Чем всё закончится?

В городе Тыныштобе стоял тёплый августовский вечер. Это был небольшой, тихий городок в Карагандинской области. Можно себе представить — 12 микрорайонов, вся необходимая для городского жителя инфраструктура (магазины, банки, торговые дома, кинотеатры, кафе, рестораны, заводы, парк, озеро, пляж, супермаркеты и т.д.). Всё располагалось довольно компактно, можно было добежать трусцой с одного конца города до другого часа за полтора — два. Старожилы сказали бы, что если весь мир накроет гигантская волна, то до их города дойдет лишь небольшой прилив. Смотря по телевизору национальные новости можно было подумать, что то, что происходит в твоей родной стране, происходит где-то далеко, а твой родной город вспоминается лишь изредка. Одно слово — "провинция". С другой стороны до города не дошли теракты, массовые убийства, беспорядки и прочие "прелести".

Молодая девушка шла субботним вечером по проспекту. Идя мимо припаркованных машин, не обращала на них никакого внимания.

— Девушка, вас подвезти? — прозвучало со стороны водителя белого BMV.

Она остановилась и посмотрела на него. Это был парень, лет двадцати пяти, довольно симпатичный, в белой рубашке с закатанными рукавами. Сегодня она страшно устала, поэтому ей было плевать на всё и на него в том числе.

"Попробуй", — сказала она про себя.

Не говоря ни слова, она решила сесть на заднее сиденье, дернула за ручку задней дверцы, но та не открывалась.

— Девушка, садитесь вперёд, — сказал он, слегка усмехнувшись.

Также молча, она села рядом с водителем.

— Пристегнитесь, — сказал он. — Вы же не хотите, чтоб нас оштрафовали?

"Как будто без тебя не знаю", — подумала она с раздражением.

Он завёл двигатель, и машина тронулась, выехав на дорогу.

— Как вас зовут? — спросил он. — Меня Георгий. Имя у меня сложное, поэтому меня проще называть по фамилии — Ежов. Вы я надеюсь, не слышали про моего однофамильца?

"Ты ведь даже не спросил, куда меня отвезти", — подумала она.

— Ой, извините. Так куда вас отвезти? — сказал он опомнившись.

— "Солнечный", — сказала она.

"Солнечный" был небольшим торговым домом, где первый этаж занимали продуктовые отделы, работавшие круглосуточно. Через пять минут они, так и не обмолвившиеся больше ни словом, были на месте. Она отстегнула ремень и не говоря ни слова вышла из машины.

"Вот так, — подумал он, сидя один в машине. — Хотя чего ты ожидал? Предложил подвезти, подвёз, всё"

Ежову было двадцать пять лет. Молодой парень в расцвете сил. Если взглянуть на его жизнь со стороны, то таким как он многое в жизни достаётся легко. Своя, пусть и однокомнатная, но всё же, своя квартира, доставшаяся ему от бабушки по материнской линии, уехавшей за границу. Одному этому другой молодой парень мог бы позавидовать — своё личное жильё. Не надо брать никакую ипотеку, которую, скорее всего, доплатят уже твои внуки. У него была машина. Тоже своего рода символ самостоятельности, как и для некоторых подростков, символ взросления. Пусть она и старой модели, но всё же она есть, за которую также не пришлось брать кредитов или откладывать деньги — просто подарок от родного дяди. Приличная работа в компании по страхованию жизни. Он не начальник, не воротит миллионами, но спокойно считает, что зарабатывает выше среднего. После получения высшего образования не пришлось по несколько лет ждать достойной работы, пока наработаешь стаж в каких-нибудь мелких конторах — помогли связи отца. Только личная жизнь не ладилась. Последняя "любовь" предпочла другого. Похоже, что в жизни не может быть хорошо абсолютно всё. Если где-то что-то даётся, значит где-то что-то отбирается. Почему так?

Задумавшись, он закурил сигарету и включил в машине проигрыватель. Играл альтернативный рок. Музыку он слушал "западную", другой просто не воспринимал.

Пока он сидел задумавшись в своей машине, она шла к себе домой, хотя назвать квартиру в которой она жила её домом было нельзя, ведь она её снимала. Это однокомнатная квартира. В ней было всё что ей нужно — чистая кровать, кухня, ванная, туалет, вот пожалуй и все удобства. Из благ цивилизации — старенький телевизор в спальне и радио на кухне. Из того к чему привыкло большинство представителей среднего класса — компьютера, интернета, кабельного телевидения и навороченной бытовой техники — не было. На кухне стоял холодильник советских времён. Еду она готовила на обычной газовой плите. Вещи она стирала вручную, благо их у неё было немного. Сложно в это поверить, но у неё не было даже мобильного телефона. В зале, который служил и спальней, стоял городской телефон. Она никому по нему не звонила и ей никто не звонил, кроме хозяйки квартиры — даме лет пятидесяти. В этом городе она живёт уже почти два года.

Она ненавидит мужчин, ненавидит до глубины души. Её сердце как большой кусок льда, такой же холодный как сама Антарктида. Её ногти не покрывает лак, к губам не прикасается помада. Носит только штаны — спортивные, джинсы, но никаких юбок. Никаких каблуков — только кроссовки или кеды. Верх всегда выбирает неприметный и закрытый. Волосы у неё были длинные и чёрные как сама ночь, которые она, как правило, заплетала в косу.

Подруг, друзей, знакомых у неё не было. Друга у неё не могло быть, ведь она ненавидит мужчин. Подруг она не заводила. Знакомые ей были не нужны. У неё не было того человека, который налил бы ей горячую чашку чая холодным вечером, когда ей было плохо.

Работала она на двух работах. Зарплата от первой почти вся шла на съём квартиры, от второй шла на всё остальное — еду, предметы личной гигиены, замену износившихся вещей, в общем, на предметы первой необходимости. О каких-либо развлечениях или излишествах не могло быть и речи. А как тут иначе, когда ты работаешь почти каждый день с утра до вечера, когда у тебя единственный выходной в неделю и едва хватает денег? Единственным её увлечением было рисование.

Не лишним будет сказать, что большинство женщин таким как она завидуют. Не смотря на отсутствие косметики, мини-юбок и прочего, она очень красивая. Ростом она не была обделена — почти метр восемьдесят пять. Ноги у неё были длинные и стройные, про которые мужчины говорят, что "за такие можно полжизни отдать".

Лишь один раз за всё время, что она здесь жила, позволила себе слабость — надела босоножки и шорты. В тот день стояла невыносимая жара. По дороге от дома до магазина и обратно, она буквально чувствовала на себе чужие взгляды. Это было не восхищение. От женщин исходила зависть, скрываемая возмущением, мужчины же своими глазами раздевали её как только могли. Затея с открытыми ногами закончилась, едва успев начаться.

Прошла почти неделя с того вечера, когда Ежов подвёз незнакомую девушку. Выпросив у начальства отпуск, он доработал свою пятидневку и к выходным был свободен на целый месяц. Спокойную неделю омрачило субботнее утро.

Придя домой в пятницу вечером, он поужинал и посмотрел по интернету несколько фильмов подряд. Время пролетело незаметно и была уже глубокая ночь — то время когда машины проезжают редко и почти никого не встретишь на улице. Отправившись спать, заснул он почти под утро, а это почти всегда означало, что ему присниться сон или даже несколько.

Сегодняшний сон был чем-то из ряда вон. Ему приснилось, что он гулял по городу и не понятно как, очутился под окнами дома своей бывшей девушки. Стоя спиной к окнам, он слышал в своей голове, словно всё происходило при нём, как она разговаривала со своим новым "хахалем" (другого слова для него он найти не мог). Это была обычная милая болтовня, такая милая, что аж было противно. Решив, что ему здесь не место он решил уйти. Сделав несколько шагов, не понятно зачем, обернулся к окнам и увидел её. Она стояла в окне и махала ему рукой на прощанье, как будто он только что вышел от неё. На этом месте он проснулся.

Решив провести выходные с пользой, он поехал в торговый дом "Отличник" — большое, длинное, двухэтажное здание с автоматическими дверями на входе, светодиодным экраном по которому показывали рекламу и большой парковкой. В таких случаях говорят, что "ничто так не радует как новая покупка". Поднявшись на эскалаторе на второй этаж, он прошёл мимо нескольких отделов в которых не нашёл ничего из того что ему нужно. Его внимание что-то привлекло — это девушка, мывшая полы. Одета она в кроссовки, серые спортивные штаны, чёрную футболку с изображением бабочки на спине, на голове бандана из которой свисала коса чёрных волос. Приглядевшись получше, он узнал свою молчаливую пассажирку.

"Так вот где ты работаешь", — подумал он.

Он не спеша подошёл к ней сбоку, когда она нагнулась смочить тряпку.

— Привет, — сказал он, но она ничего не ответила, на её лице, ни малейших эмоций от встречи с ним снова. — А ты по-прежнему такая же разговорчивая.

Она снова нагнулась выжать тряпку, хотя она это уже делала.

— Послушай… — начал он и дотронулся до её плеча.

Реакция оказалась неожиданной. Оставив тряпку в ведре и резко разогнувшись, она схватила его левой рукой за воротник. Она сильно дышала, на её лице он прочитал: "Не смей так делать". Он не шевелился, не стал убирать её руку. Взгляд его сначала опустился вниз, к её зажатой в кулак правой руке, затем снова к лицу. Поняв, что он не собирается ничего делать, она отпустила его воротник.

— Послушай, я не хотел тебя обидеть. Если я сделал что-то не так, так ты… — он не договорил "скажи". Только тут до него дошло, что может быть она вообще не может разговаривать. — Извини, ты наверное не можешь. Я как-то об этом не подумал.

Взяв в руки швабру и ведро, она встала спиной к нему и слегка повернув голову сказала: "Могу".

Не зная, что сказать или сделать, он лишь стоял и смотрел как она уходит от него. Похоже, его снова постигла неудача. Так он и бродил среди бутиков, не зная, что выбрать. Это столкновение с ней не выходило из головы.

"Что это? Судьба? — размышлял он. — Нет, это маленький город. Судьба для городов больших. Там говорят, что если увидел девушку и не познакомился, то ты не увидишь её никогда. А может всё-таки стоит попробовать?"

Обойдя безрезультатно второй этаж, он спустился на первый. Обойдя и его, снова поднялся на второй.

"Наверное, она уже ушла домой"

Решив, что сегодня он её уже не найдёт, грустно вздохнул и посмотрел на часы.

"Подожди… Сейчас обеденное время. Я ведь помню, что где-то здесь на втором этаже есть кафе. Может она там? Должна ведь она есть?"

Найденное кафе было открыто. Зайдя внутрь и осмотревшись, он заметил, что здесь было довольно приятно. Столы были деревянные, зато вместо неудобных скамеек или пластиковых стульев были кожаные софы. Не найдя её и здесь он, уже подходя к выходу, заметил знакомое лицо. Одна из соф стояла почти спиной к выходу, поэтому он сначала её не заметил. Это была она. Сидела, пила из чашки чай, на тарелочке лежало пирожное.

— Привет ещё раз, — сказал он, подойдя к столу.

Похоже, что он начал понимать её по одному только взгляду. На её лице, на этот раз было написано: "Опять ты?!". Недолго думая он сел напротив неё.

— Слушай, я так понял, что разговаривать ты всё-таки можешь.

Она кивнула головой, говоря "да", но это было "да" с продолжением типа: "да могу, но это не значит, что я собираюсь с тобой разговаривать". Затем она приподняла брови как бы говоря: "Ну, и что дальше? Ну, могу я разговаривать, дальше-то что?"

На ум не пришло ничего лучше как спросить: "Как поживаешь?". Ни один мускул на её лице не дрогнул.

"Ну, скажи ты ей что-нибудь", — говорил он сам себе, но ничего больше не приходило в голову.

— Извини, — сказал он, вставая из-за стола.

Мысли бегали в голове одна за другой, пока он шел к выходу.

"Зачем ты сюда пришёл? Зачем ты за ней ходил? Почему молчал? Не нашёл спросить ничего лучше? Дурак!".

Выйдя к парковке и встав возле урны, он решил выкурить сигарету.

"А не купить ли мне какой-нибудь диск с музыкой? Давненько я не слушал ничего новенького. Может что-нибудь найдётся".

Докурив спокойно сигарету, он бросил окурок в урну и пошёл обратно. Отдел, где продавали музыкальные диски, располагался недалеко, в паре отделов слева от входа. Уже подходя к нему, он заметил её, стоявшую к нему спиной и разглядывавшую какой-то диск. Положив его на место она, как ему показалось, собиралась выйти. Непонятно отчего, он испугался и быстро забежал в отдел напротив.

"Она меня заметила? Кажется, нет".

Подождав несколько секунд и выглянув из укрытия, он осмотрелся по сторонам и убедился, что она ушла. Он зашёл в отдел и стал осматривать обложки музыкальных альбомов.

"Какой диск она смотрела?"

Он помнил, что брала она его не сверху, ни снизу, а где-то посередине. Диск лежал на подставке обложкой кверху, а не боком на полках. Уже лучше, иначе он вряд ли нашёл бы его. Образ обложки никак не хотел всплывать в голове. Кажется, он нашёл его. Это был альбом "Сломанная структура" группы "Вестник моды".

"Может я ошибся?"

Он посмотрел на продавца. Это был мужчина в коричневой футболке и бейсболке, которая не могла скрыть его длинных волос.

"Может спросить у него? Нет. Она вроде ничего не спрашивала у него".

Похоже, продавец работал здесь давно. Ежову почему-то вспомнился эпизод из мультфильма "Ну, погоди!", где у волка вылетали мелодии из ушей. Он был в сомнении. Пока он стоял в нерешимости, в отделе играла музыка, не слишком громко, но и не слишком тихо. Он прекрасно знал, кто сейчас играет. Это были "Аэросмит". Стивен Тайлер пел свою знаменитую "Мечтай". Когда он слушал эту немного грустную, но в то же время ободряющую песню, ему и вправду хотелось мечтать.

"Мечтать. О чём мечтать? О строптивой, молчаливой девушке, которую едва знаю? Ерунда какая-то получается".

Ежов взял диск и расплатившись вышел из "Отличника".

Придя домой, он тут же распаковал свою покупку и вставив в ноутбук, начал прослушивание. Для него это была хорошая электронная музыка, не весёлая и не грустная, не быстрая и не медленная, не особо вдохновляющая, но и не напрягающая. Он слушал и никак не мог понять, что она в ней нашла, как не мог понять ничего о ней самой. А самое главное не мог понять самого себя. Зачем он всё это делает? Что это за не понятно откуда взявшееся чувство? Может это новые отношения, которые не приведут ни к чему хорошему?

В понедельник, всё в то же обеденное время, он приехал в "Отличник" с мыслями о том, что третья попытка заговорить с ней будет решающей. Поднявшись в кафе и надеясь на то, что обедать там вошло в её привычку, он вошёл внутрь. Как оказалось, он не ошибся. Её заказ только-только принесли. На этот раз, это были пирожки и всё та же чашка чая.

— Привет! — сказал он и не церемонясь сел напротив.

Это уже достало её всерьёз. Она взяла чашку, тарелку и собиралась пересесть за другой стол. Он испугался, ему не хотелось, чтобы всё так закончилось.

— Подожди, пожалуйста. — Уже начав вставать, она снова села. — Я хотел бы извиниться за прошлый раз. Ты, наверное, могла про меня неправильно подумать. Знаю, это было не правильно с моей стороны. Просто так получилось.

— Идеальное оправдание, — сказала она.

— Извини. — Он не понял её фразы.

— Идеальное оправдание — "так получилось". Можно сделать что угодно, а потом сказать "извини, так получилось".

Он был немного сбит с толку. Он сам терпеть не мог оправдания, но в случае с ней он заглянул в зеркало. Зато, кое-что прояснилось — она не глупа.

— Ты права. Поэтому, я хотел бы тебе кое-что подарить за своё поведение. — Он засунул руку во внутренний карман куртки и достав аккуратно диск, как будто это было что-то хрупкое, медленно положил на стол и придвинул к ней. — Этот альбом. Может тебе понравится.

Она внимательно посмотрела на диск, что лежал перед ней, затем пристально посмотрела ему в глаза. От этого взгляда ему стало не по себе. Казалось, что она чувствует его обман как запах.

"Только бы не раскраснеться", — подумал он.

Она взяла диск в руки. Осмотрев его ещё раз внимательно, положила на стол и придвинула обратно к нему.

— Спасибо, конечно, только мне он без надобности.

— Почему? Тебе не нравится?

— Не в этом дело. Мне не на чем слушать.

— Как так?

— Да вот так.

Тут к нему в голову пришла идея, которая могла сработать, а могла и нет. Во всяком случае стоило попробовать.

— Тогда может, послушаем у меня в машине?

— Чего ради?

— Ну, раз тебе не на чем слушать, так почему бы не послушать у меня в машине? Тем более, что ты в ней уже была. Обещаю не доставать тебя. Это же не займёт много времени. Ну, хотя бы подумай.

— Я подумаю. Только перестань таскаться ко мне на работу, — сказала она ткнув пальцем в стол.

— Обещаю. Когда ты заканчиваешь работать?

— В половину седьмого. А теперь дай мне спокойно поесть.

— Хорошо. Я буду ждать, — сказал он, вставая из-за стола.

— Я же сказала, что подумаю. Не забудь, — сказала она, показав на диск.

— Да нет, теперь это твоё, — сказал он и пошёл к выходу.

Уже у самых дверей он обернулся и увидел, что она, не оглядываясь, по-прежнему смотрела перед собой, но диска на столе уже не было. Он улыбнулся.

"Ты придёшь", — сказал он себе.

Приехав на полчаса раньше намеченного времени, он поставил машину на парковке перед "Отличником" и ждал. Пока он сидел в машине в голову лезли нехорошие мысли. Он боялся, что она не придет. Что подумав, она решит не придти. Что она сказала это просто так или надеялась, что он сам не придёт. Время тянулось для него мучительно долго. Посмотрев на часы, которые показывали ровно половину седьмого, он наблюдал за выходом. Из него то и дело выходили люди, но среди них её он не наблюдал.

Вот, наконец, она вышла, но шла не в его сторону. Она шла в кафе-мороженое, которое находилось неподалёку. Кажется, встреча не состоится. Он был расстроен, достал сигарету и закурил. Докурив сигарету до половины, услышал, как кто-то стучал в окно справа и первое, что он заметил сразу, это женскую руку, державшую мороженное. Он сообразил, что это была она.

— Дверца открыта.

Она продолжала стоять. Пригнувшись, он увидел, что обе её руки были заняты. В левой руке были два мороженых, а в правой — молочный коктейль. Он открыл ей дверцу и она села внутрь.

— Возьми, — сказала она, протягивая ему мороженое.

Выбросив сигарету через окошко, он взял этот вафельный стаканчик. Она положила коктейль между колен и закрыла за собой дверцу. Лизнув мороженое, отпила коктейль из трубочки.

— Угощайся, — сказала она, как взрослая женщина, угостившая маленького, незнакомого мальчика.

Это было уже что-то новенькое — до этого его девушки мороженным никогда не угощали.

— Раньше не мог надымится? — спросила она строгим тоном. — Думал я не приду?

— Почему? Нет, — сказал он, хотя знал, что это не так.

— Ну-ну, — сказала она, скривив губы. — Будешь мне врать — я отсюда просто уйду.

Вот теперь он уже начал опасаться её всерьёз, ведь она была права. Она смотрела на него продолжая отпивать из трубочки, лицо абсолютно серьёзное, она здесь не для того чтобы шутить.

— Хорошо, — сказал он. У него было ощущение, что это он сидит в чужой машине, а не она.

— Ешь, — сказала она ему, совсем забывшему про мороженное, которое уже начало подтаивать в его руке.

Доев своё мороженное, она достала из внутреннего кармана альбом и протянула ему. Вытащив диск, он вставил его в проигрыватель, заиграла первая песня. За всё время пока играла музыка, они не обменялись ни словом. Они сидели, музыка играла, каждый смотрел перед собой, светодиодный экран на "Отличнике" создавал впечатление, будто они были в дорожном кинотеатре. Сегодня для него музыка звучала не так как дома. Она лишь сидела молча и всё реже отпивала из трубочки. К последней песне он повернул голову к ней и увидел, что она уснула.

"Вот те раз! — подумал он. — И кто сказал, что засыпают только под скучную музыку? Неужели она настолько её расслабила?"

В левой руке она всё ещё держала свой стакан. Доиграла последняя песня, и он осторожно вытащил его из её руки. Она действительно уснула. В стакане осталось ещё немного коктейля, который он решил допить. Не зная, что ещё делать он откинул голову и закрыл глаза, Ему самому хотелось спать.

"Лучше сейчас больше ничего пока не делать", — решил он про себя.

Было уже почти девять вечера, когда он открыл глаза.

" Неужели я всё-таки уснул? — подумал он. — Нет, но чувствовал что отключаюсь".

Зевнув и потянувшись, он заметил, что она по-прежнему спит.

"Что дальше? — спросил он у самого себя. — Да ничего. Пусть девушка спит спокойно".

Внезапно он услышал, как она задышала сначала глубоко, затем часто. Повернувшись к ней, он увидел, как она мотала головой из стороны в сторону, веки сильно сжались, а дыхание становилось всё чаще и чаще. Он подумал, что ей снится кошмар.

— Эй! Проснись! — сказал он, тряся её за плечи, пытаясь разбудить.

Она начала просыпаться, но не так как он ожидал. Вместо пробуждения она закрыла голову руками и подняв ноги прижимала их к себе. Он тщетно пытался докричаться до неё, разжать этот "комок". Ему стало страшно.

"Что это? Приступ? Похоже на то, но из-за чего?"

Она продолжала повторять: "Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо".

— Что с тобой? Что случилось? — кричал он.

Также внезапно приступ отпустил её и она начала успокаиваться. Она опустила ноги, но по-прежнему прижимала к лицу руки, которые он пытался потихоньку разжать. Она убрала руки с лица, а он всё ещё их держал.

— Не трогай меня, — сказала она сквозь комок в горле.

— Хорошо-хорошо, — сказал он, отпустив её руки.

— Не трогай меня, — сказала она уже твёрдым голосом.

— Я тебя не трогаю.

— Не трогай меня! — кричала она.

— Я тебя не трогаю.

— Не трогай меня! — она снова кричала.

— Я тебя не трогаю! — крикнул он во весь голос так, что она замолчала.

— Уходи, — прошептала она.

— Ладно, — сказал он, но тут же опомнился. — Подожди, это моя машина, ты уходи.

Она ещё до конца не опомнилась и с испуганными глазами вышла из машины. Он решил, что на этот раз не будет просто сидеть в машине и тоже вышел. Только хлопнув дверью и сделав несколько быстрых шагов, вспомнил, что машина не на сигнализации, а ключи остались в замке зажигания. Не возвращаясь, он побежал за ней.

— Подожди! — сказал он, догнав её и пытался ухватить за плечо.

Едва его рука коснулась плеча, как она, резко отбила её и держала свой указательный палец перед ним. Это означало: "Только попробуй!"

— Что с тобой? Почему ты убегаешь?

— Не твоё дело, понял! Тебя это не касается!

— Я лишь хотел помочь тебе, а ты...

— Помочь? Я тебя не просила об этом. Мне не нужна твоя помощь. Ты мне не поможешь и никто не поможет.

— Почему?

— Отвали от меня, ясно!

— Зачем ты так? — Он сделал шаг назад. — Я ведь не сделал тебе ничего плохого.

Сделав ещё шаг назад, он развернулся и ушёл. Недолго постояв на месте, она тоже развернулась и быстрым шагом шла через дворы домой. Хорошо, что было уже довольно темно и дворы были слабо освещены, она чувствовала, что вот-вот разревётся. Переходя то на бег, то на быстрый шаг дорога до дома заняла у неё минут двадцать. Быстро поднявшись на свой третий этаж, она достала ключи и долго не могла открыть дверь, настолько сильно тряслись её руки. Открыв, наконец, дверь и зайдя домой она, не снимая даже обуви и не включая свет, рухнула в кровать и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдалась. Рыдала она сильно. Она не настолько сильная как ей казалось. Ведь он действительно не сделал ей ничего плохого. Она просто запуталась.

Проснувшись утром, она чувствовала себя ужасно. Когда уснула, не могла вспомнить. У неё было такое ощущение, что плакала она всю ночь. Вспомнив вчерашнее, чувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза.

"Нет-нет-нет. Хватит. Надо взять себя в руки".

Она глубоко вздохнула, задержала дыхание и медленно выдохнула, что далось ей нелегко. Чувствовала себя разбитой, вставать не хотелось, но надо было собираться на работу. Она так и спала в одежде. Раздевшись, она пошла к ванной. Полежав в тёплой воде её тело начало немного расслабляться. Решив, что мыть голову нет времени она вышла из ванной и обернувшись полотенцем пошла на кухню. Зажгла чайник, достала масло с холодильника и сделала бутерброд. Пока чайник кипятился, надела свежее бельё и свою рабочую одежду. Сегодня ей захотелось выпить хороший, крепкий кофе. На продуктах она не экономила. Пока кофе остывал, она пошла к кровати сменить постельное бельё и когда меняла, не сразу поймала себя на мысли, что напевает мелодию из вчерашнего альбома. Закончив с кроватью и с завтраком, сразу помыла чашку и вытерла со стола. Не любила она ничего оставлять на потом.

Первая работа была в обычном продуктовом магазине недалеко от "Отличника". Всё просто — пришла рано утром, помыла, ушла.

Придя на вторую работу, она приступила к другим обязанностям. Сначала обошла отделы с большим мусорным пакетом и складывала мусор из вёдер. Когда все отделы были обойдены она вышла на улицу через служебный вход.

Пока она обходила отделы, все разговоры с ней обходились банальными "Привет" и "Как дела?" Она не была не вежливой. Она тоже здоровалась и отвечала "Хорошо", "Нормально" и т.д. Да и не пытались с ней особо разговаривать. На неё смотрели скорее как на обычную "поломойку", человека без будущего. Она уже привыкла, что первое впечатление о ней это "что такая красивая девушка делает в таком ужасном месте".

Выбросив мешок в контейнер, она пошла за ведром и шваброй. Набрав воды в ведро, она пошла мыть свой этаж. Пока она мыла полы ей всё казалось, что Ежов вот-вот снова появится, но он не появлялся. Покончив с мытьем, она пошла, перекусить в кафе. Заказала чашку чая и кусок яблочного пирога. Ежов не появился в кафе.

В обед надо было снов идти в магазин. Не понятно ей было зачем, но в обед там тоже надо было наводить порядок. Возвратившись с магазина можно было отдохнуть на диване в служебном помещении, но не долго. Дальше надо убираться в отделах. Снова полы. Полки и всё остальное было на продавцах, хотя если бы это зависело от некоторых особ, она убирала бы и всё остальное. Надо было видеть, с каким лицом некоторые там убирались. Такое ощущение, что кто-то заставил владельца этого дома самого убраться во всех отделах.

Уборка в его кабинете, кстати, была её первоочередной обязанностью. Не дай Бог что-то не будет сделано, малейшее пятно на полу, не вытерта пыль — как минимум неприятного разговора не избежать. Она уже видела как заместитель директора, она же жена владельца, которую все за глаз называли не иначе как «директриса» отчитывала женщину, которая убиралась в кабинете до неё. Какие только слова не шли в ход — и то, что "она никто", и то что "на её место в пять секунд замена найдётся", и что у неё "руки не из того места растут". Муж был не лучше жены. В общем — два поля ягодки. Позже она слышала, что эту женщину уволили, якобы она что-то взяла из кабинета. Потом конечно выяснилось, что она ничего не брала, но человека уже выгнали и возвращать не собирались. Поэтому она всегда старалась убираться в кабинете при ней и всегда убираться хорошо, чтобы не давать поводов для нареканий, что впрочем, со своей стороны ни разу не позволила себе с тех пор как сюда устроилась, отчего та, она это чувствовала, не любила её. К тому же она была выше её на целую голову, отчего та, она это тоже чувствовала, комплексовала.

В отделе для садоводства, где пожилая дама уже пенсионного возраста по-имени Надежда Петровна, продавала цветы в горшках, семена, почву и прочее, не позволяла ей убираться у неё, никогда. Она говорила ей: "Ты что! Не надо! Сама справлюсь! У тебя работы и без меня хватает!" Она всё равно приходила и всё равно та ей не разрешала. Это была добродушная женщина, всегда с книгой в руках, от которой пахло цветами.

Вечером надо было снова мыть на этаже. Наконец закончив с мытьём можно было идти домой. Уходя, она увидела одного из охранников, которого все звали "Вова". Он к ней не ровно дышал. Она эта знала. Она быстро дала ему понять, что ему здесь ничего не светит. От тихой злобы, не упускал он возможности сказать какое-нибудь язвительное словечко ей вслед, на что она никогда не отвечала, что злило ещё больше.

Вот уже и половина седьмого. Потихоньку все начали собираться по домам или по каким-то своим делам. Она тоже вышла. Машины Ежова нигде поблизости не было. Купив по дороге картошки, сегодня ей захотелось жареной картошки, она пришла домой.

Придя домой и раздевшись она надела свой черный домашний халат. Зажарив картошку, она нарезала овощи в салат и принялась за ужин. Как всегда отужинав в тишине и не спеша, она вскипятила чайник и заварила себе чашку зелёного чая. Допив чай, она умыла лицо и ноги в прохладной воде и почистила зубы. Выключив везде свет, она пошла спать. Ей вспомнилась другая мелодия из вчерашнего альбома и песня, которая звучала так спокойно и успокаивающе. Под эту мелодию, звучащую в голове она заснула. Примерно так и прошёл день, точнее все её дни. Ежов, которого она гнала из своих мыслей, не появился и завтра, и послезавтра, и на следующий день. В пятницу вечером она сидела за ужином и посмотрела в календарь, висящий на стене. Конец августа, а значит скоро осень, сентябрь. Она задумалась. Так она, задумавшись и стояла со стаканом зелёного чая в руках. Допив его, она просто кинула стакан в раковину, отчего тот, приземлившись на тарелку, разбился вместе с ней и пошла спать. Скоро её день рождения.

Рабочий день в субботу прошёл как обычно. Выходя на улицу, она остановилась, увидев припаркованный белый BMV. Номера не видно, машина стояла боком, в ней никто не сидел. Она шла к машине медленным шагом и думала о том, что ей не стоит этого делать. Оглядываясь по сторонам, она нигде его не видела. Подойдя поближе, убедилась, что это его машина.

"Уходи, — говорила она себе мысленно. — Ну, его это машина, мало ли зачем он здесь".

Со стороны выглядело, что теперь уже она таскалась за ним, а этого она не могла позволить. Уже собираясь уйти, она увидела, что он шёл к ней со стороны кафе-мороженного со стаканом в руке, он взял молочный коктейль. Что ей делать? Развернуться и уйти? Нет, она не трусиха.

— Здравствуй, — сказал он без особых эмоций. — Как себя чувствуешь?

Она могла бы сказать, что паршиво, уже давно, а в последние дни ещё хуже. Но зачем? Кто он такой ей чтобы она ему что-то говорила?

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Решил ещё раз встретиться.

— Понятно. — Хотелось спросить, почему раньше не хотел, но она не стала.

— Может, позволишь подвезти тебя до дома?

— В чём подвох?

— Никакого подвоха, — сказал он, глядя ей в глаза самым честным взглядом, чтобы голос и взгляд не выдали его обмана.

Он не стал ждать ответа, а просто открыл перед ней дверь. Сам же сел в машину и ждал. Она стояла в раздумье, но всё-таки неуверенно села вперёд.

— Куда? — спросил он.

— "Солнечный".

— Хорошо.

Он повернул ключ и заведя двигатель подумал про себя: "Теперь моя очередь истерить".

Сделав разворот, он выехал на дорогу. Он уже всё решил, сейчас ему надо проехать прямо, затем повернуть налево выехав на центральную улицу, далее проехав прямо пару микрорайонов, повернуть направо и ехать прямо почти три микрорайона. Как наудачу светофор везде зажигался зеленым, когда он подъезжал. Ехал он не больше сорока километров в час. Она тем временем думала о том, как сказать ему, чтобы он больше не приезжал к ней. Ведь всё было бы проще, если бы он не знал, где она работает. Не будет же она менять работу только из-за него.

"Доедем куда надо, я ему скажу", — сказала она себе.

Скоро уже был поворот на право.

"Пора", — решил он про себя.

— Знаешь, ты очень интересная девушка. Не знаю почему, но я очень хочу, чтобы мы с тобой встретились не только в моей машине. У тебя не работе я уже не появлюсь, ведь ты просила. — Он повернул машину направо. — Поэтому я хочу предложить тебе, ты ведь должна завтра отдыхать, встретиться со мной и погулять. Что скажешь?

Он повернулся лицом к ней. Она смотрела на него и ей хотелось сказать ему, что им не надо больше встречаться. Сказать твёрдо "нет" и ещё раз "нет", чтобы он всё понял. Внезапно её мысли оборвались — до неё дошло, что он не смотрит на дорогу, а продолжает смотреть на неё.

— Смотри на дорогу, — сказала она самым своим серьёзным голосом. Он продолжал смотреть на неё.

— Что скажешь? — спросил он. Она стала не ровно дышать, глаза начали бегать.

— Смотри на дорогу! Ты что делаешь? — Голос её уже начал дрожать, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Пожалуйста. — Он сложил ладони молящим жестом. Она в панике схватила руль.

— Возьми руль! — кричала она. Он даже не думал.

Машину потихоньку заносило то влево, то вправо.

— Мы встретимся завтра?

— Да! Да! Да! — Сейчас она согласилась бы даже с тем что, Земля — плоская, а вода — сухая.

— Ты обещаешь?

— Обещаю! — крикнула она, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

Он снова взял руль в руки и машина поехала ровно. Она ещё продолжала держать руль, но руки всё-таки медленно отпускали его, откинулась в сиденье и была в ступоре, не могла пошевелиться, чувствовала эйфорию, которую чувствует человек, который был на грани смерти, но чудом остался жив.

Вот они уже подъезжают к магазину и он останавливает машину. Она смотрела в никуда, грудь вздымалась и опускалась от вдохов и выдохов.

— Ты хотел убить нас? — еле выдавила она из себя.

Он молчал. Она спокойно сняла ремень безопасности и взбешённая начала бить его кулаками.

— Отвечай сволочь! Ты хотел нас убить?! — кричала она, продолжая бить его.

Увернуться ему было некуда, можно было только прикрываться и отводить удары.

— Нет! — вскрикнул он от боли. Она остановилась — У меня же есть подушки безопасности.

Она взбесилась ещё больше.

— Подушки?! Я тебе сейчас покажу подушки твою мать! — кричала она, снова продолжая его бить.

Он оттолкнул её, быстро отстегнул ремень и выбежал из машины. Она тоже вышла из машины и шла на него. Он пятился назад.

— Подожди! — Он выставил руки вперёд. — Ты такая холодная, ты не оставила мне выбора.

Она медленно шла на него с глазами говорящими: "Что ещё скажешь перед смертью?"

— Потому что ты мне понравилась.

Она издевательски улыбнулась, мол "как это мило". Затем резко поменявшись в лице, что он только и успел заметить, в следующую секунду резко ударила его в солнечное сплетение. Удар у неё получился настолько точный, что у него звёзды перед глазами пролетели, несколько секунд он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть. Он подумал, что задохнётся. Сев на корты схватился левой рукой за место удара, а правой оперся ладонью на асфальт, чтобы не упасть. Дыхание резко вернулось к нему. Он сделал глубокий вдох, будто вынырнул из воды, после чего начал откашливаться, как от удушья.

— Придурок! — сказала она сурово.

Ему еле хватило дыханья сказать хоть что-то.

— Я не вру тебе. — Он сделал глубокий вдох, затем медленный выдох. — Это правда. Я не знаю, что с тобой происходит, кто тебя обидел или сделал такой. Я обещаю не доставать тебя вопросами.

Она начала медленно пятиться от него.

— Давай встретимся здесь завтра в десять, — сказал он.

Она развернулась и быстрым шагом уходила от него. Он с трудом встал, опираясь на машину.

— Ты обещала! — крикнул он ей вслед.

— Да пошёл ты! — крикнула она, не оборачиваясь и продолжала идти.

Ворвавшись в квартиру, она села на стульчик и сняла обувь. Она была вне себя от злости. Адреналин бешено бегал по крови. Посмотревшись в зеркало, увидела, что лицо у неё красное. Не раздеваясь, она сразу пошла на кухню. Есть хотелось сильно, пить тоже. Достав стакан, налила кипяченой воды из чайника, выпила стакан залпом и сразу налила ещё один. Выпив и его, она добавила в чайник воды и поставила кипятиться. Открыв холодильник, достала колбасы, чтобы сделать бутерброд. Сегодня она не купила хлеба поэтому пришлось нарезать вчерашний. Затвердевший хлеб плюс трясущиеся руки не дали порезать хлеб ровно. Она сильно надавила на нож и он, соскользнув, задел палец руки, державший булку. Порез был неглубокий, но всё равно было больно. Из пальца капала кровь. Взбешённая, она швырнула в коридор нож, который отлетев от стены, свалился где-то возле двери. Из кладовки она достала аптечку. Вымыв руки с мылом, наклеила пластырь на палец. Немного успокоившись, она дорезала хлеб и колбасу. Сделав бутерброд, налила себе чай. Не смотря, что лицо у неё было красным, её покалывал холод. Быстро съев бутерброд, она принялась не спеша пить чай, держа чашку обеими ладонями, у неё были холодные руки. Допив чай, она навела на кухне порядок и снова сев за стол сложила руки на столе, закрыв глаза, легла лбом на ладони.

Она злилась на себя: "Как ты позволила, чтобы с тобой такое случилось? Как ты дала так обмануть себя? Никакого подвоха значит?"

Злилась на Ежова: "Вот гадёныш! Я из-за него чуть Богу душу не отдала"

Из-за того, что он не отвечал на её оскорбления, также злилась: "Почему он так себя вёл? Ещё и эти его слова".

Они всё никак не выходили из головы. Так обмануть, чтобы потом терпеть удары, так могут поступать только одни люди. Она знала, как такие люди называются, но даже думать об этом не хотела. Она подняла голову и обеими ладонями со всей силы ударила по столу, а потом ещё раз и ещё раз, и ещё, и так пока не заметила на пластыре большое пятно крови, а ладони не начали гореть огнём. Промыв руки ещё раз, но уже в холодной воде она сменила пластырь и пошла в спальню. Второй раз уже она легла в постель в одежде, которую затем всё-таки, не вставая, сняла. Снятая одежда так и валялась на полу. Даже лёжа под одеялом ей было очень холодно. В конце концов, она накрылась с головой и сжавшись в комок уснула.

Проснулась она от того, что ей было душно. Так и заснув, накрывшись с головой, наутро она была вся мокрая. "Мокрая как мышь", как сказала бы её мама. Откинув одеяло и выпрямившись как можно во весь рост, кровать это не позволяла, она вытерла пот со лба. Испарявшийся с тела пот давал облегчающую прохладу. Пролежав так с полчаса, она встала и пошла на кухню, надев свой черный халат. Включив свет, посмотрела на часы — было пять тридцать утра. Решив, что не плохо бы принять душ, пошла в ванную. Стоя под тёплой водой, что лилась на неё сверху, она думала о его вчерашних словах, о встрече и о том, что ей делать.

"Ведь он будет тебя ждать. Ну и что? Пускай ждёт. Мне то, что с того? После его вчерашней выходки ему повезло, что он ушёл целым и почти невредимым".

Зла не хватало на него. Она ругала его про себя всеми известными словами.

"Нет, надо немного успокоиться".

Постепенно она уменьшала горячую воду и та становилась прохладней. После такого контрастного душа она надела халат, обернула голову полотенцем и пошла на кухню, готовить завтрак. Заварив чашку кофе, она сидела на кухне, закинув ногу на ногу и снова начала думать.

"А что мне вообще делать сегодня?"

Сегодня выходной, а их она не любила. Для неё выходной это пустой день.

"Что делать? Заниматься уборкой? Не вариант, при самом даже сильном бардаке это займёт у меня час максимум. А дальше что? Сидеть дома? Куда-нибудь сходить? Можно. Но куда?"

У неё не было никаких планов на этот счёт. Время близилось к восьми. Она думала о том идти или не идти на встречу с ним.

"Даже если представить, что я и вправду решу с ним снова встретиться, как это будет выглядеть со стороны? Вчера я готова была закатать его в асфальт, а сегодня должна встретиться, как ни в чём не бывало?

Она даже представила его самодовольное лицо, в которое хотелось врезать, чтобы стереть эту улыбочку.

"А чего это я вообще о нём думаю? Чего я вообще думаю, о том, как это всё выглядит, или должно выглядеть?"

"Я не вру тебе. Это правда", — она вспомнила его вчерашние слова.

"Ну конечно, как же, не вру. А когда сажал в машину, тоже не врал?"

Внутренний голос протестовал: "Сажал? Что значит сажал? Ты же сама села. Почему ты села? Зачем? Что за неконтролируемое действие?"

"Потому что поверила ему".

Внутренний протест продолжался: "Зачем ты ему поверила? Ты же никому не веришь? А ему значит поверила? Чем он заслужил, что ты ему поверила?"

Она сама не знала ответа.

"Действительно! Чем? Покатал на машине, послушали музыку, увидел её приступ. Пытался помочь? Нет, скорее боялся, что какая-то девушка может умереть, не дай Бог, в его машине. Зачем тогда шёл за мной? Значит всё-таки не трус. Зачем тогда эти слова про помощь?"

Мысли путались в голове, но больше всех мыслей одна, как назойливая муха, жужжала в голове: "Ты ведь думала о нём. Нет, тебе не хотелось встреч, он тебя не волнует, но ты всё равно думала о нём те дни, когда его не было".

От этих раздумий она металась из угла в угол, пока не решила, что с этим надо покончить. К сожалению другого способа, разобраться во всём не было, кроме как пойти к нему навстречу.

К девяти часам волосы были уже сухие. Сегодня она наденет черные джинсы и кроссовки. Серая джинсовая куртка, застёгнутая на все пуговицы, скрывала такую же серую футболку с довольно выцветшим рисунком. Проверив всё в квартире, она вышла на улицу. Погода сегодня стояла облачная, солнце грело, но ветерок был уже прохладным. По дороге до магазина её терзало сомнение, стоило ли идти. Она надеялась, что он всё-таки не придёт в назначенное время или опоздает, тогда она его не увидит, так будет проще.

Но она ошиблась, он не опоздал и не передумал. Он стоял и курил возле своей машины, стоявшей у магазина. Она шла к нему не спеша, а он всё вертел головой по сторонам, похоже, что волновался.

— Привет, — сказал он.

— Ну здравствуй.

— Пойдём?

— В машину я не сяду, — заявила она твёрдо.

— Хорошо, поехали на автобусе.

Дойдя до остановки, они сели в маршрут №17, в салоне было свободное место.

— Садись, — предложил он.

— Сам садись.

До конца их пути они стояли рядом друг с другом.

— Я ведь так и не спросил, как тебя зовут, — сказал он.

— Лиза меня зовут. Ты вчера обещал не доставать меня вопросами.

— Хорошо. Не буду.

Сойдя на нужной остановке, они встали под деревом.

— Извини за вчерашнее. Это было не правильно, — сказал он. — Знаю, я поступил нечестно, но...

— Я быстрей забуду, если ты не будешь мне об этом напоминать. Хотя ты прав, ты чертовски неправильно поступил. Я тебя не прощаю.

— Поэтому я решил сводить тебя в одно место и надеюсь тебе понравится.

— Это в какое ещё место? И с чего ты взял, что мне должно понравится?

— Ты всё увидишь сама.

— Говоришь загадками.

— Можно тебя сначала спросить?

— Спрашивай.

— А почему ты так одеваешься?

— Как?

— Ну, — сказал он, задумавшись, ища подходящее выражение. — Как-то безразлично?

— В каком смысле?

— Ну как бы тебе объяснить. Вот у тебя кроссовки и джинсы сегодня чёрные, а верх серый. В те дни, что я тебя видел, ты была в одном и том же. Я конечно не модельер, но этот серый цвет тебе, по-моему, не идёт. Не могу не спросить. — Он старался говорить осторожнее и мягче. — Тебе больше нечего одеть?

— Да, нечего. — Она не собиралась скрывать этого.

— Вот как. Тогда немного поменяем планы. Пойдем.

Она шла за ним, но не могла не спросить: "Куда мы идём?". Он не ответил. Дорога заняла всего пару минут. Ещё не дойдя до цели, она поняла, что он ведёт её в бутик женской одежды. Зайдя внутрь, она увидела ряды одежды и обуви. Он сразу перешёл к делу и подошёл к продавцу, девушке лет двадцати, похожей на студентку.

— Добрый день, — сказал он. — Нам нужна чёрная футболка.

— Добрый. Пожалуйста, выбирайте. — Она указала рукой на ряд с футболками. — Ищите что-нибудь конкретное?

— Да, желательно чтобы была без рисунков и логотипов.

— Где-то у нас была, — вспоминала она, затем нашла то, что он просил.

— Примерь, — сказал он Лизе.

— Зачем? — спросила она как можно тише, не желая, чтобы ей делали подарки.

— Затем, что она тебе подойдёт.

Она взяла футболку и пошла в примерочную, ей не хотелось устраивать здесь сцен. Она хотела примерить, а потом сказать, что ей не нравится и закончить на этом. Сняв куртку и футболку, она надела обновку. Посмотревшись в зеркало, ей вполне понравилось то, что она увидела — футболка не сильно обтягивала, но и не болталась, в самый раз. Она сама взяла бы такую, но денег в кармане сейчас было не густо. Самое главное, как он угадал с чёрным цветом, без всяких картинок и логотипов. Этот казалось один из самых мрачных и банальных цветов в одежде придавал ей какой то свежести. Выйдя из примерочной, она показалась ему на глаза.

— Ну как? — спросил он.

— Мне нравится, — сказала Лиза.

— Значит берём.

Уже на полпути к карману рука его остановилась, и он взглянул сначала на неё, затем куда-то в сторону.

— Скажите девушка, у вас я там заметил скидки на куртки, — сказал он продавцу, кивнув головой в сторону кожаных курток.

— Да, — ответила девушка.

Он подозвал Лизу.

— Что скажешь про ту? — Он показал пальцем на одну из курток тёмно-синего цвета.

— Даже не знаю. — С её интонацией это звучало скорее как "нет".

Она надела её и встала перед зеркалом. Эти новые вещи придавали её внешности какой-то зловещий вид. Такой, каким она хотела бы себя видеть, а ещё эти её чёрные волосы. Он подошёл к ней сбоку и она видела его отражение рядом со своим.

— Слушай, я не могу, — сказала она, опустив глаза. Она не привыкла, чтобы ей делали подарки

— Почему? Это ведь тебя ни к чему не обязывает.

Она подумала, а действительно, почему что-то вообще должно было её обязывать? По сути ведь это его должно "обязывать", а не её. Хотя может всё было проще? Может новые вещи, которые уже так хорошо сидели на ней, просто не хотелось снимать?

— Хорошо, — сказала она, глядя на отражение его глаз в зеркале.

На выходе из бутика он поймала глазами своё отражение в зеркальном стекле двери, не узнавая себя.

Пока они снова шли вдоль улицы он сказал: "Одна мудрая женщина сказала, что от всех болезней у женщины — одно лекарство". Она сначала не поняла к чему он это сказал.

— Мы немного отклонились от курса. Вот куда мы шли, — сказал он. Они остановились возле салона красоты.

— По твоему мне красоты не хватает? — Он не понял, шутя она говорила или серьёзно.

— Значит, ты тоже считаешь, что если человеку дарят духи, значит, он воняет? — сказал он в шутку.

— Нет, не считаю, — сказала она, а он посмотрел в сторону двух девушек стоявших на крыльце салона.

Резко поменявшись в лице, он вдруг заявил: "А знаешь, может ты и права, пойдём". Только он успел сказать "пойдём", как одна из них окрикнула его: "Ежов, привет!".

"Все-таки заметила", — подумал он про себя.

Нехотя повернув голову и изобразив некое подобие улыбки, ответил: "Привет Вика!"

— Вы к нам? — спросила та.

— Да, — вдруг заявила Лиза вместо него.

— Собирались, — сказал он.

— Ну, так заходите, давно тебя не видела.

В салоне было не очень много людей. Обстановка была шикарной, пахло парфюмом. От обилия зеркал, фотографий девушек с различными причёсками, красок для волос, лаков, помад и много-много чего другого просто разбегались глаза. Здесь были уютные кресла и кожаные диваны.

— Присаживайтесь пока, — сказала Вика. — Я сейчас подойду.

Лиза села на кожаный диван. Вся эта обстановка была ей чужда, чувствовала она себя скорее в кабинете у врача чем в салоне красоты.

— Чай, кофе? — предложила ей Вика.

— Можно просто воды? — Ей сейчас хотелось пить, а кофе или чай сейчас не сильно утолили бы жажду.

— Сейчас принесут.

Лиза осталась сидеть на диване, а Ежов и Вика отошли в сторону. Ей было видно, что он не очень рад от встречи с этой Викой, не понятно кто она ему.

— Как дела? — спросила Вика.

— Спасибо, хорошо.

— А я стою-смотрю, ты гуляешь с кем-то. Твоя новая девушка?

— Нет. — Она вопросительно посмотрела на него, мол "чего-то ты не договариваешь". — Недавно познакомились. Это не девушка, а тайна за семью печатями.

— Ясно, ты как всегда лёгких путей не ищешь. Как зовут?

— Елизавета.

— Интересно. А она ничего. Только какая-то зажатая.

— Даже не думай.

— А я что? Я ничего, — игриво сказала она.

— В общем, нам надо маникюр, лак чёрный.

— Ты что из неё готессу хочешь сделать? — Он не ответил — Ладно, как скажешь.

Вика ушла к своей таинственной клиентке.

— Ну что, — сказала она ей. — Пойдём.

Девушки сели друг напротив друга за маникюрным столом. Ежов расположился на кожаном диване для посетителей. Вика достала свои рабочие инструменты, а Лиза положила руки на стол.

— Посмотрим. Боже мой, девочка, расслабь пальцы, — сказала Вика, взяв её ладонь и начала легонько массировать ей кончики пальцев. — Я же не кровь у тебя буду брать.

Когда Лиза расслабила пальцы, Вика с интересом осмотрела её ладони.

— У тебя хорошие ручки, — сказала Вика. — Тут мне почти нет работы. Что ж, тогда начнём. Ежов сказал, что тебе нужен чёрный лак.

— Пусть будет чёрный.

Вика взяла бесцветный лак-основу и приступила к покраске.

— Давно ты его знаешь? — спросила Вика.

— Недавно.

— Ну и как он тебе?

— Ничего.

— Ты только не обижай его. — От этих слов Лиза вспомнила как била его вчера.

— Я его не обижаю, а что? С чего ты взяла, что я должна его обидеть?

— Ну, как бы тебе объяснить сестрёнка. Понимаешь, в этом мире есть два типа людей. Есть эгоисты, а есть не эгоисты. Так вот, он типичный не эгоист. — Лиза посмотрела на Ежова. — В этом его проблема.

— В чём же здесь проблема? Разве это плохо?

— Нет, я не говорю что это плохо. Просто, понимаешь, не эгоистам нужен эгоист, которому он сможет дарить свою любовь, а если этого нет, то он начинает мучиться. Это как инструмент, который начинает ржаветь, если им никто не пользуется. Понимаешь?

— Понимаю. А не проще найти себе эгоиста?

— Сестрёнка, я тебя умоляю. Посмотри вокруг. Где ты видела людей, которые нуждаются, скажем, в помощи? Все ведь такие сильные, крутые. Даже тот бомж просит у тебя мелочь не потому, что ему нужна помощь, а для того чтобы купить себе бутылку водки. Кому нужна его любовь? Да никому, на таких как он просто ездят. — Лиза снова посмотрела на него. — Но ты не думай, что он какой-нибудь тюфяк, нет, просто он сначала ошибается в людях, а уж потом делает выводы.

Всё равно в ней сидел червячок сомнения. Если он такой хороший, тогда почему она не с таким как он?

— Я хорошо знаю его потому, что мы когда-то встречались.

А вот это уже было интересно, теперь понятно, почему он так на неё отреагировал.

— Но потом расстались.

— Почему? — не могла не спросить Лиза. Вика подняла глаза от её ногтей.

— Так получилось.

Когда все косметические процедуры были закончены, Лиза вышла вместе с Викой к нему.

— Ну как? — спросила Вика.

Её преображение произвело на него неизгладимое впечатление. Перед ним стояла уже совсем другая девушка, которая была похожа на ядовитый цветок, красивый и опасный.

— Нет слов, — сказал он, вставая с дивана.

— Совсем нет? — спросила Вика.

— Совсем — сказал он. — Лиза, подожди меня на улице, я сейчас подойду.

— Ну что Георгий? Расскажи что-нибудь? — сказала Вика, когда Лиза вышла.

— Например?

— Ну, как живёшь?

— Нормально жил… пока тебя не встретил.

— Всё обижаешься на меня?

— Ты исчезла из моей жизни. Четыре года от тебя ни слуху — ни духу. И ты ещё спрашиваешь. Лучше бы я никогда тебя не встретил. Прощай! — сказал он и вышел из салона.

Ежов и Лиза направились на остановку. Он закурил сигарету и старался не дымить на неё. Ей казалось, что он не обращает на неё никакого внимания. Что это всё значило? Он привёл её сюда, а теперь не обращал никакого внимания. Когда подъехал автобус, он бросил сигарету и они зашли. Стояли они рядом друг с другом в конце автобуса. Она чувствовала, что все обращают на неё свои взгляды, отчего ей стало не по себе. Она всё старалась смотреть на него, как ребенок, которому спокойно когда рядом родители.

— Что с тобой? — спросила она. Ей хотелось, чтобы он сейчас говорил с ней. — Это из-за Вики?

— Не обращай внимание. Есть такие люди, которые ни о чём никогда не жалеют.

— Мне она не понравилась.

— Как тебе твой новый образ?

— Мне кажется, что на меня все смотрят, — сказала она тихо.

— Пусть смотрят.

Она не могла не заметить, что он всё время смотрит куда-то в сторону, а в глазах печаль.

— У тебя есть домашний? — спросила она.

— Да, 55-74-49, — сказал он моментально.

Сойдя на нужной остановке, они дошли до его машины, где она попрощалась с ним и пошла домой.

Вот он и остался один в своей машине, со своими мыслями и проблемами наедине. Разум никак не хотел понимать, как так случилось, что именно сегодня надо было столкнуться с Викой. Как будто на зашитой ране кто-то разодрал швы. В общем хуже некуда. Лиза покинула его. И что делать? Куда идти? Хотя это было не в его принципах — хвататься за стакан, когда ему было плохо, но сегодня он решил напиться. Поехал в ночной клуб "Волна". Время подходящее — уже близился вечера. Как он потом будет добираться до дома, думать не хотелось.

Поставив машину не далеко от входа (машин было не много, значит, народ ещё не начал прибывать) и пройдя раздражающий его контроль и процедуру досмотра металлоискателем, он занял столик. Музыка пока играла не громко. Заказал сначала две кружки нефильтрованного пива, первую из которых выпил большими глотками, вторую пил уже мелкими. Своим одиночеством он привлёк внимание других столов — двух девушек, четверых парней, замужнюю пару и пару влюблённых. Он знал, что о нём могли подумать — о пьющем в одиночестве парне, но ему было всё равно. Он всегда считал, что если человек захочет выпить, то он найдёт и время и место и повод, а пить только ради компании глупо. Закончив со второй кружкой, он заказал 0,5 водки и бутылку минеральной воды, которая нужна была ему только для того, чтобы смыть горечь водки во рту. Решив ради приличия заказать себе что-нибудь из еды, он заказал стейк из говядины. Постепенно народу становилось больше, музыка становилась громче, курилка становилась всё надымлённей. Периодично он тоже ходил курить. Клубная музыка становилась всё невыносимей. Сам он терпеть не мог эту "долбёжку", но всё равно сидел, пил и слушал, не привлекая ничьего внимания. Постепенно голова начала трещать от всего этого шума, громких голосов и водки с сигаретами. Расплатившись по счёту, он ушёл. Такси он не вызывал, к тому же сегодня море по колено, он пошёл пешком. Рассудок он не терял, но тело от выпитого упрямо не слушалось. Он старался идти как можно ровнее, куря по дороге сигарету, пока в желудке не начало мутить.

"Нет! Нельзя! — говорил он про себя — Нельзя сейчас выворачиваться наизнанку! Жалко, столько выпито и съедено".

Добравшись, наконец, до дома без приключений он вошёл в подъезд, в котором как всегда было темно и, держась за перила, кое-как поднялся до своего третьего этажа.

"Философский вопрос, — сказал он про себя, — Зачем я так напился?"

Кое-как открыв дверь, нащупывая левой рукой замочную скважину и направляя к ней ключи, он зашёл в квартиру.

"Так. Ключи от машины — на месте. Деньги — на месте. Телефон — на месте", — проверял он сам себя.

Зайдя на кухню и открыв холодильник, достал бутылку газированной воды. Сделав несколько больших глотков, ему немного полегчало, как ему показалось, потому, что газы усилили всасывание водки в кровь. На это раз он закурил сигарету прямо на кухне, что обычно делал всегда на балконе, даже зимой в мороз. Докурив сигарету, бросил окурок в унитаз и пошёл в спальню. Снятые вещи он не бросал, а складывал в кресло. Лежа в постели по его голове била бегающая кровь. Хотелось только уснуть. Сегодня он своего добился, мозг не думал ни о чем, только об одном — "лишь бы меня не стошнило".

Где-то ближе к утру, он проснулся. Хотелось пить, прекратить головную боль и чтобы в желудке перестало мутить. Шатаясь в разные стороны, он добрался до кухни, чтобы выпить много воды. Достав из аптечки аспирин, он выпил пару таблеток. Сейчас было бы неплохо выпить горячего чаю. Кто-то в таких случаях опохмелялся, но не он. Он проклинал себя за вчерашнюю пьянку. Про себя он говорил, что больше так напиваться никогда не будет, но прекрасно знал, что так обычно все говорят, до следующего раза. Только он налил себе кипяток в стакан, как зазвонил домашний телефон. Кто это мог звонить? Сначала он подумал, что звонят с работы, но опомнился, что он в отпуске. Кто мог звонить ему сейчас? Не хотелось ни с кем говорить, но ответить было надо, вдруг что серьёзное. Так оно и оказалось. Он снял трубку и услышал женский голос.

— Алло, — говорили на другом конце провода.

— Да, слушаю, кто это?

— Это я! Забыл что ли? — Он понял кто эта девушка, сам ведь вчера сказал ей свой номер.

— Нет, не забыл, — сказал он, стараясь сделать голос как можно ровным, говорилось с трудом.

— Что у тебя с голосом? Болеешь? — Голос её был серьёзным и не терпящим неоднозначных ответов.

— Можно сказать и так.

— Понятно. Сильно?

— Нет, к вечеру выздоровлю, кажется.

— Где ты живёшь?

— Что? — Он не ожидал такого вопроса.

— Мне повторить вопрос? — Она знала, что он прекрасно слышал её.

— 4 микрорайон, дом 27, кв. 11. — Он понял, что ей нужен конкретный ответ.

— В восемь — половину девятого я приду. Ждать будешь?

— Буду, — сказал он твёрдым голосом.

— Я посмотрю, — сказала она и тут же положила трубку.

У него было такое ощущение, что звонили как будто из полиции: "Алло — Ваш адрес — Едем — Ждите". Жуть какая-то.

В то время, вчера, как он занимался самокопанием в своей машине, она зашла к себе в квартиру и не могла оторваться от своего отражения в зеркале в прихожей. Сняв свою новую куртку, она подумала о том, что расстались они как то не хорошо. Она чувствовала, совсем не много, чувство вины перед ним. Она ведь даже "спасибо" не сказала ему. Это чувство раздражало её так сильно, что она уже начала ненавидеть саму себя за то, что испытывала вину. Ведь раньше ничего подобного не было. А ещё эта грусть в его глазах. Ей стало его жалко. А ещё то, что он не спросил у неё ничего. Она ожидала, что он начнёт упрашивать зайти к ней или ещё что, но нет, он молчал. Зачем она спросила его номер? Да ещё номер такой запоминающийся и не вылетал из головы 55-74-49. Чем больше она думала, тем больше вопросов лезло в голову, тем сильнее она злилась, злилась на всё свете, а главное на саму себя.

"Зачем ты садилась в его машину? Зачем встретилась с ним? Зачем принимала подарки? Зачем? Зачем? Зачем?"

В то время когда он подымал рюмки в "Волне", она уже не знала, что делать с собой. Эти печальные глаза никак не выходили из головы. Чем больше она говорила себе не думать, тем больше она думала. Уйдя в спальню, она стала пинать ногами кровать, от ударов та шаталась в разные стороны. Ещё пару таких ударов и она бы развалилась, если бы она не заметила будильник у прикроватной тумбочки. Взяв его, она швырнула его в стену, куча деталей разлетелись в разные стороны. Бив кулаками подушку она оставляла в ней глубокие вмятины. Скинув её с кровати, она пнула её ногой, отчего та улетела в коридор. Под конец она со всей силы ударила ладонью по стене. Через секунду боль ударила по её руке и она, наконец, утихомирилась. Рука ныла от боли. Она прижалась спиной к стене и стонала от боли. Зайдя в ванную, она открыла холодную воду и подставила под неё руку. Продержав ее, так несколько минут, она умыла лицо и посмотрела на своё отражение в зеркале. Взглянув в глаза своему отражению, в глаза которые были полны ненависти, она поняла чего она хочет и что она сделает завтра с тем, кто вторгся в её душу.

Прибрав после себя погром, который она устроила, прилегла немного отдохнуть. Сегодня на работу, время пришлось узнавать по телевизору.

На работе она не могла не привлечь внимание одним только лаком. Убираясь в кабинете зам.директора, чувствовала как та сверлила её взглядом. В обед она зашла в отдел косметики и купила себе чёрную помаду и чёрный лак. Близилось время вечерней уборки, которую она сегодня делать не будет. Ей это всё осточертело. Ей хотелось убежать отсюда. Она собралась выйти через служебный выход. Вова, как назло, был тут как тут.

— Куда собралась? Рабочий день уже закончился? — сказал он, встав перед ней, конечно заметив её преображение.

— Мне надо, — сказала она, просто обойдя его как мешавшее препятствие.

— Слышь поломойка, накрасилась, теперь крутая что ли? — сказал он вслед с издёвкой.

Зная, что просто так ей это не сойдёт, но всё равно не поворачиваясь и не останавливаясь, сказала: "Да пошёл ты, урод".

Придя домой, она разделась и пошла принять душ, день сегодня был жаркий. Помывшись, не замачивая головы она надела халат и, усевшись на кровать, принялась красить ногти на ногах чёрным лаком. Она уже забыла, когда это делала в последний раз. Ничего, справится, ведь она же художница. Получалось у неё не плохо. Закончив с ногами, она подождала пока лак обсохнет. Скинув с себя халат, она надела черное нижнее бельё. Смотрелось оно на ней уже как-то по-другому. Надев джинсы и футболку, она встала перед зеркалом и накрасила губы чёрной помадой. Просто восхитительно. Надев кроссовки и куртку, она ещё раз посмотрелась в зеркало. Чего-то ещё не хватало. Поняв чего, она распустила свою косу и расправила волосы, теперь они были распущены. То что надо. Взглянула на время — было без пяти восемь. Нормально, спешить она не будет.

Он до последнего сомневался, что она придёт. Услышав стук в дверь, он открыл, не спросив "кто там?".

— Проходи Лиза, — сказал он.

Он увидел её во всём величии. Сегодня у неё были загадочные глаза. Они были полны уверенности. Он чуть было не сказал "раздевайся", но вовремя опомнился. Сняв куртку, она отдала её ему в руки и сев на пуф сняла обувь. Она не надела носки, поэтому он сразу заметил лак на ногах.

— Пойдём на кухню.

Они прошли на кухню. Она села на стул, заложив ногу на ногу.

— Чай? Кофе? — спросил он.

— Чай.

Вода в чайнике была уже налита, он нажал на кнопку и вода начала кипятиться. Пока он расставлял чашки и ложки, он старался не смотреть на неё, хотя это было сложно. В глаза так и бросался этот черный лак на ногах. Хоть он не смотрел на неё, боковым зрением он заметил, что она не сводит с него взгляда, следя за каждым его движением. От этого ему становилось не по себе, он чувствовал, что начинает краснеть. Услышав щелчок — закипел чайник, он налил заварку сначала в её чашку, затем в свою.

— Тебе с лимоном? — спросил он.

— С лимоном.

Когда манипуляции с лимоном были закончены, он разлил кипяток по чашкам. Наконец сев за стол сам он начал мешать ложкой сахар в чашке, она тоже. Она не стала пока пить, ждала, когда чай чуть-чуть остынет. Он же сразу начал отпивать понемногу из чашки. Она смотрела на это всё как строгая воспитательница.

— Посмотри на меня, — сказала она.

Он подчинился и посмотрел ей в глаза. Ему захотелось тут же увести взгляд в сторону.

— Скажи то что ты хочешь сказать — сказала она.

— Что?

— Оглох что ли? — спросила она спокойно — Мне два раза повторять?

— А с чего ты взяла, что я хочу что-то сказать?

— Ну конечно, — сказала она иронично. — С чего бы мне взять? Все эти шмотки, эта косметика, эти твои манеры. Как будто ты это всё просто так делаешь? Ничто просто так не делается — она хотела добавить "милый мой", но не стала, слишком много чести для него.

— А что, парень не может просто так сделать подарок девушке? — её слова задели его.

— Ты придуриваешься или как?

— Я не придуриваюсь. — Он сделал лицо серьёзным.

— Да неужели.

— Знаешь, тебе тоже можно задать вопрос, — сказал он, она сморщила брови ("Ты про что вообще?") — Не важно.

— Нет уж, начал — говори.

— Ты ведь здесь сейчас, ты ведь могла не придти.

— Могла, могла поступить как все.

— Да, ты не такая как все.

Почему то ему стало спокойно, а она не для того здесь, чтобы слушать его комплименты, потому что она раздражённо отвела взгляд в сторону.

— Ты такой милый — сказала она с издёвкой, ему показалось, что она сейчас добавит "аж противно".

Из его комнаты послышалась музыка — это звонил его телефон. Ему не хотелось сегодня ни с кем разговаривать, но он был рад, что удалось оттянуть немного времени, ушёл в свою комнату. Она ничего толком не слышала о чём и с кем он говорил. Она встала и пошла в его комнату. Зайдя, она увидела его, пишущего что-то на бумаге, но внимание её привлекла картина, висящая на стене. Она стала её разглядывать. Когда он дописал, то что нужно он повернулся к ней. Она не смотрела на него, она вообще не обращала на него внимание.

— Тебе нравится картина? — спросил он.

Она медленно повернула взгляд в его сторону, затем снова на картину.

— Откуда это? — спросила она.

— Не знаю, случайно попалась мне на глаза, вот я и купил её. Она мне понравилась.

Картина изображала на тёмно-красном фоне, больше темном, чем красном, обнажённую девушку. Она сидела на корточках, ладони прижаты к лицу, грудь прижата бёдрам. Длинные, чёрные волосы свисали с затылка вниз. Она стояла на чём-то настолько маленьком буквально на пальцах ног. Скорее всего, под ней бездонная пропасть.

— Знаешь, когда я смотрю на неё, мне становится так её жалко. Я уверен, что она плачет от того, что ей очень страшно. Никто не может ей помочь, поэтому она такая одинокая и беззащитная. Мне не хочется думать о том, что с ней может случиться. У картины нет названия, но я назвал бы её "Отчаяние".

Когда он договорил и посмотрел на неё, он увидел, что она опустила голову и закрыла глаза.

— Что с тобой? — только и успел спросить он, как внезапно она схватила его за футболку и прижала к стене.

— Что ты делаешь? — спросил он, на что она медленно прижалась лицом к его щеке.

— Заткнись! — прошипела она медленно сквозь зубы.

Он чувствовал её дыхание у себя на шее и слышал его. Руки, и ноги не слушались...

Сердце колотилось как бешеное, он уже не мог сдерживать дыхание и дышал всё чаще и чаще, его трясло. Откуда-то издалека ему послышались слова "посмотри на меня". Он медленно раскрыл глаза и увидел её глаза напротив своих...

Она посадила его на кровать, затем ногой толкнула его, чтобы он лёг...

Одежду долой...

Она встала на кровать над ним, расставив ноги по его бока. Затем резко упала на колени, отчего он чуть не закричал...

Счет времени теряется...

Она то сгибалась, что он чувствовал её волосы на себе, то выгибалась...

Стало настолько жарко, что у обоих пот струился градом...

На секунду у неё перехватило дыхание. Она разогнулась настолько резко, что её волосы, перелетели ей на спину. Она издала крик, настолько сильный, что казалось, это был не человек, а зверь...

Она дышала ему шею, глаза закрыты, сердце бешено колотилось. В головах обоих взорвался фейерверк. Её сотрясали судороги, как и её дыхание, она медленно сползала с него. Затем она стянула из под него порядком смятое покрывало и плотно обернувшись им, свернулась калачиком.

Пролежав рядом несколько минут, он встал и пошёл на кухню. Его шатало как пьяного. На кухне он взял почти полную чашку чая и выпил её. Добравшись до сигарет, он закурил. Первая затяжка опьянила ещё больше. Постепенно он начал приходить в себя. Улыбка не сходила с его лица. Докурив сигарету, он потушил её в пепельнице, а затем выпил её чай, до которого она даже не дотронулась. Этого было мало. В чайнике была вода, она уже успела остыть. Выпив два стакана воды, он не выдержал и закурил ещё одну сигарету, на этот раз спокойно. Докурив и её, он отправился обратно. Зайдя в комнату, он увидел, что она спала. Выключив свет, он лёг рядом с ней.

"Нет уж, — подумал он. — Просто так я не усну".

Нисколько не боясь, что она проснётся, он раскрыл покрывало и лёг с ней "ложка в ложку". Прижавшись к ней и обняв, он начал медленно засыпать, хотя это было нелегко. Нелегко ведь засыпать, когда бабочки порхают у тебя в животе. Но всё-таки он уснул.

На город наступало утро. Было ещё не совсем утро, но рассвет уже начал потихоньку рассеивать ночную тьму. Он начал просыпаться. Очнувшись лёжа на животе, он сладко потянулся. Сначала к нему пришло осознание того, что он лежит в постели один. С этой мыслью, он не сразу почувствовал в комнате запах дыма. Это был сигаретный дым, он не мог спутать его ни с каким другим. Но кто курил рядом с ним? Протерев глаза и перевернувшись на спину, он увидел, что она сидит в его кресле в одном нижнем белье, левая нога перекинута через подлокотник. Сигарету она держала в левой руке, которая опиралась на бедро. Она поднесла сигарету ко рту, сделала затяжку и выпустила дым через рот. Держа сигарету зажатой между указательным и средним пальцами левой руки, она грызла ноготь большого пальца правой.

— Что ты делаешь? — спросил он, а она сделала ещё одну затяжку

— Ничего. — Теперь она покусывала нижнюю губу — А что?

— Ничего. Ты же не куришь.

Она демонстративно сделала ещё одну затяжку, на этот раз ехидно прищурив глаза, как бы говоря: "Видишь, курю".

— Давно сидишь? — спросил он.

— Как проснулась. — Теперь она, то подымала, то опускала пятку правой ноги.

— И давно ты проснулась?

— После того как ты вырубился обняв меня, думая что я уснула. — Она потушила сигарету в пепельнице на столе.

— Не делай этого, — сказал он.

— Чего мне не делать?

— Не кури больше.

— Да ну. — Теперь она улеглась в его кресле, положив ногу на ногу, сложила руки на груди и смотрела ему в глаза. — Чего ещё мне не делать?

— Пока ничего. — Он выдержал паузу. — Полежи со мной.

— Что ещё мне сделать?

— Ничего, просто полежи со мной.

— Зачем?

— Ну как… — начал он подбирать выражение. — Обычно парень и девушка лежат рядом друг с другом… после хорошего секса.

— Да неужели? А ты убеди меня.

Он не знал, что ещё ей сказать, похоже, он чего-то не понимал.

— Да уж, утро добрым не бывает, — сказал он, откинув голову на подушку и закрыл глаза.

— Что ты сказал?

— Я сказал, утро добрым не бывает.

— Понятно.

Она встала с кресла и собирая вещи с пола начала одеваться.

— Мне надо на работу, — сказала она, одевая футболку.

— Не рановато? — Он сел на кровати.

— Нормально, — сказала она, одевая джинсы.

— Может, позавтракаем для начала?

— Не стоит, я уже ухожу.

Она на ушла в коридор. Он, накинув покрывало, пошёл за ней.

— И что, всё? Ты вот так просто уйдёшь?

— А что тебе ещё надо? Поцелуи-обнимашки, спасибо-до встречи. — Она села на пуф и начала обуваться.

— Было бы не плохо. — От этих слов остановились руки шнуровавшие кроссовок, но затем она, молча, продолжила — Слушай, я просто пытаюсь понять, вчера ты без объяснения пришла, мы провели незабываемую ночь, а теперь ты просто уходишь. Я не понимаю.

— Надеюсь тебе понравилось. — Она закончила с обувью.

— А тебе нет? — Она подняла голову и посмотрела на него, но ничего не сказав, встала и надела куртку.

— Я могла уйти ещё ночью, — сказала она, отведя взгляд.

— Но ты ведь не ушла.

— Зря я не ушла. — Она повернулась к двери.

— Да! А теперь скажи это глядя мне в глаза!

Она медленно повернулась к нему лицом, но глаз поднять не смогла. Она подняла их, когда поняла, что он приближается к ней. Она сделала шаг назад и прижалась спиной к двери, но даже рук поднять не смогла.

— Отпусти меня, — сказала она шёпотом.

Он поднял руку, но лишь затем, чтобы открыть замок в двери.

— Тебя никто не держит. Дверь открыта.

Она ушла.

Придя домой, она решила первым делом принять душ — на её коже было ещё много электричества от вчерашних трений и запаха его тела. Приняв душ и позавтракав, она стала собираться на работу. Она не стала стирать помаду с губ. Ей было всё равно как это будет выглядеть и что о ней скажут.

Зайдя на работу через служебный вход её, сразу попросили к директору. Вспомнив про вчерашний инцидент, она поняла, что разговор будет неприятный. Так и было, зам.директора сидела в кабинете и лицо её не выражало никаких эмоций. На столе перед ней лежал белый лист

— Заходи, — сказала она. — А теперь потрудись объяснить мне, почему ты вчера ушла с работы? Мало того, что ты вчера ушла, так ты ещё и охранника нашего послала. На, почитай, что он написал в докладной на тебя.

— Спасибо, не надо, — сказала Лиза спокойно.

— Я тебя не пойму. Ты что, не хочешь работать? Так мы тебе быстро замену найдём. И на твоё место желающие найдутся. Знаешь сколько? Куча. За швабру тоже надо побороться, милая моя. — Лиза слушала, но не воспринимала всерьёз, она казалась ей такой смешной. — И что это за вид у тебя? Ты на работу пришла или на маскарад? Думаешь, мы тут не знаем, что ты себе мальчика нашла? Город у нас маленький, знаешь ли. Все про всех всё знают.

— Не ваше дело, — сказала Лиза.

— Что? Пошла вон! — крикнула она, указав рукой на дверь, на что Лиза, молча, развернулась и ушла.

У двери уже стояли две продавщицы, ждавшие приёма. Когда Лиза прошла мимо, одна из них сказала другой: "Смотри, пошла, невеста Дракулы", на что та не смогла сдержать смеха. Лиза поняла, что смеялись над ней.

Забрав вещи и сложив их в пакет, она пошла, попрощаться с Надеждой Петровной.

— Здравствуйте Надежда Петровна!

— Привет! Как дела?

— Уволили меня.

— Как? За что? — Лиза рассказала про вчерашний инцидент.

— Правильно сделала, давно надо было этого паршивца послать и этой правильно сказала. Какая ей вообще разница как ты ходишь на работу?! Как будто косметикой уже нельзя пользоваться. Она просто завидовала тебе, ты вон, какая красивая, а у неё не кожи — не рожи. Жалко, что ты уходишь, а может, наоборот, к лучшему.

— Спасибо Надежда Петровна, пойду я домой.

— Пока. Заходи нет-нет, навещай старушку.

— Обязательно, — сказала она с улыбкой. — До свидания.

Придя домой и разувшись она легла на кровать, раскинув ноги и руки в стороны. Ей необходимо было подумать, за последние дни слишком много навалилось на неё. Итог был примерно таков: вчера она переспала с парнем, который интересовался ей не только как сексуальным объектом. Сегодня она лишилась работы, о чём не сильно жалела. Завтра...?

Она чувствовала себя впервые за несколько лет отдохнувшей, расслабленной, а самое главное спокойной. Пришла пора осуществить то, что она давно задумала и на что откладывала деньги, заработанные своими руками. Приподняв телефон, она достала из-под него визитку, набрала номер и ждала ответа, который не заставил себя долго ждать.

— Алло, — послышался мужской голос.

— Здравствуйте, это Лиза. Помните меня?

— Лиза? Да-да конечно.

— Я звоню сказать Вам, что я решилась.

— Вы уверены?

— Да.

— Хорошо. Когда Вы хотите придти?

— Я бы хотела послезавтра, — сказала она с надеждой, что её примут.

— Хорошо. В час дня Вас устроит?

— Да.

— Замечательно, значит послезавтра, в час буду Вас ждать.

— Спасибо

— Да, не за что. Знаете, хорошо, что Вы обратились сейчас. Период сентябрь-май лучше всего, да и большинство летом обращаются, так что приходите.

— До свидания.

— Всего хорошего.

Она положила трубку и была рада, что этот день, наконец, наступит послезавтра. Ей надо позвонить Ежову, она уже поняла, что он спокойный и добродушный, именно такой ей и нужен, по крайней мере, на ближайшее время. А если он не согласится, то придётся ей дальше действовать самой, не в первый раз. Она сняла трубку и набрала его номер, трубку сняли быстро, наверное, он ждал звонка. Сначала она ничего не говорила и молчала.

— Лиза, — произнёс он её имя в трубку.

— Откуда ты знаешь, что это я?

— Я не знаю, я просто надеялся.

— Чем занимался?

— Ждал чудо.

— И как, удачно?

— Да, я сейчас с ним разговариваю. — Она на секунду закрыла. — А ты как?

— Хорошо. Ты сможешь со мной встретиться послезавтра?

— Ты ещё спрашиваешь. Конечно хочу. У тебя что-то случилось?

— Нет, то есть… не совсем. Я хочу сделать татуировку.

— Татуировку?

— Да. Ты против?

— Как я могу быть против, я так понимаю, что ты уже всё решила.

— Да.

— Значит, так тому и быть. Но почему сейчас?

— Потому, что это не простой день, такой надо планировать заранее, а самое главное надо быть в форме, как в физической, так и в психологической, иначе кожа может отреагировать.

— Понятно, значит сейчас ты в форме?

— Да, я чувствую, что уверена.

— Я надеюсь в этом есть моя заслуга? — Он медленно выговорил каждое слово.

Далее слышалось молчание, казалось, что она не ответит на этот вопрос, но она, закрыв глаза, сказала ему: "Да". Разум не хотел отвечать, но сердце не сдержалось.

Договорившись о времени и месте оба положили трубки и стали думать каждый о своём. Он думал о том, как ему спокойно на душе оттого, что встретится с ней послезавтра и радостно от того, что всё не закончилось сегодняшним утром. Она же думала о том, что послезавтра уже не будет прежней. Кроме этого она думала о том, что хочет увидеть его снова и благодарность, хотя бы за то, что он не стал её допрашивать, а просто принял всё как есть. Одного она не могла понять — почему она хочет увидеть его снова?

Встретившись в назначенный день у салона, он подошёл к ней, стоявшей около входа.

— Привет. Как ты? — спросил он.

— Хорошо.

— Не передумала?

— Нет.

— Тогда пошли.

Зайдя внутрь взявшись за руки, их встретил хозяин-мастер тату-салона, по имени Глеб, лет 45-ти, имеющий диплом об окончании курса по художественной татуировке, висевший на стене. Как ни странно, но на открытых частях тела, а одет он был в джинсы и футболку, не было никаких следов татуировок. Похоже, что ему не надо было доказывать своё мастерство на самом себе, к тому же об этом красноречиво свидетельствовали молчаливые доказательства его рук — различные фотографии различных татуировок, на различных частях тела совершенно различных людей — молодых и старых, мужчин и женщин, различных национальностей. Было видно, что этот человек знал своё дело.

— Привет. Проходите, — сказал он волнующимся молодым.

— Здравствуйте Глеб, — сказала Лиза.

— Здравствуйте, — сказал Ежов.

— Ну что Лиза, я всё приготовил, ты, я думаю, точно знаешь, что тебе нужно.

— Да. — Она отдала рисунок ему в руки, который тот внимательно осмотрел.

— Ты молодец, — сказал он. — Сама придумала, решила сделать и пришла. Обычно бывает совсем наоборот. Хочу — не знаю что, не знаю куда.

— Ещё это. — Лиза отдала Глебу справки, подтверждающие, что у неё нет противопоказаний к процедуре татуировки.

— Замечательно. Можем приступать, — сказал Глеб.

— А можно он будет со мной? — Она взяла Ежова за руку.

— Вообще желательно чтобы… — начал он, но взглянул на улыбку парня и увидев, что она всё-таки немного волнуется, сказал: "Ну ладно, я всё понимаю, пойдёмте".

Они зашли за ширму и оказались в святая святых мира, где делают рисунки на теле. Было видно, что здесь соблюдают санитарные нормы. Стерилизуют инструменты и используют только одноразовые иглы. После каждого клиента проходила уборка рабочей зоны. Пользуются дезинфицирующими растворами. Мастер работал только в одноразовых перчатках.

Сняв всю верхнюю одежду, Лиза сидела в кресле и ждала начала действия.

— Не волнуйся, — сказал Глеб. — Я думаю, мы управимся за одну процедуру. Всё будет хорошо.

Ежов, стоявший рядом, отпустил её руку сел в кресло неподалёку

— Начнём, — сказал Глеб.

— Что чувствуешь? — спросил он у Лизы спустя пару минут.

— Жжение, — сказала она.

— Это нормально. Боли есть?

— Нет.

— А Вы применяете анестезию? — поинтересовался Ежов.

— Применяем, но приветствуем. Это затрудняет работу — кожа становится плотнее.

Пока её спину на левой лопатке покрывала татуировка змеи, Ежов думал о том, для чего люди делают татуировки. Кто-то говорит, чтобы выделиться из толпы. Другие, чтобы скрыть дефекты. Тут есть ещё много других мнений — комплексы, самовыражение, убеждения и много других. Есть те, кто относится к таким вещам равнодушно, а есть и такие, кто считает это чуть ли не грехом. Как бы то ни было, если человек делает татуировку, значит, у человека есть на то причины. Главное ведь, чтобы ему самому нравилось, а остальные… А что остальные? Во всяком случае, остальным не следовало бы осуждать.

Но какие причины у неё? Явно не для того, чтобы выделиться. Никакой дефект она не скрывает. Может это символ чего-то личного, то что знает только она, своего рода картина, которая, всегда с ней.

Уже ближе к концу процедуры он заметил, что от жжения она начинает закрывать глаза. Подойдя к ней, он не удержался и несколько раз провёл ладонью по её голове.

— Потерпи, — сказал Глеб. — Совсем чуть-чуть осталось.

Сразу после окончания работы мастер закрыл место татуировки плёнкой.

— Это чтобы избежать загрязнения и инфицирования, пока не придёте домой.

— Ты молодец, — сказал ей Ежов.

— Спасибо.

Они приехали домой к ней. Первым делом она пошла в спальню и переоделась в свой халат.

— Пойдём на кухню, — сказал он, вымыв руки.

Зайдя на кухню, она села на единственную табуретку.

— Посмотрим, — сказал он, когда она развязала пояс и приспустила халат, вытащив руки из рукавов.

Он аккуратно снял плёнку и осмотрел её спину. Кожа вокруг тату была покрасневшей, им сказали, что это нормально.

— Как себя чувствуешь?

— Как будто сгорела на солнце.

— Пойдём в ванную, — сказал он, взяв её за плечи. — Нам надо промыть её прохладной водой с антибактериальным мылом. Где тут у тебя полотенце?

— В шкафу.

— Сейчас принесу. — Он пошёл к шкафу и достал чистое белое полотенце.

— Это от стекающей воды. — Он снял уже висевшее полотенце, повесив на его место свежее, затем обернул его вокруг её пояса.

— Наклонись, — сказал он.

Она послушно делала все, что он говорил. Закончив с промыванием, он взял белое полотенце и промокнул им (тереть было нельзя) змею. Затем начал смазывать мазью кожу.

— Пока всё. — Он снял обёрнутое полотенце, и она накинула халат. — И так, сказано, не менее трёх раз в день.

— И сколько дней так?

— Как заживление пойдёт.

Он пошёл на кухню и налил себе стакан воды, отпивая медленными глотками, открыл холодильник.

— Да уж, не густо.

Он закрыл дверцу холодильника и поставил на стол выпитый стакан. Зайдя в спальню, увидел, что она лежала на животе.

— Я пойду в магазин, возьму чего-нибудь.

Когда он вернулся, она открыла ему дверь, насчитав пять пакетов в руках.

— Ты зачем столько украл? Или сегодня бесплатно раздавали?

— К сожалению — не раздавали, к счастью — не украл. Я это всё купил.

— Я поняла. Зачем столько много?

— Не знал, что взять.

— И ты решил взять всё сразу.

— Да.

— Ты ненормальный. — Она улыбнулась.

— Зато ты улыбаешься, — сказал он, отчего она улыбнулась ещё шире, — Смотри аккуратней, а то ещё понравится.

Разобрав пакеты он кое-как разложил свои покупки в холодильнике, кроме фруктов, которые сразу помыл и поставить на стол. Она сидела и смотрела как он мыл персики, вишню и клубнику.

— Мне интересно, а как ты так живёшь?

— Как?

— Даже мобильника у тебя нет.

— Да как-то вот так и живу. А что это плохо?

— Нет, просто как-то скучновато.

— А мне некогда скучать. Скучают те, кто толком не работал.

— Ну да. — Он усмехнулся. — Тоже верно с одной стороны.

На этом диалог закончился. От молчания время тянулось медленнее, чем обычно. Он просто поражался ей, он сам любил иногда помолчать, но она намного превзошла его.

Время тянулось ко сну. После очередной процедуры они собирались ложиться спать. Его не покидало ощущение, что она не обращает на него никакого внимания. Нет, сейчас было не до любви и уж тем более для секса, но он не мог понять, почему она ведёт себя так, как будто они были уже давно знакомы, и им не о чём было поговорить. Только начинался разговор, как наступало неловкое молчание, которое могло длиться часами. Раздевшись, они легли спать. Ежов безответно пожелал ей спокойной ночи. Недовольство такой ситуации не покидало его. Это уже начинало раздражать.

После завтрака и процедуры он решил съездить домой и взять кое-что из вещей. В молчании прошёл и день. Наконец ближе к вечеру он решил вывести её на серьёзный разговор после вечерней процедуры.

— Лиза, мы можем поговорить?

— Говори.

— Я даже не знаю как сказать.

— Говори, как есть.

— Ладно. Мы с тобой как бы уже не совсем чужие друг другу… Мы с тобой как бы сейчас вместе и… И учитывая то что между нами было… я хотел бы узнать тебя.

— Узнать что?

— Узнать, что у тебя на душе, о твоей прошлой жизни.

— Я не хочу об этом говорить.

— Тебе не кажется, что пора поговорить начистоту?

— Всё-таки ты не можешь успокоиться. Тебе обязательно всё надо знать.

— Ну раз так, то да, мне надо знать. Почему ты такая?

— Какая?

— Ты странно себя ведёшь.

— Хочешь сказать что я странная. Да, я странная. И что?

— Я хочу понять тебя.

— Зачем?

— Потому что я хочу знать и думаю, что имею на это право.

— С чего это ты решил? Думаешь, если мы с тобой один раз перепихнулись, то я теперь открою тебе душу?

— В общем, да. Я думаю что если у парня и девушки что-то было, то это не просто так, что это что-то значит.

— А ты уверен в этом?

"О нет! Только не говори, что для тебя это ничего не значит", — подумал он.

— Не знаю, я уже ни в чём не уверен, — сказал он.

— Ну раз не уверен, тогда и не начинай.

— Ты кстати первая начала, — сказал он себе под нос.

— Что ты сказал?

— Ничего.

— Нет уж. Начал — говори.

— В ту ночь это была твоя инициатива.

— Ах вот как ты заговорил, ладно. Да, да это была моя инициатива. Да я сама пришла к тебе. Да я хотела этого, хотела того чего не хотела давно, связаться с парнем, а теперь я это сделала, пошла наперекор себе. Это ты виноват, ты пробудил во мне это, ты не вылезал у меня из головы. Что тебе надо от меня?

— Я не...

— Не знаешь, да? А я знаю. Ты хотел от меня того же, правильно? Правильно?

— Правильно.

— И что? Тебе этого мало?

— Нет.

— Ну так, что ты тогда ещё хочешь?

— Хочу, чтобы ты перестала молчать и хоть раз поговорила со мной нормально. Я хочу знать, что происходит? Почему ты не хочешь говорить о своём прошлом?

— Зачем тебе всё это?

— Я скажу тебе. В ту ночь когда я лежал рядом с тобой, я подумал что лежу с самой необычной девушкой, которую я когда-либо встречал...

— Замолчи!

— Нет, не замолчу. В тот день когда я встретил тебя на работе, когда ты отшатнулась от меня, я тогда подумал, что ты зверь которого нельзя укротить. Поэтому я вернулся к тебе...

— Прекрати!

— Именно это привлекло меня в тебе, меня влекло, признаюсь. Когда мы гуляли с тобой я делал всё это, чтобы сделать тебе что-то приятное. Когда ты пришла ко мне, я чувствовал к тебе что-то, что накрыло меня с головой, когда не думаешь не о чём. Я был рад, что мог тебе чем-то помочь когда ты позвонила на следующий день.

— Хватит!

— Я чувствую к тебе не только влечение, а нечто большее. Это всё не просто так, это просто есть и мне это нравится. Но почему ты такая? Я хочу знать.

— Я тоже много чего хотела в жизни.

— Что же с тобой произошло? Кто это сделал с тобой? Я же чувствую, что кто-то сделал с тобой очень плохое. Скажи мне.

— Нет! — крикнула Лиза

— Скажи!

— Нет! — Лиза упала лицом на кровать. — Будь ты проклят!

— Прости.

— Хочешь узнать почему я такая. Хорошо, я тебе скажу, — сказала она подняв лицо от подушки.

Лиза села на кровать.

— Я была обычной девушкой. Родилась и выросла в Караганде. В семнадцать лет я забеременела. Всё шло нормально, пока не начались осложнения. Врачи сказали мне, что ребёнок может родиться с патологиями, что мне надо сделать аборт. Я была против. Я этого не хотела. Я убеждала себя, что всё будет хорошо, что я рожу здорового малыша, что они ошибаются. Но время шло, а прогнозы лучше не становились. Боже, ты бы только слышал, что он мне говорили. Я так не хотела делать аборт, но каждый день я жила в страхе, при мысли от того, что мне придётся растить ребёнка-инвалида. Такая вот ужасная дилемма. Время всё шло и шло. Мне надо было принять решение до того как будет слишком поздно, когда сделать ничего уже будет нельзя. И я приняла решение делать аборт. Этот день я никогда не забуду. Когда ты идёшь на операцию как на казнь. Это чувство как будто всё это неправда, как будто всё это происходит не с тобой. Ты ничего не можешь сделать, тебя просто ведут. Кажется, что надо всего лишь сказать: "Нет. Я не хочу. Остановите всё это". Кажется, что этого не может быть, что всё ещё не поздно изменить. Но, изменить уже ничего нельзя.

Ты когда-нибудь видел, как делают аборт на шестом месяце беременности? Нет. А это очень страшно, Ежов. Тебе этого никогда не понять. Я лежу и понимаю, что — всё. Его нет.

Моей малышки больше нет. Она мертва. У меня должна была родиться дочка. Я даже не знала, как её назову. Всего одна операция и её нет.

И вот через несколько часов ты уже можешь идти домой, а между ног у тебя течёт кровь и ты должна постоянно менять прокладки. Кровь, всё что у меня осталось. Я не знала, как мне жить дальше. Жизнь потеряла смысл. Я живу с постоянной мыслю о том, что я убила своего ребёнка. Этого мне никогда не забыть. Я живу с этим постоянным напоминанием, и оно будет жить вместе со мной. Оно разъедает меня изнутри. Мысленно я постоянно наказываю себя. После этого я стала бояться иметь детей. Если бы ты знал, как я боялась.

Но жизнь продолжается. Я встретила парня. Его звали Андрей. Он ухаживал за мной, говорил, что любит. Когда мы встречались, я принимала противозачаточные таблетки. Как-то я спросила его, хотел ли он иметь детей. Он ответил, что хотел. Потом я пошла на обследование и узнала, что я бесплодна, что забеременеть снова практически невозможно. Меня словно убили во второй раз. Я не хотела говорить ему об этом и продолжала скрывать. Я понимала, что рано или поздно он всё узнает. Я рассказала ему о бесплодии, но про аборт не сказала, ни слова.

Вот тогда всё начало меняться. Я чувствовала, как он потихоньку отдалялся от меня. В конце концов, я узнала, что он изменил мне с другой. Он сам признался мне. Я простила его, но потом мы всё равно расстались. Такие вещи не забываются. Это нельзя просто взять и выключить. Как ни старайся, а верить человеку по-прежнему, как раньше уже не сможешь.

Уже через несколько месяцев он позвонил мне и попросил придти. Мне тогда казалось, что я, не смотря ни на что, по-прежнему любила его. Я пришла к нему. Думаю, что не надо рассказывать, чем мы занимались. Тебе интересно, что было дальше?

Буквально через день или два я позвонила ему и услышала женский голос в трубке. Я попросила его к телефону, но мне сказали, что он рядом и не хочет разговаривать. Я прекрасно слышала его голос на заднем фоне. Я спросила у неё, кто она такая. Она ответила, что она его жена. Врала, я это точно знаю. Я готова была прибить из обоих. Я высказала в трубку все, что я о них думала. В ответ мне сказали, что если я не перестану преследовать их, то они заявят в полицию. Я поддалась чувствам и вот чем это всё закончилось. Я проклинала всё и всех на этом свете. Вот тогда я и усвоила урок, что прощать никогда нельзя. Единожды предавший — всегда предатель.

Я хотела сбежать от всех. Я переехала из Караганды сюда, в Тыныштобе. Устроилась на работу, сняла квартиру. Вот так я и живу, не живая и не мёртвая. Отношений я ни с кем не заводила. Потому что мне это не надо. Потому что я не хочу снова страдать. Снова отдавать и ничего не получать взамен. Любовь принесла мне только страдания. Я не хочу снова быть преданной. Я этого не выдержу.

Для кого мне жить? Ради себя? Я уже давно наплевала на себя. Для других? Для других я не хочу. Зачем? Как мне жить, скажи? Если моя жизнь превратилась в бесконечный кошмар. Как мне жить, если я уже давно не боюсь смерти? Нет, я не хочу умирать, я просто готова к ней. Для меня апокалипсис уже давно наступил. Слишком просто сказать, что надо жить. Нелегко жить, когда весь твой мир чёрный.

Ты думаешь, я бесчувственная, ты думаешь, я железная? Нет, я такая же женщина из плоти и крови. Мне иногда так хочется, чтобы кто-нибудь забрал меня. Не куда-нибудь, а просто забрал. От всей этой жизни, от прошлого. Чтобы я смогла хотя бы на один день забыться от всего.

Я понимаю тебя, я была слишком молчалива с тобой. Знаешь, почему люди не любят молчаливых? Потому что они их боятся. Боятся, потому что не знают, что происходит у них в голове. Неизвестность — пугает.

Она отошла к окну, по стёклам которого стекали капли дождя.

— Тебе лучше уйти, — сказала она. — Так будет лучше. Я не нужна тебе.

— Лиза...

— Уйди, пожалуйста, уйди, — перебила она его.

В отражении было видно, что она закрыла глаза. Он не знал что сказать ей, лишь покорно встал и одевшись вышел из квартиры. Уже спускаясь по лестнице, закурил. На улице шёл мелкий дождь. Он стоял под козырьком подъезда, затягиваясь снова и снова, думал о ней. Ему не хотелось уходить, но он ушёл. Он думал, что надо было что-то сказать или сделать. Но почему он не сделал? Ведь ещё не поздно вернуться. Её слова никак не выходили из головы. Глубоко вздохнув свежего дождливого воздуха, он пришёл в себя, сознание прояснилось.

"Уйти? Да чёрта с два я уйду".

Бросив сигарету, он снова поднялся наверх, дверь была ещё не закрыта. Она как раз собиралась это сделать потому, что когда он её открыл, то увидел её на пороге.

— Что ты делаешь? — спросила она удивлённо, но он, не слышал её.

— Уйти? Я не уйду. — Он сделал к ней шаг, на что она начала медленно пятиться. Он продолжал идти на неё отходящую назад — Слишком просто вот так взять и уйти. Так не будет лучше. Ты не права. Ты нужна мне и я хочу быть нужным тебе. Зачем нам страдать?

Она упёрлась спиной к стене, молчала и не могла посмотреть на него, отводя взгляд. Он встал перед ней на колени прижавшись лицом к её ногам и сам того не понимая произнес: "Не надо, пожалуйста, не надо". Она чувствовала его слёзы на своих ногах, отчего закинула голову и чувствовала, что слёзы начинают подкатываться и к её глазам.

Уже лёжа в постели, смотря друг другу в глаза и взявшись за руки, он наконец-то чувствовал себя спокойно, а она продолжала испытывать смешанные чувства — с одной стороны ей стало хорошо на душе, а с другой — она не могла поверить, что всё может быть так просто.

— Зачем ты вернулся? — спросила она.

— Я не мог иначе.

Ни с того ни с сего на него нашло какое то вдохновение. Он запел самым нежным голосом, на какой только был способен, песню про "хрустальный корабль".

Шли дни. Её кожа благополучно заживала. Постепенно они начали сближаться. Вместе просыпались, вместе завтракали, разговаривали, гуляли. Она начала чаще улыбаться. Он старался как можно меньше напоминать ей о прошлом. Он предложил ей жить у него, на что она согласилась, но предупредила, что не сейчас, через несколько дней, ей надо морально подготовиться. В один из таких дней он решил, что ему просто надо с кем-нибудь поделиться своей радостью. Он позвонил старому другу. Они встретились в одном из баров выпить по кружке пива.

Встретившись в баре, они поприветствовали друг друга. После первой кружки Ежов сказал, что встретил хорошую девушку и рассказал о том, что случилось с ним за последнее время. Приятель, не слишком радовался за друга.

— Да, друг. Ситуация у тебя конечно, — сказал Николай.

— А что?

— Ничего. Просто я не могу понять твою радость.

— Почему?

— Ну не знаю. — Николаю хотелось высказаться, но обижать чувства друга тоже не хотелось. — Сам подумай. Ты встречаешься с девушкой, которая перенесла травмы, и физические, и психологические. Только откуда ты можешь знать, что это не повторится снова, что она снова не впадёт в какую-нибудь меланхолию, или как там это называется? И что тогда? Ты превратишься в сиделку. Ну, ладно. Допустим, что это и правда любовь, допустим, что она не впадёт ни в какую меланхолию, ладно. Но ты встречаешься с девушкой, которой… Сколько ей?

— Скоро будет 21. — Ежов уже начал меняться в лице.

— Которая никогда не сможет иметь детей. Ты представляешь что это? Я так понял изменять, заводить семью на стороне ты не сможешь, потому что не хочешь предать её.

— Верно. — Ежов уже смотрел куда-то себе под ноги.

— Ты молодец, конечно, я насчёт этого ничего не говорю, но подумай хорошенько. Разве ты сам не хочешь иметь детей? Ты пока молодой это всё конечно здорово, красивая длинноногая девушка, я, конечно, её не видел, но судя по твоим словам там что-то невероятное. Но повторюсь, подумай, я не говорю сейчас о свадьбе или браке, но ты будешь до конца жизни жить с девушкой, от которой у вас никогда не будет детей. Есть, конечно, мужчины и женщины, которым мысль о детях вызывает отвращение, но ты ведь не такой?

— Нет.

— И она не такая, но от этого она будет страдать до конца жизни, а ты даже порой не сможешь это заметить, но это будет так.

— Наверно.

— Одно только хорошо.

— Что же?

— Секс без последствий.

— Без последствий, говоришь. — Ежов, казалось, сейчас раздавит кружку в руке.

— Извини, — сказал Николай виновато. — Глупость сказал, не подумал, извини.

— Нет. Ты прав. Тут надо всё хорошенько обдумать. — Ежов допил остатки и встал из-за стола. — Пойду и подумаю. Не обижайся, но я надеялся, что ты меня как-то поймёшь, порадуешься за меня. Ладно, счастливо.

По дороге до дома Ежов думал о том, что сказал ему друг. Он ведь сам прекрасно понимал всю сложность своего выбора, но вместо поддержки со стороны получил то, что его радость облили чёрной краской разумности.

"Нет, — говорил он себе. — Я не отступлю, надо быть ответственным за свои решения, а решение было принято тогда, когда я вернулся к ней".

Придя домой, он увидел, как она сидела на кухне и что-то рисовала карандашом.

— Привет, — сказала она, оторвавшись от рисования. — Как ты? Как сходил?

— Пойдёт, — сказал он, стараясь не выдавать свои мысли. Он крепко обнял, не желая отпускать, вдыхал её запах.

— Ты как будто год меня не видел, — сказала она, когда он выпустил её из объятий. Она уже переживала за него — Что-то случилось?

— Нет, всё нормально, — сказал он, пытаясь увести разговор в сторону. — Давай поедим чего-нибудь.

— Давай, Сейчас что-нибудь сделаю.

День за днём осень заявляла о своих правах. Воздух не только по утрам, но и днём становился прохладным, солнце уже не согревало так сильно. Пасмурная погода стояла уже несколько дней. В честь наступающего скоро дня рождения он предложил ей сходит по магазинам, прикупить одежды на осень. Решение о том, что она переедет к нему уже было принято. Дав ей денег, он предупредил, что ему надо будет сходить по кое-каким своим делам, а заодно сделать копии ключей.

Лиза отправилась в один из бутиков и прикупила себе чёрное пальто, юбку и роскошные черные сапоги на каблуках. Придя в свою квартиру, она решила, что заберёт старые вещи чуть позже — за аренду до конца месяца всё равно уже было оплачено. Ей захотелось неспеша пройтись по улице в новых вещах. Как всегда перед выходом она взглянула на себя в зеркало. Она была восхитительна.

На город надвигался дождь, мелкие капли уже начали падать с неба. Нет, всё-таки она поедет на автобусе. Ускорив шаг, потому что небо уже грозило ливнем, она дошла до остановки. Нужный автобус ещё не подъехал. Прохожие тоже забегали на остановку, чтобы укрыться. Что ни говори, а дождь ей сейчас нравился, это было почти как смотреть на горящий огонь. Было даже забавно смотреть на ворчливые лица некоторых людей и приятно смотреть на лица тех, кого погода веселила. Среди них рядом с ней стояла семья — мама, папа и милая улыбчивая малышка. Но сейчас она думала не об этом. Она сначала посмотрела на лицо мужчины, затем отвернулась, решив, что ей показалось, но затем снова посмотрела на него, уже не отводя взгляда. Она не могла поверить своим глазам. Нет, не может быть. Она его узнала — это был Андрей. Но как? Откуда он здесь? В этот момент её как будто оглушило — она не слышала ни дождя, ни голосов вокруг, ничего. Она лишь видела, как муж с женой стояли и улыбались друг другу. Они заметили, что какая-то готесса стоит рядом с ними и смотрит на них совершенно безэмоциональным лицом. Они переглянулись, что-то спросили друг у друга.

Жена спросила у своего благоверного: "Что это она на нас так смотрит? Ты её знаешь?"

— Нет, — сказал он в тот момент, когда Лиза взглянула ему в глаза.

— Девушка, что Вы на нас так смотрите? — сказала его жена недовольным голосом.

— Пойдём, вон наш автобус. Наверное, больная какая-то, — сказал Андрей.

Его жена взяла на руки девочку они зашли в автобус через задние двери. Когда его жена уже поднялась, он оглянулся и посмотрел на Лизу ещё раз. За ними зашли ещё люди, двери закрылись и автобус тронулся, унося их подальше от этой "больной".

Простояв ещё минуту в ступоре, она вышла с остановки, дождь лил как из ведра, но ей было всё равно, ей сейчас всё было безразлично. Идя по улице под дождём, она плакала, сначала не сильно, затем она поняла, что сейчас просто упадёт на землю и разрыдается. Увидев открытую дверь подъезда, она быстро забежала внутрь. Она поднялась на последний этаж и увидела лестницу, ведущую на крышу. Эта лестница как будто говорила ей: "Идем, зачем тебе жить?" Она представила, как стоит на крыше и подходит к самому краю. Она стоит, ветер раздувает полы её пальто, раздувает её волосы, слезы текут по щекам. Кажется, надо сделать всего один шаг и её страдания закончатся, всего один шаг и всё будет кончено, может её сердце разорвётся ещё в полёте. Всего один шаг и она уйдёт от всех кому плевать, если она умрёт. Но что самое ужасное был один человек, которому не плевать. Она вспомнила все слова, что он сказал ей, когда вернулся. Это было единственное, что её удерживало, но она всё-таки думала о том, чтобы прыгнуть, думала, что вот-вот сделает этот шаг, сердце начинает бешено колотиться, она смотрит вниз и быстро отводит взгляд от края. В голове, в унисон с биением сердца звучит только одна фраза, повторяющаяся раз за разом: "Я не могу".

Спустившись по лестнице на один пролёт и прижавшись спиной к стене, она медленно присела, опустила голову к коленям и рыдала, закрыв лицо ладонями. Рыдала сильно, как только могла. Она не может убить себя, но что ей дальше делать она не понимала. Жена. А знает ли она, за какого человека вышла замуж? Вот уж действительно — блаженное неведение. Малышка. Почему Господь даёт такому человеку такое счастье? От этих мыслей ей становилось ещё больнее.

В подъезде кто-то поднимался наверх. Это была пожилая женщина с забавным мальчиком в красной кепке, скорее всего это был её внук.

— Бабушка, смотри, — сказал он. — Здесь тётенька плачет.

Это было весьма необычное зрелище — увидеть большую плачущую "девочку" в чёрной одежде и с чёрным макияжем.

— Дима, подымайся, постучись, мама откроет, — сказала бабушка внуку, который послушно поднялся наверх.

Женщина нагнулась к Лизе и слегка теребя её за плечо спросила: "Ты чего плачешь? Кто тебя обидел?" Лиза не отвечала.

— Да не плачь ты так, — сказала она успокаивающим голосом — Не стоит он твоих слёз.

Лиза подняла голову, посмотрела на свою успокоительницу красными, мокрыми от слёз глазами и потихоньку начала вставать.

— Мама, ты где там? — зазвучал женский голос сверху.

— Сейчас иду, — ответила она и взяв Лизу за руку спросила: "Тебе есть куда пойти?"

Лиза кивнула головой "да" и начала спускаться вниз.

— Господи помоги, что делается?! Бедная девочка, — сказала женщина сама себе вслух глядя вслед уходящей "девочке".

Сначала Лиза шла настолько быстро насколько ей позволяли каблуки. Ей хотелось к Ежову, как можно скорее. Стоя перед его дверьми, она несколько раз постучала, но никто не открывал. Тогда она постучала ещё раз, но ответа также не было. Теперь она уже била кулаками, хотя понимала что его нет, но всё равно продолжала, пока не заплакала снова, теперь уже сев возле его двери. Ей сейчас хотелось только одного — умереть.

Она бы не смогла сказать, сколько она так просидела под дверью, полчаса, час, казалось, она сидела тут целый день. Также не смогла бы сказать, проходил ли кто-нибудь мимо неё. Она не замечала ничего вокруг. Она чувствовала лишь холод. Тем временем на лестнице послышались шаги, это был поднимающийся к себе Ежов. Когда он увидел её, он просто опешил. Положив на пол пакет, он опустился к ней.

— Лиза, что с тобой? — Она его не слышала. — Лиза! Лиза!

Он произносил её имя и тряс за плечи мокрого пальто, затем положил ладони ей на лицо, затем потрогал её руки.

— Господи, да ты вся ледяная!

Она начала понимать, что он появился рядом с ней. Словно очнувшись от кошмара, сильно обхватила его руками, отчего он почувствовал её холодный нос и щёки на своей шее.

— Вставай. Пойдём, пожалуйста.

Он помог ей встать. Зайдя внутрь посадил на пуф, снял с неё сапоги и взяв за руки, глядя в глаза спросил: "Да что же с тобой случилось?" На этот вопрос она снова зарыдала, пытаясь что-то сказать ему, но он ничего не мог понять из её всхлипываний и судорожного, задыхающегося от рёва дыхания: "Я… Я… Я хотела… Не смогла… А… А… А он… Ты… Ты… Тебя..."

— Тише-тише, успокойся, — сказал он, обняв её. Он поглаживал её по голове и чувствовал, что сейчас сам заплачет.

"Да что же с тобой случилось?" — думал он про себя, но сейчас надо было думать не об этом, а как помочь ей успокоиться.

— Пойдём, — сказал он, сняв с неё пальто и повёл в спальню.

Её всю трясло от холода, слёз и душевной боли. Дойдя до кровати, он раскрыл одеяло.

— Ложись.

Она легла в кровать, продолжая тихонько плакать. Он накрыл её теплым одеялом. Ему было больно на это смотреть. Он продолжал поглаживать её по голове тихонько приговаривая: "Ну всё-всё, успокойся. Всё будет хорошо". Она кивнула головой, как бы соглашаясь с ним. Он захотел для начала отвлечь её и собрался выйти в другую комнату, на что она резко запротестовала: "Не уходи, пожалуйста".

— Я никуда не уйду. Ты что? — сказал он, загладив прядь её волос — Я сейчас.

Он вышел из комнаты и быстро вернулся. В руках он уже держал небольшого плюшевого панду.

— Познакомься с Медвежонком, — сказал он. — Медвежонок, это Лиза.

Он не надеялся, что это сработает, но помогло. Она вытерла слёзы с глаз и ответила: "Привет".

— А почему Лиза такая грустная? — сказал он себе краем рта от имени Медвежонка, отчего голос его звучал забавно.

— Я не знаю.

— А я знаю, надо её немного развеселить, — сказал Медвежонок его голосом.

Он подошёл к кровати, засунул руку под одеяло и принялся щекотать ей пятки, даже не зная, боится ли она щекотки. Она начала громко смеяться, стараясь убрать ноги от его рук, но он всё равно настигал их, отчего она извивалась в постели как могла, не могла ничего сказать от смеха. Смех у неё был заразительным, отчего он тоже засмеялся. Решив, что пока этого достаточно он присел к ней поближе. Она ужасно боялась щекотки. Ей сразу вспомнился папа, который делал так, когда она не хотела вставать утром в школу. Ничего не говоря, он просто смотрел ей в глаза с улыбкой и гладил по щеке.

— Я сейчас кое-что сделаю и сразу к тебе. Хорошо? — Она кивнула головой. Он положил игрушку рядом с подушкой. — А Медвежонок пока составит тебе компанию.

Пока он отсутствовал, она слышала, как он что-то делал на кухне, и лежала в кровати, смотря на милого бамбукового мишку. Он вернулся через пару минут, неся в руках табуретку, на которой стояла чашка горячего чая с лимоном и тарелка, в которой вперемешку лежали ломтиками чёрный, белый и молочный шоколад.

— Осторожно горячий, пей не спеша. — Он поднёс к её рукам чашку. — Не говори пока ничего.

Она едва заметно кивнула, ей было тяжело говорить. Когда чай был допит, он попросил её сходить в ванную умыться. Пока она мылась, он достал из шкафа свою ночную пижаму, которую ни разу не надевал и даже не мог вспомнить, когда и зачем он её купил. Она просто лежала в шкафу и не зря — всё-таки пригодилась. Она была тёмно-синего цвета, цвета ночного неба, а на самой пижаме желтым цветом горели звёзды и полумесяцы. Вернувшись, она надела пижаму. Он надеялся, что она вызовет в ней положительные эмоции — так оно и было. Теперь она сидит в его кресле, в его пижаме, а он медленно, не спеша расчёсывает ей волосы. Закончив он также не спеша начал заплетать ей косу, что раньше никому никогда не делал, хотя принцип действий знал. Получалось у него весьма неплохо. Лиза вспомнила, как мама также заплетала ей косу, когда она сидела на стуле перед зеркалом. Ей вспомнилось, как мама тогда улыбалась. От нахлынувших воспоминаний она закрыла глаза.

— Ну вот, — сказал он закончив. — А теперь тебе надо поспать. Ложись.

Она легла в кровать, и он накрыл её одеялом. Подойдя к столу, он открыл ноутбук и быстро найдя то что искал, включил негромко песню, которую находил сейчас подходящей как никогда. Это была медленная, лиричная песня в женском исполнении о прекрасных глазах, в которых ни притворства, ни страха. Он сидел рядом с ней, гладил её по голове и тихонько подпевал. Он подумал, что ему как нельзя подходила одна строчка, что говорила "чтоб забрать твою боль". Песня доиграла. Он нагнулся и поцеловал её в тёплую, горящую румянцем щеку Она уснула. Тихонько встав с кровати, он закрыл ноутбук и пошёл на балкон. Ему надо было выкурить сигарету и позвонить.

Проснувшись наутро она чувствовала себя немного разбитой, но в целом хорошо, даже очень хорошо, как будто она выспалась после недельного бодрствования. Проснувшись, она почувствовала запах кофе — это чашка кофе стояла на вчерашней табуретке.

— Проснись и почуй запах кофе, — сказал он, зайдя в комнату

— Привет, — сказала она улыбнувшись. Он почему-то стоял в утеплённом спортивном костюме.

— Доброе утро солнышко, — сказал он присев на кровать. — Как себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Это хорошо. Слушай, я сейчас кое-куда быстренько съезжу, а ты пока позавтракай.

— Ладно.

— Да, как позавтракаешь, ну и всё остальное, в кладовке лежат старые вещи, выбери себе что-нибудь потеплее. Нужно то, что не жалко испачкать. Я приеду и всё объясню. — Он быстренько чмокнул её в губы и ушёл.

Позавтракав и умывшись, на пороге она заметила сумку песочного цвета. Это то о чём она подумала? Заглянув в кладовую, она выбрала себе футболку, тёплый свитер, утеплённые спортивные штаны и лёгкую синюю куртку.

Вернувшись, он окрикнул её: «Лиза. Ты готова?»

— Мы куда-то едем?

— Тебе и мне надо отвлечься на пару дней, выбраться на природу. Ты не против?

— Нет. А куда мы поедем?

— Тут недалеко. — Он огляделся, вспоминая, не забыл ли чего. — Ты спускайся вниз, а я сейчас приду.

— Ладно, буду ждать внизу.

Спустившись вниз к машине, она вдохнула прохладный утренний воздух, уже достаточно холодный. Она почувствовала давно утраченное чувство первооткрывателя, когда уезжая даже совсем недалеко от города, где ты живёшь, чувствуешь дух путешествия.

Он спустился, открыл заднюю дверцу и положил сумку на сиденье.

— Так, вроде все, что надо взяли, продукты купим по дороге.

Выехав на дорогу, он объяснил ей суть.

— Я вчера позвонил другу, попросил у него разрешения воспользоваться его дачным домиком. Он согласился. Утром я собрал нужные вещи, съездил за ключами.

Он вспоминал, как вчера позвонил Николаю. Тот сначала удивился, потому что думал, что Ежов на него обиделся. Услышав о просьбе, он не стал задавать много вопросов, ему и так было всё понятно. Лишь сказал, что в доме в принципе есть всё что нужно, только нужно взять своё постельное бельё, а кровать, матрас, одеяло и подушки в доме есть. Может быть им придётся небольшой порядок в доме навести. И когда будут уезжать — удостовериться, что всё выключено и закрыто. Ежов поблагодарил друга, они пожали руки в знак примирения.

— Я рад что ты не держишь на меня обиду, — сказал Николай.

— Да перестань. Мы же друзья. Ты же знаешь, я не могу на друга обижаться долго.

По дороге они остановились возле магазина. Он вышел из машины и вернулся, неся несколько пакетов с продуктами, которые положил к сумке на заднее сиденье. Дорога до дачного посёлка заняла полчаса. Дальше было сложнее. Он не был здесь уже давно и всё никак не мог вспомнить, который дом им нужен. Все домики были разные и в то же время все одинаковые. Наконец он увидел один из них, забор, которого был выкрашен в красный цвет. Остановившись, он вышел из машины, подойдя к воротам которые были закрыты цепью с замком. Достав из кармана связку ключей, он опробовал нужный ключ. Сначала замок не поддавался и он подумал, что они ошиблись домом, но повернув ключ ещё раз, на всякий случай, открыл замок. Открыв ворота, он загнал машину во двор.

— Пойдём в дом, — сказал он.

На двери в дом также висел замок, но открылся, не особо сопротивляясь. Домик был сам по себе не большой, но довольно уютный. На первом этаже была вроде как кухня-гостинная-кладовая. Второй этаж, на который вела деревянная лестница, был весь спальным. Внутри дома было довольно пыльно.

— Ты пока осмотрись, а я схожу за едой и вещами, — сказал он.

Вернувшись с пакетами и сумкой, он сложил пакеты на столе, а сумку отнёс наверх.

— Надо здесь немного порядок навести, — сказала Лиза, глядя в пыльное окно.

— Да, надо, — сказал он, подойдя к ней и обняв её сзади — Я рад, что мы сюда выбрались.

Она взяла его руки в свои и сказала: "Я тоже".

Первый день для них оказался по большей части рабочим. Он открыл электрощит ключом из связки и подал в дом электричество. Дел оказалось много — в доме были протёрты окна, вытряхнут ковёр, помыты полы. Он помнил, что где-то неподалёку был колодец и сходил набрать пару вёдер воды. Оставив на ней продукты, он достал из кладовой, которая тоже, как ни странно была закрыта на ключ, для неё электрический чайник и электроплитку. Нашёл он там почти новенький электрообогреватель, который отнёс наверх. Вытащив на свежий воздух матрас, одеяло и подушки он повесил их на заборе и выбил из них пыль, оставил всё это проветриваться на свежем воздухе. Она всё предлагала помощь, но он не давал ей помочь себе.

Медленно, но верно солнце садилось на запад. Он отнёс проветривавшиеся вещи наверх и застелил постель. Если обедали они на скорую руку, то за ужином никто никуда не торопился. От работы на свежем воздухе аппетит совсем другой. Готовила она хорошо, впрочем, ещё за прошедшие дни он успел это оценить. Сегодня она сварила куриный суп, мясо так просто таяло во рту. За ужином они не особо разговаривали, впрочем, они не болтали особо и раньше, но всё сегодня было по-другому. В воздухе висело не напряжение, а какое-то ожидание. Доев ужин, он предложил ей пойти им спать. Отсутствие некоторых благ цивилизации, когда наступил вечер, не вызывали желание рыться в телефоне, включать компьютер или переключать каналы телевизора, а вызывали желание действительно лечь, благо было с кем, и спокойно уснуть.

Она пошла наверх. Он собирался выкурить сигарету, но передумал. Умываясь перед сном, думал о том, как ему сейчас хорошо и спокойно. Поднявшись наверх он увидел, что она уже лежит в постели закрыв глаза, а обогреватель в комнате уже включен, постепенно наполняя комнату теплом. Он стал раздеваться, оставляя вещи на стареньком кресле, что стоял возле лестницы. Уже ложась в постель, он привстал, чтобы поправить подушку.

— Что-то я немного устал.

— Иди ко мне, — сказала она шёпотом.

Он посмотрел на неё, а она протянула к нему руку, положив ладонь на затылок и потянула к себе. Впервые за всё время они целуются так долго и страстно. От этого поцелую и тепла её тела он почувствовал внутри такое тепло, какое не могло дать ничто другое. Ближайшие два часа поспать им не удалось.

Проснувшись утром, он не обнаружил её рядом.

"Это уже становится забавным", — подумал он.

Одевшись, он спустился вниз. На столе лежали хлеб с маслом и варёные яйца, но сначала надо было что-нибудь выпить. После вчерашней ночи он чувствовал себя высушенным. Выпив два стакана воды и попивая, третий он ждал, пока закипит чайник. Дождавшись, он заварил себе стакан чая и принялся за завтрак. Позавтракав, он решил немного прогуляться. Вокруг не было ни души, такое ощущение как будто они здесь совершенно одни. Немного прогулявшись, он вернулся в дом, её по-прежнему не было. Сегодня больше свободного времени, планы на сегодня были определены. Просидев на крыльце и выкурив сигарету, он почувствовал, что сейчас закурит вторую. Эйфория от вчерашней ночи потихоньку сменялась чувством тревоги. Выкурив всё-таки вторую сигарету, он начал переживать всерьёз.

"Так, это уже не смешно".

Он пошёл в дом, чтобы взять ключи и закрыть ворота, хоть он никого не заметил в округе, но мало ли что. А если она вернётся в его отсутствие? Ничего, увидит, что машина на месте, значит он вернётся. На этот случай он нашёл на полке в доме ручку и блокнот. Вырвав листок, он написал "скоро вернусь" и свернул записку трубочкой, чтобы вставить в одно из звеньев цепи, что закрывали ворота. Только он вышел с запиской и ключами как услышал скрип железной двери — это вернулась она.

У неё было хорошее настроение. Гуляя она забрела в небольшой лесок, солнце сегодня светило ярко и тепло. Так она и просидела под одним из деревьев, много размышляя и не замечая, как быстро летело время.

— Доброе утро, — сказала она, но ответа не услышала. Она поменялась в лице. — Что-то случилось?

— Нет. Ничего не случилось. Я открыл для себя новую примету.

— Какую? — Она не понимала о чём он говорит.

— Какую? Такую — после секса я не обнаруживаю тебя рядом с собой.

— Ах, ты об этом. — Она облегчённо улыбнулась. — Я просто вышла погулять, набрела на лесок, ну и не замечала времени.

— А обо мне ты не подумала?

— Что с тобой? — Она заметила, что он сильно мнёт ключи в руках.

— Ничего.

— Я что-то не так сделала? — От этого его серьёзного взгляда ей стало не по себе, она действительно ничего не могла понять.

— Да нет. Всё нормально. Я просыпаюсь — тебя нет рядом, проходит два часа — тебя нет, я пошёл тебя искать — тебя нет, я возвращаюсь — тебя нет, а теперь ты приходишь и спрашиваешь "что со мной?"

Он со всей силы швырнул ключи в сторону, что она вздрогнула. Она всё ещё не могла понять, почему он так зол на неё, стояла и смотрела на него. Он сел на стул стоящий на крыльце, достал сигарету и закурил.

— Что со мной? — Он взялся за сердце — Я боюсь, вот что со мной. Да, мне страшно. Понимаешь? Мне страшно за тебя. Страшно потому, что меня страшит это неведение. Ты хоть представляешь, как мне было страшно в тот день, когда ты пришла вся в слезах. Особенно страшно это неведение. Почему? Я принимаю тебя такой, какая ты есть, но я боюсь, что с тобой может что-то случится, а я даже не буду знать почему.

Он бросил сигарету и обхватив лицо ладонями сказал: "Прости, я не выдержал".

Она поняла, в чём была её вина. Ведь он и правда всё время принимал её такой, какая она есть. Она поставила себя на его место и поняла, что он прав. Она подошла к нему, и обнял, прижав к себе. Он тоже обнял ее, прижавшись к животу.

— Ладно. — Он встал со стула. — Не будем портить отдых. Пойдем, сходим на речку, здесь недалеко.

Он сходил в сарай и набрал необходимое количество дров. Перевязав их верёвкой, он взвалил груз себе на спину, она несла пакет. До речки через небольшой лесок дорога заняла километра полтора, не более. Всё это время они шли молча. Он пока не хотел ничего говорить, потому что видел, что она чувствовала себя виноватой, по этой же причине молчала и она.

— Вот и пришли. — Он с облегчением сбросил свою ношу.

Было тепло, лишь с запада надвигались облака. Оставив дрова и еду возле большого куста, он подошёл к речке и зачерпнул пригоршню, умыв лицо. Вода была довольно прохладная.

— Милый, — сказала Лиза. Он удивился, она первый раз назвала его так. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Он взял её за руку, и они прилегли на траве. Сначала она извинилась за утро, затем рассказала ему о том, что с ней случилось в тот злополучный день. Пока она рассказывала, он рвал жёлтые ромашки, что росли кругом.

— Он хоть узнал тебя?

— Конечно узнал, я уверена. Ты бы видел его глаза, когда он понял что это я, как будто увидел ангела смерти.

— Лиза, забудь о нём. Он трус и предатель, как был им, так и остался.

— Я знаю. Просто… просто я почти забыла его с тобой. Я столько страдала из-за него. И только я почувствовала какой-то свет в душе, как встретила его. Ну почему так? За что мне это? Чем я это заслужила?

— Успокойся. — Он обнял её. — Ты ни в чём не виновата, не перед кем. Просто жизнь, судьба или что там ещё, я не знаю, оказалась очень жестокой. Посмотри на меня. Я никогда не предам тебя.

Она прикрыла глаза и несколько раз понимающе кивнула головой. Эта одна его фраза значила в тот миг больше, чем, что бы то ни было. И даже тысячу раз произнесённое "я тебя люблю" было — ничто в сравнение с ней.

— А если собираешься в Сан-Франциско, — сказал он, надев ей венок из ромашек, который сплёл ей за время разговора. — Не забудь надеть цветы на голову.

Она улыбнулась ему, он поцеловал её в губы.

— Пойдём, — сказал он.

Они вернулись к речке. Он разжег костёр. Дрова оказались хорошо высушенными, хорошо построенный сарай даже в непогоду не давал дровам отсыреть. Ветерок был не сильный, поэтому хватило одной спички.

— Я что-то давно не купался на природе, — сказал он, взглянув на речку. — Другой возможности может и не быть.

— Ты что, не надо. Вода же холодная, — стала она возражать, но он уже начал раздеваться.

— Прохладненькая, — сказал он, опустив ноги в воду

Вот он уже по колено в воде, вот уже по пояс. Глубоко вздохнув, он с головой нырнул в воду и вынырнул с воплем радости.

— Здорово! — кричал он.

— Ежов выходи! — кричала Лиза — Не пугай меня!

— Не бойся, это мне надо бояться.

— Это не смешно! Вылезай!

— Хорошо. — Он послушался и вышел из воды.

На воздухе казалось ещё холодней, чем в воде. От холода у него зуб на зуб не попадал. Она подошла и обняла его, прижав к себе.

— Вот что ты делаешь? — сказала она.

— Испугалась за меня?

— Конечно.

— Значит, ты меня понимаешь.

— Дурачок! — она шлёпнула его по ягодице.

Стоя возле спасательного костра, он быстро обсох, попутно одеваясь и обуваясь. Когда первые дрова превратились в угли, он закинул в них картошку. В придачу к запекающейся картошке у них были помидоры, огурцы и хлеб. Пока картошка пеклась, он рассказывал ей о том, что уже не помнит, когда вот так отдыхал. Ему вспомнились девяностые годы, когда надолго отключали электричество и в отсутствие газа они семьёй готовили еду прямо во дворе на костре. Он помнил, как они запекали картошку. Тогда всё казалось веселым, потому что это было детство, а в детстве к счастью не знаешь что такое экономический кризис и тому подобное. Он вспоминал то время, когда не было мобильных телефонов, компьютер тогда был роскошью, а друзья всегда знали, где могут найти друг друга. Они слушали друг друга и предавались ностальгии.

Последние дрова были брошены в костёр. Говорят, что можно бесконечно смотреть на огонь и воду. Здесь у них было и то и другое, но привлекал их сейчас огонь. Их умиротворённое лежание в объятьях друг друга нарушило сверкание молнии. Небо уже заволокло тучами и хотя сильного ветра не было, но всё равно предрекался дождь. Так оно и случилось. Начавшийся с мелких капель дождь быстро превратился в ливень. Такой ливень быстро потушил остатки костра, постепенно превратив его в дымящееся пепелище. Не смотря на то, что дождь был холодным, они возвращались не спеша, радуясь как дети, что промокли до нитки. Если бы кто-то видел их со стороны, то подумал бы, что у двух взрослых людей разыгралось детство. Может, так оно и было.

Войдя в дом, они поднялись наверх. Он включил обогреватель. Оба тряслись от холода и мокрой одежды.

— Ты весь дрожишь. — Она положила руки ему на плечи.

— Ты тоже. — Он прижал её к себе.

Обогреватель постепенно наполнял помещение тёплым воздухом. Дождь поубавил напор, но не прекращался. Мокрая одежда обоих валялась на кресле. Молнии сверкали за окном, сопровождаемые громом.

Это была одна из тех редких ночей в жизни людей, когда слово "секс" является неразделимым со словом "любовь", добавляя в этот живительный коктейль ещё и ингредиент под названием "страсть". В такие ночи слова не имеют значение, когда не думаешь ни о чём — ни о том, что когда-то было или когда-то будет. Есть лишь настоящее. Поцелуи, ласки, объятия — всё это запомнится. Но что им запомнится больше всего? Ему — то, как она, глядя ему в глаза, скажет: "Любимый". Ей — то, как он ответит: "Мой чёрный ангел"

Если бы он знал, что ждёт его через несколько дней.

Вернувшись, он не застал её дома, решил, что она отправилась к себе забрать вещи. Так оно в принципе и было. Зайдя на кухню, он увидел на столе записку, на которой лежали ключи. С ужасом он понял, что это были копии ключей, которые он делал для неё. Он взял записку в руки.

Любимый,

прости меня пожалуйста, я должна уехать. Я ещё пока не знаю куда, но это не так важно, уже не в первый раз приходится переезжать. Но именно из этого города мне приходиться уезжать тяжелей всего, потому что именно здесь я встретила тебя. Ты самое лучшее, что было в моей жизни. Благодаря тебе я поняла, что не надо жить прошлым, надо просто жить. Именно поэтому я решаю покинуть тебя, моя любовь. Ты ещё молод, у тебя впереди вся жизнь, а я буду тебе лишь в тягость. Я знаю, что ты так не считаешь, но ты достоин большего. Ты обязательно встретишь свою любовь. У вас будет настоящая семья и дети. Я не смогу дать тебе всего этого. Не губи свою жизнь из-за меня. Я сохраню нашу любовь в своей памяти и в своём сердце. Может быть, именно это поможет мне жить дальше.

P.S Я надеюсь, что ты сможешь меня забыть. Прости.

Лиза

Он читал записку и не мог поверить, отказывался что-либо понимать. Ему стало плохо. Почему же она не сказала ему обо всём этом? Ну конечно, она понимала, что он ни за что не захочет смириться с её решением. Вот если бы его друг сейчас был рядом с ним, то он бы сказал ему: "Она права друг, смирись".

"Смириться? Ни за что. Я не смирюсь. Как не смирился в ту ночь, когда она просила уйти. Я не ушёл тогда и не хочу, чтобы она уходила сейчас".

Ему надо было срочно бежать за ней. Но куда бежать? В квартире ее, скорее всего уже не было. Единственной мыслью возникшей у него был автовокзал. И как назло машина сейчас в сервисе, бежать за ней не было смысла. Автовокзал находился всего в паре кварталов, добежать было быстрей, чем на автобусе. Он выбежал из квартиры сломя голову. Уже выбегая из подъезда, он понял, что выбежал без куртки, а в ней остались деньги. Забежав обратно домой он, вытащил деньги из куртки и выбежал обратно. Уже бежав вдоль дороги по проспекту, он заметил стоявшее такси.

Открыв дверцу, он спросил: "Свободны?"

Таксист, седовласый мужичок в кепке ответил: "Да".

Сев в машину он назвал пункт назначения. Таксист удивился, ведь тут было вроде как недалеко, но что делать, надо так надо. Дорога заняла пару минут. Быстро сняв ремень, он оставил купюру, явно превышающую стоимость проезда и выбежал из машины.

Забежав внутрь, он нигде её не заметил — её здесь не было. Неужели это конец?

Он увидел, что возле кассы никого нет, к счастью удастся избежать столкновения с очередью, которая явно не поймёт его ситуации, а значит, решит, что он просто наглец, решивший обойти остальных. Он подбежал к окошку. За кассой сидела светловолосая дама тридцати пяти лет.

— Девушка, вопрос жизни и смерти. У Вас сегодня покупала билет молодая девушка, высокая, длинные чёрные волосы, одетая в чёрное.

— Молодой человек, вы знаете, сколько у нас тут людей за день проходит? Я что, должна всех упомнить?

— Очень прошу Вас, вспомните. У неё ещё черная помада и чёрный лак. Такую нельзя не заметить.

Кассир призадумалась. Она обычно даже не запоминала и не вглядывалась в лица, работала на автомате. Но она вспомнила, как одна девушка, расплачиваясь, положила деньги, и она заметила на руках чёрный лак. Выдав ей билет она вгляделась получше и увидела черноволосую девушку с чёрной помадой. Одежда тоже чёрная, настоящий ворон.

— Девушка ваша что ли?

— Да — Он уже слышал за собой двух человек и похоже подходили ещё люди.

— Ну, была тут такая вроде.

— Куда она взяла билет?

— В Караганду, кажется, но я не уверена. Не задерживайте очередь!

— Большое спасибо!

Он выбежал наружу. Караганда — аэропорт или...? Ну конечно — железнодорожный вокзал! Это была последняя надежда. На автобусе долго. Такси? Нет, пока вызовешь, пока дождешься и не знал он номеров такси, кроме того телефон остался дома, да и денег ему сейчас не хватило бы. Слава Богу, неподалёку стояли частники. Он подошёл к одному из них.

— В Караганду? — спросил тот.

— Да и прошу Вас поедем сейчас и побыстрее. Плачу за четверых, очень срочно — Он достал купюру и отдал водителю.

— Ну поехали.

Уже выехав на трассу, водитель не мог не спросить: "А к чему такая спешка?"

— Мне надо успеть на ж/д. вокзал или я потеряю свою девушку, это долго объяснять.

Объяснять ему сейчас ничего не хотелось, в голове лишь одна мысль: "Лишь бы успеть"

— Любовь что ли?

— Да.

— Понятно. Сильно ты её видать любишь. Я вообще до вокзала не езжу, но так и быть. Для тебя — поеду. А то ещё вдруг не успеешь

— Спасибо

— Да ладно. Ради любви чего ведь не сделаешь.

Доехав до города, понимаешь, что после своего города в Караганде движение совсем другое, и если у себя можно было перейти дорогу где угодно, то здесь так не получится. Светофоры как назло показывали красный. Но вот они и доехали, благо до вокзала было не далеко.

— Спасибо, — сказал Ежов, быстро выбежав из машины.

Когда он уже выбежал, водитель сказал вслед ему, удаляющемуся за другими машинами и людьми: "Удачи парень".

Он забежал в зал ожидания, её нигде не было видно. Тогда он выбежал на перрон, но и там её не нашёл. Это был конец. Он опоздал, для него всё было кончено. Жизнь уже не имела никакого смысла. Ему надо было срочно где-нибудь сесть, иначе он чувствовал, что сейчас упадёт. Он зашёл в зал ожидания и сел на одно из свободных мест. Сидел как статуя среди живых, разговаривающих, ходящих людей — мужчин, женщин, детей, стариков. Ему уже начинало казаться, что он видит её в каждой черноволосой девушке, проходящей мимо. Или всё-таки не кажется? Он встает и замечает одну из девушек, прошедшую за стоящей компанией молодых людей. Она похожа на неё или это не она? Она уже прошла, он не видит её лица, лишь чёрные волосы и пальто. Она уже подходит к выходу на перрон. Он пробивается сквозь толпу людей и нервы его не выдерживают.

— Лиза!!! — кричит он.

Девушка остановилась, она медленно поворачивается назад. Его крик привлёк внимание ожидающих. Он видит, что это она. Он идёт к ней быстро, набирая шаг. По её глазам видно что, она сейчас заплачет, она отрицательно качает головой, но всё равно стоит на месте. Если бы он знал, каких усилий ей стоило решиться на уход. Как внутри неё противоборствовали две половинки, одна из которых уверяла, что она должна поступить именно так, что это правильно, в то время как другая отчаянно рвалась обратно. И как бы ни была сильна первая, вторая кричала, разрывая сердце. Он подошёл к ней и со всей страстью поцеловал, не обращая внимания ни на что и не на кого. Когда после долгого поцелуя их губы разомкнулись, она увидела слезы в его глазах. Она что-то говорила, но он ничего не слышал

— Не уходи, пожалуйста, не уходи, — слёзно просил он.

— Прости меня, я думала, что поступаю правильно.

— Лиза, я сделал свой выбор. Мой выбор это ты.

Голос по селектору объявлял о посадке.

— Это мой рейс. Мне надо идти. Я должна навестить родителей. Они переехали из Караганды. Я не сказала об этом в записке, чтобы ты не искал меня. Я обещаю тебе, что я вернусь. Ты только дождись меня. Верь мне.

— Я буду ждать.

Он посадил её на поезд, но в вагон заходить не стал. Они обнялись перед дорогой.

— Я вернусь к тебе, клянусь — сказала Лиза.

Он вложил ей что-то в руку, сжал её ладонь и сказал: "Возвращайся". Заняв место согласно билету, она раскрыла ладонь и увидела, что это цепочка с серебряным сердцем. В это время он сидел на скамейке перрона. Когда поезд тронулся, он глядел ему вслед, пока тот совсем не исчез из виду. В душе у него были только две вещи — тоска и надежда.

Как она и обещала, она вернулась. Когда она появилась на пороге его квартиры со словами "я вернулась", его радости не было предела. Он схватил её в объятия. Они смеялись от радости, от того что они снова вместе. Она рассказала, что мама и папа, простили её за то, что она сбежала. Они по-прежнему любят её и не держат на неё зла. На обратной дороге, она думала лишь о том, как она безумно хочет к нему вернуться.

Так и подошло время к октябрю, затем и к ноябрю. Гуляя вдвоём они встретили первый снег. Теперь многое в жизни они делали впервые. Теперь для них не было "Ты" и "Я". У них было "Мы".

Наступил декабрь. Возвращаясь, домой пешком с работы, сегодня был чудесный снегопад, он думал о том, как придёт домой и в очередной раз вернётся не "К себе", а "К ней". Лиза уже спала, когда он зашёл домой. Спокойно и не шумя, он отужинал, затем умылся и лёг рядом со своей любимой. Он взглянул на её обнажённую спину, на которой красовалась змея, и провёл рукой по рисунку, а она не спала или проснулась от его прикосновения. Она перевернулась на его сторону и, прижавшись, сказала сонным голосом: "Я ждала тебя и кажется уснула. Ты поел?

— Да, — сказал он, поцеловав её руку. — Спасибо за чудесный ужин.

Она нежно прошептала: "Любимый".

С тех пор как она вернулась, он никогда не думал, а правильно ли он сделал, что вернул её? Не совершил ли он что-нибудь не так? Но он быстро приходил в себя и гнал всякие сомнения прочь, говоря себе: "Не анализируй! Выбор сделан. Я ни о чём не жалею".

За окном всё сильнее начинает свистеть ветер, похоже, завтра будет буран. Он вспомнил, что скоро 21 декабря 2012. День, в который кто-то предвещал конец света, кто ещё что. Но сейчас это было не важно. Ведь он засыпал и просыпался с той, которая любит его и которую он никогда не предаст. И которую никогда не бросит. Нет, она и так достаточно настрадалась. Нет, не важно, что будет завтра. Ему было важно то, что было сейчас. Ему не страшно, ведь они вместе. Есть он и она, она, она… Та, что всегда будет искалечена внутри. А ведь так не хочется, чтобы это было так, как не хочется и конца света. Зачем все эти страдания?

Ну не жестока ли ты, жизнь?

© Stoikii2 / Р. Стойкий

Опубликовано 17.07.2013 в 08:21
Прочитано 689 раз(а)