Егерь

Снежинки падая, вертелись, бродяга ветер завывал,

Мороз без кистей и без красок, узор на стёклах рисовал.

А в доме том, что на опушке, в печурке таяли дрова,

Живёт там егерь одиноко, хоть раньше и была семья.

Но так случилось, что расстались, она ушла и он один,

Разлука горькой оказалась, ведь он в душе был семьянин.

И город для него чужим стал, напоминало всё о ней,

И он решил в тайгу уехать, забыть глаза любви своей.

Вот так уже пять лет живёт он, готовит сам себе обед,

И только пёс, дворняга, Рыжий, напоминание тех лет.

А вечерами он читает, да чистит старый карабин,

Свеча горит, и воск стекает, душа вся скомкана как блин.

Сегодня вечер как обычно, подбросил дров, мороз крепчал,

Налил чаёк себе покрепче, а Рыжий пёс в ногах лежал.

Потом вдруг уши навострил он, и воздух носом потянул,

Поднялась холка, дыбом встала, Артём ружьё с крючка стянул.

«Пойду, проверю, кто там ходит» - Артём тихонечко сказал,

Дверь приоткрыл, оттуда ветер, и пёс хвостом вдруг завилял.

Он первым выскочил из дома, снежинки бьются о лицо,

Артём вернулся, взял фонарик, следы виднелись хорошо.

Так метров двести прошагал он, а снега горы намело,

Здесь пёс залаял, стал скулить, его не видел он ещё.

Идёт вперёд, а пёс навстречу, крутнул и снова в темноту,

«Эй, Рыжий, что нашёл кого-то » - Артём вдруг крикнул в мерзлоту.

А сквозь шипения ветра в соснах, услышал слабый женский стон,

Пошёл быстрее и увидел, там человек лежит с ножом.

Он сразу понял, что девица, замёрзла сильно, и слаба,

Себе взвалил её на плечи, идти не сможет ведь она.

А в дом занёс и снял сырое, стал растирать сухим теплом,

Свой новый свитер он одел ей, а сам уселся за столом.

Замёрзла сильно, но жить будет, и это очень хорошо,

Но вот откуда, среди ночи, вёрст на пятьдесят здесь никого.

В деревне той, что за болотом, живут одни лишь старики,

Ну а за лесом у оврага, одни пещеры вдоль реки.

Туристы ходят только летом, и то не часто, раз в году,

Погибла там недавно группа, маршрут закрыли, всё, табу.

А за окном метель завыла, и ветер с соснами играл,

Они скрипели, но держались, им снег иголки укрывал.

Ну, ладно, завтра всё узнаю, попарю в баньке, накормлю,

А щас пусть спит, будить не стану, и сам я в кресле подремлю.

Её укрыл он одеялом, и сверху шкуру положил,

«Пускай болезни не подходят» - тихонько вслух проговорил.

А в ноги к ней улёгся Рыжий, залез он прямо на кровать,

-О Рыжий, что-то я не понял, кто разрешал тебе так спать?

А Рыжий будто бы нашкодил, и морду вниз он опустил,

И сделал вид, что он не слышит, глаза он сразу же закрыл.

-Ну ладно, спи, твоя находка, коль ты нашёл тебе и греть,

И Рыжий сразу же услышал, хвостом немного стал вертеть.

Метель под утро вроде стихла, но снег по-прежнему валил,

Он дверь открыл, тропу прочистил, и баньку всё же затопил.

Часам к дести она проснулась, испуг в глазах, сидит, молчит,

Всё одеяло натянула, и только на него глядит.

Он ей представился, что егерь, и что зовут его Артём,

Представил пса: «А, это Рыжий, он, кстати, вас вчера нашёл»

А Рыжий будто понимает, к кровати быстро подошёл,

Подсунул морду ей под руку, и сразу завилял хвостом.

-А как зовут вас и откуда попали в здешние края?

Да вы не бойтесь, не маньяк я, и вас не трону никогда.

Одежду вашу снял вчера я, на сквозь промокшая была,

Всю ночь сушил её на печке, до хруста высохла она.

Она погладила собаку, и пёс ей руку облизал,

-Теперь друзья вы с ним навечно, но ты б меня не забывал.

Она немного улыбнулась, одежду он её принёс,

-Вы одевайтесь, я щас выйду, пойду, подброшу в баньку дров.

Когда вернулся он из бани, она стояла у дверей,

-Хотела вам сказать спасибо, уйти мне нужно бы скорей.

-Да я не против, вы свободны, но только вам куда идти,

Опять там вьюга завывает, не видно в метрах десяти.

-Так с километр вы пройдёте, сугробы в пояс здесь кругом,

Потом устанете, уснёте, и мы уже вас не спасём.

Да вот и кашель вас тревожит, а до района далеко,

На снегоходе доберёмся, но там не видно ничего.

-Я предлагаю вам иное, сначала вас я покормлю,

Потом попаритесь вы в бане, болезнь прогоните свою.

А после напою я чаем, душистым мёдом угощу,

И имя мне своё скажите, но если нет, то не прошу.

Она смотрела на Артёма, в его глазах обмана нет,

-Меня зовут Анастасия, и это не большой секрет.

Но дело в том, за мной погоня, попала в сложный переплёт,

А здесь найдут не пожалеют, бандиты по пятам идут.

-Так, всё понятно, раздевайся, иди, садись-ка ты за стол,

Сейчас с тобою кушать будем, ведь долгим будет разговор.

Затем-ка в бане вы попарьтесь, видать промёрзли вы насквозь,

Возьмите веник, полотенце, в моей-то бане всё всерьёз.

Она немного постояла, рукой махнула и пошла,

Взяла с собою полотенце, с берёзы веничек взяла.

Примерно с час сидела в бане, румянцем щёки налились,

Потом вернулась, и за стол, из глаз вдруг слёзы сорвались.

И рассказала ему Настя, как занесла её судьба,

Училась раньше в институте, геолог будущий она.

Там познакомилась с Андреем, он парень вроде ничего,

Учился тоже он неплохо, но вот беда, азарт его.

Сначала денег было много, играл он в карты, казино,

Потом он проиграл бандитам, стал занимать ещё, ещё.

А отыграться он не может, отец ему уж не давал,

Тогда решился он, и в банке кредит большой в рублях там взял.

И нет, чтоб сразу расплатиться, он деньги взял и проиграл,

Потом он бегал от бандитов, и в это время банк искал.

А мне всё врал, когда узнала, то с ним рассталась навсегда,

Узнала, что отец помог, и с банком все решил дела.

А прошлым летом в турпоход путёвку я приобрела,

Здесь по тайге мы проходили, в пещере золото нашла.

И самородок эксклюзивный, он весит двести тридцать грамм,

Когда вернулась я с похода, решила в институт отдам.

Пришла на кафедру к Семыко, профессор наш уже старик,

Всё рассказала про находку, а он сказал - находка шик.

Сказал, чтоб у себя хранила, и больше вобщем никому,

Спросил лишь только, помню место, ещё раз показать смогу?

А там я встретила Андрея, работал он у старика,

Он диссертацию готовил, и помогал ему пока.

Вот так, наверно, всё узнал он, придумал, как разбогатеть,

Но сам не смог, нанял бандитов, у дома стал меня стеречь.

А я домою, возвращаясь, живу одна, снимаю дом,

Меня схватили и связали, и привезли сюда потом.

Там четверо бандитов было, и с ними заодно Андрей,

Ну а когда я убегала, стрелял он сам в меня - злодей.

Они в лесу разбили лагерь, не далеко там у хребта,

Меня связали, посадили, но развязаться я смогла.

Они напились и уснули, я самородок забрала,

И нож стащила, только вот, упала рядом у костра.

Они проснулись, и в погоню, в лесу я путала следы,

Всю ночь и день от них бежала, все силы от меня ушли.

Но перед тем как убежала, я слышала их разговор,

Они кричали очень громко, старик их главный он бугор.

И тут достала из бушлата, тот самородок, что нашла,

-Вчера он выпал из кармана, спасибо в унтах был тогда.

-А что ж ты не забрал себе-то? Сказал, что не было и всё.

-Я, что похож так на Андрея, ведь в жизни золото не всё.

Она немного помолчала: «Простите вы меня, прошу,

Я не хотела вас обидеть, не обижайтесь, я молю»

-Я не обиделся, бывает, друг друга видим в первый раз,

Давайте перейдём на ты, в одно мгновенье и сейчас.

Она кивнула, улыбнулась, он ей налил душистый чай,

Всю ночь болтали с ней о личном, а Рыжий спину к печке жал.

К утру, они уснули крепко, он в кресло сел подбросил дров,

Она укрылась одеялом, друг другу пожелали снов.

А утром встал и взял лопату, пошёл тропинки расчищать,

Она проснулась, полежала, и вышла тоже помогать.

Потом вдвоём пошли готовить, жаркое будет с кабана,

А их сердца лишь чаще бились, любовь, наверное, пришла.

Она подкралась незаметно, как будто ветерка порыв,

Казалось вместе они вечно, а это был лишь счастья миг.

Но этот миг все льды расплавил, хотелось петь, бежать, лететь,

Их поцелуй был настоящим, он смог им всё ж уста обжечь.

А за окном опять завыла, снежинки бьются о стекло,

Зима там пела и кружила, сугроб под крышу нанесло.

А он держал её за руку, она смотрела на него,

Он думал: «Предстоит разлука», она: «Вернусь я всё равно»

Проснулись вместе они утром, сегодня в кресле Рыжий спал,

Она так нежно обнимала, союз их ночью крепче стал.

Она сказала, что не хочет отсюда вовсе уезжать,

Сказала, хочет с ним остаться, ведь он не будет её гнать?

Он гнать её не собирался, хотел, чтоб с ним она жила,

В любви своей он ей признался, хотел, чтоб вместе навсегда.

Пурга давно уж прекратилась, и снега море намело,

Он чистил снег, она зовёт, обед готов уже давно.

Воткнул он в снег свою лопату, и радостно бежит домой,

Там ждёт его обед горячий, и нежный взгляд её родной.

Он не ошибся, так и было, она светилась изнутри,

Она ведь тоже полюбила, а с ним нет горя и тоски.

А Рыжий в двери: «Зайца чует, пускай побегает дружок»

Но Рыжий пасть свою оскалил, хозяевам было невдомёк.

И только дверь открыл Артём, удар приклада, пустота,

И больше ничего не видел, очнулся он, лишь темнота.

Глаза немного попривыкли, лежит он подполом внизу,

Он встал на ноги и почуял, что дым спускается к нему.

Ударом резким люк открылся, а в доме нету никого,

Пожар ещё не разгорелся, он потушил его легко.

А карабин они забрали, забрали старое ружьё,

Осталась только Тоз-16, и это очень хорошо.

И в доме всё перевернули, но только сейфа не нашли,

А значит там ещё патроны, его любимые ножи.

До этого работал в цирке, он на арене выступал,

И номер был, увы, не скромный, ножи в мишени он метал.

Но те гастрольные поездки, семью разрушить помогли,

Поэтому ушёл из цирка, забрал с собою лишь ножи.

Лопатой снег он от сарая, расчистил быстро - пять секунд,

А в голове одни лишь мысли, найти, спасти, и свой маршрут.

Бензина полный бак залил он, с собой канистра у него,

Патронов полные карманы, ножи, и взял с собой ружьё.

Он по следам сначала ехал, потом оставил снегоход,

На лыжи встал, по лесу срезал, в местах ведь этих он живёт.

Под вечер дым Артём почуял, жгут костерок прям у хребта,

Решил подкрасться незаметно, ведь раскрывать себя нельзя.

С собою взял он самострелы, у браконьеров отобрал,

Артём их по пути отхода, прям на деревьях заряжал.

Подкрался ближе, сзади шорох, и аккуратные шажки,

Он приготовился к атаке, ножи метать ему с руки.

А обернулся, это Рыжий, сидит, и смотрит на него,

-Дружище, ты ложись скорее, сейчас начнём, светло ещё.

Стоят у них там две палатки, и снегоходы в один ряд,

Их пятеро, горит костёр, все на бревне они сидят.

Сидят и пьют, прям из бутылки, пускают по кругу её,

Пустую, бросили в сугроб, и достают одну ещё.

-Андрюха, слышишь, а мож деваху нам стоит всё же приласкать,

А то сидит одна, скучает, а ночь-то надо переждать.

Андрей тут встал: «Я буду первым, встречались в институте мы,

Она к себе не подпускалиа, до свадьбы, мол, того, ни-ни»

И только шаг один он сделал, щелчок раздался, будто хруст,

Его никто и не заметил, насквозь колено, как арбуз.

Он заорал, как будто режут, его тихонечко ножом,

Андрей схватился за колено, упал в сугроб, он прям ничком.

-Ты чё упал? Эй, раскоряка, ты чё там ногу подвернул?

А он в ответ орёт лишь матом: « Не знаю я, что-то воткнул»

Пока один достал фонарик, пошли смотреть: «Давай вставай»

Артём разрезал уж палатку: «Уходим тихо, не болтай»

На лыжи он её поставил: « А ну-ка Рыжий, дуй домой»

Ружьё своё ей отдаёт, и пачки две патрон с собой.

-Вас догоню я очень скоро, есть у меня должок один,

А если не вернусь я вскоре, в деревне дед есть Никодим.

Деревня эта за болотом, здесь напрямки так десять вёрст,

А Рыжий ту дорогу знает, скажи, что дед конфет принёс.

-Теперь давайте не мешайте, а я обратно поспешу,

Она хотела возразить, он чмокнул в щёку на ходу.

А сам подкрался он к палатке, они снимают всё штаны,

Не могут разобрать по пьянке, и почему он весь в крови?

Артём в другой палатке дырку, а там родимый карабин,

Патроны тоже все на месте, он патронташ свой нацепил.

Он отошёл и наблюдает, до тех дошло, что огнестрел,

Один в палатку за аптечкой, а там дыра, он аж присел.

И через дырку полез воин, и встретил сразу-же приклад,

Теперь похож на партизана, лежит в палатке, как-то так.

А те зовут: «Ты побыстрее, а то он кровью изойдёт»

К палатке друг его подходит: «Вы гляньте, Петька спит, урод»

Потом увидел тоже дырку, решил схитрить и обошёл,

В руках держал пяти-зарядку, но всё же свой приклад нашёл.

Лежит он рядышком с палаткой, и тоже с полосой на лбу,

А остальные его кличут, Артём ответил: «Сейчас иду»

Осталось двое их ходячих, и ружья в стороне стоят,

Он вышел так, что ружья эти, теперь ребятам не достать.

Один здоровый, как горилла, с раскрытой рыжей головой,

Хотел схватить топор и бросить, но не сумел в руке с дырой.

Его рука ножом пробита, к пеньку пришпилена она,

Он так орал, что их Андрей, забыл, что у него нога.

Последний воин испугался, в сугроб с Андреем рядом сел,

Спиртное все, куда-то вышло, он как огурчик, протрезвел.

А ружья их Артём с обрыва, все бросил вниз, там глубина,

И рыжий партизаном стал, свой нож достал Артём с пенька.

«Не убивай» - скрипел Андрюха, кивал башкой, что рядом с ним,

Артём на снегоход, и лихо вниз по тропинке с ветерком.

Отъехал чуть, остановился, он знал погонятся они,

Они орали и кричали, три снегохода завели.

И вот он видит света блики, надрывистый мотора звук,

С предохранителя снимает: «Ну, выручай меня мой друг»

Артём стрелял лишь по моторам, но выстрелы его точны,

Один заглох, и уже вскоре, в кучу собрались все три.

Снежок стал весело срываться, холодный ветерок подул,

Артём не стал с ними играться, на снегоход и ускользнул.

И Настю он догнал уж вскоре, казённый снегоход забрал,

В деревню едут к Никодиму, там телефон, звонить друзьям.

А Никодим - мужик не старый, охотник местный, голова,

-Смотрю я, егерь потрепали, прикладом чай, ну и дела.

-Аль браконьеры обнаглели, не видят уж совсем краёв,

Вы в дом скорее проходите, а то болтаю много слов.

Щас женушка моя накормит, а я вам баньку истоплю,

Ну а потом мне всё расскажешь, пойду я кедрача налью.

А после бани сели кушать, кедрач с устатку согревал,

Им рассказала Настя всё, Артём лишь только добавлял.

Ну, а потом достал с кармана, тот самородок, что нашла,

-Его я прихватил в палатке, он им не нужен, вещь твоя.

Никодимыч курил трубку, крутил длиннющий седой ус,

-Да, есть здесь жила золотая, что вдруг найдут, всегда боюсь.

Они тогда здесь всё погубят, природа может пострадать,

Леса по-вырубят, карьеры, и речку будут засорять.

-Так что про золото в пещерах, наш род молчит уже давно,

А коль найдём там золотишко, то прячем в землю всё равно.

Не знаю, сколько ещё сможем, мы сохранить наши края,

Теперь решать тебе девица, коль с нами значит навсегда.

А если нет, то твоё право, ты можешь тайну рассказать,

И край наверно наш исчезнет, и будет тут завод стоять.

Она смотрела на Артёма, а он смотрел в её глаза,

Она сказала: «Я не с вами, я с ним останусь навсегда»

Дед улыбнулся, по коленке ладонью крепко приложил,

Налил ещё раз всем по рюмке, и трубку снова закурил.

-Сейчас я позвоню Юрашке, в военной части особист,

Он мне внучек, давно там служит, по браконьерам специалист.

-Его с Артёмом приглашали, мы браконьеров погонять,

Ведь те ребята знают толк, в лесу как нужно воевать.

Наутро вертолёт в деревне, Артём к бойцам на борт залез,

И банду они быстро взяли, им не помог, дремучий лес.

Всё по закону дальше было, все получали, что его

Настюша в город укатила, там документы, то, да сё.

А снег уже давно растаял, ожили пеньем птиц леса,

Ручьи по склонам зажурчали, весной работы за глаза.

Четыре месяца в разлуке, она звонила на село,

А Никодимыч отвечал ей: «Сейчас Настюша, дам его»

Звонила только раз в неделю, не мог он чаще приезжать,

А тут вдруг резко прекратила, он сам давай ей набирать.

А в трубке слышит, не доступен, отключен, значит, телефон,

В душе его покоя нету, а может, был потерян он.

Через неделю решил ехать, тревога в сердце как стрела,

Он всё, что можно, передумал, неделя эта вся без сна.

Пса к Никодимычу отправил, и отпуск за свой счёт он взял,

До города добрался быстро, вагон его лишь ночь качал.

А город сильно изменился, кругом рекламные щиты,

Решил он сразу к ней поехать, и на вокзале сел в такси.

А дома бабушка-старушка, сказала: «Квартирантки нет,

Неделю как живут другие» - таков её был там ответ.

И адрес свой не оставляла, и номер новый у неё,

Сказала, жизнь полна обмана, и быть одной судьба её.

Да что такое с ней случилось, и где теперь её искать?

Он к ней помчался на работу, быть может, смогут там сказать.

А на работе пояснили, что жалко было отпускать,

Что месяц как уж рассчиталась, сказала, будет уезжать.

Он шёл по городу неспешно, в квартиру, где он с мамой жил,

Она осталась в завещание, но за нею он в срок платил.

В дверях торчала там записка, записан ручкой телефон,

«Ты позвони мне, как приедешь, есть очень важный разговор»

А почерк был знаком до боли, Лариса бывшая жена,

-Ну, что ещё с тобой случилось, ведь мы расстались навсегда.

Зашёл домой, открыл бутылку, налил глоточек коньяка,

Звонить ей, в общем, не хотел, потом решил, а вдруг дела.

Она сказала, вновь свободна, диагноз страшный у неё,

Бесплодие врачи сказали, и муж ушёл, забрав своё.

Что виновата она сильно, вот бог её и наказал,

Ведь познакомилась случайно, с Анастасией, что он ждал.

Сказала, что в другой бы жизни, подруги стали бы навек,

Но тут узнала, что Артём её любимый человек.

Сама не знает, бес попутал, наговорила гадость ей,

Сказала, пишешь, мол, ты часто, вернутся, хочешь ты быстрей.

А как узнала, что под сердцем, у ней ребёнок твой живёт,

Хотела правду ей сказать, но не смогла, ведь не поймёт.

Она сказала, что уедет, покинет здешние места,

Она сказала, что забудет, что с ней здесь было навсегда.

Артём лишь трубку мял руками, она трещала в кулаке,

Ну, а Лариса продолжала, он слышал голос вдалеке.

-Я знаю, что она уедет, точнее завтра улетит,

В пятнадцать ровно, на столицу, я обещала проводить.

-Хочу теперь я ей признаться, и может быть, она простит,

А после сразу же уеду, я не могу, душа болит.

Хочу, чтоб с нею ты был рядом, надёжен ты, не то что я,

Живу недолго я на свете, а столько горя принесла.

Артём ей не сказал ни слова, и молча, трубку положил,

А утром только петухи, в аэропорт он поспешил.

Потом увидел там Ларису, но подходить не захотел,

Зачем она так поступила, за что ж её он так любил?

За два часа перед отлётом, увидел - Настенька идёт,

И чемодан у ней тяжелый, и сумку на плече несёт.

Он к ней направился, но первой Лариса к Насте подошла,

Пока он шёл в толпе толкался, Лариса Настю увела.

Он их искал минут пятнадцать, потом увидел вон сидят,

И обе плачут, слёзы льются, Лариса в пол отводит взгляд.

Он подошёл, окликнул Настю, она увидела его,

И с места бросилась на шею: «Не говори мне ничего»

Теперь всё это уже в прошлом, не вспоминают о плохом,

А старый пёс, дворняга Рыжий, играет с малым пацаном.

Да Никодимыч с женой Анной, бывает, в гости да зайдут,

Теперь они за край в ответе, ведь вместе тайну берегут.

Костин В.А.