Кабинет №13

Кабинет № 13

Room # 13

Мади Хожаевичу Бигалиеву

* * * * *

Осень сорвала последний лист с темных ветвей старого дуба. Аллея городской больницы была усеяна «павшими солдатами тени», как любил шутить по поводу листвы главный врач Рустам Аликожа. Каждое утро он неторопливо прогуливался по каменным дорожкам больничного парка, благодаря которому медицинское учереждение в народе окрестили звучным названием «Аллея». Прохоживался, наслаждаясь морозным утром и стараясь не упустить ни одной детали предстоящего рабочего дня. И так все последние тридцать лет работы в небольшой больнице провинциального городка. Ежедневная прогулка, перед тем, как войти в свой кабинет под номером 13.

По аллее торопливо шагали врачи, решающие очередные задачи и казусы медицины, спешили больные в поисках быстрого и безболезненного исцеления, семенили посетители,загруженные пакетами, и «качались» счастливые, вызывающе нетрезвые, папаши. Весь этот мельтешаший, спешаший, кричащий народ не замечал невысокого роста, худощавого мужчину, созерцающего проявления вечно бегущего в «завтра», мира.

«Сегодня мне пятьдесят восемь. В сумме это – тринадцать. И кто сказал первым, что тринадцать несчастливое число? Вот и кабинет у меня под номером тринадцать. Я в нём большую часть жизни провел. И, в принципе, счастлив. Я верю в закон чисел. Впрочем, медицина без математики, царицы наук, никуда. Числа... Это величайшая тайна Космоса, которая говорит человеку, что всё не просто так на этой Земле», - размышлял Рустам, рассматривая березы с пожелтевшими листьями.

«Например, у каждого моего врача кабинет расположен словно по умыслу свыше. Слева идут кабинеты по коридору с первого по шестой. Первый – неонатолог, вроде как действительно единицу человеческую принимает, причем за основу основ. Второй – сексопаталог, связующий мужчину и женщину, закон дуализма и равновесия а третий... Третий...Это же Николай Вадимыч... хирург ... ну, конечно же! – хлопнул себя по лбу Рустам. – Суставы – кости – кровь... вечная триада...»

Доктор Аликожа поднял поломанную ветку, на которой поблескивал серебристый иней.

«Уже конец ноября. Ремонт надо закончить. Особенно в правом крыле. В нём – кабинеты с седьмого по двенадцатый. Ну, да...да... Всё верно! Седьмой кабинет – дерматолог. А что такое у нас семь? Семь – это гармония Бога и человека, семь ступеней людского развития по восхождению к совершенству, семь планов бытия, семь тел, или оболочек человека… Гениально! А в центре – мой кабинет за номером тринадцать. Христос и двенадцать апостолов! – улыбнулся Рустам. – У Чехова, кстати, тоже «Палата № 6» была обозначена так не случайно. В «Аллее» и место, место-то символичное. Обитель страждущих. Место излечения. И корпуса у больницы тоже: слева – родильное отделение, справа – морг. В центре – все отделения больницы, кабинеты врачей и реанимация. Между смертью и рождением стоит заключение диагноза... Вот так вот, живешь, между небом и землей...Я даже заметил закономерность в статистике: каждый день рождается примерно 20-30 малышей... - Рустам посмотрел в сторону левого корпуса. В окнах палат родильного дома застыли бесконечные ряды банок с провизией. – Ох, уж эти мамаши! Питание, питание и ещё раз питание...Накормить своё чадо – вечный инстинкт матери. Ну, и ладно! Лишь бы рожали нормально, во здравие. Каждый день роды принимаем. Просто прекрасно! Демаграфия в развитии, можно было бы сказать... «

Рустам повернулся вправо и окинул взглядом строение морга, к которому подъехала очередная машина «Скорой медицинской помощи». Из машины выскочили два крепких медбрата, достали носилки.

«Столько же, примерно, и умирает... Надо что-то делать... Изменить ситуацию. Самое страшное – детская смертность. Боремся. Боремся. Результатов пока мало. Вот с этим мириться я не хочу!Подкидышей за этот год было тоже 13. Выжило всего лишь пять. Восьмерых спасти не удалось...»

Рустам вдохнул морозный воздух пасмурного дня и вошел в центральную дверь больницы. Начиналась смена.

* * * * *

Клара, детский врач «Аллеи», умница и красавица, как единодушно считали все коллеги, вошла в кабинет своего старинного друга и руководителя, главного врача Рустама Аликожаева. Если кто-нибудь однажды решился бы дать описание красивой, сильной, волевой женщины, великолепной хозяйки, обладающей ко всем прочим достоинствам ещё и чувством юмора, то ему не пришлось бы, далеко ходить, достаточно сделать набросок с Клары, добавив яркий портрет жгучей брюнетки с хорошей фигурой и выразительными синими глазами. Одним словом, почти эталон женского совершенства. Современного совершенства. Одинокого в личном плане.

Клара посмотрела на спящего, после ночного дежурства друга, и громко шлепнула блокнотом по столу.

- Сил не жалей, работай и не плачь. Для нас, людей, работа – лучший врач!

-А? – проснулся Рустам.

Клара вздохнула: «Ну, как его обидеть? Взрослый мужчина, а в душе – ребенок. Рустам не изменился за все годы, что я его знаю. Такой же стройный, сильный, как и в молодости. Только у глаз морщинки, да седина в висках. Главное, чтобы не в бороде! – Клара мысленно рассмеялась. – Впрочем, бороды у него нет, а усы – симпатишные!»

Клара отогнала от себя мысли и громко произнесла:

- Сам дежурил? Где это видано, в какой больнице, чтобы главврач дежурил? Опять в ночное ходил? Скажи, где?

- Что? – Рустам протер глаза.

- Просыпайся, дохтур! Обход скоро.

 - Задремал. И знаешь, сон приснился странный.

- О том, что все люди здоровы?

- Не бывает здоровых людей, бывают не дообследованные, - парировал Рустам.

- Всё шутки шутишь?

- Да. Хочешь, о нас с тобой?

- Давай.

- Один доктор может вылечить от болезни, а два доктора вылечат от желания лечиться. А нас сейчас, как раз, два доктора…

- Главное, чтобы не антагонисты.

- Клара, зачем ты так? Знаешь, ведь сама, как я к тебе отношусь, - Рустам посмотрел на неё с нежностью и грустью. – Ты – моя первая, так и не случившаяся любовь…

- Лучше сон свой расскажи, - Клара прервала воспоминания друга, присела на краешек стула, готовая в любую минуту вскочить и убежать.

- Приснилась, работа. Сижу у себя в кабинете. А тут, вроде бы внезапно заболели и не пришли на дежурство сразу несколько врачей. Я, конечно же, в отчаянии, не знаю, что делать, и вдруг неожиданно предо мной появляется Иисус Христос и говорит: «Ты спас много жизней, и я помогу тебе, сын мой. Я останусь с тобой на дежурстве вместо заболевших врачей».

- Круто! Я теперь к тебе прикоснуться могу?

- Трогай, не жалко. В общем, сижу и не верю, подумать только, сам Иисус будет дежурить за врача! В это время, рядом с больницей, происходит ужасная автокатастрофа: автомобиль сбил одного мужчину, а грузовик после этого, ещё и проехал по нему.

- Жестоко! – прокомментировала Клара.

- Сон такой. Дальше больного доставляют в реанимационное отделение, раздавленного, с тяжёлыми ранами, не совместимыми с жизнью. Иисус видит, что у мужчины нет никаких шансов выжить, он думает: «Здесь придётся прибегнуть к чуду!», подходит к пациенту, взмахивает руками и восклицает, как перед Лазарем: «Встань и иди!» Пациент поднимается абсолютно здоровый, и выходит из больницы. Окружающие люди и родственники пациента не могут в это поверить! Все видели ужасную автокатастрофу! Как же получилось, что он вышел без повреждений? Чем это объяснить? Один из свидетелей подходит и спрашивает:  «Расскажи, расскажи, что там с тобой делали?». А он, наш больной, отвечает: «Да, как всегда на «Аллее», ни хрена не сделали. Подошёл один хмырь, помахал руками, и сказал, что бы я вставал и отваливал отсюда, представляете? Даже рентген не сделали, сволочи!»

Клара рассмеялась, поправила листы блокнота.

- Как говорила великая Фаина Раневская: «Если больной очень хочет жить, врачи бессильны!»

- Это уж точно!

Рустам потянулся, размял руки, прошел к окну, отодвинул занавеску и посмотрел в хмурое, осеннее небо. Стремительно набегали тучи, исчезал солнечный свет.

- Ну, а если серьёзно. Вчера мне один из пациентов хороший урок преподал.

- Да? Тебе урок? Интересно, интересно! Ты же светило медицины! По твоим учебникам студенты который год, семестр за семестром штудируют тело человека. Будь я на твоем месте, вообще, давно бы в академию ушла! Докторскую ты защитил, причем весьма успешно. А потом опять – в практику с головой. Хирург ты от Бога, не зря тебя называют «золотой скальпель». Я бы давно уже на Западе кучу денег зарабатывала.

- А я – человек Востока. И не люблю частицу «бы».

- Вот, поэтому и сидишь в своей маленькой больнице. В тринадцатом кабинете.

- Чем тебе не нравится мой кабинет?

- Тринадцать? – Клара возмущенно посмотрела на Рустама и пожала плечами. – Больные шарахаются! И кто бы тебя учил? Главврач, - Клара протянула к нему руки, изображая персонаж из фильма «ужасов», - в ка-а-а-а-абинете номер трин-а-а-а-а-адцать, у-у-у-у-у!

- Учат нас всех сверху, - Рустам отмахнулся от Клары и посмотрел в окно. По серому небесному полю летели на юг журавли. Клич их, тоскливый, прощальный, несло вдаль. навстречу грозовым тучам, эхо.

- В этот раз, попался пациент, ребенок. Представляешь, вчера в реанимацию привезли трехлетнюю девочку. Совсем малышка. Состояние тяжёлое. Наши парни мечутся. Такую кроху потерять – шесть секунд. Медсестры суетятся. В конце концов, меня позвали, уже и как главврача, и как человека с опытом…Мать плачет, отец головой об стенку бьется. Рядом пацаненок лет пяти, её старший брат, замер в кресле. Глаза огромные, смотрит, ждёт. Один среди всех сохраняет твердость духа. Я девочку осмотрел, заболевание сложное. Кризис. Необходимо переливание крови. Родителей спрашиваю, а те толком ничего сказать не могут. Оказалось – у матери не подходит, а у отца – алкоголь в крови зашкаливает. Возьми мы его донором, ещё хуже могло бы быть. Тут пацанчик этот, брат девочки, говорит, что в своё время перенес тоже заболевание. Понимаю, что в его крови однозначно выработались антитела. Так, что одна надежда на мальчишку. Но, как уговорить ребенка сдать кровь? Взрослый, понимая всю ответственность, и то не всегда решается, а тут – пять лет. Я его спрашиваю: «Ты поможешь? Нам нужна твоя кровь, чтобы сестрёнка выжила…». Он вздохнул, помолчал, а потом отвечает мне: «Да, отдам, если это её спасёт». Я обрадовался. Уложили пацана рядом, подключили системы, начали переливание. Вроде всё – процесс пошел. Мальчишка лежит, смотрит, как у сестренки щёчки румянцем заливаются. Радуется. Нет, понимаешь, искренне радуется! Но вдруг, мальчишка резко бледнеет, смотрит на меня серьёзно так, потом дрожащим голосом спрашивает: «А в котором часу я начну умирать?» Представляешь? Он решил, что должен отдать всю кровь! И уверенно согласился, отдать сестрёнке свою жизнь…

- Даже не знаю, что сказать, - Клара поправила густые черные локоны и улыбнулась.

- А не надо ничего говорить. Этот пятилетний пацан ещё раз показал, что существует величайшее благо – любовь к ближнему, милосердие. В руках ребенка «жизнь» – не критерий, не понятие, и даже не природное явление. А, скорее, ценность, которую они дают миру. Ребенок – это тот, кто приносит жизнь.

- О, да ты – философ! Только мне сейчас не до заумных сентенций! Мне надо своё чадо поднимать и деньги зарабатывать.

- Ясно. И?

- Вот, - Клара протянула ему лист, на котором мелким аккуратным почерком было написано: «Заявление… Прошу Вас уволить по собственному желанию…»

Дальше Рустам не стал читать. Он пристально посмотрел Кларе в глаза.

- Ну, что? Что ты так на меня смотришь? Я в коммерческое отделение новой клиники год мечтала попасть! И наконец-то, меня пригласили! Представляешь! При-гла-си-ли!

- Ты – очень хороший детский врач. Тебя любят пациенты. Ты – хороший сотрудник. Тебя всегда отличали спокойствие, позитив…

- Да. Да. Да. И ещё безотказность. Знаю.

- И ты уйдешь в платную клинику?

- Ещё раз, да. Я буду работать нормированный рабочий день. Принимать в чистом, благоустроенном кабинете. Я смогу дать своему ребенку достойную жизнь. Почувствую себя человеком, в конце концов.

- Конечно. А как же «Аллея»? Здесь, кто будет лечить?

- Ты меня извини, но я…- Клара начала теребить в руках листы блокнота. - Я устала от вечно усталых, только что от коровы, мамаш с пригородов, от грязных, сопливых детей, от отцов, которые не могут купить элементарных лекарств и ждут получки, от банок, от запаха еды, от рожениц, от стариков, от «уток», от… Как я могу лечить в таких условиях? Скажи? А премии, когда были? В последний раз за героический труд выдали копейки!

- Что смогли. Зато на праздник. Клара, пойми, мы должны быть сильными. Да, работа у нас такая – кровь, гной, стоны. Да, мы тоже устаём. Да, труд у нас не благодарный. И вспоминают про нас, только, когда заболит, когда наша помощь нужна. Ну, и, слава Богу! Пусть меньше о нас вспоминают. Только на день медика.

- Я одна. Когда Иван меня бросил, как тяжело мне было?

- Помню. У тебя был нервный срыв.

- Он есть и сейчас. Причём, теперь от вечной нехватки денег, от бесконечных проблем и прочих болячек…

- Кто хочет быть врачом другого, тот не должен показывать свои раны, - процитировал Рустам. – Замуж тебе надо. Тогда всё пройдет…

- Кому я нужна? Я вот, боюсь, что в один прекрасный, вернее, «черный» день стану такой же издерганной, забитой мамашей, в потрепанном халате.

Рустам помолчал, затем вынул из кармана купюру с достоинством в десять тысяч тенге и спросил: 

- Ты хочешь получить эту купюру? 

- Что? – подозрительно спросила Клара. – Денег много?

- Угу. Когда у врача было много денег?

- Для взятки – маловато, для подарка – великовато.

- Гусарский жесть. Ну, хочешь? Просто так?

- Ну, давай.

- Прежде, чем отдам, я кое-что с ней сделаю

Рустам скомкал купюру и спросил: 

- Всё ещё хочешь, получить её?

- Деньги есть деньги. Давай.  

- Тогда, я делаю следующее, - сказал Рустам, и, бросив купюру на пол, слегка ботинком повозил её по грязному полу. Затем поднял с пола купюру и спросил: 

- Ну, и нужна эта купюра в таком виде? 

- Издеваешься? А я не принципиальная, - Клара взяла из рук Рустама купюру. – Проиграл. Чего добивался?

- Добился. Я хотел, чтобы ты поняла. В жизни человека случается такое, что он оказывается выброшенным из седла, растоптанным, находит себя лежащим на земле. В таких ситуациях он чувствует себя негодным, ненужным и бесполезным. И неважно, что с ним случилось, он никогда не потеряет своей ценности. Ведь грязный он или чистый, помятый или отутюженный, он всегда будет бесценен для тех, кто его любит.

- О, да! Какая любовь?! Старое понятие. Нужен креатив.

- Чего?

- Креатив. Новые подходы. Вот ты вместо кабинета для релаксации врачей, сегодня открываешь бэби бокс. Ты не о нас подумал, а о подкидышах. Ладно, согласна: милосердие и прочее. Ну, выживут они? И что? Пополнят ряды нищих? Тут одного не знаешь, как вырастить. А эти куда?

- О чём ты говоришь? Это же человеческие жизни? Знаешь, как девчонки-сестрички его называют? Корзинка аиста! Представляешь?

- О-о-о-о-о, я тебя умоляю! Какая там корзинка? Поток полуживых, больных младенцев…генетического мусора…

- Это – дети. Будущее нации. Их надо сохранить, помочь им выжить. Их и так лишили материнской и отцовской любви. Казахи никогда не бросали своих детей. Это, наверное, редкость, чтобы любовь к детям была исключительной чертой целой нации. Казахи берегли детей, воспитывали их, осознавая, что они, дети – будущее. Мы потеряли, возможно, целостную ось воспитания, но потерять генофонд нации, мы не имеем права. Мы должны утверждать жизнь!

- Во-во! Генофонд! Кто их рожает? Посмотри сам. Девки с аулов прут. Развлекуха, наркотики, вседозволенность. Их тут молодые пьяные самцы окучивают. И всё…Дальше скрытая беременность, младенец – в мусорку, девка – на панель. Дальше служить секс материалом для городского сброда. Ты послушай, какие у них сейчас имена! Кликухи, а не имена. Джон, вместо Жандоса, Исики, Мусики, его родители Султан назвали, а он себя Суслик называет. А эти Натэллы, Даниэллы? Вчера карточку заполняю, а там написано Джессика Умирбай. Как тебе?

- Очередное подтверждение, что всё это происходит от пустоты душ. От пустоты сознания.

- От пустоты и рождаются никому не нужные дети. Зачем?

- Зря, ты так! У каждого человека своя роль на этой земле, своя цель, своя миссия, если хочешь. И вот, чтобы не было ребенка на свалке, не было греха детоубийства, вот для этого и нужны бэби боксы. Причём в каждом районе. Вспомни слова Авиценны: «Врач должен обладать взглядом сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва».

- Что ты хочешь этим сказать? Причем здесь лев?

- Лев – это благородство.

- Пока ты будешь таким альтруистом, с заумностями и поучения, так и останешься врачом провинциальной больницы. В кабинете номер тринадцать.

- Что в этом плохого?

- Плохого, может быть, и ничего. Только я не хочу такого – всего лишь… Меня ждет лучшее будущее. Я сама знаю, что и как. Ладно, я побежала. Надо принимать новый, заметь, платный, кабинет детского врача. А ты оставайся, со своими взглядами и нравоучениями! Заявление не забудь подписать.

Клара вскочила со стула, и убежала, оставляя после себя аромат духов и легкий сквознячок за дверью.

Рустам остался один, он снова посмотрел в окно, где его взору предстало пустое небо, в котором не было даже намёка на улетающих птиц, двор больницы, где опавшую листву накрыл первый белый снег и одинокий, озябший уличный фонарь.

* * * * *

Опавшую золотистую, алую и зеленую листву в парке городской больницы накрыл первый, белый снег. Доктор Аликожа вспомнил последнюю встречу с Кларой. "Такой же день, с таким же снегом, с таким же станным ощущением неожиданной потери... Год прошел, как миг пролетел. Затем ещё один... Операции, командировки, истории болезней... Клара... Клара...Я не видел её почти два года..."

Рустам налил себе горячего чая в большую кружку, положил рядом ванильный сухарик, и хотел было в предвкушении добавить ещё пару конфет, как в дверь постучали.

- Войдите, - Рустам с долей сожаления отодвинул чай.

- Здравствуй, Рустам, здравствуй, дорогой, - в кабинет вошел директор модной коммерческой клиники Камиль Исаев. – Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе! – он крепко пожал руку бывшего сокурсника, сделал радостный жест и ловко, словно фокусник, достал из кейса бутылку дорогого коньяка.

- До Магомета тебе, конечно, далеко, - Рустам пригласил присесть. – Что привело к нам бизнес-медицину?

- Ну-у-у-у, давно не виделись. Кажется, лет пять. С прошлой международной конференции? - Камиль вопросительно посмотрел на главврача. – Впрочем, лучше поздно, чем никогда! По пятьдесят?

Рустам кивнул и поставил на стол пару рюмок, блюдце с нарезанным сыром и конфеты.

- Иногда, знаешь, хочется увидеть друзей юности. Мы с тобой на студенческой скамье вместе, - Камиль разлил коньяк по рюмкам. – Наши первые опыты, экзамены, помнишь?

- Конечно, - Рустам не спешил выпить, рассматривал рюмку и думал о причине визита столь неожиданного гостя.

- А помнишь, парк? Почти такой же, как в твоей больнице. А кабинет у тебя не очень, - Камиль обвел взглядом кабинет главврача. – Надо бы, техники сюда какой… навороченной… Хочешь, я тебе новый ноутбук подкину? Или телек? Большой?

- Спасибо. Не надо.

- Да-а-а-а, ты не изменился. Такой же принципиальный.

- Стараюсь, сохраниться на ветру перемен.

- А девки, небось, также, вешаются? А?

- Это в прошлом.

- А, помнишь, Клару – твою первую любовь, студенческую?

- Помню. Она сразу после академии вышла замуж, потом работала здесь, в нашей больнице.

- Да. Да. Хороший педиатр.

- Два года назад, она перешла к тебе, в платную клинику.

- Угу, - Камиль покачал головой. - Красивая женщина… Была…

- В смысле?

- За это время с ней произошли резкие изменения.

- Перемены?

- Клара - хороший спец, сам понимаешь. Клиентура валом шла, - Камиль заметил, как Рустама покоробил тон разговора. – Я давно не врач, а директор клиники. Менеджер, так сказать. Поэтому не обращай внимания на мой слэнг.

- Не буду.

- Клара привыкла к дорогой жизни. Ребенка устроила в элитную школу, покупала одежду из бутиков, ужин в ресторане – не проблема, а обыденная реальность. Отдых за границей – без труда.

- Рад за неё.

- Ну-у-у-у, не спеши радоваться. Деньги развращают…

- Ты хочешь сказать, что Клару развратили деньги?

- К сожалению, это так, - Камиль постучал пальцами по столу. – Ты знаешь мою философию. Богатство хорошо, если оно приносит пользу другим.

- Помню. Поэтому и ценю тебя. За широту души и взглядов.

- А Клара не смогла справиться с ситуацией. Когда деньги приходят легко. Она не задумалась над тем, зачем они приходят. Что можно сделать с их помощью? Она смеялась над благотворительностью. Отнекивалась от «Дня милосердия», что мы объявили в клинике в помощь детям-инвалидам. Потом и вовсе зачерствела. Не стала принимать пациентов без чека из кассы.

- А разве не таковы правила твоей клиники?

- Ну да, да. Есть такое дело. Но мы всё же люди…А Клара сделал свой выбор. Чек на стол – потом осмотр.

- Н-да…

- В один из летних дней случилось страшное. В приемный покой доставили мальчика. Его сбила машина. Водитель даже не остановился. А свидетели принесли его на руках в первую рядом расположенную клинику. То есть к нам. В тот вечер дежурила Клара. Но она не спешила. Ей сказали, что при пострадавшем нет ни документов, ни денег, ничего. И возможно, он без родителей, раз его никто не встречал из школы и он бродил один по городу. Она не стала оказывать ему первую помощь. По её распоряжению пациента оставили в коридоре, в ожидании, пока за него заплатят или кто приедет за ним. К утру мальчик умер. От потери крови. Сердце остановилось. Летальный исход…

- Это – уголовное дело, - хмуро заметил Рустам. – И ты должен…

- Не спеши. Её наказал Всевышний. Тот мальчик… Ребенок тот… В общем, он оказался её родной сын…

- О-о-о-о! - Рустам закрыл глаза. – Боже! – даже его видавшего разное, познавшего и боль, и смерть, и муки, врача, его резануло по сердцу горе.

- Да. Когда она узнала, на неё страшно было смотреть. Она обезумела. Кричала, не узнавала окружающих, потом впала в депрессию… Даже хоронить его пришлось нам самим. Клара была на препаратах.

- Не исповедимы пути Господни.

- Но, я, в общем-то, по другому поводу. Работать у нас она уже не сможет. Я не могу элитным пациентам предложить неадекватного врача.

Рустам посмотрел на коллегу с ожиданием его последнего слова.

- Забери её обратно. Дай ей четверть ставки, чтобы окончательно с голода не померла…- попросил Камиль.

- Я понял. Теперь Клара – отработанный материал. И ты от неё избавляешься.

- Зачем ты так? Ты неправильно понял… может быть, она в родной стихии... На прежнем месте, воспрянет духом…

- Где она? – не дослушал Рустам.

- У себя. Адрес её…

- Знаю, - сухо бросил Рустам и спешно вышел из кабинета.

* * * * *

Дорога до дома Клары заняла пятнадцать минут. «Как близко она живет к «Аллее»! Раньше я этого не замечал. Значит, с Кларой стряслась беда. Она была всего в минутах рядом со мной, а я и не знал!» - корил себя Рустам. Он вышел из машины, быстрым шагом прошел через двор, перепрыгивая зимние лужицы, покрытые тонкой изморозью. У самого порога, перед подъездной дверью, Рустам остановился. Он поднял голову и посмотрел на окна третьего этажа.

«Где же окна Клары?» - спросил сам себя Рустам. И угадал почти мгновенно. Окна, плотно закрытые черными занавесками, резко выделялись среди стильных жалюзи и пёстрых штор соседей.

Ой, доктор! А мы ж Вас узнали! – затараторили старушки на лавочке.

Добрый день. А не подскажете...

Вы, наверное, к нашей...- начала одна из них, в ярком пасадском платке.

Сания, не перебивай, а может не к ней, - старушка в вязанной кофте одернула товарку. – Вы туда? – указала она на окна с черными шторами.

Да.

Так, дома она. Одна.

Спасибо. Я пойду? – почему-то вдруг Рустам решил отпроситься у бабушек.

Иди, иди, доктор. На обратном пути посмотри, вот у меня тут болит, - старушка в платке растегнула ворот куртки.

Посмотрю. Посмотрю, - спешно ответил Рустам и взялся за ручку двери.

Заходя в подъезд, Рустам услышал, как началось «пленарное заседание».

Ну, вот и хорошо, мужик к ней пришел.

Что ему на тебя старую смотреть? Тоже мне удовольствие!

Ага, лучше к Кларке. Авось, та вспрянет духом.

Ой и не говори. Баба она все-таки молодая....

Рустам быстрым шагом преодолел лестницу, на секунду задержал дыхание у двери и нажал на кнопку звонка. В квартире было тихо. Трель звонка раздалась ещё раз.

Клара, это я, - Рустам произнес негромко, в надежде на то, что она услышит и откроет.

Через несколько минут замок двери скрипнул, появилась щель и Рустам вошел в дом Клары. Душные, пыльные комнаты почти не освещал дневной свет. Разбросанные вещи, остатки еды на столе, увядшие цветы, брошенный на кресло белый халат врача, остановившие ход настенные часы на каминной полке в холодной, пустой гостиной. Клара сутулясь, потирая руки от холода, прошла к дивану. Рустам сделал несколько шагов, но затем развернулся и подошел к окну.

Давай, откроем? – спросил он хозяйку.

Не смей, - тихо, но жестко ответила Клара. Затем помедлив, добавила, - не хочу.

Хорошо, - согласился Рустам. Он подошел к Кларе и присел рядом. Клара не шелохнулась. Она тупо смотрела на стену, где висели семейные фото.

Как дела в «Аллее»? – равнодушно спросила Клара.

Работаем. Оборудование новое завезли, наконец-то государство расщедрилось. Алия защитилась. Пацаны молодые пришли, хорошие, крепкие ребята, "с зерном", как говорится, из них будет толк...- Рустам замолчал, заметив, что Клара смотрит на фото сына с черной полоской на углу.

Как твой любимый бэбби бокс? Корзинка аиста...

Сегодня принесли малыша. Мы пока ему имя не дали. Решали, решали, но так ничего и не решили.

Клара молчала.

Вес – три пятьсот, рост – сорок восемь сантиметров. Здоровенький…Горлопан! Характер уже сейчас виден. Герой будет. Вот достанется кому-то сын! – Рустам опять замолчал, понимая, что вновь коснулся больной темы.

Клара тихо застонала.

- Скрывать не надо беды или недуга от двух людей: от лекаря и друга, - Рустам дотронулся до руки Клары. – Поплачь? А? Я буду рядом.

- Я думала, пришёл убедиться, что был прав... – она сняла косынку, поправила седые волосы.

- Ты забыла, я – твой друг.

- Я забыла жизнь...

- Хочешь, я расскажу тебе притчу?

- Хм, - горестно усмехнулась Клара. – Всё такой же, любитель... Давай...

Рустам накрыл ноги Клары теплым пледом и начал рассказ.

Притча о целителе

К одному человеку пришла Смерть. И он не смог сопротивляться ей, потому что она сильнее людей. Сложил человек руки и почти испустил дух, но увидел это один целитель, и жаль ему стало человека, который мог ещё жить и приносить много пользы. И тогда решил он помочь умирающему. Но Смерть не хотела упускать добычу и положила она свою чёрную руку на сердце несчастного.

- Ты хочешь совершить добро, — сказала Смерть целителю, — но я сейчас остановлю сердце этого смертного, и ничто уже не спасёт его.

И тогда целитель спросил у Жизни, что нужно сделать, чтобы спасти человека. И Жизнь ответила:

- Нужно дать умирающему сердце. Только помни, если ты отдашь своё, то умрёшь сам, и в мире ничего не изменится: Смерть всё равно получит принадлежащее ей — будь то твоё или чужое сердце.

- Что же делать? — спросил целитель.

- Собрать одно сердце из частей разных сердец, — ответила Жизнь.

Целитель не стал долго думать, кликнул всех своих коллег и сказал им:

- Чтобы вытянуть этого человека из лап Смерти, нужно из разных сердец собрать по частице, сложить их в одно целое, а полученное сердце вложить в умирающего.

Все собравшиеся лекари проявили готовность отдать частицу своего сердца, но Смерть, видя, что её хотят перехитрить,молвила:

- От сердца нельзя отнять даже самой малой частицы. Можно жить без руки или ноги, без одной почки или лёгкого, но даже без крохотной части сердца жить нельзя. Если вы отнимете от своего сердца хоть малую частицу, то оно остановится.

Некоторые лекари испугались за себя и свою жизнь. «Зачем умирать из-за незнакомого человека?» - заговорили они, и отошли в сторону. Другие, несмотря ни на что, отняли от своего сердца по частице, сложили эти части в одно сердце и отдали его умирающему. И забилось оно в груди несчастного. А сердца благодетелей не только не остановились, но стали ещё больше и застучали сильно и уверенно.

Возмутилась Смерть такой дерзостью и отняла у человека сознание, впал больной в забытьё, что тоже несло гибель. И снова бросил клич целитель, призывая лекарей теперь поделиться разумом. Но и тут Смерть не преминула сказать, что даже частичная потеря сознания может привести людей к ней, в её зловещее логово. Это снова смутило умы некоторых лекарей, и они покинули умирающего, но остались те, кто хотел торжества Жизни над Смертью, и они отдали частицу своего сознания несчастному. И воспрял человек, прояснилось его сознание, потому что восторжествовал разум, который сильнее смерти. И увидела Смерть, что она бессильна перед теми, кто взамен на дар целителя дал клятву небесам отдавать всего себя великому делу Жизни. И отступила она, поняв, что бессильна перед теми, кто ради жизни готов пожертвовать и своим сердцем, и своим разумом. И ушла она к тем, кто слаб душой, и только из рук слабых душой и сердцем лекарей забирала людей. А человек не просто выжил, но и стал символом сердечности и разума.

Клара беззвучно плакала.

- Я…Я… Нет прощения…

Рустам обнял её и тихо сказал:

- Время - самый искусный врач: оно исцеляет болезнь, заставляет отступить горе или уносит их с нами.

- Лучше бы я умерла! – всхлипывала Клара.

- Жить или умереть, решать не нам. Изменить судьбу, порой, невозможно.

- Что делать? – Клара прижала платок к губам.

- Помни, мы с тобой – целители, от слова «цель».

- И какая же она? Наша цель?

- Наша цель – жизнь. И только жизнь... Я всегда любил тебя, Клара... Всегда... И в институте, и позже, даже, когда ты уже была замужем, и когда родился твой сын... - Рустам заговорил громче и слова его были подобны маленьким, холодным, блестящим скальпелям. - Я помню наших первых пациентов, и первую смерть в палате, того больного. у которого лопнули тромбы. И первого рожденного в нашей больнице ребенка. И первый шаг горняка, которому мы почти собрали ноги, из того переломанного месива, что привезли к нам из шахты, после взрыва. Я помню, как ты курила в углу коридора, после очередной многочасовой операции... Вспомни, ту балерину, которая после страшной аварии, не верила, что встанет на пуанты, когда-нибудь... Вспомни тот вечер, когда мы пришли на её спектакль и город аплодировал ей за мужество, а она плакала и с поклоном поднесла цветы тебе... Вспомни... Вспомни алкоголика, что избивал свою жену до полусмерти, и как ты отправилась к нему домой, одна, не предупредив никого, и разыграла сцену его "белой" горячки. А он потом трясься от страха, считая, что тебя послал архангел Гавриил за его душой. Вспомни девчонку-наркоманку, что откачали под Новый год, а она потом вскрывала себе вены снова и снова, и ты не спала сутками, охраняя её... Потом лечила наперекор всем тем, кто не верил... Её звали Аида. И сейчас у неё трое детей. Трое здоровых карапузов. Вспомни слепого музыканта. паренька, что избили какие-то отморозки. Мы оперировали его в два этапа, наркоз бысто отходил, он просыпался и, корчась, от боли называл тебя "мама", а ты рассказывала ему о джазовых композициях в которых ни черта не понимала! Вспомни! Сколько людей прошло через твои руки... И скольким ещё нужна будет твоя помощь! И что? Сдаться? Оставить всё на произвол смерти? Или встать? Встать и броться за жизни людей? Выбирай!

Клара закрыла голову руками. Женщина сидела, молча, закрыв глаза. После слов Рустама, в комнате стало необычно тихо. Можно было услышать, как бьётся в груди Клары уставшее сердце. Безразличные стрелки часов отразили застывшее время. Рустам вздохнул. "Битва проиграна...Ну, что ж, видимо... здесь нет уже Жизни.." Он поднялся и сделал несколько шагов по направлению к двери. Легкое движение за спиной заставило его обернуться.

Клара встала, подошла к окну. Резким движением сдернула черные занавеси, распахнула окно. В комнату ворвался первый декабрьский снег. Он закружил над головой Клары, снежинки упали на подоконник, и не спешили растаять. Робкие солнечные лучи пронзили тяжелые тучи, плывущие с севера. Клара повернулась к Рустаму.

- А горлопана этого…

- Кого? – удивился Рустам.

- Подкидыша из… нашей «корзинки» надо назвать Мурат. Так казахи говорили про «цель».

- Завтра примешь смену, вот сама и назовешь, - Рустам улыбнулся.

Тонкий солнечный луч коснулся лица Клары и скользнул по настенным часам. Стрелка дрогнула, и часы возобновили ход.

2013 год