Зал ожидания

Она говорила с ним. Ежедневно, по несколько часов кряду, расспрашивала его о том что грядет, о том что было, с удовольствием погружалась в чудесную ностальгию и бывало тихонько пела ему поглаживая своими шершавыми старушечьими ладонями превосходно гладкие черты, вечно молодого, лица. Иногда, чувства настолько переполняли её, что она отводила увлажнившиеся, выцветшие глаза, в сторону, что бы его холодный взгляд не уловил предательски выступавших слез. Перед ним хотелось быть сильной, выносливой, насколько это возможно молодой в душе. Сердцу это давалось нелегко - оно то, как в юности, трепетно билось в груди, порывалось выпрыгнуть на встречу, неописуемо прекрасному миру, то замирало в предчувствии разрушительной бури. Всё это шло от него. И угроза, и особая притягательная магия, способная окрылить и поднять тебя над землёй почти без всяких усилий.

Он, конечно, тоже любил ее. Дарил ей всё многообразие чувств, на которые была способна человеческая природа. Заставлял её поверить, что ещё ничего не законченно . Даже если твои пальцы изуродованы артритом , зрение больше полагается на память, а слух уже ничему кроме тишины не рад, даже тогда всё имеет силу. Улыбка, робкий взгляд, осторожное прикосновение – жемчужины зачарованные самой природой. Через сто, тысячу, миллиарды лет окаменевшая костная пыль будет тянуться атомами к предмету своих превосходных чаяний и тайных мечт. Когда все солнца вселенной обратятся в черные дыры и сомкнут свои веки в бесконечном космическом сне, даже тогда память будет ласково баюкать утомленные галактики, картинами существующей вне времени любви. Это говорили его сомкнутые тонкие губы. Его превосходный портрет, молодого бога, вечно живого и невероятно терпеливого.

В ответ на все его бесценные дары, она исправно поддерживала в себе огонек восхищенного созерцания, внимания, бесконечного интереса. Непрестанно говоря с ним и ни разу не жалуясь на свою долю. Украшала его обитель дорогими однолетними цветами, распространяющих пряный аромат и увядающих по осени. Ухаживала за строгой оградой, сохраняя её глянцево черный лоск. Обновляла золотой оттиск эпитафии специальной импортной краской.

В её сумочке завернутые в старый шелковый платок , хранились все его медали и ордена. Их было не много, но каждая была особой гордостью и настоящей драгоценностью. Она бережно хранила их для него и он был благодарен ей, она знала это.

Прощаясь она никогда не оборачивалась уходя, боясь повторить ошибку бедного Орфея. Всякий раз унося с собой его целиком, спасая от забвения и холодного одиночества.

Она не ждала – что вот –вот придет её время, не готовилась в последний путь скорбно, но величественно упиваясь жалостью к себе и прошедшим дням – нет. Когда-то он научил её жить и с тех пор она жила, пусть теперь совсем по своему, но обязательно жила, а не доживала.

Ни у чего нет ни начала, ни конца. Только непрерывное жизнестойкое, чудесное превращение одного в другое . высшая алхимия пьяных, любезных богов, милостивых и к песчинке и к смертоносному квазару. Выдох превращается в плод несущийся сквозь годы ради любви, обращающийся лучом света, дарующий жизнь новой звезде, жадно сгребающей космический мусор для создания новых миров, полных вдохов и выдохов, стонов и смеха, плача и улыбок искрящихся бесконечным разнообразием бытия.

Мы бесконечны. И она всё так же бесконечно говорила, говорила и говорила с ним, а он молчал и слушал, иногда наслаждаясь теплотой её шершавой старческой ладони на своем холодном мраморном лице.

14.12.12.

Розовый синтетический мех замаранный бардовыми пятнами, косыми стежками пришит прямо к онемевшей от проказы щеке. Лоскут этого меха сохранил ещё черты некогда кроличьей мордахи, точнее её усатой части. Заводская машинная аккуратность рифмуется здесь с дилетантской небрежностью, грубостью капроновых нитей и разодранной кожей моего лица. Мне совершенно не больно – болезнь анестезировала мою плоть, насмешливо предоставив мне свободу действий. Лысый, изъеденный язвами череп скрывает намертво сцепленный с кожей черно-белый капюшон с забавными ушками, когда-то бывший головой плюшевой панды.

Насколько я помню обладателя той игрушки звали Эриком - да, я в этом абсолютно уверен. Такое забыть невозможно. Он был божественно прекрасен в свои шесть с половиной лет. Чист и невинен. Его тело никогда не знало болезней. Даже, наверное, ветрянка, сочла бы кощунственным прикосновение к его идеальной внешности. Он постоянно таскал с собою свою любимую игрушку - огромную панду, почти с него ростом. Так утруждал себя заботой о ней, дружбой с плюшевым ничтожеством, доверием пластмассовым глазам и фальшивой улыбке. Носил её на руках, хоть ничего не видел перед собой и часто спотыкался, не боясь удариться своей золотой маковкой о грязный асфальт или бетон. Сейчас я вспоминаю, как он рыдал тогда. Истошный его плачь, будет преследовать меня вечно…

Я смотрю в зеркало и прикладываю к скулам огромную львиную гриву с золотым отливом, кичливо блестящем в свете тусклой лампы. Аккуратно, насколько это позволяет мне моё проворство, пришиваю её к своему лицу скрывая последние признаки болезни, стежок за стежком.

Это лев Симба малютки Кэтрин - ей его подарили на семилетие. Большой Король джунглей для большой и послушной девочки. У Кэтрин любящие и очень добрые родители, они хотят для своей принцессы только самое лучшее. Ведь она у них само совершенство. Как тут спорить? Все дети самые лучшие. Каждый - идеален, потрясающе мил и честен.

Нет ничего честнее детских слез.

Сколько раз я слышал, детский плач, каждый раз моё сердце разрывалось в груди и утопало в собственной крови, не способное вынести этих мук. Каждый раз я уговаривал себя остановиться, но не мог - что начато, то требует завершения. И даже если бы в каждой детской слезе умирал ради моего дела ангел, я бы и тогда не остановился.

Тайком, ночью, я пробирался в их уютные, заботливо украшенные родителями комнаты и стыдясь самого себя выкрадывал самым бесчестным образом игрушки их горячо любимых чад. Обливаясь потом страха, боясь наделать шуму, я осторожно освобождал плюшевых зверят из цепких объятий спящих мечтателей и растворялся в темноте. Через пару кварталов я уже мог слышать их растерянный, напуганный, обиженный плач и хотел удавиться на том же самом месте.

Из лоскутов любимых и драгоценных игрушек я сшил себе новую плоть. Спрятался за фальшивым мехом, который до того ежеминутно прикасался к божественной чистоте детства. Теперь он стал моим лицом и телом. Плюшевый монстр Франкенштейна, гниющий заживо и озлобленный на весь эстетствующий мир, я никогда не причинял зла детям, кроме позорных краж их бесценных фетишей китайского пошиба.

Мои ладони – это огромные медвежьи лапы, мягкие и неуклюжие непригодные для тонкой работы, вроде шитья, но если приноровиться, то и это не проблема. Мой торс – это резиновая грудь кинг-конга и сумка кенгуру, полная ржавых лезвий, кривых игл и мотков капроновой нити. Мои стопы – смешные щенки далматинца, ставшие намертво пришитыми к моему телу, тапками. Именно в таком виде я готов встретить исход своего дела, я готов и полон решимости в языках пламени и мерцании искр очиститься, украшенный ритуальными масками жертвенных кукол во имя всех богов этого удивительного мира, проклявших меня и неизвестно за что наказавших.

16.12.12.

Это не его дом. Он чувствовал это уже давно и слишком явно. Все эти стены украшенные фотографиями в аккуратных рамочках, двери с блестящими от каждодневных прикосновений ручками, полы, устланные мягкими коврами, в которых тонут звуки шагов – всё это чужое. Но всё это с назойливой настойчивостью пытается, вот уже семнадцать лет, стать с ним одним целым. Проникнуть в него, закрепиться в нем маленькими острыми крючками, проползти в саму нервную систему и дергать там за поводья и рычажки. Это сводит с ума.

Улыбки домашних, их напускная веселость или забота, отдающая напряженным желанием угодить. Разговоры, в которых не понятно ни слова. Будто кто-то включил радио с перманентным рекламным блоком. Никакой информации. Он не пропускал ни слова в свое сознание, в ответ всегда инстинктивно кивая собеседнику, безумно скучая и мучаясь.

Как это произошло? Как он сюда попал и кто все они, такие, что бы так нагло пленить его своей навязчивой услужливостью беспокойством. Это же просто ужас какой-то! Сумеречная зона с горячей домашней выпечкой и убаюкивающим какао. Заговор или бесчеловечный эксперимент. Как они посмели?

Он ночами не спит и смотрит в потолок увешанный фосфоресцирующими звездами. Неизвестные созвездия шепчут ему – Беги! Из приоткрытого окна ветер зовет-Спеши! Внутренний голос молит – Спаси! И только решимость наполняет зудящей энергией мышцы как верные стражи тут как тут. Начинают уныло бродить в темноте ворча и зевая. Открывают и закрывают двери, включают и выключают свет, шикают друга, бормочут - Ты чего не спишь? Тише, разбудишь.

Они словно чувствуют как решимость всё больше набирает силу и от того теряют всякий сон и словно зомби бродят по своей территории, вынюхивают – что и где.

Сколько так может продолжаться? Теперь уже не только дом, но и всё вокруг кричит ему, о том, что это всё не его. Каждый уголок этого заколдованного места хочет похитить его для себя, но при этом, чтобы он знал, что он ЧУЖОЙ. Пленник. Безвольная марионетка, отзывающаяся на интимные поглаживания и касания потаенных струн.

Разве можно заставить человека согласиться на выбранную для него роль? Можно навязать ему тип поведения? Можно сделать из его жизни Шоу Турмана или всё это паранойя, каприз, вконец избалованного, вниманием эгоиста?

Нет, тут работа куда тоньше вшивого шоу для домохозяек. Тут чувствуется садистская рука слепого случая. Потому что если приглядеться в глазах его мучителей видна растерянность, страх, неловкость. Словно и они не на своем месте. Если присмотреться в каждой их улыбке – вина. В каждом движении нарочитая небрежность, скрывающая дрожь. Так чего они боятся? Зачем против своей воли пленят его, среди этих чертовых фотографий и мягких ковров?

Почему больше не позволяют подняться над этим ненавистным домом и хоть на минуту раствориться в свежем дуновении ветра. Отцепиться от липучей тени своей и сделаться собой хоть на мгновение. Он отдал бы за это всю свою свободу, если бы, хотя бы иногда ему позволяли превратиться в бриз. Неужто им и самим не хочется иногда отпустить самих себя и позволить атомам ослабить свою хватку. Наверное, они так и делают. Делают постоянно, втайне от него!

Они наслаждаются своей свободой, а ему наказано сохранять плотность и любить всё это паршивое дерьмо под названием семейные ценности и отчий дом! Зачем всё это?!!!

В горле стоит ком и он, глотая горькую обиду, поворачивается лицом к ненавистной стене, закрывая глаза и мечтая о шелесте синих трав и прохладе весеннего внеземного утра. Такая дорогая душе тоска по фантастическим, ярким пейзажам, любовно убаюкивает уставшего пленника назначенной семьи. Во сне он смеётся, ему снится, что его не существует.

17.12.12.

«Если вы так и будете пялиться, то ничего полезного не узнаете от меня, компренде? Либо задавайте правильные вопросы, либо хоть угостите чем нибудь по крепче, раз так не втерпеж поковыряться в чужом исподнем.

Что? С самого начала?

Имаго, я уже столько их пилюль слопал, что и сам не верю, что оно было - это ваше начало.

Эта штука работает?

( треск)

Дьявол, ну вы ребята даёте! Всё у вас тут на проводах и лампочках, одно слово – кинотеатр.

Я не отвлекаюсь, карбо, Я хочу знать, всё ли вы успеете записать. Потому что сам то я могу запутаться, мать его, и забыть о чем тут вам рассусоливал. В котелке то такая каша поспела, что сам черт подавиться, ей богу.

Ну, так вот, стало быть, как я помню все. Мне тогда совсем худо было, ни гроша за душой. Ни ржать, ни пить, ни согреться с какой кралей денег не было. Уже хотел было как все, на содержание властям отдаться, да тут ваши устроили цирк с регулярными выплатами за то, что мы пилюлями вашими травиться будем.

С Голодухи голова неахти варит, все мысли только об одном. Ну я и подался за пару баксов в клинику.

Угостили меня парой красно-белых и отпустили с богом, мол, ступай амиго-иди поешь и ещё приходи, когда назначено.

Нет, ну я спорить не буду, поначалу обрадовался с таких лопухов. Дескать, лечат пилюлями, да ещё и приплачивают, разве не удача? Месяца два я за их счет отъедался, регулярно принимал, что давали и ни на что не жаловался. Пока однажды чуть не зашиб одну Никиту из местных, на смерть.

Вы поймите, меж я и не вызываю доверия, но и к жестокости всегда относился осуждающе. А тут, словно бес в меня вселился. Прямо удержу не было придушить её, однако сдержался. Сам перетрухал и её, дурру, чуть седой не сделал.

( смешок)

На первый раз я как-то не сильно обратил внимание. Мало ли чего? Мож я с жиру беситься начал или с винища меня так растрясло. В общем, забыл я этот эпизод почти сразу. Но через недельку во мне снова что-то такое забурлило. Вроде как током шарахает и всё – несет тебя, что твой локомотив.

Что? Да. Первые три жертвы девушки. Молодые. Лет, ну может, по семнадцать или чуть старше.

Страшно было, но я всё порывался сдаться. Думал, конечно, не станут даже слушать. Отметелят, да и на стул с проводами посадят, а там и будь здоров. Так что я залег на дно. Основательно залег. На месяц. Начал шепот в голове слышать. Он мне всё в душу лез Гадости наговаривал и пошлости всякие.

А то вы не знаете какие? Ну, малые дети, мать вашу так.

Слушай, дай горло промочить, а?

Хрен с тобой

Так вот. Попер я в ту больничку, где мне пилюльки давали, жаловаться на головные боли и шум в ушах. Меня как ждали прямо. Все улыбаются, слушают сердце, пульсы щупают. Потом опять дали других пилюльки отправили вон.

Я тогда на выходе одного бедолагу встретил,…не помню имени. Трясло его, черт, будто лихорадка какая.

Убегай, говорит, молись богу своему, грешный дурак. Попал ты в переплет. Нечего ржать чего в больнице суют. Так они людям мозги разжижают. Уже трое копам в руки сами сдались, а те их словно сами оформили на месте преступления. Смотри, говорит, как наши легаши работают, сами тебя психом делают, а после ждут, когда ты сам по дурости своей сдашься. Я тогда спорить не стал с ним. Послушал своего шепота. Отвел бедолагу за угол, да там и порешил. Даже глазом не моргнул, словно оливку скушал. Потом опять страшно стало, и я деру дал в свою нору, хотел сам разобраться. Ну, то есть шепотом этим.

Поверил ли? Не. Не сразу.

По тому лихорадочному сразу видно было, что с кукушкой не всё Владах. Хорошо хоть я его. А не наоборот.

В общей сложности девять.

Потом как предупреждал меня тот, я сам на глупости попался. Как кур в ощип, угодил.

А эти суки гордые ходят - их заслуга, дескать, что меня повязали…

Знаю, что никто не поверит, вот и молчал прежде…

Карло Родригес. 25 лет.

Диагноз: Шизофрения. Содержится под наблюдением с 13 лет.

Родители Марта и Хуан Родригес. Сотрудники фирмы Фарматек.

Запись вел доктор С.Нэйл.

18.12.12

Мы нашли его покрытым гнойными язвами, исхудалого и совершенно обессиленного. Боялись причинить ему ещё больший вред и старались не касаться его. Вообще-то, наверное, такое наше поведение продиктовано было брезгливостью. Он лежал, подобрав колени на грязном топчане, смердевшем, как и всё вокруг разложением и испражнениями. В темном помещении, заваленном обрядовым хламом практически невозможно было дышать. Сам жрец этого «храма», если так можно выразиться, не выказывал ни малейшей охоты вдыхать этот отравленный воздух. Он лежал с открытыми впалыми глазами и не двигался, лишь изредка его грудь вздымалась, демонстрируя признаки жизни.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я разглядел внутри храма ещё кое что от чего нервы мои не выдержали и желудок исторг из себя всё содержимое. Глаза застлали слезы, а руки затряслись как при серьёзном похмелье или повреждении мозга. На расшитой золотом красной подушке в особой, специальной позе принятой среди буддистов и иже с ними, восседал гниющий, вздувшийся мертвец, завернутый как положено в красно-желтые тряпки монаха. Подле его гниющих стоп едва дымились ароматические палочки, чей дух разобрать в подобном смраде было совершенно невозможно. Хотя сейчас по прошествии некоторого отрезвляюще действующего времени, я думаю, что они не были зажжены. Видимо воображение дополнило, без того, сумасшедшую картину на свой вкус.

Нечего было, и гадать - мертвец тот был, совершенно точно, одним из пропавших из своих могил трупов, исчезновениями которых мы и занимались. Распутывая узелок за узелком в этой странной истории мы вышли на нашего подозреваемого, который тут как тут лежал на своём вонючем топчане и готов был сию минуту отдать богу душу, перед суровым и отвратительным ликом своего, то есть нашего, покойника.

Сам черт ногу сломит, прости господи.

То есть дело обстояло следующим образом - некий не совсем здоровый на голову человек, возомнивший себя истинным последователем, назовем его – жрец-поздно ночью отправлялся на кладбища, находил или выбирал среди свежих захоронений подходящее. Эксгумировал несчастного и бессовестным образом похищал его, пользуясь недобросовестным исполнением своих обязанностей служителей кладбища. Затем видимо ломая соус Тувы, придавал телу требуемую позу совершал перед сим идолом камлания или молебны, я в этом не особо разбираюсь. Всего было похищено семь тел, в тот день мы нашли одно, последнее из похищенных.

Задержанный на данный момент находиться в госпитале, где его приводят в человеческий вид и замазывают его паршивые болячки чудотворными мазями. Говорит мы с ним пока не можем, так что выяснить место нахождения остальных тел не представляется возможным. Однако по всему видно, что подобных храмов у задержанного было несколько. Никаких заметок, записей или посланий обнаружено не было, так что остается только ждать когда мы сможем допросить задержанного.

Мне интересно. Какого черта он это делал, на кой хрен ему было столько возиться с этим гнильем. Нет, я конечно в курсе того, что поступки умалишенных совершенно не мотивированны, на наш здоровый взгляд, но узнать, что им двигало, было бы здорово. Теперь это уже не просто часть следствия, а моё личное любопытство.

Господи, да вы б его видели. Он же сам почти насквозь прогнил! Даже сумасшедший не станет доводить себя до такого состояния не имея на то веской причины…впрочем, я не мозгоправ.

До сих пор вижу перед глазами все эти бумажные фонарики-с иероглифами, красно-золотую подушку и дощечки с резными текстами,…а ещё эти вонючие палочки. Прямо дрожь по телу, мерзость, какая.

Дальнейшие сведения будут заноситься мною в личный дневник после допроса нашего жреца

Вчера был обнаружен ещё один храм. Не такой как тот, что мы нашли первым. Останки соответствуют похищенным.

И ещё одно ,там был совершенно другой жрец. Так же доведенный до полного истощения, находящийся при смерти. На его алтаре останки были выложены в позе человека раскинувшего руки.

Ничего, бл..дь, не понимаю…

19.12.12.

Сейчас я уже и не помню, куда именно направлялся в тот день. Возможно, я просто болтался опоротый по улице и втыкал на прохожих, что, безусловно, могло быть причиной произошедших в последствии событий. Праздность всегда осуждалась многомудрыми святошами. Должен заключить, что не зря.

Да, теперь я точно уверен, или мне так кажется, что я тогда просто шатался среди толпы добросовестных трудяг, запряженный в наушники и потешающийся над нервозной спешкой потребителей среднего достатка. Мне и в голову не могло, прийти, что быть одним из них - человеком со слепым сознанием, куда безопаснее, чем мной - человеком, полагающимся на слепой случай. То есть это итак очевидно, но я говорю о безопасности иного рода.

Всё было как обычно, ничего сверхъестественного, кроме уморительных рекламных вывесок и дубильных названий магазинов. Ничего особо не привлекало моего рассеянного внимания. В основном я сконцентрировался на окружающей меня атмосфере уходящей осени, с этими её подмороженными лужами и клубами пара изо рта. Под соответствующую музыку это производит восхитительный эффект, да что там объяснять.

В общем, не спеша, лавируя между локтями и сумками обывателей я тащился в неопределенном направлении весь поглощенный своими переживаниями и ощущениями. Пока мое внимание не привлек один предмет. Точнее это был не один предмет, а целая группа – инсталляция, которую я сначала принял за игру своего воображения..Ибо казалось, что кроме меня этого никто не видит.

Мыслимо ли? Посреди людского потока на древней обшарпанной табуретке преспокойно стояла печатная машинка. НА вид тоже очень музейная и от того ещё более потустороняя. Что она тут, то есть, как она тут оказалась и для чего собственно, понять не представлялось возможным. Она как грязное пятно на чистой простыне мозолила глаза. Но мои многоуважаемые сограждане упорно её игнорировали. И если эта композиция из табурета и машинки мешала их пути, то её запросто обходили, не удостоив и взгляда.

Всё моё внимание теперь было сконцентрировано на этом чужеродном объекте. ( объедке? ^_^) Непреодолимое желание влекло к нему и тянуло разобраться – что да как. Неуверенной походкой, словно проверяя асфальт перед каждым шагом, я двинулся вперед. Наверное, вид у меня был как у сапера на минном поле. Я подбирался всё ближе и уже мог рассмотреть отдельные элементы этого чуда чудесного. Потертые литеры, старые шурупы, облупившуюся краску, специальную чернильную ленту..это не было обманом зрения или плодом моей фантазии, это было реальностью.

Если учесть, тем не менее, что заметил я сие чудо в особом своем состоянии, наиболее уязвимом, впрочем, не более чем обычно, следует что не обремененный направлением и целью на пустую голову и праздные мысли, я увидел то, чего видеть не должен был. Я не имел и не имею до сих пор определенной концепции реальности и потому табурет и печатная машинка по среди улицы могли существовать, то есть, как я уже сказал – быть реальными.

Я двигался к тому чего в мире НОРМАЛЬНОГО человека не существует. По доверчивой своей самоуверенности приближался к самой настоящей ловушке для долбо..бов. И как только эта ясная, четкая мысль сформировалась в голове, как указательный палец мой уже опустился на литеру Z. От подобного несоответствия мыслей и действия, я завис. И, как вам уже известно, находился в этом состоянии вплоть до вашего прибытия. Да и сейчас порой повисаю с тех пор, поэтому я здесь. Вроде как для избавления от предрасположенностей, для профилактики…

Но я уже знаю, что вы хитрецы – ловкачи всего-навсего устраняете возможности. Вычищаете амбар... или как это говориться? Отделяете зерна от плевел.

Кто знает, сколько ещё вокруг таких вот ловушек. Скольких вы ещё назовете шизофрениками из-за того, что мы видим больше чем вам от нам требуется.

22.12.12.

Сначала тебе начинают мерещиться запахи. Нечто специфическое, вроде тухлой рыбы или аромата цитрусов, то, что можно безошибочно определить в насыщенной рекламной вонью атмосфере. Тебе может послышаться запах бензина, когда ты мылишься душистым клубничным мыльцем, по два-девяносто за упаковку. Или ядреный дух карбида из чашки максвелхаус. Всё это начинает пробираться в твою жизнь, путая и наводя тревогу – предвестники сильнейших мигреней, от которых не избавиться даже сильнейшими болеутоляющими. Боль не атакует тебя вдруг, это не вторжение, хотя очаги готовы вспыхнуть разом в любую секунду. Это пытка неизвестностью и неизбежностью. Сиди и жди момента когда весь твой мозг поджариться на раскаленной сковороде , принимай горы таблеток, проходи миллиарды процедур, принюхивайся и прислушивайся к реальности. Потому что в любой миг она может оказаться миражем, наваждение, а ты обнаружишь себя прикованным к больничной койке, спаренным со сложной диагностической аппаратурой, обритым и накачанным наркотой, испражняющимся в катетер и окруженным заботливыми бенефициариями. И это всё в лучшем случае, о худшем и говорить страшно.

Когда обратный отсчет уже пошел, а с какого момента именно ты не знаешь. Когда ты только и можешь, что из глубины дурмана разглядеть знакомые лица. Когда твой собственный мозг почти без борьбы отдал себя захватчику, подчинился сумасшедшему, убийственному диктату, тогда тебе остается только одно - не ошибиться. Не спутать последние проводки и собрав остатки серого ещё вещества напрячься для последнего рывка.

В миг абсолютного угасания, полнейшей капитуляции, необходимо взять себя в руки, сделать это на уровне реакции - разбудить в себе всю свою злость и почувствовать в запотевшей ладони силу. Ощутить в ней тяжесть готовности к удару и тогда открыть глаза. Позволить умирающему мозгу увидеть свою последнюю картину, собранную из сумасшествия, дурмана и собственной ненависти. Вот тогда возможно ты увидишь себя стоящим посреди старого амбара, сквозь щели в стенах которого проникает лунный свет холодными серебряными полосами и неясный зловещий гомон, снаружи сдобренный вонью разложения. Ты сожмешь в руке увесистый молоток, с запекшейся кровью и сплюнешь на покрытый опилками пол багровый харче.

Ты окружен. Тебя некому спасти. Снаружи только кровожадные мерзкие твари жаждущие разорвать тебя на куски и теперь всё зависит только от тебя. Каким ты покинешь этот мир. Забитым хнычущим трусом или беспощадной боевой машиной влюбившейся в смерть и жаждущей её.

С раздражением отпираешь засов, нервно сжимая ручку молотка, единственного твоего оружия. Через секунду ты отворишь двери со скрипом и, замахнувшись и испустив боевой клич, кинешься на толпу ужасных зомби, что бы прихватить как можно больше этих паршивых ублюдков с собой.

В этот миг, ещё до первого твоего удара. В момент боевого наивысшего куража, твой мозг окончательно отключается, законсервировав личность в бесконечности. Воздвигнув памятник в чертогах Вальхаллы

Достаточно просто отказаться проигрывать.

23.12.12.

Спокойствие. Пространство рассекают мысли, как межзвездные коробил идей. Соединяют части сложной головоломки. Создают единство всего вокруг. Все наполняется смыслом и имеет значение. Всё. Особенно спокойствие.

Я подставляю под ледяные струи воды из умывальника сложенные ли дочкой ладони, о них с плеском разбивается идеальная структура усмиренного потока. Со спокойствием смываю с липких пальцев запекшуюся кровь. Спиральными витками она исчезает в стоке, полностью смешиваясь с проточной водой.

В голове рождается картина горного родника с чистейшей, свежайшей жидкостью, словно светящейся изнутри минералами. Я вдыхаю полной грудью, пытаясь ухватить себе кусочек этого миража. Спокойно поглотить его и растворить в себе. НА какой-то момент мне начинает казаться, что я больше не слышу резкого запаха адреналина, его сменяет густой аромат полевых цветов с подножия гор.

Пальцы окоченели, и я закрываю кран. Где-то в цифровой вселенной байт за байтом соединяются судьбы, разрываются контракты, разыгрываются гамбиты. Каждый электрический импульс, не нарушая баланса совершенного мира, создает бесконечность, повторяя себя на все возможные лады, с важным и деловитым спокойствием. Электричество – это надежный друг и незаменимый сообщник. Согреваю ладони теплым воздухом нагнетаемым сушилкой.

Меня немного мутит и одолевает некоторая слабость. Ничего. Это нормально. Главное сохранять что? Правильно, не будем лишний раз повторяться. Можно просто отдаться этому мягкому всепоглощающему чувству. Тебя будто несет над плоскостью, плавно и медленно. Паришь над кафельной плиткой с багровыми лужами неправильной формы, над мягкими коврами, устилающими межкомнатные проходы, так же заляпанные неприятными пятнами. Теперь они не имеют значения. Проплывают снизу и остаются позади осиротевшие, обездоленные, изгнанные из привычной среды для единения с общим потоком. Для смешением с окружением, спокойным взаимопроникновением медузы.

Медузы порывисто сокращаясь, лениво двигаются в черной воде, светятся и ни о чем не беспокоятся. Избавлены от либидо, сомнений и главное сознания. Потихоньку и я теряю свое. Превращаюсь в медузу и плыву себе, Капая из распотрошенного паха густой черной кровью. Плыву к уютной кровати с белоснежными простынями и пухлым подушкам. Можно обнять их и уснуть.

Удивительно, что во мне ещё остались силы. Кажется, я даже могу улыбнуться себе в зеркало в спальне. Бледной спокойной улыбкой.

Мириадами осколков улыбка разбегается по полу. От неловкого касания зеркало со звоном разбивается, предвещая семь лет несчастья. Кому, интересно.

Звон стекла соединяется со звоном в ушах, сопровождавшим меня из самой ванной комнаты. Теперь они вместе превращаются в гул, от которого я теряю сознание и падаю возле кровати.

Голова мягко ударяется о ковер с длинным ворсом. Вокруг тишина и спокойствие. Последние мысли не успевают сформироваться…не успеваю вспомнить, зачем я всё это сделал.

24.12.12.

«Куда вы идёте?»

«Там хорошая земля, там тепло и наши зерна нальются силой, станут живыми. Их напитает горячее солнце, украсит их своим золотым цветом»

«Вы глупцы! Остановитесь!»

«Мы вернемся, как только наступит осень, тебе нужно с нами. Мы вернемся полные сил и соков, тогда уроним здесь наши семена и своими телами укроем их на зиму, что бы прорасти из них весной»

« Это ложь! Когда вы вернетесь сытые, вас охапками уложат в амбары, семена перемолотят и испекут из них хлеба, а вас самих потом скормят своим овцам, лошадям и коровам. Лишь немногим повезет снова прорасти! Неужели вы не знаете?!»

«Тебе мерещатся заговоры! Ты сумасшедший! Мы свободны как ветер, это наше право от природы! Можем идти куда хотим и можем уронить свои семена в добрую почву, которую выбрали сами. Так было от начала века и так будет всегда!»

«Прошу вас - забудьте своих предков. Они были такими же глупцами, как и вы. Идите со мной! Пусть ваши колосья качает ветер гор! Вы привыкнете и к скудной почве и к недостатку воды и к морозному воздуху. Вы будете свободны, как вам грезиться ныне. Не ходите в поля! Это обман человека, он приручил вас, создал сказку, что бы вы думали, что свободны, но это не так!»

«Мы идем в поля. Ты потерял рассудок, ты слушал пустую болтовню сорных трав, мы всё знаем! Разве ты не слышишь - твои разговоры о свободе полны лишь спеси, а не разума. Ты не хочешь исполнять своего долга. Хочешь морочить добрые посевы своей непокорностью!»

«Кому покориться? Кому?»

«Своей природе, конечно! Бестолковый! Ты не хочешь дать своего урожая - потому наводишь смуту среди нас. Тебе с нами не по пути.»

«О, глупцы! Идёмте за мною. Я слышал что клевер и мхи, когда-то так же ушли и теперь свободны!»

«Быть ровней этим бесполезным бродягам и дикарям?! Ты уже сам как репей – прицепился к нам. Убирайся в свои горы и пусть твои семена никогда не взойдут на каменистой почве. Пусть ветер-шаман раскидает их среди злых подорожников. Пусть их истопчут дикие животные. Ты позоришь нас. Уходи!»

«Я уйду, но вернусь, посмеяться над вашим потомством, которое, как и вы живет лишь, что бы кормить человека, в обмен на добрую почву и теплые стога. Ха! Вы сами себя опозорили, у вас нет предков. Разве что они родом из лабораторий и пробирок!»

«Идёмте, друзья, нас ждет серьёзное дело. Не слушайте этого лентяя. Ему затуманили мысли разговоры с сорняками и цветами-маразматиками. Не тратьте на него времени.»

И они ушли, мерно покачиваясь на ветру, ужасно гордые исполнением своего общего долга. Светло-зеленый океан покрыл собой бескрайние поля. Почва богатая минералами и хитрыми удобрениями, как родных приняла корни «ходунов», дала им всё свое тепло, всю свою силу и заботу, только что бы семена их набирались силы и зрели под горячим солнцем. Ветер пел песни, разносил шепот от колоска к колоску, покачивал из стороны, в сторону, баюкая их мысли. Все тревоги забыты.

И в горах всё осталось по-прежнему.

26.12.12.

Сообщение системы:

Эрик, сейчас в правое полушарие вашего мозга, будут последовательно поступать микро-импульсы. Одни будут электрической природы, другие магнитной. И те и другие абсолютно безопасны для вас, поэтому вам совершенно не о чем беспокоиться. Всё что от вас требуется – это позволить мыслям течь беспрепятственно и быть максимально расслабленным. Отдыхайте.

Сорок минут от начала эксперимента. Сообщение Эрика:

Док! Док! Мне не очень уютно. Когда я входил в комнату, то был один, потом на меня напялили слепые очки, а теперь я твердо уверен, что со мной в комнате ещё несколько человек, которых я не могу видеть.

Сообщение системы:

Эрик, это абсолютно нормально. Уверяю вас, вы в комнате совершенно одни. Эффект присутствия - это результат стимуляции правого полушария магнитными импульсами. Скоро всё закончиться. Попытайтесь снова расслабиться.

Один час от начала эксперимента. Сообщение Эрика:

Всё что я могу описать - это неясные образы, которые навязчиво лезут в голову. Порой создается ощущение, что я их вижу, то есть меня окружают: по меньшей мере, пять фигур. Они движутся плавно, но не меняют своего местоположения. И ещё, не смотря на их присутствие, мне совершенно не страшно. Я не испытываю тревоги, словно так и должно быть.

Сообщение системы:

Всё верно, Эрик. Вы отлично справляетесь, продолжайте наблюдения. Всё что происходит - абсолютно естественно.

Один час, двадцать минут от начала эксперимента. Сообщение Эрика:

Док, Док что-то не так. Какие-то, тьфу черт, яркие вспышки. Это ваших рук дело, Док? Глазам больно, хотя они закрыты. В ушах появился нарастающий гул. Мне не очень уютно.

Эй, вы там!

Фигуры исчезли…мне кажется..мне кажется, что я…

Какого хрена?

Если это нормально, то вы псих, Док. Передо мной открытое пространство и я могу двигаться, хотя знаю, что зафиксирован в вашем чертовом кресле. Эй, вам ещё нужна информация?

Боже. Тут всё так странно. Небо будто обшарпанный потолок, но он движется. Мокрые, серые разводы, как тучи меняют форму и положение. Я даже вижу облупившуюся побелку…или как её там? Осыпавшуюся.

Вокруг какие-то растения, но я таких сроду не видел, уверен, что вы тоже. Эти травы довольно высокие и похожи на полосы выцветшей ткани, такой сухой, стоящей по стойке… не знаю, как описать.

Всё серое, под ногами цементная пыль, мне кажется. Да, вроде бы это цемент.

Ох, ты ж мать вашу, Док! А мои руки! Ой, блин, что б вас всех, они же будто ржавые. Я вижу рыжие разветвления вен, отслоившуюся кожу, сухие мышцы и сухожилия. Я как мумия или вроде того. Тут всё словно мумифицировано.

Док!

Эй, вы ещё там?

А ещё впереди какое-то промышленное здание. Хотелось бы узнать, что это, но страшно. Мне долго ещё тут находиться? Я не уверен, но, кажется, скоро ливанец с потолка, то есть с неба. Один хрен.

Довольно прохладно. Как я вижу на мне старый синий комбинезон. Грязный и очень вонючий. Запах вроде пота столетней закваски…

Всё так натурально.

Эй, вы там!!! Вы что, уснули?

Вот вернусь и настучу по вашим лысым черепам. Чего вы там натворили то?

Коей, продолжаю наблюдения. Отправляюсь в здание, потому что боюсь промокнуть под дождем. Что-то мне говорит, что стоит опасаться местных осадков.

Кстати трава на ощупь ломкая, как засохшая краска, так что сравнение с тканью - в задницу.

Иду в здание.

Довольно большая хреновина. Заводище явно брошенный. Сейчас найду вход..минутку.

Сообщение системы:

Система не реагирует.

28.12.12.

Всё верно, до некоторого определенного момента, Алиса содержалась в сконструированной мной, специально для неё, камере. Я мог регулировать температуру, влажность, освещение. Моделировать любые необходимые условия внутри камеры.

Если не вдаваться в подробности, я дрессировал и тренировал её мозг. Мозг Алисы. Готовил его для пробуждения сознания. То есть когда Алиса обрела возможность самостоятельно мыслить, у неё уже имелся для этого подходящий и хорошо настроенный инструмент.

И не нужно обвинять меня в неэтичности подобного подхода к делу воспитания детей. Это не воспитание. Как можно тратить время на обучение, абсолютно не готового к этому существа, навязывать какие-то свои дурацки понятия и мораль? Это бесполезно.

Приучив её мозг, всего лишь, реагировать на среду адекватно. Развив в нем, в достаточной мере, базовые, основные навыки, по сути своей бесценные, не ущемляя и не перегружая условностями и информационным шлаком. Я сохранил для сознания пластичность, легкость, точность мыслительного аппарата. Я избежал всех ваших проблем с, просыпающейся на определенных этапах, крайней эгоцентричностью ребенка, капризностью и проблем с социальной самоидентификацией. Мой ребенок начал обучаться как только стал к этому готов. Алиса не вундеркинд. Она счастливый человек, интеллектуально и духовно развитый.

Вы смеётесь, слыша как человек вроде меня, державший свою дочь до пятилетнего возраста в самодельном аквариуме, рассуждает о духовности. Но я вовсе не шучу. Я считаю, что покуда человек не начнет себя осознавать человеком, пока он всего лишь раб своих нужд, а так же инстинктов, зависимое от сиюминутных потребностей существо – у него нет, и не может быть души.

По-вашему кошки или собаки при всей своей сообразительности счастливые обладатели души? Нет, будь они хоть трижды умнее чем они есть, они всего лишь повторяют то, чему научились. Мимикрируют. Поступают так, как того требуют гены.

Любить вы своего ребенка будете потом, когда в вашем чаде наконец вспыхнет божья искра сознания, а до того несите за него крайнюю ответственность и как можно внимательнее относитесь к нему.

Безусловно, о результатах вы и слышать не хотите. Вы хотите, что бы я рассказал вам историю, как я бессовестно измывался над Алисой, повышая и понижая температуру. Как я моделировал уютную и агрессивную среду. Как я кнутом и пряником заставлял её мозг развиваться, добивался большей результативности в реакциях, словно мартышку дрессируя и натаскивая. Вам подавай драму.

А вы говорили с Алисой? Уверен, первым её желанием было - послать вас по матери, но она этого не сделала. Она интеллигентный человек.

Я уже почти потерял свою душу, она уже почти вся на небесах и я затухаю. Скоро стану тупее кошки и начну ссаться под себя в этом чертовом доме престарелых, куда меня определила моя горячо любимая, очаровательная, смышленая Алиса.

Вам такая история нужна была?

28.12.12.

Довольно необычное заведение. Постоялый двор без вывески, только точное число над самым входом, больше ничего. Тут можно недорого снять себе комнату, угоститься простенькой кухней и что самое главное - послушать постояльцев и самого хозяина, охотно ведущего любые диалоги.

Если снаружи вас встречают электронные часы с датой и температурой, на манер вокзальных, то внутри всё куда менее современно и совершенно аскетично. Сколоченные вместе дубовые доски, стоящие на козлах, служат столами, а что бы вы удобно приземлили свою пятую точку, имеются деревянные лавочки, без спинок естественно. Пол усыпан опилками, а стены кое-где украшены выцветшими коврами с запутанным орнаментом. Всё освещают несколько тусклых люстр, скрипуче покачивающихся неизвестно по каким причинам. Кажется никто не против подобного дизайна, и только мои глаза никак не могли привыкнуть к атмосфере подобной спартанской. Всё же надо помнить, что убранство здесь не главное. Стоит вам поудобнее устроиться у барной стойки, имеющей довольно хитрый виз прилавка, из-за холодильника у кассового аппарата, как к вам тут же подойдет дружелюбный и словоохотливый владелец заведения. Спросит откуда вы, как здесь оказались и нужна ли его помощь, в чем либо. Он предложит вам разменять валюту, пролистать свежую газету и если вам будет угодно карту местности или выход в интернет с его компьютера. Всё это за умеренную плату.

- Здесь человек точно знает, где он и в каком году. Важно, что такое заведение существует, как некий перевалочный пункт для особых путников. Скитальцев идущих по своим указателям и маякам. Мы с радостью обслужим любого клиента. Откуда бы он ни был.

В прошлом году со мной расплатились долларовыми банкнотами без президента на них, год и прочее были в порядке. А вчера один умник оставил три золотых, чеканки северной империи. Хотите, покажу? Я таких сроду не видывал.

А если уж вздумаете тут кого разговорить, то советую не слишком напиваться. Путники делятся историями, но запросто разводят олухов на местные дензнаки. Смекаете? Хотя я всем предлагаю размен, они разменивают свои мудреные бумажки у туристов вроде вас. Вроде как сувенир. Только будьте осторожны. Я так наловчился,что начал выявлять подделки. Ежели кого ловлю на худом, то мигом вон со двора. Такое правило. Тут много чего происходит.

И даже если вы не поверите словам старика, то вас уж точно убедят пара дней проведенных в этом Доме Времени, как я его окрестил.

Тут вам и беглецы из времен грядущих и потерянные души прошлого и гости из соседних параллелей. Как хотите так и понимайте. Всё это ужасно интересно и любопытно, если отбросить предрассудки.

По вечерам , когда из кухни доноситься густой аромат жаркого смешанный с духом яблочного сидра, за столами собираются постояльцы. Не более десяти или двенадцати человек за раз. Они знакомятся друг с другом, после нескольких стопок, ведут меновую торговлю и бывает славно дерутся. Я за четыре дня видел две драки, в одной лишился золотого зуба и наручных часов, но зато познакомился с неким Тэдом Кодэином, обещавшим мне, что скоро мировая экономика рухнет, не сегодня так завтра. Велел запасаться патронами и консервами- главной валютой скорого будущего. Я его убедил, что воспользуюсь советом.

В другой раз имел честь быть знакомым с Айком-нэйрофантомом. Местным бродягой.Местным-значит из нынешнего времени и нашей параллели.

При всей дикости царящей атмосферы на постоялом дворе , начинаешь проникаться верой в рассказы полупьяных и явно не очень здоровых обитателей его.

В общем всем кто ещё способен покинуть периметр и не боится путешествий по пустырю и окрестностям- советую посетить это оригинальное заведение. Карта прилагается. К-3-01-VOGD

29.12.12.

Всё. Пустота спряталась настолько хорошо, что никому из нас её уже не найти и не постичь. Захламляем свои полки бесценным мусором, пылесборниками и разноцветными стекляшками, через которые смотрим на мир как дурачки в парке развлечений. Шумим что бы знать, что мы живы, грохочем и вопим пугая пустоту. Засоряем эфир.

А елси начнем шевелить извилинами, то что? Что там отыщешь? Пустоту? Нет. Там свободного места не осталось, разгребай и сортируй хоть всю жизнь, ни черта не выйдет. Слишком много хлама, слишком много мыслей.Заботы и беспокойства, страхи и чаяния, надежды и разочарования. Всё это присыпано золотой пудрой безграничной любви к самому себе и ненависти к собственной совести.

Никакой пустоты.

Густая кипучая жижа, хлюпающая и чавкающая, источающая тяжелый смрад тридцати миллиардов тон дерьма- вот вам, а не пустота. Всё залили этим раствором, приправили шипучкой и закупорили мариноваться, пока боги не соизволят употребить это ужасное месиво на какой нибудь свой божественный праздник.

Мы так стараемся, лезем из кожи вон, что скоро и сами станем богами и давясь начнем обжираться своими потрохами и выдумками. Мы обезумели гораздо раньше Иеговы- триединого шизофреника, потерялись серьёзнее добродетели – захлебнувшейся регламентом, умерли до того как родились.

Пришли и спихнули пустоту. Всё наделили смыслом и перессорились из-за трактовок. На всё нашли ответ и ни разу не согласились ни с чьей точкой зрения.

Чего ты смотришь на меня? Хочешь разглядеть пустоту? Для этого нужно осознать, что смотреть не на что. Смотреть некуда и ничего не разобрать.

Поэты и сентиментальные романтики скажут вам, что пустота в сердцах, но и это не верно. Сердца переполнены кровью пролитой за сомнительное счастье – найти и потерять. Нет. Вам не добраться до пустоты. С ней покончено. Баста!

Я рассылал это сообщение в течении пятнадцати лет, на выдуманные адреса. Наговаривал на автоответчики , скрывая номер. Запускал бегущей строкой на кабельные каналы, после полуночи. Все мои слова направлены в пустоту. Это мой зов.

Пятнадцать лет я учился концентрации и медитировал. Усмирял свой разум. Ждал, ждал, ждал отклика из пустоты. Пока наконец моё сообщение не дошло до адресата. Пятнадцать лет ушло на то что бы я получил главный ответ. Тот самый отклик, которого я ждал все эти годы. Ответ пришел ясно и просто сформулированный. Уничтожающий.

Всё это пустое.

Вот и всё. Коротко и ясно. Столько лет ушло на понимание того, что не имело смысла.Столько лишнего, что бы понять что я всего лишь зацикленный на одной мысли дурачок. Даже не сумасшедший, всего лишь придурок.

Однако как только я это осознал, как только это коснулось меня своей мерзкой насмешливой логичностью, я тут же провалился в пустоту. Всё потеряло смысл и стало пустым.

Пустота нашла меня и поглотила.

Считайте, что это ничего не значит. Не принимайте всерьёз мои слова. Не обращайте внимания на то что я вам передал. Плюньте. Вот и всё.

03.01.13.

Знаете, я уже столько раз рассказывала эту историю, что уже и сама не могу отличить, где правда, а где фантазия. В моих теперешних воспоминаниях, тот первый случай выглядит как нечто грандиозное, переполненное подробностей и переживаний. Теперь мне кажется, что в глазах некоторых было не только изумление, отвращение и стыд, но и некоторое возбуждение и даже откровенная похоть. Естественно , тогда я и понятия не имела о подобных чувствах, но думаю, что это бы мне понравилось. Это бы как нельзя лучше дополнило картину.

Мне тогда едва исполнилось тринадцать. Происходило, что-то весьма скучное и было много взрослых вокруг. Они задавали мне вопросы, что-то такое декламировали и бродили вокруг меня. Чуть поодаль стояли мои однокашницы, шушукались и как и я не выражали ни малейшего интереса к происходящему.

Надо мной навис мой отец, суровый военный человек, и что-то там пробасил пафосно и гордо. Я видела как шевелятся , его чуть посеребренные сединой, усы, а из под них сыплются на меня премудрости и родительский понт. Я смотрела на него снизу вверх и ни одного слова не могла разобрать из-за его кислого винного дыхания. Чувствовала только, как напрягается что-то во мне, будто само собой. Сводит мускулы так что аж перехватывает дыхание и закрываются глаза. Потом мелкая дрожь и ощущение волны тепла всему телу. А особенно там, внизу. Одновременно с этим- расслабление и всеобщих «Ох». Тепло и игриво по моим бедрам и коленям побежали ручейки. Вокруг моих босоножек образовалась лужица. Я стояла с закрытыми глазами и с удовольствием слушала как звонко разбиваются янтарные капельки о мраморный пол. Воздух вокруг наполнился моим ароматом, больше не было противного винного смрада и грузных слов. Все слушали меня и не могли вымолвить ни слова.

Когда я открыла глаза, прикусив губу, окинув взглядом аудиторию, то восторгу моему не было предела. Все эти серьёзные, важные, занятые особы не могли отвести глаз от меня и маленькой теплой лужицы подо мной.Они были зачарованны, околдованы маленькой слабой девочкой.Но не успела я вдоволь насладиться этим моментом, как отец со всего размаху ударил меня ладонью по лицу. Так, что из глаз полетели искры. Я чуть было не упала, а звон в ушах не унимался ещё минут с десять.

Обжигающая боль от хлесткого удара, уничтожающие, посрамляющие меня слова, презрительные смешки одноклассниц. Боже я никогда не испытывала большего удовольствия. Мои трусики под юбкой были мокрыми наверное уже не только от того , что я обмочилась. Это было похоже на возбуждение…наверное. Я не знаю, помню ли я всё так как было.

После меня долго расспрашивал школьный психолог, говорил про семью, про отца. Хотел знать как я сплю, не мочусь ли в постель. Это было уже не интересно. Жаль я больше не хотела писать, а то бы с удовольствием испортила его великолепное кресло. Вот это было бы то что нужно. Вот с этим бы ему повозиться, умнику.

В дальнейшем, я не раз, так сказать, позорилась и срамилась причиняя боль родителям и давая поводы для издевательств…

Никогда, никогда в жизни вы не сможете понять этого, сколько не просите пересказывать и перебирать в памяти эти бесконечные сцены. Пока вы сами не надуете в штаны стоя в вагоне метро или делая покупки в гипермаркете. Пока не расслабите мочевой пузырь у всех на глазах, без стыда, без страха, вы не поймете меня. Так что нечего спрашивать. Мне просто нассать на вас с высокой колокольни.

14.10.12.

Хочется выпить водки, смотря со второго этажа заблеванной и обхарканной резиденции, на государство имени меня, безгранично простирающегося вдаль, нарушая перспективу. Под серым приватизированным небом чернеет снег от слякоти дорог и тяжелой копоти фабрик штампующих завтра, день за днем. День за днем. Двигаясь к будущему по конвеерной ленте, как по беговой дорожке, старея и ветшая, время в моем государстве не лечит, а приводит к циррозу печени. Вовсе это не печально. Есть некоторая определенность, а возможности придуманы детьми цветов, для поколения идиотов. Таким здесь не будут рады, такие сами рады не будут здесь оказаться, поэтому слепо верят в силу любви. Закрывают на всё глаза и верят. Не думайте о прозрении, не мечтайте о ясности. Вы всё равно не знаете, что с этим делать.

Всё ещё хочется водки. Хотя уже не так сильно. Всё равно выпить не с кем. Один Я тут повсюду. Куда не глянь- руки, ноги ,живот. Зеркала ещё эти, мутные как вода из крана. Отражение в них тусклое, безжизненное. Щетинестое, опухшее

Парадный комбинезон жмет в паху и широк в плечах-переходящий шмот. Наследие мелкочленных, узколобых строителей светлого будущего во имя героического прошлого. Ношу такую красоту только по праздникам. Выхожу в народ жать руки и хлопать по плечам свои отражения и дубли, занятых своими мелкими делишками. Подбадриваю каждого себя презентабельным серьёзным видом.

Где-то там, на свежем воздухе, я пашу от души и не думаю ни о чем. Может лезу в канализацию с тем что бы наладить дерьмопровод, может машу лопатой освобождая дороги от грязного снега, может совсем далеко смотрю себе в затылок делая замах для удара фомкой. Если смотреть из каждой своей пары глаз, то видна та же бесконечность. И в туннелях коллектора и в сугробах снега, и в ударах исподтишка. В этой бесконечности , словно мухи в янтаре, застряли все мы. То есть все Я. Окруженные тщеславным блеском мембраны собственной исключительности.

Медальки на груди, премии, фантики- веночки.

Из приоткрытого окна пахнуло выхлопами одичавших малолитражек, изъеденных как всё здесь коррозией и странной неизвестной проказой, превращающей абсолютно всё в выцветшие фотоснимки.

Моё веселое мутное государство. На него приятно смотреть в том, едва уловимом состоянии алкогольного опьянения, когда всё душевно и просто. Когда даже в мятом бычке ,кажется, кроется только тебе постижимая глубоко философская красота.

Это не политическая сатира. Это глубинный самоанализ. Настолько глубокий,насколько может себе позволить углубиться человек уважающий понятия и регламенты среды, в которой он безответственно опрометчиво родился, настороженно рос и развивался и собирается впоследствии удовлетворенно умереть, не оставив открытых вопросов и недосказанных слов. Это заигрывание с эрогенными точками самоуважения и безосновательной гордости, которую величают человеческой.

Салют классикам- фонтаны маразма и фейерверки цинизма. Человек- это звучит гордо. Потому что пишется -Я, а видится – мы.

Водки хочется. Нам бы выпить, да я один не пью.

17.03.12.