Баня по-вавилонски

БАНЯ ПО-ВАВИЛОНСКИ

рассказ

Дачники, пропустив высадившую их электричку, шумной толпой, обгоняя друг друга, пересекли железнодорожную линию, скатились с насыпи и – только пыль столбом! – ринулись через лесополосу, грохоча сумками-тележками по обнажённым корням деревьев и кустарников.

«Вот уж поистине – племя энтузиастов», – подумал Сергей, оставшись на платформе в одиночестве. На противоположной стороне, куда он перешёл через минуту, также было пусто. «Трепло! – в сердцах обругал он своего друга Виктора, который должен был его встретить. – Встречу, встречу… Вот и встретил. Плутай теперь по этой Тмутаракани».

До начала занятий в институте оставалась неделя, и Виктор пригласил его на родительскую дачу погостить, расслабиться и скоротать пару вечеров с соседскими девушками, кстати, тоже студентками. «Шашлычки соорудим, – обещал он, – домашней наливочкой побалуемся… И девочки, вроде, ништяк». Сергей согласился: третьего дня он вернулся из деревни от родителей, где прилично наломался на заготовке дров и сена на зиму.

Он вынул из кармана листок с планом садоводческого общества, нарисованный Виктором, и стал изучать. За лесополосой, предупредил его друг, примерно через километр дорога раздваивается, и надо свернуть влево на более торную; правая – ведёт к новым участкам. Тот самый «случай», как видно, наступил: Виктора нет – придётся добираться самому. И мобильник, как назло, остался в общаге в других брюках – всё к одному!

Вечер был тёплый и душный, с юго-запада медленно, но уверенно, наползала темно-лиловая туча, и грозный вид её не предвещал ничего хорошего. Опасаясь попасть под дождь, Сергей быстро сошёл с платформы, пересёк лесополосу и вышел в поле, бывшее когда-то пашней, но теперь заросшее сорной травой. Через поле вела утоптанная дорога метра два шириной к виднеющимся за покатым бугром кронам деревьев. Пока он разбирался с маршрутом, шустрые дачники ушли далеко вперёд, и только одинокая фигура женщины маячила метрах в ста впереди него.

Ускорив шаг, Сергей догнал женщину с двумя сумками в руках, которые она, изгибаясь всем телом, почти волокла по земле. Верно говорят: за одного российского дачника в базарный день двух ишаков дают. Поравнявшись с ней, Сергей по-джентельменски предложил помочь, потому как сам шёл налегке, да и женщина оказалась молодой и на вид очень даже привлекательной. Белые брюки в обтяжку и приталенная бирюзового цвета рубашка с открытым воротом подчёркивали её красивые формы и притягивали взгляд.

– Идите своей дорогой, – зло сверкнув глазами, сказала она и отвернулась, пряча от него вспотевшее, с мучительной гримасой лицо.

Сергей не стал долго уговаривать и только пожал плечами – как хотите, дело хозяйское. Ему самому не мешало бы поторопиться: уже слышны были приближающиеся глухие раскаты грома.

Вот и развилок. Виктор правильно объяснил: левая дорожка укатана намного сильнее, чем правая, и, как он успел заметить, туда свернули всего несколько человек. Сергей прошёл ещё метров десять, не выдержал и оглянулся: женщина теперь не шла, а сидела на одной из сумок, уткнув голову в колени. Вид её был настолько жалок, что он отбросил в сторону самолюбие отвергнутого джентльмена и повернул назад. Не оставлять же симпатичную женщину посреди поля да ещё накануне грозы.

Услышав шаги, она подняла голову. Гнева в глазах поубавилось, в них сквозило, скорее всего, отчаянье.

– Спасибо, молодой человек, – сказала она. – Только вряд ли вы сможете мне помочь. Мне направо…

Довод был существенный. Если он проводит её, а это километра три, потом назад и до Витькиной дачи, приблизительно, столько же. В итоге: часа два уйдёт – не меньше. А там и стемнеет – в темноте кого найдёшь?

– Ну, вот видите… – усмехнулась она, угадав его мысли. – Уж лучше я вернусь на остановку, пока не поздно.

Её горькая усмешка, с ироничным подтекстом, разрешила все его колебания. Дважды сам напрашивался, а теперь – в кусты?

– Которая из сумок тяжелее? – решительно спросил он.

– Я могу заплатить…

– Долго торговаться.

– Что ж, спасибо, – она поднялась, пнула ногой сумку, на которой сидела. – Берите эту, будь она проклята! Меня, вообще-то, должны были встретить, но что случилось – ума не приложу? Я им сегодня устрою варфоломеевскую ночь.

Глаза её вспыхнули гневом и недобро сузились.

«Такая устроит», – подумал Сергей и вскинул сумку на плечё.

Примерно на середине пути заморосил дождь. Сначала редкий и тихий, но по всему было видно – это только цветочки... Тучи над головой наливались свинцом, рвались в клочья, и там – на- верху – уже гулял грозовой ветер. Спутница Сергея остановилась, вынула из своей сумки зонтик и с треском раскрыла.

– Подойдите ближе, – сказала она, – промокните.

Некоторое время они шли бок о бок, и он чувствовал её разгорячённое ходьбой тело и слышал прерывистое дыхание.

Дождь тем временем усиливался, ноги заскользили по раскисшей земле, и Сергею приходилось одной рукой придерживать спутницу под руку. Зонтик теперь не столько укрывал от дождя, сколько мешал.

– Спасайтесь в одиночку, – сказал Сергей. – Иначе оба вымокнем.

Она, было, воспротивилась, но он наддал ходу и ушёл вперёд. Но оглянувшись через минуту, увидел, что его спутница отстаёт. Подождав, пока догонит его, сказал:

– Посмотрите какую-нибудь верёвочку, я свяжу сумки.

– Вы хотите обе нести? Нет-нет, я сама…

– Вы же не дойдёте, – он кивнул на её ноги в раскисших от воды и грязи босоножках, которые при каждом шаге выскальзывали из-под пяток.

– Я сейчас их скину.

– Ноги пораните.

– Как хотите, – устало сказала она. – Не знаю, как вас и благодарить.

Кроме капроновой ленты, которой женщины подвязывают волосы, ничего подходящего не нашлось. Сергей сложил ленту вдвое, скрутил в жгут, затем крепко стянул ручки сумок и перекинул их через плечо.

– Так даже удобнее, – сказал он, увидев её виноватые глаза, – рукам свободнее.

А гроза разошлась не на шутку: то тут, то там вспыхивали молнии, раскатисто гремел гром, а дождь перешёл в ливень, превратив тропинку в мутный пенистый ручей. И уже не понять было, где небо, а где земля. В несколько минут Сергей промок до нитки, вода струйками стекала по спине, хлюпала в кроссовках. Наконец сквозь завесу дождя он увидел берёзовую рощу. Тропинка пошла под уклон, видно, к пойме реки: Виктор говорил о какой-то речушке недалеко от дач. К ней, пожалуй, и вёл этот спуск.

– Скоро дойдём … немного осталось, – услышал он за спиной вздрагивающий голос и оглянулся.

Вид у спутницы был ещё тот! Волосы мокрыми прядями облепили лицо, посиневшие губы дрожали, а совсем недавно безукоризненно белые, ловко сидящие на ней брюки, ухлёстаны грязью до колен.

– Курица мокрая, да? – силясь улыбнуться непослушными губами, спросила она.

– Пожалуй, и я не лучше.

– Да уж…

Дождь начал ослабевать, когда они, с горем пополам, добрались до границы, откуда начинались недавно нарезанные дачные участки. Большинство из них были размечены всего лишь колышками с натянутой проволокой, редко – огорожены штакетником, а будущие улицы обозначались столбами электросети. Кое-где виднелись наскоро сколоченные сарайчики и туалеты, на других участках – штабеля досок, поддоны с кирпичом и шлакоблоками. Строительство в дачном обществе только-только разворачивалось. А немного дальше, рядом с берёзовой рощицей, желтели два совершенно одинаковых дома из соснового бруса, крытые настилом под черепицу. «Один из них её, – почему-то решил Сергей и не ошибся: его спутница велела свернуть к ним. – Вот это темпы! Лихо строят…».

В щель ставни одного из домов сочился жёлтый свет. Женщина вдруг вся подобралась, словно в ней распрямилась пружина, глаза вспыхнули гневом и, обогнав Сергея, она почти бегом пересекла расстояние от калитки до крыльца, взбежала на недостроенную, всю в щепках и стружке, веранду и забарабанила в дверь кулаком. С минуту никто не отвечал, но после того как в ход пошли ноги, испуганный женский голос спросил из-за двери?

– Кто там?

– Зинка? Ты, что ли? Где все, чёрт бы их побрал!

Щёлкнула задвижка, и дверь распахнулась.

– Ой, Вера! Я тут чуть со страха не умерла, – в дверном проёме Сергей увидел испуганную молодую женщину, примерно того же возраста, что и его спутница. – Какая ты… мокрая!

– Где остальные, я спрашиваю! – не усмиряя гнева, Вера оттолкнула женщину и ворвалась в дом.

Дверь закрылась и, кроме обрывков бессвязных слов, ничего не было слышно. Сергей поднялся на веранду и снял с плеча осточертевшие сумки. Захотелось курить, и он полез в карман, но вместо сигарет в пачке оказалась сплошная табачная каша. Пришлось выбросить её в ворох стружки.

Что дальше-то делать? Топать к Виктору? Весёленькое дело! Он представил обратную дорогу: лужи, грязь, моросящий дождь и – содрогнулся. Прогулялся, называется… Джентльмен чёртов! Ну, да после драки кулаками не машут. А самый лучший вариант – возвращаться домой, в общагу, пока не поздно. Вот только вид у него, как у бродяги…

Он постучал в дверь, открыла её Вера.

– Извините, – сказал Сергей. – Вы не скажете, когда электричка идёт в город?

Несколько секунд она смотрела на него, что-то обдумывая, затем отступила на шаг и решительно сказала:

– Вот что, молодой человек, никуда я вас не отпущу. Заходите. Ну, заходите же!

– Что вы! Я, пожалуй, пойду. Вон и дождь перестаёт…

– Ничего не знаю, – она взяла его за руку и чуть не силой втащила в комнату. – Вы же насквозь мокрый. Простыть хотите?

– Вера, кто это? – из-за её спины выглянуло всё ещё испуганное лицо Зины. – Кого ты привела?

– Привела…, – Вера зябко передёрнула плечами. – Это, Зинуля, он меня привёл. Если бы не этот молодой человек, то завтра нашли бы мой красивый труп на дороге. Простите, что до сих пор не познакомились. Вас как зовут?

– Сергей.

– Меня – Вера. А это моя подруга и соседка Зина. Сейчас я вам найду что-нибудь сухое.

Вера прошла в другую комнату, а он остался наедине с новой знакомой, которая настороженно разглядывала его. Под её любопытным взглядом Сергей огляделся. Дом внутри казался больше, чем снаружи, и был разделен на три комнаты. Та, в которой он находился, служила, по всей вероятности, столовой и гостиной, две другие, с симметрично расположенными дверями, очевидно, спальни. Стены обшиты вагонкой и покрыты прозрачным лаком. У большого окна, закрытого снаружи ставней и занавешенного тюлевыми шторами, стоял стол, на нём – синяя ваза с цветами, у стола – несколько изящных табуреток на гнутых ножках. А у глухой, без окна, стены располагалась тахта, накрытая ярким клетчатым пледом. Был ещё буфет с горкой посуды и выдвижными ящиками. «Быстро обжились, – подумал Сергей. – У большинства, как говорится, конь не валялся, а тут, пожалуйста, – уют и комфорт. Интересно, к кому меня занесло?»

Вошла Вера, неся в руках спортивное трико и рубашку; она уже переоделась в халатик и немного обсушила волосы полотенцем.

– Разувайтесь, – сказала она ему. – Выберите в углу тапочки и переоденьтесь. – Заметив его заминку, понимающе улыбнулась, – Носить чужие вещи никому неприятно, но что делать… Они выстиранные, чистые.

Она передала ему одежду и устало опустилась на тахту.

– А ты, Зинуля, рассказывай, что тут произошло?

Сняв насквозь мокрые кроссовки и носки, Сергей нашёл чьи-то тапочки и прошёл в комнату, из которой вышла Вера. Как он и предполагал, это была спальня. Здесь стояла просторная деревянная кровать, а рядом с изголовьем – тумбочка с ночником под зелёным абажуром. Тонкая филёнчатая дверь закрылась неплотно, и ему было слышно всё, о чём говорили женщины.

– Знаешь, Вер, что-то здесь не так. Чует моё сердце – не так. Вроде, всё шло, как договорились: приехали со своим, баню затопили…

– Так баня истоплена! Что же ты молчала? Я продрогла как собака, а она…

– А ты дала мне хоть слово сказать? Накинулась волчицей.

– Тебя бы на моё место.

– А тебя на моё. Одна, как перст, а тут гроза такая… Я даже ставни закрыла.

– Ладно, не психуй, продолжай.

– О чём я говорила? А… вот. Я уже готовкой занялась, вас ждём, а тут подкатывает на машине Пашка Манохин, пошептался с моим, подходят и говорят: так, мол, и так, горим синим огнём, срочное совещание, сам шеф приехал, одна нога здесь, другая там. Твой Михаил, говорят, уже ждёт. Я им говорю: тебя дождёмся, вместе поедем. Они ни в какую – каждая минута дорога.

– Ну и…

– Уговорили паразиты. Сказали, что сторожа предупредят на всякий случай, если задержаться. Ты что-нибудь понимаешь в этом?

– Звонила?

– «Абонент временно недоступен…».

– У меня то же самое.

Сергей тем временем переоделся в сухое, вот только не знал, что делать со своей одеждой. Рубашка вскоре высохнет, а вот джинсы… Без стирки не обойтись – по колено в грязи. Что-то они там о бане говорили – было бы кстати. Он свернул джинсы и рубашку и присел на краешек кровати. Банька-то банькой, а вот какого чёрта он тут остался? Насморка испугался? Или перед женщинами не смог устоять?

– Ну! Что ты молчишь, Вера? – послышался голос Зины.

– А что тут говорить… Сбежали наши мужички, подружка.

– Как это?

– А вот так. Сегодня я зашла в офис, но Михаила не застала – куда-то уехал. Созвонилась с ним, и он посоветовал добираться электричкой – сам он задержится. А на остановке меня должен был встретить твой Эдик. С остановки звоню тому и другому – молчание. А знаешь, кого я в офисе встретила?

– Кого?

– Светку, товароведа.

– Эту сучку рыжую?

– Тише ты – слышно… Так вот, она мне говорит: «Разве вас, Вера Николаевна, на вечер не пригласили?». « Какой вечер?» – спрашиваю. «Корпоративный – по случаю пятилетия нашего предприятия», – отвечает. Я ей сказала, что ни о каком вечере не слышала, и что мы сегодня едем на дачу. А она, этак, ехидно: «Странно, странно…». И ухмыляется, ну, ты знаешь, как она ухмыляется.

– И ты думаешь… – было слышно, как у Зины напрягся голос.

– А тут и думать нечего – на вечеринку они сорвались. Я уже по дороге кое-что стала соображать, но всё не верилось. А сейчас…

– Вот подлецы, а! – возопила Зина. – Вот кобели! А эта Светка – дрянь! Я давно примечаю: она спит и видит, как бы с моим Эдькой в постель прыгнуть.

– Тише ты!

– Что тише? Что! Пусть слушает и на ус мотает – не два по-третьему! Нет, ты посмотри, какие паразиты…

– Серёжа, – перебив подругу, позвала Вера. – Вы переоделись?

Сергей распахнул дверь и вышел к ним. Честно говоря, он не знал, как себя вести после всего, что пришлось услышать. Подругам теперь явно не до него.

– Мне всё-таки лучше уйти, – сказал он. – А одежду могу завтра занести. Если можно…

– Ну, вот что, – Вера поднялась с тахты, как бы преграждая ему дорогу. – Вы не девочка, чтобы вас уламывать. Скромность – вещь, конечно, хорошая, но неужели вы бросите нас одних на ночь глядя в этой глуши? Зина, как ты на это смотришь?

– Не отпускай его, Вера, – Зина нервными шагами ходила по комнате из угла в угол. – Я и без того страху натерпелась.

«Ладно, – решил Сергей, – не съедят же они меня, в конце концов. Перекантуюсь как-нибудь…».

– Уговорили, – улыбнулся он, – остаюсь. Мне бы вот джинсы состирнуть…

– Не беспокойтесь, я их выстираю. Зина говорит, что баня истоплена. Любите баню?

– Конечно.

– Я дрова недавно подкладывала, – сказала Зина, продолжая мерить шагами комнату.

– Тогда так… Пока вы моетесь, мы приготовим что-нибудь на стол. Кстати, а где мои сумки?

Сергей выскочил на веранду и внёс обе сумки в комнату.

– У меня появилось настроение надрызгаться! – сказала Зина и принялась развязывать затянувшийся мокрый узел. – Они там гуляют, а нам что – доли нет! Сергей, ты всё слышал? – Зина, без обиняков, сразу перешла на «ты».

– Да, – признался Сергей и невольно покраснел под её пристальным взглядом. – Извините.

– Ерунда! Лучше скажи нам вот что, – она оставила сумки, подошла к Вере, обняла её за плечо и эффектно подбоченилась. – Ты бы сбежал от таких женщин? Говорить только правду.

Несколько озадаченный неожиданным вопросом, Сергей смутился, но всё же пристально посмотрел на них. Что и говорить – красивые женщины! Вера немного выше и тоньше Зины, лицо смуглое, брови тёмные, прямые, а серые глаза – с прищуром, словно она постоянно за кем-то наблюдает, на полных губах нет-нет да и мелькнёт ироническая усмешка. В Зине чувствуются простота и открытость; её круглое живое лицо меняется ежесекундно, выплёскивая наружу всё, что творится внутри. Но и фигурой её Бог не обидел, и, зная это, она не стесняется выставлять напоказ свои прелести, поводя то грудью, то бёдрами. Нет, таких женщин он бы не бросил. Или лучше есть?..

– Ни в коем случае! – как можно непринуждённее сказал он. Ему не хотелось, чтобы они приняли его за пай-мальчика.

– А наши подлецы сбежали. Но мы им ещё покажем! Мы им ещё рога наставим! Вер, отомстим?

– Отомстим, отомстим… Только ты не заводись.

– Я уже завелась… Мы сейчас такой пир устроим! – она снова склонилась над сумками.

Вера объяснила, как пройти к бане, где там включается свет, и Сергей пошёл.

– Если хочешь, мы можем придти и потереть спинку! – крикнула Зина в вдогонку, и обе женщины расхохотались. Потом кто-то из них ещё что-то добавил, но слов Сергей не разобрал и под весёлый смех, с пылающими щеками пулей слетел с крыльца.

Баня была под стать дому – просторная, чистая, пахнущая ещё не выветрившимся скипидарным запахом свежеструганного дерева, и была разделена на три отделения: предбанник, мойку и парилку. Несколько зелёных веников, источая берёзовый дух, висели на стене; на деревянной кушетке Сергей приметил стопку мохнатых полотенец. Скинув одежду, в одних плавках, которые решил состирнуть, он вошёл в мойку, прихватив с собой свежий веник. Тёплый воздух обнял его, точно нагретым пуховым одеялом, и он замер от удовольствия.

«Живут же люди, – подумал он. – Причём крепко живут». Из разговора подруг он кое-что понял и пришёл к выводу, что попал в гости не иначе как к каким-то предпринимателям – на рубли простого смертного такое не отгрохаешь. У большинства всего-навсего колышки вбиты, а эти уже в баньке парятся. И не стоит перед ними больно-то расшаркиваться, тем более – сочувствовать: мужики, видите ли, сбежали… С жиру бесятся и больше ничего.

Выстирав плавки, Сергей повесил их на бельевую верёвку, протянутую из угла в угол, и в горячей воде запарил веник. В парной воздух, казалось, звенел от жары, в каменке потрескивали сизые речные голыши, а доски полка едва не обжигали кожу. Плеснув на каменку из ковша, Сергей тут же присел: жар был настолько сухим и горячим, что, казалось, волосы вот-вот вспыхнут. Немного притерпевшись, он взобрался на полок, но париться не торопился – им овладело парализующее тело блаженство. Лёжа на спине, он смотрел сквозь прищуренные веки в потолок, и мысли его потекли вяло и неторопливо. И гроза, и дождь, и трудная дорога уже, казалось, были совсем в другом мире, а в этом – жарко натопленная баня и где-то совсем рядом две красивые женщины что-то там готовят на стол и до конца не ясно, чем всё закончится…

Интересно, а как бы повёл себя на его месте Виктор? О, этот дамский угодник знает, как подкатиться к женщинам, ему бы и разница в возрасте не помешала. Подумаешь, какие-то пять или, сколько там, лет… Зато, какие женщины!

У него же все познания о женщинах сводились ни к чему не обязывающим, случайным поцелуям на студенческих вечеринках с однокурсницами. Ещё успеется, думал он, жизнь только начинается. За плечами всего лишь школа, служба в армии и два курса института. До армии он дружил с одной девчонкой, а когда вернулся, увидел её уже с детской коляской. Все клятвы в верности развеялись в дым, и он дал себе зарок: пока не выучится – никаких женщин. И поставил учёбу на первое место. В их роду он оказался первым, кому выпала возможность получить высшее образование, и эту возможность решил использовать до конца. Помнил он и слова отца: «Потянуло на учёбу – учись. За свою жизнь я насмотрелся на этих специалистов. Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга! Борону от граблей не отличат. А нет, так вон трактор – прокормишься…». Отца своего – неутомимого труженика – Сергей уважал.

Однако был у него случай, о котором Сергей вспоминал едва ли не со стыдом. Это случилось после первого курса, когда они с Виктором напросились в студенческий отряд, и отряд этот бросили на уборку урожая. Завезли их в отдаленный бывший колхоз, поселили в бывшем правлении, но мест всем не хватило, и пришлось кое-кого распихать по домам сельчан. Хозяевам, к которым они попали с Виктором, было лет по сорок, жили они вдвоём, единственная дочь училась в ПТУ в городе, и хозяева эти крепко выпивали. Если хозяйка ещё как-то сдерживала себя, то мужика трезвым они почти не видели. Однажды вечером подвезли им на тракторе сено, и хозяин попросил помочь сметать его на крышу сарая Работа для Сергея была привычной, для хозяина – тоже, а Виктор был на подхвате, и втроём они управились быстро. Когда сели ужинать, хозяйка выставила на стол бутылку самогона. «Самогон? – сморщился Виктор. – Увольте, это не наш стиль. Мы, как мушкетеры, кроме бургундского ничего не пьём. – Он подмигнул Сергею, и друзья дружно отказались пить.

Виктор убежал в клуб, где с появлением студентов возобновились танцы, а Сергей решил добить ходивший по рукам роман Эрика Ван Ластбадера «Французский поцелуй». На пирующих хозяев он не обращал внимания. Когда глаза начали слипаться, а книга готова была выпасть из рук, он выключил свет. Уже засыпая, увидел, как от двери в комнату скользнула белая тень. Тень склонилась над ним и, обдав самогонным духом, прошептала: «Подвинься, миленький, подвинься…». И, пока он спросонья соображал, что к чему, жаркое потное тело юркнуло под него, и умелые руки потянули к себе. От скипидарного запаха чужого пота сон моментально испарился, Сергей с трудом оторвал от себя цепкие руки, вскочил, в мгновение ока оделся и выбежал на улицу.

Виктор хохотал чуть ли не до слёз над его рассказом. «Напрасно ты бережешь свою невинность, – сказал он, отдышавшись. – Думаешь, эта женщина хуже других? Все они одинаковы, поверь мне. Только упаковка разная». Сергей обозвал друга циником и – не поверил. И никогда не поверит в одинаковых женщин.

…Сергей плеснул себе в лицо холодной водой и, отметая напрочь смутные мысли, взялся за веник. Париться он любил ещё с детства и понимал в этом толк – отец приучил. Веник резво загулял по спине, бокам, груди, а он только ухал и ахал от зудящего, обжигающего пара.

Минут десять он с наслаждением истязал себя и, когда почувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди, скатился с полка – и за дверь. И на мгновение оцепенел: перед ним стояли… две обнажённые женщины! В ту же секунду он рванул обратно в парную, ничего не соображая и ничего не понимая. Но этой секунды хватило, чтобы, как при вспышке фотокамеры, запечатлеть две пары молочно-розовых, едва тронутых загаром, грудей, нацеленных прямо на него, и две пары смеющихся глаз. И только, кажется, на бёдрах белели узкие полоски трусиков. «Я, случаем, не угорел или мне померещилось?» – мелькнула паническая мысль, но звонкий заливистый смех за дверью отмёл все сомнения. Ну и дела… Когда они вошли? Почему не слышал?

– Серёжа, – услышал он голос Зины. – Ты что – испугался? Неужели мы такие страшные?

И снова звонкий смех.

– Зинуля, подай ему плавки, как бы он не угорел там.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель рука Зины пропихнула плавки. Сергей быстро натянул их и, стараясь не смотреть на женщин, выскочил в предбанник и только там вздохнул полной грудью. «Ну и бабы! Спятили, что ли?». Он глянул в зеркало, висевшее на стене, и не узнал себя: на него смотрело лицо насмерть перепуганного человека. «Вот уж, действительно, – напугали, так напугали, – криво усмехнулся он. – Чуть кондрашка не хватила…».

– Серёжа, – капризным голосом опять позвала Зина. – Иди к нам. Мы же не кусаемся. Ну хочешь, мы лифчики оденем?

Сергей кинул взгляд на вешалку: вот они весят – запретно-беленькие, кружевные… Странная вещь – эта женская одежда. На пляже она едва прикрывает тела – и ничего, а где-нибудь случайно увиденная полоска белья или глубоко открытая ложбинка груди волнует куда больше. Но то, что ему пришлось увидеть минуту назад, – не полоска и не ложбинка, тут всё предельно откровенно. Что делать-то? Собраться и сбежать? Опять же, джинсы у Веры… Рассказать кому – не поверят. Идиотки, насмотрелись видиков...

Он вытер лицо полотенцем и ещё раз посмотрел в зеркало: испуг, вроде, прошёл, но сердце продолжало колотиться в груди, а в голове – полнейший хаос. Что, так и сидеть здесь, дожидаясь, пока они помоются? Или…

– Серёжа, где ты там?

В более нелепой ситуации ему бывать ещё не приходилось. Решили посмеяться над ним? Похоже, что так. Но уж нет! Насмешек над собой он никогда не терпел и сейчас не потерпит. Зовут – возьму и пойду, если им так хочется. Не я к ним ворвался, а они ко мне. Если на то пошло, ему тоже не стыдно перед ними показаться – не хиляк, вид вполне спортивный. Правда, физиономия не тянет на супермена – простоватая и, как сказал однажды Виктор, крестьянская. Ну и пусть, он и есть крестьянский сын. И не стыдится этого. Не всем же Алеком Болдуином быть. Так что? Была не была?..

Сергей распахнул дверь и вошёл в мойку, но вся его решительность мигом испарилась, как только он увидел все их прелести. Опустив глаза, он сел на лавку.

– Предупреждать надо, – буркнул он.

– Извини нас, Серёженька, – Зина присела рядом, обняла рукой, обожгла грудью, и на него повеяло запахом коньяка. «Вот оно что! Успели поддать, а теперь – море по колено». – мелькнуло в голове.

А Зина продолжала мурлыкать в ухо:

– Мы забыли тебя предупредить, что у нас сегодня банька по-вавилонски.

– Как это?

– По-вавилонски…

– Вы что – нудисты?

– Только среди своих, – сказала Вера. Чувствовалось по голосу, что она тоже на взводе. – А вы теперь свой. Вы мне жизнь спасли.

Услышав её голос, Сергей вскинул глаза и несколько секунд не в силах был отвести взгляд. Впервые в жизни он так близко и отчётливо увидел изумительное творение природы – обнажённую женщину. Плавки не в счёт – они своей белизной только подчёркивали загорелое, блестящее тело.

Вера черпала из бака горячую воду и выливала в таз, в котором лежали его джинсы. Она то наклонялась, то выпрямлялась, и её красивые груди упруго вздрагивали. «Господи, неужели я не сплю?.. – подумал Сергей и зажмурился.

– Бедненький мой мальчик, – расхохоталась Зина и ещё теснее прижалась к нему. – Ты что, голых баб не видел?

– Зинка, не липни к парню! – прикрикнула Вера.

И в этот момент с улицы раздался стук в дверь. Зина коротко взвизгнула, отскочила в угол, прикрыв грудь ладонями, а из рук Веры выпал эмалированный ковш и со звоном покатился под лавку. Стало так тихо, что из парной донеслось потрескивание голышей в каменке. «Кажется, приплыли, – пронеслось в голове Сергея, и он почувствовал, как захолодело в груди. – Сейчас войдут два дюжих молодца, покатают меня ногами по полу и выкинут на улицу освежиться».

Первой опомнилась Вера. Строго взглянув на них, она приложила палец к губам – тихо, мол, – и выглянула в предбанник.

– Кто там? – спросила она.

– Вы здесь, бабаньки? – донёсся чей-то хриплый голос.

Вера повернулась к ним и, не скрывая облегчения, выдохнула:

– Ефимыч. Сторож…. – и снова просунулась в дверь. – Здесь мы, Ефимыч, здесь! А что случилось?

– Ну и слава Богу. Мужики-то ваши просили присмотреть. В дом торкнулся – никого, вижу: банька светится… Значит, всё в порядке?

– В порядке, Ефимыч, в порядке! Спасибо!

Прошуршали шаги за стеной бани, и всё стихло.

Вера обессилено упала на лавку, вытянула ноги и, закрыв глаза, откинулась на стену. Её влажная грудь часто вздымалась. С минуту, не меньше, длилось общее оцепенение. Но вот в углу нервно хихикнула Зина, потом ещё раз и вдруг, переломившись пополам, разразилась безудержным хохотом. Глядя на неё, рассмеялась и Вера, а там и Сергей не выдержал, и вскоре все трое буквально покатывались со смеху.

– Ой, умру! – стонала Зина. – Ой, умру! Вот, старый хрыч! – учудил, так учудил! Вер, а ковшик-то где?

– Ты думаешь, я знаю… Сама-то в угол вон как стрельнула!

– Ха-ха-ха! Тут стрельнешь!

– А Сергей-то ничего – не дрогнул.

– Как бы не так! Душа-то вся в пятках. Ну, думаю, потешатся ваши мужички надо мной, порезвятся… А за что, спрашивается?

И новый взрыв смеха потряс баню. В эти минуты общего, почти истерического, веселья, Сергей почувствовал, как с него вдруг спало недавнее напряжение, нагие тела больше не слепили глаза, не вызывали ни смущения, ни вожделения, – он стал с женщинами как бы на равных. Пережитый страх (перетрусили-то все одинаково) сблизил их и определил для него, да и для них, ту самую границу в отношениях, единственно возможную в этой далеко неординарной ситуации.

Потом они долго мылись, парились, обливались холодной водой, словно расшалившиеся дети, и, вспомнив – в который раз – пережитое, принимались хохотать вновь и вновь. Сергей поочерёдно загонял их на полок и, как заправский банщик, хлестал по извивающимся телам душистым веником.

Зина не выдержала первой и, едва прикрыв себя простыней, выскочила из бани. И как-то так получилось, что вместе с ней выскочило и веселье. И в мойке повисла тягучая, напряжённая тишина.

– Видно, вы понравились Зине, – скорее всего, чтобы не молчать, сказала Вера. – Прямо козочкой скачет. А вам она понравилась?

– Не знаю… – Сергей смутился. – Я ни о чём таком не думал.

– Ну и хорошо. А вообще-то вы интересный парень. Другой бы на вашем месте… – Прищурившись, она посмотрела на него и улыбнулась.

Выполоскав в тазу его джинсы и рубашку, Вера, подняв руки, стала развешивать их на верёвке. И снова Сергей почувствовал, что не в силах оторвать от неё взгляд.

– А я нравлюсь? – скосив на него глаза, спросила она.

– Да, – голос его дрогнул. – нравитесь…

То ли в его голосе, то ли во взгляде, откровенно-восхищённом, ей показалось нечто такое, что выходило за рамки уже сложившихся, безалаберных шутливых отношений, но Вера неожиданно смутилась и прикрыла грудь его рубашкой.

– Отвернитесь, – построжев, сказала она. – Всё, хватит. Баня по-вавилонски закончилась…

Сергей послушно отвернулся; Вера повесила рубашку, быстро вышла в предбанник и оттуда сказала:

– Я пошла, а вы задержитесь немного… Вдруг Ефимыч где-нибудь близко.

Резкая смена настроения у Веры немного озадачила Сергея, и он подумал, что, наверное, сделал что-то не так, оставшись с ней наедине. Может быть, слишком пристально смотрел на неё? Но разве восхищённый взгляд может испортить настроение? Трудно понять женщин…

Выждав минут пять, Сергей выключил свет и вышел на улицу. Стало совсем темно, и в бездонном августовском небе, уже очистившимся от туч, сверкали близкие звёзды. Дышалось легко и свободно. Разогретая паром кровь гулко стучала в висках. А только ли от пара? Всё происходящее было настолько невероятным, что ему до сих пор казалось, что это не с ним всё случилось, а с кем-то другим, а он лишь сторонний наблюдатель, с интересом ожидающий конца развязки. И всё же это он, а никто другой, стоит на песчаной дорожке, и перед ним светятся окна веранды, за которыми его ожидают две прекрасные женщины, накрытый стол и … Один Бог знает, что ещё может там ожидать его. «Не распускай слюни, – сказал себе Сергей, – и считай это подарком судьбы».

В доме от включенного обогревателя было тепло, мягкий свет бра, висящих на противоположных стенах, создавал покой и уют. На одной из полок негромко мурлыкал магнитофон. Две женщины, словно восточные гурии, с полотенцами на голове в виде чалмы, в легких халатиках хлопотали возле стола.

– С лёгким паром! – почти в голос встретили они Сергея и дружно улыбнулись ему, возвращая былую непринуждённость.

– Кажется, готово! – воскликнула Зина, отошла на шаг от стола и, по-мужски потирая ладони, окинула стол оценивающим взглядом.

Чудесный стол. Всё огородное августовское изобилие представлено на столе: на тарелках разложены яркие спелые помидоры, огурчики, перья лука и пучки узорчатой петрушки; тут же стояла вазочка с чёрной смородиной и крыжовником, присыпанными сахаром. А кроме этого – несколько салатов в фирменных баночках, нежная ветчина, лоснящиеся пластики балыка, сыр и нарезанные лимоны. Венчали стол бутылка коньяку с яркой наклейкой и бутылка марочного вина.

– Прошу к столу!

Театральным жестом Зина взяла Сергея под руку и на мгновение прильнув к нему, подвела к столу. Встретившись взглядом с Верой, он заметил, как та едва заметно усмехнулась. Скрывая смущенье, он сказал:

– Красиво вы живёте. Я, конечно, знал, что всё это существует в природе, вот только не знал, кто его ест.

– Теперь будешь знать, – расхохоталась Зина. – Сегодня мы будем кутить напропалую!

– Была баня по-вавилонски, а пир будет по-валтасарски?

– Вы, я вижу, парень с юмором, – рассмеялась Вера.

– Какой, какой пир? – спросила Зина.

– В Вавилоне был царь Валтасар – весёлый парень. Кстати, тоже без комплексов.

Вера опять рассмеялась.

– Уж больно вы умные, – не без ехидства сказала Зина. – Хватит умничать-то, давайте за стол.

Она завладела бутылкой, ловко открутила пробку и наполнила изящные гранёные рюмки коньяком. Первые подняли, чокнулись и выпили за знакомство, вторые – за лёгкий пар, а после третьей Сергей, редко употреблявший спиртное, хотя и закусывал без стеснения, почувствовал, что захмелел. Осоловевшими глазами он смотрел на весёлых жизнерадостных женщин, и они показались ему ещё красивее. «Какие же скоты у них мужики, – подумал он, правда, без сожаления. – Как можно таких на кого-то променять?».

Вера прибавила звук в магнитофоне, и Зина тут же выскочила из-за стола и вцепилась в Сергея.

– Танцы, танцы! Чур, я первая!

Она обвила его шею руками, прижалась пышной грудью и жарко прошептала в ухо:

– Ты хороший мальчик, хороший…

Короткими шажками они топтались между тахтой и столом, и Зина всё плотней и плотней льнула к нему, его колено скользило между её бёдер, ощущая их тепло и мягкость. Кроме лёгкого халатика на ней ничего не было. Краем глаза Сергей посмотрел на Веру: она сидела, облокотившись на стол обеими руками с зажатой в пальцах рюмкой, и с испытующей усмешкой, уже не первый раз за этот вечер отмеченной Сергеем, смотрела на них. Он сделал попытку хоть чуть-чуть отодвинуть от себя Зину, но та ещё плотнее прижалась к нему. Наконец мелодия оборвалась, и Зина со вздохом сожаления отстранилась от него, подошла к столу и до краёв наполнила свою рюмку.

– Может, хватит, Зин? – сказала Вера.

– Шиш тебе! Я сказала: отомщу, значит, отомщу! – и залпом выпила коньяк.

Выходит, и баня по-вавилонски, и пир по-валтасарски – всего лишь месть, а он, Сергей, орудие мести? Не подвернись он, сошёл бы и Ефимыч? Весёленькое дело… А может, взять да и спросить в лоб: не позвать ли Ефимыча до пары? Да ну их… До утра, а там…

Нестерпимо захотелось курить. Он терпел всё это время, стесняясь спросить, но решил, что сейчас можно. Сейчас всё можно.

– У вас сигареты, случайно, не завалялись? – спросил он.

– А вы разве курите? – удивилась Вера. – Вот не думала. Сейчас посмотрим…

Не вставая с места, изогнувшись, она открыла один из шкафчиков и пошарила в нём. И опять Сергей подивился гибкости и пластичности её тела. «Странно, – подумал он. – Зина льнёт к нему, а он почти равнодушен, а Вера на расстоянии пробуждает в нём нечто такое, о чём и подумать-то страшно».

– Ага, есть! И зажигалка здесь, и пепельница.

Сергей хотел выйти на веранду, но Вера остановила его:

– Курите здесь. После бани там будет прохладно.

Сергей закурил. Это были сигареты «Честерфилд» – хорошие сигареты. Впрочем, как и всё, что ему пришлось увидеть на этой даче.

– Я тоже закурю, – Зина вытащила из пачки сигарету и умело прикурила. Глубоко затянувшись, струёй выдохнула дым в потолок, закрыла глаза и довольным голосом произнесла: – Полный кайф!

– Докайфуешься, Зинуля, – свалишься под стол.

– Не будь занудой, Верунчик…

Вера встала из-за стола, подошла к магнитофону и переставила кассету. Снова зазвучала музыка.

– Теперь, наверно, мой черёд? – повернулась она к Сергею. Сергей потушил сигарету и вышел из-за стола.

– Танцуйте, танцуйте, а я ещё выпью. Вы не возражаете? – Зина потянулась к бутылке.

– Пей, чёрт с тобой! – вспылила Вера. – Тебя теперь не остановишь.

– Ух, какие мы нервные! А мне плевать. Я не из тех, кого безнаказанно бросают. Тебе, я знаю, всё равно, мне – нет. Понятно?

Вера промолчала и подошла к Сергею.

Танцевать с ней было легко: она не висла на нём, но и далеко не отстранялась, положив ему руки на плечи. Почти весь танец прошёл в молчании. Он ощущал на своём лице её дыхание, от неё тоже пахло вином, но этот запах не раздражал, а напротив – будил неясные, смутные желания. Он встретил её взгляд, и она улыбнулась ему. Улыбка была грустной, и ему показалось, что где-то в глубине её глаз затаилась тоска – давняя, застарелая.

– Пожалуй, я зря остался, – тихо сказал он.

– Почему? – так же тихо спросила Вера и, помедлив немного, добавила: – Может быть, и зря…

Они не заметили, как протанцевали и второй танец, а когда вернулись к столу, то увидели, что Зина, положив голову на руки, уже спит.

– Укатали сивку крутые горки. Говорила же…

Вера взяла из её пальцев истлевшую до фильтра сигарету и брезгливо бросила в пепельницу.

– Может, разбудить? – предложил Сергей.

– Бесполезно, теперь до утра не проснётся – я её знаю. Она ведь до нашего прихода успела порядочно выпить. Со страха, как она сказала.

– Тогда я перенесу её в кровать, хорошо?

Вера кивнула и, пройдя в одну из спален, расправила постель. Сергей легко подхватил Зину на руки и осторожно уложил на кровать. Зина приоткрыла затуманенные глаза, что-то неразборчиво пробормотала, но, как только голова коснулась подушки, тут же уснула.

– Посидим ещё? – спросила Вера, когда они вернулись в комнату.

– Как хотите…

Они сели по разные стороны стола…

– Давайте вина выпьем. Это хорошее вино.

– Спасибо. Я вообще-то мало пью, – смущённо сказал Сергей и тут же осёкся, подумав: «Глупость сморозил. Вроде как цену себе набиваю… Зачем?».

– Это видно, – улыбнулась Вера, затем взяла из шкафа два фужера и налила вина. – А у меня сегодня настроение выпить, – она сделала пару глотков и, улыбнувшись, спросила: – Вас, наверное, шокирует всё, что вы увидели сегодня? Баня эта дурацкая, застолье…

– Немного есть, – и, почувствовав, что краснеет, спросил:

– Вы часто так вот… в бане…

– Как?

– Ну… все вместе…

– Нет, конечно. Наши мужички как-то подвыпили крепко и завалились к нам, когда мы с Зиной мылись. А ей только дай побалдеть. Она, в общем-то, неплохая, выпивать бы поменьше… А сегодня… Сегодня сама не пойму, что на меня нашло. Нервишки разгулялись, наверное… Сама измучилась, вас измучила. Ладно, что теперь…, – она немного помолчала и улыбнулась, – А тут ещё вы – скромный, благородный… Думала, притворяетесь. Я давно таких, как вы, не встречала. Не возражайте, Серёжа, в людях я немного разбираюсь. Вы совсем какой-то не нынешний, словно из далёкого, забытого прошлого. Удивляюсь, что ещё есть такие… Вы студент? Сколько вам лет?

– Да, студент. Мне уже двадцать три.

– Уже… По сравнению с вами, я старуха.

– Что вы! – вырвалось у Сергея и он смущённо умолк.

– А, к чёрту! – Вера тряхнула головой. – Не в годах дело – в другом. Давайте-ка ещё выпьем и потанцуем.

Они выпили немного вина и пошли танцевать, но вскоре Вера отстранилась от него и села на тахту.

– Нет, не могу. Извините, Серёжа. Что-то я расклеилась…

Сергей в нерешительности потоптался рядом, потом присел около неё на краешек. Он видел, как неожиданно что-то изменилось в ней: лицо побледнело, осунулось, глаза отрешенно смотрят в какую-то невидимую точку. «Сейчас она встанет и уйдёт, – с огорчением подумал он. – А мне совсем не хочется, чтобы она ушла». Он понимал: чтобы остановить её, нужно сказать нечто неординарное, остроумное, как-то расшевелить, вернуть утраченное настроение. Но как? Рассказчик из него никудышный, а уж острослов – тем более. Не школьница, не студентка сидит рядом с ним, а вполне зрелая красивая женщина, которой его лепет покажется просто смешным. Сейчас он даже прикоснуться к ней не смеет, хотя каких-то пару часов назад отхлёстывал горячим веником её обнажённое, пышущее жаром тело. Но там была другая Вера, а эту – задумчивую, грустную – он ещё не видел.

– Глупо! – сказала вдруг Вера. – Всё глупо… – Она взяла его руку и слегка сжала. – Скучно вам со мной, да? Давайте-ка укладываться спать.

Вот и всё. Как просто это решилось. А что он мог сказать: посидим ещё немного? Тут бы он её точно рассмешил.

– Вам я постелю здесь, на тахте. Будете нас охранять. Согласны?

– А разве есть другой вариант? – пугаясь своей дерзости, спросил он.

Вера лишь улыбнулась в ответ и ничего не сказала. Потом она постелила ему постель, пожелала спокойной ночи и ушла в свою спальню.

Уснуть сразу Сергей не смог. Стоило прикрыть глаза, как перед ним, точно в калейдоскопе, начинали мелькать пёстрые осколки событий этого необыкновенного вечера. Потом осколки слились в одно целое, и этим целым была Вера. Вот она гневно-напряжённая в начале их встречи, а вот – продрогшая, жалкая, с посиневшими губами, когда они тащились с сумками под проливным дождём; а ещё – вызывающе безрассудная, язычески бесстыдная, но в то же время прекрасная – там, в бане, и вот только что – непонятно грустная, подавленная, с потухшими глазами… Какая она разная – эта странная женщина. И где её истинное лицо?

«А какое, собственно, тебе до неё дело, Сергей? – подумалось ему. – Может, не настолько она необычная, не настолько прекрасная, как тебе кажется? Ну скажи: сколько ты встречал в своей жизни женщин? То-то… А встретилась первая, обласкала тебя чуть-чуть – ты и поплыл. Это коньяк в тебе бродит вперемешку с марочным вином. Спи, давай! И ещё не забудь, что она замужем и старше тебя. Спи!».

Но сколько ни уговаривал себя Сергей, сон не шёл. В конце концов он откинул в сторону плед и свесил ноги на пол. Прямо на него из темноты смотрел красный индикаторный глазок обогревателя. Смотрел и вроде подмигивал с издёвкой: «Не спишь? То-то, брат...». «Надо, пожалуй, выключить, – подумал Сергей. – Душно... Наверное, потому и уснуть не могу»,

Осторожно, на цыпочках, стараясь случайно не задеть что-нибудь на столе, он подошёл к обогревателю и, не найдя выключатель, дёрнул за провод. Что-то со стуком упало на пол – скорее всего, вилка провода. Сергей замер. Дверь спальни, куда ушла Вера, открылась, и в проёме возникла фигура в тонкой ночной сорочке, насквозь пронизанная мягким зелёным светом ночника.

– Ты не спишь? – тихим шёпотом спросила Вера.

– Душно… Я обогреватель отключил, – так же тихо ответил он и услышал, как гулко застучало его сердце.

Вера неслышными шагами подошла к нему.

– Я знаю, почему ты не спишь. Знаю, да?

В горле у Сергея моментально пересохло, а колени задрожали противной мелкой дрожью, и он ничего не смог ответить. Он даже не заметил, что Вера перешла на «ты».

Она приблизилась вплотную и повторила:

– Знаю?

Сергей судорожно глотнул воздух и ткнулся пересохшими губами ей не то в шею, не то в щёку.

– Бедненький, мой мальчик, да ты весь дрожишь… Идём же, идём ко мне…

Она взяла его за руку и повела за собой, и он пошёл следом, как лунатик, ничего не видя и ничего не слыша. Вера прикрыла дверь и приникла к нему, осыпав лицо поцелуями. Затем неуловимым движением освободила плечи от сорочки, и та неслышно соскользнула к её ногам.

– Возьми меня на руки, – попросила она.

Сергей послушно подхватил её под колени и поднял. Прижав к груди её горячее и, как ему показалось, невесомое тело, он только и сумел вымолвить:

– Я люблю тебя.

Она тихо засмеялась, обняла его за шею и шепнула:

– Меня ещё никто-никто не держал на руках. А это так приятно. Ты сильный… Когда ты нёс Зину, веришь, мне захотелось надавать ей по щекам от зависти. Смешно, да? – она уткнулась ему в грудь лицом. – Ну, неси же меня, неси…

И наступили мгновения, секунды, минуты, которые Сергей не испытывал ещё никогда в жизни и вряд ли испытает – такое не повторяется.

Опустошенный, но невероятно счастливый, он лежал рядом с ней, и волна благодарности за всё, что она подарила ему, целиком и полностью захлестнула его. «Я люблю её, – сказал себе Сергей. – Люблю…». Уловив её движение, он открыл глаза и увидел над собой склонённое лицо Веры.

– Я у тебя первая, да? – не столько вопросительно, сколько утвердительно сказала она и приложила палец к его губам. – Молчи… Это не твой недостаток – это моё счастье. И я счастлива, ты даже не знаешь, как я счастлива! Я словно в чистой воде искупалась. Спасибо тебе.

И она стала нежно, едва прикасаясь губами, целовать лицо, грудь, скользя лёгкой горячей ладонью по его телу.

… Бледный рассвет, проникший сквозь щели ставен, напомнил им, что пора расставаться. Вера дотянулась до тумбочки, высветила часы на мобильном телефоне и шепнула:

– Тебе пора, Серёжа. Скоро первая электричка, ты ещё успеешь. Я не хочу, чтобы Зина увидела нас утром. Она сразу всё поймёт.

Она соскользнула на пол и одела сорочку.

– Вера, а что же дальше? – Сергей нашёл её руку и притянул к себе. – Что же дальше?

– Глупенький ты ещё, Серёжа, – она запустила свои пальцы в его волосы и взъерошила их. – Совсем глупенький. Может, и замуж меня возьмёшь?

– Возьму.

– И будешь с моей дочкой ходить на каток.

– С какой дочкой?

– С моей, разумеется. Ей восемь лет. Я рано вышла замуж.

Сергей растерялся. Конечно же, он должен был подумать, что у замужней женщины могут быть дети. Но почему-то он никак не мог отнести это к Вере. Не мог – и всё тут.

– Прости. Я, действительно, глупый. Но это всё равно ничего не меняет. Я… Мы будем ходить на каток втроём.

– Серёжа, время идёт.

– Вера, я не могу просто так уйти, пойми. Нам надо поговорить. Всё произошло так неожиданно… Давай не сегодня… Давай завтра или послезавтра встретимся и поговорим? Ты где живёшь?

Вера молча покачала головой.

– Ну, а телефон можешь дать? Вера!

– Тише, Зину разбудишь, – она присела рядом, обняла за плечи. – Серёжа, зачем тебе всё это? Я вижу, ты хороший, добрый… И мне было хорошо с тобой. Я даже могу поверить, что ты готов взять меня в жёны. Но я этого не хочу. Ты умный, ты должен понять. Всё, всё! Пора…

– Телефон – или я разбужу Зину.

– Вот упрямый! Хорошо, запомнишь – позвонишь.

Она назвала номер мобильного телефона, и Сергей несколько раз повторил его вслух, запоминая.

– А фамилия?

– Только Вера – этого хватит, – она чмокнула его в щёку и поднялась. – Иди на свою постель, а я схожу в баню за твоей одеждой.

Спустя десять минут, ёжась от свежего утреннего ветерка, Сергей быстро зашагал к электричке, часто оскальзываясь на сырой после вчерашнего ливня тропинке.

Возвратившись в общежитие, Сергей сразу же отыскал телефон и, включив его, рассмеялся: тот до отказа был забит звонками и эсэмэсками от Виктора. «Наверное, рвал и метал, не дождавшись меня. Впредь наука – сам виноват, что не встретил. И даже очень хорошо, что не встретил…». Потом он ввёл номер телефона Веры, но звонить не стал, рассудив, что блудные мужики наверняка вернулись и ей теперь не до него. Затем позвонил Виктору, выслушал с десяток нелестных, мягко говоря, эпитетов в свой адрес, а на вопрос, почему не приехал, сказал, что испугался грозы, а телефон забыл в общаге. Прервав на полуслове упрёки друга, Сергей присел на кровать, продолжая держать мобильник в руке. Борясь с искушением позвонить, он долго смотрел на потухший дисплей, но потом решительно засунул телефон в ящик тумбочки – подальше от соблазна.

До начала семестра оставалась почти неделя, друзья по комнате ещё не прибыли, в коридоре тоже было тихо, и никто не мог ему помешать предаваться воспоминаньям о прошедшей ночи. А воспоминания были так свежи, так ярки, что он вновь и вновь, как бы заново, переживал волшебство тех незабываемых минут и счастливых мгновений. Завтра он позвонит и обязательно договорится о встрече. Он не допускал даже мысли о том, что между ними всё кончено, что продолжения не будет и что на этом их связь оборвётся. Он обязательно найдёт слова – те самые, единственные, которые смогут переубедить Веру. Но впереди почти целые сутки, а их надо как-то прожить.

Чтобы ускорить время, Сергей решил чем-нибудь заняться. Он поднялся с кровати, навёл тщательный порядок в разбросанных на столе конспектах, которые просматривал вчера накануне отъезда к Виктору, однако на это ушло не более часа. Тогда он принялся за уборку, протёр пыль, где только можно и, разойдясь не на шутку, сбегал на первый этаж, выпросил у вахтёра ведро с водой и швабру и вымыл в комнате пол. От трудов праведных разыгрался аппетит, и он только сейчас вспомнил, что сегодня не ел вообще. Сходил в столовую, пообедал, а потом прогулялся немного по городу. Глядя в лица встречным девушкам и молодым женщинам, он невольно сравнивал их с Верой и убеждался, что лучше её он никого сегодня не встретил. И был уверен, что никогда не встретит.

… Утром, собрав в кулак остатки воли, значительно иссякшей за вчерашний день, он мужественно дождался десяти часов, взял телефон и высветил введённый номер. Прокрутив в голове отрепетированную накануне фразу, он улыбнулся и нажал на кнопку вызова. В телефоне тренькнуло, и через пару секунд бесстрастный, почти механический, голос произнёс: «Неправильно набран номер. Уточните, пожалуйста, номер и перезвоните». Не может быть! Цифру за цифрой Сергей внимательно просмотрел номер: нет, он не ошибся – это были те самые цифры, которые назвала ему Вера. У него была замечательная память на телефонные номера, и, разбуди его среди ночи, он мог безошибочно назвать с десяток номеров друзей и знакомых. Ошибки быть не могло! Он повторно нажал на кнопку вызова, но услышал тот же ответ. Минуту или две он тупо смотрел в окно, пока оно не превратилось в мутное расплывчатое пятно. И он понял: Вера обманула его. Она назвала первые пришедшие на ум цифры, чтобы усмирить его чересчур требовательную настойчивость, а он, по своей простоте и наивности, ослеплённый недавней близостью, поверил. Этот обман показался ему хуже пощёчины. Появилось острое желание запустить телефоном, с его мерзким механическим голосом, в окно. Но причём здесь телефон, и причём здесь окно? Всё равно ничего уже не изменишь. Сергей упал на кровать, и мысли, жгущие его мозг, были совсем не похожи на вчерашние – полные счастья и оптимизма. Почему она поступила с ним, как с мальчишкой? Показала красивую игрушку и тут же отняла, так что ли?.. Не игрушки нужны были ему, а вся она – целиком, без остатка….

В комнату, широко распахнув дверь, влетел Виктор, и Сергей отвернулся к стене.

– Ты тут дрыхнешь, а я за двоих отдувайся, да? – с порога выкрикнул он. – Такие девочки были – цимес! Я им про тебя наговорил такое, что они едва не растерзали меня. Чего молчишь? Ещё и отвернулся, бессовестный!

Виктор, долговязый парень с копной чёрных густых волос и открытым весёлым лицом, присел на кровать и потряс Сергея за плечо.

– Отстань! – резко сказал Сергей, повернувшись к нему.

Виктор вытаращил глаза:

– Да ты весь зелёный! Заболел? Неотложку вызвать?

– Пошёл ты со своей неотложкой! – оборвал Сергей друга и, дёрнув плечом, опять отвернулся.

– Да что с тобой! – Виктор с силой развернул его к себе. – На день нельзя одного оставить… Рассказывай, что стряслось. Друг я тебе или кто? Ну!

Сергей посмотрел ему в глаза: в них читалась неподдельная тревога и озабоченность. Рассказать? Но можно ли такое рассказать даже другу? А то, что Виктор друг, Сергей ничуть не сомневался. С первого курса, не смотря на разницу в характерах, они всегда и везде вместе. Взрывной и весёлый, любящий потрепаться и поёрничать, он разительно отличался от Сергея – спокойного и уравновешенного. Хотя красавцем Виктора не назовёшь – худющий, горбоносый, – он постоянно был окружён поклонницами, влюблялся то в одну, то в другую, причём взаимно, но ни разу Сергей не слышал, чтобы он когда-либо хвастал своими победами. Так что в порядочности Виктора сомневаться не приходилось. Ещё в тот раз, когда он рассказал ему о курьёзном происшествии с хозяйкой дома в деревне, Сергей убедился в этом. Не каждый бы утерпел не позлословить и не предать гласности такой водевильный случай, и Сергей вначале даже раскаялся, зная весёлый нрав Виктора, что рассказал ему об этом, но всё осталось между ними. Хотя вспоминая ту историю, Виктор каждый раз подтрунивал над ним. Собственно, с той поры и началась их дружба.

Так рассказать или нет? Может быть, сообща что-нибудь придумают…

И Сергей решился. Он рассказал Виктору всё, начиная с того момента, когда впервые увидел Веру на тропинке, изнемогающую под тяжестью сумок. Виктор слушал внимательно, не перебивая, и даже ни разу не улыбнулся, хотя поводов для этого было достаточно. Таким серьёзным Сергей его давно не видел. А по окончании рассказа Виктор встал и в молчании прошёлся несколько раз из угла в угол. Потом остановился перед кроватью и, широко расставив свои длинные ноги, сказал:

– Чудесная женщина эта Вера. Я тебе завидую, Серёга.

– Нашёл, чему завидовать… Поступила, как с мальчишкой.

– И правильно сделала.

– Что?!

– Я говорю: правильно сделала. – Он присел на кровать. – Умница она. А тебе остаётся только поблагодарить её и принять всё как есть. Ну и… Ну и жить дальше, – он наконец улыбнулся, – храня в памяти счастливые мгновения

– И это всё, что ты можешь сказать? – с нескрываемым раздражением спросил Сергей.

– Нет. Сейчас сяду рядом и зареву. – В голосе Виктора не было и тени иронии. – Не дождёшься. Постарайся без лишних эмоций взвесить всё трезво. Думаю, ты ещё способен на это. – И, повернувшись, чтобы уйти, сказал:

– Я вообще-то хотел пригласить тебя немного посидеть в кафешке перед семестром, но теперь понял, что своим кислым видом ты наведёшь тоску на всю публику. Пойду один. А ты думай и… выздоравливай. Пока.

Он кулаком ткнул Сергея в плечо и вышел.

Досада на Виктора и его слова ещё долго не оставляла Сергея. Ему казалось, что друг не понял его, не понял его чувства к Вере и сделал слишком скоропалительное заключение. «Привык порхать с цветка на цветок, – подумал он с раздражением, – и теперь не может отличить, где настоящее, а где – пустышка».

И всё же через какое-то время почувствовал, что ему стало немного легче. Постепенно вернулась способность критически осмыслить происшедшее, взглянуть на себя более трезво, без эмоций, как недавно это сделал Виктор, и после долгих раздумий, как ни горько это было принимать, пришёл к выводу, что друг по большому счёту прав. Ну кто он такой, и что он может значить для Веры? Студент-недоучка, без образования, без профессии… А она зр елая женщина, у неё – своя семья, устоявшиеся привычки и, по всему, что он успел увидеть, вполне обеспеченная жизнь. Что он может предложить взамен? В сущности – ничего… А Вера?..Ну встретился молоденький студентик, пожирающий её восхищённым взглядом, – какой женщине не понравится? А тут ещё и муж, по всей вероятности, налево свернул – есть повод отыграться…

Но только ли месть вела Веру к близости с ним? Вспомнились её лицо, её ласки, горячий шёпот, сияющие в зелёном сумраке глаза… Неужели всё, что там происходило, – притворство, фальшь? Нет. Не может быть. В неискренность Веры в те минуты он поверить не мог. И именно эти воспоминания больнее всего мучили его.

Нестерпимо захотелось увидеть её. «Может быть, в последний раз, – оправдывал он своё желание. – Увижу её и уйду…». Хотя и понимал, что это всего лишь отговорка. И ещё он знал наверняка: стоит ей позвать его, и он, не раздумывая, пойдёт за ней куда угодно.

… Подошла суббота, и после недолгих колебаний Сергей сел в электричку и доехал до знакомой остановки.

День был прохладный, но дождя не предвиделось. Мутная дымка окутывала небо, и солнечные лучи, увязая в ней, слабо согревали воздух.

В прошлый раз, торопясь утром на электричку, он приметил берёзовую рощицу, примыкающую к участкам подруг, и сейчас свернул на параллельную улицу, чтобы войти в рощу с другой стороны. Рощица была небольшая, но густо заросшая диким шиповником и кустами жёлтой акации. В разных направлениях её пересекали протоптанные дачниками тропинки. Держа на примете два желтеющих сквозь листву дома, Сергей выбрал тропинку и по ней подошёл почти к самой ограде. Возле дома стоял припаркованный, средних размеров, внедорожник, а из трубы бани вился дым – явные признаки того, что хозяева где-то близко. Выбрав место, где его не могли бы увидеть, а он мог видеть как можно больше, Сергей остановился у берёзы с низко опущенными ветвями. «Крадусь как вор, – с горькой усмешкой подумал он, – докатился, называется… Не хватает ещё в замочную скважину подглядывать». Но ничего не мог с собой поделать. Пусть в последний раз, но он должен увидеть Веру.

Он увидел её на небольшой лужайке неподалёку от бани. Она стояла, склонившись над одним из двух сдвинутых раскладных столиков, заваленных продуктами, и что-то сосредоточенно нарезала ножом. Из-под упавших на лицо волос виднелись только часть смуглой щеки и прямой тонкий нос; она была одета в светло-голубую ветровку. На противоположной стороне лужайки, у дымящегося мангала, стоял мужчина в сером спортивном костюме и в бейсболке козырьком назад. На вид ему было лет тридцать, но через резинку трико уже свешивалось брюшко. Он переворачивал шампуры и брызгал из бутылки водой на вспыхивающие язычки пламени. Рядом с ним, в ярко-красной куртке, вертелась Зина с банкой пива в руке.

– Эдик, а пивом нельзя полить? – смеясь, спросила она мужчину.– Дай полью, может, вкуснее будут? Для эксперимента…

– Не путайся под ногами, – сказал тот и шлёпнул Зину ладонью по обтянутому заду.

Зина выгнулась, отскочила и засмеялась ещё звонче.

– Все при делах, только мне ничего не доверяют. Вам же хуже, – но в её голосе нисколько не чувствовалось сожаления.

«Тишь да гладь – божья благодать, – подумал Сергей, наблюдая за ними. – А где обещанная месть? Правду говорят: муж и жена – одна сатана».

Из бани вышел ещё один мужчина в распахнутой куртке защитного цвета. Лицо у него было по-мужски красиво, но уже слегка оплывшее и какое-то пресыщенно-равнодушное. Он взял из упаковки, стоявшей на столике, банку пива, открыл и резким движеньем смахнул всплывшую пену. Сергей сразу определил в нём мужа Веры. Именно таким и должен быть её муж, почему-то решил он.

– Ещё минут десять – и баня готова, – сказал мужчина и сделал большой глоток.

Зина, расплёскивая пиво, захлопала в ладоши, подскочила к нему и, держа руку с банкой на отлёте, другой – обняла за шею.

– Михаил, ты у нас великий банщик… как его? Ах, да! Валтасар!

– Валтасар?! Ты где откопала это имечко? А? Насколько я знаю: история не твой профиль.

– Где откопала? – Зина кинула быстрый взгляд на Веру. – А вот не скажу где. Тайна.

– Если я Валтасар, то и баня должна быть по-вавилонски, – рассмеялся муж Веры. – Как ты на это смотришь?

– Я – за! – взвизгнула Зина, вскинув руку. – Кто ещё?

Мужчина у мангала, не отрываясь от шашлыков, задрал руку вверх.

– Итак, трое, – Михаил подошёл к молчавшей Вере, склонился над ней и прижался к щеке.– А как ты на это смотришь, милая?

Вера слегка отстранилась и, неожиданно для Сергея, посмотрела в его сторону. Сергей вздрогнул. На миг ему показалось, что они встретились взглядами! Но нет, Вера спокойно отвернулась.

Вот он и увидел её, на мгновение, но увидел. Как же она красива! Только почему-то очень грустная – такая, какой он её видел на тахте, после недолгого танца. Как ему хотелось сейчас быть рядом с ней! Ему вдруг показалось, что она среди них чужая. Конечно, чужая!

– Ну так как? – повторил вопрос Михаил.

Сергей вцепился руками в берёзу, ему захотелось крикнуть: «Вера, молчи! Молчи! Пошли их ко всем чертям, Вера!».

Он уткнулся лбом в жёсткую кору и… услышал её равнодушный, без всяких эмоций, голос:

– Я?.. Я – как все…

Сергей оттолкнулся от берёзы, повернулся и нетвёрдой походкой пошёл по тропинке назад. Уже на выходе из рощи услышал позади шорох и оглянулся: к нему, поддерживая рукой велосипед, шёл старик в камуфляжной форме охранника. Из-под кустистых бровей на Сергея смотрели настороженные глаза.

– Кого ищешь, парень? – хрипловатым голосом спросил старик, и Сергей догадался, что перед ним стоит тот самый Ефимыч, который в прошлую субботу стучался в баню.

Сергей заранее знал, что сказать, и назвал садоводческое общество родителей Виктора.

– О, да ты не на ту тропу свернул, – сказал Ефимыч, всё ещё недоверчиво разглядывая его. – Придётся обратно топать до самой развилки – другой дороги нет. А к ним чего заглядывал? – он кивнул в сторону домов.

– Шашлыком запахло, – криво усмехнулся Сергей.

– Запашок, что надо! И компания весёлая.

– Весёлая…

– Но не твоя, парень. Сдаётся мне – не твоя. Так что давай-ка я тебя лучше провожу отсюда.

– Вы правы, Ефимыч, не моя эта компания, – сказал Сергей, и, не замечая отвисшей челюсти и удивлённых глаз сторожа, быстро зашагал от берёзовой рощи прочь.

И, чем дальше он уходил, тем больше в нём крепла уверенность, что Вера всё-таки увидела его.

------------------------------------------

© krutizna / Каренгин

Опубликовано 26.04.2012 в 15:16
Прочитано 796 раз(а)