Маленькая мечта

Я стою на холме и смотрю на ненавистный мне город. Пепел луны осыпался на его крыши цвета мокрого асфальта, и из-за церкви медленно выползает солнце с окровавленным горлом. А я, наверно, тут еще постою, на холме. Потому что если идти, то только в никуда: под ногами - непрочная бездна, на горизонте - такое же будущее. Подъехал трамвай. Длинный заплаканный поезд. Из него вышли люди - сейчас они скажут мне, что я сумасшедшая. А я посмеюсь им в лицо (вернее, что там у них вместо лиц) и тогда уйду в свою комнату, в свои заросли. Когда все вокруг становится невыносимым, я укрываюсь там. Мне ничего больше не нужно, кроме двух стен - на одну я смотрю постоянно, а в другой окно. Где звезды и луна говорят со мной, прежде чем опять превратиться в пепел. Я иногда ночью ухожу: они мне прямо на подоконник спускают едва светящуюся лесенку - и я подбираюсь ближе к ним. И тогда Луна мне рассказывает обо всем, чего я сама не могу видеть. И сидя меж звезд подле Луны я слушаю вечность напролет хотя бы о том, что творится на соседней улице. А потом прилетает ночной ветерок и на мгновенье уносит меня, чтобы я могла хоть краешком глаза увидеть, что так хочу. Но задерживаться нельзя: хоть мы никогда не подлетали слишком близко, потому что я и без того отлично вижу в темноте, хоть и движемся мы почти бесшумно - у некоторых очень хороший слух, и нас все же могут заметить. Страшно. Но я все равно снова и снова прошу облака отнести меня…

За церковью промчится на колеснице кровавый Аполлон и протыкает дремлющее солнце копьем. Оно неистово растекается по горизонту, и мне приходится спешить. Я возвращаюсь в свой угол между двух стен. Если бы не неизменно тикающие часы, там был бы совершенный покой. Вместе с ночным небом умирает и память о моем путешествии. И днем я обыкновенно растворяюсь в своем уголке. Там самое дорогое для меня - моя гитара. Я подхожу к ней, склоняя голову в знак почтения, и на несколько часов мы сливаемся воедино, отдавшись Музыке. И вот, когда вместе с последним аккордом в застывшем от напряжения воздухе растворяется, пройдя через деку гитары и мое сердце, весь патетизм, мы наконец можем расслабиться. Она сама держится у меня на коленях, а я в сладком забытьи перебираю две струны, четвертую - первую, четвертую - первую: ре - ми… Ре-ми, подстраиваю гитару.

Вообще-то, я еще выхожу на улицу. В последнее время - я это чувствую всей душой (а душа у меня прямая и тонкая, и дрожит, как гитарное ми) - в воздухе пахнет чем-то горелым, и меньше стало пошлости и зависти. Разное говорят, но я склонна думать, что на верхушке уродливого небоскрёба, что виднеется там, вдали, наконец кто-то поселился и медленно, по кусочку возвращает нам охлаждающую свободу.

Помимо моих бредней, мне не чужда и внешняя жизнь. Поэтому я спешу в газету. Я там частенько читаю тех, кому сил хватает выразить то, о чем думаю я. У меня есть маленькая мечта: скоро свежая газета выйдет… Я схвачу тебя за руку, и мы вместе побежим относить нашу газету в школьную библиотеку.