Суицид

…- Как мне все это надоело!- крикнул Он, хлопнув дверью. Не в первый раз уже Он убегал из дома, в сердцах крича эту фразу. «Теперь в последний. Довели. Друзья, девушки, родители, наконец. А все началось из-за Кати. Я для нее все, но никакой взаимности. Дура. Типа любовь у нее в Челябинске – Сережа, курсант какой-то. Ну, конечно, курсант. Будущий летчик! А кто я? Какие шансы у меня? Наивная дура. Ты здесь, в этом богом забытом гарнизоне, а он там – в большом городе. Когда ты его еще увидишь? Через год? Следующим летом? И вспомнит ли он о тебе следующим летом? Жди, надейся…

А может это я дурак? Надо ж было влюбиться в пятнадцатилетнюю девчонку. Красивая, не спорю. Фотомодель. Но знаю же, что не для меня. Ведь «пустышка» она, как впрочем, многие красавицы. А все равно тянет к ней. Чувствам не прикажешь. И любовь ли это вообще? Подумай, сколько их было: Света, Лена, теперь вот Катя. И из-за каждой так убиваться? Да нет, это в последний раз. Последний раз сегодня я пытался что-то доказать Кате, психовал, спорил с ее подругами, со своим другом. Последний раз ссорился с родителями. Вам всем, я думаю, без меня будет легче. Я же только играю на ваших нервах. Вы ж все такие умные, хорошие, а я – неудачник. Ну, хватит с меня. Может там, в другой, неизвестной жизни, мне будет и легче».

Он не бежал. Шел спокойным ровным шагом. Со стороны могло показаться, что вовсе и нет у этого парня никаких проблем – идет человек по своим делам и все тут. Только что курит часто. Нервничает.

Он шел через, когда-то бывшую секретной военную часть, на месте которой сейчас остались одни лишь руины. Шел на свой, как Он про себя его называл, «карьер откровений». Именно в такие минуты Он часто приходил туда, погрустить, подумать о дальнейшей жизни, излить природе свои проблемы. Здесь Он многое обдумывал, осознавал. Домой возвращался, как правило, спокойным, готовым разом решить все свои проблемы, забыть многие обиды, подавить в себе агрессию, пессимизм.

Вот уже и до боли знакомая большая водосточная труба под железнодорожной насыпью, которую Он назвал «мостом откровений». Раньше Он любил гулять здесь с девушками, общаться с ними на самые откровенные темы или просто часами наслаждаться природной тишиной. Лишь изредка спокойствие природы нарушали проносящиеся мимо поезда. «Так вот и жизнь проносится…», думал Он, глядя на них.

А вот и надпись на трубе, сделанная им в один из таких серых деньков: «Холодная осень 2005. Выживу, стану крепче…». Не пересилил себя, не стал крепче. Не могу…

Вот и карьер. Под ним как раз проходит железнодорожная ветка. Вниз, с карьера – и все…все проблемы разом. Он не был ярым сторонником суицида. Посидеть, «уйти в себя», но не кончать жизнь самоубийством. «Но сейчас допекли.- Думал Он.- Нет, это не страшно. Совсем. Даже доля, своего рода романтики». По натуре своей Он был романтиком. И если уж и уходить из жизни, то сделать это Он хотел красиво. Ощутить на мгновение перед смертью себя невесомым. «И не важно, что скажут другие. Мне уже будет все равно».

Он встал на краю карьера. Закурил сигарету. Светило яркое солнце и дым от сигареты, словно отражаясь в его лучах, неспешным облачком уходил в синее небо. В траве стрекотали кузнечики. Даже назойливые комары и те показались ему такими прекрасными и безобидными. «А жизнь все-таки прекрасна! Может, ну его, этот суицид? – Он присел на краю обрыва, свесив ноги. Вдали послышался гудок локомотива, заставивший его вздрогнуть, - о себе не думаешь, так подумай о других. Родители. Ведь они не переживут твоей смерти. Для них это будет страшным ударом. Да нет, переживут, без меня им будет даже лучше. От меня же одни проблемы! Стоп. Что за бред? Ты у родителей самое ценное, что у них есть. И пусть временами вы друг друга не понимаете, но это же не повод для суицида! А друзья, приятели? Столько всего с ними пережили! Выход ведь есть из каждой ситуации. Перед родителями извинюсь, Катю постараюсь забыть. Все со временем забывается. Восстановлюсь в техникуме – все потечет своим чередом, как было и раньше. И, правда, что это я? Жизнь только начинается, а я уже стремлюсь ее закончить…»

…Из-за поворота показалась зеленая «морда» локомотива…

«…что-то я дал! Какой суицид? - Он закурил последнюю сигарету. Пустая пачка полетела вниз, на шпалы. – А так мог бы и я. Невесомость. Красивый полет, длиной в вечность…тьфу, бред какой-то. Лучше пойду сегодня напьюсь и все постараюсь забыть».

Гудок локомотива слышался уже откуда-то из-под низа.

«Пойду. Пора вставать». Желание умирать как-то само собой улетучилось. Даже как-то страшно стало, что его, Димки, больше не будет. Он уперся руками в песок. Где-то внизу загрохотали мощные колесные пары состава. Оттолкнувшись руками о землю, Он сел на корточках на краю карьера. Буквально какую-то долю секунды Он просидел так, как вдруг под его левой ногой песок стал осыпаться. Вслед за ногой вниз потянуло и все его тело. Отчаянные попытки ухватиться за край обрыва руками… «Все. Вот она, невесомость. А как же все-таки обидно все вышло»,- пролетело в его мозгу. Необъятный свист ветра в ушах, гудки локомотива, грохот колесных пар по рельсам и отчаянный, немного потусторонний крик в никуда…

© Все права защищены.

Лето – зима 2005г.