Забытый дот. Часть 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ ч.2

Отбросив эти мысли, продолжил движение дальше по траншее. Метров через пятнадцать она круто уходила влево, почти перпендикулярно шла на юго-запад. На повороте детектор опять громко запищал над россыпью осыпавшихся камней. Откладываю миноискатель, поворачиваю за лопатой, которую забыл возле бойцов. Дойдя до них, увидал жену, поднимающуюся от подножья гривы в мою сторону, поспешил ей навстречу. Заметив меня, подняла над головой полный пакет с грибами и с победным видом, чувством превосходства сказала:

- Гляди – белых набрала сколько, это только на дороге! Там еще есть, отнесу их в машину. Другой пакет возьму. Ну, ты чего здесь нарыл, где детектор?

- Детектор там. Я махнул головой в сторону, откуда пришел.

Наталья впечатлительная, не стал портить ей настроение найденными бойцами. Слукавил, сказав ей: «Да, настрел есть, но забыл лопату, за ней вернулся».

Наталья с высоты бруствера глянула на меня, видом победителя, сказала:

- Может со мной по грибы?

Я отрицательно покачал головой.

- Ну ладно, тебе чего-нибудь принести?

Услышав от меня «нет», пошла легкой походкой в сторону нашей машины.

…Точнее не нашей, её. Выиграла она эту машину в казино «Вулкан», было в городе такое. Я грешен азартом и иногда заходил в него, где в случае удачи давали номерной билетик, который раз в три или четыре месяца разыгрывался там. У меня тогда было их штук двадцать, вот один при розыгрыше автомобиля «Шевроле», «стрельнул». Вызвали пять владельцев названных номеров. Дав Наталье билет, отправил ее на сцену. Не хотела участвовать, но недолго сопротивлялась, уговорил. Вышли на подиум двое мужиков, три женщины. Условие такое: раздают всем по две карты. Двое, у кого сумма очков в двух картах меньшая, выбывают из розыгрыша, оставшиеся трое продолжают игру. Раздали карты, двое мужчин выбыли. Три женщины остаются. Они должны набирать очки до двадцати одного, в открытую.

Смотрю: супруга раскраснелась, в казино человек триста в основном мужчины, столько внимания к ней. Она красивая, фигура тоже будь здоров, спортсменка в прошлом. Объявляют их очки, кто сколько набрал в двух картах. Наталья набрала девятнадцать, вторая женщина семнадцать, у третей пятнадцать, она гражданская жена моего знакомого из Азербайджана. Он ее тоже вместо себя на розыгрыш автомобиля отправил. Крупье оглашает призы. Главный выигрыш, автомобиль. Второму денежный приз тридцать тысяч рублей, последнему, если останется в игре – утешительный приз в пятнадцать тысяч плюс приватный танец стриптизерши.

Подходит «банкир» к Наталье спрашивает: - Будете брать еще карту?

- Нет! качает отрицательно головой. На заре нашего знакомства она это усвоила, играя со мной в «двадцать одно». Другую даму крупье спрашивает: - Надо еще? Услышав : - не надо, направился к женщине моего знакомого. Только хотел спросить, как её «бой-френд» заорал: «Бэри», сам на меня смотрит, и так ему не хочется, чтобы моя супруга выиграла, что физически почувствовал исходивший от него негатив.

Дал крупье карту его женщине, сумма стала восемнадцать, вторая в розыгрыше. Крупье опять к ней: «Будите еще брать?» Мой знакомый, глядя, как я улыбаюсь, выдохнул мне прямо в лицо: «Бэри есчё». Крупье дал карту женщине. Шестерка, перебор, двадцать четыре. Южанин чуть в обморок не упал. Наталью объявляют победительницей, направляюсь к ней на сцену для поздравления, в душе сомневаясь, что действительно машина принадлежит уже нам. Мой знакомый хватает меня за рукав, что-то мне говорит о везении. Резко стряхивая его руку, как воду, когда нет полотенца, иду к жене. Расталкивая всех, пробиваюсь к супруге, ей уже вручают документы на машину и объясняют, как и где надо их оформить. Наконец замечает меня, раскрасневшаяся от смущения, счастливая, обнимает. В душе что-то защемило. Понял, что надо чаще делать так, чтобы им, нашим близким, было хорошо.

Официантки с полными подносами водки, шампанского расходятся по всему залу. «Пейте, всё бесплатно, за счет заведения». Следом подают на закуску барбекю. Все дружно пьют, хлопают в ладоши, поздравляя. Потом эта волна людей выносит нас из «Вулкана» на улицу, где вся в шарах на подиуме из рельс стоит НАША машина. Крупье берёт у Натальи ключи, залезает на пьедестал и, заведя машину, медленно съехал к ногам жены. Все закричали «УРА». Наталья, сев за руль, открыла дверцу салона приглашая в салон. Всё, мы все в бело - голубых шарах медленно покатили домой, еще до конца не осознав, что машина, новая «Шевроле Лачетти», уже принадлежит нам.

Время было далеко за два часа ночи, и, поставив машину в гараж, мы пошли пешком обратно, забирать от казино наш «Фольксваген Пассат», на котором мы приехали туда пятью часами ранее. По дороге обсуждали, как были неправы, думая, что машины в казино выигрывают только подставные люди.

С тех пор всегда давал понять жене, что машина принадлежит ей, только она её хозяйка. Глядя вслед любимой, идущей между сосен, опять поймал себя на том, что становлюсь сентиментальным. Загнав поглубже все это, с лопатой на перевес, тяжело ступая, двинул в сторону траншеи. Дойдя до места, принялся разгребать щебень. Минут через десять запыхтел, как паровоз. Наконец выкопал: лопата, три большие кирки, кувалда, большое зубило с приваренным куском арматуры. По всем признакам видно, углубляли её в преддверии войны или в перерыве между атаками. Сердце бешено билось от работы лопатой. Гипертония, что поделаешь. Немного отдышавшись, пошёл дальше по вырубленным в скале окопам. Невольно пришла мысль, «это как надо любить свою родину, чтоб в граните прорубить такое, не по приговору, по совести».

Гильзы, ведра, листы железа с дырами от пуль валялись повсюду, детектор пищал, не переставая. Пройдя метров пятнадцать, увидел большой валун, он как бы нависал над выработкой. В глубине под нависшей скалой виднелись останки еще одного воина. Наклонился посмотреть: без жетона видно – финский солдат, даже не солдат, а скорее всего из ополчения воин. Рядом с ним лежит винтовка «Мосина» с граненым стволом и пистолетной мушкой (их передал Финляндии в 1918 году Балтийский флот, когда Петрограду стало туго). Ремень с подсумком для патронов, сшитый из толстой кожи. Наверное дома перед отправкой на фронт сшил сам боец. В нише лежали две финские ручные гранаты. Они похожи на наши «лимонки», только нет насечки осколков на рубашке, да и принцип подготовки к бою другой. Прежде, чем бросить такую гранату, надо выдернуть кольцо, снять латунный колпачок. Под ним есть еще один предохранитель в виде обжима, который надо сдернуть. Затем пипочкой, похожей на большую, толстую шляпку гвоздя вдарить обо что то твердое. От удара наколется капсель воспламенитель, и все – бросай, мало не покажется. Эти гранаты еще использовали как боеприпас к миномету. Вместо запала вворачивали хвостовик мины, вывернув гайку с другого конца , вставляли взрыватель. Все – мина готова, можно стрелять из миномёта.

Осторожно веточкой выметаю рыжие иголки сосны из ниши. Нахожу очки и мундштук, вероятно при атаке боец убрал их, чтобы не разбить в суматохе боя. Присев на корточки стал просеивать над катушкой металлоискателя песок с иголками. Пискнул «Фишер», осторожно разгребаю отсев. Вот и находка – круглая кокарда финна. Потёр пальцем, проступил белый кружок в голубом обрамлении. Продолжил поиск, отозвались тонким писком несколько финских монет, следом грубый звук детектора. Вот он – жетон квадратный, подобных я ещё не встречал. Друзья говорили, что такие смертники давали финским ополченцам в ходе «Зимней войны».

Встал над погибшим, перекрестился, его перекрестил тоже. Прочитал молитву «Отче наш». Положил жетон к воину, прошел дальше по траншее. Впереди увидал «Халхинголку», и тоже с бойцом. Встал на колени и осторожно где руками, где веточкой стал убирать годами насыпавшийся лесной мусор. Полчаса искал медальон, нашел, открыл и также осторожно достал бланк, развернул – незаполненный, только полоса зеленая на бланке. Такие выдавали пограничникам или бойцам НКВД, читал об этом в Интернете. Ремень с подсумками для патронов, ложка с гнутой ручкой, ржавый ножик да значок с закруткой. Чистил-чистил, и прочитал только «ОТЛ». Значит, отличником чего-то был боец. Надо в растворе уксуса подержать, тогда смогу прочту надпись. Немного скарба было у воина в момент гибели.

Присел на край траншеи, закурил, еще раз взглянул на останки, обрисовал мысленно позу убитого. Он лежал с поджатыми коленями и руками. Видимо, пуля или осколок попала ему в живот или грудь. Обращаю внимание на ботинки, они тоже как у первого воина обвязаны поверх колючей проволокой. От мыслей меня отвлекла ветка, упавшая на колени. Подняв голову, стал рассматривать ветки сосны, с одной из них отлетела чешуйка коры, следом замечаю кончик хвоста белки. Следом вижу саму, громко цокая свесила вниз мордочку , будто ругала меня за то, что тревожу прах павших.

Взгляд уперся на ствол сосны, к нему были прибиты толстые, короткие сучья. Когда-то это была лестница к вершине дерева, куда забирался наблюдатель или снайпер. Верхняя часть кроны высохла, обнажив остатки сколоченных между собой досок и веток. Было желание залезть, но почти сгнившие ступени вряд ли выдержат мой вес. Запомнив место, прошел дальше вперед, размахивая миноискателем из стороны в сторону. Когда поднял глаза от дисплея, взор уперся в чуть приоткрытую, ржавую, железную, дверь бетонного дота.

Придя в себя от неожиданности, хотел сразу потянуть её на себя, но мелькнула мысль о возможном минировании. Часто бывало (читал воспоминания участников войны), что при отступлении, особенно зимой, минировались дома, сараи, словом места, где можно было обогреться или спрятаться от холода. Гражданское население прифронтовой полосы Финляндии само сжигало свои дома, уходя от наступающих войск РККА, но некоторые крестьяне надеялись на возвращение, не выполняли приказа, хотя Маннергейм велел это делать всем, при отступлении. В этих брошенных домах, ждали свои жертвы «сюрпризы» в виде мин. Вот и я решил не испытывать судьбу, подстраховаться. Опираясь на стенки траншеи, приподнялся, пытаясь заглянуть в дверную щель. Не получилось. Козырек над входом не давал рассмотреть что находится внутри. Взяв лопату, стал отгребать камни, щебень, насыпавшийся к основанию дверей. Очистив все, принялся осматривать склон, в поисках проволоки, чтобы с ее помощью открыть двери с расстояния хотя бы десяти, двенадцати метров.

В поисках залез на бруствер и только сейчас заметил зев амбразуры, я даже сначала не понял, что это. Дот был полностью засыпан камнями, на крыше росла сосна, другая стояла почти у самой амбразуры. Глянул в сторону, куда должен был смотреть стрелок : пологий спуск, дальше чистое поле с чахлыми березками. По правую руку – траншея, по ней пришел сюда, определил это по валуну, под которым лежал финский солдат. Зная по опыту, что перед амбразурой должно быть проволочное ограждение , стал ее искать взглядом . В стороне увидел дерево с вросшей в кору «колючкой», повисшие на высоте два, два с половиной метра от земли. Невольно пришла мысль, вот как выросли деревья за семьдесят три года, прошедшие после войны.

Спустился вниз, собрал обрывки проволоки, поднялся назад в траншею. Здесь принялся скручивать куски между собой, пожалев, что не взял из машины перчатки. «Колючка», хоть и прошло столько времени, была прочная, упругая. Исколов до крови пальцы, навязал метров десять. Приблизился к доту, набросил проволочную петлю на угол двери, с другим концом перелез за бруствер окопа, где недавно собирал проволоку. Прилег на теплую от солнца скалу и резко потянул на себя «колючку», ожидая взрыва. Но нечего не произошло, только ржавый скрип петель.

Поднялся наверх, в траншею, дверь была открыта полностью. Заглянул – полумрак, только в глубине полоска света на уровне груди. Осторожно вошел в тамбур, ступая по каменным ступенькам, спустился внутрь дота. Сразу из под ног со звоном покатились гильзы. Поскользнулся на них, будто наступили на стальные шарики. Глаза понемногу стали привыкать к полумраку. В глубине увидел вторую амбразуру, она была почти вся засыпана ветками. Спотыкаясь о предметы, подошел, сунув лопату в отверстие амбразуры, вытолкнул ветки наружу. Сразу посветлело. Оглянулся. Первое что бросилось в глаза, это гора стреляных гильз под амбразурой у входа. Прямо передо мной на полу лежал пулемет «Максим», приспособленный на треногу, без колес и щита. Как будто он мог убежать, схватился за станок, с трудом поднял его, поставил вертикально, осмотрел. Кожух пулемёта пробит осколками в нескольких местах, все остальное вроде цело. С обеих сторон приемника патронов болталась парусиновая лента, в ней с одной стороны были вставлены патроны, другая часть ленты была пустой. только тускло блестели заклепки. В механизме прицела была посторонняя деталь. Приглядевшись определил, это колпачок с ручкой от «лимонки».

Россия почти до середины Отечественной войны в «фках» использовался запал Ковешникова. После выдергивания чеки, во время броска ручка гранаты отделялась под действием пружины вместе с колпачком, высвобождая ударник, который в свою очередь накалывал капсюль-воспламенитель, после задержки в три-четыре секунды происходил взрыв.

Когда увидал это, сразу стало все ясно: граната влетела в дот и рванула внутри. Спастись не было шансов, не осколками, так фугасом она должна была достать всех, кто был в тот момент внутри. Страшная оружие «Ф-1», да еще в замкнутом пространстве.

Оглядел помещение в поисках убитых. Вроде не видно. Передо мной была недостроенная из камня перегородка, она возвышалась над полом на высоту около метра, в перегородке угадывался проем для двери, за ней в дальнем углу буквой П стояли трехъярусные «кровати». Посередине, стоит чугунная, квадратная печка с трубой, почти горизонтально уходящей в стену. Около топчанов горы пустых цинков из-под патронов. В стене у изголовья ложа – ниша, на которую падал свет из амбразуры. Без труда разглядел в ней котелки, кружки, чугунок лопнувший, как арбуз, посередине, из которого торчали ручки от ложек. Здесь же стояли, лежали, жестяные банки. Под углублением, к стене прикручен ручной насос, железная труба от которого уходила куда-то в бетонный пол. В моей молодости таким качал воду из колодца для полива грядок, теплиц. На полу опрокинутый набок лежал бидон. Как для молока, только больше, где-то литров на пятьдесят, таких не встречать раньше не приходилось. Выше, почти под потолком, было квадратное отверстие для вентиляции. Прохладное движение потока воздуха чувствовалось волосами на голове. Подойдя к кроватям из досок, увидал останки воина в истлевшей военной форме. Достал зажигалку, чтобы лучше осмотреть всё, посветил. Жетон в форме железного яйца нашёл сразу. Это был второй воин с таким медальоном. Значит, этот боец тоже кадровый военный. Стал ощипывать остатки истлевшей одежды. В петлицах были по две розочки со львом. Точно – кадровый офицер. «Надо в Интернете глянуть, - подумал я, - какое звание или род войск так обозначают». Следом нахожу знаки отличия финских военных, голову льва из латуни и медведя с мечом. Про медведя вспоминаю информацию из инета – финский пограничник. Зажигалка обжигает палец. Бросаю её, хватаясь им за ухо, гася боль. Поясница онемела от наклонной позы. Медленно распрямляюсь, хрустнув позвонками. Присел на край топчана чтоб дать отдых спине. Но почувствовал дискомфорт, вроде как на погибшего сел. Посмотрел на другую кровать, чтобы пересесть, и не поверил своим глазам. Поперек топчана лежал целехонький финский автомат «Суоми» с двумя круглыми запасными дисками, рядом лежала портупея с кобурой. Вот это находка, забываю о спине, хватаюсь за автомат. Он чуть не выпадает от тяжести из моих рук. Не думал что он такой тяжелый. Беру портупею и на выход из дота, на свет, свежий воздух.

В траншее разглядел, какое «сокровище» попало в руки. Лихорадочно открываю кобуру в надежде увидать «Наган» или «Вальтер». Но нет, вытаскиваю пистолет из кобуры, сразу поверх затворной рамы вижу надпись «L-35», значит финский, тоже редкость, чтобы в таком «сохране». Из кармашка на кобуре торчит запасная обойма, рядом шомпол. От радости чуть сразу палить не начал. Осмотрел «Суоми». Попробовал снять диск. Отстегнулся он легко и был полон патронов. Разобрать автомат, промыть бензином с маслом, будет, как новый, – подумал я.

Оставив все на бруствере, вернулся в дот. Насколько позволял свет и огонь зажигалки, огляделся еще раз. Нашел маленькую иконку и вместе с эмблемами, знаками отличия, сунул в карман. Под амбразурой были останки ещё двоих воинов. Они лежали друг на друге под самой стеной. Скорее всего, это пулеметчики. Сразу не заметил, потому что свет из амбразуры падал так, что бойцы были в тени стены. Чтобы все здесь хорошо осмотреть, нужен фонарик. В подтверждение моих мыслей на полу возле финнов лежит керосиновая лампа. Поднял, в надежде потряс, сухо, только металлический осадок зашуршал по дну. В углу стоял ящик с «коктейлем Молотова», на пробках надпись «ALKO». Вынул одну из бутылок. На дне жидкости граммов пятьдесят, к стеклу изоляционной лентой в двух местах прикреплены листы газеты поверх которых, закреплены две большие спички.

-Здесь внутри определенно нужен сильный фонарь, – подумал я. Выйдя наружу, увидал Наталью, идущую в мою сторону. Зная, что она не одобрит перевозку стволов, спрятал оружие за двери дота. Помахав жене рукой, закурил. Спрыгнув ко мне, она что-то хотела сказать, но увидав за моей спиной черный провал двери, округлила глаза:

- Олег, это что такое? – выдохнула она.

- Это дот с пулеметом! – Теперь и у меня проскочила нотка превосходства.

Она положила пакет на бруствер траншеи, он подозрительно брякнул металлом.

- Ну, пошли, показывай! – нетерпеливо попросила она.

Взяв жену за руку, повёл её внутрь.

- Ты осторожней ступай, здесь на полу много гильз, – предупредил ее. Потихоньку ступая, подвел её к пулемету: - Вот «Максим», из него поливали огнём через эту амбразуру, – кивнул, показывая на полоску света в стене. Наталья подошла, деловито осмотрела пулемет, поводила скрипящим без смазки стволом, из стороны в сторону спросила:

- А стрелять из него можно?

Я кивнул. Она с опаской отошла скользя подошвами по гильзам. Взглянула в амбразуру, произнесла:

- Ой, вон там на дороге собирала грибы, у той скалы.

Я посмотрел в сторону куда она показала. Метрах в двухстах увидал пологую скалку, от которой шла зеленая полоса дороги через болото. Наталья продолжила:

- Спустилась вниз по ней, прошла до леса, там, на поле, дорога из бревнышек,на ней грибы насобирала. Совсем забыла, там в пакете у входа лежат котелок и каска. Там в санях лежали,на махнула рукой в сторону леса.

На мой немой вопрос изрекла:

- Дошла до конца дороги, там сани старые, как в кино показывают, в них лежало все, правда, это уже не сани, труха одна.

Выслушав ее и видя, как она отходит назад, осторожно сказал:

- Наташ погоди, там позади нас, трое бойцов финнов лежат.

Она вздрогнула, глянула мне в глаза, как бы спрашивая, не шучу ли. Прочитав лице ответ, медленно повернулась. Я показал под стену дота и сказал:

- Там двое, наверное, пулеметчики. На топчане у печки еще один, видимо их командир, пограничник.

Жена, осторожно ступая, словно боясь наступить на останки воинов, крепко сжав мою ладонь, приблизилась к тому месту, куда ей показал. Чиркнул зажигалкой, пламя выхватило из полумрака останки бойцов. Наталья ладошкой прикрыла рот, как бы сдержала крик, отпрянула назад. Сдавленным голосом прошептала:

- Пойдем, пойдем отсюда, я не могу здесь! – и потащила меня к выходу. Такой реакции жены на прах воинов не ожидал. Держа ладошки у рта, она готова была заплакать.

Вышли наружу, прижав ее голову к своей груди, стал успокаивать, гладя по волосам, выбившимся из-под косынки. Про себя, мелькнула мысль. «Что, сам-то уже привык?» Да, бойцов поднимал много, большинство безымянных, для меня казалось нормой – сложить останки солдат в пакет, выкопав ямку похоронить его. Сверху крест из молодых берёз поставить, сверху на могилку положить каску или патроны, чтоб могли через годы прибором найти, определить, чей боец лежит. Похоронить должным образом. Спиртного, как правило, с собой в поиск не берёшь, от греха подальше. Поминаешь воина чаем. Наталью брал с собой иногда, точнее, она меня возила, чтобы не обижать, отказом. Но бойцов с ней ранее не находили, а тут сразу такое.

Взяв ее под руку, в другую руку пакет с каской повел к машине. Постарался, чтобы не увидала погибших воинов в траншее. Срезал путь по звериной тропке повёл к трассе. Всю обратную дорогу по лесу она молчала, только в машине попросила налить чая из термоса. Молча налил пол стаканчика, хотя был удивлен. Чай завариваю сам и очень крепкий. Жена, если выпьет один, ну два глотка от силы, при этом делает гримасу, как будто спирту хлебнула. А тут она пила чай, как будто не замечала его горечи. Закурил, ожидая, когда она в своих мыслях спустится на землю, очухается, от увиденного.

Когда Наталья пришла в себя услышал:

- Ты мне больше никогда, слышишь, никогда не показывай убитых! Я не хочу на них смотреть! – И уже другим тоном добавила: – Олег, мне неприятно и страшно, видеть это.

Я послушно кивнул и сказал: -Хорошо.

Взял из машины сумку «банан» из-под миноискателя, пошагал к Доту, сказав жене, что нужно забрать детектор и лопату. Дойдя до железной двери, взял автомат, попытался засунуть в сумку, но ствол, как не старался, торчал из неё сантиметров на сорок. Разобрав, метало - детектор сунул в «банан», туда вытащив пистолет, положил кобуру с запасными дисками, а уж сверху приспособил «SUOMI». Накинув на плечо сумку и, взяв лопату, пошел по траншее обратно. Дойдя до валуна, подобрал гранаты, понимая, что везя в машине оружие нет разницы для закона, сколько у тебя стволов и гранат. Если поймают, что так срок, что эдак. Вытащил из карманов куртки знаки отличия командира и всю мелочевку, поднятую здесь, сунул в боковой кармашек. Положив лопату между ручек «банана», направился к машине. При этом положении ручка лопаты как бы прикрыла собой ствол автомата. Пистолет с ножом приспособил сзади за поясом.

Подойдя к машине, открыл багажник, вытащил сумки с провизией, «гостинцами» для родственников. Приподнял полик над запаской. Прикинул размеры: автомат туда явно не помещался. Тогда сунул в нишу диски с кобурой , гранаты. Вытащив из бокового бардачка черный мешок для мусора на пятьдесят литров, засунул в него «Суоми» и, открыв заднюю дверцу, положил на пол между задними и передними сиденьями. Достал из багажника сумки с моими рыбацкими принадлежностями, бросил их сверху. Взяв сумку, пошел за цинками с патронами. Четыре коробки как раз заняли все дно сумки, туда же положил и жестяную коробку с запалами. Принес все к машине, поставил на заднее сидение, добавив в неё сверху продуктов из пакетов. Завершив «маскировку», критически осмотрел все. Сумки между задними сидениями скрывали черный пакет с автоматом, а сумки сверху с продуктами, рыбацким снаряжением подозрения не вызывали. Детектор в багажнике надежно скрывала палатка с бензопилой. Вроде все, можно ехать, на всякий случай глянул колесо. Норма. Сел в машину, закурил. Пистолет и финка неприятно давили на поясницу, мне пришлось сдвинуть ствол ближе к «талии».Присутствие жены мешало спрятать пистолет, хотя место для этого было давно приготовлено.

- Ну что, теперь куда? – спросила жена. Я взял карту, сообразил, где примерно мы находимся, сказал:

- Давай потихоньку прямо, поворот направо смотри. Должны засветло к Ладоге подъехать.

Минут через пятнадцать съехали на грунтовку. Дорога не фонтан, камни. Еще проехали какое то время, стали видны проблески озера. Свернули еще раз и ехали уже как бы в обратную сторону вдоль берега. «Давай здесь свернем», – сказала жена. Не дожидаясь ответа, свернула к озеру. По камням да кореньям от сосен с трудом, задевая днищем неровности дороги, доехали до берега Ладоги. Остановились под соснами, росшими на скале. Солнце освещало скалистый мыс, режущий своими камнями гладь Ладоги пополам. Справа и слева две большие загубины. Ослепляло глаза яркое солнце, опускающееся к синеющим вершинам деревьев на западе.

«Может быть здесь, проходила граница между СССР и Финляндией в далеком 1939 году?»