Образ врага

1

Этим утром Сашка Котов был почти что счастлив. Ерунда, что нет работы и не везет в любви — зато кончилась навсегда изматывающая борьба за свободу от погон на плечах и автомата в руках.

Всё! Баста! Он вышел из призывного возраста.

Не нужно больше отсрочек и фиктивных справок, выдуманных болезней и переездов в другой город подальше от места прописки.

Накануне он вернулся в свой город, знакомый до слез, и оглушительно напился. И вот сегодня его слегка потряхивало от похмелья, но первая бутылка пива уже помогла, а вторая как раз лилась в рот — так что он шел по Лиговке в сторону Невского проспекта почти счастливый.

Головокружение иногда случается как от счастья, так и от пива. И в первый момент Сашка подумал, что у него просто закружилась голова. Но в следующее мгновение он понял, что это вращается какой-то непонятный вихрь вокруг головы — причем он стремительно накрывает все тело.

Исчезла Лиговка, пропали звуки машин, и Котову показалось, будто его уносит смерч. Но не успел он даже закричать от страха, как смерч схлынул.

Вот тут Сашка и завопил — одновременно от ужаса и боли. Мало того, что он очутился в незнакомом помещении, где бегали, как ошпаренные люди с оружием и в униформе, так ему еще сразу заломили руки за спину.

Другие органы чувств тоже пострадали. Совсем рядом гремели взрывы, нестерпимо пахло гарью, что-то рушились и звенели разбитые стекла. А главное — Котов не мог ничего понять.

До его разума дошло только то, что люди в военной форме крутят ему руки. Причем происходит это на фоне самой натуральной войны.

Тут мозг пробила дикая, но единственно логичная в данной ситуации мысль. Длинные руки военкомата все-таки добрались до призывника Котова, когда он вконец расслабился. А чтобы он не смог каким-то способом уклониться снова, его усыпили и перебросили в горячую точку.

Естественно, он стал рваться из сильных рук, выкрикивая самые подходящие к такому случаю фразы:

— Не имеете права! Я непризывной! Руки отпусти, козел!!!

Но голоса у тех, кто держал Сашку, оказались громче — тем более, что орали они прямо в оба уха. Слева рявкнул жутковатый голос, которому сразу хотелось верить:

— За «козла» — все зубы выбью!

А справа послышался командный рык:

— За неподчинение — расстрел на месте! Не рыпайся!

Котов ощутил холодный металл у затылка, а на шее у него внезапно появился посторонний предмет. Когда его подняли из полусогнутого положения, и появилась возможность осмотреться, он увидел такие же предметы и на чужих шеях.

Они были похожи на твердые ошейники, обшитые поверху камуфляжной сеткой. Под ней был, вероятно, пластик, поскольку ошейник был легкий и шею не давил.

Зачем они нужны, сразу выяснить не удалось. К группе, в которой кроме Котова было еще несколько человек в гражданской одежде и со скованными за спиной руками, подбежал военный в камуфляже и скомандовал, махнув рукой куда-то в сторону:

— Этих в машину! Инструктаж — по пути на исходную.

Некоторые еще пытались сопротивляться, и тогда один из военных, у которого на плече было больше нашивок, чем у остальных поблизости, сказал другому:

— Шмальни кого-нибудь для примера.

И тот, ни секунды не колеблясь, приставил пистолет к затылку самого неспокойного из гражданских, который вырывался из цепких рук с недюжинной силой и орал: «Я, вас, падлы, всех урою!»

Выстрел был почти не слышен за грохотом разрывов, но неспокойный рухнул на бетонный пол, и из головы его потекла самая настоящая кровь.

А в довершение всего командир с нашивками взял в руку какой-то приборчик, пробежал пальцами по клавиатуре, и мертвому с негромким взрывом оторвало голову.

Вот тут все гражданские присмирели, и только один взвыл со слезами: «Не хочу! Не хочу!»

Шум привлек внимание того военного, который скомандовал грузить людей в машину. Его шевроны были еще внушительнее, и он накинулся на пару, учинившую расстрел:

— Вы чего творите?! За них же деньги плачены!

— Да сколько там этих денег! Один черт до вечера всех перебьют.

— Вычту из премиальных! Земляне — это тебе не рекрутский шлак! И что еще за разговоры: «Всех перебьют»? Сделай так, чтоб не всех!

2

У машины был бронированный корпус, но открытый верх. Над полностью закрытой кабиной возвышался крупнокалиберный пулемет, который, видимо, управлялся дистанционно, поскольку шевелился сам по себе, поводя стволом из стороны в сторону.

Впрочем, были у него и рукоятки для ручной стрельбы с гашеткой между ними.

Гражданских загоняли в открытый кузов прямо в наручниках и бросали на пол лицом вниз. И неизвестно еще, кому больше повезло — тем, кого кидали прямо на железный пол, или тем, кто падал на соседа.

Было слышно, как командир, учинивший расстрел, дает кому-то другому указание провести ускоренный инструктаж и обязательно успеть до того, как машина подойдет к передовым позициям.

— А если не дойдет? Я слышал, гады уже на улицах.

— Тогда действовать по обстановке. Принимать бой и ждать подкреплений.

Когда машина выехала из здания, по первому впечатлению похожего на ангар, под открытое небо, стало нечеловечески страшно. Нет ничего хуже, чем лежать носом вниз со скованными руками, когда вокруг все взрывается и горит, а спина и голова ничем не прикрыты.

И тут сзади и сверху заревел голос инструктора:

— Слушать сюда, салаги! Я — сержант Буркалов. Вы — младшие солдаты особой подневольной героической бригады имени Матушки Сырой Земли. Мы тут немного воюем. Наши — в камуфляже. Враги — в хаки. На шее у вас — самоликвидаторы. Если кто сдастся в плен, и контрольный пост отследит его сигнал в тылу врага — оторвет голову. При попытке снять ошейник — оторвет голову и руки.

Между разрывами было слышно как внизу, под Котовым, продолжает тихонько плакать и бормотать юноша, которого больше всех поразила сцена расстрела.

— Если потеряетесь — по ошейнику можно вызвать контрольный пост и получить указания. Кнопка на шее слева. Как сотовый телефон — кто видел, тот знает. Базовые станции связи — на постах и в машинах. Удаляться от них больше чем на сто километров — не рекомендуется категорически. Оторвет голову обязательно. Все ясно?

И тут не выдержали нервы у Котова. Взбрыкнув ногами и изогнув шею так, чтобы хоть попытаться увидеть сержанта, он вскричал:

— Ничего не понятно! Кто вы такие?! Где мы? Какого черта?!

— Где? В аду, братишка. Ты в аду.

На это Котов не нашел ничего лучше, чем спросить оторопело:

— Я что, умер?

Вообще-то все окружающее не совсем соответствовало его представлениям об аде, да и не верил он ни в Бога, ни в загробную жизнь. Но чем черт не шутит. Вот и сержант ответил:

— Считай, что да. Но пока шевелишься — бери автомат. Смотри, где враг, и стреляй.

— Да почему я должен в кого-то стрелять?!

— Потому что они в тебя стреляют и не спрашивают.

— И кто они такие?

— Гады.

Сержант расстегнул на Котове наручники и поднял его в сидячее положение, как куль с мукой.

— Как звать? — спросил он.

Котов ответил.

— Так что вот, Киса, — сержант взял один из автоматов, установленных в специальные крепления вдоль высоких стальных бортов машины. — Возьми пока оружие. Кто выживет — получит форму и экипировку. Полагалось бы на пункте формирования все выдать, да гады прорвались.

3

С экипировкой не сложилось, однако, и после боя — может быть, потому, что сержанта Буркалова убили в самый разгар огневого контакта.

Он, как оказалось, был помощником командира целого отряда, который когда-то состоял из шестнадцати машин. Потом машин стало меньше, а людей совсем мало, и пришлось отрядить один транспортер за пополнением.

Но отряд за время отсутствия Буркалова разметали полностью. На месте, где он держал оборону, хозяйничали враги в форме цвета хаки, однако машина с пополнением наделала среди них шороху стрельбой из пулемета и обнаружившейся в носовой части небольшой, но скорострельной пушки.

С бортов в это время лился шквальный автоматный огонь — неприцельный, но очень плотный. Новобранцы поневоле как нажимали с перепугу на спусковой крючок, так и не отпускали его, пока все пули не вылетали из рожка.

Таким манером они расстреляли весь боезапас еще в начальной фазе боя.

Буркалов вез с пункта формирования дополнительный запас патронов и гранат — как ручных, так и гранатометных. Но для неумелых новобранцев оказалось непосильной задачей набивать рожки патронами в полуоткрытой машине, которую враги пытались закидать гранатами.

Пришлось машину оставить и прорываться в дом, первый этаж которого вместе с частью второго возвышался среди руин и производил впечатление неплохой крепости.

Правда, в этом доме в самом начале лихого рейда машины с пополнением укрылись от пулеметного огня несколько врагов. И вылезать оттуда они не спешили.

Пришлось Буркалову в одиночку проводить зачистку помещений, во время которой его и подстрелили. А его бравое воинство, поредев с восьми до шести человек, оказалось отрезано от брошенной тары с патронами и гранатами.

Новобранцы засели в непростреливаемых дальних комнатах, а патроны остались в другой части здания, куда то и дело залетали пули и осколки.

Хорошо еще, что на площади перед домом продолжала воевать опустевшая, но не подбитая машина. Скорее всего, командир экипажа с напарником в кабине уже и думать забыли про новобранцев, а хотели только вырваться из ловушки — но они отвлекали на себя силы врагов.

В доме, между тем, повсюду валялись трупы — и в камуфляже, и в хаки, и в штатском. А рядом с ними — оружие разных типов, от довольно примитивных карабинов до автоматов того же вида, что удивил Сашку Котова еще в машине.

Автомат был отдаленно похож на АК-74, но отличий было слишком много, чтобы даже Котов, видевший автоматы Калашникова главным образом в интернете (если, конечно, не считать вооруженных милиционеров с АКСУ), понял, что это — какое-то другое оружие.

Это подтвердил и единственный боеспособный член шестерки, не просто служивший когда-то в армии, а воевавший в десанте в горячих точках.

Только благодаря ему враги не перебили новобранцев сразу после гибели сержанта. В рожках его автомата дольше всего оставались патроны, а когда они кончились, десантник поднял чужой автомат и снова стал отстреливаться.

Его примеру последовал только Котов — возможно, потому, что чужой автомат оказался прямо рядом с тем местом, где он сжимался в пол, укрываясь от пуль.

Остальные оказались в слишком сильном шоке. Плачущий юноша, например, изо всех сил давил на кнопку связи на ошейнике и вопил истошным голосом:

— Мамочка!!! Помогите! Спасите хоть кто-нибудь!

А в конце концов он проорал уже в окончательной истерике:

— Да не работает ни фига ваш сотовый телефон!!!

Уже из-под самых окон враги кричали что-то странное, типа: «Сдавайтесь, нечисть земная!» — когда прилетели вертолеты неизвестной модели с непонятной эмблемой в виде стилизованной хищной птицы. И по тому, как азартно вертолетчики начали крошить врагов, новобранцы поняли, что это — «свои».

Из дома, по которому тоже ударило ракетой с вертолета — так, что начал обваливаться второй этаж и потолок первого — удалось выбраться пятерым. Плачущий юноша не вынес ракетного удара и с воплем: «Спасите!!! Помогите!!!» — ринулся на улицу, где и попал под дружественный огонь с неба.

Уже когда в окрестностях не осталось ни одного врага, пятеро уцелевших подошли к его останкам.

— Трусить в бою — последнее дело, — сказал десантник. — В Афгане такие тоже гибли первыми.

Котов вылупился на него во все глаза. Десантнику на вид было лет 25, не больше. А год на дворе 2011-й, так что по всем расчетам к моменту вывода советских войск из Афганистана этот боец еще даже не родился.

И тут десантник огорошил Котова окончательно.

— Слушай, а что такое сотовый телефон? — спросил он.

4

Оказывается, оглушенный боем Котов еще не потерял способности удивляться.

— Ты с какой луны упал? — хлопая глазами, сказал он. — Сотовый есть у каждой бабки и у любого детсадовца.

Он вдруг вспомнил про свой мобильник, который запросто мог потерять или разбить. Но не потерял и не повредил. Верный Samsung весело светился и показывал время — только вот вместо привычной надписи Tele2 на экране горел какой-то номер.

Котов удивился — оказывается, с того момента, когда он последний раз смотрел на время еще на Лиговском проспекте, прошло не больше полутора часов.

А десантник, взяв трубку из рук Котова, рассматривал ее, как неведомую игрушку. До тех пор, пока не запнулся на показаниях дисплея.

— Чего?! — озадаченно воскликнул он. И, тыкая грязным пальцем в экран, спросил: — Это что?

— Дата, — ответил Котов. — 4 июня 2011 года.

— Ты мне мозги не компостируй, — в голосе десантника проклюнулись железные нотки. — Сегодня 17 августа восемьдесят девятого. Тысяча девятьсот восемьдесят девятого.

Молодой человек, который никак не проявил себя в бою, но был слишком тепло одет для царящей вокруг жары, неуверенно заметил:

— Вообще-то сегодня должно быть 21 марта две тысячи восьмого.

Но обсуждать эту тему дальше новобранцам не дали. Перед ними появился некий новый командир, звание которого они по-прежнему не могли определить, и с места в карьер заорал:

— Какого черта прохлаждаемся?! Почему без формы?!

— У нас нет… — растерянно ответил Котов.

— Быстро снимать амуницию с убитых. Со своих, понятное дело. В первую очередь каски и разгрузки. Проверить коммуникаторы — чтобы связь была.

Командир побежал куда-то дальше, и выполнять его приказание новобранцы не сочли нужным. Тем более, что не очень его поняли. Одни не знали, что такое «разгрузка», другие — что такое «коммуникатор».

Только десантник поднял с земли каску, валявшуюся отдельно от убитого. Отряхнул ее, надел и произнес пораженно:

— Ну ни фига ж себе!

— Что там? — поинтересовался Котов.

— На, глянь, — десантник протянул ему каску. И видя, сомнения Котова, добавил: — Не бойся, крови нет. Ему ноги оторвало.

Пищеварительный тракт у Сашки уже не так бунтовал, как при виде первых покойников, так что он сглотнул слюну и, не желая выглядеть в глазах десантника совсем уж полным трусом, каску все-таки надел.

Она оказалась компьютерной. Перед правым глазом светился дисплей, а к левому можно было подвести визир, самым очевидным назначением которого было выполнять роль бинокля. А в ушах шелестел приятный женский голос:

— Идентификаторы каски и ошейника не совпадают. Если вы будете пользоваться этой каской, нажмите кнопку связи на ошейнике.

Котов машинально нажал и услышал:

— Синхронизирую.

Потом голос говорил еще что-то, и Сашка половины не понял, но все же сообщил десантнику:

— Валера! Они говорят, что это теперь моя каска.

Десантник тут же нашел другую и стал снимать с убитого разгрузку. Но внезапно появился все тот же офицер, страдающий избытком энергии, и, как видно, давно разучившийся разговаривать нормальным голосом. На этот раз он орал:

— Была команда «По машинам»! Бегом!

Машин вокруг было уже немало, и свободные места в них имелись. И поскольку на этот раз офицер сразу не умчался, пришлось грузиться. А для этого пятерка была вынуждена разделиться. Десантник Валера, Котов и парень в демисезонной куртке по имени Олег попали в одну машину, а двое остальных — в другую.

Десантник сумел экипироваться лучше всех — он был в каске и разгрузке, с коммуникатором и планшетом, который на поверку оказался небольшим, но вполне полноценным компьютером наподобие нетбука.

Близких взрывов больше не было, канонада гремела поодаль, и вереница машин довольно быстро продвигалась по шоссе, хоть и изрытому кое-где воронками, но не до такой степени, чтобы сделаться непроезжим.

Котов даже увлекся, помогая десантнику разобраться, что к чему в его амуниции. И отметил по ходу, что операционная система в планшете — совершенно незнакомая, хотя и вполне интуитивно понятная. Во всяком случае, для человека, который имеет стаж работы с компьютерами не меньше десяти лет.

Ближе к кабине в кузове сидели бойцы в полной экипировке, и оттуда доносились обрывки разговоров. О том, что гады истратили на прорыв последние резервы и обнажили фронт. И о том, что начальство теперь спешит перехватить инициативу — а потому гонит в бой все, что ездит, и всех, кто шевелится.

А когда прилетела первая мина, стало уже не до разговоров. Машины свернули в поле и рассредоточились цепью. Затем последовала команда десанту спешиться, и те, что сидели у кабины, сноровисто скинули с кузова новобранцев.

Все куда-то бежали и что-то кричали, и как-то неожиданно оказалось, что тройка во главе с десантником вместе с толпой камуфляжников берет штурмом какое-то большое село.

Впрочем, село это уже обошли с флангов танки, а по укрепленным позициям перед селом проехались бронемашины без десанта.

У врагов, державших тут оборону, не выдержали нервы. Они побежали — но, как оказалось, не все. И вот этих самых оставшийся — случайно или на почве геройства — должен был выкуривать из траншей, домов и погребов спешившийся десант.

Тут Котов и убил своего первого врага. Вернее, он просто не знал, убил ли кого-нибудь в первом бою, ибо палил очередями вслепую.

А в этот раз на него с диким криком выскочил откуда-то мужичок в выцветшем хаки с выпученными глазами и со штыком наперевес.

Котов прошил его короткой очередью, даже не думая. И мучиться рефлексиями было некогда, потому что десантник крикнул:

— Кот, слева!

Второго Котов только ранил, но так болезненно, что враг, рухнув в траншею, надолго забыл о бое. Только слышно было, как он там внизу выражает свои чувства отборным русским матом.

Пот заливал Котову лицо, и каска мешала. Визиры он давно сдвинул наверх, а вот снять саму каску не было ни времени, ни сил.

Никогда в жизни Котов так не бегал, но адреналин лился в кровь рекой, и второе дыхание не кончалось, пока не стихли последние звуки боя.

Вот после этого Сашка на несколько минут выпал из реальности. Сначала он просто дышал. Потом пил ледяную колодезную воду из ковша, который принес ему кто-то другой. А дальше долго сидел в тени раскидистого дерева, глядя в пространство невидящими глазами.

Лишь некоторое время спустя он нашел в себе силы осмотреться. И обнаружил, что сидит посреди села вполне родного вида — с колодцами-журавлями и домишками, обмазанными белой известью.

Было тихо и орущих офицеров не наблюдалось поблизости, так что появилось, наконец, время поразмыслить — где же они все-таки находятся и с кем воюют.

5

Тем временем в деревню въехало несколько грузовиков — не бронированных, а обычных, но с камуфляжными бойцами в кузове. Правда, на этих вместо касок были кепки, и вся экипировка выглядела попроще.

Они занялись тем, что стали сгонять к грузовикам местных жителей. Тех оказалось на удивление много, и не очень понятно, где они прятались — ведь когда кончился бой, село казалось совершенно пустым.

Но прибывшие знали, где искать. И гнали с боковых улиц на центральную главным образом женщин и сравнительно молодых мужчин, сводя их в единый поток.

Дети бежали рядом с этой колонной сами, звали маму — а камуфляжники отгоняли их и подзывали бабушек и дедушек, требуя забрать детей и увести.

Все дети поголовно были босиком. Женщины в большинстве своем — тоже. А в остальном — бывшие когда-то белыми рубашки с вышивкой, красные передники, красные кушаки. У молодых девушек — косы, у женщин — платочки, повязанные на особый манер.

«Свадьба в Малиновке» — да и только.

Котов и десантник сидели под деревом поодаль. Куда подевался третий, Олег, они не знали, пока он сам не подошел вместе с бойцом ветеранского вида. Не просто в полной амуниции, а в такой, которая явно пережила не один бой.

— А вот Гриша говорит, что мы не на земле, — сказал Олег, присаживаясь.

— А где? — буркнул Котов.

— На другой планете.

— Ага, вылитые инопланетяне, — сказал Валера, разглядывая в визир каски происходящее возле грузовиков. — Особенно вон та, белобрысая.

Котов тоже натянул каску и настроил приближающий визир.

Оказалось, женщин на центральной площади села начали раздевать. Вернее, под дулами автоматов раздевались они сами и кидали одежду в один из грузовиков. После чего их самих грузили в другой.

Девушка, на которую обратил внимание Валера, вне всякого сомнения, была натуральной блондинкой. Но особенно странным выглядел загар на ее теле.

Лицо, шея, руки, плечи, треугольник груди в вырезе рубашки и ноги ниже колен загорели чуть ли не дочерна. А кожу, которая еще минуту назад была скрыта одеждой, загар практически не тронул.

Котов так залюбовался ею и другими девушками и женщинами (некоторые, уже раздевшись, до последнего не хотели снимать платок), что лишь минуту спустя произнес в пространство:

— А что это они делают?

— Пленных сортируют.

— Какие же это пленные?

— Вражеские.

— Так ведь это мирные жители.

— А наплевать. За них деньги платят.

— Кто?

— Покупатели.

— Какие еще покупатели?

— Да какая тебе разница! Все равно тебя не сегодня завтра убьют. А у них бизнес. Пленных продают, оружие покупают, бойцов нанимают. Или как нас, землян — выкупают у Паутины.

— У какой еще Паутины?

— Да я сам толком не знаю. И тебе заморачиваться не советую. Все ведь просто. Тут мы — там враги. Меньше будешь задумываться — дольше проживешь.

Он сплюнул и добавил:

— Хотя новенькие редко дольше суток живут.

— А ты?

— А я везучий. Уже второй месяц гадов мочу.

— Но почему они гады? Вот скажи — кто в этой войне на кого напал? — задал, наконец, важнейший вопрос Котов.

— Наши напали. Давно уже. Половину планеты взяли, а другую никак не могут.

— Тогда получается, что «наши» и есть гады?

— Нет, — покачал головой ветеран с двухмесячным стажем по имени Гриша. — Гады всегда враги.

— Это ты в точку, — подал голос десантник, отрывая взгляд от ускоренного стриптиза, который все еще не завершился возле грузовиков.

6

Им опять не дали договорить. Прибежал все тот же офицер, сорвавший голос на крике, и прохрипел:

— Вы трое — в помощь конвою.

— А что такое, лейтенант? — не меняя позы, спросил Гриша.

Лейтенант проигнорировал фамильярность и ответил:

— Гады контратакуют. Сворачиваемся.

Гриша тут же вскочил и последовал за офицером без дальнейших распросов. Остальным пришлось их догонять.

На ходу лейтенант неожиданно тихим голосом пояснял Григорию суть дела:

— Военнопленную надо доставить в штаб. Кровь из носу. Ценная, сволочь. Дочка гадского генерала. Когда они село отбили, примчалась сюда детишек своих от бабки забирать. А уйти не успела — с боем взяли.

Глядя на женщину, которую приволокли двое конвойных, трудно было поверить, что у нее есть дети да еще во множественном числе. Раздевать ее, судя по всему, тоже пришлось с боем, но несмотря на кровоподтеки и ссадины, обнаженное тело ее было достойно всяческого восхищения.

— А дети где? — осмелился задать вопрос Котов.

— А тебе какая разница?! — рявкнул на него лейтенант.

И тут же нормальным голосом сообщил Григорию:

— Детей повезут в броневике вместе с бабкой и охраной. А ее туда нельзя. И бронемашин лишних нет. Поедете в грузовике с одеждой.

Дочь генерала со скованными за спиной руками и связанными ногами забросили в кузов. Конвойные запрыгнули туда же, а когда в кузов полезла троица во главе с Гришей, их предупредили:

— Осторожно! Она брыкается.

— И кусается, — добавил второй конвойный, поглаживая свою руку — вероятно, поврежденную.

А когда грузовик отъезжал, пленная произнесла севшим, но достаточно внятным и ясным голосом:

— Ох отольются вам наши слезы! Всем отольются до десятого колена. И вам, сволочи русские, и вашим хозяевам.

Говор был непривычный, но совершенно русские слова и несомненно славянский облик девушки сбивали с толку.

— А вы — не русские? — спросил Котов с явно уловимым сочувствием в голосе.

Дочь вражеского генерала испепелила его взглядом и с лютой ненавистью проговорила:

— Мы — белогорцы! Если кто-то скажет, что среди моих предков были такие, как вы — я ему горло перегрызу.

7

Они не довезли пленную до штаба, потому что нарвались на воздушный десант.

Возможно, тут не обошлось без генерала, дочерью которого она была.

Самолет бойцы в грузовике слышали, а вот десант, сброшенный со сверхмалой высоты, прозевали.

Котов как раз пытался расспросить Григория, зачем надо раздевать пленниц.

— Потому что покупатели принимают их весом нетто, без упаковки. А одежда — это трофеи, они по другому ведомству проходят.

— Ну а если серьезно?

— А если серьезно, — вклинился десантник Валера, — то у голого человека подавляется инициатива. Он думает не о том, как бежать или драться, а как срам свой прикрыть.

Пленница, лежащая на ворохе вышитых женских рубашек, дернулась, словно желая опровергнуть слова землянина.

И практически в этот самый момент автоматчики в форме цвета хаки и летных шлемах, выскочив неожиданно из леса, атаковали конвой.

В кузове грузовика с одеждой первым убило Олега, успевшего потерять и свитер, и теплую куртку, но так и не добывшего себе каску.

Один из конвойных, забыв о главной боевой задаче, спрыгнул с машины и попытался укрыться у колес.

Второй попробовал снять из кузова пленную, но пули, пробивая деревянные борта, прошили и его, и ее.

Голые и одетые пленницы из других машин разбегались кто куда, а вражеские десантники сосредоточили свое внимание на броневике — очевидно, думая, что дочь генерала находится там.

В результате Гриша и Котов продолжали отстреливаться, пока несколько пуль не ударили везучего ветерана непонятной войны в бронежилет при попытке спрыгнуть с грузовика.

Он улетел куда-то под колеса, зато вслед за ним успешно соскочил вниз десантник Валера. Он залег в канаве у обочины дороги и еще с полминуты удерживал главные силы противника на расстоянии от грузовика.

Когда автомат Валеры затих, Котов, так и не покинувший кузов, остался один.

Он палил куда-то влево от кабины, когда в кузов запрыгнула девушка, похожая на дочь генерала, как сестра. Только волосы у нее были не русые, а черные, и выглядела она совсем юной.

Когда Котов обернулся, она, остолбенев, смотрела на обнаженную пленницу, скованную до беспомощности и пробитую пулями своих же автоматчиков.

Сашка среагировал первым, но автомат лишь глухо щелкнул затвором.

А дуло автомата другой конструкции смотрело прямо на него бездонным черным зрачком неминуемой смерти.

— Сдохни, гадская тварь! — услышал он крик черноволосой девчонки.

Ее автомат стучал еще долго — пока не кончились патроны в диске. Но Сашка этого уже не слышал.

Прав был Гриша. Котов тоже не продержался на этой войне даже сутки.

8

Он летел в причудливом световом вихре и поражался звенящей тишине — абсолютной, какой никогда не бывает в мире живых.

А потом снова появились звуки. Они нахлынули волной, а вихрь, наоборот, исчез.

Котов увидел белую палату и обнаружил, что сидит на кровати, привалившись спиной к стене.

С быстротой, похвальной для человека, принявшего участие лишь в трех скоротечных боевых контактах, он тут же вскочил, готовый к новой схватке. Но, обнаружив, что пребывает в гордом одиночестве, снова сел, озадаченно разглядывая свою одежду.

Он был одет все в те же джинсы и футболку, в которых провел все бои. Но выглядели они как новенькие — буквально как в тот час, когда Котов шел в них по Лиговке.

Не было ни каски, ни оружия. И девушка, которая вошла в палату (Сашка опять вскочил), тоже была не вооружена. Зато одета в белый халат и совсем не похожа на белогорских валькирий. Хотя бы потому, что у нее были азиатские черты лица и смуглая кожа.

В голове у Котова вертелось множество вопросов, но первым с языка слетел один:

— Я живой?

— А вам что, не сказали? — удивилась азиатка. По-русски она говорила с более сильным акцентом, нежели белогорцы.

— Что не сказали?

— Что все земляне в Паутине бессмертны.

— Я что, в психушке? — пробормотал Котов.

— Нет. В реабилитационном центре для случайных жертв войны. Мы выкупаем часть землян для реинкарнации. Доктор вам лучше объяснит.

— Значит, точно в психушке…

Но уже вскоре доктор, говорящий для разнообразия с немецким акцентом, объяснял Котову, что он не просто здоров, а даже более здоров, чем раньше. Потому что реинкарнация в некоторой степени очищает и омолаживает организм.

После очередной смерти землянин воскресает либо в точно таком же теле, как то, в котором он был впервые скопирован с земли, либо в более молодом. И часто в том же самой одежде. А место воскресения зависит от того, кто его выкупит для реинкарнации.

В этот раз за него заплатил реабилитационный центр для случайных жертв войны. В другой раз может и не так повезти.

При этом человек помнит предыдущую жизнь, и этим реинкарнация в Паутине отличается от реинкарнации, например, в буддизме.

Для первой реинкарнации людей копируют из разных моментов, дней и лет земной истории — в основном между 1952 и 2016 годом, причем из поздних лет — больше чем из ранних.

Почему так — никто точно не знает. Надо спрашивать у Паутины, а она редко дает вразумительные ответы людям.

9

Что такое Паутина?

Сеть связи между мирами, пригодными для жизни. Где-то в параллельной Вселенной.

Каждый год открывается все больше каналов в новые миры. Там есть все для жизни, но нет людей.

Эти миры надо заселять. Землян для этого недостаточно. Добровольцев из освоенных миров Паутины — тоже не хватает.

Вдобавок, у Паутины есть свой собственный разум и свои собственные фантазии насчет того, как должны выглядеть цивилизации на новых планетах.

На этом вырос огромный бизнес по созданию цивилизаций под заказ. Паутина может предоставить множество самых фантастических благ тем, кто реализует ее фантазии. Но этими благами пользуется лишь самый высший уровень деятелей бизнеса по освоению миров.

Нижестоящие участники бизнеса, как правило, расплачиваются друг с другом обыкновенными деньгами.

Но для заселения планет и создания цивилизаций на заказ нужны люди. И не абы какие, а неприхотливые, привычные к труду и дисциплине, покорные или приведенные к покорности.

Есть много способов заполучить таких людей. Один из этих способов — война.

И если организаторам войны подвернется недорогая партия никчемных землян — недисциплинированных и не особо трудолюбивых — то почему бы не поставить их в строй и не бросить в бой в составе особой героической подневольной бригады имени Матушки Сырой Земли?

А чтобы всех не перебили прямо сразу, можно сунуть между ними одного парня из десантуры — тоже ничего не понимающего, но способного не растеряться под огнем и увлечь за собой хотя бы некоторых.

Смысл?

У организаторов войны могут быть разные интересы. Одним нужны территории и производственные мощности. Другим — власть. Третьим — трофеи. А главное — пленные.

Для таких войн выбираются планеты старые, густонаселенные — но при этом отсталые, тоталитарные и бедные. Где жители бедны и покорны, неприхотливы и приучены к дисциплине. А если они еще и трудолюбивы — то совсем хорошо.

— Я бы не сказал, что белогорцы так уж покорны, — заметил Котов.

— Я не очень подробно знаю лично вашу историю., — сказал доктор. — У нас еще будет время об этом поговорить.

— Да, конечно. Но там была девушка. Дочь местного генерала. Ее убили. Скажите, она тоже… Ну, это… Воскреснет?

— Она была местной уроженкой?

— Не знаю. Наверное.

— Тогда вряд ли. Для уроженцев планет Паутины реинкарнация либо платная, либо за особые заслуги.

— Но тогда получается, что ее сестра права. Я и есть самая гадская тварь.

— Вы убили ее?

— Нет. Ее убили из-за меня.. Я вез ее в плен.

— Даже если бы вы убили ее сами — все равно вам не в чем себя упрекнуть.

— Так уж и не в чем?

— Конечно. Ведь она была вашим врагом.

— Да почему же, черт побери, врагом?!

— Потому что она бы убила вас, не задумываясь.