Люди весны

Вступление

Я начал писать эту повесть около двух лет назад. Тогда еще никто не ждал будущего переворота в Украине, войны на Донбассе, натянутых отношения с Россией и интриг вокруг НАТО, Европейского Союза. А книга, в художественном стиле описывала как раз эти события. Когда это случилось на самом деле, я на некоторое время оставил произведение, так как реальность во многом повторяла описанные события. Пришлось создать вымышленный мир, очень похожий на наш. Главные герои – люди с необычными именами, но в своей жизни, они сталкиваются с такими же проблемами и непростыми вопросами, что и мы. Это повесть о войне, настоящей дружбе, предательстве, любви, низменности и высоких порывах. В ней достаточно захватывающих приключений, неожиданных поворотов, наряду с глубокими, рассуждениями на тему устройства мира, борьбы против системы, личного выбора каждого человека.

Олег Желябин-Нежинский

Глава 1. Воспоминания Светана

В другом мире, таком похожем на наш, шла война. Светан Барсов сидел, согнувшись в три погибели на дне окопа. Где-то неподалеку слышались звуки разрывающихся снарядов, стрекотали одинокие автоматические очереди. В воздухе проносились клубы серого дыма, смешанного с пылью и песком. Он осторожно выглянул за край, упал обратно и непроизвольно выругался. Проклятье, ситуация не завидная, с одной стороны наши, с другой враг, а он застрял как раз посредине. Хотя понятие «наших» и «ваших» было настолько размыто, что оставалась лишь жестокая реальность перекрестного огня. Как он до такого докатился? Что за безумная ситуация, в которой оказался? Будь она неладна, эта война, безумные приказы, и вообще вся жизнь, в этой ненормальной стране.

Здесь сидя в окопе и не имея возможности передвигаться, он принялся вспоминать события предшествующие этой вакханалье.

Щедриния… Родная страна дожила своего часа, что, впрочем, не удивительно. Все началось через несколько лет, после периода эйфории и обманчивого подъема на фоне проведения знакового спортивного события, к чему страна так стремилась. Приподнятое настроение со временем сменилось обычной для щедринского народа апатией, где каждый был сам по себе и знать не хотел, что там твориться наверху. Выбрали нового президента, взамен уже всех доставшего прошлого. О его ляпах и неумении управлять до сих пор ходили легенды, сопровождающиеся скептическим смешком. Новый президент, как обычно, с огромным пафосом и чувством собственного достоинства наобещал «с три короба», но естественно никто уже не верил в эту чушь. Строились дороги, росли как грибы многоэтажки, но в целом жизнь людей не изменилась ни на йоту. Богатые процветали, бедные беднели, зарплаты поднимали, но и цены росли как на дрожжах. В общем, все как всегда в этом безнадежном государстве. Правительством подписывались новые меморандумы и международные соглашения, только всем на это было наплевать, так как никакой реальной пользы не приносило.

Светан на минуту задумался. Интересно, с чего же все началось? Может с того момента как Веретей Кабанив – новый президент, решил блеснуть и доказать независимость Щедринии от «большого брата» – Славии? Тогда помниться, на одной из двусторонних встреч с Гранитским, президентом Славской Республики, он подбоченись, заявил, что ужесточит меры по противодействию влияния соседа на территорию суверенной державы. Мол, мы страна могучая, народ у нас независимый, нечего вносить расстройство в целостные ряды граждан. Мы же не «хоть бы что», а нация с большой историей, сами со своими проблемами справится можем. Реакция Гранитского была такой же неожиданной - он просто рассмеялся в лицо своему оппоненту и ушел не попрощавшись. Встреча на государственном уровне была сорвана, но и это событие люди восприняли как очередной цирковой номер, наблюдать которые привыкли с завидным постоянством. На самом деле, смеялся не только президент Славии, смеялись и сами щедринцы. Не все конечно, но вот Светан, например, хохотал от души. Это они то – великая нация с великой историей? Где же эта нация, существует ли? У нас ведь чувство патриотического долга отсутствует, только на словах и осталось. А так – каждый сам за себя.

Хотя нет, всё же, не это предшествовало концу. Всё началось более незаметно и обыденно. Правительство гудело как растревоженный улей, летели чьи-то головы, издавались новые указы, в общем как всегда. А потом однажды на всех телеканалах показали славинские танки и солдат, беспрепятственно переходящих границу. Что это- война, вторжение? Не похоже, ведь никто особо не сопротивлялся. Точнее, военные зашевелились, какие-то части привели в боевую готовность, но простым людям было все равно, единственное, что их беспокоило – успеть запастись «харчами» в ближайших супермаркетах. Мысль была логичной – пусть они там наверху свои дела решают, а нам главное, чтобы покушать что было, да родные не болели.

Как и стоило ожидать, славинские войска мощным кулаком разбросали и заставили отступить щедринскую армию. Армию, составленную из служащих на контрактной основе. А кому хотелось за те жалкие гроши, голову под пули подставлять? Все же были первые жертвы, плачь матерей, повеяло ощущением тревоги.

Барсов, попытался восстановить цепочку воспоминаний, чтобы понять, что происходило, на самом деле. Ведь по большому счету, не нужно быть гением, чтобы понять, что это не была спонтанная вылазка войск со стороны Славии, к ней тщательно готовились, действия были продуманны и эффективны. Уже потом, через некоторое время, когда в газетах начала появляться достоверная информация, стало понятно, как это произошло. Суть была фантастически простой. И крылась она, не где-нибудь, а в пресловутой «великой» истории Щедринии. Светан и сам не раз задумывался о том, какая же все-таки странная его страна и нация. Начавшаяся когда-то так хорошо история Златой Славении– великого, могучего государства, населенного воинственными, сильными людьми, и закончившаяся поколением холопов и рабов. Ведь по сути, с времен Славении, событий которыми могли бы гордиться щедринцы – было по пальцам перечесть. Несколько удачных восстаний, возникновение вольновойства и тому подобное. Но все остальное время гнули наши граждане спину под чужим ярмом, плясали под чужую дудку, надо сказать, не особо этим возмущаясь. То под Витвой, то под Лёштой, то под Славской империей, да кому не лень. Куда и делась доблесть древнеславенских витязей да справедливых, волевых правителей. Куда легче стало жить под кем-то, тихо, мирно, абы не трогали, еды хватало на пропитание. Погас дух нации, если и вспыхивал иногда, но надолго пороху не хватало, загибался под общим равнодушием большинства.

По сути, что, нашему человеку нужно? Зарплату чтоб исправно платили, да в дела личные не лезли, а все остальное – не его это дело, «меньше знаешь – крепче спишь». Как оказалось, этот менталитет щедринцев давно и пристально изучили ближние и дальние соседи, сделали свои выводы. Особенно лакомым куском она была для заокеанских держав, которые могли за ее счет увеличить свое мировое влияние. Да и Славия потихоньку, шаг за шагом начала строить свои планы. Большого сопротивления не ожидали, и по большому счету были правы. Ну, кто встанет на защиту своей страны, на которую всем давно наплевать? Вот так мало-помалу, стал готов план этого поглощения.

Переживая дела минувших дней, Барсов, вздохнул и облизал пересохшие губы. Встрепенувшись, снял с пояса флягу с водой и промочил горло. Задумчиво закрутил крышку и вернулся к воспоминаниям. В общем, войска врага спокойно и стабильно передвигались по территории Щедринии, вошли в Руданск, Чернорудный и готовились к броску на Приречный и Камневодск. Наше же правительство в истерическом припадке повернуть ход событий, пошло на кардинальные меры – по старинке призвало мужчин в строй. Ой, что тут началось! Оказалось, что всего единицы были согласны с таким решением, остальные же кричали, что лучше уж Славинскому тигру сдаться, или бежать за границу, но воевать – да вы что, с ума сошли? За что воевать-то? - За семьи свои, детей родных – кричали в ответ из громкоговорителей. На что отвечали – «дык, что ж славинцы звери какие»? Небось, не станет хуже жить под пятой «завоевателей», а может и получше! Их пугали переменами, а этого наш народ боится больше всего – не известно же, как оно будет, свой супостат, все ж роднее чужого. Но даже не это послужило переломным моментом, а суровые откормленные морды подразделений милиции и спецслужб, которые без разбирательств выгоняли с домов военнообязанных и гнали на сборные пункты. Так взяли и Светана. Однажды в дверь квартиры раздался стук, на входе замаячили крупные облаченные в формы фигуры, сиплый голос требовательно спросил – «Барсов Светан? Собирайся родину защищать».

Остались позади сборы на быструю руку, слезы матери и объятия с отцом, и вот он, Барсов Светан, 26-ти лет от роду, предстал пред суровые очи воинского начальства. Будь на то воля, ноги бы его здесь не было, но вся эта бессмысленная и беспощадная канитель втянула его с неудержимой силой, поделать с этим ничего нельзя. В свою бытность службы в армии, от которой он, кстати, не откосил, как большинство сверстников, отслужив от звонка до звонка, был он рядовым санитаром. Так уж вышло, что хотя и предоставили из чего выбрать: морфлот, ракетные войска, но все же, по некоторым причинам решил молодой парень пойти в медчасть. Там смекалистого парня обучили приемам оказания первой медицинской помощи и самым нехитрым операциям с раненными. Но в большинстве своем, как-то так повелось, что время службы у него прошло за компьютером, с печатаньем отчетов и всевозможных документов по распоряжению руководства. Работа непыльная, притом, еще и навыки обращения с техникой отточил, да и нахватался интересных знаний с миру по нитке. В общем, служба прошла тихо да гладко, получил похвалу от руководства, да и благополучно дембельнул. И вот теперь стоя перед ясными очами усатого дядьки в погонах майора, гадал он, куда нелегкая занесет на этот раз. Командир быстро пробежал глазами строки дела, кашлянул, хлопком замочил комара на щеке и вынес вердикт.

– Медперсонала у нас достаточно, пойдешь рядовым в пехоту. Стрелять умеешь?

Светан невыразительно промычал.

– Неважно, каждый человек дорог, приказ остановить наступление. Так что зачисляешься в роту майора Воронова, дальше по коридору, налево шагом марш!

– Куда отправляемся-то? – Решился спросить Барсов.

Дядька грозно нахмурил брови. – От командира узнаешь, не задерживай очередь, следующий!

Тростан Воронов оказался, еще тем «жуком». Бегающие темные глаза на бледном лице, казалось, не останавливались на одной точке ни на секунду. Смерив новобранца быстрым взглядом, он кивнул в сторону комнаты, в которой томились уже с десяток бойцов - давай туда, жди приказа! Светан пожал плечами, козырнул и примостился на подоконнике, так как места на двух хилых лавках комиссариата уже не оставалось. Прошло всего минут пятнадцать, как в комнату быстрым шагом вошел широкоплечий, могучий детина, с нашивками старшего сержанта. Поковырявшись в кармане, вынул согнутый вчетверо лист из тетрадки и зычным голосом заорал: Бортань, Твердоступов, Тихомир, Барсов, Ерчакин – на выход. Парни поднялись и выстроились за дверью. Детина, прошелся вдоль шеренги, заглядывая каждому в лицо, видимо удовлетворенный этой процедурой выпрямился.

– Так-с, товарищи бойцы, меня зовут сержант Горнов, вы приписаны к моему взводу, а значит… Он сделал многозначительную паузу. – Гонют нас к черту на кулички, потому советую забыть обо всех соплях в прежней жизни, а сосредоточится на выполнении боевого задания. Мы на войне, солдаты! Мне абсолютно ровно, кем вы были вчера, чем занимались. Здесь вы простые рядовые, которые приняли присягу защищать Родину ценой собственной жизни. Это время наступило. Так что собрались пацаны, уже завтра мы будем на линии фронта, и дай Бог, переживем эту войну. Он хотел сказать что-то еще, но подумав, махнул рукой. – На выход, грузитесь в машину.

В принципе мужик он вроде не плохой, думал про себя Светан, трясясь в кузове отчаянно рычащего грузовичка. Несмотря на показную грубость и суровость сержанта, он неплохо разбирающийся в людях, заметил за ней лицо простого служаки, привыкшего действовать по уставу. Для таких, бойцы были детьми родными. Да, кстати о бойцах. Молодой человек оглянулся на товарищей, с которыми вместе попрыгивал на реквизированной для войны старенькой машине. Его взгляд встретил хмурые лица, каждый думал о чем-то своем. Хотя несложно было догадаться о чем. Мысль была одна – на кой хрен, я здесь делаю? Во имя чего грудь еду под пули подставлять? Барсов искренне сочувствовал парням, сам думал о том же. Вот один из новобранцев поднял глаза и встретился с ним взглядом. Если память не изменяет – тот, которого назвали Твердоступовым. В сначала затуманенном взгляде парня, вдруг блеснула угроза, ему явно не нравилось, что его разглядывают. Да и во всем его облике читалось нечто бандитское, этакое разбитное. Того гляди и врежет за просто так, чтобы хоть на ком-то отыграться. Светан не боялся, но все же, посчитал за нужное отвести взгляд. Были среди десятка ребят еще несколько лиц, бросившихся в глаза. Взять хотя бы того же Тихомира, он сидел с абсолютно отрешенным видом, а на гладком, ухоженном лице застыло выражение безысходности. Присмотревшись, Барсов сделал про себя вывод, что тот парень интеллигентный, к трудностям не привыкший. Особенно же заинтересовал следующий персонаж, имени которого он не знал. Тот видимо прибыл раньше на сборный пункт, с другим потоком. Рыжий, с горящими глазами и что-то шепчущими губами. Он был гневен, раздосадован и не согласен со всем происходящим. Это было так заметно, что Светан даже слегка улыбнулся. Ну ясно – вот он бунтарь и идейный вдохновитель, с ним будет веселее.

Под дрязг ржавой машины, Светан задремал. Проснулся от хриплого крика Горнова, который торопил с выгрузкой. Оказалось, что ехали всю ночь и теперь были на окраине Приречного. Продирая глаза, под грозные окрики сержанта, он встал в строй к остальным. Командир быстро провел перекличку и скомандовал – направо, шагом марш. Новоиспеченный солдат с любопытством оглядывался по сторонам. Вокруг кипела жизнь большого военного лагеря, сновали бойцы, передвигалась техника, пыхтели полевые кухни. Их подвели к большой армейской палатке из брезента и приказали заходить внутрь, располагаться. Ребята безропотно проследовали ко входу, внутри разглядели стоящие рядами койки. Выбирая место, Светан разместился по соседству с рыжим парнем, которого заприметил в машине. Тот казался ему наиболее интересным из всего их отряда. Не так далеко, через одну койку от входа, остановился и Тихомир. Пока они распаковывали вещи и наскоро перекусывали бутербродами из дому, Барсов, в первую очередь достал радиоприемник, одел наушники и настроился на волну, ожидая время новостей. Ему повезло, и уже через несколько минут диктор возвестил последнюю сводку с фронта.

Согласно данным, войска врага упорно наступали и находились по предварительным подсчетам в двух сутках пути от Приречного. Предполагалось, что в какой-то момент, часть армии отколется и возьмет направление на Камневодск – еще один стратегический пункт. Дослушал новости, в наушниках заиграла героически-патриотическая музыка, наскоро записанная кем-то из артистов эстрады, специально для создавшейся ситуации. Порывшись в рюкзаке, достал свою старую туристическую карту Щедринии, принялся внимательно изучать ее. Карта захватывала и часть Славии, поэтому проследить путь передвижения войск было несложно. Итак, армия неприятеля начала наступление со стороны Растана, планово захватила Чернорудный и сделала стратегический маневр в сторону Руданска. Там была создана временная военная база со штабом командования, и оттуда же армейские части двинулись на Приречный. Достоверных данных о составе армии не было, проскакивало лишь, что в основном идет легкая и средняя техника, танки. Основной упор делался на пехоту. Тяжелое вооружение, авиацию и ракеты не использовали, видимо с целью предотвратить большие разрушения. Оно то и понятно – страна нужна была в как можно лучшем состоянии. Что впрочем, не мешало славинцам раз за разом сбивать щедринские самолеты и вертолеты, пытавшиеся нащупать слабое место в их обороне.

Светан задумался о стратегии вторжения. Была ли случайность в том, что наступление началось именно с востока? Логика подсказывала ему, что все было продумано как нельзя лучше. Восточная Щедриния давно была известна лояльностью и тяготением к близкому соседу. Иногда создавалось впечатление, что многие жители этих мест отожествляют себя больше с Славской Республикой, нежели с собственной страной. Недаром, первые дни нападения прошли так слажено и гладко, по большому счету войска не встретили никакого сопротивления. Возможно, даже пользовались поддержкой местного населения. Он догадывался, что многие жители города, на окраине которого они стояли больше сочувствуют «оккупантам», нежели им. От раздумий его оторвал вопрос Рыжего, который напряженно вглядывался на карту в его руках.

- Эй, дружище, что на карте рассматриваешь?

Он улыбнулся.

- Светан, меня так зовут.

- Пламян, будем знакомы! Так что там высмотрел?

- Да понимаешь, я предпочитаю знать немного больше, чем нам преподносят в виде приказов.

Барсов устало потер глаза ладонью.

- А из этого следует, что передовая здесь будет не через двое суток, как обещает официальная информация, а через одни.

- Откуда знаешь? - У Пламяна загорелись глаза.

- Все просто. Смотри: на то, чтобы пройти расстояние от границы до Руданска, славинам понадобилось чуть более двух суток. Это с учетом того, что сначала был Чернорудный. Еще не забывай, что тогда оказывалось какое - никакое сопротивление. А сейчас, наши отступили к Приречному, окопались здесь. В общем, судя по вышесказанному, гости у нас будут уже завтра под вечер. Бой тогда вряд ли начнется, будем ждать утра.

Во время, пока Светан излагал свои мысли, рыжий неотрывно наблюдал за его пальцем, скользящим по карте. Было видно, что он все схватывает на лету, анализируя и делая выводы. Ребята задумались и помолчали. В это время их внимание привлек шум, возникший в палатке. Обернувшись, они увидели картину, которая впрочем, особо никого не удивила. История стара как мир, даже в условиях войны и рушащихся надежд, всегда найдутся личности, ставящие за цель доказать свое преимущество над остальными. В этот раз буйствовал Твердоступов, а жертвой оказался тихий, застенчивый Всеслав Тихомир.

Нагнувшись над побледневшим парнем, драчун, утверждающий свой авторитет, злобно шипел, чтобы тот быстро встал с койки и перебрался поближе к параше. Твердоступов был крупным парнем, с носом картошкой, и лицом усеянным веснушками. Выгоревшие светло-русые волосы были коротко подстрижены, открывая продолговатый шрам на лбу. Его солидные кулаки уже сжимались в стремлении влепить в ухо, плохо «догоняющему» лоху. Но сначала он схватил того за ворот и практически выдернул из койки. Стараясь говорить как можно громче, чтобы все слышали, он ревел:

- Слышь, ты, девочка, тебе, что не ясно сказано, вали к параше, там твое место. Это моя койка, скажу - сапоги пойдешь чистить, понятно, сопля?

Тихомир, что-то забормотал, было видно, что ему страшно, но все же гордость, или расчет, не позволяла поддаться угрозам и он упрямо не двигался с места. Было ясно, что он сейчас получит хорошую взбучку, но не уступит. Светан зауважал паренька. Тряхнув неуступчивого малого несколько раз, великан, окончательно войдя в раж, замахнулся кулаком. Но в наступившей тишине, вдруг прозвучал спокойный, но со звонкими стальными нотками голос Барсова.

- Тебе, что войны мало? Что, давай еще друг друга перебьем, легче станет?

В его голосе послышались уже злость, Светана вдруг охватило раздражение, накопленное за те несколько дней, как все начало рушиться.

- Отпусти парня, ты что тупой, повторять дважды не буду! - Он понимал, что действует неправильно, сам провоцируя драку, но не мог удержаться.

Конопатый здоровяк, отпустил свою жертву и повернулся с налитыми кровью глазами к тому, кто посмел ему мешать. Он увидел, худощавого парня чуть выше среднего роста, с серыми глазами, гневно смотрящими на него в упор.

- Ты чё сказал? – Зашипел он, наступая и готовясь нанести удар. Все же он успевал замечать новые подробности в своем оппоненте. Будучи опытным уличным бойцом, он научился различать опасные признаки. Вот и сейчас взгляд скользнул по открытым рукам парня, на них явно вырисовывались крепкие рельефные мышцы, а поза сказала ему еще больше – слегка расставленные напряженные ноги, ненавязчиво приподнятые руки. «Каратист, хренов» - зло подумал он. Ему не улыбалось вместо растерянной жертвы столкнуться с противником способным дать отпор, но и отступать не мог, чтобы не уронить авторитет. Твердоступова Урека спас внезапный приход, сержанта, который еще с входа проорал – «смирно»! Желчно выругавшись и послав уничтожающий взгляд Светану, он повернулся к начальству.

Глава 2.

Война, бессмысленная и беспощадная

Эх, красиво то как… Даже сквозь сон, Светан, почувствовал, что улыбается. Впереди, насколько хватало взгляда, простиралось поле золотой пшеницы. Слева и справа его окаймляли рощи сочных зеленых деревьев, у подножия которых тек прозрачный ручей. И над всем этим – голубое, безоблачное небо. Светан смотрел вперед. Там, застыв с милой, искренней улыбкой на устах, стояла девушка, в щедринском национальном наряде. На ее русых волосах был одет венок из ярких полевых цветов. Она подняла руку и призывно помахала ему. Барсов улыбнулся в ответ и направился к ней. И вот он совсем рядом, даже чувствует запах ее волос, такой чистый, насыщенный ароматами полей, уже различает задорный огонек в больших карих глазах. Он протягивает руки, чтобы обнять девушку, окунуться в ее волосы. Но обхватывает только пустоту. Девушки с венком на голове не стало, растворилась как мираж. Он оглянулся. Золото пшеницы, сменило свой цвет, стало тусклым, небо приобрело свинцовый оттенок. Парень направился к ручью, чтобы умыться и попить воды, но приблизившись, увидел грязный, масляный поток, текущий под дряхлыми деревьями. – Что за шутки? – Крикнул он неизвестно кому, растерянно оглянулся. Пшеница уже даже не имела цвета золота, она стояла темная, согнувшаяся под черным налетом пыли.

- Едрена вошь, так его, пере-так! Подъем! – Заорал зычный бас, над самым ухом. Светан вздрогнул и открыл глаза. Посредине их шатра стоял сержант Горнов. – Всем одеться и на построение, быстро!

Они стали строем перед входом в палатку, все десять парней отряда. Еще вчера поздно вечером им выдали форму и амуницию, которые они только что второпях, во многом неправильно натянули на себя. Сержант скептически прошелся вдоль ряда, оглядывая плохо заправленные гимнастерки и напутанные шнурки. Покачав головой, отдал приказ идти на кухню. Барсов догадывался, что их командир понимает, какие «солдаты» ему достались. Ребята, давно позабывшие время службы, с головой окунувшиеся в повседневную работу и заботы. Ждать от них воинской выправки и четкости выполнения, не приходилось. Скорее всего, он даже жалел их, молодых пацанов, в один день так круто изменивших свою жизнь. Но что поделаешь, война есть война…

После завтрака, отряд отправился на полигон. По пути зашли в арсенал, где каждому выдали автомат, боеприпасы к нему, по две гранаты и штык нож. Саперная лопатка и фляга с водой уже висели на поясе, полученные вчера. Наскоро сооруженный полигон находился в километре от основного лагеря. Простое, широкое поле с установленными в конце грубыми мишенями. Уже на подходе к нему, новобранцы услышали звуки выстрелов. Им пришлось пройти еще метров пятьсот, чтобы найти свободное место для стрельбы. Здесь сержант, коротко проинструктировал своих подопечных, показал наглядно, как работает автомат, для тех, кто забыл, а то и не вовсе не знал. Светан был из их числа, ему ни разу не приходилось стрелять из огнестрельного оружия. В армии его обучали перевязывать раны и накладывать шины на поврежденные конечности, но уж никак не стрелять. Теперь став на колено, как учил сержант, и, прицелившись, он пустил свою первую очередь. Справа и слева от него, ребята также пробовали стрелять, с переменным успехом, у кого-то получилось сразу, у кого-то совсем туго. Постреляв минут пятнадцать, Барсов почувствовал, что автомат не его оружие. Принцип стрельбы из него, противоречил его натуре. Быстрые очереди, хаотический поток пуль, посланный почти наугад – все это ему не нравилось. В обычной жизни, он любил иногда пострелять из мощной пневматической винтовки с оптическим прицелом. Ему доставляло удовольствие, спокойная, выдержанная манера стрельбы, где каждая пуля находила свою цель.

Он решительно встал и направился к сержанту. В нескольких словах изложил свою просьбу – поменять автомат на любую винтовку, которая есть в наличии. Горнов сначала нахмурился и уже собирался отчитать бойца, но потом, поразмыслив, решил, что снайпер в его команде не помешает. Подозвав Литвюна, одного из новобранцев, которого сделал своим заместителем, он приказал проводить стрельбы далее, а сам куда-то ушел. Вернулся, неся старенькую поцарапанную снайперскую винтовку и сумку патронов к ней. Вручив Барсову, приказал стрелять по мишени. Светан несколько минут ковырялся с оружием, потом занял позицию и прицелился. В принципе, ощущение было очень похожее как при стрельбе из пневматики. Он плавно нажал курок и послал в цель первую пулю. Отдача была сильнее, чем ожидал, пуля прошла выше цели. Поняв свою ошибку, он сосредоточился и выпустил еще пять пуль. Сержант поднес к глазам бинокль. Хмыкнув, похлопал бойца по плечу – тренируйся солдат, совсем неплохо как для первого раза!

Бредовая армия, на не менее бредовой войне. Вот и все что можно было сказать, смотря на войска «бравых» щедринских вояк. На каждом лице читалось уныние и отрешенность, никто не мог взять в толк, за что собственно они собираются воевать. Оружие в руках и приближающаяся линия фронта делали настроение всё более тревожным, в воздухе, казалось, витал запах страха и смерти. Вернувшись в свой шатер, ребята облокотили автоматы о койки, прилегли и начали безмолвно созерцали потолок. О чем они думали? О родителях, оставшихся в недалеком, но казалось отделенным глубокой бездной Златокупольном. О любимых девушках, кто-то о женах, детях. Нестерпимо ныло под ложечкой в ожидании часа «Ч», когда все эти приготовления закончатся, и придет момент настоящего ужаса.

Барсов сидел на койке, закинув голову назад, казалось дремал. Хотя так только казалось, на самом деле голова разрывалась от противоречивых мыслей и идей. А что если плюнуть на все и просто дезертировать? Ну не видит он смысла, находится здесь и сейчас, по чьему-то приказу, суть которого никто не понимал. С другой стороны, все же правительство, какое-никакое но оставалось у власти, пригрозив жестоко карать предателей и дезертиров. Да и с ребятами он успел сдружиться, бежать выглядело совсем неприглядной трусостью. Кстати, что там ребята? Светан повернул голову и бросил взгляд в сторону Рыжего. Тот сидел на койке и что-то сосредоточено царапал в тетрадке. Закушенная губа и горящие глаза выдавали его возбуждение и увлеченность идеей. С другой стороны Тихомир, который как-то незаметно стал частью их группы лежал лицом вниз и не исключено, что плакал. Эх, ему бы сейчас преподавать математику в школе, как было прежде. Светан поймал себя на мысли, что ученики, скорее всего любили молодого педагога, хотя и подтрунивали над его интеллигентностью. Кто знает, суждено ли им еще хоть раз отпустить шутку вдогонку чудному учителю…

Чтобы как то сбросить это оцепенение, Барсов, снова достал карту и вгляделся в нее. Пламян Вольнов, которого они уже привыкли называть Рыжим, оторвался от своей писанины и присоединился к нему. Несколько минут помолчали. Наконец, Пламян нарушил паузу.

- Ты думаешь о том же что и я? – Спросил он, ткнув пальцем в изображение острова Коралл на карте. Самостоятельный Остров Коралл входил в состав Щедринии, хотя к этому статусу многие жители относились неоднозначно.

Светан хмыкнул и бросил взгляд на товарища, тот определено нравился ему все больше своей проницательностью.

- Да, очень странно, что Коралл, всегда славящийся лояльностью к Славии, не проявляет никакой активности. По логике событий, именно так должны были возникнуть первые очаги восстания. Хотя, может, мы не знаем всей информации…

- Думаю скоро остров даст о себе знать. – Задумчиво промолви Рыжий. – Но слушай, ты сказал слово «восстание», что ты под ним подразумеваешь? Тебе не кажется, что это слово не слишком к месту, так как восстание предполагает сопротивление существующей власти, режиму. А наши люди этим давно не отличались, их вполне устраивал существующий порядок вещей.

Это был первый их разговор на эту тему, поэтому Светан задумался, что же ответить. Может не стоит выкладывать новому другу все давнишние мысли о несостоятельности нации в целом, о присущем абсолютному большинству равнодушии к судьбе страны? Он испытывающее взглянул на Рыжего. Нет, все же с этим парнем можно быть откровенным.

- Видишь ли, Рыжий… Не знаю с чего и начать, но все события, которые с нами происходят можно было предугадать. Я имею в виду, что страна и нация – это каждый гражданин. В нашем же государстве народ разделился на два мирно сосуществующие лагеря – простые граждане, стремящиеся лишь жить своей жизнью, и власть имущие, богатеи, которые собственно и управляли страной по своему усмотрению. Если задуматься, ты, думаю, согласишься со мной – очень давно в наше правительство не попадали действительно достойные, толковые люди. Мы выбирали из тех, у кого были деньги оказаться в списке претендентов. Таким образом, выбора как такового не существовало. А теперь за кого мы собираемся воевать? За народ, которому в принципе все равно, быть под Славией, или под кем-то другим? Или за верхушку власти, которая стремится сохранить свое влияние?

Вольнов взглянул на него широко открытыми глазами:

- Ничего себе, не ожидал, что в нынешних условиях встречу думающего человека! А, что ты скажешь по поводу реакции мировой общественности на эту войну? Неужели отвернутся и сделают вид, что ничего не происходит?

- Пламян, выживает сильнейший. Это не только закон природы, а и закон который относится к целым нациям, державам. Как ты думаешь, много ли стран все еще верят в Щедринию? Ведь нет, давно все поняли, что сколько бы времени не прошло, а мы неспособны дать толк самим себе. Экономика стоит на месте, коррупция процветает, простые граждане от всего открещиваются и знать ничего не хотят. Это обреченная страна, вряд ли еще найдутся те, кто бы сделал на нее ставку. Даже более того… На самом деле, думаю, что в этот момент, многие сильные соседи завидуют Славии, которая первая решилась на поглощение лакомого куска. Вот так…

Рыжий рассматривал блокнот у себя в руках. Потом протянул его Светану:

- Смотри, я веду дневник. Записываю все свои идеи и мысли по поводу того, как можно было бы изменить ситуацию. Только не смейся, но я действительно верю, что найдя правильный вариант действий, мы еще сможем видеть Щедринию могущественной и процветающей, как во времена Златой Славении.

Барсов взял блокнот и принялся перелистывать страницы. Они были сплошь покрыты текстом, таблицами, схемами. Он наугад открыл и принялся читать. Удивительно ровным почерком, так не вяжущимся с неимоверной подвижностью Рыжего, были изложены, на удивление светлые мысли. У него не было времени достаточно вдуматься и все сопоставить, но образ мыслей друга был логичным и последовательным. Он так увлекся, что не заметил, как прочел около десяти страниц. Наконец оторвавшись, с интересом посмотрел на Пламена.

- Да у тебя скрытый талант, дружище. Я прочитал немного, но могу сказать одно – были бы у власти люди, которые с таким рвением пытаются страну реабилитировать – мы бы уже процветали!

Оба весело рассмеялись. В зловещей тишине, нарушаемой лишь выкриками приказов где-то в лагере, да шумом машин, этот смех прозвучал почти потусторонне. Некоторые из их отряда, приподнялись и с удивлением принялись оглядываться. Барсов с Вольновым замолчали, сделавшись снова серьезными.

Прошло общее построение, провели быстрые пробные маневры. Как и предсказывал Светан, врага ожидали уже сегодня вечером. Ужин был печальным и отрешенным. Сержант, на время, скинув свой заученный образ старого вояки, пытался развеселить солдат простыми, не относящимися к войне историями. В простой жизни, свободной от службы, он был обычным сельским дядькой, пахавшим огород и выкармливающим поросенка. В редкие часы свободного времени, любил порыбачить. О хитрой рыбе, различных способах ее ловли и трофеях он мог говорить часами. Поддавшись его настроению и понемногу оттаяв, ребята начали улыбаться и даже сами травить анекдоты. Веселье оборвалось писком рации на поясе Горнова, ему приказывали немедленно явиться в штаб. Славинские войска, наконец, приблизились вплотную.

Отделению сержанта Горнова повезло в том плане, что прибыв несколько позже других частей, их боевая позиция располагалась не на передовой. Странная это была передовая… На дворе было начало лета, поля заколосились девственно зелеными колосьями. Жужжали пчелы, вились над цветами. Ближе к городу, начинался частный сектор, с одно- двух этажными домами и хозяйскими дворами. И над всей этой мирной картиной завис неминуемый рок – именно здесь проходила первая линия обороны Приречного. Гражданские лица были эвакуированы, если сами перед этим не сбежали. А жилые дома и сельхоз постройки превратились в огневые точки. Где то там прятались пушки, стояли танки и другая техника. По всему периметру города были выкопаны окопы, где в ожидании своей участи засели вчерашние офисные работники и строители, а теперь солдаты. Вторая линия обороны была на другом берегу реки Могич, ее задача – остановить любой ценой переправу на противоположный берег, если все же войска неприятеля прорвутся.

Утром, Барсов и другие ребята отряда, по приказу штаба заняли позицию на территории одного из частных домов. Перед ними были еще другие дома поселка, где засели бойцы, а дальше – окопы, самое опасное место. Светан с грустью провел глазами бледных, с потухшими глазами солдат, которые колонами шествовали мимо, чтобы занять место в окопах. «Смертники», вдруг возникло в мозгу определение, они обречены на смерть. Вместе с напряжением, отчаяньем и страхом, накатила злость. За что идут на смерть ребята? Какая цель, может оправдать такие средства? За что и за кого сражается теперь он, Рыжий, Тихомир, да тот же Твердоступов? За страну, уехать из которой за границу, еще вчера мечтал каждый второй житель? Родину, которую с легким сердцем покидали в поисках лучшей жизни? Кому это нужно! Он зло ударился лбом о стену дома, потом еще несколько раз. Боль немного отрезвила и отвлекла от тяжелых раздумий. Сейчас у него не было выбора, он здесь, ребята здесь, и они должны прикрывать друг друга. Да и батя сержант был хорошим человеком, совесть не позволяла бросить его в этот час, когда столько надежды возлагалось на каждого бойца...

А все ж люди срываются. Светан вспомнил как вчера и уже сегодня утром наблюдал раз за разом, как кто-то из парней бросал на землю автомат и кричал, что он не хочет умирать здесь. Одни согласны были идти сдаваться славинцам, вторые – на то чтобы их судили, третьи просто протестовали против всей этой абсурдной ситуации. Никто не хотел умирать. Их забирали с собой все те же мордовороты, в формах милиции, больше ребята не возвращались.

Прибыв на место дисклокации, Горнов принялся отдавать приказы. Бойцы разместились у проемов окон, нескольких ребят, среди которых был Твердоступов и младший сержант, послал занять сарай, стоящий на метров тридцать дальше, у самой дороги. Барсова, со снайперской винтовкой командир поставил на стратегическую позицию – у маленького окошка на чердаке дома, откуда открывался вид на весь их двор и часть дороги. Светан быстро провел приготовления к стрельбе. Выбил, не желающее открываться окно, вскинул винтовку, примерился. Рядом положил сумку с патронами и индивидуальную аптечку. Пока вел приготовления, ни о чем не хотелось думать. Но как только присел с зажатой между колен винтовкой, мысли нахлынули удушающей волной. Было раннее утро, рассвет всего лишь занимался. Они ожидали, что с минуты на минуту начнется атака. Конечно, они об этом услышат заранее. Когда будут убивать ребят на передовой. Барсов криво усмехнулся тому, с какой легкостью принимает мысль о предстоящих смертях. Где-то там внизу у дверного проема притаился Рыжий, а у окна – Тихомир. Последний раз, когда он их видел, они страшно нервничали, руки дрожали. Все же было утешение, что рядом находился Горнов, пожилой уже в принципе солдат, прошедший не один бой. Смотря на его сосредоточенное простодушное лицо, парни тоже пытались взять себя в руки.

Прошло около получаса, когда они услышали первые звуки боя. Где-то впереди загрохотали взрывы. Канонада длилась минут двадцать, после чего наступила недолгая пауза, и застрекотали автоматные очереди. На них шел противник, превосходящий по силам почти вдвое, около ста тысячная армия, против их пятидесяти трех тысяч. Светан почувствовал, как буквально густеет воздух в ожидании рокового момента. Пулеметные очереди, автоматы, взрывы минометов, гранаты и выстрелы танков были все ближе. Позади позиции ребят, грохотали, не переставая наши артиллерийские батареи, но мгновением позже там раздались разрывы снарядов. Вражеская артиллерия отвечала прицельным огнем.

Вообще, Светан не так представлял войну. Не было героических выкриков, красивых маневров и криков «ура». Просто в один момент, его отбросило взрывной волной от стены, на которую он опирался спиной. Полу оглушенный, он на четвереньках нащупывал винтовку, вылетевшую из рук. Происходило что-то невообразимое, дом под ногами ходил ходуном, в окно влетали комья грязи, клубы дыма и пыли. Разрывы снарядов поднимали в воздух землю, доски заборов, кирпич с соседних домов, разрывали на части фруктовые деревья во дворе. Барсов с трудом приподнялся и подполз к окну. Странно, но в этот момент в мозгу вспыхнула саркастическая, насмешливая мысль – ну и бой, погибнуть так бесславно, не успев даже нажать на курок, м-да… Износу текла кровь, в ушах стоял гул, в глазах двоилось. Все же он выглянул из окна. В этот момент обстрел прекратился и во вдруг наступившей тишине, ясно раздались стоны и крики раненых. От душераздирающих криков и воя боли, у парня зашевелились волосы на голове. Он окинул взглядом двор их дома. Им несказанно повезло, прямо под крыльцом зияла большая воронка от взрыва. Кое-где из здания вылетели кирпичи, но в целом дом и сарай остались целыми, от гибели их отделяли всего несколько метров. Хуже было отрядам засевшим справа и слева. Именно оттуда неслись крики о помощи, дома были разгромлены в щепки.

Барсов откинулся назад и снова облокотился на стену. В этот момент, наступило какое-то странное спокойствие, даже апатия. Скорее всего, он сегодня погибнет, но эта мысль воспринималась как будто издалека. Сейчас нужно было просто ждать, потом подняться, сделать хоть один выстрел, а потом… Дальше его мысли не распространялись. Снизу донесся бас сержанта: «Все целы? Раненые есть»? Ответил нестройный строй голосов: «Целы!». Потом откуда-то слева, тихий голос слабо проговорил: «Ранен… Ногу задело». Светан узнал голос Тихомира Всеслава. Он в сердцах выругался, вот почему первыми страдают самые безобидные? Через минуту раздался голос сержанта: «Ничего жить будешь, я сейчас перевяжу, ничего серьезного, поверхностная рана».

Шум едущей по улице бронированной машины пехоты, Барсов услышал издалека. Потом раздался взрыв гранаты, звук мотора захлебнулся. Затрещали автоматы и крупнокалиберный пулемет бронетранспортера. Видимо его повредили, дальше ехать не мог. Перестрелка быстро прекратилась, скорее всего, сопротивление подавили. И вот в конце улицы, которую он обозревал, появились славинские бойцы. Он так долго ждал этого момента встречи, что враг рисовался ему в самых страшных образах. Но это были обычные молодые парни в камуфляжной форме. Такие же как он сам, их отличало только изображение разной символики на одежде. У Светана возникло какое-то странное чувство. Хотелось высунуться из окна и крикнуть – эй парни, да хватит стрелять! Как дела вообще, вас тоже заставили идти на войну? Может поговорим? Но в этот момент, сразу несколько славских солдат пустили очереди в окно ближайшего здания, и оттуда вывалился окровавленный щедринский боец.

Барсов отпрянул от окна и встряхнув головой, приходя в себя. Это война, и это враг. Такие похожие на него самого, но всё же враги, которые первыми пустят пулю, если представится возможность. Славский отряд планомерно прочесывал дома вдоль улицы, то тут, то там раздавались звуки перестрелки. В окна бросали гранаты, слышались предсмертные крики. Наконец они поравнялись с сараем, в котором засели трое ребят отряда Горнова. Светан собрал волю в кулак, вскинул винтовку и прильнул к окну. Вот раздались выстрелы их передового отряда. Младший лейтенант, Твердоступов Урек и еще один боец, засев у окон поливали свинцом улицу. Славинцы быстро отступили и принялись обстреливать сарай. Потом, кто-то ловко подбежал и швырнул в дверь гранату. Послышался взрыв, часть стены обвалилась, и Барсов увидел два неподвижных тела. Третий солдат, в котором он узнал разбитного Урека, с трудом поднимался на ноги. Его автомат валялся у дальней стены, отброшенный взрывом. Поняв, то не успеет его взять, он, с кривой ухмылкой достал нож и шатаясь пошел ко входу. Светан закусил губу так сильно, что потекла кровь.

Вот Твердоступов вышел на улицу, вооруженный лишь ножом. К нему тотчас подбежал вражеский солдат, поднял оружие, целясь в грудь. Барсов действовал как во сне. Рука передернула затвор, палец плавно, заученным движением нажал курок. Солдат взмахнул руками и повалился навзничь, в его лбу зияла дыра от пули. Светан перевел прицел, следующий выстрел. Выронив автомат, за грудь схватился еще один солдат, медленно падая на колени, а потом лицом в грязь. Еще раз передернут затвор, и еще она пуля полетела, на этот раз просто в угол здания, за которым спешно спрятался неприятель. Ничего не понимающий Урек, все еще стоял посреди улицы, потом видимо потеряв сознание, грузно завалился набок. Славинцы быстро вычислили где прятался снайпер, и действуя очень слажено, открыли бешенный огонь по окошку за которым прятался Светан. Он упал на пол и зажал уши. Это был конец, пули насквозь прошивали тонкие кирпичные стены, несколько осколков врезались в руки прикрывающие голову, потекли теплые ручейки крови. Еще несколько мгновений и его просто изрешетят. В этот момент, раздался крик Горнова, перекрывший даже звук выстрелов: «Взвод, за мной в атаку!». С какими-то нечеловеческими, отчаянными криками ребята выскочили из здания и принялись на ходу стрелять по славинским солдатам. Горнов вел свой отряд в последний бой. Простой мужик из небольшого села, так мечтающий вернуться к жене, двум детям, огороду и подрастающему поросенку. Сейчас он мчался впереди своих солдат, став вдруг на голову выше, его глаза горели тем чистым огнем, который встречается лишь у настоящих героев без рода и племени. Вот он остановился, сорвал гранату, выдернул чеку. В этот момент автоматная очередь прошила его широкую грудь. Сержант пошатнулся, но остался стоять. Со страшным криком, он сделал еще несколько шагов навстречу неприятелю и мощно метнул гранату. Раздался взрыв, углубление в котором засели славинцы захлебнулось, оттуда в разные стороны взметнулись изуродованные трупы. Горнов еще раз слабо прохрипел «ура», и медленно повалился навзничь, прямо в лужу собственной крови. Так закончил жизнь старший сержант Верес Горнов, как всегда выполняя приказ до конца.

Эта отчаянная атака и особенно убийственный бросок гранаты, заставили превосходящие силы противника спешно отступить за угол улицы. Светан с трудом поднялся. Хриплым голосом он крикнул Рыжему, чтобы забрали раненного Твердоступова. Тот как в тумане повернулся к нему, мгновение осознавал смысл сказанного, потом тяжело побежал к сараю. Вдвоем с еще одним бойцом они подняли Урека и потащили к дому. Остальные снова вернулись внутрь. Каждый стал на прежнюю позицию, но взгляд был пустым и бессмысленным, они не знали, что делать без сержанта. Барсов на коленях подполз к проему в потолке, откуда его было слышно:

– Раненные есть? – прохрипел он.

– Нет, кроме Твердоступова и Тихомира! – Отозвался Рыжий.

– Перевяжите им раны, - Светан на мгновенье замолчал. – Ребята у нас минута перерыва, сейчас они перестроятся и снова попрут. Перезарядите оружие, приготовьте гранаты. Сейчас нельзя расклеиваться, слышите? Только не расклеиваться!

Через несколько секунд снова отозвался Пламян:

– Да, мы поняли. Готовимся.

Барсов вернулся обратно к окну. Снова зарядил винтовку, поднялся и занял позицию. Долго ждать не пришлось. Вот в конце улицы началось движение, там быстрыми перебежками перемещались солдаты. Раздалось жужжание бронетранспортера, он вынырнул из-за поворота и направил в их строну дуло пулемета. Светан стиснул зубы и сжал сильнее приклад.

Прошла минута, две, но ничего не происходило. Пулемет безмолвствовал, перебежки прекратились. Он с недоумением наблюдал эти странные перемены. Вдруг броневик взревел и дал задний ход, за ним быстро проследовала пехота. Звук мотора все отдалялся, пока не затих вдали. Парень в изнеможении опустился на пол. Напряженное молчание внизу нарушил один из солдат.

– Барсов, что там? Почему не атакуют?- Сдавленным голосом спросил он.

– Ушли… Ушли они. – Прошептал Светан. Потом повысил голос: – Отступили славинцы!

Через час, вдоль улицы проехала машина их роты, с приказом оставить позиции и возвращаться в лагерь. Оглушенные, ничего не понимающие, помогая раненным, они медленно потащились обратно на базу. С передовых окопов не вернулся почти никто. Лишь жалкие остатки переживших второе рождение солдат, с пустыми глазами в которых застыло неверие своей удаче, пошатываясь, машинально брели, ничего не замечая вокруг.

Глава 3. Разорванная на части

Пока молодые ребята гибли на фронте и недоумевали, от резких перемен в ходе сражения, наверху, во властных кабинетах велась своя война. В отличие от кровопролитных сражений, эта война была бескровной, а основной ставкой в ней были частные интересы лиц у власти.

Когда Лайтон Келвис, антельский журналист- международник, получил задание отправляться освещать неоднозначные события в Щедринии, он был, мягко говоря, недоволен. Работавший во многих горящих точках, где действительно было жарко и бушевали вооруженные страсти, он предполагал, что в Щедринии – безликой стране, от которой давно никто не ожидал ничего непредсказуемого, ему придется часами таскаться по кабинетам жирных политиканов, в которых будут решаться «важные» вопросы. И он оказался прав. Прибыв в столичный город Златокупольный, он застал картину, которую ожидал. Где-то там, на востоке, происходили вооруженные стычки двух войск, вроде бы готовилось больше сражение за Приречный, но здесь в правящих кулуарах, думали совсем о другом.

Когда запахло жаренным, большая часть правительства Щедринии, вместо того, чтобы начать действовать на благо страны, как и ожидалось, с головой погрузилась в решение собственных проблем. Выводились денежные активы, совершались многомиллионные транзакции валюты в зарубежные банки, закрывались начатые проекты, и подготавливался путь для срочного бегства за границу. Президент Кабанив, еще как-то пытался высказывать «патриотические» лозунги и призвания дать отпор агрессору. Но в большинстве своем, практически никто из правительства не поддерживал его. Всем было глубоко плевать, что случится со страной, которую они успешно доили годами. Теперь главной целью было сохранить нажитое добро. В то, что со Славией не стоит тягаться были согласны почти все. Рано или поздно тигр заглотнет лакомый кусок, противится этому было глупо. Волновало «народных избранников» другое – возможно ли договориться с СР о каких то уступках, которые бы позволили сохранить хотя бы часть бывшей власти?

Лайтон знал, что пока никто из правительства не сбежал за рубеж, мало того, они пытались «сохранить лицо» перед народом. Внушали, что все под контролем, нужно бороться и т.п. Но он понимал истинную суть такого поведения. Пока была возможность оставаться у власти, ею будут пользоваться. Не потому, что беспокоились за народ, который давно не принимался в счет, а потому, что быстрая сдача собственных позиций влекла за собой множество нежелательных нюансов. Во-первых – терялась возможность как можно тщательнее собрать и сохранить свои материальные ресурсы. Во– вторых, поспешное бегство расценивалось бы как позорное предательство, не только народом, а и мировым сообществом. Вряд ли после этого они могли рассчитывать на доброжелательный прием в странах, куда собирались перебраться. Вот если уже прижмет и не будет выбора, кроме как бежать, их примут как героев, стоявших до конца. К тому же точно никто не мог предугадать развитие событий, возможно, стоило оставаться на месте, пока не будут точно очерчены перспективы.

Эти и подобного рода причины, заставляли щедринский парламент поддерживать видимость деятельности. Конечно были единицы, которые действительно самоотверженно переживали за судьбу страны, но в общем количестве, они не находили поддержки и не имели влияния. Через несколько дней после прибытия Келвиса в страну, началась так называемая операция «Приречный барьер», целью которой было остановить продвижение вражеских войск на правом берегу Могича. Операция, в которую по большому счету никто не верил, так как щедринская армия оказалась совершенно не готовой к ведению серьезных боевых действий. Но об этом в прессе не разглашалось, простые люди должны были гордиться и верить в своих сыновей. Лайтону же было интересно знать настоящее мнение народа, поэтому он старался почаще бывать в общественных местах. Вскоре он убедился в том, о чем догадывался и ранее. Людям было все равно. Они ходили на работу так же как раньше, делали покупки, развлекались. Даже взаимодействие с теми зонами, которые уже взяла Славия – не прекращалось. Поставлялись товары, сырье, велось транспортное сообщение. Единственным ощутимым изменением было то, что в занятых городах, славинцы на ключевые посты ставили своих людей. Хотя и это не было такими кардинальными мерами, как могло показаться. Многие чиновники, руководители предприятий и другие крупные фигуры давно были лояльны Славии, с ее же приходом, практически ничего не поменялось. Их оставили на занимаемых постах, с единственным различием, что отчитывались они теперь перед Дубравой, столичным городом Славской Республики.

То, что было более-менее заметно как изменение в обстановке – уменьшилось число молодых дееспособных мужчин. Многих отправили на фронт. Лайтон скептически улыбнулся. Отправили даже без определенной цели, больше для виду и подкрепления мнения, что правительство не бездействует. Но даже уменьшение количества мужчин не особо бросалось в глаза, так как большинство успешно избежало сей участи, как он догадывался не без помощи взяток нужным людям. В целом общее настроение народа было пропитано равнодушием, игры, в которые играли там наверху, их не интересовали.

Несмотря на то, что журналист предполагал подобное развитие событий, он поражался. Если бы в его родной Антелии возникла подобная ситуация, народ сам бы стал под штык, готовый под руководством правительства бороться за свою страну до конца. Родину любили, ею гордились, государство неподдельно заботилось о своих гражданам, а если и бывали мелкие недоразумения, то под влиянием общественности они быстро решались. Конечно, не все было идеально, но отсутствовало, то вопиющее разделения на простой народ и верхушку власти, как здесь в Щедринии. Вот он менталитет щедринцев, вот почему их теперь поглощают. Они не чувствуют сплоченности и общности со своей страной. Как будто не прямо и открыто, но говорят – «мы согласны жить под чьим угодно руководством, главное оставьте нам право на свою частную жизнь. А кто будет издавать законы и указывать направление – совсем не важно».

Несколько другой была обстановке на западе страны. Так уж исторически сложилось, что славинцев там не любили, презрительно называя их «лешими». Джон не так хорошо был ознакомлен с историей, чтобы знать причины этой неприязни. Но факт состоял в том, что западная Щедриния была настроена воинственно, объединяла людей в стремлении сопротивляться вторжению, не так патриотическая сплоченность, как давняя ненависть к соседу, которого было принято винить во всех бедах. Келвис предполагал, что если где и окажут серьезное сопротивление захватчикам, то именно там.

Журналист уже около недели пробыл в этой командировке, когда случился ряд событий, которые удивили даже его, видавшего многое. Посреди ночи его разбудил телефонный звонок. Вызывал один из сотрудников аппарата Верховной Трибуны, который естественно не бесплатно, заранее извещал Лайтона о интересных с точки зрения журналистики событиях. В этот раз он говорил быстро и сбивчиво, видимо очень спеша. Сегодня рано утром ожидалась атака славских войск, на занявших оборонительную позицию щедринцев, под Приречным. По этому поводу всех журналистов допускали в здание правительства, чтобы иметь как можно более быстрый доступ к оперативным сводкам. Чиновникам не особо нравилась эта идея, но пришлось уступить под натиском прессы, обвинившей в ограничении свободы слова. Эта информация была для Келвиса не новостью, он собирался прибыть на место, уже поздним утром, чтобы узнать, чем закончилось наступление. Но его информатор хотел сообщить ему не только это. Сразу же поставив условие о вознаграждении за особо ценные сведения, и после небольшого спора получив их, он выдал то, от чего Лайтон окончательно проснувшись, вскочил с кровати. Разведка только что доложила, что еще один корпус славской армии пересек границу со стороны Велгорода и взял направление на Большград. Прошли практически без боев, не считая мелких стычек на пограничных заставах. Но не эта информация так удивила бывалого журналиста, хотя была сама по себе ценной. Информатор выдержал паузу, перед тем как продолжить, и выдал: около часа назад на западной Щедринии, в Верхо-Полянском аэропорту приземлились военные транспортные самолеты ВОСГ – Военно Оборонительного Союза Государств. По оперативным данным, около двух тысяч солдат альянса высадились и спешно разбили лагерь на окраине города. А в аэропорт все продолжали пребывать подкрепления, военная техника и оборудование.

Уже через десять минут, наскоро собранный Лайтон мчался в здание правительства. Это была сенсация, нельзя было пропустить ни одной подробности.

В этот час, не он один находился в волнении. Вестана Лозова – министр экологии Щедринии, не могла найти себе места, нервно шагая по кабинету. Министр экологии – она горько усмехнулась, кого сейчас вообще волновала экология? Да и должность государственного министра, звучала как-то иронично, учитывая, что этого государства уже практически не было. По долгу службы, будучи действительно рьяным последователем своего дела, Вестана, в пылу решения злободневных проблем, пропустила все зловещие признаки конца страны, которой она служила. Она была из тех редких людей, которые, несмотря на всю кажущуюся безнадежность дела, все равно отдавалась ему всецело. В бытность ее правления, в стране действительно произошли некоторые положительные сдвиги, со скрипом, нехотя, но всё же. С большими трудами, она и ее команда, добились запрета на использование старого, загрязняющего среду, оборудования на нескольких крупных предприятиях. По ее инициативе, многие природные зоны были объявлены заповедными, что принесло спасение целым массивам леса. Ужесточились меры охраны животного и водного мира, на ступень ниже стал уровень коррупции в области охоты и рыбной ловли. В ее планах было создание национальных парков на примере развитых стран, где природу и ее обитателей можно было бы наблюдать, всем желающим туристам, не вмешиваясь в их жизнь. Да что там и говорить, планов было очень много. Но все надежды рухнули в один момент, когда она вдруг поняла, что пропустила слишком многое и страна уже стояла на грани прекращения своего существования.

Вестана нервно села в кресло. Сейчас приходило понимание, как далека она была от политических игр, которые велись за ее спиной. Возможно, нужно было следить за политической жизнью более пристально. Но она никогда не увлекалась теми хитрыми маневрами и ложью, которой был пропитан парламент. Лозовая лишь отстояла право делать в подконтрольной ей сфере то, то она считала нужным. В дела остальных, она не лезла, потому и ее вскоре оставили в покое. Как же случилось это падение страны? Она не любила игр политиков, но была достаточно умной и проницательной женщиной, чтобы понимать, что ничего просто так не происходит. Менталитет своего народа она знала, догадывалась, как жадно смотрят соседи на лакомый кусок, живописной и урожайной Щедринии. Но, что-то подсказывало ей, что это вторжение, не обошлось без участи ее же соратников, которые имели свой интерес. Кто-то сотрудничал со Славской стороной, помогал подготовить это молниеносное и эффективное нападение.

Из задумчивости ее вывел стук в дверь. Вошел секретарь и сообщил сенсационные новости о высадке ВОСГ. Лозова возбужденно вскочила, это был очередной поворот, и теперь она не хотела оставаться в неведении. Пройдя по коридору, она направилась к входу в соседний корпус, в который уже стекались журналисты, Лайтон Келвис в их числе.

Когда Лайтон прибыл на место, то первым делом рванул узнавать все подробности последних событий. Все было так, как сообщил его информатор, войска ВОСГ высадились на западе страны, и продолжали прибывать. На вопросы каким образом и почему без предупреждения они вторглись на территорию государства – никто не мог дать вразумительного ответа. Келвис был слишком опытным журналистом, чтобы понимать, что всё не просто, появление новой фигуры в этой войне не могло быть спонтанным. У него даже мелькнула мысль о том, что возможно сами славенцы вступили в союз с альянсом? А может Щедриния официально попросила о помощи? Но потом он рассмеялся собственным глупым догадкам. Нет, здесь было, что-то не так. Самая вероятная причина крылась в том, что ВОСГ, давно и с вожделением поглядывало в сторону «суверенной» Щедринии, ведь размещение на ее территории военных баз и ракетных комплексов давало весомое преимущество в Верее, самом развитом регионе планеты. А теперь, когда они увидели, что прямо из под носу, этот лакомый кусок уводит Славская республика, то поспешили за своим куском пирога. Эти доводы казались Лайтону самыми правдоподобными. Всё же было большое «но». Уж очень тихо и мирно проходила высадка войск альянса, как будто была подготовлена и организована заранее. Если бы после появление первых частей армии сразу же возникли вооруженные стычки с щедринским населением, если бы образовался еще и западный фронт – этого бы уже мировая общественность не выдержала. Одно дело, когда братья славены выясняют между собой отношения, тем более, что была общеизвестна апатичность щедринцев и отсутствия у них особого желания защищать свою независимость. Но появление нового заокеанского игрока, который нагло вторгся в страну как никак находящуюся в центре Вереи… Этого бы не оставили просто так. Между тем тихо и мирно солдаты объединения разворачивали базу, прямо на окраине большого города, и никаких известий о стычках или недовольстве населения не поступало. Получалось, что нет и причины вмешиваться со стороны…. Очень интересно.

Журналист снова прислушался к последним сводкам. Наступление славских войск на Приречный, начавшееся около часа назад, было резко остановлено. Армия отступила, предварительно смяв передовые укрепления щедринцев, по пока непроверенным данным, уничтожив около пяти тысяч солдат. Собственные потери славинцев были гораздо меньшими – около полторы тысячи. Почему это наступление, начатое так удачно, резко прервалось, было нетрудно догадаться. В самый разгар боя, военное командование получило срочное донесение о появлении нового могучего игрока на арене – сил ВОСГ. После получения такой информации было уже не до сражения за очередной город, войска спешно отступили, чтобы перегруппироваться и выработать новую стратегию действий. Вторая я же часть армии Славской Республики, быстрым броском подступила к Большграду, ее передовые части уже входили в город, не встретив ни малейшего сопротивления.

Лайтон вдруг почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Он повернулся и увидел своего информатора, с которым совсем недавно говорил по телефону.

- Здравствуй Равел, вот, как договаривались. – Келвис незаметно сунул чиновнику конверт. Он незамедлительно исчез у того в кармане.

- Лайтон, есть еще очень важная информация, - заговорщицки зашептал информатор. - Давай выйдем в коридор.

Заинтригованный журналист вышел за ним следом в дверь. Взволновано оглядываясь, Равел повлек его в дальний угол.

- Слушай, то, что я сейчас хочу тебе сказать, стоит очень дорого, – нервно начал он. – Ты знаешь, я имею отношение к службе безопасности, так вот мне только что, совсем случайно удалось откопать запись телефонного разговора между очень высокопоставленными лицами. Еще раз оглянувшись, он продолжил. – Этот материал станет настоящей сенсацией! Но я очень рискую, сливая тебе такую информацию.

Лайтон был заинтересован, но решил не подавать виду, пока не узнает больше.

- Равел, мне нужно хотя бы примерно понимать, что это за материал и какую ценность он представляет. Ты же понимаешь, я не могу платить за «кота в мешке».

Информатор, нервно заерзал на месте. Было видно, что он хочет быстрее закончить разговор и покинуть это место:

-Хорошо, что ты скажешь, если я тебе предложу запись разговора президента Веретея Кабанива с главой ВОСГ Крисом Джакобо, в котором они обсуждали взаимные условия вступления войск на территорию Щедринии? И притом, Кабанив, за услуги подготовки почвы для вхождения альянса, получит огромное вознаграждение и гражданство другой страны?

Келвис даже дышать перестал. Вот оно! Это ответ на тот вопрос, которым он задавался всего минуту назад. Действительно сенсация – президент сдает свою страну за деньги! Он решил получить гарантии того, что материал действительно подлинный.

- Если это действительно подлинная информация, то мы готовы выложить за нее очень крупную сумму, ты же знаешь, я никогда не подвожу. Но как ты докажешь, что запись настоящая, есть ли еще доказательства этой договоренности?

При упоминании крупной суммы, глаза у Равла жадно засверкали.

- Есть еще секретный документ, который подписали Кабанив и Джакобо, во время тайного визита президента в Баргу. У меня пока нет доступа к нему, но возможно я смогу подобраться и сделать копию. За него я попрошу еще больше…

Равел внезапно замер, расширенными глазами смотря в другой конец коридора. Лайтон обернулся и увидел троих крупных мужчин в костюмах. Информатор вдруг вскрикнул – «Черт»! - и со всех ног бросился к выходу. Парни рванули следом, на ходу доставая пистолеты. Послышались испуганные крики находившихся поблизости людей, они шарахались по сторонам и вжимались в стены. Вдруг один из преследователей, а Лайтон уже догадался, что из службы безопасности, остановился и взглянул на него. Потом медленно, стараясь не делать резких движений, направился прямо к нему.

– Сэр, у меня к вам несколько вопросов, прошу проследовать за мной.

Дуло пистолета ненавязчиво приподнялось, давая понять, что шутить не стоит. Келвис послушно кивнул и пошел впереди. Они начали подниматься по лестнице, и уже почти достигли второго этажа, когда он резко толкнул сопровождающего, который покатился по лестнице, а сам взлетев на несколько оставшихся ступеней, побежал вдоль по коридору. Позади, послышались проклятия, агент быстро приходил в себя и бросился в погоню. Журналист начал судорожно дергать ручки дверей, но все были закрыты на ключ. Еще мгновенье и преследователь покажется в конце коридора, тогда скрыться не удастся. Вдруг в другом конце коридора показалась женщина в деловом костюме, на ходу доставая ключ, она открыла дверь и коротко бросила – «Сюда!».

В комнате было темно и тихо. Спасительница Лайтона, стараясь не шуметь, осторожно заперла дверь. И как раз вовремя: подоспевший агент, принялся дергать за все ручки, проверил их дверь, и видимо подумав, что журналист убежал по коридору, устремился дальше. Его шаги замирали вдали, а Келвис, наконец, позволил себе судорожно вздохнуть. Женщина зажгла свет, и он впервые смог ее рассмотреть. Среднего роста, возраст около сорока, хорошая фигура, темные волосы. На него смотрели внимательные серые глаза, строгие губы были плотно сжаты. Келвис достаточно разбирался в людях, чтобы сделать вывод- эта женщина привыкла повелевать. Он медленно поднялся и потрогал ушибленное колено.

Вестана Лозова смотрела на человека, которого она только что спасла от преследования, и задавалась вопросом – что это на нее нашло? Она абсолютно не знала кто это, почему его пытались поймать, и вдруг поддавшись непонятному импульсу, совершила поступок, за который теперь может пожалеть. Хотя нет, все же у нее были кое-какие причины заинтересоваться этим иностранцем. Еще внизу она видела, как к нему подходил Равел, который, если она не ошибалась, был связан со службой информационной безопасности. Потом двое мужчин таинственно удаляются. А через минуту за ними гонятся агенты безопасности. В том, что дело здесь нечисто, она была уверена. Скорее всего, Равел слил журналисту некую информацию. Ну что ж, теперь она попытается узнать ее тоже.

По привычке упрямо вздернув подбородок, Вестана заговорила с мужчиной на антелском:

- Мы с вами не знакомы, и поверьте, я уже начинаю жалеть о том, что помогла вам. Теперь я хочу узнать, зачем охрана преследовала вас?

Лайтон, прищурившись, посмотрел на свою спасительницу. Конечно, он был ей благодарен, но не привык так сразу доверять людям, тем более раскрывать тайны подобные той, которую узнал.

- Мэм, прошу прощения за то, что причинил вам неприятности. Я благодарен, но позвольте заметить, что вы по собственному желанию спасли меня. Зачем?

Стреляный воробей – про себя подумала Лозова, из такого тяжело будет вытянуть информацию. Она хотела грозно сдвинуть брови и напомнить, что он не в той ситуации, чтобы увиливать от вопросов, но передумала. Женская интуиция подсказала ей, что есть более действенный способ разговорить этого журналиста. И еще интуиция, которой она доверяла, говорила, что она на пороге открытия какой-то важной тайны, а этим не стоило пренебрегать.

- Хорошо, думаю, нам есть о чем поговорить. Разрешите представиться – Лозова Вестана, министр экологии Щедринии. Как зовут вас?

Лайтон был удивлен, вот те раз – его спасительница, мало того, что пошла на по меньшей мере странный поступок, помогая незнакомому человеку, так еще и оказалась министром… Он почтительно поклонился.

- Лайтон Келвис, алтейский журналист. Еще раз спасибо за вашу помощь.

Вестана энергично тряхнула головой:

- Теперь после короткого знакомства, я надеюсь, вы не будете против совместного завтрака, на котором мы сможем поговорить без лишних свидетелей?

- Почту за честь.

- Отлично, тогда я звоню своему водителю, машина будет ждать нас у входа. А так как вас ищет служба охраны, по причине, которую я пока не знаю, следуйте за мной, мы незаметно выйдем через запасной выход.

Они пошли быстрым шагом по коридорам, в которых сновали люди, впрочем, не обращая на проходящих внимания. Благополучно дойдя до входа, Лайтон в последний раз обернулся и услышал последнюю за сегодняшний сумасшедший день новость – остров Коралл объявил о своем добровольном присоединении к Славинской Республике.

Глава 4. Бегство

В палатке бойцов подразделения покойного сержанта Горнова, царило угрюмое молчание. С одной стороны, ребята вроде и должны были радоваться тому, что остались живы. Но радости не было. Просто сидели, курили и смотрели в потолок или на пустые койки, на которых до сих пор лежали вещи погибших.

У Светана после безумного возбуждения боя, когда сложно было думать, наступил период переосмысления. Почему-то ужасно тошнило, хотелось пойти на улицу и вырвать. Но он лишь сидел, подперев голову ладонью и закрыв глаза. Снова и снова перед глазами проплывали картины: дыра в голове молодого солдата, от его пули, хрипы и струя крови из груди другого. Гибель сержанта, насквозь прошитого автоматной очередью. Разорванные взрывом гранаты тела еще двух бойцов в сарае, окровавленный Твердоступов. Эти картины просто мелькали в сознании, а он тупо, с каким-то остервенением пересматривал их снова и снова.

За пределами же палатки царило другое настроение. Не считая других подразделений, которые понесли потери, остальные солдаты, до которых не докатилась волна боя, были радостно возбуждены. Враг отступил, они пережили первый в своей жизни бой – казалось, было от чего радоваться. Оказалось, что за позицией отряда Горнова, неподалеку разместились другие части, которые не принимали участие в том бою, но имели возможность наблюдать все как на ладони. Особенно ярким моментом считались выстрелы снайпера, в секунды уложившего двух вражеских бойцов, заставив остальных ретироваться за угол здания. Эту историю передавали из уст в уста, и скоро неизвестный снайпер стал сродни герою.

Полог палатки откинулся и в нее шумно ввалилась компания солдат.

– Эй мужики, а кто тот снайпер, что славинцев валил?

Один из бойцов, молча кивнул в сторону Барсова. Пришедшие гурьбой обступили его.

- Ну мужик, ты красава! Чисто так, бах-бах – два трупа! Мы ж за вами в соседнем здании сидели, все видели! Где так стрелять научился? – Орал высокий, долговязый парень с нашивками сержанта. Он говорил, что-то еще, сопровождаемый одобрительным смехом других, но Светан вдруг поднял голову и перебарывая тошноту процедил: «Отвали!».

Все разом замолкли. Сержант, выпучив глаза, переминался с ноги на ногу.

- Эй парень ты чё, мы же радуемся, что врага отбили…

- Я же сказал, отвалите!

Сержант покраснел и начал закипать, на него смотрели в ожидании другие солдаты.

- Ты слова подбирай, что не видишь старший по званию с тобой говорит. Встать, когда к тебе старший обращается!

Барсов не шевельнулся. Долговязый сержант еще сильнее побагровел и схватил его за рукав. В этот момент ему на плечо легла тяжелая рука. Обернувшись, он увидел здоровенного детину, с перемотанной головой.

– Тебе, что неясно сказали – отвали! – Жестко проговорил тот, глаза угрожающе сузились. Долговязый открыл было рот, чтобы ответить, но потом посчитав, что уж очень отчаянным выглядит этот тип и связываться с ним не стоит, буркнул- «уходим», и вышел со своей группой из палатки.

Урек опустил руку и провел их взглядом. Потом повернулся к Светану.

- Мне ребята сказали, что ты стрелял. Ты это… Спасибо. – И не сказав больше ни слова, ушел к своей койке.

В помещении снова зависла тишина. Чтобы как то отвлечься, Барсов достал радиоприемник, собираясь тихо, в наушниках послушать новости. По ошибке включил без наушников, и на всю палатку зазвучала песня известного барда прежних времен. Барсов хотел сделать тише, но оглянувшись на ребят, передумал и оставил звук. А из динамиков, сгорая дотла, песняр пел о том, о чем другие не решались:

Гудит растревоженный улей

Дрожащих от гнева людских голосов

Сегодня – не думать о пулях

А завтра – уже не вернуться домой…

За что умирали и ради чего?

Наверно, за правду, страну

А рядом стояли, боясь упустить своего

Толпа олигархов, начавших бойню

Шакалы, пригретые в теплом местечке

Они не под пулями, заняты делом

В руках их стальная уздечка

«Вы нам не мешайте, мы делим портфели»

Закончился митинг, угасли костры

Злодей убежал, оставив дворец

Погибших хоронят, под взглядом толпы

Они победили, желанный конец

Но что это, как?!

Где изменения, кроме имен?

В стране процветает дикий бардак

А в кресле… Опять миллион!

Зеленого цвета, по сотне купюр

Сомненное прошлое, полное грязи

Роскошный костюм от кутюр

И вновь олигархи при власти

Страна раскололась, на грани войны

За что вы боролись, что стоило жертв?

С экранов довольные смотрят они

И сладко смакуют момент.

Музыка разрядила атмосферу, ребята зашевелились, вполголоса принялись обсуждать прошедшие события. Нового старшего, им пока не назначили, в лагере царила неразбериха. Чуть позже они сходили к полевой кухне, пообедали. День незаметно склонялся к вечеру. Уже в темноте Светан с Рыжим, собрались прогуляться по лагерю, пользуясь возможностью, пока не было начальства. За ними увязался Тихомир и как ни странно Урек Твердоступов, который теперь старался побольше общаться с их компанией.

Они пошли вдоль рядов техники и палаток по направлению к пригороду, месту, где утром находилась их позиция. Через некоторое время достигли его. Еще раз вспомнили подробности сражения, минуту помолчали, вспоминая погибших. После, решили немного прогуляться по пустым улицам оставленного жителями пригорода. Прошли уже несколько кварталов, когда услышали впереди голоса и шум моторов. Переглянувшись, осторожно направились туда.

Майор Воронов был из тех людей, о которых говорят: «кому война, а кому мать родная». Скользкий, пронырливый и хитрый Тростан Воронов, умел извлечь личную выгоду из любой ситуации. Его коньком были всевозможные махинации с армейским имуществом, львиная часть которого, оказывалась в его личных закромах, а потом сбывалась за хорошие деньги на сторону. На солдат он смотрел как на раб силу и пушечное мясо. Получал приказ атаковать – посылал подопечные ему войска в бой, не особо заботясь о продумывании тактики, которая бы помогла избежать жертв. Да и зачем ему было проявлять инициативу в делах, которые лично ему не несли никакой выгоды? Майор был практичным человеком, настолько практичным, что несмотря на невысокую зарплату военнослужащего, имел большой частный дом, дорогую машину и счета в зарубежных банках.

Когда началась эта сумасшедшая война со Славией, он не был подавлении и расстроен как большинство соратников. Война сулила новые перспективы и открывала новые возможности, которые он не собирался упускать. После нескольких дней стояния лагерем под Приречным, у него родился план очередного улучшения своего материального благосостояния. Конечно, в свои темных делах он действовал не один, слишком уж рискованно было брать на себя всю ответственность. Поэтому приходилось делиться по крупному с вышестоящим начальством, в обмен на прикрытие и помощь в организации махинаций. Сейчас в его хитром мозгу зародилась идея, которой он сразу же поделился со своими покровителями. Если она выгорит, то сулит неплохие деньги. Те, оценив масштабы выгоды, и не раз будучи свидетелями, успешно провернутых дел Воронова, дали свое согласие и пообещали негласную поддержку.

Идея Воронова была проста и эффективна. Огромное количество домов и усадеб, в том числе достаточно роскошных и богатых остались без присмотра хозяев, которые спешно переехали с арены боевых действий. Все, что нужно было сделать – организовать несколько грузовиков и команду надежных людей, которые бы оперативно обследовали покинутые дома, вынося и погружая в фургоны все найденные ценные вещи. Воронов рассчитывал на большое количество всевозможной дорогостоящей техники, предметы искусства, антиквариат, аксессуары, если повезет даже украшения и деньги. В самое идеальное время – ночь после сражения, когда с поля бывших боевых действий забрали всех раненных и убитых, собрали поддающуюся ремонту технику и оружие, после чего не осталось ни одной живой души, он отправился со своей группой на промысел.

Удача сопутствовала им, майор довольно потирал руки, два грузовика уже были доверху набиты ценными предметами с нескольких больших особняков, оставались еще два. Если дело пойдет так и дальше, то прибыль будет даже большей, чем он ожидал. Тростан был осторожным и опытным дельцом. Именно поэтому по периметру своей «работы» он установил цепь вооруженных дозорных. Его головорезы, были готовы оказать смертельный прием, любому неосторожному.

Светан с остальными парнями медленно приближалась к источнику звука. Им было любопытно, что за люди разговаривали ночью в этой мертвой зоне. Был риск нарваться на патруль славинцев, а они даже не взяли оружия. Но звуки были уже совсем близко, поэтому решились взглянуть.

То, что открылось глазам Барсова и его товарищей сначала ввергло их в недоумение. Какие-то люди, споро выносили вещи из дома и грузили в машины. Что это за самодеятельность? Может быть, кто-то из жителей только сейчас решился переехать и собирает вещи? Хотя нет, быть такого не может, в округе не осталось ни одного гражданского. Тогда кто же? У всех одновременно мелькнула догадка, от которой они пораженно переглянулись. Славенцы грабили дома! Черт возьми, это было до возмутительного неприятно. Одно дело воевать с врагом, другое дело – нагло заниматься мародерством. Волновал не так факт расхищения имущества никому не знакомого человека, как то, что это смотрелось трусливой низостью – заниматься этим втихую, пока никто не видит.

– Надо сообщить нашим, - прошептал Рыжий. В этот момент мужчина, наблюдавший за погрузкой обернулся, и они узнали собственного ротного командира Воронова. Так это не славенцы? Тогда…

Выстрел раздался как гром среди ясного неба. От стены, у которой они прятались, откололись куски кирпича, брызнув вокруг осколками. Парни в панике отпрянули и бросились бежать. Им вдогонку зазвучала канонада выстрелов. Петляя и прячась за домами, ребята мчались к входу в лагерь. Наконец выстрелы остались позади, и они тяжело дыша, перешли на шаг. Твердоступов громко матерился, остальные молча переварили только что увиденное, с трудом веря. Барсов с размаху пнул камень, тот отлетев, с громким стуком ударился в забор.

Через десять минут они входили в лагерь, там их окликнули часовые, проверили документы. Стараясь не выдать своего волнения, ребята сказали, что вышли просто прогуляться, вспомнить события утреннего сражения. Один из часовых узнал Светана.

– А, ты тот снайпер, что сегодня двух уложил? Ну проходите-проходите, хотя не положено по ночам шляться!

Барсов про себя выругался, очень плохо, что его узнали, он не сомневался, что Воронов, если это действительно был он, первым делом примчится проверить, кто же выходил сегодня из лагеря. Свидетели ему не нужны точно.

В палатку решили пока не идти, надо было всё обсудить и выработать план действий. Хотя так бодро это звучало лишь на словах. В действительности ребята были подавлены. Последние чистые помыслы и вера в людей и страну, в которой они жили, рассыпалась как карточный домик. Свои грабят своих… И это все на фоне боевых действий, где тысячами гибнут молодые ребята. Гибнут как сегодня сержант Горнов и еще несколько их бойцов. Во имя чего, за что, за кого? За хитрого, с бегающими глазами майора Воронова, который тем временем набивает карманы себе, и они не сомневались – вышестоящему руководству?

Светан с чувством сплюнул. Его наконец прорвало, почти не заботясь о том, что их могут услышать, он гневно заговорил:

- Я родился в этой стране и вырос в ней. Говорят, что родину не выбирают, как не было выбора и у меня. Родители растили меня, одевали и кормили как могли. Еще в раннем детстве я узнал, что такое нужда и нищета, когда не было за что купить еды, не говоря уже об одежде и обуви. Вы можете смеяться, но я по несколько лет подряд ходил в школу в заштопанной куртке, которую где-то у знакомых нашла мама. Носил обувь на три размера больше, или наоборот слишком тесную, отчего натирал ноги. Мы ели сухую гречневую кашу, заедая огурцом или помидором, которые вырастили на собственном небольшом участке. Мы терпели все это только потому, что мой папа – обычный рабочий, а мама библиотекарь с мизерной зарплатой. После развала Славенского Союза и принятия независимости Щедринией, наша семья скатилась в еще большую бездну бедности, хотя и до этого никогда не были в излишестве. Это были трудные времена, родители осознавали это, и хотя мама плакала по ночам, но они пытались быть мужественными. Они верили и говорили мне, что пройдет какое-то время, жить станет легче, жить станет веселее. А я влезал в свои короткие по щиколотку протертые джинсы и не жаловался, потому что любил своих маму и папу, понимал насколько им тяжело. Я был старшим ребенком в семье, а еще у меня две младших сестры.

Барсов на мгновенье остановился, чтобы отдышаться. Его глаза горели пламенем, губы слегка подрагивали. Друзья тихо застыли, понурив головы.

- Шло время, и что вы думаете, становилось легче? Нет же, рассвет коммерции и кооперативов принес целые состояния дельцам, рэкетирам и государственным чиновникам. А простые люди горбатились дальше за мизерные зарплаты, которые задерживали месяцами. Но и этого мало, в один из дней, все узнали, что министр нового правительства Ларченко, украл все их сбережения и сбежал за границу! Сбережения, которые они копили годами, десятилетиями, надеясь на старости лет позволить себе немного больше, чем за всю жизнь. В какой стране такое возможно? Что за политическая падаль сидит у власти? Кто руководит нами – народом, имевшим неудачу родиться в Щедринии? Раз за разом нас доили как скот, строили карьеру и скапливали целые состояние за счет народа, как вы думаете кто? Люди, которых мы даже близко не хотели видеть у руля! Мы лишь привыкли выбирать меньшее из двух зол, ведь знали, что никогда в списке кандидатов в Верховную Трибуну не появиться имя дяди Вети – мастера из соседнего цеха, которого все знали и уважали. Нет! С бюллетеней на нас будут смотреть сплошь откормленные морды владельцев заводов и пароходов, которые являются для нас никем!

Вы можете сейчас задаваться вопросом – кто же виноват, почему положение дел в стране на протяжении десятилетий не меняется? Виноваты мы сами. Да, нам всего лишь на протяжении веков вколачивали, что мы холопы и крепостные, которые за возможность просто жить и кормить своих близких, должны не поднимать голову. Всего лишь выполнять те задания, которые нам ставят, и ни в коем случае не пытаться думать и изменять порядок вещей. Ребята, у нас – менталитет рабов! Мы давно уже не чувствуем себя нацией, не верим, что страна в которой живем – наша. Не верим, что нас голос может что-то изменить, не верим, что решение зависит от нас. Мы лишь живем в своей скорлупе, норке в которую спрятались, живем своей личной жизнью, глубоко и смачно плюя на все, что за пределами этой норки. Знаем, что за наш счет богатеют и жиреют чиновники, знаем, что никто даже не пытается сделать страну лучше для простых граждан. Мы отделились стеной от властей, и косвенно сказали – делайте что хотите, только нас не трогайте. Принимайте законы, играйте в свои грязные игры, богатейте еще больше, но! Не трогайте нас! Мы хотим просто тихо, спокойно жить в своей норке.

Есть ли что-то странное в том, что Славия сейчас спокойно поглощает наше государство? В том, что ВОСГ, по-хозяйски высадились в другом конце страны? Посмотрите на реакцию народа – ему все равно, пусть смениться режим, но приоритеты останутся теми же – позвольте нам жить в своей ракушке.

Всё, с меня хватит! Хватит этой комедии – пародии на жизнь в государстве, хватит этой бестолковой войны, хватит печали о погибших товарищах, в то время как собственный «брат щедринец», пользуясь чужим горем, тихонько набивает себе карманы. Я принял решение. Покинуть эту страну, покинуть это гнилое государство, с равнодушными людьми и повсюду царящей бедностью.

Барсов замолчал, вокруг повисла тишина. Издали доносилось голос кукушки, в недалеком пруду надрывались жабы. Эту затянувшуюся паузу нарушил как ни странно Тихомир Всеслав:

- Светан, если ты действительно собираешься бежать, то я с тобой. Я всегда жил так, как принято. Учился, работал, к чему-то стремился. Но ты прав, это была просто своя личная жизнь, в которой не было даже воспоминаний о том, что есть еще и государство. Да и олицетворяли государство по сути, для меня, как и для многих кого я знал - президент, министры, депутаты. Они были где-то там наверху, а я был далеко внизу, со своими проблемами и мечтами. А теперь, вдруг они вспомнили обо мне и приказали идти проливать кровь, во имя им одним известных целей. Мы всего лишь пешки, пушечное мясо, которое бросили в топку, преследуя свои личные интересы. Я не хочу умирать. Не хочу умирать за них.

Рыжий вскинул глаза:

- Я личность, я человек, я сам себе хозяин, в конце концов! Почему, какие то «дяди», там наверху, диктуют, что мне делать, куда идти и когда умереть? Да пошло оно все к черту, я был бы согласен воевать, знай, что от этого зависит чья то жизнь, счастливое будущее! Но позади – лишь миллионы равнодушных людей, для которых моя жертва не значит ровным счетом ничего. Единственные кто мне дорог – мои родные, но и они всем сердцем хотели бы, чтобы я оказался как можно дальше от этого места. Ведь им ничего не угрожает, всего лишь смена власти, то, к чему привыкли давно. Я всегда верил и надеялся, что однажды смогу изменить свое государство. Сделать нацию сплоченней, роднее, нужнее. Но теперь вижу, что все рушится. Всего лишь безликое государство сменяется другим. А я не вижу своего места в нем. Просто презираю это всё. Я пойду с вами, пойду, чтобы иметь возможность жить. Где-то там, не важно где, но не здесь!

Он закончил, все трое переглянулись и в ожидании повернулись к Уреку. Светан с пониманием отнесся бы к тому, что тот не поддержит их идею. Это было бы его личное решение, каждый волен поступать, как считает нужным. Но к его удивлению, тот повел себя иначе.

- Я сирота, вырос в приюте – угрюмо начал он. – Когда мне исполнилось шестнадцать, то пошел работать. С тех пор, перебивался как мог. Работал на заводе, потом в частной строительной фирме, в итоге связался с ребятами, которые выбивали долги за деньги. У меня было много знакомых, но никто бы не пошевелил за меня и пальцем. Я никому не нужен. В детстве я мечтал закончить институт и стать инженером. Но потом, всю жизнь был вынужден выживать. Меня ничего не связывает с этим государством, оно мне чужое. Вместе с вами я глотнул пороха, вы, рискуя своими жизнью, вытащили меня из под пуль. Я пойду вместе с вами, куда бы ни понадобилось.

Снова помолчали. Теперь, когда все выказались, пришло время составить план дальнейших действий. Ребята были уверены, что Воронов уже сегодня узнает, кто были те ненужные свидетели его грязных делишек. Его дальнейшие поступки было нетрудно предугадать – любыми способами попытается избавиться от угрозы быть раскрытым. Скорее всего, их возьмут под арест, под каким то предлогом, или пошлют на передовую, где практически нет шансов выжить, а может случится «несчастный случай», которых на войне так много. То есть действовать следовало быстро. Но в каком направлении идти, каким образом покинуть страну? По последним сводкам они знали, что весь восток Щедринии взят под контроль Славскими войсками, да и смысла бежать в сторону славской границы не было. На юге был остров Коралл, объявивший о своем присоединении к СР. На западе – самом удачном, с точки зрения граничащих стран, высадились войска ВОСГ, не известно, стоило ли туда соваться. Да и от Преречного до тех мест было слишком далеко, нужно было пересечь практически всю страну. Получалось, что они были в своеобразном круговом оцеплении. Приподнятое настроение, после принятого решения, сменилось мрачно- задумчивым, перспективы не вдохновляли. Вдруг, Светан, после некоторого раздумья и нескольких испытывающих взглядов на друзей, предложил:

- Есть один вариант…. Там где нас точно не будут искать, и откуда мы сможем перебраться через границу Белославья. Все знают о Темноярской Зоне Переселения?

Парни недоуменно переглянулись, ну конечно они знали о Темнояре, но к чему вопрос? Неужели Барсов предлагает…

- Да мужики, единственным и самым удачным выходом, я вижу продвижение в сторону Зоны, а потом оттуда переход через Белославскую границу. Я знаю, о чем вы сейчас все подумали, поверьте, я не сошел с ума. Дело в том, что до этой гадостной войны, я увлекался путешествиями по разным труднодоступным места - горы, болотистые леса и т.п. Так вот, можете не верить, но я был на территории «зоны катастрофы», и уверяю, что там возможно пройти. Если соблюдать достаточные меры предосторожности, мы пересечем эту местность, обходя особо зараженные радиацией зоны, и избегая встреч с патрулями. Я уверен, что периметр зоны будут очень тщательно охранять, еще больше чем в мирное время. Так как ни одна сторона не заинтересована в том, чтобы какой-то террорист проник к Атомный Генератов и устроил взрыв. Радиацию боятся все.

- В этом ты прав, - хмыкнул Рыжий. - Поэтому мне даже странно слышать о том, что мы добровольно пойдем в зону, которой детей пугают. Одно дело встретить врага с оружием наготове, а другое дело – облучиться радиацией и умереть сам не поняв от чего.

Светан улыбнулся:

- Вы так думаете, потому что ваши познания о радиоактивности и Темнояре исчерпываются газетными статьями о вреде радиации и опасности Зоны. На самом же деле, я видел все собственными глазами. Конечно, риск велик, но какие есть варианты?

Он мечтательно посмотрел вдаль.

- Но ребят, вы не представляете как там красиво! Огромная территория с остатками следов цивилизации, где природа вступила в полные права. Бескрайние леса, сплошное бездорожье, широкие просеки на много километров, опасные болота и множество озер и заброшенных каналов, наполненных водой. И это все населено большим количеством диких животных, птиц. Лишь изредка встречаются поселки самоселов.

Тихомир засмотрелся наСветана. Потом улыбнулся.

- Ты говоришь о месте, где случилась одна из самых страшных техногенных катастроф, как о прогулке в парк.

- Ни в коем случае, – тот сделался серьезным. Нас там поджидает много опасностей: радиация, патрули, дикие животные и многое другое. Но я действительно считаю, что этот план самый реальный и действенный. Никому в голову не придет пробираться через границу в районе зараженных территорий. И пограничная охрана в тех местах будет значительно слабее. Мы пройдем Белославский лес, окажемся в населенных местах. И двинемся дальше по стране сохраняющей нейтралитет. Надеюсь, нам повезет, и мы сможем потом проникнуть в Витву, возможно Лёшту. Ну а там… Попытаемся начать новую жизнь.

Теперь план не казался таким уж безумным, остальные были готовы согласиться. Оставался еще один важный вопрос – как выбраться за пределы лагеря и дальше, за зону боевых действий незамеченными? Они уже поняли, что в прошлый раз им крупно повезло так спокойно пройти за границу базы, теперь на это рассчитывать не приходилось. По зрелому размышлению, все же пришли к, казалось, удачному решению. Решено было с величайшими предосторожностями выскользнуть снова в поселок, потом пробраться к передовым окопам, которые сейчас пустовали, по ним максимально подобраться к находящемуся невдалеке лесу. Переждать ночь, и с первыми лучами тронуться в путь. Оружие решили не брать, оно было громоздкое, да и не имело смысла путешествовать вооруженными, ведь они хотели выглядеть обычными гражданскими парнями.

- Всё же совсем без оружия нельзя… Кто знает, может пригодится, учитывая, что сейчас твориться кругом, – высказал мысль Твердоступов. – Но тащиться с автоматами по стране – не дело…

- О, вспомнил, – вскинулся Рыжий. - В нашей палатке лежат вещи сержанта Горнова... Земля ему пухом. Я видел там пистолет и патроны к нему. Возьмем?

Идею поддержали, это было как раз то, что нужно – незаметное, легкое, но все же оружие, которое могло пригодиться. После всех обсуждений, тихо проследовали к палатке, в которой остальные солдаты мирно спали. Стараясь не шуметь, быстро собрали вещи и упаковали вещмешки. Взяли всю одежду, сухие пайки, медикаменты, одеяла и армейские штык ножи. Потом тихо покинули шатер, бросив прощальный взгляд на остальных ребят, в душе пожелав им удачи. За периметр лагеря удалось выскользнуть незамеченными. Пробрались вдоль пустых улиц поселка, вышли в поле, через некоторое время нырнули в окопы, по которым, перебежками двинулись в сторону леса. Было совсем темно, передвигались хаотично, постоянно сбиваясь с пути и натыкаясь на препятствия. Наконец решили остановиться и попытаться поспать до рассвета. Договорившись дежурить по очереди, замотались в одеяла и закрыли глаза.

В то время, как солдаты бывшего отряда сержанта Горнова пробирались окопами, ротный командир Тростан Воронов неистовствовал. Подчиненные боялись приблизиться к брызжущему желчью командиру. Что за неудача! Ведь всё шло так хорошо, пока не появились эти, неизвестно откуда взявшиеся солдаты, которых его дозорные не сразу заметили. Если у них было достаточно времени, чтобы разглядеть и узнать его, Воронова, то угроза разоблачения безжалостно нависла над самой головой. Оставался лишь один выход – срочно сворачивать всю деятельность, быстрее отправлять грузовики, и мчаться выяснять у лагерных дозорных, не выходил ли кто-то из солдат за пределы базы? Он так и поступил, удача улыбнулась ему. Уже на первом посту, куда он прибыл под видом проверки, дозорный сержант сообщил ему, что не так давно в лагерь входила группа солдат, в одном из которых он узнал снайпера, о котором многие говорили. Выяснить к какому отряду принадлежали эти бойцы и где размещались – было делом нетрудным. И вот Воронов и несколько его доверенных бойцов внезапно ворвался в палатку погибшего Коваленка, разбудил солдат и приступил к допросу: где их остальные товарищи? Солдаты естественно не могли дать вразумительного ответа, и он догадался, что те, кого он разыскивает, успели улизнуть. Проклятье! Оставалось только одно, что он мог сделать в данной ситуации, и он не преминул этим воспользоваться.

Рядовые армии: Барсов Светан, Пламян Вольнов, Тихомир Всеслав и Твердоступов Урек объявлялись дезертирами и изменниками. Они обвинялись в краже особо важной венной информации, подвергались тщательному розыску и доставке в штаб майора Воронова для допроса, с последующей передачей под трибунал.

Глава 5. Интриги при дворе

Президент еще вчера независимой Щедринии Веретей Кабанив, нервно барабанил пальцами по столу. Он играл в очень опасную игру, выигрыш в которой был весьма велик, но в случае проигрыша – его разорвут на части. Когда он стал Президентом, то, как и все его предшественники наобещал выборцам «с три короба», хотя это было скорее традицией, чем необходимостью, ведь всё было известно еще до выборов. Это лишь сами избиратели еще где-то в глубине души тешились тем, что их голос что-то решал. На самом деле, настоящие решения принимались здесь – среди чиновников, бизнесменов и дипломатов. Именно в этой среде нужно было ловко крутится, чтобы быть удобным для большинства, доказать, что ты именно тот человек, который будет находить взаимовыгодные компромиссы между всеми заинтересованными сторонами. Особенно быть полезным тем, кто вложил деньги в твою политическую карьеру и профинансировал избрание. А еще нужно было уметь играть на публику, чего он больше всего не любил. Поневоле пришлось стать актером, чтобы более-менее убедительно нести специально подготовленную ахинею перед народом. Хотя здесь можно было особо и не стараться, люди принимали всё, что им вешали на уши. Были ли согласны или нет, по большому счету это ничего не значило, кроме смехотворных митингов, зачастую оплаченных конкурентами, ничего серьезного от них не ждали.

А потом Веретей оказался в затруднительном положении. Увлекшись своей игрой и балансируя между двух сильных мировых игроков, он пропустил тот момент, что большая часть правительства заняло сторону Закатной Объединенной Империи - ЗОИ. Влияние ЗОИ, ВОСГ, международных финансовых структур становилось все сильнее, интересы щедринской элиты были всё более связаны с ними. В этом он их не винил, когда речь касалась бизнеса и увеличения полномочий – каждый вел собственную игру. Винил он скорее самого себя, что вовремя не почувствовал «откуда ветер дует» и не занял более выгодную позицию. А тогда, в день вторжения СР, он оказался без сильного союзника. Бывшие покровители и соратники, быстро сообразив расстановку сил, поспешили подготовить пути отступления, а по возможности и присоединиться к более умным товарищам, сотрудничавших с Славской Республикой. Ведь любая ситуация открывала новые перспективы, нужно было лишь быстро сориентироваться в происходящем. Кабанив стал никому не нужным, имеющим лишь номинальную власть Президентом, уже практически не существующей страны. Но предаваться отчаянью долго не стоило, если он не хотел потерпеть полное фиаско. «Ну что ж, вы меня недооценили», - с мрачной улыбкой сказал он тогда самому себе. И провел серию ходов, узнав о которых, даже те, кто никогда не питал к нему уважению, поразились бы масштабу и хитрости замысла.

Пока правительство сохраняло видимость деятельности, отправляя на фронт новых солдат, а на самом деле лихорадочно стягивая свои активы и пытаясь найти теплое место в новом мире, Кабанив не терял времени даром. Он понимал, что сам по себе он фигура незначительная и не способная повлиять на ход событий. А значит, нужно было привлечь могущественного союзника. При этом, привлечь максимально тайно, договорившись предварительно о взаимной выгоде. В таком случае все сливки достанутся только ему. Хитрый ум чиновника быстро проанализировал все варианты возможного сотрудничества. По зрелому размышлению он пришел к выводу, что со Славской стороной ему договариваться не о чем, так как в свете последних событий, предложить им было нечего, а самым сильным и что не маловажно – богатым союзником будет заокеанский союз, который давно с вожделением поглядывал на украинскую территорию. Решив действовать, Президент не откладывая дела в долгий ящик, по защищенной линии провел короткие переговоры с Крисом Джакобо – главой ВОСГ, договорившись о личной встрече на нейтральной территории. Джакобо потребовалось несколько мгновений, чтобы понять и по достоинству оценить суть предложения щедринского чиновника. Действия славского оппонента, несколько спутало планы, а это был выгодный поворот, который открывал неплохие перспективы. Конечно же, нельзя его упускать.

Двусторонняя встреча прошла весьма успешно. Согласно договоренностям, обе стороны получали то, чего хотели. Кабаниву, за его участие полагалась весьма крупная сумма средств, а также закатнинское гражданство, целый ряд привилегий. Его роль в предстоящей операции была достаточно сложной, но при умелом и правильном проведении – выполнимой. Следуя своему собственному плану, он уже на следующий день принялся к тайной подготовке к появлению на арене Щедринии нового игрока. Используя всю оставшуюся власть, а также обширные связи, которые подкреплялись солидными гонорарами, он провел целую негласную кампанию среди жителей запада страны. Было давно известно, как там не любят славинцев, и насколько благосклонней смотрят в сторону западных стран. Играя на этой особенности, местные чиновники, по заданию Кабанива, незаметно ввели пропаганду, призывающую сопротивляться «восточным захватчикам», при этом выставляя в выгодном свете западный военный альянс, который мог бы помочь в этой борьбе. Семя упало на благодатную почву, мало-помалу, люди свыклись и прияли мысль о том, что только сотрудничество с таким могущественным союзником как ВОСГ могло дать шанс на победу. Немаловажными являлись и рассуждения другого плана. Если закатинцы смогли навести порядок в собственном государстве, став богатой, процветающей страной, то почему бы не привлечь их на помощь? Все ж сотрудничество с ними лучше, чем покориться «славскому тигру».

Была вероятность раскрытия этого заговора, что повлекло бы ряд проблем и окончательно погубило Веретея Кабанива. Он осознавал, на какой риск идет, но ставки были слишком высоки, чтобы отказаться. К счастью, всё прошло как нельзя лучше, политики были заняты решением своих насущных проблем и не обращали достаточно внимания на подозрительные тенденции, зарождающиеся на западе. Поэтому, когда первые самолеты ВОСГ приземлились в аэропорту Верхо-Полянска, это событие вызвало прямо противоположные эмоции. Население встретило их доброжелательно, как союзников, можно сказать «по щедрински», с хлебом-солью. Ну а для ставшей уже привыкать к новой ситуации власти, это было как гром среди ясного неба. Карты снова были спутаны, снова наступило время вырабатывать кардинально новую стратегию.

Веретей торжествовал и злорадствовал. Хотели оставить его ни с чем, но смеется тот, кто смеется последним! И сейчас в самом выгодном положении оказался именно он. Теперь нужно лишь дождаться завершения первой фазы высадки войск ВОСГ, потом обратиться с пламенной речью к народу, в которой назвать заокеанского гостя другом и помощником в беде. Мол, закатнинцы понимают, как страдает щедринский народ и готовы помочь им пережить этот сложный период. Готовы поделиться своим опытом, ресурсами и стратегией. После чего успокоенный народ будет покорно наблюдать за тем, как пришлые становятся полноправными хозяевами на их земле, устанавливая свои правила и порядки. Да может оно и к лучшему -подумал он, -нашему человеку ведь все равно под кем быть, главное, чтобы жить стало легче и богаче, а в жители Закатной знали толк. Ну и после всего этого, Веретею перечислялась оставшаяся часть суммы, а также предлагалось политическое убежище. Хотя, если все будет хорошо, то он вполне мог остаться здесь, и даже не потерять часть власти.

Конечно, и Кабанив и Джакобо и российский президент Потап Гранитский прекрасно понимали, что ни одна из сторон в сложившейся ситуации не сможет взять значительный перевес. Следовательно, следующим этапом, логически возникла необходимость в трехсторонних переговорах, естественно также негласных. Снова же встретившись на нейтральной территории, главы правительств в полнее мирной обстановке решили судьбу еще до недавно суверенной державы.

- Эх, ну и каша заварилась, Потап, – сказал тогда Веретей Гранитскому. – Ты конечно молодец, красиво все провернул. Но как видишь, надо было и меня в счет брать, – он добродушно похлопал его по плечу. – Теперь будем заново делиться.

Гранитский усмехнулся. Он в самом начале предполагал несколько вариантов развития событий и был готов к каждому из них. В любом случае, его планы не так уж и расстраивались, да и при необходимости их можно было просто отложить на некоторое время.

- Веретей-Веретей, хитрый ты лис! Этим союзом с ВОСГ, даже меня удивил. Усложнил ты ситуацию, как выпутываться собираешься? Я ж того гляди и рассердиться могу, что тогда?

Он лукаво и испытывающее глянул на собеседника.

- Но, да ладно, давай подумаем, какие перспективы открываются, авось и договоримся.

Оба повернулись к Джакобо, который с улыбкой слушал их разговор. Он прекрасно знал славский язык, поэтому услуги переводчика не требовались. Поставив недопитую чашку кофе, Крис тоже вступил в разговор.

- Джентельмены, думаю нужно сегодня обсудить основные вопросы. Вам известно, что мы не можем уклоняться от мирового плана развития событий, даже если имеем личные амбиции. Понадобиться некоторое время, чтобы аккуратно объявить народу положение дел, да и международные организации должны верить в то, что щедринцы сами одобрили сценарий, который мы разработаем. Сейчас, как серьезным людям, предлагаю расставить точки в вопросах, кто, на что претендует и на какие условия согласен идти.

Чиновники одобрительно кивнули, и немедля приступили к обсуждению. И хотя длилось оно не один час, иногда перерастая в угрозы и споры, но суть его свелась к простым и эффективным решениям.

Оперируя уже имеющимися особенностями и сложившейся ситуацией, страну решили разделить на три части влияния. Политика была настолько хитрой, что каждая из сторон мало того, что не роняла лицо, а наоборот выступала в роли «героя». Итак, по продуманной версии Славская Республика заняла восток Щедринии и Коралл, по той причине, что уже много лет подряд, граждане страны, жители этих мест, страдали под бездарным руководством щедринского правительства, раз за разом проявляя желание перейти под флаг близкого соседа. Поэтому ничего удивительного в том, что однажды Славия сама сделала им шаг на встречу, это подтверждалось отсутствием народных возмущений, при занятии востока. Славия всего лишь приняла в свое «родительское лоно» тех, кто давно к этому стремился.

Запад страны доставался ЗОИ. Те как герои на коне возникли в сложное для страны время и протянули руку помощи. Люди встретили их безропотно и даже с удовольствием, так как якобы появилась надежда на позитивные изменения в уровне жизни и других привилегиях, которых они были лишены.

Центр же Щедринии, в том числе столичный Златокупольный, были слишком спорными территориями, на которые не распространялось достаточное влияние никакой из сторон, поэтому, логично было оставить всё в прежнем виде. То есть, «расхлебывать» ситуацию давали возможность самим щедринским властям, а то, какую форму они придадут этому новому образованию, зависело от них. По крайней мере им давали возможность еще некоторое время поиграть во власть, пока ситуация не стабилизируется и не станет понятно как действовать дальше.

Подобные перспективы, конечно, не полностью удовлетворяли стороны, но пока другого решения, возникшей ситуации не было. Единственным и жестким правилом, которое касалось каждого из них – соблюдение полнейшей секретности этой встречи и других событий, связанных с выполнением плана. Эта информация не должна была просочиться в массы.

И вот теперь, Веретей Кабанив, сидел в своем кабинете и проклинал всё на свете. Ведь по его вине, главное условие секретности, находилось на грани срыва. Это его сотрудник оказался настолько изворотливым и продажным, что слил информацию зарубежному журналисту. Которого его служба безопасности так и не смогла найти, пропал, как в воду канул. Теперь от этого единственного человека зависел исход всех, с таким трудом, провернутых дел. Его нужно было любым способом найти и обезвредить. Президент больно стукнул кулаком по столу, и в который раз вызвал к себе начальника безопасности.

В то время, когда чиновники наверху вершили судьбу страны, преследуя в первую очередь свои личные цели, мысли обычных граждан были заняты совсем другим.

Зилаида Стеканова возвращалась домой после трудового дня. По дороге зашла в магазин, купила молока и мяса, на котлеты. На торговых прилавках товара не убыло, разве что совсем немного, это радовало. Хотя люди говаривали разное, но скорее всего голод им не грозит. И еще ей очень повезло с работой, как по нынешним неспокойным временам. Уже пятнадцать лет она работала на хлебозаводе. Зарплата небольшая, но где сейчас честным трудом хорошие деньги заработаешь? Ко всему привыкаешь, да и каждый день дома хлебушек свежий, для работников хлебокомбината бесплатный. А сейчас это тем более было важно.

На улице, хотя и приближался вечер, все еще ярко светило солнышко, она решила посидеть на скамейке в парке, подышать свежим воздухом. Села, задумалась. Нет, все же, сколько всего произошло за последнее время! То славинцы пришли, то закатнинцы, и все чего-то хотят от этой несчастной Щедринии. Она вздохнула. Да и когда в этом государстве порядок вообще был? Война - войной, но и раньше мало хорошего. Вечно денег не хватало, больницы платные, детям в школу всё купи втридорога. Она конечно рассуждала по уровню своего достатка и других людей своего круга. Но были и те, кто прекрасно себя чувствовал при какой угодно ситуации в стране. Вон смотри, сколько машин роскошных ездит. Но по большому счету, действительно богатых людей было совсем немного, да и те сплошь депутаты да чиновники разной масти. А так в основном – такие как она люди, перебивающиеся от зарплаты до зарплаты, пытающиеся крутиться, чтобы заработать копейку на отпуск. О большем думать было сложнее. Они с мужем, например, за всю жизнь на машину так и не скопили. Было время, когда могли взять что то отечественное, подешевле. Но потом прикинули свои заработки, сколько стоит топливо, сколько запчасти и ремонт. И махнули рукой – дешевле на общественном транспорте будет.

Зилаида словила себя на мысли, что даже не думает о войне. Да и чего было о ней думать, славинцы придут – хорошо, закатнинцы – еще лучше. В принципе даже радоваться можно, авось порядок наведут. Хотя конечно, ее просто не особо коснулась ситуация. А вон у соседей Барсовых… На фронт сына забрали. Куда, зачем, за что воевать – непонятно. Хороший был парень, вежливый такой. А теперь вот возьмут да и прострелят голову, «за просто так». Вот против такого, даже она бы протестовать пошла, это ж совсем уже монстры какие-то, детей так изводить. Да только никто особо не протестовал, так только, какие-то мелкие митинги, на которые никто не обращал внимания.

- Зилаида, а я-то смотрю, вы или не вы? Дай, думаю, подойду!

К ней подсел старый знакомый Миконай, они работали когда-то вместе на мясокомбинате.

- О, Миконай, а вы откуда и куда? Рассказывайте как дела ваши?

- Да, что я вам Зила расскажу… Такие дела, что остался я без работы, неделю уже как. Да не то страшно, а что зарплату не выплатили за два месяца, и видимо не увижу больше денег.

- Да вы что? А как же так?

- Работал я, значит, водителем в частной фирме, технику бытовую возил. Оно знаете как, сначала и зарплату хорошую пообещали и выходные и отпуск. Да вроде и платили, как обещано, первых полгода. А потом, начал шеф что-то крутить, да мутить воду. То говорит – заказчики еще не рассчитались, денег в кассе нет, то мол, проверки, бухгалтерия концы с концами сводит. Ну что делать, терпел-терпел, да аж два месяца без получки. И что вы думаете? Объявили нам неделю назад, что ликвидированна фирма, выплат не будет. Если претензии имеете – идите в суд. Вот такое дело. Так кто ж на суд в нашей стране рассчитывает? Конечно, некоторые подали заявление, но им сразу намекнули, что без взятки не обойтись, пролежит это дело неизвестно сколько, а потом будут тянуть, да мусолить, пока всё вообще не забудется. Да что я говорю, сами ж все знаете…

- Ой, Миконай, так жаль… Вот так работаешь, горбатишься, а в итоге без ничего остаешься. И это ж вы не один такой, вон Городька – слесарь, то же самое рассказывал. Пообещали одно, а платят в два раза меньше. А на все вопросы отвечают – не нравится – увольняйся, у нас, такие как ты, в очереди стоят. Да и правильно вы говорите, нигде ничего не добьешься, никому не нужны твои проблемы.

- Это да.. А что вы думаете, если, к примеру, закатнинцы придут, станет жизнь лучше?

- Не знаю, что вам и сказать, я ж в этой их Закатной не была. Но знакомые рассказывали, да и кума когда-то в Нау-Ят на работу переводчиком ездила, что не в пример лучше нас живут. Это у нас, как есть машина в семье – так уже и буржуи, а там у каждого по машине, а то и несколько. Говорит, на все денег хватает, выходишь в магазин, покупаешь всё что хочешь, ну в меру, конечно. И на счету у них всегда лежит, так что если работу потеряешь, то можешь спокойно жить дальше, пока новую не найдешь. А кроме этого само государство такое пособие выплачивает, что по нашим меркам, жить можно припеваючи. Медицина бесплатная, пенсионеры так вообще в кругосветные путешествия отправляются, такие вот пенсии.

- Слышал и я о таком. Рассказывали, что гражданин страны, может обратиться в любую инстанцию, везде серьезно к проблеме отнесутся, возьмутся проверить. Не то, что у нас. Оно молодым может и легче живется, но тоже еще как посмотреть. Вот вы помните мою Нану, дочку? Так вот двадцать пять лет ей уже. Закончила институт, по специальности бухгалтер. Пошла работу искать. А нигде не берут! Везде опыт нужен, а где ж ему взяться? Или связи надо, только ж их тоже ни у меня, ни у жены нету. Так вот ходила, тыкалась - мыкалась, пока не устроилась секретарем в офисе. Устроиться то устроилась, но зарплата мизерная! Еле концы с концами сводит, на проезд да на продукты только и хватает. А она ж молодая, и одеться надо, прогуляться где-то, поехать отдохнуть летом. Мы с женой понимаем, как можем поддерживаем, да только ж нас не хватает... Жених появился, пока непонятно, как оно у них сложится. Тоже в офисе работает, как его – менеджером по продажам, во! Кондиционеры продает. Так чтобы нормальные деньги получить, это ж знаете, сколько их продать надо? Да и процент получает совсем маленький, остальное начальству идет. Они бы может и согласны больше платить, да только с нашими налогами не разгонишься. Только на аренду квартиры и хватает, да велосипед купил. Вот так и живут, а как оно дальше будет – неизвестно.

Помолчали, все было ясно без слов. Наконец Зилаида здохнула:

- И так проблем было по горло, а теперь еще эта война. Хоть бы они там уже быстрее перегрызлись все наверху, да нам спокойнее жить дали. А по поводу жизни в Закатной, знаешь Миконай, сдается мне, что тоже там не всё ладно. Оно же знаешь, как бывает – «бесплатный сыр только в мышеловке».

Чуть далее, у края парка, на остановке стоял молодой парень. Нужного маршрута все не было, он начинал нервничать. Наконец появился автобус, парень вошел и даже нашел свободное место. Автобус был пригородной, ехал медленно, покачиваясь на старых рессорах. Мимо проплывали пейзажи, Волик смотрел в окно и думал. Ехал он как ни странно, в такое вечернее время на работу. Парень работал строителем-каменщиком и теперь спешил сменить дневную смену, чтобы до наступления темноты еще поработать.

Они выехали из города, начался пригородный поселок, в котором выделяясь из основной массы обычных меленьких сельских домов, целые островки элитных вилл. Собственно на строительстве такой вот огромной усадьбы он и работал. Какая, однако, ирония, думал он. На фоне перекошенных, потемневших хат, вокруг которых зачастую не было даже нормального забора, как перлы сияли дворцы «знати», из ворот которых выезжали роскошные автомобили. Волик был приезжим, подался из глубинки поближе к столице на заработки. Работу нашел, пригодился хороший опыт строителя. Там у себя на родине он жил в одной хате со всей родней: родители, брат, сестра, бабушка. Прокормить эту всю братию было весьма нелегко. Они с отцом вкалывали как проклятые, без выходных, или проводили дни в поиске подработки. Но всё равно не хватало. Вот и пришлось уехать в поисках счастья. Всё таки как странно: в стране беднота, идет война, а чиновники и олигархи спешат достроить виллы, чтобы поскорее переселиться, из прежних, ставших тесными. А посмотреть хотя бы, где эти усадьбы строятся! На этих местах должен быть лес, природный фонд. Но деньги решали все. Леса вырубались, участки даже в заповедных зонах продавались.

Да, что и говорить, каждому свое. Пенсионерам так вообще хоть ложись и помирай. Ну как на такую пенсию выжить, кто-то из этих толстозадых политиканов пробовал? Да они на один ужин тратят больше, чем его бабушка за месяц…

Вот и его остановка. Волик вышел напротив недостроенного дворца, с массивным трехметровым забором.

Глава 6. Путь к «свободе»

В другом мире, очень похожем на наш, шла война. Светан Барсов сидел, согнувшись в три погибели на дне окопа. Где-то неподалеку слышались звуки разрывающихся снарядов, стрекотали одинокие автоматические очереди. В воздухе проносились клубы серого дыма, смешанного с пылью и песком. Он осторожно выглянул за край, упал обратно и непроизвольно выругался. Проклятье, ситуация не завидная, с одной стороны наши, с другой враг, а он застрял как раз посредине.

Это был конец ночи, которую они проспали на дне окопа, прячась от преследования Воронова. Как и договорились, дежурили по очереди. Потом, с первыми лучами солнца поднялись и продолжили пробираться к лесу. Светан шел последним, часто останавливаясь и огладываясь назад. В один из таких моментов, когда ребята скрылись за поворотом, грянул первый взрыв. После которого, начался настоящий бедлам. Он сел на дно окопа и довольно долго, просто вспоминал события, приведшие его к этому месту. Идти дальше, пока вокруг взрывались снаряды, было рискованно, поэтому вся их группа, просто ждала прекращения огня. Они еще не знали, что славинские войска перешли в очередное наступление, на этот раз, чтобы окончательно сломить сопротивление щедринцев и взять Приречный. Не знали и того, что по тайной договоренности правительств, этот город, а также Камневодск, который брали в этот же день – будут последними, выданными под юрисдикцию СР. Далее бои планировалось прекратить, так как стороны к взаимной выгоде разделили территорию страны по сферам влияния.

Наконец, обстрел закончился, через поле двинулась бронетехника и пехота. Но парни в этот момент уже успели добежать до спасительного леса, всё больше отдаляясь от этого поля бессмысленного сражения.

Барсов провел взглядом щуплого паренька, вышедшего на остановке. Видимо работяга - строитель, сделал он вывод. Идет строить бунгало, местному олигарху, чтобы заработать копейки, которых едва хватит за оплату съемной квартиры. Эх, какая все-таки безумная страна! Автобус затормозил, его резко подрезала милицейская машина с мигалками, за которой промчался огромный черный лимузин. Ха, ну вот хозяин бунгало поехал. Водитель автобуса смачно выругался, но было видно, что он привык к таким происшествиям.

Остальные ребята сидели на соседних сиденьях и дремали. Вот уже второй день, как они покинули передовую и пробирались к границе Зоны Выселения. В принципе, они рассчитывали, что получится быстрее, но возникли некоторое нюансы, которые задержали. Во-первых, нужно было купить гражданскую одежду, чтобы не бросаться в глаза своими камуфляжными формами. В ближайшем городке они зашли на рынок и купили самые дешевые шорты, футболки. Много денег ни у кого не было, потому решили по скромному, тем более, что нужно было оставить на продукты. Переоделись, сложили форму в мешки. Потом нужно было время, чтобы связаться с родными и объяснить им обстановку. Во время пребывания на фронте мобильные телефоны не работали, так как сигнал специально глушился. Поэтому только сейчас они могли связаться с близкими, узнать как у них дела и рассказать о своих планах покинуть страну. Слава Богу, у родных было все хорошо, война и беспорядки особо не коснулись гражданского населения, ну а к произволу чиновников и другим лишениям, народ был давно привычен. Известие о том, что ребята хотят попытать счастья в зарубежье, встретили достаточно одобрительно. То, что они остались живы и невредимы, само по себе радовало, но лучше быть вообще подальше от всего этого беспредела, попытаться построить нормальную жизнь. Договорившись выходить с семьями на связь, как только будет возможность. Потом нашли автобусный маршрут и двинулись в сторону Златокупольного.

Мерное покачивание убаюкивало и нагоняло сон. Полупустой автобус, мерно кряхтя, продвигался по неширокой двух полосной дороге к городу. Ребята даже не заметили, когда он остановился в очередном населенном пункте. Но вдруг, их глаза заинтересованно устремились в одном направлении. В салон вошла, нет, скорее влетела, русая девчонка, с огромным рюкзаком за плечами и большими наушниками на голове. Она была одета в потертые, рваные джинсы, зеленую майку и сандалии на босую ногу. От всего ее облика веяло такой заразительной энергией и весельем, что не обратить внимание, было невозможно. Девушка вошла, не раздумывая, бесцеремонно плюхнулась на свободное место возле Тихомира Всеслава, на другое сиденье бросила рюкзак. Потом принялась рассматривать пассажиров, особенно заинтересовавшись четверкой парней с одинаковыми армейскими мешками. Наконец задорно повернулась к Всеславу.

- Привет! Вы тоже путешествуете по бескрайним просторам нашей родины? – смешно морща нос, весело спросила она. Парень и так не отличающийся раскованностью, засмущался еще больше.

- Не совсем… Хотя, можно и так сказать – путешествуем.

-А где были, - не унималась она, - куда сейчас едете? - И не дав времени ответить, затараторила. - А я вот выбралась автостопом путешествовать. Поехала по Славии, в сторону Вронжа. Красивые места там, люди интересные. А потом – бах, и узнаю, что Славия с Щедринией войну ведут! Нет, ну вы представляете?! Я даже не поверила вначале! Что делать, пришлось обратно ехать, надо же узнать, что тут к чему! А вы откуда и куда?

Ответил ей Рыжий, сидящий на соседнем сиденье.

- А мы вот тоже выбрались, так сказать в поход. Поедем, по лесам побродим.

Она насмешливо посмотрела на него:

-Да ну! В такое то время, вы вдруг в поход намылились! Да и в эту сторону едете? Есть там конечно Лесодревские леса, есть и Темноярье со своей Зоной… Стоп, а вы не туда часом собрались?

Ее глаза загорелись интересом, было видно, что она уже их раскусила. Рыжий замялся, посмотрел на остальных.

- Да мы еще сами не решили куда пойдем. - Уклончиво ответил он.

- Ха, я угадала, вы в Зону Выселения идете!

- Тс-с-с, ну чего кричишь так громко!

- Извини, – она понизила голос до заговорщицкого шепота. – Ребят, а с вами можно? Я давно собиралась там побывать, но все компании подходящей не находилось. А сейчас – так повезло!

Всю оставшуюся дорогу, несколько часов, она уговаривала ребят дать разрешения пойти с ними. Убеждала, что она опытный турист, не будет обузой. Парней в первую очередь смутило, то, что девушка так настойчиво пытается идти с незнакомыми людьми. Но за время общения с ней, они поняли, что она и разряда тех людей, которых раньше называли хиппи – свободных, не придерживающихся общепринятых принципов, вечных искателей приключений. Вначале они были настроены твердо, ни о каком дополнительном участнике компании, не могло идти и речи. Но чем, дальше, тем больше поддавались уговорам. Да и что таить, ребятам, конечно, было приятно женское общество. Особо поддался Рыжий, который явно симпатизировал этой смешной девчонке. Закончилось тем, что, уже выходя из автобуса, Светан, вынес вердикт. Она могла идти с ними, но стоило сначала начистоту выложить всё об их планах, опасностях которые могут подстерегать. Если и после этого у нее будет желание – ну что ж, пусть идет наравне со всеми.

Они зашли в небольшое кафе, неподалеку от автовокзала, откуда отправлялись автобусы в сторону Лесодревья. Пока ели, особо на разговоры не отвлекались, но потом, когда пришла сытая усталость, настало время раскрыть карты. Светан прокашлялся и повернулся к Цветане, так звали их нежданную попутчицу.

- Слушай, тебе нужно кое-что знать, прежде чем решить идти с нами…

- Ух ты, я чувствую какую то тайну, – увлеченно ответила она и подвинулась поближе. – Говори, я никому не скажу!

- Ну, что ж, тогда начистоту. Откровенно говоря, мы идем в непростой поход. Когда ты нас встретила в автобусе, мы ехали из Приречного, где сейчас идут бои. Да-да, мы можно сказать дезертиры, покинувшие фронт… Если можно назвать то, что происходит войной.

Он замолчал, наблюдая за ее реакцией. Цветана только пожала плечами:

- Я думала, вы чего-то натворили и теперь бежите. А то, что с армии смылись, в подобных обстоятельствах – вряд ли предательство. Я же слышу, о чем люди говорят, что даром ребята гибнут, никому не нужна эта война.

- Хорошо, что ты понимаешь. Была еще одна причина. Дело в том, что мы стали свидетелями незаконных действий одного военного командира. И справедливо решили, что после этого нам не жить. Поэтому выбор был невелик: либо оставаться меж двух огней – славинцев и собственного руководства, либо бежать. Решили уходить, чем дальше, тем лучше, хотим пересечь границу и попробовать счастья в другой стране. Так что цель нашего путешествия – пройти по территории Темноярской зоны, перейти границу с Белославьем, и двигаться дальше к Витве. В этом пути ждет достаточно опасностей и неудобств. Теперь ты всё знаешь, самое время отказаться от затеи идти с нами. У тебя наверняка есть родители, которые ждут домой, да и зачем тебе вообще этот лишний риск?

Цветана сидела и молча пялилась на них. Сделала глоток, откинула с глаз прядь волос.

- Да ребята, ну вы даете… Когда вас встретила, то почувствовала, что пахнет чем каким-то приключением, но не ожидала, что все так серьезно. В общем, теперь мне хочется с вами еще больше, если вы не против. Насчет родителей… У меня их нет, только бабушка. Она осталась в деревне , а я уехала учиться в столицу. Живу в общежитии, сейчас у нас каникулы. Бабушка знает, что я летом путешествую, поэтому переживать не будет. Так что, ребята, я с вами! Да и по большому счету, у меня тоже возникали мысли, что нужно бы попробовать убраться из Щедринии, посмотреть как люди там за бугром живут.

Светан оглядел все присутствующих, задержав взгляд на Вольновом, который сиял как новая монета, хотя и пытался скрыть свое удовольствие. Улыбнулся:

-Ну что ж, господа, тогда, если нет возражений, дальше идем впятером. А теперь пора готовиться к сложному переходу, закупать продукты и все необходимое. Пошли!

Купить всё, что требовалось для похода, не заняло много времени. Привыкшие за последнее время к достаточно сложным условиям жизни, ребята не раскошеливались на такие удобства цивилизации как компактные палатки, спальные мешки с высочайшим уровнем сохранения тепла и другие подобные вещи. Барсов словил себя на мысли, какими смехотворными кажутся привычные вещи, в свете крутых изменений в жизни. То, что раньше было необходимым атрибутом путешествия, на данный момент вызывало лишь улыбку. Изнежен современный человек… Даже на природу он таскает за собой целый ворох вещей, позволяющих ему ощущать тот уровень комфорта к которому привык. А ведь раньше, люди вооруженные одним лишь луком и повязанные теплой шкурой, могли месяцами находится в движении, передвигаясь по диким, полным опасности местам. Ну что ж, он и его друзья, конечно, не принадлежали к числу таких «детей природы», но и от излишеств тоже отказались. Взяли лишь самое нужное – рюкзаки, несколько теплых вещей, самые простые палатки и спальники, походную посуду, ножи и топорики. Из провианта запаслись крупами, сухарями и консервами. Не забыли конечно и о чае, взяли немного кофе. Все это удалось купить на местном рынке, порадовав тем самым продавцов, терпящих серьезные убытки, так как тема походов стала не популярной. Разговорчивые торгаши вначале задавали вопросы о целях путешествия, маршруте и тому подобном, но получив в ответ скупу оброненные слова, сразу прекращали расспросы. Время было непростое, все понимали, что у каждого свои тайны.

За билетами отправились сразу. Оказалось, что до ближайшей рейсовой маршрутки идущей в сторону Зоны, оставалось чуть больше часа. Это был последний маршрут на сегодня, поэтому взяли билеты без раздумий. Оставшееся время подождали, сидя в зале ожидания, на жестких скамьях. Пассажиров было меньше чем в обычное время, люди стали ездить реже.

И вот за окнами проплывают последние дома города, и автобус вырывается на шоссе. Всеслав с Рыжим дремали на сиденьях, а Цветана как ни странно оказалась рядом с Твердоступовым, который однако не обращал на нее никакого внимания. Он был полностью увлечен созерцанием своего ножа. Крутил его в руке, пробовал на остроту лезвие, разглядывал рукоятку. Девушка несколько раз попыталась заговорить с ним, но получив в ответ лишь неопределенное хмыканье, отстала и начала смотреть в окно. Светан наблюдал эту сцену и улыбался до ушей. В этот момент их взгляды встретились, и она широко улыбнулась в ответ, пожав плечами в сторону Урека. Барсов помотал головой и сделал гримасу, означающую, что того бесполезно отвлекать. После этого сам уселся поудобнее и погрузился в дрему.

Проснулся от того, что Вольнов тряс его за плечо:

- Светан, не проспи остановку, никто же не знает где выходить!

- Да, да, извини! – Барсов потянулся и громко спросил у водителя какая следующая остановка.

Оказалось, что выходить уже скоро. «Нам в Фаговке» - бросил он ребятам, в ответ на вопросительные взгляды. Прошло совсем не много времени, и водитель объявил об останове «Фаговка». Оказалось, что здесь выходили только они, остальные пассажиры лишь сонно провели их взглядами.

Солнце клонилось к закату, и, взглянув в сторону исчезающей вдали маршрутки, друзья поспешили дальше. Там где они вышли, была лишь остановка, само село находилось в нескольких километрах дальше от трасы. Но Барсов пояснил спутникам, что им нужно иди в противоположную сторону, и как можно быстрее, чтобы успеть перечь границу зоны до наступления темноты. Здесь было ближайшее место от границы, к которому они могли добраться на транспорте, далее придется постоянно идти пешком.

Сразу за трассой начинался лес. В начале редкий, несущий следы деятельности человека, но чем дальше, тем более густой и действенный. Барсов шел впереди, иногда сверяясь с компасом, хотя в этом особой необходимости не было. То и дело появлялись полу заброшенные дороги или тропинки, идущие в нужную им сторону, поэтому идти было легко. Друзья весело общались, смотрели по сторонам и смеялись. Среди деревьев было тихо, уютно и свежо. Так прошло несколько часов. Парни все чаще поглядывали на Цветану, всем было интересно, как она проявит себя при долгой ходьбе с рюкзаком за плечами. Но пока, даже к некоторой их досаде, она не выказывала, ни малейших признаков усталости, наоборот постоянно подшучивая над ними. Вечерело.

Все компания безмолвно застыла, устремив взгляды вперед. Там, уже совсем близко виднелась ограда из колючей проволоки, означающая границу Зоны Выселения. Сложные чувства обуревали ребят. С одной стороны хорошее настроение от живого, зеленого леса вокруг, с другой – неизвестность, ждущая их за этим ограждением. И хотя после рассказа Светана, опасность от радиации уже не была такой пугающей, но этот шаг по ту сторону означал нечто большее. Именно сейчас пришло понимание, что перейдя на ту сторону, они оставят позади все, что знали и что любили. Это не был просто забор «Темноярской Зоны», это был своеобразный рубеж, за которым начиналась новая жизнь. Хватит ли у них сил, везения, опыта, чтобы начать жить заново? Ведь прямо сейчас они делали шаг к тому, чтобы вскоре перейти Белославскую границу и стать нелегальными мигрантами, а соответственно столкнуться со всеми сложностями этого положения. Один лишь Барсов смотрел спокойно и даже в чем-то мечтательно. Зона его не страшила, а будущее хотя и казалось неопределенным, но все же, еще не наступило, а значит, нужно будет идти вперед, преодолевать и искать свое место под солнцем. Это была борьба, борьба за существование, так как когда-то боролись их предки с силами природы, чтобы отвоевать у нее право на жизнь. В этот момент как никогда ясно пришла мысль о том, что без борьбы жизнь не имеет смысла. Она становится пуста и лишенная мотива, так, наверное, чувствуют себя овощи на грядках. Они живут, растут, получают воду и солнечное тепло, но для чего всё это? Существование ради самого существования? Нет, трудности впереди его не пугали… Не оставляло лишь неприятное чувство чего-то недосказанного, зависшего в воздухе. Возможно вопроса – от чего же он тогда бежит?

Первой, очнулась от созерцания Цветана. Решительно тряхнув волосами, она пошла к ограде. Остальные, молча, последовали за ней. Перебросили на ту сторону рюкзаки, потом по очереди подсадили друг друга. Последним перебрался Твердоступов Урек, он обмотал руки тряпками и осторожно перелез по колючей проволоке на ту сторону. Закинули на плечи рюкзаки. И сделали первые шаги вглубь Зоны, навстречу уже сгустившейся темноте.

Глава 7. Распутывая клубок

Алекса Дружинин был крайне осторожен. Вестана Лозова, его давняя знакомая, попросила его об одной очень деликатной услуге. Хотя слово «деликатная» не вполне отображало суть дела, скорее это было очень опасное задание. И если бы он не узнал в чем суть ситуации, то не взялся бы даже ради старой подруги. Но информация о заговоре, с целью дележки страны, его не на шутку задела. Действующий подполковник службы безопасности Щедринии, Алекса многое повидал в жизни. А учитывая специфику учреждения, в котором работал, должен бы уже давно перестать чему либо удивляться. Но настолько циничное решение касательно целой нации… Это было слишком даже для него.

Нет, конечно, слухи о том, что не все ладно там наверху, ходили давно и упорно. Но в основном весь смысл сводился к тому, что одни чиновники строили козни другим, это, по сути, давно стало привычным. Другое дело, когда какой-то час назад, зарубежный журналист поведал ему о вмешательстве в дело государства третьих сил. И когда оказалось, что вся ситуация с этой глупой войной – тщательно спланированная, холодная операция. Как бывшего военного спецназовца, Дружинина, до глубины души возмутило то обстоятельство, что под пулями гибнут ребята, ради каких-то интриг между главами государств. Одно дело, что до сегодняшнего дня он скрепя зубами, но все-таки верил, что отстаивает интересы собственной державы, а другое – когда оказалось, что он как и весь госаппарат, всего лишь винтики в делах национальных лидеров. А значит Президент страны, безопасность которой он защищает, который отдает ему приказы – предатель.

Подполковник, как и министр Лозова, принадлежал к тому редкому виду госслужащих, которые все еще верили в национальную идею и искренне надеялись, что однажды смогут гордиться своей непутевой страной. Теперь же, когда по решению свыше, его Щедриния, становилась лишь сырьевым придатком других стран, он не мог оставаться в стороне. Понимая, что этим, скорее всего, подписывает себе смертный приговор, Алексы, все же решил стать на сторону Лозовой и бороться до конца. Хотя у алтейского журналиста, не было доказательств на руках, но профессионал своего дела, Дружинин, быстро уловил суть. Просидев вместе с Вестаной несколько часов, и сопоставив все последние события с информацией Келвиса, они пришли к выводу, что тот сообщал о действительных фактах. Другое дело, что доказать это будет сложно, не имея улик. Но собственно, в этом деле и отводилась ведущая роль Алексе. Ему нужно было любым способом найти Равла и выяснить, где находится копия записи телефонного разговора президентов. То, что информатор все еще на свободе, Алекса знал точно, у них в управлении по этому поводу был целый переполох, всех поставили на уши, дав задание отыскать Равла любой ценой. Его обвиняли в шпионаже, в прочем не вдаваясь в подробности, что еще больше подтверждало уверенность подполковника.

И вот теперь, он стоял, опершись плечом о стену, покуривал сигарету, внимательно наблюдая за входом в здание напротив. Дружинин раздобыл информацию, что именно по этому адресу, скорее всего находится Равл. Сюда уже ехал отряд спецназа. Алекса давно не принимал участия в боевых операциях, как он сам себя называл – он стал «офисной мышью». Будучи ведущим специалистом по аналитике, его заданием был анализ уймы оперативных сводок, фотографий, видеозаписей, и многого другого. Все для того, чтобы в определенный момент, он мог предугадать, где будет совершенно преступление, или какого развития событий стоит ождать. Вот и сейчас «компьютер» в его голове быстро делал расчеты, сопоставлял и анализировал. Его выводы были такими же – с наибольшей долей вероятности, Равел находился в квартире своего друга, который сейчас был за границей. Память услужливо подсказала номер квартиры - 41, на четвертом этаже. А дом, в это время быстро оцепляли бойцы в масках. Дружинин, неторопливо потушил сигарету, поправил воротник пиджака. Ну что же, настало время действовать.

- Черт, черт, - Равел ругался ходя по квартире из угла в угол. -Нет, ну надо же было так вляпаться! А всего лишь хотел незаметно заработать деньжат и свалить за бугор. В итоге сейчас его ищет вся служба безопасности страны, и не трудно догадаться, что ждет потом.

Он нервно закурил. Друг не разрешал курить в своей квартире, но сейчас было не до этого, хотелось хоть как-то успокоить нервы. Нужно было придумать план побега, но никаких удачных вариантов, как на зло, не приходило на ум.

За этими размышлениями, его и взяли. Все произошло быстро, как в кино. Раздался мощный удар, входная дверь вылетела, внутрь ринулись вооруженные люди в масках. Его повалили лицом вниз, скрутили руки и одели наручники. Потом подняли, и командир отряда приступил к короткому допросу, суть которого сводилась к вопросу – где запись? Но уж тут мужчина проявил железную выдержку, хотя и получил несколько очень болезненных ударов в живот. И не потому, что вдруг возомнил себя героем, всего лишь знал – запись его единственный козырь, пока ее не найдут, он будет жить. Командир видимо понял, что прямо здесь не добьется результата, поэтому коротко скомандовал вести арестованного в машину и прислать группу обыска в квартиру. Равла повели трое бойцов, один вел его под руку, другие сопровождали впереди и сзади.

Как и в случае с арестом, он не успел ничего толком понять. Они повернули к лифту, и вдруг, откуда-то возник мужчина в черном костюме и маске. Быстрый мощный удар в горло впереди идущему бойцу, и тот, не успев даже вскрикнуть, повалился без сознания на пол. Второй, держащий Павла, успел отпустить его и вскинуть автомат, но нападающий молниеносным ударом ноги выбил его из рук и нанес сильный удар кулаком снизу в подбородок. Оглушенный спецназовец отлетел к стене и медленно пополз вниз. С третьим было сложнее, так как у того было время прийти в себя. Он успел бы разрядить автомат в нападавшего, если бы в этот момент, прямо перед ним не стоял арестованный. Видимо именно на это мужчина и насчитывал, он вдруг сильно толкнул Равла на ругнувшегося охранника, и перехватил дуло автомата, направив его в потолок. Боец успел нажать курок, пустив очередь, но в следующий момент получил мощный удар локтем в нос. От боли поломанного носа, он ослабил хватку, но всё же, попытался нанести боковой удар кулаком. Тот оказался малоэффективным, лишь скользнув по скуле. В ответ был сильный удар в коленный сустав, сразу же за ним – прикладом собственного автомата в лоб. Боец повалился как подкошенный, а нападавший отбросив автомат, схватил арестанта и потащил вверх по лестнице.

Они бежали по ступеням, и Равел понемногу приходя в себя, рассматривал своего похитителя, или возможно спасителя? Хотя это вряд ли, у него не было знакомых способных на такой безумный поступок. А значит, он попадал «из огня да в полымя»! Но будучи свидетелем, как этот тип за несколько секунд разделался с тренированными солдатами, у него не возникало желания сопротивляться. Они добежали до пятого этажа, откуда вела дверь на чердак. Сильным ударом ноги мужчина сломал ветхий замок, и они вошли в затхлый чулан. Позади уже слушались звуки погони. Еще один удар по наружной двери, и они оказались на крыше, где сразу же побежали к краю. У Равла похолодело внутри, неужели этот маньяк собирается сбросить его вниз? Но нет, добежав до края, тот крикнул ему, что нужно перепрыгнуть на стоящее рядом здание. В любое другое время он не решился бы на такой прыжок, но в настоящий момент похоже не оставалось выбора, поэтому, глубоко вдохнув, он разогнался и прыгнул. Ноги оказали на самом краю, сохранять равновесие мешали скованные руки, и он, качнувшись, сорвался бы вниз, если бы не сильная рука сопровождающего, не схватила за ворот. Они снова побежали, сначала через всю крышу, потом по пожарной лестнице вниз. Несколько раз по ним даже успели выстрелить, но к счастью неудачно, пули лишь взметнули столбики пыли под ногами.

За углом стояла машина. Равла втолкнули на заднее сиденье, сам похититель прыгнул на переднее и ударил по педали газа. Вырвавшись на оживленную улицу, он сразу поехал медленнее, сохраняя спокойствие , стараясь не выделяясь среди другого транспорта. Так они проехали несколько кварталов и остановились, съехав на боковую улицу. Мужчина стянул маску с головы, и несчастный арестант сразу же отметил худощавое лицо, светло русые короткие волосы и пронзительные голубые глаза. Повернувшись к нему, тот спокойно произнес:

- Меня зовут Алекса, я от Лайтона Келвиса.

У Равла округлились глаза, вот уж чего он точно не ожидал.

- И что теперь? - После недолгой паузы спросил он.

- А теперь слушай внимательно. Я помогу тебе скрыться, но при одном условии. Ты говорил Лайтону об одной записи. Нам крайне важно получить эту запись, понимаешь?

Равел медленно кивнул, обдумывая ситуацию. Если этот парень был действительно от Келвиса, то появлялась надежда на спасение. Пожалуй, тот был единственным посвященным в суть дела, которому можно было доверять, и у которого не было смысла убивать информатора. Ну что ж…

- Хорошо, но прежде я хочу поговорить с Лайтоном!

Алекса кивнул, набрал номер телефона и передал трубку. Разговор был коротким. Журналист уверил информатора, что ему действительно помогут в обмен на запись. Отключив трубку, он передал ее Дружинину.

- Ты не мог бы снять эту штуку? – Кивнул он головой на наручники.

Мужчина, порылся в кармане, достал, что-то вроде отмычки, и за несколько секунд освободил руки арестованного. Тот потер запястья, облегченно вздохнул.

- Поехали. Нам нужно к камерам хранения на вокзале.

Пока Алекса вел поиски Равла и записи, Лайтон Келвис не бездействовал. Хотя он и скрывался в квартире Вестаны, не имея возможности без риска выйти, но ум его напряженно работал. Появлялись новые направления для размышлений, они его не на шутку беспокоили. Всего несколько часов назад, по безопасному каналу, Лайтон связался со своим редактором в Йортоне, столице Антелы. Вкратце пересказал события последних дней, положение в котором очутился. Ответ его удивил и насторожил. Редактор советовал не распространяться на эту тему, и как можно быстрее возвращаться на родину, с помощью посольства. Келвис возразил, что ведь он стоит на пороге сенсационного материала, нужно лишь раздобыть доказательства. На что ему неоднозначно намекнули, что его миссия в Щедринии завершена, больше не имеет смысла там находиться. Он получит все обещанные гонорары и даже бонус, но его просили больше не рисковать и не участвовать, ни в каких расследованиях.

Такое положение дел было для журналиста неожиданным и подозрительным. Зайдя в интернет, он быстро пробежался по новостным сайтам других государств, в том числе его родной Антелы. Как ни странно о событиях в Щедринии практически не упоминалось, все сводилось к тому, что сложившаяся ситуация касалась сугубо участвовавших сторон, и стороннее вмешательство только навредит. Приводились информационные сводки, но они и в малой доле не описывали реальных событий. Согласно им, народ Щедринии позитивно воспринял происходящие изменения, оставалось лишь дождаться стабилизации политических процессов. Много где, как бы вскользь, говорилось о том, что собственно такое государство как Щедриния, перестало существовать, никого этим не удивив. Больше волновал вопрос, с новыми владельцами территорий и их политикой по отношению к остальной Верее.

Опытный репортер Лайтон, нюхом чуял, что здесь что-то не так. Создавалось впечатление, что информация умышленно замалчивалась и не пускалась в массы, при том, на самом высочайшем международном уровне. Эта цепочка размышлений неожиданно привела его к казалось бы невозможным догадкам. Он вдруг подумал о том, на что раньше не обратил внимания. И тут его осенило!

- Вестана, вы здесь? – Он вбежал в кабинет без стука, возбужденно дыша.

Министр оторвалась от документов и подняла на вошедшего глаза.

- Да, я вас слушаю, что-то случилось?

- Я сейчас, поделюсь с вами некой теорией, но вначале хочу, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Понимаю, что они будут неожиданными, но поверьте это важно! Скажите, кроме того недавнего периода до войны, Щедриния была независимой?

Лозова удивленно смотрела на журналиста. Он был не на шутку возбужден и взволнован.

- Как вам сказать… Были моменты в истории, когда какая-то часть населенной щедринским народом территории объявляла о независимости, к примеру Камневодское Вольновойство…

Лайтон нетерпеливо махнул рукой.

- Это я знаю, но вопрос о другом! Территория почти в центре Вереи, населенная самобытным народом, достаточно талантливым, трудолюбивым, была ли эта земля, когда ни будь, по настоящему суверенной державой?

- Вы об этом… Хорошо, тогда не считая времен Златой Славении, действительно наша земля всегда была под гнетом какого-то другого государства. Витва, Лёштва, Славская империя. А к чему вы клоните?

- Давайте подождем с выводами. Ответьте теперь еще на другой вопрос. Вам известно, что во всем мире сохраняется тенденция увеличения количества населения, рождаемость намного превосходит смертность. А теперь вспомните статистику за время независимости Щедринии. За несколько десятков лет население уменьшилось практически на треть, я прав?

- Да вы правы, мы пытались бороться с этими тенденциями, но если честно это очень сложный вопрос. Напрямую зависит от уровня экономики, экологии и многих других факторов.

- Нас сейчас не интересуют причины, говорим лишь о фактах. И последний вопрос. Как много вы знаете стран, имеющих: плодородные земли, огромнее количество пресных водоемов, выход к морю, а также большой живописный остров, входящий в состав. Стран не подверженных природным катаклизмам, где не бывает землетрясений, сильных ураганов, а климат отличается мягкостью, зимы снежные и мало морозные, лето умеренно жаркое и не засушливое? То есть стран практически идеальных для проживания?

- Признаться, вы меня застали врасплох… Сложно ответить объективно, но, пожалуй, таких стран не много.

- А вот теперь резюмируем. Большая территория в центре Вестьянского материка, с отличным геополитическим расположением, имеющая высочайшие природные богатства, умеренный, прекрасный климат, не подверженная катаклизмам. Земля населенная трудолюбивым самобытным народом много столетий. Но никогда не принадлежавшая ему, а переходящая из «рук в руки», вместе с населением. И это население постоянно уменьшается, а также, извините за прямоту, не способное навести порядок даже во время короткой независимости. Интересная ситуация, вы не находите? Я бы сказал – не логичная, лишенная здравого смысла. Так как будто этим неестественным развитием кто-то руководил…

- Ваши рассуждения не лишены логики... Я бы добавила к этому особенный менталитет щедринцевв, их пассивность и обособленность.

- Да, вот именно! А теперь, Вестана, глубоко вдохните! Что если мы копаем не в том направлении? Мы ищем доказательство вины глав государств, развязавших войну. Но если это лишь верхушка айсберга? Что если они сами выступают, лишь пешками в этой игре? Возможно все происходящее – это лишь подготовка к чему-то большему. И подготовка ведется много столетий, именно потому территория Щедринии, эти лакомые земли никогда не принадлежали народу, а он сам со временем стал малочисленным? Иными словами, что если цель всего происходящего в последнее время – сделать территорию Щедринии ничейной, подготовить идеальную площадку для жизни кого-то другого?

Глава 8. Зона Выселения

На ночлег остановились, когда уже совсем стемнело. Хотелось отойти подальше вглубь зоны, где начинались настоящие дебри. Светан помнил еще по прежнему своему посещению, что стоит опасаться патрулей, периодически прочесывающих местность. Хотя скрыться от них было не так уж сложно, ведь они обычно передвигались по лесным дорогам, опутывающим всю местность. Благодаря регулярно проезжающим внедорожникам эти дороги всё еще не заросли травой. Если не двигаться по этим путям, а осторожно пересекать их по мере продвижения, были все шансы остаться незамеченными. Время от времени Барсов доставал старенький бытовой дозиметр, который они купили на рынке, и измерял уровень радиации. В основном везде, он показывал значения, немного превышавшие уровень Златокупольного замера. Радиационный фон Темноярской зоны распространялся неравномерно, были совсем чистые участки, были с повышенным уровнем, но не опасным для жизни, а были и очень загрязненные, рискованные для жизни, которых следовало тщательно избегать.

В темноте, при свете фонариков ребята на скорую руку разбили лагерь, разожгли небольшой костер. Они устали за целый день, поэтому никому не хотелось заниматься приготовлением пищи, перекусили сухим пайком и разошлись по палаткам. Спали по двое. Когда пришел момент выбирать, куда пойдет Цветана, все старались не выдать интереса, как будто это подразумевало нечто большее, чем просто пребывание в одной палатке. Девушка, почувствовав эту неловкую атмосферу, хмыкнула и достала из своего необъятного рюкзака собственную одноместную палатку, демонстративно поставила ее поближе к костру. Тем самым разрешив сложившуюся ситуацию. Парни переглянулись и расползлись по спальным мешкам. Твердоступова, как самого храпящего, решили оставить в палатке одного.

Тихо потрескивали поленья в костре, где то ухала сова. При всей усталости, по крайней мере, трое из компании не могли уснуть. Для большинства друзей, это была первый ночлег в такой дикой местности, поэтому испуганный мозг рисовал картины кровожадного зверья подбирающегося к лагерю, возможно даже страшных мутантов, ведь кто его знает, что на самом деле творилось на этой радиоактивной зоне? Светан, услышь бы такие предположения, только рассмеялся. Но не преминул вспомнить и свою первую ночь, похожие ощущения. Наконец, все поддались усталости и уснули.

Треск сучьев и тяжелое топанье разбудили всех без исключения. Подпрыгнув от испуга, ребята с ужасом прислушались к звукам за тонкой стенкой палатки. Под самым пологом раздалось урчание и тяжелое сопение. Не выдержав, Урек, с воплем отбросил полог и вывалился с топором в руке. Вдали раздался топот существа, испуганного его нечленораздельным криком. Вторил ему веселый, захлебывающийся смех Цветаны Чайкиной и сдержанное хихиканье Барсова. Остальные с дикими глазами вылезли из палаток поближе к угасающему костру, каждый сжимал в руке топор или нож, со страхом озираясь по сторонам. Они с непониманием уставились на веселящихся товарищей.

Наконец, Светан перестал смеяться.

- Ребята, вы кого-то забить топорами хотели?! – Он снова зашелся смехом.

- Не смешно! – Мрачно процедил Вольнов. – Что это было?

- Ну-ну, успокойтесь, всё нормально! Видно, что вы в первый раз на природе. Понимаете, зверье очень любопытное, частенько ночью кто-то забредает в лагерь. Интересно им обнюхать всё, осмотреть…

- Ну, это точно медведь был! – Дрожащим голосом отозвался Всеслав.

- Ха-ха, это вряд ли! Скорее всего, олень, лось, может кабан. Они редко опасны, просто не обращайте внимания и спите дальше.

- Легко сказать… А когда над ухом сопит что-то огромное, не до сна!

- Тогда придется всю ночь бодрствовать! – Жизнерадостно сообщил Светан и демонстративно завалился на боковую.

Остальные переглянулись и с ворчанием полезли обратно. Еще долго они пролежали, испуганно ловя подозрительные шорохи, но в итоге беспокойный сон сморил всех без исключения.

Утро нового дня выдалось солнечным и наполненным звонким пением птиц. Страхи ночи быстро отступали под теплыми лучами, ребятам даже стало немного стыдно за свой испуг. Но Цветана подбодрила всех, сказав, что подобное переживают все, кто путешествует на природе.

Беспокойная ночь не благоприятствовала хорошему отдыху, поэтому друзья с трудом разминали мышцы, зевали и пытались окончательно проснуться. Надо отдать должное девушке, она сразу же принялась за готовку завтрака. В итоге у них была вкусная гречневая каша с тушенкой, и даже горячий чай. За едой настроение ребят поднялось, они принялись весело болтать. Потом Рыжий поинтересовался их дальнейшим маршрутом, и все склонились над картой.

- Я так понимаю, нам нужно будет переправится через вот эту реку? – Спросил он, указывая на голубую полосу на их пути.

- Да! –Отозвался Барсов. –Эта река, насколько помнится, довольно полноводная. Придется сделать какой-то плот, чтобы переправить вещи, сами можем и вплавь.

- А это не опасно? – Тихомир напрягся. – Ведь вода впитала много радиации…

- Всеслав, по правде говоря здесь всё может быть опасно… Но придется мириться этим, так как другого пути нет. Реку придется пересечь в любом случае.

- Хоть бы там эти… Рыбы какие-то гигантские не водились! – Почесав макушку, с опаской проронил Твердоступов Урек.

- Тоже на это надеюсь! – Весело откликнулся Барсов.

Остальные натянуто улыбнулись, стараясь не выдать своего беспокойства по поводу этой шутки.

Вскоре, упаковав рюкзаки, двинулись дальше. Чем глубже проникали на территорию Зоны, тем все более странными, постапокалиптическими становились пейзажи. Лес стал более непроходимым, то и дело приходило огибать небольшие болота, или переходить их по стволам поваленных деревьев. Наполовину заросшие дороги встречались очень редко, гораздо больше было звериных троп, по которым хоть немного, но было легче идти. Чаща периодически сменялась широкими просеками, на которых были выложены огромные кучи стволов деревьев как память о том, что после аварии на Атомном Генераторе, растительность сносили бульдозерами. Поражал масштаб этих работ, просеки тянулись целыми километрами.

Но даже не это больше всего поражало и очаровывало ребят. Чем дальше они шли, тем больше возникало впечатление, что они попали в какой-то другой, нереальный мир. Мир буйной, дикой природы с увядшими следами цивилизации на ее фоне. Заброшенные оросительные каналы, давно превратившиеся в подобие водоемов с мутной, стоячей водой, изредка попадающиеся предметы человеческого быта – металлические, пластиковые вещи. И над всем этим полная тишина, без малейшей примеси звука людской деятельности – ни шума машин, ни гула голосов, ни одного механического звука.

На берег реки, вышли через несколько часов. Вообще передвигаться по этим заброшенным территориям было нелегко и дольше, чем они рассчитывали. Теперь предстояло переправиться на другой берег, а для этого необходимо было соорудить некий плот, на котором поместились бы вещи. Достав топоры, парни разошлись в разные стороны, в поисках подходящих толстых ветвей или стволов.

Через время все снова собрались на берегу. Достали веревки и принялись скручивать вместе, принесенные материалы. Работа спорилась, увлеченные товарищи, не замечали ничего вокруг. И тут раздался громкий шепот Чайкиной, она звала их, выглянув из-за кустов.

- Вот там видите? – Тихо произнесла она, указывая на другой берег реки.

Ребята разом выдохнули. Там осторожно и беспокойно озираясь, на водопой спускалось стадо кабанов. Впереди шел огромный вепрь, подозрительно нюхающий воздух, за ним около десятка свиней и молодняка. Вот они подошли к воде, опустив головы, начали шумно пить. Большой секач, время от времени поднимал голову, демонстрируя свои огромные клыки. Стадо напилось и не спеша тронулось обратно к лесу. Движения огромных туш были на удивление легкими и проворными, не возникало сомнения, что в случае необходимости, они могут быть чрезвычайно быстрыми и ловкими.

- Класс… - Сглотнул комок в горле, Рыжий. – Никогда не видел настоящих диких кабанов. Ух, огромные, не ожидал…

- Похожи на домашних свиней, но не такие жирные. – С видом знатока заявил Урек.

Его деловитость рассмешила друзей, все весело расхохотались.

- Я надеюсь, что они не захотят попить снова, в том момент, когда мы доплывем к тому берегу! – Со смехом заметила Цветана.

В ответ на нее воззрились круглые от ужаса глаза Всеслава. Это развеселило всю компанию еще сильнее. Поняв, что смеются над его реакцией, Тихомир, досадно поморщился.

- Ладно-ладно, давайте к делу вернемся!

Улыбаясь, ребята вернулись к плоту. Через пятнадцать минут он был готов и благополучно спущен на воду. На него погрузили все вещи, оставив на себе лишь плавки. Девушка, делая вид, что не замечает пристальных взглядов, заявила, что купальника у нее с собой нет, а значит, она поплывет прямо в майке и шортах. И сама первая подала пример, спустившись с берега в воду. Парни осторожно спустились следом и медленно поплыли, толкая плот перед собой. Вода была теплой, купание даже доставляло удовольствие. Переправа прошла без происшествий, уже через несколько минут, они собрали вещи и оделись.

Попив воды из запасов и съев по несколько сухарей, компания отправилась дальше. Они все шли и шли, и чем дальше, тем больше начинало казаться, что опасности и неприятности остались где-то далеко позади. Это была настоящая идиллия. Солнце, природа, пение птиц, это завораживало и успокаивало. Поддавшись настроению, друзья как будто плыли по тихому, плавному течению реки, вдыхая чистый, с запахом хвои воздух. Светан, как будто со стороны, лениво присматривался к спутникам. Вот идет Вольнов Пламян, его тело расслабленно, но в глазах читается работа мысли, видимо снова обдумывает свои социальные теории. Иногда, как бы невзначай, он бросает быстрый взгляд на девушку, идущую впереди. Ее стройная фигурка с копной непослушных волос, грациозно преодолевает шаг за шагом, впечатление не портит даже огромный рюкзак за спиной. Барсов отметил про себя, что Рыжему стоил бы проявить инициативу, раз она ему так нравилась. Потом его взгляд переместился на Урека и Всеслава. Первый имел самое простодушное выражение лица. Впечатление о нем, после их раннего знакомства, растаяло после длительного пути проделанного вместе. Он был простым малым, прямым и бесхитростным, а если и бузил иногда, то только из-за воспитания своей нелегкой жизнью. От такого можно получить кулак в глаз, но никак не нож в спину. Что касается Всеслава - тот рассеяно передвигал ноги, в то время как мысли носились где-то далеко. Несмотря на свою кажущуюся беспомощность и неприспособленность, на поверку он оказался достаточно рациональным и практичным человеком. Светан не сомневался, что в эту минуту он обдумывает план действий после пересечения границы. Работа, быт, карьера…

Его размышления прервал Вольнов. Движение мысли в его голове, наконец, достигло своего апогея, видимо хотелось выговориться.

- Слушай, Светан, наверное, здорово вот так бы и жить! Лес, природа, ни законов, ни политики, нет разделения на богатых и бедных. Построил себе дом, рядом устроился сосед, а вон там за тем холмом, еще один. Выращивали бы овощи, разводили скот, рожали детей. А по праздникам, собирались бы вместе на гуляниях! – Он мечтательно посмотрел вдаль. – Вот почему не может такого быть? Зачем все усложнять, идти у кого-то на поводу, жить по правилам общества, неизвестно кем придуманным…

- Да, наверное, было бы здорово! Только, сдается мне, что подобной идиллии не позволили бы существовать. Ты же знаешь, в нашем мире все подчинено определенной системе. Не получается жить как хочешь.

- Но почему, вот в чем вопрос? Кому это нужно? Ведь скажем, общество, которое я описал, могло бы полностью обеспечивать себя всем необходимым – едой, одеждой, жильем.

- А кто будет обеспечивать покупку олигархом новой яхты? Или средствами, которые он проиграет в казино? – Барсов был ироничен. – Нет, я не сноб, говорю не о конкретных личностях, а о глобальной системе, которая просто не может существовать без деления на нищих и сверх богатых.

- Ты говоришь так, как будто мы все родились без права выбора и можем жить лишь по правилам!

- Не совсем так, но всё же… Удивительно, но система устроена так, что кто-то покупает коллекционную бутылку вина, стоимостью в десятки тысяч, в тот момент как другие, умирают от жажды, без глотка воды. Вспомни о нас, в то время как ребята гибли под пулями, вышестоящее руководство в уютных кабинетах, занималось улучшением собственного благосостояние. И самое мерзкое во всем этом, что раз ты у подножия «горы», то обязан действовать по указанному сверху сценарию. А когда, выходишь за рамки этого сценария, то становишься кем? Дезертиром, предателем, слабым звеном! Какая ирония, однако!

- Да, ты прав… Знаешь, каким вопросом я задаюсь? Мы часто слышим слова «патриотизм», «гражданин», «национальное сознание», но, кто на самом деле понимает значение этих слов? Интересно, тех парней, что погибли в этой бессмысленной войне, потом назовут патриотами? Или просто деликатно позабудут? И кто они на самом деле? Патриоты своей страны, которые пали защищая ее? Страны, из которой они сами мечтали сбежать, была бы только возможность! Или может они сознательные граждане горячо любимого государства? Как бы не так, плевать большинство хотело на это шелудивое государство, с продажными политиками, наживающихся на простых людях! И чем, в таком случае является Родина? За которую бы действительно стоило бороться?

Барсов молчал. Ответов не было, как и не было идей как можно всё исправить. Да и кем он был? Кем были они? Разве могли эти несколько ребят повлиять на происходящее? С ними никто не считался.

- Я не знаю, Пламян… Правда, всё очень неправильно, но что мы можем?

Помолчали. День подходил к концу, нужно было думать о лагере. Решили искать какую-то небольшую поляну, поэтому, когда впереди забрезжил рассвет, беспечно двинулись к нему. Миг, и они поняли свою ошибку, но слишком поздно.

С разгону выскочив на открытую местность, они оказались прямо на дороге, по которой не спеша ехал военный внедорожник. Еще нескольких секунд хватило, чтобы как одна так и другая сторона успела отреагировать. Машина резко затормозила, из нее выскочили бойцы патруля, а ребята, уже повернувшиеся, чтобы бежать, были вынуждены под прицелом автоматов вернуться. Проклиная свою неосторожность, они угрюмо приблизились. Патрульных было двое, оба вооруженные.

- Стоять, повернуться, снять рюкзаки! Оружие есть? Показали руки! – Сыпались приказы.

Друзья неохотно подчинялись. У каждого из парней лихорадочно работала голова. Они понимали, чем грозит это обнаружение. Их повезут в участок, выяснят личности, всплывет «дезертирство», плюс проникновение на запретную зону. Чем все это обернется, нетрудно было догадаться. Вдруг Светан краем глаза заметил, как Рыжий незаметно полез в рюкзак. Догадка осенила его как молния!

- Нет, Пламян, стой! – Надрывающимся шепотом постарался он остановить друга. Тот лишь отчаянно взглянул в его сторону.

Дальше все было будто в тумане. Как в замедленной съемке Барсов видел, что Рыжий выхватил пистолет и крикнул что-то вроде – «Руки вверх»! Угрожающе поднял ствол. Как исказились страхом лица патрульных, и один из них автоматически, импульсивно нажал на курок, а из тела товарища брызнула кровь. Казалось со стороны, он наблюдал, как тот падает, а охранники с широко открытыми дикими от страха глазами, поворачиваются к остальным. Вот еще мгновенье, действующие инстинктивно руки, направят автоматы в их сторону и из них польется стальная смерть.

Вдруг голова стала ясной и чистой, а взгляд приобрел осознанность. Одним прыжком он оказался возле патрульного, сильно ударил ногой в живот, тот согнулся пополам. Попытался выпрямиться, но мощный удар кулаком в ухо опрокинул его на землю, а носок сапога, врезавшегося в лицо, вверг в беспамятство. Светан ударил еще и еще раз, в то же время отстраненно размышляя, почему не стреляет второй. Повернулся и понял. Он катался по земле вместе с Уреком, автомат отлетел в сторону. Рядом стоял Всеслав, бледный как стена и неподвижно наблюдал за происходящим. Краем зрения он увидел и Цветану, которая склонилась над Вольновым. Барсов метнулся к борющимся и схватил патрульного за шею. Твердоступов, улучив момент, со всего маху несколько раз заехал ему по подбородку.

Они встали, посмотрели друг на друга, безмолвно склонились над Рыжим. Тот был без сознания, а кровь без остановки текла из раны. Решение следовало принимать быстро.

- В машину его! – Светан был краток.

Вдвоем с Уреком они положили Пламяна на заднее сиденье, Цветана бледная, но собранная, села рядом, положив голову раненного на колени. Вопросов никто не задавал. Урек дернул все еще застывшего в прострации Тихомира:

- Помоги рюкзаки забросить! Быстро!

Барсов сел за руль.

- Поблизости должны жить «самоселы». Откройте карту!

Машина, зарычав, сорвалась с места. О чем-то вспомнив, Светан остановился. Он забрал автоматы, снял рацию и разбил ее о стоящее рядом дерево. В этот момент один из солдат пошевелился, приходя в себя. Барсов с неохотой еще раз ударил его прикладом автомата. Бросил оружие в багажник и снова сел за руль. Урек, как раз нашел заброшенную деревню на карте.

Глава 9. Земля под моими ногами

Крис Джакобо, глава военного альянса ВОСГ, задумчиво застыл у окна. Он любил в редкие свободные минуты, безмолвно наблюдать за происходящим внизу. Эти моменты были лучшими для того, чтобы в тишине, спокойно поразмышлять.

Сейчас он смотрел на копошащихся внизу как муравьев, людей, и думал о том, что может быть в неведении и есть счастье. Не даром, раньше говорили – «меньше знаешь, крепче спишь»! Хотя нет, в данном случае, он, пожалуй, не согласится. Знали эти люди, снующие внизу, что их ждет, или были в неведении, это ничего не меняло. Всё было решено уже давным-давно теми, кто вершит историю и диктует сценарий для целых народов. Он вздохнул. Иногда его мучила совесть за то, что собственно он сам и принадлежит к таким. Хотя с другой стороны, лучше входить в немногочисленную мировую элиту, чем жить среди обычного «стада баранов», которым являлись остальные.

Часто, он до глубины души поражался, насколько твердоголовые и непроницательные люди населяют планету. Наверное, все-таки справедливо, что им уготовано быть рабами правящей верхушки избранных, которые стояли над всем этим, знали истинные причины и мотивы происходящих процессов. Конечно, знали, ведь сами же и привели их в исполнение… Он отвлекся от философских рассуждений и вернулся к более близкой ситуации со Щедринией. Простым людям во всем мире, как и самим щедринцам, совсем не обязательно знать правду, об играх, которые велись на гораздо более высоком уровне. Специально для них было подготовлено несколько «логических» и «правдоподобных» версий о том, как агрессор сосед в лице СР, вторгся в страну. Для тех, кого подобное не устраивало, услужливо предлагалась через СМИ следующая версия – что народ Щедринии сам проявил желание стать под юрисдикцию Славии и ЗОИ. И таких версий было множество, до самой бесконечности, одна сменяла другую. И лишь те, кто правил миром, знали истинную причину.

«Как же виртуозно разыграли спектакль» - восхитился он, и даже почувствовал прилив гордости от небольшой, но все-таки причастности. Были некоторые шероховатости, но хватало и приятного стечения обстоятельств, вроде добровольного содействия Веретея Кабанива. Правящая элита давно знала, что неизбежен момент, когда планета будет перенаселена и неспособна прокормить такое количество жителей. Многие годы, из поколения в поколение они готовились к этому моменту. Была проделана огромная работа, по одному «взмаху палочки» невидимых дирижеров, целые народы меняли правительства, начинали войны, или погрязали в нищете. Стратегия была слишком продуманной и многогранной, чтобы так, в нескольких словах объяснить ее… Знать стоило лишь одно – результатом проделанной работы, ее феерическим финалом – будет избавление от лишнего населения, создание для оставшихся идеальных условий жизни. Серые кардиналы мира, в конце концов, предоставят в собственное распоряжение целую планету, оставив лишь то количество людей, которое будет полезно. И одной из важных задач этой стратегии был поиск и подготовка идеальных территорий для переселения. По ряду причин, Щедриния, была одним из таких благоприятных мест. Очень выгодно, что столетиями эта земля никому надолго не принадлежала, переходила из рук у руки. Поэтому ее население медленно, но неуклонно вымирало. Удалось даже сломать его дух, люди безропотно шли в бездну.

Поделись бы он такими размышлениями с любым снующим внизу человеком, тот в лучшем случае лишь рассмеялся и покрутил пальцем у виска. А значит, система работала отлично. Люди просто перестали видеть очевидное. И каких бы надежд и планов они не строили на свою жизнь, давно разработанная схема действовала неумолимо. Сначала, под разными предлогами теперешние хозяева Щедринии, начнут закрывать предприятия и заводы. Потом, под деланной заботой о коренных жителях, их начнут переселять. Это будет несложно, ведь уже давно вся законодательная система страны была сложна и запутанна, фактически делая землю ничейной. В конце концов, останется чистая и свободная для их целей территория, готовая принять новых хозяев. Всех нюансов осуществления этого плана он не знал, но это было и не обязательно, каждый занимался возложенной на него конкретной миссией. О реакции неравнодушных граждан других стран, они не беспокоились, ведь давно уже научились выдавать самих себя за голос мировой общественности. Было так удобно прикрываться этим термином. И пусть глупые, слепые плебеи верят в то, что это они хоть как-то влияют на принятие решений.

Славенские народы давно были как кость в горле, для транснациональных правителей. Помнится, еще великий диктор Дайчер говорил: «Невозможно победить Славию, пока Щедриния не поверит, что они не братья». Слишком самобытная культура, слишком высокая духовность и принципы, воля к свободе и «загадочная славенская душа». Чтобы победить эти народы, нужно было проделать огромную подрывную деятельность. Привить чуждые ценности, убедить в том, что лишь союз и равнение на западные «успешные» страны – это перспективное будущее. Заставить стыдиться своего славенского прошлого, ассоциировать его с темнотой, убогостью и бесперспективностью. Логически это доказать было невозможно, но целые институты и научные учреждения в Закатной Объединенной Империи, разрабатывали подходы и методы работы с «славенами». И эти меры возымели действие, общество становилось все более легко управляемым, люди перестали иметь собственное мнение, не могли отвечать на элементарные вопросы. За годы пропаганды, у них лишь сложилась в голове красочная картина западного мира. Они готовы были поступиться принципами своих предков, с презрением относится к другим славенским народам. Людей ничего не интересовало, кроме обогащения и удовлетворения своих материальных желаний. А именно этого и добивались большие умы за океаном.

В этот момент он о чем-то вспомнил и позвал секретаря. Приказал соединить его с Кабанивым. Через минуту он говорил по защищенной линии.

- Здравствуйте, Веретей! Мы сейчас точно можем говорить без риска, или как в прошлый раз? – Саркастично поинтересовался он.

- Мистер Крис, всё в порядке, я позаботился о том, чтобы подобное не повторилось!

- Хорошо, ну и как дело с той утечкой информации? Вы приняли меры?

- Да, как раз сейчас мне сообщили, что нашли виновника, а вместе с ним и журналиста, которому он собирался слить запись! Готовимся к их обезвреживанию…

- Смотрите, не ошибитесь на этот раз, чтобы все надежно! Нам неприятности не нужны!

- Не беспокойтесь, всё будет сделано!

Собеседники положили трубки.

А в это же время, в квартире Вестаны Лозовой повисло молчание, после прослушивания записи привезенной Алексой и Равлом. В этой тишине, как гонг раздался звонок мобильного телефона. Дружинин извинился и вышел. Через мгновенье вернулся. Он поднял потемневшие глаза на министра.

- Вестана, тебя вычислили. Твой водитель сдал, сообщил, что Келвис скрывается здесь… Мне по секрету сообщили, что группа захвата будет через десять минут.

Лозова вздрогнула, провела ладонью по лицу и прикрыла глаза. Так прошли несколько напряженным мгновений. Наконец, она подняла голову, уголки ее губ были скорбно опущены, но в глазах читалась железная решимость.

- Послушайте меня внимательно. – Начала она. – Лайтон, ты возьмешь запись. Алекса пойдет с тобой и Равлом, он поможет выбраться из страны. Дальше, я прошу тебя сделать всё, чтобы эта информация была предана огласке.

Келвис кивнул. – Обещаю!

- Но! – Вскричал подполковник.

- Никаких «но», Лекса! Запись – это самое важное, что у нас есть, нужно чтобы мир узнал о ней.

- А как же ты? – Дружинин наклонился к женщине. – Ты можешь пойти с нами, я проведу вас через границу, мы попросим политического убежища! Вестана… Пойдем со мной, прошу тебя! Или позволь остаться…

Лозова подняла на него грустные глаза.

- Нет, прости, я не пойду с вами. Мое место здесь, и я останусь до конца. А ты не можешь, у тебя важная миссия. Идите скорей, прошу тебя! – Она отвернулась.

Алекса в отчаянии ударил кулаком по столу. Он тяжело дышал, выбор давался ему нелегко.

- Ладно, Лайтон, бери запись, уходим, быстро! – Крикнул он срывающимся голосом.

На выходе он обернулся.

- Вестана, я вернусь за тобой, обещаю!

Через несколько минут, бывший министр экологии Вестана Лозова, была арестована за «содействие террористам». Остальных «преступников», найти не удалось.

Пока разыгрывалась эта драма, другая происходила за много километров от Златокупольного. По лесным ухабам Зоны Выселения, мчался внедорожник. Барсов спешил изо всех сил, пока за поворотом не показались ветхие строения мертвой деревни. Лишь из одного дымохода поднимался дым, давая знать, что здесь остались люди. Он подкатил под ворота покосившегося, старого дома и остановился. Пока выносили Рыжего, из избушки вышла старушка, удивленно воззрилась на них. У ее ног крутилась и звонко лаяла маленькая собачонка, напуганная внезапными гостями. Цветана бросилась к бабушке.

- Помогите! Наш друг ранен, он истекает кровью!

Светан повернулся к пожилой женщине.

- Бабушка, нам нужно куда-то положить его и промыть рану!

Та в ответ вплеснула руками и заторопилась.

- Что ж случилось! Ай да беда! Заносите хлопца в хату!

Она спешно приоткрыла дверь и пропустила ребят внутрь.

- Кладите на кровать! – Крикнула она и побежала за водой и чистой тканью.

Раненному, промыли рану, обработали антисептиком. Теперь предстояло самое сложное. Барсов вздохнул и принял из рук бледного Урека прокипяченную иглу и нить. Когда-то он проходил курс первой помощи, в котором показывали, как накладывать швы. Но тогда была теория, а сейчас… В этот момент Вольнов очнулся и посмотрел ему прямо в глаза.

- Прости, я подвел всех… - Тяжело прошептал он.

- Глупости, друг, ты пытался помочь! – Светан улыбнулся ему. – Сейчас заштопаем тебя и снова в путь! Рана то пустяковая, сквозная! – Подбодрил он.

Рыжий обвел глазами склонившихся над ним друзей. Хотел что-то сказать, но в этот момент Барсов сделал первый стежок, и он снова потерял сознание. Через несколько минут неровные, но прочные швы были наложены. Бабка положила раненному компресс на голову. Все с облегчением вздохнули, кажется действительно обошлось. Затянувшуюся тишину нарушил Всеслав.

- Ребят, что дальше? Нас быстро найдут, нельзя оставаться на месте! Нужно идти к границе! Бабушка, а до границы далеко?

- До Белославья? Да совсем близко, час ходу то будет! – Отозвалась та.

- Вот видите, пока светло, надо идти! Давайте понесем Рыжего?!

- Нельзя, швы разойдутся… - Отозвался Светан. – Ночь хотя бы переждать надо, чтобы окреп немного. А наутро и пойдем.

- Да какое утро, ты о чем? Не будет у нас времени до утра, сам знаешь! Тут через пару часов полно милиции будет, стоит лишь тем очнуться и к своим добраться!

Барсов не отвечал. Он просто смотрел прямо в стену перед собой. Голос подал Урек Твердоступов.

- Пропадать так вместе. – Просто заметил он.

- Да вы что, парни, с ума сошли? Это же надо было столько пробираться, чтобы за час до границы, позволить себя взять? – Тихомир вскочил и обвел всех взглядом. Не получив ответа, выскочил на улицу хлопнув дверью.

Вернулась бабка, на этот раз, приведя с собой деда.

- Это Микофан, а меня зовут Метея! – Представила она.

- Ой, что ж это мы… - Чайкина неловко вскочила. – Меня зовут Цветана, а это Светан, Урек. Раненный наш – Пламян, а тот, что вышел – Всеслав. Вы простите, пожалуйста, за то, что потревожили…

- Ой, да ничего внучка! Что ж у вас приключилось-то?

- А давайте пока чаю заварим, у нас печенье есть, заодно и расскажу вам.

- Что ж это я, старая, запамятовала совсем! Надо ж накормить вас детки! Дед, а ну давай, неси еще дров!

Дед Микофан смотрел исподлобья, не проронив ни слова. Так же молча, он повернулся и вышел из хаты. Но пошел не в сарай за дровами, а по дорожке в сторону ближайшего Контрольного Пункта охраны. Патрули давно пытались наладить сотрудничество с малочисленными местными жителями, с целью, чтобы те информировали о появлении нелегальных чужаков. За сотрудничество даже полагалось денежное вознаграждение. Телефона, чтобы позвонить, дед давно не имел, а идти до ближайшей заставы – часа два прямиком через лес.

Пока женщины хлопотали на кухне, Барсов с Твердоступовым, вышли, спрятать подальше машину. В комнате, где лежал спящий Пламян, и были сложены рюкзаки, никого не осталось. Тихо открылась дверь, в проеме возник Всеслав. Он испуганно оглянулся, вошел и дрожащими руками поднял свой рюкзак.

- Прости Рыжий, простите ребята… Но обратно мне никак нельзя. Не хочу я в тюрьму. – Он остановился, смотря на Вольнова.

- Так жаль, мы столько вместе прошли. Но здесь, наши дороги расходятся. Уже завтра меня должны встречать в Белославье друзья, они помогут устроится на работу, найти жилье, начать жить заново, в общем. А вы…

Он потер помокревшие глаза, повернулся и пошел к двери.

- Удачи вам, ребята! –Проронил на последок и вышел на улицу, чтобы навсегда пропасть из жизни товарищей.

Стол был накрыт, вернулись прятавшие машину друзья. Тогда заметили отсутствие Тихомира. Начали звать по имени, даже осмотрелись вокруг двора. В растерянности вернулись обратно, там заметили отсутствие и его рюкзака.

- Так он того, к границе, что ль пошел? – Не веря протянул Урек.

Цветана метнулась к двери.

- Надо вернуть его, как же так!

- Подожди! – Барсов был спокоен и грустен. – Он сделал свой выбор, нельзя его за это винить. Просто сейчас, наверное, пришло самое время решать и остальным. Ребята, до границы рукой подать, возможно, кто-то из вас хочет уйти. Это ваше право…

Воцарилась минута молчания. Потом, спокойно, как ни в чем не бывало, Урек повернулся к Цветане.

- Так что там у нас на ужин? Хм, вкусно пахнет! Я бы сейчас кабана съел!

Девушка деловито вытерла руки о передник.

- Чего ж стоим, просим к столу! Бабушка Метея, там целый пир устроила!

Все принялись с аппетитом кушать. В какой-то момент старушка спохватилась, что дед всё не возвращается. После его неудачных поисков, она грустно сообщила:

- Эх, внучки, а дед то мой, небось, к заставе пошел. Ой, сдаст он вас, ой, сдаст. Вот понесла его нелегкая!

- Сдаст, значит, так тому и быть, бабушка! Ты на него не серчай, у вас тут порядки свои, его наверное тоже понять можно. Ну а нам что… Все равно раньше утра не сможем уйти.

Дед Миктофан тем временем, чем дальше, тем неспешнее шагал к заставе. И чем ближе она была, тем больше ему становилось не по себе. В простой крестьянской душе возникало неприятное чувство вины, с которым он безуспешно боролся. –«Вроде ж хорошие ребята… Не браконьеры какие, не душегубы. Ну, а то, что бегут, так мало ли… Кто в наше время не бегает? Эх, нехорошо я поступаю» - размышлял он. – «А с другой стороны, можно ж и по правилам все сделать. Вот сообщу охране, да еще и денежку получу, лишней не будет!» - возражал он себе. И в самый разгар дум, столкнулся нос к носу, со злыми и раздосадованными патрульными, которые пришли в себя, и теперь шли по следу машины.

- О, дед Миктофан! Здоров будь! Ты часом чужих не видел? Хлопцев несколько и с ними девчонка? Иль может машину нашу, где то видал?

Старик застыл, в задумчивости почесав бороду. И неожиданно для самого себя выдал:

- Да не было вродь никого. А что ж вы соколы без машины то, где потеряли?

- Ай, дед, не твое дело! Вот сейчас по следам выследим гадов, а потом и подмогу приведем! Ладно, всё, пошли мы!

- Ну, удачи вам сынки! Вы там тока смотрите, осторожнее, а то оружия при себе не имеете, а волки, что-то в последнее время, ой, как злобствуют! Козу вон намедни, ироды, задрали! Одни копыта и остались! Ну, вы идите, идите, а то стемнело уже почти.

Солдаты остановились, с опаской огляделись вокруг.

- Что, правда волки расхрабрились? Прям козу задрали?

- А то! Оно ж не ровен час, и на человека набросятся. Ночью то тем более!

Бойцы потоптались на месте. Потом коротко посовещались.

- Ладно дед, отложим мы поиски до утра. А то же, всё равно ничего не видно! Пошли мы, пока не стемнело! Ну бывай!

- И вам не хворать… - Тихо проронил дед, задумчиво наблюдая, как солдаты бегом и с оглядкой припустили в сторону заставы.

Трапеза подходила к концу. Как раз принесли чай с вареньем, когда старик вернулся в дом.

- А ну-ка, старая, налей мне горяченького! Да побольше давай!

Ребята подвинулись, давая ему присесть. Дед неспешно сделал несколько глотков. Потом повернулся к друзьям.

- Да вы не боитесь, до утра не найдут вас. Я то уж знаю, они по светлому выедут. Ну а тех, что по следам шли, я обратно спровадил. Волками спугнул! – Дед хохотнул.

У всех сразу отлегло от сердца, дальнейшее чаепитие прошло весело и с рассказами. Очнулся Рыжий, хотя был слаб, но присоединился к компании. За разговорами наступила глубокая ночь. Наконец все разошлись спать.

Ранним утром следующего дня, друзья быстро собрались, наскоро перекусили приготовленным бабушкой завтраком. Сердечно попрощались со стариками, пообещали, если получится, навестить их еще. Потом помогли Вольнову взобраться в машину, и быстро поехали в сторону границы. Вот уже впереди показалась заветная полоса. Ребята вышли из автомобиля и заспешили вперед. Оставалось всего несколько метров, когда Светан остановился.

- Ты чего? – Поинтересовался Рыжий?- Пойдем, рядом уже!

Барсов оглядел своих друзей. Двух исхудавших, потрепанных парней и смелую, задорную девчонку рядом.

- Урек ты как, Пламяну сможешь помочь идти?

- Да не вопрос, его ж только поддерживать надо. А что?

- Ребята… Друзья! Я был счастлив пройти этот путь рука об руку с вами вместе! Столько всего выпало на нашу долю, но мы смогли все преодолеть и дойти до цели. Вот она за спиной, всего в шаге! Я безмерно горжусь вами, и верю, что вы много еще достигните в жизни. Но дальше, я, к сожалению, не пойду!

- Что ты сказал, повтори еще раз! – Нарушил затянувшуюся тишину Вольнов. – То есть, как не пойдешь?

- Пламян, помнишь, наш недавний разговор, о том, за что стоит сражаться? Вопросы о патриотизме, стране, Родине? Я ночью думал над этим… Знаешь, понял, что начал искать ответы, не только в последних днях, а задолго до этого. Я всегда стремился понять, ради чего все-таки стоит бороться? И знаешь, кажется нашел ответ на этот вопрос! И он прямо у нас под ногами. Родина – это не государство, не правительство и не общество среди которого вырос. Родина – это земля под моими ногами! Земля, на которой я родился, на которой жил. Она принадлежит мне. Родина – она не зависит от всей той неправды и прогнившей системы, в которой мы живем. Она не зависит ни от политиков, ни от законов. Это мое личное отношение к ней, она– мой, родной, данный по праву рождения клочок бесценной тверди.

Почему наш, щедринский народ так слаб? Лишь потому, что у него украли чувство единения, общности со своей территорией. Нас обводили вокруг пальца лживыми понятиями о патриотизме, чувстве общественного долга, экономического устройства и многим другим. Но во всем этом потерялась сама наша суть, мы растворились, стали неудачниками, неспособными жить на собственной земле. Мечтали о благах других стран, не понимая того, что имеем собственное огромное богатство. Отвлекались на всю ту мишуру, которой окутывали наш быт, в то время как наши корни подрезались всё глубже. И вот пришел момент, когда нация была просто отделена от своей земли! Осталось только смести ее взмахом руки, люди безропотно подчинятся и уйдут.

Нет, друзья, я не уйду! Я пущу свой корень так глубоко, как только смогу, чтобы ни ураганы, ни грозы, ни подлая рука с ножом, не отделили его. Я буду бороться за себя, свои убеждения и свою землю, за право жить на ней, за право владеть ею…

Светан перевел дух.

-Что ж, настало время прощаться, вы навсегда останетесь в моем сердце!

Он посмотрел каждому в лицо, взмахнул рукой, и пошел обратно. Уже забираясь в машину, услышал, как его окликнули. Двое парней, один из которых опирался на плечо другого, и худенькая девчонка, неторопливо открыли двери и забрались внутрь.

- И какой план, куда едем? – Спокойно раздалось с заднего сиденья.

II часть

Глава 1. Уныние и надежда

Над городом парил вертолет. И если раньше, люди показывали пальцем в небо, провожая вертушку взглядом, то теперь никто не поднимал взгляд. Военная техника над головой, давно стала привычным зрелищем. В каком-то мрачном молчании все спешили по делам. Неожиданно странным казалось это практически полное безмолвие, на прежде оживленных улицах. Ни смеха, ни музыки, ни гудков машин. Лишь сдержанный приглушенный разговор и напряженные лица. Казалось, даже пролетающие вороны замедляли полет, пробиваясь через это зависшее как туман тяжелое облако с привкусом тягучего, липкого страха. И лишь этот вертолет громко рокотал над некогда шумной толпой, как символ того, что так как прежде, не будет уже никогда.

Изменилось очень многое. И так как привыкли жить щедринцы – «авось пронесет», уже не получалось. Не пронесло. Теперь ситуация, в несуществующей стране, касалась каждого.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как на территорию Щедринии вторглись войска сразу нескольких государств. Тогда это казалось волнующим, но в целом не особо страшило, ведь почти все, кто тайно, кто явно, выражали надежду, что жить станет легче. Дескать, уже сколько времени пытались мы влиться в союз развитых государств, чтобы перенять их стандарты и уровень жизни, да никак не получалось. А тут, раз, и они сами пришли. Ну и что, что с танками и самолетами, так может, сопротивляться не стоило? И по своему обыкновению, найдя козла отпущения, на которого повесили всю вину – свое правительство, люди успокоились и затихли в ожидании развития событий.

Боевые действия продолжались недолго, чего и следовало ожидать. Уже через короткое время, состоялась трехсторонняя правительственная встреча, на которой территорию страны неофициально разделили на три части. По сути, централизованная власть осталась и действовала достаточно эффективно. Оно и понятно, невозможно за каких-то несколько месяцев расколоть страну и создать новые геополитические регионы. Поэтому в Златокупольном, как и прежде заседало правительство, издавало указы. Другой вопрос, что в это же время в каждой из трех провинций страны, велись свои процессы и подготовка. В славинской части местную власть активно замещали славинскими чиновниками и их сторонниками, все шло к тому, что эта территория станет своеобразным автономным округом под управлением СР. В западной части, все больше велось разговоров о создании независимого этнического горянского государства. Хотя под словом «независимое», конечно же, понималось полностью лояльное Закатной Объединенной Империи государство, с его поддержкой и вхождением во все уровни власти.

Люди уже было вздохнули с облегчением, думая, что основные перемены позади. Но неожиданно для всех, события начали развиваться стремительнее, не давая возможности остаться в стороне. Почему то, по всей территории, начался демографический подсчет. Поднимались списки, документы, активно заработали, наскоро сформированные комиссии. Когда в рекордно короткие сроки все работы были окончены, вдруг сделали заявление, которое повергло всех в шок. Оказывается в законодательстве бывшей Щедринии были такие дыры и недоработки, что теперь никто не смог бы доказать свое право на владение землей и жильем. Согласно запутанным законам, граждане лишь временно арендовали место жительства.

Не успел схлынуть шок и волна протестов, как обнародовали следующую не менее удивительную информацию. Щедринцы… Были лишь номинально гражданами Щедринии! Государство не имело законодательной базы гарантирующей суверенитет страны и правильное понимание «щедринского народа». По большому счету, люди, были лишь физическими субъектами. Много лет подряд этот вопрос тщательно избегался и не предавался огласке, но сейчас, в самый «подходящий» момент вдруг стал краеугольным. Хотя, стоило бы задуматься населению раньше, почему их паспортные столы, несколько лет назад переименовали в миграционные службы…

И вот здесь-то, наконец, люди осознали всю пропасть своего положения. Потянулись долгие, серые дни в ожидании неизвестно чего. Ведь теперь по международным нормам они были лишь бесправными мигрантами на своей земле. Правда правительство всех округов старалось загладить остроту положения, успокаивая людей, призываю дальше жить своей жизнью. Толпы горячих голов пламенно полезли на баррикады, протестуя против текущего положения дел, но расправа была неожиданно короткой и беспощадной - отряды солдат жестоко потушили все очаги беспорядков. Народу, большего не понадобилось, снова каждый забился в свой угол, со страхом глядя в будущее.

Впрочем, Знану Прилежаеву, было не до размышлений. Тяжело дыша, он с трудом бежал, мучительно переставляя ноги. В пригороде Златокупольного, там, где простирался большой парк, в это время суток никого не было. Он бежал через лес, хватаясь рукой за стволы деревьев, прикидывая, сколькоеще осталось. Вдруг остановился, постарался затаить шумное дыхание и прислушался. В возникшей тишине, издали донесся лай собак. Парень побледнел и оперся плечом на дерево. –«Нашли все таки» - пронеслось в мозгу. Он отчаянно повертел головой по сторонам. Судя по всему, он не сбился с пути, но бежать предстояло еще приличное расстояние. Поправив объемный рюкзак за спиной, он снова тяжело затопал.

Через пять минут Знан почувствовал, что если не сбавит темп, то просто потеряет сознание. Сердце выпрыгивало из груди, ноги подгибались. Судорожно согнувшись, он мгновение постоял и медленно пошел дальше. За всю свою жизнь он не бегал так много, да еще и с тяжелым рюкзаком за плечами. И уж тем более, никогда за ним не гнались бойцы спецназа с собаками. Кстати, лай был слышен уже совсем близко, опершись на колено, он с грустью осознал, что скорее всего это провал. Но всё же, следовало сделать попытку, и со стоном поднявшись, он пошел вперед. Качнувшись, чуть было не упал, но сильная рука поддержала его и прислонила к дереву. Затравленно подняв глаза, он вдруг с облегчением вздохнул. Это был друг. Худощавый парень, с гибкой кошачьей фигурой, одетый в спортивный костюм, рукава подтянуты вверх, обнажая крепкие, жилистые руки. Он похлопал Знана по плечу.

- Постой минуту! – Шепнул он.

Быстро достав из кармана пачку сигарет, начал разрывать каждую, набирая в горсть табак.

- Идем! – Коротко бросил.

Прилежаев кивнул и двинулся вперед. Его товарищ задержался и принялся методически посыпать их следы табаком. Только сейчас в притупленном усталостью сознании Знана мелькнуло воспоминание, что его тоже так учили делать, чтобы сбить со следа собак. Закончив свое занятие, парень забрал у него рюкзак, и поддерживая, заспешил к выходу из леса.

Вырвавшись из чащи уже пожелтевшего леса, друзья заковыляли к стоящей на обочине дороги старенькому внедорожнику. Плюхнувшись на заднее сиденье, Прилежаев смахнул со лба пот. Кажется обошлось. Он бережно открыл рюкзак и еще раз осмотрел его содержимое. Машина тем временем сорвалась с места, и рыча дырявым глушителем, покатила к большой автостраде. Выскочив на широкую дорогу, ведущую в направлении Лесодревья, парни погнали вперед.

Только сейчас, когда опасность миновала, его спутник вздохнул с облегчением и позволил себе главный вопрос:

- Получилось? Есть всё, что нужно?

- Да! Но знал бы я, что будет так сложно – в жизни не согласился! Чуть было не поймали!

Помолчали. Потом Знан прервал затянувшуюся паузу.

- Хотя ты знаешь… Оно того стоило, ты не подумай, что жалею. Просто страшно было…

Он получил в ответ понимающий кивок. Парень впереди следил за дорогой, но улучил момент и обернулся.

- Ты молодец! Самое главное, что все получилось, теперь мы можем продолжить работу. Сам знаешь, без этого оборудования – мы ничего не сможем. Так что ты герой!

Знан благодарно улыбнулся и расслабленно откинулся на сиденье. Дальше ехали молча. Мелькали деревья, растущие вдоль дороги, потом проплывали дома поселков. На дороге и в населенных пунктах, кое-где ненавязчиво размещались военные и милицейские машины, виднелись люди в формах. Эта картина становилась все более привычной. И хотя военные не вмешивались в повседневную жизнь населения, но одним своим присутствием напоминали о щекотливом положении некогда существовавшего государства.

На автобусных остановках толпились люди. Он знал, что такая же картина и на вокзалах. Люди стремились куда-то уехать, хотя было понятно, что ехать некуда. Можно из города переместиться в деревню к родственникам, где было спокойнее. Можно закрыться на даче или уйти в лес. Но в целом это не изменит твоего положения – со щедринским паспортом старого образца, покинуть страну тебе не позволят. Оставалось или затаиться и ждать у себя дома, или метаться в поисках более безопасного убежища.

Прилежаев почесал голову. Вообще, он был совсем неглупым парнем и понимал, что подобная ситуация уж слишком запутанна и лишена логики. Еще можно было более-менее принять переход востока под управление Славии. Да и то с натяжкой. Ну а другие регионы? Что должно в итоге получиться? Помнится, несколько месяцев назад его близкий друг, который сейчас был за рулем, выдвинул некую теорию. А что если всё, что происходит в стране – всего лишь ширма, скрывающая истинную сущность ситуации и преследуемые цели? А эти цели заключаются в том…

Машина вдруг резко затормозила и съехала на обочину. Знан выглянул в окно и похолодел. Их остановил военизированный патруль, который действовал наравне с дорожной инспекцией, имея право проверять всех, кто вызывал подозрение. К ним, широкими шагами приближались два солдата с автоматами через плечо.

- Только спокойно, не дергайся! – Тихо промолвил сидящий впереди товарищ.

Он быстро открыл бардачек и достал оттуда пистолет. Сунул его в карман, потом со спокойный выражением, вышел с машины. Два крупных бойца, подошли вплотную, потребовали документы. Держа одну руку в кармане, второй подал им все необходимое. Пока один проверял, второй обошел машину по кругу, заглянул в окна, откуда натянуто улыбался Знан.

- Так, открывайте машину, досмотр багажа!

Товарищ сохранял ледяное спокойствие.

- Мужики, да что время терять, неужели мы такие подозрительные? А давайте, чтобы не задерживать друг друга, может это решит вопрос? – Он незаметно сунул в руку солдата купюру. Тот нахмурил брови, пожевал губу и мотнул головой.

- Ладно, езжайте!

- Фух! – Знан шумно выдохнул. Уже который раз за сегодня, его нервы были на пределе. Он подумал о том, что надо бы поскорее добраться до безопасного места и просто выпить чашку крепкого кофе. Впрочем, его друг был видимо того же мнения, потому что погнал машину на всей скорости.

Через некоторое время, они съехали с трассы, на неприметную лесную дорогу. Здесь, они были уже на территории Лесодревья, достаточно большого лесного массива на севере страны. Джип, подпрыгивая и скрипя поехал по колдобинам и лужам. Ехали довольно долго, потом снова повернули на еще более неприметную дорогу. Остановились, товарищ вышел на улицу. Оглянувшись по сторонам, убрал с обочины срезанные ветви, за которыми обнаружился проезд на уже совсем заросшую древнюю тропу. Прилежаев каждый раз удивлялся, как друг узнает это место. Сам бы он ни за что не нашел этот замаскированный проезд. Машина снова тронулась с места, заехала за кусты. Ветви вернули на свое место и поехали дальше. Открыв окно, парень почувствовал легкий запах дыма, ему сразу потеплело на душе – наконец-то, они приблизились к дому.

За поворотом обозначились контуры ветхой деревянной избы, на данный момент более-менее отремонтированной и укрепленной. Помнится, когда ребята впервые наткнулись на этот заброшенный дом, он был в ужасном состоянии, грозя с минуты на минуту завалиться. Но совместными усилиями его восстановили, и хотя он не блистал красотой, но был вполне удобным и пригодным для жизни. Услышав шум машины, из двери вышла высокая, худенькая девушка в джинсах и свитерке. Осторожно присмотревшись, узнала их, и радостно вскрикнув, бросилась на встречу.

- Я так рада! С вами все в порядке? – тараторила она, обнимая ребят по очереди. Те в ответ улыбались.

- Пойдем в дом, все расскажем! Кстати, неплохо бы пообедать!

- Да-да, пойдемте, обед уже готов, ждала же вас! – Хозяйски ответила девчонка.

Пока обедали, вкратце поведали о своих приключениях. Драгоценный рюкзак лежал рядом, притягивая взгляды. Знану натерпелось приступить к работе, поэтому допив свой заветный кофе, он начал. Разложил оборудование, потом достал мятую инструкцию и углубился в чтение. Пока читал, в памяти роились воспоминания, с чего же всё началось.

Война и все последующие события застали его, как и остальных, врасплох. Парень программист, специалист в технической сфере, который упорно и достаточно успешно продвигал свое дело по ремонту техники – был немым свидетелем того, как всё рухнуло. Людям стало не до покупки нового оборудования, ремонтировать старое также несли неохотно, экономили на всем, довольствуясь малым. Настала череда серых дней, в поисках занятий. Ему еще повезло, что не загребли в строй и не погнали на передовую. Видимо пока до него дошла очередь, это уже стало неактуальным.

Ну а потом… Что потом? Всё продолжало меняться, страну делили-пилили, богатые бежали за границу или готовили теплое место в новом мире, средний класс и бедные, просто застыли в прострации, ожидая развития событий, на которые они не могли влиять. Это раздражало и постоянно держало в напряжении. Как будто тебя загнали в глухой угол, загонщики медленно приближаются, а ты ничего не можешь поделать, хоть головой об стену бейся. В один момент они стали бесправными гражданами картонного государства. Ни о какой дальнейшей жизни не могло быть и речи. Казались смешными и безнадежными планы на карьеру, семью. Всё поглотило это вездесущее, страшное уныние. Ему казалось, что еще немного, и не выдержав нервного напряжения, он выйдет на улицу и бросится на штыки, это был бы последний протест в его жизни. Но не хватало решимости, не хватало искры, толчка. Так и проходили дни, когда голова склонялась все ниже, еще немного и подогнулись бы колени.

Тогда то и появился на горизонте его старый товарищ. В студенческие годы они очень дружили, находили немало приключений на молодую, горячую голову. С тех пор жизнь разъединила их, Знан ушел с головой в работу и быт, а друг так и остался в памяти как символ бескомпромиссности, смелых идей и поиска ответов на вопросы. Каково же было удивление, когда однажды под вечер раздался стук в дверь, а на пороге предстал он, собственной персоной! Не просто пришел проведать старого товарища, а и принес надежду, которую тот уже потерял.

Оказалось, что его приятель и другие молодые люди приняли решение бороться за родину, не только на словах, как делали это другие, заняться этим серьезно. У них был некий план, для выполнения которого и нужен был Прилежаев. Надо ли говорить, что он согласился сразу и безоговорочно. Это был шанс не киснуть в углу, ропща на жизнь, а пойти в бой, ставки в котором были очень высоки.

План ребят основывался на том, чтобы донести до населения призыв к борьбе и открыть глаза на те процессы, которые происходили в масштабах целого народа. А это было не что иное как геноцид и колонизация. Но как донести до широкого круга свое послание? Они экспериментировали, обдумывали разные варианты, но в итоге сошлись на том, что нужно использовать сеть интернет, которая еще полностью контролировалась, как другие информационные каналы. Там можно было разослать тексты, видео, и другие материалы для множества пользователей. Сложность заключалась в том, что выходить в сеть из обычного компьютера было слишком рискованно, источник сигнала сразу бы обнаружили. Тем более, что начиная такую подрывную деятельность, им нельзя было находится в населенных местах. И вот здесь, сыграл свою решающую роль Знан. Он обратил внимание, что военные имеют переносные спутниковые устройства, из которых можно выходить в сеть практически из любого места. А если немного поэкспериментировать, то можно сделать сигнал сложно обнаруживаемым.

Почти месяц ушел на то, чтобы прилежаев под видом компьютерного специалиста получил доступ к штабу одного из военных подразделений, потом в одно прекрасное раннее утро, быстро упаковал в рюкзак нужное устройство и выскользнул с базы. Сработано было не идеально, поэтому пропажу сразу же обнаружили и отправили погоню. Но к счастью всё обошлось, и вот они вернулись с такой желанной добычей. Осталось только все подключить, чтобы создать свою первую передачу.

Знан смахнул пот с лица и потер нос. Задумчиво еще раз осмотрел компьютер, открытую спутниковую антенну. Нажал кнопку, экран замерцал. В этот момент, в помещение вошли еще двое парней, поздоровались. В повисшей тишине, он повернулся к стоящему у окна товарищу.

- Что ж, Барсов, всё готово. Обратишься к народу?

Глава 2. Стена неприятия

В редакции крупной антельской газеты «Аналетекс», было как всегда людно и шумно. Журналисты, редактора и прочая братия клацали кнопками на клавиатурах, громко делились мнениями и обсуждали новости. Лайтон Келвис вышел из лифта, не задерживаясь, направился к кабинету главного редактора. Его окликали, здоровались, но он лишь отмахивался – потом!

Постучал, толкнул дверь и зашел в кабинет шефа. Тот, вскинул глаза на вошедшего и казалось несколько замешкался.

- Привет, Болл! У меня есть сенсационный материал! – Начал Лайтон без предисловий. – Я только вернулся с Щедринии… - Он на мгновение умолк. – Точнее, с бывшей Щедринии. Все оказалось не так просто как мы думали. Ситуация более запутанная и откровенно попахивает колонизацией.

Болл Тортон, взмахом руки прервал журналиста. Снял, устало протер очки.

- Лайтон, ну что же сенсанционного? Все знают, что щедринцы сами призвали более развитых соседей, помочь наладить ситуацию в стране. Всегда бедственное государство, с низким уровнем жизни… Этого следовало ожидать…

Он не смотрел в глаза собеседнику. Келвис застыл, понимая, что его просто не хотят слышать. Потом подошел вплотную к боссу и облокотился на стол.

- Болли, что происходит? Ты же знаешь, что мой материал действительно сенсация… Разве я когда то подводил тебя? Послушай – у меня запись разговора президентов двух стран и главы военного альянса, на которой они хладнокровно решают судьбу целого народа. И это по твоему – маловажно?

Тортон, откинулся на спинку кресла и впервые посмотрел в глаза своему собеседнику.

- Не буду врать, было указание сверху не развивать тему по поводу Щедринии. Ты сам понимаешь, что это значит. Не волнуйся – ты получишь оплату за командировку в полной мере, плюс компенсацию всех расходов. Но прошу, оставь это дело и больше не вспоминай.

Келвис несколько мгновений смотрел в лицо коллеги. Потом молча повернулся к входу. В дверях обернулся.

- Знаешь, Болл, я уважал тебя… Считал человеком, который борется за истинность информации, какой бы неприглядной она не была. Я был там, я видел, как рушатся людские жизни, а политики безнаказанно осуществляют на их костях свои планы. Да что там, я сам чуть не погиб, выбираясь с этого осиного улья… Но здесь, в удобном кресле, эта, с таким трудом добытая правда, оказалась никому не нужна. Что же, тебе этим жить. – Он сделал шаг их кабинета.

- Лайтон, постой! Ну, подожди ты, вернись. – Редактор встал и нервно зашагал по кабинету. – А что ты мне предлагаешь? Даже если я позволю разместить твою статью, тем самым потеряв работу. Что это изменит? Ты понимаешь, что никого не взволнует информация, добытая соотечественником корреспондентом, в тот момент, когда в самой Щедринии все тихо? Чем мы оперируем, на чем основываемся? Скажем, что щедринцев уничтожают? Лишают их крыши над головой? Но почему, они сами молчат? Где общественное мнение, где акции противостояния? Что мы имеем – краткий военный конфликт, бессмысленный по своей сути, а потом тишину и мир. Народ молчит. Щедринцы бездействуют как всегда. Ты понимаешь, всё как обычно?!

Журналист стоял в задумчивости. Ему как опытному сотруднику было понятно, что шеф прав. Не хотелось признавать, но большому счету – это было именно так. Болл перестал шагать.

- Знаешь что… Если народ Щедринии внятно выразит свой протест против существующей ситуации, хоть как-то даст понять, что готов бороться… Я буду первым, кто отнесу твою статью на печать. Даже если это будет конец моей карьеры. Понимаешь?

Келвис кивнул головой и вышел.

Домой, где его ждал Алекса Дружинин, он пришел в мрачном и задумчивом настроении. Его товарищ, который преодолев массу опасностей и трудностей, смог вернуть журналиста на родину, встал при его появлении. Он молчал, пока Лайтон наливал себе в стакан виски и рассеяно отпивал. Поймав на себе его взгляд, он отрицательно помотал головой, давая знак, что ничего не получилось. Алекса откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Наконец он нарушил затянувшееся молчание.

- Произошло то, чего мы боялись? Твою статью отказываются печатать?

Журналист сделал глубокий глоток и утвердительно кивнул.

- Да, редактор неоднозначно намекнул, что подобная информация не должна выходить в свет.

- И как нам быть? Неужели все жертвы были напрасны? Неужели я покинул Вестану зря, я до сих пор не знаю ее судьбы!

Лайтон не отвечал, наблюдая через окно за вечерним городом. Наконец, собравшись с мыслями, тихо и размеренно начал.

- Алекса, мне очень жаль Вестану. Мне неприятно и тяжело осознавать трудности и лишениях, которые понесли другие не чужие мне люди. Но, сейчас я хочу заглянуть правде в глаза. Пришло время откровенного разговора, хочу быть предельно честен.

Мы говорим о вашей нации – щедринцах. О всем том, что происходило и происходит с вашим народом. Сейчас, мы пытались помочь ему, помочь людям справится с этой тяжелой ситуацией, в которую их втянули. Но.. Здесь есть одно очень веское «но»… - Он остановился, снова собрался с мыслями.

- Понимаешь, в данном случае мы выступаем для людей этакими защитниками, «покровителями», которые увидев ситуацию, вмешиваются и помогают. Но действительно ли это надо сейчас вашему народу? Посмотри, и ты увидишь что подобная ситуация повторялась в истории снова и снова. Люди всегда ждали помощи со стороны, силы, которая бы пришла и без их участия расставила все по местам. Они всегда роптали на власть, протестовали против нее, но не имели ни малейшего понятия, как самим изменить ситуацию. Собирались на митинги, демонстрации, выкрикивали лозунги, на самом деле не понимая чего же они требуют и хотят на самом деле. Это были лишь поводы возмутиться, «выпустить пар», обвинить всех и вся в своих бедах.

А теперь посмотри на ситуацию снова. Не повторяем ли мы той же ошибки? Мы та сила, которая может вмешаться и что-то изменить, но изменятся ли сами щедринцы? Или через год-два, это снова забудется, и каждый укроется за своим забором, не желая знать, что происходит и почему. Наше вмешательство – лишь «медвежья услуга», после которой всё вернется на круги своя. Пока нация не почувствует себя нацией, не поднимет голову, не встанет с колен, никто не сможет ей помочь. И не важно кто враг: Славия, Верея, ЗОИ, не имеет ни малейшего значения, кто развязал войну, кто предал, кто продал. Важно то, что народ позволил сделать это с собой, и будут позволять впредь. Пока у каждого простого гражданина, не поменяется сознание, пока он сам не встанет на свою защиту и защиту своего отечества…

Лайтон закончил, а его друг так и остался сидеть неподвижно, обдумывая сказанное. Наконец, он поднял глаза.

- Ты имеешь в виду, что мы должны вступить в игру только тогда, когда сам народ начнет борьбу?

– Да, об этом мне сказал и редактор. Он готов напечатать материал, но лишь после того, как увидит, что щедринцы начали борьбу.

- Наверное ты прав... Не знаю, почему нам не пришла в голову эта мысль раньше. А Вестане она пришла, именно поэтому она осталась… Я просто не могу себе этого простить.

Келвис встрепенулся. – Подожди, не вешай нос! У меня созрел кое-какой план, по поводу нашего министра. Для начала, я свяжусь со знакомой девушкой журналистом из Златокупольного.

Тем же вечером, Лайтон позвонил знакомой из щедринской газеты. Они познакомились с Моряной Метлик на одной из пресс конференций еще несколько лет назад. После этого, они поддерживали приятельские отношения. Ему нравилась эта молодая девушка, полная энтузиазма и упорства, она действительно «болела» своей работой. Они проговорили больше часа, Келвис рассказал всё, что с ним произошло во время поездки на Щедринию, и о той тайне которую удалось раскрыть. Девушка слушала внимательно, задавала уточняющие вопросы, поражаясь рассказу. Но цель журналист была в другом, он откровенно попросил у нее помощи. По его задумке, Моряна могла бы получить разрешение на интервью с Лозовой, чтобы сделать достоянием общественности материал с историей заключения министра. Конечно, нельзя было писать ни о каком раскрытом заговоре, указывать имена замешанных людей. Эта информация была слишком опасной для девушки. Но если аккуратно преподнести факт несправедливого ареста Вестаны Лозовой, то был шанс, что существующие власти не захотят огласки, и пойдут на уступки. Идея была сырой и достаточно опасной, Лайтон это осознавал, поэтому готов был к отказу. Но Моряна горячо поддержала его мысль, ей давно хотелось делать что-то стоящее в сложившийся ситуации. Она в свою очередь предупредила, что на территории оккупированной страны действует жесткая цензура, поэтому напечатать подобный материал будет очень сложно. Но у нее были дружеские выходы на одну из небольших информационных газет, поэтому существовала надежда, что получится. Закончили разговор на том, что девушка будет ждать информацию от Алексы Дружинина, который используя свои связи, выяснит, где держат Лозову, а также организует интервью.

Прошло несколько дней, Алекса, не жалевший сил и времени, смог наконец- то договориться о встрече Лозовой с Моряной. В день встречи он также попросил девушку передать горячее приветствие для заключенной, заверив, что он сделает все возможное, чтобы помочь ей.

И пока Моряна Метлик, дрожа от волнения, входила в комнату для посетителей в следственном изоляторе, не так далеко от Златокупольного, в лесах Лесодревья, писалась своя история.

Вся прежняя компания связанная крепкой дружбой, собралась в тускло освещенной комнате. Твердоступов Урек, Вольнов Пламян, Чайкина Цветана, и теперь еще и Знан Прилежаев, с ожиданием воззрились на Барсова Светана. Тот неторопливо, в задумчивости повернулся, сделал несколько шагов по избе. Все было готово к началу осуществления их плана, к которому они с такими усилиями шли. И вот теперь, уже на пороге этого нового этапа , они, конечно же, волновались как дети. В голове были десятки сомнений: а что если их план не сработает, а вдруг люди не поймут и не поддержат инициативу, а возможно у них не хватит духу? Эти и другие вопросы проносились в мозгу, заставляя вздрагивать от переживания. Прямо сейчас Светан должен был произнести речь на видеокамеру, которую, также и в текстовом формате разбросают по сотням интернет форумов, контактам знакомых, социальным сетям. Какой должна быть эта речь? Признаться, они и сами еще не знали… Скорее всего нужно было призвать к каким то активным действиям, взяться за оружие, свергнуть правительство?

Наконец Барсов остановился и поднял глаза на друзей.

- Знаете ребята, я тут долго думал, вспоминал историю, анализировал… И пришел к выводу, что если мы призовем народ к оружию, то повторим ошибку, которую делали до нас десятки раз. Щедринцы легковерная нация. Ими легко манипулировать, легко внушать идеи, убеждения, чем и пользовались испокон веков те, все кому выгодно. Но главная ошибка состоит в том, что народ в гневе, зажженный лозунгом, который они даже не вполне понимают, может свернуть горы, сделать революцию, сменить режимы. Но что дальше? А дальше у людей приходит понимание, что они действовали не по своей воле, что это мнение им было искусственно навязано. И наступает разочарование и апатия. У нас же должна быть иная цель, мы должны достучаться в умы простых граждан, с вопросом – а чего хочешь ты, именно ты? Свободы? Тогда в чем она по-твоему заключается? Новое правительство? Тогда какое именно, что ты хочешь изменить? Пока люди не начнут думать собственной головой, не начнут желать осознано, всем сердцем – любые революции обречены на провал для самого же народа.

Он постоял минуту молча. Потом кивнул Знану. – Включай камеру! – Под тихий шелест листьев за окном, торжественно и волнующе зазвучал его голос.

- Дорогие соотечественники, Щедринцы! Да, хотя нашей страны уже фактически не существует, но я обращаюсь к вам как к народу, в который верю. Наперекор всему происходящему, наперекор нашей многострадальной истории, я все равно верю в вашу душу, ваше сердце, вашу способность мыслить. Наша нация переживала тяжкие времена, нас ломали, подчиняли, обращали в рабов, иногда явно, а иногда просто манипулируя и заставляя выполнять то, чего мы не желали. Мы восставали, мы шли в бой… И погибали. Погибали лучшие представители нас – Камневодские войновои, погибали и уничтожались репрессиями наши лучшие умы – диссиденты, предавались смерти все, кто восставал. Мне очень прискорбно осознавать, но эти цели не стоили ваших жертв! Многие и многие шли на смерть, ведомые своими лидерами, стремящимися к власти. Многих сделали инструментом в достижении скрытых целей.

Что же мы имеем сейчас? Мы растеряны, подавлены, стоим у самого края пропасти… Возможно мы вспыхнем как могучий, свободолюбивый народ, мы выйдем на улицы и начнем войну. Но я хочу задать каждому из вас вопрос – а чего хочешь лично ты? Какой жизни, какую страну, какую историю? За что готов сражаться? Не я, который тебя позовет, не президент, не атаман. И когда ты ответишь на этот вопрос, ответит каждый из вас – мы станем той силой, которая сможет изменить историю. Мыслите, слушайте свое сердце, ищите ответы. Мы сделали свой выбор.

Светан выдержал паузу, кивнул Знану. Тот выключил камеру. Все ребята переглянулись, понимая друг друга без слов. Прилежаев сел за компьютер. Через несколько минут, их послание устремилось в сеть.

Глава 3. Встречи и размышления

Визит журналистки всколыхнул унылые будни Вестаны Лозовой. День за днем, в серой камере, где можно только думать и читать книги. Тяготила неизвестность, власти никак не находили времени заняться ее окончательной судьбой. Скорее всего, это будет долгий тюремный срок, на другое она не рассчитывала. И тут, как луч света – появление Моряны, привет от Алексы! Радовало также, что, наконец, ее услышат, журналистка обещала сделать прекрасную статью из их двухчасового интервью. Возможно это хоть как-то повлияет на события, всколыхнет общественность… Вестана ни о чем не жалела, но всё же понимала, что жертвы могут оказаться напрасными, если не произойдет нечто…

А Метлик тем временем была потрясена следующим внезапным событием. В сети интернет появилось сообщение некой сознательной группы людей, несущих новую идею. Конечно, всяческие призывы появлялись и раньше, но обычно или не находили отклика, быстро исчезали. Да и несли они один и тот же смысл – призывали поддержать ту или иную сторону, Славию или Запад. А это разнеслось как лесной пожар. Службы безопасности быстро среагировали, стали удалять и блокировать, но было поздно, люди уже делились напечатанным текстом, или передавали видео ролик. Ее зацепил не так сам факт призыва, а то какой смысл он нес. Ведь по сути, можно воевать, бить настоящего или выдуманного врага, самим погибать в этом костре. Но до конца не понимать, за что, же ты сражаешься. Выход был только один – осознать себя, свое место в мире, в обществе, в понимании родины, только тогда действовать. И сейчас, в очередной раз, просматривая запись, журналист, вдруг поняла, что оказалась в нужное время в нужном месте. Она должна чего бы то ни стоило отыскать авторов этого обращения и поведать им о Вестане Лозовой. Они, бесспорно, могли помочь друг другу в этой общей борьбе!

Она даже и не догадывалась, как действительно знаменательно складываются события, потому что в этот же момент, за сотни километров еще один человек задумался над большой дилеммой. И был это ни кто иной, как Потап Гранитский, президент Славской Республики.

Он думал о том непростом выборе, который должен был сделать. Что от его дальнейших действий будет зависеть не только судьба Щедринии, а и всего славенского рода.

Даже будучи президентом, он оставался в некоторой степени заложником ситуации. Развитие мира происходило по сценарию, написанному задолго до него, он мог соглашаться или нет, но изменить суть вещей был неспособен. Оставалось только вносить свои коррективы, иногда смешивать карты остальным игрокам. Недаром он считался одним из самых умных, проницательных политиков планеты. Так случилось и с Щедринией. Уже давно она плотно поддавалась обработке западными государствами, менялись приоритеты, мнения, ценности, культивировалась неприязнь к «брату». В этом не было ничего странного, так как выгоднейшее расположение страны, ее природное богатство и трудолюбивый народ – делало ее лакомым куском для любого мирового игрока. Нельзя сказать, что и Славия была невиновна. Стоит признать, что некое презрительное отношение к «щедрикам», сыграли свою роль, хотя это зависело от конкретного человеческого фактора. Была также еще одна выгода владения этим краем, которая широко не афишировалась. Благодаря Щедринии, Закатная Объединенная Империя получала невероятное военное преимущество, с возможностью прямой угрозы Славии. Уж слишком удобной и выгодной была позиция для военных сил на границе между двумя странами. Еще можно было вспомнить о топливном потоке СР, проходящем, через территорию соседнего государства и многих других факторах. Настал момент, когда вмешательство Вереи и ЗОИ в дела Щедринии стало настольно явным, что стало понятно – не сегодня, так завтра граница будет в опасности. И тогда было принято решение на опережение этих событий – ввод войск в Щедринию, тем самым перекрыв путь оппонентам.

Решение это далось нелегко. Страшно подумать, какой след оно может оставить в истории и какие последствия вызовет. Но дилемма состояла даже не в этом. Чего уж греха таить – прибрать Щедринию к рукам, было весьма соблазнительно. Расширить сферу своего влияния, увеличить мощь. Только сейчас дело касалось большего, чем взаимоотношений двух стран. Это касалось всего славенского сообщества. Можно продолжать действовать в силовом русле. Вводить войска, подавлять беспорядки, проводить пропагандистскую работу с населением, в целом – продолжить стирать с лица планеты некогда существовавшую страну. Этот сценарий был достаточно привлекателен со стороны получения материальных благ, военного развития, ресурсов и прочего. Но с другой стороны, он противоречил самой сути «славской идеи», которая утверждала, что все славенские народы – братья, дальнейшее развитие должно быть совместным и дружественным. Это противоречило самой морали и нравственности славского человека, бессмысленное насилие, подавление, уничтожение брата. То есть рассчитывать на поддержку народа не приходилось. И уже сейчас, среди простого славского люда начал назревать ропот и недовольство действиями правительства. Конечно, народное мнение, до поры до времени, мало значило, но брать на себя такую ответственность он остерегался.

Гранитский потер морщины на лбу, и устало откинулся на кресле. У него не было правильного решения возникшей ситуации. Продолжать воевать – было явно невыгодно и недальновидно. Отступить – значило сдать позиции перед ВОСГ и другими заинтересованными сторонами. Что делать?

Прошло несколько дней. Ребята подготовили и выпустили в эфир еще одно обращение. Барсов хотел изложить суть более кратко, но слишком многое хотелось сказать:

- Мы стали свидетелями необыкновенного времени. Времени, когда подрастающее поколение прекрасно знает, что такое санкции, люстрации, ратификации. Но из лексикона исчезают другие слова, такие как благородство, честь, верность, гуманизм, милосердие. Они как пережиток прошлого, непопулярны и стыдливы.

Мы живем во время бездумья. Еще вчера люди проклинали свою страну и массово мечтали уехать за границу, а сегодня они неистово клянутся в любви и патриотизме. Завтра, ветер подует в другую сторону, и вновь люди оставят в прошлом свои убеждения. Прямо сейчас кто-то требует дать армии оружие и боеприпасы для продолжения войны, но получив повестку, с призывом стать в строй - выбросит ее в мусор.

Мы существуем в обществе, где процветает идеология потребительства. Признаваясь в любви, сначала смотрим на достаток человека. Пожимая руку новому знакомому, в первую очередь соображаем, чем он может быть полезен. В нашу жизнь глубоко проникла идея обогащения любой ценой. Мы стали практичны как никогда, во всем ища выгоду. А современное мироустройство способствует этому, заботливо взращивая бездушное существо, подобное роботу. Которым, все легче управлять, контролировать, использовать.

Вы можете восстать, бороться с завоевателем, оккупантом, своим собственным правительством. Но этим лишь продолжите игру по правилам системы. Одно правительство сменится другим, война, закончившись, вспыхнет вновь, рабы останутся рабами. Потому что победа происходит не на поле сражений, а в голове. Спросите себя, кто вы, где ваше место под солнцем? Вы лишь винтик в механизме мироустройства, или личность со свободной волей? Пусть ваш выбор будет не навязанным, популярным, «общепринятым», а вашим личным. Мы не сможем построить будущего, пока не станем сознательными людьми.

Пока все шло по плану, большинство времени они проводили в своей избе в лесу. Цветана, не смотря на свой горячий, подвижный темперамент, оказалась неплохой хозяйкой. За продуктами ребята ездили по очереди в ближайшее село. Остальное время посвящали бытовым делам, и, конечно же распространению идей.

Твердоступов встал спозаранку, начал собираться в деревню, за припасами. Тихо, чтобы никого не разбудить, оделся, взял сумку и вышел во двор. Оказалось, что Рыжий уже тоже не спал, он задумчиво застыл у их небольшого курятника, лениво посыпая курам зерно. Ребята давно привыкли к его временам задумчивости, поэтому Урек только похлопал его по плечу, проронив – «Я в село». Тот рассеянно кивнул.

Машина с первого раза не завелась. Была зима, хотя очень теплая и практически бесснежная, но старенькое авто со скрипом реагировало на все погодные изменения. Парень открыл капот, немного повозился, выкрутил, протер свечи, проверил предохранители. После этих нехитрых манипуляций, двигатель несколько раз чихнул и завелся. Довольно потерев руки, он сел за руль и выехал в ворота, которые открыл Пламян. Урча старым глушителем, поскакал по кочкам в сторону дороги. Там обычная процедура – убрать ветви, выехать, вернуть их на место. Дальше было веселее, дорога получше, в салоне заиграла бодрая мелодия.

В деревне, он в первую очередь пошел на рынок. Скупил всего понемногу: овощей, картофеля, взял молока и сметаны. Погрузив все в багажник, отправился в магазин, где уже докупил макароны, тушенку, подсолнечное масло – в общем, тот нехитрый набор, который обеспечивал им пропитание. На обратном пути, по обыкновению остановился у газетного киоска. Ребята старались по возможности читать печатную прессу, чтобы анализировать и делать свои выводы. Впрочем, по большому счету, ничего нового они не узнавали. Создавалось впечатление, что издания отстаивают интересы той стороны, которая больше заплатила. Одни поддерживали политику ВОСГ, вторые высказывались за Славию, третьи, хотя их было совсем мало – освещали события со стороны псевдопарламента в Златокупольном. Хотя иногда проскакивала и новая, интересная информация. Обычно в небольших, местных изданиях. Урек взял несколько газет и сел в машину.

Когда он вернулся в дом, все уже бодрствовали. Барсов подбрасывал дров в печь, Цветана суетилась возле кастрюль, Знан, по своему обыкновению, не успев проснуться, уже торчал у ноутбука, проверяя сводки. Вольнова отправили в курятник за яйцами.

- Всем привет, я дома! – Доложил он, входя в дверь и аккуратно ставя сумку возле стола.

Ребята хором отозвались – Привет!

- Все купил, что просила? – девушка шмыгнула к сумке и начала доставать продукты.

- Да вродь все! – Твердоступов, достал из-за пазухи ворох газет. – Барсов держи, свежую прессу! Чаек уже есть?

Светан отряхнул пыль с рук и взял газеты. Присел за стол, откинулся на спинку стула и принялся неторопливо просматривать. Его взгляд задержался на заголовке статьи одной из местных малотиражных газет – «За что арестовали Вестану Лозову?». Он с интересом вчитался в текст. И чем дальше читал, тем удивленней и радостней становилось выражение на его лице. В интервью бывший министр экологии, рассказывала о том, как стала свидетелем государственной измены, как пыталась обнародовать информацию, но попала в тюрьму. Барсов окликнул ребят, и принялся читать в голос. Когда закончил, все некоторое время помолчали.

- Слушай, даже не знаю, как такому материалу позволили в свет выйти! – Подал голос Пламян.

- Что-то мне подсказывает, что Лозова говорит правду… С удовольствием пообщался бы с ней, если это вообще возможно! – Задумчиво протянул Светан.

- Почему же нет? – Знан оторвался от экрана. – Если статья появилась, значит, журналист, который ее писал, не боится репрессий, нашел возможность встретиться с опальным политиком. А ну, дай, я посмотрю имя автора. Хм, Моряна Метлик. Минуточку!

Он склонился над клавиатурой, что-то энергично набирая. Все с любопытством наблюдали. Через несколько минут, он торжествующе повернулся.

- Вот и контакты вашей журналистки! Телефон, имейл.

- Молодец, Знан!- Барсов прошелся по комнате. – Ребята, думаю надо встретиться с ней! Организуем встречу, для начала в деревне поблизости. Если человек надежный, возможно привезем сюда, она может помочь в нашей работе!

- Только осторожно! –Проворчал Твердоступов. – Я поеду с тобой чтобы контролировать ситуацию

- Так и поступим. Давай ее телефон! – Светан принялся набирать номер.

Когда разделся звонок с незнакомого номера, Моряна сидела в кафе с подругой, делясь впечатлениями последних дней. Когда поняла, с кем говорит, побледнела и взволновано приняла предложение встретиться. Всё еще не веря своей удаче, повернулась к подруге Юкте.

- Ты не поверишь, кто звонил! Помнишь, мы вспоминали ребят, которые распространяют свои идеи? Это был один из них!

- Не может быть! И о чем вы говорили?

- Он предложил встретиться, заинтересовала моя статья о Вестане Лозовой, эти ребята хотят узнать больше.

- Супер… - Юкта замялась. – Ты кстати знаешь, что пообещали награду за их поимку?

- Тогда нужно быть крайне осторожной! Нельзя, чтобы об этом узнали! – С беспокойством ответила Моряна. – Ну, ладно, я побежала, мы на завтра договорились.

- Беги-беги… - Рассеянно протянула подруга. Она минуту посидела в задумчивости, потом достала газету, на последней странице которой значилось: «Любую информацию относительно местоположения этих лиц, просьба сообщать, за вознаграждение. Контактное лицо: подполковник службы безопасности Воронов Тростан».

Глава 4. Когда система дает сбой

Вечером следующего дня, Моряна прибыла в деревеньку, где была назначена встреча. Она находилась в самом центре Лесодревья, вокруг, на много километров, простирались безлюдные леса. Место было подходящим для конфиденциальной встречи, признала она, хотя немного пугающим. Переборов волнение, она отправилась в местное кафе, больше похожее на бар. Вошла, присела за потертый столик и принялась ждать.

В точно назначенное время, дверь заведения открылась, вошли двое молодых мужчин, осмотрелись и направились к ней. Один из них, крупный здоровяк, смерил ее холодным, недоверчивым взглядом и присел в углу бара. Второй, худощавый, сероглазый парень, улыбнулся широкой, искренней улыбкой и протянул руку. От этой улыбки и спокойного выражения глаз, у нее отлегло на душе.

- Здравствуйте, меня зовут Светан. – Представился он.

- Моряна, очень приятно! Спасибо, что согласились встретиться!

- Это вам спасибо, за неравнодушие и смелость. – Ответил он. – В наше время это ценно как никогда. Что ж, думаю, нам есть о чем поговорить.

Его изучающий взгляд спокойно, но в тоже время очень проницательно пробежался по ее лицу, заглянул вглубь глаз. Она смущенно улыбнулась и заерзала на стуле. Разговор был неспешным и обстоятельным. Моряна хотела знать всю историю с самого начала. Барсов, рассказал о том, как попал на фронт, встретил товарищей, об их злоключениях и решении остаться. Наконец, перешли к самому главному.

- Светан, скажи, а что по твоему мнению сейчас происходит в мире? Как возникла вся эта ситуация с нашим государством, ее причины?

Он на минуту задумался.

- Знаешь, пытаясь понять истинную суть государства и власти, ты рано или поздно придешь к неутешительным выводам. Отбросив целые слои лжи, преодолев зону внушения и «формирования мнения», пропаганду, бурю информационного шума, ты, наконец, откроешь для себя неприглядную правду. Она состоит в том, что народом и народами, правят деньги. Точнее кучка людей, которые их имеют. Назови их как угодно: олигархи, богачи, элита, от этого суть не поменяется. Всё, что мы видим в государстве, все процессы, власть, законы, идеология – за всем этим стоят они.

Чем больше простому народу говорят о «свободе выбора», тем больше это означает, что выбора нет. Чем больше трубят о демократии, «власти народа», тем меньше мнение народа имеет значение. Все это лишь видимая сторона истинных процессов, для успокоения беспокойных. Настоящая власть давно находится в тени.

Ты осознаешь тщетность своих усилий. Это правда. Чтобы ты не делал: писал, ходил на митинги, совершали перевороты, глобально, суть вещей не изменится. «Собаки лают, караван идет» - печально, но эта поговорка уместна как никогда.

У большинства создано устойчивое мнение, что их голос решающий, что они принимают участие в управлении государством, они влияют на политику. Это не так. Ты поддерживаешь те идеи, которые пришли «сверху», ту политику и ту сторону, которую тебе дали на выбор. Это иллюзия свободной воли, игра по правилам, написанным для целого народа.

- В таком случае, борьба не имеет никакого смысла? Ведь система будет существовать независимо от нас, этот несвободный мир не изменить!

- Очень важный вопрос. Я долго думал, какой вообще смысл бороться? Ведь, по сути, остается только смириться, жить своей жизнью, переживать о собственном благосостоянии, забыть о борьбе с системой. Зачем, ведь глобально, в государстве, целом мире – ничего не изменишь. И потом я понял. Что причину стоит искать не во внешнем мире, а в себе. Это вопрос личного выбора, внутреннего решения – согласен ли ты быть рабом, пешкой на шахматной доске? Говоря об этих вещах, открывая людям глаза на истинную суть мира, повышая уровень их сознательности, ты делаешь это не для кого-то, а для себя. Что не стоит искать причин в другом месте, если не можешь и не хочешь поступать иначе. Это и есть ключ к решению дилеммы.

- Но каковы будут реальные изменения? Как это повлияет на действительность, ведь план будет выполняться и дальше?

- Будет. Но план имеет свойство изменяться, если ты внесешь в него непреодолимые коррективы. Иногда система дает сбой, вынуждена менять алгоритм своей работы. Представь быструю горную реку, которая безудержно перекатывает камни, несет песок и всё, что в нее попадает. Кажется, ей невозможно противостоять, но вот один из мелких камешков зацепился, остановившись против течения. За него зацепился второй камень, третий, песчинка за песчинкой. И вот на этом месте возникла плотина, из-за которой реке пришлось сменить привычное русло. А все благодаря одному маленькому камушку.

- Кажется, я понимаю, о чем ты… Мы пытаемся во всем найти виновных, перекладывая на них ответственность за происходящее. Это человеческая природа, вместо того, чтобы начать с себя, личного выбора и мнения, люди отказываются думать, идут на поводу царящих правил.

- Да, это один из обманов человечества. С ранних лет нам прививают потребность в общности, несостоятельности собственного мнения, если оно не общепризнанно. Мы все жертвы навязанной «поляризации» мира, в котором каждый должен выбрать чью-то сторону. Чернокожие против белых, последователи одной религии, против других, люди одних политических убеждений, против мыслящих иначе, одна нация, против другой.

В этот момент, к ним покачиваясь, подошел один из посетителей заведения.

- Слушай, а я тебя видел! По интернету смотрел, правильно ты все говоришь, брат… - Обратился он к Барсову.

Светан хотел ответить, но стремительно возникший Урек, отодвинул мужичка в сторону и потянул друга к выходу.

- Уходим, больше здесь нельзя оставаться!

- Хорошо, тогда возьмем девушку с собой.

Твердоступов нахмурился, но только махнул рукой. Втроем они вышли с кафе и сели в машину. Рыкнув, автомобиль резко сорвался с места и направился в сторону леса. Уже практически въезжали под свод деревьев, как вдруг дорогу преградил военный внедорожник, со всех сторон зажглись прожектора, они поняли, что окружены. «Юкта, нет!» - мелькнуло в уме журналистки. А к задержанным, довольно ухмыляясь уже приближался Тростан Воронов.

Дела подполковника неизменно шли в гору, несмотря на бедственное положение в государстве. Он умел извлекать пользу из любой ситуации, именно поэтому, не только не потерял положения, а и укрепил свои позиции. Новому режиму нужны были такие люди, способные выполнять грязную работу, выслеживать и подавлять в зародыше очаги угрозы. Его повысили в звании, обеспечили поддержку, теперь его основной задачей было выслеживание и арест неугодных.

Он считал себя удачливым человеком, что в очередной раз подтвердилось, когда некая девушка Юкта, позвонила и сообщила важнейшую информацию. Она касалась местонахождения лиц, которых он давно и безуспешно разыскивал. И дело было не только в потенциальной угрозе для новой правящей элиты, поимка этих беглецов было его личным делом. Ведь это именно они, в самом начале войны, заставили его страшно нервничать, они долго и упорно не поддавались на попытки поиска. Теперь же, благодаря удачному стечению обстоятельств, он убивал сразу двух зайцев. Ликвидировал угрозу и мстил за личную обиду.

Бойцы Воронова, выволокли ребят из машины и поставили на колени. Командир, потирая руки от удовольствия, принялся сверху вниз осматривать пленников.

- Помните меня, сукины дети? Думали, сможете скрыться? От Воронова еще никто не сбегал! – С этими словами он с размаху ударил тяжелым сапогом Светана в лицо.

Твердоступов рванулся, рыча как связанный зверь, но приклады автоматов швырнули его на землю.

- Урек, не надо! – Сплевывая кровь, процедил Барсов. – Не доставляй им удовольствия!

- В машину их! – Распорядился подполковник. – Посмотрим, что вы у меня на допросе запоете!

Их грубо бросили в армейский грузовик, напротив сели несколько солдат с оружием наготове. По приказу командира, машины тронулись в сторону Златокупольного. Светан успокаивающе прошептал Моряне, что ее отпустят. Что будет с ним и Уреком, догадаться нетрудно. Перед глазами медленно проплывали картины прошлого, непростой путь, который привел к этой развязке. Он ощущали лишь тихую грусть, но не сожаление. Ведь сам выбрал эту дорогу, делал то, что считал правильным и во что верил. А значит, по-настоящему жил. Как-то отстраненно воспринималась мысль о смерти, не было страха, только жалость расставания с теми, кто дорог. Он прижался плечом к другу, тот заглянул в глаза, понимая без слов.

Страшный удар швырнул их на пол, машина со скрежетом перевернулась. Оглушенные, они лежали вперемежку с конвоирами. Те, приходя в себя, попытались взять на пленных на прицел, но в этот момент сильным рывком открылась дверь.

- А ну без фокусов, оружие брось и на выход! Не то пристрелю! – Раздался суровый бас.

В свете фонарей, ребята рассмотрели толпу людей, вооруженных кто чем: охотничьими ружьями, обрезами, топорами. Солдат вытолкали наружу. Ничего не понимающие Светан с друзьями, смотрели на простых мужиков, которые обезоруживали и связывали военных. Внезапно к ним подскочил знакомый шустрый мужичок из сельского бара.

- Говорил же я, хлопцы, что это он! – Торжествующе проорал он, направляя в лицо Барсова луч света.

Другие взволнованно и одобрительно загудели, подходя поближе.

- Я-то говорю, что это наш герой из народа, а никто не верил. А тут прямо через село колона машин этих мразей военных, неужто за ними? Я сразу мужиков собрал и наперехват! Топтан, вон трактором как протаранил, эту ихнюю душегубку! Да вы то, голуби, целы, невредимы? – Тараторил он, без умолку.

Когда до Светана начало доходить, что произошло, на его глазах выступили слезы. Эти простые люди спасли их, не колеблясь. Они узнали его, они поверили… Теперь толпились вокруг, хлопали по плечу и подбадривали. В этот момент, кто-то вспомнил о командире, через мгновенье притащили Воронова. Глазами полными ненависти, он затравленно оглядывался по сторонам, не веря в происходящее. Вот его поставили прямо перед пленниками, он встретил твердый, прямой взгляд Светана. Неудержимой волной накатила страшная злость, он оттолкнул сопровождавших, и выхватил оружие.

- Нет! – Урек, словно в замедленной съемке наблюдал, как Воронов вырывается, достает спрятанный пистолет и направляет его в грудь Барсова. Отчаянно рванул вперед, закрывая собой друга, раздался выстрел. Уже падая на землю, видел, как подполковник бросает пистолет и убегает в лес, как в погоню, яростно крича, устремляются селяне. Потом увидел лицо Светана, он держал его голову и что-то говорил. Пытался остановить кровь, потом заплакал. Урек сжал его руку, на его губах заиграла слабая улыбка.

- Вместе до конца, да? – Прошептал он. – Живи Светан, я рад, что был с тобой.

- Урек, друг, ну как же так?! – Слезы стекали по лицу. – Это неправильно, ты не должен умирать из-за меня!

- Я верю в тебя. Прощай друг, увидимся в лучшем мире.

Урек Твердоступов, в последний раз посмотрел в небо и затих навсегда. Ушел с улыбкой на лице, верный, до последнего вздоха.

Его убийца, Воронов, бежал все дальше и дальше, гонимый животным страхом расплаты. В темноте натыкался на деревья, царапал лицо и руки, потом угодил в болото. С трудом выбрался, попытался найти рацию, но понял, что утопил ее. Оставалось ждать утра. Главное, что ему удалось оторваться от погони. С чувством торжества, весь в сладостных мыслях о мщении, он вдруг услышал холодящее душу шипение. Миг, и в руку вонзились острые, ядовитые зубы. Объятый ужасом он завопил, побежал сквозь заросли, потом оступился и по пояс провалился в болото.

Наутро селяне нашли его тело. Подполковнику почти удалось выбраться из трясины, но яд гадюки оказался быстрее. Он так и умер в грязи, с застывшим выражением ужаса на лице. Таким был конец хитрого и безжалостного, Тростана Воронова.

На похорон Урека, собралась огромная толпа из жителей ближайших сел. С осунувшимся лицом и пустым взглядом, Светан застыл над свежей могилой. Рядом стояли, держась за руки Пламян и Цветана, за ними Знан и Моряна. Девушки плакали, парни понуро смотрели в землю. Когда все разошлись и друзья остались одни, Барсов в последний раз приложил руку к могильному холмику, потом встал и взглянул им в лицо.

- Друзья, здесь и сейчас настало время решить, что делать дальше. Мы потеряли товарища, которого любили всем сердцем. Он погиб, потому что однажды решил остаться, решил, что хватит бежать. Урек верил в меня даже больше, чем я сам. Я не знаю, получится ли закончить начатое, но знаю, что должен попытаться. Даже если не будет шансов на победу, всё равно нужно вступить в битву. Но вас удерживать не могу, больше не хочу терять близких людей. Пусть погибну сам, но невыносимо знать, что можете пострадать и вы. Можете идти, не обрекайте себя на постоянную опасность быть под прицелом. Это ваш выбор!

Помолчали. В застывшей тишине, прерываемой только шумом ветра, прозвучал спокойный голос Пламяна.

- Нет, мы вместе до конца.

Этой фразой было сказано всё, друзья, обнявшись, пошли навстречу холодному ветру и первому снегу. Навстречу новым заботам и опасностям, радостям и надеждам. Они называли себя «люди весны», как символ пробуждения и новой жизни.

И весна не замедлила прийти, с теплой погодой, таяньем снегов, звонкой капелью с крыш. Закончилась тяжелая зима, и с первыми теплыми лучами солнца, тронулся лед и среди людей. Идеи ширились, находили всё новых последователей, мужчин и женщин, которые поднимались с колен, расправляли поникшие плечи. Не было вооруженных мятежей, пожаров и разрушений. Это была революция сознания. Люди лишь осознали, что бороться стоит, не за государство, политиков, лживые ценности, а за себя и свое право жить на родной земле. Они без страха заявляли об этом, смело и твердо.

Одним туманным антейский утром, в квартиру Лайтона Келвиса постучали. На пороге стоял его редактор Тортон, он молча протянул свежий выпуск газеты, со статьей журналиста на первой странице. Так он выполнил свое обещание. Алекса Дружинин, как только смог, примчался в Златокупольный, где с помощью общественности, добился освобождения Вестаны Лозовой. Несломленная женщина тотчас отправилась в правительство, где начала формировать новую команду из тех, кто проявил верность во время испытаний.

В среде правящей элиты царил хаос, система дала сбой. На западе Щедринии, войска ВОСГ спешно покидали страну. В новом свете происходящего, их присутствие трактовалось как военный захват, пришлось срочно сворачиваться. В Славии, рос народный протест, против силовых методов, по отношению к щедринцам. Всё больше людей заявляли, что СР не имеет права вмешиваться, без согласия граждан Щедринии. Тем самым решив диллему Потапа Гранитского, который в скором времени отдал приказ армии, покинуть территорию соседнего государства.

Светан часто приходил на могилу друга. Здесь, казалось, душа Урека и после смерти надежно защищала его от всех врагов. Это было время размышлений, воспоминаний, надежд. Он стоял только в начале пути, впереди ждали новые испытания, опасности и лишения. Но люди весны не могли жить иначе.

© ZOV / Олег Желябин-Нежинский

Опубликовано 21.10.2014 в 22:29
Прочитано 365 раз(а)