Отвага

Николай Белинский

Голова буквально раскалывалась. Николай открыл глаза, и минуты две лежал, ожидая что головокружение ослабнет. Когда, наконец, показалось, что встать можно, он сначала присел, чтобы убедиться в том, что его не подстрелили или не задело осколком гранаты. Две руки и две ноги были на месте, да кровью он не истекал. Крови на нем было много, но это была чужая кровь – кровь фашистов.

Он поднялся на ноги и осмотрелся. Вокруг были лишь развалины зданий. Кое-где лежали трупы – тела немцев и красноармейцев. Острая боль с новой силой пронзила голову. Он увидел винтовку в метрах десяти от себя. Вроде это был «Gewehr». Николай бы предпочел ему свой любимый «Мосин», но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось. Мало ли какой фашистик мог выпрыгнуть из развалин.

Левая нога онемела. Стоило ее осмотреть, но не сейчас. Времени нет. Надо выяснить, где он и где его товарищи.

Магазин «Gewehr» был полон – все 10 патрона на месте. Рядом с винтовкой лежал солдат в немецком мундире. Дырка в его голове была приличного размера. «Надо же, - подумал Николай, - ему выстрелили в упор, а он даже оружие не успел достать». Он обыскал погибшего и нашел у того два запасных магазина и потрепанный «Mauser». В магазине пистолета было не более трех патронов. Впрочем, особо Николая это не расстроило – трупов вокруг много, а значит и припасы он найдет.

Он не знал, как попал сюда, как и не знал, куда идти сейчас. Вокруг была тишина – ни рева машин, ни звуков выстрелов. Лишь потрескивания огня, охватившего некоторые здания неподалеку. Было что-то гнетущее в этой тишине. «Надо хоть кого ни будь найти, расспросить о том что произошло. Интересно сколько я провалялся в отключке?» Вдруг ему показалось, что он слышал что-то похожее на крики. Обыскав еще одного немца неподалеку, он направился в направлении где издавались эти звуки.

Память ему отшибло странным образом. Он помнил что он – солдат Красной Армии 1-го Украинского фронта. Помнил что сейчас идет Великая Отечественная война. Помнил что войска их шли на Берлин, и что война почти закончена. Было сложно определить, где обрывается череда воспоминаний, т.е. он просто забыл что было с ним пару дней назад. А может и несколько месяцев просто вылетели из головы, как вылетают мозги от выстрела.

Вскоре он вышел на улицу. Хотя улицей назвать то, что престало его взору трудно. Все было развалено. Вся дорога было накрыта развалинами зданий. Ему и раньше приходилось видеть подобное, но сейчас зрелище было во-стократ впечатляющем. От Бреслау (название вдруг всплыло в памяти), или, по крайней мере, от той его части, где Николай сейчас находился, не осталось ничего. «Лишь пепел да огонь – вот что представляет собой старинный город Бреслау. Долго они держались, но все тщетно. Теперь будет проще построить новый город, чем вернуть к жизни этот».

Крики давно умолкли, и Николай начал уже сомневаться в том, что их слышал. «Выпить бы сейчас, - подумал он, - пару глотков наверняка вернули бы мне работоспособность мозга и дееспособность тела. Мать честная! Как же я мог забыть о главном!» Он остановился и потянулся за пазуху. Спустя мгновение он вытащил оттуда небольшую фляжку. Потрясся ей, он определил, что в ней содержимого как раз на несколько глотков. «Нет! Сначала выберись из этого чистилища, найди своих, а потом хоть запейся!» Он начал засовывать фляжку обратно, но вдруг замер: «к чертовой матери!» - отвернув пробку, он запрокинул голову и парой глотков осушил свой походный сосуд. Через какое-то время он почувствовал, что водка дошла до желудка. «Так-то лучше! Теперь можешь топать, боец». Он закрыл фляжку, спрятал ее туда, откуда достал и направился дальше.

Минут сорок прошло, с тех пор как очнулся, и до сих пор ему на пути не попалась ни одна живая душа. Дурное предчувствие усиливалось с каждым шагом. Сейчас он, наверное, был бы рад даже солдату противника, лишь бы тот был живой. Лишь мертвые тела вокруг. Что черт побери произошло? Почему даже раненых не видно?

Два коротких выстрела внезапно пронзили слух. Николай рефлексивно в укрытие. Из-за эха определить, как далеко стреляли было сложно. Минуты две он просто сидел, укрывшись за развалинами фонтана. Затем до него донеслись звуки. Звуки эти распознать разум Николая просто не мог. Раньше он точно такого не слышал. Издавались они в здании примерно в трехстах метрах от него.

Ему вдруг захотелось убраться подальше от этого здания. Обойти его стороной и искать дальше выживших. Было что-то неестественное в тех звуках. И кто, или что их издает выяснять показалось нежелательным.

Он уже насмотрел себе путь, по которому обойдет здание, как вдруг из него раздались вопли. Мурашки побежали по телу Николая. Волосы встали дыбом. Вопли были человеческими, в этом он был уверен. Он тут же сорвался и побежал навстречу воплям. Ему просто стало интересно что происходит внутри, и пусть его интерес граничил со страхом, выяснить это было просто необходимо. Там мог попасть в беду его товарищ. Если же в передрягу угодил какой-нибудь фашистик, то Николай решил спасти того, а после расспросить что за чертовщина здесь случилась.

Он подбежал к зданию как можно осторожнее, и заглянул внутрь через окна. Дневной свет освещал весь первый этаж, на котором никого не было. Выстрел и снова эти чудовищные вопли раздались где-то наверху. Здание было пятиэтажным. С запредельной осторожностью, присущей красноармейцу, прошедшему всю войну, Николай добрался до третьего этажа. И тут было пусто, хотя он был уверен, что вопли издавались именно отсюда, когда он был внизу. Еще один выстрел прогремел. На четвертом слышался топот, и Николай начал подниматься дальше. Четвертый был пустым. Никого не было и на пятом. «Черт тебя дери! Я что с ума схожу?» Оставалась лишь крыша.

Крышу пятиэтажка потеряла видимо во время штурма города. Выбравшись наверх через люк, Николай увидел окрестности города. Пейзаж отсюда было намного зрелищнее. Весь город был в руинах. Едкий дым подобно, туману обволок уцелевшие многоэтажки. Местами полыхали пожары.

Залюбовавшись видом, Николай не сразу увидел на другом конце крыши две фигуры. Не заметили и они его, потому что продолжали копошиться. Нацелив на них винтовку, он медленными шагами направился к ним. Через десять шагов он уже побежал, потому что различил что эти фигуры из себя представляли.

Это были два человека. Немецкий солдат (так по крайней мере говорил его мундир) оседлал какого-то другого человека и как будто пытался его укусить. Человек под ним яростно пытался сбросить с себя немца. Кем он был, Николай не сразу различил. Подойдя примерно на десять метров, он заметил, что лицо немца, было чудовищно изуродовано. Один глаз его болтался на нерве. Вся голова была в крови, а местами была покрыта чем-то желтым. Но самое страшное было в звуках, что он издавал. Именно из-за этих звуков тогда и побежали мурашки.

Уродец хотел укусить того, что был снизу, теперь Николай в этом был уверен. Какое-то время жертва сопротивлялась, но силы оставляли ее – фигура в немецком мундире была здоровее. Прицелившись прямо в голову, Николай нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Фигура прокаженного замерла на пару секунду, затем повалилась. Тот, что был снизу оттолкнул обезвреженное тело и с поразительной скоростью вскочил на ноги. Прицел «Gewehr-а» теперь был направлен на него. Впрочем тот даже не замечал это. Он принялся бить ногами тело своего противника, крича слова, которые Николай не понимал, но по тону определил, что это ругательства. Затем спасенный просто плюнул на тело и повернулся к своему спасителю. Он пытался отдышаться, поэтому ничего не говорил.

Какое-то время молчал и Николай. Он присматривался к странному человеку. Перед ним стоял уж точно ни немец и не русский. Если говорить конкретнее, то он вообще не походил на европейца. «Китаец. Или японец». Он был солдатом, но мундир его до такой степени был грязный, что определить чьей тот стороны было трудно.

Спасенный, видимо поняв, что шутить с этим человеком ему не стоит, решил начать диалог. Он поднял руки и произнес что-то, снова непонятное для Николая. Впрочем глаза того говорили лучше всяких слов, и красноармеец опустил винтовку. Он заметил, что этот китаец/японец тоже внимательно осматривает внешний вид своего избавителя. Затем он подошел к Николаю и протянул тому свою грязную ладонь.

- Спасибо, - произнесено это было с ужасным акцентом, но красноармеец и без слов понял, что ему хотели сказать.

Эдвард Рихтгофен

Винтовка лежала всего в семи метрах от Эдварда, рядом с погибшим солдатом, но рисковать он не решался. А вдруг она не заряжена? Возможно, пока он будет возиться, заряжая ее, эта тварь успеет до него добраться, и тогда конец. Надо хорошенько все обдумать. Раньше он любил рисковать, но тогда речь шла не о его жизни. Сейчас все изменилось. Одно неверное действие, и всё, прощай Надежда науки Вермахта! Тебя сожрет это чудовище. О такой смерти, вряд ли кто-то мечтает.

Эдвард Рихтгофен прятался за углом за углом поликлиники. Прятался он от немецкого солдата, стоящего неподалеку. Солдат этот просто стоял, запрокинув голову вверх, будто любуясь светящимися желтыми глазами на звезды и огромную планету, появившуюся на небе пару дней назад. Его немного качало из стороны в сторону и при первом взгляде на него могло показаться, что он изрядно выпил. Вот только изрядно выпивший вряд ли простоял на одном месте более пяти часов. Пять часов – именно столько скрывался за углом Эдвард Рихтгофен, боясь обнаружить себя. Первое время, он надеялся, что солдата отвлекут какие-нибудь звуки. Может быть какой-нибудь выживший появится на другом конце улице, и свирепый уродец бросится к нему, освобождая Эдварда от своего присутствия. Но все пять часов стояла тишина. Лишь где-то вдали изредка слышался грохот – наверняка здания обваливались.

Эдварду хотелось есть, но голод был на втором месте из потребностей, которые он хотел сейчас утолить. Ужасная жажда просто вынуждала его искать выход из сложившейся ситуации. Надо что то делать. И чем раньше, тем лучше. Иначе вскоре разум его так помутится, что он просто выйдет из своего укрытия и попросит попить у того солдата. А солдат в ответ разорвет его на куски.

Время действовать. Эдвард поднял с земли продолговатый осколок кирпича. Если вдруг окажется что винтовка пустая, то он попытает счастья воткнуть этот осколок монстру в череп. В другую руку он взял другой осколок. Затем подошел к стене и осторожно выглянул. Солдат продолжал стоять, задрав голову вверх. Эдвард швырнул осколок в противоположное здание. Он немного не добросил, и осколок приземлился на асфальт. Тем не менее, это дало свой результат. Монстр повернулся к источнику шума и медленными шагами направился в ту сторону. Эдвард рванулся к трупу с винтовкой. Он боялся посмотреть на солдата, пока несся к своему спасению. Подбежав с неимоверной скоростью к оружию, он поднял ее и нацелил на врага. Он увидел, как чудовище, в военном мундире набирая скорость, направлялось к нему. Эдвард прицелился в голову и нажал на курок. Винтовка издала глухой щелчок. Какого черта! Обломок, предназначенный для ближнего боя выпал у него из рук, как только тот рванулся из укрытия. Ноги Эдварда будто приросли к земле. Чудовище, развив скорость ягуара, было уже в десяти метрах от него. Щелчок, еще щелчок, и еще. Винтовка больше не выстрелит, но Эдвард не мог ничего сделать кроме как панически продолжать жать на курок. С диким воем солдат приближался к нему. Шесть метров. Пять. Четыре. И тут произошло чудо (так по крайней мере Эдвард будет думать позже)…

***

Эдвард Рихтгофен, перспективный ученый Третьего Рейха прибыл в Бреслау около года назад. До этого он был стажировался под руководством одного доктора в Аушвице. Доктор этот сразу заметил незаурядный ум своего подопечного, поэтому в скором времени написал письмо руководству с просьбой перевести того в место, более подходящее для раскрытия своих способностей. Эдвард же думал, что старик просто хотел от него избавиться, чтобы его поправки и замечания не мешали диктаторской работе в концлагере. Может, так оно и было. В общем, где-то уже через неделю поезд вез Эдварда в Бреслау.

С первого дня молодой ученый включился в работу, а через несколько дней его уже повысили по должности. Времени оставалось немного – Красная Армия стремительно направлялась к Берлину. Поэтому работали в Бреслау не покладая рук. В случае успеха научных исследований все военные достижения врага могли свестись к нулю, а исход войны предрешен в пользу Германии.

Дни шли, и с каждым днем армия СССР приближалась к Берлину, а исследования не приносили долгожданных плодов. На ученых оказывали давление «сверху», требовали не тянуть с экспериментами. Предшественника Эдварда за менее решительные действия в опытах, отстранили от должности, и назначили Рихтгофена вместо него. Поощрения ради его повысили до звания генерал-майора. Хотя ничего это Эдварду и не давало – он вынужден был выполнять все те же приказы, только теперь от военных ниже его по званию. Когда советские войска были уже в нескольких десятках километрах от Бреслау, Рихтгофен попытался покинуть город, но военные задержали его и уже под прицелом винтовок заставляли продолжать работу.

Ученым не хватило буквально недели, чтобы поставить точку в разработке сверхоружия. Начался штурм города, и звонок из Берлина приказал испробовать разработку немедленно. Напрасно Эдвард и его коллеги пытались отговорить руководство от этой затеи. Штурмбанфюрер схватил тогда ученного и потащил того за шкирку тыча пистолетом к пульту управления.

- Активируй! Немедленно! Больше ждать мы не можем! – постоянно хладнокровный военный сейчас паниковал всерьез. «Он меня застрелит, он свихнулся,- подумал Эдвард».

- Но извольте выслушать, херр Ланг. Исследования не до конца завершены. Необходим ряд дополнительных экспериментов. Запусти мы механизм сейчас – неизвестно к чему это приведет. Может случиться глобальная катастрофа, и мы с вами здесь погибнем.

- Лучше уж так умереть, чем от рук этих русских свиней. Я, кажется понял..., - Штурмбанфюрер остановился и посмотрел на Эдварда с отвращением, - понял твой план. Хочешь остаться в живых несмотря ни на что. Хотел смыться раньше да не вышло. А теперь хочешь попасть в плен к этим русским, чтобы тебя помиловали. Ну и как же не помиловать ученого? Они увезут тебя трудиться в свои лаборатории. Изобретать сверхоружие для Красной армии. Там ты заведешь новую семью и будешь жить припеваючи. Никакого патриотизма в вас, ученных нет. Так, вот слушай меня, мерзавец. Покуда, я жив не бывать этому. Пусть я погибну, но твою жалкую жизнь я заберу с собой. А если ничего не выйдет с оружием, то я прикажу взорвать здесь все, чтобы этим свиньям ничего не досталось. Понял меня? А теперь пошевеливайся!

Он продолжал толкать Эдварда к пульту. Где-то в городе слышались взрывы – штурм шел полным ходом. «Чертов фанатик, даже представить себе не может к чему меня принуждает». Они подошли у пульту, и штурмбанфюрер приставил дуло пистолета к затылку ученого.

- Не забывайте, - Эдвард начал говорить решительным тоном, - мое звание - генерал-майор, а стало быть.., - но тут выстрел в воздух напомнил, что звание его – не более чем формальность.

- Активируй! Живо! – глаза штурмбанфюрера наполнились кровью.

-херр Ланг.., - Эдвард еще раз попытался отговорить военного, но повторный выстрел в воздух, теперь уже возле его головы, показал, что лучше сделать так как говорят.

Комбинация нескольких рычагов и кнопок запустила процесс…

***

Одно из последствий этого процесса бежало сейчас на Эдварда махая руками и издавая дикий рев, а тот замерев от страха на месте нажимал на курок пустой винтовки.

Но тут произошло нечто неожиданное…

В четырех метрах от жертвы чудовище каким-то образом споткнулось. Просто споткнулось. Его нога наступила в яму в асфальте, проделанную снарядом зенитного комплекса, и зацепившись об края этой ямы повалилось на землю. Эдвард выиграл несколько мгновений, и этих мгновений хватило ему, чтобы выйти из ступора. Он побежал

Бежал он так как, наверное, не бегал никогда в жизни. Он боялся оглянуться, предполагая, что увидит кровавую пасть сразу как повернет голову назад. И эта пасть будет последним, что он увидит. Он бежал мимо трупов. Возле каждого трупа лежало оружие: винтовки, пистолеты. Но Эдвард просто бежал. Он знал что если потянется за еще одной винтовкой, то времени которое он затратит на это, чудовищу вполне хватит чтобы настигнуть его.

Он пробежал около трехсот метров, слыша позади себя рев солдата, и отметил со страхом, что рев этот все ближе и ближе. Долго он не протянет. Со своим нетренированным телом вряд ли стоит рассчитывать, что монстр решит не догонять свою жертву, потому что та слишком быстра для него. «Надо что-то придумать. Думай, Эдвард! Думай!»

Но мозг ничего не придумывал кроме как бежать со всех ног. Эдвард увидел пролет между зданиями и резко завернул туда.

Наконец он решил оглянуться. О, неужели он оторвался! Эдвард пробежал вдоль пролета несколько метров, не замечая, что не смотрит под ноги. Он остановился. Монстра и правда, не было видно. Он повернул голову и тут…

Перед ним стоял высокий светловолосый мужчина в военной форме с оружием в руках. Во рту у него была сигара. Эдвард чуть не завалился на него, но вовремя затормозил и остановился прямо перед этим солдатом. Встреча эта была столь неожиданно, что Эдвард потерял дар речи. Солдата же видно появление ученого нисколько не удивило. Он беспечно вытащил сигару изо рта и что-то произнес. Затем Эдвард увидел, как кулак этого солдата летит прямо уму в лицо. Одновременно он услышал рев другого солдата позади – того, что гнался за ним.

Эдвард погрузился в темноту…

Такео Масаки

Такео истратил последние патроны своего «MP». Хорошее оружие, но теперь толку от него мало. Он швырнул пустой пистолет-пулемет в кучу с кирпичами и снял со спины «Gewehr». В кобуре у него был еще «Mauser», а на другом конце ремня висел его знаменитый нож. Так что держитесь твари! Такео Масаки так просто не сдастся! И все же быть осторожным не помешает.

Пятью минутами раньше он сидел на крыше жилого дома и осматривал окрестности. Японский солдат не плохо ориентировался в этом городе, но после штурма Бреслау было не узнать. Примерно в километре он увидел несколько немецких «Тигров». На вид они были целые, и Такео решил добраться до них. Внутри одного из них он планировал добраться ближе к центру города. А там будь что будет. Конечно в немецкой машине он рисковал получить снаряд от русских. Но выбирать не приходилось.

Он спустился с крыши и начал свой путь к танкам вдоль улицы, передвигаясь преимущественно в тени развалин. Пройдя примерно сто метров, он услышал вдалеке чей-то вопль и бросился за автомобиль. Пролежав за ним минуты две и убедившись что улица по прежнему пуста, он пошел дальше. Голова его болела до такой степени, что просто охота было выстрелить себе в голову, чтобы прекратить эту боль. Он никак не мог, вспомнить, как потерял сознание. Где он тогда находился? Что делал? Воспоминания обрывались как-то плавно. Вот он, японский сержант просто находился на службе у императора, и вот он уже где-то в Бреслау пытается спастись от людоедов.

***

Часа три назад Такео вытащил из под завала немецкий солдат. Солдат этот ни слова не знал по-японски, а Такео по-немецки знал лишь пару фраз. С помощью жестов немец попытался выяснить у спасенного что здесь произошло и не получив желаемого ответа предложил Такео отправиться на поиски других выживших вместе.

На одной из улиц им встретилось шестеро выживших солдат. Вот только выжившими их назвать было сложно. Увидев Такео с его спутником, они бросились на них, издавая ужасные вопли. Такео и его друг нацелили свое оружие на них, угрожая огнем, если те не остановятся. Но те не остановились. Не остановились, даже когда патроны из второй обоймы попадали в их тела. Вот тут то, Такео и понял, что это не люди. Одна пуля угодила нападавшему в голову и тот повалился замертво. Заметив это, немецкий солдат крикнул Такео, что стрелять нужно в голову. Крикнул он это по-немецки, но японец и так понял. Оба были отличными стрелками, и спустя несколько секунд шесть трупов лежало на дороге. Такео начал разглядывать убитых, и не сразу заметил, как из-за дома выбежало еще три подобных этим солдата. А когда заметил, то было поздно – один из них кинулся на его спутника, пока тот перезаряжал свою винтовку. Двоих других Такео пристрелил точным выстрелом в лоб. Стрелять в третьего он не решился, боясь попасть в голову товарищу. Бросив винтовку, выхватив нож, он бросился на помощь. Твердая рука японца воткнула лезвие в череп напавшего. Тот мгновенно повалился наземь.

- Готово! Получил сволочь! Видел как я его? Одним ударом, - Такео повернулся к товарищу и увидел того, истекающего кровью. Тварь вырвала ему зубами кусок приличного размера от шеи. Такео подошел к нему. Он хотел закончить мучения того, просто добив ножом, но этого не потребовалось. После недолгих конвульсий, тот замер, устремив голубые глаза в небо. Такео склонился над ним.

- Я забыл спросить у тебя твое имя, но это не важно. В моем сердце ты всегда будешь жить как храбрый воин, спасший мне жизнь. Уверен, в следующей жизни мы встретимся, - он закрыл глаза немца и взял его винтовку.

Такео прошел не более двадцати метров, прежде чем услышал знакомый звук позади. Этот же рев издавали те солдаты. И сейчас так ревел поднявшийся на ноги умерший только что его товарищ. Лицо его изменилось до неузнаваемости, и Такео точно знал – это уже не тот человек, что спас ему жизнь. Точнее это вообще не человек. Сейчас он стал таким же как те, что набросились на них. И сейчас он бросится на него…

Прицел винтовки был нацелен в голову бывшего товарища, и когда оживший приблизился почти вплотную к Такео, тот со словами: «Прости, друг», нажал на курок. Немец с дыркой во лбу пару секунд просто стоял замерев, как будто забыл куда и зачем шел. Потом тело его упало на асфальт. Такео второй раз закрыл глаза бывшего товарища, теперь правда уже не голубые, а мутно-желтые. Затем он постарался скрыться как можно быстрее оттуда - выстрелы могли привлечь и других тварей.

***

Сейчас он пробирался через заваленную руинами зданий улицу к тому, что могло защитить его жизнь лучше всего – к танкам.

Такео вместе со своей группой из Японии прибыл в Германию (сейчас он никак не мог вспомнить, как давно это было) по соглашению двух сторон для обмена боевым опытом. Японских солдат поселили в казарме вместе с немецкими, кормили той же едой, заставляли выполнять те же приказы. Такео и его сослуживцы схватывали все на лету, и в скором времени неплохо овладели оружием Рейха: огнестрельным, гранатами, минами и даже боевым транспортом. У себя на родине Такео обучался ездить на танках, поэтому здесь ему предоставили возможность испробовать и «Пантеры» и «Тигры». Спустя пару занятий японский стажер управлял этими машинами не хуже родного «Ци-Ха».

Неприятности поджидали Такео на половине пути. Он заметил фигуру, в немецком мундире медленно шагающую. Шагал немец (явно нездоровый, судя по лицу) в каком-то без конкретном направлении. Просто шел. Рот его был открыт, а глаза устремлены куда-то вверх. Такео заметил его слишком поздно и не успел укрыться. Он замер на месте, надеясь, что монстр в человеческом обличье пройдет мимо. А если нет, то расстояние между ними достаточно много, чтобы успеть потратить всю обойму.

Минуты две Такео стоял, в том положении, в каком увидел неприятеля, а тот подходил все ближе, продолжая не замечать японца. «К чему тратить время, если убить его будет проще?» - дуло винтовки медленно поднималось, беря в прицел голову немца. Но тут Такео увидел, то что заставило отказаться от намерения застрелить противника – несколько других противников, вышедших на улицу чуть дальше от того места где он стоял. Те тоже просто брели, явно лишенные цели.

Раздался рев – тот, что был ближе, заметил Такео и бросился на него. Именной нож уже заменил винтовку в руках японца. Ловко увернувшись от броска, Такео вонзил свое холодное оружие в голову немца по самую рукоятку. Тот мгновенно свалился на землю. Такео выдернул нож и повернулся к остальным. Остальные уже неслись к нему навстречу. «Здесь нож тебе не помощник» - винтовка снова оказалась в руках японца. Подпустив противников поближе, Такео двумя меткими выстрелами повалил двоих. На третьего потребовалось две пули – одна угодила в шею, вторая в черепную коробку.

Выстрелы винтовки эхом прокатились по улице. Какое-то время стояла тишина. Такео нутром почувствовал, что это ненадолго. Надо ускориться. К черту красться как кошка!

Рев вскоре заполнил всю улицу. Даже не видя их, Такео понял одно – их много. Настолько много, что вряд ли стоит тратить боеприпасы. Единственный верный способ – бежать. Бежать со всех ног.

В школе физкультуры Такео не любил, главным образом из-за того что там заставляли бегать. Позже на службе он придерживался мнения, что достойнее остаться на поле боя погибшим, нежели уйти оттуда трусом. Поэтому весь свой боевой энтузиазм, он тратил на обучение приемам ближнего боя.

Его мировоззрение по этому поводу изменилось здесь – на одной из улиц Бреслау. Он уже не крался, а бежал к танкам, до которых оставалось чуть больше полукилометра, когда оглянулся и увидел, как улицу заполнила толпа. Толпа обезумевших немецких солдат, желающих одного – разорвать Такео на куски. Внутри у него похолодело. После этого зрелища его скорость из очень быстрой перешла в невероятную. Он и забыл, что не любил физкультуру в школе.

Когда до танков оставалось примерно двести метров, люк одного раскрылся, и Такео увидел высунувшегося оттуда солдата. Солдат этот был непохожим на тех что гнались за ним. Он что-то прокричал Такео. Японец не разобрал слов, но движения рук были ему понятны – солдат в танке махнул рукой в сторону: «Отойди с дороги, чтобы я смог выстрелить в них». Такео резко завернул вправо, открывая видимость танкисту на толпу монстров. Прогремел выстрел, и снаряд угодил прямо в гущу преследующих. Оглянувшись, Такео увидел кровавое месиво там, где секунду назад бежали за ним эти чудовища. Но танкист избавил его лишь от одной третьей всей толпы. «Не помешало бы еще пару выстрелов». Танкист скрылся внутри машины. «Перезаряжает».

На пути у Такео появилось еще несколько прокаженных. Выскочили из пересекающей улицы, обрезая путь к танкам. «Попробую оббежать сзади». Но добавились и другие, заставившие отказаться от обхода сзади. Вместо этого Такео оказался на параллельной улице. Он планировал вернуться обратно, пробежав через несколько переулков.

Преследующих Такео оставалось все меньше и меньше. И когда за ним гнался уже один – самый настойчивый, японец развернулся и выстрелил ему прямо между глаз.

Он выглянул на улицу, с которой его вынудили удрать с другого конца. Он посмотрел туда где стояли танки, и волосы его буквально встали дыбом от увиденного – танк из которого стрелял тот солдат был весь облеплен этими тварями. Твари с ревом пытались пробиться внутрь машины. Сорок или пятьдесят желающих добраться до пассажира, осмелившегося выстрелить в них из пушки. Выстрел этот видимо и переключил все их внимание с Такео на танк. Если бы их количество сейчас оставалось без изменений, то танкист мог даже не волноваться. Но Такео видел, как с других улиц сюда стекались десятки, сотни прокаженных и все они устремлялись к танку. Вскоре машину уже не было видно – она полностью скрылась в кишащей массе. Раздался рев мотора – танкист видимо, решил уехать отсюда. Но с горечью, Такео отметил, что сдвинулся этот кишащий комок тварей не более чем на пять метров. Звук двигателя видимо придал целеустремленности прокаженным, и они с новой силой бросились на машину. Минуты три Такео наблюдал за этим зрелищем, не зная, что ему предпринять. «Удирать как можно дальше, и как можно быстрее, - говорил внутренний голос». Но любопытство заставило его стоять на месте.

Сначала Такео был уверен, что тварям не добраться до танкиста. Как много бы их не было, бронь оставалась бронью. Но когда он услышал металлический лязг, совсем ему не понравившийся, то понял что мог и ошибаться. Через какое-то время он увидел, как запчасти танка вылетают из этой кишащей массы. Спустя еще немного ему показалось, что он слышал вопль – короткий и пронзительный. Минут через десять после того как Такео выглянул на улицу, твари начали по одному отходить в сторону от танка, и вскоре японец увидел что танка нет. ТАНКА ПРОСТО НЕ БЫЛО. На его месте была лишь дорога, усыпанная железными деталями. От пассажира не осталось даже тряпки.

От шока, Такео забыл, как выбрался на другую улицу. Очнулся когда, заметил что полирует пулю, сидя за каменной изгородью. «Зачем я его так натер? – посмотрел на пулю и представил, как выстреливает себе в голову, - нет, рано об этом думать. Еще не настало твое время».

Что делать дальше он не знал. Идею найти бронированную машину, чтобы на ней убраться с города как можно дальше пришлось оставить. Перед глазами у него все стоял тот боец в танке, махающий ему, чтобы он отошел. И тут же картина менялась - обломки танка, валяющиеся на асфальте. Пятнадцать минут – этого времени хватило им с лихвой, чтобы разобрать гордость Третьего Рейха на детали.

Через полчаса ему снова встретился прокаженный. Рука Такео потянулась за винтовкой, но вовремя остановилась – твари с той улицы были поблизости, и услышав выстрел не задумываясь помчатся сюда. Снова рукопашный бой с применением ножа. Но этот прокаженный был ловчее предыдущих, и пока Такео пытался вонзить острие оружия ему в голову, поблизости появилась еще парочка. Уложив первого, Такео засомневался, в том что справится такой техникой с двоими, и поэтому снова побежал.

Пока он бежал, на пути ему встретился еще десяток чудовищ в человеческом обличье. Легкие его уже не справлялись с такой нагрузкой, и он применил винтовку. Спустя какое-то время винтовка опустела, а к желающим полакомиться плотью Такео прибавилось еще семеро. Японец бежал отстреливаясь из пистолета. Он увидел перед собой пятиэтажное здание, и что-то внутри подсказало, что там будет надежнее.

Три патрона в «Mauser», три преследующих его солдата. Он добежал до входа в здание, развернулся и прицелившись выстрелил в двоих. Один солдат повалился, вторая пуля не достигла цели. Один патрон, тот самый, что он полировал, предназначенный для владельца, и двое противников. Он ворвался в здание и помчался вверх по лестнице. На четвертом этаже он споткнулся. Один прокаженный, бежавший впереди, успел наброситься на японца. Такео не хотел тратить последнюю пулю, но рефлексивно нажал на курок, приставил дуло пистолета ко лбу напавшего. Нет патронов, и один противник. Ножа вполне хватит, но нужно место более открытое.

Такео выскочил на крышу и помчался к краю. «Если не выйдет зарезать, то попробую сбросить его отсюда».

Ловкость и сила предыдущих тварей просто меркла и тускнела в сравнении с ловкость и силой этого. Мало того что он был гигантом – выше Такео на две головы и трижды шире в плечах, то и двигался с удивительным проворством. Нож вылетел из рук Такео, а сам он повалился на крышу под огромной тушей монстра.

Монстр издавая непередаваемый рев, пытался сделать одно – укусить. Пасть его была широко раскрыта. Из нее текла слизь, и воняло убийственным запахом. Полминуты Такео сопротивлялся, как мог, но чувствовал, что долго так не протянет – слишком силен был противник. Теперь смерть от той пули казалось ему несбывшейся мечтой. Более скверной гибели кроме как быть сожранным этим уродцем вряд ли найти.

Такео уже чувствовал как силы его оставляют – пасть чудовища приближалась все ближе к его лицу. Вот еще пара мгновений и эти зубы вонзятся в его шею.

Прогремел выстрел. Лицо чудовища замерло. Оно взглянуло на Такео в последний раз и обмякнув просто развалилось на маленьком японце. Тот скинул с себя грузную тушу, вскочил на ноги. Какая-то злость пробудилась в нем. Он начал бить ногами уже не шевелящееся тело, которое минуту назад чуть не лишило его жизни. Он заметил фигуру солдата, держащего его на мушке своей винтовки, но не собирался уделять ему внимание пока не закончит с трупом.

Когда все ругательства, которые знал японец, были отправлены в нужный адрес, а его ноги устали бить труп, он плюнул на убитого и повернулся к солдату с винтовкой.

Солдат этот уже не целился в Такео оружием, а просто разглядывал его. Приглядевшись, Такео понял, что перед ним – русский. Мундир Красной армии по крайней мере свидетельствовал об этом. Русский внимательно разглядывал Такео не пытаясь заговорить. Видно было, что он удивлен, увидев японца здесь, в Германии.

- Если бы не ты, эта тварь доедала бы сейчас мои мозги, - Такео решил заговорить со своим спасителем первым. Но судя по лицу русского, было ясно, что понял тот не многое.

Такео вспомнил нужное слово на русском. Он подошел ближе к своему избавителю и протянул свою грязную ладонь.

-Спасибо, - Такео догадывался что произнес он это с ужасным акцентом, но не сомневался что русский и без слов бы прекрасно его понял.

Танк Демпси

Три человека бежали вдоль улицы, отстреливаясь от преследующих их каннибалов. Первый – унтершарфюрер Томас Рудель, бежал немного впереди своих товарищей по несчастью. В руке у него был «Walther», но применял он сейчас его редко. А в те, моменты, когда применял меткость его, подводила, и он попадал пулей монстрам либо в туловище, либо вообще никуда не попадал. Паника на его лице, говорила что испуган он больше остальных.

Второй – рядовой немецкой армии Ганс Шинкель, бежал посередине. Вооружен он был «MP-38», и неплохо обращался с этим оружием. За те десять минут, что они бежали, он уложил из своего пистолета-пулемета более двадцати каннибалов. Проблема Ганса была в его физических способностях. Он не мог похвастаться атлетическим телосложением, и сейчас после такого марш-броска, силы его были на исходе.

Третий, тот, что замыкал - американский солдат из корпуса Морпехов-рейдеров Танк Демпси, держался хладнокровно. Он понял, что мальчишка впереди его – слаб, поэтому и решил подстраховать сзади. Он подбадривал рядового, как мог, но выносливости тому это не прибавляло. Свой «Mauser» Танк пускал в ход только когда, самые обнаглевшие монстры подбирались слишком уж близко. Тогда он безошибочно своим метким американским глазом прицеливался и попадал чудищу прямо в голову.

Гналось за ними около сотни немецких солдат, с пожелтевшими глазами и посеревшей кожей. Будь их поменьше, Томас, Ганс и Танк развернулись бы и изрешетили каннибалов. Но в том-то и была вся загвоздка – преследующих только прибавлялось. Они могли пристрелить кого-то из них, а на замену ему выбегало на улицу еще несколько уродцев.

-Долго мы так не протянем, Томас, - Танк неплохо владел немецким языком, - надо что-то придумать.

-Я уже придумал, - унтершарфюрер обернулся и вместо того чтобы стрелять в тварей позади них прицелился в Ганса. Раздался выстрел, и рядовой с криком повалился на землю. Затем Томас прицелился в ноги Танка и нажал на курок. Вместо выстрела прозвучал сухой щелчок. Немец не рассчитал количество боеприпасов в пистолете, и это спасло Танку жизнь.

Ганс с простреленной ногой распластался на асфальте. Твари приближались. Растерявшийся Томас какое-то время просто стоял на месте, потом инстинкт самосохранения заставил его бежать дальше.

-Ах ты, сволочь! – взревел Танк. Он пальнул из «Mauser-а» в предавшего их товарища, но промахнулся. Второй раз стрелять не стал – немец удрал достаточно далеко. К тому же сейчас у Танка были другие проблемы – вопящий рядовой немец, не в состоянии сдвинуться с места и сотня ревущих монстров, несущихся на них с чудовищной скоростью.

- Не бросай меня, прошу! Не бросай! – Ганс своими воплями заглушал рев монстров. Кровь из его ноги текла ручьем. Видно этот ублюдок прострелил ему артерию.

Танк растерялся, просто не знал, что ему делать. Он принялся стрелять в толпу чудовищ из своего пистолета. Уложил четырех. Четырех из сотни. «Что ты делаешь?» Здравый рассудок указал, насколько нелепы сейчас его действия.

Твари были уже совсем рядом. Танк подскочил к Гансу и попытался вырвать у того пистолет-пулемет. Тот в недоумении посмотрел на американца, а когда все понял, принялся сопротивляться.

- Не бросай меня, Танк! Прошу! Я не хочу умирать, - голос немца охрип от крика, из глаз текли слезы.

- Прости, - тяжелая рука Танка приземлилась Гансу на голову. После полученного удара немец ослабил хватку, и вот «MP-38» был уже в руках американца.

Он не оглядывался когда убегал. Крики Ганса продолжались еще секунд семь. Потом раздался его короткий предсмертный вопль. Потом Танку слышался лишь отдаляющийся рев каннибалов, настигнувших одну из жертв.

Он оглянулся лишь, когда заворачивал в поворот. За ним уже никто не гнался. Все толпились у того места, где Ганс закончил свой последний марш-бросок. Танк надеялся, что покончили они с ним быстро. «Прости меня, Ганс, прости!»

***

Двое эССесовцев вытащили Танка из перевернутого грузовика. Они шли вдоль улицы, обшаривая труппы, добывая себе боеприпасы. Танк показался им сначала одним из погибших, но Ганс пролез внутрь кабины и пощупал у того пульс. Он настоял чтобы Томас помог ему вытащить того из машины. Унтершарфюрер после долгих просьб все-таки снизошел, чтобы помочь рядовому. Танка привели в чувство, напоили водой. Оказалось что он, как и они не помнит ничего. Точнее не помнит того, что могло бы прояснить картину случившегося в городе.

Они дали ему «Mauser» и сказали, чтобы он был осторожнее. Осторожнее чем прежде. Ничего говорить не стали, решив подождать пока Танк сам все не увидит.

И Танк все увидел. Им встретился еще один солдат. Хотя на нем был такой же мундир, как и на Гансе, новые друзья Танка увидев солдата сразу взяли того на прицел. И не зря. Солдат быстрым темпом понесся на них, издавая какие-то нечеловеческие звуки. Когда он подбежал достаточно близко, Танка чуть не вырвало. От солдата воняло как от канализационной системы всего мира сразу. Вид его был ничуть не лучше. Почерневшая кожа, местами пятна крови, местами виднелось что-то вроде белой слизи. Танку меньше всего захотелось, чтобы этот уродец приближался к нему.

- Назад, приятель! – он последовал примеру его спутников и наставил дуло пистолета на бегущего,- не подходи ко мне ближе, чем на три метра!

Но солдат, или то, что было в солдатской форме, не вняло предупреждениям Танка. Американец посмотрел на своих новых знакомых. Лица тех выражали спокойствие: «Поступай, как считаешь нужным, а мы просто постоим и посмотрим, что будет дальше».

Первая пуля угодила твари в живот, вторая – в грудь. Третий раз он выстрелил в шею. Уродливый солдат продолжал нестись на него. Танк выстрелил еще два раза, но от попадания в плечо и нижнюю челюсть, нападавший лишь слегка отшатнулся, а затем продолжил наступление. Вот он уже в нескольких шагах и готов к броску, но выстрел Ганса в лоб нарушил его планы. Солдат повалился мертвый перед испуганным Танком.

- Ну, зачем ты вмешался, Ганс, - на лице Томаса читалась насмешка, - он сам должен был догадаться.

- Догадаться, когда тот откусит от него кусок? – Ганс давно решил бросить былую учтивость со старшим по званию, - слушай, Танк, - он повернулся к американцу,- чтобы убить их стрелять нужно в голову, прямо в мозг. Хоть всю обойму всади в их туловище, тебе это не поможет.

Так Танк и узнал о тех, с кем теперь пришлось иметь ему дело. Новые враги. Враги эти не пользовались огнестрельным оружием, но от этого были не менее опасными.

Они бродили по городу несколько часов, прежде чем набрели на потрепанный «Хорьх». Автомобиль оказался на ходу, но пока Ганс с Танком пытались его завести, на улице появилась группа каннибалов-немцев. Томас успешно отбился от врагов, но на замену им прибежали другие. Времени на автомобиль не хватило, и троица, оставив попытку прокатиться, пешком попыталась оторваться от монстров.

Вскоре число преследующих их превысило сотню. Бежать долго Танк, Ганс и Томас не могли. Нужно было что-то придумать. И Томас придумал: подстрелить ноги своим спутникам, и пока твари будут рвать их тела на части, он попытается оторваться. Жаль лишь, что пуля в пистолете была одна. Впрочем, он все равно оторвался, а американец наверняка не успел далеко уйти и сейчас переваривается в желудках этих солдат.

***

Американец брел по закоулкам Бреслау. Он представлял, что сделает с Томасом, если судьба вдруг снова сведет их вместе. Немец сделал самую большую в жизни ошибку, решив пожертвовать ими ради спасения собственной шкуры. Главное для Томаса сейчас – убраться как можно дальше. За сто или тысячу километров от того места, где был Танк. В противном случае – фашистская мразь пожалеет, что сама себе тогда не прострелила ногу.

Ему не было обидно за себя. Точнее обидно, но обида эта меркла в сравнении с обидой за Ганса. Парню было не более двадцати. Там на родине в Кентукки у Танка жил брат такого же возраста. Перед его глазами все стояло это смазливое лицо, с надеждой и страхом смотрящее на Танка (бросит или не бросит?). И Танк бросил. Паренек хотел жить. Хотел жить и Танк, а с простреленной ногой Ганс все равно далеко бы не ушел. «MP-38» американцу был нужнее.

Он пытался оправдать себя за то, что сделал всеми способами, но что-то внутри пожирало его. И если бы не чувство мести, он, наверное, приставил бы дуло пистолета к виску и закончил разом все свои терзания. Его била дрожь. Он вспомнил что, во внутреннем кармане у него лежала сигара. Сигару он решил оставить для лучшего момента, но сейчас она была бы весьма кстати – единственное, что могло хоть как-то спасти его от лишения рассудка.

На ходу он достал и прикурил сигару. Глубоко вдохнул дым. Прокашлялся. Как давно он не курил? Как долго эта сигарета лежит в его кармане? Вспомнить он этого не мог.

После нескольких затяжек напряжение спало, и вскоре разум его избавился от мыслей о Гансе и Томасе.

Какие-то звуки. Звуки чьих-то шагов неподалеку. Возможно, кто-то убегал от кого-то.

Из-за угла выбежал человек, и побежал прямо на Танка. Голова его была повернута назад, и Танк удивился, как тот бежал так долго, не спотыкаясь. Человек этот врезался бы в американца, если бы в последний момент не повернул голову вперед. Увидев перед собой Танка, он затормозил и с удивлением вытаращился на него.

- Далеко собрался, приятель? – Танк вытащил сигару изо рта.

Какие-то непонятные рефлексы, заставили Танка сделать хук справа. Одного удара хватило чтобы повалить этого человека.

Из-за угла появилась другая фигура, и Танк понял, почему этот, что лежал сейчас на земле, несся как заяц, не смотря вперед. Как только уродец приблизился к Танку вплотную, мозги его (или то что занимало место мозгов) вылетели через отверстие в голове, проделанное пулей пистолета-пулемета.

«Забавно смотритесь, ребята». Танк посмотрел на два тела, лежащие перед ним. «Хищник и его жертва спят в обнимку. Несколько минут назад играли в догонялки, а теперь уставшие решили отдохнуть».

Он присмотрелся в того, что выскочил первым. Судя по мундиру, тот точно был немцем, но какого звания и каких войск, Танк так и не определил.

- Вот что, приятель, - обратился американец к спящему немцу, - пойдешь со мной, а по дороге расскажешь все, что тебе известно, - он засунул, еще не успевшую потухнуть, сигару обратно в рот, взвалил тело немца на свои широкие плечи и пошагал в прежнем направлении.

Николай и Такео

- Когда я учился военный академия, у нас преподавать Иван Алексеевич, советский профессор. Он быть хороший учитель. Благодаря ему я неплохо овладеть русский язык. Я прочитать много книг на русский язык. Больше всего я любить «Война и Мир», который написать Толстой. Толстой Лев Николаевич. Ты читать? Вообще мой любимый книга – это «Оцеола». Майн Рид написать, но это не русский писатель. Ты читать «Оцеола»?

«Чувствую с тобой, Такео скучать мне не придется». Николай вздохнул. Японец - единственный выживший попавшийся на его пути, а поэтому привередничать не стоило.

Они осторожно выбирались из здания. С момента их встречи, Такео успел рассказать Николаю если не всю, то, по крайней мере, половину своей биографии. Рассказал о немецком солдате, о том, как тот спас ему жизнь, и как несправедливо поступила с ним судьба, вынудив Такео застрелить его.

- Сделаешь то же самое, когда меня укусят? – Николай изредка выдавал какие-нибудь фразы, предоставив полную свободу слова японцу.

- Тебя не укусить, эти люди, - в словах Такео звучала какая-то уверенность.

- Откуда тебе знать? Вот выпрыгнет какое-нибудь страшилище из того ящика, - Николай указал на мусорный контейнер, - и вцепится мне в глотку.

- Тебя не укусить, Коля, - повторил японец с той же убежденностью, - не знать, откуда это, но точно знать, что они не укусить тебя.

«Надо же. Даже знает, как мое имя звучит ласково». До этого Такео говорил об обычных вещах, и в голосе его звучала обычность. Последние слова произнесены были как-то отстраненно, как будто японец мыслями пребывал сейчас где-то далеко. Поэтому Николай решил поскорее перенаправить разговор в другое русло.

- О том, что Бреслау падет, было понятно давно. Почему вашу группу не эвакуировали еще до того как наши войска подступали к городу.

- Наша группа очень давно эвакуировать. Все моя соотечественники давно уже в Япония.

- А почему ты остался, Такео? Почему ты не в Японии?

Такео открыл, было, рот, чтобы ответить, но его перебил рев. Рев раздался где-то впереди. «Mauser» Такео и «Gewehr» Николая были направленны в сторону звука, ожидая пока его источник появится на улице. Но никто не появлялся. Рев сменился каким-то рычанием, не таким громким, но не более приятным на слух.

Когда стало понятно что из-за угла на них никто не кинется, что скорее всего рев этот был адресован не им, Николай начал подкрадываться поближе. Такео было подумал отговорить красноармейца от этой затеи, предложив обойти с другой стороны, но вместо этого с такой же осторожностью последовал за ним.

Вскоре стало понятно, что звук исходит со двора одного из домов. Каменный забор двора был наполовину развален. Подойдя к пробоине в заборе, Николай осторожно высунул голову. Такео сделал то же самое.

Их взору предстала не самая приятная их картин. На газоне во дворе сидело четыре человеческих фигуры, склонившиеся над несколькими мертвыми телами (а точнее то, что раньше было телами). Сидели они, повернувшись спиной (слава богу!) к пробоине в заборе. Все четверо рычали, отрывая очередной кусок от трупов. Николаю показалось, что в руках одного из них он разглядел руку, слишком маленькую, чтобы быть рукой взрослого. Неподалеку лежала кукла. Кукла эта удивленными глазами смотрела на трапезу, устроенную во дворе. У Николая побежала дрожь по спине. Такео поднес руку ко рту, сдерживая рвотный рефлекс, а потом отбежал от забора, согнувшись и пытаясь отдышаться.

Николай снова выглянул во двор. Один из сидевших там был обмундирован в советскую форму. Трое других одеты были в гражданскую одежду. Судя по всему, двое мужчин и женщина.

Николай помахал Такео рукой. Жестами он предложил ему попытаться пройти мимо них. Такео после недолгого раздумья, кивнул. Участники обеда на лужайке сидели, повернувшись к ним спиной, а обходить пришлось бы долго. К тому же неизвестно что могло поджидать их там.

Первым пошел Николай. Такео подстраховал его, направив пистолет на монстров, готовый в любую минуту уложить их всех на месте.

Дойдя до уцелевшей части забора, Николай кивнул японцу. Спустя какое-то время они уже оба были по другую сторону двора. В последний раз, посмотрев на зрелище, развернувшееся на лужайке, они продолжили свой путь.

Эдвард и Танк

Танк какое-то время просто ждал пока немец придет в себя, но тот так и не собирался очухиваться. Потеряв терпение, Танк начал хлопать его по щекам. Никакого результата. «Вроде не так уж сильно я ему врезал». Он набрал воды из уличного крана неподалеку в свою фляжку и, вернувшись, вылил все содержимое на голову Эдварда. Водная процедура быстро привела немца в себя. Он вскочил на ноги и уставился на Танка.

- Что такое? Что случилось? Где я? Кто вы? – его взгляд пугливо осматривал задний двор, куда притащил его Танк.

- Оу, оу! Не так быстро, приятель, - американца немного рассмешило поведения Эдварда, - присядь. Нужно немного отдохнуть и тебе и мне, а главное поболтать.

Нотки насмешки в голосе Танка видимо повлияли на Эдварда успокаивающе, и он, вздохнув, приземлился на землю.

- За мной гнались. За мной гналось много этих чудовищных созданий. Мне показалось, я оторвался. Вы видели их?

- Да, приятель. Видимо ты здорово задолжал этим парням. Вот поэтому я никогда не беру денег в долг. Никогда не знаешь чего ждать, если вдруг забудешь их вернуть, - Танк посмотрел на Эдварда, и, поняв, что шутка не прокатила, продолжил, - как только ты свалился с ног, за тобой выбежал один из этих уродцев. Но я не с такими имел дело. «Извините, говорю, этот человек уже мне задолжал, а потому становитесь в очередь». Но уродцу такой расклад пришелся не по душе, а по тому и пришлось мне обратиться за помощью к его величеству, Свинцу.

Теперь Эдвард смотрел на Танка, как на психбольного. «Да уж, с этим не пошутишь» - подумал американец.

- Пристрелил я его, понял?

Эдвард молча кивнул. Больше немец не проронил ни слова. Задумавшись, он уставился куда-то в стену. «Здорово мужика видно испугали» - подумал Танк. Он увидел лавочку неподалеку, притащил ее и сел напротив Эдварда. Помахав рукой перед пустым взглядом немца, он начал разговор.

- Откуда, ты приятель? Вижу по форме что немец, но какое у тебя звание? И из каких ты вообще войск? Ох, да! Имя то, у тебя есть?

Эдвард какое-то время молча смотрел на Танка.

- Ау, приятель! Ты здесь?

- Мое имя Эдвард. Эдвард Рихтгофен. Да я немец, но все ваши представления о структуре войск Вермахта на меня не распространяются. Я не состою ни в каких войсках. Собственно говоря, военным меня назвать нельзя. Хотя звание у меня есть. Генерал-майор.

Рот Танка раскрылся от удивления.

- Да ты приятель, птица высокого полета, если тебе верить. Но не жди от меня учтивости. Для меня ты лишь солдат вражеской армии. И если бы не некоторые обстоятельства люлюкаться я с тобой здесь вообще не стал.

- Позвольте мне закончить. Хорошо? – от былого испуга у Эдварда ни осталось, ни следа. Теперь он излучал лишь хладнокровие.

«Да, вы гляньте на этого напыщенного индюка! Такая вежливость. Аристократ до мозга костей!» - Танк усмехнулся и кивнул.

- Генерал-майором меня назначило наше руководство, так как это дало бы мне некоторые привилегии и самое главное, обязательства. Я вообще не считаю себя военным. Моя специализация – это наука. Я ученый. Доктор. Работаю, точнее, работал на оружейной фабрике, здесь, в Бреслау.

- Зачем на оружейной фабрике, нужны ученые? Чтобы выпускать оружие, нужны инженеры. Или я во что-то не въезжаю?

- Нет, вы въезжаете. Видите ли, завод «Великан», а именно так и называется это предприятие, не совсем оружейная фабрика. Был когда-то ею, но это в прошлом. Уже несколько лет там функционирует научная лаборатория.

Ухмылка снова появилась на лице Танка.

- Над секретным оружием трудился, да Док. Не против, если я буду обращаться к тебе «Док»? Звучит это как-то более по-дружески. Неизвестно через что нам с тобой предстоит пройти. Хорошо?

Когда Танк упомянул секретное оружие, Эдвард серьезно посмотрел на него. Потом вздохнул и сказал:

- Обращайтесь, как вашей душе угодно.

- Вот и замечательно, Док - Танк подвинулся поближе к новому знакомому, почесал нос и начал представлять себя, - Меня обычно не зовут, потому что имею привычку я приходить сам когда захочу, но для близких я – Танк. Танк Демпси. Сослуживцы именно так меня и знают. Для ребят, с которыми я вырос в своем городке в Кентукки я – Танк Оторви-и-Выкинь. Для старших по званию я – сержант Демпси. Ну а для всех хороших женщин (а знает их меня немало, поверь Док) – я Красавчик Демпси. Ты же можешь называть меня Танк, или просто Демпси. В общем как тебе удобно. В этом плане я не прихотлив.

Говорил он по-немецки неплохо, поэтому без проблем передал Эдварду все тонкости своей речи.

- Очень рад знакомству с вами, Демпси, - лицо Эдварда показалось американцу каким-то уставшим, - как я понимаю, вы – солдат Соединённых Штатов. Как вас сюда забросило? Неужели второй фронт продвинулся так далеко?

- Насчет второго фронта, ничего не могу тебе сказать. Меня забросили в этот город по спецзаданию. Извини, но до выяснения ситуации, я по-прежнему не могу сказать в чем суть этого задания.

- Не беспокойтесь насчет этого, Демпси, потому что особо мне это и неинтересно, - равнодушный голос Рихтгофена подтверждал его слова, - значит вы шпион, а ваши соотечественники только на пути сюда.

- Я потерял связь со своим руководством, довольно давно. Где наши войска, я вообще не представляю. Хотя, что-то мне подсказывает, что скоро они будут здесь и наведут порядок в этом чистилище.

Демпси вдруг захотелось есть. «Когда я ел последний раз?» Найти что-нибудь съедобное – новая потребность, выдвинувшаяся сейчас на передний план. Но сначала нужно было закончить разговор.

- Ты знаешь, что за хрень творится сейчас в городе, Док? Что произошло? Где все люди?

- По моему все люди на месте, Демпси. В городе их достаточно. Я видел их много на улицах Бреслау.

- Ты про тех, что гнались за тобой? Что ж, Док, если ты думаешь что к ним слово «люди» применимо, то я рискну предположить что у тебя травма головы. Кирпич тебе на башку приземлился во время обстрела города, не иначе. И на зрение видимо повлияло. Потому что я их видел не меньше твоего. И видел на что они способны. И с уверенностью скажу – те твари не люди. Кто угодно, но точно не люди.

- Да пожалуй, спорить с вами не стану, Демпси, - сказав это Рихтгофен снова замолк на какое-то время, а потом на лице его снова появилось удивление, - вы меня ударили. Я помню огромный кулак, летящий мне прямо в физиономию. Зачем вы это сделали? Вы ведь видели что я не из этих.

- Ну как, тебе сказать, Док, - Демпси стало неловко (хотя Рихтгофену показалось, что американец делает лишь вид, будто ему неловко), - годы занятий в секции бокса, сыграли свою роль. Не знаю зачем я это сделал. Это просто рефлекс, понимаешь? Испугался, растерялся я таким образом что ли. Ты уж это..., - Демпси почесал свой зад, - извини что ли.

- Ничего страшного, - Рихтгофен попытался натянуть на лице улыбку, - жить буду. Хороший удар. Не хотелось бы оказаться на ринге, в противоположном вам углу, - видно было что немец пытается быть благосклоннее к новому другу, но дается это ему с трудом.

- Слушай, Док, - Демпси вернулся к беспечности, - не желаешь червячка заморить? Не знаю как ты, а я как будто уже вечность не жравши. Есть здесь у вас какая-нибудь закусочная поблизости? В качестве дополнительного извинения за то, что врезал тебе, готов угостить гамбургером или хот-догом.

И Демпси встал, протянув руку немцу.

- Не отказался бы от пиццы, - Рихтгофен ухватился за здоровую кисть американца и тоже поднялся на ноги, - а то у меня как будто черная дыра образовалась в животе.

Демпси усмехнулся. Шутка так себе, но немец хотя бы пытался.

- Ты, Док, я гляжу, совсем голый, - Танк протянул Рихтгофену свой «Mauser», - возьми. Лишним, я думаю, не будет. А обо мне позаботится эта крошка, - он указал на «MP-38».

- Спасибо, - Эдвард взял протянутый ему пистолет.

И вдвоем они покинули задний двор, отправляясь на поиски того, что могло помочь трезво принимать решения. На поиски пищи.

Белинский и Масаки

- Ты видеть, Коля? – Такео нарушил продолжительное молчание, - там быть девочка. Маленький девочка. Лет пять, или шесть. Они убивать этот девочка.

Они шли (или лучше сказать крались) вдоль улице больше часа с тех пор, как стали свидетелями тошнотворной трапезы.

- Коля, ты…

- Да, видел, - Николая разозлило, что японец решил завести разговор на эту тему, - я видел то же что и ты. Ни больше, ни меньше.

- Там лежать ее кукла, - Такео как будто всхлипнул, - это ужасно. Эти люди, наверное, ее родитель. Как ты думать?

Николай предпочел отмолчаться. Такео тоже замолчал, убедившись, что красноармеец ему не ответит. Но не мог японец долго молчать:

- Как ты думать, кто эти люди?

- Не знаю, Такео. Не знаю, - Николай на секунду остановился чтобы, спутник шел с ним вровень, - первая моя мысль была – наши войска применили химическое оружие против фашистов. Отравили каким-то газом. От того фашисты и заболели.

Он резко остановился. Показалось, что услышал какие-то звуки. Такео тоже прислушался. Минуту они стояли не двигаясь. Убедившись, что ничего не слышно, они продолжили путь.

- Серьезно заболели. Газ видимо поразил их мозг, потому они и не применяют оружие, а набрасываются с голыми руками на врага. Это конечно делает их намного уязвимей. Но пока я шел с тобой по городу, меня начали терзать вопросы: а почему тогда наша армия просто не расстреливает их? А где вообще наша армия? До того как мы набрели на тот двор, у меня промелькнула одна мысль – а что если и наши превратились в этих чудовищ. Я ее конечно тут же откинул, но когда увидел советского солдата, сидящего там, понял, что может быть так оно и е…

Николай остановился так внезапно, что Такео начал с тревогой озираться по сторонам. Чего этот русский увидел?

- Что случиться, Коля?

Коля не ответив, начал переходить улицу. Сначала Такео не понял, куда идет его спутник. Ему не сразу бросилось в глаза здание с наполовину отвалившейся вывеской «Продукты». «Магазин» - подумал Такео, и почувствовал, как в животе у него заурчало. «Да. Правильно ты мыслишь, Коля. Не помешало бы нам чего-нибудь перекусить».

Он догнал красноармейца у входа в магазин.

- Знаешь, внутри их может быть очень много. Ты зайти, а там их сто. Сидеть и кушать рыба из холодильник.

- Мне почему-то кажется, Такео, что рыбу они не едят, - голос Николая звучал успокаивающе, - давай сделаем вот как: я зайду, посмотрю что там, наберу каких-нибудь консервов и сразу выйду, а ты в это время постоишь на стрёме. Согласен?

- На стрёме? – японец с недоумением посмотрел на красноармейца.

«Твой профессор, видимо обучил тебя не всем русским словечкам».

- Это значит постоишь снаружи и посторожишь. Если вдруг на улице кто-нибудь появится – зайдешь и дашь мне знать. Понял?

- Ох, да. Понял, понял! – лицо Такео озарилось, - постою на стрёме. Нет, проблема!

- Вот и славно! – Николай похлопал его по плечу, - я мигом!

***

Внутри магазина было темно - большинство окон было завалено кирпичами. Тем не менее, если бы, кто-то набросился на Николая, то ему хватило бы освещения прицелиться тому в голову.

Помещение оказалось довольно большим. Пол хаотично был завален полками, вывесками, люстрами, кусками штукатурки. Порывшись немного, Николай понял, что ему ничего кроме мыла и туалетной бумаги не попадается. Значит он в отделе хоз. товаров. Надо пройти в другой конец, поискать там.

Вот вывеска «Продукты» валяющаяся на полу. Вот засохшие батоны хлеба и заплесневевшие куски сыра на полках. Продуктовый отдел. Николай взял несколько пакетов на кассе и принялся искать консервы. Пока ему не попадалось ничего, кроме испорченных овощей и конфет. Некоторые овощи на вид были вполне съедобными, но рисковать не хотелось. Пищевого отравления для полного счастья ему и не хватало. Ну, а конфеты просто не вызывали у него интереса. Хотя последний раз ел он их вроде еще в университете.

Вдруг на глаза ему попалось что-то блестящее. Он подошел поближе. Горлышко красной стеклянной бутылки. Он потянул. Вино. Или коньяк. Черт его знает! Надписи на этикетке он не понимал. Он откупорил, понюхал. Да коньяк. Товарищи после взятия Кельце приносили им в гарнизон такие бутылки. Алкоголь неплохой, но Николай бы предпочел что-то другое. Он начал осматривать кучу разноцветных бутылок, валяющихся поблизости. Каких только напитков здесь не было! И коньяк, и вино, и виски, и ликер! И это только то, что Николай сумел распознать. Другие запахи были ему незнакомы, да и надписи ничего ему не говорили.

Он не считал себя алкоголиком, хотя выпить и любил. Выпить много. Обучаясь в университете, комсомолец баловался спиртным, оправдывая свою привычку юношеской безрассудностью. «Со временем я покончу с этим, а пока хочу жить на полную катушку».

Он неоднократно вызывался на собрания ВЛКСМ в университете, по причине, того что залазил к девушкам в общежитие через окно пятого этажа, или потому что ставил синяки своим соперникам на вечерних танцах. Там его отчитывали, грозили исключить из комсомольцев, брали слово о том, что он исправится. На третьем курсе его чуть было не выгнали из университета за «неподобающее поведение».

Возможно, он никогда бы и не исправился, если бы не встретил кое-кого. Таня – так звали причину, по которой он встал на путь истинный. Николай после нескольких бесед с ней понял, как полюбилась ему эта девушка. В ней было все, что он мог пожелать. Весь набор положительных на его взгляд качеств.

Она не просила его, не ставила ультиматум. Просто сам он решил, что если хочет остаться с ней, то нужно завязывать с прежней жизнью. Потерять ее – самое худшее, что он мог сделать в своей жизни. И он покончил со всеми вредными привычками, и позже Таня никогда не давала ему повода жалеть об этом.

Но сейчас ее нет. Все в его жизни разрушено. Он, оторванный от своей армии, на пару с каким-то японцем бродит по разваленному городу, а взбесившиеся фашисты с радостью разорвут его на куски. Что теперь мешает ему вернуться к тому образу, жизни, что он вел в университете?

Он попробовал несколько напитков на вкус. Неплохо. Немцы здесь, в тылу, что попало, пить не будут. Жгучая смесь напитков дошла до его проголодавшегося желудка. Стало хорошо.

Он так и не нашел самой желанной бутылки. Ладно, Коля, придется довольствоваться тем, что имеешь. Он присел, глотнул коньяка и запил вином. «Напиться. Просто напиться. Позвать Такео внутрь и устроить тут веселье. Поговорим с ним о жизни, о деньгах, о любви. Он неплохой мужик, этот Такео. Вот уж не думал, что японца увижу здесь». Он тихонько рассмеялся, сделал еще пару глотков.

«Стоп!!!» - что-то внутри его завопило. «Нельзя, Коля. Не сейчас». Он посмотрел на бутылки что держал в руках. «Брось это, немедленно! »

Он поднялся. Да, пожалуй, сейчас не время. Нужно взять себя в руки. Он бросил бутылку вина на пол. Красная жидкость начала растекаться по полу. Вытащил свою фляжку из-за пазухи, наполнил ее содержимым другой бутылки. Весь коньяк не вмещался. Он поднес горлышко ко рту, решив допить остатки, но одумался и швырнул бутылку в сторону.

Консервы лежали неподалеку. Судя по картинке на этикетке – рыба, говядина и бобы. «Что ж, неплохо, - подумал Николай, - устроим с Такео праздник живота». Он засунул пакет, в другой пакет для большей прочности и начал кидать туда жестяные банки. Накидав около шести банок тушенки, четырех банок бобов и пяти банок с рыбой, он взвесил рукой пакет. Да, пожалуй, достаточно. Слишком перегружать себя им не стоит. С лишними пятью килограммами скорость бега уменьшается. А это увеличивает возможность, что они сами станут для кого-то тушенкой.

Он шел к выходу, когда наткнулся на труп. От неожиданности даже слегка вскрикнул. Труп этот лежал, засыпанный упаковками макарон. Зловоние ударило в запах Николаю, выбивая весь хмель из головы. Судя по одежде, тот был работником магазина. «Интересно как он умер?» Присмотревшись, Николай увидел, что у трупа перерезана шея, а рядом лежит кухонный нож. «Странно». Впрочем, поразмыслив, Николай решил, что причин для убийства (или самоубийства) могло быть много, а потому и не стоит терять на это свое время.

Он проходил полку с зубной пастой, когда услышал голоса. Точнее шепот. Подняв винтовку, он начал подкрадываться к источнику. Впрочем, слышно было, что они и сами идут к нему навстречу. Твари, до этого встречающиеся ему и Такео, не разговаривали, но мало ли какие сюрпризы могли ожидать его. Он остановился, нацелив винтовку на место, где сейчас должен был кто-то появиться.

Он не видел обычных людей довольно долго. Оттого, наверное, эти двое и показались ему какими-то неестественными.

Здорового телосложения светловолосый мужчина в странной военной форме шел, впереди держа в руках что-то вроде пистолета-пулемета. За ним следовал немецкий солдат (по крайней мере, мундир его был немецким), вооруженный пистолетом.

Увидев Николая, они оба вздрогнули и направили на него свои оружия.

Держал их на прицеле и Николай.

Присмотревшись и убедившись, что перед ним – нормальные люди, красноармеец опустил винтовку и произнес:

- Все в порядке, мужики. Я человек.

Демпси и Рихтгофен

Найти что-то съестное в магазине Бреслау после продолжительной осады – задача чуть ли не невыполнимая. Поэтому американец с немцем прошли достаточно продолжительный путь в поисках еды. Зайдя в пару магазинов, на полупустых полках, они видели лишь упаковки соли и сахара. Есть соль с сахаром можно было, но вряд ли это помогло им насытиться. В одном магазине им попались макароны и мука. Демпси посоветовавшись с Рихтгофеном, решил не тратить время на демонстрацию своих навыков в кулинарии. Нужно было найти что-нибудь более готовое к приему внутрь. Консервы вполне могли сгодиться.

Стараясь идти как можно незаметнее по улице, они проверили порядка пяти продовольственных магазинов, но так ничего и не находили, кроме соли, приправ и огромных крыс. «Если так и будет продолжаться, Док, то придется пожарить этих зверушек на вертеле» - шутил Демпси.

Голод был просто невыносим. Ни Рихтгофену, ни Демпси не доводилось испытывать его так, как испытывали они его сейчас. Ни тот, ни другой не могли вспомнить, когда ели последний раз.

- Проклятье! - Демпси, видя пустые полки в очередном магазине, становился злее, - знаешь, Док, может с того момента, как мы что-то кушали, прошло уже несколько месяцев.

- Несколько месяцев точно не прошло, - отвечал ему Рихтгофен с хладнокровием и какой-то (Демпси долго не мог вспомнить это слово) отстраненностью от реальности.

- Откуда тебе знать?

- Человеческий организм просто не в состоянии продержаться без пищи столь продолжительный срок. 30 дней – примерно столько среднестатистический человек продержится, ничем не питаясь. И это максимум. Причем имеют место быть различные условия – благоприятная температура, отсутствие физических нагрузок. Человек не должен быть лишен воды. Немаловажную роль играет и психологический настрой.

- Чепуха, Док. Помню, как-то в казарме у нас появился один парень. Вернулся он с каких-то островов. Черт знает, откуда именно. Знаю лишь, что воевал он там с япошками, - Демпси сделал паузу, заметив, что начал говорить слишком уж громко, потом продолжил полушепотом, - знаешь, о чем он нам рассказал, Док. Всю ночь после отбоя говорил, что попал в плен к этим желтозадым. Закрыли они его в какой-то деревянной клетке и бросили в лесу. Два с половиной месяца этот парень сидел там. Постоянные дожди спасали его от жажды, но жрать-то нечего. Подробностей не помню, но вроде он говорил, что прогрыз деревянную решетку зубами. Представь, Док, прогрызть вот такую деревяшку, - и Демпси образовав двумя руками круг, попытался показать Рихтгофену толщину деревяшки, - грыз два с половиной месяца, а потом в один прекрасный день вылез из этой клетки. Протопал пехом миль двадцать и потом набрел на лагерь наших. Те его сначала чуть не пристрелили – до такой степени он их испугал. Обросший и грязный как дьявол. Рассказывал, что в одного съел похлебку, сваренную для всей роты. Вот такие они, настоящие янки. Нигде не пропадут. Ну что на это скажешь, Док?

Лицо у Рихтгофена было таким же отстраненным, но Демпси, заметил легкую улыбку.

- Док?

- Скажу, что лишь, что этому молодому человеку, стоило бы серьезно подумать о писательской карьере. Из него получился бы прекрасный сказочник. Собой он с успехом воплощает, барона Мюнхгаузена. Знаете такого?

- Конечно, знаю (хотя Рихтгофен с уверенность сказал бы, что его американский друг впервые слышит это имя), - Демпси вспыхнул, забыв, что говорить, следовало полушепотом, - думаете, он все это сочинил? Думаете, это лишь выдумка, которой он хотел нас позабавить?

- Ну не все конечно, - с иронией возразил Рихтгофен, - я не стану подвергать сомнению факт, того что американский солдат попал в плен к японцам. США ведет войну с Японией, как мне известно, поэтому ничего невероятного здесь нет. То, что японцы (или желтозадые как вы их назвали) заперли его в клетке и бросили умирать мучительной смертью в лесу, тоже вполне вероятно. Я не психолог, поэтому не стану выяснять, для чего они поступили именно так, а не просто пристрелили его. Люди бывают разные. Я даже не стану спорить с вами о перегрызенной деревянной решетке. Повторяю, люди бывают разные. Как в плане психологии, так и в плане физиологии. У вашего друга могли быть очень крепкие зубы. А имея такие, вполне можно перегрызть дерево. И не важно, какой оно толщины. Крепкие ноги – наверно то, что помогло ему пройти двадцать миль и найти лагерь своих. Какого объема кастрюля, в которой варят похлебку на всю роту в вашей армии, мне неведомо. Поэтому не исключаю, что этот парень съел все ее содержимое. Единственное в чем я осмеюсь усомниться – два с половиной месяца без пищи. Демпси, я точно уверен, что два с половиной месяца просидеть там он не мог.

- Слушай, Док, я сразу вижу, когда мне врут. Взглянув в глаза того парня, я увидел – он говорит правду.

- Оставайтесь, при своем мнении, Демпси, а я предпочту остаться при своем. И мое мнение – два с половиной месяца – это не тот срок, который человек продержится без пищи. Повторяю – 30 дней, не больше – вот настолько всех хватает.

Демпси хотел было еще что-то возразить, но увидел здание с наполовину отвалившейся вывеской «». Он указал на него Рихтгофену. Тот впрочем, заметил эту вывеску раньше американца. Они осторожно начали переходить улицу в направлении новой надежды их желудков.

- Говори, дальше свои умные словечки, Док, - Демпси навострил свой «MP-38» - неизвестно что могло ожидать их внутри, - может, я и чересчур наивен, но видел медали на груди этого парня. Парни с такими медалями сочинять сказок не будут.

- Знаете, Демпси, - они подходили к входу магазина, и Рихтгофен пропустил американца вперед, как более опытного бойца, - когда сидишь в лесу, в деревянной клетке, время может идти немного иначе. Как этот парень определил, что прошло два с половиной месяца? Может он пробыл там всего неделю, но показалось ему что дольше.

- Он делал зарубки на решетке, Тупица! – Демпси почувствовал, что больше не хочет говорить с доктором. По крайней мере, на эту тему, - один день – один зарубок.

Он хотел сначала заглянуть внутрь магазина через окно, но окон было немного, и те завалены обломками. Что ж придется сразу через дверь. А может послать вперед этого высокомерного интеллектуала? А если не согласится, то дуло к виску. Если магазин кишит этими тварями, то пусть он с ними поумничает насчет физиологии человека.

Демпси представил эту сцену, и ему стало почему-то смешно. С улыбкой на лице, он отворил стеклянную дверь с табличкой «Open» и вошел внутрь. Рихтгофен, сначала подумал, остаться на улице и подождать американца здесь, но все-таки последовал следом.

Внутри было темно. Все же небольшие просветы в заваленных окнах помогали различить общую обстановку. «Здорово этому магазину досталось» - подумал Демпси, увидев полнейший хаос, царивший здесь. На полу вперемешку с продукцией, лежали люстры, вывески отделов и куски штукатурки.

Он различил на одной из вывесок надпись «Milch», затем увидел на полках бутылки молока и пакеты сметаны. Открыв одну бутылку и распечатав пакет, он бросил их с отвращением на пол – черви, вряд ли могли быть признаком свежести продуктов.

- Ищем дальше, Док, - он произнес это еле слышно, но Рихтгофен услышал.

Они осмотрели полмагазина, но консервы им так и не попадались.

- Знаете, что я подумал, Демпси, - начал Рихтгофен, но какой-то звук прервал его.

Похоже, было, как будто что-то стеклянное ударилось об пол. Прислушавшись, они больше ничего не услышали. «Может быть, крысы» - подумал Демпси, но пистолет-пулемет сжал крепче.

- Что ты подумал, Док? – он постарался сказать это как можно хладнокровнее, но голос дрожал. Не нравилось ему бродить здесь, в полутьме. Найти бы эти консервы и смыться поскорее.

- Даже если тот, парень о котором вы говорили, и продержался там, в клетке два с половиной месяца («что ж он не уймется» - подумал Демпси), то считать, что он голодал не совсем верно.

- Не понял, - удивился Демпси, и не заметил, как сказал это совсем не шепотом.

Они проходили мимо куриных яиц и подсолнечного масла. Демпси не любил яйца, но если они так и не найдут консервы, то придется довольствоваться и ими.

- Ну, дерево, вполне можно считать за еду. Если он грыз свою клетку все это время, то, получается, был не совсем голодным.

Демпси обернулся и посмотрел на улыбающегося доктора. «Шутник, черт тебя дери!»

- Ну что ж, Док. Дерева вокруг достаточно, так что с голоду мы с тобой точно не умрем, верно?

Он увидел интересную по форме пачку. Открыл ее. Квадратное печенье засохло так, что зубы сломать ими – проще простого. «Та деревянная клетка в лесу, наверняка была мягче. Однако печенье – это уже что-то. Поддержать их немного в воде – станут съедобными». Он положил пачку обратно. «На обратном пути захвачу вас, а пока – консервы. Консервы – наша основная задача».

- Как думаешь, Док, тебя надолго бы хватило без кормежки?

- На неделю, пожалуй, я мог бы рассчитывать, - Рихтгофен ответил сразу, не задумываясь, как будто ждал этого вопроса, - знаете некоторые люди, лишившись, пищи, просто сходят с ума. Пару дней им хватает для этого. Они могут быть физически здоровыми еще долго, но какой от этого прок?

Они шли вдоль полок с чаем и кофе. Услышав слова доктора, Демпси вдруг пришла в голову страшная мысль. Он уже собирался развернуться и задать Рихтгофену один вопрос, взглянув тому в глаза. Но тут случилось нечто неожиданное.

За углом они наткнулись на человека. Хоть оба они шли, казалось бы, готовые встретить кого-то, увидев этого человека, от неожиданности оба вскрикнули. Демпси и Рихтгофен не исключали возможности, что какая-нибудь тварь кинется на них из темного угла. Но увидеть человека, молча целящегося в них из винтовки, было не пределах их ожиданий.

Вскрикнув, они тут же направили на него дула своих оружий. Несколько секунд они молча стояли, нацелившись на человека. Человек этот же видимо присмотревшись к Демпси и Рихтгофену, опустил винтовку и громким, дружелюбным голосом что-то произнес. «Русский» - подумал Демпси, услышав голос человека. «Русский» - подумал Рихтгофен, различивший в потемках мундир стоявшего перед ними.