Бобринский водяной

Старенькая "Нива" проворно бороздила грязную дорогу, из последних сил прокладывала путь чистоплотному "Форду". Жаркий июньский день дошёл до своего апогея, сговорившись с дорожной грязью, оставшейся после бурной весны, мешал водителям. Солнце слепило, как фонарик в руках милиционера. На особенно "русских" кочках прыгало, словно он же ещё и хорошенько подгулял. Увязая в грязи, чудо техники недовольно фыркало, бранясь на нерадивого хозяина. Тогда браниться начинал Михалыч и в полном взаимопонимании они, машина и водитель, двигались дальше.

- Ничего, скоро приедем! Вот тогда уж отведём душу, - словно успокаивая себя, говорил он сидящему рядом Юрию. - Порыбачим всласть! Будем потом рассказывать, никто не поверит!

- Конечно, такие дороги!!! Сам бы не поверил, - хмыкнул Юрий, парень лет двадцати пяти, то ли племянник, то ли так - приятель старшего лет на пятнадцать водителя. Михалыч сделал вид, что прослушал.

- А что за рыба! Прошлый раз в лодку не влазила. Хотя давно не был!

В "Форде" сидели трое, ровесники Юрия. За рулём Борис, на втором сиденье - Николай, сзади тихо посапывал Игорь. Предложение провести несколько дней на природе они восприняли с энтузиазмом. Хотя куда едут толком не знали даже сейчас. Но всё-таки лес, река, да что там река, даже надоедливые всем комары несли с собой некою романтику, которая всегда тянула горожан из своих каменных стен.

Дорога постоянно ветвилась. Указателей, само собой, не было, зато то и дело мелькали ядовито-жёлтые таблички "Охота и рыбалка без соответствующего разрешения или путёвки строго запрещены". Михалыч ехал прямо, уверяя, что этот маршрут помнит хорошо, без всяких там "пижонских" указателей. Однако то и дело процессия поворачивала обратно, до подозрительного знакомого Михалычу поворота. Ближе к вечеру, они добрались-таки до необъятного поля. На его краю скромно примостились ветхие покосившиеся домики, чёрным памятником советской власти торчал заброшенный и заросший бурьяном остов колхозных коровников, рядом врастал в землю старенький трактор. В стороне от деревушки, на холме высилась бревенчатая церковь. " - Какая красота, бляха-муха" - чисто по-русски восторгался Михалыч. Дорога пошла ещё хуже, машины ползли с рёвом, на пределе своих возможностей. Наконец, слева выскользнула потемневшая от времени, не раз погнутая металлическая пластина. Истёртыми буквами было написано: Бобринское коллективное хозяйство. Дальше колея дороги заворачивала направо.

- Подъезжаем, - обрадовался Михалыч. - Ещё две - три кочки и будем на месте.

"Две - три кочки" они преодолели только к самому вечеру, но теперь добрались. Здесь действительно было красиво - дубовая прохладная роща, таящая тысячи тайн, где-то поблизости бурлила речка Безымянная, неширокая, но быстрая, торопилась вот - вот слиться с водами могучего Днепра. В вечернем небе, прямо над головой, разливались птичьи трели, а под ногами росли грибы. Они вылезли из машин, разминали замлевшие ноги. Осматривались. Только Игорь, выспавшийся в машине, никак не мог разлепить глаз.

- Ну как! - самодовольно спросил Михалыч.

- Нормально! - бросил Юрий. - Если ещё и рыба будет, то даже хорошо.

- Рыба будет!

Избушка, в которой они остановились, была брошенной, как и многие в этой деревне, но стены ещё прочные, крыша не прогнила и печка пока годилась.

Все, кроме Игоря, занялись делом. Накололи дров, затопили, понемногу убрали старый хлам. Михалыч из тёмного угла достал керосинку. Вскоре изба стала вполне уютной, годной для жизни. Приятели принялись было готовить снасти, но более опытный в таких делах Михалыч громко поставил на стол литровую бутылку "Пшеничной". Все, как по команде, уселись вокруг.

Они выпили за приезд, как водится, обсудили дорогу и власти (точнее, безвластие на дорогах), как где-то поблизости послышались шаги.

- Не помешаю? - в дверях вырос худощавый человек, лет пятидесяти-шестидесяти, с сухим, но весёлым лицом. - Я Глеб Павлович, можно Палыч, из первого дома за коровниками. Лесник здешний…

- Пить будешь!

Гость с недоверием покосился на содержимое запотевшего стакана, но всё же повторять столь щедрое предложение не пришлось.

Палыч оказался интересным собеседником, знал множество историй. Жил он здесь ещё с советских времён. И не всегда деревня была такой безлюдной. Колхоз работал долго, вплоть до двухтысячных, пока, наконец, и до него не добралась карающая длань чиновников из Москвы. Вот тогда-то все и разъехались: кто на заработки, а кто к родным. Там, конечно, и остались. Остались в деревне несколько стариков, ещё вот он, Палыч - лесник, да местный дурачок и алкоголик Пашка. Бывают, конечно, здесь гости, вот, как и они - порыбачить, значит, отдохнуть там. В основном - культурные. По крайней мере, электроудочек и сеток здесь не бывало. Это немало обрадовало Михалыча. Лесник тут же получил полный до краёв.

- А какая же рыба у вас здесь? - спросил Борис.

- О-о!!! - обрадовался любимой теме Палыч. - Да спроси, какой нету! Вся есть. Окунь крупный, плотва, конечно. Голавли до двух кило!.. Щука само собой!, - торжественным голосом прервал он заволновавшегося, было, Михалыча. Тот удовлетворённо крякнул и потянулся за бутербродом. - Линя этой весной в протоке взял вот такого! - он развёл руки с растопыренными ладонями и выпучил глаза, - почти три потянул. Но слышал, есть и ещё крупнее. Главное, у анчутки попросить удачи, да рюмку поставить.

Борис с Юрием подозрительно переглянулись.

- Кого попросить?

- Анчутку!..? Водяного нашего! Без него здесь никто просто так ничего не поймает!

- А русалок у вас тут случаем нету! - молодёжь откровенно скалилась. - Как водяному без них?!

- Смеётесь?! Смейтесь! Всё одно вас молодых учить - только портить! Только знайте… а! Да ну вас! - он махнул рукой. Борис, придерживая рукой рот, сползал со скамейки.

Они вышли покурить. На улице уже темнело. Понемногу стихали напевы птиц. Из глубоких приречных оврагов поднимался туман. В нём тонули старые стволы деревьев.

- Красиво здесь! А в городе ни звёзд не видать, ни заката толком! А воздух какой! Знаешь, - задумался Борис, - Здесь и вправду можно поверить в леших, водяных.

Из избы донёсся смех Палыча.

- Ладно, пойдём! Пока этот водяной всё не выпил!

Юрий открыл дверь.

- А покажешь? - Михалыч так глядел на лесника, словно тот мог показать ему Мессию во плоти.

- Запросто! Вот прямо завтра с утра и покажу! Тут неподалёку. Громадный, бестия. Около часа меня по протоке таскал. Так я его и не вывел… Только выходить рано. Сразу - он пристально обвёл всех внимательным, до смешного, серьёзным взглядом.

- То понятно! Кто ж, на рыбалку в обед собирается, - удивился Михалыч! Не проспите? - последние слова он бросил уже молодёжи. - Ну ладно, тогда по последней! И на бок!

- Ну вот! Так всегда! Кто только ночь придумал! - Послышалось со всех сторон. Но всё же, спорить никто не стал.

Юрий хотел было напомнить про снасти, которые мало того, что в беспорядке, так ещё и в багажнике, но удержался.

"Последняя" растянулась ещё на полчаса. Только, когда бутылка показала дно, Михалыч без долгих песен, залез на лежанку и вскоре оттуда разнёсся его храп. Остальные, чтоб не мешать, вышли на улицу, продолжать оживлённую беседу. Палыч от предложенной рюмки отказался, нестройной походкой засеменил в сторону своего дома.

- Так с русалкой познакомишь?! - донеслось ему в спину!

- Угу! Завтра. Всё завтра!

Друзья ещё немного посидели на природе, но комары, да и целый день пути всё настойчивее давали о себе знать.

Они расположились по лавкам, стоящим вдоль стен. Июньская ночь тёплая. Накинув вместо одеяла старую куртку, Юрий привалился спиной к стене. Но сон всё не шёл. Чистый воздух бодрил лучше любой водки. Вокруг тишина, если не считать храп Михалыча, но тот повернулся во сне, и стало совсем тихо. По стене спускался паук. Юрий слышал, как тонкие лапки засеменили по дереву. Обошёл свои владения и вернулся обратно. Он скинул с себя куртку - тихая погода, хоть бы какой-нибудь лёгкий ветерок. Встал, нащупал в темноте сигареты.

Во дворе стало уже прохладней. Ночь окутала мир зябким туманом, заливала всё вокруг и от неё это и без того таинственное место, становилось ещё загадочней. Где-то там, в чаще, бродят лешие, путают тропинки, поджидают невнимательного грибника, дразнят берегинь. В воде вообще жуть - кикиморы, упыри, наяды. И всем одного подавай - души человеческой. Хотя вроде и польза от них есть, только какая, Юрий не помнил, век космических кораблей и компьютерных технологий не терпел соседства с фольклором. Теперь вот ещё и анчутка "нарисовался". Сквозь ожившие кроны деревьев просвечивала луна. Так. Вторая четверть. Ну в самый раз. Добрая примета. В траве монотонно и успокаивающе стрекотали маленькие зелёные скрипачи - кузнечики или цикада. Небо на востоке слабо алело. Юрий зевнул. Что ж, пару часиков ещё есть. Он вернулся в дом и скоро заснул.

Проснулся рано, но чувствовал себя на удивление бодро. Немного хотелось пить, но голова была светлой. Он быстро оделся и вышел на улицу. Небо оставалось сумрачным и всё-таки ночные тени уже отступили. Юрий набрал воды из колодца, умылся. Похмелье сошло окончательно. Дверь тихо скрипнула.

- Что, не спится! - Борис был уже одет, но глаза красные, слипаются, смотрят сквозь предметы.

- Пора! И ты оживай! - Юрий указал ему на ведро с ледяной колодезной водой. - А я пока за ключами.

Михалыч спал крепко, видать его рыба тоже вчера нагулялась и пока не торопилась просыпаться. Юрию пришлось его перевернуть, чтобы достать из кармана зелёный брелок.

Утреннюю тишину разорвал громкий щелчок. В тёмном чреве машины беспорядочно лежали удилища. Юрий долго бродил по этому лабиринту крючков и лесок, наконец, отыскал свои "Фидер", "телескоп" и сумку с принадлежностями. Борис тем временем давно достал из "Форда" спиннинг и теперь тщательно проверял и перепроверял все блёсна, поводки. Вскоре они накопали достаточно червей и зашагали через рощу к глубокому оврагу, где должна была быть река.

Низину заливал густой, как молоко, туман. Воздух влажный, холодный, трава и листья моментально намочили одежду.

- Вот и чего нам неймётся! - Возмущался Борис, - спят же остальные! Отдыхают!

- А ты зачем в такую даль ехал? Спать?!

Ответить на такой аргумент Борису было нечего, но судя по лицу, он ещё долго силился понять: в чём подвох, почему мир так не справедлив?

Шум воды становился сильнее, злее. За очередным поворотом в густых зарослях ольхи прятался широкий, но мелкий ручей, глубина - по колено. Вода кипела на перекатах, пенилась на камнях. По дну, словно мыши в подвале, ползали маленькие пескарики. Друзья разочарованно пошли вниз по течению. Дальше поток сильно петлял, на поворотах появились ямы. Борис приободрился, начал присматривать места для ловли. Вскоре ручей, уже превратившись в широкую речку, выбежал на поля. Берега стали крутые. Друзья с трудом продирались сквозь кусты, чудом не поломали удочки. Вода остановилась, отдыхала в холодных задумчивых омутах. Теперь, глядя с берега вниз, они не видели дна. Только тёмная речная гладь. Среди кувшинок кружились прошлогодние листья, оттуда поднимались пузыри.

- Что ж, пожалуй, я остановлюсь, - задумчиво произнёс Юрий.

- Ну, понятно, поплавочник! - Борис пренебрежительно махнул рукой, - А я, прогуляюсь дальше. Может, найду настоящую рыбу!

- Только не забудь сфотографировать, а то опять скажешь: "отпустил", - Борис что-то ответил, но Юрий слышал только удаляющийся шум в кустах.

Освободив место от торчащих во все стороны веток, он разложил донку, насадил червяка. " Узковато, конечно, для заброса, но ничего, была б рыба, а там приладимся" - лёгким движением он послал грузило вперёд. Раздался шлепок. Звук глухо оборвался, словно потерявшись в утреннем тумане. По воде разошлись круги. Теперь он неторопливо настроил предусмотрительно взятую с собой "телескопичку". Поплавок мягко лёг возле самых кувшинок и тут же словно часовой на посту принял боевую стойку.

На востоке, наконец, выглянул край малинового диска. На глазах становился ярче, как заготовка в горне кузнеца наливался золотом. Юрий удовлетворённо вздохнул, устроился поудобнее и неторопливо закурил. В кустарнике и недальнем лесу просыпались птицы, по воде скользили стройные водомерки - прекрасное июньское утро на берегу реки. Весь день впереди!

Но время шло. Солнце поднималось всё выше. Возле берега туда-сюда сновала стайка шустрых мальков. Некоторые "били" поплавок, от такой наглости он наклонялся в сторону, дрожал, но рыба не клевала.

Наконец, он дёрнулся вниз, тут же выскочил. Юрий замер с удилищем в руках. В ладонь впился комар, но рыбак геройски терпел, не сводя глаз с поплавка. Снова поклёвка, такая же дробная, нерешительная. Юрий подсёк. Удилище изогнулось и он вытащил… пескаря чуть меньше ладони. Обругав ни в чём неповинную рыбу, он повторил заброс, на этот раз чуть дальше. Снова ожидание. Проверил донку. Червяк на месте, будто только насадил. "Да, сегодня не мой день" - думал он, складывая снасть, когда где-то в стороне раздался шум, словно по воде ударили бревном. Парень чуть не подскочил от неожиданности. Вода зашумела, волнами выплёскивалась на берег. Держась за кусты, он наклонился к самой воде. Впереди, на повороте возвышался крутой обрыв. От него до сих пор расходились круги. Торопливо собрав вещи, он заспешил туда. Кусты оказались совсем неприступными. Юрий взмок от пота, с ног до головы обжёгся крапивой, но всё-таки пробрался к самому обрыву.

Берег круто уходил вниз. Из растительности - несколько чахлых берёзок, да кустов лозы. Только в самом низу виднелся толстый выворотень, пожалуй, единственный подходящий участок. С большой осторожностью, словно скалолаз на Эвересте, он передвигал ноги, отыскивая устойчивое место, спускался. Наконец, они коснулись опоры. Он перевёл дыхание. От омута тянуло холодом. Чёрная вода была непроглядна, как ночь. Держась за растущую рядом берёзу, он снова разложил донку. Сделал дальний заброс. Леска со свистом освободила шпулю катушки, ушла вниз, прямо под берег. "Какая же здесь глубина" - подумал Юрий. И странно, поблизости совсем не видно следов. Неужели никто не ловил?

Из мыслей его вернул на землю чей-то окрик. Далеко впереди, за поворотом, река впадала в Днепр. Там, на песчаном берегу бегал Борис, что-то кричал ему. Юрий махнул рукой, мол, отстань, не мешай. Он терпеливо ждал. Становилось всё светлее. На противоположном берегу из тумана выплыл старый еловый лес, нависал над рекой. Там расходились круги, верный признак охотящейся рыбы, но здесь всё оставалось тихо. Даже птицы умолкли. Он выкурил шесть сигарет, по ним считая время. Ничего не происходило. Ноги затекли. Утренняя прохлада рассеялась вместе с туманом. Солнце поднялось уже высоко, искрилось в воде миллионами серебристых бликов, начало припекать.

Вдруг удилище дёрнулось, едва не слетев в воду. Он еле успел ухватиться и сразу почувствовал мощные рывки. Прочный "Фидер" изогнулся дугой, и с каждой секундой наклонялся всё ниже. Лишь на мгновение в тёмной глубине показался гигантский силуэт, Юрию даже почудился огромный, с интересом следящий за ним, глаз и тут же пропал. Дорогая финская леска лопнула, как гнилая нитка. Рыбак завалился на спину, едва не скатившись в воду. Его трясло, как в лихорадке. По лицу стекал холодный пот. Он не скоро пришёл в себя, осмотрел снасть. Удилище в порядке, а вот лески на катушке осталось немного.

Вдали снова послышался голос. Борис отчаянно махал руками, звал обратно.

Они возвращались той же дорогой. В кустах прыгали птицы, насвистывали что-то обидное, обсмеивали горе-Рыбаков.

- Хорошие места там, дальше, - рассказывал Борис, - много ям. Только коряги! Две блесны оторвал, три зацепа было…

- А поймал что-нибудь?

- Да-а! - смешался спиннингист, - пара окуньков. Хотя один раз сошёл кто-то крупный. - Он мечтательно закатил глаза, представляя размер противника.

- Ну, это у тебя, как обычно! - заметил Юрий с ухмылкой. Хотя сегодня он ему почему-то верил.

Возле избы уже горел костёр. Сухие дубовые дрова громко трещали, сыпали искрами. Николай возвращался от колодца с котелком ключевой воды.

Михалыч же потрошил довольно крупную щуку.

- А-а! Вернулись! - недовольно буркнул он. - Бегали где-то, пока другие ловили.

Юрий хотел возразить, да только что тут скажешь, если в руках пусто!

- А где это ты так!

- Да я то что! - махнул Михалыч, - ты туда посмотри! - Он хмуро кивнул на широкий ржавый таз, кривым боком привалившийся к бревенчатой стене. Там меланхолично шевелил плавниками крупный, килограмма на два, линь. Игорь, герой дня, раскинув руки, загорал на берегу, поглядывал на других снисходительно.

- Везёт же дурням! - исподлобья хмурился Николай. - Ведь первый раз удочку взял. А вернёмся домой, так теперь не один год высмеивать будет!

- Ничё! - весело ухмыльнулся Борис, глядя, как удачливый приятель зевает во весь рот. - Мы потом скажем, что ему всё приснилось.

Игорь тем временем грелся на солнышке, лениво отмахивался от надоедливых комаров. Он и не подозревал, какое коварство замышляют друзья.

Вскоре над костром аппетитно запахло ухой. Настоящей!!! Такую не сваришь дома на газовой плите из трижды перемороженной горбуши, а то и не горбуши вовсе… Только чтобы ощутить этот запах стоило забыть про все дела, махнуть за тьму километров. Лёгкий дух ароматной похлёбки стелился над землёй, проникал в дубовую рощу, опьяняя и дурманя лесных обитателей, убегал по тропинке к деревне. Потому никто не удивился, когда оттуда вышел Палыч. Лицо его выдавало внутреннюю муку. Обменявшись с Михалычем пристыжено-виноватым взглядом, занял тут же освободившееся место возле костра.

- О-хо-хо, - Михалыч ещё раз бросил взгляд на бледное лицо лесника и ловко распечатал бутылку. - Это исключительно в медицинских целях! - прервал он тут же пошедшие смешки. Глубоко вздохнул и придвинул ещё четыре стакана. Вскоре под нависшими зелёным шатром кронами потекла неторопливая беседа.

- Возле самого берега! Даже не накололась на крючки. Только на земле выпустила живца! Вот так оголодала бедная! - пересказывал Михалыч историю поимки щуки.

- Это ещё что! У нас тут случай был! Пескаря поймали. Только вытягивать, а за ним зубастая. Так и выволокли! А вообще её здесь много и клюёт почти всегда!

- Ну да! - заметил Борис, - особенно вчера и завтра!

- Эх ты! - улыбнулся Палыч. - Я ж говорил, анчутку попросить надобно!

Борис недоверчиво хмыкнул, однако, на сей раз смеяться никто не стал.

Говорили о многом, охотно. Когда все повеселели, Юрий рассказал приключившееся с ним. Палыч мгновенно посерьёзнел.

- Там ловить нельзя! Плохое место!

- Почему? Что не так?

- Нельзя и всё тут! - ускользал Палыч, - чего тебе ещё надо? У нас этих ям полно! Лови - не хочу!

- Кто это хоть был? - не унимался Юрий. - Сом?!!

- Да… наверное. - Он помолчал, осушил ещё стакан. Наконец, снова повеселел. - А покажи-ка снасть!

Юрий достал свой "Фидер". Лесник только улыбнулся, не стал даже разглядывать:

- И это с ним-то ты на сома собрался?! Дам я тебе потом свой спиннинг!

Михалыч задумчиво почесал затылок:

- А что, Палыч! Может и в правду, рванём на сома?! Только, - прервал он, открывшего было рот лесника, - никаких завтра! Прямо сегодня. Покажем пацанам настоящую рыбу!

На том и порешили. Дальше разговор вертелся вокруг предстоящей рыбалки, вспоминали самые крупные трофеи. Михалыч жаловался, что раньше ловились крупнее и больше, а теперь только мальков и таскают. Палыч снова задумался.

- Может, где и так! Да только у нас до сих пор великаны встречаются. Расскажу я вам, так и быть. - Все приготовились слушать.

- Лет тридцать назад, когда я ещё молодым приехал в эту деревню, рассказали и мне эту историю. Придумали или действительно было, не знаю, но мало кого посвящали. Вот и я рассказываю тоже впервые, уже и сам забывать начал. Очень давно, ещё этих дубов и в помине не было, жил здесь, неподалёку, на том конце рощи, дед Егор. Ещё и сейчас, там, - он кивнул в сторону старого тёмного леса, - видны остатки его небольшой избушки. Чем он занимался в молодости, уже и неизвестно, но рыбак был страстный. Никто и никогда не мог обловить его. Бывало, идёт он на реку, а дети за ним и клянчат. Кто щуку, кто линя, а кто ещё чего-нибудь. Он только ухмыльнётся себе в усы и приглашает встречать его, вечером. Смеркается, они уже на месте. И всегда, чтобы не просили, у него всё было. Ну ребятня за то носила его лодку - долблёнку, вёсла, удочки. Сушили, если надо. Но была у него странность. Всегда, рыбачил ли он или работал, каждый день ходил на один обрыв, когда с удочкой, а когда и без. Зачем? Не говорил никому! Да и вообще, нелюдимый он был, "с хорошим приветом", как говорили взрослые. Ещё соседи его шутили, когда домочадцы укоряли, что вернулись без улова, да ставили Егора в пример, что " он сам немой, как рыба, вот она своего, видать, и чует". Но жену он свою, бабу Веру, любил, никогда не ссорились они. Только время не остановишь, годы шли, баба Вера заболела и умерла. Свои дети, те давно разъехались, и остался дед Егор совсем один. Горевал он, конечно, сильно. Совсем перестал разговаривать. Стала детвора его побаиваться, да что дети, карапузы, и взрослые всё чаще обходили его стороной. Ходил он на свой обрыв и часами сидел там, бубнил что-то себе под нос, словно с кем разговаривал. Но как-то раз подкрался к нему Витька, прежний приятель. Поддержать мол, хотел, словом добрым помочь, глядь - а там, в воде, сом, да такой громадный, каких и видеть никогда не доводилось. Оторопь взяла его, но всё же переборол себя да тайком и всё ближе. Но громадина вильнула хвостом и ушла в глубину. Опомнился дед Егор, но поздно. Его секрет раскрылся. После этого стал он ещё закрытее, совсем не с кем не говорил и избегал людей. Поначалу дивились все такому делу, да потом привыкли. Один оболтус даже хотел выловить сома, но сельчане запретили. Всё-таки жалко было чудака - пускай дружит с кем хочет. Прошли ещё годы. Совсем стар стал дед Егор, уже еле волочил ноги. Но на обрыве появлялся всегда. Только вышло его время. Позвал он к себе одного парня, из прежних мальчишек, что рыбу у него просили и рассказал. Сома в этом обрыве он приметил ещё в молодости. Прикормил, просто так, ради шутки, а дальше так и повелось. Привязался и он к рыбе и сом к нему и каждый день поджидал его в одно и то же время. А когда не стало жены, то подводный великан и вовсе сделался роднее всех. Только привык он к корму, тяжело ему теперь придётся.

Просил Егор того парня приглядеть за питомцем. Но сколько он не приходил на берег, рыба так и не показалась. Видать, не жаловала чужих. Ну он ещё наведался несколько раз, из памяти к деду Егору, а потом и рукой махнул. Так про сома и забыли.

Но как-то после большой гулянки, а знали бы вы те гулянки, пока колхоз работал, (проклятые чиновники, чтоб им, баранам плешивым, письмо от высокого министра с грозным кулаком приснилось) ещё при мне гуляли всей деревней, а прежде, говорят, и вместе с соседними. Так вот, пропал один дружок. Искали, искали, да так и не нашли. Ну, думают. Пропал, да и чёрт с ним! Может утоп спьяну, а может и уехал куда. Тем более, что ни своего хозяйства, ни чего ценного за ним никогда не водилось. Так что, поговорили, да забыли.

А на следующий месяц, чуть позже, исчезла баба Дуся! Из тех, что бельё на речке полоскали. Искали весь день, ждали, может, потерялась где? вернётся? Но нет, ни вечером, ни на следующий день не вернулась она. Потом только нашли на реке корзину. Вот тогда-то и заволновались не на шутку. Следователь с ближнего городка приехал, покрутился, да и назад. Всё, мол, у вас хорошо, только зря от работы отвлекаете. К реке, после такого, приближались с опаской. Детям вообще запрещали и близко появляться. Некоторые и вовсе по вечерам из дому ни ногой. Словом, думали разное. А тут ещё и слухи пошли и, понятно, каждый на свой лад переиначивал. Речку избегали.

А потом! Как-то, пока отец косил сено, пацан, лет пяти, играл на лугу и подобрался к самой воде. Тот к нему, оттащить, значит, от берега, но только и успел услышать крик, да увидеть хвост чудища. Обезумел он от горя. Когда сам не свой, рассказал другим, то никто не хотел верить в подводного чёрта. А потом и вспомнили про дед-Егорова сома. Что тут началось! Кляли страшно деда Егора. Отец утонувшего ребёнка на все деньги понабрал в соседних деревнях сетей, донок наделали. Словом, избороздили реку так, что и матёрый браконьер взялся бы за голову. Благое дело, конечно, но у бывалых рыбаков слёзы наворачивались (а говорят, что речка эта славилась рыбой по всей округе), когда видели как громадными лещами, да метровыми щуками кормили скот. Сомов, тех гребли совсем нещадно, до последнего малька! Но всё не то. И, наконец, попался настоящий гигант - больше двух метров и почти полтора центнера! Только тогда народ, кажется, успокоился. Хотя в желудке у монстра было пусто. Даже дед Витька, что уже совсем плохо видел и почти не ходил, пришёл взглянуть. "- Хорош. Только тот был больше". Но его мало кто услышал и ещё меньше кто понял. Вот и всё.

Палыч закончил. Вокруг повисла тягостная тишина. Друзья замерли, глубоко задумались. Всех потрясла история лесника. Но птицы пели, как и раньше, дубы весело шелестели ветвями, купаясь в солнечном дне. Первым опомнился Борис.

- А что было дальше?

- Дальше! Никто больше не пропадал, слава богу! Жизнь пошла, как и было, а про историю эту старались не вспоминать. Только обрыв деда Егора стал плохим местом. А почему? Уже мало кто знает. Свидетелей давно не осталось. Вон, - он улыбнулся, - спросите про него старух. Таких сказок расскажут - Пушкин позавидует!

Тем временем солнце уже прошло через деревья, клонилось к дальнему лесу.

- Ну что! - крякнул Палыч, - на рыбалку, так, на рыбалку!

Все засуетились. И хмель не помеха! Вот, что делает с человеком рыбалка! А уж слово - сом для рыбака, всё равно, что госбюджет для депутата. Они в миг накопали крупных червей - выползков. У кого нашлось, готовили серьёзные снасти. Впрочем, Палыч, который как раз успел сходить за своим снаряжением, отложил всё это в сторону, назвав игрушками. Наконец, рыбаки тронулись в путь. По дороге заглянули в небольшой пруд, лесник уверял, что лягушки нужны обязательно и притом лучше зелёные. Их они наловили почти без приключений, только Игорь, даже не бравший в руки сачок, всё-таки умудрился провалиться по пояс.

Палыч вёл их по натоптанной дороге. Чуть в стороне остались знакомые Юрию и Борису кусты, которые только утром доставили им немало проблем.

- Видно, видно! Лазил тут недавно медведь или даже два! - ехидно бросил Палыч, глянув в ту сторону.

Дорога шла к далёкому лесу, но вдруг, резко оборвалась. Они оказались как раз у устья Безымянной речки. Места что надо. Днепр здесь был широк, полноводен. Высокий берег плавно сбегал к воде и лишь потом резко уходил в глубину. Подход открыт, ничто не загораживает понемногу темнеющее небо.

Немного правее, в густой тени деревьев чернел широкий пруд, как оказалось, старица. Именно здесь и остановился Палыч. На лицах спутников отразилось недоумение.

- Так вы хотите сомов или нет?!

Спорить не стали, хотя место не внушало доверия: пологий спуск, илистое дно и небольшая глубина, никак не вязались с знакомыми по книгам и интернету понятиями о сомовьей рыбалке. Но Палыч ни сколько не смущался, действовал уверенно. Разложил снасти, окончательно изумив рыбаков. Вместо лески размотал толстый шнур, крючки не многим меньше якоря, грузило - отрезки трубы.

- В самый раз, поверьте! А вашими, городскими, безделушками… уж лучше для чего другого!

Юрию он вручил свой спиннинг. Тяжёлый, но зато прочный, металлический прут, дошедший, как показалось парню, из каменного века. На его фоне дедовская "невская" катушка и леска, толще травяных стеблей, казались "последним писком" рыболовной моды. Он прицепил на снасть тяжёлое, как ему казалось, грузило, поставил самый большой крючок.

- Опять за своё! - услышал он сзади.

Грузило удалось отстоять, а вот крючок заменили на "якорь". Настроение сразу стало скверным, но дарёному коню в зубы не смотрят…

Тем временем Палыч настроил перемёт, донку, нацепил лягушек и тяжёлые отрезки трубы полетели в воду, ломая и круша вечернюю тишину. Невдалеке послышался треск - Игорь с Николаем споро рубили хворост для костра. Борис и Михалыч собирались прогуляться пока по "щучьим" ямам.

- Стойте! Ничего не забыли?! - резко остановил их лесник. Ответом было удивлённое молчание.

- Вот, я смотрю, вам совсем рыба не нужна! Надо попросить анчутку!

- А как! - Борис думал: "да хоть бабу ягу, лишь бы деревенский сказочник успокоился".

Но тот ничего не сказал. Только махнул рукой. Потом наклонился к воде, что-то негромко пробубнил.

- Берите стаканы, налейте немного и не спеша вылейте в воду! - Обратился он уже ко всем. Друзья переглянулись, но сделали всё, как сказал Палыч. Михалыч, более терпимый к народным приметам, и вовсе ни о чём не задумывался и ничему не удивлялся. В конце концов, и "мочить" перед рыбалкой колесо автомобиля, тоже, вроде бы, глупо.

После такого обряда все выпили по рюмке. Развели огонь. "Щукари", спохватившись, заспешили к Днепру. Солнце уже, как всегда на закате, увеличившись в размере, став багровым, коснулось горизонта, растекалось по нему раскалённым морем и это море отражалось в таинственных облаках. Игорь и Николай, взяв по удочке тоже, пошли искать удачи. Юрий кое-как справившись со снастью сделал заброс. Грузило, упав в воду, быстро коснулось дна. "Меньше двух метров, ерунда какая-то" - думал он, устанавливая донку на деревянную рогульку. Палыч недовольно покачал головой, воткнул железный прут глубоко в землю, так, что и не сразу вытащишь. Они закурили. Юрий, наконец, решился задать давно мучивший его вопрос.

- Так что всё-таки стало с сомом деда Егора?

- Да кто ж знает! - удивился лесник. - И лет уж сколько прошло. Может, помер уже, может - нет. Но на этот обрыв лучше не ходить, - он как-то сразу потемнел, стал задумчив. - Я сам там как-то рыбачил, знаю. Есть там что-то недоброе... А если и плавает он ещё где, то я тебе так скажу, не попадётся он никому, пока сам этого не захочет! Смотри, костёр уж прогорает!

Солнце скрылось полностью. Небо ещё оставалось довольно светлым, а вот лес, кустарник и земля потемнели, захлебнувшись собственной тенью, смешались одно с другим. Возвращались Михалыч и Борис. Шагали тяжело, пыхтели, тем самым подчёркивая весомость улова. А он оказался хоть куда! Три щуки и десяток трофейных окуней, из которых самый крупный потянул почти кило - это впечатляло. Скоро подтянулись и Игорь с Николаем. Поплавочники тоже не потеряли времени зря - крупный голавль, три язя, да несколько хороших плотвин красноречивей всяких слов доказывали это.

Юрий молча завидовал. Настроение испортилось окончательно, в "спиннинг" Палыча он всё-таки не верил.

Вскоре на догоревшем небе выглянула луна, полив мир серебряным светом. Почти полная, только слева бледными пятнами исходил надкушенный кем-то край. На дальней заболоченной стороне старицы запели лягушки. Сначала робко и тихо, но к хору присоединялись всё новые и новые солистки, их песни становились всё громче и увереннее. Кваканье летело густо, глуша на пути все ночные звуки, наконец, тяжёлым булыжником коснулось, задремавшего было, Михалыча. Он резко вскинул голову, пытаясь понять, источник раздражения.

- Проснулся? - негромко спросил лесник, - вовремя! Скоро начнётся!

Михалыч не успел спросить: "что начнётся?", в воде раздался плеск и всё вдруг стихло. Замолкли и лягушки. Сомы вышли на охоту.

Они осторожно подобрались к тёмной воде. В наступившей тишине все слышали, как со дна поднимались пузыри, приближались. Вскоре там пошли волны, как от плывущего животного, только самого животного никто не видел. Громкий шлепок, тишина. Снова цепочка пузырьков. Быстро удаляясь, хищник двинулся в сторону лягушачьего царства. Друзья хорошо видели его след, провожали каждое движение. Раздался удар по воде. Ещё один. И ещё. И снова всё стихло. Палыч выдохнул:

- Можно пока расслабиться. Теперь у них будет перерыв.

- Так ты знал, что сомы придут сюда? - Полушёпотом спросил Юрий.

- Они здесь бывают. Конечно, не всегда. Но есть приметы. Нет, даже не приметы, а просто… словом, должны были они здесь появиться, вот и всё!

Луна была уже высоко, отражалась в старице. На том берегу звенел соловей, его песне вторил шелест листьев.

" Канат" на "спиннинге" Палыча дёрнулся. Ещё рывок. Хищник заходил кругами, расшатывая конструкцию. Юрий рванулся туда, лесник еле удержал его.

- Пусть утомится! Сразу не вытащить.

Рыба дёргалась отчаянно, но безрезультатно. Снасть была прочной, как сам русский дух. Скоро рывки великана стали слабее, реже. Палыч, внимательно следивший за действом, весь подобрался, внезапно выдохнул:

- Пора!

Юрий вцепился в железяку, как клещ, но уже с первой секунды понял, что сразу подмотать леску не получится. Рывки великана гнули удилище, то и дело заставляли его противника оступаться. Но парень не делал ошибок, хотя раз чуть-чуть не свалился в воду и время от времени подматывал шнур. Борьба продолжалась долго. Он весь покрылся потом, глаза стали дикими. Раздался треск и леска в очередной раз сошла с катушки.

- Палыч, помоги! - наконец, взмолился он.

То-то! - Намотав на руку тряпку, лесник схватил шнур и резко потянул на себя. Но не успел сделать и двух шагов от воды, как пошатнулся - сом сопротивлялся отчаянно. Палыч упёрся обеими ногами и тяжёлыми рывками, как лошадь, запряжённая в плуг, пошёл от воды. Взметнулся фонтан брызг, и через минуту рыба оказалась на берегу. На глаз сом потянул килограмм десять. Все были довольны, лишь Палыч хмурился.

- Мелкий, - проворчал он, - но выпустишь, так вообще без улова останешься. Распугал всех, а половина ночи уже позади.

Они вернулись к костру, накидали побольше дров, устроились поудобнее. Обмыли трофей, для молодёжи как-никак первый сом, и, закурив, продолжили рыбацкую беседу. То и дело разводили в стороны руки, словно загребая звёздное небо, смеялись, распугивая ночных птиц и зверей, но голоса становились всё тише, глаза слипались и скоро со всех сторон послышались сопение и тихий храп.

Юрий с Борисом держались дольше всех, но и спиннингист, наконец, улёгся. Юрий же всё ещё никак не мог отойти от схватки с крупной рыбой. Он неспешно прогулялся по берегу, оглядел снасть. Всё по-прежнему. Снова заквакали лягушки, но уже не тек громко и торжественно. Наверное, их тоже смаривал сон. Небо было ещё тёмно, но далеко на востоке, сквозь наползающие тучи растекалось зарево. В той стороне, то и дело метались бешеные зарницы. Сказочная ночь заканчивалась. Он дошёл до Безымянной речки. Вот и знакомый поворот, и тёмный омут! Мысли снова заметались вокруг его обитателя. Вдруг, это он, тот самый, из рассказа Палыча! Конечно, приврали немного, а может и много, но всё же! Ведь клюнул! За этими мыслями он не заметил, как дошёл до самого обрыва. Вода стояла тёмная, неподвижная. Сам не зная зачем, он начал спускаться, но глаза не отрывал от воды. В глубине показалось движение. Что-то более чёрное, чем ночная река поднималось оттуда. Он спускался всё ниже.

Далеко, в стороне костра, послышался треск. Юрий очнулся… Внизу омут по-прежнему был непроглядно чёрен. Удивляясь, что он вообще тут делает, поднялся наверх, зашагал обратно.

Игорь ворочался возле костра с полузакрытыми глазами, пытался стянуть берцы, но они раз за разом выскальзывали из негнущихся пальцев.

- Везёт тебе! - сонно обратился он к подошедшему Юрию.

- Это ещё почему? - удивился тот.

- А я чуть ботинок не сжёг.

Юрий хотел спросить, какая связь между ним и его ботинком, но Игорь уже тихо посапывал, на его физиономии расплывалось выражение неземного блаженства.

С утра лил затяжной дождь. Рыбаки сидели в избе, накрывшись, кто чем смог, зубы выбивали чечётку. Мокрые вещи занимали почти всё свободное место и поглощали всё тепло от топившейся печи. Только Юрий сладко потягивался после недолгого сна. Время было полуденное и с утра он успел дремануть. Утром он единственный не сильно промок, потому, как, когда начался мелкий дождик, не терял времени на зевоту и протирание кулаками глаз, а быстро собрал вещи и как раз успел до настоящего дождя. Теперь все сидели в ряд, глядели то на пузырящиеся, словно крутой кипяток, лужи, то на мокрое небо, по которому жидкой струйкой растекался дым от коровников, все ждали Палыча. А ждали недаром. Лесник тем временем топил баню и потому компания неслыханно обрадовалась, когда на лесной тропинке послышались шаги.

Они скоро собрались. Потянулись гуськом за Палычем, обламывая по пути на веники молодые дубки. За рощей кое-где виднелись крыши избушек. Более ухоженные на вид были обнесены невысоким забором. В низине, возле самого леса, прямо из земли торчало низкое, средней ширины строение, потемневшее от копоти, без единого окна. Из стройной трубы рассеивался в небо лёгкий умирающий дымок. Перед строением стояли, вкопанные в землю стол и две широкие лавки.

- Баня не большая, но по очереди все поместимся, - извинялся лесник. Смерил взглядом их молодые плечистые фигуры - А если по одному, то даже просторно! - Но прежде, чем он закончил, все оказались в парилке, грея озябшие тела, каким-то чудом запиханные в тесную комнатушку. Палыч, тем временем, вскипятил чайник, и вокруг пахнуло мятой и дикими целебными травами.

Вскоре рыбаки один за другим потянулись на улицу, каждый напоследок подкидывая на камни кружку воды. Последним был, красный, как варёный рак, Михалыч. От него валил густой пар. Комары, оказавшись у него на пути, в ужасе шарахались в сторону.

- У-ух! Хорошо! Сейчас бы в холодную воду! - он не спеша подошёл к скамейке, но не успел сесть. Откуда-то с боку на него опрокинулось целое море обжигающей ключевой воды.

- Да что б ты?! Да что б тебя?! - давился утопленник.

- А что!!! - возразил Игорь, отставляя в сторону пустое ведро, - сам попросил! Хорошо!.. Не попросил, но захотел!

Михалыч только плюнул, громко стукнул входной дверью, не успев выпить свой чай. Все остальные разом закурили, окутывая дымкой дождливое небо.

- А что нужно сделать, чтобы погода наладилась? Вопрос Юрия выдернул лесника из глубоких мыслей, вероятно, о светлом прошлом, - водяной поможет!

- Не-а! - Палыч не заметил колкости, - анчутка охраняет только нашу речку, а раньше, было, и деревню, всё остальное это уже куда-то в другую сторону.

- Да?! - хмыкнул Борис, - А что ж так колхоз оставил-то?

Палыч потемнел, тема была не приятной. Но что станешь делать, когда сам зацепил, хочешь - не хочешь - рассказывай!

- После перестройки колхозу пришлось нелегко, хотя вроде бы выкарабкались потихоньку. Но всё равно, жизнь стала тяжелее, а хорошо жить хотелось всем, некоторым - особенно! Вот и стали искать прибыток разными путями…

- Это какими?! - вмешался Николай, - воровать?!

- Что?! - разом возмутился лесник. - Это вы там! в своей Москве! воруете все! а мы, здесь, своими руками зарабатываем! Да вашу гнилую столицу кормим!.. Просто, брали своё, - он немного понизил голос, - ну, разве что, без спроса. Только, что я оправдываюсь, в самом-то деле! Вот ничего больше и не скажу!

- Да ладно, Палыч! Ты что, Палыч! Не слушай его Палыч! А ты! - в сторону Николая протянулись три угрожающих кулака. - А ты помалкивай себе и впредь не перебивай старших!

Лесник вроде бы смягчился, подозрительно закашлялся и шмыгнул носом. Продолжил:

- В общем, выживали, как могли. Кто-то избытки урожая понемногу толкал налево. А кто-то колхозную солярку. Но по чуть-чуть-то ладно. Только нашёлся один, как он считал, самый умный, спёр целую бочку. И ночью повёз на тракторе в соседнюю деревню. Когда возле реки проезжал, смотрит, впереди чьи-то фары светят. Ну, думает, сдал кто-то! Теперь выгонят с позором. И что вы думаете, сделал дубина этот? Скинул бочку в воду! Да и повредил от удара. Солярка вся и ушла. Всё потравил, поразит. Ну, мы-то его, понятное дело, выгнали, да и бока намяли. Кое-как вытянули эту бочку. Хотели уже на Безымянной крест ставить, но ничего, отошла! И уловы опять появились. Но скоро, после этого случая колхоз закрыли. И за какой-то год почти все разъехались. Вот так, а вы говорите…

- А кто фарами светил-то?

- Да! - махнул Палыч, - рыбаки какие-то заблудшие.

- А что у вас за история в середине девяностых была? - поинтересовался Михалыч. Он оказывается уже давно вышел на улицу и всё это время внимательно слушал лесника.

- А! - обрадовался Палыч, - и до вас докатилась! Когда ещё колхоз работал, хотели его закрыть, как не рентабельный, да всё не получалось. И нет бы оставить в покое, но привязались. Был, видать, у кого-то (чтоб ему кирпич с неба свалился) свой интерес. И вот дождались, когда у нас совсем всё плохо было. Дали полгода, чтоб исправить положение. Но уже никто и не пытался. Все ждали развала. Но урожай убрали, а он оказался на редкость хорош. Только девать куда - со старыми покупателями всё разладилось, а с новыми - только через бумажку, да и подпись нужна, а начальство неизвестно где. В общем, всё как всегда у нас - в Российской Федерации.

Но случилось так, что пошли дожди, сильные дожди. Реки вышли из берегов, все дороги поразмыло. И как раз, когда соседние хозяйства урожай продавали. Приезжает к ним целая вереница машин, да не тут-то было! Нет пути. Да так, что и в ручную не перебросить. Они в объезд - то же самое! По третьей дороге - опять. Что ты будешь делать! Вызвали начальство. Те посовещались - и к нам. Вот так всё и вышло. Потом ещё долго в районной газете про нас писали, про удачливость. Словом, надолго колхоз наш оставили в покое. А кто помог, как не анчутка!.. Ладно, пойдём париться.

Друзья переглянулись. Только сейчас они заметили, что дрожат, а кожа покрылась крупными пупырышками. Всё-таки Палыч обладал даром рассказывать.

Баню и все окрестности наполнил крепкий пряный, чуть горьковатый, но от этого не менее приятный дубовый аромат. К нему примешивался кисловатый запах крапивы и маслянистый берёзовый дух. Из парилки донеслись душераздирающие звуки, и в распахнувшуюся дверь вылетел Игорь, его шатало, как пьяного. Следом догонял крик Михалыча:

- Куда?! Мы же только начали!

В голове у парня мутилось, но там уже созревал план коварной мести.

Остальные выдержали деревенский жар достойно, по крайней мере, сознания не потерял никто. Но на ногах крепко стояли лишь Михалыч с Палычем, остальные вылезали ползком.

- Хороша баня! - констатировал Михалыч, - но всё равно, чуть-чуть не дотопил!

- То-то, я смотрю, трава возле порога высохла да потемнела, - влез Юрий, обливаясь потом и едва переведя, чуть не вылетевший из тела дух. - А это, наверное, от холода…

- Ну, уж извини!!! - всплеснул руками лесник, - торопился!

Следующий раз молодёжь парилась первой. Затем на полок, как медведь на липу, залез Михалыч.

- Да вы что, тут же совсем холодно!

Борис добавил полкружки.

- Смеётесь, что ли?! Киньте нормально! - доносилось сверху.

Игорь достал большой ковш, зачерпнул до краёв…

Раздался громкий баритон. В распахнувшейся до предела двери, в облаке густого пара возникло существо. На правой руке красовалось красное, с белым посередине, огромное пятно.

- Где этот поразит!!! - кричало существо.

"Злоумышленник" был уже далеко, от греха подальше. Михалыч отходчивый, но, вот, правда, пока не отошёл… Но ему подали бутылку холодного пива, заняли беседой, и через пять минут он уже помнить не помнил про "неосторожность" Игоря.

Они парились ещё долго, очищая тело и освежая дух. Сквозь тучи по небу расплывался фиолетовый закат, когда Палыч закрыл замок. Все чувствовали себя бодрыми и отдохнувшими. Напившись чаю Михалыч лёг спать. Как-никак завтра утром ехать. Борис немного посидел, глядя, как остальные неторопливо потягивают пиво и тоже начал зевать в сторону лавки. Был прохладный вечер воскресенья.

Было ещё не слишком темно, но дождь не кончался и потому никто не горел желанием сидеть с удочкой в душном неудобном плаще и ждать нерешительной (а другой в это время откуда и взяться) поклёвки.

- Глеб Палыч, расскажи ещё что-нибудь про водяного.

- Что? Поверил, наконец! Или так, посмеяться хочешь.

- Да поверить, конечно, трудно! Мы там, знаешь ли, - Юрий махнул в непонятном направлении, - верим, как-то больше в то, что можно увидеть, потрогать, налить, например, (Игорь хмыкнул, потянулся за бутылкой) или положить в карман. Что поделаешь, жизнь такая!

- Хреновая, значит, у вас жизнь. Думаете, живя в городе, взамен на природу получаете комфорт и удобства! Да вы не природу теряете, вы теряете себя! Научились понимать, обрели знания. Но раньше, задолго до знаний, мир ведали, чувствовали! - лесник чуть заметно улыбнулся. - Хотя, если готов поверить, то сможешь и увидеть…

Совсем стемнело. На землю мягко опустилась ночь. Они, Палыч и Юрий, пробирались к реке. Игорь с Николаем не пошли, видать, ещё не готовы были поверить. Под ногами змеилась, то исчезая, то, вновь, появляясь из ниоткуда, узкая рыбацкая тропа. На плечах красовались плотные бесформенные дождевики, шуршали от каждого прикосновения, цеплялись за сучья, кусты. Юрий то и дело оступался, но продолжал путь с решительным упорством. Он гадал, что же покажет ему Палыч? В душе родилось новое, неведомое раньше чувство. А что, если это правда? Что если всё то, что старательно обходит современная наука, записывая в навсегда неведомые тайны, отодвигая в далёкие сказки и небылицы, правда. Под ногой громко хрустнула ветка.

- Не спи! - негромко бросил лесник. - Давай, потише. Мы уже близко!

Они вышли к широкой заводи. Безымянная здесь глубоко вдавалась в старый еловый лес, словно отдыхала перед слиянием с быстрым шумным Днепром. Впереди знакомый обрыв с тёмным омутом, ещё дальше слабо блестит под дождём устье. Вроде бы места знакомые, но этой заводи он ещё не видел. Чудеса, да и только!

Впереди послышались звуки, в воде кто-то был. Дальше они продвигались ещё тише, осторожно держась за толстые стволы, чтобы не свалиться в воду. Берег был обрывистый, внизу угадывалась большая глубина. А упасть к водяным парню совсем не хотелось. Там, впереди, двигались какие-то тени, плескались, поднимали страшный шум. Тёмные руки-плавники поднимались высоко над водой, вздымая фонтаны брызг, грузные тела проворно переваливались из стороны в сторону. Существа были огромные, никак не меньше человека. Их облик показался Юрию безобразным. Ночная темнота мешала, как следует, разглядеть их, но он видел огромные головы, тёмно-зелёные, покрытые слизью туловища. У подводных жителей были длинные плоские хвосты, от головы спускалось по четыре толстых уса.

Юрий, как завороженный, во все глаза смотрел на это представление, не замечая ни дождя, ни ночного холода. Даже когда водяные медленно погрузились в таинственную бездну, он ещё долго глядел на притихшую воду. Он даже содрогнулся, когда лесник коснулся его плеча.

- Ты что, ничего не слышишь? Кричу тебе, кричу. Пойдём уже. Скоро второй час будет…

- Палыч, это же были сомы - рыбы?! - спросил парень, когда они отошли достаточно далеко.

- Может так, а может, и нет! Смотря, во что ты готов поверить!

Они поднялись выше и Юрий теперь, попав на знакомую тропинку, нигде не видел загадочный залив откуда сам только что пришёл.

- Так кто же они, всё-таки - хранители или людоеды?

-Я думаю, они все разные. Как и люди. Есть добрые, есть - злые. Они здесь хозяева. А мы - непрошеные гости.

Юрий глубоко задумался.

- Но ведь человек покорил себе всё вокруг, приручил животных, ловит рыбу.

- Нет, не покорил, захватил. Природа, не покорена, она просто молчит, но если разозлится, то человек против неё - никто.

С этим горожанин был не согласен, но спорить с Палычем не стал. Лесник был совсем не так прост, как казалось в начале. Многое знал, многое умел. Чего стоила одна эта тайна, открытая ему этой ночью.

- Ну как тебе? - Спросил Палыч, когда они вернулись к деревне.

- Это легенда, сказка! - задумался Юрий, - а в сказку нужно просто верить, а не знать!

Он долго не мог заснуть. Сон то приходил, то снова улетучивался лёгким туманом. Перед глазами стоял сказочный залив, с играющими сомами. Но постоянно мысли его возвращались к далёкому обрыву, где жил, теперь он был уверен точно, настоящий исполин. Вот он поднимается из глубины, шевеля огромными, как стол плавниками, лениво вращает блюдцами - глазами. Но его взгляд встречается с ним…

Он проснулся в холодном поту. Вокруг была тишина, только снаружи доносилось соловьиное пение. Он вышел на улицу, небо оставалось тёмным, только-только готовилось светлеть на востоке. Дождь закончился, ветер выжимал его остатки с густых крон. Вскоре предстоит дорога назад, в город. Он и так уже вчера еле дозвонился начальнику, взял отгул. Теперь уж тянуть некуда. Впрочем, Михалыч всё равно спит, как по расписанию, так что три-четыре часика, пожалуй, ещё есть. Он взял донку Палыча, остатки червей, подумав, захватил и лягушат (благо, вчера с утра выкинуть их забыли) и отправился к Безымянной.

Природа оживала. Готовилась к ясному погожему дню. По кустам прыгали, перелетали с ветки на ветку маленькие птахи, провожали рыбака весёлым пением.

Настроение было хорошим. И ещё бы, последнее утро на Безымянной. Когда ещё сюда вернётся. Сегодня должно повезти! Вот и знакомая тропа. Показался обрыв. Место, как место. На вид, ничего такого тёмного, страшного нет. Ну, глубоко! Ну, обрыв! Так это хорошо же. Но с непостижимой силой оно притягивало Юрия к себе. И всё-таки рыбак очень хорошо помнил слова Палыча.

Спускался он с двойной осторожностью, внимательно выискивая каждую неровность берега. Внезапно пальцы наткнулись на старую, обросшую мхом и плесенью доску. Он очистил её. Деревянная ступень. Присмотрелся внимательнее. Так и есть! Когда-то сверху до самой воды спускались ступени, теперь они истлели и стёрлись, заросли. Но обрыв ещё помнил деда Егора.

Юрий неспешно приготовил снасть. На "якорь" нацепил сразу нескольких червей и двух лягушек. Лакомство полетело в глубину, утягивая за собой бесконечный запас "каната". Другой конец он закрепил на дереве, обмотав несколько раз ствол. Снова потянулось ожидание. Где-то вверху пели птицы, там всходило солнце. По сторонам у нависших над водой кустов охотились голавли, хватали зазевавшихся букашек, а если повезёт, то и мальков. Только здесь царила тишина, словно рыбы и птицы тоже обходили стороной нехорошее место.

Время шло. Юрий начал зевать и клевать носом, искал за что ухватиться взглядом. Над водой кружилась стрекоза, искала на что сесть. Найдя травинку садилась, тут же взлетала, коснулась другой, снова поднялась…

В кармане загудел телефон. "Подтягивайся. Михалыч проснулся" - лаконично сообщал Борис. Он огляделся. Да, солнце уже высоко, выше деревьев, в воздухе парит. Рыбак со вздохом поднялся. Уже схватился, было, за канат, хотел ослабить его, как шнур резко натянулся. Снова повис. Следующий рывок заставил содрогнуться дерево, едва не выдрал его с корнем. Во все стороны полетели листья, тонкие ветки. Юрий замер. Вот он! Всё-таки "взял"! Исполин дёрнул ещё раз, заставив затрещать берёзу, но затем "канат" провис. Но он ждал, весь превратился в ожидание.

В глубине показался тёмный силуэт. Он был огромен, с каждым мгновением становился всё больше, наконец, заслонил собой весь омут. Из глубины горели два глаза. Неспешно и без интереса прощупывали берег. Остановились на замершем и сжавшемся человеке. Чудовищный сом поднял голову. Его глаза встретились с глазами Юрия, мелькнул недобрый огонь. Они приближались, выступили из воды. Чудище открыло пасть, там заблестело много рядов маленьких, но острых, как бритвы, зубов. Всё перемешалось в голове " удачливого" рыбака. Откуда-то издалека проступали голоса, но он их не понимал. Медленно, как в глубоком сне, шаг за шагом он спускался всё ниже. Вода уже коснулась его ботинок. На миг мелькнуло просветление и он всё понял, кто на кого охотился, заманивал.

- Ну хватит. Сколько можно ждать! Червей в воду, леску в карман, бегом наверх?!! Уже половину дороги бы проехали, - вверху стоял Михалыч, глядел прямо на Юрия, не замечая ничего другого. Юрий обернулся к реке. Там тихо и сонно застыла тёмная водная гладь, а на треснувшей берёзе болтался кусок шнура.

Декабрь 2012