Надежда

Сауле Сулеймен

Надежда

Hopeness

Художнику Дамире Сычевой

* * * * *

…Радио не прекращало вещание: «По состоянию на 5 сентября 2012 года официальное число погибших в результате землетрясения и цунами в 12 префектурах Японии составляет 15 870 человек, 2846 человек числятся пропавшими без вести в 6 префектурах, 530 000 человек остаются более чем в 2600 временных укрытиях; учитывая прогноз на снижение температуры в районах, пострадавших от землетрясения, может сказаться нехватка тёплых вещей и продовольствия. Корабль с 81 докером был смыт с судостроительной стоянки в префектуре Мияги, когда цунами ударило по северо-восточному побережью Японии….»

… Пыль желтая и густая застила глаза. Девятый отряд собирал останки погибших. Под одной из плит, рухнувшей на небольшой дом, они нашли мертвую мать, прижимающую к себе, чудом выжившего ребенка.

- Хашима, смотри! – один из солдат приподнял сладко спавшего малыша. – Он спит!

- О, Господи! И даже не знает, что произошло с ним и его семьей!

- А тут телефон. В руках у матери. Смотри, - Хашима протянул напарнику мобильный телефон, на экране которого осталась записка погибшей: «Сынок, помни, что я люблю тебя…»

- Она до последнего надеялась, что его спасут…

Хашима прикрыл брезентом погибшую женщину, ее тело подняли на носилки. Из-под покрывала свесилась рука, на запястье - татуировка. Белый пион на смуглой коже.

* * * * *

- В июле в Мексике стоит бешеная жара! – Мартинес поправил кепку.

- Нам бы дождаться темноты. Во-оо-он, видишь светлую полосу, это – твоя и моя свобода. Как только станет темно, мы по этой полосе, поползем прямо в рай! – ответил его брат, прислонившись к каменному ограждению, скрывающему вид на контрольно-пропускной пункт мексиканской границы.

- Штаты – далеко не рай! В прошлом году 16-летний подросток из Сан-Диего Хосе Антонио Родригес погиб, когда пограничный патруль америкосов открыл огонь по группе людей. На этом самом месте. Солдаты всадили парню в спину семь пуль.…А ты говоришь!

- Но у них не уводят ночью, в никуда.

- Блажен, кто верует! Поверь, везде одно, и тоже. Царство бакса!

- Тогда зачем ты идешь со мной? Зачем сидишь здесь на мексиканской границе и ждешь темноты? Чтобы перебраться туда, где царит доллар?

- Моего отца увели три года назад. Мать убил пьяный солдат. За кошелек, в котором было четыре монеты. Всего лишь… четыре монеты…Моего брата арестовали и он сгинул. А там, - Мартинес кивнул в сторону пограничного ограждения с яркой граффитти-надписью Victoria на железной панели, – всего в паре миль - надежда на нормальную жизнь. Я хочу проснуться однажды утром и ничего не бояться. Дышать полной грудью. Для меня надежда – это свобода.

- А что ты сделаешь в свой первый день на свободной земле?

- Запущу в небо синего бумажного змея…

* * * * *

Ранее утро ворвалось в спальню, где белые кружевные занавески почти не прикрывали окна. Улицы Берлина заполняли людские потоки. Хельга, набросив халат, обреченно побрела в ванную комнату.

«Господи, помоги! Еще один месяц… еще одна попытка. Сколько было лечения, сколько было врачей. Я уже и сбилась со счета. Знаю только одно, что больше не вынесу вопросительного взгляда мужа. И тающую надежду в его светло-голубых бездонных глазах. Надежду, исчезающую, как одинокий парус в бескрайнем море. Господи, за что? Почему ты так и не даешь мне ребенка?»

Хельга дрожащими пальцами подняла лакмусовый индикатор и тупо уставилась на белую полосу в ожидании. Прошло несколько минут, в течение которых Хельга вспомнила все: первое свидание с мужем, первый поцелуй, его признание в любви и предложение, свадьбу, белых, голубей, летящих ввысь, свадебный торт, супружескую спальню в бело-розовых тонах, первые ссоры, ожидающего у кабинета врача, мужа и свое отчаяние. Вспомнила бесконечную надежду на новую жизнь. Ей, почему-то казалось, что надежда имеет привкус баварского печенья, и окрашена в алый цвет детских праздничных шаров.

Надежда Хельги на рождение ребенка была единственным шансом сохранить любимого человека рядом. К ногам Хельги прижался рыжий пушистый котенок. «Когда у меня родится сын, он будет играть с ним по вечерам…», - пронеслось в голове. А потом опять страх заполнил сознание, и она закрыла глаза. Ей стало стыдно. Хельга вспомнила слежку за мужем, во время его очередного увлечения и свой тот, прежний страх. Страх осенних холодных улиц. Цвета намокшего плаща. Под промозглым дождем. Страх, что однажды, вернувшись с работы, найдет лишь записку Гельмута о том, что он уходит к другой. Навсегда. И что виновата в этом она сама, Хельга, Хельга-пустышка, так и не родившая ему ребенка. Слезы покатились из глаз женщины. Они застили взор. Застили хрустальной переливчатой пеленой так, что она даже и не разглядела, как появляются на белом лакмусе две ярко-алые полосы. Наконец, слезы капнули. Хельга моргнула, и небольшую квартирку на берлинской Риссен-штрассе заполнил женский крик: «О, да!»

* * * * *

Нбонго и Дик сидели на карточках, за большой ржавой бочкой, в тени, что отбрасывала деревянная крыша небольшого пивного ларька. Им не хватало на дозу. И оба паренька сосредоточенно искали выход.

- В последний раз, в последний раз, - приговаривал Нбонго, которого начинала потряхивать лихорадка надвигающейся ломки.

- Угу, я тоже так… - Дик смачно плюнул на землю. – Только у нас в Кенья, каждый второй говорит так же…

- Я завяжу. Начну новую жизнь. Я уеду в Европу. Найду работу. Женюсь…

- Аха! Ждут в Европе пацана из Африки. Темного, как моя жопа! – Дик поднялся, немного попрыгал.

- А я в футбол играть буду. За «Реал Мадрид». Баков зашибу – кучу! Если не баловаться дурью, зельем этим…

- И-ихи-хи! - Дик скорчил дурашливую рожу.

- Что и? Меня возьмут в Лигу Чемпионов. На меня девки будут вешаться плотными макаронинами. И я их…

- Ой!

- А, главное. Я мамку вытащу из трущобы и сестренок. Подарю маме чайник. Пузатый, большой, на всю семью, с зелеными листьями по краю. Она такой видела в автофургоне, у белого торгаша. Давно хотела купить. Чтобы вся семья собиралась пить чай. Все. Кроме отца. В нашем квартале мужиков не осталось. Ушли в наем, солдатами. Даже писем нет. Мне надо завязать… - Нбонго сжал зубы, в попытке отогнать от себя ломку. На черном лбу вздулись крупные темно-синие вены. – Я смогу…Если сегодня не ширяться, то можно и завтра перетерпеть.

- Ты читать не умеешь!

- Научусь, - буркнул раздраженный Нбонго.

- Это всё – пыль. Твои мечты. Ерунда. А сам ты – дурак. На что ты надеешься?

- На удачу. Должно же мне хоть раз повезти. Если…

- Если что?

- Если есть Бог на свете.

- Есть, есть… смотри, во-о-о-он, Кента бежит. Он точно, кое-что раздобыл.

- Во, дурак! – Нбонго приподнялся, и вышел из тени, на освещенное ярким солнцем поле. – Там же еще мины не убрали.

- А, ерунда! Смотри на его глупую, улыбающуюся рожу. Значит, добыл дозняк! Через пару минут мы будем в кайфе! – Дик, с удовольствием, потер руки, закатал рукава на рубахе и сделал шаг навстречу курьеру.

Раздался вой полицейской сирены. Вслед за бегущим подростком в клубах пыли, появилась патрульная машина.

- А! Надо бежать! – только и успел произнести Дик.

Раздалась пулеметная очередь. Визг тормозов. Кто-то что-то кричал в рупор полицейской машины. Но весь этот шум перекрыл один небольшой силы взрыв. Огромное пыльное облако закрыло все вокруг. Лоскуты мальчишечьих рубах разбросало вокруг ржавой бочки.

* * * * *

Он стоял мосту. Обычный парень, каких миллионы. Под мостом – городская река. Незатейливая, тихая, с вечно бегающей детворой по берегам. Был почти полдень. Хмурый день на грани зимы. Он рассмотрел панораму маленького осетинского городка, что открывалась с моста. Остановился на мечети. В ее небольшом дворике сидел старик. Белую рубаху продувал насквозь ветер. Седина и взгляд говорили об умиротворение плоти. Старик провел ладонями по лицу, склонил колени и начал молитву. Над двором мечети, над площадью и над рекой раздалась молитва.

Парень вздохнул. Как сложилось, что он, ветеран, вдруг оказался орудием чужой воли? И, сейчас, вместо того, чтобы радоваться жизни, о чем мечтал все эти годы, он ждет чужого приказа. И носит не имя, а номер «Восьмой».

«Глупо! - пронеслось в мыслях, - здесь место присмотреть надо. Для будущего исполнения. А если я не выполню? Что тогда? Хм…. Тогда – финита ля комедиа! Всему наступит конец. Станет легче. Не так больно жить. Без нее. И как я дошел до этого? Очень глупо! А всё она…»

Он вспомнил, как увидел Аниту в первый раз. Вместе с ней ворвались весна, солнце и аромат сирени.

Его женщина стояла в огромном пустом зале, и на нее падал солнечный свет сквозь мозаичные окна. Яркие, радужные лучи обнимали фигурку, скользили по черным волосам и дрожали в тонких пальцах.

«Анита!» - представилась незнакомка. Тогда он почувствовал, как сильно бьется в груди непонятная субстанция. Тогда впервые познал надежду.

«Восьмой» размышлял:

«Надежда. Что есть надежда? Нечто среднее между твердой, облаченной в плоть реальностью и призрачной, парящей ввысь, мечтой…А она говорила: «Надежда – это жизнь. Жизнь, чей огонь кто-то держит в своей ладони». Вот этот старик верует. И что? А кто-то верит ему. Он учит людей вере. А я нажму на курок и всё: ни старика, ни веры, ни весны, ни осени…Вечный мрак, вечная зима…»

Молитва летела над городом. Голос старца был на удивление сильным, звучным и покорял себе мысли и чувства, скользящие паутинками невесомого прощания.

А потом… Что было потом? Вспоминая прошлое, парень провел рукой по перилам моста.

Потом были ссоры и расставания, слезы ее и его, боль, обида, и опять ночи, полные страсти. И опять боль от того, что она не принадлежит ему.

Анита часто плакала.

- Мое сердце рядом с твоим, - твердил он ей в утешение. - Ведь мы нашли друг друга в этом огромном мире.

- Я больше не могу…- Анита плакала.

- Верь. Всегда смерть можно обратить в жизнь. Ты только верь. И силой твоей веры, силой твоей надежды изменится всё вокруг! Придет весна.

Настал последний день.

- Надежда у каждого своя. Странное явление… - Анита прижалась к его плечу. - Надежда. Каждый из нас, будь, то на одном краю света или на другом, всегда поймет, что такое надежда. И не надо будет ничего объяснять…

- О чём ты? – хмурился «Восьмой».

- У нас с тобой надежда вернуть любовь… Давай забудем обо всем, о прошлом, о ссорах, о преградах и встретимся на следующий день на мосту. Ровно в полдень, - язык влюбленных богат на повторения и сладкий бред слов. Анита не знала, что завтра наступит война.

«Восьмой» оглянулся.

Старик закончил молитву.

Прошло два года. Сейчас «Восьмой» стоит на мосту. Этот мост и женщина навсегда вошли в его сознание, как символ надежды. Надежды, в которую он верил когда-то….

Но он один. И ждет приказа. Ах, если бы она оказалась здесь, его Анита. Тогда всё к черту! Условности. Приказы. Глупости! Только услышать бы: «Мое сердце рядом…».

Вместо Аниты, на мосту, в двух шагах от «Восьмого» остановились двое – серьезная мамаша и мальчик лет шести.

- Мам, никогда не наступит март! Всё холодно и холодно, - произнес смешной мальчишка. Поправил шапку на гладко выбритой голове. Из-под шапки торчала косичка. Подышал на озябшие пальцы. – Пойдем, что здесь делать?

- Ждать.

- Чего? – удивился мальчик.

- Первые весенние облака. А пока, хочешь, расскажу тебе сказку?

- Мне? Я же взрослый!

- А кто сказал, что взрослым не нужны сказки?

- Зачем?

- Они дают им надежду….

Притча о надежде

В одном южном городке жила маленькая девочка. Веселая, смешливая, с забавными косичками, которые любил трепать ветер. А она любила весну. Самые первые весенние деньки, когда с гор прилетали облака, полные живительной влаги. Любила весну за то, что земля, стряхнув с себя снег, была похожа на большой теплый пирог, прорастающий зеленой начинкой.

Когда раскрывались первые цветы, девочка брала кисти и появлялись нежно-бархатные разводы пионов, хрупкие бутоны ярко-алых тюльпанов и, избалованные вниманием, лепестки ириса. Рисунки на белой бумаге украшали стены скромного домика на окраине города.

Девочка выросла. Настал тот день, когда под окнами ее дома появился юноша.

- Я принес тебе в подарок росток вишневого дерева.

- Лучше бы яблоки принес, - зашептали на лавочке старушки-соседки, - из них компот сварить можно! Эх, молодежь!

- Спасибо, - поблагодарила девушка. – А ты поможешь мне его посадить?

Вдвоем они нашли место в саду для нежного саженца. С колодца принесли холодной воды. А рядом поставили качели, для малышей, чтобы летел их радостный смех. От заботы и любви юной художницы вишня быстро окрепла, стала расти не по дням, а по часам и очень скоро под окнами, в саду поднялось красивое вишневое дерево. Наступила новая весна, и появились бело-розовые лепестки, неповторимые и прекрасные. Все дерево было похоже на веселый, торжественный праздник. Наша художница поставила под ним свой стол и мольберт. И вечерами, несущими прохладу гор, девушка разговаривала с цветущими созвездиями.

В одну из светлых ночей лепестки вишневого дерева упали на стол. Лунный свет соткал из них полотно. И девушка стала рисовать на нем цветы, города, смешные лица детей. С этого дня она всегда рисовала на полотне, сотканного из цветочных лепестков вишневого дерева.

Прошли годы. Весну сменяло лето. Лето убегало от осени. Подала на город пушистым снегом зима. Но однажды…

Однажды пришла лютая зима. Холод и темнота закрыли окна домов. Лёд сковал город. Огромные злые сосульки падали с крыш. Солнце почти не появлялось. Хмурые тучи плыли по серому небу. Так шли месяцы. Зима не уходила. Жители города уже не выходили из своих домов, не знали, чем согреть своих детей.

- Что нам делать? – спрашивали горожане друг друга.

- Скоро нам нечего будет есть. Скоро мы все замерзнем, - плакали старики и дети.

- Мы не можем увидеть друг друга, - сказали влюбленные.

- Самое страшное, что город покинула любовь. В вечной темноте и холоде сердца не могут найти друг друга, - сказала художница. – Они перестают биться, и медленно угасают в печали.

Мгла и холод приближались к городу.

Нужно было что-то делать. Тогда художница собрала все свои работы. Она освободила их от тонких деревянных рам. И стала сшивать вместе. Сшивала цветы и города, фонари и смешные лица детей на веселых батиках. На полотне-дороге навсегда остались вместе белый пион, рыжий котенок и синий бумажный змей, большой пузатый чайник и желтые шарики мимозы.

Полотно начинало свой путь от корней вишневого дерева. А куда оно приведет, не знала сама художница. Она взяла маленький китайский фонарь и отправилась на поиски весны.

- Это глупая затея! – кричали скептики ей в след.

- Как можно найти весну? – не верили старики. – Это опасно. А вдруг весна исчезла навсегда и там за границей мрака – лишь смертельный холод и лёд?

- Я умру без тебя, - прошептало вишневое дерево. Его ветви поникли, кора стала грубой и жесткой. А само дерево почернело.

- Как долго ты будешь искать весну? – спросили дети.

- Мы ждем тебя, - прошептали влюбленные. – Мы будем ждать тебя под этим вишневым деревом.

- Я вернусь, - пообещала художница. – Как только появится первый вишневый лепесток.

Ее хрупкий силуэт еще немного дрожал в бесконечном сером тумане. Деревья качали вслед своими продрогшими ветвями, а ветер нес по одиноким пустынным улочкам запах ее волос, пока художница уходила дальше и дальше по бесконечному полотну дороги, в поисках пропавшей весны.

Шло время. Людей охватило отчаяние. И вот в самый последний день, когда город уже застыл на грани надвигающегося мрака, на вишневом дереве, неожиданно для всех, появилась нежная зелёненькая почка, из которой выглядывал почти прозрачный розовый лепесток.

- Что это? – слабым голосом произнес старик. Он указал на небо.

На темном небе уплывали в сторону севера хмурые тучи.

- Надежда! – обрадовано крикнула маленькая рыжая девочка.

Появилось солнце. Начал таять лёд. Зазвенела капель, потекли весенние ручьи и наполнили город шумом. Солнечные лучи открывали окна просыпающихся домов.

- Что это? Что? – неслось со всех сторон.

- Ой, как горячо! – юноша прижал руку к груди.

Забились сердца влюбленных.

Солнце входило в город! Оно осветило полотно-дорогу, с расцветающими тюльпанами, солнечными городами и смеющимися лицами детей.

По этой дороге в город пришла весна.

- Мама, смотри, смотри! – крикнул малыш, не дослушав сказку. Он указывал вверх. В небо, где парил синий бумажный змей. На этого змея уставился рыжий пушистый котенок, ловко балансировавший на парапете моста. Городские часы пробили полдень.

- Я знала, что ты здесь. Я ждала…я надеялась... Наконец-то, моё сердце будет рядом с твоим…

«Восьмой» обернулся. Солнце пробилось сквозь тяжелые тучи, которые гнал из города ветер. Рядом стояла Анита. В ее руках дрожали от легкого ветра зеленные веточки с пушистыми желтыми шариками мимозы.

2012 год