – отработанный материал. Я теперь другая. Я стала жесткой, самостоятельной, инициативной. Тебе некого больше спасать, и я стала неинтересной для тебя».

6

«Третья неделя пошла, как ты не звонишь. Я тихо свихиваюсь, взглядывая на часы. Ты обычно звонишь рано утром, или вечером, или совсем поздно вечером, наплевав на приличия. Я намеренно просыпаюсь утром поздно, смотрю на молчащие телефоны, и констатирую: «снова не позвонил», и жду вечера. Вечер проходит как в бреду, в тупом ожидании засветившегося на мониторе: «номер закрыт», но часы отсчитывают двенадцать, и я снова жду утра. По кругу. И так уже больше двух недель. «Позвони сама» - говорят мне друзья. «Позвони сама» - говорят мне те, кто в курсе моих деловых отношений с тобой. Но я не могу сама! Я не хочу проиграть эту жестокую схватку!

Однажды руки сами потянулись к телефону, чтобы набрать СМС-ку, когда я нашла затерявшиеся файлы, нужные тебе. Но я остановила себя: «Ты ищешь ниточки, которые приведут тебя к нему?» И я не стала ничего писать. Я просто принялась ждать дальше.

Эта любовь изматывает меня. Я погружаюсь с головой в работу, кручусь в бешеном ритме, и на работе всё время пытаюсь грохнуться в обморок. Мне страшно смотреть на себя в зеркало: несчастные глаза и бледный вид меня пугают, заставляют отшатываться от собственного отражения. Мой организм будто взбунтовался, и сообщил мне о перечне застаревших болезней, которые непременно нужно вылечить.

Я измотана. Я устала.

Мне кажется, что как только ты войдёшь в мой дом, у меня сдадут нервы, и я забьюсь в истерике, умоляя тебя вернуться ко мне, или, хотя бы побыть со мной одну ночь. Но я знаю, что в нужный момент я соберусь, стану обворожительной и неприступной, и вновь вступлю в схватку со зверем под названием Любовь.

Зачем я прервала это многолетнее молчание?! Зачем я поддалась этой игре, в которой я постоянно проигрываю?! Я вижу твои глаза, в которых светится торжество победителя. Я кожей ощущаю твоё превосходство, когда ты откладываешь телефон, и переносишь наш разговор «на потом». Ты знаешь, что я чувствую. Ты знаешь, что я жду этого звонка! И вовсе не потому, что наша встреча принесёт моей фирме солидную прибыль, а только потому что я ХОЧУ ВИДЕТЬ ТЕБЯ! Я хочу говорить с тобой, быть на расстоянии одного шага к тебе, и тешить себя иллюзией, что ты, или я сделаем этот шаг навстречу друг другу.

У меня душа плачет. Она рыдает всё время, но прорваться наружу не может. Никак! Может, мне и легче было бы, если бы я смогла разрыдаться. И я боюсь… Я боюсь, что если ты сделаешь шаг навстречу, моя душа прорвётся наружу, и я залью тебя слезами, а ты будешь гладить меня по голове, и говорить слова утешения, но это утешение будет лишь поверхностным…

А если представить то, чего я так хочу:

Ты прижимаешь меня к себе:

- Всё, успокойся, моя девочка! Всё закончилось. Мы вместе! И мы всегда будем вместе! Я больше никуда тебя не отпущу!

Я рыдаю от этих слов, и больше нет никого вокруг: только ты и я. И нет никакого прошлого, и наш разрыв был глупой ошибкой – моей глупой ошибкой, и всё, что было после тебя, а у тебя после меня – было только сном. А теперь ты рядом, и мир вокруг стал огромной планетой только для нас двоих. И нет никого и ничего вокруг! И мы уйдём, обнявшись, в нашу новую жизнь. Я рожу тебе девочку, и буду встречать тебя с работы изысканным ужином, а перед сном давать тебе «изысканное лакомство» - это твоё выражение – наша маленькая совместная тайна. И всё у нас будет хорошо…

Только ты не сделаешь этот шаг. Сколько в этом шаге амбиций, сомнений! Я научила тебя не возвращаться к прошлому, и сама не вернусь!

Спи спокойно, любовь моя! Спи с очередной любовницей, которой нужны от тебя только твои деньги и подарки, и ощущай себя Царём вселенной!»

«Жизнь… Пустая стала. Я позвонила, услышала автоответчик, собралась с духом и сообщила бездушной электронике: «Солнце моё! Что-то ты совсем обо мне забыл! Перезвони мне!» Кровь прилила к вискам, руки затряслись. Всё правильно. Нужно было разрубить этот гордиев узел! Если не перезвонит, значит, нужно просто забыть о его существовании. Но почему так плачет сердце, когда я вновь не дождалась его звонка? В зеркало смотрит старуха, и, кажется, нет сил, чтобы подняться, и шагать уверенной походкой, глядя на всех сияющими глазами! Измученное серое лицо, потухший несчастный взгляд. Где я? Я снова потерялась! Правы, правы психологи и классики, утверждающие, что лидер не должен терять себя в чувствах, не должен любить!

Я медленно умираю. Жизнь уходит из меня по капле, и я физически это ощущаю. Мне неинтересна работа, пропал былой драйв, и, взглянув на своё опухшее от ночных слёз лицо, я уже по необходимости делаю макияж, который не скрывает тёмных кругов под глазами, и не способен заставить сиять мои глаза, силой вытаскиваю себя на улицу, и трясусь в ознобе в машине. Холодно! Мне теперь всё время холодно!!! Меня знобит, и ни тёплая новая шубка, ни пуховое одеяло, в которое я закутываюсь перед сном, подтянув колени к груди, не спасают меня от этого вселенского холода…

Мне кажется теперь, что ты меня никогда не любил. Просто моя любовь отражалась в твоих глазах, и тебя это согревало. А теперь, после долгой нашей разлуки, ты живёшь в ритме постоянных новых влюблённостей, и обо мне даже не вспоминаешь, а я схожу по тебе с ума!

Что может быть страшнее равнодушия?! Я простила бы тебе всё – насилие над моей личностью, любую новую игру под названием «Кто победит!», но равнодушие… Когда через тебя просто перешагнули, не заметив, и пошли дальше… Что может быть страшнее?

Сегодня я мысленно сказала тебе: «Сделай что-нибудь такое, что убило бы мою любовь! Не подлость, нет! За подлость я бы тебя простила! Что-то такое, что перечеркнуло бы это мучительное чувство. Придумай же что-нибудь, чтобы я могла двигаться дальше! Спаси меня от себя! Ты медленно убиваешь меня!»

Теперь уже ночь. Ты спишь где-то, а может быть, с кем-то, и даже не подозреваешь, что я не могу спать уже которую неделю, что все мои мысли – только о тебе. Я так хочу, чтобы ты уловил мои лучики любви, и проснулся внезапно, и посмотрел в окно на бескрайнее небо, и вспомнил вдруг меня, нашу безудержную любовь, и затосковал по тем дням. И… захотел бы всё вернуть…

Но ты спишь. Ты не слышишь меня…»

7

По моим щекам стекают капли дождя, и я ловлю кончиком языка одну из капель, забежавших в уголок рта, и краешком мысли замечаю, что она солёная. Значит, я плачу вместе с дождём, а я даже не заметила. Что я делаю на улице, среди толпы прохожих, под стук капель дождя? Как я очутилась здесь? Ах, да! У меня заболела голова от напряжения, и я пошла за таблетками в аптеку. Не помню, как вышла, не помню ничего! Помню только, как душа плакала и просилась на волю, и вытолкнула меня туда, где я ещё более была одинока.

Кому рассказать? Кто поймёт?!!

Подруга зашла, посудачили каждая о своём. Но кому я могу рассказать то, от чего рвётся душа, плачет, и несётся так, что не удержать?! Только ему. Но ему – нельзя!

Друг не поймёт – у него странная смесь дружеских чувств ко мне в смешении с ревностью.

Мы одиноки, когда любим. Рождаемся в одиночестве, и умираем в одиночестве. И любим…

Мы проговорили с ним, казалось, вечность. Таким долгим показалось мне это мучительно растянутое время. Время выжималось по капле, и остановилось, растянутое блаженством слушать его, наблюдать его реакции. Странно, но я не видела его… Я ощущала его присутствие, слышала, анализировала, но… его лицо будто бы осталось за кадром нашего общения. А мне так хотелось мысленно прикоснуться к скульптурной линии губ, будто вырезанной из грубого камня античным мастером!

Чтобы он не жалел меня, я намекнула, что в моей личной жизни всё отлично. Больше всего мне не хотелось, чтобы он жалел меня.

А потом… Потом я задала ему вопрос, ответ на который привёл меня в полную растерянность. Я спросила его:

- Тебе нравится, как ты живёшь? Ты удовлетворён своей жизнью?

Он на секунду прислушался к себе, и ответил:

- Нет. Я всё время бегу куда-то, а зачем – не знаю.

Я не ожидала такого ответа. Я ждала чего угодно: рисовки, фантазий, но вот такого, искреннего, убеждённого ответа я ожидала меньше всего. И я растерялась.

Я сумела общими фразами вывести его на спокойный ровный тон, но наши взаимные хохмы вновь вернули нас на личные темы. Я иронично заметила, что его способность исчезать выбивает меня из графика.

- Я исчезаю, обычно, дней на десять, - ответил он.

Я рассмеялась:

- А кто это у меня шлялся целых три года неизвестно где?!

- ……

- Ну, понятно где! Три года мы обижались!

Кажется, с сарказмом я переборщила, потому что он замер на секунду, и медленно проговорил:

- Я не обижался, - и посмотрел на меня так, что я поняла, что он сейчас может сказать то, что сломает обе наши жизни, и… Я перевела разговор на другую тему. Мне так хотелось, чтобы он сказал именно эти слова! Но я испугалась. Испугалась повторения того, что я пережила когда-то. Испугалась объяснений, и мучительного ощущения, когда ты хочешь раствориться в любимом человеке, но не можешь сделать этого, потому что твой мир рухнет!

И ещё… Я испугалась того, что эти слова будут сказаны под влиянием эмоций, чего-то сиюминутного, и я поверю в эти слова, и разрушу себя до основания.

После этой встречи у меня было только одно желание: встретиться со своим любовником, и оторваться на полную катушку! Ох, как бы я его сегодня любила! Это был бы лучший день в его жизни!

8

И всё-таки, что-то снова сломалось. Он затеял новую игру. Или я предложила новую? Не знаю…

В нашу шахматную партию он ввёл новую фигуру, под названием Димочка.

Этот персонаж появился в его жизни уже после нашего расставания, и имел должность личного помощника.

Я имела наглость попросить привезти мне из-за границы, куда он отправился вместе с очередной любовницей, кое-что к новогоднему столу, с условием, что верну деньги за покупку. Когда мы встретились по рабочим делам, он заявил, что деньги с меня не возьмёт, что это – подарок к Новому году. На моём лице отобразилось недовольство, но аргумент был настолько неоспорим, что мне пришлось смириться.

На следующий день меня разбудил телефонный звонок. Он позвонил, и сказал мне, что новогодний подарок доставит «помощник Дима». Я поблагодарила всевышнего, что мне не придётся встречаться с Ним снова.

Ближе к полудню позвонил Димочка – так я впоследствии его окрестила.

Я спросила:

- Как я Вас узнаю?

- Я буду на золотистой «Тойоте», - деловито откликнулся молодой человек.

Подходя к машине, я расхохоталась: цвет машины идеально подходил под цвет моей куртки. Но вдруг… Я увидела за рулём Его!

«Что за шутки?» - пронеслось в голове. Но, вспомнив голос по телефону, я стряхнула с себя наваждение: «Да нет, не способен он на такое».

Димочка оказался просто похожим на своего хозяина, только моложе и стройнее. Он смутился, увидев меня, и я поспешила смыться побыстрее.

Позднее, я звонила Ему, хохотала, и рассказывала, как спутала Димочку с ним.

- Он хороший парень, - включился мой собеседник, - И, кстати, неженат.

Я задохнулась от возмущения:

- Ты что, сватать меня вздумал?!

На душе было мерзко от разговора.

А через пару недель Димочка снова возник в моей жизни.

Мы с дочерью решили устроить себе праздник: пойти в кино на ремейк «Иронии судьбы». Перед сеансом я никак не могла найти кнопку выключения телефона, и дочь предложила мне просто поставить телефон на беззвучный режим.

В начале фильма телефон завибрировал, я посмотрела на дисплей и обнаружила незнакомый номер. Подумав секунду, я решила ответить. Голос был незнакомым, но звонящий назвал меня по имени. Громкий звук с экрана ворвался в нашу начавшуюся беседу, и мне пришлось сообщить, что я нахожусь в кино, и попросить перезвонить попозже. Какая-то смутная догадка заставила меня снова посмотреть на номер звонящего. «Похоже, помощник Рабина» - шепнула я дочери. Та пожала плечами, и равнодушно уткнулась в экран.

Через пару часов телефон снова завибрировал. Тот же номер.

- Вы ещё в кино? – спросил человек.

- Да, перезвоните позже, - постаралась я говорить как можно тише, - А кто Вы?

- Я – Дима, помощник Рабина. Вы в «Кронверке»? Я здесь рядом. Позвоните мне, когда закончится сеанс.

Весь конец фильма я никак не могла сосредоточиться на сюжетной линии. «Что ему нужно? Почему он звонит мне?» - мысли носились в голове, не отпускали меня ни на секунду.

Закончился сеанс, я набрала определившийся номер.

- Я жду Вас у входа, - отозвалось в трубке.

Я проскочила мимо него, и озиралась вокруг в поисках машины Димы, затем догадалась посмотреть у входа. Конечно же, он стоял прямо у двери, и высматривал выходящих.

Я окликнула его. Оказалось, Рабин попросил его передать мне кое-что из документов. Вся штука в том, что никакой необходимости в этом не было! Я вполне могла забрать эти документы при нашей следующей встрече.

- Иди в машину, - бросила я дочери и отдала ключи.

Забрала документы, завела машину и вышла на улицу покурить. Машина Димы стояла с выключенными фарами. Диму я увидела на крыльце кинотеатра, он курил. Он никого не высматривал, и я решила подойти:

- Вы тоже собрались в кино?

- Да.

- В одиночестве?

- Да, - Димочка смутился.

- Смело!

- Вам понравился фильм?

- Да, добрый, хороший фильм, но старый как-то… теплее, - задумалась я, подбирая слово, - Когда я услышала финальную песню к этому фильму – я расплакалась, вот и решила сходить с дочерью.

- А Вы видели «Дневной дозор»? - подхватил Димочка.

Меня покоробило упоминание фильма, но я попыталась оставаться корректной:

- Да, кажется. Сейчас это популярно: экшн.

- Можем подружиться! – вдруг заявил Димочка.

Я выдержала паузу, словно задумавшись, затем пожелала ему счастливого просмотра, и ушла.

На душе было гадко. Вся эта ситуация была шита белыми нитками. Рабин активно «сводил» меня с Димочкой. Зачем? Неужели он настолько равнодушен ко мне, что готов устроить моё личное счастье с кем угодно: с шофёром, сантехником?! Или это – такая форма душевного мазохизма? Я ведь хорошо помню, как он ревностно интересовался моими отношениями с моим другом.

9

Работу для Рабина мы сдали в срок, клиент остался не просто доволен, а просто счастлив, увидев такой профессионализм! Но накануне дня, когда должна была состояться оплата заказа, Рабин позвонил мне и попросил о встрече. Я попросила секретаря Машу перенести встречу, назначенную как раз в то время, когда он попросил меня об аудиенции. Каково же было моё удивление, когда я поняла, в чём суть его просьбы!

Он начал «с выходом из-за печки с подскоком»:

- Мы ведь с тобой давние друзья, да?

Я молча изобразила на лице вопрос.

- А друзьям полагается скидка, верно? – и назвал сумму, которую готов заплатить.

Меня просто потрясла наглость, с которой он это сказал. На него работала целая команда, смета составлена была с учётом оговоренной суммы, а его просьба означала только одно: все, кто выполнял этот заказ должны остаться без зарплаты. В голове моментально пронеслись эпизоды моего «дружеского» общения с ним, новогодний подарок, встречи в ресторанах, непонятные намёки. То есть, получалось, что всё это было лишь игрой ради получения выгодной скидки? Мне стало нехорошо, но за время своей карьеры я научилась владеть собой так, чтобы собеседник не мог прочитать мои сомнения. Я широко улыбнулась, холодно посмотрела на него и ответила:

- Милый мой, нежная дружба, которую ты мне сейчас пытаешься внушить, закончилась между нами давно. И было ли это дружбой – ещё большой вопрос!

Ты имел меня – я имела тебя.

Это – моя работа, а ты – мой заказчик. Я и без того уже, на основании твоей мифической дружбы сделала тебе нереальную скидку, и при этом имею с тобой, вместо удовольствия, кучу проблем. А я привыкла получать удовольствие не только от жизни, но и от работы.

Кажется, ему не понравился мой ответ. Я ухмыльнулась, резко встала из-за стола так, что звякнули бокалы, и вышла из ресторана. «Попробуй только не заплати оговоренную сумму! – Мстительно подумала я. – Будешь общаться с моими адвокатами!»

Рабин позвонил в начале рабочего дня, и залебезил с первых же слов – всё-таки он чувствует меня до сих пор и понял, что дело пахнет палёным:

- Ну не сердись, не сердись! Сегодня Дима подвезёт всю сумму по договору!

Господи, снова Димочка! Димочка теперь при каждой встрече смотрел на меня глазами побитой собаки и горестно вздыхал, а мне до жути хотелось показать ему паспорт с датой рождения – Димочка был лет на десять моложе меня, а роман с «малолеткой» не входил в мои планы, более того, такая перспектива была для меня на уровне пошлости.

Об этой истории я вскоре забыла как о страшном сне. Постаралась забыть - остался неприятный осадок от попытки меня развести как девчонку. Мне больше не хотелось встречаться с Рабиным, и, как следствие, у меня пропала потребность писать ему неотправленные письма.

Прошло несколько месяцев, наступила осень. У меня случился редкий выходной, и я решила заехать на Крестовский, полюбоваться на золотую осень, побродить и помечтать. Дорожка привела меня к пруду, где плавали лебеди. Я присела на скамейку, и вдруг мне почудилось, что рядом сидит Рабин, и так же, как я, смотрит на грациозных птиц. Да, это то самое место! Надо же! Я случайно вышла именно к тому месту, где мы вот так же сидели, смотрели на лебедей, говорили о лебединой верности, не глядя друг на друга, но будто проникая друг в друга каждой клеточкой, и в тот момент я почувствовала, что это – не навсегда. Придёт время – и спадёт флёр влюблённости, вот этого взаимного проникновения, соединения душ, и придёт раздельность, непонимание, диссонанс. Неизбежность обрушилась на меня тогда. Это была жестокая правда, и я совершенно не знала, что мне с этой правдой делать.

Чтобы стряхнуть с себя тягостное воспоминание, я встала со скамейки и скорым шагом покинула проклятое место.

Вечером завибрировал мобильный.

Я не сразу узнала его голос:

- Лёшка умер, - голос был хриплым и безжизненным.

Я не стала выяснять, что случилось. Только спросила:

- Мне приехать?

- Приезжай, - ответил он, и связь прервалась.

Я побросала в сумку косметику, колготки – на всякий случай – и выскочила во двор, к машине. Вечером пробок на загородной трассе уже не было, и я быстро долетела до его дома – того дома, что мы строили для нас двоих.

Он маячил у открытых ворот. Похоже, давно меня ждал.

Я заехала во двор, вышла из машины и взяла его за плечи:

- Пойдём. У тебя есть коньяк?

- Есть, - кивнул он как-то обречённо.

На кухне я налила в бокал коньяк, протянула ему, он залпом выпил, и поморщился:

- Гадость.

Я плеснула ему ещё:

- Пей! Только понемногу.

Он послушно начал отхлёбывать по чуть-чуть. В промежутках пытался говорить, объяснять.

Что случилось с его партнёром – было непонятно, но я понимала, отчего он так расклеился и перепугался: Лёшка был главным организующим звеном фирмы, и без него идеи Рабина были – просто ничем. Лёшка был мозгом, был штурманом всей организации. Теперь мозг умер. И что делать без мозга – было совершенно непонятно.

- Я позвоню Диме, чтоб заехал за тобой завтра.

Он протестующе замычал.

- Не спорь! Тебе нельзя за руль в таком состоянии.

Набрала знакомый номер Димочки. Димочка, похоже, уже спал, но в такой ситуации мне было не до реверансов.

- Дима, Ваш шеф просит завтра заехать за ним.

- Понял. Буду.

- Дима заедет, - не знаю, зачем, пояснила я ему, - Знаешь-ка, ложись сейчас, а я рядом посижу, хорошо?

Он кивнул, и поплёлся в спальню. Я расстелила постель, уложила его. Ласково погладила по голове:

- Спи! Я буду рядом.

Он вдруг напрягся, схватил меня за руки, повыше локтей, и потянул к себе.

- Эй, что это ты! – возмутилась я, но его движения стали настойчивыми и нетерпеливыми, будто изнутри рвалось что-то, что требовало меня.

Каким-то интуитивным ощущением я поняла, что не стоит сопротивляться сейчас.

Он был неистовым, страстным. Я отвечала ему нежностью. Наши тела сплелись в сумасшедшей схватке, и когда всё закончилось, он смог, наконец, уснуть. Я свернулась клубочком рядышком, положила ему ладонь на предплечье, и забылась чутким сном.

Утро разбудило тревожным сигналом где-то в голове. Я открыла глаза. Он ещё спал. Я осторожно сползла с кровати, и на цыпочках прокралась на кухню.

Когда завтрак был готов, он вошел в кухню, молча присел к столу.

- Я поеду сегодня с тобой, - нарушила я молчание.

Он согласился кивком, не проронив ни слова.

У управления машина затормозила. Мы остались с Димой одни.

- Ты хочешь спросить, что всё это значит?

Дима молчал, но всем своим видом давал понять, что ждёт объяснений.

- Я люблю его. Мы были близки. Мы были очень близки ещё тогда, когда тебя не было рядом с ним. И тогда всё было не так, как у него сейчас с другими девушками. Мы любили друг друга, понимаешь?

Дима кивнул, как мне показалось, обречённо. Странный день: обречённость мужчин, похоже, становится основной эмоцией на сегодня. Нужно держаться. Хотя бы мне. С Лёшкой ещё непонятно: внезапная смерть вызывала массу подозрений. Лёшка перед смертью подал на развод, а жена подала иск на раздел имущества. Странная смерть…

Мы поехали куда-то по делам, затем вернулись в офис. Я поднялась с Рабиным в кабинет, бросив коротко удивлённой секретарше:

- Чай и бутерброды.

- Я не хочу есть, - вяло попытался сопротивляться он.

- Сейчас ты будешь слушаться меня, - жестко отрезала я.

Он без всякого энтузиазма сжевал бутерброды, запивая чаем. Глянул обреченно на кипу бумаг на столе.

- Не надо, - мягко остановила я его, - Дела подождут. У тебя есть штат специалистов, которые разберутся со всем этим, - я кивнула на бумаги.

Полистала ежедневник:

- Скажи, что из этого важно на сегодняшний день?

Важным оказалось только одно мероприятие. Я переписала оставшиеся записи на другие дни. Вышла к секретарше, распорядилась по поводу встреч:

- Оставляем вот эту встречу, вот эти переносим, остальные отменяем.

Секретарша вскинула брови, но промолчала.

С этого дня в течение нескольких недель я металась между двумя компаниями: своей и Рабина. Рабин пил и плакал – толку от него не было никакого, дела компании шли ко дну, и её нужно было спасать, иначе весь штат – триста с лишним человек – остались бы без работы. По большому счёту, мне было всё равно, что станет с делом Рабина, но я кое-что знала о некоторых нюансах в деле компании – о том, что не знал ни один из его сотрудников – в бытность наших отношений Рабин, думая, что я наивная дурочка, пытаясь показать, как он умён, подробно рассказывал мне о своей работе, а я запоминала. Кто мог подумать, что его рассказы принесут такую пользу, в первую очередь, ему?

Мне непросто было разобраться с кучей бумаг в кабинете Лёшки, но компаньон Рабина отличался таким педантизмом, что мы с его секретаршей быстро разобрались во всех деталях. За несколько недель я выровняла тонущий корабль, распределила обязанности по сотрудникам, и вновь запустила весь сложный организм фирмы. Не хватало только главного: сердца компании. Рабин всё больше превращался в животное, а я не могла, при всём желании, продолжать рулить его делами – мне нужно было возвращаться к своей команде.

Рабин несколько раз предпринимал попытки затащить меня в постель, но за последнее время что-то переменилось во мне. Я вдруг отчётливо осознала, что любила совершенно другого человека: того, кем он казался, а не был на самом деле. Он представлялся мне уверенным, сильным, самостоятельным, даже заносчивым – и я замирала перед ним в восторге. Когда я начала общаться с сотрудниками его фирмы, выяснилось, что Рабин – всего лишь мыльный пузырь, имеющий вес только на фоне живого Лёшки. Но Лёшка умер. А Рабина здесь никто всерьёз не воспринимал. Над ним зло подшучивали, редкие сотрудники жалели за глупость, но никто не любил и не уважал. А Лёшку – любили и уважали.

Я тоже вспоминала Лёшку с особенной теплотой. Когда Рабин впервые представил нас друг другу, Лёшка показался мне хамоватым, наглым и ограниченным. Его часто меняющиеся «избранницы» - уже тогда они с женой находились в перманентном разводе – блистали своим интеллектом на уровне первоклассниц из глухой деревни. Но однажды мы с Лёшкой оказались вдвоём на крыльце какого-то дома отдыха, и проговорили несколько часов, не в силах остановиться. Мне вдруг открылось, что Лёшка – человек недюжинного ума и потрясающий собеседник. Мы говорили о классической литературе, обсуждали знакомых обоим персонажей из книг, рассуждали на темы философии. Была глубокая ночь, когда Рабин наконец-то вспомнил обо мне и прервал нашу беседу.

В кабинете у Лёшки, когда я разбирала его бумаги, я то и дело поглядывала на его фотографию в чёрном обрамлении. Странное дело – я мысленно спрашивала у него о чём-то, взглядывала на него, и мне казалось, что он отвечает. Кто знает, может быть «оттуда» он мне и помогал? Когда мы почти всё разобрали и распределили обязанности, я снова посмотрела на фото, и мне почудилось, что Лёшка улыбнулся уголками губ и подмигнул. По факту его внезапной смерти завели дело, но к моменту, когда мы наладили работу компании, дело закрыли. Я попыталась было вмешаться, но будто почувствовала, как Лёшка тихо шепнул мне: «Оставь. Так нужно. Никто не виноват», и я поняла, что именно так будет правильно.

В деле налаживания работы компании мне помогали ещё два человека: Димочка и адвокат Серёжа, которого мне предложили адвокаты моей фирмы. Димочка оказался довольно толковым парнем, и на общем совете было решено назначить его исполняющим обязанности директора – это, фактически, означало, что он возглавит в дальнейшем компанию.

Адвокат Серёжа – двухметровый, большой и невозмутимый – разбирался с юридическими тонкостями дела. Когда Серёжа появился в нашей команде, со мной случилось что-то странное: я начала лепетать как девочка и страшно захотела ему понравиться. Серёжа был моложе меня лет на шесть, но все мои табу испарились, будто и не было. Я просто потеряла голову, и никакими усилиями невозможно было вернуть её на место! Серёжа, казалось, совершенно не замечал моего внимания, и вёл себя со мной ровно так же, как и со всеми сотрудниками. Однажды он пригласил меня в переговорную:

- Я тут кое-что узнал по поводу Рабина. Думаю, ты должна знать, - он будто чеканил каждое слово.

- Что случилось, Серёжа? – я попыталась сосредоточиться и у меня почти получилось.

- Ты знаешь, что он сливает информацию?

Я возмутилась:

- Тебе какое до этого дело? В перечень твоих обязанностей не входят подобные вопросы! Пусть сами разбираются! Мы через пять дней сворачиваем работу и уходим.

- Мне всё равно, но я навёл кое-какие справки, - невозмутимо ответил Сергей, и объяснил мне коротко, что ему удалось выяснить.

Я совершенно не понимала, зачем Рабин это делал. Мне казалось, что созданная им компания – его детище – это самая большая ценность для него. Но, видимо, у нас были разные ценности, если я не понимала смысл его действий.

- Прости, сейчас объясню, - увидев моё замешательство, отреагировал Сергей, - Некая компания, промышляющая рейдерством, предложила Рабину довольно крупную сумму за развал дела. Они сами предложили схему, Рабину достаточно было следовать по их плану. Он просто струсил, поэтому согласился. Ему объяснили, что выбора у него нет: откажется – всё равно лишится компании, а если согласится – у него будет капитал для развития его автосалона. Брали на понт и на страх. Если бы Рабин отказался, они всё равно не смогли бы ничего сделать, компаньон у него крепкий… был… Да, он им сильно мешал.

У меня мелькнула смутная догадка… Нет, не может этого быть! Так вот, почему Лёшка «сказал» мне, что не нужно искать виноватых! Но я не могла в это поверить! Я отказывалась в это верить!

- Не думай об этом, - Серёжа мягко коснулся моей руки, - И ещё один вопрос.

- Да, слушаю, Серёжа.

- Что ты делаешь сегодня вечером? Поужинаем вместе?