Обратный отсчёт

Со слезами на щеках, пьяный, брел по улице, еле освещаемой фонарями, Дед Мороз. Народа, в эту новогоднюю ночь на улицах почти не было, а в частности на этой – ни одного человека, кроме Деда Мороза, у которого кажется, ноги скоро в узел завяжутся. Все люди либо дома, либо у друзей дома, либо в центре – на сквере у ёлки.

С другого конца улицы плелся, так же заплетаясь ногами Петя. Он хоть и не плакал, но лицо у него явно грустное было. Одет он был очень легко, для ночной зимней прогулки. Но, кажется, это его совсем не волновало. Также, на плечи его был накинут рюкзак.

Плелись они так навстречу друг другу в течение пяти минут. Даже не пытаясь обойти друг друга, они столкнулись, и как ни в чём не бывало, поплелись дальше.

— Совести у тебя нет, сынок, взрослого пропустить… — усталым голосом не переставая идти, промычал Дед Мороз.

— Какой я вам сынок, батюшка? Хех… — так же устало сказал Пётр. Тот явно тоже был пьян.

Дедушка мороз развернулся, и поплелся вслед за Петром. Так же медленно.

— С деньгами не поможешь сы… кхм, молодой человек?

— Тебе же на пьянку? Мне бы самому денег хватило… — со вздохом сказал Пётр.

— Дед, вот ты чего в новый год разодетый, по улицам безлюдным шатаешься?

— А что, нельзя уже и такого?

— Можно, почему… Нооо — протяжно начал Пётр — нужна веская причина.

— Тебе-то, какое дело? Деньги верну. Живу в коммуналке на Пролетарской…

— Ну — прервал Дедушку Пётр — Дед, я уверен, тебя дома внуки ждут, а ты тут попрошайничаешь. Иди, подарки им раздай, или чего такого…

— Не ждут меня.

— Ладно, так уж быть… Выпить не хочешь? Я тут вижу, новый год ты справлять не собираешься?

— Давай.

— Только не здесь, новый год через, — он посмотрел на наручные часы — через двадцать минут. Давай хоть на салют посмотрим.

— Давай, но, не добежим же… то есть, не успеем добежать до сквера. Оббегать долго. Да и не хочется… — дедушка присел на асфальт — Ни**я мне уже не хочется.

— Вон там, дом низкий, и лестница. Давно с женой заприметили… Вид с крыши прямо на елку… Дед, вставай.

Тот поднялся.

— В могилу ты меня загонишь, проклятый. Водки хоть, как залезем, дашь?

— Водки нет, пиво. Дам дедушка.

— Ишь ты…

Они полезли на крышу того дома о котором сказал Пётр. Лезли они недолго. Дом, как он и сказал, был невысок. Крыша была плоская, собственно, это и не совсем крыша была. Скорее некий последний этаж, с открытым верхом и без стен. В общем, всем такие знакомы.

Они, присели на небольшую стенку на краю дома, свесили ноги вниз, кажется, совсем не опасаясь упасть. Пётр открыл рюкзак и достал две бутылки пива. В рюкзаке остался небольшой запас из трёх бутылок.

Со свистом открылись крышки, и оба они припали губами к бутылкам.

После первого глотка Пётр перевел взгляд на Дедушку Мороза. У того, на щеках были примёрзшие слёзы. Застывшие, на что дедушке, судя по всему, было всё равно.

— Дедушка, ты чего, ревел что ли недавно?

Тот от неожиданного вопроса чуть не выплюнул вниз пиво, после продолжительного глотка.

— Нее, сынок, чего мне реветь-то… — со смущением сказал Дед, и начал отдирать льдинки.

Он вдруг остановился, и заплакал.

— Дед, ты чего плачешь? — взяв Мороза за плечо, спросил Пётр.

— Мне уже, сынок, шестьдесят лет стукнуло — прихлюпывая начал он — а у меня, ни друзей живых, ни жены, ни детей, ни внуков… И работаю я Дедом Морозом. — Он отхлебнул ещё пива.

Они молчали минут десять, периодически глотая пиво.

— Сегодня, Дед, пришёл я домой пораньше. В офисе работаю, но на новый год, как не отпроситься. Решил сделать жене подарок. Что ты думаешь, я там увидел?

— Не знаю — искренне сказал дед.

— Любовника конечно. Для большей убогости, не хватало ему только в шкаф залезть.

— И чего сделал?

— Послал её куда подальше, заправил рюкзак пивом из холодильника, и пошел по улицам бродить. Так и наткнулся на тебя.

Они помолчали ещё, смотря на веселящихся снизу людей, и огромную, горящую разноцветными огоньками ёлку. Вдруг люди хором начали кричать:

— Три!

— Знаешь Дед, нахер эту дрянь. — Они синхронно выкинули бутылки с пивом вниз.

— Два!

Пётр вытряс оставшиеся в рюкзаке бутылки вниз.

— Один.

— Хороший ты старик. Всё образуется.