Стук Любящего Сердца

Глава 1

Надежда — самообман, но это все, что у нас есть,

Она ходит по рукам, продавая свою честь,

Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,

Исчезая в тот момент, когда она так нужна.

Она будет уходить и возвращаться много раз,

Всегда держа на расстоянии заветный алмаз.

Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,

Потому что я надеялся, а не был уверен.

Глава 1

Тонкие пальцы аккуратно ухватили паутинку, спускавшуюся из окна, и потянули вниз. Главное в этом деле — не разорвать: полупрозрачная ниточка была слишком тонкой и дрожала от любого, даже легкого порыва ветра. Пальцы тоже дрожали от невероятного напряжения того, кто лежал в постели и сейчас пытался вытянуть к себе паутинку. Легкая, длинная, но чрезвычайно непрочная, как жизнь, которую так просто оборвать, она все же распалась надвое, и Алекс с тихим стоном опустился на подушку.

Он проспал почти все лето и не знал, что наступала осень, а за окном на деревьях листья становились темнее, что в полях созрели колосья, и легкий ветерок разметал по ним тонкие паутинки. Алекс давно забыл, как выглядит зеленая трава и синяя гладь озера недалеко от домика Леноры. Казалось бы, прошла только пара месяцев, а эти воспоминания уже не были свежими.

— Проснулся! — взволнованный возглас вывел Алекса из задумчивости, и он улыбнулся подруге. Ленора не изменилась. Она была все той же умницей и красавицей, а в собственной клинике, которую открыла почти сразу после войны. Тогда была поистине пора великих свершений: хотелось изменить мир, свернуть горы, сделать жизнь так много испытавших людей лучше… Тогда казалось, что все позади, что впереди только светлое будущее, за которое они боролись и которое заслужили. Тогда Алекс еще верил в чудеса.

Молодым победителям позволяли все — предлагать новые идеи по усовершенствованию, курировать проекты по восстановлению общественной жизни , активно участвовать в работе Министерства. Их приглашали на балы и званые ужины, у них брали интервью и размещали на первых полосах газет, их цитировали на улицах. Но однажды — совершенно неожиданно — Алекс заметил, что новое правительство использует их так же, как и прежнее: за масштабными акциями по восстановлению Англии скрывались и борьба за власть, и дележ имущества, и коррупция. Не поменялось, по сути, ничего, сменились только действующие лица.

— Я лучше пойду в полицию, как и хотел в школе, чем останусь здесь, у вас, — однажды сказал он Министру. Кайл посмотрел немного непонимающе — от добра- добра не ищут, разве не так? Но отпустил без вопросов, и хотя бы за это Алекс был ему благодарен.

Не то чтобы в полиции все было по-иному — как-никак, тоже одна из наиболее значимых структур: от полицейских зависели и поимка преступников, и арест скрывавшихся преступников, и дальнейшее содержание их под стражей до выяснения обстоятельств каждого конкретного дела. Здесь точно так же брали взятки, отпускали опасных злоумышленников под залог и за вознаграждение «закрывали глаза» на некоторые правонарушения. Но Алекс не желал ничего этого знать, он работал рядовым полицейским, пока сам не дослужился до командира группы, и занимался исключительно операциями по задержанию бывших предателей родины. Ни в какие закулисные интриги он больше не вникал, наивно полагая, что наконец сможет жить спокойно.

— Алекс… Алекс, ты меня слышишь? — Леноры, нахмурившись, склонилась над его постелью. Нет, она все же изменилась — между бровей пролегла тонкая морщинка, а еще возле глаз — едва заметная сеточка от того, что эти глаза так часто ему улыбались. Ничто не остается прежним, но кое-что не изменить.

— Извини, я снова… — Алекс смущенно улыбнулся и накрыл ее руку, гладившую его по груди. — Я нормально себя чувствую, скажи лучше, как там Кевин?

Вот, она снова улыбнулась и защебетала:

— Хорошо, хорошо, он сегодня на новую работу устроился, уже звонил, хвастался, что его начальник похвалил, — ее глаза лучились таким теплом, когда она говорила о Кевине, что Алекс ему даже немножко завидовал. По-доброму.

— А ты как? Роза не шалила? — Алекс улыбнулся, вспоминая, как Леноры пару дней назад пришла к нему с малышкой, уже делавшей забавные рожицы.

— Мерлин! — Ленора возвела глаза к потолку. — Это невозможно непоседливый ребенок, Алекс! Я с Хьюго столько не вожусь, сколько с ней. От ее криков голова болит постоянно, и не уследишь за ней — лезет всюду, куда только может достать… — она провела рукой по глазам, словно отгоняя даже само воспоминание об усталости. Алекс стало неловко.

— Ты могла бы не приходить так часто, в смысле, хватило бы пары раз в неделю, я вполне справляюсь сам, а у тебя было бы время хоть чуточку отдохнуть, — на одном дыхании произнес он, надеясь, что Леноры поймет эти слова правильно и не обидится.

— Ах так! Ты, значит, не хочешь меня видеть? — она сдвинула брови в притворном гневе, а потом погладила Алекс по плечу. — Зачем ты говоришь так? Не смей даже думать о всякой ерунде, я все равно приходила бы к тебе каждый день.

Алекс грустно улыбнулся и проговорил:

— Просто я не хочу быть тебе обузой. У вас с Кевином отличная семья, не нужно тратить на меня так много времени — тебе есть, куда его деть, — он легонько сжал ее ладонь и отпустил. — Спасибо тебе большое, но я же понимаю, что у тебя куча хлопот… А приступов не было уже больше недели.

— Ну да, если не учитывать то, что ты два месяца пролежал без сознания, — проворчала Ленора.

Алекс поморщился, но потом улыбнулся.

— Но я ведь жив, — и не договорил: «…правда, ненадолго».

Это проклятие настигло его внезапно.

В тот день, как и всегда, когда случается необратимое, ничто не предвещало беды. С утра Алекс был на работе, разбирал отчеты, так как вызовов не поступало. К нему зашел Марк Уоррен, один из ребят аврорской группы. Потребовались какие-то бумаги, которые к Алекс почему-то еще не пришли. Выслав сообщение за документами, Алекс предложил Марку кофе и чего-нибудь перекусить — аврор с раннего утра был в разъездах, проверял неблагонадежных. Ответа всё не было, за чашкой кофе было приятно немного расслабиться, и Марк завязал беседу. Слово за слово — и сослуживец спросил:

— Скажи честно, происходящее вокруг — это то, чего ты ожидал от выигранной войны?

Вопрос застал Алекса врасплох. Он не привык лгать своим подчиненным, но и сказать правду было достаточно сложно.

— Нет, — наконец проговорил Алекс, делая очередной глоток обжигающе-горячего кофе, — совсем не то. — Он отставил чашечку и пытливо взглянул на Марка. — Откуда такие вопросы?

— Знаешь… — протянул тот, — я ведь тоже надеялся вовсе не на это. Когда сражался — мне было лет шестнадцать, но я точно знал, ради чего рискую жизнью, и мне — веришь? — не было страшно. В битве за Англию… это был такой эмоциональный подъем, что страху просто не было места.

Алекс кивнул, понимающе глядя ему в глаза. Да, он тоже знал это чувство. В груди словно горит, все дрожит, но не от ужаса, а как перед самым стартом у спортсмена, как на том же квиддичном матче перед свистком... И тебя переполняет это ощущение — даже не ярости, не злости, а просто необъяснимого воодушевления, легкого волнения и уверенности, что все в твоих руках. По тому, как у Марка заблестели глаза, и он закивал, Алекс понял, что случайно сказал это вслух.

— Вот! — Марк махнул рукой. — Вот об этом и я! Это была какая-то сумасшедшая вера — в себя, в победу, в чудо… А сейчас… — он покачал головой. — Я больше не чувствую этого. Я не знаю, за что мы сражались.

Прерывистый шепот пугал больше, чем если бы Марк кричал это в голос. Потому что Алекс чувствовал то же самое.

— Я не верю в чудеса, — тихо сказал он, отвернувшись. — Для меня существует только реальность.

А вечером того же дня, во время задержания кучку грабителей бпнков, Алекса ранили неизвестным выстрелом из оружия, увернутся не удалось, а Алекс в тяжелом состоянии доставили в больницу Святого Маргуса, откуда его затем и забрала Ленора в свой загородный домик.

* * *

Жучок у Алекса появился где-то через пару недель после того, как он пришел в себя. Однажды утром его разбудили какие-то необычные звуки. Здесь, на окраине, вдалеке от пыльных маггловских дорог, обыкновенно слышались только приглушенные расстоянием звуки леса, стрекот птиц и насекомых да шепот и шелест трав на лугах. Иногда порыв ветра доносил еле слышный шум воды тонких ручьев, что, весело звеня, выбегали из леса в поля, а уж совсем изредка вспарывал тишину рев моторов: высоко в небе, оставляя за собой полосы, проносились самолеты. Но проходило время и белые «шрамы» на лазоревой синеве неба затягивались, а над маленьким, словно затерянным в лугах домиком снова воцарялась тишина.

Алекс, привыкший просыпаться от того, что по его лицу начинали лениво ползать солнечные лучи, в то утро широко открыл глаза, удивляясь, что может это сделать, ведь обычно он сразу щурился и, смеясь, отворачивался от настырных лучиков. Оглядевшись, он понял, что в комнате никого нет, однако странный шум, заинтересовавший его, продолжался. Чуть запрокинув голову, Алекс глянул на окно. Уходя, Ленора открыла его, и теперь на подоконнике сидела сорока, задевая своим длинным хвостом занавеску.

— О, птица несчастья пожаловала, — вслух пробормотал Одонел и усмехнулся. Кажется, несчастья сами находили его — что нового могла принести эта птица? В Англии ее считали птицей дьявола и едва ли не предвестницей скорой смерти, но Алекс не верил во всю эту чушь. Хотя бы потому, что он вообще ни во что не верил, зато прекрасно отдавал себе отчет в том, что скоро умрет.

Птица впорхнула в комнату, юрко проскользнув между занавесками, и уселась на стол. Алекс приподнялся на локтях, рассматривая «гостью», и только тут увидел у нее в клюве что-то маленькое и блестящее.

— Ах, воровка, что на этот раз утащила? — улыбнулся он, а сорока вспорхнула со стола и бросила ему то, что держала, а затем вылетела в окно. Алекс удивленно проводил ее взглядом — но той и след простыл, только колыхалась на ветру прозрачная занавеска.

Тогда он заинтересовался тем, что принесла птица. С первого взгляда ему показалось, что это могло быть какое-то маленькое украшение. Быть может, сережка, которую сорока утащила со столика прекрасной, но неосмотрительной девушку. Найдя вещицу в складках одеяла, он понял, что ошибся — это был жучок. Маленький, с зеленовато-серебристыми крылышками, настолько напоминавший настоящего, что на вид не отличить. Но когда Алекс коснулся его пальцами, сразу же ощутил электрический фон — это был какой-то артефакт. Алекс поднес его к глазам, рассматривая тщательно выписанные крылышки, глазки и лапки, когда вдруг почувствовал легкое головокружение. Испугался, что это очередной приступ, поморгал, пытаясь отогнать ощущение, что все вокруг скачет и меняется местами, переворачиваясь с ног на голову, но в конце концов просто закрыл глаза, чувствуя, как тело становится слишком легким, и он теряет сознание.

Сколько он пролежал без сознания — известно одному Мерлину. Но, наверное, не больше суток, потому что иначе Ленора уже была бы у него вместе с докторами, от визитов которых он так устал. Собственно, он устал от всего — заботливой Леноры, Кевина, отводившего глаза, медиков, постоянно повторявших, что его спасет только чудо... Он устал быть лишним, мешающим всем жить; он не мог больше верить в чудеса. Иногда все, чего он хотел — умереть сразу, но какая-то нелепая надежда все еще удерживала его в этом мире.

Очнувшись, Алекс увидел, что все так же лежит на кровати. Внимательно осмотрев свое тело, он не нашел последствий приступа, зато увидел жучка, которого уронил, и который теперь валялся в складках одеяла. Не рискуя вновь подносить его к лицу, Алекс взял вещицу кончиками пальцев и положил на столик, чтобы показать Леноре, когда она придет. Он не подозревал, что с этого момента его жизнь встанет с ног на голову.

* * *

Вечер того дня выдался тихим и безветренным. Широко распахнув окно, Алекс с наслаждением откинулся на большую подушку. Последнее время у него вошло в привычку спать с открытым окном, нисколько не опасаясь, что в комнату может прошмыгнуть какой-то зверек: во-первых, те все же избегали человеческие жилища, пусть даже такие уединенные, а во-вторых, в этом лесу, довольно редком и светлом, хищных зверей и вовсе не должно было оказаться. К тому же дом надежно защищала сеть хитро сплетенных защиты, поэтому можно было без опаски спать в нем хоть с открытой нараспашку дверью.

Под потолком спальни, нарушая тишину теплого вечера, весело порхали два залетевших на свет мотылька, которым наложенные Алекса чары не давали подобраться к светильнику; из-за окна доносился уже привычный напев далекого ручья, а где-то совсем рядом, спрятавшись среди высоких трав, тенькала какая-то птица… Придвинув светильник к себе, Алекс взял книгу из оставленных Леноры — в последнее время он здорово пристрастился к чтению — и погрузился было в приключения и жизненные перипетии главных героев, когда его отвлек негромкий, но настойчивый стук в дверь.

Приподнявшись в постели, Алекс, скрывая заинтересованность, крикнул:

— Входите, открыто!

Наложенные на дом заклятия не впустили бы человека со злым умыслом, и Алекс не испугался, но был удивлен чьему-то нежданному визиту: ни вездесущим репортерам, ни поклонникам, ни даже сослуживцам не было известно о его своеобразном убежище, а у Леноры был свой ключ на случай, когда он запирался. Кроме того, Алексу удалось уговорить ее навещать его реже — в конце концов, он мог при необходимости сам вставать с постели.

Захлопнулась дверь, затем под легкими шагами в коридоре чуть слышно заскрипели половицы, и Алекс даже замер от нетерпения увидеть гостя. И тот не заставил себя ждать — появился в проеме двери, словно привидение с того света.

Бледная, высокая и худая, такая же, как в школе, ни капли не изменившаяся, Морган покачивалась с ноги на ногу, слегка опираясь плечом о косяк и ухмыляясь.

— Не ждал, Одонел? — даже голос был такой же, с теми же нотками и интонацией.

— Не ждал… — выдохнул Алекс, совершенно ошарашенный. Да и как можно ждать ту, что погибла несколько лет назад?

Алекс видел её смерть. Не на поле боя, а после, когда начались облавы, и авроры прочесывали каждый дом неблагонадежных в поисках затаившихся убийцы. И нужно же было Деррику искать прибежища именно у Морганов! Розали сделала большую глупость, впустив старого друга — когда в особняк пожаловала полиция, Антонин просто взял в заложники и ее, и Кристинатину. Замок окружили, затем ворвались в зал, где забаррикадировался убийца. Стычка была недолгой — все же на этот раз у авроров было огромное преимущество, — но кровопролитной. Деррик защищался до последнего, и даже в конце, когда его схватили, успел выстрелить. Целился в Нарциссу, но Кристина метнулась вперед, закрывая мать.

— Это тебе мой подарок! Удался, правда? — Деррик безумно смеялся, глядя на то, как Морган покачнулась и упала прямо на руки матери.

А Алекс стоял там, ничего не успев сделать, не в силах исправить, и смотрел, но словно не видел. Смотрел на худенькую фигуру, раскинутые в стоКевины руки, словно в жесте закрыть, защитить, видел взгляд огромных, внезапно ставших бесцветными глаз. Морган бездумно глядела вверх, куда-то в потолок, где витиеватыми узорами переплетались росписи... Его сердце уже не билось, а вот сердце Алекса заходилось бешеным стуком, словно надрываясь в крике: «Нееет!». Воздуха внезапно стало не хватать, будто не Морган, а его самого только что убили выстрелом в сердце. копы непонимающе смотрели на молодого сотрудника, которого приходилось держать, потому что он рвался к бездыханному телу — всем было известно, что Морган и Одонол никогда особо не дружили, вернее, не дружили вообще. И только Алекс знал, что на каменном полу в огромном зале особняка вместе с Кристинатной умерла его надежда, Одонела, последняя надежда на обыкновенное человеческое счастье.

— Такой холодный прием… — Морган капризно поджала губы, своими словами отрывая от воспоминаний. — Я ждала несколько иного.

Алекс поморгал, желая и не желая избавиться от наваждения. Галлюцинации наяву — интересно, это тоже часть болезни? Но Морган казалась настоящей — и её светлые пушистые волосы, которые сейчас рассыпались, не скрепленные лаком, и живые, насмешливо глядевшие серые глаза, и растянутые в ухмылке губы… Она не была похож на привидение или плод больного воображения.

— Чего ты ждала? — хрипло спросил Алекс, не сводя с неё глаз.

— Ну… — Морган пожала плечами. — Эмоций, Одонол. Хоть каких-то эмоций, — и она шагнула вперед.

Алек замер. Он бредит? Наверное, нужно позвать Ленору... Только нажать пару кнопок на мобильном телефоне.

Но Морган, казалось, читала его мысли. Опасно сузив глаза, она мгновенно оказалась у постели и легко смахнул телефон с тумбочки на пол.

— Не нужно, Алекс. Ты пожалеешь, если вмешаешь в это Ленора, — она улыбнулся, обнажая красивые белые зубы, и Алексу почему-то подумал о том, что у трупов таких не бывает.

— Кто ты? — он ощутимо ущипнул себя за руку, желая очнуться. Но Морган никуда не исчезала, лишь хмыкнул, присев на краешек довольно широкой кровати.

— Успокойся, Одонел. Думаешь, ты бредишь? Помнишь, значит, мою смерть? — она возвела глаза к потолку. — Ох уж этот Антонин... Да, такого представления я от него не ожидала…

— Ты так спокойно об этом говоришь? — воскликнул Алекс, садясь на кровати и мгновенно забывая о том, что Морган, пусть даже такая «настоящая» — мертв.

— Ну да, — улыбнулася\ь Кристинатин. — А ты думал, я должена и в мире ином «держать на него зуб»? — она так смешно скривившись, что Алекс невольно улыбнулся и сам. — Поверь, там есть чем заняться, кроме этого.

Алекс кивнул, на самом деле слабо представляя, о чем говорит Морган. Но один вопрос не давал ему покоя.

— Значит, ты пришела за мной?

Кристина звонко рассмеялся, не сводя глаз с Алекса.

— Одоне, Одонел… Ты думаешь, мне нужна твоя жалкая тушка или не менее жалкая душонка? — она фыркнула, подтянув ноги наверх и усаживаясь удобнее. Алекс заметил, что она босоай\я.

— Ну, что ты рассматриваешь? Спрашивай, — великодушно разрешил Морган, но видя, что Алекс все еще не отошел от шока, начал сам:

— Не знаю, что ты там по поводу меня думаешь, но я не привидение, не галлюцинация, и не ангел смерти, — она передернул плечами. — Я вполне реальная, можешь дотКевинуться, — она протянул руку, и Алекс, взяв его в свою, облегченно выдохнул — она была холодной, но, накрыв вену пальцами, можно было даже нащупать пульс.

— Да, я жива, Одонел, — кивнул Кристинатин. — В этой реальности. Чудо, правда? — он рассмеялся, как-то истерично, будто была на грани.

— Что ты имеешь в виду? — Алекс нахмурил брови, чуть сильнее сжав его ладонь. Он ни за что на свете не желал отпускать Моргана. Ни в какой реальности.

— Вот это, — Кристина ловко подцепила пальцами жучка со стола. — Видишь эту штуковину? Уж не знаю, как она попала к тебе, но ты, когда брал ее своими ручонками, неужели не заметил, что она пропитана магией? Одонел, не разочаровывай меня до конца, — Морган притворно утерла слезы.

— Да, чувствовал я, и что с того? — немного нервно спросил Алекс, с некоторой опаской глядя на жучка на ладони Кристинатиан. — Лучше положи его. Я думал, это обыкновенный артефакт, а мне из-за него стало плохо.

— Плохо тебе стало из-за твоей дурной головы, Одонел, — ухмыльнулась Морган. — «Обыкновенных» артефактов не бывает. Артефакт — это априори какая-то волшебная вещь, несущая в себе определенные свойства и силу, — как для первокурсника пояснила она, — созданная вовсе не для того, чтобы ее бездумно хватали всякие… , — последнее слово Кристина выговорил с таким пренебрежением, что Алекс окончательно убедился — это настоящий Морган, а не кто-то или что-то .

— Так вот, Одонел, я продолжу, если, конечно, позволишь отвлечь тебя от глубокомысленных рассуждений, — снисходительно усмехнулась Кристинатина, положив жучка обратно на столик. — Этот артефакт — своеобразного рода портал между…

— Мирами? — подсказал Алекс.

— Скорее, реальностями, — уточнила Кристина. — Но мыслишь ты в правильном направлении.

— И… ты хочешь сказать, что я попал в другую реальность? — Алекс недоверчиво взглянул на Моргану.

Та усмехнулась.

— Разумеется, если тебе приятнее считать меня «глюком», я не буду препятствовать, — она развела руками. — Но вообще-то да, похоже на то. Если ты, конечно, помнишь, что в твоей реальности я мертва.

— Я помню, — Алекс невольно сжал руку Морганы еще сильнее, и та поморщился.

— Я не убегу, пока сам не отпустишь, — её губ коснулась какая-то страдальческая улыбка. — Раз уж ты меня звал.

— Звал?.. — эхом повторил Алекс, и тут же вспомнил, как часто, лежа ночами в постели и глядя в небо через тонкую занавеску, всматривался в звезды, вспоминая легенды, согласно которым там жили души умерших, а значит, и душа Могана. Алекс даже как-то раз спросил Ленору, верит ли в это она. Пожав плечами, она тогда ответила, что не задумывалась над этим, а Алекс эгоистично позавидовал тому, что она не потеряла на этой войне никого…

— Вспомнил, — Кристина усмехнулась. — Теперь я… здесь, — он словно хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.

«Чем докажешь, что все это правда?» — вертелось на языке у Алекса, но в то же время он не хотел разрушать этот миг. Пусть это и выглядело бредом, зато Моргана хоть недолго будет рядом. Ради этого Алекс готов был на пару мгновений поверить в чудеса. И пусть ему даже казалось, что они, на легких крыльях залетевшие в этот дом, скоро упорхнут, как стайка мотыльков, — он все же не хотел упустить ни единого их мгновения. Отбросив сомнения и здравый смысл, Алекс позволил себе хотя бы ненадолго окунуться в полузабытое, волшебное ощущение незамутненного счастья.

Тихий, неспешный разговор с Кристинатиной успокаивал, её слова странно переплетались с мыслями Одонел; веки начали наливаться тяжестью и, как Алекс ни старался противиться, в какой-то момент его просто увлекло в царство Морфея. Не желая засыпать, боясь, что все это окажется только сном, он отчаянно цеплялся за реальность, вслушивался в тихий голос Морганы, но так и не смог одолеть эту сонливость: глаза закрылись и скоро лишь густые темные ресницы подрагивали, отбрасывая на щеки мягкую неровную тень...

А на самом краешке прикроватной тумбочке лежал, поблескивая в приглушенном свете, маленький зачарованный жучок.

Глава 2

Бодрое: «Подъем, соня, соплохвоста тебе в зад, марш в ванную!» словно взорвало маленький, но необыкновенно чудесный мир сновидений. Алекса как раз снилось, что он, стоя на Тауэрском мосту, сжимает в руках трос и спорит с Морганом, а не слабо ли ему прыгнуть вниз и «оседлать» ее в паре дюймов над водой. Кристина почему-то выглядела лет на тринадцать, да и самому Алексу было не больше, иначе в его голове и не родилась бы подобная затея. «Боишься намокнуть и растаять, снежная королева?» — дразнил он Моргана, чуть ли не показывая язык, а тот только сердито поджимал тонкие губы, но так и не отвечал ни да, ни нет. И Одонол был уверен, что все же уговорит его попробовать и долететь наперегонки до высокого здания на берегу, когда вдруг Кристина, как-то заговорщически прищурившись, взмахнул рукой — и Алекса внезапно осыпал фонтан брызг взметнувшейся вверх волны. У него перехватило дыхание, но огромная стена воды вновь упала в реку — даже круги почему-то не пошли. «Колдовать нечестно!» — крикнул Алекс, но Морган только рассмеялся и снова, будто Посейдон, разве что с метлой вместо трезубца наперевес, поднял волну. Она получилась выше прежней и окатила обоих расшалившихся мальчишек с головы до ног; на лице Алекса застыли прохладные капли, медленно стекавшие вниз и щекотно заползавшие за шиворот. Он завозился, пытаясь вытереться — и проснулся, то ли из-за капель, то ли из-за громкого окрика.

Недовольно поморщившись, с усилием разлепив глаза и вперив свой взор в довольно ухмылявшуюся мордашку Моргона, Алекс уже хотел было сказать, что с повелителями стихий больше не связывается, когда неожиданно понял: происшествие на Тауэрском мосту — всего лишь сон, зато вот прохладные капли, стекавшие за шиворот — что ни на есть реальность. Бросив взгляд на руки Моргана, с которых еще капала вода, Алекс с полумыслью-полустоном: «Ты еще здесь?» пробурчал что-то о вреде водою будящих, и закутался в одеяло поплотнее.

На самом деле, события прошлого вечера он вспомнил почти сразу же. Появившийся из ниоткуда Морган рассказывал ему про другие миры и реальности... Чертовски нереальное что-то рассказывал. Утром так вообще все это казалось бредом. Единственным «смягчающим обстоятельством» было присутствие в этом бреде Моргана.

— Привет, — наконец улыбнулся ему Алекс, потянувшись. Вставать не хотелось совершенно. Да и нельзя было.

— Не «привет», а подъем, я сказал! — скомандовал Кристина, срывая с Алекса одеяло. — Нечего валяться и скалить на меня свои нечищеные зубы! — Он показал язык.

— Эмм… Может, я сейчас скажу что-то новое для тебя, Маорган, — Алекс потянул одеяло обратно, — но мне нельзя вставать.

— Да неужели? Я чего-то не знаю, Одонел? — Кристина только насмешливо хмыкнул, окидывая его долгим взглядом. — Насколько я вижу, с ногами у тебя все в порядке, как, впрочем, и с эрекцией... Так о чем это я? — он невинно взглянул на Алекса, даже не покраснев — хотя бы для приличия. — Просвети меня, почему это тебе нельзя отрывать от постели свою царственную задницу? — он едва сдерживал смех.

— Не глумись, Морган, — буркнул Алекс. — Похоже, моя очередь рассказывать. — Уютно завернувшись в одеяло, с Кристинаом, который был рядом, он мог говорить сколько угодно, лишь бы это все никогда не заканчивалось.

Когда Алекс очнулся на больничной кушетке, возле него сидела Ленора и несколько медиков.

— Алекс! Боже, ты пришел в себя! — Она вся сияла, едва сдерживая порыв броситься ему на шею и крепко обнять .

— Как ты себя чувствуешь? Что ты помнишь? Опиши, как это случилось? — Вопросы сыпались со всех сторон один за другим, и Алекс просто не успевал отвечать или даже просто кивать головой. Голос его не слушался, и ко всему прочему чертовски болела голова. Но, видимо, его не собирались отпускать до тех пор, пока он не расскажет все от начала до конца.

Оказалось, что он не помнит ничего. Воспоминания обрывались тем моментом, когда он разговаривал с Марком, остальное удалось узнать, лишь задействовав опытных психиаторов.

В тот день после обеда Алекс с группой копов направился на задержание. Кучка воров закрылась в доме . И все бы ничего, если бы к тому времени он не успел наварить для них массу опасных зелий…

Когда полицейские ворвались в дом, оказалось, что их ждали. И не просто ждали, а хорошо подготовились: воздух вокруг словно загустел и, хотя не имел запаха, вдыхать его было равносильно тому, что погрузиться с головой под воду. Люди теряли ориентацию в пространстве, задыхались и в конечном итоге впадали в беспамятство раньше, чем могли выбраться наружу воры убивали их по одному, безоружных и неспособных защищаться…и в конечном итоге я оказываюсь в больнице.

— Тебя спасет только чудо!

Но Алекс в чудеса не верил.

— Почему? — тихо спросил Морган, который неожиданно оказался слишком близко.

«Потому что видел твою смерть», — хотел сказать Алекс, но отвернулся.

— И… что дальше, Одонел? — Тихий голос и теплое дыхание на щеке вернули Алекса к действительности. Оказалось, Кристина осторожно устроился на краешке его кровати и положил голову на подушку. Прикрыв глаза и невольно потянувшись к нему, Алекс продолжал:

— А дальше я думал, что все пройдет.

Едва переждав пару дней после того, как пришел в себя, Алекс поднялся с кровати и начал собираться из больницы домой. Он не привык подолгу отлеживаться и даже после серьезных ранений быстро вставал на ноги, а это и вовсе казалось ему пустяком, потому что не оказало практически никакого эффекта. Чувствовал он себя превосходно: голова перестала болеть, тело больше не ломило и словно налилось силой, принимая душ, делая утреннюю зарядку, а затем складывая свои вещи в сумку, чтобы попрощаться с больницей в тот же день. Забежавшей к нему взволнованной Леноры он сказал, что все хорошо и, чмокнув ее в щечку, улыбнулся и пошел домой. Переоделся, с наслаждением привел себя в порядок и, с удовольствием используя полученные отгулы, встретился в кафе с друзьями. Пару часов дружеского трепа, затем прогулка по парку, аттракционы, ночной клуб, в который Алекс пошел уже один, белокурый мальчик за стойкой — усталости не было и в помине. Алекс даже на секунду задумался, что это неправильно — все же, он только после болезни. Но светленький мальчишка с бокалом в руке, видимо, расценил эти колебания по-своему и насмешливо хмыкнул, отводя глаза, совсем как… Это и решило все — уж слишком он был похож... И Алекс подошел к нему, и следующие несколько часов в квартире на Гриммо были прожиты совсем не зря. Жизнь вообще была прекрасна, ничто не предвещало беды, и в объятиях улыбчивого блондина Алекс забыл обо всех проклятиях на свете.

А утром его разбудил истошный вопль.

— Аааа! Нет, это не я!..

Распахнув глаза, Алекс не сразу почувствовал боль.

— Ты чего? — Он изумленно и взволнованно уставился на свое ночное приключение. Всякое, конечно, случалось, но такого пробуждения после бессонной, но чудной ночи у Алекса еще не было.

Но из парня было не вытянуть ни слова — он что-то беззвучно шептал и с ужасом смотрел на Одонела, почему-то отскочив от кровати. «Я, что, за ночь превратился в чудовище?» — с мысленной усмешкой подумал Алекс и начал было: «Что…», — но тут почувствовал это. Острая дергающая боль началась в левой руке и вспышкой отдалась у него в мозгу. Опустив голову, он глянул на свои руки и вскрикнул от ужаса: все предплечье, от запястья и до локтя, было словно изрезано скальпелем. Неглубокие, но длинные раны пересекали одна другую, будто сплетаясь в какой-то ужасающий узор, и кровоточили: красным были залиты уже и простыня, и легкое одеяло.

— Что за черт?.. — выдохнул Алекс, взглянув на случайного любовника. — Что ты сделал?

— Это не я, клянусь! — Парень упал на колени, видимо, по-настоящему испугавшись. — Я только проснулся, а ты… весь… Мерлин! — воскликнув, он быстро схватил свои вещи и пулей вылетел за дверь. Алекс его не винил: Морганы — они все такие, настоящие или поддельные…

— Морганы? — тихо спросил Кристина, и Алекс понял, что сказал лишнее. Но Кристина, по всей вероятности, не акцентировал на этом внимания, потому что попросил:

— Продолжай.

А рассказывать, собственно, уже было почти нечего — слегка дрожащими руками Алекс набрал номер мобильника Леноры, Хорошо, что подруга, сама пользовалась этим устройством, и друзей своих приучила. «Ленора... Кажется, у меня проблемы…» — только и успел он сказать.

Да, это были проблемы, потому что Алекс не мог остановить кровь . А еще была дикая боль, которую не оправдывали даже раны — рука не должна болеть так! Когда появилась Ленора, Алкс уже просто лежал на полу почти без сознания — не от потери крови, а от боли.

В тот раз все обошлось, и Алекс поклялся себе быть осмотрительней. Не то чтобы он безоговорочно верил в действие проклятия, но задуматься стоило. Но Ленора, на его взгляд, переживала чересчур — медикам все же удалось подобрать лекарство для остановки крови.

— Какой же ты дурак, Одонел, — тихо пробормотал Кристина ему на ухо. — Ну-ну, дальше.

Все дело было в том, что это лекарство подействовало только один раз, как, впрочем, и все другие. Дрянь, которая была у Алекса в организме, словно запоминала вкусы, чтобы в следующий раз не реагировать на уже известные. Ему достаточно было лишь немного перенапрячься — и снова приходилось мучиться поиском очередной «панацеи». Кровавые разрезы стали появляться не только на руках, подбираясь к шее, груди и животу и, хоть они и затягивались бесследно, боль становилась все сильнее, а закончилось тем, что однажды он провалялся в коме два месяца. Теперь Алекс боялся лишний раз поднять что-то тяжелое — он рисковал мгновенно потерять сознание от боли и просто истечь кровью, не успев вызвать Ленору. Он утратил вкус к жизни, да и саму жизнь, какой она должна быть, потерял. Теперь он целиком и полностью зависел от Леноры, которая перевезла его в свой домик, подальше от города и журналистов, и навещала несколько раз в неделю.

— И ты все это время валялся здесь, проклиная свое унылое существование? — Неожиданно резкий тон Кристинаа заставил Алекса вздрогнуть.

— Тебе кажется странным мое нежелание умереть сразу? — Алекс грустно посмотрел на Моргана. — Ты предпочел бы видеть меня мертвым?

Пожалуй, да, с Моргана сталось бы — он всегда ненавидел «золотое трио», а особенно его, Одонела. Но Кристина покачал головой.

— Не так, Одонел. Это сейчас я вижу тебя мертвым. Во что ты превратился? — Морган приподнялся с постели и пихнул его в бок. — Жалкое создание, которое медленно гниет, покоясь на кровати и отравляя жизнь себе и другим! — с презрением выплюнул он.

У Алекса задрожали губы, и он отвернулся, чтобы не дать воли слезам. Может быть, он стал слишком ранимым, а может, такую неприкрытую правду было особенно больно слышать от Моргана.

— За что ты так? Я не сам выбрал эту участь, я всего лишь пытаюсь… выжить. В очередной раз…

Кристина хрипло рассмеялся, соскакивая с постели.

— И ты считаешь, что живешь? Да ты просто продлеваешь один за другим эти унылые дни, ни на что не надеясь, ничего не ожидая, ты просто умираешь при жизни! Мать твою, посмотри за окно — ты знаешь, какое время года? Знаешь, какого цвета пшеница в полях? Знаешь, как пахнет в лесу? Нет, ты отказался от всего этого, чтобы прозябать здесь, ничего не делая, не испытывая никаких эмоций, и ждать, пока за тобой явится смерть! Тебе даже надеяться не на что, потому что ты прекрасно знаешь, что от этой дряни внутри тебя нет противоядия, что даже Ленор с ее книгами тебя не спасет! Так чего же ты ждешь?! — От его слов, казалось, даже воздух искрил гневом. И его состояние передалось Алексу.

— Какого черта, Морган, чего бы ты хотел?! Чтобы я сейчас вскочил и прыгал перед тобой, как горный козел? А потом валялся уже на полу и орал от боли? За каждое неверное движение я плачу дикой болью, но тебе этого не понять, потому что ты этого не испытывал!

— Да, — перебил его Морган, как-то нарочито спокойно, — я всего лишь умер.

Алекс замолчал, тоже пытаясь успокоиться.

— Чего ты хочешь, Морган? — снова спросил он, справившись с эмоциями.

Кристина неожиданно наклонился к самому его лицу и прошептал:

— Тебя, Одонел. Тебя, какого знал всегда, каким ты был в школе — ненавидящего, безбашенного, до безумия храброго и неосмотрительного. Живого, Алкс. — Морган едва ощутимо коснулся губами его губ. Или показалось. Но точно не показалось, что он первый раз назвал своего бывшего врага по имени.

Алекс хотелось бы спросить: «Зачем это тебе?», но он молчал, удерживаемый предчувствием, что Морган пожмет плечами и ответит: «Потому что мне скучно».

— И что же ты предлагаешь? — тихо спросил Алекс, выжидающе глядя на Кристинаа, который уже отстранился от него и теперь шагал туда-сюда по комнате. В глубине души Алекса на секунду подумал о том, что его разыгрывают. Но никто не мог бы — это было бы слишком жестоко, потому что смерть Кристинаа до сих пор стояла перед глазами…

— Эй, Одонол, ты так не задумывайся, тебе вредно, а то вдруг в твою голову опять придет что-нибудь, мягко говоря, неумное. — Морган рассмеялся и, подойдя, взъерошил ему волосы. Потом снова присел на край кровати и внимательно посмотрел в глаза.

— Я пришел только потому, что, хотя ты и кричишь на каждом углу: «Ни во что не верю!», в глубине души у тебя есть маленькое зернышко надежды. — Он говорил без улыбки, серьезно, глядя на Алекса с каким-то непонятным выражением глаз. — Я знаю, что ты не трус и не слабак, Одонел, иначе ты давно покончил бы жизнь самоубийством. Лучший выход, чем быть обузой для всех, правда? — Моган погладила Алекса по плечу. — Ничего не говори. Я знаю, что ты не раз об этом думал, и не осуждаю. Просто хочу сказать, что есть альтернатива.

— Какая же? — прошептал Алекс, поймав его ладонь и грея в своих — слишком уж у Кристины были холодные руки. — Хочешь сказать, в твоей реальности я уже не болен? — Он недоверчиво усмехнулся.

Морган покачала головой.

— Я хотела бы это сказать, но это не так… Просто в моей реальности с твоей болезнью можно бороться.

— Как это? У тебя есть лекарство?

— Лекарство есть у тебя, Алекс, — Кристинаснова назвала его так, — в тебе самом, вот здесь. — Она вытащила свою руку из захвата Алекса и положила ему на грудь, где билось сердце.

Прохладная ладонь почему-то не заставила сжаться от холода, наоборот, будто бы немного успокоила слишком уж быстро колотившееся сердце. Через нее от Кристинатины словно струились спокойствие и уверенность, и какая-то неведомая сила… Алекс впитывал ее, а рука Кристинатины постепенно отогревалась. В голову внезапно пришло, что он, Алекс, берет у Кристинатин эту силу взамен на обычное человеческое тепло, которого, наверное, так не хватает призракам. Но развивать эту мысль Алекс не хотел: слишком уж ему нравилось считать Кристинатин живой, своей поддержкой и, может быть, целителем.

Морган давно молчала, но её чистый и спокойный, словно убаюкивающий голос так и звучал в ушах Алекса. «Лекарство есть у тебя», — повторял голос, обволакивая сознание мягким и пушистым облаком умиротворения. «Как это? — снова хотелось спросить Алекс. — Если бы что-то зависело от меня, разве я бы это не сделал? Что это может быть?», — но он не спрашивал, чувствуя, что в глубине души знает ответ.

Глава 3

— Для начала ты пойдешь в ванную. — Морган командовала с самого утра. Видимо, это было у него в крови: даже сейчас, накрывая на стол, она, похоже, чувствовал себя королем. — Если будешь артачиться, мне придется идти туда с тобой, — было слышно, как она хихикнул.

«Я совсем не против с тобой», — чуть было не ляпнул прибиравшийся в своей спальне Алекс, но вовремя заткнулся, сказав:

— Я совсем не против… в ванную. Уже иду!

Неожиданное соседство с Морганой все больше нравилось ему: хотя они и прожили так всего лишь несколько дней, но дни эти не были скучными, а совсем даже наоборот. Если раньше Алекс улыбался, только когда приходили Ленора или Кевин, то теперь странная улыбка почти не сходила с его губ: каким бы ехидным порой ни была Кристина, даже препираться с ним было весело. Эти словесные перепалки совсем не были похожи на едкие оскорбления, которыми они осыпали друг друга в школе — теперь за словами не было ненависти. Перебрасываясь острыми, но веселыми шутками, Алекс и Кристина со сто Кевин, пожалуй, напоминали друзей, которые знают друг друга с пеленок и жизни друг без друга не представляют.

Да, для Алекс все было именно так: с появлением Морган он словно вдохнул воздуха, будто проснулся, открыл глаза, стряхнув с себя цепкие путы болезни и отчаяния, и сейчас снова учился жить. Теперь он не смог бы вернуться к прежнему, к тоскливой жизни без Кристины, которую коротал в работе и развлечениях, погружаясь и в то, и в другое с головой, только бы отвлечься. Как живая прохладная вода, которой, умываясь, он плеснул себе в лицо, ворвался в его унылое и тягостное существование Морганы.

Большие капли родниковой воды медленно стекали по лбу, намочив густые темные брови, соскальзывали по ресницам, щекам, подбородку… Алекс чувствовал себя заметно посвежевшим и почти здоровым: хотя он двигался, приступов пока не было, а может, и не будет, надеялся он. Это действительно казалось каким-то другим измерением: и не только потому что здесь был живы Кристина, а потому, что она и Одонела здорово изменила за такое короткое время.

Быстро приведя себя в порядок, Алекс вышел на кухню. Моргана, нарезавшая салат — это было то еще зрелище, и Алекс невольно прыснул. За что тут же легонько получил по лбу деревянной ложкой.

— Хватит ржать, завтра готовишь ты! — заявила Моргана. — Ишь, нашел кухарку! — Она еще что-то притворно обиженно бормотал себе под нос, а Алекс боролся с умилением и желанием подойти сзади, обнять Кристину и поцеловать в чуть-чуть покрасневшее ухо. Стоп, почему покрасневшее?

— Одонел, хватит пялиться на меня, дыру прожжешь, — как-то слишком спокойно сказала Моргана, и Алекс почувствовал, что краснеет сам. Что-то неразборчиво проговорив, он быстро занялся картофельным пюре и салатом. Кристина дожарила отбивные и, разложив по тарелкам, уселась напротив.

— Ммм… Моргана, где ты так готовить научилась?

— Да так, — уклончиво ответила она, — приходилось немного…

— Слушай, — неожиданно спросил Алекс, — если это — другая реальность, то здесь все по-другому? Ты заканчивала Колледж Минеров ? Я знаком с Кевином и Ленорой? Мы выиграли войну?

Моргана поморщился.

— Помедленней, я осмысливаю. Да, это другая реальность, но здесь все по-старому, кроме того, что я вот — жива.

— Жива только ты? Или все, погибшие на войне? — мгновенно спросил Алекс, одновременно и предвкушая радость, и боясь, что Тирона придется убивать снова.

— Насколько мне известно, только я… — проговорила Моргана с некоторым сожалением.

— Но почему? — воскликнул Алекс. — Это как-то странно.

— Такие «почему» — это не ко мне. — Кристина красноречиво показала наверх. — Но если ты хочешь услышать мое личное мнение, то эту реальность создал ты сам — да-да, не смотри на меня так — из своих тайных страхов и желаний… Видимо, ты больше всего нуждался в… — Моргана оборвала себя на полуслове.

— В тебе? — тихо подсказал Алекс и, протянув руку, погладил пальцы Кристины. — Нуждался. Очень. — Он замер на мгновение, а потом отпустил. — Получается, я вытащил тебя без твоего согласия?

Кристина передернул плечами.

— В какой-то степени... И если ты сейчас спросишь, откуда меня вытащил — я не могу сказать, Алекс.

В третий раз это было так же приятно, как в первый, и Алекс попросил, наплевав на то, как смешно это звучало:

— Можно я тоже буду называть тебя по имени?

— Можно хоть «тапочкам», если будешь меня слушаться, — рассмеялась Кристина. Алекс улыбнулся в ответ. Эта новая и такая непредсказуемая Моргана определенно ему нравился.

После завтрака, пока солнце еще не поднялось слишком высоко, и жара была терпимой, они отправились на прогулку. Дорожка от дома, по краям заросшая травой, мягкими изгибами змеилась к лесу; мелкие камешки, попадавшиеся тут и там, блестели на солнце сказочными самоцветами; мерно колыхалось по обе сто Кевины от тропы зеленое море трав. Шумел, пел на все лады манивший прохладой лес, махал призывно ладошками листьев, а высоко в голубом небе звенела переливами птичья песня. Неведомого певца не было видно — слишком маленьким он был, но от того не менее прекрасной была мелодия, будто пронизывающая золотисто-солнечный день, вплетаясь в него каждой радостной своей нотой. Запрокинув голову вверх, Алекс с каким-то особым наслаждением всматривался в ясную синеву неба, еще насыщенную на западе и светлую, пронизанную солнечными лучами на востоке. Сейчас это казалось ему по-настоящему волшебным; как слепой и только что прозревший, он жадно всматривался то в небо, выискивая там темное пятнышко поющей птицы, то в линию горизонта. Мир открывался ему заново: с новыми картинами, с тихими тактами стрекота кузнечиков в траве, со звенящей музыкой птичьего пения. И Кристина, которая шла рядом, почему-то казалась по-нездешнему красивай, словно вырвавшимся в этот мир из древнего сказания об эльфах, из песенной строки о вечно юных жителях Средиземья… Только улыбалась она смело, насмешливо, так, как они не умели.

— Начнем с малого, — назидательно говорила Морган, медленно вышагивая по дорожке, ведущей к лесу. — Сначала не будем отходить далеко от дома, тем более ты не знаешь, когда может зайти Ленора. Кстати, о ней — не говори никому, что я здесь, хорошо, Алекс? — Морган остановилась и посмотрела ему в глаза. — Только если сам захочешь, но лучше не надо.

— Ну ладно… — протянул Алекс, не понимая, зачем такие сложности.

Морган кивнула и продолжила:

— Потом ты договоришься с ней, чтобы она приходила реже, скажешь, что решил изменить образ жизни. Думаю, она поймет — Ленора вообще умная. Если это будет возможно, пусть предупреждает о своем приходе звонком — мотивируй это тем, что тебя может не оказаться дома, — она время от времени посматривала на Алекс, и тот послушно кивал. — А мы станем постепенно увеличивать нагрузку и, возможно, добьёмся того, что приступы, если не прекратятся вовсе, то будут случаться реже, а боль немного утихнет».

— Ты в это веришь? — спросил Алекс, грустно улыбнувшись.

— Я — верю, — искренне сказала Морган. — И ты тоже будешь верить, иначе у нас ничего не получится, — Кристина обернулась к нему и взяла за обе руки. — Хотя бы мне ты можешь верить?

Странно было слышать этот вопрос от бывшего врага, но у Алекс на него был только один-единственный ответ — и даже не потому, что «воскресший» Кристина являла собой, казалось бы, невозможное, но самое настоящее чудо.

— Да, — прошептал Алекс и невольно потянулся к ней. А Морган улыбнулась и, приблизившись, сказала ему на ухо:

— Не спеши.

И Алекс снова кивнул, еще не понимая, в какую игру с ним играют, но чувствуя, что игра эта захватывает его целиком.

Они погуляли всего лишь полчаса, а потом еще полчаса — вечером, и Кристина приготовила ужин и вкусный травяной чай. Алекс не захотел сидеть за столом, и они, взяв по пирожному и по чашке чая, ушли в зал на мягкий ковер. Морган гладила длинный ворс и заявляла, что это не шкура тигра, потому что у тигров такой не бывает, а Алекс просто смотрел на неё и слушал. Кристина за день подарил ему столько эмоций, сколько сам Алекс не испытал бы и за несколько месяцев.

Хотя далеко в лес они еще не пошли — Морган решила приберечь этот поход на «потом», — зато сходили к речушке, которая бежала недалеко от дома Ленораи в которую впадали ручьи. Сам домик снаружи показался Алекс маленьким и каким-то сказочным, словно игрушечным, что-то, похожее на дачи небогатых англичан.

Речушка, хоть и небольшая, оказалась довольно шумной: в одном месте она даже образовывала нечто, похожее на водопад — спускалась с порога высотой в пару футов. Алекс невольно залюбовался этим зрелищем и осторожно слез вниз, чтобы зачерпнуть в ладони воды и обрызгать Моргану. Несмотря на приближавшуюся осень, было еще по-настоящему тепло, и Кристина не ругалась, только фыркнула, как кошка, и начала отряхиваться.

— Одонел, наши руки не для скуки, да?

— Ага, — Алекс хотел было обрызгать её снова, но Морган опередила, облив незадачливого «нападавшего», казалось, литром воды.

— Эй, ! — закричал Алекс, закрываясь руками. Хотя он не видел, что Кристина в доме — наверное, тоже хотела забыть , — но сейчас она явно сделала какое-то маленькое чудо.

— Магия у нас в крови, Одонел! — Морган захохотала, показывая большую кружку, которой она и зачерпнула воды. — Наверное, Ленора оставила. Скорее всего, здесь вкусная вода. — Она наклонился и, зачерпнув еще, начала пить большими глотками. По её горлу катились капельки, довольно острый кадык немного двигался, и Алекс не мог отвести взгляд от этого зрелища. Морган глянула на него из-под ресниц и чуть не поперхнулся.

— Ну перестань! — взмолилась она и несколько нервно взъерошил волосы — совсем как Алекс, когда волновался. — Не смотри на меня так. — Впалые щеки подернулись слабым румянцем, и Алекс пришлось срочно сделать вид, что он занят разглядыванием какого-то корешка в земле, потому что иначе он бы просто набросился на Морган.

Потом они возвращались обратно, немного уставшие — скорее от впечатлений, чем от какой-то бурной деятельности, и на губах Алекс играла счастливая улыбка. Не только от массы положительных эмоций, но и от того, что на губах Морган сияла такая же.

Несколько часов просидели с чаем перед телевизором, обсуждая удачно проведенный день. Светлый, безветренный и в то же время не очень жаркий, он выдался на удивление хорошим: воспоминание о походе на речку до сих пор вызывало у Алекс мечтательную улыбку. Он хотел бы повторить это все: посмотреть снова на то, как, искрясь, переливаясь под золотистыми лучами, пляшут по камням звонкие струи, как стайками мелькают, прорезая чистую воду, солнечные зайчики на дне речушки, услышать их мелодичную песню на неизвестном, но прекрасном языке. И обязательно — снова вот так же посмотреть на Кристина, обегая взглядом его тонкую фигуру, а потом поймать её взгляд, понимающий и отражающий те же чувства… Потягивая крепкий и горячий чай на травах, наслаждаясь каждым глотком и ароматом, Алекс в блаженстве прикрывал глаза, наслаждаясь каждой минутой тягучего, как мед, счастья — быть рядом с Кристиной. А потом тот поднялся и пошел стелить постель.

— А где будешь спать ты? — как бы между прочим, поинтересовался Алекс.

— На крыше, — беззлобно съязвил Морган. — А ты как хочешь? — в лоб спросил она.

Алекс даже стушевался. А потом выпалил:

— Со мной.

Прошлый вечер он помнил плохо — кажется, он заснул под рассказы Кристины и в итоге даже не знал, где та спала.

Морган хмыкнул.

— Какой ты горячий, Одонел, — последние слова она сказала, уже обнимая Алекс за шею. Легкий, но обжигающий поцелуй в щеку — и Кристина отстранился, ухмыляясь.

— Нет, с тобой я спать не буду. Рано, Алекс, ты должен понимать.

«Должен, но не хочу», — подумал Алекс, забираясь в постель и укрываясь легким одеялом. А Морган наклонилась к нему и тихо прошептала:

— А я должна тебе кое-что сказать… Я не жалею о том, что ты меня вытащил.

Светлые глаза сверкнули в темноте, и Кристина вышела из комнаты, не дожидаясь ответа. На душе у Алекс стало одновременно и радостно, и как-то тоскливо, а еще снова страшно от того, что он может проснуться и обнаружить — это был только сон.

Он понимал, что имел в виду Кристину, говоря, что еще слишком рано — прошел всего день, организм не окреп и явно не выдержал бы сильных нагрузок. Алекс должен был признать, что Морган права — повторения ночи с блондинистым пареньком он и сам не хотел. Значит, сейчас ему оставалось только ждать и надеяться.

Глава 4

Следующим утром Алекс разбудил тихий не то шорох, не то стрекот. Характерный звук, который он слышал на протяжении всех шести лет обучения в Колледже на каждом матчу. Алекс улыбнулся, и по инерции протянул руку, но маленький мячик, паривший над его постелью, мгновенно исчез. В тонкой белой ладони.

— Морган! Ты мне не приснилась! — вскрикнул Алекс, мгновенно вспоминая все, рывком садясь на кровати и едва сдерживая сумасшедшую радость, заставлявшую сердце биться где-то в горле.

— Тише, тише ты, я здесь, второй день уже, между прочим, — Кристина ласково уложила его обратно в постель, отводя глаза. — Не нужно так кричать и сразу вскакивать, хорошо?

— Хорошо, — непонимающе кивнул Алекс, все еще не в силах убрать с лица полубезумную улыбку.

Морган вдруг резко побледнела и молниеносно выскочила за дверь, через секунду возвращаясь со стаканом воды и какими-то таблетками.

— Выпей, быстрее, — чуть дрожащей рукой он протянула стакан.

— Зачем? — спросил Алекс, и тут же закричал от острой боли — проклятие вновь напомнило о себе, а он даже не заметил, как на руке появились глубокие порезы.

— Шшш… Сейчас все пройдет… Пей же скорей! — Кристина испуганно смотрела на него, всеми силами пытаясь не выдавать своего волнения, но её губы дрожали, а лоб прорезала тонкая морщинка. «Совсем как у Леноры», — отстраненно подумал Алекс и быстро выпил предложенное лекарство. Откинувшись на подушку, стиснул зубы, чтобы не стонать от боли, накатывавшей волнами, и хотел было попросить Кристину выйти, но не смог. Несмотря на то, что порезы были только на руке, выкручивало и ломало все тело: мышцы натянулись, как тетива лука, и, казалось, готовы были лопнуть от перенапряжения. Сердце заходилось в бешеном стуке, словно кто-то то сжимал его, то резко освобождал. Гортань онемела так, что Алекс уже не мог кричать, даже если бы и хотел… Судорожно хватая губами воздух, он метался по кровати, выгибаясь вверх и вновь падая. Легкие горели, суставы будто кто-то дробил отбойным молотком, из ран на руке, не переставая, лилась кровь, а он все еще был в сознании. «Больно, Мерлин, как же больно!..» — кричало все его существо, каждая клеточка организма, словно умоляя о помиловании. Вопрос, за что это ему, давно уже не приходил Алекс в голову; он почти смирился со своей участью, когда появилась Морган.

Морган, которая теперь стояла на коленях перед кроватью, прикладывая к его лбу влажную ткань, и что-то шептала. Когда боль стала немного утихать, Алекс разобрал: «Просто смотри на меня, я здесь, и ты здесь, не давай этому тебя победить!..» И Алекс повернулся к ней, уже не обращая внимания на застилавшие глаза слезы. Кристина схватила его за руки, словно желая забрать себе часть этой боли. «Не надо», — хотел было сказать Алекс, но новая волна боли заставила его биться на кровати, изо всех сил вцепляясь в руки Морган, словно это было последнее, что вообще связывало его с жизнью.

Когда все наконец закончилось, Алекс с невероятной благодарностью взглянул на Кристину и поднес его руки к губам, чтобы поцеловать. Тонкие ладони Моган были теперь раскрашены алыми царапинами, а пальцы даже немного посинели от того, насколько сильно сжимал их Алекс.

— Прости… — Голос еще не слушался, получился просто какой-то хриплый каркающий звук.

— Ничего, — так же хрипло ответила Морган и, приподнявшись, поцеловала Алекс в губы. Одно касание, недолгое, нежное — и дышать стало намного легче. — Ты настоящий герой, Алекс.

И сердце снова забилось так, будто накатывал новый приступ, но это было другое.

Много лет назад — казалось, вечность — Алекс, осторожно ступая, шел за Морган по темным коридорам коледжа. Морган что-то замышляла, и это надо было предотвратить. Алекс ступал легко, вполне успевая за неторопливо идущим впереди врагом — да, тогда Морган еще именовалась именно так: «враг». Под ногами мелькали ступеньки бесконечных лестниц, арки, проемы дверей, а ненавистная Кристина впереди шла и шла дальше, словно зная об этом колледже все и нисколько не боясь сбиться с пути. У Алекс была карта Мародеров, у Кристины не было ничего, но вышагивала он не менее уверенно. Как и в жизни: у Алекс были друзья и поддержка, а Кристина всегда была одна. И тем не менее Морган держала лицо, продолжая быть со своим противником на равных.

Следуя за ней по ветвившимся коридорам замка, Алекс воображал то, как застанет её на месте преступления, как раскроет опасный заговор с ним во главе, как вызовет его на дуэль — и, само собой, победит. А Морган поднимался все вверх и вверх, кругами, словно путая следы, пока наконец не пришел в уютную комнатку на АстКевиномической башне.

— Кларк, — ему на шею бросилась какая-то девушка, а он, обхватив ее за талию, нежно поцеловал в губы.

Такие поцелуи Алекс видел только в кино, когда однажды с друзьями ходил на премьеру какой-то мелодрамы. Но тогда ему было десять, и он ничего не понял, и не почувствовал никакой острой боли в груди…

Резко развернувшись, Алекс буквально вылетел из АстКевиномической башни, уже не заботясь о том, что стучит ногами по ступенькам, и не увидев, какая на губах Морган заиграла улыбка.

Заговор Алекс так и не раскрыл, хотя не ошибся в его существовании, зато обнаружил для себя очень досадную вещь — как оказалось, ему неприятно знать, что у Морган кто-то есть. Теперь куда бы ни пошел Алекс, он везде натыкался на Кларка с какой-нибудь красавицей коледжа. Они сидели и на скамеечке во дворе, и под раскидистыми деревьями возле колледжа, и в каком-нибудь пустом кабинете, и в темных нишах коридора — и Алекс, как привязанного, тянуло именно туда. Он не отдавал себе отчета, что происходит, и просто хотел избавиться от странного тянущего ощущения в груди, такого невозможно болезненного, не прекращавшегося, а только нараставшего с каждым днем. Хорошо, что в конце учебного года Алекс стало просто не до того — поход за оружием, смерть директора, «предательство» Сильвены... И следующий год — весь в гонках за тем, чего в глаза не видел… О Морган пришлось забыть. Несколько встреч за войну — нельзя сказать, что Алекс жил ими, — все же напоминали, что и ему есть, за что бороться. Нетрудно было догадаться, что Кристина находится «под колпаком», причем помочь ему выйти из этого положения может только Алекс, убив Тирана.

А дальше, после войны, несколько месяцев Алекс приходил в себя, восстанавливая силы и помогая тем, кому требовалась поддержка. Визит в Морган-мэнор он постоянно откладывал, не представляя себе, что будет там делать. Придет и скажет: «Здравствуй, Морган, ты знаешь, я, твой вечный враг, тут в тебя влюбился»? Но это было бы глупо. Еще глупее было испытывать к Кристине подобные чувства. Алекс не особо беспокоило то, что они оба враги — в мире к парам такого рода относились терпимо, — но как восприняла бы это Морган? Да, Алекс помнил, что какое-то время на младших курсах Кристина была увлечен им, но ведь это могло оказаться совсем не тем, чего хотелось. Шли дни, недели и даже месяцы, а он все не решался хотя бы просто навестить Кристину, откладывая и откладывая это, оправдывая себя тем, что у них еще очень много времени — вся жизнь впереди. А потом он попал в Морган-мэнор уже в качестве копа, и стало вдруг слишком поздно: в то время как у самого Алекс еще все было впереди, жизнь Кристины закончилась.

— Ты настоящий герой, — повторила живая Морган, которая сидел рядом и, держа его руку, целовала пальцы. И серые глаза вовсе не были остекленевшими — в них сияло восхищение пополам с гордостью…

Обессилено откинувшись на подушку, Алекс с нежностью смотрел на неё и снова мысленно спрашивал: «За что?». Чем он заслужил Кристину, её внимание, тепло, заботу? Ведь та не права — Алекс вовсе не герой, он всего лишь ничтожество, не способное ни на что без поддержки своих друзей, а теперь вот — без Кристины . И снова очень хотелось спросить: «Почему ты со мной? Почему не развернешься и не уйдешь на все четыре что Кевины? Мир открыт для тебя, тебе можно все — так почему ты выбрала участь быть возле калеки?» И опять задать этот вопрос было слишком страшно, и Алекс чувствовал себя малодушным, как никогда.

— Я не стою твоих усилий, Кристина, — тихо сказал он, — никакой я не герой…

Морган пару секунд просто смотрела на него, чуть прищурив глаза и, казалось, читала мысли.

— Ты дурак, Одонел, — наконец мягко констатировала она уже второй раз, и взглянул так, как будто хотел сказать что-то еще, но тоже не решался. И Алекс понял, что не он один порой бывает малодушным. А может, это называлось как-то по-другому.

Они оба знали, что однажды все известные лекарства закончатся, а новых еще не успеют изобрести, и Алекс умрет если не от потери крови, то от болевого шока. Но пока нужно было жить — просто прожить отведенное ему время так, как хотелось бы. Забыв о своей участи.

— Ладно, хватит хандрить, — безапелляционно заявила Морган, отвлекая Алекс от раздумий. — Сегодня пойдем в лес, но позже, а сейчас есть у меня для тебя занятие, — она улыбнулся. — Но для начала я тебя покормлю.

Алекс и представить не мог, что завтрак в постель — это так приятно.

— Я не настолько слаб, чтобы не встать, могу и на кухню пройти, — но Морган помотала головой и, усевшись на край кровати, протянула ему дольку апельсина.

— Бери, пока даю, — и Алекс, приподнявшись, обхватил ее губами, попутно лизнув кончики пальцев Морган. Кристина только улыбнулась и взяла следующую…

Это было похоже на сон. Забывая о просьбе Морган не спешить, о приличиях и о прочих ничего не значивших в тот момент вещах, Алекс увлеченно вылизывал её пальцы — они все были в апельсиновом соке, который, конечно же, следовало убрать. Сладко, невыносимо нежно, немыслимо приятно — так, что хотелось закрыть глаза от удовольствия… Алекс улыбался и целовал тонкие ладони, гладил запястья и что-то рисовал языком на маленьких выпирающих косточках — с таким упоением, что у Кристины сбилось дыхание, и она, заерзав рядом, пробормотал:

— Достаточно, Одонел…

— Разве? — Алекс скользнул по его лицу затуманенным взглядом.

— Да… — Морган, наконец, совладала с собой, отнял руку и усмехнулся. — Побаловался, и хватит. Вставай и пошли на кухню.

Алекс смерил её недовольным взглядом, но все же послушался. Методы воспитания «от Морган» ему определенно нравились. Удовлетворенно откинувшись на подушку, Алекс бездумно пялился в потолок, наблюдая за игрой вьющихся там двух больших жуков, и улыбался. На душе было удивительно спокойно, будто и не он только что перенес приступ.

После завтрака Кристина велела ему так и лежать в постели.

— И не надо тут делать вид, что ты особенно против. — Морган насмешливо улыбнулась. — Тем более, я буду рядом.

— Но мы же собирались в лес, — возразил Алекс.

— Пойдем, но позже, Одонел, успокойся. — Кристина закатила глаза: видимо, иногда Алекс здорово раздражал её. Впрочем, почему «иногда»? Раньше это было всегда: Морган так и пыталась достать ненавистного парня. Что изменилось сейчас — Алекс не понимал.

— Морган, я давно хотел спросить, почему я тебя не узнаю? Где та эгоистка, любительница подраться, которую я знал в школе? Слишком уж разительная в тебе произошла перемена!

Кристина пару секунд замерла, ничего не отвечая. Словно Алекс, сам не заметив, чем-то задел его.

— Ты не поверишь, жизнь меняет людей, — наконец глухо сказала она. — А смерть — еще больше. — Она повернулся и как ни в чем не бывало уставился на Алекс. — Я удовлетворила твое любопытство? Впрочем, если хочешь, я могу сыграть для тебя и прежнюю, столь тобой любимую заразу.

— Не надо, — поспешно возразил Алекс. У него было ощущение, что он сказал что-то не то. — Извини, если я обидел тебя.

Морган помолчала немного, а потом проговорила:

— Не обидел. Просто… Я прежний действительно умер. Прошло слишком много времени, многое изменилось, — она хмыкнула, — кардинально изменилось, Одонел. И я не хотела бы ворошить прошлое.

— Хорошо, меня ведь все устраивает, — закивал Алекс. — Только скажи, а новая Морган играет в футбол? — он улыбнулся, стараясь сгладить возникшую неловкость и разрядить обстановку.

— Играет, зато вот Одонелу на поле еще рано, — грустно усмехнулась Кристина. «Не иначе, подумала о том, что теперь для меня это стало навсегда невозможно», — решил Алекс, но Морган продолжала:

— Поэтому я кое-что придумала на первое время, — она разжала кулак, и с её ладони тут же вспорхнул миниатюрный шарик. — Ты будешь ловить его пока здесь, а дальше мы подумаем, — Кристина улыбнулась, наблюдая за тем, как Алекс провожал маленький мячик восторженным взглядом.

— Я думал, что утром мне показалось, — прошептал Алекс, чуть ли не с благоговением глядя на снитч. — Как ты сделала его таким маленьким?

— А я его не уменьшала, я сделал новый, — похвасталась Морган. — Специально для тебя.

Алекс немного недоверчиво посмотрел на Кристину. Мучающий вопрос так и вертелся на языке: «Я все-таки хочу узнать, почему ты для меня вообще что-то делаешь?».

— Мы никогда не были друзьями, Морган, — вместо этого тихо сказал он.

— Мы и сейчас не друзья, Одонел, — в тон ему ответила Кристина, но больше ничего не сказала.

— Но в этой реальности с нами что-то происходит, ты замечаешь? — тихо спросил Алекс, глядя на Морган не отрываясь. — Совсем не так, как в прежней.

Кристина мазнула по нему каким-то странным взглядом, а потом неожиданно сказала, как отрезала:

— Я не хочу об этом говорить.

Алекс кивнул, послушно замолчал и начал выслеживать крылатый мячик, чтобы схватить его, когда тот осмелится подлететь слишком близко. Морган отвернулся и вышла из комнаты.

Мяч, едва не задевая взлохмаченные черные волосы, неосторожно порхал над самой головой ловца, но тот почему-то не обращал на это ни малейшего внимания. «Кажется, я отличаюсь редкой способностью портить жизнь себе и другим при любых обстоятельствах», — думал Алекс. Какой черт вообще дернул его говорить это? Все было хорошо, но нет, нужно было что-то выяснять, в чем-то признаваться... Кто вообще сказал ему, что он нравится Морган? Поймав себя на этой мысли, Алекс невольно вздрогнул — а ведь Кристина никогда не показывал, что испытывает к нему нечто большее, чем сочувствие. Тот её поцелуй мог вполне оказаться просто желанием утешить и успокоить, а в остальном Кристина постоянно просила не торопиться. «Не спеши, Алекс», «Еще рано, Алекс», «Одонел, не смотри на меня так», — чем больше Алекс вспоминал, тем больней ему становилось. Какого черта он принял это за заботу о больном? Морган просила помедлить, потому что не хотел этого, а Алекс не оставлял ей выбора. «Если хочешь, я могу сыграть для тебя и прежнего, столь тобой любимую заразу», — Алекс даже здесь ничего не понял, потому что, как всегда, думал только о себе, был ослеплен собственным желанием верить в то, чего нет. Для Морган, которую он «вызвал» насильно, просто не существовало альтернативы — ей не оставалось ничего другого, кроме как следовать распоряжениям Алекс. А Алекс предпочитал не замечать, хочет этого Кристина или нет. «Если ты хочешь услышать мое личное мнение, то эту реальность создал ты сам, из своих тайных страхов и желаний…». «Создал» живую Морган, заставил играть навязанную против воли роль, а себя убедил в том, что Кристина действительно его любит.

Алекс со стоном откинулся на подушку. Он хотел совсем не этого, а теперь понимал, что является для Морган всего лишь тюремщиком. Никакой любви, привязанности, даже симпатии — для Кристины это просто новая и, может быть, далеко не лучшая реальность. И никого она не любит — во всяком случае, не Алекса. А Алекс просто слишком сильно хочется в это верить…

Глава 5

За столом они сидели молча. Тихий треск старых часов, чья секундная стрелка неумолимо выстукивала оставшиеся им часы и минуты, казался невероятно громким. На улице было пасмурно: набежали и сгустились над полями и лесом тяжелые тучи, которые не мог разогнать даже порывистый ветер, трепавший тонкие светлые занавески. Вниз срывались первые капли дождя, впивались в теплую землю, глухо падали на подоконник, шлепались, разлетаясь брызгами, об оконное стекло… Алексу было неуютно и грустно, а изменившаяся погода будто чувствовала его мысли. Он из-под ресниц осторожно посматривал на Морган, а та не обращала на него ни малейшего внимания, словно напротив было пустое место. Тишина начинала давить на виски и выстукивать по ним какую-то странную мелодию. Это был не тот случай, когда хочется молчать вместе.

Алекс не выдержал первым.

— Почему ты ничего не говорила мне?

— Не говорила о чем? — Морган подняла голову и скользнула по нему равнодушным взглядом, холодным, как капли прозрачного дождя.

— Что тебе противно… Что ты не хочешь быть со мной. — Алекс не мог сформулировать это таким образом, чтобы не выдать свои чувства еще больше.

— Если ты пытаешься спросить, почему я не отвергала твои ухаживания сразу — так ты знаешь ответ, — скорее устало, чем иронично сказала Морган.

Алекс покачал головой.

— Не знаю.

— Я говорила, только ты не желал слышать. — Морган пожала плечами. — Гораздо удобнее ведь было убеждать себя в том, что все так, как ты хочешь, правда, Одонел? Но я должна тебе напомнить, что не все мечты сбываются, — сказал Кристина неожиданно жестко, отодвигая от себя тарелку и вставая из-за стола. Скрестив руки на груди, она принялась ходить из угла в угол.

— Морган, что с тобой происходит? — Алекс был поражен такой переменой в их общении, этой холодностью и отстраненностью Кристины.

— Ничего, Одонел, — оскалившись, произнесла Морган, останавливаясь и разводя руками. — Абсолютно ничего! Если хочешь — я буду продолжать потворствовать твоим желаниям. — Её глаза сузились в две тонкие щелки. — Что там от меня требуется — лечь с тобой в постель, позволить тебе играть мной, исполнять все твои прихоти, да, больной? — Морган сказала это с такой злобой, что Алекс побледнел. Он совершенно не понимал, что случилось, но больно было так, как не бывало и от приступа. В глазах щипало, и Алекс помотал головой, словно так можно было отогнать ненужные слезы. Надо было собраться с силами и не раскисать.

С трудом подавив желание заорать или разрыдаться, Алекс почти спокойно произнес, глядя куда-то мимо Кристины:

— Объяснись, Морган. Или убирайся вон.

Его голос не дрожал, но на скулах ходили желваки. «Ты идиот, Алекс. Если ты сейчас сорвешься, одним приступом не отделаешься. Захотелось в больницу или сразу на тот свет?».

— А что тебе объяснять, Одонел? — Морган неожиданно остановилась и опустилась прямо на пол. — Меня вытащили сюда, не спросив, теперь ты со своими странными желаниями, только дразнишь меня, а потом… — Она говорила сбивчиво, торопливо, хотя голос звучал почти безжизненно. Никогда раньше Алекс её таким не видел. — Ну, уступлю я тебе — и что будет дальше? Ты встанешь на ноги и выкинешь меня, я стану ненужным. А мне некуда больше идти…

И снова наступила тишина. Несколько секунд Алекс отчетливо слышал, как тикают маленькие часы в его комнате. Осознание того, что сделала Морган, пришло постепенно. Она раскрылась полностью — открыла Алексу душу, свои самые сокровенные мысли, самые страшные опасения. А теперь тихо сидела на полу, покачиваясь из стороны в сторону, и смотрела — тем самым взглядом, что и тогда, на плитах Морган-мэнора, — смотрел так, словно видела что-то, недоступное человеческому взгляду.

Алекс медленно поднялся на ноги, сделал пару шагов и опустился возле неё. Обнял худые плечи, прижимая Кристину спиной к своей груди, и зарылся лицом в светлые волосы.

— Кажется, теперь моя очередь сказать, что ты дурочка, Морган, — Кристина вздрогнула от этих слов, но не сделала попытки вырваться. — Черта с два я тебя отпущу, — Алекс сжал её в объятиях чуть сильнее, и Кристина тихо вздохнул, откидывая голову на его плечо. Чуть повернувшись, Алекс нежно прикоснулся губами к её виску, отмечая, как черты лица Морган сразу разгладились, и на губах даже замерла легкая улыбка. Алексу нужно было так много ей сказать... Но теперь уже самому не хотелось спешить. Пусть хоть раз все будет по-человечески.

Дождь скоро закончился, небо посветлело, и Алекс невольно подумал, что в этом, другом, мире, в который он едва верил, природа действительно будто ловила их с Кристиной настроение. Это было необычно, но от того ширилось, крепло в душе Алекс ощущение сказки, как бы он ни твердил себе, что в чудеса не верит. Нежное чувство, которое вызывала у него Морган, так и охватывало мягкими объятиями, только изнутри, и согревало, как лучи ласкового заходящего солнца.

Вечер выдался теплым, и Кристина, выходя на прогулку, даже не заставила Алекс надеть куртку, как собирался. Эта забота совсем не раздражала, а наоборот, была по-настоящему приятна. Раньше Алекс не знал этого ощущения — будто рядом находится родной человек. Нет, к нему постоянно приходила Ленора, навещал Кевин, но Алекс понимал, что у них, несмотря ни на что, своя жизнь, и ему там места нет. А Морган… Она сама сказала, что больше ей идти некуда. Это не значило, что Кристина принадлежала ему, Алексу, но это как-то странно грело душу. Будто Морган действительно была его.

— О чем это ты задумался, Одонел? — Кристина, улыбнувшись, взял его под руку и повел по тропинке к лесу. — Меня слегка пугает такое твое выражение лица, потому что я не знаю, чего от тебя потом ожидать.

— А чего бы тебе хотелось? — вопросом на вопрос ответил Алекс. Ему было действительно интересно, чего желает Кристина.

Та остановился, отпустил руку Алекса и, нагнувшись, мягко выдернул из земли длинный колосок. Очистив его от листьев и легонько прикусив кончик зубами, только потом ответила, глядя куда-то в сторону заходящего солнца:

— Чего бы хотелось... А вот чего, — быстро шагнув к Алекс, Кристина неожиданно ударил его ладонью по щеке. Легонько, в пол силы, а потом, не дав опомниться, положила ладонь на его затылок, притянул к себе и поцеловала.

Задохнувшись от нахлынувших ощущений, Алекс даже не сразу отреагировал. А когда потянулся, чтобы обнять, Кристина уже отстранился, немного дерзко улыбаясь.

— Стало тебе легче от моего ответа? — Морган, стояла на тропинке и покачиваясь с ноги на ногу, наклонила голову набок.

— Эмм… — Алекс невольно прикоснулся к губам, словно ловя пальцами отзвуки поцелуя. — А пощечина зачем?

— Потому что я хочу тебя разбудить, Одонел, — наверное, убедившись, что Алекс не сердится на неё, Кристина вновь подошела к нему и обвила руками. Потом прижался всем телом и положил голову ему на плечо.

На этот раз Алекс мгновенно обнял Кристину, прижимая крепче, и провел ладонью по её волосам, к затылку, потом ниже, по спине и, остановившись на талии, другой рукой приподнял её подбородок. Несколько секунд, которые он смотрел на Кристину, показались долгими, как часы… Морган никогда не была красивой: слишком худое лицо, немного удлиненный подбородок, глаза, которые кто-то считал тусклыми и бесцветными — но для Алекс это было самое совершенное лицо, самые выразительные глаза, переливавшиеся тысячами оттенков и искорок. В сотый раз уже хотелось задать Кристине все тот же вопрос... Но теперь Алекс был почти уверен, что знает на него ответ.

Они не говорили о любви, они еще не были парой в полном смысле этого слова, но Алекс казалось, он чувствует что-то неуловимо-тонкое, нежное между ними.

— Ты даешь мне надежду, Морган, — тихо прошептал Алекс куда-то ей в шею. Эту фразу можно было понять двояко, и в обоих случаях она была истиной.

Кристина вздохнула и, медленно отстранившись, проговорила, почему-то не глядя в глаза:

— Пусть так.

Они немного погуляли в лесу, дошли до озера, о котором Алекс рассказывала Ленора, и едва не поссорились, потому что Алекс настаивал полезть искупаться, а Морган говорила, что вода слишком холодная.

— Одонел, будешь вредничать — вообще уйдем домой, — насуплено сказала Кристина. — Не помнишь, кто-то обещал меня слушаться?

— Ну, я же не знал, что ты будешь как Ленора, — разочарованно взглянув на Морган, потом — с сожалением — на озеро, Алекс все-таки отошел от воды. — Я — твой раб. — Он понурил голову, исподлобья глядя на Кристину. Та только рассмеялся.

— Ты мне еще скажи, что ты — джинн из бутылки, и будешь исполнять все мои желания. — Морган хихикнула, насмешливо глядя из-под ресниц, и её улыбка была такой соблазнительной…

Возбуждение нахлынуло внезапно, словно безумие, и с такой силой, что Алекс просто не смог ему противостоять. Не выдержав, он с тихим рыком бросился на Кристину, легко опрокидывая его на траву. Упираясь в худые плечи Морган, не позволял ей сопротивляться, а потом и вовсе перехватил одной рукой оба его запястья, удерживая у неё над головой. Оказалось, у Алекс достаточно сил для этого. Сейчас он меньше всего думал о возможном приступе — ничто не могло ему помешать.

Морган от неожиданности, казалось, потеряла дар речи, и Алекс воспользовался этим — впился в её губы долгим поцелуем, сминая их своими, раздвигая языком. Черт возьми, он был нормальным мужчиной, сколько еще Кристина рассчитывал играть с ним, не отдаваясь?

Нетерпеливые руки, словно живя своей жизнью, шарили по телу Морган — Алекс забывал, что её нужно держать; бедра вжимались в её бедра — так, что Алекс даже было немного больно; губы не могли прекратить целовать хоть на мгновение — даже чтобы схватить глоток воздуха. Морган наконец словно очнулась — дернулась, пытаясь вырваться из цепкой хватки, и зашипела:

— Пусти, Одонел, совсем сдурел?!

Но Алекс и вправду точно сошел с ума. Ничего не отвечая, он разорвал рубашку Кристины и заскользил дрожащими от возбуждения ладонями по обнаженной коже, едва не вскрикивая от переполнявшего ощущения нереальности происходящего. Под пальцами будто искрило током от каждого касания; всё тело горело, словно пожар, возникший внутри, в груди, распространялся дальше.

— Нет, Одонел, нет! Я не хочу, придурок! — Морган могла кричать сколько угодно — Алекс её уже не слышал, полностью отдаваясь своим ощущениям. Как же долго он этого хотел, как мечтал, как жаждал получить Кристину…

— Моя, — кусая его губы, шею, спускаясь к груди, шептал Алекс. — Ты — моя, слышишь? — разум застилала мутная пелена, мыслей больше не было — только дикое, почти животное желание.

Целовать, кусать, впиваясь губами и зубами в это безумно красивое тело, изощренно ласкать, предугадывая каждое пожелание Кристины, разорвать её, растерзать, не спрашивая позволения — в голове у Алекс все путалось, перемешивалось, противоречило одно другому, а он уже не мог распознать, где то, что позволено, а где — преступление. Пределов больше не было, границ не существовало, рубеж был преодолен, никто не мог запретить, Морган не сопротивлялась…

Морган не сопротивлялась. Вытянулась на траве, словно струна, напряженная и неподвижная, дотронешься — отзовется тонким болезненным звуком... Или нет. Его руки так и остались закинутыми за голову, грудь часто вздымалась от неровного дыхания, в глазах не было слез. Ничего не было. То самое выражение — полное отсутствие эмоций, — которое Алекс уже видел, казалось, так давно, и он даже не вспомнил сразу, где, а просто отстранился, с каким-то ужасом глядя на Кристину. Можно было воспользоваться этим состоянием Морган — вседозволенность искушала, — но Алекс почему-то остановился. Не отрывая взгляда, пытался понять, чего он сам так боится, что мешает продолжить. Мысли путались, это был всего лишь Морган, которую Алекс так хотел, и которая просто слишком долго дразнил его... Но что-то было не так. Тело Кристина казалось вылепленным из воска — ранее гибкое, а теперь застывшее, слишком белое, у живых так не бывает.

Она была словно мертвой.

— Нееет! — От дикого крика лес будто содрогнулся. Птицы слетели с деревьев, все вокруг затихло, словно опаляя тишиной. Алекс сжал пальцами виски, зажмурил глаза, чтобы не слышать, не видеть, не знать… Снова этот взгляд Морган, как в Мэноре, когда Кристина умерла, только теперь её убивал сам Алекс.

— Нет, Мерлин, нет! — Перед глазами стало черно, как в Преисподней, которую выдумала религия — или не выдумала, и тогда Алекс там самое место, — все звуки пропали в никуда, будто бы ничего, кроме его крика, больше не существовало. Пальцы царапали землю, словно вспахивая, вырывали с корнем траву, ладони слепо шарили по лесной подстилке, цепляясь об острые веточки, которые протыкали кожу, но Алекс ничего этого не чувствовал, не понимал. Ему казалось, что сердце остановилось, потому что он больше не чувствовал стука. Он чуть не убил Малфоя.

— Одонел, Одонел, тролль тебя возьми! Алекс! — Кто-то тряс его за плечи, чей-то взволнованный голос вливался в уши, растекаясь знакомыми нотками. — Алекс, да приди же в себя!

Он открыл глаза — или они были открыты, а он не замечал — и непонимающе уставился на Морган.

— Мерлин… Ты испугал меня, идиот. — Кристина мелко дрожал — то ли от пережитого, то ли от волнения за него, Алекс, — и куталась в остатки разорванной рубашки. — Какого боггарта ты творишь?

— Прости, — кинувшись Кристине на шею, Алекс крепко обнял её и замер, не смея пошевелиться, потому что не знал, как отреагирует Морган, и не хотел пугать её еще больше. Сердце снова билось, как отбойный молоток, будто грозя колотить по ребрам до тех пор, пока не пробьет их. Алекс понимал, что не достоин прощения, но отчаянно надеялся, что Кристина все же поймет его.

— Успокойся, Одонел. — Морган не обняла его в ответ — она все еще дрожал, — а просто замерла на месте, тоже не двигаясь. — Кажется, я сама виновата, — наверное, ей было тяжело это признать, но все же она это сказала, — это я тебя довела. Перестань.

Когда руки Кристины наконец обняли Алекс за плечи, он смог выдохнуть.

— Я больной. Похоже, на голову, — как-то истерично усмехнулся он. — А ты со мной связалась.

Морган чуть отстранилась и взглянул на него. В серых глазах разлилось какое-то чувство, что-то вроде обиды или непонимания. Может быть, Кристина хотела напомнить, что это не она «связался», а её лишили выбора, решив за неё, как всегда раньше решали за Алекс. «Кто, если не ты, должен понимать меня? Когда тебе не дают альтернативы, а ставят перед фактом», — словно говорила она глазами, но губы не двигались. Зато дрожали губы Алекс, которому казалось, что он прочел мысли Морган.

— Я не жалею, что связалась, — наконец сказала Кристина. — Я уже говорила тебе это, помнишь?

Осторожные тонкие пальцы коснулись щеки Алекс, словно чего-то опасаясь — быть может, вызвать новую вспышку яростного желания. Но Алекс глубоко вдохнул и не шевелился, позволяя Кристине делать, что угодно. «Ведь так недавно ты спрашивал, чего хочет она. Так позволь ей самой показать это».

Медленно и ласково, изучая касаниями, Морган скользила кончиками пальцев по лицу Алекса, то поднимаясь вверх — скулы, щеки, виски, брови, шрам, то опускаясь вниз — сняв очки, к подбородку и губам, обводя каждую черточку. Алекс старался сидеть прямо и спокойно, хотя почти робкие прикосновения заводили, пожалуй, сильнее, чем самые изощренные ласки. Его выдержка, конечно, была не железной, но своей ужасной выходкой он заслужил наказание, и Морган придумала достойное — наверное, и грешники в Аду, в окружении гурий, не чувствуют себя так, как чувствовал себя Алекс в тот момент. У Морган не было выбора, Кристине некуда больше было идти, Морган принадлежала ему — приди и возьми, — но это казалось слишком неправильным, даже несмотря на то, что Алекс давно уже не походил на того наивного и доброго парня, каким был в школе. Истинный рыцарь с детскими мечтаниями о мире во всем мире, с гипертрофированным желанием справедливости, с альтруистическими порывами сделать все, что в его силах, «ради общего блага» давно умер. Не во время битвы с Тираном, а гораздо позже. Во время стычки в Морган-Мэноре этого идеального мальчика серьезно ранили — тем, что ни один из копов не бросился под пулю и даже не попытался оттолкнуть Кристину, предоставив это ей. Защитники, которые сделали бы это для любого, не хотели этого. И никого не интересовало, что у нее тоже не было выбора — служить Тирану ее вынуждали шантажом, а помогать Деррику она согласилась только потому, что в ином случае он пообещал подстеречь где-нибудь ее дочь.

Все это Алекс узнал намного позже, а в тот день он просто не хотел ничего слышать, мучительно не понимая, как же можно делить людей на «черных» и «белых»? Почему их — надежду нации — так учили, почему он понял, что это неверно, а другие — нет?

Идеального мальчика убивали еще долго — лживыми обвинениями, выдвинутыми против его боевых друзей, нескончаемыми закулисными интригами, неприкрытой борьбой за власть среди тех, кого он раньше считал «светлыми». В то время он просто потерялся, уже не понимая, чем свет отличается от тьмы. Так не хотелось признавать, что все это время им, как и его друзьями, умело манипулировали. Почему директор поручил поиски орудия именно им? Неужели не было более достойных ? Все оказалось просто — потому что сознание детей еще не замутнено, потому что они еще верят в высокие идеалы, потому что могут умереть для того, чтобы жили другие. Да, на такое способны только дети или глупцы. Ни Алекс, ни Кевин, ни Ленора глупцами не были, но, умея прекрасно анализировать полученную информацию, находить выход из самых опасных ситуаций, имея набор знаний, достойный взрослого бойца, они никогда не ставили под сомнение то, что считали абсолютной истиной. Они боролись за идеалы, а идеалы, как известно, недостижимы.

Не то чтобы Алекс со временем стал циником, но он все больше понимал Майкла. Тот тоже пал жертвой чьей-то тонкой игры — Алекс не хотел задумываться, чьей, — но он жил в уверенности, что оберегает сына своей любимой. Хотя на самом деле лишь способствовал тому, что Алекс проживет ровно столько, сколько нужно для исполнения грандиозного плана, но об этом тоже думать не хотелось.

Но, даже разуверившись почти во всем, что так старательно вкладывали в его голову в детстве, Алекс все еще оставался немного честным, только теперь он понимал это по-другому. Ни за что на свете он не стал бы использовать человека, который ему доверился. А Морган открылась, считай, подписалась в своей полной зависимости от Алекс, и именно поэтому нельзя было воспользоваться её положением. И потому Алекс держался из последних сил.

А пальцы Кристинакружили по его губам, обводя их, чуть-чуть надавливая, приоткрывая... Глаза Морган светились лукавством, и Алекс, не сдержавшись, лизнул её пальцы, а потом втянул один в рот.

Кристинатина, не ожидавший такого, резко выдохнула, но не отстранилась. Через пару мгновений её щеки порозовели, и Алекс удовлетворенно ухмыльнулся. «Будем играть по-другому, Морган. По моим правилам». Глядя Морган в глаза, Алекс облизывал её пальцы, один за другим, покусывал кончики и гладил языком аккуратные ногти. Кристина совсем раскраснелась, часто-часто дышала и то и дело отводила взгляд, но Алекс поворачивал её за подбородок к себе, заставляя смотреть.

— Одонел... Ох, Одонел, не надо… — Эти просьбы больше были похожи на стоны, и выражали совершенно противоположное словам желание.

Алекс не останавливался. Нежно гладил пальцами шею Кристины, большим скользил по щеке, касался её губ. Морган приоткрыл их и быстро облизнул — наверняка невольно, не задумавшись над тем, какое это зрелище. И Алекс отпустил её руку, а вместо этого, придерживая лицо Кристины, чуть наклонил голову и прикоснулся к её губам. Пару секунд ласкал их языком, не стараясь проникнуть внутрь, а потом мягко, но сильно обнял Кристину плечи и одновременно затянул её в долгий сладкий поцелуй. «Черт тебя возьми, Морган, любишь романтику — будет тебе романтика!».

Да, похоже, романтику Кристина действительно любила. Она тихонько постанывал от поцелуев и чуть-чуть заерзала, когда Алекс уложил её на траву. «Какая же ты чувственная…», — мысленно улыбался Алекс, всеми силами стараясь доставить её удовольствие. О себе можно было подумать позже, сейчас главное — позволить Кристине привыкнуть. От поцелуев она не зажимался и не протестовала, по крайней мере, открыто, и этим можно было воспользоваться.

Только губами. Не касаться пальцами, не прижиматься, вообще поменьше дергаться, чтобы не спугнуть. Быть может, Морган вовсе не любит его, и ей вообще неприятны эти ласки — и тогда ты, Алекс, погиб. У тебя, конечно, всегда останется возможность взять то, чего ты так давно хочешь, но это будет насилие. А тебе нужно не только её тело — нужна душа, сердце, нужно её тепло и понимание, её любовь. И обо всем этом придется забыть, если ты сорвешься, потому что человеческие отношения между насильником и его жертвой невозможны — только их исковерканное подобие, основанное на страхе, зависимости и желании больше не испытывать боль.

Этого Алекс совершенно не хотел, и благодарил Мерлина за то, что сумел остановиться, когда до провала оставалась всего пара шагов. Стараясь предугадать каждое пожелание Кристины, он осторожно распахнул её разорванную на груди рубашку и, не давая опомниться, припал губами к соску. Целовал, вылизывал и покусывал маленькую розовую бусинку до тех пор, пока не услышал слабый стон... Подняв голову, Алекс даже на мгновение замер — Кристина закусила губу, зажмурилась, и на её лице застыло настолько беззащитное выражение, что хотелось затискать её, как ребенка. «Что же ты со мной творишь?..» — подумал Алекс, с новой силой возвращаясь к своему волнующему занятию.

Он считал себя достаточно умелым и опытным любовником, ему нравилось ласками доводить девушек до невменяемого состояния, но никогда раньше это не было так приятно, никогда тихие вздохи и шепот не были столь ценны, никогда сам Алекс настолько не отдавался тому, что делает. Морган таяла под ним, почти в буквальном смысле слова — будто водой или жаром смывало её напускное равнодушие, холодность, отстраненность, выпуская на свет настоящию Кристину— страстную, чувственную, отзывчивую до предела. Её влажное тело выгибалось от каждого касания, её охватила дрожь, которую она не могла унять, и каждая клеточка будто налилась невыносимым желанием, потому чт он запрокинула голову и куда-то вверх прошептала:

— Пожалуйста…

И Алекс, раздев, коснулся её там, где это требовалось больше всего. Снова — губами, терзая и мучая слишком непродолжительными прикосновениями, обжигающими поцелуями и горячими выдохами. Кристина потеряла нить реальности — ей уже было все равно, что с ней сделают, как — только быстрее бы, только бы позволили освободиться, выпустить наружу это переполняющее её, кипящее напряжение. А Алекс взял её в плен своих губ…

Когда пару минут спустя они оба без сил лежали на траве, Кристина разлепила тяжелые веки и поинтересовалась:

— Одонел, ты сам-то хоть?.. — Она оборвал себя на полуслове, немного пристыжено глядя в сторону.

Алекс ласково погладил её по руке.

— Не переживай. Смотреть на тебя такую и не кончить — на это способен только евнух.

Кристина смущенно улыбнулась, а потом словно вспомнила, что она — Морган, и не пристало аристократам так реагировать на сомнительные комплименты плебеев (пускай даже идеальных любовников), и притворно сердито буркнула:

— Между прочим, трава колючая, а еще я весь теперь липкая и наверняка зеленая… — договорить ей не дал хохот Алекс.

— Морган, черт тебя возьми, ты еще распиши себя Лох-Несским чудовищем!

— Каким-каким чудовищем? — сначала не поняла Кристинат, а потом рассмеялась:

— Ааа, ясно.

И Алекс, счастливо улыбаясь, даже не задумался, откуда Морган известна легенда о Лох-Несском чудовище.

Глава 6

Несколько следующих дней прошли, как под действием Амортенции. Алекс тянуло к Кристине Кристину тянуло… в лес. В лесу, само собой, они занимались не только грибами, ягодами и прочими увлекательными делами — ноги так и выводили на ту самую полянку, где до сих пор была прмята трава. Людей в окрестностях не было, домик и территория вокруг были защищены , и небольшой лесок, как и озеро, были в полном распоряжении Кристины и Алекса. Впрочем, черту в своих отношениях они еще не перешли. У Алекса все еще время от времени случались приступы, а Кристина будто чего-то выжидала — может быть, когда это окончательно закончится. Она верила сама, и Алекса заставляла верить в то самое чудо, . «У тебя не случилось приступа в лесу, хотя ты был очень активен, — чуть смущенно улыбался Морган, — потому что в тот момент ты и не вспоминал о своей болезни, а был твердо уверен, что тебе ничто не помешает». Алекс кивал — это было действительно так. А Морган продолжала: «В этой реальности все возможно, просто поверь», — она повторяла это снова и снова, и глядя на него, ухаживавшего за бывшим врагом, Алекс на какие-то секунды действительно верил.

Где-то через неделю они вдвоем, на всякий случай нанеся маскировочные чары (причем, Морган заставила Алекс самостоятельно выбрать оба «образа»), аппарировали в Лондон, за одеждой для Кристины и продуктами. Конечно, перед этим Алекс потребовалось около часа убеждать Ленору, что он справится сам, но в итоге решающим аргументом стало то, что он будет не один, а с подругой. «Что, снова завел себе кого-то?» — Ленора, несомненно, закатила глаза, но против поездки больше не возражала и приезжать не стала. Наверное, она даже была рада его внезапно проявившейся самостоятельности и единственным, что на правах медика запретила категорически, было переезжать . На эту «меру предосторожности» Алекс согласился, даже слегка удивившись тому, как быстро удалось уговорить Ленору. Кристина объяснила это «вечным Одонеловским везением» и тем, что Алекс по-настоящему этого захотел.

— Вот видишь, все дело в желании, Алекс. Ты действительно хотел и верил, что у тебя получится, ведь так? — Всю дорогу в город вещала Кристина , и Алекс даже догадывался, к чему она клонит.

— Ну да, верил, и получилось, но какое отношение это имеет к моей болезни?

Надо сказать, в свое чудесное исцеление, которого так ждала Морган, Алекс верил не слишком. В то, что можно приостановить болезнь, не акцентировать на ней внимание — да, пожалуй, но вылечиться окончательно, на его взгляд, было невозможно. Даже в их новой реальности.

— Ну и о чем ты думаешь? — в тон ему ответила Кристина, довольно ощутимо ударив в плечо.

— Эй! — нахмурился Алекс. — Ты чего?

— Я чего? А я ничего, Одонел, — неожиданно взвилась Морган. Как ни странно, она не повышала голоса, говорила очень тихо, почти шипела, и от этого каждое слово будто вбуравливалось в сознание. — Это не я, а ты сейчас вместо того чтобы думать о себе, новой жизни, обо мне, в конце концов, думаешь о болезни, более того, ты раз за разом повторяешь, пусть и мысленно, что тебе не избавиться от нее. Ты привязываешь ее к себе, чертов идиот! Как тебе нужно говорить, чтобы до твоих мозгов дошло, объясни мне — и я постараюсь! Тебе дан уникальный шанс — иная реальность, где для тебя возможно практически все, ты возвращаешь к жизни меня, мантикора тебя раздери, и считаешь это нормальным и вполне осуществимым, зато вот в избавление от какой-то дряни в твоем организме ты не веришь!

Выпалив все это на одном дыхании, Морган замолчала, отвернувшись и хватая ртом воздух. Её руки были сжаты в кулаки, губы чуть подергивались и от переизбытка эмоций подрагивали крылья носа. В таком гневе Алекс Морган еще не видел. Нет, наверное, это обидно — когда ты стараешься для человека, а он даже не верит в ваше общее дело, но что мог сделать Алекс?

— Морган… — Он осторожно коснулся руки Кристинатина.

— Не трогай меня, Одонел, — как-то вяло ответила та.

Всю дорогу, пока они ходили по магазинам, она молчала, несмотря на попытки Алекс завязать разговор. Примерка одежды, на которую Алекс возлагал огромные надежды, тоже закончилась очень быстро. Вернее, она и не начиналась — Кристина просто указала на те вещи, которые ей понравились, и велела их завернуть, видимо, решив, что можно подкорректировать , если что-то не подойдет по размеру.

Домой оба вернулись хмурыми и недовольными. И оказались совершенно не готовы к визиту Кевиноров.

— Алекс! — Кевин бросился к нему, едва он снял маска-чары и вошел в дом.

Морган замешкалась сзади, быстро юркнула под окном и метнулась прочь, к лесу.

Вовремя вспомнив, что Кристинавыдавать нельзя, Алекс потянул друга в комнаты, где на диване сидела Ленора. «Вот, решила проверить, как вы живете», — читалось в ее глазах, но сказала она совершенно другое:

— Привет, Алекс! Как ты?

— Познакомишь с ней? — Кевин многозначительно поиграл бровями.

— А… её сейчас нет, — только и мог сказать Алекс.

Кевин разочарованно пожал плечами, а Ленора посмотрела на Алекс как-то слишком изучающе… Если бы он обратил на это внимание еще тогда — возможно, все пошло бы совсем не так. Но в тот момент Алекс не замечал ничего, не думал ни о чем и ни о ком, кроме Малфоя, который в это время был где-то в лесу.

Выпроводив друзей, Алекс бегом пошел за неё. Кристина нашлась на той самой полянке, у костра — под вечер стало немного прохладнее. Она сидеал, обняв колени, и смотрела на огонь. Может, ей нравились переплетающиеся и пляшущие адский танец языки пламени, может, как мотылька, влекли свет и тепло — но она вытянула руку, открыв ладонь прямо над огнем. Ярко-оранжевые язычки едва не лизали нежную кожу, и Морган морщилась, но руку не убирал.

— Прекрати это сейчас же, — наконец не выдержал Алекс.

Кристина вскинула голову.

— Что прекратить, Одонел? — и Алекс догадался, что она снова говорит о другом. — Скоро, — продолжала она, — скоро закончится, не переживай.

— О чем это ты?

— О Леноре, — прищурившись и продолжая смотреть на огонь, проговорила Кристинатина.

Алекс так и не понял, что она имела в виду.

* * *

Еще несколько дней текло в приятном и беззаботном времяпровождении: долгие прогулки по солнечным дорогам, нежные объятия и поцелуи, крепкий чай вечерами на мягком ковре… Время будто остановилось в ту самую секунду, как сломались маленькие старые часы, и Алекс нисколько не жалел об этом. Теперь в их с Кристинамире минуты тянулись долго, столько, сколько длился каждый сладкий поцелуй, а секунды вторили частым ударам сердец. Это была сказка, волшебство, самая настоящая магия — потому что в реальности такого быть не могло. И Алекс так привык к этому, что перестал замечать грустных взглядов Малфоя вечерами, когда, как тому казалось, на него не смотрели. Поначалу Алекс беспокоился, пытался спросить, в чем дело, но Кристинатолько улыбался в ответ, переводя все в шутку, и маленькие барабаны, что били тревогу в душе Алекс, постепенно затихали, пока и вечно бдительный барабанщик не уснул.

А через пару дней прозвенели первые колокольчики беды: пришел взволнованный и немного озадаченный Кевин.

— Алекс, дружище, тут такое дело… — Он стоял на пороге кухни, где Алекс готовил обед и был теперь как на иголках, переживая, что Морган вот-вот вернется с рынка, а у них гости. Поймав себя на этой мысли, Алекс случайно заехал ножом себе по пальцу. С каких это пор лучший друг относится к категории «гости»?

— Что случилось, Кевин? — залечив ранку, Алекс обернулся к нему.

— Ну... в общем, Ленора считает, что у тебя что-то не так, — выпалил Кевин.

— «Не так»? — Алекс рассмеялся. — А когда это у меня было «так»?

— Я не о том… — Кевин понизил голос до шепота, словно жена могла его услышать даже здесь. — Просто она думает, ты что-то скрываешь от нее. Что-то страшное. Что происходит, Алекс?

Кевин смотрел на него с таким волнением в глазах, что Алекс не мог это просто проигнорировать.

— Ничего, все в порядке. — Он оставил свое занятие и позвал Кевина в другую комнату, где предложил сесть на диван. — Чем именно вызвано ее беспокойство?

Кевин пожал плечами.

— Говорит, ты ей соврал про нового любовника. — Кевину, как всегда, было не слишком-то приятно говорить это слово. Он никогда не понимал, почему Алекс увлекается мужчинами, в то время как вокруг него все время вьется столько симпатичных девушек. Алекс объяснял это тем, что зачастую этим девушкам нужен не он сам, а его слава, а парней он находил на одну ночь и они не возражали против секса без обязательств. После этих слов Кевин обычно морщился и не желал слушать дальше. А Алекс это и не было нужно, потому что истинной причиной его предпочтений было то, что Морган родился мальчишкой.

Да, шестикурснику Алекс Одонелу это казалось ужасным, он не мог понять, почему вообще влюбился в парня. Сначала пытался все отрицать, понимая, что глупо обманывать самого себя, но поделать ничего не мог. Ему же, кажется, нравились девушки, так почему Морган? Снова и снова задавая себе этот вопрос, Алекс не находил ответа. Уже гораздо позже он перестал задумываться о природе своих чувств, потому что понял: он никогда не сможет сказать, за что любит Морган. Казалось бы, за её красивую мордашку, из жалости или сочувствия, из-за того, что между ними двумя всегда бушевали какие-то сильные страсти? Но нет, ни одно объяснение не могло охватить всего. Алекс просто любил, потому что по-другому не мог. Без Кристины он, ко с довольно твердым характером, силой воли, сформированными убеждениями, не ощущал себя цельным. Это не было тем, о чем часто говорили девушки — половинкой души, вторым крылом ангела или еще какой-то ерундой, — это было просто желанием вернуть своему сердцу покой. Когда Морган была рядом, Алекс чувствовал себя живым, полноценным человеком: их эмоции, мысли, желания, поступки уравновешивали друг друга, не позволяя Алексу скатиться в какую-нибудь крайность. Но тогда, когда он это понял, Морган уже не было рядом.

— Кевин, — тихо проговорил Алекс, — я не солгал ей. Я действительно нашел человека, которого люблю.

Наверное, что-то в глазах выдало его, потому что Кевин внезапно побледнел, а потом, недоверчиво глядя на Алекс, чуть-чуть отстранился.

— Морган?!

Да, Кевин знал о чувствах Алекса к Кристинатинай. Еще в школе, мучаясь от непонятных, раздиравших сердце и терзавших тело желаний, Алекс однажды рассказал все лучшему другу. Тогда он панически боялся, что Кевин отвернется от него, не поймет, но терпеть это и дальше было невыносимо. О, это нужно было видеть — лицо Кевина, когда Алекс поведал ему о своей любви, слышать его вопли: «Нет, ты что, сдурел?! Это такие глупые шутки? Алекс, это же Морган!», а затем и выводы о том, что у него совершенно нет мозгов. Да, потребовалось много времени, прежде чем Кевин понял, что для Алекс это отнюдь не смешно. Но когда через несколько лет Алекс прибежал к нему, дрожащий и белый, как мел, и сбивающимся голосом рассказал, что видел смерть Морган, Кевин понял его. Следующие несколько недель именно он следил за тем, чтобы Алекс не пил и что-нибудь с собой не сделал.

И вот теперь, услышав фразу: «Я нашел человека, которого люблю», Кевин даже на мгновение не предположил, что это может быть кто-то другой. Слишком сильно Алекс любил Морган.

— С чего ты взял? — сказать, что Алекс был удивлен — ничего не сказать.

— Ты что, шутишь? — Кевин схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. — Только когда ты говоришь о ней, у тебя такие глаза! Но ты совсем поехал, что ли? Морган мертва! — почти выкрикнул Кевин. Это было жестоко, но и смотреть на то, как его друг сходит с ума, он не собирался.

— Нет-нет, слушай, я тебе сейчас все объясню. — Алекс схватил его за руку и потащил в спальню, где на столе лежал жучок. — Смотри, вот это уникальный артефакт…

Кевин был другом, лучшим другом, и что бы там не говорил Кристинатине, лгать друзьям Алекс не умел. Они не выдадут его тайну, потому что любят его и желают ему счастья.

— Теперь ты мне веришь? — спросил Алекс, закончив рассказ. Его глаза горели, и он, счастливо улыбаясь, сжимал руку Кевина.

— Но Алекс… — тот несколько стушевался, словно находясь в растерянности, — это все более чем странно. Я не знаю, что делал бы на твоем месте, но… Ты уверен, что этот жучок и впрямь артефакт?

— Ну да, Морган же сказала, — кивнул Алекс и вдруг нахмурился. — Ты хочешь сказать, это может быть ложью? Но тогда сама Кристина— это что, мираж, привидение? Но нет, я же… Я касался её, обнимал, она из плоти и крови!

Кевин сделал движение, означавшее, что он не особо хочет знать подробности.

— Разве я похож на ненормального? — вскрикнул Алекс, поймав на себе внимательный, изучающий взгляд — совсем как тот, которым его в прошлый раз окинула Ленора.

— Нет, дружище, — успокаивающе проговорил Кевин, поднимая руки. — Ничего такого я не говорил, но... На твоем месте я не верил бы Морган сразу. Быть может, это какой-то заговор против тебя, помнишь лже-Грюма? Он умудрялся пить Оборотное, постоянно находясь в поле зрения учеников и преподавателей.

— Да нет, Кевин, — рассмеялся Алекс, — это же Кристинатина, неужели я не узнал бы её? Да, она сильно изменился, но это нормально.

— И все же, ты не замечал за ней каких-нибудь странностей?

Алекс задумался. Непредсказуемое поведение Кристинатины, изредка проскакивавшие в его лексиконе словечки, разительное отличие Морган нынешней от Моган, которую они с Кевином знали со школы — это, конечно, могло настораживать… Но Алекс был уверен в «подлинности» Кристинатины.

— Нет, — проговорил он и вдруг вспомнил одну странную записку, которую писала Морган.

Однажды утром Алекс проснулся раньше и, поднявшись с постели, пошел на кухню, решив, что застанет Кристину. Тихо ступая, желая застать Морган врасплох и внезапно наброситься на него с поцелуями, Алекс, улыбаясь, подошел к кухне и увидел её, склонившуюся над столом, заваленным книгами с рецептами. Сосредоточившись и даже не услышав звука предательски скрипнувшей под ногами Алекс половицы, она что-то выписывала на маленький клочок бумаги. Лицо Морган было серьезным и будто бы рассерженным, она что-то едва слышно шептала, но что — было не разобрать. Её красивый, словно вырезанный на фоне окна профиль не искажали даже нахмуренные брови и немного сутулая осанка, так нехарактерная для неё.

— И что ты делаешь? — прошептал Алекс, неслышно подкравшись сзади.

— Ай! — Кристина аж подпрыгнула от неожиданности и невольно скомкала листок бумаги. — Ну нельзя же так пугать! Всего лишь выписываю, что нужно купить, — буркнула она.

Но разве это можно было назвать странным? Алекс верил Морган и не сомневался в ней, несмотря на то, что в этой реальности он порой был словно другой человек.

— Нет, Кевин, — уже уверенно повторил он и улыбнулся, — с Кристинай все «так».

— Но я все равно проверил бы этот артефакт. — Кевин с недоверием взглянул на жучка. — Больно он странный.

— Хорошо, я проверю, — пообещал Алекс. — Чтобы ты даже не сомневался.

Кевин улыбнулся.

— Вот это уже другое дело. Я знаю мастера в Лондоне, он разбирается в таких вот штучках. Это в Лютном переулке.

Кевин долго и старательно объяснял Алекс, как найти нужную лавку и наконец, распрощавшись, ушел, пообещав успокоить Ленору и пока ничего ей не говорить.

— А еще я обязательно зайду узнать, что тебе расскажут про жучка, — заявил он, уже уходя за ворота.

Алекс кивнул. Ну ладно, так и быть, он съездит к этому мастеру. Только ради спокойствия Кевина.

Вернувшемуся Морган о визите друга Алекс ничего не сказал, чтобы не беспокоить Кристину понапрасну.

Глава 7

Лютный переулок был, как всегда, переполнен странного вида народцем, и Алекс пришлось очень постараться, чтобы никто его не узнал. Даже нанеся маскировку, он не был уверен, что останется неузнанным. Все эти шатены, блондины, брюнеты, под которых он успешно гримировался, казались ему какими-то куклами на одно лицо, и он даже не запоминал, как выглядит в тот или иной раз.

Алекс не был здесь уже давно: обычно, когда ему нужно было заглянуть к старому Горбину, он просто приезжал в узкий темный переулок рядом с магазинчиком, где, набросив на себя капюшон, подходил к двери «Гентси и Стрейк». Теперь же, шагая по Лютному, ему приходилось вглядываться в вывески, отыскивая то, что было нужно. Мимо то и дело мелькали туда и сюда странные существа, мало напоминавшие людей. Возможно, это и не были люди в полном смысле слова — в одном из самых темных уголков Лондона запросто можно было встретить и вампира, и оборотня, и какое-нибудь неведомое опасное существо. Алекс не боялся их: после битвы с Тираном у него напрочь отшибло какой бы то ни было страх. Чувство самосохранения у Алекса еще осталось, но сейчас и оно, и чутье на опасности дремало. Да и кто отважится напасть на аврора среди бела дня? Даже под чужой личиной Алекс, пусть и не узнавали, но боялись не меньше: под его взглядом темные тени отшатывались прочь, к стенам переулка, пропуская, и он неожиданно почувствовал себя сильным — ощущение, которое успел забыть за время болезни. Он еще чего-то стоил, и это не могло не радовать. Он не боялся видимых врагов, но совершенно сбросил со счетов тех, кто творит недобрые дела незаметно и исподволь.

Не без труда найдя описанный Кевином магазинчик, Алекс постучал в плохо державшуюся на петлях дверь и вошел. Хорошо, что Кристинав это время был у мадам Малкин и не ждал его. Морган хотел заказать себе костюм, поэтому, попросив наложить маскировочные чары только на лицо, отправился в ателье, а Алекс сказал, что посидит в кафе напротив. Зная, что собственный гардероб Кристинав хорошем настроении подбирает более чем тщательно — выбирает ткани, обсуждает их стоимость, цену готового изделия, фасон одежды, возможные аксессуары и прочие детали, — Алекс решил, что вполне успеет сбегать в Лютный переулок и обратно.

— Эмм… продавец? — позвал он, войдя в унылого вида магазинчик и, когда на зов явился полноватый мужчина лет пятидесяти, продолжил:

— Мне нужен господин Арнст, я по поводу кое-какого артефакта.

— Запрещенными не торгуем, — на всякий случай предупредил продавец, а затем махнул рукой, приглашая Алекс последовать за ним.

Они прошли в смежное помещение, и Алекс пришлось пригнуться, потому что проход оказался чрезвычайно низким, будто был сделан для карлика или гоблина. Однако за ним взгляду открылась просторная жилая комната, стены которой были обиты терракотовым бархатом. Лет двадцать-тридцать назад это было «писком» моды, но сейчас говорило только о консерватизме жильца, а впрочем, чего уж было удивляться, если им оказался белый, как лунь, старик, дремавший в кресле у камина. На кончике его носа покачивались большие очки в роговой оправе, в уголке рта была зажата трубка, а в руках были какие-то газеты — кажется, несколько номеров «Пророка».

— Чем могу помочь, молодой человек? — Маг поднял глаза от газет и посмотрел на Алекс цепким и удивительно ясным взглядом.

— Я хотел бы узнать, что это такое? — Алекс достал из кармана холщовый мешочек и вытряхнул из него того самого жучка.

Брови старого мага взлетели вверх.

— Ценная вещица, меняет реальности. — Он аккуратно взял жучка щипцами и внимательно рассмотрел со всех сторонн. — Да, это она. Уже несколько лет этот артефакт считался утерянным, какое-то время после войны за ним была настоящая охота — сами понимаете, люди хотели повернуть реальность так, чтобы ожили погибшие близкие. Я не буду спрашивать, откуда это у вас, — Арнст лукаво сверкнул глазами, — но не произошло ли в вашей жизни в связи с этим каких-то коренных изменений? — Он внимательно посмотрел на Алекс.

— Ээ... Да, наверное, сэр, я вылечился от болезни, — солгал Алекс, не желая рассказывать о Кристинакому бы то ни было. Он и так поступал не слишком хорошо, придя сюда в тайне от Малфоя, словно не доверяя ему.

— В вашей прежней реальности эта болезнь была неизлечима, не так ли? — спросил Арнст.

Алекс кивнул и потянулся за жучком.

— Да-да. — Маг улыбнулся и так же осторожно, словно боясь прикоснуться под страхом смерти, положил артефакт на ладонь Алекс. — Вы хотели бы спросить что-то еще?

Да, Алекс хотел бы спросить — насчет того, кто эти люди, которых возвращает артефакт: души, вновь получившие оболочку, призраки, живущие лишь в сознании того, кто их вызвал или что-то иное? Но он не хотел рисковать, задавая слишком много вопросов, а еще больше он не хотел узнать что-то такое, от чего их жизнь с Кристинастанет невозможной.

— Нет, спасибо, — улыбнулся он, — весьма вам благодарен.

Арнст кивнул и вернулся к изучению старых газет. Загадочная усмешка так и не сошла с его лица.

Распрощавшись, Алекс выскочил в Лютный переулок. Ну вот и все, что нужно было выяснить: Кристинане солгал, это действительно тот самый артефакт, и Кевин мог не волноваться. Теперь оставалось быстро вернуться на место, где Алекс должен был ждать Малфоя.

Удача сопутствовала ему и здесь — Кристинавышел из магазина как раз тогда, когда Алекс уже стоял напротив и напевал какой-то простенький мотивчик довоенных времен.

Морган окинул его внимательным взглядом и улыбнулся.

— Прохлаждаешься, Одонел? А я вот не развлекался и даже тебе одежду заказал — меня выводит из себя вид того тряпья, которое ты носишь. — Он смешно сморщил нос и, не дав Алекс возразить, продолжил:

— А сейчас я хочу в кафе. Раз уж мы наконец в части Лондона, я желаю вспомнить вкус пирожных Фортескью.

* * *

Положительная черта маска была в том, что их не нужно было обновлять каждый час, как Оборотное зелье. Алекс и Кристинапровели в городе почти весь день, гуляя по знакомым местам, о каждом из которых у них были какие-то воспоминания. Неспешно бредя улицами магического Лондона, они вышли в небольшой сквер и даже посидели на одной из уединенных, словно спрятанных между деревьев скамеек. Кристинатина, сорвав лист раскидистого каштана, невозмутимо делал «скелетик» своими тонкими умелыми пальцами, а Алекс, откинувшись на спинку лавочки, задрал голову вверх, наблюдая за тем, как проворно и быстро спускается по тоненькой, почти невидимой среди листвы ниточке паучок. И Морган, и он сам будто забыли на время, сколько им лет, и позволили себе просто расслабиться. По разным причинам лишенные детства — такого, о каком мечтали, — они словно задались целью хоть ненадолго вернуться в беззаботные дни… Вдыхая свежий, приятный запах нескольких молодых дубков, высаженных здесь еще до войны, оба молчали, но на сей раз тишина не была гнетущей, не висела над ними, как тяжелые тучи и душный воздух перед бурей.

Наконец Кристинаподнялся и, помахав перед носом Алекс лишенным плоти и состоявшим теперь только из тонких прожилок листиком, предложил прогуляться к набережной, в маггловскую часть Лондона. Пожав плечами и кивнув, Алекс легко поднялся и, предложив Малфою руку, рассмеялся, когда тот начал жеманно отказываться. «Совсем как девица», — подшучивал он, а Кристинабеззлобно бурчал в ответ что-то невразумительное.

Как раз из-за того, что даже под маскировочными чарами они оба были мужчинами, Алекс и не пытался приставать к Малфою здесь. Все же, такие пары в магическом мире еще оставались редкостью, а значит, привлекали к себе внимание, чего им двоим совершенно не хотелось. Хотелось спокойно, ни о чем не думая, гулять, наслаждаясь открывавшейся вокруг красотой, которой Алекс до сих пор будто не замечал. Без Малфоя ему все казалось серым, но сейчас словно обрело новые краски, напиталось ими, и теперь даже каждый мелкий камешек казался ему необычным и чудесным, и он вновь ловил себя на сравнении со сказочными самоцветами. Ожил не только Кристина— вместе с ним ожило все, что окружало Алекс, и теперь он с каким-то детским восторгом осматривал все вокруг, а с его губ не сходила улыбка.

Морган посматривал на него заинтересованно и немного изумленно, но молчал, за что Алекс был ему благодарен: насмешки, даже добрые, сейчас смутили бы его. Но похоже, на Кристинанахлынула ностальгия, и острить ему не хотелось.

— Одонел, помнишь, что было здесь? — Морган кивнула на закрытый магазинчик , мимо которого они прошли, уже возвращаясь домой.

— Помню, — буркнул Алекс, — ты чинила шкаф.

— Да нет же, — Кристина рассмеялась, — я не об этом. Нам было лет по двенадцать, и ты прятался, кажется, в том самом шкафу, когда мы с отцом пришли сюда. Я знала, что ты там, я тебя чувствовала, Одонел. — Морган как-то странно передернула плечами, словно поежившись — то ли от воспоминаний об отце, то ли по какой-то другой причине. — Ты меня тогда ужасно интересовал, — продолжила она, мельком взглянув на Алекс, Нет, поначалу именно из-за этого, но потом… ты стал интересен мне как человек и, пожалуй, я хотела бы дружить с тобой, даже будь у тебя другое имя.

Подобных откровений от Морган Алекс просто не ожидал. И не зная, что сказать, просто крепко обнял её и прижал к себе — прямо на улице.

— Прости. — Алекс почему-то чувствовал себя виноватым.

— Не прощу, Одонел, — дернулась в объятиях Кристинатина, — если сейчас же не отпустишь меня, на нас уже все пялятся, идиот! — Она вывернулась и скорее притворно, чем раздраженно, зашипела:

— Ты забыл о масках? Я же тебе не барышня. Вот достанешь Оборотное — я могу выпить, тогда и обнимать будешь на улицах. — Она фыркнула, а Алекс улыбнулся.

— Ты что, действительно не возражаал бы ?

Морган бросила на него такой взгляд, что Алекс примирительно поднял руки.

— Молчу, молчу!

— Одонел, — Кристина обошела его по кругу и заглянул в глаза, — а ты, значит, хотел бы видеть в другой роле?

— Меня и эта устраивает, — усмехнулся Алекс, — но я хотел бы просто видеть тебя, а не этого тощего клерка.

— Тощего?! Но это мое тело! — выкрикнула Кристина и тот час зажала себе рот — не хватало еще, чтобы их услышали. — Ты только что меня оскорбил, — уже тише продолжила Морган, — и я тебя ни за что не прощу.

— Ну не дуйся, у тебя нормальная фигура, ты просто очень изящная, — Алекс попытался сгладить собственную бестактность, — но мне ты очень нравишься, — он обнял Кристину за талию, — или тебе доказать прямо здесь?

— Пойдем лучше домой, — хмыкнула Морган, смерив его все еще немного обиженным взглядом. — Нет, подожди еще чуть-чуть, — он направился к ателье, вошел внутрь, снова оставив Алекс у двери, и о чем-то говорил с мадам минут пять, а вышел оттуда уже с довольной улыбкой на губах. — Уточнил заказ, — объяснил он.

Остаток дня они провели дома, уставшие, но удовлетворенные походом. Приятно ныли натруженные с непривычки ноги, но Алекс и не думал жаловаться — еще не хватало показать Морган, что он не совсем в форме. Со следующего же утра Алекс собирался всерьез заняться физической подготовкой, от которой его так долго предостерегала Ленора. Но сейчас Кристина словно дала ему уверенность, и Алекс хотел снова стать самим собой.

Из открытого окна тянуло вечерней прохладой и запахами леса, а они, лежа на мягком ковре в гостиной, разговаривали и пили вкусный чай на травах, приготовленный Морган. Алекс смотрел на Кристину, любуясь каждой черточкой её лица и тела и поражаясь тому, насколько красивым кажется ему бывшая неприятельница. Наверное, любой другой нашел бы изъяны во внешности Морган, но Алекс их не видел, да это, по большому счету, уже и значения не имело. Он принял бы Кристину любой.

— Ты счастлив, Алекс? — неожиданно спросила Морган, глядя на огонь.

— Да, — не задумываясь, ответил Алекс, сам себе удивившись. Казалось бы, если вспомнить о его проклятии — вся эта идиллия не будет стоить и ломаного гроша. Но он действительно был счастлив.

Кристина отставила уже пустую чашку и, ничего не говоря, потянулся к нему. Кончиками пальцев провела по его лицу — так, как любила, — вынула чашку из внезапно ослабевших пальцев Алекса и поставил ее на низкий журнальный столик. А потом вдруг несильно толкнул Алекс, принуждая лечь, и оказался сверху, прижимая его к твердой поверхности и прижимаясь сама, как-то отчаянно целуя его в губы, в шею, скатывая на нем футболку вверх, открывая живот и грудь.

— Сними, — шепнула, позволив приподняться, и тут же легла обратно, не раздеваясь сама, но беспрестанно касаясь кожи Алекс горячими руками.

— Сама… сними, — выдохнул Алекс, кивком головы указав на рубашку Морган.

Та лишь покачала головой.

— Молчи, — и приложила палец к его губам, а потом накрыл их своими губами.

Алекс молчал, позволяя делать с собой что угодно, и впервые получал удовольствие от того, что подчинялся, расслаблялся и разрешал кому-то другому владеть ситуацией. Поцелуи то становились яростнее, отчаяннее, словно Кристина хотела что-то доказать — Алексу или самой себе, то сменялись нежными, успокаивающими прикосновениями, от которых Алекс почему-то только сильнее распалялся. Тонкие нежные губы, острый умелый язык, длинные изящные пальцы — Морган словно была создан лишь для того, чтобы соблазнять, очаровывать, сводить с ума. Почти по-настоящему, когда доходишь до беспамятства, и становится уже все равно, что делают с тобой — с твоим телом, сердцем, душой…

Пальцы Кристины внутри — и её тихий обжигающий шепот:

— Верь мне... Ты ведь веришь, и никому ничего не скажешь?

— Верю… Не скажу… — послушно выдохнул Алекс, зажмуриваясь и резко выгибаясь вверх, теряя себя в нахлынувшей волне тягучего сладкого наслаждения... Он не помнил, что уже успел рассказать о Кристине Кевину, лучшему другу.

Глава 8

Ленора появилась буквально через день, заранее предупредив Алекс о своем приезде — как они и договаривались. Морган, ворча что-то о друзьях, которые «сюсюкают с тобой, как с маленьким ребенком» и наградив Алекса немного рассерженным взглядом, быстро ушела — опять в лес. «Мне уже пора строить там себе домик лесника, с этими-то вечными визитами твоих друзей», — съехидничала Кристина на прощание, но Алекс заметил, что она не на шутку взволнована. Решив разобраться с наверняка беспочвенными переживаниями Морган позже, Алекс быстро навел порядок в доме, убрав все следы присутствия Кристины, и почти спокойно дождался Ленору.

— Как дела, Алекс? — она улыбалась словно немного наигранно, неестественно, и на секунду это показалось Алекс странным, но потом он решил, что со всеми этими тайнами превратился в параноика.

— В порядке, Ленора, — он разлил по чашкам ароматный чай и улыбнулся ей. — Как видишь, даже слишком. Я решил, что активный образ жизни — ну, хоть немного более активный, — поправился он, — никому еще не мешал.

Ленора кивнула и отпила глоток.

— Вкусный чай… Зеленый? Здесь еще какие-то травы, это чувствуется. Что ты туда добавил?

Алекс слегка стушевался: чай заваривала Морган, и рецепт знала тоже только она. Да, там были какие-то неизвестные компоненты, но зельевар из Алекса всегда был никакой, вот он и не отличил.

— Ээ… Понятия не имею, что в нём. Я его купил. Уже закончился, — предупреждая дальнейшие расспросы, сказал Алекс.

Ленора изумленно приподняла брови.

— Странно… Дело в том, что этот вкус кажется мне знакомым — имбирь, редкого вид, такое не везде найдешь.

— Ты же только что говорила, что не узнаешь этих трав, — немного нервно улыбнулся Алекс. Не хватало еще, чтобы она решила, что это очередная загадка, которую срочно нужно разгадать.

Но она не решила, только улыбнулась и перевела разговор на другую тему. Зачем-то спрашивала у Алекс значение некоторых поговорок — будто бы, живя долгое время , забыла их смысл. Алекс, конечно, удивлялся, но смысл объяснял, хотя некоторые из них просто не знал. Все это напоминало ему какую-то игру, в которую вовлекают новичка и, не объяснив ему правил, пытаются заставить играть.

— Ленора, все в порядке? — наконец спросил он.

— Да, в порядке, — немного отрешенно произнесла она. — Алекс, сейчас мне надо уйти, зайду через пару дней. Ты не пропадай, хорошо?

— Хорошо, — удивился он. — Куда я могу пропасть?

Ленора ушла, а этот разговор оставил у него странное, гнетущее чувство в душе. Как будто она что-то недосказала, но что — он даже предположить не мог. Ощущение неясной тревоги поселилось внутри и теперь, царапая, скреблось, как дикий зверь.

Появившийся откуда ни возьмись Кристина как нельзя кстати отвлекла Алекс от неприятных размышлений. Тихо хлопнула входная дверь, по прихожей прошуршали её легкие шаги, а потом сильные и нежные руки обвили талию Алекс.

— Ну, что задумался? — тихий шепот в ухо — и быстрый, одним прикосновением, поцелуй в мочку. — Не грусти…

— Я и не грущу, — Алекс обернулся и обнял Кристинатину, прижимая к себе. — С тобой разве можно грустить?

— Нельзя, — согласно закивала Морган. — Тем более мне там вещи пришли, из магазина одежды, надо разобрать, — она как-то заговорщически улыбнулась и еще раз поцеловал Алекса — на этот раз в щеку. — Сейчас кое-что покажу, только наберись терпения, — и она убежала в другую комнату, прихватив явно уменьшенный пакет с одеждой.

Улыбаясь, как ненормальный, Алекс сел на краешек дивана и с предвкушением принялся ждать Кристину. Поймал себя на том, что сейчас его улыбка наверняка напоминает улыбку человека под действием Амортенции, и подумал, что Морган и Амортенция не нужна, чтобы очаровать его. Никогда раньше Алекс не чувствовал себя настолько безгранично счастливым: когда каждая клеточка тела поет о счастье, когда весь пронизан его теплыми лучами, когда в груди так горячо и до невозможности хочется выплеснуть все свои эмоции, чувства, переживания на того, кто поселил внутри это непередаваемое ощущение. Откинувшись на спинку дивана, Алекс послушно ждал возвращения Кристины.

— А вот и я!

Сначала Алекс подумал, что это неудачная шутка но нет — в этом безукоризненно выглаженном, стильном синем платье действительно была Морган.

— Ну, разве не это твое тайное желание? — совсем не жеманно, но тихо и проникновенно произнесла Кристинатина, подходя ближе. На ней не было ни следа косметики — и, наверное, это радовало Алекса, хотя он и находился сейчас в чем-то наподобие шока. Платье было длинным, до самых пят, обтягивавшим колени и расходившимся только внизу, где на ногах Кристины были изящные белые сандалии. . А еще у Морган обнаружилась довольно узкая талия и изящные руки, сейчас скованные темной тканью до запястий. От локтей и ниже рукава были сделаны из какой-то полупрозрачной ткани, расшитой черными нитками, которые складывались в переплетающиеся узоры, эта же ткань образовывала узкое горлышко платья и покрывала верхнюю часть груди. «Должно быть, на какой-нибудь аристократичной леди с тонкой фигуркой это смотрелось бы даже не так потрясающе, как на Морган», — с восхищением думал Алекс, разглядывая её.

— Ты так ничего и не скажешь? — капризно проговорила Кристинатина, наклоняясь и обводя скулы Алекс кончиками пальцев. — Разве я не мечта любого парня?

— Не знаю насчет «любого»… — протянул Алекс и резко притянул Морган к себе на колени, — но моя — да, мечта.

Длинная облегающая юбка оказалась чертовски неудобной, и Алексу пришлось задрать ее вверх, чтобы скользнуть пальцами под нее,

— Тебе… это… очень… нравится? — каждое слово сопровождалось движением руки и поцелуем, и Морган в конце концов ответила:

— Да... А ты, значит… всегда мечтал… трахнуть… секретаршу?

— Секретарши таких не носят, — даже довольно внятно произнес Алекс, прежде чем впиться губами в плечо Кристинатины, где они уже умудрились-таки порвать ажурную ткань…

А потом оба долго лежали даже не на диване — на полу: разгоряченные, удовлетворенные, полные приятной истомы во всем теле. Кристина положила руку на живот Алекс и чему-то улыбался, закрыв глаза. Алекс не видел у неё этой улыбки раньше и теперь не отрывал взгляда... Пока не спугнул.

— Ну что ты так смотришь? — притворно нахмурилась Морган и убрала руку, а потом, закутавшись в остатки платья, пошла в другую комнату — «чинить то, что ты разорвал, как дикий зверь!». Алекс возразил бы: дикий зверь давно уже взял бы то, чего хотел, а он вот — стоически терпел до сих пор. Но он молчал, понимая, что будет терпеть еще, до тех пор, пока Кристина сама ему не позволит.

Эгоистичная человеческая натура, конечно, кричала о том, что пора бы взять, не спрашивая, тем более Морган тоже хотела этого, как ни скрывала. Можно было бы самому соблазнить её, подстеречь, спровоцировать, напоить каким-нибудь виски в конце-то концов — это нашептывал Алекс-Кристина. Алекс возражал, аргументируя это тем, что сам же хотел по-человечески, не принуждая, не насилуя. И второй пока побеждал. Пока у него была надежда.

* * *

В выцветшем к горизонту небе оставались полосы от пролетавших самолетов, дрожащий от жара воздух наполнял гул, эхом разносившийся в полях; каждая песчинка, каждая крупица земли будто обжигала огнем, а каждая капля воды казалась сокровищем, не соизмеримым по ценности даже с золотом. Был конец августа, но в этом году солнце не желало сдавать позиции слишком рано.

— Это пекло, Одонел, — постанывала Морган, лежа на спине в тени деревьев. На лбу у неё был смоченный водой платок, влажная майка облепляла тело — они с Алекс только что вернулись от ручья, в котором намочили одежду. .

— Погода взбесилась, — продолжала Кристинатина, — у нас ничего подобного раньше не было!

— Разденься, — участливо посоветовал Алекс, который уже не выдержал и стянул майку к чертям, оставшись только в коротких шортах.

— Ага, и ты снова будешь меня облизывать глазами, — протянула Морган, передернув плечами, словно уже чувствовала на себе эти взгляды.

— Могу не только глазами, — Алекс вмиг оказался рядом и, наклонившись, легонько поцеловал Морган в шею.

— Уйди, чертов Одонел, — капризно простонала та, и это напомнило Алекс коледж.. Устроившись рядом и подперев голову рукой, он поинтересовался:

— Морган, я вот давно хотел спросить, а в коледже ты что-нибудь ко мне чувствовала?

Один серый глаз приоткрылся и непонимающе уставился на Алекс. Потом открылся и второй, и Морган скроила дикую мину. «Кто тебе вообще сказал, больной придурок, что я к тебе сейчас что-то чувствую?» — отчетливо отображалось в насмешливом взгляде. Но потом Кристина посерьезнела и, отведя глаза, проговорила:

— Ну, если и да, что дальше?

Алекс расцвел улыбкой и сжал Морган в объятиях.

— Эй, эй, убери свои лапы, у тебя медвежья хватка, — ничуть не обидно пожаловалась Кристинатина, вновь оборачиваясь к Алекс. Сама обнял его и, быстро коснувшись его губ своими, закрыла глаза, улыбаясь.

— Чертов Одонел… — снова повторила она и погладил Алекс по спине. — Мой Одонел.

В этих словах, жестах, даже в улыбке было столько недосказанного, но такого волшебного, что Алекс терял голову. Закрыв глаза, глубоко вдыхал запах пушистых светлых волос: запах костра, пыли лесных дорог, пшеницы и выжженной солнцем травы, теплого лета и живой, искренней любви... В сердце, покалывая его звонкими нотками, обволакивая чарующими переливами, звучала какая-то пронзительно-нежная мелодия, от которой хотелось петь и плакать, и летать, и кричать от счастья.

— Твой, Кристина, — тихо шепнул Алекс, прижав её к своей груди. Все равно, что было так жарко, и каждое прикосновение к коже обжигало — Алекс понимал, что это уже не от солнца, чей диск медленно уплывал с высшей точки куда-то вниз. «Пускай заходит», — лениво думал Алекс — ему нечего было терять. У него было свое солнце.

Светловолосая голова Морган уютно лежала на его груди, тонкие руки обвивали тело, когда Алекс разбудил какой-то звук. Сердце в ту же минуту забилось быстрее, и Кристина сразу же подняла голову, видимо, почувствовав.

— Что это, Алекс? — он испуганно смотрел чуть расфокусированными после сна глазами, крепче обнимая Алекс за плечи.

— Сигналка, я поставил на дом на случай, если к нам пожалуют гости.

— Это Ленор, да?

— Нет, — тихо ответил Алекс, осторожно выползая из-под Морган и подбирая свою майку. — Я не знаю, кто это — реагрует на чужого человека.

Услышав это, Кристина как-то съежилась.

— Алекс, где жучок?

— Какой жучок? — Алекс даже не сразу понял, что Морган имеет в виду. — А, тот артефакт… на столе у меня в комнате, как обычно. А что?

— О нет, Одонел, — Кристина задрожала, обхватывая себя руками. — Ты неисправимый тупица... Если мы потеряем жучка, все закончится, ты хоть это понимаешь?

— Что? — выронив одежду, Алекс в мгновение ока оказался возле Малфоя. — Что ты такое говоришь?!

— Если… — Кристинатихо всхлипнула, уткнувшись лицом в свои колени, — если его разбить, все снова… будет по-прежнему. Меня не станет.

— Мерлин, нет… — Алекс отшатнулся, с ужасом глядя на Морган, не желая верить. — Почему же ты сразу не сказала?

— Я думала, ты знаешь. — Кристина вдруг вскочила и судорожно обняла Алекса. — Пожалуйста, не оставляй меня. Они будут говорить тебе… разное — не верь им. Я здесь, я настоящая, помни! — она сбивчиво шептала, едва не срываясь в истерику, цепляясь за плечи Алекс, и дрожала так, словно её били током. — Я не могу пойти туда, меня не должны видеть, но ты должен, пожалуйста, не дай им его забрать, ты нужен мне, Алекс!..

— Господи, конечно, Кристина, хороший мой, тшш… — Алекс обнимал её и гладил по голове, стараясь успокоить. — Я все сделаю, все будет хорошо, обещаю, — понимая, что медлить нельзя, он осторожно освободился из объятий Морган и, обхватив её лицо ладонями, посмотрел в блестящие глаза:

— Кристинатина, я не забуду. Я помню, что ты здесь, настоящая, и вернусь за тобой, только подожди чуть-чуть. В этой реальности мы должны быть вместе, потому что здесь я люблю тебя… — признаться в этом оказалось неожиданно легко, может быть как раз потому, что это была иная реальность, самая настоящая и правильная, где не было смысла скрывать свои истинные чувства.

Отпустив растерянную Морган, Алекс метнулся к лесной дорожке и побежал по ней к дому, не вспомнив об одежде, не думая о своем проклятии и не оглядываясь. Он должен был спасти их с Кристинай счастье.

* * *

— Ленора, что случилось? — он ворвался в дом, как вихрь, не заметив даже замершего на пороге полного низенького старичка, внимательно его разглядывавшего. А еще он не видел себя со стороны: от быстрого бега щеки раскраснелись, глаза горели каким-то сумасшествием, потому что в ушах до сих пор звучали слова перепуганной Кристины. Они не должны были получить жучка. Он им не позволит.

Не успела еще Ленора что-то ответить, как он метнулся в спальню и, схватив заветный артефакт, сжал его в руке.

— Алекс, что ты делаешь? — Ленора уже стояла за его спиной, а он даже не услышал, как она вбежала в комнату — слишком был занят своими мыслями. — У тебя гости, между прочим! — Она взволнованно всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти в его глазах то ли опровержение, то ли подтверждение каких-то своих догадок.

Но Алекс не замечал этого.

— Что еще за гости? Я никого не ждал, — стараясь хотя бы казаться спокойным, проговорил он, еще крепче сжимая ладонь. Слова Морган не шли из его головы. Ленора, неожиданно дернувшая за руку, на мгновение показалась каким-то чудовищем, которое посягает на самое дорогое, что у него есть.

— Что у тебя там, Алекс? — на ее лице читалось уже настоящее волнение: губы дрожали, но брови были сведены в одну жесткую черту. Вот теперь Алекс узнавал Ленору, какой она была в школе: если уж почует загадку — не отстанет, пока не выяснит все. У него не оставалось другого выхода, кроме как, взяв себя в руки, попытаться все спокойно объяснить.

С трудом заставив себя разжать ладонь, Алекс показал артефакт.

— Жучок, Ленора. Это все он. Я не знаю, откуда, сорока принесла, — заметив, что подруга смотрит на него слишком недоверчиво, он попытался говорить больше по существу:

— Это уникальный артефакт, меняющий реальности и способный «перемещать» человека из одной в другую. Я сам совершенно не разбираюсь в этом. Ты знаешь, я всегда был слаб в Истории магии, и не могу рассказать подробно, что это за штуковина, но я был у специалиста — мне, кстати, его Кевин посоветовал.

— Кевин?.. Артефакт? — Ленора все так же недоверчиво смотрела на жучка, напоминающего самое обыкновенное насекомое. — Алекс, о чем ты? Кто тебе наплел эту чушь?

— Морган… Ленора, это не чушь!

— Нет… Алекс, ты с ума сошел, Морган мертва уже несколько лет! — На ее глазах появились слезы. — Я всегда знала, что нужно уделять тебе больше внимания, а Кевин говорил, ты справишься, и вот результат… — она закрыла лицо руками.

— Да что ты такое говоришь? Думаешь, я сумасшедший? — Алекс даже рассмеялся. — Подожди, я тоже сперва глазам своим не верил, но я доказать могу, идем со мной. Идем же! — он дернул ее за руку, подводя к двери.

Ленора взглянула на него с каким-то безысходным отчаянием, но потом кивнула. Быстро сказав что-то низенькому толстячку, который наверняка был доктором, она выскочила на улицу вслед за Алекс.

— Куда? — вскрикнула она, а Алекс потянул ее к лесу, все так же крепко держа за руку.

— Морган! Кристинатина, слышишь меня? Кристинатина, прости, у меня нет выхода, иди сюда! — кричал Алекс, все ускоряя шаг и наконец подбегая к полянке. Его сердце колотилось так, что в груди было почти физически больно — он боялся сразу двух вещей: что подруга будет считать его сумасшедшим, но еще сильнее — что Морган пропала. Ведь, оставляя его здесь, Алекс чувствовал ужасное беспокойство, и теперь, еще больше испуганный странными подозрениями Леноры, совсем себя не контролировал, чуть ли не впадая в панику.

— Кристинатина! Кристинатина! — отчаянно кричал он, но, выбежав на полянку, остановился. Слава Мерлину, Кристина была там.

— Вот, Ленора, вот она! — облегченно выдохнул Алекс. — Теперь-то ты мне веришь?

По ее щеке медленно скользнула слеза, и она отрицательно покачала головой.

— Ты… сошел с ума, Алекс. Её здесь нет.

Глава 9

Тихо, словно переговариваясь, шелестели дубы, шептала трава, склонялись под порывами ветерка, будто покачивая головой, мелкие цветы на полянке… Алекс казалось — лес настороженно смотрит на него сотнями глаз, будто ожидая ответа и не одобряя, что его тайну так поспешно выдали. А Кристина спокойно стояла в центре освещенной солнцем лужайки, вся будто сотканный из этих тонких лучей, светловолосая, юная и слишком, необычайно прекрасная. Её взгляд был наполнен какой-то странной тоской, но она молчала, замерев неподвижно, а за ней, словно охраняя, возвышались величавые ветвистые дубы, тянулись к ней листвой, будто желая оградить от непрошенных гостей. И снова она показалась Алексу какой-то неземной — то ли любовь в этом была виновата, то ли Ленора, которая упорно повторяла, что не видит её.

Поморгав и постепенно придя в себя, Алекс пораженно взглянул на нее, однако не сразу нашелся с ответом.

— Что ты говоришь? — наконец прошептал он. — Зачем притворяешься? — схватив Кристин за руку, подвел её ближе. — Как ты можешь не видеть её, объясни мне, как?!

— Я не вижу, — она только расплакалась еще больше, — прости, Алекс… Мне нужно идти… — прошептав это, Ленора бросилась прочь из леса.

На полянке воцарилась тишина.

— Она с ума сошла, — это все, что мог сказать Алекс, глядя на Морган.

А та неожиданно вырвалась и, отойдя в сторону, глухо проговорила:

— А я предупреждала тебя, молчи обо мне. Ты послушал?

— Но они же мои друзья! — выкрикнул Алекс. — Как я мог им лгать?! Тем более, Ленора что-то подозревала, а ты ее знаешь! — он пытался найти себе хоть какое-то оправдание, но Кристина даже не реагировала на его слова. — Зато я жучка забрал! — выпалил он.

Морган мгновенно обернулась.

— Где он?

— Вот, — Алекс доверчиво открыл ладонь.

Кристина несколько секунд смотрела на это изобретение какого-то наверняка чокнутого мага, а потом невесомо накрыла ладонь Алекс своей, не касаясь, однако, артефакта, и прошептала:

— Интересно, а если его заберу я, где окажусь?

Алекс даже ахнул, мгновенно забывая о диагнозе, поставленном ему Ленорой, и о тех неприятностях, которые за этим могут последовать.

— Тебе так плохо со мной? — Его рука разжалась, и жучок упал в траву. Вот, значит, как — все это время Морган думала, как бы от него избавиться, и взвешивала, что будет, если заполучить жучка? Ну да, чего и следовало ожидать. Кто вообще сказал Алекс, что он хотя бы просто небезразличен Кристинатине?

— Забирай его, если нужен, — тихо проговорил Алекс, отступая назад.

— Дурак! — выдохнула Морган и, бросившись к нему, порывисто обняла. — Разве я не сделала бы этого раньше, если бы мне было с тобой плохо?

— Я… не знаю. Зачем тогда спросила?

— Мне просто было любопытно, вот и все! Я не собирался этого делать.

Обнявшись, они стояли по щиколотку в мягкой траве, и Кристинатина, словно заглаживая свою вину, целовала Алекс в шею, в ухо, зарывался носом в темные, пропахшие дымом костра волосы... Разве что-то извне могло помешать им двоим?

— Послушай, — шепнул Алекс, — может быть то, что Ленора не видит тебя, связано с какой-то особенностью чар этого артефакта? Может, видит только тот, кто вызвал?

— Не знаю, Алекс, — Кристина прижалась сильнее, поглаживая по спине, — я знаю только, что не хочу тебя терять…

— Я тоже... Только не второй раз.

В тот раз, в Морган-мэноре, Алекс стоял слишком далеко, на лестнице, блокируя выход — его оставили там на всякий случай, видимо, не желая рисковать. Его жизнью дорожили, а вот жизнь Кристины была нужна никому. Просто очередной ребенок.

Когда Деррек взмахнул палочкой, Алекс уже знал, что произойдет что-то непоправимое. Те доли секунды, на которые копы потеряли контроль, решили все. Зеленая вспышка резанула по глазам, Алекса ни с чем бы ее не спутал. Он зачем-то рванулся туда, хотя осознавал, что не успеет, но его будто швырнуло вниз по лестнице. Меньше всего он думал о том, что может упасть, главное было успеть. Но Кристина успела раньше. Время остановилось, когда она, закрыв мать, рухнула на пол, как подкошенная и у Алекс еще мелькнула совершенно немыслимая надежда,

Дальше он уже не видел ни Деррека, ни копов, которые удерживали его, не давая даже подойти к Кристинатине. Не видел, может быть, из-за слез, а может, из-за того, что сознание черной волной затопило непонимание, дикое отчаяние, неверие в то, что такое могло произойти с ним. А потом накрыла боль, горячим всплеском бросилась в грудь, ножом ударила в сердце.

Следующие несколько недель Алекс не помнил, кто он, что он и где он. Кажется, ему дали отпуск, кажется, Кевин присматривал за ним, не давая совершить глупость. Никогда ни до, ни после того Алекс так не мечтал о смерти. Прокручивая страшную картинку в голове снова и снова, он винил себя за то, что не успел. Всегда успевал и лишь единожды опоздал, позволив кому-то другому умереть вместо него. Лучше бы он, а не Кристинатина…

Кевин отпаивал его «успокоительным» чаем на каких-то травах, не давая даже притронуться к спиртному: «Алекс, это облегчит боль только на время, она никуда не денется, это нужно пережить». Наверное, Кевин был прав, он ведь тоже терял. И, возможно, поэтому же прятал от Алекс все острые предметы и старался не отходить ни на шаг.

Время шло. Оно не лечило, на самом деле — оно учило прятать боль куда-то глубже — глубже в себя, чтобы ненароком не прикоснуться к ней снова, не открыть старую рану. Свои воспоминания Алекс малодушно вылил в , но — вот ирония — помнил все так же четко, словно только скопировал информацию, а не избавился от нее. Эта мука поселилась в глубине его души, свила себе уютное гнездышко, и как он ни пытался ее оттуда вытравить — не мог.

Однажды, где-то через полгода после случившегося, Алекс зашел к матере Морган. Несмело постучал в кованные железные ворота, которые, послушно отворившись, впустили его, вошел во двор, где она его и встретила.

Она даже не позвала его в дом. «Вы должны понимать, мистер Одонел, он не хотел бы видеть вас здесь», — это все, что она сказала. Даже в горе госпожа Морган оставалась истинной аристократкой. На ее лице не было ни следа слез или бессонных ночей, ни мертвенной бледности, и безупречная осанка царицы ничуть не изменилась под гнетом тяжкой потери. Пожалуй, даже Алекс выглядел хуже. Она сказала, что похоронила Кристину в семейном склепе, и Алекс туда хода нет. Так он потерял возможность даже попрощаться с той, кого любил.

Любил… Алекс не признавался себе в этом до тех пор, пока не упустил свой шанс. Неужели так сложно было сказать эти слова раньше? Вдруг Нарцисса оказалась бы неправа, и Морган ответила бы ему взаимностью? Но что толку было об этом думать?

А теперь, когда Кристина была в его объятиях, как же Алекс боялся её потерять! Даже — на краешке сознания он все-таки допускал эту мысль — даже если он и вправду сумасшедший, а Морган только плод его больного воображения.

— Я тебя люблю, Кристина, — прошептал Алекс ей на ухо, стараясь сердцем почувствовать ответ, даже если Морган промолчит.

Кристина сжала его плечи руками и поцеловал в щеку, прижавшись губами и на пару мгновений задержавшись так.

— В этой реальности я могу сказать тебе такое, — тихо добавил Алекс, и Морган словно обмякла в его руках.

Она не отвечала ничего, но Алекс чувствовал, что внутри неё идет какая-то борьба.

* * *

Проснулся Алекс ранним утром, сам, сразу, будто кто-то крикнул ему в ухо или сильно ударил. Он уже успел привыкнуть, что его будит Кристинат, и сейчас чувствовал странное недовольство от того, что в этот раз получилось не так.

В доме было тихо: наверное, Морган еще спала. Но сердце Алекс сдавила неясная тревога: что-то или кто-то, быть может, внутренний голос, пытался предупредить его об опасности, и он, подгоняемый растущим беспокойством, решил обойти свои «владения», а первым делом — конечно, найти Кристинв.

Оказалось, что все это время Морган спала в соседней комнате — именно там Алекс нашел её сейчас. Укутавшись в легкое бежевое одеяло, как в кокон, она свернулся на маленьком диванчике, подложив под голову небольшую подушку; из-под одеяла выглядывала только взъерошенная светловолосая голова. Взъерошенная Морган — это было редкое зрелище, и Алекс просто замер рядом с ней а потом опустился на корточки и, не удержавшись, мягко провел ладонью по её волосам, приглаживая, лаская. «Одонел», — удивительно четко произнес во сне Кристина, а потом улыбнулась, широко, будто от счастья, и от этой его улыбки у Алекс бешено заколотилось сердце. Он бы все отдал, только бы Морган улыбалась так как можно чаще.

Завозившись, Кристина перевернулся на другой бок, и Алекс отступил, чтобы не тревожить её: видно, сильно вымоталась вчера. Но только он вышел из комнаты, как в дверь громко постучали, а потом она открылась, и на пороге показалась Ленора.

— Алекс, тебе нужно некоторое время побыть в больнице, — с порога, едва поздоровавшись, начала она. За пару дней она успела прийти в себя и, кажется, составить план действий. Но кто сказал, что Алекс собирался выполнять ее указания?

Тихо прикрыв дверь к Кристина, поморщившись, потому что Ленора наверняка разбудила Малфоя, Алекс движением руки пригласил ее в спальню.

— Ленора, я знаю, что ты желаешь мне добра, — начал он, предложив ей присесть, — но прости, я не поеду ни в какую больницу.

— Но Алекс! — воскликнула она. — У тебя галлюцинации наяву! Сейчас Морган, кто будет следующим? Начнешь сражаться ?

— Не утрируй, если бы я видел всех, с кем связано больше всего моих воспоминаний, я бы уже увидел Алексея, родителей, Директора. Но этого нет, я вижу только Кристину! — в сердцах Алекс крикнул слишком громко, и из соседней комнаты прибежал перепуганный, но уже причесанный Морган.

— Что такое?!

— Все в порядке, Кристинат, — улыбнулся Алекс, — просто пытаюсь доказать Леноре, что я не верблюд.

— Это бесполезно, — фыркнула Морган и, окинув Ленору презрительным взглядом,

— Алекс! — Ленора явно не видела Кристину, потому что, оглянувшись несколько раз, снова смотрела на Алекс. — Не делай этого хотя бы при мне!

— Но как я могу не делать этого? Я просто говорю с ней — примирительно улыбнулся Алекс. — А она, кстати, сейчас получит за то, что сказала, — он многозначительно приподнял брови, на что Морган мгновенно парировала:

— Не строй из себя Сайна, Одонел, тебе не идет! .

А Ленора села рядом с Алекс и взяла его за руку.

— Пойдем со мной, я же не сделаю тебе ничего плохого.

Но Алекс отрицательно помотал головой.

— Стоп, Ленора. У меня есть свидетели... Мы с Кристинай раз бывали в Лондоне, заходили даже к мадам Малкин, а еще я был в Лютном переулке у одного мага, который разбирается в артефактах. Арнст, кажется. Когда я пришел, там был он и его помощник, и оба подтвердят мое алиби, а мадам Малкин — алиби Морган.

— Одонел, ты идиот, она права, тебя надо лечить, — раздался с кухни смешок даже прежде, чем Ленора спросила:

— Ты хочешь сказать, что столько волшебников видели Морган живой, и не один из них не решил выяснить, в чем дело?

— Маска… — простонал Алекс, хлопнув себя по лбу. Чертовы маскировки , которые он никогда не забывал накладывать, зато забывал, как выглядел в тот или иной раз. Если бы его попросили воспроизвести один из этих портретов, он бы не смог…

— Ленора, но артефакт-то существует! Давай сходим к Арнсту вместе с тобой, и он объяснит тебе то, о чем я говорю. Возможно того, кого я вызвал — то есть Моргна — и впрямь могу видеть только я.

— А вот это уже здравая мысль, — раздалось из кухни.

— Ну... хорошо, — Ленора кивнула и поднялась со стула. Кажется, она готова была пробовать что угодно в попытке поверить, что ее друг все-таки не сумасшедший.

Они отправились к Арнсту втроем: под чарами и с жучком, которого с трудом нашли в лесу. Пришлось здорово повозиться, прочесывая каждый дюйм шелковистой зеленой травы — артефакт невозможно было призвать манящими чарами. Его нашела Кристина и указала Алексу, не желая даже прикасаться к нему — должно быть, Морган слишком боялся последствий, к которым могло привести неосторожное обращение с этой вещицей. Алекс же боялся лишь одного: что они раздавят жучка, случайно наступив на него, и облегченно выдохнул, когда блестящая вещица легла в его ладонь. В первую секунду крепко сжав его, уже в следующий миг Алекс заставил себя завернуть артефакт в тряпицу и положить в карман — не хватало еще самому неосторожно разбить это маленькое сокровище.

«Я готов», — сказал он Леноре, и она, кивнув, уехала с ним и Кристинай, сжимавшим ладонь Алекс, в Лондон. Оказавшись в Косой аллее, Алекс почти бегом бросился в Лютный переулок, будто сейчас минуты что-то решали. Он так торопился поскорее доказать свою «нормальность», что, промчавшись по переулку и не увидев знакомого магазина, сначала списал это на то, что просто проскочил мимо. Вернулся, прошел снова несколько раз, стараясь не поддаваться растущему внутри отчаянию, но все было напрасно — ни специалиста по артефактам по имени Арнст, ни даже того магазинчика в Лютном переулке будто бы и не существовало.

— Но мне посоветовал его Кевин! И этот магазин был здесь! — Алекс просто не находил слов. Он помнил и широкий длинный прилавок, и комнату с низкой аркой вместо двери, и стены, обитые бархатом — но ничего этого не оказалось ни в одном доме по этой стоКевине переулка.

— Кевин в командировке, Алекс, — тихо сказала Ленора. — Уже вот как неделю, уехал сразу же после того, как мы приходили к тебе в гости.

— Да, Одонел, ты бредишь наяву, — хихикнула Морган, хотя Алекс это совсем не казалось смешным. Это означало, что он действительно сумасшедший.

— Теперь ты понимаешь, что благоразумно будет послушаться меня? — спросила Ленора, поглаживая его по плечам. Морган, которого Алекс мысленно назвал своим злым гением, молча стоял в стороне.

Было тяжело дышать. Грудь Алекс словно сковала непомерная тяжесть… Он не считал себя сумасшедшим — но ведь ни один из них не верит, что сошел с ума. Ему так нравилось проводить время с Морган, все напоминало чудесную сказку, и он не раз задумывался над тем, что в реальности такого не существует. Значит, это всего лишь его разыгравшееся воображение сыграло с ним такую страшную шутку.

Все эти странные вещи, которым Алекс не мог найти логического объяснения, гораздо легче было объяснить его безумием. Даже если Морган мог видеть только он, то разговор с Кевином, магазинчик в Лютном переулке, старый маг в тяжелых круглых очках... Все это только почудилось Алексу? Кошмар…

— Я… кажется, согласен с диагнозом, Ленора, и благодарен тебе за все, — прошептал Алекс, взглянув на подругу. — Но я никуда не поеду.

Он принял решение. Сумасшедший, больной — пускай его называют как угодно, но почему, собственно, он должен менять это свое безумие на «нормальную» жизнь? Нормальную в чем? В том, что он неизлечимо болен, и Морган на самом деле мертва, а собственная жизнь Алекс совершенно не имеет смысла? Так не лучше ли жить в мире придуманном, зато таком, где есть хоть какая-то надежда?

И все увещевания Ленора остались тщетными — Алекс не хотел ничего слушать. Взяв Морган за руку, он заявил, что идет собирать вещи и переезжает на Грей, а потом, еще раз поблагодарив Леноруу, зашагал прочь.

Глава 10

Дом на площади Грей встретил их мерзкой тишиной запустения. Призраки прошлого, которых так любила вспоминать на своих уроках профессор Тэни, здесь будто обретали второе дыхание, по крайней мере, Алекс так казалось. В углах коридора ему мерещились темные, клубившиеся сгустками, тени; из подвальных помещений, где раньше находилась лаборатория Сливина, тянуло сыростью, а в самом доме воздух был тяжелым — наверняка Кричер в отсутствие хозяина и не думал открывать окна.

Откуда-то сверху, внезапно взрезав тишину, послышались глухие каркающие звуки, а затем скрежет, будто что-то огромное, ворочаясь, царапало стены острыми когтями. Вернее всего было бы предположить, что это тоже проделки дворецкого, но, честно говоря, Алекс запросто мог бы допустить мысль, что это одна из тайн старого дома. Он уже привык к подобному, но вот Кристина, заметно съежившись, жалась к стене.

Стоило войти в коридор, навстречу серым вихрем вырвался «призрак» , искусная магия, не истончившаяся даже по прошествии времени. Алекс привык и к этому явлению, которое происходило, если в доме долгое время никого не было, но вот для Морган это был сюрприз. Кристина, подавленно молчавшая всю дорогу, при виде «призрака» вскрикнула, отскочила в сторону и сжалась в углу коридора, закрыв голову руками, словно от ударов.

— Черт, — Алекс, совершенно забывая, что Морган — всего лишь плод его воображения, бросился к ней. — Тихо, тихо, все хорошо, тебя он не тронет, — зашептал он, поглаживая плечи Кристины.

— Что… это было? — испуганно прошептала Морган. Она жалась к Алексу, хваталась за его руки, но поднялась и попытался сделать вид, что вовсе не напугана. Алекс невольно улыбнулся этому. Надо же, как точно Морган выдуманная отражала действия настоящей, та повела бы себя так же.

— Это защита , — пояснил ему Алекс. — Специально против врагов . Я не знаю, как ее снять, но мне и не мешает — лишняя гарантия, что в мое отсутствие в дом не заберется злоумышленник, — он улыбнулся и, обняв, поцеловал Кристину.

— Одонел, эти нежности ни к чему, — Морган поморщилась и вырвалась из его объятий. — Не надо меня успокаивать, я более чем в порядке! — она фыркнула и с опаской сделала несколько шагов вперед.

— Я бы не советовал тебе идти дальше одной, там… не очень хорошо, — проговорил Алекс, и Кристина мгновенно оказалась около него. — Я пошутил, — добавил Алекс, смеясь.

Морган несильно двинула ему в плечо.

— Одонел, ты идиот. Вот возьму и брошу тебя здесь одного.

— Не бросишь. Ты же часть меня, — улыбнулся Алекс, обняв её за плечи. — Ты в моей голове.

— Я — на самом деле! — вспылила Морган, снова вырываясь. — Ты просто так поверил всему, что наговорила тебе Ленор? — она села на пол, запрокинув голову назад, и обхватил колени руками. И чем-то напомнила Алексу волчонка, поднявшию мордочку, чтобы завыть от несправедливости.

— У меня не было выхода, кроме как поверить ей, — Алекс опустился рядом и взял руки Кристины в свои. — Но это ведь ничего не меняет, я люблю тебя… здесь.

Морган как-то слишком долго и внимательно смотрела на него, прежде чем ответить:

— Меняет. Ты не веришь мне, — она встала и просто вышела за дверь.

И Алекс почему-то не бросился её догонять.

Старый заброшенный обитателями дом встретил Алекс одиночеством и безысходностью оставленного хозяином верного пса. Обходя комнату за комнатой, Алекс чувствовал мертвенную усталость прямо в застывшем воздухе; ощущал отзвуки того, что видели эти стены, видели и впитали в себя: гнев, отчаяние, безнадежность… Один за другим владельцы этого дома попадали в тюрьму, Умирали молодыми, сходили с ума... Будто бы сам воздух был пропитан ядом, словно этот дом был проклят.

Кричера не было видно — наверняка занимался где-то своими таинственными делишками, а может, заперся в чулане, перебирая сомнительные хозяйские ценности. Алекс не чувствовал присутствия ни одного живого существа, и от этого на душе становилось совсем тоскливо.

Осознание пришло только теперь, когда никого не было рядом. Он, Алекс Одонел, — сумасшедший, на почве любви и одиночества создавший себе дополнительную реальность в своей голове. На оживление родителей у него, должно быть, не хватило фантазии, а вот придумать себе девушку он смог. Придумать до мельчайших деталей, Мерлин, до того, как Кристина прикусывает губу, когда задумывается, до почти незаметной сеточки морщинок, когда она зажмуривается, до цвета её глаз: светло-серых с тонкими чуть более темными прожилками и темным же ободком по радужке. Алекс просто поражался своему воображению. И это все было вовсе не смешно.

Когда хлопнула входная дверь, он уже сидел в глубоком кресле с бокалом виски в руках и как раз думал, что пора бы появиться Моган. Морган послушно появилась.

— Надираешься? — Хмурый взгляд и скрещенные на груди руки.

Алекс удовлетворенно улыбнулся — да, Кристина вела себя абсолютно так, как было должно.

— Именно, — он ухмыльнулся и кивком головы указал Морган на бокал. — Присоединяйся, мой милый фантом.

— Пошел ты в задницу, Одонел, — совсем не аристократично выругалась Кристина, у которой чуть-чуть дрожали губы. Кажется, она обиделась.

Отставив бокал, Алекс подошел к Морган и, обхватив её за талию, упал обратно в кресло, рывком притягивая Кристину к себе и усаживая на колени.

— Не обижайся, — легкий поцелуй в местечко, где подбородок переходит в шею, не помог, и Алекс, повернув лицо Морган к себе, начал целовать её в губы.

— Отстань… — Кристина слабо сопротивлялась — или делала вид? — но Алекс её не отпускал.

— Не так быстро. — Горячие губы скользнули по скуле вверх, язык прошелся к уху, коснувшись раковины, проник внутрь, лаская влажными прикосновениями, и на секундочку замер. Потом самым кончиком вонзился чуть дальше, погладив там, и Алекс, отклонившись лишь на мгновение, сомкнул губы на мочке уха. Оставил мокрое прикосновение за ухом, спустился ниже, по кромке светлых пушистых волос к плечу, ключицам, где можно было остановиться дольше, посасывая, облизывая и прикусывая. А потом заняться нежным местечком между ними — этой маленькой впадинкой, настолько чувствительной у Морган, что она должена забыть обо всем... И положить руку ему на грудь, чтобы ощущать, как колотится у неё сердце.

Целуя Кристину, Алекс думал об одном: почему он так отчетливо чувствует сладость её губ, солоноватость кожи на шее, привкус от чая на его языке? Почему? Неужели у него, Алекс, настолько хорошее воображение?

— Алекс… — тихо застонала, Морган выгнулась в его руках, обвивая ногами его талию. — Алекс… идем в постель.

Наверное, у Морган тоже есть предел.

Алекс поднял её на руки и понес наверх. Хорошо, что он уже успел убрать спальню для гостей — небольшую, но довольно уютную комнату, и теперь мог перенести Кристину туда. Сердце у него колотилось не меньше, чем у Морган, только в голове звучал вопрос: «Почему, Кристинатина? Почему ты не захотел этого раньше? Когда я еще не знал…».

Они упали на кровать вместе — возбужденные, дрожащие от желания — и тут же сплелись еще теснее в стремлении касаться друг друга каждой клеточкой кожи.

— Сейчас… — прошептал Алекс, заставляя себя оторваться от тонких розовых губ Морган и раздеть её. Неторопливо, сдерживая себя, снимать одну вещь за другой, пока уже саму Кристину не предаст её хваленая выдержка… Она и предала — недовольно зашипев, она приподнялась, несколькими быстрыми движениями стянула с Алекс рубашку и принялась за неподдающийся пояс брюк. Как же сложно оказалось расстегнуть чертов ремень дрожащими руками! Но когда на Алексе наконец не осталось ни ниточки, Кристина потянула его на себя, и они оба в унисон застонали от прикосновения горячей кожи.

Теперь Алекс видел, что Морган хочет. Она зацепилась руками за переплетенные прутья спинки кровати и держалась так, пока Алекс целовал её, гладил, намеренно касаясь самых чувствительных мест, раздразнивая еще больше. Глубокие вдохи Кристины перешли в частые-частые, словно она вовсе не успевал дышать, зато стонала безостановочно. Алекс действительно знал, как и что нужно делать, чтобы довести девушку до предела. Быстро выяснив, что Морган никогда раньше не была с мужчиной, Алекс старался быть как можно нежнее, чтобы не испугать, не разочаровать в первый же раз. Это было пыткой — подготовить её, скользя внутрь только пальцами, осторожно растягивая, лаская изнутри. Хотелось сразу же ворваться в горячую узость самому, почувствовать это, но нужно быть сдержаться. Заметив, что Кристина немного сжалась, Алекс начал отвлекать её поцелуями, ловить губами её губы, не позволяя отвернуться. Это было только начало, и Морган сама этого хотела, ведь так?

Алекс сделал все, чтобы Кристине было как можно легче, но полностью снять боль он, конечно, не мог. Морган тихонько вскрикнула и зажмурилась, еще сильнее сжимая руками изогнутые прутья спинки кровати.

— Алекс… — тихо простонала она, словно хотела о чем-то попросить, но передумала.

— Тихо, тихо, сейчас пройдет… Кристина… моя Кристина… — утешая, успокаивающе шептал Алекс и осторожно, медленно двигался внутри.

Самое болезненное проникновение было позади, но Алекс заметил, что Морган совсем не расслабилась. Напряженная, натянутая как струна, Кристина будто ставила сама над собой какой-то жуткий эксперимент. Эта мысль мелькнула только на мгновение, а потом Алекс, ужаснувшись, прогнал ее. Нет, Морган было хорошо, она сама захотела!

Открытыми ладонями от бедер вверх, горячими губами на шее, языком вдоль венки, одним лишь прикосновением ускоряя пульс, шепотом в чуткое ухо, тягучими, как мед, словами любви прямо в сердце... И Кристина словно сдалась, раскрылась до конца, потянувшись навстречу, обвивая Алекса руками. Она не говорила ничего в ответ — зачем, если так красноречиво пылали щеки, если горели глаза, если такими долгими и упоительными были поцелуи? Алекс узнал то, что хотел — ответ на вопрос, почему Кристина все еще с ним.

Только несколько минут, когда Алекс не помнил, что на самом деле ничего этого, даже Кристины, нет — эти несколько минут были, кажется, самыми лучшими в его жизни. Он верил в чудо, в то, что возможно все, что на нем больше нет проклятия, что Морган будет рядом всегда. Внутри разлилась невероятная сила, какой не было у Алекса уже давно, а может быть и никогда. Она пульсировала в каждой клеточке тела, билась в висках, выстукивала в такт сердцу, кипела в венах, расплавляя их и превращая кровь в жидкий огонь. Смешиваясь со жгучим желанием, страстной любовью, она переплавлялась в острое, на грани боли, наслаждение, и пламенем рвалась наружу. Алекс закричал, выплескивая в крике только крохотную часть того, что его переполняло, разрывая на части. Больно, хорошо, приятно, остро, ярко, горячо, невыносимо — это было слишком сильно, чтобы можно было это вытерпеть. Все, что Алекс успел понять — что это конец, а потом его просто захлестнуло волной непередаваемых ощущений, унося куда-то в бездну…

Когда он открыл глаза, вокруг было как-то слишком светло. Свет лился из ниоткуда и словно проинизывал Алекса насквозь, матовый, холодный, похожий по консистенции на комки ваты, скрепленные между собой тонкими, почти невидимыми нитями. Алекс был уверен — это и наощупь напоминает вату: такое же мягкое, продавишь — осядет, но все так же будет укутывать тебя плотным коконом. Это не было похоже на тот свет, который окружал Алекс на Кингс-Кросс во время его последней встречи , но напоминало что-то другое, а что именно — никак не удавалось вспомнить.

Приподнявшись, Алекс попытался осмотреться, но не увидел ничего, кроме этого же белого цвета. Хотя нет, под пальцами он внезапно почувствовал ткань, а посмотрев вниз, понял, что лежит на кровати.

— Алекс! — громкий возглас на мгновение сбил его с толку и белое свечение исчезло, и он увидел себя на кровати в спальне на Грей. И Кристину— в своих объятиях.

— Алекс, ты жив, Мерлин, как же я испугалась… — Морган дрожала и целовала его, стискивая в объятиях и, кажется, была на грани истерики. Стоп. Морган? Вместе с сознанием к Алекс вернулась и память. Это не была Кристина, это была всего лишь иллюзия, фантом, существо, созданное больным воображением. И Алекс почему-то устал от этого существа. Может быть потому, что получил от неё все, что можно было получить от нечеловека. Наверное, Ленора была права: следует поехать в Мунго и покончить с этим раз и навсегда. Но может быть, получится и без вмешательства медиков? Ведь раньше Морган его слушалась.

Осторожно высвободившись из её объятий, Алекс чуть-чуть отодвинулся и устало проговорил, не ходя вокруг да около:

— Кристина, я хочу, чтобы ты исчез.

— Что?.. — Морган словно током отбросило на другой край кровати. Кажется, она потеряла дар речи, потому что просто смотрела на Алекс, не находя слов. В серых глазах плескалось столько чувств, что Алекс поражался, как мог выдумать такую человечную иллюзию. Кристина чувствовала так же, как чувствовал бы человек, и… слезы у неё были такие же. Алекс потянулся, чтобы вытереть их, но взгляд наполненных болью глаз не позволил ему даже прикоснуться.

А потом лицо Морган снова стало непроницаемым, и она легко и грациозно, как всегда, поднялся с кровати. Насмешливо улыбнулась и проговорила:

— Я все поняла, Одонел. Что ж, моя миссия все равно уже окончена.

— О чем ты? — нахмурился Алекс, не сводя с неё глаз.

Но Морган ничего не ответила, а только, все еще глядя на Алекс, застегнула пуговицу у воротничка рубашки и, саркастически усмехнувшись, раскланялась и вышела. «Так и должно быть, — подумал Алекс. — Ей не больно, она же даже не человек, она просто часть моей фантазии». И только слезы на глазах Морган немного его смущали.

* * *

Необъяснимая сила никуда не делась ни на следующий день, ни через два, три, а еще прекратились приступы. Совершенно. Будто все, связанное с проклятием, просто приснилось Алекс. Иногда ему казалось, что и Морган приснилась, потому что это было действительно странно — разве могут больные сами избавиться от своего сумасшествия, попросив видения не появляться больше? Но Ленора, пришедшая к Алекс в гости, была чрезвычайно довольна. Единственное, что его немного смутило — это ее вопросы по поводу Морган: любит ли Алекс её, что вообще значит для него Кристина? Но Алекс, не желая повторять ошибок прошлого, не давал повода усомниться в его нормальности.

— Морган мертва, с ней все кончено, Ленора, так как я могу к ней относиться? Время идет, надо жить дальше, вот и все.

Она довольно улыбалась и кивала ему — наверняка такие ответы ее целиком и полностью устраивали.

— Что ж, Алекс, значит, ты окончательно вылечился — и от проклятия, и от навязчивой идеи в виде Морган.

Да, он вылечился. Но без Морган это было бы невозможно… Только вот Алекс старался об этом не думать. Жизнь продолжалась, как он и сказал Леноре, и выдуманной Морган, порождению бреда, в ней места не было.

Лишь иногда Алекс вспоминал о том, как еще неделю назад Кристина обнимала его и сбивчиво шептала, умоляя: «Пожалуйста, не оставляй меня. Они будут говорить тебе… разное — не верь им. Я здесь, я настоящая, помни!» И как дрожала, вцепляясь в плечи Алекс, и едва не плакала, повторяя: «Ты нужен мне, Алекс!..» А он, Алекс, обещал, что не забудет, что вернется, и клялся, что любит…

Глава 11. Интерлюдия (1)

Умирать оказалось не больно. Конечно, Кристина всегда боялась этого момента, и никогда не знала, что это случится так скоро. Война закончилась, и, казалось бы, беды их семьи должны были закончиться тоже, но нет, она глубоко ошибалась. Первым же решением суда был приговор для отца — пожизненный срок . Быть может, победителям это решение и казалось правильным и объективным, но не Кристина, которая теряла и отца, и мать, потому что после ареста мужа от прежней матери осталась лишь безукоризненно-прекрасная оболочка и ни грамма тепла внутри. Глядя на бесцельно бродившую по замку мать, Кристина часто ловила себя на мысли, что ей кажется, будто это не отца отправили к в тюрьму, это из нее выпили душу. Её мать, в отличие от десятков женщин, вышла замуж по любви, и Кристина не ошиблась бы, если бы сказала, что отец был жизнью матери. Когда его увезли, ее перестал интересовать даже собственная дочь. Может быть, конечно, Кристине это только казалось, но мать действительно больше не говорила с ней подолгу, сидя у камина, не приходила к ней в спальню пожелать спокойной ночи, вообще не стремилась проводить с ней хоть какие-то часы. Очень долгое время она действительно считала, что это вызвано нелюбовью. До тех самых пор, пока не появился Деррек.

Кристина не могла бы сказать, что отец и Антонин когда-то были особо дружны, но мама приняла Деррека почти радушно, если не считать того, что ужасно боялась «визита» копов. Но Антонин быстро успокоил ее, сказав, что в случае чего будет кричать, что держал их в заложниках. Он вполне осознавал, что рано или поздно его найдут, но планировал сбежать из Англии, осуществив только некоторые свои планы. На территории другого государства, всегда было легче затеряться. Пришлось бы, конечно, отказаться от знати, но если стоял выбор — знать или свобода, любой выбрал бы второе.

И вот тогда мама придумала план — Кристина даже помнила, как её разбудили среди ночи, велев пройти в восточное крыло замка.

— Кристина, — встретила её мать, которая сидела в кресле в гостиной, почему-то в компании Антонина, — нам надо серьезно поговорить.

Кивнув, она послушно присела в предложенное кресло. В камине как-то зловеще трещал огонь, а глаза Деррека казались необычайно черными, даже темнее, чем обычно.

— Ты знаешь, что полиция продолжает облавы и обыски, и что нас никто со счетов не сбрасывал. Арестовали пока только отца, но со дня на день это случится с тобой или со мной, — было заметно, что ей трудно говорить об этом, но Кристина не перебивала — зачем-то ведь мама начала этот разговор. — Я знаю это из проверенных источников, и тебе необходимо спрятаться. Но, боюсь, бегать от «правосудия», — с презрением произнесла она, — всю жизнь — это не твой выход. Эти грязнокровки не должны видеть, что Морганы сломлены и пали так низко, чтобы прятаться по гостиницам где-то в странах третьего мира. Лучше уж смерть, чем это.

— Что же тогда? — тихо спросила Кристина. Ей казалось, она начинала понимать, к чему клонит мать. Что ж, смерть и вправду была лучшей альтернативой, чем тюрьма.

— То, о чем ты думаешь, Кристина, — тихо произнесла Нарцисса. Честь рода была превыше жизни его выходцев.

Они говорили еще около часа, и Кристина узнала, какую роль во всем этом будет играть Деррек. Антонин не боялся попасть в тюрьму — напротив, он почти стремился туда, чтобы через доверенных лиц подготовить побег нескольким заключенным . Кристина слабо представляла, как Деррек собирается все это провернуть, но в конце концов это были уже только его проблемы. За саму Кристину все уже решили, и, пожалуй, впервые в жизни она не видела лучшего выхода.

В тот день она встала намного раньше, чем обычно, и обошела замок, прощаясь с ним, понимая, что больше никогда не увидит этого немного мрачного великолепия. Длинные узкие коридоры, старинные гобелены на стенах, портреты предков, огромные залы с свечами, парившими в воздухе, уютные спальни с высокими кроватями и шелковым бельем... Все это приходилось оставить навсегда.

На душе было грустно и немного беспокойно — Кристина, как ни храбрилась, совершенно не была к этому готова. И едва не сбежала из поместья в самый последний момент. Сделать это помешала только гордость: решение было принято, и она была бы недостоина имени Морган, если бы сбежала.

В конце концов это оказалось вполне терпимо. Единственное, было немного страшно — а вдруг Деррек случайно попадет в маму? Кристина попыталась заслонить ее, как могла, и была готова ко всему — даже к тому, что пуля вонзится прямо ей в грудь. Но она, как и было нужно, прошела точно под левой рукой. копы не могли заметить этого — слишком быстрым было действие, да и мама отреагировала мгновенно, ее ударила Кристина куда-то между лопаток. Раскинув руки, она упала, как подкошенная, еще успевая услышать довольные крики Деррека и увидеть Одонела, который, кажется, сошел с ума. Дальше Кристина сосредоточился на том, чтобы как можно более правдоподобно изобразить мертвую.

Им повезло, что копы не прислали доктора засвидетельствовать смерть — сыграло роль то, что она наступила у них на глазах, и мама слишком хорошо изобразила убитую горем мать. А еще, наверное, нужно было поблагодарить сумасшедшего Одонела, который невольно своим диким припадком отвлек внимание копов. Его успокоили и увели, Деррека забрали в тюрьму, а Кристина ушела в мир . Она не понимала, почему мать не считала это предосудительным, как постоянное бегство от преследований — она просто послушалась ее и, попрощавшись, скрылась из Лондона.

Поселившись в одном из небольших городков Англии, Кристина, с одной стороны, обезопасилась, так как даже если бы кто-то узнал, что она жива, то в этой глуши искать бы не стали. Но, с другой стороны, оны отрезала себе пути к отступлению: затеряться в маленьком городке было не в пример труднее, чем в городе-миллионере. Но она даже нашела себе работу — помощником в фармацевтической клинике (для этого пришлось слегка поработать с мыслями работодателя). Она даже приспособилась к прежде презираемой и поистине трудной жизни , даже собрала небольшую сумму денег кроме той, что дала ей мать, даже собрался на курорт. И однажды, только один раз забыла о маска. Надо же было, чтобы именно в эти пару часов ей повстречалась она.

Она почувствовала неладное еще в аэропорту, когда покупала билеты на ближайший рейс до Гавайев. Раньше она никогда не летала на самолетах, а видела их только в небе — маленькими светящимися точками. Отец всегда говорил о них: «Дьявольские изобретения », — говорил с легкой завистью. Но это было в далеком детстве Кристины, а теперь ей предстояло вживую познакомиться с этим крылатым гигантом.

Билеты она купила быстро и, отойдя к большому, во весь человеческий рост окну, начала разглядывать чудовищные, на его взгляд, машины. Погрузившись в мысли, она никого вокруг не замечала, как вдруг почувствовала на себе внимательный, даже цепкий взгляд.

По спине мгновенно пробежал холодок, и Кристина немедленно потянулас за солнечными очками, с ужасом вспоминая, что она не под маскай. У неё никогда не было конкретного образа, и на заграничный паспорт она решила сфотографироваться так, как была. Медленно обернувшись, она не увидела ничего и никого подозрительного и решила, как и всякий здравомыслящий человек, что у неё паранойя.

Странные мысли о возможной слежке приходили еще пару раз, когда она ехала домой на такси, но Кристина отметала их из-за того, что это нечем было подтвердить. А на следующий день её уже встречали дома.

Она развалилась в глубоком кресле, закинув ногу за ногу, будто полноправная хозяйка, и Кристина даже замерла на пороге, поражаясь такой наглости.

— Ты? — её губы сами собой по старой привычке сложились в гримасу презрения и отвращения.

— Лицо попроще, Морган. Ты забываешься, кто ты, а кто я, — тихо, но строго проговорила она, внимательно её рассматривая.

— Да ну, — усмехнулся Кристина, — это ты забываешься. Кажется, мы с тобой по разные стороны баррикад, так какого боггарта ты приехала сюда? — конец фразы она почти прошипела, прекрасно понимая, что затягивает на своей шее петлю, но не имея сил сдержаться.

— Морган, не дерзи, — она сморщила носик, — стоит мне пальцами щелкнуть, как сюда примчится целая бригада самых настоящих британских копов, помнишь таких?

— Помню, — прошептала Кристина, отводя глаза. Грудь сдавило железным обручем: нашли, выследили. Просчиталась. Что ж, она умела проигрывать, но и побороться за свою жизнь еще стоило. Не так, как это делают другие — так, как это делают Морганы.

— Чего тебе надобно, Ленора? — подавив вздох, она улыбнулась. Почти мило, почти приветливо, лишь с легким желанием ее задушить. Но этого она делать не станет, просто очарует эту чересчур самоуверенную девицу и выпроводит за дверь, а пока она придет в себя и сообразит, что нужно вызвать копов, тихо уйдет отсюда и заляжет на дно. Она не учела одного.

— Улыбку сотри. Я замужем.

«Мегера, — подумала Кристина, — бедный муж. Хотя с каких это пор я сочувствую ?»

— Ну, и кого окрутила, бедолагу Одонела? — насмешливо поинтересовалась она, предложив ей выпить по бокалу вина.

От бокала Ленора отказалась, зато сразу перешла к делу.

— Не растекаясь мыслью по древу, я тебе вот что скажу: сама понимаешь, что сейчас ты волею случая в моих руках, — в тонкой ладони появился пистолет, его кончик смотрел точно в грудь Кристины. — Откуда я знаю, что оружия у тебя нет? Все просто — пока тебя не было, я оценила твое скромное жилище и нашла его пригодным только для простого человека. Слишком много техники, К тому же, ты даже не защитила дом . — она хмыкнула.

— Логично, — кивнула Кристина, — дальше что? Вступление можешь опустить. Я уже поняла, тебе что-то от меня нужно, вот только ума не приложу, что.

— Это не мне нужно, а тебе! — вдруг вспылила Грэйнджер. — Это ты у нас беглый преступник, и не тебе мне условия ставить!

— Эй! — Кристина примирительно подняла руки — она находилась не в том положении, чтобы рисковать и давать волю чувствам. — Я ведь не возражаю. Так что от меня требуется, и какие гарантии, что после ты меня отпустишь?

— Никаких, — жестко сказала Ленора. — Это у меня будут гарантии — твой Непреложный обет.

То, что она начала рассказывать дальше, показалось Кристине очень похожим на бред.

— Он неизлечимо болен, а я должена устроить ему «чудо»? С ума сошла? Я так похожа на клоуна? — нет, Кристина была уверена, что в тот момент она на клоуна похожа не был: глаза прищурены, на скулах желваки бегают, пальцы сжаты в кулаки, а сама она напоминает тигра, который вот-вот бросится на обнаглевшую жертву.

Оказывается, неугомонный Одонел снова влез в какую-то передрягу, на этот раз серьезную, а Кристина под угрозой ареста предлагалось его лечить. Это было проклятие, от которого человек словно находится под «колпаком» — не может черпать силы и энергию извне, а просто тратит запасы организма, но все равно Одонелу, как поняла Кристина, осталось уже недолго. В душе еще промелькнуло что-то, похожее на сочувствие или даже жалость, но она быстро затормозила себя: это же всего лишь Одонел. Чтобы снять чертов «колпак» проклятия, нужно было чудо, святая вера в то, что исцеление возможно, и загвоздка была именно в том, что Алекс в чудеса не верил. Кристина, кстати, разделяла его убеждения в этом случае. И как можно заставить человека поверить в чудо, если это не десятилетний ребенок, а прошедший войну парень, теперь, к тому же, и коп? И кто сказал, что он не сдаст Морган свом сослуживцам при первой же возможности? И почему вообще «чудо» ему должен устраивать именно Кристина?

Вопросы сыпались градом, Ленора остановила их движением руки.

— Он не сдаст тебя хотя бы потому, что сейчас временно отстранен от дел. Почему именно ты? Потому что ты, Морган, способна достать любого, а Алекс нужно поднять на ноги. Вот и будешь язвить, подкалывать — делать что угодно, только не оставлять его в покое, не давать уходить в себя. У меня есть некоторый план по возвращению тебя к жизни. А вот как ты сделаешь для него чудо, меня не интересует, но ты сделаешь, иначе я позабочусь, чтобы ты сидела .

Чертова Ленора просто поймала её в мышеловку. Кристина мучительно размышляла, как же можно выскользнуть. Может быть, сначала согласиться, а потом сбежать?

— Ты дашь Непреложный обет, что не покинешь его до тех пор, пока не выполнишь свою миссию, что не причинишь ему вреда и никогда ни при каких обстоятельствах не расскажешь, что произошло на самом деле. Для него ты будешь гостем из иной реальности.

«У нее, определенно, что-то не то с головой. Ну, или она перечитала мистических детективов на ночь», — думала Кристинатина. Только вот ей от этого не становилось легче. Она была обязана исполнять любые ее прихоти.

— Ты будешь каждые два дня присылать мне записки о его состоянии, — продолжала она. Дальше… — она вздохнула, — я не говорю, что ты должена исполнять любые пожелания Алекса, но будь с ним… вежливее.

Кристина фыркнула. Со своим школьным врагом? Ну конечно, как же. Всегда мечтала об этом!

— И, наконец, ты будешь готова к тому, что мы объявим Алекса сумасшедшим.

— Что? Зачем? — поразилась Кристинатина.

Ленора вздохнула.

— Потому что ему нужен стресс, его нужно как-то сдвинуть с мертвой точки, заставить за что-то бороться... Оживить, понимаешь? Он сейчас как живой труп.

Она смотрела куда-то в сторону и говорила, кажется, то, что не должна была говорить ей. В голосе звучала такая боль, что Кристина поняла: Ленора не преувеличивает, ситуация на самом деле серьезная, и только поэтому она сейчас изображала из себя опасную львицу, и только потому обратилась к ненавистннай Морган. И ей вновь стало жаль Одонела. В конце концов тот в свое время даже спас её.

— Ленора, — Кристина неожиданно обратилась к ней по имени, от чего она даже вздрогнула, — а если… если мне не удастся? — сейчас она не пыталась как-то избавиться от поручения, а просто смотрела на вещи взглядом реалиста. И она поняла её.

— Значит… — ее голос скатился до шепота, — значит, ты будешь с ним до конца.

«Он умирает, — неожиданно осознала Кристина, — иначе она не обратилась бы ко мне. Ему не просто плохо, он умирает». Страшно, как же страшно звучала эта фраза даже в её мыслях. Да, пускай Одонел был трижды школьным врагом, но его смерти Кристина не желала никогда.

Наверное, она сильно побледнела, потому что Ленора взяла её за руку.

— Не бойся, я помогу тебе, если что-то потребуется. Лекарства, продукты... Пожалуйста, только будь с ним… — она прикусила губу, — просто будь с ним.

Еще тогда Кристине показалось, что она что-то упустила.

Глава 12. Интерлюдия (2)

Непреложный обет был дан, и Кристина буквально через день заявилась к Одонелу. Прекрасная идея с зачарованным жучком, подкинутым обученной сорокой, сработала блестяще: Одонел поверил. Так называемый «артефакт» на самом деле был заколдованной вещицей, которую не стоило долго держать в руках, так как начинала кружиться голова, и можно было потерять сознание. Любопытный Одонел, естественно, рассматривал жучка достаточно долго — и с ним это случилось, а дальше убедить его было делом техники и актерского мастерства Кристины. Как же Алекс обрадовался, увидев Морган! И Кристине второй раз показалось, что от неё что-то скрыли.

Одонел лежал на кровати, не вставая с нее, и изображал из себя бревно. Приблизительно так Кристина думала вначале, до первого приступа. А потом ему стало безумно жаль Одонела, захотелось вылечить его уже самой, забыв о том, что заставили её путем шантажа. Только вот обнаружился один нюанс.

«Ленора, почему ты не сказала мне, что Одонел — озабоченный кретин? Он хочет меня! Хочет! Кажется, он в меня влюблен…» — Кристина строчила записку за запиской, потому что была не на шутку напугана. Что ей делать с больным влюбленным Одонелом? Потакать его прихотям? Лечь с ним в постель? Одонел, конечно, был красив, а предрассудков по поводу любви у Кристины не было, но это все казалось ей похожим на то, что её просто «подкладывают» под Одонела. Алекс вызывал у неё сочувствие, жалость, понимание, но не страсть, и Кристина не представлял себе, что у них может выйти в постели. И если бы только постель, но Алекс, кажется, любил её, по-настоящему, а Кристина рано или поздно разбила бы ему сердце. Перспектива была не из радужных, но от Леноры поступила команда делать что угодно, только Одонела не бросать. «Если хочешь жить», — усмехнулась она. Кажется, даже она не была в курсе, насколько это серьезно у Алекс.

И Кристина не бросала. Терпела его ухаживания, которые, может, были бы приятны в другой ситуации, пыталась, как могла, развлекать Алекс, и одновременно продвигала свою идею о «чуде». А Алекс упорно не верил. Нет, в нем жила крохотная надежда, которая еще держала его на земле, но и только. «Значит, этого недостаточно, ты постоянно думаешь о болезни, ты боишься очередного приступа, ждешь его, и он приходит, потому что ты сам его притягиваешь, как ты не поймешь? Ты сам выбираешь свой путь, сам строишь свою реальность!» — доказывала ему Кристина, думая, что исцеление Алекс нарушит ход истории — настолько сложно было его убедить. Но Кристине было плевать на ход истории, да и на шантаж Ленорауже было плевать — теперь у неё самой появилась цель. Алекс был нужен ей: здоровый, веселый, живой. Кристина не строила никаких планов, она просто хотела видеть этого замечательного парня счастливым. «Откуда такие мысли, Морган?» — спрашивала она сама себя, но не находила ответа.

С самого начала Кристина думала, что едва сможет терпеть Одонела и, Морган была уверена, зануду. Но Алекс неожиданно оказался интересным. И не потому, что его было интересно обманывать, и даже не потому, что интересно было его вылечить. Просто сам по себе он был очень неординарным человеком. Раньше Кристина таких не встречала. Пережив войну, побывав в самом центре ужасных, непоправимых событий, Алекс остался чистым, не утратил своего необъяснимого очарования, его душа не очерствела. Конечно, он больше не был наивным идиотом, которого Кристина так не любила в школе, но ни своего благородства, ни доброты не потерял. Встречая его открытый, честный взгляд, Кристина временами чувствовала себя мразью, потому что должена была постоянно лгать ему. Ему, который доверял безоговорочно, от начала и до конца, который был весь, будто нараспашку... Но Кристина должена была исполнять свою роль, и делать это хорошо.

Узнав тайну Одонела, поначалу Кристина твердо решила только играть с ним — а вернее, подыгрывать ему, раз уж он так этого хотел, — но не позволять впутать себя в эти отношения. Она дразнила Алекс, ходила по лезвию ножа, рискуя каждый день сорваться или напороться на острый край — и это становилось все более захватывающим. Опасное приключение, замешанное на лжи, чудесах и любви, затягивало Кристину все больше. То позволяя Алекс чуть больше, давая ему надежду, то отталкивая и сопротивляясь, Кристина утверждала свою власть над этим человеком. Временами она чувствовала себя Богом — потому что Алекс был её, и верил только ей, но порой совесть брала верх, и Кристина вновь и вновь ощущала себя тварью, использовавшей человеческие слабости. Конечно, она постоянно оправдывала себя тем, что это была ложь во спасение... Но все же ложь.

Для Кристины понятие правды всегда было весьма призрачным. Полуправда, недосказанность или вовсе обман — все это было не впервой, просто никогда раньше не приходилось лгать человеку, для которого ты являешься последней надеждой. «Быть может, для Одонела это только флирт?» — то и дело задавала себе вопрос Кристина. Она совсем не хотела, чтобы влюбленность Алекс зашла далеко, но, кажется, сама способствовала этому. Временами она ловила себя на противоречивых желаниях, на том, что сама не знает, чего хочет. «Чтобы Алекс выздоровел». Да, это было понятно, но «чтобы Алекс выздоровел, и Ленора наконец отпустила меня» или «чтобы Алекс выздоровел и был со мной»? Кристина постоянно прокручивала эти фразы у себя в голове. Вторая нравилась ей все больше.

Она давала Одонелу надежду — и это и радовало, и пугало. Нервы расшалились не на шутку, и однажды Кристина сорвалась. «Ты встанешь на ноги — и выкинешь меня, я стану ненужнай. А мне некуда больше идти…» — ей еще казалось, что она только играет, но в глубине души она понимала, что говорит правду, что ужасно боится стать для Алекс прошлым однажды, когда тот выздоровеет. Кристина боялась всерьез влюбиться в этого невероятного парня, потому что если Алекс её бросит, это будет слишком больно. Пускай лучше они останутся друг другу никем, а все это время, проведенное ими вместе — всего лишь миссией Кристины. И она решила прекратить свои заигрывания, делая вид, что они только товарищи... Но тут сорвался уже Алекс.

Пожалуй, это было справедливо — нельзя так долго безнаказанно дразнить взрослого мужчину. Кристина даже опомниться не успела, как во время очередной прогулки лежала на траве, а Алекс, словно дикий и безумно изголодавшийся зверь, рвал на ней одежду. Какие-то доли секунды Кристина еще надеялась, что у неё, как всегда, все под контролем, что это же Одонел, благородный к тому же любящий, и она, Кристина, легко сможет его остановить. «Пусти, Одонел, совсем сдурел?!» — она пыталась оттолкнуть от себя Алекс, вразумить его, что-то еще, но наткнулся взглядом на совершенное безумие в зеленых глазах, на дикую страсть, выпущенную наружу.

Слишком долго. Слишком долго Кристина держала его на коротком поводке, но не подпускала к себе. Теперь, когда чудовище вырвалось на свободу, его было не остановить.

Да, тогда Кристина видела в Одонеле только чудовище, готовое разорвать, растерзать на месте, и ужасно испугалась. Затаив дыхание, она просто замерла, понимая, что ничто уже её не спасет, и будет больно, а потом она уже не сможет относиться к Алекс так, как прежде, не сможет быть с ним, с насильником, никогда. В глазах было на удивление сухо, Кристи напросто была напряжена, как струна, которую вот-вот порвут неуклюжие пальцы новичка. И это, как ни странно, остановило Одонела. Это была первая победа Кристины.

Только спустя пару часов, когда они оба успокоились, она поняла, что случилось чудо — у Алекса не было приступа. Все условия для его возникновения были, а его не было. Конечно же, Кристинатут же указала на это Алексу, и конечно же, Алекс отнесся к этому с легким скепсисом, но факт оставался фактом! Дело сдвинулось с мертвой точки.

А ночью Кристине стало нехорошо. Одонелу об этом знать было вовсе не обязательно, но её личный «доктор» всю ночь провалялся без сна. Разве можно было заснуть, когда в подсознании то и дело всплывали картинки их бурного дня в лесу? И Кристина готова была выть и лезть на стенку, потому что понимала, что пропала... При одном воспоминании о Алекс — не добром и покорном, а пылком и страстном, объятом желанием — по телу Кристины пробегала дрожь. Сладкая тягучая истома прокатывалась от груди к низу живота, собираясь там, заставляя Кристину выдыхать воздух сквозь плотно сжатые губы... Собственное тело больше не позволяло лгать самой себе — она хотела Одонела, она уже грезила о нем, о том, что было бы, если бы Алекс не остановился и взял её прямо там, в лесу... Зажмуриваясь и кусая губы, Кристина ласкала себя, представляя, что это руки Алекс, и не позволяла себе издать ни звука, Вцепляясь зубами в подушку, она сдерживала стоны, а по телу бежали мурашки при мысли, что вот сейчас может зайти Алекс, проснувшийся от странных звуков, и увидеть её, такую. Её пылающие щеки, влажные искусанные губы, шепчущие: «Алекс, Алекс», смятую простыню и ничем не скрытое возбуждение... А дальше Кристина вновь представляла, как Одонел наклонился бы к ней, как опустился бы сверху, вжимая в постель, и целовал бы, и разорвал ненужную одежду, и овладел бы ей. Делал бы ней что угодно — Кристина на все была согласна. Она никогда не занимался любовью но, наверное, это было бы больно, и сладко, и так невыносимо приятно, потому что этим мужчиной стал бы Алекс. И Кристина разрешила бы ему все: нежничать и ласкать, или связать, избить и изнасиловать. Это могло быть позволено только Одонелу, которого Кристина ненавидела столько чертовых школьных лет, которого тысячи раз представляла в роли своего друга, и который сейчас мог бы стать её первым любовником. Нежным и внимательным, страстным и грубым, желанным и любимым… Кристина произнесла это запретное слово. Произнес мысленно, но это стало последней каплей. По её телу прошла дрожь, и её накрыло так, как никогда раньше. Запрокинув голову и зажав рот ладонью, она вцепился в нее зубами, стараясь не выдать себя и не простонать то самое имя... Но даже полузадушенный вскрик не разбудил Алекса, и сердце Кристины перестало колотиться так быстро. Это было слишком неправильно, и это больше не должно было повториться.

На следующее утро ни словом, ни делом Кристинане выдала себя. Общаясь с Алекс так, будто ничего не произошло, она думала, что сможет справиться со своими желаниями. Старалась ни о чем не вспоминать, но сама же потащила Алекс в лес, на ту самую полянку, и Алекс вновь раздел её и начал ласкать: одними лишь поцелуями, губами, как в прошлый раз, и Кристина не смогла возразить. Мерлин, это было сильнее её.

Она все еще делал вид, что не хочет, а Алекса каждый раз словно уговаривала его своими прикосновениями, но это повторялось снова и снова, и глупо было бы отрицать, что это превратилось в игру, своеобразную прелюдию. «Чертов Одонел, — думала Кристинатина, — чертов Одонел очаровал меня», — но сама же готовила для него чай на травах, из-за которого Алекс не мог контролировать свое желание и хотел Кристину практически постоянно. Если бы так продолжалось еще хотя бы неделю, то Алекс не смог бы думать ни о чем другом и, в конце концов, изнасиловал бы Морган. И тогда Кристина была бы удовлетворена, и нашела бы себе оправдание — это ведь Алекс сорвался, а не она. Да, как же по-идиотски это звучало! И, наверное, хорошо, что Ленора вступила в игру раньше и запретила Кристине заваривать этот чай.

И все глупости сразу же закончились. «Сумасшествие», Арнст, отсутствие алиби у Алекс — все завертелось со скоростью света. Ленора всегда была слишком умной. Она продумала самые мелочи, позаботилась обо всем, даже Уизли уговорила содействовать, а Кристине оставалось лишь подыгрывать, чтобы еще больше расшевелить Алекса — то отпускать туманные намеки о недолговечности этой реальности, то устраивать спектакль для одного зрителя по поводу жучка, который якобы находился под угрозой. Кристина открыла в себе дар великолепной актрисы, но не учела одного — настоящий актер вживается в образ, перенимая мысли и чувства своего героя. И однажды Кристина перестала различать где она, а где та, кого она изображал. Это произошло, наверное, тогда, когда она полюбил Алекса по-настоящему.

А Одонел снова и снова повторял ей, что любит её «в этой реальности». «Какой к черту реальности? Я настоящая, я здесь!» — хотелось закричать Кристине, но она сдерживалась из последних сил. В конце концов это было против уговора. Кристина все еще боролась с собой, не желая признавать горькую правду. Она знала, что была трусливой, и никогда никого не любила по той причине, что боялась раскрыться, довериться чужому человеку до конца, положить в его ладони свою свободу, свою душу, свою жизнь. У Морган не должно быть сердца — так она решила для себя раз и навсегда, и больше всего на свете ей не хотелось рушить свои принципы. Но Алекс день за днем, поцелуй за поцелуем разрушал холодную стену отстраненности, и Кристина таяла, когда ловила на себе открытый влюбленный взгляд зеленых глаз.

«Он не бросит», — однажды решила Кристина, и наконец призналась себе, что любит Одонела. Только вот Алексу сказать об этом не успела…

«Ты же часть меня», «ты в моей голове», «мой милый фантом» — никогда, ни за что на свете Кристина не подумала бы, что Алекс поверит не ей а им. В ответ на её заявление, что это слишком, Ленора мило улыбалась: «Тебе-то что, Морган? Твое дело — вылечить его и исчезнуть из нашей жизни». «Но это его жизнь! — кричала Кристинатина. — И я никуда не исчезну, пока он сам не захочет!». Понимая, что выдает себя, Кристина больше не переживала по этому поводу. Алекса она им не отдаст, не позволит считать себя плодом больного воображения и всего лишь выдумкой. Она так и заявила Леноре, которая только расхохоталась в ответ: «Тогда ты умрешь, Морган. Вспомни Непреложный обет!». И Кристина вспомнила, как клялся никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать Алекс ни о чем. Сжав кулаки так, что ногти впивались в ладони, она смотрела на Ленору. «Но неужели тебе самой его не жаль? Он любит меня, он хочет быть со мной, что же ты делаешь?». «Я всего лишь не хочу, чтобы ты впоследствии причинила ему боль, — ответила она. — Я не верю тебе, Морган. Даже если Алекс поверит, я — нет, и я сделаю все, чтобы ты ушела, как только исполнишь то, что должена».

Но у Кристины оставался еще один, последний шанс — она должена была убедить Алекс быть с ней. Пускай тот считает её видением, выдуманной сущностью, образом из своей фантазии — чем угодно, Кристина была уже согласна на все, только бы они были вместе. Она знала, что было нужно Алексу, и она пошела на это, хотя представляла все совсем не так, хотела совсем не так, хотела по-настоящему, а не под видом несуществующего призрака. Но было уже все равно, и Кристина доверилась Одонелу до конца, сдаваясь и раскрывая сердце, душу, отдавая ему все. Ощущения были не только приятными, было и непривычно, и немного страшно, и больно, но больше всего Кристина переживала не о себе, а о том, понравится ли Алексу, не захочет ли он после этой ночи отпустить свою любовницу?

Понравилось... Так, что Кристина в один момент поняла, что Алекс теряет сознание не только от полноты ощущений. Все его тело сотрясла сильная дрожь, и он упал на кровать, точно мертвый. Как же Кристина испугалась! Ленора, которую она тут же позвала, сплела сеть сложнейших заклинаний и сказала, что Алекс спасен, что на нем больше нет проклятия, а в себя он придет через пару часов. «Прощайтесь», — усмехнулась она, но Кристина так не думала. У них с Алекс все только начиналось.

* * *

Сидя на маленьком неудобном диванчике в новой квартире, вдали от многолюдного Лондона, Кристина вспоминала все это с тянущей жилы тоской. Этот месяц, проведенный с Алексам — солнечный, волшебный, полный света, надежд и мечтаний... Как же сама Кристина надеялась, что у них с Алексам все сбудется, она почти верила в чудеса! Но надежды никогда не дают гарантии счастья, зачастую они напрасны. Нужно твердо верить и знать, и только тогда все сбудется — не это ли Кристина внушала Одонелу? А сама усомнилась, лишь на мгновение допустила мысль, что Ленора выиграет и отберет у неё Алекс, и так и случилось.

Сколько же сил потребовалось, чтобы выйти от Одонела с высоко поднятой головой! Не показать, что на самом деле значили для Кристины его слова. А потом упасть на лестницу и рыдать, и царапать стены от боли, отчаяния и безысходности… Алекс предал их любовь, вот так просто... Все, что он говорил Кристине, что обещал, оказалось ложью, потому что разве так поступают с любимыми? Кристине удалось заставить Алекс поверить в исцеление, но это — вот насмешка судьбы! — оказалось намного проще, чем поверить Морган. В тот момент Кристина поняла, что такое смерть, потому что одними словами Алекс убил её. Это было больно. Это совсем не как засыпать... За все в жизни приходится платить. Кристина обманула, инсценировав свою смерть, и расплата настигла её, убив при жизни. Одонел просто использовал её и выкинул на улицу, как она и боялся.

Если бы это имело смысл, Кристина выпила бы какой-нибудь яд. Но разве можно умереть мертвой? Она расхохоталась, словно безумная, и просто уехала куда-то на окраину города, упала на траву, глядя в одну точку. Было слишком больно думать о том, что все кончено, но и не думать о Алекс Кристина не могла. Не вспоминать, как они жили вместе, как ходили на долгие прогулки, как вечерами пили чай, сидя рядышком на ковре... Как Алекс любил её.

Мораны не плачут, и Кристина теперь не плакала тоже. Первый шок прошел, и она вспомнил об этом нехитром правиле. Наверное, если бы она позволил себе выплакаться, стало бы легче, но она не была девчонкой, он была Морган. Одонел не до конца её сломал, и она, Кристина, научится с этим жить, пусть просто пройдет время.

«Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла. Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла. Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла», — повторяясь, как заевшая пластинка, звучало у неё в голове, каждый раз, каждым своим звуком вызывая новые и новые волны боли. Спокойный голос, равнодушные интонации — Алекс не испытывал ровным счетом ничего, когда говорил это. Будто бы, избавившись от проклятия, он стал совершенно другим человеком. Или все было проще — он всегда таким и был, только у него была цель — затащить Морган в постель, а когда Кристина— сама! — пошела на это, то больше от неё ничего и не потребовалось.

* * *

Вспоминая это, Кристина тихо рассмеялась. Ей вовсе не было смешно, но за последние пару месяцев нервы заметно расшалились, и, пожалуй, лучше уж так, чем рыдать. Что же, жизнь продолжалась, хоть и назвать ее жизнью было сложно. Поймав себя на этой мысли, она замер. А ведь у неё был еще один выход: пойти к Алекс и рассказать ему абсолютно все. Да, это бессмысленно, потому что сама Кристина тогда умрет, но что ей было терять? Она придет к Алекс и попытается убедить его в последний раз, а если не удастся — расскажет все до конца. Сколько позволит Обет, прежде чем сердце остановится.

Легко поднявшись с диванчика, Кристина, ни секунды не раздумывая, приехала на площадь Грей.

Глава 13

— Кричер, приберись в гостиной, зайти туда невозможно! — командовал Алекс, разбирая свои вещи, перевезенные от Леноры. Не то чтобы их было так уж много, но уменьшенные пакетики казались безразмерными. Вытягивая из них вещь за вещью, Алекс поражался тому, насколько увеличился его гардероб за время жизни с Морган. «Хоть какая-то польза», — подумал Алекс, а потом сам поморщился — настолько циничной была эта мысль. Его пальцы сжали какую-то слишком мягкую ткань, и он вытянул то самое платье, которое надевала Кристинатина. «Разве я не мечта любого парню?» — И эта чертовски привлекательная улыбка, и светлый взгляд из-под ресниц… Не осознавая, что делает, Алекс поднес платье к лицу и вдохнул знакомый аромат. Нежный, едва ощутимый и такой родной…

— Кристинатина… — тихо прошептал Алекс, прикрыв глаза и пережидая приступ острого сожаления, что все закончилось. Как он ни старался терпеть, занимать свое время чем-то другим, образ Кристины неотступно преследовал его, не давая сосредоточиться и переключить внимание. Алекс все больше убеждался, что его сумасшествие неизлечимо, что он навсегда помешан на том, чтобы быть с Морган.

Сжав тонкую ткань пальцами, Алекса вновь мысленно повторил любимое имя. Как же он хотел увидеть Кристину!

— Не соскучился еще, Одонел? — раздался насмешливый голос прямо над головой Алекса.

Мгновенно подняв голову, Алекс встретился взглядом с прозрачно-серыми глазами. Кристины Морган стояла рядом с ним и покачивалась с ноги на ногу.

— Да, это я, твое персональное сумасшествие, — она усмехнулась, все так же глядя на Алекс сверху вниз. — Снова выгонишь? Но я не уйду, прежде чем ты не выслушаешь меня.

Медленно поднявшись, Алекс, чуть прищурив глаза, посмотрел на Кристину.

— Ты… снова, как живая… — тихо произнес он с легким удивлением в голосе.

— А что, мне быть как мертвой? — горько усмехнулась Кристина и как-то странно отвела глаза, будто Алекс озвучил какие-то её мысли. — Я буду, если ты пожелаешь.

— Ты бредишь, Морган? — Алекс легко тронул её за рукав.

Кристинане пошевелилась, не вырвала руку, лишь, все так же не глядя в глаза, заговорила:

— Собственно, было бы странным рассчитывать на что-то другое. Ладно, Одонел, удели мне десять минут, это не сложно? Больше не понадобится, уверяю, и я избавлю тебя от своего присутствия. — Алекс почему-то захотелось сравнить её слова с холодными льдинками, которые падают за воротник путнику, оказавшемуся на улице без зонта во время града. Да и взгляд Кристины был ледяным, и вся её напряженная поза казалась застывшей, точно она была изваянием.

— Ну… хорошо, — кивнул Алекс и, сев на стул, мягким движением руки указал Морган на кресло напротив.

— Как официально, — хмыкнула та, но больше не стала комментировать. Видимо, на сей раз у неё и впрямь были дела важнее.

— Ты все еще хранишь жучка? — нарушила она немного затянувшееся молчание, быстро постукивая пальцами по подлокотникам кресла, словно выбивая какой-то странный, лишь ей понятный ритм. Взгляд Алекс против воли прикипел к этим тонким длинным пальцам, и подсознание отметило, что Морган волнуется, даже более того — нервничает, что совершенно ей не свойственно во время обычного разговора.

— Да, — помедлив, ответил Алекс. — Это имеет значение?

Кристина неопределенно повела плечами, и Алекс уловил легкую дрожь в его теле. Или показалось?

— Пытаюсь понять, что же я на самом деле для тебя значу, — тихо проговорила Морган. — Странно, не правда ли, Одонел? После того, что ты сделала, странно задаваться этим вопросом.

Алекс не нашел, что ответить, и лишь отвел глаза.

— Ты пришела читать мне морали, Морган? — Его голос был спокоен, хотя в душе не было и намека на этот покой. — Я думал, у тебя действительно есть, что мне сказать, — он должен был бороться со своим сумасшествием, противостоять ему, хоть так хотелось вскочить и броситься к Морган, и целовать её, и не разжимать объятий никогда… Но это был пройденный этап.

— Да, ты прав, пожалуй, перейдем к делу. — Кристина непринужденно улыбнулась, а Алекс нахмурился, понимая, что воображение, кажется, играет с ним странные шутки: он готов был поспорить, что у Морган задрожали кончики губ. Однако та продолжала, не давая своему визави времени осмыслить то, что он видит:

— И начнем мы с жучка. Одонел, ты все-таки разочаровал меня. После того, как Ленора сказала тебе, что ты сумасшедший, и никакой Кевин не советовал тебе никакого мастера, ты просто поверил ей. Просто поверил, вместо того чтобы встать и пройтись по Лютному переулку в поисках другого специалиста. Так вот, — она жестом остановила попытавшегося возразить Алекса, — ты многое потерял, потому что любой более-менее разбирающийся в артефактах маг сказал бы тебе, что тебя попросту надули. — Алекс вновь заметил, что Кристина употребляет выражения так, будто это было для неё совсем не в новинку. — Жучок, — продолжала она, — всего лишь маленькое приспособление, ни в коей мере не перемещающее между мирами, реальностями и прочим… — Она поморщилась.

— Но ты же сама говорила! — воскликнул Алекс, даже не обратив внимания на то, как Кристина переменилась в лице: резко побледнела, а тонкие пальцы сжали подлокотник кресла с невероятной силой, так, что она скрипнула. В том состоянии, в котором был Алекс, он не заметил бы перед собой и Мерлина, если бы тот воскрес.

— Убирайся отсюда! Я не хочу тебя видеть, ты всего лишь галлюцинация, а эти все твои доводы — я не верю ни одному твоему слову! — выпалил он, не видя, как Кристина дернулась, словно попытавшись вскочить, но почему-то не в силах этого сделать. Алекс был слишком взвинчен, чтобы сейчас это заметить. Схватившись за голову и покачиваясь, он еле слышно говорил, противореча самому себе:

— Я просто слишком хочу тебя видеть, до сих пор не могу поверить, что ты умерла, и больше никогда… никогда… — Он упал на колени перед Кристинай и прошептал: — Но я не хочу сойти с ума… А сам постоянно придумываю объяснения, пытаюсь убедить себя и других, что ты здесь и все еще возможно… Я говорил — не верю в чудеса, но лгал и в этом — я до сих пор верю, что какое-то чудо вернет мне тебя… Только это невозможно. — В его глазах блеснули слезы, и Алекс снова повторил: — Уходи, Кристина. Позволь мне жить спокойно.

А Морган только улыбнулась и, подняв руку, мягко погладила его по волосам, запутывая в них свои тонкие пальцы и словно получая от этого ни с чем не сравнимое наслаждение…

— Алекс, я не могу уйти, — тихо шепнула она, — мои ноги… Я больше их не чувствую. Но это неважно, — она прижал палец к губам Алекс, так и не позволив вопросу сорваться с них. — Я должна рассказать все, в последний раз, а ты просто послушай меня. Тебе же интересно?

И Алекс кивнул. Черт с ним, с тем, что Морган ненастоящая, — если она обещает, что это будет его последняя история, то можно послушать.

— Дальше… — задумчиво проговорила Кристинатина, лаская кончиками пальцев его лицо. — Когда ты после нашей ночи… любви проснулся, тебе не пришел в голову вопрос, кто бы это мог сделать? Я не разбираюсь в целительстве. Понимаю, это еще не доказательство, но тебе было бы целесообразно вспомнить, что я не пользовалась ничем все это время.

— Я помню, — кивнул Алекс, поморщившись, — и к чему ты ведешь? — Он не хотел снова слушать доводы своего же разума, которые вложил в уста выдуманой девушки. Конечно, он думал об этом, и естественно, что Кристина сейчас все это произнесет вслух.

Так и случилось.

— Я это к тому, что тебя приводил в чувство кто-то другой. Догадываешься, кто?

Алекс вновь кивнул, вздохнув. Ему наскучил очередной бессмысленный разговор самого с собой, но это был шанс видеть Морган — и он промолчал, предоставляя Кристине возможность говорить, хотя мог предугадать каждое её последующее слово.

— Ленора. Она узнала по моим запискам… — Морган побледнела еще сильнее и как-то странно изогнулся в кресле, словно пытаясь справиться с невыносимо неприятными ощущениями. На её почти безмятежном лице лишь на несколько секунд проявилась боль, а потом он взяла себя в руки и продолжала, словно приняла решение договорить до конца.

— Я писала ей записки… почти каждый день… о твоем состоянии… — Каждое слово будто бы давалось ей с трудом, но она все продолжала и продолжала. — Она вынудила меня это делать, не оставила выбора…

— Хватит, — прервал её Алекс, поднимаясь и качая головой. Он уже справился с собой и теперь хотел как можно быстрее избавиться от навязчивого видения. — Сейчас ты скажешь, что она шантажировала тебя или что-то подобное — мне это совершенно не интересно. Ты всегда отличалась способностью так очернить моих друзей, что мне хотелось тебе врезать. Но на этот раз говорить тебе или нет, решаю я — и я запрещаю тебе развивать эту тему, Морган! — Он опустился на стул и, наклонившись, сжал пальцами перекладины под сиденьем, словно стараясь уцепиться за что-то материальное, чтобы не позволить безумию охватить его.

Кристина только усмехнулась чуть дрожащими губами.

— Как жаль, что ты мне не веришь… — выдохнула она и запрокинула голову, внезапно зажмурившись и задрожав всем телом. Её будто прошила судорога, а потом пальцы, которые до этого впивались в подлокотники кресла или барабанили по ним, вдруг, дернувшись, замерли. Кристина так и не открыла глаза, только между бровей её пролегла тонкая морщинка, и Алекс показалось, что она пытается с чем-то справиться, с чем-то, не подвластным ей.

— Тебе больно? — Вопрос сорвался с губ прежде, чем Алекс понял, как глупо спрашивать о таком свою собственную фантазию, которая волею судеб приняла облик Морган.

— Разве тебе это интересно на самом деле? — спросила Кристинатина, медленно открыв глаза. Они блестели, и с ресниц сорвалась маленькая слезинка, прочертив тонкую влажную дорожку по бледной щеке и зависнув на подбородке. Морган даже не смахнула ее: её руки все так же неподвижно лежали на подлокотниках, и это почему-то заставило Алекс занервничать. Но он все-таки помнил, что для беспокойства нет причин: просто потому, что здесь, кроме него самого, никого нет.

— Ты права, неинтересно. Просто я хочу быстрее закончить этот спектакль, — тихо проговорил он, взглянув на Кристину, и та будто бы заторопилась, боясь не успеть, сбивчиво рассказывая о том, что встретила Ленора случайно, что сначала не хотела, но она заставила, а потом влюбилась…

Алекс слушал через слово. Он уже понял, что Морган — а точнее, его собственный разум — предоставит ему какие угодно подтверждения, доказательства, лишь бы он поверил. Но все это были слова, а он верил только своим глазам: в тот момент, когда Кристина умирала — он был там, и все помнил. Каждое слово Деррека, каждое движение рук матери Морган, даже каждый вздох Кристины — Алекс казалось, что он сам почувствовал миг, когда остановилось сердце его любимой. А теперь это была пытка — слышать свои собственные мысли, озвученные будто бы им… И — вот ведь издевательство — когда «Кристина» поняла, что словами до Алекс не достучаться, он начала играть.

Сложно было спокойно сидеть и смотреть на то, как Морган смертельно бледнеет, как с её лица сходят все краски, лишь глаза все еще блестят ярко, как живые. Она смотрела на Алекс так, будто до этой самой минуты все еще не потеряла надежды, все еще чего-то ждала… Её тело было неподвижно, словно она оцепенел только от того, что говорила, и Алекс внезапно пришло в голову: это напоминало действие какого-то проклятия… Странно только, что его подсознание выдало эту картинку, несмотря на то, что он сам не может вспомнить название заклинания.

Кристина тяжело вздохнула, с тихим хрипом, словно у неё было что-то с легкими, и Алекс невольно прикусил губу, глядя, как по бледным впалым щекам покатились слезы. Казалось, что ей больно, очень больно: на мраморно-белом лице было написано страдание, а в серых глазах плескалась мука… За эти несколько минут Морган, и без того худая, словно истончилась, как будто страшное проклятие, рожденное воображением Алекса, разъедало её изнутри. И это было слишком.

— Черт… Я не хочу, чтобы ты так страдала, — шепнул Алекс. — Я просто хочу, чтобы ты исчезла. Ты же можешь?

— Конечно, Одонел, — еле слышно проговорила Кристина, словно с трудом разлепив сухие губы. — Все, что пожелаешь. — Она даже улыбнулась, в то время как из глаз его только сильней потекли слезы. — Потерпи немного, — шепнула она, — я же терплю. Даже если не веришь — просто дай мне рассказать до конца.

— Морган, это уже не смешно, хватит, — Алекс заерзал на стуле. — Прекрати ломать комедию, хорошо?

— Хорошо, — вновь слабо улыбнувшись, кивнула Кристина, и Алекс подумал, какая же она потрясающая актриса: в её лице сейчас не было ни кровинки, — я сейчас закончу.

Её лицо на миг расслабилось, будто страшная боль отпустила, разжимая свою когтистую руку, позволяя ей сделать глоток воздуха. Вдохнув и на секунду прикрыв глаза, она прошептала:

— Попросишь за меня прощения у моей мамы. Для нее я все еще жива, и всегда была жива, потому что это она помогла инсценировать мою смерть и отправила в мир , где меня и нашла твоя Ленора…

— Что?! — Алекс вскочил со стула и, в одно мгновение оказавшись рядом с Морган, наотмашь ударил её по лицу. — Ложь! Я видел, как ты умерла! — Сейчас он готов был убить сам себя за то, что воображение играет с ним такие злые шутки.

— Ты… смотрел невнимательно, Одонел… — Только усмешка в ответ. — Ничего, скоро сам убедишься… — С губ Кристины сорвался тихий стон, и Алекс показалось, это не из-за пощечины. Отступив на шаг, он, не в силах совладать с собственным беспокойством, встревоженно проговорил:

— Что происходит, Морган? Что с тобой?

— Я умираю, — просто ответила Кристинатина. — Я дала ей Непреложный обет… спасти тебя и молчать… — Она прокусила губу, лишь бы не стонать, но через миг вскрикнула, не выдерживая дикой боли, а Алекс все еще не верил. Не верил он и тогда, когда по подбородку Малфоя покатились вполне реальные капельки крови, когда она запрокинула голову, и на тонкой шее вздулись вены, когда, лишенная даже возможности двигаться, она страшно закричала от разрывавшей тело боли. Из её глаз лились слезы, но им Алекс не верил тоже… Только вот признание, которое Кристина успела выдохнуть прежде, чем её сердце остановилось, признание, Алекс почему-то нашел правдой.

Словно во сне, он бросился к Морган, только сейчас понимая, что она — живая, еще живая, что это прекрасное тело под руками — не иллюзия, что в нем все еще есть душа, всю любовь которой Кристина незаслуженно отдала ему, Алексу.

— Очнись, пожалуйста, не умирай! — Он в ужасе и отчаянии тряс бесчувственное тело, пытаясь поймать взгляд светлых глаз, наполненных болью. — Я люблю тебя, я тоже люблю тебя, Кристинатина!.. — шептал Алекс, обхватив ладонями её лицо, готовый сейчас отдать Морган все свои силы — только чтобы она жила, чтобы не ушела туда, откуда больше никогда не вернется.

Кристина едва дышала, но все же посмотрела на него, и в серых глазах не было ни капли ненависти — только сожаление, что все случилось так глупо, и — нежность, невыносимая нежность, любовь, благодарность… Алекс не понимал, за что, а Морган молчала — молчала теперь, когда Алекс отдал бы все за каждое её слово. Но Кристина уже не могла говорить, только все еще смотрел на него, словно лаская взглядом — и прощая.

Отпустив её и беспрестанно оглядываясь, боясь потерять из виду её фигуру хоть на миг, Алекс кинулся к камину.

— Ленора! Ты нужна мне сейчас, немедленно! — Наверное, его хриплый голос, в котором звенели слезы, или глаза, наполненные отчаянием и страхом, заставили ее мгновенно оторваться от своих дел — и вот она уже стояла на ковре в гостиной, с ужасом глядя на замершую в кресле Малфоя. Алекс ожидал, что она скажет хотя бы что-то, но Ленора молчала, глядя словно сквозь Кристины.

— Ты что же… — прошептал он, — ты же видишь её! — Он почти мгновенно перешел на крик. — Или и сейчас скажешь, что нет?!

— Нет… — прошептала Ленора, опустив глаза.

В сердце Алекс, разгораясь пламенем, начинала клокотать странная смесь чувств: от неверия, отчаянной надежды, до ярости, горького разочарования, почти ужаса. Медленно, очень медленно, но верно закрадывались в его душу страшные подозрения: неужели его так жестоко обманывали и дурачили? И кто — любимые друзья, люди, которым он легко доверил бы свою жизнь! Все это время Кристина была рядом, живой, настоящей, а Алекс принимал её за призрак, потому что Кевин и Ленора убедили его… Они не только скрыли, что Морган жива, но и теперь, когда она умирала в доме Алекса — Ленора отказывалась замечать Кристину, будто она не стоила даже ее взгляда. Как, как она сумела уговорить Кевина участвовать в этом, почему даже он, который знал о любви своего друга, ни слова не сказал?!

— Да что же вы за люди! — в отчаянии и ярости воскликнул Алекс. — Ненавижу, ненавижу! — Эта ненависть рвалась из него, готовая разрушить, смести все вокруг и камня на камне не оставить. Сейчас Алекс было плевать на свое достоинство, на все писаные и неписаные правила: он, весь дрожа от гнева, едва держался, чтобы не размахнуться и не ударить Ленору, потому что она предала их дружбу. Чем бы ни оправдывала она этот поступок, Алекс такого понять не мог. Только потому, что это была Морган, Ленора использовала её, совершила то, против чего Алекс всегда боролся: лгала, шантажировала ни в чем не повинного человека, связала Обетом, а теперь обрекала на верную смерть…

Зарычав, словно раненый зверь, Алекс схватил со столика фотографию, где они, «золотое трио», были засняты втроем, и с силой метнул в противоположную стену. Рамка треснула, со звоном рассыпалось разбитое вдребезги стекло, а он, будто разбуженный громким звуком, снова вскричал:

— Ты и сейчас, и сейчас её не видишь?! — и, схватив ее за руку, потянул за собой.

Ленора, ошарашенная и напуганная этой безумной вспышкой, только закрыла лицо дрожащими ладонями, едва слышно шепча:

— Тебе кажется, Алекс… Морган не может быть здесь, потому что…

Резко обернувшись к ней, Алекс убрал ее руки от лица и, глядя в глаза, почти прошипел:

— Я не верю тебе! Я больше не верю ни единому твоему слову! — Он размахнулся, и в глазах его сверкнули отблески страшного красного огня, и хотя он не видел этого, что-то в изменившемся лице Ленора заставило его опустить руку. Резко отвернувшись, Алекс рванул ворот рубашки, словно гнев и отчаяние сжигали его изнутри, не давая дышать… И тут его взгляд снова упал на Морган. Алекс моргнул, почти мгновенно преображаясь: его глаза снова налились зеленым цветом, но не ярким, как в пору, когда он был счастлив, а каким-то матовым, приглушенным, словно подернулись дымкой. Он медленно обернулся к Леноре и вдруг опустился на колени.

— Прошу тебя… пожалуйста, помоги ей, она же умрет… — Его голос дрожал, так же как дрожали слезы в его глазах. Схватив Гермиону за руки, Алекс помнил сейчас только об одном: Кристина еще жив и, может быть, есть хоть один шанс на её спасение. В эти мгновения он готов был забыть все обиды, простить все, только бы спасти любимую.

Ленора подняла глаза, и Алекс увидел в них сомнение, будто она до сих пор не знала, как поступить: признать то, что видит, и тем самым выдать себя или продолжать до конца играть свою роль во имя, как она считает, благой цели. Ленора всегда была такой, и он никогда ее не винил, но сейчас — сейчас готов был убить.

— Из-за твоих чертовых принципов, из-за того, что ты так решила, гибнет человек, неужели ты не понимаешь? Только потому, что ты не можешь принять нашу любовь — она должна умереть? Не врыв, не пуля, а ты, ты убьешь её, Ленора! — Алекс весь дрожал, тряс ее, сжимая ее руки, пытаясь достучаться до той, кого до сих пор считал своей подругой. Он даже сейчас не верил, что ничего изменить нельзя, и до последнего надеялся все вернуть, потому что Кристина еще смотрел на него, еще дышала.

И Ленора не выдержала: освободив руки, зарыдала, сквозь слезы шепча, что она хотела сделать лучше, что ей даже в голову никогда не приходило представить их вместе, что она хотела исцелить, а не убить… Она нашла Кристину случайно, будучи на какой-то конференции по правам дворецких; выяснила, где она живет, и с самого начала хотела разоблачить: ведь дело Морганов закрыли только по причине её мнимой смерти. А потом у нее родилась идея заставить её сделать что-то, что принесло бы пользу, и она сразу же вспомнила семь лет вражды между Кристиной и Алекс, и подумала, что только Кристина способена как-то повлиять на того, кто уже утратил вкус жизни, позволив болезни взять над собой верх. И она связала Морган Непреложным обетом, потому что ей не нужно было, чтобы он все испортил в самый неподходящий момент…

Для нее тоже было шоком узнать, что Алекс влюблен в Кристину, но тогда Ленора подумала, что это — только сексуальное желание, возможно, привязанность, которая возникла у Алекс из-за недостатка общения; но, что бы это ни было, — оно должно было пройти, как только ее друг встанет на ноги. Она ни за что не позволила бы Морган манипулировать чувствами Алекса — тогда она видела все именно так.

— Алекс, прости меня… Это я во всем виновата… — шептала она, плача, не поднимая глаз на Кристину, которая тоже неотрывно смотрел на нее. В серых глазах словно клубился туман; Алекс не мог уловить, что они сейчас выражали — какую-то смесь чувств, в которых, наверное, и сам Морган не смогла бы разобраться. Но с каждым мигом её взгляд светлел, теряя осмысленность, выражая теперь только невыносимую боль, которую она испытывала. И Алекс, даже понимая разумом, что Кристину уже нельзя спасти, все еще не хотел этого признать.

— Ты сколько угодно можешь ненавидеть её, но неужели ты, которая так заботилась обо мне, не понимаешь, что сейчас убиваешь нас обоих? — прошептал он. — Умоляю тебя, скажи мне, что она будет жить… Я не смогу снова пройти через её смерть…

Ее губы задрожали, с ресниц сорвались слезы, а потом она еле слышно вздохнула и поднялась на ноги.

— Она будет жить, Алекс, — шепнула она и, обернувшись к Кристине, проговорила: — Я снимаю с тебя Непреложный обет, и ты больше ничего мне не должна. Прости меня, если сможешь.

Алекс даже не услышал, как вспыхнуло пламя камина, не увидел, как Ленора скрылась в нем — он уже был у кресла Кристины и сжимал тонкие холодные руки, стараясь отогреть их в своих ладонях. Морган закрыла глаза, но это больше не пугало: прижавшись к её груди, Алекс мог уловить стук её любящего сердца, которое снова привыкало биться.

© kalen / Артём

Опубликовано 29.06.2013 в 18:35
Прочитано 1011 раз(а)