|
Случайные записи
Недавние записи
|
 Александр Михайлович Якунин Рыболовлевы Часть 1. В городе От входа к окну метнулась тень. Дважды шаркнули шторы. Комнату залил дневной свет. Наотмашь распахнулась балконная дверь. Снаружи лениво пополз горячий воздух. Андрей Сергеевич Рыболовлев вздрогнул и открыл глаза. «Проспал! Идиот! Ну, теперь держись!» – подумал он, заодно отметив, что слишком часто стал попадать в щекотливые ситуации, которые он называл «полным попандосом». Скинув одеяло, Андрей Сергеевич уселся на диване, широко расставив волосатые ноги. Тыльной стороной ладони вытер слюну, скопившуюся в уголках губ. Пятернёй пригладил редеющие волосы и, почти подготовившись к разносу, уставился в спину жены. Галина Петровна Рыболовлева стояла у окна и молчала. Молчала дольше обычного. Её вздрагивавшие плечи свидетельствовали о состоянии крайнего раздражения. В отчаянии Андрей Сергеевич показал жене язык, но тотчас принял смиренный вид преступника, пойманного с поличным и готового к раскаянию. Галина Петровна продолжала играть в молчанку, что предвещало грозу совсем уж невероятной силы. Надеясь смягчить удар, Андрей Сергеевич начал первый: - Галюня, ты уже дома? Вот здорово! Что так рано? Жена ухом не повела. Андрей Сергеевич продолжил: - Я тут прилёг, понимаешь, на минуточку. Не заметил, как уснул. Галюня, кушать будешь? Могу картошечку пожарить. Кстати, вчерашние котлетки ещё остались, не стал без тебя кушать. Галюня, ну чего ты, скажи хоть слово! Галина Петровна повела плечами. - Слово? - глухо произнесла она. – Это - пожалуйста: совесть есть, Рыболовлев? Андрей Сергеевич рефлекторно поморщился. - Галюня, зайка, не начинай, пожалуйста! - Нет, ты ответь – совесть у тебя есть? Я - баба, горблюсь на работе, беру взятки, рискую, а ты – мужик, дрыхнешь, как свинья, средь бела дня, слюни пускаешь, и в мыслях нет искать работу! - Солнце моё, когда ж было искать, ежели буквально вчера я закончил ремонт нашей квартиры? Галина Петровна резко повернулась, удивив мужа китайским выражением лица. - Ремонт?! Ты?! Ну и нахал! Я нашла бригаду, я за всё платила! Причём здесь ты? - Интересно рассуждаешь! А кто контролировал процесс? Кто заставлял работяг переделывать по пять раз? В конце концов, кто их кинул, не заплатив и половины? Можно подумать, это они тебе угрожали ноги сломать, а не мне. Так что, нечего тут ля-ля разводить! Был бы ум, могла сообразить, что сэкономленные мною деньги и есть мой заработок. - С тобой бесполезно разговаривать! - презрительно улыбнулась Галина Петровна и вышла в лоджию. Тотчас оттуда донёсся крик. Андрей Сергеевич бросился к жене. - Что? Где?! Дрожащая рука Галины Петровны указывала на шкаф-купе, установленный на лоджии два дня назад. - Вот это, это, что это?! Андрей Сергеевич облегчённо выдохнул: - Фу, ты! Напугала! Это результат нового увлечения нашего великовозрастного дитяти - метания ножей. За неимением профессионального оружия, Денис использовал кухонные ножи из нашего серебряного гарнитура. - С мельхиоровыми ручками? – несмело предположила Галина Петровна и, заметив на плиточном полу нож, констатировала. – Так и есть – с мельхиоровыми ручками – подарок сестры Тони. - Ну, да. Ты бы видела, - не без восторга произнёс Андрей Сергеевич, почёсывая себя ниже спины, - с каким остервенением Дениска кидал ножи! Грохот стоял на весь дом. Думал – соседи сбегутся. А ножи тупые, не втыкаются! Я говорю – поточить надо, а он знай – лупит и лупит, лупит и лупит! Ножи падают и падают, падают и падают… - Прекрати! – топнула ногой Галина Петровна. - Ты чего, Галюня?! Это же не я, а твой сын. - Ты… ты всё видел и не остановил ребёнка?! Вы хотя бы примерно знаете - во сколько обошёлся мне этот шкаф-купе? - Здравствуйте! Опять я виноват! – хлопнул себя по голым ляжкам Андрей Сергеевич. – Думаешь, не пытался его остановить? Да, сто раз! Говорю, Денис, не надо, прекрати, мама увидит – расстроится: шкаф новый, дорогой. Ножи тоже, говорю, не три рубля стоят. А ему хрен по деревне! Ещё сильнее стал бросаться. Как будто мне назло! Галюня, скажи ему, меня он совершенно не слушается! - Господи, за что мне такое наказание?! – медленно проговорила Галина Петровна. – Мой сын – бездушный эгоист! Мой муж – полное ничтожество! ЛДС! ЛДС – ругательство, придуманное Галиной Петровной специально для собственного мужа, составленное из первых букв трёх слов: лентяй, дармоед и слабак. - Ах, так?! – вскипел Андрей Сергеевич, не выносивший, когда его обзывали элдээсом. – Тогда извините-подвиньтесь, разговаривать с вами в таком тоне я не намерен! И на ужин можете меня не звать! Всё равно есть не буду! А если хотите, то идите и сами объясните своему дорогому сыну, что почём и почему! - Как?! Да, разве ж Дэн дома?! - Давно уж. - сказал Андрей Сергеевич, как будто это решало всё дело. Он вернулся в комнату, чтобы молча просидеть на диване часа два, а то и три до полного примирения с женой. В том, что примирение состоится обязательно, Андрей Сергеевич нисколько не сомневался, как и в том, что жена любит его. «И потом, кому она нужна, кроме меня?» - спросил он самого себя и сам же ответил: - Никому! * * * Осторожный стук в закрытую дверь остался без ответа. Из комнаты доносилось бульканье и пыханье. Это Денис резался на компьютере в войнушку. Ещё нежнее и настойчивее – тук-тук-тук. - Я занят. Ужинать не буду. - раздался недовольный голос сына. Галина Петровна приоткрыла дверь. - Прости, Дэн, мне бы поговорить с тобой. Не дожидаясь разрешения, она вошла в комнату и сразу направилась к открытой на всю форточке. - Дэн, у тебя почки! Сквозняк для почек очень вреден, - сказала она, захлопнув форточку. - Не забывай, сынок, почки требуют к себе постоянного внимания и бережного отношения. Я присяду? Она уселась на небольшое возвышение, покрытое куском военной камуфляжной сетки. Когда-то это была полноценная кровать. Денис зачем-то отпилил ножки. Сидеть стало страшно неудобно – колени оказывались на уровне подбородка. Галина Петровна не исключала, что сын сделал это нарочно, чтобы отец подолгу не задерживался у него в комнате. Она сидела, а Денис, как ни в чём ни бывало, продолжал играть в компьютер. Как мама, Галина Петровна не могла отказать себе в удовольствии лишний раз отметить – насколько хорош её сын! По её мнению, ни одна девушка в мире не устоит перед его огромными миндалевидными глазами, слегка припухшим ртом, аккуратными ушками, ладно сбитой атлетической фигурой с сильными руками, не говоря уже об его уме и эрудиции. «Дэн далеко пойдёт! Главное, чтобы он всегда целиком и полностью принадлежал мне!» - не без восторга напомнила себе Галина Петровна – единственную цель всей своей жизни. От прилива чувств ей захотелось прикоснуться к сыну. Она нашла выбившийся завиток волос и потянулась рукой поправить, но была остановлена вопросом сына: - А нос? - Что нос? – спросила Галина Петровна. - Нос разве не требует к себе постоянного внимания и бережливого отношения? - Нос тоже требует… а что у тебя с носом? У тебя нос болит? Дай, посмотрю! Денис с силой ударил по клавишам компьютера. - Мам! – воскликнул он нервно. – Ничего у меня не болит. Я абсолютно здоров. Ты по делу пришла или как? - А просто так мама не может прийти к любимому сыну, которого не видела целый день? - Может. - обречённо выдохнул Денис и выключил компьютер. - Вот это правильно! – улыбнулась Галина Петровна. – Больше одного часа в день сидеть за компьютером вредно. Сынок, давно собираюсь спросить – последнее время ты неважно выглядишь, быть может устаёшь? Знай - накопившаяся усталость может привести к нервному срыву, а это, в свою очередь, способно спровоцировать неадекватные поступки. Понимаешь… Галина Петровна замялась, подбирая слова, способные предельно мягко, но доходчиво донести до ребёнка мысль о том, что детям, находящимся на полном родительском иждивении, негоже портить мебель. Но тут Галину Петровну неожиданно осенило. Она нашла ход! - Дэн, милый, у тебя ничего не случилось, о чём бы ты хотел поделиться со своей мамой? - Случилось. - против ожидания объявил Денис. Подскочив, как на пружине, Галина Петровна положила руку на лоб сына. - Ах, боже мой! – запричитала она. – Сыночек мой, сердце моё, что у тебя болит? Температуры, кажется, нет. Всё-таки, нос? Тебя ударили? Ты должен сказать правду! - Оставь, пожалуйста, свои придыхания! - сказал Денис, убирая мамину руку со своего лба. - Говорю же – здоров. - Тогда что? Не понимаю. - Сейчас ко мне придёт Катя Пастухова. Материнская интуиция мгновенно подсказала Галине Петровне, что отношение сына с этой неведомой Катей - более, чем серьёзное, не исключено - Денис влюблён в неё! Вспыхнувшая, как спичка, ревность заставила Галину Петровну притвориться непонимающей: - Катя … ова?! – как эхо, повторила она. - Очевидно, это твоя однокурсница?! Вспомнила! Не та ли девочка, которая, ты говорил, отлично знает английский? То есть, ты хочешь позаниматься с ней языком? О, это всегда - пожалуйста. Сколько угодно. Если нужно, я смогу приготовить кофе или чай. Денис не выносил, когда мама, вот так, как сейчас, «включала дурочку». От досады, что, видимо, придётся сказать то, что не собирался, Денис покраснел. - Ка-тя, - произнёс он по слогам, - мой самый близкий… друг! «Господи, да он совсем ещё ребёнок!» - с нежностью подумала Галина Петровна и тотчас успокоилась. - Дэн, - сказала она, - в чисто платонические отношения между девушкой и красивым парнем я не верю. Допустим, Катя тебе просто друг… - Мама, это невыносимо! – выкрикнул Денис. – Ты всё поняла и притворяешься! Катя не просто друг! Я люблю её! И вообще мы решили пожениться. С минуту Галина Петровна не могла произнести ни слова. Она до крови прикусила себе губу и даже не заметила. Несколько раз она собиралась что-то сказать, но не могла. - Мам, тебе плохо? – встревожился Денис. - Позвать папу? - Нет, нет! Не нужно никого звать. Надеюсь, сын, ты пошутил? - Нет, мам, я серьёзно. - Как же Маша? Такая славная девочка. Она любит тебя. У неё такие замечательные родители - солидные, обеспеченные, на вашу свадьбу обещали квартиру подарить в Москве. Разве ты забыл? - Нет, не забыл. - Сынок, извини, но трудно поверить, что такой умный мальчик, как ты, способен своими руками разрушить собственное счастье. Скажи, что ты пошутил. Умоляю! - Машу я не люблю. Мы с ней просто друзья. И она об этом знает. Давай прекратим этот разговор. - Ах, Денис, ты убиваешь меня! Одумайся, пока не поздно… - Поздно. - загадочно произнёс Денис. Бросив на сына взгляд полный ужаса, Галина Петровна выбежала прочь с именем мужа на устах. * * * Рыболовлев встретил жену с просветлённым лицом человека, полностью осознавшим вину. - Галюня, прости! Конечно, я виноват! Больше это не повторится! Вместо того, чтобы обнять, Галина Петровна ухватила мужа за плечи и принялась немилосердно трясти. - Какого чёрта сидишь дома и ничего не знаешь?! – говорила она сквозь сжатые зубы. - Чего не знаю? Да, прекрати трясти! Я, всё-таки, живой человек. Скажи толком, что случилось? Галина Петровна опустила руки и, сделав шаг назад, уставилась на мужа, как художник на законченную картину. - Вот смотрю на тебя и завидую: как ловко человек устроился: спит, жрёт и … - Па-а-а-прашу выбирать выражения! - … жрёт, жрёт, жрёт и ничего-то его не волнует, ничего-то ему не нужно! Ни заботы, ни печали! Мы-ла-дец! - Да, что с тобой сегодня, будто с цепи сорвалась?! Что-нибудь не так с Дениской?? - Не так! Всё не так, но тебе всё равно. - Дениска поранился ножом?! - Хуже, твой сын собирается привести в наш дом жену! - Жену?! – обрадовался Андрей Сергеевич. – Наконец-то! Сколько можно тянуть резину! Вот Машка, наверное, рада?! - Рыболовлев, не зли меня! Ты знаешь, чем это может закончиться! При чём тут Маша?! Наш сын с ней расстался! Он женится на Кате! - На Кате?! Вот это новость! А что случилось с Машей? – произнёс Андрей Владимирович таким тоном, что не только женщине, прожившей с ним более двадцати лет, но любой девчонке не составляло труда уличить его в том, что он что-то не договаривает. - Так-так! – протянула Галина Петровна, скрестив руки на груди. – А, ну-ка, дорогой, выкладывай всё, как на духу! - Собственно говоря, я почти ничего не знаю. Как-то возвращаюсь домой, вдруг вижу Дениску с какой-то красивой барышней. Идут, разговаривают, никого вокруг не замечают. Девушка так и льнёт к Дениске. А наш дурачок, рот до ушей, расплылся, как блин на сковородке. Дай, думаю, прослежу, куда пойдут. А они прямиком в наш подъезд. Неужели, думаю, к нам повёл? И что мне делать? Оказалась, девушка живёт в нашем подъезде, на третьем этаже. Не стал тебе говорить, зачем зря расстраивать! Решил сначала всё разузнать – вдруг между ними ничего нет. - Ну, и? - Разузнал: девушку зовут Катей. Папа у неё русский, работает главным архитектором на табачной фабрике «Ява». Ездит на «лендкрузере» с водителем. Мама - домохозяйка, стопроцентная еврейка. Кажется, чем-то болеет. Сами они из Ростова-на-Дону. Там у них свой дом. Два года назад купили в нашем доме квартиру. Семья, судя по всему, очень богатая. Машиным родителям до них далеко. - Что за квартира? – нетерпеливо спросила Галина Петровна. - Трёхкомнатная. - Неплохо, неплохо, а Катя? - Катя? Катя – непростая штучка, заканчивает институт международных отношений. Полгода стажировалась в США при Организации Объединённых Наций. В совершенстве владеет английским, немецким и французским языками. Это всё, что пока удалось узнать, - сказал Андрей Петрович и обнял жену. - Вот, видишь, какой я молодец, а ты думала, просто так время провожу? Как видишь, у меня всё под контролем. Эх, ты, дурочка моя! - Что ж ты сразу не сказал? - Собирался, так ведь набросилась на меня, как тигр, у меня из головы вон. Андрей Сергеевич наперёд знал, что его информация произведёт сильное впечатление: жена не сможет не признать, что Катя для сына – партия отличная, но всё же спросил: - Галюня, ты всерьёз полагаешь, что наш сын способен бросить Машу, ради этой Кати? - Откуда мне знать? Просто голова идёт кругом! Пожалуй, мне лучше прилечь. Пока Галина Петровна переодевалась в любимый атласный халат с огромным, как ухо слона, воротником, Андрей Сергеевич торопливо перезаправил простыню и аккуратно постелил одеяло, мастерски взбил подушки и сделал постель после себя заметно привлекательнее. Галина Петровна улеглась поверх одеяла. - Разденься, ляг, как следует, - предложил Андрей Сергеевич. - Нет, не хочется. Мне и так хорошо, - прошелестела Галина Петровна голосом тяжелобольного человека. Боже, как любил Андрей Сергеевич свою Галюню именно такой: расслабленной, растерянной, нежной! В этот момент раздался звонок в дверь. Галина Петровна схватила мужа за руку и рывком усадила его рядом с собой. - Это - Катя! – прошептала она таким голосом, что Андрей Сергеевич побледнел. – Ну, давай! - Что давать? – не понял он. - Вот, олух! Иди, дверь открой! * * * Андрей Сергеевич скоро вернулся. - Успокойся, это, всего лишь, Марта Анатольевна пожаловала. - Мама?! – удивилась Галина Петровна. – Странно! Вчера так обиделась на нас, казалось - месяц приезжать не будет. Не знаешь, зачем прикатила? - Откуда мне знать! - Вечно ничего не знаешь! Однако, как не вовремя! И что в деревне не сидится? Ты тоже хорош, не мог сказать, чтобы завтра приезжала, что сейчас не до неё. Андрей Петрович пожал плечами: - Как я могу сказать - это её квартира. - Запомни раз и навсегда - квартира моя. - Не наша, а твоя? – уточнил Андрей Сергеевич. - Моя. - Ну, тогда сама разбирайся со своей мамашей. Да, побыстрее, пока старуха разуться не успела. - Ах, мать вашу, перемать! – выругалась Галина Петровна и, соскочив с дивана, быстрыми шагами направилась в коридор. * * * Возле вешалки, пыхтя и проклиная больные ноги, копошилась Марта Анатольевна Шустова. Старуха безуспешно пыталась освободить ногу от ботинка, по внешнему виду, напоминавшему спортивный кроссовок. - Мать, случилось чего? – спросила Галина Петровна тихо, чтобы не услышал Денис, который назло всем может оставить старуху ночевать. - Ах, доча, прямо напугала меня! Ага. Ты чего сипишь? Простыла или Дениска, как всегда, дрыхнет? - Никто не спит. С минуту на минуту должна прийти невеста. Знакомиться будем. - Машка, что ли? - удивлённо подняла бровь Марта Анатольевна. – Чего с ней знакомиться, мы… - Да, тише ты ори! - зашикала Галина Петровна. Старуха перешла на шёпот: - Говорю, чего с ней знакомиться-то? Знаем её, как облупленную. Бестолковая, знамо дело, однако, для нашего олуха сойдёт. Значит я вовремя! Когда Машка заявится? - Опять дурочку валяешь! Только вчера поругались из-за этого! Да, ежели бы речь о Маше была, я бы так и сказала: ждём Машу. У Маргариты Анатольевны вытянулось лицо, разгладились морщины. - Значится, не Маша?! Вот это да! – протянула она. - Ты чего приехала? Ведь не хотела! - Ох, доча, уж так не хотела, уж так не хотела! – выпрямив спину, пожаловалась старуха. – Обидели вы меня. И как только вам не стыдно?! Я всю жизнь на вас положила. - Мама, не начинай, пожалуйста. Давай, завтра? Ага? Маргарита Анатольевна, как будто не слыша, продолжила монолог: - Не ага! Я сына твоего вынянчила. Я мужа твоего привечала, трусы его говённые стирала, завтраками, обедами и ужинами кормила. Ага! И за всё моё хорошее ко мне такое отношение?! Одни попрёки: и это не то, и это не так! Ох, горько мне! Совесть-то где вы оставили? Вот, сижу одна-одинёшенька в своей деревне и думаю: дура старая, ну, зачем это на них обижаюсь? Ага! На себя нужно обижаться. Ага! Это ведь я такими их воспитала бессердечными, чёрствыми эгоистами. Теперь поздно кулаками махать. Делать нечего – остаётся только терпеть. Взяла вот и приехала. Сама знаешь, каково одной в деревенском доме жить: угля натаскай, печку натопи, дров наколи, воды принеси. Да, и страшно: люди по деревне незнакомые ходят, строители-таджики балуют, по домам шастают. Того и гляди, заявятся, не дай Бог, что тогда делать? - Боишься изнасилуют? – пошутила дочь. - Не говори ерунду. Просто неважно себя чувствую: давление, надо полагать, опять скакануло. - Таблетку приняла? - Ну, её, химию. Для меня главное лекарство – общение. Ага! Доча, да много ли мне нужно: тёплый уголок, стакан горячего чая, да кусок хлеба – вот и всё. - Эх, мама, ну, что ты за человек?! Только о себе и думаешь! Говорю же – не до тебя сейчас. У нас тут такое творится: сын Машу бросил. - Ага, вот горе-то! – всплеснула руками Маргарита Анатольевна. - Тихо, ты! Новую подружку завёл. Катей зовут. Жениться собирается! Маргарита Анатольевна схватилась за сердце и прислонилась к стене. - Ох, горе горькое! Не зря мне ночью… - Пока не поздно, мне со всем этим разобраться нужно. Понимаешь, мама? - Ой, понимаю, девонька! Ещё как понимаю! - Вот и прекрасно. Так что, одевайся и поезжай обратно. А завтра милости прошу. - Что же это, доча, никак гонишь меня?! - Господи! Ты, вроде не дура, сама - мать. Сегодня, быть может, решается судьба моего единственного сына, твоего внука! Мне надо со спокойным сердцем всё взвесить и принять единственно верное решение. А тебя я знаю, останешься, начнёшь умничать, советы давать – не остановишь! Поезжай, мама, к себе. Завтра поговорим. * * * Маргарита Анатольевна посмотрела на ручные часы. - Автобусы ещё ходят, успеешь, - сказала дочь. Появился Андрей Сергеевич. - О чём беседуете? – спросил он и тут же добавил. – Мама, вы уж уезжаете? Хотите, такси закажу? Обе женщины: мать и дочь посмотрели на него с одинаковой ненавистью. - Что?! Что-нибудь не так сказал? – смутился Андрей Сергеевич. - От вас, дорогой зятёк, мне ничего не нужно! – сказала Маргарита Анатольевна. – Вы хуже чужих людей! Маргарита Анатольевна, волоча недоснятый ботинок, схватилась за ручку двери. - Ладно, дети, Бог всё видит, - сказала она. – Желаю вам всего хорошего. Берегите друг друга. Самое главное, не ссорьтесь, а я уж как-нибудь… - До завтра, мама, - сказала Галина Петровна и помогла матери открыть дверь. Старуха шагнула за порог, но тут же обернулась - Спаси вас и сохрани Господь! – начала она. - Пока, мама, пока, - в два голоса перебили её Рыболовлевы и закрыли дверь. ……………………………………………. Убедившись по шуму лифта, что старуха уехала, Рыболовлевы направились на кухню ужинать. Едва они распределили между собой обязанности по готовке – опять звонок в дверь. - Это Катя! – прошептала Галина, замерев от волнения. Андрей Сергеевич направился открывать дверь. Через полминуты в кухню влетела Маргарита Анатольевна. - Знаешь, доча, хотела предупредить, что завтра пойду куда следует, заявлю, чтобы эту квартиру забрали назад, как полученную незаконно! Мне её выдали, как ветерану войны. А какой я ветеран, если на фронте ни часу не была?! - Давай, давай, чеши, заявляй! Тебя первую и посадят, - мрачно улыбнулась Галина Петровна. - Чего это? Я скажу, что справку мне дала родственница, работавшая в военкомате. Ей ничего не сделают, она давно умерла. Да, и меня не посадят. В тюрьме старухи не нужны! - Посадят, посадят, - сказал стоявший позади старухи Андрей Сергеевич. – Это дело уголовное. Компетентным органам нельзя, чтобы не найти виновного. Им возраст не помеха. - Пусть! Пусть меня посадят! Не страшно. Зато вас выселят из моей квартиры, а мне больше ничего и не надо. Ага! Галина Петровна побледнела. - Прошу, поезжай домой. Андрей, проводи маму. Посади на такси. Мама, у тебя деньги есть или дать? * * * Рыболовлевы уж и поужинали, а Кати всё не было. Зная, что современные девушки способны заявиться к парням и посреди ночи, о сне они и не думали. Галина Петровна прилегла на диван, Андрей Сергеевич устроился у изголовья. Он гладил жену по волосам. В углу тихо работал телевизор. Супруги молчали. - А помнишь, Галюня, - нежно улыбнулся Андрей Сергеевич, - нашу первую встречу? Ты вошла в палату, где я лежал с острым аппендицитом накануне демобилизации из армии? Как увидел, сразу решил – эта красавица будет моей женой! Помнишь? Галина Петровна, не размыкая глаз, кивнула головой. - С того дня прошло двадцать три года, но, кажется… Галина Петровна слегка приоткрыла веки. - Нет! – тотчас исправился Андрей Сергеевич, - не кажется, а совершенно точно - люблю тебя ещё больше, чем в молодости. Удивительно, Галюня, как тебе удаётся так хорошо сохраняться. Ты совсем не изменилась: лицо, фигура, всё, как тогда! Веришь, часто думаю, чем заслужил счастье быть с тобой, видеть тебя, гладить твои волосы! Ох, как хорошо! Однако, не пора ли нам баиньки? Никто уж, видно, не придёт. - Придёт, сердцем чувствую, - возразила Галина Петровна. И оказалась права. Не прошло и минуты, как в коридоре послышались неразборчивые голоса и осторожное шарканье по паркету двух пар ног. Андрей Сергеевич растеряно посмотрел на жену. Отчасти это помогло ей принять решение. - Быстро дал полотенце! – приказала она. - Зачем? – изумился муж. Объяснять времени не было, она толкнула его в сторону комода с чистым бельём. Принесённое полотенце она набросила себе на лоб и закатила глаза, успев перед этим показать мужу место – у себя в ногах. Шаги становились всё явственней и, когда, казалось, дверь должна открыться и явить сына с таинственной гостьей, шаги стали удаляться, делаться всё тише, пока не стихли вовсе. Это могло означать одно – дети уединились в комнате, не сочтя нужным показаться родителям. Галина Петровна стащила со лба полотенце и недоумённо уставилась на мужа, как будто и в этом он был виноват. * * * Денис Рыболовлев, после того, как рассказал маме о Кате, находился в расстроенных чувствах. Ему стало казаться, что огромное нежное чувство, которое он питал к Кате, и которое являлось стержнем всей его нынешней жизни после того, как было озвучено, значительно потускнело и ослабло. Денис был напуган этим. У него появилось сомнение - любит ли он Катю настолько, чтобы жениться на ней? Но с приходом Кати все его опасения развеялись, как дым. Он увидел её живые, искристые чёрные глаза, чувственный рот, точеную фигуру и ножки, красивее которых просто не может быть, и сердце его радостно затрепетало. Она пришла! Это означало, она согласна стать его женой! * * * Рыболовлевы-старшие всё время были начеку. И всё же упустили момент, когда Денис и Катя вышли из комнаты. То, что дети уходят, они определили по щелчку замка. Галина Петровна выскочила на лестничную площадку. Детей она застала в кабине лифта. Увидев маму, Денис нажал кнопку «стоп». - Катя, уже уходите?! – нервно крикнула Галина Петровна. - Да, мне пора, - ничуть не смутившись, ответила девушка. - Жаль! А я так мечтала познакомиться, поговорить! - сказала Галина Петровна и, натолкнувшись на улыбку, игравшую на губах девушки, перевела взгляд на Дениса. - А ты куда, сынок? Денис хотел что-то ответить, но Катя его опередила: - Если не возражаете, он меня проводит. - Но ведь поздно уже, - заметила Галина Петровна. - Не стоит беспокоиться, - возразила Катя. – Ему не придётся даже из подъезда выходить. Я живу пятью этажами ниже. Досвидания. - Ну, раз так, ладно, проводи девушку, - сказала Галина Петровна, хотя всем и ей самой было очевидно, что её разрешение никому не нужно. Денис отпустил палец, удерживающий кнопку, и двери лифта захлопнулись. * * * Катя потрясла Галину Петровну не столько своей наглостью, надменным тоном и улыбкой, сколько тем, что позволила отвечать за безвольно молчавшего сына! Если Денис уже сейчас ведёт себя, как классический подкаблучник, то что же будет, когда Катя станет ему законной женой?! Галина Петровна вернулась в комнату взбешённая. Она подошла к столу и, упёршись на него двумя руками, глухо произнесла: - Итить твою мать! Еврейка, а та ещё - стерва! С характером! Посмотрев на полусонного мужа, она добавила: - Значится так, Андрей, нашему сыну она не пара! Ты сделаешь так, чтобы этой девицы в моём доме больше не было! Андрей Сергеевич моментально проснулся. - С ума сошла! Как я это сделаю? - Не знаю «как»! – сверкнула глазами Галина Петровна. – Но сделаешь! Иначе… иначе, сам знаешь, что иначе. Я тем временем разберусь с Машей. Во что бы то ни стало Машу нужно вернуть! Всё! Спать! * * * Посредине ночи Рыболовлевых разбудил шум. - Опять концерт начинается! – проворчал Андрей Сергеевич. - Надоело! «Концертами» Рыболовлев назвал то, что почти каждую ночь в течение года устраивал в подъезде местный криминальный авторитет Алексей Мочнёв по кличке Мочёный. Бандит волочился за дочерью соседа Рыболовлевых по лестничной клетке - молодой, очень хорошенькой, успевшей, однако, побывать замужем и родить ребёнка, Мариной Крапивиной. Девушка избегала Мочёнова. Однако, чем упорнее было её сопротивление, тем настойчивее становились ухаживания. Марина неоднократно делала попытки объясниться, говорила о своём желании связать жизнь с обычным парнем. Все разговоры кончались угрозами Мочёного «сделать так, чтобы она пожалела о своём неразумном поведении». Ходили слухи, что Мочёный и сам был бы рад отступиться от девушки, однако, не мог, поскольку с пьяну поклялся браткам «по-любому женить на себе Маринку». Российское криминальное сообщество осталось, пожалуй, единственным российским сообществом, члены которого относятся к своим обещаниям, сделанным зачастую сгоряча, весьма серьёзно. Весь подъезд с нетерпением ждал, когда глупая девчонка прекратит, наконец, своё бессмысленное сопротивление, считая, что у неё нет других вариантов - как только уступить домогательствам Мочёного или переехать в другой город. Но пока людям приходилось безвинно страдать и терпеть разнузданное поведение Мочёного, как-то: шум и грохот в связи с попытками вломиться в квартиру любовницы, ночные крики и угрозы, изрядно удобренные сквернословием. Как и все предыдущие, нынешний «концерт» закончился ничем, то есть отступлением Мочёного не солоно хлебавши и обещанием - в следующий раз поджечь Крапивиным дверь. Наконец, наступила вожделенная тишина. * * * - Этот Мочёный – трус и болтун! - проворчал Андрей Сергеевич, - сказал один раз - «сожгу», так жги, чего языком зря трепать! - С ума сошёл, он весь дом спалит! – заметила Галина Петровна сонным голосом. - Не спалит, для этого пожарники есть. Зато Мочёный оказался бы в местах, не столь отдалённых. А то ведь какую ночь спать не даёт, паразит! Вот, опять сон пропал! Ох, попадись мне Мочёный где-нибудь в тихом месте без свидетелей, не знаю, что с ним сделаю, убью, наверное. Тяжело вздохнув, Галина Петровна перевернулась на другой бок. - Не веришь! – понял Андрей Сергеевич. – Зря! Когда вижу непорядок, делаюсь сам не свой, руки буквально чешутся. Нет, ты подумай, эта бандитская морда наверняка уж дрыхнет без задних ног, а нормальные люди до утра глаз не сомкнут! Нет, определённо, встречу Мочёного на узкой дорожке – убью! - Спи, герой! - сказала Галина Петровна, громко зевнув. - Какой там сон! Мусор что ли вынести, чтобы завтра не суетиться? - Делай, что хочешь, только не мешай спать. - Ой, а Денис-то вернулся? - вспомнил Андрей Сергеевич. - Вернулся. Сучка обещала – «не долго», а продержала парня два часа! - Это ты про Катю? - А то про кого ж? Иди, раз решил - мусор вынеси. Андрей Сергеевич вздохнул. Идти никуда не хотелось. Он ожидал лишь похвалы за проявленную инициативу и того, что жена отговорит от затеи с мусором ввиду позднего времени. Однако, получилось, как получилось. Отругав свой дурацкий язык, он вылез из-под тёплого одеяла. Ёжась от ночного холода, сунул ноги в попавшиеся первыми женины тапочки и, забрав на кухне ведро, вышел на лестничную клетку. * * * Сделав несколько шагов в сторону мусоропровода, который находился в закутке за лифтовой шахтой, Рыболовлев почувствовал, что там кто-то есть. От греха подальше он повернул назад. Однако, дорогу ему перегородил короткостриженый парень - высокий и плечистый, с наглой улыбкой на тонких губа. Он бесцеремонно взял Андрея Сергеевича под локоток. Рыболовлев, хоть и видел Мочёного через дверной глазок, так сказать, в искажённом виде, но узнал сразу. Сердце его натурально ушло в пятки. Посему своё дальнейшее поведение он контролировал весьма слабо. - Здравствуйте, добрый вечер, - улыбнулся Рыболовлев во весь рот, инстинктивно, как пойманная рыба, делая слабые попытки освободиться от крепкой хватки криминального авторитета. - Кончай пургу нести! Какой, нафиг, вечер? Скоро утро уже! - прогремел голос Мочённого над самым ухом Андрея Сергеевича. - Разве? – удивился Рыболовлев и, подхихикнув, согласился. – Ой, и правда - утро. Как же я так ошибся? - Ты, часом, не пьян? – предположил Мочёный и брезгливо выпустил жертву. - Нет, что вы, пью только по праздникам, да и то не больше рюмки. - Гигант! Я гляжу, ты сосед Маринки Крапивиной? – спросил Мочёный. - Так точно, сосед. А, как же! - Где Маринка сейчас, не знаешь? - Откуда ж мне знать? - сказал Андрей Сергеевич. Увидев, как темнеет лицо Мочёного и почувствовав себя виноватым в том, что не знал местонахождения соседки, Андрей Сергеевич сформулировал ответ по-другому. - Вообще-то, я весь день дома был и могу предположить, что ваша Марина никуда не выходила и, следовательно, в настоящий момент, скорее всего, пребывает дома. - Точно? – обрадовался Мочёный. - Ну, да! Я почти уверен. Нет, я точно знаю - она дома! Если бы ушла, я бы знал. В нашем доме такая безумная слышимость, - пожаловался Андрей Сергеевич и поднял помойное ведро на уровень груди, как бы демонстрируя желание спрятаться за ним. - «Слышимость», говоришь? Это хорошо! – задумчиво произнёс Мочёный и вдруг резко приказал. – Убери ведро! Воняет селёдкой! - Ой, простите. - Мужик, слушай сюда, с этой минуты будешь сообщать о всех передвижениях Маринки – когда ушла, когда пришла, с кем! Понял? Запиши мой мобильный. - Нечем. - Нет проблем, - сказал Мочёный, доставая из кармана шариковую ручку. - Бумаги нет. - А рука на что? Дай! Склонив голову, Рыболовлев покорно протянул ладонь для того, чтобы криминальный авторитет написал на ней номер своего мобильного телефона. * * * Вернув на место ведро, как было - с мусором и, успокоив стаканом кефира нервы, Андрей Сергеевич нырнул к жене под бочок. - Ух, какой холодный! Что так долго? – сонно прошептала Галина Петровна. - Сидел, думал о том, о сём. - Что за охота по ночам думать! Спи давай! Через некоторое время в полной темноте раздался недовольный голос Галины Петровны: - Андрей, прекрати трястись. Живот, что ли, болит? - Прости, ерунда какая-то приснилась! По-настоящему Рыболовлевым удалось уснуть лишь под утро. * * * Наступила очередная суббота. Рыболовлевы засиделись за поздним завтраком. Сын ушёл в институт. Впереди длинный, предлинный день. - Всё, хватит! – решительно заявила Галина Петровна. - Собирайся! Едем к матери в деревню! Уж год, как не были. В конце концов, я соскучилась по сестре и хочу её увидеть! Закатив глаза, Андрей Сергеевич воздел руки к небу: - Галюня, какая муха тебя укусила?! Собираешься помириться с сестрой после того, как муж её выгнал меня с работы, как собаку, а твоя любимая сестра Тоня слова не сказала в мою защиту! - Сам виноват. Все знают, какой из тебя работник. - Какой?! - Никакой! Только и можешь - советы давать. Страна советов! А вкалывать и, главное, доводить начатое дело до конца – на это тебя не хватает. Удивительно, как муж сестры тебя так долго терпел! - Всё сказала? – сморщившись, как от боли, вскрикнул Андрей Сергеевич. – Уйми свой поганый язык, а то…! Может быть нам лучше разойтись? - Может быть и так, - равнодушно ответила Галина Петровна. Андрей Сергеевич спохватился: - Галюня, как это – «разойтись»?! Это невозможно! Столько лет вместе! Я умру без тебя! - Хорошо, хоть понимаешь это. Куда ты без меня? - спросила Галина Петровна и сама ответила. - Никуда! - Никуда, - смиренно повесил голову Андрей Сергеевич. - Впредь не спорь со мной! Делай, что тебе говорят. Тогда у нас будет всё хорошо. - Буду делать и буду слушаться, родная. Не сомневайся. Только у меня один вопрос. - Ну? - Галюня, ты - умная женщина, неужели ты не понимаешь, что после перемирия с сестрой её муж опять поставит вопрос о строительстве дома на мамином участке? - Ну и что? Я, как наследница, имею право на половину участка и всего того, что на нём находится. Тем более, что делить участок в натуре мы с Тоней не собираемся. - Это сейчас, а потом? – протянул Андрей Сергеевич. - Всё! Хватит! Больше никаких вопросов касательно дележа маминого дома. - Это почему ж так? - Потому, что тебя это не касается. - Вот и договорились! - мрачно констатировал Андрей Сергеевич. – Теперь, по крайней мере, всё предельно ясно! Я нуль без палочки и ни на что не имею права! Замечательно! В таком случае, поезжай в свою деревню одна, а я останусь дома. Если, конечно, ты позволишь, поскольку эта квартира твоей мамы и, следовательно, к ней я тоже не имею никакого отношения. - Молодец, правильно мыслишь! Хочешь остаться? Оставайся, а я поехала. Прихватив сумку, чтобы по дороге купить продукты, Галина Петровна вышла из квартиры. Не успела она нажать кнопку лифта, как сзади громыхнула дверь. - Как ты могла подумать, что отпущу тебя одну? Да, мало ли, что в дороге может случиться! – сказал Андрей Сергеевич, перехватывая у жены сумку. * * * Компания из трёх девушек курила возле подъезда. Рыболовлев решил продемонстрировать негативное отношение к табакокурению слабым полом. - Ай-я-яй, как не стыдно, а ещё девушки! – пожурил Андрей Сергеевич курильщиц. Галина Петровна, не успевшая уйти далеко, присоединилась к мужу. - Здравствуйте, Катя, - сказала она. – Простите, сразу не узнала. - Здравствуйте, Галина Петровна. Ничего страшного, я вас тоже не узнала, – ответила Катя. - Оказывается, вы курите? - Иногда, под настроение, – в своей манере, то есть развязно и без уважения к возрасту ответила девушка. - Денис знает? - Само собой. Мы с ним частенько покуриваем вместе. - Что?! Денис курит?! – испуганно воскликнула Галина Петровна. Её реакция вызвала снисходительные улыбки девушек. Меньше всего Галине Петровне хотелось показаться смешной, несовременной мамашей, не знающей привычек своего дитяти. Она уже пожалела, что ввязалась в разговор с молодыми нахалками. Покинуть «поле битвы», не оставив за собой последнего слова, было не в её правилах. - Вот, вы курите, - начала Галина Петровна воспитательный монолог, не представляя, чем его закончить, - и при этом позволяете себе краситься. А вы знаете, что никотин в сочетании с косметикой приводит к преждевременному старению кожи лица? Не говоря уже о риске всяких кожных заболеваний вплоть до рака. К тридцати годам у вас появятся морщины, к сорока вы будете выглядеть, как будто вам пятьдесят и так далее. Я вот, например, никогда не курила. И не понимаю, что молодые девушки находят в сигаретах. Разве только - способ понравиться мальчикам? Уверяю вас, хорошие мальчики любят девочек не за это, а за женственность. Теперь, надеюсь, вам понятно, что курить – вредно. Надеюсь, впредь этим дурным делом вы не станете заниматься? - Спасибо, Галина Петровна, - сказала Катя. – Мы и раньше знали о вреде курения, но после ваших слов мы с девочками, пожалуй, всерьёз пересмотрим своё поведение. - Да, подумайте, ради вашей пользы. До свидания, девочки, до свидания, Катя. - До свидания, Галина Петровна, - дружно хором ответили девушки. * * * В двадцати километрах от Москвы на высоком, открытом всем ветрам берегу реки Пахры, одиноко притулилась деревенька с названием Колотилово. Всем, кому приходилось бывать здесь впервые, непременно приходила одна и та же мысль, а именно, что люди когда-то поселились на этом месте случайно, по ошибке. В деревне одна немощёная улица на семь деревянных изб. Шесть из них выстроились дружным рядком по левую сторону дороги, а одна – по правую, как бы противостоя всем остальным. Одинокое жилище принадлежит Марте Анатольевне Шустовой. Кажется, ещё вчера в её доме кипела настоящая жизнь: по комнатам бегали две девочки - старшая Галя и младшая Тоня; частенько по будням, а в выходные и праздничные дни постоянно наведывались гости и многочисленная родня. Много пили, обильно кушали, пели под гармошку, бывало – ссорились, чего там скрывать – доходило и до драк. А сколько было всяких смешных историй? Марта Анатольевна, например, очень любит вспоминать, как её покойный муж, Пётр Тимофеевич, желая похвастаться новой системой отопления, наподбрасывал в печку угля до того, что от жары сам чуть Богу душу не отдал, но гостей, как того и желал, довёл до исступления – заставил-таки выползти на улицу почти нагишом. Короче, весело, по-людски жили. Девочки незаметно выросли, отучились в школе, в Москве поступили во второй Медицинский институт (у Петра Тимофеевича там имелся знакомый преподаватель). Получив высшее образование девочки выскочили замуж и разъехались - Тоня в мужнину квартиру, Галя с мужем на съёмную. Потом в одночасье умер муж, и дом Шустовых опустел. Теперь лишь изредка можно увидеть жёлтый мигающий свет в окнах шустовской избы, тоскливо выглядывающих на дорогу из-за не в меру разросшейся ивы. Это хозяйка - Марта Анатольевна отдыхает перед телевизором, вернувшись из гостей у дочек. Но вот, в эту субботу на радость Марте Анатольевне её дом ожил: помимо младшей дочери Тони с мужем Алексеем Ильичём Миляевым приехала старшая - Галя с мужем Андреем Сергеевичем Рыболовлевым. * * * Войдя в избу, Галина Петровна тотчас бросилась к сестре со словами: - Тоня, больше так продолжаться не может! У меня никого нет ближе тебя. Мы должны забыть всё, что между нами было и начать строить отношения заново. Ты согласна? - Конечно, согласна! Давно пора! Я очень, очень рада! – улыбнулась Антонина Петровна Миляева. Сёстры замерли в объятии. Не отпуская Тоню, Галина Петровна рукою стала показывать Андрею Сергеевичу, чтобы тот обнял Дмитрия Ильича. Андрей Сергеевич, явно смущаясь, ограничился протянутой рукой. Пожимая его руку, Миляев сказал: - Возможно, прежних отношений у нас не получится, но худой мир всегда лучше хорошей ссоры. - Вот, мужики! Обязательно им нужно дипломатию развести на пустом месте! – выказала шутливое недовольство Галина Петровна. – А ну-ка, черти, обнялись! Да, не так! Отставив сестру, она подбежала к мужчинам и, взявши их за спины, толкнула навстречу друг другу. - Вот так! Кто старое помянет, тому глаз вон! Вот и мама пришла. Смотри, мать, какие тут дела. Мы подписали мировую! Хорошо бы по этому поводу закатить пир на весь мир, чтобы всем чертям стало тошно! Пришедшая из котельной, Марта Анатольевна смахнула слезы рукою. От грязных рук под глазами образовались две чёрные полосы, как у бойца спецназа. - Господи, ну наконец-то! – умиленно произнесла Марта Анатольевна. – Услышаны, наконец, мои молитвы! Дайте-ка, я вас всех обниму! - Стой, где стоишь! – крикнула на мать Галина Петровна. - Ой, и правда, что же это я в таком виде! – запричитала старуха. - Даже не удобно! Марта Анатольевна зашла за русскую печку, занимавшую весь центр комнаты. Там, в закутке за занавеской была оборудована умывальня, представляющая собой конструкцию из бака нержавеющей стали на два ведра воды, прикреплённого обыкновенным гвоздём к стене, и мраморной раковины. Для сбора воды использовался эмалированный таз, стоящий на табурете. Пока женщины суетились, накрывали на стол, мужчины общались в сторонке. Разговор у зятьёв не клеился. Рыболовлев не мог забыть своё увольнение, несмотря на то, что куда бы его ни посылали, от бухгалтерии до конструкторского бюро, он всюду моментально входил в курс дела, находил недостатки и готовил предложения о наказании работников вплоть до увольнения и сокращения, что не замедлило бы положительно сказаться на финансовом положении фирмы, возглавляемой Миляевым. Родственник выслушивал, хвалил, но до реализации предложений так дело и не дошло. Ничем иным, как только нежеланием Миляева сделать его соучредителем фирмы, другими словами, боязнью за своё директорское кресло, Рыболовлев не мог объяснить поступок родственника. Да, Миляев выплатил ему приличное выходное пособие. Однако, никакие деньги не могли считаться достойной компенсацией, потраченного на Миляева времени. В свою очередь, Миляев испытывал трудности в общении с Рыболовлевым по той причине, что не изменил своего мнения о Рыболовлеве, как о неисправимом бездельнике и демагоге, умеющем лишь демонстрировать кипучую деятельность. Когда позвали к столу, оба, и Рыболовлев и Миляев, обрадовались. Разлив красное вино в бокалы, Галина Петровна взяла слово первой. - Миляевы, как хотите, нам без вас плохо! Честно говоря, мы с Рыболовлевым не представляем свою жизнь без вас. За вас! - Хочу добавить, - вмешался Андрей Сергеевич. – Безусловно, подписываясь под каждым словом Галюни, но считаю, что первый тост должен быть за Марту Анатольевну, можно сказать - нашу опору и фундамент. - Какая же я опора?! – зарделась Марта Анатольевна. - Еле ноги таскаю. Ага. Давление замучило. - Мама, давай сегодня без этого! – буркнула Галина Петровна. – Предлагаю выпить за всех нас, за нашу семью! Первая рюмка не ослабила висевшую в воздухе напряжённость. Мужчины оставались скованными, сидели, опустив глаза в тарелки. - А что, Миляевы, - спросила Галина Петровна, - не пропало у вас желание строить дом? Андрей Сергеевич поперхнулся и закашлялся. Галине Петровне пришлось ударить мужа по спине. Алексей Ильич Миляев, предварительно взглянув на свою жену Тоню, сказал: - Нет, не пропало, а что? - Любопытно взглянуть, что вы задумали. - Проект дома давно готов, - осторожно сказал Алексей Ильич, - да, стоит ли затевать разговор, если вы с Андреем против? - Вчера - против, а сегодня, может, за. Можно взглянуть на проект? - Хорошо. Одну секунду. Алексей Ильич вышел в соседнюю комнату и скоро вернулся с увесистой папкой. - Вот, это общий вид строения, - сказал он, развернув первый лист. – Два этажа плюс полноценные подвал и мансарда… - То есть, получается четыре этажа? – спросила Галина Петровна. - Можно и так считать, - согласился Алексей Ильич. – Двенадцать комнат… - Двенадцать комнат! – восхищённо произнесла Галина Петровна. – Как интересно! А, ну-ка, поподробнее, пожалуйста! Рассказывая об устройстве будущего дома, Алексей Ильич незаметно для себя увлёкся: он обещал, что у каждого члена семьи будет своя комната, в том числе и у сына Рыболовлевых – Дениса. Миляев гарантировал сумасшедшие виды из всех окон, расположенные с таким расчётом, что солнечный свет сквозь них будет проникать в течение всего светового дня. Андрей Сергеевич, подложив под голову ладонь, слушал пояснения с равнодушным видом, иногда даже позёвывая. - Андрей, хотелось бы услышать твое мнение, - сказал Алексей Ильич. – Помню, ты говорил, что разбираешься в тонкостях строительства на профессиональном уровне. - Говорил, ну и что? – подчёркнуто вяло откликнулся Рыболовлев, но, получив от Галины Петровны удар по руке, на которой покоилась его голова, продолжил, - и считаю проект полной ерундой. Не об этом нужно говорить. - Откуда тебе знать - о чём нужно говорить? - раздражённо сказала Галина Петровна. – Сам ни одного дома не построил! - А это вовсе не обязательно, – парировал Рыболовлев. – Любой дурак знает - прежде, чем строить дом нужно иметь коммуникации. Чем дом отапливать? Соляркой? Без штанов можно остаться! Газа у нас нет и не предвидется. Электричеством? Деревенская сеть давно на ладан дышит, на дню по два раза свет вырубают. Не говоря уже о водоснабжении и, простите, канализации. Пока эти вопросы не решены, нельзя даже заикаться о строительстве. Галина Петровна, победно посмотрела на Миляевых. - Что скажете, Тоня, Алексей? – спросила она с чувством гордости за познания своего мужа. - Всё верно: Андрей прав, - ответил Алексей Ильич. – В том-то и дело, что все эти проблемы удалось решить. Извините, что сразу не сказал. Уже в этом году в нашей деревне будет газ и появится новая электроподстанция. - Верится с трудом, - усмехнулся Андрей Сергеевич. – Это стоит бешеных бабок! У местной администрации таких денег нет. - Я на государство и не рассчитывал: я привлёк заинтересованных людей, сложились и решили все проблемы. Так что, нам с Тоней нужно только ваше согласие на строительство. - Как же это тебе удалось? – удивилась Галина Петровна и сама же ответила. – Хотя, сегодня всё решают деньги! Раз так, предлагаю выйти во двор и определиться с конкретным местом для будущего дома. - Не верю! Ерунда какая-то! Фантастика! Так не бывает! – сказал Рыболовлев. – Лично я никуда не пойду. Галина Петровна склонилась над мужем: - Рыболовлев, хватит выпендриваться! Сказала – пойдём, значит пойдём! * * * Рыболовлевы никогда не упускали возможность часок другой вздремнуть после обеда. Но сегодня не спалось. В голове Андрея Сергеевича не укладывалось поведение жены. - Галюня, я отказываюсь тебя понимать, - говорил Рыболовлев тихо, чтобы не услышали Миляевы, отдыхавшие за стенкой. - Собственными руками отдать лучшую половину участка! Как это назвать?! Гляди, твоя игра в благородство выйдет боком! - Отзынь! – отозвалась Галина Петровна, но, решив всё же объясниться, сказала. – Глупый, неужели не понимаешь – Миляевы не смогут построить дом, тем более такой! У них кишка тонка! - Так считаешь? – с сомнением и одновременно надеждой в голосе спросил Рыболовлев. - Отзынь! * * * Миляев устроился с книгой в кресле. Антонина Петровна присела на подушку подлокотника. - Всё-таки, какая Галя молодец! – сказала она с таким расчётом, чтобы не разбудить Рыболовлевых. - В общем – да, - согласился Алексей Ильич. – Честно говоря, не ожидал такого поворота. Я уже всерьёз подумывал строиться в другом месте, что было бы чертовски обидно: в Подмосковье нет места краше нашего. Знаешь, я полюбил Колотилово так, будто сам здесь родился. - С комнатами для Рыболовлевых ты хорошо придумал. Но, мог бы со мной посоветоваться. - Ну, ты же не против? - Конечно, нет. Я только - за. Зачем нам двоим такие хоромы! Детей у нас нет и, видно, уж не будет. - Но… но, как говорил один служитель культа: «жизнь коротка, но полна неожиданностей». - Послушай, Леша, у меня просьба: возьми обратно к себе на работу Андрея. - Сестра надоумила? - Что ты! Галя ни о чём таком не просила. Просто на Андрея жалко смотреть – весь почернел от безделья. Мне кажется, он всё осознал и стал другим человеком. - Сомневаюсь. Андрей никогда не станет другим. Чертовски обидно, ведь из него мог бы выйти толк! Он, действительно, не без способностей, много знает, во многом разбирается… - Так в чём же дело? - Двумя словами не ответить, но попробую: Рыболовлев относится к той довольно распространённой породе людей, которые только и умеют имитировать кипучую деятельность. Их стиль – стоять за чьей-то спиной и оттуда выдавать советы. Они ненавидят труд и не способны доводить дело до конца. Кроме того, как выяснилось, у Андрея есть один неисправимый недостаток - он презирает людей, особенно явно тех, кто ниже его по должности. Люди это чувствуют и отвечают ему тем же. С ним никто не хочет работать. - И это всё? - Нет, не всё, - ответил Алексей Ильич и посмотрел на жену – поймёт ли то, что он собирается сказать. – Пять лет мы были с ним неразлучны, как сиамские близнецы. Однажды, я вдруг заметил, что всё больше и больше попадаю под его влияние! Да, да! Мы стали одинаково думать, одеваться, оценивать события, любить одну и туже пищу. Смешно, но я так испугался, что до сих пор радуюсь, что мне удалось от него избавиться! И теперь ты просишь вернуться к старому! Нет, нет и ещё раз нет! Антонина Петровна обняла мужа: - И, всё же, считаю, что Андрею нужно дать ещё один шанс. Лёша, кроме тебя ему некому помочь! - Ну, хорошо, я подумаю, но ничего не обещаю. - Спасибо. * * * Устроившись на кровати с подпиленными ножками, Катя и Денис Рыболовлев смотрели на компьютере американскую комедию. Этот фильм Денис видел и потому был занят тем, что следил за Катиной реакцией на те сцены, которые самому казались смешными. - Клёво, да?! – время от времени интересовался Денис. - Нормально, - равнодушно соглашалась Катя, чаще ограничиваясь скептическим пожатием плеча. К разномыслию она относилась спокойно в то время, как Дениса это огорчало. Ко всему прочему, получать удовольствие от совместного просмотра фильма Денису мешала Катина любимица – кошка по кличке Присцилла, которая огненно-рыжим баскетбольным мячом лежала между молодыми людьми. Животное впервые находилось в гостях у Дениса и заметно нервничало. Стоило Денису пошевелиться, как Присцилла поднималась на все четыре лапы, изгибала спину, поднимала хвост и начинала, как чайник, шипеть, демонстрируя готовность схватить Дениса за палец. По опыту Денис знал, что кошка способна укусить очень больно, до крови. - Напрасно ты её притащила. Она меня никогда не полюбит, - пожаловался Денис. - Ну, и ладно. Главное, чтобы я тебя любила. А я люблю и хочу от тебя ребёнка, - вдруг сказала Катя. Мечта о ребёнке была озвучена ею впервые. Денис ответил ей улыбкой и поцелуем. Для него это признание явилось не более, чем очередным доказательством её любви к нему. Собственно, о ребёнке Денис не думал. Он был твёрдого мнения, что сначала нужно пожить для себя. Ему было всего двадцать лет. Он ощущал в себе огромные способности и силу, но не успел ещё определиться – куда их направить? Бухнула входная дверь. Присцилла вскочила и изогнула спину. Молодые люди одновременно посмотрели на часы. Судя по времени, это могла быть только Галина Петровна. Денис помрачнел. - Ты обещал, - напомнила Катя. - Может… - Не может! - сказала Катя. Она первая поднялась и протянула Денису руку. Он подал свою. Катя помогла Денису встать. * * * Увидев сына, Галина Петровна удивлённо выдохнула: - Дэн, дома? Отца ещё нет? Ох, я так устала! Помоги отнести сумку в кухню. Сейчас передохну, и будем кушать. Катя?! И ты здесь?! Давно не виделись. Как дела? - В целом нормально, - ответила девушка. Почувствовав в голосе недосказанность, Галина Петровна посмотрела на сына. - Что-то случилось? – спросила она. Сделав каменное лицо, Денис глухо произнёс: - Мама, мы должны сообщить, что я и Катя, Катя и я, что мы… - …поженились, - закончила фразу Катя. Галина Петровна нервно растянула губы, но даже на короткое время удержать улыбку не смогла. Кончики губ опустились, придав её лицу трагическое выражение. - Как это – «поженились»?! Когда?! - Неделю назад, - сказала Катя. - Неделю?! Денис, это правда? И свадьба была? И меня не позвали? В глазах Галины Петровны стоял ужас. - Сынок, как ты мог?! Денис бросил умоляющий взгляд на Катю. - Никакой свадьбы не было, мы просто расписались и разошлись по домам, - сказала Катя. – О том, что мы женаты вообще никто не знает. Вам сказали первой и то только потому, что с сегодняшнего дня Денис будет жить у нас. - У нас?! – непонимающе сморщилась Галина Петровна. Денис взял маму под локоть. - Мама, ну чего ты?! Я уже не маленький. Так все сейчас делают: женятся и никому не говорят. - Оставь меня! – вскрикнула Галина Петровна и, схватившись двумя руками за живот и согнувшись, будто её тошнило, мелко зашаркала в кухню. * * * Прежде Татьяна Львовна Суровцева не любила готовить и потому, наверное, не умела. Всё изменилось с появлением в её доме зятя. Подметив, с каким неподдельным удовольствием молодой человек поедал всё, что выходило из-под её рук, она стала по-другому относиться к процессу приготовления пищи. Немое признание её кулинарных способностей было ей приятнее, чем комплименты по поводу её действительно прекрасных, огромных, голубых, бездонных глаз. Пожалуй, глаза – это всё, что осталось от её былой красоты, унесённой страшной болезнью – раком груди. Татьяна Львовна ни в чём не умела останавливаться на полпути. Новое - поварское дело не стало исключением. Она приобрела самый толстый из всех справочников по кулинарии, которыми завалены нынешние книжные магазины и принялась творить с учётом многовекового опыта. Например, к сегодняшнему ужину был приготовлен салат из капусты и яблок, суп овощной с фрикадельками и картофельные драники в сметанном соусе. Вид и вкус еды произвёл сильное впечатление на всех домашних - Дениса Рыболовлева, Катерину и мужа - Константина Васильевича, который был буквально растроган. - Танюша, ты превзошла самоё себя, ей-Богу! – разводил он восхищённо руками. – Вот, спасибо, угодила, так угодила! - Да, маман, - вставила слово Катя. – Кабы знать, что моё замужество так благотворно на тебя повлияет, я бы озаботилась этим гораздо раньше. - Болтушка! – улыбнулась Татьяна Львовна. - Бери пример с мужа. Как воспитанный человек, за столом лишнего слова не скажет. - Почему не скажу? Скажу, - зарделся Денис. – Вы готовите лучше моей мамы. Константин Васильевич рассмеялся. - Ну, Татьяна Львовна, поздравляю: не каждой тёще суждено услышать подобное признание. Ты превзошла самоё себя! Ох, кажется, это я уже говорил?! В таком случае, я снимаю перед тобой шляпу. - Замечательно! Тем более, что шляпы ты терпеть не можешь. Ну, хватит, братцы! – покраснела от удовольствия Татьяна Львовна. Все рассмеялись. Денис смеялся вместе со всеми. Глядя на членов своей новой семьи, лица которых светились искренностью и нежностью по отношению друг к другу, он с болью думал о том, что в его семье ничего подобного не было, о том, что отношения между мамой и папой натянуты и фальшивы. Денис поймал себя на том, что завидует Кате. Ровно в восемь вечера в дверь позвонили. Отдыхавшая у Катиных ног кошка Присцилла взвилась в воздух и, перевернувшись через голову, умчалась в дальнюю комнату. Помрачнев, Катя посмотрела на Дениса. - Не понимаю, - сказала она, глядя ему в глаза, - как можно две недели кряду ходить в гости, сидеть часами, молоть чепуху, тратить своё и наше время? Денис, тебе не кажется, что ты должен, наконец, вмешаться и сказать своё веское слово! Или считаешь это в порядке вещей? - Катя! – воскликнула Татьяна Львовна. – Это уже чересчур! Ты не забыла, что они родители Дениса?! - Ну, тогда простите, это уже без меня! Я ушла вслед за Присциллой. В отличие от некоторых, кошка уже давно поняла, что к чему. - Катя, не уходи! – попросил Денис, вставая из-за стола. - Они сейчас уйдут, я пойду и всё им объясню. Катя обречённо махнула рукой. Денис сделал шаг. На его пути встал Константин Васильевич. - Молодёжь, вы с ума посходили! – горячо сказал он. – Разве так можно?! Денис, сядь на место. Катя, ты тоже вернись. Таня, иди, открой дверь. * * * В проёме кухонной двери показалось улыбающееся лицо Галины Петровны. В руках она держала нечто, завёрнутое в газету. - А, это опять мы! – сказала она клоунским голосом. – Всем здравствуйте! Мы вам ещё не надоели? - О чём вы говорите! – ответил Константин Васильевич, изобразив на лице адвокатскую улыбку. – Проходите, дорогие родственники, садитесь. - Спасибо, не стоит беспокоиться, мы только что поужинали и есть не хотим, - послышался голос Андрея Сергеевича, которого пока не было видно за спиной Галины Петровны. - Андрюша! – тут же возразила ему Галина Петровна. – Ты, прямо, как дикарь из Африки. Неудобно отказываться, когда тебя приглашают от чистого сердца. Правда, Константин Васильевич? - Совершенно верно, - улыбнулся тот. - Ой, Денис! – испуганно воскликнула Галина Петровна, как будто увидев мышь. – Опять сидишь под открытой форточкой! У тебя почки! Сколько можно твердить! Кажется, женатый человек, мог бы сам о себе позаботиться! Константин Васильевич, прикройте, пожалуйста, форточку? А то не дай Бог! - Без проблем! - Мама! – промычал сквозь зубы Денис. - Что мама?! А болеть лучше? Я не затруднила вас, Константин Васильевич? - Ну, что вы, что вы! Прошу за стол: Таня, Катя, ну же! Дождавшись, пока все займут свои места, Галина Петровна сказала: - Мы с мужем гуляли вокруг дома, смотрим - у вас свет горит. Дай, думаем, зайдём, заодно кашкой гречневой угостим. Мама приготовила в деревенской печи. Попробуйте. Просто объедение! Очень полезно! - Спасибо, конечно, но мы уже поужинали, - за всех сказала Катя. - Вот как! Жаль. Ну, ничего, позже съедите. Галина Петровна пристроила кастрюльку с кашей на столе и продолжила разговор. - Дорогие родственники, а мы ведь чего пришли? Хотим посоветоваться. Теперь уже ясно, что Денис с Катей будут жить у вас. Им здесь хорошо, уютно. За это вам отдельное спасибо. У нас, конечно, условия похуже: всёж-таки, трёхкомнатную квартиру не сравнить с нашей двухкомнатной. Видно, поэтому молодёжь не очень любят у нас бывать. Но, что делать: мы люди бедные. Заработать на новую квартиру нам и думать нечего. Вот, Андрей не успел устроиться на работу, как уволился. Опять ему что-то там не понравилось. - Галюня! – предупредил Андрей Сергеевич жену, чтобы не сбивалась с главной мысли. - А что такого? Чай, не чужие люди, пусть знают. Так вот, я и говорю - очевидно, комната Дениса так и будет пустовать. Вот мы и решили переделать её под спальню. Сынок, не будешь возражать? - Ваша квартира. Делайте с ней, что хотите, - ответил Денис. Галина Петровна беспомощно улыбнулась. - Значит, правда, что вы не собираетесь у нас жить? - Мы с Катей будем приходить в гости. Для этого комната не нужна, - сказал Денис. Галина Петровна повернулась к мужу. - Андрей, ты чувствуешь? Чего молчишь? - Что тут скажешь? Всё понятно, - ответил Андрей Сергеевич. * * * Рыболовлев возвращался домой из магазина, когда рядом остановился джип. Опустилось водительское окно, и раздался хрипловатый голос Мочёного: - Эй, мужик! Андрей Сергеевич обернулся. Бандит манил его пальцем. - Подь сюда! Не в силах оторвать взгляд от пальца, Рыболовлев подошёл к автомобилю. - Ах, это вы! А я думал, кто меня зовёт? Здравствуйте, - поздоровался Рыболовлев. - Здорово! Куда это мы пропали, не звоним?! - Простите, но я несколько раз звонил, вы трубку не брали. Честное слово! Мочёный недоверчиво улыбался. - Не верите?! – разволновался Рыболовлев. – Гляньте, в телефоне, звонки должны быть отмечены. - Чего глядеть, мужик, и так ясно - не звонил. - По-вашему, я лжу, то есть вру?! Ну, как хотите, воля ваша. - Ладно, шучу. Имеешь что-нибудь сообщить про Маринку? - Дома сидит. Никуда не выходит. Правда, к ней регулярно захаживает какой-то молодой человек. Но, вполне может быть, это родственник, они разговаривают на «вы». Лицо Мочёного вытянулось. - Родственник – говоришь?! – хмыкнул он. – Знаем мы этих родственничков, а потом детишки появляются. Ты, вот что, мужик, с этого дня будешь каждый день докладывать обстановку. Как только родственничек объявится – сразу отзвонишься, приеду, разберусь. О, кей? - О кей! Джип зафырчал и сорвался с места. Рыболовлев долго смотрел вслед машине, а затем, вытянувшись в струну подпрыгнул двумя ногами на месте и огласил близлежащую местность криком: - Что же мне теперь всю жизнь, что ли, за его Маринкой следить?! * * * Во вторник утром Марте Анатольевне Шустовой сделалось плохо: закружилась голова, поджилки затряслись, уши заложило, в груди закололо, дышать стало нечем! - Это – конец! - решила она. Смерти Марта Анатольевна не боялась, но запаниковала перед перспективой пролежать мёртвой в деревенском доме, в котором водились мыши и крысы. Старуха закрыла глаза и представила, как по ней ползают жирные твари, и всплакнула. Теряя последние силы, она набрала телефон младшей дочери. - Приезжай, Тонечка, умираю! – всхлипнула она и отключилась. Антонина Петровна Миляева тотчас сообщила печальную новость сестре Галине, та, в свою очередь, позвонила в Сергиев Посад, брату Марты Анатольевны – Михаилу. Миляевы приехали в Колотилово одновременно с каретой скорой помощи. Врач, измерив давление и осмотрев больную, отвёл в сторонку Антонину Петровну и сказал: - По идее ничего страшного, а там, кто его знает, возраст всё-таки. В больницу отправлять не рекомендую. Добавив к этому, что «имеет место рецидив преклонного возраста», врач уехал, явно чем-то недовольный: то ли собой, то ли полученной от Миляевой суммой денег, то ли ещё чем, Бог ведает! Ближе к вечеру дом Марты Анатольевны наполнился родственниками. Подтянулись Рыболовлевы, в том числе Денис с молодой женой Катей, а также её родители – Татьяна Львовна и Константин Васильевич Суровцевы. Чуть позже из Сергиево-Посада на стареньком «москвиче» пригромыхал брат Марты Анатольевны - Михаил Анатольевич с супругой Валентиной Тихоновной. Кроме вышеназванных родственников в доме оказались два странных субъекта мужского пола алкоголического вида. Кто такие - никто не знал, но они так искренне сокрушались по поводу болезни Марты Анатольевны, что даже у Галины Петровны не повернулся язык их о чём-либо спросить. Впрочем, они сами незаметно испарились после того, как выяснилось, что никакого застолья, по крайней мере сегодня, не намечается, и угощать водкой, соответственно, не будут. Сразу по приезду Галина Петровна приняла верховодство на себя: заменила младшую сестру у постели больной, всех прибывших переместила в новую половину дома, которая, собственно говоря, тоже была старой, но отличалась от первой несколько поздней датой постройки. Примерно этак через час занавеска, отделявшая две половины дома, отодвинулась и показалась Галина Петровна. Оглядев всех слезящимися глазами, срывающимся голосом она произнесла: - Она… мама хочет всех видеть! * * * Родственники выстроились у кровати Марты Анатольевны полукругом. Больная улыбнулась им слабыми губами. - Спасибо, что приехали, ага, - прошептала Марта Анатольевна. - Вот, вы стоите передо мной такие молодые, такие красивые, такие… добрые… отзывчивые… душевные… Брат Марты Анатольевны коротко переглянулся со своей супругой и пожал плечами. - … хорошие… славные, - как в бреду перечисляла Марта Анатольевна, - родные… дорогие… нежные… красивые… - Мама! – попросила Галина Петровна. - Ага. Пришёл мой смертный час! Ага. И прежде, чем навсегда закроются мои очи, хочу сказать – берегите и помогайте друг дружке! Помните, семья– это самое главное. Детки мои милые, Тоня и Галя, никогда не расставайтесь. Зятья мои хорошие, Андрей и Алексей, берегите моих девочек, любите их и не ищите приключений на стороне. - Мама, это уже лишнее, - сказала Галина Петровна. - Ничего не лишнее. Я знаю, что говорю, - загадочно произнесла Марта Анатольевна, остановив свой взгляд на Миляеве. - Алексей Ильич, помни, в нашей семье ты – главный, и должен заботиться не только о своей семье, но и о семье Рыболовлевых. Помогай Андрею, он мужик не плохой, не пьющий, разве что лентяй, каких свет не видывал. - Мама, ну зачем это?! - возмутилась Галина Петровна. Марта Анатольевна, будто не слыша дочь, продолжила вопросом: - Где мой внук? Не вижу?! Денис Рыболовлев подошёл к кровати вместе с женой Катей. - Внучек, наклонись, я тебя поцелую. Троекратно поцеловав внука, Марта Анатольевна перекрестила его и сказала: - Береги родителей, они тебя родили и вырастили. Денис, что хочу сказать, ты мог быть чуточку внимательнее ко мне, ведь второй бабушки у тебя не будет. Но я не сержусь на тебя. А кто это рядом с тобой? Жена твоя?! Катя?! Красавица! Жаль, не пришлось на вашей свадьбе погулять, правнуков понянчить. - Мама, родители Катины тоже здесь, - подсказала Галина Петровна. - Неужели?! Очень приятно! Спасибо! Марта Анатольевна вдруг тяжело задышала и закрыла глаза. Из-под ресниц выкатились две слезинки. Галина Петровна смахнула их платочком. - Мама, тебе плохо? Может быть, тебе нужно отдохнуть? Старуха открыла глаза: - Нет, ещё скажу: дочери мои, зятья мои дорогие, об одном прошу - не забывайте моего любимого брата. Михаил, ты вроде здесь?! Валентина Тихоновна подтолкнула мужа вперёд. Михаил Анатольевич сделал два шага вперёд и сказал: - Марта, сестра, здесь я. - Теперь вижу. Приехал-таки! Надеюсь, поездом? - Не-а, на своём драндулете. Боялся не успеть. - Не бережёшь себя. Помнишь, как в аварию попал? - Нашла, чего вспомнить! Ты чего хотела сказать мне? - Чего хотела? Ах, ну да – ты, Михаил, помни, в случае чего, мои дети завсегда тебе помогут. - Спасибо, конечно, но мне ничего не надо, - ответил Михаил Анатольевич. Марта Анатольевна криво улыбнулась: - Мне лучше знать, чего тебе надо. Твоей Валентине вечно не до тебя. У неё одна забота - о сыне своём, Иване, а ты у неё, как был на десятом месте, так и остался... Михаил Анатольевич посмотрел на жену. Та, приложив палец к губам, попросила не возражать. - Тоня, Галя! - позвала Марта Анатольевна - Мы, здесь, мама! - Соберите Михаилу что-нибудь из вещей моего покойного мужа. - Дык, не нужно мне ничего, есть у меня всё! – возмутился Михаил Анатольевич. - Вечно унизить меня норовишь! Перед людьми стыдно! Эх, Марта! Михаил Анатольевич махнул рукой и вышел из комнаты, видно, на улицу, покурить. Пришлось вместо него выступить супруге. - Не слушай брата, Марта, - сказала Валентина Тихоновна. – Спасибо тебе за всё. Подарки твои примем с благодарностью. В случае чего, обязательно обратимся за помощью к твоим детям. Будь спокойна, не переживай. - Я и не переживаю: Михаил – тот бы ещё постеснялся, а ты никогда! Валентина Тихоновна с досады развела руками. - Теперь идите, - прохрипела Марта Анатольевна. - Что-то притомилась. Нехорошо мне. Видно, скоро уж… Все ушли за занавеску, Галина Петровна - последней. * * * Под утро к Марте Анатольевне неожиданно вернулись силы. Она почувствовала себя так хорошо, как не чувствовала последние лет десять. Вспомнив, сколько людей дожидается её кончины, у неё по спине пробежал холодок. «Ай-я-яй, стыд-то, какой! Всех собрала, попрощалась, наговорила ерунды! Вот, дурёха-то!» - отругала она себя. Первой мыслью была – продолжать изображать умирающую до тех пор, пока все не разъедутся. Репетируя, старуха спустила голову с подушки, высунула язык и откинула руки в стороны. Тут же выяснилось, что долго продержаться в такой позе она не сможет. К тому же, ей ужасно захотелось в туалет по-маленькому. Помолясь, она соскочила с кровати, сбегала за печку, где стояло ведро, и быстро вернулась назад. «Слава богу, обошлось, ни одна зараза не увидела!» - перекрестилась Марта Анатольевна, имея в виду родственников, спавших в другой половине дома. «Как было бы хорошо, чтобы они вчера уехали! Нет, все упёртые, хрен их задери, до конца будут ждать, пока в самом деле сандалии не откину! Неделю будут ждать, месяц! Ага, а узнают, что поправилась, так расстроятся, ругаться станут, особенно Галька. Я их знаю! Чтоб всех на части разорвало! Чтоб подавились все! Как на грех, так жрать охота, что, кажется, сознание потеряю! Ещё подумают, что померла, похоронят, заживо!». Марта Анатольевна скосила глаза в сторону кухонки, где стоял холодильник марки «ЗИЛ». Обдумав свою непростую ситуацию, она решила никого не обманывать: в конце концов, она не виновата в том, что выздоровела. - На всё воля Божья! – вздохнула старуха. Марта Анатольевна решительно встала, умылась, приготовила овсяной каши из расчёта всех находившихся в доме, сама поела, как следует и, подперев щёку рукою, стала ждать, когда родственники начнут просыпаться. - Гори, гори, моя звезда! – тихонько пропела она пару куплетов известного романса. Заскучав, подошла к стоявшему в комнате шифоньеру и распахнула дверцы. Всё внутренне пространство шкафа было плотно забито вещами: вперемежку лежали носки, трусы, простыни, полотенца, тряпки и так далее. Она принялась их перекладывать с места на место. После глажки белья это было её второе любимое занятие. Беря в руки ту или иную вещь, старуха с головой окуналась в прошлое, припоминая целые куски жизни, связанные с этим предметом, да так чётко и так ясно, будто смотрела кино. Кроме шифоньера в доме имелось ещё несколько мест хранения вещей: на веранде, под кроватью и на потолке. Марта Анатольевна, как истинно русская женщина, никогда ничего не выбрасывала, а, наоборот, несла в дом всё, что попадалось под руку (просьба – не путать с воровством). Вещи она любила хранить именно без всякой системы, именно навалом. При этом её выручала исключительная память: практически любую вещь в своём сложном хозяйстве она могла найти с закрытыми глазами. Копаясь, Марта Анатольевна наткнулась на шерстяные брюки своего покойного мужа. Прежним хозяином они были заношены до дыр в седле. «Ну, и что? Дарёному коню в зубы не смотрят» - подумала Марта Петровна, намереваясь подарить брюки брату Михаилу. Марта Анатольевна вернулась к столу. До настоящего утра было ещё далеко. Минуты тянулись медленно. «Вот, черти, я тут помираю, а они дрыхнут без задних ног и в ус не дуют! Тьфу на них!» - с обидой на родственников думала Марта Анатольевна. Она прошла в новую половину, отыскала среди спавших брата Михаила и толкнула его в бок. - А?! Кто?! Марта, ты что ли?! Чего тебе? – всполошился Михаил Анатольевич, спросонья даже не удивившись появлению живой и здоровой сестры. - Вставай, поговорить надо! – прошептала Марта Анатольевна. * * * Брат Марты Анатольевны в целом был хорошим человеком. Однако, у него имелся один, но весьма существенный недостаток – всё, за что бы он ни брался, он делал настолько медленно, что мог вывести из себя любого, кто имел несчастье наблюдать за ним. На все претензии по поводу медлительности Михаил Анатольевич неизменно отвечал, что «торопятся одни дураки и воры». Вот и сейчас прошло полчаса с того момента, как Марта Анатольевна разбудила, а он только сейчас соизволил появиться из-за занавески. От переполнившего в этой связи раздражения Марта Анатольевна готова была лопнуть, как воздушный шарик. Притопав голыми ногами в кухоньку, Михаил Анатольевич сладко потянулся и сказал: - Вот чудеса, тятьки-мотятьки! Так ты не померла?! Раздумала что ли? - Глупый твой язык! – укоризненно покачала головой Марта Анатольевна. – Тапочки надень! Почки застудишь! Ага. Да, поди - умойся! Да, про мыло не забудь, а то Валька приучила без мыла обходиться. - Марта, ну что ты за человек такой! Уж, кажется, давно должна была смириться и оставить мою жену в покое. Так нет, даже на смертном одре нашла способ укусить её. Ладно, чего уж там! Говори, зачем в такую рань разбудила? - Вчерась глянула на тебя, прямо жалко стало: старик стариком! Одет бог знает, как - стыдно смотреть! Я вот твоей Вальке скажу – за мужиком следить надо! - Послушай, сестра, может, хватит уже?! - А ты мне рот не затыкай! - Точно выздоровела! – констатировал Михаил Анатольевич. – Ну, чего к Вальке цепляешься? Угомонись! У нас с ней всё хорошо! Живём душа в душу. С приёмным сыном Иваном у меня тоже отношение наладилось. Ну, чего ещё надо?! Марта Анатольевна, улыбаясь, покачивала головой, как бы желая сказать: «говори, что хочешь, а мне лучше знать, как обстоят дела на самом деле». Этим она окончательно вывела Михаила Анатольевича из себя. И он сорвался: - Ты… ты! – брызгая слюной и трясясь всем телом крикнул Михаил Анатольевич, - ты всю жизнь мне отравила! Если хочешь знать, я из-за тебя уехал в Сергиев Посад! С молодости дышать не давала, заучила в конец: то рубашку надень, то причешись! Тьфу! Всех баб моих отвадила! И эта ей не нравится, и та не хороша! Зря мы с Валькой сюда приехали. Померла бы, и без нас похоронили! - Не дождётесь! И хватит глупости говорить! – спокойно сказала Марта Анатольевна. – Давай завтракать, каша стынет! - Не стану есть твою кашу! Уеду! – заявил старик. - Уедешь – больше не позову, - пригрозила Марта Анатольевна. - Ну, и не надо. Михаил Анатольевич ушёл за занавеску. Вскоре оттуда появилась заспанная Галина Петровна. - Что тут у вас? Опять с Мишей сцепилась? – спросила она. - Да, пошёл он, куда подальше! Грозится уехать! Пусть катится! Скатертью дорога, – сказала Марта Анатольевна. - Ой, мама, ты чего не в постели? Или…? - запоздало удивилась Галина Петровна чудесному выздоровлению мамы. - Не может быть! - Вишь, оказывается, может. * * * Татьяна Львовна Суровцева имела все основания считать себя сильным человеком. Но сегодняшний случай заставил её в этом усомниться. А случилось вот что: в четвёртом часу после полудня в дверь позвонили. Татьяна Львовна открыла по привычке не спрашивая. Оказалось – два грузчика в синих комбинезонах привезли мебель - спальный гарнитур – кровать, две тумбочки, кресло, шкаф, комод с зеркалом. - Это какая-то ошибка! Мы не заказывали мебель, - улыбнулась мужчинам Татьяна Львовна. - Не заказывали?! – удивились грузчики. - Адрес такой-то? - Да, правильно. - Фамилия Рыболовлев – знакома? - Да, это фамилия моего зятя. - Вот видите, мадам, а вы голову морочите! У нас, извините, время – деньги. За считанные минуты гостиная, которую Суровцевы между собой называли библиотекой, была заставлена мебелью. Все предметы были в целлофановой плёнке и от этого визуально казались крупнее, чем были на самом деле. Татьяна Львовна собралась звонить зятю, но тут явились Рыболовлевы-старшие, и всё разъяснилось. Оказалось - этот «шикарный, итальянский, спальный гарнитур» был приобретен Рыболовлевыми «совершенно случайно, просто повезло». - Представляете: мебель была отложена – рассказала, раскрасневшаяся от восторга Галина Петровна, - но покупатель вовремя не явился, и гарнитур достался нам. Согласитесь, не взять такую красоту мы не могли! Сами знаете, Денис тянет с вывозом из своей комнаты кровати без ножек. Пока не сделаем ремонт, нам некуда эту мебель поставить. Вот мы с мужем и решили её временно расположить у вас. На хранение, так сказать. Квартира у вас большая, места хватит. Надеюсь, вы не будете возражать? Татьяна Львовна, совершенно ошеломлённая происходящим, никак не могла сообразить, как ей поступить. - Не знаю, - сказала она. - Муж мой в командировке, что он скажет? - Ой, да что вы, и не сомневайтесь! - всплеснула руками Галина Петровна. - Константин Васильевич - золотой человек, уж кто-кто, а он не будет возражать. Татьяна Львовна поникла головой: - В целом вы правы, конечно, но... - Вот и славно! - обрадовалась Галина Петровна. - Ой, спасибо! Я так и знала, что вы согласитесь! – продолжала радостно восклицать Галина Петровна. – А мой Андрей сомневался. Ах, Татьяна Львовна, дорогая, вы мудрая женщина! От кого же нам ждать помощи, как не от родственников?! Ведь, правда же?! - Чай будете? – спросила Татьяна Львовна. - С превеликим удовольствием! – обрадовались Рыболовлевы. * * * - Немного не удобно - мебель перекрыла доступ к книжному шкафу, но ничего, придется немного потерпеть, раз уж так получилось, - сказала Татьяна Львовна дочери и Денису, когда те увидели спальный гарнитур Рыболовлевых, который благодаря упаковке выглядел очень внушительно. - Нет уж, дудки! - воскликнула Катя. - Денис, надеюсь, ты знаешь, что делать? - Само собой, - ответил решительно Денис и направился к родителям. Вернулся он, однако, очень быстро и растерянным. - Они ничего не хотят понимать, - сказал Денис. – Не знаю, что делать! - Я знаю, - заявила Катя, - эту гадость мы выбросим на улицу! Татьяна Львовна пришла в ужас. Она предложила дождаться отца. - Ни за что! - ответила Катя. - Господи, но только не на улицу, мебель денег стоит! – попросила Татьяна Львовна. …………………………………………………
Избавившись от мебели и чувствуя по этому поводу угрызение совести, Катя спросила мужа: - Твоя мама не производит впечатление глупой женщины. Зачем она так поступает? Подумав, Денис ответил: - Возможно, это своеобразная месть за то, что я женился на тебе. * * * Рыболовлевы ужинали, когда позвонили в дверь. Против правил, дверь открыла сама Галина Петровна. Она была уверена, что сын одумался и пришел извиниться за свое поведение, когда пришел с глупым требованием убрать из квартиры своей жены спальный гарнитур. Оказалось – незнакомый мужчина, да ещё в ночной пижаме и домашних тапочках. - Извините, соседи, за позднее вторжение, - пьяно или хитро улыбнулся незнакомец, - но все говорят, что мебель, что валяется на лестнице – ваша. Так что, ежели того, в смысле, она вам совсем не нужна, то я с удовольствием заберу её, так сказать… Мужчина не успел закончить мысль. Андрей Сергеевич, выскочив из-за спины жены, оттолкнул его и рванул вниз по лестнице. За ним бросилась бежать Галина Петровна. То, что предстало взору Рыболовлевых, вызвало у них оторопь, близкую к онемению. Довольно продолжительное время они отказывались верить своим глазам. Они не могли вымолвить ни слова. Из ступора их вывел всё тот же мужчина в пижаме и домашних тапочках. - Ну, так как, господа, нужна вам эта мебель или не нужна? - Иди ты знаешь куда? – набросился на него Андрей Сергеевич. - Знаю, - буднично ответил мужчина и поторопился скрыться за дверью квартиры напротив квартиры Суровцевых. Рыболовлев озвучил жене желание немедленно разобраться с родственниками, допустившими такую неслыханную наглость – выбросить мебель. Но Галина Петровна запретила даже думать об этом. - Запомни, - торжественно, словно произнося клятву, сказала она, – с этой минуты у нас нет сына! У нас нет снохи! Суровцевых, вообще, знать не желаем! Произнося эти страшные слова, Галина Петровна, как саблей, махала рукой, как бы отсекая от себя одного за другим перечисляемых родственников. - Подлые людишки! - Правильно! – поддержал её Андрей Сергеевич. – Больше того: предлагаю собрать вещи сына, оставшиеся в нашей квартире, и выставить в коридор! Зуб за зуб! Око за око! - Верно! – воскликнула Галина Петровна в каком-то диком восторге. - С сыном прекращаем всякое общение! К Суровцевым больше ни ногой! Ни ходить, ни звонить! Встретив на улице, проходить мимо, не здороваясь! - Точно! - подхватил Андрей Сергеевич. – И, вообще – нужно всех родственников послать куда подальше! Кстати, заметила, как Суровцевы с нами разговаривали: свысока, давая понять? - Что с них взять – периферия! Понаприехали тут всякие, житья нет! – воскликнула Галина Петровна на весь подъезд. Конец первой части. © yakunin / Александр Якунин
Рейтинг: 9.67
Прочитано 800 раз(а)
 |