Бобка

Он снова прибежал на набережную, чтобы найти что-нибудь съестное. Стоял теплый летний вечер и народу прогуливалось много, в основном молодежь.

Он пробежал вперед, как услышал свист и оглянулся: вдали стояла ватага пацанов и звала его к себе. Он уже повернулся в их сторону и сделал шаг вперед, но принюхавшись, узнал их. Да, это они недавно загнали его в подъезд и издевались над ним так, что у него чуть сердце не лопнуло от страха. Они гоняли его по темному тамбуру, забрасывая горящей бумагой.

Он развернулся и снова побежал вперед: в конце набережной стояла женщина, а возле нее маленькая, чуть меньше его собачка. Она лаяла на всех проходящих, но не отходила от своей хозяйки.

Он подошел к ней поближе и обнюхал ее, она в ответ сделала тоже самое - так они познакомились. Она была очень красивая, шерсть ее блестела на фоне лучей заходящего солнца, и он решил проводить ее.

Жила она в доме недалеко от набережной, он даже запомнил подъезд - как раз напротив мусорного контейнера...

На второй день обежав квартал, он подошел к ее дому и стал ждать. Но ни она, ни ее хозяйки не вышли ни в этот день, ни в другой. И только через неделю он встретил их на набережной.

Виляя хвостом, он подбежал к ним как старый друг, и осмелился прикоснуться к ее теплому носику, прогавкав: "Ты мне нравишься, давай дружить?!" На что она, к его удивлению, завиляла своим пушистым хвостом.

Хозяйка, узнав его, позвала к себе, и он позволил ей погладить себя. "Я ей понравился" - подумал он - "Да и как я не могу нравиться: я красивый, ласковый и у меня красивые коричневые глаза в цвет моего палевого волоса."

Хозяйке хотелось знать его кличку, и она стала перечислять собачьи имена. Он всегда откликался на кличку "Рыжий", и вдруг она так ласково и просто произнесла "Бобка", что громко пролаял: "да..да.."

Теперь они уже втроем прошлись по набережной, и хозяйка позвала домой свою собачку: у нее было такое нежное имя и напоминало какое-то дерево. Как настоящий кавалер он решил проводить их.

В третью встречу он осмелился дойти до этажа, на котором они жили: вот они исчезли за дверью своей квартиры. Ему стало грустно, он немного постоял и собрался бежать на улицу, как открылась дверь, и вышла хозяйка с чашкой полной еды. Бобка, довольный и благодарный, завилял хвостом и подошел к чашке: вкусно пахло мясом и лапшой. Она что-то говорила ему, потом вошла в квартиру и захлопнула дверь.

Настала ночь, он остался ночевать на площадке, где было тепло, уютно и красиво. И снились ему удивительные сны: будто они с этой красивой собачкой живут в большом красивом доме и у них рождаются красивые щенки. А рядом эта добрая хозяйка гладит их щенков и называет ласковыми именами.

Рано утром, проснувшись, он сбегал на улицу, поздоровался со всеми собаками, облаял нескольких прохожих и прибежал к своему, как он считал, дому. К его удивлению, на площадке стояла чашка с едой. Он с удовольствием поел, облизал до блеска посуду и прилег напротив двери, чтобы не упустить выхода своей подруги и ее хозяйки. И задремал.

Проснулся он от поворота ключа в двери, откуда первой показалась его подруга. Она подошла к нему, обнюхала и, вильнув хвостом, побежала вниз: он последовал за ней. И они снова втроем пошли на набережную, но в этот раз он обегал их впереди, предупреждая всех, что в любой момент может встать на защиту.

Так он стал собакой подъезда, и все кормили его, разговаривали с ним, гладили, а увидев его где-нибудь вне дома, окликали по кличке и звали домой: Бобка был счастлив. Целыми днями он бродил по своему кварталу, забегал и на чужие Территории, за что ввязывался в драки и прибегал домой потрепанный, но всегда чистый: эту удивительную для собаки чистоту отмечали люди, за что и любили его.

Но в один из зимних вечеров, после очередной драки, он еле дополз до двери и тихо застонал. Но хозяйка услышала его, вышла на площадку и крикнула от увиденного: Бобка был весь в крови, и на лбу у него зияла приличная рана с оторванной кожей. На крик сбежались соседи и стали дружно лечить его: обработали рану, чем-то смазали и привязали на место оторванный клок. Все успокаивали испуганную хозяйку, сказав, что на собаке все быстро заживет: и дня через два он побежал на улицу.

Так прошло три года: казалось ничто не может омрачить его собачьего счастья. В один из зимних вечеров он бежал домой и не заметил, как его окружили какие-то люди, накинули на него мешок и закинули в машину. Он метался, стонал и выл, пока один из мужиков не ударил его палкой по голове.

Когда он очнулся, то оказался привязанным. На шее была тяжелая цепь, а еще тяжелее оказалась стальная арматура, пристегнутая к этой цепи: и тогда Бобка заплакал. Заплакал от безысходности своего положения, что никогда больше не увидит свою любимую подружку, и что никто так ласково и нежно не погладит его по голове и самое главное: его лишили свободы.

От тоски, недоедания он похудел и почти примирился со своей судьбой. Но желание вновь увидеть свою хозяйку и подружку придало ему сил и надежды, Для начала он оглянулся и отметил, что забор ни так уж высок - можно хорошо разбежаться и перепрыгнуть. Препятствие создавала железная арматура, перегрызть ее невозможно и оставалось одно: вырвать железный прут, на котором все это крепилось.

Днями и ночами он медленно расшатывал этот прут и однажды ночью почувствовал, что он, прут, сдвинулся и ослаб. Тогда он сделал последний рывок и вот он почти на свободе, но с цепью и арматурой. Он стал быстро разбегаться, пока не проснулись люди, и только на пятый раз он перепрыгнул через забор и побежал. Бежал он долго и медленно: мешала железная арматура. И вот впереди показались огни города. Он радостно залаял и ускорил свой бег. Бобка так бежал, что не заметил, как оказался у своего дома.

Открыв окровавленной лапой входную дверь подъезда, он застрял: мешала арматура. И тогда он завыл протяжно и горько. Видимо его услышал сосед с первого этажа и вышел посмотреть: увидев Бобку в крови с длинной арматурой на шее, он повернулся и ушел. Вернулся уже с ножовкой и стал распиливать его железный ошейник. Почувствовав себя облегченным, Бобка побежал наверх.

"Сейчас я увижу их и буду лизать свою хозяйку и подружку" - думал Бобка. Дверь квартиры открылась, и первой выбежала она, виляя хвостом. Следом за ней появилась хозяйка: увидев Бобку, радостно вскрикнула и начала его обнимать и целовать. На крик сбежались соседи, делясь между собой новостью.

"Как же они все меня любят, что так встречают. Не зря я так рвался домой, волоча за собой эти железяки" - радовался Бобка и старался всех лизнуть, выражая свою любовь и преданность.

Люди думали о том, как же он любит нас и предан, что вырвался из плена, изодрав лапы в кровь. "Вот она, собачья верность!"- переговаривались между собой соседи - " Не мешало бы нам, людям, поучиться у них, братьев наших меньших». И еще долго во дворе говорили о Бобке и его побеге из плена.

А жизнь шла своим чередом. Зимой он проводил время на площадке, предупреждая лаем жильцов, что в подъезд вошел посторонний человек. Забегали в подъезд в основном пьяницы, распить бутылку или заночевать: Бобка не мог их терпеть, за запах, который внушал отвращение и страх.

Лето они втроем проводили на даче и это время было самое счастливое для Бобки и его подруги... Кругом было раздолье и красота: и если пробежаться немного на верх, то там много-много травы и деревьев. И самое интересное - там большая плотина, где накапливается родниковая вода: пьешь ее и не напьешься! Бобка очень любил послеобеденный сон в тени сливового дерева, где ему никто не мешал видеть свои собачьи сны.

Так наступило шестое лето. Близился вечер, и хозяйка с собачкой пошли домой. Он, как всегда, сопровождал их, иногда отвлекаясь на что-нибудь интересное. И в этот раз, уже на половине дороги домой, его позвал какой-то голос далекий и непонятный. Он словно попал под гипноз и остановился: хозяйка оглянулась и позвала его.

Но что-то там, на другой стороне дороги, манило и тянуло его неудержимо. Он остановился, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. В одно мгновение Бобка понял: там, на другой стороне его ждет смерть, и он не в силах ей сопротивляться. Он пошел туда, в последний раз взглянув на уходящих хозяйку и любимую собачку - он шел навстречу своей смерти, медленно передвигая ноги, а из его глаз катилась слеза.