Лев Николаевич Толстой

Лев Николаевич Толстой, в возрасте 50 лет, проживая в Москве, совершенно случайно, попал на ул. Солянку, на Хитров рынок и встретился там с бомжами, которых до этого никогда не видел.

Эти субъекты настолько поразили великого писателя, что он пошел к московским чиновникам с требованием о помощи бомжам.

Чиновники отсылают Льва Николаевича к благотворительным обществам. И вот, энергичные студенты и интеллигентнейшие женщины, вместе с Львом Николаевичем, спускаются в страшные ночлежные дома Хитровки. Они переписали всех обитателей ночлежек, вошли во все их проблемы: покупали билеты домой, хлопотали о паспорте, нанимали адвокатов, давали денег, давали работу. Результат их активной деятельности поразил Льва Николаевича в самое сердце: ни один из обитателей Хитровки не изменил своего состояния, бомжи все остались бомжами и остались в своих ночлежных домах.

Лев Николаевич испытал катастрофическое разочарование во всех своих идеалах. Он, думающий, что он всё знает о войне, мире, семье, людях вдруг осознал всю пустоту и бессмысленность своей жизни и жизни людей своего круга.

Его сильнейшим образом начинают интересовать вопросы семейной педагогики, самосовершенствования человека, роль церкви в обществе. Самосовершенствование человека в то время довольно широко обсуждалось: А. П. Чехов, например, говорил, что "он всю жизнь по каплям выдавливал из себя раба" и бесплатно лечил всех больных, как бедных, так и богатых.

Смысл писательства Чехов видел в пробуждении чувства личной свободы, чувства человеческого достоинства, избавлении от склонности к конформизму. Он стремился разбить "футляр" из лени, самодовольства, безразличия, чванства, раболепия, снобизма, подхалимства, распутства, робости, неверия в себя, меркантильности, ложных идеалов. Его идеалом, к чему он сам стремился , к чему звал своих читателей была Честь, Чистота во всём, всегда. "Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть". Чехов А. П.

" Честное слово, я порядочный человек!.. Ты посуди: я всегда любил философствовать, но никогда в жизни я не говорил: " наши женщины испорчены" или "женщины вступили на ложную дорогу". Ей-богу, я был только благодарен и больше ничего! Больше ничего!" Чехов А. П.

Антон Павлович Чехов был самым чистым человеком на русском Парнасе. У него была жена, светлая, лучезарная актриса, любившая всего две вещи на свете: театр и Чехова. " Удалась она (повесть " Степь") или нет, не знаю, но, во всяком случае, она мой шедевр, лучше сделать не сумею" Чехов А. П. Н. В. Гоголь не имел никакого имущества, кроме небольшого сундучка

укладки. Смысл своего писательского труда видел очень широко, как смысл всего искусства. Он считал, только средствами искусства, ими одним, присущими чувствами красоты и эстетических переживаний, должно преобразить душу человека в христианскую.

По Гоголю, писательство должно быть "ступенью к Христу", его предназначенье - быть Пророком православной культуры.

"Человечество нынешнего века свихнулось с пути только оттого, что вообразило, будто нужно работать для себя, а не для Бога. " Мы должны работать не для себя, а для Бога. "Закон Христов должно нести повсюду. "Без Христа ... не взявши в руки небесного светильника, нельзя опуститься в темную глубину человека. Закон Христа всемирен" Н.В. Гоголь

Л. Н. Толстой всю жизнь боролся с кастовостью. Он не носил дворянской одежды, всю жизнь изучал и любил крестьян; проживая в Москве, он ежедневно ходил пилить и колоть дрова, а, проживая в Ясной поляне, до самых преклонных лет, он ходил пахать. Толстой пашет, а за ним бежит мужик, уговаривает: " Ну, батюшка, хватит, передохни, дай мне...", но граф был непреклонен.

Гений нашел истину в окружающем его мире в душевном величии русского крестьянина и сам хотел, чтобы эта истина родилась в нем.

По воспоминаниям внука: в теплый весенний день слуга вынес в сад стол, за которым писал Лев Николаевич. Он сказал внуку: "Никогда не имей слуги.

Слугу иметь стыдно. Я, вот, старый стал и не могу вынести стол, а ты всегда всё делай сам".

Смысл своего писательского труда Толстой Л. Н. видел в том, чтобы "люди больше полюбляли жизнь" и чтобы "народ и вера" были едины.

Теперь Лев Николаевич самым серьезным образом приступил к изучению Библии. Не доверяя никаким переводчикам, стал переводить Библию сам. Для этого он брал уроки еврейского языка. Никаких ошибок, в принятом Церковью Синодальном переводе, он не обнаружил.

Изучив Священное Писание, Лев Николаевич написал статьи: "Христианское учение", "Учение Христа, изложенное для детей", "Краткое изложение Евангелия", "В чем моя вера" и ещё написал статьи, резко критикующие Церковь.

Он считал, что Церковь не воплотила в жизни заповедей Христа, не реализовала в истории завещанного Христом Царства Божия.

Особенное возмущение вызывали у Льва Николаевича церковные таинства, после проведения которых, как уверяли священослужители, душа прихожанина становилась очищенной, безгрешной.

Именно это, считал Лев Николаевич, уводит людей от самоотверженного служения евангельскому учению, приводит их к нехристианской, полной лжи и лицемерия, жизни. « Не согрешишь - не покаешься, не покаявшись - не помолишься, не помолишься - не спасешься" (раскольничья пословица). Вывод Льва Николавича был ясный и короткий, как выстрел: а церкви никакой нет. Разгневанные священослужители лишили его церковных таинств, объявив ему анафему.

Семейное воспитание шло безрезультатно.

Лев Николаевич в своём следовании христианским заповедям, был непреклонен.

Он написал завещание, в котором лишил своих детей наследства:

"Заявляю, что желаю, чтобы все мои сочинения, литературные произведения и писания всякого рода, как уже где-либо напечатанные, так и еще не изданные, написанные или впервые напечатанные с 1 января 1881 года, а равно и все написанное мною до этого срока, но еще не напечатанные, - не составляли бы после моей смерти ничьей частной собственности, а могли бы быть безвозмездно издаваемы и перепечатываемые всеми, кто этого захочет." [10] Жена устраивала попытки самоубийства. Дети разделились, одни болели за маму, другие - за папу. Дом быстро превратился в ад.

Последователи, так называемые "толстовцы", вызывали у него ужас. Он ощущал себя в кромешной тьме и не видел ни малейшего просвета.

В большой печали, Лев Николаевич поехал в Оптину Пустынь к Серафиму Саровскому. " Спасись сам, а другие, глядя на тебя, спасутся": - сказал ему святой старец, но что делать, чтоб спастись, он не открыл.

Как - то раз ночью, Лев Николаевич услышал шаги в своем кабинете и заметил силуэт со свечой. " Соня" - понял Лев Николаевич: - " завещание ищет". И это стало для него последней каплей, он решил немедленно бежать из этого страшного дома.

Стараясь смягчить удар для жены, он пишет ей последнее письмо.

В 5 часов утра возок тайно увозил его в бессмертие.

" Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю": - сказал Иисус Христос в Нагорной проповеди.

Не мстить, не вступать в брань - одно из самых трудных для достижения качеств характера в программе самосовершенствовании человека.

Кротким был Николай II: «Если Богу нужна искупительная жертва за грех моего народа, для спасения России, я согласен быть ею! Да свершится воля Божия» Николай II;

кротким был Иисус Христос: "Взявший меч, от меча погибнет" Иисус Христос;

кротким был Лев Николаевич Толстой: "Не отвечать злом на зло, не противиться злу насилием" Лев Толстой.

В пути Лев Николаевич простудился и умер, последние его слова были:

"Люблю истину".

Небо приняло душу великого страдальца за истину и, наверное, отправило в райский мир под названием Покой, в котором души пребывают в покое в бесконечных лучах бесконечной божественной любви.

В великом писателе и великом человеке Льве Николаевиче Толстом, к стыду нашему, заключена вся наша русская совесть.

Все мы бессовестные, наглые, утратившие чувство милосердия, каменные рядом с ним. Все мы мертвые, а он — живой.

Природа зовет:

В море окуни острие пера,

Слишком суха грудь человечества

Одинокий парус на краю заката,

Сам того не зная, Стал штрихом последним На природы свитке.

Одинокая в небе звезда.

Но во тьме безграничной

Она словно символ

Одиночества мира

Се Бин-Синь

Ссылки

1..Толстой Л. Собрание сочинений. В 22-х т. « Завещание Сентября 18» // М.:

«Худож. Лит», 1984, т. 19-20, стр. 760