Трагикомедия ветерана Чушкина С. Г.

А. Г. Александров – Печёрский - Зауральский.

( Недописанная трагикомедия ветерана Чушкина Сергея

Гавриловича.)

Книга первая: Становление личности.

(Небольшое сатирическое повествование в трёх частях о нелёгкой жизни работников милиции в старо режимное Советское время и новые Российские капиталистические годы. В ней отдельно особо описана жизнь одного из представителей подхалимства и держимордства Чушкина С. Г., также его детские, отроческие, взрослые и пенсионерские годы. И ещё ряд вымышленных событий, происшествий и знаменательных исторических дат, произошедших в городе Захребетинске на несуществующий картах Великой Российской империи.)

Все персонажи этой истории выдуманы, и любое совпадение является чистой случайностью.

( Эта странная история произошла в провинциальном городе, где вечно стоит не простой русский вопрос «Кто виноват, и где найти деньги, на опохмелку».)

От автора. Я не случайно обратился к этой теме, не которой «аморальной» стороне работы правоохранительных органов. Мне не хотелось чернить всю систему МВД, но порой «одна паршивая овца, всё стадо портит». Не мало хороших людей работают в милиции, рискуют своей жизнью ради спасения чужой. Во время работы в милиции приходилось сталкиваться как хорошими, так и с «выдвиженцами» готовыми идти по головам других к своей тёплой должности, где не дует и спросу меньше. Стоит такому горе сотруднику выбиться пусть в небольшие начальники, тут его прорывает, «хамство», «высокомерие» становиться правилом его дальнейшей жизни. И как только этот «Аника воин» оказывается не удел, он превращается в жалкое подобие человека. Данное повествование не кому не навязывается, но со мной могут согласиться немало сотрудников МВД, что подобная история не редкость в нашей жизни. Сотрудники милиции обычные простые люди со своими проблемами и им не чужды маленькие слабости.

Эта история полностью придумана, но в этой истории есть те негативные качества, которые присутствовали, да и сейчас наверно присутствуют в системе МВД.

Я, за ранее приношу свои извинения людям пропагандирующих чистоту «Великого Русского языка». Но спешу заметить, что сам вырос на городской окраине, в рабочем посёлке. Где население, но 95% общалось на «простом рабочем языке». И не смотря на углубленное изучение русского языка в советской школе, в нашей местности проживания, процветал так называемый «блатной жаргон». Позже, став не много взрослее и не принятый не в одну социальную сферу пионера - комсомольской среды и пройдя хорошею школы жизни, пробиваясь из низов самой справедливой социальной коммунистической школы морали, многое понял. Понял, что ни когда не наступит «утопический коммунизм», где будет от каждого по способности, каждому по потребности и обещанного «кукурузным королём» к началу 1980 года. Позже, при строительстве развитого социалистического общества, прекрасно видел и на себе ощутил, коммунистическую справедливость распределения благ. Пройдя коридорами ПТУ и получив рабочею специальность, насмотрелся, как нужно жить, чтобы хоть как-то чувствовать себя человеком, а не рабочей скотиной. Где среди политической коммунистической элиты бытовало мнение, что рабочему классу необходимо угол для размножения, кусок хлеба с водкой и фуфайка, чтобы не замёрзнуть. Но в эту эпоху, люди были добрее, любой праздник, будь, то Первомай, «седьмое ноября», свадьба, все жители бараков, коммунальных домов собирались эти даты отмечать все вместе. Особенно все уважали празднование «9 мая, Великий День Победы», это по истину был Всенародной праздник. Когда наши победители в ВОВ искренно получали поздравления от всего большого населения СССР.

Мы жестоко казнили лизоблюдов и стукачей, не было среди нас такого понятия как «русский шовинизм», мы росли дружной семьёй. Сейчас когда, встав взрослым, мне очень стало не хватать того, счастливого бесшабашного детства и отрочества.

( Милицейские ряды в Советское время основном делились на 4 категории: 25% карьеристы; 35% люди не желающие ломать горб; 15% люди вынужденные работать за квартиру и 25% патриоты своего дела. Как не банально звучат эти цифры, но в основном эта не приятная, но горькая, правда. И поэтому для одних служба в милиции трагедия, а для других комедия.)

«Пьянство – это добровольное сумасшествие

так гласит народная мудрость. Но как гла-

сит мудрость алкашей, лучше доброволь-

ное сумасшествие, чем принудительное

лечение». Статья 209 УК РСФСР или

Мудрость старого алкаша.

Подполковник милиции Чушкин Сергей Гаврилович сидел на стуле и тупо смотрел в угол комнаты, сегодня его, можно сказать, вытурили из доблестных рядов защитников правопорядка на пенсию. Ему, отдавшему лучшие годы своей трудовой милицейской жизни на алтарь борьбы с преступностью, предложили написать рапорт на пенсию. Тридцать лет он тянул лямку в рядах отдела милиции города Захребетинска. Прошёл службу от рядового до заместителя начальника отдела. А сегодня, всё закончилось банальной пенсией. Чем дальше будет он заниматься, не знал? В свои 52 года он выглядел на 45 лет, ни когда не споривший, умело, угождая и потакая всем прихотям любого милицейского начальства, теперь оказался не удел. Он был готов задушить собственными руками нового начальника отдела Подхалимова Петра Петровича, который сумел на хромой кобыле обскакать его умудренного в таких подковёрных делах Сергея Гавриловича. От обиды капали крокодильи слёзы в наполненный стакан с коньяком. Такого удары судьбы он ещё не получал. И теперь на закате своей подхалимской карьеры почему-то вспомнил свою молодость, когда после Армии пришёл устраиваться на работу в любимые органы милиции города Захребетинска….

Весна 1965 года от рождества Христова, молодой полный сил и возможностей Серёга Чушкин после нелёгкой службы в Краснознамённой Армии, сидел в рабочем кабинете кадров милиции Захребетинского района и пытался написать автобиографию, для поступления в органы.

Мысли для составлении личной автобиографии не как не хотели ложиться на бумагу. Рядом с бланком автобиографии, лежало заявление о приёме в органы, где корявым почерком было написано следующие:

Начальнику РОВД Н-ского района майору милиции Завирайло П. К. от Чушкина Сергея Гавриловича 1943 г.р. проживающий г. Захребетинск ул. Мойдодырова 12 - ком.26.

Прошу принять меня в Органы милиции Н-ского области города Захребетинска на должность милиционера. Это было написано под диктовку лейтенанта милиции кадров Обмылкина Владимира Владимировича. Который как школьный учитель диктовал ему в течения получаса заявление о приёме в милицию.

Лейтенант Обмылкин В. В., предложил Серёже вкратце изложить на бумаге свою автобиографию. Что такое автобиография, Сергей Гаврилович не смотря но свои 22 года, не знал, а лейтенант уже вышел из кабинета и почему-то долго не возвращался. И спросить, что это за автобиография было не у кого.

Голова у Сергея болела, как говорится был с глубокого похмелья и «Бодун Иванович» требовал продолжения банкета. Вчера в торжественной обстановке отмечал своё возращение из трёх годичного трудового проживания в доблестном стройбате родной до боли «Рабоче-крестьянской Красной Армии».

Положение спасла техничка баба Маня, дальняя родственница Серёжи, которая работала в отделе уже лет 15 или более. Это она надоумила его пойти робить в милицию, поскольку тут трудился её старший сын оболтус Андрей.

Чёго родимый страдаешь, заглянув в красные от похмелья глаза, ласково спросила баба Маня, Серёжу. Да вот бабушка, не знаю, что эта за хрень автобиография, как её родимую пишут. Невелика наука, заулыбалась беззубым ртом бабка, зубы ей любезно вылечил дед Никонор её хахаль, ёще 20 лет назад.

Пиши, где родился и когда, кто твои мать и отец, родные твои братья и сёстры.

Где учился, где робил до армии, где служил, вот и вся наука. Бабка была спец в этих делах, всё это слышала не раз, убирая кабинет кадров, когда пьяный в «дупель» лейтенант Обмылкин матерясь последними словами, исправлял автобиографии поступавших в милиции новых сотрудников.

Мария Кондратьевна, видя, как страдает с глубокого похмелья её будущий спонсор по поставке стеклотары, пожалела Сергея и добрым скрипучим голосом предложила опохмелиться. У неё в кармане рабочего синего халата была спрятана чекушка спирта, граненая стопка и кусок сухаря. У Сергея Гавриловича от неожиданного наплыва тёплых чувств, навернулись скупые мужские слёзы. Спасибо родимая Баба Маня,

спасаешь меня от «Кондратия Петровича». Спасибо на хлеб не намажешь, ласково ответила Мария Кондратьевна Далдонова в быту баб Маня.

С тебя касатик за 100 грамм «ратификата» два рваных*. Сергей, от неожиданности даже поперхнулся матерным словом. За что, такие расценки на «ратификат» утирая после опохмелья пухлые губы, заинтересовался будущий страж порядка. А ты, что касатик хотел, ответила бабка встав в позу «Задумавшегося Чапая», нонче спирт в цене. Бабка лукавила, этим спиртом её снабжал старшина отдела, старый постельный друг Петрович, подпольная в милиции кличка «портяночник». Они с техничкой потихоньку вели свою «спиртоводочную» коммерцию, Петрович разливал конфискованный спирт и водку в чекушки*, а баб Маня в вечернее время по подпольно рыночной цене сбывала его местным алкашам. Бедный, расстроенный Серёга, видя, что бабка не желает скидывать цену, полез в карман за трёшкой*. Ласково погладив по головке, расстроенного Серёжу, Мария Кондратьевна налила ещё сто грамм, с добрыми напутственными словами «вздрогнули» и двинулась дальше убирать «гадюшник» как ласково называла родной отдел милиции.

На душе после принятия на дембельскую грудь добрых двухсот граммов чистого как «слезы комсомолки Насти» алкоголя, проснулась весна. Он вспомнил себя маленьким, в длиннополой холщёвой рубахе, вечно красным от простуды носом и подбитым левым глазом. Глаз ему слегка подправил, его родный брат Пашка, после того как Серёга отказался украсть у деда «самосад»*. Дед Пахом у Серёжи был невысокого роста, худощав и косил на один глаз. Но силой «бог» его не обидел, ёще в «Первую империалистическую войну» Пахом Силантевич Чушкин служил в царской армии артиллеристом и мог в одиночку на спор по пьяне на «попа» поставить двухсот фунтовую мортиру. Дед работал конюхом при местной больнице, и частенько после получки приняв на грудь, выпрягал из телеги лошадь, катал на той телеге старшею медсестру Нюрку Подойникову. Бабка Марфа, его законная, женщина в теле под стопятьдесят килограмм живого веса, воспитывала Пахома, коромыслом, неоднократно подозревая законного супруга в измене. У них была небольшая, но дружная семья из 17 человек, 9 сыновей и восьми дочек. Младшая дочь Анюта, была моей матерью, кто был моим последним отчимом, он не помнил.

Мамка, меняла мужей как носки, после стирки. Поэтому, сильно не замарачивался в мыслях кто будет следующим его отцом. Нас в семье росло семеро детей, семь мальчиков, я был самый младший и поэтому когда вставал вопрос, кто будет воровать мохру у деда, я всегда был крайний.

*Примечание от автора: рванный - советский бумажный руль, в силу частого использования рвался и склеивался папиросной бумагой. Трёшка – советская трёхрублёвая бумажная купюра, зелённого цвета. Самосад – табак домашней выработки, обладал убойный качеством, насыпался в клочёк газеты и сворачивался в козью ножку. Чекушка – стеклянная ёмкость 0,25 литра алкоголя.

Оторвавшись от детских грез, Серёга приступил к изложению своей трудовой автобиографии:

В первой строке не чётким безграмотным корявым почерком, вывел:

Родился 12 марта 1943 года. В семье крестьян, в деревне Гремыкино Н-ского района Уральской области, где раньше проживал с матерью и отцом.

И тут на него снова нахлынули детские воспоминания. Старшие братья Илья, Семён, Махмуд, служили в армии, воевали и иногда от них приходили письма. С войны вернулся один, Махмуд. Наш дед с ним не общался, называя его порой «красной жопой», почему я раньше не знал. Став старше, узнал, что Махмуд служил в заградотряде. Он, с нами не жил, служил в одной из колоний, охранял родных советских «зк».

С матерью мы жили вчетвером я Серёга, Михей, Пашка и Игнат, в небольшой комнате в бараке, где в общем коридоре вечно не горел свет и сам коридор представлял собой уникальное скопление разных вещей. По стенам на ржавых гвоздях висели помятые цинковые ванны, стояли обитые железом могучие сундуки с большими амбарными замками. Все коммунальные удобства располагались во дворе. По длинному коридору иногда пробегали тощие облезлые кошки и твёрдым строевым шагом двигались упитанные тараканы. Засилье клопов, представляло угрозу длинными зимними вечерами жителям барака. По началу, как-то ещё пытались бороться с этой напастью, вынося на мороз небогатые пожитки, местные аборигены злосчастного барака. Но клопы, не желали изничтожаться. И только наступала ночь, как слушались возмущённые крики укушенного, не двусмысленно намекая на непролетарскую сознательность этих ночных хищников. Сергей, вспомнил, как они с братьями устраивали охоту на клопов и после поимки очередной партии «зверья», начинали подготовку к показательной казни. Посадив клопов в стеклотару, старший среди нас брательник Михей, раздобыв немного керосина, наливал его в консервную банку, куда перемещались жертвы, и как в лучших традициях испанской инквизиции, поджигался керосин. Все внимательно следили за жертвами, Пашка с Игнатом радостно прыгали вокруг банки, напевая новые матерные частушки, услышанные от постояльцев барака, а я, с Михеем следили, чтобы жертвы не ускользнули из банки. По комнате стал распространяться запах горелых клопов и вонь от сгоревшего керосина. Неожиданно просыпалась мать или её очередной хахаль и в наш адрес неслась ласковая матерная речь с обещанием телесных наказаний, за испорченный воздух в хате.

Снова очнувшись от дум, Чушкин Серега Гаврилович продолжил выводить на бумаге корявым почерком перечень дат рождения близких родственников. Обмакнув в чернильницу непроливайку*, перо ручки, продолжил свои повествования о своей дальнейшей нелёгкой судьбе.

* Прим. от автора: Чернильница непроливайка – представляла собой стеклянный предмет конусообразной формы, внутрь которого наливались синие или чёрные чернила.

В детсады некто из нашей семьи не ходил из-за отсутствия полного комплекта белья. На всю молодежь нашей семьи, приходилась две пары подшитых валенок, трёх пар ворованных стоптанных кирзовых сапог, неполного комплекта верхнего и нижнего белья и двух шапок ушанок, у одной было оторвано «левое ухо». Старый потёртый картуз и дырявая соломенная шляпа, младшие в основном щеголяли в длиннополых портянных рубахах на голое тело. Поэтому когда в восемь лет пошёл в первый класс, мне по наследству перешло имущество брательника Михея, которого посадили к тому времени за кражу из кооперативной столовой.Братья, Пашка и Игнат учились неважно и за глубокую неуспеваемость, из школы был отчислен Игнат. Брательника Пашку перевели в спец. интернат другого города, где учился в ФЗУ (фабрично заводского училища) для получения специальности токаря. Я с большим трудом окончил семилетку и пошёл учиться в местный ФЗУ, на специальность маляра. Игнат пошёл по стопам Михея, и в 16 лет получил первый срок за «гоп-стоп»*. Проработав маляром до 19 лет, обо мне вспомнил родной военкомат и я как маляр, был направлен в доблестную Красную Армию в непобедимый строительный военный батальон имени одного Вождей всего трудового народа «товарища Кагановича». Где, три года красил военные городки, ремонтировал квартиры офицерскому составу Рабоче-крестьянской Красной Армии.

Вспомнилась, как пил дармовую водку с жёнами комсостава и размышлял о скором дембеле, которого ждал, поминая добрым матерным словом нашего родного Захребетинского военкома.

В нашем доблестном стройбате, меня приняли в комсомол. Наш замполит долго и нудно зачитывал речь о неусыпной бдительности во избежание потери сознательности военной тайны, потому как враги не дремлют, чтобы узнать нашу главную тайну «Победы Мирового коммунизма». Из оружия у нас была одна на всех неисправная трехлинейка,* при которой мы все принимали «военную присягу». Красный боевой стяг, хранился под замком у комбата во избежание его кражи. Наш любимый комбат, был вечно пьян. И мы его иногда видали в военной майорской форме, когда приезжала очередная комиссия, чтобы определить очередные сроки сдачи после очередного ремонта военного городка или ремонта квартиры руководства старшего комсостава. Нашим непосредственным командиром был старшина сверхсрочник Байбаулин Рахмат Гусейнович. Который с трудом выговаривал слова по-русски, но русскую матерную речь знал от «А» до «Я». Наш батальон боялись все в округе, поскольку мы были одеты как пленные немцы под Сталинградом. Старшина, экономил на всём. Ему было необходимо накопить на «калым»* за невесту.

*Прим. от автора: Трёхлинейка – оружие образца 1892 года, изобретена Мосиным, имела калибр 7, 62 или по старому три линии. Калым – старая традиция азиатских народов выплата денежной компенсации за невесту. «Гоп-стоп» - воровской жаргон, совершить кражу с применением силы.

Иногда когда Рахмат Гусейнович был счастлив, от того, что ему удалось где-то «скаммуниздить»* халявскую партию краски и успешно перепродать её, показывал нам фото своей будущей жены Гульфеи. Глядя на узкоглазое лицо, будущей жены нашего незабвенного старшины, хотелось выпить и забыться пьяным угарным сном. Но дембель неизбежен как крах «империализма» и он пришёл, как «масленица» весной. Дембельский указ подписан и рядовой Красноснознамённой ударной Армии, одетый в дембельский прикид, покидает расположение стройотряда. Впереди у молодого упитанного краснощекого рядового бойца Красной Армии, целая жизнь!

И Чушкин Сергей Гаврилович в новых галифе, яловых сапогах, шапке ушанке с солдатским дембельским вещмешком отбыл в родные края.

Родные места встретили Чушкина, разливом реки «Казули», жидким асфальтом, виде жидкой глины со смесью навоза. Поскольку мост через реку отсутствовал, а паром где-то застрял, Серёга решил позагорать немного на весеннем тёплом солнышке. Присев на бугорке, подложив под задницу толстый «сидор»*, стал терпеливо ждать паром. Подъехала телега к месту парома, на которой оказался родный дед Серёги, Пахом Силантевич. Он возвращался из небольшой продолжительной командировки в соседний район со старшей медсестрой Нюркой Филатовной Подойниковой. На телеге лежали толстые мешки, видимо с медикаментами, огромная бутыль, с чем не известным и плетеные корзинами с медицинским бельём. Дед, увидав родного внука, издал боевой клич местных аборигенов «Какие люди» направился неуверенной походкой к Серёге. На телеге осталась Подойникова Нюрка, уставившись на Чушкина, большими коровьими глазами. После родственных объятий, Сергей извлёк из недр «сидора» две бутылки водки. «Ядрена вошь», вот это уважение к деду, радостно прохрипел Пахом Силантич и полез в карман за стаканом. Нюрка слеза с телеги, быстро собрала скатерть самобранку. Дед произнёс праздничную пламенную речь, которая уместилась в одном слове «Вздрогнем», вся дружная компания, опрокинув, по полстакана водяры радостно захрустела солёными огурцами. Дед, тот час потребовал от внука полного отчёта о пройденной службе в доблестной Красной Армии. Поскольку дед Пахом любил выпив пол-литра самограя слушать радио, где диктор из Москвы докладывал обстановку на мировой арене, где мировая гидра империализма вечно покушалась на завоевания «Нашего дорогого незыблемого советского социализма и ещё друзей соц.лагеря».

* Прим. от автора: Скоммуниздить – проще говоря, украсть. Сидор – вещевой мешок, стандартного армейского образца 1935 года.

Сняв с головы, головной убор и утерев им потное лицо, Сергей Гаврилович Чушкин голосом любимого замполита стройотряда начал вещать положение дел в Красной Армии, не забывая при этом наполнять стеклотару водочкой. Дед радостно заулыбался и тут же предложил закрепить перечисленные успехи в боевой и политической, принятием на грудь ещё по сто пятьдесят. Тёплое ласковое весеннее солнышко, располагало для продолжение задушевной беседы. Серёга извлёк из недр толстого солдатского вещмешка ещё две пол литры водяры, чем, вызвав у присутствующих радостные одобрительные крики как на майской демонстрации. «Вот это внук»: радостно сообщил присутствующим гостям виде старшей медсестры Нюрки, дед, вот это уважение к родне, не что твоё захудалое начальство, не кого уважение к трудовому конюху, когда тот страдает от жажда.

Видя, дружескую поддержку коллектива, Серёга быстро, но аккуратно разлил бальзам по гранёным стаканам и предложил тост за всех присутствующих. В дружеской попойке не принимала только лошадь «Зорька», которая, подобравшись сзади, стащила со скатерти самобранки полгорбушки черного хлеба. Дед, видя такую наглость, пообещал бедной скотине скорую кончину в ближайшее время на живодёрне. Отогнав от стола лошадь, дед Пахом привязал её к ближайшей березе и предложил запить бедной скотине сворованную горбушку хлеба берёзовым соком. Окончания застолья Серёга помнил с трудом, помнил как дед, самозабвенно обняв дерево, толи берёзу или осину, блевал на первые весенние цветы, а Нюрка тащила Серёгу в ближайшие кусты, обещав показать родимое пятно на интимном месте.

Переправившись на другой берег реки «Казули», дружная компания добралась до родного города Захребетинска. Дед, высадил внука возле родного барака, и телега двинулась в расположение местной районной больницы. Дед, сразу пообещал внуку, что вечером прибудет к нему домой для продолжение беседы о победах Красной Армии над силами зла мировой буржуазии. Вечером небольшая семья из 20 человек, тихо и скромно проводила вечеринку по поводу возвращения из Армии любимого сына и внука. Из открытого окна доносились пьяные крики и звон битой посуды. Праздничный ужин постепенно перебрался на просторы барачного двора, в котором принимали участие все дружные жители барака. Выставив на ближайшею от снега поляну пару фляг браги, дед Пахом как дирижёр разливал по стаканам, мутную брагу с запахом засплеснивших пряников и под пьяные крики и нежные звуки патефона игравший вальс на «Сопках Манчжурии» продолжался, тихий праздничный вечер. Серёгу одолевали горестные думы, ему не хотелось снова идти в дружную бригаду маляров, где предстояло красить заборы и дома стольного града Захребетинска. Вот и в это время к нему подсела бабка Маня, видя пьяный задумчивый вид родственника, вежлива не

навязчиво поинтересовалась о дальнейших планах Серёги. Мол, чо сидишь и попу морщишь, шёл бы робить в милицию, там и сытнее и теплее. Вот её сынок Андрейка, работает в милиции уже пятый год, и скоро глядишь, офицера получит. Стать офицером, Чушкин Серёга мечтал ещё в армии, видя как офицерьё гуляет и им почёт и уважение высказывают нижние чины. Вот только не знал с кого боку подступиться к этой теме. Учиться шесть лет в офицерском училище, ему не хотелось, а просто так звание не дают и за отсутствия нужного образования.

А тут выпадает такая халява стать ментовским офицером и он решил, что утром пойдет устраиваться в милицию.

И сейчас сидя за заполнением автобиографии, Серега Чушкин, видел себя большим начальником, в брюках с лампасами в каракулевой шапке. Заполнив автобиографию и анкеты, Чушкин стал ждать возращение лейтенанта из кадрового аппарата.

Лейтенант вернулся через час с небольшим и, не интересуясь, что там накарябал будущий страж порядка, выдал на руки документ для прохождения медицинской комиссии. Отдел милиции остро нуждался в сотрудниках, и такая удача как появление «лоха» Сергея Чушкина радовала кадровика Обмылкина. Не нужно было часами сидеть в здании военкомата и уламывать дембелей идти робить в доблестную рабоче-крестьянскую трудовую милицию. Потому-что идти работать в милицию за шестьдесят целковых в месяц, мог идти простачок или патриот. Поэтому, как только в поле зрения в кабинете кадровика милиции Обмылкина появился рекрут* Чушкин, кадровик побежал докладывать руководству отдела об успешной вербовке в милиции очередной жертвы на должность милиционера. Начальник майор милиции Петро Кондратьевич Завирайло, поставил галочку в графе приёма на работу ещё одного сотрудника. Они на радостях, распили по стопятьдесят граммов «Столичной» и кадровик, отправился оформлять кандидата на должность конвоира-милиционера. Утром следующего дня кандидат в органы милиции Сергей Гаврилович прибыл в местное отделение районной больницы для прохождения медицинской комиссии, где его вежливо на три буквы послали проходить комиссию в стольный областной город в расположение госпиталя УВД. Такого поворота дел, Чушкин С. Г. не ожидал. И скрипя зубами, двинулся в расположение выше перечисленного госпиталя УВД.

Областной город, встретил его туманным бензинова угарным воздухом, шумом трамваев, криком торговок на привокзальной площади. Толпа разношерстных людей двигалась на встречу утреннего трудового дня. Ни кто с Серёгой не здоровался, и как определить дорогу к злосчастному госпиталю милиционеров он не знал.

* Прим. от автора: Рекрут – в царское время добровольно принудительно мобилизованный солдат на службу на 25 лет.

На его счастье, показался перепоясанный ремнями с пышными как у «Будённого» усами милиционер, торговки семечками на перебой стали угощать служителя правопорядка семечками, угодлива заглядывая в глаза старшине милиции. Вот это уважение, заметил Чушкин и пошёл на встречу стражу правопорядка. Вежливо поздоровавшись со служителем МВД, Серёга поинтересовался, как добраться до госпиталя. Старшина долго рассматривал, кто его оторвал от несения нелёгкой милицейской службы, поправив портупею, потребовал у Сергея документ. Сергей Гаврилович, протянул старшине направление на медицинскую комиссию для поступление на службу в органы. Старшина долго вертел в руках любопытную бумагу и предложил пройти в дежурную часть для установления его личности. Дежурный лейтенант по ж.д. вокзалу быстро в течение часа разобрался в ситуации и на клочке бумаге нацарапал как доехать до госпиталя. Прибыв на место, Сергей отправился в регистратуру госпиталя милиции, где ему выдали «бегунок»* для прохождения вышеперечисленной комиссии по приёму на работу. Сереге сразу заплохело от обилия названий врачей, которых необходимо было пройти. Особо в тупик поставило Серёгу названия врача «проктолог». Пожилая сердобольная дежурная сестра, ласкова, погладила Сережу по голове и объяснила, что ни чего страшного с ним врач-проктолог Дыркин Г. Н. не сделает, только глянет, как растут корни зубов и отпустит его с богом. Если бы только он знал, чем закончится его поход к данному врачу, он бы на месте набил морду дежурной сестре. Но комиссия для поступление в милицию, в конце концов, успешно пройдена и с заключением о годности работы в доблестных органах милиции. И новый страж правопорядка отправился для прохождения службы в доблестный местный отдел милиции города Захребетинска.

В отделе милиции с нетерпением ждали, прибытия нового сотрудника и как только пересёк порог кабинета кадров с заключением о проф. пригодности, лейтенант милиции Обмылкин торжественно объявил, что с завтрашнего дня он зачислен в штат работников милиции. И ему срочно завтра к восьми часам утра необходимо явиться на службу.

Город Захребетинск, являлся образцом культуры старинного купеческого города. Новый советский порядок, изрядно приложил руку к строительству будущего развитого коммунистического образа жизни советского трудового народа, виде застроек мелкобарачного типа и появления нового веяние «Хрущёвской» моды, пятиэтажек мологаборитных квартир. Население города Захребетинска, в это время едва перевалило за пятьдесят тысяч человек.

* Прим. от автора: Бегунок – специальная казённая бумага, для прохождения мед. комиссии для поступления на работу или увольнение с работы.

Благодаря стараниям бывшего купечества, основные улицы были мощены булыжником «орудием пролетариата». В городе гордо возвышались трёх этажные бывшие купеческие дама. В центре города находилось главная контора, районный комитет Компартии, в небольшом скверике возле административного здания Компартии, стоял памятник Великому Вождю всего Мирового пролетариата тов. Ленину-Ульянову. Сам Вождь стоял гордо на броневичке в кепке и левой рукой указывал в светлое будущее. В прочем куда указывал «Вождь Мирового пролетариата» возвышалось серое двухэтажное здание горкома местной компартии, которое делило его с секретной организацией местного отделения КГБ.

В городе работало два заводских клуба, четыре столовые, три библиотеки, один большой кинотеатр на 200 человек. Два бытовых комбината и много мелких магазинов и две керосиновых лавки обслуживали нужды горожан. Благодаря тем же стараниям бывшего купечества, почти до города Захребетинска была построена железная дорога, которая обрывалась за 15 километров от обозначенного города в селе имени героя гражданской войны тов. Скороспелова. Мост через реку «Казуля» также не был достроен ввиду начало «Мировой революции». Местное партийное руководство несколько раз пыталось начать достройку моста, по объективным причинам стройка всегда откладывалась. Могучая промышленность района воплотилась в Лесозаговительных участках, небольшого нефтеперегонного завода, комбината «сатинопошивочной одежды» и строившегося гиганта, целлюлозно-бумажного комбината. В самом городе работала местная ТЭЦ, хлебозавод и мясокомбинат, и другие небольшие предприятия легкой пищевой промышленности и целых три ресторана. В купеческие времена в городе работал «Спиртоперегонный завод», но в революционное время сгорел вместе с отрядом красногвардейцев пришедших устанавливать советскую власть в город Захребетинск.

Местные коммунисты, яро боролись с засильем «опиума для народных масс» местной церковью. Но, несмотря на все усилия, в городе сохранилась две работающие церкви, куда в церковные праздники и будничные дни шла большая масса старушек. В большие церковные праздники, иногда не смотря на все усилия местной организации комсомола, шла не сознательная молодежь. В общем, шла в городе, обычная трудовая деятельность. По реке в весенне-летне-осенний период, по тихим водам реки «Казули» двигались могучие буксиры, волоча за собой плоты с древесиной, был слышан перезвон водных трамвайчиков, перевозящих пассажиров по близ лежащим сёлам. Вечерами на реке, загорались бакены*, указывая особо опасные места на реке.

* Прим. от автора: Бакен – специальное металлическое конусообразное плав.средство закреплённое на дне якорем, верху конуса располагался красный фонарь в который помещалась керосиновая лампа. В более последнее время стали использоваться электрические фонари. Данные бакены зажигал специальный человек на лодке, бакенщик.

И местная молодежь, вечеряя у реки, под гармошку или под патефон,* коротало время, пела задорные русские песни и народные частушки. Местные кулачные бои строго пресекала доблестная местная милиция. Из-за отсутствие работы в вечернее время винно-водочных точек, трудовая молодежь, добывала горячительные напитки у предприимчивых бабулек. Бабули с независимым видом в вечернее время сидели в скромных сатиновых косыночках на скамейке возле дома и лушили подсолнечное семя. Старички пенсионеры с утра и до позднего вечера в тёплое время года, нещадно забивали «Козла»* в домино, облюбовав местный комсомольский сквер. В небольших 15 литровых бидонах возле стола, где они играли в домино, находилась загадочное вино содержащее алкогольная смесь под названием «Бормотуха»*. И после очередной удачной партии в «Козла», по стаканам разливалась это пойло и очередным тостом за победу перемещалась в желудок. В недолеке от играющих в домино пенсионеров дежурила бочка на колесах с надписью «Молоко», в которой находилась жидкость с «Бормотухой», которую охранял продавец южной национальности. Очередная милицейская проверка данной точки, заканчивалась вечерами дружеской попойкой с продавцом. По особо большим коммунистическим праздникам в магазинах появлялось стеклотара со свежим пивом, которую расхватывали как хлеб в голодный год. Счастливая детвора, собирала стеклотару из под пиво и спиртосодержащих жидкостей, и обменивало её на мороженное и конфеты. Особо предприимчивая молодая поросль пионеров, комсомольцев и мелкой местной шпаны, сдавала собранную макулатуру, тряпью и битую стеклотару, местному «татарину» в приём вторсырья, за денежный эквивалент. Чтобы на заработанные деньги, посетить в выходные дни местные клубы, где проводились танцы иногда под звуки патефона или зарождавшиеся местные музыкальные ансамбли.

Местные степенные «матроны»* добывали экзотические дамские журналы, где находились выкройки новых платьев и другого женского белья. Особым шиком считалось приобретение входящих в моду импортного ширпотреба. Могучие мужское население, предпочитало вести спокойный размеренный образ жизни, в свободное от работы время любило заниматься охотой или рыбалкой или, в крайнем случае, забить в домино «Козла»* или сходить на местный стадион посмотреть футбольный матч, местных или приезжих команд. Где всегда дежурила молочная бочка с экзотическим напитком «Бормотухи». Часто такие футбольные встречи заканчивались с нулевым счётом и расстроенные футбольные фанаты заливали своё горе дешёвым винищем.

* Прим. от автора: Патефон – музыкальная вещь, заводившееся поворотом ручки, использовались специальные иглы для прослушивание грам. пластинок. Матрона – лицо женской национальности, имеющая мужа и кучу ребятишек. Козёл – старинная русская игра в домино. Бормотуха – вино содержащая креплённая жидкость, привозимая лицами южной национальности ( из Молдавии, стран Кавказа.)

Зарождающее телевиденье, ещё не научилось привлекать к своим голубым экранам сильную половину к захватывающим футбольным и хоккейным матчам, да и само вещание длилось не более двух – трёх часов в день.

По городу в людных местах находились громадные плакаты, призывающие к строительству светлого будущего «Коммунизма», там и тут виднелись доски почёта с обилием фотографий передовиков производства. Но особым почётом пользовались стенды, где большими чёрными буквами указывались лица, порочащие наш доблестный город Захребетинск. С данных стендов* глядели суровые лики мелких дебоширов и хулиганов, опухшие лица трудовиков на винно-водочном поприще. Особо на этом фоне выделялись извещения о розыске лиц склонных к преступлению против расхищению социалистической собственности и особо опасным преступлениям согласно УК СССР.

Старушки, тут же возле стендов, охая и вздыхая, узнавали среди суровых лиц мелких дебоширов и хулиганов своих родственников и соседей и предвкушали проведения приятного вечера за детальным разбором каждой из узнанной личности на стенде.

Местные партийные органы, неустанно бдели, за моральным обликом строителя коммунизма. Но среди большинства населения города Захребетинска, упорно ползли провокационные слухи о моральном разложения местных партийных органов. О пьяных оргиях в ночное время в кабинетах партийного начальства. О разбитых окнах в отдельных партийных кабинетах, ответственными партийными лицами, в пьяном угаре. Но эти слухи в основном не распространялись дальше кухни, поскольку местное отделение КГБ не дремало и чётко исполняло директиву любимой единственной коммунистической партии о борьбе со слухами порочащие правильных коммунистов.

Утром 20 апреля 1965 года, принятый на нелёгкую милицейскую службу, доблестный страж порядка в новом костюме, яловых сапогах, сереньком скромном плаще и шляпе Чушкин Сергей Гаврилович предстал пред очи дежурного по отделу милиции Хапугина Владислава Демьяновича. Дежурного очень удивил вид прибывшего в отдел милиции странного гражданина в модной шляпе и яловых сапогах. Кадровик милиции, забыл предупредить о новом сотруднике Чушкине Сергее, дежурного по отделу Хапугина В.Д. И в коридоре отдела милиции состоялся неприятный для Сергея разговор с дежурным по милиции, который едва не закончился трагически для нового стража порядка.

* Прим. от автора: Стенд с информацией - в советское застойное время особенно в 60 – годы имелось место освещать негативную информацию о лицах злоупотребляющих алкоголем, устроивших домашние дебошы, проще говоря, мелкие хулиганы.

То есть помещения его в клетку для задержанных*, по сколько Серёга привык в доблестной армии, не открывать рот раньше старшего по званию.

В отделе милиции шла упорная подготовка к очередному дню рождения Великого Вождя всего трудового народа Ленина-Ульянова Владимира Ильича. То вечером 19 числа выше указанного месяца, дежурный по отделу милиции старший лейтенант Хапугин В. Д., закупив в продуктовом отделе, пять бутылок волшебного белого закрытого сургучом горячительного напитка и, оповестив о подготовке проведению празднования, часть личного состава отдела, начал подготовку к данному двойному празднику. Дню рождения вождя и очередной получки. В подготовке праздника приняли активное участие также помощник дежурного сержант Недоливайло Остап, следователи отдела Попрыгайло Юрий, Живоглотов Петро и хитрый еврей Успейкин Абрам. А также не давно назначенный на должность начальника местного ГАИ Козлов Иван Иванович. Общею картину подготовки праздника завершал инспектор ОБХСС Дураков Иван Самойлович, все принесли с собой энное количество винно-водочной продукции. Всё это было размещено в кабинете по борьбе с личным составом кадровика Володи, тёзки Великого Вождя. Подготовка к торжеству заняло времени до пяти часов утра, и чтобы не проспать на работу участники застолья разошлись по кабинетам, в которых решили подумать о продолжении празднования таких великих дат. Громкий заливистый храп оповестил, что участники начали думать о подготовки к великому торжеству всего трудового народа. И поскольку своим стуком в дверь дежурной части милиции Чушкин прервал раздумья дежурного, тот в не себя от возмущения решил переправить стукуна в клетку для задержанных. Не проснись от громкой ругани Обмылкин В. В., находиться бы Чушкину Сергею в клетке. Обмылкин специально назначил встречу восемь часов утра будущему стражу правопорядка, поскольку рабочий день в милиции начинался с половины девятого утра и ему как бдительному сотруднику кадров надо быть в подобающей форме. Подойдя к дежурной части кадровик, увидел не забывающеюся картину, которую узрел в журнале «Огонёк», «возращение блудного сына». Строгий отец в лице дежурного отдела милиции Хапугина, читает нотацию блудному сыну Чушкину С. Г., сын, склонив буйную головушку, молча, выслушивает нравоучения от любимого отца.

* Прим. от автора: милицейский термин «клетка для задержанных» - место куда помещались задержанные лица за мелкое хулиганство, для составления протокола и в долнейшем направлении в нар. суд.

Правда нравоучения происходили в нецензурной форме и сам отец, размахивал руками, словно ветреная мельница. Узнав от дежурного причину скандала, Обмылкин представил нового сотрудника милиции. Слегка оторопев, Хапугин долго рассматривал нового стража правопорядка и пришёл к заключению, пущай работает. Проводив до кабинета кадров Сережу, кадровик двинул свои стопы умываться и хоть как то привести свою фотографию в надлежащею форму. День предстоял быть трудным.

Приближалась знаменательная дата «День рождения Любимого Вождя всего Мирового пролетариата Ленина – Ульянова В. И.». Поэтому замполит Захребетинского районного отделения милиции Иванов Константин Варфоламеевич, уже неделю готовил праздничный доклад, куда стремился поместить не утешительные цифры по борьбе с преступностью в районе, лучшие лозунги и тезисы и высказывания партийных боссов дорогой и горячо любимой Коммунистической партии, а также решения парт. съездов и политбюро и ЦК КПСС. Речь была не долгая, так часа два не больше. Заседание подготовки праздничного мероприятия было назначено на 20 число апреля в 15 часов местного времени. На праздничное заседание были приглашены ответственные работники из горкома и райкома партии, нар. суда, военкомата и прокуратуры. В спешном порядке уже неделю украшалась Ленинская комната. В коридорах милиции висели плакаты и стенгазеты, прославляющие вождя Мирового пролетариата тов. Ульянова – Ленина. Перед зданием местного отделении милиции, мелкими хулиганами были окрашены известью бордюры и близ лежащие деревья. На здании милиции были помещены «Красно-кумачёвые революционные стяги», ядовитой зелённой краской подновлены входные двери и ворота, родной милиции.

Чушкин Сергей Гаврилович находясь в кабинете кадров, куском бумаги пытался избавиться с рук краски зелённого цвета, которым была выкрашена входная дверь милиции. Появился кадровик Обмылкин Владимир Владимирович, со слегка помятым лицом и запахом тяжелого водочного перегара. Внимательно посмотрев, чем занимается Серёга, посоветовал сходить в гараж и попросить немного бензина у водителей, чтобы отереть от краски руки. Но, вспомнив, чем сегодня закончился утренний разговор с дежурным по отделу, тяжело вздохнув, направился в гараж вместе с Чушкиным.

В отделе милиции города Захребетинска, начинался трудовой день. В ленинской комнате начал собраться личный состав отдела, где замполит Иванов торжественно напомнил всем присутствующем о проведении пред праздничного заседания в 15 часов. Явка на заседание, строго обязательна, в случаи уклонения, будут проводится карательные меры, виде лишения премий за год. Тяжело понурив головы, личный состав отдела, мысленно проклиная все праздничные даты, но дружно и

единогласно высказал одобрение по поводу проведения праздничного заседания. Также всем присутствующим, был представлен новый сотрудник милиции Чушкин Сергей Гаврилович, личный состав с интересом стал рассматривать его, как это был не новый сотрудник, а экспонат из кунсткамеры. Начальник милиции пожелал Сергею Гавриловичу успехов в труде на поддержании надлежащего правопорядка на территории города Захребетинска. Замполит отдела приказал задержаться ему в ленинской комнате после проведения оперативки, для проведения нужного инструктажа по политической линии дорогой Коммунистической партии СССР. Личный состав знал, чем хочет заняться замполит отдела, проще говоря, вербовать в стукачи нового сотрудника. По бурным продолжительным аплодисментам, выразившихся в жиденьких хлопках, Серёга понял, что совещание закончилось.

Оставшись в ленинской комнате втроем, то есть Чушкиным Сергеем, замполитом Ивановым и кадровиком Обмылкиным Володей, Сёрега понял, что сейчас ему будут забивать «баки», то есть, проще говоря, пудрить мозги. Замполит, приняв позу «Маяковского» начал утробным голосом вещать о неусыпной бдительности соблюдения кодекса «Строителя Коммунизма». Сергей, поначалу обалдел, до чего похожи замполит отдела милиции и замполит строительного батальона Говорухин. Речь о неусыпной бдительности была почти одинакова, если только заменить некоторые слова, можно было подумать, что Иванов зачитывает речь о бдительности «военной тайны». Взади, развалившись на стуле, кадровик Обмылкин, ехидно улыбался, видимо эта речь уму уже порядком надоела.

Сергей Гаврилович, был не глупым парнем и сломя голову не торопился примерять на себя обязанности «Павлика Морозова», и с очередной последовательностью доносить на сослуживцев, любезному замполиту отдела. Данное правило ещё усвоил в детстве, когда нажаловался деду на братьев, которые заставляли его воровать у него махру. Дед Пахом тогда в первую очередь выпорол Серёгу, приговаривая, «первая розга» доносчику, после досталось и братьям. Немного поостынув, деда Пахом позвал и обнял Сёрежу и вспомнил боевую молодость, когда он служил в царской армии. Рассказал ему случай как они расправлялись с доносчиками. Проще говоря, первая пуля в затылок доставалось доносителю при первой атаке на немчуру.

Позже, немного став старше, много слышал историй от очередных ухожорах матери, которые были расписаны наколками как картинная галерея, как они расправлялись со «стукачами» в местах нестоль отдалённых.

Все эти истории, крепко отложились в юной голове пионера Чушкина Серёжки.

И сейчас на все увещания замполита, стать «сексотом»* в родном отделе милиции, не торопился дать согласие, ссылаясь на малый срок работы в отделении милиции.

Обмылкин В. В., доставил Чушкина С. Г. на место будущей работы, в конвойное отделение. Начальником конвойного отделения отдела являлся младший лейтенант милиции Огрызкин Фёдор Прокопич, молодой человек, 40 лет с небольшим, недавно переведённый на эту должность из милиционеров конвойной службы. Крупные залысины на кучерявой голове Фёдора Прокопьевича, говорили о нелёгком продвижении по служебной лестнице, служителя правопорядка. Штат сотрудников конвойного отделения, был не полным, ни кто, ни хотел нюхать вонь жильцов «КПЗ», проще говоря, камер предварительного заключения. Сидельцы, злосчастного заведения источали аромат пойки в весенний период, частое варение «чифирю»* разносило запах сгоревших солдатских портянок по тесным коридорам КПЗ. Грозными очами, осмотрев нового испечённого милиционера конвойной службы, имеющего первое милицейское звание рядового, изрёк трубным многозвучным гортанным голосом речь невнятного содержания. Мол, Серёга долго не будем ломать комедию друг перед другом, вечером необходимо «проставиться»* личному составу конвой службы, где в дружеской неформальной обстановке до него будет доведено порядок прохождения работы в коновое злосчастного отделения милиции. А сейчас необходимо сходить до старшины отдела милиции, хохла по национальности Мельникова Тараса Петровича подпольная кличка «портяночник» и получить у него милицейский прикид.

С Тарасом Петровичем он уже был знаком, когда отмечал прибытие, из Красной Армии и с ним свела бабка Маня, которая предложила идти работать в милицию, и данное предложение одобрил Петрович. Хозяйство старшины милиции Тараса Петровича располагалось в недалече от конюшни с бравыми милицейскими лошадьми в количестве 5 шкур. Небольшом одноэтажном здание из красного кирпича, дверьми, обитыми листовым железом, с толстыми решётками на окнах. Петровича, Серёга застал греющимся на тёплом весеннем солнышке на скамейки возле курилки. Он, курил огромную козью ножку, пуская клубы табачного дыма в открытое окно паспортного стола, где работала его благоверная жена Марфа Петровна Мельникова, начальник паспортного стола капитан милиции. Из открытого паспортного стола слышалась нецензурная речь в адрес Петровича с угрозой лишить законного супруга, праздничного ужина. Петрович, ехидно скалил редкие жёлтые зубы и лениво отвечал, что проводит дезинфекцию от тараканов в паспортном столе.

* Прим. от автора: Сексот – нелегальный человек ябеда. Чифирь – чай крепкой заварки, где используется в основном алюминиевая кружка, 0,5 литров в которую засыпается пачка чая примерно 125 граммов. Проставиться – проще говоря, угостить на халяву узкий круг сотрудников.

Сергей, подсел к старшине отдела и дождался когда тот закончить вести речи с любимой женой. Тарас Петрович, заметил рядом сидящего юного сотрудника милиции Чушкина Серёгу и предложил подымить махрой, Сергей вежливо отказался от предложенного табака, поскольку этим зельем не баловался, больше предпочитая папиросы «Беломорканал». В нескольких словах описал сложившеюся проблему для получения казённого обмундирования, необходимого ему для службы в органах милиции. Петрович, поморщился от его слов, словно у него болели зубы и, кряхтя и охая, встал со скамьи и предложил пройти в его служебные апартаменты. Вещевой казённый аттестат на Чушкина С. Г. ещё заранее передал кадровик Обмылкин В. В. и Петрович, на досуге долго изучал его, думая как бы немного сэкономить на будущем страже порядка. Подпольную кличку «портяночник» Петрович получил, за то, что натягивал портяночный казённый материал на мерило и при этом растягивал данный материал из-за всей силы, сколько мог. Однажды мерило сорвалось с портяночного материала и ударило его по жирной физиономии, при этом у него от удара образовался шикарный фингал под правым глазом. Петрович, отбрехался, что этот фингал получил при задержании особо опасного преступника. Весь отдел милиции в течение недели потешался над бедным неудачником вещевого хозяйства милиции. Но ему было глубоко наплевать на все насмешки в его адрес, он глубоко осознал ещё на фронте, что лишний запас любой материи или вещей не помеха предприимчивому начхозу любого склада. Запас всегда можно превратить в денежный или золотой запас. Злые языки в отделе милиции утверждали, что на родной Украине, Петрович был белогвардейцем, но в его личном деле имелись все справки подтверждающие его революционную крестьянскую личность. Придя в личные закрома старшины, у Серёги перехватило дыхание от обилия вещей хранящихся в запастниках. На длинных полках находилось исподнее бельё, на длинных крючьях висели милицейские полушубки, длинными рядами стояли яловые и хромовые сапоги, и другое обилие вещей вызывало у него жгучею зависть. Петрович, отобрав согласно вещевого аттестата, необходимые вещи выписанного штатного расписания милиционера конвойной службы и предложил закрыть рот Сергею, увидев его большие раскрытые глаза на такое обилие милицейского обмундирования. Вещи я пока оставлю у себя, сказал Тарас Петрович, в 15 часов будет заседание предпраздничного собрания личного состава отдела, и с кучей вещей ты будешь выглядеть глупо, а вечером на дежурной лошади увезём вещи к тебе домой.

Чушкин Сергей Гаврилович, очнулся от дум, лихо замахнув стакан коньяка, слегка попахивающий клопами, поскольку тот был «дагестанского» разлива. Снова наполнив почти до краёв стакан коньяком, призадумался о своей дальнейшей судьбе. Тесть, сволочь крепко подвёл его, обещая помочь в получении должности начальника отдела милиции районного города Захребетинска. До перестройки Перевёртышев Николай Николаевич работал в областном Комитете Компартии в должности третьего секретаря. Ещё ранее тот работал в районном Комитете партии, инструктором и в своё время удачно подсуетился и его перевели в областной обком партии. Чушкин в своё время успел прибрать к рукам переспелую дочь Перевёртышева, Зину. Которая, обеспечила удачное продвижение по карьерной милицейской лестнице. Дочь у Перевёртышева Н. Н. была единственной и ещё не родной, впоследствии выяснилось, она оказалось бесплодной. Рябое лицо благоверной супруги, вызывало сейчас отвращение, у него было огромное желание дать крепкого пинка под худой зад супружнице. Но как говориться, поезд уже ушёл, да и как-то сам прикипел сердцем к этой «мымре». И уже не представлял без неё дальнейшей жизни. Зина, не мешала мужу заниматься интригами и продвижением ему по карьерной лестнице. Наоборот помогла с отличием в своё время закончить милицейскую академию. Привила ему элементарные правила нахождения в приличном обществе.

После принятия ещё одного стакана коньяка, в душе Гавриловича, проснулась снова обида на тестя. Его, тоже можно, однако было понять, ему с большим трудом в 1990 году, после того как стал рушиться коммунистический режим, удалось перебраться на не хилое место в Госбанк на должность заместителя директора банка. Но все, же не надо так обнадёживать, зятя тёплым местом начальника отдела с дальнейшим передвижением в областной ГУВД. Плюнув на всё, Чушкин снова ударился воспоминания далёкой молодости…

Заседание пред праздничного мероприятия прошло успешно, за полчаса в ленинской комнате собрался коллектив Захребетинского отдела милиции, из ближайших сёл прибыли участковые в трезвом состоянии. Замполит отдела лично тычковал всех присутствующих и отсутствующих, обещая всем отсутствующим без уважительной причины, большой «пистон». Прибыли дорогие гости, и заседание потекло своим чередом. Сергею с большим трудом удавалось бороться с зевотой, в прочем не он один боролись с ней, проще было тем, у кого были темные очки, те мирно спали. Президиум, вроде бы внимательно слушал выступающих товарищей и иногда одобрительно кивал головой. После всех в окончании заседания выступил первый секретарь райкома партии товарищ Горемыкин Севостьян Дормидондович. Сам выступающий был небольшого роста в больших окулярах, с клиновидной бородкой как у покойного «Всесоюзного старосты Калинина» и начал тягучею речь о предстоящих завоеваниях развитого социализма. В конце речи упомнил, что грядёт торжественная дата дня

рождения Великого Учителя всего Мирового Пролетариата вечно живого всех живых Ульянова – Ленина. Поэтому эту дату надо встретить ударным коммунистическим субботником. Все дружно зааплодировали товарищу Горемыкину С. Д., предвкушая завершение торжественного заседания. Горемыкин как маленький вождь района стоя на трибуне с грустным лицом наслаждался овациями сотрудников местного отделения милиции, после чего, подняв руку, прервал овации и скромно присел за стол президиума. Замполит отдела капитан Иванов, взглянув подобострастно в очи местного вождя и видя его одобрение об окончании заседания, поблагодарив уважаемого тов. Горемыкина за пламенную пролетарскую речь. Напомнив присутствующему составу милиции, что 22 апреля в 10 часов состоится коммунистический субботник. Президиум покинул ленинскую комнату милиции, а замполит задержал в комнате начальников подразделений. Во двор милиции на вечернее весенние солнышко выбрался личный состав отдела и дружно отправился в курилку обсудить услышанное. Личный состав разбился на небольшие группки, и послышались смешки и прибаутки в адрес президиума и замполита отдела. Спустя некоторое время показались хмурые начальники подразделений и без предварительного вступления потребовали к завтрашнему дню принести по одному «рваному» в фонд голодающих детей Африки. Кое-кто из присутствующих матерным словом помянул долбаных «африканцев», об их через мерным аппетитом, поскольку такие поборы в адрес голодающих и страждущих в застенках «империализма» и «апартеида» достали. Тут на пиво не хватает, а тут ещё корми африканских соплеменников. Такие добровольно принудительные взносы проводились почти каждую получку, то в помощь голодающих, то поддержании спорткомитета «Динамо» и ещё чего - нибудь. Как понял, Серёга Чушкин, страдает от добровольных взносах не только Красная Армия, но и народная милиция. Подойдя к Сереге, начальник отделения Огрызкин напомнил о вливании дружный сплочённый коллектив конвоя. Чушкин клятвенно пообещал с первой получки, организует на природе пикничок.

Огрызкин напомнил, Сергею, что завтра с утра он заступает на службу.

Поэтому к полдевятому утра быть в надлежавшей форме возле дежурной части отдела.

В завершении трудового милицейского дня, старшина отдела на дежурной телеге доставил Серёгу и вещи к дому. Сергей проживал на данный момент в доме деда Пахома и бабки Марфы. Дед Пахом и Петрович дружили, не смотря, но что дед милицию не уважал, после того как однажды пьяного в «усмерть» поместили вместо дома в медицинский вытрезвитель, спасибо Петровичу который успел вовремя от туда его забрать и увезти домой. Петрович, помог занести вещи нового сотрудника милиции в дом, где в неформальной обстановке за ужином отметили вступление Сергея Гавриловича в доблестные ряды

Захребетинской милиции. Бабушка Марфа Варфаламеева, накрыло стол на четыре персоны, а сама не много откушав с мужиками, пошла, разбирать вещи милиционера внука. Из соседней комнаты, где разбирала вещи, слышались радостные охи и ахи. Трое мужиков обсуждали дальнейшею жизнь Сергея, Петрович говорил ему, чтобы не торопился «проставляться», поскольку выпить на халяву много желающих. Дед в этом вопросе полностью поддерживал Петровича, поскольку и сам был любитель выпить в одну «харю», и лишние нахлебники ему были не к чему. А самое главное советовал Петрович, по началу сильно не выделяться из коллектива, присмотреться к окружающим и порой, не стесняясь сдавать самых надоедливых не замполиту, а начальнику отдела. Поскольку замполит отдела пешка, а у начальника отдела двоюродный брат сам первый секретарь райкома партии. Дальше пошло обсуждение мировой политики и начало неудачной рыбалки и потерей рыболовной сети. Чтобы не мешать дружеской беседе двух друзей, Сергей отправился в соседнею комнату подшивать к форме погоны и вообще готовиться к нелёгкой предстоящей службе. Бабушка Марфа выбрав весеннею форму одежды нового милиционера, отложив зимние и летние вещи в сторону.

Зимние вещи она обсыпала дедовской махрой и убирала в большой дубовый сундук. Ласково взглянув в глаза внуку, бабушка проворковала, пора бы позаботиться и о невесте. Бабушка не раз уже намекала о выгодной партии соседской Лукерьей, девице в теле и полной красе. У Сергея на этот счёт были свои планы, он не торопился подставлять свою мускулистую шею под житейский хомут, ссылаясь на боязнь женского пола ввиду своей молодости. Серёжа сильно лукавил, эту страсть познал ещё в 13 лет. Когда, украв бидон браги с праздничного стола первого мая, они с другом детства Акимом и двумя школьными подружками употребили бражку и потом всю ночь на сеновале под стоны и ахи школьной подруги, познавал азы любви. Позже в армии эти успехи закреплял с командирскими жёнами, после капитального ремонта квартир. После бурной ночи командирские жёны не раз одаривали его поношенной одеждой супруга или небольшой суммой денег. Сережа был не глуп и сумел за время службы скопить не плохой денежный капиталец. Поэтому сейчас на все увещевания бабушки, вежливо отнекивался. Бабушка не теряла надежды окрутить внука с соседской Лукерьей, поскольку та постоянно помогала ей в хозяйстве и бабка видела как Лукерья томно вздыхала завидев внука. Правда Лукерья была старше Серёги на пять лет, но это бабку Марфу нисколько не смущало. Она и сама была старше деда Пахома на семь лет, которого сумела заполучить весной 18-- года, когда тот вернулся со службы унтер-офицером, раненым с двумя солдатскими «Георгиевскими крестами». После 1914 году дед стал полным «Георгиевским кавалером»*. Принятым в торговую лавку её отца, купца первой гильдии Хрякина Варфаламея Осиповича, приказчиком.

* Прим. от автора: полный «Георгиевский бант» - имел четыре Георгиевских креста, последний крест был золотой. Солдатским Георгиевским крестом, награждалось лицо особо отличившееся при сражении. Полный Георгиевский кавалер, навечно был записан в почетную книгу хранившеюся в Георгиевском зале Московского Кремля.

Во время службы в отцовской лавке, ловкая Марфа Варфаламеева, успела углядеть Пахома Силантича Чушкина, мужчину хоть и после ранения, но в полной мужской силе. И одним из тихих весенних вечеров изрядно угостив будущего супруга домашней наливочкой затащила его в немятую девичью постель. Утром следующего дня, их в необъятной Марфушенной постели застал любимый отец. Он давно мечтал сбагрить надоевшею дочь за кого – нибудь стоящего мужика и как раз к стати подвернулся такой удачный случай. Ранее, она частенько затаскивала в свою постель мужиков, но грозный отец, обещал бараньими ножницами оттяпать мужское достоинство очередной жертве Марфушенной любви. Теперь, видя будущее удачную перспективу замужества, Марфушен отец не стал откладывать венчание горячо любимой дочери. Об этой памятной встрече она не с кем не делилась кроме отца исповедника Захребетинской церкви миру Прошкой, в сане отцом «Михайло». Они вдвоём с Лукерьей не один раз пытались повторить бабки Марфы, житейский подвиг, но Серёга был не приклонен и после испития пару литров самогона, отправлялся спать не к Лукерьи, а куда угодно. Но они не оставляли надежды удачной женитьбы.

Дед Пахом, иногда после опохмелки, рассказывал внуку Серёге о своей нелёгкой судьбе, о том, как мог стать большим купцом, если бы не разругался с тестем и не ушёл служить 1914 году снова в Царскую Армию. После, поняв, что старый царский режим рушится, забрав семью перебрался в глубь России, город Захребетинск, где у тестя были родственные связи с купцами Колокольчиковыми, судовладельцами. Но и здесь свершилась Мировая революция, и пришлось Пахому Силантьевичу в срочном порядке переквалифицироваться в конюхи от революционного гнева подальше и самому спокойней.

На Великую Отечественную войну деда не взяли из-за ранения и контузии полученный ещё в Первую Империалистическую войну. Гражданская война обошла провинциальный городок Захребетинск.

И сейчас дед, приняв порой на грудь порядочную дозу алкоголя, жаловался внуку, на глубокую несправедливость отнятия у него мечты стать купцом первой гильдии. Кроме своего внука и бабки о своих не сбывшихся мечтах дед не делился.

Сергей, перебрался жить к деду с бабкой после того, как, однажды возвратившись, домой в барак, застал очередного материного ухажёра за примеркой его новых яловых сапог и костюма, начистив для острастки материному «хахалю» физиономию, выбросил его в коридор. Мать, обидевшись на такое отношение к будущему моему отцу, велела искать себе другое жилье. Не долгое думая он собрал свои вещи и перебрался жить к деду с бабкой, поскольку они его уже не раз звали перебраться из злосчастного барака к ним в добротный дом. Дело клонилось к ночи, и Сергей, закончив с подгонкой обмундирования, завалился спать, бабушка обещала разбудить его в семь часов утра….

Из глубокого раздумья, Сергея Гавриловича оторвала супруга, пришедшая на обед. Она прекрасно понимала мужа, но ни чем помочь в данный момент не могла. Ты бы, чем нибудь закусил свой коньяк, посоветовала Зинаида Николаевна, благоверный взглянул на жену мутными глазами, в которых читался немой ответ, шла бы ты дорогая со своими предложениями в одно интимное место. Зина, томно вздохнув, отправилась на кухню разогревать обед. Не смотря на свои 59 лет, слегка побитое лицо оспой, выглядела хорошо. Длинные стройные ноги прекрасно гляделись в обтянутых лосинах, платье едва скрывало колени и руки с ухоженными ногтями, вызывали не поддельный интимный интерес у мужчин города. Она уже была на пенсии, но продолжала трудиться в районной детской библиотеке, заведующей. Зина была благодарно мужу, за то, что они в своё время взяли на воспитание из детского дома близняшек, мальчика Антона и девочку Ирину. Их родители трагически погибли в автокатастрофе. Дети, жили в областном городе, где получить жилье помог дед Николай. Иногда по праздникам Антон или Ирина приезжали погостить к родителям. У Антона подрастал сын Миша и дочь Светлана, у Ирины росла тройня две дочки Вероника и Тамара, и сын Николай. Сам Сергей Гаврилович, в глубине души любил приёмных детей, особенно внуков и внучек.

Но сейчас настроение было мерзопакостное, и ни кого не хотел видеть. Жена, погремев на кухне, ушла на работу, и Серёга остался дома один наедине с зеркалом и недопитой бутылкой коньяка. Уходить в запой он любил в одиночку, это вошло в привычку Сергея Гавриловича, поскольку мысли роящиеся в голове, порой слетали с языка и многие из окружающих его людей могли узнать его тёмные мысли. Поэтому, запой для него было святое дело, которому посвящал неделю во время отпуска. Из зеркала глядело унылое, небритое лицо родного человека, который понимал все его чаянья и печали, два стакана располагались рядом один для любимого и обожаемого Сергея Гавриловича, другой для его понятливого собутыльника из зеркала.

Он, глубоко вздохнул, поднял стакан с коньяком, произнёс тост за своё здоровье и принял тёмно коричневую жидкость внутря. Коньяк, мягко опустился в желудок и радостно сообщил, что там ещё достаточно места для следующего тоста. Глаза слегка затуманились, и он снова погрузился в грёзы безвозвратно ушедшей боевой трудовой юности…

Утром, 21 числа его разбудило ласковое потряхивание за плечо и бабушкин шёпот, что необходимо вставать, приближается 7 часов утра.

Серёга открыл глаза и сладко потянувшись, опустил мускулистые ноги на пол, покрытый половиками. За окном ещё было темно, из соседней комнаты доносился заливистый храп деда. Бабушка Марфа, привыкла вставать за светло, и начинала готовить завтрак и обед для небольшой семьи. В полвосьмого утра, в дом бабушки прибывала соседка, они уединялись на кухне и обсуждали вчерашние свежие новости города Захребетинска. Во время обсуждения городских новостей на кухню вошёл новый представитель правопорядка. Мужчина в полном расцвете сил, на нём ладно сидела новая милицейская форма, поскрипывая новыми яловыми сапогами, туго перетянутой кожаной портупеей с кобурой на правом боку предстал перед женским полом. Бабушка, залюбовалось внуком, Серёга вышел ростом в бабушку, под метр девяносто, лицом был похож на красавицу маму и силой в деда. Соседка Лукерья, едва сдерживая интимные стоны, пожирала глазами красавца Сергея. Чего обсуждаем, из вежливости поинтересовался боец с преступностью, Лукерья, покраснев до кончиков ногтей, трубным голосом раненого слона сообщила, что вчера обокрали керосиновую лавку и вынесли оттуда 200 литров керосина. Он, не обращая на томные взгляды соседки, употребил чашку гречневой каши с литром молока и пошёл собираться на работу. Проснулся дед Пахом и в исподнем вышел на кухню. Опять лясы точим, поинтересовался дед, кому кости нонче моете, ехидным голосом добавил Пахом Силантич, не как родного внучка обсуждаете, «забодай вас комары». Бабушка Марфа посоветовала деду вежливо заткнуть пропитое хайло, и добавив «старый дурень» лучше исподнее переодел, вот прореха на заднице и на интимном месте, того и глядишь мыши «бубенцы» отгрызут. Дед, от такой наглости на время потерял дар речи. Подобные перебранки, Серёга слышал уже не раз, не став дожидаться окончание утреннего концерта, пошёл на новое место службы. Дед, в душе побаивался супругу, не смотря на свою недюжинную силу, бабка Марфа умела справляться с мужем. Весеннее утро выдалось морозное, и он пожалел, что не одел шинель, ему поначалу захотелось покрасоваться перед местными «кумушками» и сейчас чувствовал, что если не добавить шагу, то может отморозить мужское достоинство. Добравшись до отдела милиции за 10 минут, вошёл теплое помещения дежурной части. За большим купеческим письменным столом восседал самый старый представитель местного правопорядка капитан милиции Мамин Феоктист Герасимович. Человек доброй души, инвалид ВОВ, дежурный милиции пред пенсионного возраста, сняв очки, дежурный вежливо поздоровался с Сергеем. Тот не сразу ответил на здравие Мамина Ф. Г., поскольку дико замёрз и от холода у него не попадал зуб на зуб. Видя, что новый страж правопорядка изрядна замёрз, налил ему из дежурного чайника крепкого грузинского плиточного чая. Не много отогревшись, Сергей поблагодарил душевного милиционера. Феоктист Герасимович, посоветовал, на будущее поберечь своё молодое здоровье, поскольку оно одно и кто часто болеет, начальник отдела не любит. Время подходило к половине девятого утра, за морозным окном показалось ласковое весеннее солнышко, обещая тёплый весенний день. Понемногу в отдел милиции стали подходить сотрудники, в коридоре отдела слышались весёлые голоса, из радиорепродуктора тихо доносилась плохо различимая музыка. В дверях дежурной части показался его непосредственный начальник Огрызкин собственной персоной, поздоровавшись за руку с дежурным по отделу, приказал рядовому милиции двигаться за ним в расположение в кабинет конвойного отделения. По дороге Огрызкин пояснил новому сотруднику, что на будущее тот должен являться в кабинет конвой службы, где перед заступлением на дежурство будет проводится инструктаж лично начальником или его заместителем сержантом Филоновым Геннадием Артамоновичем.

Увидев впервые КПЗ, Сергей Гаврилович обомлел, он не представлял себе такого убожества содержание людей в антисанитарных условиях. Ему родной барак, при виде такого убожества казался дворцом.

О КПЗ он и ранее слышал от любовников матери, которые, находясь в изрядном подпитии, приблатнёным языком лацкали* о жизни в предвариловке*, то есть в КПЗ. Романтические истории из жизни советских «зек», до глубины души трогали юные сердца жителей барака. Особенно когда под гитару, очередная жертва мамкиной любви исполняла блатной «шансон», певец, закатив глаза, навзрыд вёл повесть о загубленной молодости. И после исполнения очередной песни употребив «чифиря» продолжал рассказ о блатных похождениях советских «уркаганов»*. О шикарной и геройской жизни «урки», в тайне мечтали юные жители злосчастного барака, видя себя богатым и счастливым, в шикарном костюме в котором все карманы забиты советской валютой. Вот и мой брательник Миха, наслушавшись подобных рассказов с одних их мамкиных хахалей, залез в кооперативную столовую, где разжился продуктами и небольшой суммой денег. Утром, следующего дня по его душу, пришли люди в милицейской форме, и прокурор отмерил ему, пять лет пребывания в детской колонии.

* Прим. от автора: Предвариловка – место содержание под стражей, во время проведения начального следствия по угол. делу. Лацкали – блат. жаргон, проще говоря, пудрили мозги. Уркаган – вор. жаргон, лицо ведущее паразитический образ жизни, занимающееся воровством или другим не законным промыслом.

Урок с Михеем, не пошёл впрок, брату Игнату и тот в компании местной шпаны в вечернее время не далеко от гостиницы с применением ножа «финки», обокрали приезжего инженера. Вся гоп компания получила на гора от прокурора по 7 лет лагерей, но ввиду малолетнего возраста, ограничилась, тремя годами в детской колонии усиленного режима.

Сейчас Серега, видя унылые обшарпанные стены КПЗ и чувствуя омерзительный запах, исходящий из камер, пришел в полное уныние. Ему не хотелось провести лучшие годы жизни, охраняя «уркаганов» и мелких дебоширов. Но деваться было не куда, двери КПЗ закрылись, и ему представляло провести в этих застенках 25 лет, если он не сумеет выбраться из этой служебной рутины. «Детьми солнца» в шутку называли местные милиционеры, дежурных по КПЗ.

Вонь, незамедлительно стала расползаться под его одеждой и он всей своей молодой здоровой кожей ощутил, липкое и мерзкое чувство полной без исходности в данной ситуации. Его напарник по несчастью Мамалыгин Гришка, видя его настроение, успокоил его, что за пару недель тот принюхается к местным ароматам и не будет их замечать. Обойдя по коридору камеры и взглянув в специальные глазки на дверях, направились к дежурному столу, чтобы расписаться в журнале об очередном обходе и полном порядка в камерах. Ключи от камер предварительного заключения находились у дежурного, во избежание группового бега подследственных. У дежурных КПЗ были ключи только от камеры мелких хулиганов и от «кормушек»*, куда подавалось арестантская баланда. В коридоре КПЗ тускло светили лампочки, в камерах шла своя жизнь. Время, остановилось в этом замкнутом пространстве, казалось, что здесь время, как и подследственные, отбывает предварительное заключение. Напарник Григорий, поставил на самодельную электроплиту большой металлический чайник, скоро должны были принести утреннею «баланду» для местных сидельцев пояснил он. В КПЗ, открылась дверь, гремя бидонами вошли помощник дежурного по отделу младший сержант Коновалов Харитон и мелкий местный хулиган по кличке «Жердяй» Семён Караваев. Выгрузив из вещмешка, арестантскую алюминиевую посуду, «Жердяй» потащил к камерам бидоны с утренней баландой. Помощник дежурного ушел в дежурку, Григорий командовал раздачей баланды для местных сидельцев, внимательно следя, чтобы «Жердяй» ни чего лишнего не передал арестантам.

Прим. от автора: «Кормушка» - специальное окно в дверях камеры КПЗ, куда подаётся пища для подследственных и передачи бумаг с приговором.

Закончив раздачу пищи для долгосрочных сидельцев, мелкий пакостник и семейный дебошир «Жердяй» после принятия пищи и раздачи мелким хулиганам, был возвращён в общею камеру, личного состава мелких хулиганов и домашних дебоширов. Оправка арестованных проводилась утром полшестого и вечером в половине десятого. В остальное время личный состав арестантской команды пользовался «парашей», любовно прозванной «Прасковьей Ивановной». Мамалыгин предложил подкрепиться остатками баланды, поскольку данную пищу готовили для сидельцев в местной столовой. Сегодня на утро была пшёнка, жиденький чай и маргарин вместо масла. Серёга, любезно отказался от пищи, ссылаясь на то, что утром плотно позавтракал. Гриша, покачивая головой, сказал, зря, сплошная экономия денежных средств, здесь питается весь небольшой штат конвойного отделения. Вскоре закипел чайник, и Григорий по телефону сообщил дежурному по отделу, что чай готов. Достав большой заварной фарфоровый чайник, высыпал туда полпачки грузинского плиточного чая и залил его кипятком, поясняя Сергею, что здесь давняя традиция заваривать чай в КПЗ, поскольку, но верху начальник отдела ругается, когда в дежурке готовят чифирь. Мамалыгин обещал Сергею рассказать обо всех особенностях несения службы в КПЗ, поскольку они заступили на дежурство на сутки. Такого поворота событий Сергей Гаврилович не ожидал, начальник конвоя толком ни чего не объяснил ему, что дежурному по КПЗ необходимо собой иметь «тормозок», небольшое количество пищи необходимой на дежурные сутки. Мамалыгин Григорий в отчестве Будулаевич, успокоил Сергея, что его молодая благоверная наложила ему еде на трое суток….

Сергей Гаврилович, снова очнулся от дум, звонил телефон, кого там ещё «чёрт несёт» в не себя от гнева крикнул неизвестно, кому и поплёлся к звонившему телефону. Из трубки послышалась речь секретутки нового начальника милиции, Катьки Рукомойниковой, девице довольного лёгкого поведения и дальней родственницы по линии жены. Катька, приглашала ехидным голосом Чушкина на торжественные проводы его на пенсию сотрудниками родного отдела милиции города Захребетинска. Гаврилович, хотел послать по началу Катьку, к «такой матери» но, немного подумав, таким, же ехидным голосом ответил, что премного благодарен за оказанную высокую честь и он не примерно прибудет в отдел на утреннею оперативку. Положив телефонную трубку и взглянув на свое отражение в зеркале в прихожей, Чушкин С. Г. почёсывая сытый живот, изрёк историческую для себя фразу «Хрен вам Всем, что я приду в милицейский гадюшник, не дождётесь от меня праздника пенсионера и выхода на заслуженную пенсию». И не уверенной походкой направил свои стопы к недопитой бутылке спиртного и любезному отражению в зазеркалье. Едва не сев мимо стула, Сергей Гаврилович вспомнил недобрым словом окаянный стул и погрузившись на него задней точкой опоры, обнял широкой ладонью, стакан с волшебной коньячной жидкостью предложил тост «За себя любимого».

Отражение в зеркале, полностью поддержало данное изречение добрыми пьяными глазами и ласково смотрело на уважаемого героя подхалимской войны Серёгу. Время клонилось к закату дня, за окном стали зажигаться в осеннем городе уличные фонари, скоро жена заявится, подумал хозяин квартиры, начнутся долгие и нудные нотации по поводу злоупотребления «зелённого змия». Забрав остатки коньяка, направился в свой персональный кабинет, где мог спокойно употребить оставшеюся коньячную жидкость. Остатки «зелённого змия» успешно разместились в теле Сергея Гавриловича, и не раздеваясь, завалился спать на коженном широком купеческом диване.

Сергею снился тяжёлый пьяный кошмарный сон, он в долгополой холщовой рубахе стоит в стеклянной банке с надписью «Бормотуха». Возле его несчастного в странных деревянных креслах находятся люди в белых одеждах и масках, на большом постаменте в воздушном кресле сидит дед Пахом со сверкающем обручем на голове. По обоим бокам деда расположились мужики с крыльями, в темноте в красных сполохах, виднеются тёмные неопределённые фигуры. Дед Пахом отложил в сторону дымящеюся «цигарку» и голосом замполита отдела милиции Иванова сообщил присутствующем. О разборе персонального дела Чушкина Сергея Гавриловича одна тысяча девятьсот сорок третьего года рождения, женатого, имеющего незаконное высшее образование, ранее не судимого. Дед, немного откашлялся, принял из рук рядом стоящего мужика с крыльями стакан с какой-то мутной жидкостью, лихо запрокинул его и закусил солёным огурцом. Продолжил, человека с гнилой наружностью, вечного подхалима, взяточника и карьериста.

Какие будут мнения, обратился дед к присутствующим, мужики в белых одеждах предложили передать дело на рассмотрение в коллегию «папы Берия», из темноты донеся голос, больше похожий на металлический зубовный скрежет, сжечь его в большой консервной баньке как вредителя клопа. Мнение присутствующих разделились. Дед слез с воздушного золоченого кресла и стал ходить кругами по подиуму, мысленно в слух, размышляя как поступить с подследственным. Сам Серёга пытался возмущаться творящимся здесь произволом, но из-за толстых стенок банки, его голоса не было слышно. Тихо скрипели перья секретарей машинисток, записывая речь деда Пахома. Поправив над головой светящийся обруч, дед, изрёк, доставить личное дело подследственного Чушкина на рассмотрение в общину заседателей. Вокруг всё преобразилось, вместо стеклянной банки он оказался в центре амфитеатра. Боков его вежливо, но достаточно крепко держало двое мужиков, один был одет в белый халат с крыльями, стоял с права от Серёги, другой в коженном кузнечном фартуке с поросячьим пятаком вместо носа слева. На арене амфитеатра возвышался помост, на котором в большом золоченом кресле располагался председатель, слева сидели подозрительные личности в чёрной одежде, справа мужики с крыльями в белых халатах и ветками напоминающие пальмовые. На трибунах амфитеатра сидели зрители, одни во всём белом с какими-то странными гуслями, у других в руках были вилы. Под шум толпы на трибунах из арки ворот показалась телега, запряжённая парой свиней, телегой управляли в синих технических халатах Нюрка Подойникова и Лукерья. Выгрузив возле помоста здоровенную кучу бумаги, телега с бабами уехала обратно. Поднявшись с кресла, председатель собрания объявил о начале процесса над подсудимым, с трибуны дружно зааплодировали и в Серегу полетели гнилые помидоры и тухлые яйца. Начало процесса для Гавриловича начало приобретать плохой оборот, он потребовал для себя адвоката. Возле него появился тип странной наружности, извиваясь и жеманясь, подкрался к Сергею и в ушко защебетал. Чем тот станет расплачиваться, если тот отмажет его от высшей меры наказания. Нежно лизнув за ушком, этот странный адвокат принялся гладить у него попку. Сергей красный как варёный рак от возмущения и гнева потребовал избавить его от этого типа пидорастической наружности и предоставить ему нормального адвоката. Возле него возник небритый тип, с бульдожьим лицом и прорычал, что не видит смягчающих обстоятельств для вынесения сурового приговора Чушкину С. Г.. Чтобы подследственный больше не возмущался ему заклеили рот пластырем и привязали веревками, к какой – то странной широкой лавке, больше напоминающею скамью для пыток.

Дальше для рассмотрения выше указанного дела перешли к прениям сторон, одних требующих для Сергея Гавриловича отсечения мужских достоинств и другой стороны требующих сварить заживо в кипящем масле подсудимого или дать 10 лет расстрела и каждый день до смерти.

Заслушав обе стороны, председатель собрания деда Пахом, налил из стоящего графина мутную жидкость, опрокинул её в рот и одобрительно крякнув, стал читать приговор…

Сергей проснулся в холодном поту, при света настольной лампы увидел, что лежит у себя в кабинете на диване и немного успокоился. На наручных электронных часах было полшестого утра. Собравшись силами, с большим трудом добрался до холодильника, где хранилась холодная минеральная вода. Выпив залпом добрую половины литровой бутылки минеральной воды, Гаврилович попытался вспомнить свой страшный сон. Сны умела толковать его незабвенная жена Зинаида, поэтому поплёлся в ванную, где долго и упорно чистил зубы, брился и пытался избавиться от коньячного перегара. Приведя себя в надлежащий порядок, не заметно прокрался спальнею жены и тихо забрался к ней под одеяло. Зина сильно изумилась, увидев рядом с собой мужа, последний раз её блудный супруг посещал два или три недели назад. Нежно обняв супругу, защебетал весенним соловьем о нескончаемой любви к супруге и под эти нежные аккорды овладел ею. Любовная оргия продолжалась более часа, такого наплыва эмоций, Зина не ощущала года три. Оба устав, уставились в потолок, Сергей, лишенный сил не мог говорить, у него от любовной страсти и похмелья пересохло в горле. Зина, лежала на спине и ощущала себя самой счастливой женщиной на земле, в её душе расцвела «сакура» и благоухали розы. Время уже поджимало, и Зинаиде надо было вставать на работу, поцеловав мужа в щеку, занялась женскими делами. Не много погодя, придя в себя, встал Серёга и семейных труселях показался на кухне за порцией холодной минералки. Зина внимательно осмотрела мужа, не смотря, но 52 года её благоверный выглядел спортсменом юниором, Серега, сладко потянувшись, обнял за талию супругу и усадил её себе на колени. Она засмущалась от того внимания к себе, пождав с минуту, не навязчиво попросил супругу истолковать его неожиданный страшный сон. Супруга, внимательно выслушала историю случившегося с любимым и на прямую сказала ему, чтобы тот шёл в церковь и исповедался в грехах батюшке, это тебя совесть мучает. Тебе уже за пятьдесят, а ты ни разу не исповедовался в церкви, нынче наши верховные боссы в лучах софитов красуются в церквях, а ты ленишься батенька.

Зина, хоть и выросла в атеистической семье, но втихомолку от родичей с подругами посещала церковь. Отец, знал о странных посещениях церкви дочерью, из источников местного отделения КГБ, но не предпринимал попыток отучить её посещать церковь. Он бы и сам с удовольствием сходил туда, но его высокий пост в коммунистической епархии, не позволял открыто встречаться с церковными служителями. Но он поддерживал нелегальную связь с церковью через знакомого, у которого, частенько бывал батюшка «Михайло».

Оставшись один дома, Сергей Гаврилович задумался над словами жены о посещения церкви. На лоб набежали морщины и мысли устремились в серое мозговое вещество, надо идти или ещё повременить. Теперь его ни чего задерживало от посещения культового заведения. Достав из недр холодильника очередную бутылку коньяка, теперь уже армянского с пятью звёздочками, улыбнувшись в отражению в зеркале, небрежно налил полстакана коньяка. Продолжать уходить в запой не собирался, данным коньяком предполагал поправить пошатнувшиеся здоровье после вчерашнего небольшого одиночного застолья.

Но как – то собой после принятия коньяка на него накатила хандра и Гаврилович немного подумав, решил разобраться с остатками коньячной продукции. Расположившись поудобней на кухонном столе,

поставив перед собой нехитрую закуску в виде нарезанного на дольки лимона, погрузился в приятные воспоминания молодости…

Первые два с небольшим года проведённые в грязных застенках КПЗ показались Сергею вечностью. Столь дорогая должность офицера, казалось ему уже несбыточной мечтой. Озарение в продвижении по служебной лестнице пришло в виде переспелой девицы Зины Перевёртышевой, дочери инструктора райкома местной партии коммунистов. В знаменательный праздник Дня милиции, он заприметил её случайно, та особо не чем не выделялась из общей массы женского пола, разве только что слегка рябым лицом и стройной фигурой. Его в бок толкнул напарник по КПЗ Мамалыгин Гришка и корявым пальцем указав на стоящею возле колоны девицу, и прошептал ему. Что это дочь инструктора райкома партии Перевёртышева Н. Н.. Серёгу ударило словно током, в голове появилась интересная идея по охмурении выше указанной особы женского пола, для своих честолюбивых планов продвижения по службе. Подойдя к намеченной жертве, бравый младший сержант милиции, пригласил на танец Зинаиду Николаевну. Та слегка засмущавшись едва не отказала в танце Сергею, но, видя его добрые с легкой ленинской искринкой глаза, согласилась. В тот вечер галантный кавалер, провожал до дому будущею супругу и знойную мечту будущего офицерства, после в тёмном подъезде её дома целовались почти до самого утра. Сергей не стал форсировать и торопить события перемещение Зины в постель, боясь вспугнуть «птицу удачи».

Младшего сержанта милиции, Сергей Гаврилович получил буквально накануне знаменательного празднования «Дня милиции». Он ранее удачно заложил своего непосредственного начальника конвоя Огрызкина, начальнику отдела. Тот потихоньку по завышенной цене снабжал сидельцев КПЗ спиртным и принимал от них за крупную советскую валюту записки на волю. Чтобы не подымать большого шума и дать доработать до пенсии незадачливого начальника КПЗ, перевёли дежурным по медицинскому вытрезвителю, где махровым цветом процветало стукачество друг на друга. Поначалу совесть не мучила бдительного стража правопорядка, он считал своим долгом пресечь данное безобразие начальника конвоя. Но это сделал виртуозно, и все подозрения легли на заместителя начальника конвоя сержанта Филонова, который давно мечтал занять место начальника.

1967 году Чушкин С. Г. вступил ряды КПСС, единственной и правильной партии настоящих трудящихся масс, по подсказке старшины отдела. Который, вечером находясь дома у деда, в превратной беседе намекнул, если его замполит отдела будет агитировать вступать в ряды КПСС, чтобы тот соглашался, это поможет ему в росте по служебной лестнице.

Сколько всякой несуразицы в действиях вождей КПСС за свою недолгую жизнь насмотрелся Сергей Гаврилович. То борьбу с врагами народа, с «космополитизмом», обогнать и перегнать Америку и сейчас о получения общего среднего образования. Ему, особенно понравился вождь, в руке которого был «початок кукурузы, а в другой ботинок», тот обещал показать «кузькину мать» проклятому загнаивающемуся «империализму».

Имея, неполное среднее образования, Сергей пошёл учиться вечернею рабочею школу, где случайно познакомился с будущим ухажером соседки Лукерьи, Леонидом Ивановичем Медяковым. Который посоветовал ему не тратить, зря время на получения среднего образования, а сразу поступать в кулинарный техникум. Серёга так и поступил, поскольку многие сотрудники милиции, имеющие офицерское звание окончили это заведение. И за пять лет окончил это специальное учебное заведение по специальности «кондитер-контролёр».

1970 году, после трёх летнего ухаживания за Зинаидой Николаевной Перевёртышевой, сделал ей официальное предложения стать его женой. К тому времени уже получил первое офицерское звание младший лейтенант и должность старшего инспектора ДПС ГАИ Захребетинского района. Будущей тесть, узрел ухаживания выше перечисленного героя, за его единственной дочерью. Проведя не долгую трёх годичную негласную проверку, за кандидатом на руку дочери пришёл к заключению, что Чушкин С. Г. подходит на должность мужа. И пригласив его в свой рабочий кабинет в не навязчивой, принудительной форме указал на оформление официальных отношений с его дочерью. Бабка Марфа, узнав, что её любимый внук собирается жениться на дочери инструктора райкома партии Зинке Перевёртышевой, разревелась. Её честолюбивые планы по венчанию внука с соседкой, рухнули. Дед, наоборот был рад, что его внук теперь будет вращаться в верхних кругах политической власти в районе, и Пахому Силантьевичу теперь будет почёт и уважение. Теперь будет можно употреблять горячительные напитки без нормы, не боясь, что его могут задержать работники милиции. Теперь у деда будет большая защита в лице инструктора райкома.

После признание в любви и официального предложения Зине Николаевне, которая была старше его на семь лет, началась подготовка к свадьбе. Бабушка, смерилась с выбором внука, тем более после общего знакомства с родителем и будущей женой у неё изменилось мнение. Она подарила будущей жене внука фамильные золотые серёжки с изумрудами. Зина и её отец, на время, потеряв дар речи, рассматривали царский подарок со стороны жениха. Николай Николаевич, убедился, что оказался прав, выдал, дочь за Сергея Гавриловича, до него доходили слухи о скупости Чушкина и о возможных старорежимных связях с купеческими фамилиями семьи. Однажды находясь в партийной командировке на Украине, случайно зайдя в исторический музей, натолкнулся на стенд со старыми купеческими фамилиями. Где заметил знакомую фамилию, приказчика Чушкина Пахома Силантевича, зятя купца первой гильдии Хрякина В. О., имея прекрасную память, он сейчас вспомнил тот эпизод в музее, но тактично сейчас промолчал. Николай Николаевич, был прожженный интриган и прекрасно понимал, что семья имеет немало интересных золотых вещей купца Хрякина. Он решил пригласить бабушку Марфу к себе домой и в родственной беседе постараться узнать о богатстве её отца. С помощью ювелирных изделий решил протоптать тропу себе в обком партии.

После пышного застолья молодая семья поселилась жить в доме бабушки и деда, поскольку пустующих в двух этажном доме комнат хватало, молодая семья заняла второй этаж жилого дома.

Спустя неделю, тесть изменил, свои планы и сам пришёл в гости к молодой семье. Уединившись, в одной из комнат два прожженных интригана в лице тестя Николая Николаевича и бабушки Марфы Варфоламеевы начали не торопливый семейный разговор. Николаевич, любезно поинтересовался у родственницы здоровьем, на что получил исчерпывающий ответ «не дождётесь», тесть слегка покраснев от смущения, пояснил может быть Марфа Варфоламеева нуждается в путёвке на курорт. Бабушка, поправив очки, также любезно ответила родственнику, что тот вокруг да около не ходил, а спросил на прямую, что у него за шкурный интерес к её особе. Откашлявшись, и не ожидавший такого ответа от бабушки, Николай Николаевич поинтересовался, случайно Хрякин В. О. купец первой гильдии не её отец. На что получил прямой ответ, да, и что и дальше спросила бабушка Марфа? Перевёртышев Н. Н., человек, который мог без мыла залезть в любое отверстие, на время растерялся и не знал, что дальше спросить, бабка сама продолжила разговор, что у неё имеются кое какие сбережения от отца. Но делиться ими она не с кем не собирается, что всё достанется только внуку. Перевёртышев, подойдя к бабушке, и встав на одно колено, поцеловал ей руки. Сейчас растерялась бабушка, она ожидала чего угодно, угроз и шантажа, но чтобы ей целовали руки, не ожидала. Обняв руками голову родственника, поцеловала Николая в лоб и предложила, сесть на стул. Перед ним сидела настоящая дочь купца первой гильдии, гордая и непреклонная женщина, она разглядывала его уставшими глазами, повидавшими на своей жизни многое, и теперь от её решения зависела его дальнейшая судьба. Эта гордая, убелённая сединами, воспитанное в старорежимное время, помогла в то время моему тестю. Эту историю она рассказала дочери моего тестя Зине, и она случайно проболталась мужу.

Тихая, спокойна семейная жизнь, постепенна, потекла по руслу времени четы Чушкиных. Ввиду бесплодия, Сергей и Зина взяли из детского дома близняшек, бабушка и дед были счастливы. Бабушка целыми днями проводила время с внуками, дед изредка тоже любил повозиться с внуком Мишей и внучкой Иркой. Главной заботой деда была борьба с «зелённым змием», поскольку ушёл на заслуженный отдых, игра в карты «подкидного дурака» и забития «козла» в комсомольском сквере, была одним из развлечений со старым алкогольным другом Петровичем. В комсомольский сквер иногда брал с собой внука Мишку, который набирался опыта, слушая разговоры старого населения города Захребетинска….

Снова от дум оторвал звонок телефона, обрежу провода, подумал Сергей Гаврилович. Но телефон продолжал звонить в прихожей, и ему пришлось волей неволей идти к нему. Взяв трубку, хотел ласково обматерить звонившего, но снова услышал ехидный ненавистный голос секретутки Катьки Сергеевны Рукомойниковой. Чтобы ты подавилась колбасой, подумал Гаврилович, Катька ехидно спросила, от чего их «сиятельство благородной дон Гаврилович» не соизволили посетить утреннее общее не достойное собрание. Поскольку новый начальник милиции предвидел такой поворот событий, то представители отдела милиции в вечером к 19 часам зайдут поздравить вновь испечённого пенсионера с заслуженным отдыхом и не дожидаясь ответа «шалава» Катька бросила трубку. Такого разворота событий, не ожидал, ожидал чего угодно, подсунутую поздравительную открытку под дверь, телеграмму или ещё чего нибудь, но прийти к нему в гости это было хамство высшей степени. Время шло к обеду, послышался звук открываемого замка, входной двери и на пороге предстала супруга. Серёга, так и не успел одеться и сейчас стоя в прихожей в семейных труселях в горошек с телефонной трубкой в руке и теперь в этой во всей красе предстал перед женой. Чего случилось, видя искривленное злобой лицо дорогого мужа, нежно спросила жена, забирая из его рук телефонную трубку. Серега, наверно впервые жизни грязно выругался в адрес родной милиции и предложил пройти на кухню жене, где в подробности расскажет о подлости гнусности, которое замыслило руководство отдела. Пока он рассказывал жене о планах посещения руководством отдела вновь испечённого пенсионера. Зинаида, выгрузив из продуктовой сумки рыбу, хлебные изделия и другую продовольственную мелочь, потерев, пальцами виски изрекла, ну, что устоим торжественный ужин. Но надо пригласить на ужин батюшку местной церкви, отца «Герасима» с отцом «Михайло», а также двух подружек нового начальника отдела, Светку Дыркину и Тамарку Свистунову. Сергей, нежно обнял жену и крепкого поцеловав, изрёк историческую фразу: «Шиповник им всем в попу, а не проводы», пошёл обзванивать выше перечисленные фамилии. Время было обеденное и все приглашённые лица на праздничный вечер были на месте. Заручившись полным прибытием личного состава, отцов православной церкви, «Герасима» и «Михайло», Светки и Тамары, Чушкин вернулся на кухню. Жена, на листке бумаги составляла список приглашённых и перечень блюд на вечер, позвонила в библиотеку и сообщила, что после обеда на работу не придёт из-за недомогания. До вечера ещё было достаточно времени, чтобы приготовиться к торжеству. Сергей, предложил супруге подготовить липовые подарки, вроде бы полученные по почте от друзей из областного центра, для этого у него имелись кое какие вещи ране поднесённые ему дарителями, короче взятки. Зина сходила на почту, где у неё заведующей работала школьная подруга Лена Ковригина и взяла там специальные коробки. Также договорилась с ней, что она придет на вечер и как бы невзначай подтвердит получение подарков. Она, позвонила также подругам детства Ивановой Татьяне, дочери бывшего замполита отдела, Мымриной Диане директору школы, которая находилась в отпуске и попросила прийти к ней домой к четырём часам вечера и помочь ей накрыть праздничный стол. Виновник торжества, позвонил своим лучшим корешам, Трепайло Олегу, директору коммерческой фирмы «Мы Вас ждём», Дорофееву Максимке, зам. начальнику сбербанка. А также Медведеву Матвею другу детства ныне «вору в законе», который числился директором развлекательного центра «Эммануэль». Лёньке Медякову мужу Лукерьи, которая была его тайной любовницей, который был водителем в их компании. Сообщив, чтобы они посетили к 19 часам вечера нынешнего заслуженного пенсионера, где будет небольшие посиделки в честь его выхода на пенсию. Помог жене поднять на третий этаж в квартиру коробки из почтового отделения, и принялся в эти коробки упаковывать дорогую импортную видео и аудио аппаратуру. Пустить пыль в глаза, Чушкин умел, одетый в дорогой модный костюм, с золотыми импортными швейцарскими часами услышав звонок в дверь, вышел в коридор. Входную дверь открыла его супруга, в квартиру ввалились подруги жены. Поздоровавшись, Гаврилович, ушёл снова к себе в кабинет, придирчиво осмотрел липовые подарки, налил в небольшую рюмку французского коньяка из мини бара, для особо дорогих гостей. В последние 10 лет кроме коньяка из спиртного почти не чего не употреблял. Употребив коньяк и закусив кусочком шоколада, уселся в широкое коженное кресло, время до начала праздничного представления ещё оставалось добрых три часа, и снова ушёл в грёзы воспоминаний прошлых лет. Шум из кухни ему не мешал, там с подругами жена готовила праздничный ужин.

Сергею Гавриловичу Чушкину, снова вспомнилось далёкое голодное послевоенное детство…

Когда они из деревни Большие Пеньки, перебрались жить в провинциальный городок Захребетинск, где проживали родные бабка Марфа с дедом Пахомом. Четверо вечно голодных ртов, Сергей самый младший с братьями Михеем, Пашкой и Игнатом, ходили в гости к деду с бабкой. Бабушка держала небольшое подсобное хозяйство, корову, пару свиней, три овцы и с десяток куриц. Позже, вместо коровы появилась коза «сталинская корова» с бородой и двумя вымени, которую мы называли «Митричем», по отчеству местного вредного старика, у которого они воровали горох и морковь. Бабушка, жалела нашу не путёвую мать, самую младшею из своих дочек, особенно любила Серёжу, худенького, часто болевшего подростка. Дед, называл моих старших братьёв, «стоялыми жеребцами», вечно ищущих на свою «жопу» приключений. Миха с Игнатом, вечно попадали в разные неприятные истории, то измажут возле местного дома культуры скамейку дёгтем и из кустом наблюдают за очередными жертвами их розыгрыша. Однажды, за таким занятием их поймал местный участковый уполномоченный, был грандиозный скандал, и дед вместо родного отца порол их на больничной конюшне вожжами. Этого воспитания хватало на пару месяцев, пока не подживали поротые ягодицы. Пашка, рос хитрым парнем, прежде чем сделать какую либо пакость, за ранее просчитывал, чем это всем может для него обернуться. И не ввязывался в авантюры, грозящими ему расправой от любимого деда. Любимым занятием Пашки, было писать на заборах матерные слова, или выражения, позорящие не которых обывателей города Захребетинска, которые сумели чем-то досадить ему. Он всякий раз менял почерк написания выше перечисленных Пашкиных художественных высказываний. Мои, хулиганские наклонности не распространялись дальше кулачных боёв, между противоборствующими группировками «Барачных» то есть нас, «Городских» проживающих в центре города, «Околоточных» живущих в частном секторе за местным кладбищем и «Зареченских» проживающих, за местным ручьем впадающем в речку «Казуля». Разборки кто сильнее происходили на нейтральной земле, за местной пристанью в овраге. Драку начинали мы самые младшие, более старшие выжидали, на чью сторону склониться преимущество и после чего вступали в драку. Более старшие кому исполнилось 18 лет и старше, с дрекольем* выясняли отношение позже и дежурные по одному человеку от каждой группировки зорко следили по сторонам не хуже чем на революционной маёвке*, чтобы местная милиция не успела окружить место боёв. С криком «Атас менты» все дружно исчезали в разные стороны. Пойманные работниками правопорядка пацаны, после доставленные в местный райотдел милиции, молчали как истинные партизаны в застенках «гестапо». Милиционеры, прекрасно знали, что задержанные за драку будут молчать, они сами раньше также выясняли отношения. И поддержав для острастки в отделе милиции пару часов, отпускали местных пацанов, на свободу с угрозой в следующий раз помещения в КПЗ и исправительными работами….

Из блаженного состояния Гавриловича, вывела супруга, сообщив, что до начала праздничного застолья, осталось полчаса. Раздалась музыкальная трель входного звонка, сообщая о прибытие на празднование очередного клиента. Первыми прибывшими оказались отцы местной церковной епархии настоятель церкви «Всех святых» батюшка, отец «Михайло» и настоятель вновь возрождённого мужского монастыря, святой отец «Герасим».

Прим. от автора: «Дреколье» - любое деревянное изделие (дубина, штакетник, жердь и т.д.). Маёвка –тайное место проведения встреч «революционными» рабочими.

Поздоровавшись за руку с хозяином квартиры и троекратно согласно христианского канона расцеловавшись с хозяйкой, прихожанки местной церкви и солисткой церковного хорала, церковные отцы проследовали в центральную комнату. Хозяин остался у дверей встречать следующих гостей, которые буквально через пару минут прибыли вчетвером, Матвей, Олег, Максим и Леонид со своими благоверными жёнами. Женская часть отправилась на кухню, а мужская в кабинет к Серёге, чтобы как сказать принять дежурные по стопятьдесят перед застольем. Следующею гостью встречала хозяйка, эта прибыла её школьная подруга Елена Геннадьевна Ковригина, прибыла не одна, с нею была дочь Ксюша, её благоверный, не любивший застолья, но вечно подозревавший супругу в измене направил с ней дочь. Мужское население собралось в большой комнате, желающие покурить вышли на лоджию. Матвей о чём-то беседовал с настоятелем монастыря отцом «Герасимом», с которым ранее отбывал наказание за разбой. Олег, Максим, Леонид курили на лоджии. Сам виновник вечернего торжества немного нервничал, ожидая, что для него приготовили бывшие сослуживцы. Он, успел связаться с отделом милиции, где у него остались крепкие связи и ему доложили, что руководство выехало к нему домой, с большим бумажным свёртком.

Вернувшись в большой зал, убедился, что коробки якобы, с подарками от областных друзей стоят в углы комнаты и сразу бросаются в глаза участникам праздничного застолья. Ровно в 19 часов раздался звонок входной двери, дверь пошла, открывать жена, они ранее обговорили этот момент встречи. Сергей подозревал, что «хитрожопый» новый начальник отдела майор милиции Подхалимов П. П. вручит подарок через порог и откланяется. И чтобы этого категорически не произошло их будет встречать супруга, которую Подхалимов побаивался, зная прекрасно её отца и его связи. Открыв дверь, как и ожидали супруги, у дверей стоял один начальник отдела Пётр Петрович, сделав удивлённое лицо, Зина спросила, а где остальное начальство их уже давно за столом ждёт хозяин квартиры и гости. Вот такого поворота событий, Подхалимов не ожидал, сослаться на что–то уже не было времени. Пётр Петрович сказал, что остальные остались в машине, поскольку думали, что Сергею Гавриловичу наверно нездоровится, потому-то, что он не прибыл утром в отдел, где хотели вручить подарок от всех работников милиции города Захребетинска. Зина, несколько не смущаясь, попросила проходить Петра Петровича, а она спуститься вниз и позовёт остальное начальство отдела. Из дверей большой комнаты вышел виновник торжества, и с улыбкой «ядовитой кобры» предложил новому начальнику отдела раздеться и пройти в залу, где его уже все ждут. Спустя не которое время, Зинаида Николаевна привела остальное руководство отдела вместе с водителем машины молодым сержантом милиции Простоквашиным Вадимом. Всё ни как лучше шло по задуманному плану четы Чушкиных. Все присутствующие гости заняли места за праздничным столом. От обилия яств расположенных на праздничном столе, у некоторых членов застолья послышалось утробное рычанье. Хозяин стола, чтобы не отвлекать присутствующих пока на поздравительные тосты, предложил сначала гостям подкрепиться, время шло к ужину и многие были немного голодны. Хозяин стола, выйдя из-за стола в стограммовые рюмки, всем присутствующим налил французского марочного коньяка «Камю», и, предложив, не чокаясь выпить за погибших при исполнении служебного долга, милиционеров районного отдела милиции Захребетинского района. Гости, утолив первый голод и слегка раскрасневшись от первой рюмки конька, по не многу стали осваиваться за праздничным столом, это касалось руководства отдела и водителя машины. Руководитель отдела грозными очами посмотрел на водителя, но, перехватив пристальный взгляд хозяйки стола, тем более тост был за погибших милиционеров, скромно опустил взгляд, тот понял, что это разрешения начальника отдела напиться на халяву. Подхалимов, понял, что он сейчас проиграл Сергею Гавриловичу в чистую. В половине восьмого вечера, в квартиру раздался мелодичный звонок над входной дверью. Гаврилович, плотоядно улыбнулся, посмотрев на Подхалимова загадочной улыбки «Моно Лизы» пошёл открывать дверь, Пётр Петрович понял, что самое худшее ещё впереди. В коридоре послышался задорный женский смех, в залу, вошли Дыркина Светлана Семёновна, тайная любовница Подхалимова и сестра жены, известная сплетница города Захребетинска Свистунова Тамара Евгеньевна. Это был тихий кошмар, для новь испечённого начальника отдела районной милиции, такого коварства не ожидал от Чушкина. Присутствующие, потребовали наливание штрафной для опоздавших. Светка Дыркина уселась рядом с Петром Петровичем, и стала ему строить глазки, а Свистунова Тамара расположилась рядом с отцом «Герасимом», по городу ползли не подтвержденные слухи, что святой отец не только отпускает Тамаре грехи, но ещё кое-что.

Торжественный вечер, продолжался, из-за стола поднялся в малинном пиджаке с массивной золотой цепью Матвей Медведев, старинный детский друг Сергея. Немного откашлялся, утёр рукавом пиджака жирные толстые губы и стал произносить речь в честь заслуженного пенсионера МВД. Речь в основном сводилась, мол, паче к тому, что они закадычные кореша и Матвей его крепко уважает, достав из кармана малинового пиджака золотой массивный портсигар, вручил его пенсионеру. Серёга, обнял друга, и они трижды по христиански расцеловались. Гаврилович, предложил выпить за такой тост, все дружно наполнили рюмки коньяком и, чокнувшись, опрокинули жидкость внутря. Далее присутствующие стали дарить ветерану милиции и почётному пенсионеру подарки и за каждый подарок, виновник торжества предлагал выпить.

Через два часа с небольшим, присутствующие гости решили немного передохнуть, перекурить и не много потанцевать. В соседней комнате, хозяин квартиры включил импортный двухкассетный магнитофон и предложил всем желающим потрясти телесами. Зинаида Николаевна, внимательно следила, чтобы руководство отдела не улизнуло домой, поэтому закрыло входную дверь на ключ, и убрала его себе в карман. Дыркина Светка, потащила Петю Подхалимова в соседнею комнату, Свистунова проводила их подозрительным взглядом. В углу комнаты, возле церковных отцов собрался женский коллектив, а мужская половина, прихватив пару бутылок, отправилась курить на богато убранную лоджию квартиры. Отец «Герасим» как бы, не взначай, поинтересовался, что эта за груда коробок в соседнем углу комнаты? На что Зинаида Николаевна незамедлительно ответила, друзья Серёжины из области прислали ему подарки, по случаю выхода на заслуженный отдых. Как ранее Зина договаривалась со школьной подругой Еленой Ковригиной, та подтвердила, что на почту поступила большая партия посылок на имя Чушкина С. Г. Та несколько не смущаясь, стала распаковывать почтовые коробки. Доставая от туда импортную видео и аудио технику, у части присутствующих дам при виде такого богатства, алчно загорелись глаза. Особенно, это было видно у Свистуновой Тамары, не надо было ходить к гадалке, что завтра большая женская часть города будет знать с приукрашиванием о полученных богатых подарков от областных друзей. За стенкой в соседней комнате, танцевали три пары гостей, среди них выделялись Петр со Светкой. Светлана Дыркина, прямо висла на Петре, тот старался держаться от неё на дозволенном расстоянии, но она разве, что не закидывало ноги ему на плечи. Другие пары, ядовито хихикая с интересом, наблюдали за грязными танцами выше озвученной пары, будь они судьями по танцам, они бы поставили танцующей паре этой паре по десять баллов. Мужчины, на лоджии допив коньяк и покурив, вернулись к праздничному столу. Подхалимов, уселся по дальше от Дыркиной, та щурив глаза, видя, что её ухажёр не досягаем временно до неё, что-то стала замышлять.

Таких девиц как Светлана Семёновна Дыркина, надо выделять в отдельную категорию женщин, женщин не то, что лёгкого поведения, а развратного сексуального. Светлана, своим поведением, не могла рассчитывать на долгую счастливую супружескую жизнь, для неё почти все мужчины земли чуть красивее «гамадрила», были объектов сексуального влечения. И не опытный в таких интимных делах, как Петро Подхалимов, попался на крючок, даме лёгкого во всех отношениях поведения и она стала им вертеть, как хотела, тот стал заложником их сексуального влечения. Светка, пригрозив разоблачением Петра Петровичем перед женой, дамы высоко светской морали, если надумает её бросить. Подхалимов, стал начальником отдела, только благодаря своей супружнице, Галине Никаноровне Заплаткиной. Жена, Петра была крупного телосложения, её папа был депутат областного законодательного собрания и директор частной Нефтебазы и небольшого нефтеперегонного завода. У Петра прекрасно складывалась карьера, ему в будущем светил перевод областной ГУВД, но эта любовная идиотская связь со Светкой, могла перечеркнуть его чистолюбимые планы.

Веселье продолжалось, и настал черёд вручать подарок пенсионеру, руководству районного отдела милиции. В зале наступила гробовая тишина, все с большим интересом ждали выступление начальника отдела милиции господина Подхалимова, как тот вроде был бы являлся заслуженным артистом эстрады. У Петра по спине пробежали мурашки и потёк холодный пот, поднявшись из-за стола поправив майорский китель, понял, если сейчас откроет подарок, то возможно этим подарком он получит по роже от виновника торжества. Петро лихорадочно искал выход из создавшегося положения, сослуживцы, сделав кислые мины, ждали развития событий. Подарком, Сергею Гавриловичу Чушкину, был закопчённый старый металлический чайник, в котором ветеран милиции, работая в КПЗ, заваривал чай для дежурной части. По старой традиции конвойного отделения на боку чайника гвоздём были выгровированны фамилии и инициалы всех сотрудников конвойного отделения. Понимая, если сейчас не станет говорить праздничную речь, то обиженный таким не вниманием виновник торжества, сам развернёт подарок и скандала не миновать. Выпив стакан воды и поправив галстук, Петр начал речь из далёка, когда заслуженный пенсионер МВД поступил на службу. У него была заготовлена другая речь, и ему сейчас приходилось импровизировать. В заключение своей речи полез во внутренний карман кителя и извлёк от туда конверт с деньгами, которую ему вручило одно лицо кавказкой национальности, он перепутал карманы и вместо конверта с рублями взял конверт с волютой. Этот конверт ему вручил директор местного клуба за то, что отмазал от тюрьмы его непутёвого сына. Позже, находясь дома, обнаружит свою оплошность. Но сейчас, заливался соловьем, передав конверт Сергею Гавриловичу, сказал это деньги собранные сотрудниками отдела, на подарок дорогому сослуживцу. Чушкин открыл конверт и увидел валюту, к чему бы это подумал виновник торжества. Также Подхалимов добавил, что ему в ближайшее время необходимо зайти в бухгалтерию отдела милиции и получить премию в размере трёх окладов. А подарок, это особо интимный и наверно дорог для заслуженного ветерана и только он один должен открыть его.

Данный чайник, случайно обнаружил на складе новым старшиной отдела, бывший старшина запрятал его на самой верхней полке со старыми бланками милиции. Найдя такой раритет, как один из подхалимов, доставил его начальнику, у которого сразу же возник коварный план, как унизить бывшего зама. Тут же велел принести старые бланки милиции и завернуть в них данный закопчённый раритет. Ни новый старшина, ни Подхалимов не заметили на боку чайника выцарапанные имена милиционеров.

Но народ праздничного застолья находящийся в изрядном подпитие, потребовал представления подарка на суд общественности. У Петра Петровича похолодели ноги, он уже себя представлял с чайником на голове и выносом его тела на лестничную клетку под общее одобрительное улюлюкивание гостей застолья. По спине у него, пот обильной холодной струёй стекал в труселя. Виновник торжественного вечера, с садистским наслаждением глядя в глаза Петру Подхалимову, потихоньку разворачивал свёрток. В воздухе висела напряжённая тишина, обещающая по виду дарителю большими для него неприятностями. Наконец из бумаги был извлечён, большой металлический закопчённый чайник, присутствующие гости, рассмотрев подарок, молча, смотрели в глаза дарителю, в них читался немой смертельный приговор и видимо сейчас будет приведён в исполнение. Но почему-то все вдруг, увидели слёзы на глазах у Сергея Гавриловича. Он подошёл к Пете, тот зажмурил глаза, ожидая пощечине по морде. Но в место этого, тот крепко обнял его и трижды расцеловал испуганного начальника отдела. Вытерев скупые мужские слёзы, Сергей Гаврилович принародно объявил, что давно искал этот чайник, тот был ему дорог как символ, талисман начало его милицейской карьере.

Более менее трезвым гостям, потерев бок чайника, показал выцарапанные инициалы его бывших сослуживцев по конвойному отделению. Теперь этот экспонат займёт лучшее место в его коллекции, всенародно объявил Гаврилович и пообещал на досуге рассказать историю этого металлического чуда техники 50-х годов.

Видя, что гроза пронеслась мимо, Петро ударился во все тяжкие алкогольного пития. Гости одобрительно зашумели, и продолжилось праздничное застолье. Глубоко за полночь, выпроводив последних гостей, чета пошла отдыхать. Вечер удался на славу, цель унизить, новое руководство отдела была достигнута, Светка Дыркина увезла на такси пьяного Подхалимова, неизвестно, куда и Петру утром придётся искать подходящие алиби для оправдания перед женой Галиной. Остальные члены руководства, в состоянии близким к поросячьему, были сфотографированы не заметно женой Чушкина. Убирать грязную посуду не было сил, прикрыв дверь в залу, они ушли в семейную опочивальню, где юбиляр пообещал жене не забываемую молодёжную ночь.

Ночью после любовных утех с женой, Гавриловичу снился приятный сон…

Новое офицерское звание не заставило себя долго ждать, и лейтенант милиции Чушкин как-то не заметно был переведён на должность старшего инспектора по кадрам, вместо выбывшего с данной должности капитана Обмылкина. Который, перевёлся в одну из местных колоний Захребетинского района, заместителем. В его продвижении на должность ст. инспектора по кадрам, незаметно участвовал тесть, к тому времени занявший пост третьего секретаря обкома партии. При помощи того - же тестя, он поступил учиться заочно в ВПШ (высшею партийную школу), суть учёбы заключалось в элементарном, вовремя и без опозданий посещать сессии и не являться на них с пустыми руками. Руководитель ВПШ, был другом тестя и Сергей, как ломовой извозчик возил преподавателям и руководству ВПШ, туши лосей, здоровенные куски медвежатины, мёд, резные деревянные поделки. Окончание ВПШ, ознаменовалось переведением его, на должность замполита отдела и званием капитана милиции.

Во времена «застойной эпохи» развитого социализма, когда с высоких трибун неслись пламенные речи о новых свершённых завоеваниях социализма. Когда, вождь родной компартии СССР, в засос целовал друзей и соратников по партии при получении очередной награды за вклад в развития мировой коммунистической системы. Чушкин прекрасно видел, что с голубого экрана телевизора на него глядит, не тот уже человек, горячо любимый Леонид Ильич, старый большевик сдавал свои позиции, постепенно впадая в «старческий маразм». В многонациональной советской стране начинаются большие перемены. И возможно с уходом из жизни товарища, главы политбюро ЦК КПСС, генерального директора страны советов Брежнева, начнётся новая незримая эпоха «не зная чего».

В курилке отдела милиции, сотрудники злословили и травили анекдоты про вождей в ЦК и политбюро. Замполит отдела, делал вид, что яростно борется с распространителями слухов, порочащие имя Великой и Незыблемой компартии СССР, партии свободного труда и счастливой жизни всех советских людей. Но в домашней обстановке, на кухне пересказывал услышанные анекдоты жене, где они вдвоём, дружно смеялись над очередной весёлой шуткой про истинных ленинцев из ЦК и политбюро…

Сон прервал, зазвеневший будильник, сообщая о начале выходного дня. Сергей, остался валяться в тёплой постели, жена гремела посудой на кухне, в коридоре слышались звуки радио, местная радиоточка вещала последние городские новости. За окном, больше не лил проливной дождь, тихое осенние утро предвещало хороший день. Сергей, пересилил себя, встал из тёплой постели, приоделся в спортивный костюм и вышел на кухню. Жена, заканчивала мыть посуду, пройдя в зал, убрал лишние стулья на лоджию. «Липовые подарки» втолкал в кладовую и пошёл варить кофе. Варку кофе не доверял жене, после одной из поездок на «Рижское взморье» Чушкин научился у местных аборигенов заварки кофе «по-английски» и теперь, утренний кофий был его любимым «коньком». За утренней чашкой кофею, семья обсуждала, плюсы и минусы проведённого вечера, Сергей Гаврилович принёс из залу видеокамеру, которую в тайне установил в праздничном зале и которая в течение почти трёх часов вела запись праздничного вечера. Подключив её к японскому телевизору, он с Зинаидой Николаевной стали смотреть занимательную запись вечеринки. Видеокамера имела не большой диапазон съёмки и была установлена с учётом нахождения милицейского руководства. Зам. начальника по кадрам Веслоухов, находясь в изрядном подпитии, нежно обнимает сестру нового начальника отдела Свистунову Тамару и пытается залезть к ней под юбку. Тамара хихикала и делала вид, что ни чего особенное не происходит и с независимым видом, цедило импортное марочное вино. Рядом сдвинув в сторону посуду, троица, отец «Герасим», зам. начальника по следствию Мерзликин в малиновом пиджаке и Медведев в майорском кителе играли в подкидного дурака на желание. Мерзликин, заметно нервничает и по его виду видно, что тот проигрывает. Тамара Свистунова, потащила Веслоухова танцевать. Мерзликин, проиграл и под одобрительный гул наблюдателей, стал изображать тюленя, его с руки кормили шпротами отец «Герасим» и Матвей. Ему не дано было знать, что тот сел играть с профессиональными «каталами» и теперь жестко расплачивался за свою оплошность. В салате «оливье» мирно спал начальник штаба Соснин Егор Артемьевич, ему видимо, что снилось хорошее и он, во сне сладко причмокивал толстыми губами. Зам. начальника криминальной милиции Ухмылкин, доставал расспросами отца «Михайло», рядом с ними сидели Лена Ковригина, Мымрина Диана и подливали им коньяк. Саша Ухмылкин, требовал у отца «Михайло» пояснить, если жизнь на Марсе, при этом оба спорщика не забывали принимать очередную дозу коньяка. Марочной коньяк закончился и вместо «французского», прекрасно шёл «дагестанский».

Бедный водитель Простоквашин Вадим, не имея большого опыта в подобных застольях, мирно спал под столом. Из под праздничного стола торчали его длинные худые ноги в ботинках. После очередной неудачной партии в подкидного «дурочка», Веслоухов, должен был изобразить девушку с веслом. Под общие одобрительные овации, Иванова Татьяна и Трепайло Олег увели жертву проигрыша переодеваться в соседнею комнату в купальный костюм. Весло для такой цели любезно пожертвовал хозяин застолья, у него была резиновая лодка, а вёсла от неё хранились дома. Такого обилия компромата, у Сергея Гавриловича на бывших сослуживцев не было давно. Более всего удивила жена, которая также установила видеокамеру в комнате, где были танцы. После увиденных кадров, то, что происходило в комнате для танцев, Серёга, добрых минут двадцать не мог успокоиться от смеха. За данную кассету, любая видеостудия отвалила бы хорошие деньги.

Время подходило к обеду, Зина, сообщила мужу, что в холодильнике имеются салаты и котлеты, а ей необходимо на работу, у неё сегодня заседание музыкального кружка «Весёлые старушки».

Оставим не на долга, нынешнего пенсионера МВД Чушкина Сергея Григорьевича и попробуем разобраться от куда берутся подхалимы и карьеристы? Почему, простой рабочий рубака парень, превратился в чинушу, который готов шагать по головам близких, чтобы достигнуть любой ценой одну из вершин чиновничьей карьеры?

Эпоха, в которую родился наш герой, сама располагала к появлению в коммунистической России мощного чиновничьего аппарата. Общая подозрительность, порой маниакальная выявления врагов народа, доносительство соседа на соседа, привития коммунистической морали молодому поколению, всё это постепенно дала свои ядовитые плоды морального разложения человеческого общества.

Незабвенный старшина отдела Петрович, первый бросил ядовитые семена, после их удобрил замполит отдела с тестем Сергея. Первые созревшие плоды не заставили себя ждать, не получая должного отпора со стороны сослуживцев, Сергей Гаврилович стал морально деградировать, как сотни тысяч ему подобных будущих «чинуш».

Тесть, незабвенного Чушкина С. Г., тоже поначалу был прекрасным мальчиком, любящим сыном и отличником в учёбе. Став взрослея,

стал замечать, чинно преклонение перед людьми имеющие власть. Став пионером, потом комсомольцев Перевёртышев имея первые представления о сладких ядовитых плодах безграничной власти над людьми находящимся в низу у самого дня жизни, вкусил эти плоды.

Сергей Гаврилович, остался один дома, мирно тикали старинные ходики на стенке кухни, по водопроводным кранам бежала вода, за окном слышался гул проезжающих автомашин, троллейбусов и перезвон трамваев. Город жил размеренной жизнью, из окна кухни было видно спешащих по делам с деловым видом молодых мамаш с колясками. Медленно шествующих с сумками пожилых женщин, на автобусной остановке расположилась группа молодых людей беззаботно о чём-то болтающих. Ярко светило на небе осенние солнце, приближалась пора «бабьего лета» и только у него было скверно на душе. Он уже месяц находился на заслуженном отдыхе и не знал, куда себя деть. Что-то томило Гавриловича, можно было съездить проведать внуков в областной стольный город, но какой-то внутренний червячок гадко нашёптывал, не торопись. Допив остывший кофе, направился в лоджию, где намеривался подремать в кресле качалке. Он любил дремать в лоджии третьего этажа, слушая сквозь дрёму текущею жизнь города Захребетинска. При входе в залу споткнулся об какой-то свёрток, крепко нецензурно выругался, поминая идиота оставившего этот свёрток, потёр рукой ушибленную лодыжку и поднял свёрток. Выйдя на лоджию, Сергей не спеша, развернул свёрток и увидел родной закопченный металлический чайник. Бережно поставив драгоценную ношу на стул, пошёл в кухню за порошком, тазиком и тряпкой. В течение полутора часов, чистил от копоти металлическое чудо 50-х годов. На боку чайника имелось клеймо с датой изготовления, слевой стороны чайника, увидел нацарапанных гвоздём знакомые фамилии бывших его сослуживцев по конвойному отделению и дежурных и помощников дежурных по райотделу. Ёмкость металлического чуда вмещало в себя пять литров, он также мечтал найти старинный купеческий фарфоровый заварник, но потом узнал, что его нечаянно разбили при переезде в новое здание уже ИВС (изолятор временного содержания). Поставив чайник на столик возле кресла качалки, Сергей Гаврилович долго любовался на плоды своего труда. Потом, как-то не заметно уснул, ему снова снился приятный сон далекой милицейской молодости…

Ухаживания за Зиной растянулись на три долгих года. Это Серёгу мучило особенно в весенний период, застой мужских гормонов. Подруга под любым предлогом уклонялась от постельных развлечений. Чушкин, чуть не воя от бессилия молча, терпел такое издевательство над своей личностью. Тем более в последнее время стал замечать за собой слежку со стороны «интересной» конторы, поскольку всех сотрудников местного КГБ знали в лицо, то не составляло особого труда понять цель и внимание к себе.

Он, долгими вечерними на дежурстве обдумывал, чем вызвал столь пристальное внимание со стороны «конторы», спустя не которое время вопрос разрешился сам собой. На беседу его вызвал инструктор райкома партии Перевёртышев Н. Н.. Не смотря на непринуждённую деловую беседу по поводу работы молодого коммуниста в рядах органов правопорядка, Сергей заметил одну деталь. Николай Николаевич, вскользь спросил, про Зину и сильно не заостряя на этом внимание и пристально, следил за реакцией Сергея. Здесь тот немного оплошал, стушевался, чем видно дал повод подозревать об интимных отношениях Зины с ним. Теперь ему приходилось вести моральный облик жизни, полностью исключить какие либо связи со сторонними девицами лёгкого поведения, холостяцких застольев и других компрометирующих его действий, он был под колпаком у будущего тестя. Серёгу, в весенние ночи мучили ведения, ему снились жёны ком. состава, которые в развращённой форме соблазняли Чушкина принять участие в их оргиях. Он просыпался весь в поту, инструмент пытался порвать исподнее, у него всё чаще и чаще возникали не хорошие мысли о совращении «Дуняши кулаковой». Зинка, стерва, словно издеваясь над ним, во время танцев, вроде бы как невзначай ладошкой проводила по его достоинству. От таких касаний, ему хотелось прямо в зале задрать ей юбчонку и, но тут возникал образ Николая Николаевича и он, потупив глаза в пол, продолжал танцевать. Она, прекрасно понимала, чувства возлюбленного, но отец коротко и ясно сказал ей, до свадьбы ни-ни.

И сейчас на тёплом весеннем солнышке колол дрова, у него сегодня был выходной день и бабушка Марфа уходя на утреннею службу в церковь, попросила расколоть привезённые не давно берёзовые дрова. Рядом недалёка, крутилась соседка Лукерья, томными большими чёрными глазами пожирала его. Ему, было глубоко наплевать на внимание соседку, но сейчас тёплое весеннее солнце, ласково грело спину Сергею, а глубоко в душе «змей искуситель» нашёптывал затащить Лукерью на сеновал. Утерев со лба пот рукой, отложил колун в сторону, повернувшись к соседке, предложил испить кваску и направился в открытые ворота сеновала. Она, как послушная коза, потащилась следом за ним, в открытые двери сеновала. В обширном сарае, размещался коровник приличных размеров и сам сеновал, на сене лежало одеяло, рядом с которым находился бидон с квасом. Присев на одеяло и налив из бидона в ковш кваса, Серёга отпил и предложил Лукерьи. Не много пожеманясь, она присела на краешек одеяла и взяла ковш, до прихода бабушки из церкви было ещё почти три часа. Он, глянул в глаза ей и честно заявил, что не прочь повалять её на сене, но та, чтобы не рассчитывала на замужество, только при таких условиях, готов с ней встречаться. Лушка, так иногда называла её бабушка Марфа, долго пару минут теребила кончик платка, Серёга предложил стать его любовницей. Видя, что его ей заполучить не удастся, та согласилась, тем более, что у неё был томный ухажёр Медяков Леонид, в случаи чего тот будет воспитывать чадо. Истосковавшись по женскому телу, Сергей подарил Лукерьи, почти два часа любовных игрищ, она безгранична была счастлива, её мечта находилась рядом с ним, сбылась, и в дальнейшем будет уделять ей такое же внимание.

Поправив сарафан и поцеловав его, Луша направилась домой. Серега, лёжа на одеяле, задумчиво грыз стебель кого-то растения добытого из недр сеновала. Один наболевший вопрос был решён, Лукерья, становилась его подпольной любовницей. Теперь был черёд за сватовством Зинки, и получением заветного звания офицера. В сарай заглянула бабушка, Сергей в это время пил квас, пойдём трапезничать внучок, позвала бабушка его. Он подождал пока та покинет сарай, свернул одеяло со следами любовной борьбы и засунул его поглубже в сено, чтобы вечером передать его любовнице, что бы та его застирала. Сытно пообедав, продолжил колку дров, к вечеру три телеги дров были расколоты и остались сушиться во дворе. Вечером предстояло идти на танцы в клуб, где его дожидалась подруга и будущая супруга, настроение после любовных игр соседкой было замечательное. Выйдя на крыльцо, столкнулся соседкой, которая направлялась в гости к бабке Марфе, тихо шепнув на ухо, чтобы она забрала одеяло из сарая и застирало, направился в центр города навстречу своей судьбе.

Вскоре Лукерья, вышла замуж за Леонида и они поселились на квартире жены, это вполне устраивало Серёгу. Поскольку любовница была всегда по боком, а «лопушок» муж не о чём не догадывался, считая его свои лучшим другом. Спустя, год женился Сергей на Зинаиде и после свадьбы мирно и дружно зажили в доме у деда. У Лукерьи появился сын, многими чертами похож на соседа, но радостный отец не замечал этих схожестей и пригласил Серёгу стать его крёстным отцом своего первенца. Бабушка Марфа, договорилась с настоятелем церкви и они втайне от всех окрестили первенца Лукерьи…

Громкий лай собак, вывел Гаврилыча из сладких грёз, лай этих дворовых бестий знал, поскольку сам их прикармливал, а те за это охраняли Серёгино добро, две автомашины. Одна, подержанная «ауди», купленная Серёгой в столичном граде Москве, принадлежала ему, а другая бежевая «восьмёрка» жене. Стая псов породы «двортерьер» из 10 голов, верно, служила семье Чушкиных, за кости и объедки с барского стола. Кости, Серёга приносил им из местного кафе «У Николая», где заведующей работала его любовница Лукерья. Кофе принадлежало чете Чушкиных и была оформлено на близкую родственницу Зинаиды, Таисию Тупицыну, которую Зина привезла из глухой деревни Гнильё. Таисия, была «зицпредседатель», проще говоря, подставное лицо. Она, училась в местном отделении филиала института экономических отношений, на специальность, «экономист-программист». В дальнейшем её предполагалось использовать таким же «зицпредседателем», в создании сети магазинов, «крышей» для данных заведений был старинный друг Серёги, Матвей Медведев.

Город Захребетинск, к началу лихих 90-х годов, вырос до статуса города областного значения, но, не смотря на рост населения до 300 тысяч, оставался, по сути, провинциальным городом. Благодаря, супруге и подсказке сына Михаила, Сергей Гаврилович имея обширные связи в поселках и деревнях, удачно и не дорого скупил приличное количество «Чубайских ваучеров». С помощью супруги и тестя, успешно вложил их в предприятия Захребетинского района. Теперь акции Захребетинских предприятий приносили не малый доход, который помещал в коммерческий банк тестя и не забывал делиться с другом Матвеем. В обще-то Сергей не нуждался в услугах его, но природное чувство, подсказывало Гавриловичу не жалеть денег для друга детства, да и жена Матвея, была незаконно рождённой дочерью тестя Николая Николаевича.

В то время должность начальника милиции общественной безопасности, давало ему возможность дёргать за ниточки, которые незримо руководили экономикой района. Захребетинский район был одним из доноров, как нынче принято говорить и поставлял в областной бюджет значительные денежные вливания. Многие имели виды на этот район, но, имея покровителя в лице тестя, можно было не опасаться конкурентов. У Николая Николаевича, были обширные связи не только в области, но и стольном граде России, Москве. Так, внучка Ирина, дочь Ларисы, благодаря удачному замужеству с младшим сыном бывшего начальника ГУВД генералом - лейтенантом милиции Прыщёвым Григорием Акакиевичем, ныне зам.министра МВД России. Григорий Акакиевич, в числе не многих счастливцев рискованно поставил на карту Ельцина, свой генеральский мундир и выиграл «Джек пот».

Сам тесть, был прожженный интриган и не высовывался вперёд, предпочитая держаться в тени. Его коммерческий банк, скромно шёл во втором десятке но, не смотря на это через него скрытые от постороннего глаза, счета, проходили астрономические суммы денег, о которых только могли мечтать банки первой десятки.

Выглянув с лоджии, увидел, что возвращается жена, что-то рано подумал идёт моя и пошёл встречать. С порога Зина заявила, что к ним в гости собирается приехать отец Зины с внуком Мишей и внучкой

Светкой. Николай Николаевич, позвонил ей на служебный телефон, зная привычку дочери заниматься с подругами в музыкальном кружке при библиотеке. Сергей, глядя жене в глаза, попросил уточнить время прибытия тестя. Он назначил встречу с любовницей на завтра и хотел успеть до приезда тестя, покувыркаться с Лушей. Зина, сказала, что её отец позвонит вечером и точно скажет, когда приедет. А сейчас необходимо ему необходимо съездить на дачу и привезти от туда овощей, и у знакомого фермера взять молока и сливок, у тестя была «язва желудка» и тот предпочитал свежие овощи и молочные продукты. Всё складывалось удачно, он решил заехать в кафе, забрать Лушку и на даче покувыркаться с ней.

Возвратившись за темно, поставил машину на охранную сигнализацию под ответственность местной братвы в виде, «двортерьеров» не забыв охранникам щедро отсыпать костей. Ни кто, ни разу не пытался похитить автомашины, после того как «двортерьеры» продержали до утра на дереве незадачливого угонщика автомашин.

Доставив тяжёлые сумки с продуктами домой, Сергей узнал, что тесть приедет завтра утром. Зайдя на кухню, увидел свой именной подарок, металлический чайник, следом зашла жена и поинтересовалось, куда он денет этого монстра «совковой»* продукции, Сергей едва не сматерился, на его лучшие воспоминания милицейской молодости посмели покуситься. Нежно, словно это был любимый ребёнок, Гаврилович взял в руки чайник и громко заявил, что это его реликвия боевой молодости и дорога ему, как память о том времени, когда ёще немного верил в светлое будущее.

Прим. от автора: «Совковая» продукция – вещь или товар, произведенный в период коммунистической эпохи.

Я, его помещу в рабочий кабинет, пусть напоминает мне об утерянных грёзах, моей молодости и грустно добавил, где вы мои молодые годы. Поставив чайник на стол, подошёл к жене и нежно обнял её. Сегодня, поставил точку в интимных отношениях с Лукерьей, да и сама, устала обманывать мужа, который бесконечно обожал её. На даче после постельной баталии, устав, Лукерья первая заикнулась о дальнейших их отношениях. Посмотрев на Лушу, нежно погладил её по щеке и не много подумав, предложил закончить их блудливые связи, они давно уже были не молоды и решили расстаться хорошими друзьями. Как всегда за квартал от дома высадил её из машины и помахав на прощание рукой, поехал в родные пенаты.

Сейчас, стоя на кухне и обнимая жену, впервые понял, что молодость окончательна ушла в прошлое, в которое нет скрытых тропинок. Поставив на плиту варить кофе, начал рассказ об истории

этого чайника. Данный прибор приобрёл для нужд отдела милиции старшина Мельников Тарас Петрович, который сразу прибрали к рукам работники конвойного отделения и чтобы на данный столовый предмет не претендовали другие службы отдела, подписали его. И постепенно вошло в традицию, выцарапывать на левом боку чайника данные нового сотрудника конвойной службы. Кофе, закипел и Сергей налив кофею, себе и жене продолжил свой рассказ. С правой стороны чайника стали помещать данные дежурных и помощников дежурных, которые случайно узнали о традиции «детей Солнца» как, в шутку прозвали сотрудников конвойного отделения, после прочтения рассказа Пришвина в одном из журналов советской эпохи, о детях подземелья. Это настолько прижилось в местном милицейском обществе, что порой начальник отдела, рассматривая приказы о премиях, советовал не обижать премией «детей Солнца». Серёга проработал, хотя там недолго около трёх лет, но тот запах, который вечно витал в тесных коридорах КПЗ, навсегда ему запомнился. Тёмные большие плитки прессованного грузинского чая, завёрнутые в фольгу, были предметом торгов между сидельцами тесных камер и милиционерами конвоя. Коротая, долгие вечера и ночи в коридоре КПЗ, Серёга наслушался не мало рассказов о ворах и убиенцов, мелкие дебоширы и хулиганы были вроде хоз.взвода при дежурной части. При помещении в одной из камер, авторитетного вора, в КПЗ наступал порядок. Воры особенно «коронованные» не любили шума и жестоко расправлялись с мелкой шушерой*, если та не внимала обще принятым правилам проживания в «хате»*. Там он впервые нарушил милицейский закон не снабжать сидельцев запрещёнными вещами, в особенности картами и водкой.

Прим. от автора: «Шушера» - воровской жаргон, лица имеющие незначительную уголовную статью. «Хата» - камера нахождения задержанных.

В камеру КПЗ, попал лучший друг детства Медведев Матвейка, имея за спиной уже не первую ходку к «хозяину», тот имел навыки не плохого игрока в стиры (карты), но тогда нарвался на «каталу»* и проиграл три бутылки водки. Тогда ему жизнь, спас, Серёга, в тайне пронеся с собой спиртное и потребовал от друга детства, больше не попадать в такие ситуации. В скорее, «катала» который кинул Матвея, попался на лаже в стиры и утром, был обнаружен повесившись на полотенце. Друг, не забыл той услуги сделанной ему Серёгой и теперь «коронованный» вор Матвей «Бурый», был смотрящий за данной областью. Он не стал, как все смотрящие проживать в стольном областном граде, а поселился в не далече, в родном городе Захребетинске. Медведев, был «вором» новой формации и жил по рыночным понятиям, но при этом, не забывая старые воровские заповеди. Закончив повествование, Сергей, крепко поцеловал жену, та на удивление слушала мужа, едва не открыв рот. Гаврилович, мало посвящал жену в милицейские дела, считая, что не чему слушать страшилки о милиции и ворах. Взяв за руку мужа, Зина попросила рассказать, как женился на её сводной сестре Ларисе, Матвей.

Эту почти криминальную драму узнал от самого Матвея. Во время побега его из колонии строго режима, его ранил молодой вертухай «краснопогонник»* и он более двух суток, голодный и раненый выбирался из местного «урмана»*. Почти теряя сознания, забрался в небольшой шалаш на берегу не большой речушки, там его случайно обнаружила Лариса, которая и построила этот шалаш. Она была большой любительницей рыбалки и порой подолгу проводила время на природе, мать её рано умерла и она жила с дедом. Николай Николаевич, в ту пору был ещё молодым и энергичным человеком, после потери первой женой, вёл холостяцкую жизнь второго секретаря райкома РКСМ. Первую жену Николая арестовали по наговору, его спас тогда первый секретарь райкома партии, отправив его по деревням агитировать молодежь вступать в ряды РКСМ. В одной из деревень он и встретил, свою вторую любовь, от которой появилась на свет дочь Лариса. Время было предвоенное и Николая забрали в армию.

Найдя в шалаше беглого «зыка», вместо того чтобы сдать его властям, она стала его лечить. Только стараниям Ларисы, Матвей встал на ноги, ни чего не обещая ей, спустя четыре года приехал в деревню и сделал официальное предложение, хотя «вору» нельзя официально иметь жену, зарегистрировал их брак в тайне. Перевёз её и деда из деревни к себе в загородный дом.

Прим. от автора: Катала – карточный игрок, умеющий обманывать других игроков. Краснопогонник - солдат внутренних войск МВД. Урман – густой хвойный лес.

На глазах жены, Гаврилович заметил небольшие капельки слёз, нежно погладил жену по голове и она разрыдалась. Едва успокоив Зину, Сергей унёс раритет виде металлического чайника себе в кабинет, где водрузил его на верхнею полку, рядом с кубками за победу в спортивных мероприятиях.

Возвратись на кухню, застал жену за приготовлением теста, для завтрашнего праздничного пирога. Зина, любила побаловать внуков домашней стряпнёй, видя счастливое лицо жены, Гаврилович достал из холодильника фрукты и бутылку сухого красного вина. Предложил супруге отужинать в лоджии, погода стояла прекрасная, на улицах зажглись уличные фонари, на вечернем небосклоне появились первые звёзды. Придя на лоджию, Сергей Гаврилович поставил для жены кресло с тёплым пледом, для себя пододвинул кресло качалку и на резном деревянном столике расставил фрукты и высокие бокалы налил вино. Город, постепенно затихал, на улицах слышался перезвон трамваев, автомобили спешили в гаражи. На скамеечках возле дома, собиралась молодежь, в рядом стоящих домах светились окна, большая осенняя луна, лениво освещала кроны деревьев в соседнем сквере. Зина, закуталась в тёплый плед и с интересом наблюдала в раскрытое окно лоджии за лёгкой паутинкой плавно скользившей в тусклых лучах луны. Сергей, первый нарушил это спокойствие, нечаянно задев нагой стол, звон бокалов о хрустальную вазу, медленно поплыл по лоджии. Зина, взяв бокал, предложила выпить за этот прекрасный вечер, вино пахло букетом разных цветов и трав, терпкий аромат вина вызывал у Сергея, смешанные чувства. Хотелось вспарить над бытием и суетой городской жизни и унестись в далёкое детство, где не было место для интриг, бытовым проблемам и бюрократии. Счастлив лишь тот, кто умеет, ценить не большие радости, подаренные нам детством. Жена, перебралась на калении к мужу, в такие минуты, когда на второй план отступали все семейные проблемы, хотелось не о чём не думать. Сергей, обнял жену и нежно, поцеловав её, укутал в плед, в такие редкие часы уединения, они были счастливы. Но как говориться вспомни о «чёрте» он тут как тут. В дверь раздался звонок, тёплая семейная идиллия было разрушена, словно с неба упала глыба льда и раздавила крышу маленького семейного дома. Кого там ещё «чёрт» несёт, в сердцах выругался Сергей? Он направился к входной двери и внимательно поглядел в дверной глазок, то, что увидел, повергло Чушкина в ступор, возле дверей стоял собственной персоной новый начальник отдела Захребетинской районной милиции Подхалимов Пётр Петрович. Его качало как при пятибалльном шторме, нежно под ручку его поддерживала Дыркина Светка. Такого хамства и наглости, заявиться поздно вечером к нему Чушкину Сергею Гавриловичу, позволял только его друг детства Матвей.

Его личный и кровный враг, стоял у дверей как «фашистские орды» на границе с любимой страной. Как поступить Сергей и Зинаида не знали и что ожидать от позднего визита, этой сладкой парочки трудно было предугадать. Накинув на входную дверь цепочку, Сергей Гаврилович приоткрыл дверь, радостный, восторженный крик донёсся с лестничной площадки, сообщая, ему, что прибыл Пётр Петрович с группой лиц для продолжения банкета. Такой наглости, со стороны Подхалимова не ожидал, но, сделав, одухотворённое лицо и сложил фигуру из трёх пальцев, показал эту фигуру под нос Петру и нежно произнёс. Уважаемый, «шёл бы ты к такой - то маме, щи хлебать со жмудями» и захлопнул дверь, оставив Подхалимова с подругой на лестничной площадке. Зина, обняла мужа и расцеловала его, она помнила, что ранее Сергей так с начальством не поступал, он готов был не медленно накрывать стол и ублажать их величество. Серёга, понял

радость жены, но пояснил ей, если новый начальник милиции пришёл трезвый и один он бы впустил его, но ему сейчас глубоко наплевать на Петра Петровича. Сейчас, Подхалимов роет себе яму и Серёга постарается сделать её поглубже, нужно быть полным идиотом болтаться в пьяном виде со Светкой. Это было полное «палево» для Подхалимова и на его карьере можно ставить жирный крест. Напротив дома Чушкиных, жила родная сестра его жены и если Тамарка увидит эту сладкую парочку, то сегодня же это будет известно жене, Заплаткиной Галине Никаноровне. На лестничной площадке стояла подозрительная тишина, Сергей подошёл к двери и взглянул в дверной глазок, одинокой парочки в поле зрения не наблюдалось. Выйдя на лоджию, Сергей Гаврилович в раскрытое окно увидел, как незабвенный Петр Петрович, держа в левой руке бутылку, а правой обнимая Светку направляются в соседний сквер. Закрыв окно, Гаврилович вошёл в залу, жена сидела на диване и смотрела телевизор. Но как там они, поинтересовалась Зина, всё Подхалимову, полный «песец», Дыркина утащила жертву в соседний сквер. Соседний сквер, в городе Захребетинске имел славу «Алею тайной любви», здесь местная молодежь постигала азы любви и тёмными весеннее – летними – осенними вечерами, на скамеечках под раскидистыми ветвями берёз и лип, молодые пары томно вздыхали. Этот сквер, в своё время был построен на месте «маёвки» местных большевиков 1905 года. Он располагался почти в логу возле небольшой местной речушки без названия, имеющею ширину один метр и глубиной сантиметров тридцать. После постройки сквера, местная молодежь, дала название речушки «Тонькины слёзы». Почему «Тонькины слёзы» ни кто не знал, но это название прижилось. И местный хохмач, на самодельном плакате изобразил название речки в виде «нимфы» с большими «сиськами». Поскольку этот сквер не посещали дамы с детскими колясками, этот плакат простоял долгое время, будоража местную молодежь своей откровенной темой не земной любви.

Время уже было позднее и они отправилась в опочивальню, завтрашний день предстоял быть радостным и праздничным, приезжают внуки.

Погрузившись в сладкие чары «Морфея»*, Сергей, оказался в далёком детстве, приятно щемило душу видя себя в пору начало отрочества. Он, первоклассник, в руках сумка из «кирзы» набитая первыми учебниками, первая школьная учительница рассаживает первоклашек за школьные парты. На доске что–то написано, но пока Сергей ещё не умеет читать. Нежный ласковый голос молодой учительницы, говорит, что они узнают на уроках, как устроен мир, узнают прекрасные стихи о Родине, о Великом и Мудром Учителе, большом Друге и Наставнике всех советских детей, Иосифе Виссарионовиче Сталине. До сих пор Сергей помнит крылатое выражение «Спасибо дедушке Сталину, за наше счастливое детство».

Детство, послевоенное, полуголодное, возвращения с фронта, отцов, матерей, братьев, сестёр. Восстановление разрушенное войной хозяйства, отмена карточной системы.

Сергей не когда не забудет, большую амнистию 1953 года, когда в ночное время лучше на улице не появляться. Первый арест брата Михи, больно отразился на молодой душе Серёжи, обыск в их небольшой комнате в бараке. Мамкины слёзы, об утрате не сына, а очередного любовника. Как мы с Игнатом и Пашкой носили передачи в местную пересыльную тюрьму, брательнику Михею. Позже, туда же носили передаче брату Игнату, который смог передать на волю записку, что у него всё в порядке. Пережить расставание с последним братом Пашкой, когда его за плохую учёбу и хулиганство, местная милиционерша отвезла в другой город спец. ФЗУ. Но это было потом, а пока мы четверо братанов, в летнее время бесцельно бродили по городу и городскому рынку, пытаясь разжиться деньгами и едой. Можно было конечно пойти к бабушке Марфе, но там ждала работа, по очистке хлева от навоза, прополки грядок и присмотра за домашней птицей. Я, любил работать в хозяйстве у деда с бабкой в отличие от моих старших братьев. Но отрываться от коллектива, у нас было не принято и поэтому, мы искали старое тряпья, бутылки, стараясь не попасться на глаза враждующей с нами группировкой. Такие встречи заканчивались мордобитием, если нас было меньше, то отбирали собранный товар для сдачи во вторсырьё. Мы в долгу не оставались и, подкараулив обидчиков, давали им хорошею взбучку. «Табу»* на выяснения отношений касалось посещения кинотеатра, городской бани и библиотек, а также при сдаче вторсырья.

Прим. от автора: Морфей – древне греческий бог «сна». Табу – запрет на определённый период.

Первый урок предательства, Серёжа получил при выяснения отношений с «городскими», он с другом Акимом находились в городском сквере, на границе двух территорий «барачных» и «городских». Они не заметили, откуда в сквере оказались четверо «городских», они неспешно окружали их, видимо думая, что расправятся легко. Сергею в ту пору было 13 лет и из худого мальчика, постепенно превращался в юношу с развитой мускулатурой. Дедовские «гены» передали ему силу и он мог спокойно в одиночку справиться с тремя «городскими», но в их команде был «шкет» парень 17 лет, помощник кузница при местном конном дворе. Когда завязалась драка, Аким скрылся, бросив его одного, если бы вовремя не подоспели наши, ему пришлось бы туго, не смотря на свою силу. Позже, Аким оправдывался, говорил, что побежал за подмогой, но наши ребята сказали, ни кто за подмогой не прибегал, просто они шли купаться и увидели драку. Позже я, Акима простил, но собой его больше не куда не брал. Закончив семилетку, мы с друзьями, пошли учиться местное ФЗУ, начинались стройки новых домов и барачный сектор стали постепенно сносить. Мы объединились с ребятами «Зареченской» группировки и стали в двое сильнее, но обстановка в городе постепенно менялась и не было обычных потасовок, разве, что на танцах из-за девчонок. Главы группировок, встретившись на нейтральной территории, заключили общее перемирие на территории города и решали все трения по опыту «уркаганов»* сначала выяснять причину конфликта и по мере кто первый начал, после чего выносить решение. Перед армией Сергей, возглавлял группировку «Зареченских», данный опыт пригодился в армии.

Но, все хорошие воспоминания всегда прерываются на интересном месте, звонил будильник, сообщая супругам о скором прибытии внуков и тестя. Жена ушла на кухню, Сергей заправил постель и отправился помогать жене. В половине одиннадцатого, в дверь раздался требовательный звонок, Гаврилович пошёл открывать, если это снова будет Подхалимов, то «уважаемый» получит «леща»*. Открыв входную дверь, ему на шею сразу бросились внук и внучка, Взади них стоял тесть и как ни странно друг Матвей. Не раздеваясь, детвора бросилась на кухню обнимать бабушку Зину, вальяжно зашли тесть Николай Николаевич и друг. Поздоровавшись с тестем и Матвем, Серёга поинтересовался, какими судьбами «Бурого» забросило к нам, да ещё с утра. На его вопрос ответил, Николай Николаевич, что Матвейка довёз их с областного города, на своём броневированном шикарном «мерине».

Прим. от автора: Уркаган – лицо, ранее имеющее судимость. «Леща» - проще говоря дать подзатыльник или затрещину.

Из кухни показалась жена, она обняла отца, поздоровалось с Матвеем. На кухне слышался детский смех, Зина повесила детские вещи на вешалку и оправилась на кухню, чтобы внуки не чего не разгромили. Трое мужчин прошли в служебный кабинет. Тесть, потирая руки, сам предложил выпить по стопятьдесят коньячка, Серёга ушёл на кухню за закуской. Вернувшись, расставил не хитрую закусь на рабочем столе, тесть с интересом разглядывал новый экспонат, металлический чайник. Матвей, бесцеремонно рылся в баре, подбирая подходящее спиртное и с интересом поглядывал в сторону Чушкина. Тесть, не стал затягивать молчание и объявил, что приносит свои извинения, за конфуз с пенсией, но уточнил, что это была его идея направить его на пенсию. Я, ждал продолжения данной речи, Матвей разлил коньяк в большие фужеры и мы, не чокаясь, выпили, утерев губы, Матвей уселся в моё любимое кресло и вытянул ноги на журнальный столик. Я несколько не удивлялся манерам друга, тюремная школа, сидела у него в печёнках и сколько не старалась привить ему жена Лариса хороших манер, в моём присутствии оставался малолетним хулиганом. Присев на кресло в углу, а тесть как хозяин дома занял место, за моим рабочим столом. Зная манёры тестя «тянуть кота за все подробности», Серёга, набравший терпения стал ждать дальнейшего развития событий. Николай Николаевич, долго вертел карандаш в руках и наконец, произнёс, что он ещё раз приносит свои извинения и хочет пенсионера МВД РФ, подключить к одному интересному проекту. Теперь, наступила очередь Сергея испить «кровушки» присутствующим товарищам, медленно откашлявшись, произнёс, на сколько сроков тянет тестя «афера», не хотелось остаток пенсионного возраста провести, отдыхая на курорте «Красная Утка»* в уютном городе Нижний Тагил. Матвей, округлив глаза, медленно произнёс, что у него сложилось мнение как будто он находится не дома у «мента», а на «воровском толкавище». И сейчас по «понятиям» ему как «коронованному вору» нужно здесь председательствовать. Все, дружно заулыбались и Матвей, разлил ещё коньяка по фужерам, пить пока коньяк не торопились, Матвей с тестем смотрели в мою сторону, ожидая от меня решения. Подняв глаза к потолку, Сергей Гаврилович Чушкин, встал, внимательно посмотрев в глаза местному «мафиози» и «банкиру» тестю, пошёл к столу взял бокал и предложил тост за «мафиозный клан дона Николая». Тесть, оторопел, от такого прямого намёка на его предложение заняться совместным бизнесом. Сергей, улыбнулся во весь рот. Тебе сниматься в рекламе зубной пасты, а не заниматься бизнесом съязвил тесть. Как я понял, пояснил Николай Николаевич, предложение принято и залпом выпил спиртное. Все вопросы, по проекту, вечером, сейчас идём все вместе дружно обедать и не много пить.

Прим. от автора: «Красная утка» - зона для содержания лиц принадлежащих МВД; ВВ; прокуратуре и другим спец.органам.

59

И добавил голосом «чукчи» о потом мало мало, однако отдыхать. Матвей, сославшись, на срочные дела отбыл. Мы дружной семьей, уединились на кухне, Зина как старшая хозяйка по дому, коротко объявила, что пока не будет съеден праздничный пирог, ни кто из-за стола не выйдет. Внуки Миша и Светлана, потерев лоб, объявили, что у них может лопнуть пузо, поскольку этот пирог рассчитан на 20 человек. Счастье, которое светилось в глазах у бабушки Зины, казалось, освещают всю кухню золотистым нежным светом. Каждый приезд внуков, для бабушки Зины был большим праздником, она как заботливая «наседка» следила за ними как за желторотыми цыплятами, в этот момент она напоминало Сергею, покойную бабушку Марфу. После обильного и сытного обеда, тесть ушёл отдыхать. Зная Свету с Михаилом, дед Сергей пошёл заводить машину, поскольку каждый приезд внуков, дед с бабкой обязаны были их везти на реку. У Сергея на лодочной станции «Нептун» имелся небольшой старенький катер и они почти до позднего вечера катались по реке. Под присмотром деда, внуки рулили катером, на широком месте реки, на небольшом острове по среди реки «Казуля» дружно жарили шашлыки и рыбачили. Эти поездки на реки были обязательной программой. Тесть не любил водных прогулок, его вечно укачивало, он предпочитал сходить в комсомольский сквер и встретиться с кем ни будь из старожил города. Забить партию в домино и не много посплетничать по стариковски, в этих встречах его всегда сопровождал его водитель Матвея.

Вечером, в большой комнате, за большим праздничным столом собрались близкие друзья и по духу люди, а также молодое поколение Чушкиных.

На правах старшего по возрасту, Николай Николаевич Перевёртышев, произнёс торжественную речь, в которой упомянул о преемственности поколений, сказывалась долгая работа в компартии. Сергея, так и подмывало поехидничать над тестем, но сейчас подобные шутки были не уместны, да и само молодое поколение, больше предавало значению поглощению бабушкиных пирожков. Медведев приехал уже на веселее, его сюда доставила жена Лариса, и Матвейка больше был увлечён рассматриванием на столе водочно – коньячной продукции, чем речью тестя. Можно сказать речь оратора, ни кого не интересовала, все ждали начала застолья, когда можно будет не много друг над другом похохмить. Сколько не старался Николай Николаевич, придать вечеру серьезность происходящего момента, у него получился «пшик». Гордо усевшись, Перевёртышев Н. Н. предложил слово хозяйки дома, он не ожидал от дочери, что вместо речи, она просто предложит гостям закусить «чем, бог послал». Гостям, не нужно было дважды предлагать, тот час же раздался звон бокалов и стук вилок. После нескольких тостов, молодое поколение, отправили в соседнею комнату смотреть видик, под присмотром бабушки Зины. Не заметно пробежало четыре часа, и гости стали собираться домой, Сергей помог погрузить в машину бренное тело друга. Поскольку, Медяков Леонид не пил, то сел за руль охотничьего «Узаика» и развёз остальных гостей по домам.

Оставшись вдвоём с тестем, перебрались в мою служебную комнату, где я потребовал у Николая Николаевича пояснить, что за очередную авантюру тот затеял? Обмеряя, шагами комнату, тесть собирался с мыслями. Присев рядом Сергеем, тихим бархатным голосом стал вещать. Основная цель проекта, создания филиала коммерческого банка на территории города Захребетинска. Николай Николаевич не стал скрывать, что его коммерческий банк проходят большие финансовые потоки, чтобы не привлекать большого внимания компетентных органов, не обходимо часть денежных потоков, перенаправить через надёжный филиал. Поскольку, Чушкин Сергей Гаврилович вышел на пенсию и имеет хорошего друга в сбербанке, то ему будет проще работать, да и соответствующая «крыша» в лице Матвея, будет служить гарантией успеха в этой операции. Сергей, наморщив лоб, стал анализировать ситуацию, чтобы не оказаться у разбитого корыта. Дав немного время подумать, тесть, сообщил, что необходимо завязывать с кофейным бизнесом, продать его особо доверенному лицу, исключая родственников. Уложив спать внуков, к нам присоединилась Зина. Она, имела особое чутье на ведения коммерческих дел. Выслушав диалог отца , предложила пока не торопиться закрывать кофе, поскольку собиралась уходить с работы и взять под свою опеку, кофе. Сейчас там налажена работа и оно приносит гарантированный доход, да и данное заведение из-за небольших цен, пользуется популярностью местной элиты. И у неё, есть небольшой компромат, на нужных людей. Гаврилович обратился к тестю с просьбой разобраться с новым начальником милиции, возможно в будущем от него можно ожидать чего угодно. Николаю Николаевичу не нужно было дважды объяснять опасность исходящею от этого человека. Раненый «зверь» всегда опасен, а сейчас над дальнейшей карьерой Подхалимова висит «Дамоклов меч». Жена, Подхалимова узнала о похождениях благоверного и затаила на него обиду. Время уже было, за полночь и тестю требовался отдых. Зина, постелила отцу в рабочем кабинете, тот любил среди ночи просыпаться и покурить. Так как рабочая комната имела сообщение с лоджией, то это устраивала Николая Николаевича.

Воскресный день закончился, завтра наступает новая рабочая неделя. Дом, потихоньку погружался в ночную «дрёму», иногда слышался звук поднимающегося лифта, где-то наверху слышалась негромкая музыка. За окном, тихо опадала осенняя листва, холодные лунные лучи пытались пробиться через закрытые занавески, вдалеке слышался шум проезжающих автомашин и перезвон трамваев.

Сергей, не как не мог заснуть, всё вспоминал разговор с тестем, странное дело отец, Зины, прожженный интриган, взяточник, а дочь полная противоположность. Иногда правда, идя на поводу у него, Зина помогала ему, но потом её было не узнать, шла в церковь, бескорыстно помогала старикам. Надо всё же сходить в церковь и покаяться, подумал Гаврилович, видимо у меня ещё осталось немного совести, коль мучают такие кошмарные сны. За стенкой во сне возились внуки, слышался могучий храп тестя из соседней комнаты. Тихое сопение жены, постепенно убаюкало Сергея…

Сергею, снилась бабушка Марфа, она в последнее время перед смертью, вспоминала деда Пахома, тот тихо умер во сне. В последнее время они спали раздельно, дед сильно изменился, перестал пить и чаще возился с внуком и внучкой. Любимым занятием его стала рыбалка, он мог весь день провести на реке, не смотря на любую погоду, собирал

свои не хитрые рыболовные снасти и уходил в сторону пристани. Там у него была небольшая лодка, на ней переправлялся на другой берег, там был установил «кол»* к нему привязывал лодку и рыбачил. В зимнее время, с другом Петровичем, они уезжали на старом «запорожце» на озеро «Глухое», там у них было небольшое «зимовье». Рядом с озером проходила автотрасса на прииски, деда Пахома местные водители знали, и поэтому бульдозер, очищающий трассу, делал не большой заход в сторону озера. Сергей, не раз там рыбачил вместе с дедом и Петровичем. Сергей, вспомнил забавный случай, как Петрович с дедом пытались по весне достать щуку, Петрович успел принять на грудь, а дед уже не пил и его это злило. Друг, Петрович вечно забудет в зимовье нужное приспособление для ловли. На этот раз Тарас Петрович, забыл багорик, щука попалась большая и, Сергей со стороны наблюдал и слышал как дед «по русской матери» шерстит друга. Петрович, в накладе не оставался и, притопывая валенками, называл деда Пахома «старой калошей», что у того руки корявые и ими только в носу ковыряться можно. Оба в сильном возбуждении, не как не могли достать щуку, лёд возле берега был уже тонок и в конце концов, не выдержал обоих. С громкими матерными криками, оба деда провалились по пояс, Петрович успел схватить щуку, а она прихватила зубами его за интересное место, благо тот был в ватниках, а то беды было не миновать. Оба, как два старых моржа вылезли на берег и поплелись со щукой в зимовье сушиться. Придя туда, Сергей застал картину достойную кисти знаменитого художника «Утро в сосновом лесу». На верхней спальней полке, расположились оба деда, их обильная растительность на теле напоминала густую медвежью шерсть. Дед Пахом, был похож на медвежонка, а Петрович на «мать медведицу», которая поучает провинившегося медвежонка. Оба, успели принять на грудь, порядочную дозу алкоголя, поскольку дед Пахом долго не пил то быстро захмелел и, Петрович, видя его состояние, подзуживал друга, называя его «старой сухой воблой». Дед Пахом, размахивая руками, велел Петровичу, лучше беречь своё имущество, а то щуки откусят его. А лучше всего, носить «железные трусы» так будет надёжней.

Прим. от автора: «Кол» - рыбацкое приспособление, виде длинной жерди установленной на месте будущей рыбной ловле.

Я, с полчаса понаблюдал за их перебранкой, не много перекусив и отдохнув, ушёл дальше рыбачить, в тот день хорошо клевала крупная «плотва».

Бабушка Марфа Варфаламеева, за неделю перед смертью позвала меня с Зиной и передала тайну её отца, Хрякина В. О.. Сняв с шеи небольшие ключи, она провела нас в подпол дома, где, убрав в сторону старые вещи, увидел не большую дверцу. Она, открыла её и велела мне оттуда достать две старые кадушки, убрав из ветхое тряпье, увидели три ларца старинный работы. Достав ларцы, бабушка открыла два из них, там, в свете керосиновой лампы мы увидели золотые царские монеты и драгоценные каменья. Марфа Варфаламеева, посмотрев на нас, сказала нам, что это можно тратить, но с умом, не привлекая к себе особого внимания властей. Я, убрал оба ларца обратно в кадушки и поставил их на место, третий ларец, бабушка велела забрать с собой. В светлой горнице, она уселась в своё любимое кресло, потребовало, чтобы мы закрыли двери и сели рядом. Она, долго гладила ларец и что-то тихо шептала, потом жестом подозвала нас к себе. Положив свои руки нам на головы, потребовала от нас поклясться, не разглашать не кому тайну третьего ларца, Зина принесла икону «Божьей матери» и мы поклялись свято хранить тайну. Ларец, открылся с мелодичным звоном, там лежали дивные украшения из дорогих каменьев, оправленные в золото, серебро и платину. Зина, сидела и почти не дышала при виде такой красоты, бабушка Марфа не торопясь одела все украшения на неё. Мы видели, как у бабушки текут слёзы, сильными ещё руками удерживала нас и приговаривала, что это слёзы «счастья». Не много помолчав, она начала повествование об этих сокровищах.

Мать бабушки Марфы, принадлежала к старинному польскому роду и состояла в родстве с польскими королями. Эти вещи ей достались от её матери, мать перед смертью также поведала, что это часть великих сокровищ, которых удалось сохранить их семье и, они были подарены польским королём, в день венчания их прапрабабушки. Теперь они должны стать реликвией нашей семьи и должны, потом передаваться по женской линии. Зина, в этих украшениях выглядела как настоящая «королева».

После смерти бабушки, дом полностью перешёл к Сергею, по обоюдному решению меня и Зины, мы решили не трогать сокровища, ни кому о них пока не рассказывать. Об их существовании мы поклялись рассказать детям и внукам, потом разделить их кроме третьей шкатулки между детьми Медведевых и нашими. Третья, шкатулка по завещании бабушки Марфы, достанется внучке Светлане. Часть золота из ларцов, всё пришлось потратить, в тяжёлые 90 – годы, но ларец с фамильными драгоценностями был в целостности. «Алчность», не раз гадко шептала мне, забрать сокровища, бросить семью и ухать с богатством за рубеж. С таким богатством, можно не хило устроиться за «бугром» на «Багамских» островах, завести любовниц красавиц, и жить припеваючи. Сергей, сколько раз прикидывал такие варианты, но, видев, счастливое лицо жены и детей, в корне пресекал гнусные мысли.

Утром, Сергея Гавриловича разбудил не будильник, а внучка Светлана, которая пробралась в их комнату и улеглась рядом с бабушкой. Тихий шепот женщин, был больше похож спор двух подружек, которые не поделили любимую куклу. Открыв глаза, Гаврилович, задал обоим вопрос, кто первый пойдёт разогревать завтрак? На, что получил от внучки исчерпывающий ответ, это не женское дело, с утра женщина с начало должна навести марафет на лице и только потом пить кофий в постели. Видя, что женщины не собираются вставать, ему пришлось изобразить «дряхлого старика» и кряхтя и охая, встал и пошёл на кухню варить кофий для дам. На кухне уже командовал тесть, поздоровавшись с Николаем Николаевичем, начал заваривать кофе по «английски». В кухонной двери, зевая, показался внук Миша, вся мужская половина взборе констатировал прадед Николай. Мишка прижался к деду Серёже, чем вызвал у прадеда Николая зависть, так сказал он, наблюдается со стороны правнука дискриминация прадеда, где здрасте, для любимого прадеда? Внук, был больше похож на невестку Полину, белобрысые волосы, большие карие глаза и курносый нос, Мишка хитро прищурил глаз и не много шепелявя, произнёс: Здрасте, на хлеб не намажешь, где обещанная варёная сгущёнка, которую утром обещал сворить деда Николай. Вот пошли внуки, вздохнул Перевёртышев, научил на свою седую голову, Мишка, подошёл к прадеду и сел к нему на колени обнял его. Ни чего, дед не переживай, купим в магазине. В коридоре послышался смех и в кухню вошла, женская половина. Зина была в халате, а внучка спальном жёлтом костюме который напоминал больше, новогодний костюм «цыплёнка». Так, констатировала Зина, значит, болтаем, а завтрак не готов? Светлана, подражая бабушке, уперев руки в бока, заявила, что все мужчины, ленивые и если бы не мы женщины, то мужики померли с голоду. Мы все не ожидали, как вдруг дед Николай отвесив поклон, заявил, что их «величество» Светлана Антоновна, не соизволит ли откушать салат и мясную нарезку приготовленный ей прадедом. Светка, радостно и визжа, прыгнула на шею деду Николаю и сообщила, что ещё обещал с Мишкой свозить на «заимку» к бабе Ларисе. Лариса и вчера вечером пригласила всех приехать к ним в гости, где Мишу и Свету ожидает сюрприз.

Николай Николаевич, взял небольшой отпуск, для решения дел по поводу открытия филиала банка в городе Захребетинске и теперь у него была в запасе целая неделя. Слегка позавтракав, всё дружное семейство стало собираться в гости в бабушке Ларисе и деду Матвею.

Серёга, помнил тот случай, когда у друга детства Матвея родился первый внук, он в шутку потребовал, поскольку тот стал дедом и вливается в коллектив дедов, то ему необходимо отпустись бороду. Серёга, из местного клуба привёз бороду «Деда Мороза» и пока пьяный Матвей спал, нацепил эту бороду ему. Придя в себя, Матвей долго не мог понять, что за мочало торчит у него на подбородке. Лариска и Зина, долго смеялись, увидев в таком наряде Матвея, тот пообещал, жестоко отмстить хитрой чернобурой лисе Сергею. Но бороду не снял и проходил в ней весь день, пугая местную прислугу, также, где-то ещё

раздобыл противогаз, старые рваные ватные брюки и в таком виде заявился на вечеринку по поводу рождения внука. Требовал, чтобы слонику налили ведро водки и дали испить. Всё это снятое на видеокамеру и ещё не один раз просматривали этот сюжет.

Заехав, в ближайший магазин Зина, купила хлеба, об этом её попросила купить Лариса, так как любезный супруг, после вчерашнего застолья всё ещё в себя не пришёл, а местную прислугу Лариса отпустила домой на пару дней. Ларисе, хотелось побыть с нами без прислуги, ей уже и так надоели телохранители Матвея. Эти телохранители бывшие сотрудники «конторы», которые в своё время не раз арестовывали её мужа. Матвей, обиду на них, не держал, зная их профессиональные качества, предложил им работу в тяжёлые 90 – годы, когда шло сокращения аппарата КГБ. Многих, Матвей знал по отзыву жены, которая по работе общалась с их жёнами, которые не раз жаловались ей на маленькую зарплату мужей. Он, их не унижал, для охраны его и жилья нанял ещё семь человек, троих пенсионеров бывшей конторы и четверо сокращённых. Троим, помог, улучшить жильё, зарплату назначил семьсот долларов, за вынужденные командировки доплачивал отдельно и к местным «разборкам» не привлекал. Ребята, как их называл Матвей, знали свою работу, и он им не мешал, и они ему не раз спасали жизнь, Матвей об этом, крепко помнил и всегда общался только по имени и отчеству.

Лариса, также была благодарна, ребятам из бывшей «конторы», и по большим праздникам, всегда приглашала в гости их жён с детьми.

Дом, Матвея располагался в районе бывших райкомовских дач, не далеко от реки «Казули». Место было живописное, живи здесь Коровин или Саврасов, в картиной галереи «Эрмитажа» или «Третьяковки» висели бы картины с местным пейзажам. Асфальтированная дорога при въезде была перегорожена шлагбаумом, сейчас здесь жила Захребетинская «богема». Ответственные работники райисполкома, прокуратуры, местной «конторы» и местных «олигархов». У Сергея, был спецпропуск на данную территорию, который ему выдал, его друг, местный «аллигатор» как шутил Серёга.

Машины подъехали к дому, территория была обнесена высоким железным забором, она охранялась видео наблюдением, слушался лай собак. Ворота открыл охранник знающий Серёгу в лицо, оглядев пассажиров машины, открыл ворота и впустил кортеж из двух автомашин. Нас встречала Лариса, её дети жили за границей и также как и семью Чушкиных иногда навещали. Зина и Лариса расцеловались, тесть неспешно выбрался из чрева «Ауди» и направился к дочерям, взади припрыгивая, на одной ноге двигались Миша и Светлана. Николай Николаевич, внимательно осмотрел дочерей, как будто впервые их видел и крепко обнял. Рядом вертелись внуки, пытаясь повиснуть на бабушке Ларисе. Сергей, поздоровавшись с Ларисой, спросил как его друг, она лениво махнуло рукой в сторону бассейна, там слышался плеск и фырканье, как будто там купали табун лошадей. Он, направился в сторону бассейна, а остальные пошли в дом. В бассейне, Сергей увидел Матвея, который пытался бороться с похмельем, мускулистую спину украшали наколки, свидетельствующие о богатой биографии носителя этой живописи. На бордюре бассейна стояла наполовину пустая бутылка с минеральной водой и графин с подозрительной коричневой жидкостью. Сев в кресло рядом с бассейном и забрав графин с коньяком, стал наблюдать за водными процедурами, дружбана. Матвей наверно решил поставить мировой рекорд, по брызгам на воде подумал Сергей и терпеливо стал ждать, когда тому надоест «водное поло». Чтобы не скучать, Сергей по немного употреблял коньяк, закусывая его лимоном, рядом в соседнем кресле сидел один из телохранителей, мужчина пожилого возраста и командовал водными процедурами Матвея. Серёга его знал, это был бывший зам.начальника местного КГБ Ширинкин Степан Денисович, тот которому приказали пасти Чушкина С. Г., по указанию будущего тестя. Он не стал отвлекать Степан Денисовича от тренировки нерадивого спортсмена – юниора Медведева Матвея, они поздоровались кивком головы. Денисович поглядывал на часы и подгонял пловца, Серёга тоже решил принять участие в тренировке друга. Он как истинный зритель и фанат Матвея, стал задорно свистеть и громко хлопать в ладоши и размахивать полотенцем как флагом призывая юниора Медведева улучшить мировой рекорд по вспучиванию воды задней частью тела. Денисыч, не мешал болеть за команду «синих»* и предложил принять участие в спортивном водном марафоне, Гаврилович, вежливо отклонил приглашение, лучше поболеть за спортсмена безразрядника. В это время до бордюры бассейна добрался еле живой пловец, дыша как «кашалот», только что, не пуская через рот фонтан воды, осмотрел площадку и не обнаружил сосуд с коньяком. Грозно вращая глазами, понял, кто умыкнул живительную влагу. Сергей, изобразил вид невинного младенца, и стал разговаривать со Степаном Давыдычем на тему хорошей погоды. В бассейне Матвей ревел как «морской лев», требуя вернуть ему графин с коньяком. Серёга посоветовал, что ему пора переходить на парное молоко или минеральную воду, поскольку алкоголь вреден спортсмену-юниору.

Прим. от автора – «Синий» уголовный жаргон, лицо, имеющее наколки уголовного содержания.

Матвей, пообещал утопить Серёгу в местном бассейне, если тот не нальёт ему стопку коньяка. Взглянув в сторону Ширинкина, Серёга изрёк, ну что Дмитриевич угостим водоплавающего коньяком или пускай хлебает водичку из бассейна, там ведь сплошные витамины. Тот, видя, что из сегодняшней тренировки толку не будет, посоветовал утопленнику покинуть недра бассейна и выйти на сушу. И посоветовал ему сегодня не перегружать себя спиртным, могучие тело мгновенно покинуло воды и приземлилось рядом с Сергеем с рюмкой в руке. Серёга изрёк цитату из библии: «Да просящему будет дадено» и налил, Матвей, едва успев опрокинуть коньяк во внутрь как появилась процессия за бренным телом. Процессию возглавлял, как не странно батюшка «Михайло», следом шла паства, дед Николай с внуком Мишей и внучкой Светланой, процессию завершали жрицы «кухни» Зина и преподобная Лариса.

У Сергея отвисла от изумления челюсть, откуда здесь их преподобие батюшка «Михайло» и вопросительно посмотрел на Матвейку. Тот, потупив взгляд, пояснил, что вечером они по дороге подобрали батюшку «Михайло», который возвращался из близ лежащего села, где причащал на смертном одре местного прихожанина. Лариса, уговорила заехать отца «Михайло» к ним в гости, поскольку в понедельник службы в церкви не намечалось, батюшка «Михайло» согласился. Хотя в церкви был автотранспорт, но тот по старой привычке старался больше ходить пешком до близ лежащих селений.

Матвей, видя кучу дорогих гостей, облачил своё могучее тело в барский халат, оценив сложившеюся обстановку, лениво произнёс оправдательную фразу: «Мигрень, замучила». Лариса, внимательно посмотрела на мужа, Матвей вспомнил, что обещал Светке и Мишке подарок. Недавно он приобрёл в разорившемся областном зоопарке, трёх «пони» и по пьяной душевной доброте решил двух подарить внукам Сергея….

Не много дорогой читатель отступим от данной повести. Многие из нас помнят лихие 90 – годы, когда уже российский «деревянный» рубель ни чего не стоил. Когда в «Беловежской пуще», пьяными руководителями был подписан акт «О развале коммунистической империи». О ты, многострадальная «Русь», с таким трудом собираемая по крохам, нашими «царями» взявшими под своё крыло, многие государства «Европы» и «Азии». И в многновении ока разрушенным, заевшимися горе дворянством «убогими мыслителями о народном счастье» в 1917 году. Не много возрождённое в период «сталинской эпохи» и бездарно розданное «беспалым» правителем 1991 году, объявившим независимость «России». Какую независимость, и от кого, лично я до сих пор не понял. Страшная картина раздела территорий «Великого государства Российского», захват в частную разбойническую собственность предприятий и земель. Обнищание многих российских семей, лишившихся сбережений бабушек и дедушек, копивших на старость и смерть в сбербанке. На фоне всего этого, росла так называемая «новая капиталистическая элита», когда «бандитизм» стал нормой морали, по голубым экранам, восхваляли «Чеченских бандитов» защитников независимости. Наши бездарные генералы, тысячами губили молодых ребят в горной местности «Северного Кавказа». Когда с экранов телевизоров вещают «о не законных бандитских формированиях», так и хочется задать вопрос диктору, не ужели ещё и есть «законные бандитские формирования»?

Во истину, бесконечно терпение «Русского многонационального народа».

Матвей, протерев глаза, не торопливо направил свои стопы в сторону расположения гаражей. За гаражами располагался, не большой «ипподром», в деревянном строении находилась несколько пар породистых «Орловских рысаков», там же располагался загон для маленьких «пони». Шлёпая босыми ногами по дорожкам двора, Матвей, держал за руки Мишку и Свету, и рассказывал об удивительных созданиях «Матушки природы», «Орловских» рысаках, гордость его жены Ларисы.

Широкие двери конюшни, были раскрыты, процессия медленно прошествовала в просторный коридор, в последним загоне, слышалось тихое ржание. Мишка со Светкой, со всех ног рванули, обгоняя взрослых к загону. Сквозь дверную обрешетку, им предстала удивительная картина, где три миниатюрные лошадки гонялись друг за другом. Дети, прильнув к обрешетке, не могли оторвать взгляда от чудесных созданий природы, «пони», золотые длинные гривы развивались при каждом скачке, тихое ласковое ржание завораживало. Взрослые, не сколько, по сути, не отличались от детей, все следили за дивной игрой этих маленьких грациозных созданий. «Воистину дивны твое творение, Боже» промолвил батюшка «Михайло». Лучи солнца, пробивались сквозь широкие окно конюшни, освещая три удивительных создания, «пони», радостно предающихся игре не замечая смотрящих на их людей. Света, стала теребить за руку бабушку Ларису, требуя покатать их с Мишей на «пони», а ещё лучше покормить их с рук. Все повернулись в сторону Матвея и молча уставились на него. От такого пристального внимания, тот опустил глаза в пол и, шаркая босой нагой, еле слышно произнёс, что дети пусть сами выберут себе друзей из маленьких лошадок. Тут не выдержал наш тесть, и с нравоучением грозного школьного учителя, который хочет поставить нерадивого ученика в угол «на горох», взяв за руку зятя Матвея и, подвёл его к вольеру, сказал, что это была его затея, пусть теперь сам всё и расхлёбывает. Матвейка, тяжело вздохнул и принялся отворять двери вольера, взади его подталкивали два нетерпеливых чадо. Открыв двери, загона, он поставил условия внучкам, что выбранные ими «пони» будут жить здесь, в их областной квартире содержать негде.

Счастливая детвора, уже не слушая, нравоучения деда, уже была возле маленьких лошадок. От «пони» исходил запах, свежего сена, который бывает после покоса. Большие карие глаза «пони» разглядывали детей, маленькие передние копытца, находились в постоянном движении. Светка с Мишкой предусмотрительно захватили с кухни по два больших куска хлеба, слегка посыпанных солью. Не веря своим глазам, дети долго рассматривали лошадок, первым не выдержала Светка, она была прирождённым лидером, любое происшествие в доме не обходилось без её участия. Медленно, подойдя к трём вместе стоящим «пони» она стала угощать их хлебом. Тёплыми губами, они осторожно брали хлеб у Светки, они обступили ее, и длинные пушистые гривы не медленно оказались в руках у неё. Она, тихонько повизгивая от восторга, стала в захлёб рассказывать присутствующим, что это не волосы, а мягкий шёлк, маминого халата. Не выдержал и Мишка, также осторожно подкрался к Светке, которая гладила лошадок и тоже, стал кормить их хлебом. Взрослое население, с упоением наблюдала, за открывшейся картиной, Лариса с Зинаидой пожалели, что не захватили видеокамеру. Рядом с детьми гордо стоял Матвей, выпячев вперёд губу, высокомерно посматривая на Серёгу. Сергей, тоже не остался в долгу и предложил Светке и Мишке, сначала запрячь деда Матвея в тележку и на нём устроить гонки по полосе препятствий. Ну вот, опять обижают старого больного деда, сообщил присутствующим Матвей, этого деда Сергея Гавриловича, надо разжаловать в рядовые конюхи и дать наряд вне очереди на уборку «навоза», а ещё лучше привязать ему к спине вентилятор и пускай изображает «Карлсона», любителя ворованного коньяка. Сергей, спрятал за спину сосуд с алкогольной коричневой жидкостью и, сделав удивленное лицо, ответил обидчику «что жидкость испарилась, вся». Что в данный исторический момент, нужно больше внимание уделять гостям, а не своей «эгоистической» персоне.

Внуки не как не могли решить, какой «пони» лучше и по совету бабушек приняли решение, пусть «пони» будут общими, но добавили, после обеда, необходимо на них объехать хозяйство деда Матвея и бабушки Ларисы. После обеда, батюшка «Михайло» попросил отвезти его домой, Матвей был арестован Мишкой и Светкой и под усиленным конвоем бабушек Ларисы и Зинаиды, был сопровождён в конюшню за маленькими лошадками. Тесть Николай Николаевич, уютно расположился на веранде в большом кресле и читал местную прессу. Сергей, решил вздремнуть в тени и отправился в беседку, где в уютной кресле качалке предался воспоминаниям. Осенний день, выдался тёплым, был разгар «бабьего лета», он поначалу хотел сходить в лес за грибами, но общее собрание постановило, за грибами все пойдут после полдника.

У Ларисы, в хозяйстве была коза «Манька», которую она в тайне от мужа держала на задворках дачи, и обнаруженная случайно Матвеем, была переведено в надлежащие условия. Ей был выделен угол

в конюшне, и теперь каждый полдник гости обязаны были пить козье молоко, которое Лариса выдавала за коровье.

До полдника ещё было почти три часа и, тогда Сергей решил вздремнуть и на все увещевания Степана Дмитриевича заняться спортом, вежливо отказался. Уютно расположившись в кресле качалке, он, пригреваемый тёплым ветерком, задремал.

Человеческая память богата на воспоминания, учённые до сих пор бьются, над тайной, сновидений…

Сергею, снилась служба в армии, куда по не навязшему решению местного Захребетинского райвоенкомата, был направлен на три года в доблестную непобедимую «Красную Армию». Чушкин Сергей Гаврилович девятнадцати лет от роду, с группой таких же призывников, защитников родины в пешем порядке он был направлен на вокзал в село Скороспелова, дожидаться прибытия поезда. Группу новобранцев сопровождал бравый старшина, расстояние до вокзала расположенного в селе было 15 км. на этот путь было затрачено двое суток. Пока не закончилось взятое собой спиртное, группа призывников, во главе со старшиной, бдительно охраняла поляну не далече от парома через реку «Казуля». Туманным утром в здание вокзала прибыли измученные новобранцы таща по очередно на себе еле живого старшину, поезд прибывал вечером, и призывники со старшим успели оклематься. Областной город встретил вновь прибывших будущих защитников Отечества не ласково, шёл сырой снег, кругом была слякоть, кирзовые сапоги быстро промокли, и них стало холодно. Дождавшись автобуса, Сергей с товарищами по несчастью доехали до областного военкомата, старшина взяв в долг пару «червонцев» на опохмелку новобранцев и сдав их вместе с личными делами дежурному по обл. военкомату скрылся и больше не появился. Мы все чувствовали себя последними «лохами» купившиеся на прикол алкоголика старшины, я для себя молча пообещал, вернувшись из армии забрать долг с процентом с этой гниды. После скудного обеда, и прохождения медицинской комиссии, где равнодушные братья и сёстры медицины осматривали рекрутов, меня как имеющего специальность «маляра», определили в трудовую строительную Советскую Армию, проще говоря, в стройбат. За мной и ещё такими же страдальцами в количестве двадцати человек прибыл покупатель старшина сверхсрочник Байбаулин. Долго нас рассматривал и пришёл к умозаключению, раб. сила подойдёт, будет кому ремонт делать. Дорога до места будущей службы заняла трое суток, настроение до места службы было хреновое. Наш батальон располагался не далече от города Казань в маленьком провинциальном городке, со странным названием Большой Казан. Очутившись в казарме, мы попали дружеские объятия старослужащих. У всех у нас были изъяты вещмешки и тщательно обысканы карманы на наличие денежных знаков. Сержант Гундилов Потап, помощник старшины строительного батальона, коротко и доходчиво объяснил, что сегодняшнего дня, мы все «чмо болотное» и «черти». Нам подлежит выполнять указания и распоряжения его, неукоснительно и расторопно иначе суд в лице старослужащих, будет беспощадно казнить виновных. Всех нас ждут великие дела, по ремонту военных гарнизонов и квартир старшего ком. состава Красной Армии. Поэтому скоро мы все будем обриты на голо и после бани начнётся почётная служба в доблестном стройбатальоне имени одного из вождей трудового пролетариата тов. Кагановича.

С нами находился парнишка Антон, который не понаслышке знал, от своего старшего брата о порядке творящимся в стройбате и, посоветовал нам объединиться в «землячество», парней с Урала. По началу необходимо было приглядеться к местным условиям и потом решать, как быть дальше, главное не дать сесть себе на шею. Года полтора, пока мы не станем старослужащими нам придётся мыть полы в казарме, наряды на кухню и тяжёлые хоз.работы. Главное, что сказал Антон, ни какой стирки портянок и обмундирования для старослужащих, а то совсем «зачмырят», проще говоря, сделают рабом, лучше перетерпеть побои. Деньги по его совету, мы спрятали на территории части, в надёжном месте на спорт. площадке, где мы ожидали прихода дорогого и горячо любимого сержанта Гундилина. Нас в «землячество» вошло пятнадцать человек, из вновь прибывших рекрутов, по началу до принятия «воинской присяги» и курса молодого бойца сильно нас не трогали. После начались испытания, среди наш нашёлся «иуда», который по началу сдал, где хранятся наши денежные сбережения, а после выдал все наши планы. Им оказался как не странно, мой кореш Семён, с которым мы вместе пошли служить из родного города. Но это мы выяснили позже, а сейчас нам приходилось туго, после того как я, сломал одному «старику» обе руки, а другого на долго отправил в медсанбат, от нас отстали. Антон, самый толковый из нас вскоре стал сержантом и заместителем старшины, он и расколол тогда Семёна, и тому до конца службы пришлось «ишачить» на мойке полов в казарме и быть вечным дежурным на кухню для мойки посуды.После двух лет службы, мы обзавелись постоянной клиентурой по ремонту квартир в частном секторе, благодаря моей силе и уму Антона, концу службы сумели сколотить не плохой денежный капитал. Антон, парень из деревни женился на дочери зам.начальника батальона Иринке Тихушкиной и остался служить сверхсрочником. Мы с ним долго потом переписывались, он окончил офицерскую школу и превёлся служить в Молдавия, после наша переписка оборвалась. Меня и самого едва на себе не женила, мед. сестричка из местной больницы, где мы не законно проводили ремонтные работы, по негласному соглашению, сержанта Антона Скоробейникова, старшины Байбаулина и главврача.

Вероника, как она себя называла, была уже дважды за мужем и умела от второго брака дочку. Девка в самом соку, с ней прожил почти полгода, и она не единожды намекала на замужество, только «дембель» спас меня от уз «Гименея». Антон, после писал мне, что долго искала мой адрес пока не нашла новую любовную жертву. Особенно от любовных утех пострадал, наш сослуживец, красавец грузин Жопоридзе Вахтанг, дитя гор. Его на себе женила, наша буфетчица, без отказная Рената. Как это случилось, так ни кто и не понял, она крепко залетела, и вся вину возложила на бедного Вахтанга. Рената, была не родной дочерью, нашего комбата, и пригрозив горячему джигиту Султану, если он на ней не жениться то ему дис.бата* не миновать, об этом позаботиться её отец. Бедный, несчастный Вахтанг, с горя ушёл в запой, Рената стала готовиться к свадьбе. Зная горячий характер несчастного грузина, мы старались воздерживаться в его присутствии от шуток. Но в курилке стоял громкий хохот, мы долго смеялись, не зная кого назначить держать свечку во время первой брачной ночи влюблённых. После свадьбы, отец Ренаты, сумел зятя устроить в офицерскую школу. О дальнейшем их судьбе я ни чего не знал. Поговаривали, что Вахтанг прирезал Ренату и мотает срок, в Сибири. Домой, на долгожданный дембель Сергей добирался с комфортом, денег хватало и, он приобрёл билет в купейный вагон, ехать, в общем, ему не прельщало. Он помнил о командировке в один из гарнизонов, куда они добирались в общем вагоне и он как ещё молодой отдыхал на третей полке общего вагона. Плач детей, вонь от туалета, людей с мешками и большими корзинами, ругань из-за мест на нижних полках, целый табор цыган об этом забыть трудно. Теперь в отдельном купе, с личной полкой, относительно чистым сырым постельным бельём, горячим, чаем, интересной проводнице, хорошими добрыми попутчиками. Где можно было спокойно, провести время в пути, распить бутылочку винца за «дембель» и послушать местную радиоточку. В поезде имелся вагон – ресторан, но Серёга решил не искушать судьбу, где мог нарваться на пьяное офицерье или того хуже на военный патруль. Всё необходимое для еды он покупал у бабушек на пригородных станциях. Те на каждом полустанке торговали, молочными продуктами, пирожками и другой снедью. Ещё Сергею запомнилось, как гуляет офицерьё, стройбата. У нас командиром взвода, был старший лейтенант Глухов Аркадий Егорович. Человек не далёкого ума, поскольку в свои 48 лет, всё ещё имел звание старшего лейтенанта, вечно забывал на службе уворованные краски. Ротный мужик был из Сибири, майор Дроздов, высокого роста, широкоскулый и лысый, в отличие от взводного многих солдат знал по имени и отчеству, мы его все крепко уважали. Каждая получка, праздник, а праздник был когда у них появлялись деньги, личный офицерский состав закрывался в помещении буфета, которому солдаты дали название «Чем бог послал».

__________________________________________________________________

Прим. от автора: Дис.бат – дисциплинарный батальон, периода советского застоя. Туда определялись солдаты срочной службы, совершившие значительное нарушение воинского устава. Один из Дис.батов располагался на Дальнем Востоке город Сов. гавань.

Закупали за ранее приличное количество спиртного и до поросячьего визга, предавались борьбе «с зелённым змием». Им прислуживали местные подхалимы из штаба, в основном это были солдаты срочной службы, из местного городка, устроенные на службу по родству или знакомству. Когда очередная жертва «зелёного змия», самозабвенно «блевала» со служебного крыльца буфета, его нежно с двух сторон поддерживали два подхалима. И поскольку буфет располагался напротив нашей казармы, мы прекрасно не раз наблюдали эту художественную картину «Борцы за свободу, пьянства и опохмелки». После обильного застолья, вся верхушка, во главе с «генералиссимусом» командиром батальона, развозилась по домам….

Сергей, проснулся, кто тряс его за плечо, едва успев сдержать мат, надо же прервать такой сон, это был внук Миша. Бабушка Лариса зовёт на полдник, радостно сообщил внук и, не дожидаясь, когда дед Сергей встанет, побежал к дому.

Сергей вспомнил, когда друг Матвей построил этот загородный дом и пригласил чету Чушкиных на новоселье, Серёга тогда весело сострил, ещё бы вышки поставить по углам, натянуть колючею проволоку в три ряда, со спиралью «Бруно», на вышки посадить «вертухаев»* и была бы полная идиллия. Так сказать «рай» для души «советского зека», в лице незабвенного друга Матвея Медведева. Матвейка, обиделся тогда его на шутку и долго с ним не разговаривал, целых два часа. После, жестоко отомстив Серёге, когда тот пьяный уснул, он с охранниками, осторожно переместили его в подсобку с решетками на окнах и, переодели в тюремную робу, оставил досыпать. Спустя три часа, когда Сергей очнулся, не понял, где находится, под ним был соломенный матрас, на окнах решётки, а он в тюремной робе. На его стук дверь он услышал матерную речь, что если он будет долбиться в дверь, то его переведут в «ШИЗО»*. У него сильно гудела голова, и ему хотелось пить. На деревянном обшарпанном столе стояла алюминиевая кружка с водой, алюминиевая чашка с холодной перловой кашей накрытая куском чёрного хлеба. Сергей попытался вспомнить, как он и за что здесь оказался, дверь резко открылась, и на пороге показался в ментовской форме Матвей, который предложил арестанту покинуть камеру вследствие амнистии. В руках он держал стакан с коньяком, его ехидная рожа светилась от удовольствия. Сергей, мысленно пообещал себе устроить для друг, получше спектакль. Матвей предложил переодеться арестованному в гражданскую прикид и пройти в залу, где продолжается банкет.

Прим. от автора: Вертухай – лицо охраняющие заключённых. «ШИЗО» - штрафной изолятор усиленного режима.

Сергей, гордо вскинул голову и произнёс пламенную речь, достойную истинного «революционера», «мол, советские коммунисты будут достойно носить кандалы мирового пролетариата» и направил свои стопы на праздничный банкет. В таком виде я предстал перед очами присутствующих, взади шёл в милицейской форме Матвей. Когда мы в таком виде появились в зале, мгновенно стих галдёж и воцарилась гробовая тишина. Это что за маскарад, поинтересовался тесть, от куда прибыл заключённый Чушкин С. Г., и почему у милиционера Медведева странное звание, у Матвея один погон имел звание сержанта, а другой капитана. Охранник Ширинкин Степан Денисович, рассказал всем о шутке, которую для Серёги разыграл Матвей. Многие после требовали сфотографироваться с арестантом и конвоиром, на, что слышали ласковый ответ и видели фигуру из трёх пальцев.

Войдя в обеденный зал, Сергей Гаврилович застал родню, за испитием божественного напитка, под названием парное козье молоко. Ряд присутствующих, в лице внука Мишы и внучки Светы, сидели с кислыми лицами и глядели на белый напиток под названьем молоко как обречённые принять яд. Бабушки Зина и Лариса, гладя по головам внуков, уговаривали выпить пару глотков, обещая, что потом они, распробовав, не смогут оторваться от этого полезного продукта. Но у внучков были свои мысли на этот счёт, и только грозный вид прадеда Николая, удерживал их за столом. Матвей, как истинный «английский джентльмен» неспешно потягивал из глубокого бокала молоко, весело подмигивая обречённым внукам. Сергей присел за свободный стул и, приняв из рук хозяйки дома Ларисы, кружку с молоком, принялся не спеша пить его, закусывая сдобными плюшками, состряпанными бабушкой Зиной. Лариса, видя, что их уговоры тщетны, сходила до буфета и принесла от туда две бутылки с «кока колой», любимым продуктом Светки и Мишки. Зина, решила пойти иным путём, она сказала, что если внуки не будут за ужином пить молоко, то вечером больше не будут кататься на «пони». Обняв за шею бабушку Зину, внучка Светка громко заявила, что у неё от молока пучит живот и куда – то сильно хочется. Зина, грозно поглядела, на мужа, поскольку прекрасно знала его любимую присказку, «что от молока пузо толстеет и пучит, а потом унитаз мучит». Эту присказку Светка сразу запомнила и при любом случаи, когда её что не устраивала в еде, начинала её вещать.

Матвей, допив молоко, ушёл готовить машины для поездки в лес за грибами. Выезд на природу, особенно за грибами он любил, сам он понемногу стал отходить от «мафиозных» дел и подыскивал себе приемника. Недавно его «общероссийский сходняк» за особые заслуги переведён в третейские судьи, «Медведь» считался «авторитетным вором», позволяющим ему, без решения сходки наказывать провинившихся «воров». Матвей, был не глупый малый и понимал, что не стоит себе наживать врагов, его решения были в меру жестки, но справедливы, даже молодое поколение «беспредельщиков», сильно уважали Матвея Алексеевича. Он курировал несколько «зон», три из них были «особые», каждая «зона» получала, постоянный «грев» с воли. Матвей был старше Сергея на восемь лет, но никогда на это не обращал внимание, считая его ровней.

Ну, вот машины были готовы к выезду, Алексеевич в отличие от Сергея и тестя Николая Николаевича, знал грибные места, имея свободное время в грибной сезон насобировал не одну корзину «белых» и «груздей».

Во истину красива русская природа, воспетая Некрасовым, Пушкиным, Толстым и т.д.. Осенний наряд красавиц берёз, стройных сосен, густых елей завораживал, в лесу стояла тишина иногда нарушаемая радостными криками грибников. Светка с Мишкой неотступно следовали за дедом Матвеем, на зависть бабулям Ларисе и Зинаиде, который год эта троица собирала больше всех «рыжиков», «белых» и «груздей». Призом за лучший гриб, являлась статуэтка «грибника», выполнена в виде «Оскара» по заказу Ларисы, местным скульптором и изготовленного из «бронзы». За последние три года этот приз неизменно присуждался Матвею, его фанатами были внуки обоих семей, четы Медведева и Чушкиных. Осенние солнце освещала полянки, заполненные дружными семьями осенних «маслят» и «лисичек», старые пеньки оккупировали «опята», под раскидистыми лапами елей скрывались «белые». Хитрые «грузди» укрылись осенней листвой, только опытный глаз грибника мог обнаружить семейку «груздёвых». В лесу проводили четыре часа, перед началом состязания, весь коллектив располагался на любимой полянке. Матвей, зная ленивый характер грибника Николая Николаевича, сидя возле лесного костерка, рассказывал страшные истории о погубленных грибниках, злыми волками и медведями. Его рассказ всегда приводил в дрожь тестя, но тот каждый раз покупался приколы Матвейки. Зная, что Матвей прекрасно ориентируется в лесу Николай Николаевич, неустанно двигался за зятем. Матвей, оставлял на ягодной поляне внуков и заводил тестя подальше в ельник и скрытно возвращался на поляну к внукам. Оставшись один в тёмном ельнике, тесть начинал звать зятя, но тот молчал, потихоньку спрятавшись в недолеке, с внуками начинал пугать тестя, подражая вою волка или рыку медведя. Бедный Николай Николаевич, заикаясь и громко матерясь, начинал во всё горло звать помощь. Прибежав на его зов, дочери и охрана заставала картину, «Трагедию несчастного грибника, коварного заманенного в чащу зятем и брошенного на съедения волкам и медведям». Тесть, пытавшийся сохранить своё лицо, с красным от гнева щеками и посылавший гневные тирады в адрес гнусного зятя Матвея Медведева, вдруг мгновенно замолкал. Потому - что из ближайших кустов появлялась довольное лицо зятя с внуками, внуки несли тожественно в руках большой белый гриб и вручали прадеду за храбрость. Гневные глаза тестя, были готовы прожечь насквозь злыдня, а тот с невинным видом восхищался храбростью и мужеством Николая Николаевича, победившего волков и медведей. Как сообщил Матвейка, что шкуры убитых хищников он торжественно развесить в большом зале с бирками, на которых будут указаны число и время смерти от руки бравого грибника Николая Николаевича. Тесть, обещал зятю, после произнесённой им речи, долгую и мучительную казнь, но

принимая во внимание, смягчающие обстоятельства, виде заступничества внуков, объявляет ему строгий выговор, с лишением права присутствовать на вечернем праздничном застолье. Возле машин начинался досмотр грибных корзин, большую часть грибов находящихся в корзине тестя пришлось всегда выбрасывать, это были «поганки» и «мухоморы». Злопамятный Матвей, помнил приговор тестя по отношению к нему и ядовито язвил, что все грибы съедобны, но не которые можно вкусить только один раз. Старший команды, Степан Денисович давал отмашку, и машины направлялись домой, потерь среди личного состава грибников не было, не считая морального урона нанесённого зятем Матвеем, тестю Николаю Николаевичу Перевёртышеву.

Весь запас грибов собранный грибниками был отвезён домой главному шеф-повару Сметаниной Глафире Капитоновне, которая знала толк в засолке и мариновании этого лесного деликатеса.

Вечеровали, в большом зале загородного дома, за небольшим столом на сто персон, собирался дружный тесный семейный клан «Коза Ностры» Чушкиных, Медведевых под предводительством «Дона Карлионы» Николая Николаевича от народа присутствовал Степан Денисович, друг и учитель и наставник в спортивных делах Матвея. Особое место отводилось дорогим гостям в лице внуков, для них были сделаны специальные высокие стулья, с резными спинками на которых стояли их инициалы. «Дон» Николай Николаевич, в мягком полумраке, добрыми глазами смотрел на своих потомков, женская половина, что усиленно обсуждала, не обращая внимание на мужчин. Детвора, донимала дедов Сергея, Матвея и Степана, все ждали выноса главного блюда вечера, «жареных грибов с картофелем». Наконец раскрывалась дверь и на большом подносе Глафира Капитоновна вносила кушанье, мгновенно наступала тишина, первая порция доставалась внукам, после по старшинству. Капитоновна, усаживалась рядом с тестем, и начинался праздник «День Захребетинского осеннего грибника» придуманного Матвеем и Глафирой Денисовной. В глубокой тишине, слышался звон вилок и довольное урчание Матвея Алексеевича большого любителя этого блюда. Спиртное в этот вечер не полагалось, его заменял «деревенский квас», большой деревянный жбан гордо стоял в середине стола, по кроям свисали деревянные резные черпаки. Все присутствующие были одеты в крестьянское белье, на ногах были лапти из бересты, умело одетые в чистые белые портяночки, особо красиво выглядели женщины в расшитых сарафанах, в кокошниках. Матвей, заставил Серёгу одеть бороду с усами, большой волосатый парик. Этот прикид вызывал у детворы, истинное наслаждение и они пытались стянуть это украшение истинного русского мужика у дедов. Дед Матвей, грозил хулиганке Светке деревянной ложкой и карой быть выдранной как «Сидорову козу» на конюшне. Светка громко смеялась и корчила умилительные рожицы, деду. После застолья, начинались деревенские посиделки, Глафира Капитоновна с Денисовичем истинным жителями деревенской глубинки, научили присутствующих, деревенским танцам. Особенно всем нравилась «барыня», её все дружно отплясывали, степенный дед Матвейка так лихо выдавал канделябры, что у него не один раз слетал парик, детвора не медленно завладевала им и, напялив на голову, гордо красовалось перед объективом видеокамеры. Долгими зимние вечерами, мы не раз просматривали запись этого праздника «Дня грибника», Зинаида закатывалась от смеха, рассматривая не довольное лицо Сергея в парике с бородой и пышными усами.

Праздник кончался к одиннадцати часам вечера, женщины с внуками убирали посуду, Серёга, с удовольствием освободившись от парика и, бороды курил на веранде в мужском обществе. Один Матвей продолжал из себя изображать деревенского мужичонка, смастерив большую «козью ножку» раздобыв кисет самосадом и предлагал нам подымить. Пытаясь, картавить как истинный деревенский житель, старался у нас выбить жалость, жаловался на тяжелое житие бытьё мелкокрестьянской собственности, мол, дом худой, коровёнка болеет, дети не грамотные, тёща сварливая. Тесть, ядовито заметил, «барин» мол, у вас хреновый, мало вас порет, вот вы и ленивы на работу. Матвей, утирая сухие слёзы, жалостным голосом приговаривал, мол, «барин» то добрый, да жена у него злая, всю крестьянскую кровь выпила, нет на её «Стёпки Разина». Степан Денисович, сидя в сторонке, вытирал слёзы от смеха, те бы не воровством занимался Матвей, а «драмтеатре» робить. Матвейка, встав в позу «Ивана Сусанина», закатив глаза в вечернее небо, протяжно заявил: «Мы, мол, ещё, до театру, не доросли, нам бы на большую дорогу, до «иноверцев» пограбить». Сложив пальцы в рот, лихо засвистел как «соловей разбойник», пугая собравшихся на берёзе сорок, те не довольно стрекоча, улетели в сторону конюшни. Сергей, посмотрел на друга, посоветовал ему, ещё перевязать один глаз, взять в руки большую дубину и идти работать в ГАИ. На ближайшем перекрёстке поставить указатель: «поедешь налево заплатишь, тысячу, направо две тысячи, прямо десять, а назад получив в лоб дубиной». Видно упрев в наряде из бороды, Матвей снял её себя, взглянув на присутствующих, откашлявшись после «самосада», и изрёк «мол, мы и сами с усами», нам нонче в ГАИ робить не к чему, нас и здесь хорошо кормят. Словесную перебранку мужчин прервала хозяйка дома Лариса, требуя мужчин идти почивать, время, мол, уже позднее, а завтра рано вставать.

Зина, укладывала спать внучат, Сергей не спеша, разоблачился от крестьянской одежды, обтёр лицо, ему казалось, что у него до сих пор борода. Подойдя к окну и не много приоткрыв, облокотившись на подоконник, стал слушать, что твориться на приусадебном участке Медведевых. Луна, серебреным светом освещала китайскую беседку, в котором остались тесть с Глафирой Капитоновной, на столе стоял большой старинный самовар, тесть прихлёбывая чай из блюдца, о чём - то беседовал с тётей Глашей. Мы давно уже знали, что он не ровно дышит к Глафире Капитоновне, и не раз намекали ему сделать ей предложение. Тесть, краснел как мальчишка, едва не шмыгая носом, но вежливо отмалчивался. Тетя Глаша, была вдовой и в своё время помогала выходить Матвея, когда он рванул с зоны и был подстрелен и отлёживался в рыбацком шалаше Ларисы. Тётка Глаша, приходилась Ларисе родственницей и Матвей, её и Ларису, перевёз из деревни к себе, купил небольшой домик в рядом расположенном селе Сосёнки. На прямую через пролесок до дачи Матвея было полтора километра, тётка на отрез отказалась жить на такой богатой даче, но дала согласие работать главным шеф-поваром. Она вместе с Ларисой воспитала двух детей, сына Алексея и дочь Виолету. Сын был дипломатом и жил в Швеции, работал в посольстве, пресс-атташе, дочь работала в крупной фирме, дизайнером. Тётка Глаша, пыталась накормить тестя плюшками, но тот отодвигал тарелку в сторону. Со стороны главной аллеи показался Степан Денисович, видимо он закончил обход территории и направлялся в беседку испить горячего чайку и по стариковски поболтать с Николаем Николаевичем и Глафирой Капитовной. Сергей, прикрыв окно, завалился в постель, с потолка на его глядели лики мифических животных в обществе сатиров и наяд. Дионис со своей свитой, распивали вино в обществе вакханалок, густые ветви винограда обвивали стройный стан Диониса. Глядя на эти картинки, Сергей не заметно уснул…