Зарегистрируйтесь и войдите на сайт:
Литературный клуб «Я - Писатель» - это сайт, созданный как для начинающих писателей и поэтов, так и для опытных любителей, готовых поделиться своим творчеством со всем миром. Публикуйте произведения, участвуйте в обсуждении работ, делитесь опытом, читайте интересные произведения!

Почему?

Роман в жанрах: Драма, Мистика, Разное
Добавить в избранное

Снова скандал. Лиза сидела на широком подоконнике своей спальни, смотрела в окно. Была ночь, тихая, теплая майская ночь. Она молилась: «Бог, если Ты есть, сделай с этим что-то. Я не могу больше выносить пьянство родителей. Лучше умереть, чем такой позор. Ведь они, в сущности, хорошие люди. » Она верила, что Бог есть. Его просто не может не быть.

Лиза была обыкновенной четырнадцатилетней девочкой, обыкновенной внешности и необыкновенной бедности. Родители пили, сколько она себя помнила. Бабушек у нее не было. В классе она была на виду - училась средне, но все знали, что она смышленая и может лучше. Она была боевая, в обиду себя не давала, и в то же время не задиралась. Одноклассники относились к ней по-разному - ботаники ее недолюбливали, середнячки побаивались, а хулиганы считали ее своей. А ей нравился Димка. Он был настоящий лидер. Принц из ее сказки. Красивый, не плейбой, не беден, скорее наоборот – обеспечен. Они не пересекались и в классе не говорили и пары слов друг другу. На улице гуляли в разных компаниях. Но Димке тоже нравилась Лиза. Он был из тех парней, которые на коротком поводке со всеми, а в присутствии Лизы у него кончались слова.

Подошло время выпускного бала. Лиза заработала себе на выпускное платье сама. Она ездила на окраину города, в больницу, куда ее взяли санитаркой на полставки. Одна мамина бывшая подруга помогла. Лиза родителям не говорила, что работает - ведь заберут деньги. Платье было прекрасным-не хуже, чем у папенькиных дочек из ее класса. Только вот на туфли катастрофически не хватало. Она решила поговорить с главврачом, чтобы ей выписали авансом, а она, мол, отработает. Он согласился, но отработать предложил сейчас же:

- Раздевайся - говорит. Два раза повторять не надо было - бежала оттуда, аж пятки сверкали. «Ничего, думала Лиза, - пойду на рынок. Если разгружать машины - платят сразу». Так и сделала. Какой-то грузин смерил ее взглядом: «Ты в сваём умэ? »Но она была настойчивой, и он взял ее на разгрузку одной машины - платил столько, что хватило доложить на туфли. Она это сделала!!! Три дня отлеживалась потом, но мысль о выпускном наряде бодрила. Димка нервничал. Он хотел пригласить ее на медленный танец, и сказать ей все - как давно она ему нравится, как он робеет в ее присутствии, как переживал, когда она болела этой зимой, вобщем, все как есть. «Если не так, то вообще никак» - думал он. Он набирался смелости, смотря по телевизору бокс. Этот вид спорта он любил больше всего, хотя сам драться не любил. Его восхищала точность ударов некоторых бойцов. Так, каждый в своих заботах дожил до выпускного. Лизе, конечно, было неприятно, что ко всем пришли родители, а к ней тетя Света. Все знали об этом. И она знала, что все знали, но она понимала и то, что, когда класс разлетится, ей будет все равно - у каждого своя судьба и от нее никуда не денешься. Когда назвали ее имя для вручения аттестата зрелости, она волновалась, но как только она спустилась со сцены - остолбенела. Рядом с тетей Светой, маминой сестрой, стоял папа - трезвый, чистый, с осознанным взглядом и дорогущим здоровенным букетом роз. У Лизы буквально подкосились ноги, слезы потекли по щекам. Год назад отец пропал. Все думали, что его кто-нибудь убил. Мало ли случаев таких в кругах алкоголиков? Папе пришлось держать Лизу под руку, чтобы она не свалилась. А Лиза плакала: «Папочка, это ты, мой хороший?»

Лиза любила своего отца. Мама была грубой и пошлой, горластой, а папа пил из-за того, что пила жена, но пить не любил. Потом, конечно появилась зависимость, но в глубине души ненавидел и себя за слабость. Он втихаря от жены покупал дочке дешевые шоколадки. Это было их тайной. Отец обнимал свою взрослую дочь и тоже плакал, ведь он смутно помнил всю свою жизнь. Ему было стыдно и в то же время радостно от того, что, все-таки, они встретились и, судя по всему, будут друзьями. Весь класс вытягивал шеи в их сторону. Но ей было все равно. Папа уговорил Лизу остаться до конца выпускного вечера, дал ей номер своего мобильного и сказал, что теперь они не расстанутся. «Погуляй, дочь, на своем выпускном, у нас с тобой все впереди, а сегодня насладись. Позвонишь, я пришлю за тобой такси». Он обнимал ее, целовал, не мог оторваться от своей доченьки. Только сейчас Владимир до конца понял, как же он соскучился, как виноват, как хочет искупить свою вину, хотя прошлого уже не вернешь. Лиза не могла прийти в себя. Она словно находилась в тумане, когда Димка пригласил ее на медленный танец. Они молчали, Димка не мог произнести ни слова; он смотрел на ее волосы, плечи - она была прекрасна. В последний год она расцвела - ее кожа была особенно красивой, такой кожи не было ни у кого. Цвета слоновой кости, ровной, гладкой, без единого недостатка. А волосы - просто обалденные кудри непослушной копной, они были почти до пояса. Он любил, когда она их просто распускала, как сейчас. Димка решился:

-Знаешь, твой батя – мужик, - все знали ее историю, поэтому это не прозвучало, как будто он хочет раскрыть секрет и унизить ее.

-Будь я на его месте - не знаю, смог бы вот так, на виду у всех. Я уважаю его за смелость, - Лиза не знала, что ответить и Димка продолжал:

- Лиз, ты очень мне нравишься, еще с четырнадцати лет, - казалось, кровь застыла прямо в голове,- я не знаю, почему так долго молчал. У меня не находится ответа. Может, я трус?

Но Лиза молчала. Это был еще один шок. Она и не догадывалась, что нравится ему. Что делать? Лиза растерялась. Она посмотрела ему в глаза. И увидела там правду - то, что она действительно ему нравится. Женская интуиция говорила ей, что все именно так, как сказал Димка. А Димка просто не мог наглядеться в ее глаза. Ему нравилось в ней все и прежде всего ее сдержанная и в то же время явная сила. Сила характера, сила духа. Ему нравились люди, которые умеют принимать решения, а Лиза была такой. И сейчас они поняли друг друга, в этом взгляде был ответ Лизы. Она так ничего и не сказала, но Димка и не нуждался в каких-либо словах. Остаток выпускного бала они не сводили друг с друга глаз. Они общались с другими ребятами, шутили, веселились, но, конечно же, взгляды предназначали друг другу особенные. И не было в этих взглядах ничего пошлого или нескромного. Это была юношеская любовь. Уже утром, когда все стали расходиться, Димка предложил проводить Лизу домой. Они шли, держась за руки, сердца их трепетали. Лиза позвонила отцу, узнала его адрес и сказала, что сама доберется.

-Я не знаю, что теперь делать, - у меня есть папа. Неужели есть кто-то, кому я нужна в этом мире?

-Мне нужна, - сказал Димка, но он ее понял-она имела в виду семью, родителей. Он понимал, что многого не знает, всех трудностей ее жизни, но все равно мог представить, как живется с такими родителями. Лиза очень серьезно восприняла его слова. Она остановилась.

- Мне никто никогда не говорил таких слов. Ты понимаешь это? Никто никогда не заботился обо мне, как о личности. Тетя Света кормила меня только как бездомного котенка, чтобы ничего не сказали люди. Ее забота обо мне была только на людях, дома она меня поедом ела, что я ее объедаю. Мне приходилось убегать, чтобы не видеть еду, - Лиза заплакала, - если это было лето, то ничего, можно было яблоками с деревьев питаться, а зимой иногда голова кружилась от голода.

Лиза совсем расплакалась. Такая сильная Лиза обнажает часть своей души. И делает это так искренне, так по-детски. Они стояли обнявшись. Димке очень хотелось ее поцеловать, но он понимал, что сейчас в жизни Лизы происходят серьезные перемены и он должен быть просто рядом. «Ничего, - думал Димка, у нас впереди целая вечность». Он уже был в этом уверен. Они дошли до дома, где жил ее отец и Димка довел ее прямо до дверей квартиры, пожелал ей успехов в общении с отцом, а сам отправился домой. О своих «успехах» в общении с отцом думать даже не хотелось. В последние два года бизнес его отца резко пошел в гору. Отец стал злым, заносчивым, обижал маму и Димку. Мама хотела развода, а отец говорил, что это она хотела за него замуж и теперь он ей развода не даст. И даже если она надумает сбежать, он ее найдет - теперь у него достаточно денег, чтобы и нанять детектива и заплатить любому суду, чтобы их не развели. Да над ней только посмеются, если она сунется со своим заявлением. Димка вошел в квартиру и увидел спящую маму - она ждала его всю ночь, но теперь устала и уснула. Он тихонько прошел в свою спальню, принял душ - в их богатой двухэтажной квартире у него была своя ванная комната, и рухнул в кровать. Конечно же, он устал, но заснуть не мог - думал о Лизе, ее глазах. Еще он думал о том, что ему, Димке Виноградову, очень повезло любить такую сильную и в то же время тонко чувствующую девушку, как Лиза Терентьева. Бывают такие моменты в жизни, когда ты знаешь, что вот, что-то меняется и, хотя ты не знаешь что именно и как именно, но интуитивно ты это понимаешь. Сейчас у Димки было именно такое чувство.

-Привет, - перебила его мысли мама - как погуляли?

-Мам, - честно признался Димка - я влюбился, вернее это произошло намного раньше, но я не мог ей сказать. Я думаю, это навсегда.

-Сынок, ты сейчас в таком возрасте…- начала мама

-Мамочка, пожалуйста, ничего не говори о возрасте юном, о влюбленности, о тысячи таких любвей. Мам, я верю, и я очень хочу, чтобы это было навсегда. Когда ты познакомишься с Лизой, ты сразу меня поймешь.

Тамара Леонидовна поцеловала сына, пожелала ему, чтобы все его мечты сбылись, и укрыла любимое чадо. Когда-то она любила своего мужа так сильно, как сейчас ей рассказывал Димка. Она и не думала, что деньги так сильно испортят ее мужа, Игоря Николаевича Виноградова. Тамара Леонидовна думала, что и сейчас любит его. Иногда она не узнавала своего Игоря - из великодушного юноши он превратился в тирана. Димка похож на отца в юности и Тамара Леонидовна очень хотела, чтобы ее сына ничто не испортило.


Лиза стояла возле двери отца и некоторое время размышляла. Позвонила. Отец открыл двери, впустил, обнял ее.

. –Ты стала такая красивая.

Лиза не узнавала папу - он был не просто трезвым, он не пил давно. Она посмотрела по сторонам – пахло чистотой. В глазах Лизы было множество вопросов. Но сначала папа заставил ее принять душ и переодеться в новенький халат. Затем усадил в такой же чистой кухне за стол.

- Сейчас мы с тобой чайку попьем, - было видно, что он волнуется, - или, может, чего-нибудь по - серьезнее-там картошка-пюре есть, котлеты, еще что-то.

- Нет, не беспокойся - этого вполне достаточно.

Оба подумали об одном и том же, что для их семьи это невиданный банкет.

- А чай? Какой? Есть черный, зеленый, с мелиссой, бергамотом.

- Папуль, любой чай любой чай будет вкусным.

- Больше не буду тебя томить. Тогда мне было особенно трудно. Совесть меня мучала - кто я, как живу, дочь выросла, а я не помню, когда она пошла, кто водил ее в первый класс, ну и в том же духе. Не то чтобы эти вопросы не приходили мне раньше, просто в этот раз я не мог заглушить это ничем, спиртное не лезло, чувствовал, что что-то происходит и от того, что не мог дать этому определения просто сник. Последние лет пятнадцать не помню, а то, что помню, и помнить не хочется - сплошной позор. Мы с мамой, когда поженились, я видел ее склонность к спиртному, но, конечно же, думал, что обойдется, но получилось совсем наоборот. Очень быстро мы с ней пропали. Когда родилась ты, мы были уже за чертой.

В ту ночь, уже под утро я встал и вышел, пошел по улице. Знаешь, я плакал и каялся перед Богом - за свою жизнь, за твою и за мамину. Я упал на колени и просил Его нам помочь. Знал, что самому мне не справиться. И тут же почувствовал такое облегчение, что хоть бы полетел. Рассвело, и я увидел, что пришел в яблоневый сад, наелся яблок и уснул. Когда проснулся, стал выходить оттуда, встретились люди, спрашиваю, мол, какой день сегодня – оказывается, двое суток проспал. Я думаю, организм очищался. Вышел из сада и решил, что домой мне нельзя. Я понимал, что выгляжу плохо, поэтому дождался ночи, пошел к реке, там как мог, вымылся и постирался. Наутро небритый, но посвежевший, отправился на рынок - хоть что-то заработать. Сразу же устроился к одному мужчине - очень хороший оказался человек. Я и сейчас у него работаю, это его квартира - я ее снимаю. Я же по образованию экономист, ты, наверно не знаешь. Знаний почти не осталось, но что-то потихоньку вспоминаю, осталась способность, что ли. Он это увидел, оценил, дал толчок как будто. Теперь я у него вроде заместителя. Я вас познакомлю, он тебе понравится, Бог мне его послал, наверное - если бы не он, даже не знаю, как сложилось бы дальше.

Лиза устала, отец это видел, поэтому сказал:

- Ты ложись спать, а уже потом мы с тобой поговорим еще, ты задашь мне все твои вопросы - отвечу с радостью, - он обнял ее, - я очень скучал.

Вдруг он встал на колени.

- Лиза, прости меня за все.

- Что ты, папочка, встань. Я прощаю тебя.

Они плакали, говорили друг другу нежные слова. Лиза уснула легко, проспала долго, а Владимир просидел возле нее, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить свое счастье - он вбирал в себя этот момент всей душой. Невыразимое чувство раскаяния, нестерпимой радости, любви заполняло его. Лизе снился сон – легкий, нежный ветер развевал ее волосы, и от этого становилось легко и радостно.

Проснулась она в десять вечера. Папа не спал, они обнялись. Пока папа хлопотал по кухне, Лиза приняла душ. За ужином она рассказывала о своей жизни:

-Мама совсем плохая - может валяться прямо среди улицы. Я однажды вызвала скорую из наркодиспансера - думала, там ее хоть немного в чувства приведут, она сможет посмотреть на свой образ жизни, хотя бы на капельку, на крохотный миг. Но, протрезвев, она сбежала оттуда. Пришла домой, устроила скандал. Если честно, то я думала, что она схватится за эту соломинку, но ошиблась.

- Да, мама такая, - сказал Владимир, - но ничего. Я вот думаю, что теперь стоек к алкоголю. Я хочу позаботиться о ней.

Лиза не верила своим ушам.

- Как? Как ты будешь это делать? Каким образом? Сможешь ли ты?

Вопросы просто посыпались из нее. Владимир улыбнулся:

- Я все обдумал. Я готов. Даже к тому, что она так и будет пить. Знаешь, Лиз, я сам выбираю это. Я не забыл, что любил Катю. Это было не просто - встретились, встречались, поженились. Нет, я действительно ее любил и осознанно хочу ей помочь.

- Но, как, пап? Ведь она сама не хочет.

- И не надо. Для начала я просто покажусь дома, а дальше по ситуации. Давай-ка мы теперь поговорим о тебе. Ты решила, куда поступать будешь?

- Да, но что тут решать? Если денег нет, то даже на бюджет мало шансов поступить. Хочется на зарубежную лингвистику, но там очень мало бюджетных мест. Вобщем, буду пробовать.

- Девочка с характером, - сказал папа, - дерзай. Я, если что, помогу. Морально, конечно.

Они посмеялись, еще долго проговорили, вспомнили о времени лишь, когда стало совсем светло. Оставшись одна в комнате, Лиза не могла уснуть. Последние события будоражили - мысли не просто бегали - скакали. Но особенно ее волновало то, что папа хочет помочь маме. Вопросы, вопросы и вопросы задавал разум. А вдруг папа не устоит? Как они встретятся? Сможет ли мама простить отца, ведь она его похоронила? Но ответов не было. Наконец, измучавшись, она уснула.


Клавдия была потомственной колдуньей. Ее ремесло насчитывало пять поколений, знания и умение передавались из поколения в поколение по женской линии. В их семье рождались девочки уже много лет - по легенде первая колдунья Елизавета была урод. Люди не любили ее, и она замкнулась в себе и ушла в лес. Там она подружилась с медвежонком, который остался без матери. В те далекие времена женщина - урод, плюс ручной медведь вызывали шок, множество сказок, слухов, пугалок. Елизавета не была злой - люди сами ее пугались. Но в конце своей жизни в лесу она встретила колдунью, которая и передала ей свое ремесло. Поняв, что добра от людей не дождется, она стала делать пакости. Старая колдунья сказала Елизавете, что нужно родить, обязательно дочь, чтобы не искать преемников со стороны. Она нашла какого-то убогонького мужичонка, забеременела, родила дочь. Перед смертью колдунья сказала ей, что наложила заклятье на ее род и теперь рождаться будут только дочери. И еще, чтобы потомки Елизаветы не выходили замуж - использовали мужчин исключительно ради удовольствия или для беременности. Так и было, время шло, колдуньи становились все сильнее, набираясь опыта. И появилась Клавдия - писаная красавица. Сейчас ей было тридцать пять, - умная, чувственная женщина, обладающая сильными колдовскими способностями и знаниями. Она, что называется, сама себя сделала. Предыдущая колдунья, ее мать, рано умерла - девочке было шестнадцать. Еще в раннем детстве она знала с кем дружить, а кому вредить. Вредить просто так, чтобы поддерживать себя в форме, ведь репутацию делают годами. Клава ненавидела свое имя - оно было стимулятором - ей нужно было доказать и себе и другим, что она не какая – то там Клава-деревня. И она не просто работала над собой, а пахала. Теперь она являла собой состоявшуюся ведьму - к ней шли люди, она умела если не все, то очень многое. Но в какой-то момент ей стало скучно, а ей хотелось творчества, сложности. Однажды на рынке она видела интересного мужчину. Клавдия была опытным психологом. Сталкиваясь с людьми в своей практике, она, конечно же, наблюдала за ними. Решив, что она найдет, чем заняться, стала ходить на рынок, чтобы выбрать себе жертву, в чью жизнь можно вмешаться и пошалить. Таким образом, ей встретился Владимир Петрович Терентьев. Опытным глазом она увидела в нем некую тайну. Это заинтересовало колдунью, она поняла, что в жизни этого человека случилось сверхъестественное. Как бы случайно познакомившись с ним, Клавдия не напирала, виделись они редко, раз в неделю, когда она приезжала за продуктами. Так она стала постоянным клиентом Владимира и у них завязались приятельские отношения. Но, решила Клавдия, пора атаковать.

--Знаешь, знакомая предложила два билета на футбол. Отказывать было неудобно. Сходим?

--Почему нет?

--Договорились, в субботу в 18:40 я за тобой заеду. Диктуй адрес.

Она записала адрес Владимира и уехала. Футбол оказался интересным. Игра была живой, болельщики активными, всё это не могло не поднять настроения. После игры они решили пройтись пешком.

- Давай зайдем куда-нибудь, выпьем кофе.

- С удовольствием.

Нашли какую-то кафешку, заказали кофе с пирожными. Кофе оказался вкусным, пирожные свежие.

- Я ничего о тебе не знаю, - сказала Клавдия.

- Да знать - то, в общем, нечего. По окончании института женился, родилась дочь. В прошлом алкоголик, женат, жена и сейчас алкоголик. Вот и вся не хитрая история.

Клавдия немного помолчала.

- Уважаю людей, которые чего-то достигли в этой жизни.

Их глаза встретились.

- Я говорю это не просто так. Сейчас все хотят денег и власти. Но сплошь и рядом происходит жизнь. Стало модным исполнять какую-то роль, поддерживать выбранный имидж.

Она чувствовала, как слова попадают в нужную почву. Каждое слово Клавдии было взвешенным. Она сразу сориентировалась, как действовать с Владимиром. Раненная душа, добрая, но этого мало, нужно всё из него выпотрошить. На сегодня хватит, решила она, и перевела разговор в другое русло. Уже дома в постели Владимир, думая о сегодняшнем вечере, понял, что Клавдия человек остроумный, с широким кругозором, но он так и не понял, каков её характер. Она так и осталась загадкой. Мысли его вернулись к Кате, жене. Хватит размышлять, думал он, пора сходить к ней. Владимир даже не подозревал, что его ожидает.


Вечером следующего дня Владимир с пакетом продуктов вышел на троллейбусной остановке. Всё вокруг было неизменным. За год с небольшим ничего не изменилось. Но по ощущениям как будто прошла целая жизнь. Он вошел во двор, конечно везде запустение, прошел в комнату - никого, в кухню - никого, услышал шорох, заглянул в бывшую спальню Лизы и обмер, он был готов ко всему. Но картина была отвратительной. Его жена,

пьяная, грязная – лежала на спине, а трое мужиков возились вокруг неё. Владимир понял, что это, вышел во двор, его стошнило. Он бродил по улице, ожидая, пока всё кончится. Вошел. Катя даже не отреагировала – она была невменяема. Смотрела на него, но не воспринимала, мужики стали звать его выпить. Он вышел, пошел к соседу, деду Вите.

--Мы ж все тебя похоронили.

--Дед Витя, передай Кате пакет, когда её увидишь. Не говори от кого.

--Ты приходи часиков в пять утра. Тогда, може, ты с ней трезвой встретишься, а може и не. Они, эти мужики тут уже три месяца. Мы с бабкой уже замучались. Не выгоняет их Катька твоя. Наверное, навсегда они тут. А ты чё вернулся - то? А?

--Ладно, ладно, дед, ты пакет передай.

Владимир пошёл к остановке. Ужасная картина всё ещё стояла перед глазами. Я не сдамся, - думал он. Когда приехал домой, Лиза поняла, что папа был у мамы, но ничего не сказала, молча оделась, взяла учебники и пошла в парк, почитать. Просидев неподвижно в кухне дотемна, он понял, что понадобится не просто желание помочь жене, но и невероятные усилия. Так же,- думал он, придется смириться с тем, что Катя настолько уже опустилась, что ей наплевать на все, в том числе и на секс. Конечно, Владимир не ожидал целомудренной жены, просто картина всё ещё была перед глазами, он никак не мог от неё избавиться. Вернулась Лиза, чмокнула в щёчку отца.

--Папуль, я в ванную и спать. Мозг хочет отдыха.

--Да дорогая, я тоже так поступлю, после тебя.

Ему захотелось впервые после возрождения, как он это называл, закурить. Но, поскольку сигарет не было в доме, мысль эта ушла.

Спал Владимир отвратительно. Лиза просыпалась от того, что папа во сне вскрикивал. Проснувшись, он чувствовал тяжесть. Нужно срочно побольше работы, - думал он, отвлечься. Побрившись и приняв душ, ему стало немного легче после всех ужасов ночи. Проезжая в маршрутке мимо очередной остановки все пассажиры прильнули к окнам. Авария. Владимир тоже смотрел в окно. И, когда автобус уже тронулся, он узнал водителя одного из автомобилей - это была Клавдия. Кровь текла у неё по лицу. Крикнув, чтобы остановили, он заплатил за проезд, выслушав при этом, что спать меньше надо, выскочил к месту ДТП. Если бы только она была жива, сердце колотилось с бешеной скоростью.

- Мужчина, вы куда несётесь? Дайте проехать скорой помощи. – Голоса как будто слышались откуда-то издалека. Все происходило быстро, он не успевал следить за происходящим. Клавдию переместили в карету скорой помощи. Вдруг, опомнившись, он спросил, куда повезут пострадавшую.

- Вы родственник? - спросили.

- Друг.

- В двенадцатую поликлинику.

Владимир отпросился у начальника и после обеда приехал в двенадцатую поликлинику. Он ещё не знал, что всё просчитано до мелочей. Во время их с Клавдией прогулки, она запустила свои чёрные когти в его душу. И не только – Владимир отвернулся буквально на секунду, как она капнула в его чашку одну каплю своего зелья. Авария – дело простое. Договорившись со своим постоянным клиентом, они немножко стукнули машины, Клавдия брызнула в лицо куриной крови. Весь ремонт она взяла на себя. Кроме того клиент понимает, что с колдуньей спорить боязно. Дальше дело техники - вызвали ГАИ и скорую. В поликлинике она договорилась и с врачом, и с медсестрой. Сунув в карман доктора «зелёные» деньги, объяснила:

- Муж гуляет - хочу отвлечь его от любовницы.

- Конечно, конечно – растерялась врач.

- Я вас не обременю – несколько дней. Только одна просьба - поговорите с ним, скажите, что мне нужен уход, покой, - ну вы же понимаете. Медсестре было указано не беспокоить напрасно больную, попросту выставили вон.

Учитывая, что денег ей дали, сестричка решила не вмешиваться.

Владимир поднялся в отделение, ему сказали, что к Клавдии Семёновой нельзя. Он спросил, где найти врача, врачом оказалась приятная молодая женщина. Она, конечно, решила что перед ней муж.

- Знаете, травма не опасная, но нужно, чтобы ваша жена была в полном покое - всё - таки травма головы. Сейчас точно сказать нельзя ничего, анализы не готовы. Вам я порекомендую быть рядом, хотя бы первые два - три дня. В данном случае - время покажет.

Он хотел сказать, что не муж, но промолчал. Вдруг за ней некому присмотреть.

- Разрешено ли мне будет три дня быть с ней безотрывно.

- Конечно,- удивилась доктор,- ваша жена в пятой палате.

Владимир зашел, увидел её бледное лицо и испугался – Клавдия была невероятно красивой, холёной, томной. Раньше, когда он её видел, не обращал внимания на её красоту. То есть он видел, что она хороша собой, но красота женская его не трогала – его жена в молодости была писаной красавицей. Сейчас – урод. Его больше привлекала внутренняя красота людей. Но сейчас он словно впервые увидел красивую женщину. Трепет охватил его, растерянность. Клавдия лежала на спине, всё её тело было прикрыто белой простыней, лишь видно было красивую белую шею, на лице не было и грамма косметики. Тем разительнее выделялись пухлые алые губы – она делала татуаж. Никто никогда не подумал бы, что перед ним ведьма – блондинка с белой кожей, можно было подумать, что она – модель с обложки дорогого глянцевого журнала. Интуиция была у нее развита очень сильно – определив, что её вид произвёл своё впечатление, пошевелилась, застонала. Владимир бросился к ней, сказать он не знал что, поэтому просто наблюдал. Она опять заснула. Он сел на стул, просидел несколько часов. Зашла доктор, проверила пульс, посмотрела на аппараты.

- Всё нормально, не волнуйтесь, выпейте кофе.

- Да, да.

- Как очнется – позовите меня, вот на эту кнопку нажмите.

- Да, да.

Она вышла, оставив за собой шлейф очень приятных духов.

Пошел дождь. Клавдия начала просыпаться – бледная, прекрасная – она открыла глаза. Владимир боялся обнаружить своё присутствие – вдруг она будет не рада его видеть. Она делала вид, что не замечает его. Он всё - таки придвинулся ближе.

- Кто вы? – удивилась она.

- Это я, Владимир.

- ???

- Секунду, я позову врача.

Он нажал кнопку. Возникла врач.

- Вам нужно выйти.

Владимир вышел, мысли путались. Его не покидало некое неприятное чувство. Он не мог дать ему определения. В конце концов, он решил не ковыряться в себе, а просто помочь человеку. Тем более что они стали так дружны.

Вышла врач.

- Извините, как вас зовут?

- Владимир Петрович Терентьев.

- Виктория Леонидовна Кустова, - в свою очередь представилась она, - Владимир Петрович, это амнезия. Ничего нельзя сказать определённо. Но вам не следует оставлять её без внимания.

- Я всё понимаю.

- Мы сделаем всё возможное в смысле физического здоровья, но вот память вернётся сама.

- Я всё понимаю, - снова сказал он.

Врач пошла в ординаторскую. Он пошел в палату.

- Врач сказала, что ты мой муж.

- Да.

Клавдии оставалось только удивляться, насколько легко им можно манипулировать.

- Как тебя зовут.

- Владимир.

- А как я называла тебя?

- Обыкновенно – Вова, Володя.

- Расскажи, кто я.

- Ты Клавдия….. моя жена.

Он не знал, что сказать, он ничегошеньки не знал о ней.

- Понятно.

Поняв, что Владимир завис, сделала вид, что устала.

- Я посплю.

Она закрыла глаза и сделала вид, что уснула. Владимир вышел, взглянул на часы, вспомнил, что ни разу не звонил Лизе.

- Папуль, я уже волнуюсь, восемь вечера. Ты где? Я не звоню, думала, ты очень занят, раз не звонишь.

- Погоди, погоди – прервал её отец, - поужинай и ложись без меня.

- А ты? Ты на работе? Что-то случилось?

- Лиза, ты ложись, а я тебе при встрече всё расскажу.

- О` кей, папуль. Береги себя. Люблю тебя.

- Да, дорогая, спокойной ночи.


Лиза давно не видела Димку, безумно соскучилась. После выпускного они виделись всего пару раз, а сейчас был июль. Скоро сдавать экзамены в институт. Очень много времени уходит на подготовку. Они общались в телефонном режиме. Лизе казалось, что она никогда не устанет разговаривать с Димкой. Бывало, что они что – то учили, при этом телефоны держали возле уха – был эффект присутствия, им казалось, что они вместе учатся. Димка поступал на экономиста. У него были способности. Кроме того, отец, конечно же, видел его своим помощником. Он не переставал повторять, что бизнес – это круто, а семейный бизнес еще круче. Димка был согласен с отцом. Настораживали некоторые моменты: тирания отца и патологическая любовь к деньгам. Однажды Димка провел с отцом на работе весь день – он был поражен бестактностью отца по отношению к своим подчиненным. Елена Антоновна, главбух, серьезная женщина, рыдала от оскорблений шефа в дамской комнате. Для себя Димка решил пока ни о чем не думать, так сказать, решать проблемы по мере их поступления. Все рассказывал Лизе, у него не было от нее секретов. И вообще он был открыт для Лизы во всем – слушал ее истории из жизни, буквально открыв рот. Он удивлялся, как она не сломалась, наоборот, ей все давалось легко. Например, когда родители начинали петь песни на всю улицу, она бежала в яблоневый сад, а Димка думал, что он на ее месте провалился бы сквозь землю, сидел бы и переживал, ловил депресняк. Способность Лизы оценивать какие-то ситуации сильно отличалась от других. Она всегда видела в людях положительные качества. Могла оправдать любого.

- Тебе нужно быть не лингвистом, а адвокатом, - шутил он.

- Ты же знаешь, я очень люблю слова.

- Да, но слова словами, а адвокат может кому-то реально помочь.

- Ты прав, но лингвистика – мое призвание, моя страсть.

- Хороший адвокат и людям помогает и деньги заработает, - возразил Димка.

- А если какой-нибудь отморозок захочет от тюрьмы «отмазаться», деньги будет предлагать, угрожать?

- В любой профессии есть издержки. Ведь ты просто призвана помогать людям. Есть много профессий – врач, адвокат, социальный работник, психолог и много еще.

-Ты меня путаешь, я действительно люблю людей, но хочу заниматься тем, чем хочу и могу. Помнишь, как в «Служебном романе»? Делом нужно заниматься хорошо или не заниматься им вообще». Если я поступлю на юридический, но не потяну - не смогу выучить все законы, ну, мало ли?

- Лиза, мне думается, что нет ничего, чтобы ты не смогла выучить или сделать.

- Не преувеличивай. Я действительно думаю, что каждый должен заниматься любимым делом.

- А если не получилось?

- Мало ли профессий – продавец, уборщица, сиделка. Кстати, если я не поступлю, то могу помогать людям именно сиделкой.

- Что ж, это правильно,- согласился Димка, хотя мысль о том, что Лиза будет выносить утки из-под чужих людей, была ему неприятна.

Они говорили обо всем, причем, не просто трещали, а обсуждали мировую экономику, демографический взрыв, запас полезных ископаемых, катастрофы и катаклизмы. Единственный вопрос не обсуждался – секс. Димка не хотел по телефону говорить на эту тему. Лиза не боялась, она даже про себя удивлялась робости Димки. Она была современной девушкой, и ей уже хотелось близости с любимым. Наконец, они решили встретиться, сходить в кафе, в кино – время судорожногозапоминаниявсеговподряд закончилось – нужен отдых, скоро экзамены.

- Привет, - сказал Димка, чмокая в щечку свою девушку,- я соскучился.

- Я тоже, - она с удовольствием подставила лицо для поцелуя.

Они сели в Димкину новенькую Дэу, подаренную отцом в честь окончания школы, и поехали в кино.

- Как дома? Как отец? - спросила Лиза.

- Не спрашивай. Опять пришел злой, как черт, устроил скандал. Меня настораживает состояние мамы – думаю, еще немного, и ей понадобится психиатр. Она отрицает, говорит, что это пройдет, что папа обязательно изменится – не может хороший человек таким стать навсегда. Очень хочется, чтобы так и было.

- Знаешь, теперь, когда мой папа изменился, я думаю, что твой отец может измениться тоже. Давай в церковь сходим, поговорим с батюшкой. Он подскажет, какой молитвой молиться и вообще как себя вести – ведь священники еще и хорошие психологи.

- Так и сделаем, - согласился Димка, - но, все-таки я хочу тебя попросить поскорее познакомиться с мамой. У нее нет подруг, и хотя есть хобби – она увлекается боди-артом, ходит в студию, у нее даже определенные успехи, некоторые мастера перенимают ее манеру росписи, но сейчас мама совсем забросила свое любимое дело. Думаю, что, общаясь с тобой, ей будет не так одиноко. Мне очень хочется, чтобы вы стали подругами.

- Знаешь, мне тоже хочется, чтобы мы с твоей мамой дружили. Интересно иметь взрослого друга, который имеет жизненный опыт. И вообще, у меня никогда не было друзей – так, приятели. Хотя я не жалуюсь – теперь у меня есть ты.


Владимир проснулся, принял душ и пошел на работу. Работу он любил, с начальником отношения были прекрасные, но, чувство, что что–то не так, его не отпускало. Он решил вечером съездить к Кате, тем более дочь будет в кино. Подойдя к дому, у него задрожали колени. Так, простояв час, он и не решился зайти. Как вдруг вышла Катя. Она посмотрела на своего мужа и не узнала его.

- Ты че здесь высматриваешь?

- Это вы мне?- не понял он.

- Тебе, кому ж еще? Че надо?

- Катя, ты не узнаешь меня? Это я, Володя.

Она подошла ближе, стала всматриваться в лицо Владимира.

- Ты че мне паришь? Мой Володя пропал, помер, его бандюки на органы украли. Грех это – над чужим горем смеяться. Плати, давай за моральный ущерб. Люди-и-и, - завопила она, - что же это делается? Ах ты, гад! А ну давай плати-и-и! – она вопила так, что выбежали все соседи.

- Катька, ты че орешь?

- Посмотрите, этот гад Володькой моим прикидывается.

Владимир стоял сам не свой, ему казалось, что он участник какого-то балагана.

- Катька, хватит глотку драть, - сказал дед Витя, - это и есть Володя.

Все соседи вытаращились на Владимира. Леха путеец, тоже пьяный начал тыкать в него пальцем.

- Этот что ли? Дед Вить, ты глаза то протри.

- Сам протри, дурень. Смотрите все, каков наш Володька стал. Прям министр финансов.

- Катя, пошли в дом, - сказал Владимир, - ни к чему людей будоражить. Он попытался увести Екатерину, но она начала отмахиваться.

- У меня нет секретов. Ты, скотина этакая, сбег от нас, бросил. Мы с Лизкой тебя похоронили, она – то пропала, тоже бросила мать.

- Все нормально – Лиза со мной живет.

- Вот же гад такой, украл девчонку. Да я на тебя в милицию заявлю, а ну плати, давай за моральный ущерб!

- Хорошо, пойдем в дом обо всем договоримся.

- Не пойду я с тобой никуда – украдешь меня, на органы продашь. Откуда у тебя столько денег? Костюмчик прикупил. За какой хрен? – не унималась она.

- Катя, пожалуйста, пойдем в дом – я все тебе объясню.

Он взял ее под руку и, пока она не сопротивлялась, быстро повел ее дом. Соседи остались обсудить событие.

В доме не на что было сесть – Катя упала на тюфяк, служивший матрасом, Владимир не смог на него сесть, он стоял.

- Пожалуйста, выслушай меня. Я не пью, у меня хорошая работа, скоро будет своя квартира, Лиза будет поступать в институт – наша дочь большая умница. Я предлагаю тебе новую жизнь, с нами, ведь мы одна семья.

Катя смотрела прямо перед собой, но слова воспринимала.

- Я сейчас уйду, а ты подумай, - он оставил сумку с продуктами. Катя сидела неподвижно, потом махнула рукой, достала самогон, который припрятала от своих дружков и опрокинула бутылку.

Владимир не забывал и про Клавдию, но ему так не хотелось к ней ехать, что он решил лишь на минутку заскочить, так сказать, для успокоения совести. Когда он зашел в палату, Клавдия раскладывала карты.

- Я не помню, но уверена, что умею гадать, или что - то в этом роде.

Это заявление не удивило его, но что ответить он не знал.

- Расскажи мне, что еще я умею.

- Доктор приходила? Пойду, поспрашиваю.

Клавдия улыбалась, она была рада, что ей досталась именно такая «игрушка».

- Анализы вашей жены в норме, а память – это то, что почти не лечится, лишь немного корректируется, но не вашем случае. Я думаю через пару дней Клавдию Михайловну выписывать, а вам скажу так: как можно больше позитива, слов любви, может быть поездки к друзьям, родственникам, но не все сразу, постепенно. Я оставлю вам номер своего телефона, - она достала визитку, - как только будут любые сдвиги, звоните.

- Доктор сказала, что тебя скоро выпишут, - он зашел в палату, делая вид, что рад.

- Я думаю, ты мне не муж, - про себя она просто хохотала, увидев, как он смутился.

- Почему ты так решила?

- Почему ты не поцеловал жену при встрече? Или ты не соскучился?

- Извини, замотался… много работы…

- А я соскучилась, - она подошла ближе, Владимиру хотелось сбежать и никогда с ней больше не встречаться, он понял этиологию своего неприятного чувства.

Клавдия положила руки ему на плечи, придвинула свой рот для поцелуя. Красивая, она ожидала, что, соскучившийся по женской ласке Владимир, набросится на нее. И правда, он целовал ее страстно, не понимая, что с ним происходит. Он чувствовал, что голова кружится, ноги подкашиваются. Как подросток он реагировал на ее призыв, а она прижималась теснее, ее груди прижимались к его груди, вырвался томный стон, руки переместились на затылок, сгребли волосы в кулак. Владимиру показалось, что еще немного, и он сойдет с ума.

- Володя…

Какая – то нотка в ее голосе напомнила ему о жене. Он отстранился, хотя руки все еще прижимали ее гибкий стан.

- Врач сказала не торопить события, - прохрипел он, уткнувшись носом в ее волосы.

- А если мне это нужно?

Он вдыхал аромат ее волос и чувствовал, что его охватывает чувство омерзения к самому себе, оно начиналось в груди и поднималось выше, к горлу. Владимир никогда не изменял жене и даже, будучи пьяным, увидев по телевизору какую - нибудь эротическую сцену, тыкал пальцем и говорил:

- Смотри как они, давай и мы так.

Катя никогда не отказывала. Уже когда он не пил, вспоминая моменты своей жизни и сексуальной в том числе, ему было неприятно от того, что секс бывает нечистым, что это обсуждают на лавке, что желтая пресса муссирует сексуальную жизнь знаменитых людей. Его мама была баптисткой, но что-то случилось и, она перестала посещать собрания.

- Не спрашивай, сынок. Бога я не оставлю, даже под страхом смерти, но ответов на многие вопросы не нахожу. И только Он все расставит на свои места.

Маленького Вовочку – только так называла его мама – Варвара Дмитриевна воспитывала в строгости, соответственно Библии, но и любви проявляла немерено. Именно из детства это чувство, что муж и жена – одна плоть и никого сюда впускать невозможно. И хотя и был алкоголиком, никогда не хотелось других женщин.

- Я думаю, что спешить не нужно. – Ее волосы издавали запах, который сводил с ума – он не знал, конечно же, что Клавдия пользовалась специальным лосьоном, насыщенным афродизиаками, причем очень сильными. – У нас все впереди. – Он чмокнул в щечку свою «жену» и выскочил из палаты.

Вечер был прекрасный, Владимир решил пройтись пешком, собрать мысли воедино. Катя, устроившая скандал, Клавдия, от которой он не ожидал таких проявлений любви. Неужели она и вправду ничего не помнит? Как – то он и не задумывался всерьез до сегодня. Что же делать? А когда она все вспомнит, что он ей скажет? Решил воспользоваться ситуацией и поиграть на чувствах Клавдии? Зачем вообще он ввязался в это? Нужно поскорее с этим разобраться, пока все не зашло слишком далеко. – Вот завтра, - подумал он, - все и скажу.


После кино Лиза с Димкой решили прогуляться по парку.

- Как тебе фильм? – спросила Лиза.

- Как по мне, так пресноватый какой – то. Или, может конец я не такой ожидал, не знаю.

- А мне все понравилось.

- Взгляды мужчин отличаются от женских. Ты знаешь, что мужчины и женщины различаются не только физиологически. Мы разные на уровне гормонов.

- Да знаю, знаю - читала. И поэтому фильм мы восприняли по - разному, но я думаю, что фильм создавали не только одни мужчины или одни женщины. Он создавался на разнообразную публику.

- Ну не знаю, просто не очень и все тут.

Кто не любит хорошую погоду? Но Лиза любила любую погоду. Иногда ей казалось, что она слишком ее любила. И даже поздней осенью, в дождь или дождь со снегом, она находила хоть что-то привлекательное – например, кто-то посреди слякоти и холода, шел под ярким оранжевым зонтом. Это сильно поднимало ей настроение, она радовалась на протяжении долгого времени такому яркому событию.

Вот и сейчас Лиза смотрела по сторонам, любуясь зелеными кустами, клумбами с цветами, ясным небом со звездами, наслаждаясь комфортной температурой.

- У тебя хорошее настроение, - заметил Димка. Лиза кивнула, - но это не от фильма.

- Фильм тоже ничего, но сейчас я думаю о другом – мне очень нравится природа. Люблю любую погоду – дождь, снег, мороз, жару. Хочется посмотреть на извержение вулкана, водопад Ниагару, северное сияние, красивое теплое море. Можно казать, это моя мечта.

Димка заметил, с каким восторгом говорила его любимая. Ему захотелось заработать все деньги мира, чтобы она увидела все, о чем мечтает.

- Я хочу написать книгу о том, как прекрасна наша планета, но, не увидев этого, как можно описать грациозность плетущейся лианы или звуки падающего водопада.

- Ты можешь писать о том, что видела.

- Уже пишу.

- Эва как! Я не знал.

- Угу. Честно говоря, я стеснялась сказать.

- Да ты что! Как можно стесняться таких вещей? Дашь почитать?

- Угу.

Он смотрел на нее и думал о том, что Лиза такая необыкновенная, ему повезло любить такую девушку. Димка влюблялся все сильнее.


Лиза лежала с закрытыми глазами, вспоминая прошедший вечер. Наконец – то он ее поцеловал. Честно говоря, она думала, что у него был некоторый опыт, и была удивлена, когда выяснилось, что и в его жизни это тоже первый поцелуй. Но сильнее ее удивило то, какое волнение вызвал сам поцелуй. Лиза никогда не задумывалась, что это так потрясающе. Конечно, она видела, как целуются люди, но никто не падал в обморок, тем временем, как сама Лиза еле устояла на ногах. Сейчас такое творится – ранний сексуальный опыт вызывает уважение среди одноклассников. Видимо, Лизе досталось от отца внутреннее самоуважение, чистота нравов – ей никогда не хотелось иметь близость с нелюбимым. Она поняла, что не все поцелуи одинаковые. И поцелуй от любимого такой волнующий, как глоток свежего воздуха в жару, Лиза даже не находила сравнений, но ей очень хотелось выразить словами свои ощущения. Наконец, поняв, чего хочет, она встала, взяла бумагу и ручку и начала писать.


Владимир проснулся рано. Лиза еще спала, но пришлось ее разбудить.

- Хочу кое-чем поделиться. Я ходил два раза к маме…

- Ты ничего не говорил.

- Пожалуйста, не перебивай. Думаю маме плохо – совесть ее мучит, но это и хорошо в то же время. Тебе тоже нужно к ней сходить – она думала, что ты сбежала. Если мы вместе пойдем, она увидит, что я говорю правду, что мы хотим ее возвращения.

Лиза ожидала чего-то подобного, но сейчас растерялась.

- Мы сможем. Представь, что жить ей осталось недолго, если мы не вмешаемся. У нее постоянные галлюцинации. Я уж не знаю, как ее уговорить – пробовал по- всякому.

Лиза молчала – что тут скажешь, кивнула головой. Ей казалось, она не сможет, но решила полностью довериться отцу – он старше, тем более поняла, что соскучилась по маме.

Владимир попрощался с дочерью и пошел на работу. По дороге он размышлял, как бы поговорить с Клавдией, чтобы не задеть ее болезнь. А, может, она все вспомнила? Вобщем, он набирался решимости. Его работодатель был для него почти друг, а Владимиру не хватало друга. Конечно же, Лиза была для него всем – и дочерью и другом, но отец видел, что возраст берет свое, понял, что у нее нежные отношения и очень радовался. Сегодня ему очень захотелось иметь друга в лице своего работодателя Антона.

Антон Юрьевич Градов, тридцати лет от роду, сразу после школы пошел, так сказать, торгашом. Он решил, что ничего нет лучше «живых денег». Мама упрашивала сына пойти «хоть на кого – нибудь выучиться», но он был неумолим.

- Ма, ну ты сама подумай, сначала я заработаю, а уж потом, если мне это нужно будет, я поучусь. А может, и не нужно – это моя жизнь. Иметь образование, потому что оно есть у других я не хочу.

После таких слов мать решила, что ее сын мудр не по годам и оставила его в покое. Тем более что он мало находился дома, а когда приходил, мать видела, что он устает и не приставала с расспросами. Сначала бизнес шел «не фонтан», но через полтора года пришла стабильность.

Год назад к нему подошел Владимир и спросил, нет ли работы, которая оплачивается каждый день.

- Работы нет только для того, кто не хочет работать. Если будете пить, выгоню без разговоров.

И нанял его грузчиком. Иногда Антон уж слишком нагружал своего грузчика, и смотрел на то, как справляется Владимир. Тот молча все делал, как будто с тихим азартом. Как-то они разговорились, Владимир поведал о своей жизни, ничего не скрыл. Антон был удивлен, что человек с таким прошлым может ценить работу, семью, друзей, у него возникло чувство уважения к Владимиру. А в скором времени выяснилось и то, что у Владимира есть чутье в бизнесе, да еще и экономическое образование. Таким образом, Владимир стал помощником Антона во всем.

- Я сегодня уйду пораньше? – спросил Владимир.

- К своей знакомой? В больницу?

- Да.

- Как она?

- Думаю, скоро выпишут.

- Хорошо. Скоро работы будет больше – есть идеи. Давай встретимся. Ты как? Сегодня в восемь.

- Буду, – обрадовался Владимир

В больницу ему не хотелось. Как только он переступил через порог палаты, в нос ударил запах от аромасвечей - непонятный и тяжелый.

- Здравствуй – сказал он легко, стараясь не выдать своего волнения.

В ответ молчание - Клавдия полулежала, лицо ее было бледнее обычного, под глазами появились круги.

Зашла врач.

- Здравствуйте, Владимир Петрович. Не могли бы вы зайти ко мне позже?

- Конечно.

Она вышла, воцарилась неловкая пауза.

- Нам нужно поговорить, - наконец не выдержал он. – Дело в том, что я не твой муж. Извини, я не смог признаться, думал, чтобы тебя не расстраивать, мало ли, вдруг хуже станет. И вообще, я ничего о тебе не знаю. Может, у тебя есть муж? Или еще кто – то? Дети? Я волнуюсь, не молчи.

Но она молчала. Владимир вышел, походил по коридору, не помогло, пошел к врачу.

- Владимир Петрович, положение ухудшилось – депрессия. Она практически ни на что не реагирует, замыкается. Я хочу вызвать профессора Арсеньева – он специализируется на подобного рода травмах и их последствиях.

- Конечно, вы же врач, вам виднее. Когда?

- Я уже позвонила, он будет сегодня.

Вечером в кафе Антон рассказал о своих идеях.

- Нужно подсчитать точно, не спешить, – сказал Владимир.

- Конечно, но сами по себе расчеты лишь подтверждение того, что дело верное.

- Не спеши. Ты подумал о китайцах?

- А что китайцы? Ты посчитаешь, тогда пойду к китайцам.

- Да. Сначала расчеты. Как вообще у тебя дела? Мы давно не виделись, так сказать, в неформальной обстановке.

- Мать болеет, лекарства дорогие, да даже не в этом дело – замучила меня – роди мне внучку, а то ведь помру скоро. Знаешь, я даже думать не могу о ее смерти – люблю. Никого у меня и нет, кроме нее.

- Ну и женился бы.

- Не могу я просто так жениться. Хочу, чтобы меня любили, может, я старомодный, но хочу именно так. Володь, расскажи, ты, вроде говорил, что по любви женился.

- Да, было дело. Я женился в то время, когда все женились по любви, ну или старались.

- Не увиливай, рассказывай, как было дело.

- Я встретил свою Катю, когда мне было двадцать и ей тоже. Мы праздновали что-то в одной компании, нас познакомили, она мне очень понравилась, хотя в этой компании не было человека, которому не нравилась бы Катя. Она разрешила проводить себя. Так начинались все пары в наше время, сейчас не так знакомятся – молодежь предпочитает Интернет. Ну да это просто времена меняются. Моя девушка была неземной красоты, но грубость из нее так и лезла, я не знал, что с этим делать. Друзья говорили, что, если уж отхватил такую красотку, то уж терпи, так сказать, побочный эффект. И ты знаешь, я ведь ее до сих пор люблю. Если честно, то не знаю почему. Когда уже было понятно, что мы алкоголики, у меня была возможность «сделать ноги» - я спрашивал в наркодиспансере место… - Владимир замолчал, Антон не нарушал молчание. – Вспомнил, я, как мог, обратился к Богу – пошел в церковь, не стал подходить к батюшке – я сам хотел с Ним поговорить. Поговорил. Пришел домой и напился. С этого момента я большую часть жизни не помню. Я очень люблю Лизу, она простила мне все, - в его глазах появились слёзы, Антон слушал, затаив дыхание,- я не буду рассказывать всех подробностей этой гадости - думаю, ты представляешь, что такое алкоголик, который валяется по улице с обмоченными штанами.

- А Катя?

- Катя как будто не замечала ничего вокруг. Она была ненасытной – пила дни и ночи напролет. Дочь не интересовала ее совсем. Даже наоборот – мешала. Иногда у Кати случались просветления – она устраивалась на работу, работала там пару месяцев – думала, что ее за красоту должны были сразу повышать в должности, и, когда этого не случалось, начинала пить с особым ожесточением.

- Привет, папуль, - Лиза появилась неожиданно, чмокнула отца в щеку.

- Привет, радость моя. Познакомься – Антон, мой босс. Антон – Лиза, моя дочь. – У Антона случился тормоз – Лиза произвела сильное впечатление.

- Здравствуйте, Антон… Извините, как по отчеству?

- Да просто Антон, без отчества, - пришел он в себя.

Вскоре все втроем они отправились гулять по городу.

- Давай, когда вы с Димкой поступите, мы все вместе отпразднуем это событие.

- Согласна, - отозвалась Лиза – она рассказала своим спутникам о Димке. Много говорили о поступлении, о выбранной профессии. Антон был рад знакомству, Лиза очень ему понравилась, было ощущение, что они знакомы целую вечность. Их общение было легким и интересным. Вечером, когда Антон улегся, не мог заснуть – думал о Лизе, ее улыбке, волосах – она отбрасывала их с лица так необычно. Воспоминания заставили его улыбнуться. Никогда в жизни Антон не был настолько влюблен – то есть, конечно, он влюблялся, но он понимал, что так сильно он не влюблялся НИКОГДА. Взрослый мужчина, вполне осознающий эту жизнь, который думал, что любовь ему уже не светит, он был рыночником от головы до ног. И вдруг ТАКОЕ.

Владимир поцеловал дочь перед сном и пошел в ванную, зазвонил телефон:

- Владимир Петрович, - раздалось на том конце провода, - это Виктория Леонидовна. Вам нужно приехать. Срочно.

- Насколько срочно? Это может подождать до утра?

- Нет. Я жду вас через полчаса – она положила трубку.

Владимир вздохнул, хорошее настроение улетучилось. В назначенное время он был на месте.

- По словам профессора, Клавдию Михайловну нужно перевезти в другую клинику – ей нужен особый уход. Причина, по которой я вас вызвала в столь позднее время – бумаги, требующие подписи. Речь идет о психическом здоровье вашей жены, положение серьезное.

Владимир чувствовал, что ему как будто камень на грудь положили.

- Давайте бумаги.

- Есть еще одно – Клавдия Михайловна просит, чтобы вы были с ней во время лечения. Я рекомендую вам поступить именно так, потому что только вас она знает после травмы, да и другие родственники пока не нужны – в таком положении психику лучше не перегружать.

Подписав все необходимые документы, он прошел в палату. Зрелище было не из приятных – Клавдия выглядела, словно живой труп. Как же развязать этот узел? Он присел на кровать.

- Ты подписал бумаги?

- Да.

- Ты поедешь со мной в психушку?

Владимир хотел было сказать, что все наладится, но слова застряли в горле.

- Да. Я сейчас поеду домой, соберусь и утром мы вместе поедем к профессору в клинику.

«Умница»- думала Клавдия, ей хотелось дать себе Оскар – грим и деньги делали свое дело.


Наутро Владимир и Клавдия переселились в частную клинику профессора Арсеньева, где все вокруг выглядело дорого. Медсестра сказала, что профессор примет их через несколько минут.

- Здравствуйте, меня зовут Андрей Андреевич, я ваш лечащий врач, - мужчины пожали друг другу руки – можно мне узнать номер вашего телефона?

Владимир продиктовал номер.

- Часто мы с вами будем общаться в телефонном режиме. Ну, вы осваивайтесь, персонал у нас исключительно хороший, кадры подобраны профессионалами, да и просто хорошие люди. Я пойду, а через час жду вас у себя в кабинете.

Владимир старался не думать о происходящем, Лизе он сказал, что поедет в командировку, а Антону рассказал всю правду.

- Езжай, - ответил Антон, - только не забудь про расчеты, я жду их три дня, и договариваюсь с китайцами о встрече.

- Да, расчеты будут вовремя, я не думаю, что мне придется ее на руках носить – свободную минутку найду.

На удивление, кабинет профессора был прост и функционален, без пафоса.

- Проходите, присаживайтесь, - он нажал кнопку на компьютере, - Светочка, два кофе, - Владимир Петрович, состояние вашей жены именно сейчас находится в том переломном состоянии, когда малейшая деталь может раздражать, или, наоборот, поднимать настроение. Я советую вам не реагировать эмоционально – будьте готовы ко всему и не стесняйтесь, рассказывайте все мне – любые ее желания, фантазии, умозаключения – все. Не исключено, что мы с вами сможем найти ключик к ее теперешнему образу мыслей.

- Я все понял, но, для полной картины вы должны знать, что я Клавдии Михайловне не муж. Видите ли, так случилось, что я не знаю, кто она. Мы просто знакомые. Когда случилась авария, я ехал мимо, выскочил на ближайшей остановке, вобщем, я не знаю, почему так произошло, что все решили, что я ее муж. Сначала я не говорил, боялся ее расстраивать, теперь я совершенно растерялся. Вчера сказал, но, кажется, она не прореагировала.

- Все понятно. Видимо, она воспринимает только ту информацию, которую считает нужной. Не переживайте, скоро мы увидим результаты лечения. Не так давно я был на конференции в Женеве, доктор Катлаан делал доклад именно на эту тему. Завтра утром я буду беседовать с ней, возможно, будут результаты.


В ночь, когда Лизе не спалось, она написала стихи:

Обниму весь мир

С песней мотыльков,

Водопад обрушу

Сказочных цветов.

И тогда услышит

Радуга любовь,

Зацветет сиренью

Божий небосвод.


В поле маковом усну

Укроюсь лепестками

И приснится

Дивный сон,

Будто в капельках росы

Радуги поклон,

И бабочка красивая

Пишет песню бисером,

А светлячок застенчивый

Ей кисти подает.

Солнечные зайчики

Гуляют по воде,

А у меня лишь только

Цветы, цветы в душе.

Димке очень понравилось.

- Лиз, ты умница, я впервые в своей жизни читаю стихи, написанные человеком, которого я знаю. Мне бы хотелось поучаствовать в процессе.

- Не все сразу, - засмеялась она, - может, это будет единственный стих в моей жизни – так сказать, порыв чувств.

- Нет, это замечательно, не оставляй это занятие, круто быть поэтом.

- В каком смысле?

- Я не имею в виду как работу или зарабатывать на этом, быть поэтом в душе. Представь, моя жена – поэт.

- Жена?

Они смотрели друг на друга нежным взглядом.

- Я уверен, что мы с тобой никогда не расстанемся, а если не расстанемся, то кем же ты еще можешь быть, как не женой?

- ?????

- Предложение руки и сердца будет необыкновенным.

Димка смотрел на ее губы, Лиза не знала, что сказать, она потянулась к любимому. Они поцеловались, Димка обнимал ее так нежно, трепетно, что у Лизы сова перехватило дыхание.


В доме Виноградовых не было изменений – Игорь и Тамара жили плохо – скандалы изматывали Тамару настолько сильно, что она не выходила из студии, но и это раздражало Игоря, мол, есть повод скрывать похождения налево. Жена уговорила его купить ей свою студию недалеко от дома, чтобы он мог контролировать ее, только бы не раздражать мужа, тем более ей все чаще хотелось создать что-то другое, например, картину.

Однажды в студию зашел мужчина – ошибся адресом.

- Извините, это Михайловского,174?

- Нет, это 178, а 174 чуть дальше, через дом.

По мере того как звучали фразы, он увидел картины – их было уже несколько. Тамара проследила за его взглядом, ей стало интересно мнение постороннего человека, тем более интеллигентного на вид.

- Интересуетесь? – спросила она.

- Очень.

- Проходите, посмотрите.

Он зашел.

- Мир вашему дому, меня зовут Самуил Яковлевич.

- Очень приятно. Тамара. Вы проходите, смотрите. Я только недавно начала работать, студия еще не дооборудована, вы не обращайте внимания.

- Ничего, ничего. Все просто замечательно. Разве что света маловато.

Самуил Яковлевич смотрел с явным восторгом.

- Ваше имя какое – то знакомое.

- Маршак.

- ???

- Самуил Яковлевич Маршак.

- Точно – Тамара щелкнула пальцами.

- Но фамилия у меня другая.

Они продолжали мило беседовать, как вдруг дверь резко распахнулась, влетел Игорь.

- Ты говорила, что в студии совершенно одна.

Тамара выглядела спокойной, но внутри все сжалось в комок – она знала чего можно ожидать от мужа.

- Мужчина ошибся адресом, и я пригласила его посмотреть картины.

- Ты сама приглашаешь незнакомых мужиков?

Самуил Яковлевич стоял как вкопанный.

- Игорь, я прошу тебя, держи себя в руках. Да, я сама его пригласила. Мне стало интересным мнение постороннего человека.

- Да? И как? Не успела? Ну надо же.

- Пожалуйста, не надо. Ты смешон.

- Конечно, смешон. Докатились, жена приглашает с улицы мужиков, а я смешон. Я подозревал нечто подобное, но чтобы прямо с улицы!

- Игорь, выйди…

Самуил Яковлевич не сдержался

- Молодой человек, немедленно извинитесь перед девушкой.

- Это моя жена и я решу, что и когда мне говорить – вы вообще кто такой?

Самуил Яковлевич достал документы.

- Самуил Яковлевич Шульман, – прочитал Игорь – И че?

- Я врач – психотерапевт.

Игорь стал смеяться.

- Игорь, давай дома поговорим.

Он не мог успокоиться – смеялся, как сумасшедший.

- Конечно, поговорим – и вышел. Слышно было, как он еще смеялся на улице и, наконец, уехал.

- Мне очень неудобно…

- Не извиняйтесь. Я все понял, вы же слышали - я – психотерапевт, – полушутя отвечал Самуил Яковлевич – разрешите я, все – таки посмотрю картины.

- Конечно, хотите чаю, кофе? – предложила Тамара.

- Чаю, если можно.

Тамара прошла к столу, включила чайник. Воцарилась тишина.

- Ваши картины просто великолепны, - наконец сказал он.

- Это первые мои картины и вы первый мой зритель и критик. Я занималась боди-артом, но пришлось оставить – муж против.

- Вам обязательно нужно двигаться в живописи, поверьте мне. Знаете, Тамара, мне очень некогда, вот моя визитка. Обязательно позвоните мне, если сможете, то сегодня вечером – у меня есть что вам сказать. А теперь разрешите откланяться – он снял свою шляпу. Тамара не успела ничего ответить, как он вышел.

Тамара подумала, что этот человек не зря появился в ее жизни. Ей стало очень интересно, что же он хочет ей сказать. Время тянулось, домой идти совсем не хотелось – Игорь наверняка устроит скандал. Она еще немного поработала, но, все же подошло время собираться.

- О - о - о! Явление великого художника! – Игорь был пьян, мерзкая улыбочка играла на его пьяном лице, запах перегара говорил о том, что пьет он с самого утра – И как незнакомец? Хорош?

- Давай ты проспишься, а потом мы поговорим.

- Ага, ты как раз придумаешь, че сказать. Или уже есть версии?

- Игорь, какие версии? Ты становишься все злее, не пора ли задуматься, как ты жить дальше будешь?

- Я - то? Отлично буду жить, а вот ты рисовать не будешь – я запрещаю тебе. Поняла? Великая художница.

- Поняла, – устало сказала Тамара и пошла в свою комнату, но он не дал ей и там покоя.

- Святая Тамара со всем соглашается. Ты не можешь даже отстоять свою точку зрения…

Он продолжал выкрикивать обидные слова, но Тамара абстрагировалась – она привыкла. Делала вид, что участвует в разговоре, даже вставляла реплики.

- Добрый вечер, Самуил Яковлевич, это Тамара.

- Приветствую вас, царица Тамара, - радостно отозвался Самуил Яковлевич. Тамара все- таки дождалась, когда Игорь отключится, и набрала номер нового знакомого, сердце ее колотилось от волнения.

- Извините, что так поздно – я была занята…

- Не нужно извинений – раньше двух часов ночи я не ложусь – привычка. Скажите, как дома? Я волновался.

- Не волнуйтесь, дело-то житейское.

- Не буду вас томить – есть у меня один знакомый, владелец галереи, искусствовед и я хочу вас познакомить. Сможете ли вы завтра приехать в его галерею?

- Я не могу ничего обещать. Сегодня муж сказал, что вообще не выпустит меня из дома.

- А давайте наврем – притворитесь очень больной, вызовите «скорую», а приедут мои люди. И еще, если позволите, я бы хотел поговорить с вами в качестве пациентки.

- Я на все даю положительный ответ.

- О`кей, до завтра.

- До завтра - эхом отозвалась Тамара. Она испытывала волнение.


В клинике дела обстояли неплохо, если не считать, что Клавдия всем морочит голову. У нее получалось все на ходу – ложь, запоминание этой лжи – она ни разу не сбилась в своих россказнях, запоминание и описание диагнозов ей давалось тоже легко, тем более что в клинике был Wi-Fi, то есть доступ к Интернету круглосуточно. Ей удавалось не переигрывать. Владимир замучался – он снова и снова пытался сказать Клавдии, что он ей не муж, но каждый раз она безошибочно угадывала его намерения и уводила тему разговора в другую сторону. Они провели в клинике уже две недели, а Владимира все никак не отпускали от «жены», пока не позвонил Антон.

- Я «зашиваюсь», выходи. В конце концов, не умрет же она. Пусть дают ей снотворное пока ты на работе. Она что, совсем не может без тебя?

- Помнишь, я сказал, что, мол, не носить же мне ее на руках? Так вот, лучше бы носил. Не знаю каким образом, но она умеет загнать человека в чувство вины – я чувствую себя виноватым во всем.

- Может, тебе самому уже нужен психиатр?

- Я думаю приблизительно то же самое.

- Старик, делай ноги оттуда.

- Ты же знаешь – я не могу бросить человека в беде.

- Ох, святой Владимир, смотри, чтобы тебе самому потом не было плохо – всем не поможешь.

- Ты же помог мне.

- Это другое.

- Что другое?

- Ладно, но работать выходи – я требую.

- Да, шеф.


Димка с Лизой опять виделись редко – опять готовились, учили, зубрили, конечно же, постоянно были «на связи».

- Я соскучился, и ты мне снишься.

- Ух ты! Расскажи.

- Я не хочу рассказывать всех подробностей, но сон был эротичным. Нет, нет, ты ничего такого не подумай – просто я во сне очень эротично все чувствовал, а мы с тобой просто находились рядом – гуляли.

- Как интересно – мне приснилось то же самое.

- Действительно?

- Угу. Просто не хотела тебе пока рассказывать, от учебы отвлекать.

- Это мистика.

- Не говори так. Мне не нравится слово мистика.

- Мистика – это просто необъяснимое.

- Да знаю, но не нравится – и все тут. А сон приснился, потому что мы влюблены.

- Много ли влюбленных ты знаешь, которым приснились одинаковые сны?


Тамара сделала все, как говорил Самуил Яковлевич – притворилась страшно больной, вызвала «скорую», которую прислал ее новый знакомый, Игорь даже не успел ничего понять.

- Царица Тамара! Приветствую вас. Знаете, я немного волновался – вдруг ваш муж увяжется за вами – помочь там или еще чего.

- Здравствуйте, Самуил Яковлевич. Я чувствовала себя заговорщицей, но все прошло хорошо – Игорь ничего не понял, вот только звонил все время – пришлось отключить телефон.

Тамара держалась сдержанно, но доктор Шульман был умным дядей с тридцатилетним опытом в психиатрии – для Тамары это была не просто авантюра. Сбежать от мужа-тирана – это очень смелый поступок. Самуил Яковлевич предложил гостье кофе, сказал, что галерист скоро придет.

- Для начала я бы хотел, чтобы вы с ним просто познакомились, а завтра нам с вами придется проникнуть в вашу мастерскую и похитить картины. Ума не приложу, как это сделать. Может, у вас есть идеи?

- Нет.

- Ну ничего, мы что- нибудь обязательно придумаем.

В дверь позвонили.

- Извините, я открою, - галантно извинился доктор.

- Рад представить – Павел Скржавицкий – галерист, меценат, искусствовед и просто хороший человек, а эта прекрасная дама – Тамара – художник, которого ты обязан не просто посмотреть, но и выставлять.

Павел, фамилию которого она не запомнила, поцеловал ее руку.

- Непременно. Тамара, Самуил Яковлевич мне все уши прожужжал о вашем таланте. Я уже не просто готов – я очень хочу посмотреть на ваши картины.

Беседа проходила непринужденно. Тамара удивлялась, что ей случайно встретились такие люди – образованные, харизматичные, галантные. Игорь приводил в дом разных людей, но, в основном это были торгаши со своим жаргоном, и Тамаре было не интересно с ними. Сейчас же она боялась закрыть глаза – вдруг все исчезнет.

- Есть некоторые трудности в доставке картин… - начал доктор Шульман.

- Давайте проедем и посмотрим их на месте, - предложил Павел.

- Это невозможно, - сказала Тамара, - мой муж запрещает мне заниматься живописью, а тем более он не разрешит мне выставлять работы.

- ??????? – лицо Скржавицкого стало комичным.

- Это долгая история.

- Я настаиваю.

Пришлось немного рассказать.

- Как может современный мужчина таким быть? – не унимался Скржавицкий.

- Поверьте, мой друг, может, - отозвался Шульман, - более того – муж Тамары не разрешит смотреть картины, поверьте моему опыту.

- Тамара, вы - мой герой, - выпалил Павел, - разрешите мне участвовать в «похищении» картин.

После того, как все детали обсудили, Самуил Яковлевич позвонил Игорю Виноградову.

- Добрый день. Вам звонит лечащий врач вашей жены, профессор Дятлов. Ваша жена нуждается в госпитализации. Окончательный диагноз еще не выставлен. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что у нее сбой сердечного ритма на фоне нервного срыва. Она нуждается в полном покое двое суток, поэтому телефон ее отключен. Алло? Вы меня слышите?

- Да.

- Так вот, через двое суток я разрешу ей с вами связаться.

- Да, да, конечно, - Игорь не узнавал свой голос.

- Тогда до свидания, - доктор положил трубку.

Тамара была немного в шоке от такой «конспирации».

- У меня в подчинении восемьдесят человек.

- Тогда все понятно, у меня вопросик – где же мне быть двое суток?

- Милости прошу к нашему шалашу.

- Мне неловко…

- Не начинайте. Я провожу вас в гостевую комнату.

Лежа вечером в постели, Тамара думала, что она сошла с ума, что Игорь обо всем догадается и еще о Димке. Соскучилась почему-то.

На следующий день Тамару разбудил стук в дверь.

- Войдите.

- Доброе утро. Разрешите за вами поухаживать.

Тамара уловила запах кофе, села и тут же Самуил Яковлевич поставил перед ней поднос.

- Завтракайте, а в это время я бы хотел провести тест – опрос.

Тамара кивнула.

- Помните, вы согласились быть моей пациенткой?

Тамара кивнула.

- Как давно ваш муж такой?

- Лет пять, но особенно злой, наверное, года два.

- Я так понимаю, вы терпите, он – скандалит.

Тамара кивнула. Доктор продолжал опрос еще около часа и, когда все закончилось, она вздохнула с облегчением – оказывается не так-то просто говорить на оч. личные темы.


Клавдии по ночам стали сниться кошмары, очень реалистичные, временами она даже не понимала – это сны, или видения. Она начала анализировать, откуда они могут появиться, ведь нигде не совершила промах, но так ничего и не поняла. Хотя в последнее время, наблюдая за Владимиром, не могла не отметить, что он силен духом. То, что она «больна», не сближало их. Она видела, что заботится он о ней со вниманием, но так заботятся и мамы – никакой интимной близости. Клавдия решила, что пора «выздоравливать». Она пришла к профессору и заявила, что абсолютно здорова и хочет домой.

- Клавдия Михайловна, конечно же, вы здоровы, - сказал Андрей Андреевич, - но дело в том, что вам стоит закончить курс лечения, тем более что осталось всего три дня.

- Не более.

Профессор не удивился такой постановке вопроса, позвонил Владимиру и сказал, что не вправе задерживать пациентку. И добавил, что на самом деле его волнует ее состояние.

- Видите ли, такое поведение характерно для ее состояния – то она впадает в ступор, то заявляет, что абсолютно здорова. Я не могу ее выписать с таким диагнозом, но отпустить, так сказать, на побывку, пожалуйста. Скажу вам честно, отпускать ее мне не хочется – состояние ее непредсказуемое.

- Как я окажусь с ней в ее доме, ведь я там даже никогда не был?


Владимир вырвался на день из больницы.

- Привет – он застал Антона в его кабинете. Надо сказать, у Антона бизнес шел очень неплохо, и один из киосков он приспособил под кабинет.

- Приветствую тебя, друг мой, - они обнялись, - как же мне тебя не хватает. Я уже Марину из бакалеи напрягаю в помощники, но у нее ребенок маленький и она устает, берет бухгалтерию на дом, вобщем, тяжко мне без тебя.

- Ничего, ничего, все образуется. Я поговорил с профессором, вернее, поставил его перед фактом, что если не буду работать – лишусь оной.

- Маладца. А теперь серьезно. Володь, я хочу продать бизнес.

- ???

- Влюбился безответно.

- Девушка знает?

- Нет, но и сказать ей я не могу. Пожалуйста, не спрашивай, все действительно серьезно. Когда ты рассказывал мне про свою жену – я обзавидовался, а потом вдруг – ба-бах. Конец истории здесь может быть только один – бегство.

- И куда ты собрался «бежать»?

- Еще не решил – либо в штаты, либо в Израиль. Скорее в Израиль – там медицина лучшая в мире – ты же знаешь, мама нуждается в особом уходе и лечении.

- И, тем не менее – я не понимаю, почему нельзя сказать девушке?

- Хочешь купить мой бизнес? – вопросом на вопрос ответил Антон.

- Хочу, но денег нет.

- Я все придумал, - и он все в нескольких словах рассказал другу.

У Владимира зазвонил телефон, он поговорил.

- Лиза испекла шарлотку и приглашает нас с тобой.

- Дел по горло. Передавай Лизе мои извинения, но я должен сейчас ехать в посольство.

- Как в посольство?

- Да, да, друг мой, дело уже в процессе.

- Но нужно же все обсудить.

- Сегодня вечером я приду в гости – заодно и Лизу повидаю.

Тут у Владимира зазвонил телефон – профессор Арсеньев сообщил, что Клавдия Михайловна вспомнила, где живет и даже назвала свой адрес.

- И больше ничего? – с надеждой в голосе спросил он.

- Не спешите, процесс начался, а это уже семьдесят процентов успеха.

Вечером Антон пришел с огромным букетом роз, шампанским, коробкой конфет и целым пакетом фруктов. Двери открыла Лиза, Антон увидел ее и буквально весь затрепетал, но взял себя в руки.

- Красавица, это тебе.

- Ой, какой большой, Антон, это же страшно дорого.

- Для дочери моего лучшего друга – самое лучшее, что может дать этот город!

Лиза так обрадовалась:

- Папа, папа, смотри! – она смеялась как ребенок, у Антона перехватило дыхание, он не мог оторвать взгляда от нее. Вышел Владимир и Антон взял себя в руки – для себя он решил, что о его чувстве не узнает даже лучший друг. Владимир заулыбался.

- Я так понимаю, все идет как надо?

- Ты очень умный человечище! Но есть некоторые моменты, которые я не могу без тебя решить.

Лиза все еще ходила по квартире с букетом.

- Я не понимаю о чем речь, посвятите? Вы провернули какое – то дело?

- Антон уезжает, и, я так понимаю, решил проставиться.

Лиза остановилась, лицо ее стало серьезным, девушка понимала, что папа и Антон сблизились в последнее время, да и самой Лизе Антон стал не чужим.

- Как уезжает? Почему?

- Видишь ли, моя мама больна, лечение нужно серьезное. Мы едем в Америку.

- В Америку? Это же далеко.

- Согласен, но сейчас существует Скайп. Думаю, что видеться мы будем часто, - ему и самому было трудно говорить, но, учитывая, что в последнее время ему вообще почти не спалось, а снилась исключительно Лиза, то он даже был рад, что момент прощания настал. И, хотя до отъезда еще далеко, и они еще будут видеться, Антон решил, что себя он успокоит, а может даже и спать по ночам хоть немного будет. Маме он сказал, что женится только в Америке, что он уже познакомился с американской девушкой и имеет на нее виды.

Вечер прошел замечательно, друзья расстались под утро.

- Я хотел спросить о твоей жене – может, помощь какая нужна – поговорить, рассказать ей, каким ты стал, чего достиг.

- Катю не интересует человеческий статус, а учитывая ее «стаж», то она вообще не в курсе, как живет наша страна. Если честно, то я растерялся, как дальше мне на нее влиять. Мне нужно чудо.

- Папуль, помнишь, мы с тобой говорили о том, что и мне нужно поехать к маме?

- Об этом не может быть и речи. Ты просто должна понять, что тебя там вообще не должно быть. Я там был, и, уверяю, тебе там не место – Владимир говорил серьезно.

- Я согласен с отцом, - отозвался Антон,- здесь нужно подумать, может быть, действовать силой – лучший способ.

- В смысле?

- В смысле доставить ее к тебе в квартиру, а потом – по ситуации.

- Хорошая мысль. Поможешь?

- Спрашиваешь.

Условились встретиться вечером и поехать к Кате.


Сегодняшним вечером происходили два необычных события для наших героев – «похищение» картин и «похищение» Кати. В мастерской Тамары произошло все гладко – она открыла, а мужчины погрузили картины в маленький грузовичок. Самуил Яковлевич настоял на том, чтобы самолично расставить картины, так сказать, произвести впечатление на Скржавицкого, вот, мол, какой талант я откопал.

У Кати же все произошло не совсем гладко. Владимир вошел в ее жилище – Катя сидела со своими дружками, спокойно выпивали, но, как только «нарисовался» Владимир, «начались беспорядки».

- Ты че, нового хахаля привела? Нас с Генкой мало? – начал кричать один из дружков.

- Че ты, Сань, пусть будет, лишь бы денег давал. Деньги давай! – закричал второй.

- Катя, я за тобой – поехали домой, - сказал Владимир.

- Домой? – Катя даже не поняла, о чем речь, и кто это пришел, - дык я дома, заходи.

- Катя, это я – твой муж, пойдем домой.

- Не, ты пасатри на это. Он ей муж! Да ты хоть знаешь, что ейный муж в Чечне погиб – хоть бы пожалел бабу.

- Я понял, - сказал Генка, - он хочет ее хату. Катька, гони его. – И он кинулся на Владимира с кулаками. Владимир, конечно же, увернулся, но Генка оказался настойчивым, раз за разом он метился попасть в лицо. С улицы Антон услышал крики и возню, вошел и стал удерживать нападавшего. Чувство омерзения охватило его.

- Блин, гадость - то какая. Как же можно так жить?

- Вопрос риторический, - ответил Владимир, - когда нет других вариантов, когда ты превратился в одноклеточное и далее по списку. Не забывай, я тоже отсюда. Катя, вставай, пойдем.

- Да пошел ты! – она стала кричать матом, - ненавижу.

Катя начала истерить – упала на пол и молотила кулаками воздух. Антон растерялся, стал хватать и Генку и Катю.

- Держи Генку, - скомандовал Владимир, - а я сам управлюсь.

- И как мы от них отвяжемся? – спросил Антон, имея в виду Саню и Генку. Потом сам же и ответил на свой вопрос. – Мужики, хотите литру поставлю?

Те аж протрезвели, смотрели на Антона такими глазами, будто никогда не пили, но Генка опомнился:

- Две.

- Окей, - сказал Антон, - только чур не драться и слушаться.

Мужики успокоились, но Катя брыкалась и орала. Антон подошел и хорошенько двинул ей в челюсть – она обмякла и утихла.

- Извини, я сам потом ей все объясню, - сказал он Владимиру.

- Можешь не сомневаться.

Когда выносили Катю, вышел дед Витя.

- Все, дед, отмучался ты – забираю Катю.

- А мужики как же?

- Я на днях схожу в милицию, скажу, что жену забрал и от комнаты этой откажусь – пусть отдадут кому - нибудь.

- Дай Бог тебе здоровья, сынок, може, мы с бабой хоть помрем спокойно.


В это время в квартире Шульмана Скржавицкий пел оды таланту Тамары.

- Милочка, да это же преступление – вы должны были рисовать с пеленок, вы взрослый человек и должны понимать, что такой талант в землю не закапывают. Где ваши ранние творения?

- Нет никаких творений – это первые мои работы. Желание рисовать пришло не в раннем детстве – в юности, но не было ни необходимости, ни возможности, вы же знаете, что муж у меня своеобразный. Так вот – всяческие мои «поползновения» пресекались на корню.

- Возникает вопрос – как вы прожили столько лет?

И Тамара рассказала всю свою историю. Шульман, теперь уже как врач Тамары, с интересом выслушал рассказ снова.

- Великолепно – выдохнул Павел Скржавицкий, - если бы я был писателем – написал бы роман.

- Павел, ведь никогда не поздно начать. Нет преград, - сказал Самуил Яковлевич.

- А теперь серьезно – Тамара, скажите, что вам больше подойдет – презентация только вас и ваших работ, или же мы можем сделать все тихо. В одной из галерей выставить ваши произведения, без рекламы, без приглашения СМИ, но нужным людям сообщить, - он подмигнул.

- Конечно же, второе.

- Я так и думал. А, может быть, вы зря его боитесь, и, узнав, что вы талант, заметьте – не просто начинающий художник, а уже состоявшийся (известность – лишь вопрос времени), ваш муж изменит свое мнение. Поверьте мне, еще пару лет – и вас начнут приглашать во все выставки. Если сейчас вас выставить как надо, то произойдет сенсация в определенных кругах.

- Павел, не нужно спешить, - поспешил на помощь Шульман, - если, как ты говоришь, работы Тамары – сенсация, то успех придет. Мы не можем точно определить, какова будет реакция мужа. Зачем рисковать?

- Да, конечно. Просто часть оглушительного успеха обрушилась бы и на меня…

- Брось, ты так известен, что только глухой не слышал о тебе.

Оба мужчины посмотрели на Тамару – она не была глухой и она не слышала о Павле Скржавицком – и все трое рассмеялись.


Утром Димка и Лиза сдавали вступительные экзамены, Димка сдал все на «отлично», а Лизе не хватило двух баллов. Нельзя сказать, что она расстроилась – она очень-при-очень расстроилась. Шутка ли, мечтать всю свою жизнь о том, как она станет лингвистом, затем, несмотря на конкурс, решиться поступать на бюджет, и два балла недобрать. Димка ее утешал, как мог:

- Хочешь, я тоже не пойду в этом году, в следующем будем опять вместе готовиться?

- Сдурел? Ты же сдал на «отлично», как можно отказаться?

- Очень просто – дома скажу, что не прошел.

- Дим, давай-ка прекращай, мы оба знаем, что учиться ты хочешь и должен, а то замуж не пойду.

- Шантаж карается законом.

- Подай на меня в суд, - тоже пошутила она.

Оказавшись дома, Лиза расплакалась.

- Папуль, не обращай внимания – просто эмоции, - оправдывалась она, в то время как отец пытался ее успокоить.

- Девочка моя, у тебя вся жизнь впереди…

Когда она села в кресло, то не заметила, что на другом кресле - кровати кто - то лежал. В это время этот «кто – то» зашевелился и застонал. Конечно же, эмоции и слезы сразу были позабыты.

- Кто здесь, папуль?

- Мама.

Лицо Лизы озарила улыбка, она подошла к матери, но та резко схватила ее за подол платья:

- Гады! Украли, - заорала она во все горло и в тот же миг откинулась на подушке и громко захрапела. Лиза удивленно посмотрела на отца.

- Это укол дает такое действие - она отключается, но вот почему – то вскидывается и кричит. Завтра нужно ехать в больницу – дома ее оставлять нельзя – мало ли что она может себе сделать. Да и про физическое здоровье не нужно забывать. Одним словом, врач нужен.

Он посмотрел на дочь – сколько добра было в ее взгляде на мать. Владимир был твердо уверен – его дочь – подарок небес. Сколько гадости и позора вынесла его девочка, а ведь она ребенок, она ничем не заслужила такого обращения к себе, и все равно любит своих родителей. Он подошел к Лизе, обнял ее:

- Я хотел тебя попросить кое о чем – побудь с мамой – у меня куча дел.

- Конечно.

Нужно было в клинику.

- Не хочу вас расстраивать, но оставлять Клавдию Михайловну одну, даже дома, нельзя, - профессор был неумолим.

- Сиделка?

- Можете попробовать, но осторожно. Сначала познакомьте Клавдию Михайловну с сиделкой, посмотрите на ее реакцию. Потом можно пробовать оставлять, начиная с получаса.

- Андрей Андреич, поверьте, на меня столько навалилось, что, если я возьмусь за все, то не потяну нигде.

- Возможно, оказавшись в ее доме, вы найдете какие-то следы ее родственников, и тогда разгрузите себя.

Владимиру ничего не оставалось, как согласиться. Он вызвал такси и повез Клавдию домой. Оказавшись в ее квартире, ему вдруг стало невыносимо тяжко, как будто грех всех людей свалился на него – ему захотелось сбежать как можно дальше. Клавдия заметила это и воспользовалась ситуацией – подошла к нему и страстно поцеловала. Владимир отключился.


Антон тоже за многое взялся – переоформление бизнеса, загранпаспорта, переговоры с Америкой, суета была ему необходима – он не мог даже на секунду остановиться, чтобы не думать о Лизе. Он так хотел поговорить с ней, сказать о своих чувствах. Часто, в мечтах, он ее целовал – и «башню сносило». Ни разу в жизни Антон ничего подобного не встречал – ни в книгах, ни в кино, ни от друзей-знакомых, и ему было так тяжело, что он хотел прямо сейчас сбежать. Он решил, что ни за что на свете никому не откроет свою тайну.

- Антон, - спрашивала его мама, - разве можно жениться по Интернету? А вдруг она врет? И она не такая вовсе? А еще я слышала, что у них популярны операции по смене пола. Захочется, допустим, некоторому человеку скрыть некоторые подробности жизни, а потом выяснится, что ты женился на Эндрю.

Антон смеялся от души.

- Может, тебе стоило бы подумать о писательской карьере, жанр фантастика? У тебя хорошо развита фантазия.

- Я лишь сказала что слышала, - обиделась та.

- Обещаю, что, прежде чем жениться, я все хорошенько разузнаю, даже на уровне сплетен. Можно ведь и детектива нанять – пусть родословную узнает, вплоть до переселения в Америку.

Мама вообще надулась и, под хохот сына, ушла в свою комнату.


Владимир открыл глаза и не сразу понял, что происходит. Клавдия, обнаженная, стояла около него, что-то тихо говорила и двигалась, будто лилась музыка, только ею слышимая. Зрелище потрясало своей красотой, ему казалось, что еще чуть – чуть, и он тоже услышит музыку и встанет и будет танцевать вместе с ней этот непонятный и красивый танец. Но он не шевелился, а Клавдия продолжала, она двигалась с такой грацией, будто рождена была в танце. Еще некоторое время танец притягивал взгляд Владимира. Вдруг, резко встав с дивана, он вышел вон, в подъезд, затем бросился бежать со всех ног. Он знает ответ на вопрос, какая Сила им руководила в этот момент. Но теперь он бежал, только лишь понимая, что нужно бежать, и, как будто его жизнь зависит от этого бега. Только добравшись до дома, он почувствовал безопасность.

- Папуль, ты где так долго?

- Что? А… да. Замотался, извини, - в голове что – то не прояснялось.

- Ты не отвечал на звонки, и мне пришлось позвонить Антону. Маме стало плохо, он сказал вызвать «скорую».

- Я уверен, ей окажут там квалифицированную помощь, хотя бы первое время, пока выведут алкоголь из крови.

- Ты в порядке? Что – то случилось?

- Я плохо себя чувствую - наверное, укачало в троллейбусе. Пойду, прилягу.

Лиза немного растерялась, но подумала, что и вправду его могло укачать. Утром Владимир проснулся вполне бодрым и отправился на работу.

- Привет, пропавший. Ты где был вчера?

И Владимир рассказал Антону всю вчерашнюю историю.

- Так она ведьма, - сделал заключение Антон.

- Я даже не думал об этом, - растерянно покачал головой Владимир, но при этом вспомнил, как Клавдия раскладывала карты в клинике, о том, что ему было не по себе в ее присутствии.


Лиза стала задумываться о том, где бы найти работу. Естественно, можно обратиться к отцу или Антону – без работы не останешься, но ей хотелось не этого. Ей хотелось именно помогать людям, и для начала она обратилась в отделение, куда забрали маму, на должность санитарки, или, как сейчас говорят, младшей медсестры. Ничего конкретного ей не ответили, но номер телефона взяли. Отцу она решила пока ничего не говорить – потом скажет, когда устроится на работу, тем более она видела, что он очень занят. Димка особенно не протестовал, но ему не нравилась сама мысль о том, что Лиза будет мыть полы, возможно, туалеты, выносить утки, тем более что ее отец приобрел бизнес, и она могла бы там неплохо устроиться.

- Дим, неплохо устроиться – желание многих, но не всех.

- Все, все, я больше не буду поднимать этот вопрос. Ты хочешь помогать людям.

- Ты все правильно понимаешь, и я бы хотела, чтобы ты не отстранялся. А то знаешь, как бывает, когда люди «не суют нос в дела жены» - они становятся чужими. Нужно все обсуждать, а ты будешь мне рассказывать о своих успехах, или неудачах в учебе.

- Я полностью с тобой согласен.

Теперь Димка стал посещать свадебные сайты, чтобы приглядеть, как сделать девушке предложение необычно. Кое-какие мысли были и свои – ему хотелось, чтобы Лиза запомнила этот день на всю жизнь.


Через два дня после того как Шульман звонил Игорю, Тамара позвонила мужу:

- Алло, здравствуй, Игорь, - как и учил Шульман, голос Тамары был слаб.

- Тома, что происходит? Ты где? Я немедленно приеду и заберу тебя.

- Не волнуйся, со мной все в порядке. Я нахожусь в частной психиатрической клинике, адреса не помню. Позже тебе позвонит мой лечащий врач.

Она положила трубку. Игорь остался в недоумении. Сначала он хотел нанять «частника», найти, наконец, жену, но подумал, что для начала нужно поговорить с доктором.

- Здравствуйте, с вами говорит профессор Дятлов.

- Здравствуйте, позвольте узнать, какая такая болезнь приключилась с моей женой, что мне нельзя даже ее видеть?

- Почему нельзя? Кризис миновал, и вы можете ее видеть, - он продиктовал адрес клиники и положил трубку.

Игорь от бешенства не знал, как быть – никто не смел с ним так разговаривать, как этот докторишка. «Психиатр, вот в чем дело. Привык с психами общаться», - подумал он.

Конечно же, Самуил Яковлевич попросил коллегу побыть профессором Дятловым и красочно описать состояние Тамары. Игорю показалось, что по телефону у Дятлова был другой голос, но он решил не говорить об этом. Пока.

- Тамара Леонидовна нуждается в серьезном лечении, и я хотел бы поинтересоваться о финансовой стороне.

- Любое лечение будет оплачено.

- Далее – видеться вам нужно как можно реже. Когда я сказал ей, что приедет муж, давление ее подскочило так резко, что у меня возникло опасение еще и за ее физическое здоровье – я хочу сказать, что понимаю, что у вас семейные проблемы, но сейчас вопрос стоит о психическом состоянии вашей жены. Я делаю акцент на этом. Если, после лечения вашей жены вы захотите обговорить проблемы взаимоотношений, то у нас есть и семейные психологи.

- Могу я ее видеть?

- Да, конечно. Прямо по коридору, палата номер пять.

Он шел по коридору просто в бешенстве.

- Доигралась. Я говорил, сиди дома, оставь свои художества.

- Я тоже рада тебя видеть, - сказала Тамара и отвернулась от него.

- Хоть бы о сыне подумала – он переживает.

Для Тамары, которая последние годы жила ради сына, это был удар ниже пояса, но она взяла себя в руки и продолжала молчать. А Игорь разразился длинной тирадой.

- Уходи, - наконец не выдержала она.

К ее удивлению, он замолчал и вышел. Позже, в доме Шульмана Тамара говорила ему:

- Мне нужно поговорить с сыном – все ему рассказать. Получается, что он переживает, а переживать особо не о чем.

- Нет проблем, пригласим его к нам в гости.

Димка так обрадовался, что у мамы все хорошо.

- Мам, как же здорово, что ты здорова, что твое творчество оценили и что тебе встретились такие люди. Но вдруг отец все узнает?

- Когда отец все узнает, - сказал Самуил Яковлевич, - тогда и будем посмотреть. Думаю, что время его немного остудит.

- А если нет?

- Дима, давайте сейчас об этом не гадать и не отходить от позитива, ведь ваша мама сейчас должна настроиться на работу и готовиться к выставке. А когда вы познакомитесь со Скржавицким, то убедитесь в том, что он приложит все усилия, чтобы работы Тамары получили наивысшую оценку.

- Мама, давай я познакомлю вас с Лизой. Мне так этого хочется.

- Давайте, давайте, молодые люди. Чем больше позитива, тем больше отдачи работе. Завтра же приглашайте Лизу, а я позову Скржавицкого.

Димка поговорил с Лизой.

- Так все неожиданно и так хорошо складывается – даже не верится. Наконец, мама счастлива, настроена на работу, а то раньше часто ходила с рассеянным видом. Отец запрещал ей рисовать дома.

- Да, действительно, хорошо складывается.

- Мы с тобой и твоим отцом приглашены к доктору Шульману – знакомиться с мамой.

- Как интересно, - мечтательно протянула Лиза.


Во время сеанса, который Клавдия проводила над Владимиром, сразу пошло все не так. В тот момент, когда он отключился, ей привиделся ангел, который говорил: «Не делай», но она не придала этому значения, отмахнулась, как от ненужной мысли. Затем, в самый сеанс, она почувствовала, что Владимир «в себе», но было уже поздно – он сбежал. Клавдия, как была – голая, села на пол. В голове звучал вопрос – что происходит? Впрочем, чтобы понять ответ, требуется упорядочить мысль, но порядка не было. Она встала, машинально выпила снотворное, и легла в постель. Уснула. Снова непонятно – не то видение, не то сон. Она проснулась и обнаружила, что горит, то есть, температура тела оставалась в норме, но жар был сильным. Она полежала в прохладной воде - не помогло, Клавдия не знала, что делать.

- Андрей Андреевич, помогите, - ей стало очень плохо.

- Клавдия Михайловна? Что случилось?

- Приезжайте.

«Скорая» приехала очень быстро.

Клавдия находилась в полубредовом состоянии – она слышала разговоры медиков, их вопросы, но ответить не могла – все горело. Боль была невыносимой, и она видела огонь, который ее жег.

Позже, когда она уснула и ровно дышала, доктор Арсеньев отдыхал у себя в кабинете, зашел коллега:

- Ваша пациентка странная – она явно не наш клиент. Может, попробуете обратиться нетрадиционной медицине? Я имею в виду экстрасенсов, или «травников», вобщем, кто откликнется.

- Артур, я думал ты – врач, - Андрей Андреевич удивился подобному предложению.

- Я-то врач, а вы – прислушайтесь… Подумайте, - не обиделся коллега и, выходя, как бы невзначай, оставил газетку с объявлениями.

Андрей Андреевич весь вечер мерил шагами кабинет, пока, наконец, не взял в руки газету.

«КОЛДУНЬЯ КЛАВДИЯ СПАСЕТ ВАШУ ЖИЗНЬ» - бросилось сазу же в глаза. Фото Клавдии Михайловны красовалось под заголовком. Он прочел заметку, в которой говорилось о том, что Клавдия спасает семьи, исцеляет, выводит из запоя, далее «отзывы спасенных», комментарии «экспертов» о том, что такие целители рождаются раз в столетие. Внизу, конечно же, находился контактный телефон. Профессор потянулся к трубке, но одернул руку. Непонятное чувство охватило его – то ли страх, то ли даже паника.

- Мне нужна Клавдия, - все-таки осмелился он.

- Пожалуйста, позвоните завтра, - последовал ответ.

- Видите ли, это вопрос жизни и смерти.

- Клавдии нет. Я попробую с ней связаться, но у нее несколько дней выключен телефон.

- А дома она принимает?

- Я не уполномочена давать такую информацию.

Андрей Андреевич положил трубку. Он хотел позвонить Владимиру, поделиться информацией, но не решался. Ему почему-то казалось, что, произнеся вслух слово ведьма, что-то может случиться, непременно плохое. Он снова мерил шагами кабинет, пока не устал. Уснул, но чувство тревоги не оставило его и во сне, спал он паршиво, проснулся совершенно разбитым.

- Владимир Петрович, нам нужно поговорить, - сказал он сам себе, взяв в руки телефон.

Владимир обрадовался, что они-таки узнали, кто такая Клавдия.

- В принципе, это ничего не дает. Колдуны тоже люди, тоже могут болеть и терять память, но, знаете, мне страшно – не так как в детстве, а по-настоящему. Мне ночью снились страшные сны, утром страшно было просыпаться. Не могу объяснить. Чертовщина какая-то. Я взрослый мужчина и врач, и вдруг - страшно.

- Я вас понимаю. Если вам от этого станет легче, то мне тоже было страшно, но сейчас нет. Я объясню, - и он рассказал о ритуале, который Клавдия проводила, о том, что он поделился с другом, и он сделал вывод, что Клавдия колдунья, и теперь уже сам доктор это подтвердил.

- Вчера я звонил по телефону, указанному в объявлении, мне ответили, что с ней нет связи.

- Давайте подождем, пока она придет в себя.


В доме Шульмана было так весело, что, казалось, собрались самые близкие люди. Никто не сказал бы, что еще несколько часов назад они не были даже знакомы. Лиза очень понравилась Тамаре Леонидовне. И, если бы у нее была дочь, то она хотела бы, чтобы она была такой же красивенной – именно такое определение дала Тамара Лизе. Владимир ей тоже понравился – никогда бы не подумала, что совсем недавно он был горький пьяница.

- Внимание, господа, - Скржавицкий встал, постучал по бокалу с шампанским, - мне бы хотелось сказать тост.

Димка с Лизой переглянулись. Павел им понравился, даже его манера держать себя помпезно, но при этом в нем сразу угадывалось внутреннее благородство – они никогда не видели таких людей.

- Я бы хотел поднять наши бокалы, как бы не прозвучало банально, за присутствующих дам. Таких красивых леди не встретишь нигде – это официальное заявление. Тамара, Лиза, вы просто излучаете добрую красоту, именно добрую, сейчас ведь, знаете, в моде агрессия. А ваша красота – идеальна для современной женщины.

Все подняли бокалы. Такого вина Лиза никогда в жизни не пробовала, ей так понравилось, что она выпила немного больше, чем нужно. Когда ужин закончился, стали обсуждать, как и когда выставить картины Тамары. И почему-то Лиза глупо хихикала, а поле того, как попили кофе, Самуил Яковлевич предложил Димке отвести Лизу в гостевую комнату.

- Никогда в жизни больше не буду пить спиртное.

- Почему? – спросил Димка

- Вино было таким вкусным, что я испугалась. Я подумала «а вдруг мне понравится вообще спиртное?» Ты же понимаешь – алкоголизм передается по наследству.

- Не переживай, я не дам тебе спиться.

- Я серьезно – мне так не понравилось быть пьяной, что никакое вкусное вино не изменит мое решение никогда не пить алкоголь.

В дверь постучали, Димка открыл.

- Папуль, - Лиза бросилась отцу на шею, - никогда – никогда больше не выпью и грамма. Мне так стыдно.

- Собственно, я не по этому поводу, но, раз ты сама заговорила, то я одобряю твое решение не пить алкоголь – ты же знаешь, у тебя плохое наследие. Но я вот по какому вопросу – уже несколько дней мама в клинике. Как ты знаешь, к ней нельзя – она проявляет агрессию. Я разговаривал с ее лечащим врачом и он сказал, что шансов у нас мало – здоровье у не слабое, сильные препараты давать нельзя, а поэтому здесь только один выход – идти в церковь, просить Всевышнего о милости.

- Я с вами, - сказал Димка, - тем более мы с Лизой собирались идти.

На следующий же день все втроем отправились в церковь. Владимир молился: «Господи, Ты избавил меня от алкоголизма, помоги мне помочь жене. Я растерялся, кончается вера в то, что я смогу. Пожалуйста, сделай что -то, потому что нам нужно еще чудо». Он молился долго, изливал душу, ему нравилось молиться, в последнее время Владимир молился каждый вечер, это была его пока еще тайна. Дети тоже молились долго и горячо, хотя Димке родители ничего не рассказывали о Боге – отец строго-настрого запрещал «Божественные темы», все-таки проблем накопилось очень много, и он, переборов некоторое стеснение, стал все яростнее молиться. Слова как-то сами собой приходили, он даже удивился, что, оказывается, молиться не сложно, а даже наоборот, как бы душу облегчает. Из церкви все вышли воодушевленные, молчаливые, со спокойной радостью и верой в то, что Бог их любит и слышит их молитвы. Батюшка сказал им, что тоже помолится о них и их нуждах.

Но время шло, а ни Кате не становилось легче, ни Клавдии. Катя стала как одержимая – все время кричала, что хочет выпить, просила «водочки любимой», а Клавдия впала в кому. Через неделю только пришла в себя, но ей было плохо. Доктор Арсеньев позвонил Владимиру.

- Клавдия Михайловна мучается. Все время от кого-то хочет убежать и спрятаться.

- Сейчас буду, - он вызвал такси, оставил на холодильнике записку: «Срочные дела. Не волнуйся, позвоню сам. Целую».

- Я не знаю, что делать, - сказал Арсеньев.

- Я знаю. Можно мне ее забрать на время?

- ???

- Потом все расскажу, во всяком случае, хуже не будет.

Конечно же, Владимир повез ее в церковь. Как только они переступили ворота, Клавдию начало карёжить. Отец Иоанн встречал их на пороге – Владимир звонил ему ранее. Он помог завести Клавдию внутрь и начал молиться. Она свалилась так, будто ее кинули на пол. Владимир не смог ее удержать – он лишь смягчил падение. Святой отец продолжал молиться, у нее стала выделяться пена изо рта, глаза открывались, закрывались, подкатывались. Она то хрипела, то рычала, то визжала. Владимир еле-еле держал ее, это было не так-то просто – она царапалась, вырывалась. Очень похоже было на приступ эпилепсии, но сильнее. Отец Иоанн взял Библию, стал читать место, где говорится о том, как Иисус изгонял бесов в стадо свиней, потом начал говорить на непонятном языке – тут уж Владимиру пришлось совсем туго – Клавдия вскочила, побежала, он за ней, повалил ее. Люди, которые пришли на ночную молитву в ужасе наблюдали за происходившим, но батюшка приказал всем молиться. Это длилось уже часа полтора, Владимир изрядно устал. Вдруг она обмякла и затихла. Отец Иоанн стал петь, он сходил куда-то, принес кубок со святой водой, помолился над ней и стал поить Клавдию. Она пила с жаждой, но потом захлебнулась и начала плакать. Владимир прижал ее к себе, гладил по волосам, как ребенка. Позже, сидя в такси, она спросила:

- Зачем ты это сделал? Ты спросил у меня – хочу ли я? Я достигла таких высот, о которых другие только мечтают.

- Ну, и куда тебя привели твои высоты?

- Да что ты понимаешь? Весь мой род, много поколений – это ведьмы. Меня воспитала ведьма, которую воспитала ведьма, которую воспитала ведьма.

- Я думаю, что пора закончить с ведьмачеством.

- Отвези меня в клинику. И не подходи ко мне вообще никогда.

Владимир все рассказал Арсеньеву.

- То есть вы хотите сказать, что изгоняли бесов?

- Именно так.

- Но вы же современный человек…

- Андрей Андреич, помните, как вам было страшно и вы не могли объяснить, откуда взялся страх. Скажу, что в таком месте, как это, должен быть молитвенник.


Игорь Николаевич Виноградов неистовствовал – семья вышла из-под контроля. Сын целыми днями пропадал в универе, а когда появлялся – делал вид, что учится. Жены давно не было дома, что совсем бесило – он не знал ни диагноза, ни когда ее выпишут, ни того, что там с ней происходит, хотя сумму запросили приличную. Иногда он срывался на подчиненных – это он так думал, на самом деле спокойно он вообще не разговаривал – все время орал. Люди просто разбегались из фирмы. И когда Игорь вызвал к себе менеджера по кадрам, она пыталась что-то там пролепетать о невозможности работы в таких условиях.

- Интересно, в каких? Что вы хотите сказать – я – деспот, тиран? Я не могу сработаться с людьми? – он подошел ближе к бедной испуганной женщине, в нос ударил запах перегара.

- Да, - от страха она сорвалась на крик, - вы – деспот, тиран, от вас разит перегаром. И если вы меня уволите, то нигде не найдете толкового кадровика – я буду стоять у двери нашего офиса и рассказывать людям что их ждет, если они сюда устроятся работать, - слышимость была великолепная, люди просто пооткрывали рты от услышанного – никто до сих пор не противостал хамству шефа, все вышли в коридор

- Как ты посмела мне такое… - он задохнулся от злости.

- Посмела, - она поняла, что все равно ее уволят, - люди разбегаются с фирмы, неужели вы не видите, что еще некоторое время – и вы, от нехватки профессионалов, начнете терпеть убытки? Неужели вы не видите, что в офисе нездоровая атмосфера, а какая отдача, когда тебя просто ноги не несут на работу? Оглянитесь, Игорь Николаевич, вы сами разрушаете ваше же дело.

- Пошла вон! – он так заорал, что народ в коридоре присел.

- Не пойду, - тоже заорала она, - по трудовому кодексу вы не можете меня выгнать – только через суд. Я столько времени, труда и даже души вложила в вашу фирму, что все время говорю «наша фирма». Я люблю свое дело, я до сих пор учусь, и буду писать статьи в журналы по улучшению подхода к кадровым вопросам. И я не позволю вам выгнать меня как какого-то дворника-пьяницу.

Елена Станиславовна под громкие аплодисменты вышла из кабинета шефа. Игорь обалдел, он налил себе виски и сидел пил, пока не опустошил всю бутылку. Покачиваясь, вышел из кабинета, посмотрел по сторонам – никого – и отправился в ресторан. В ресторане «Инкогнито» он был завсегдатаем, но и там «не угодили» принцу. Официантка Мариночка плакала навзрыд – Игорь Николаевич высмеял ее маленькую грудь. Пришел администратор зала, вызвали такси и, с горем пополам, спровадили его восвояси. Димка услышал, что отец пьяный по грохоту в прихожей.

- Пап, ты снова напился. Не хотел бы завязать?

- Собрался учить родителя? Щенок ты еще, понял?

- Иди в ванну, завтра поговорим.

- Почему все решили меня поучить?

- Если все решили поучить, может, стоит задуматься?

- Да пошли вы все… Задуматься… Завидуете мне все, - и дальше в том же духе - бормотал, бормотал, пока не свалился прямо в прихожей. Димка решил не тащить его в спальню – пусть проснется и увидит, что допился уже до того, что засыпает, где попало. И действительно, Игорь проснулся и съежился при виде себя на полу в прихожей. Эта картина так покоробила его, что он напился с горя.


Антон полетел в Америку на переговоры. Он попросил Лизу присмотреть за его мамой, но сделать это так деликатно, чтобы она не поняла, что за ней присматривают. Лиза обрадовалась такой возможности – хоть немного будет занята. Конечно же, накануне Антон их познакомил. Когда Лиза вошла в его квартиру, Антону стало плохо дышать, но она не замечала этого, а ему казалось, что дело может дойти до умопомрачения – у него в буквальном смысле кружилась голова. Раньше он рассуждал о любви трезво, мол, да, это хорошо, я хотел бы это испытать, но теперь у него было состояние «любовной горячки», и он не был рад такому состоянию, оно его тяготило.

Владимир однажды спросил прямо:

- Ты любишь Лизу?

- Да.

- Скажи ей.

- Не могу, посмотри на неё – она любит своего Димку.

- Всего лишь скажи…

- Дай мне слово, что от тебя она этого не узнает, а также дай мне слово, что, как только ей станет плохо, или у нее будет не все в порядке, вобщем, любой повод, любая мелочь – и ты сразу пришлешь мне весточку.

- Даю слово.

- Еще я попрошу тебя никогда не касаться этой темы.

- Настолько серьезно?

Антон ничего не ответил.

В Америке «все срослось» и он прилетел домой, доволен тем, что уже через несколько дней они с мамой навсегда покинут эту страну. Но мама насыпала соль на рану:

- Вот на какой девушке тебе надо жениться – умница, красавица, а какую шарлотку она печет!

- Мамочка, мне нужна другая жена – американская.

- Да почему американская -то? Какая американская жена тебе пироги будет печь?

- Мамуль, какие пироги – от них толстеют. Современные девушки следят за фигурой? – улыбался он.

- Почему к выбору жены ты относишься так легкомысленно?

- Ничего не легкомысленно. Я сама серьезность.

Мама махнула рукой.

- Я молюсь о том, что бы ты встретил свою единственную, какой бы национальности она не была.

- Давай-ка собирать вещички – третьего мы улетаем.

- Антоша, как третьего? – она схватилась за спинку кресла.

- Мамочка, ну пожалуйста, не расстраивайся – для тебя ведь не новость, что мы уедем навсегда.

- Пообещай мне, что похоронишь ты меня здесь.

- Мам, ну ведь земля – она везде земля.

- Да, ты прав, - она на какое-то время задумалась, - действительно, через несколько поколений о человеке все равно забывают, так какая разница, где тебя похоронят. Я боюсь ехать в незнакомую страну, вот в чем дело, но обещаю – обузой тебе не буду.

- Вот и ладненько, вот и договорились.

Они в обнимку пошли собирать вещички, Антон улыбался, а у мамы были слезы на глазах.


Прошло два года. Владимир с Лизой стояли на кладбище, погода как будто плакала вместе с Лизой.

- Не плач, милая.

- Так жалко, что мама не смогла жить без алкоголя.

- Человек сам выбирает, как ему жить.

- Папуль, ты верующий, объясни, всемогущий Бог не мог избавить маму от алкоголизма, как тебя?

- Мог. Видишь ли, Бог, создавая людей, дал им право выбора. И это решение исходит от человека. Имея зависимость, я ненавидел спиртное, очень хотел не пить.

- Разве Он не может вмешаться в решение человека?

- Зачем тогда Ему давать было право выбора? – вопросом на вопрос ответил отец. – Кто-то, когда-то сказал, что, чем больше ты живешь, тем больше накапливается вопросов к Богу. Я не могу ответить на все твои вопросы, просто прими как неизбежность смерть, болезни, горе, войны.

Подошел Димка.

- Ты плачешь и дождик тоже, - сказал он, положил цветы на могилу, обнял любимую, - здравствуйте, Владимир Петрович.

Когда они подъехали к дому Терентьевых, Владимир пригласил Димку на чай:

- Погреемся.

- Спасибо, но, вынужден отказаться – работы «мильён». Однако вечером я украду вашу дочь – в кино тыщу лет не были.

- Как Тамара Леонидовна? – спросила Лиза после фильма, - Игорь Николаевич не подозревает?

- Он скоро не будет подозревать, как его зовут. А мама рисует с удовольствием – скоро ведь авторская выставка, я очень рад за нее. А ты? Как тебе работается на новой работе?

- Здорово! На складе – будто в книгохранилище, заходишь – и глаза разбегаются, не знаешь, что выбрать. Меня даже мой начальник, завхоз, уже гонял, мол, не читать устроилась - пол мыть, - у Лизы лицо сияло от удовольствия – настолько ей нравились книги.


Сегодня Игорь Николаевич Виноградов добирался домой маршруткой – он был мертвецки пьян. Неизвестно, каким образом он оказался в общественном транспорте, и это его очень злило. Он молчал, но про себя матерился. Вдруг его внимание привлекла молоденькая яркая девушка. Собственно говоря, его привлекла газета в ее руках – афиша на полразворота гласила, что авторская выставка феноменальной художницы Тамары Виноградовой состоится в арт-студии «Искусство». Игорь аж протрезвел, во всяком случае, ему так показалось. Он выхватил газету из рук девушки.

- Отстань, пьянь. Пускают же таких в транспорт.

Как всегда разгорелась дискуссия. Бабуля, сидевшая рядом, сказала:

- Куда же его денешь – ему тоже ведь домой надо.

- Было бы надо – не напивался бы.

И т. д. и т. п. Но Игорю было все равно – он читал снова и снова афишу.

Много лет он не ездил в общественном транспорте, но узнал свою остановку. Вышел. Огляделся кругом, внутри что-то назревало: «Вот она и показала свое истинное лицо… Авторская выставка…Димка, скорее всего, все знает, тоже мне, сын… Предатели». Он нашел мобильник:

- Ты знал?

- Что знал? – не понял Димка.

- Не корчи из себя невинность, - заорал Игорь, - я о выставке нашей мамочки!

- Знал.

- И чё?

- Ничё? - грубостью на грубость ответил Димка. Игорь бросил трубку.


В галерее Тамара Леонидовна испытывала приятную неловкость – она не привыкла быть в центре внимания. Сегодня ее кавалером был Шульман, и ее смущало данное обстоятельство – мало ли, вдруг напишут в какой-нибудь газете, что у них отношения, а она замужем. Скражавицкий уверял ее, что непременно именно так и напишут и что ей пора развестись. За эти два года Павел узнал Тамару хорошо – она мучилась в браке с «этим тираном», хотя не очень-то и признавала это.

- Дорогая, - говорил он, - самоотверженность русских жен известна всему миру, но тебе нужно работать, а не тратить себя на него.

- Я не брошу мужа, - следовал короткий ответ.

Димка подошел к матери:

- Мам, звонил отец – он все знает.

- Значит, будет скандал.

- Может, ты временно не будешь появляться дома?

- Вряд ли теперь это получится.

- О чем шушукаетесь? – подошел Самуил Яковлевич.

- Отец мне звонил – он все знает, вот, предлагаю маме домой не приходить.

- Хорошее решение, но это всего лишь отсрочка. Вообще я думаю, он явится на выставку.

Тамара побелела.

- Не нужно переживать, - сказал Шульман, - Павел, например, будет только рад – пресса, скандал.

- Мамуль, а давай, и вправду, отнесемся к этому с юмором.

- Давай, - выдавила Тамара, - только, чтобы нам не вышел боком юмор.

- Господа, - подошел Скржавийкий, - юмор – это замечательно.

У входа кто-то закричал:

- Где она?

- А вот и юмор, - сказал Димка.

Игорь подбежал к Тамаре, за ним все журналисты.

- Объясни, - Игорь сделал в сторону картин.

-Ты и сам все понял, я думаю.

Всегда интересно – супружеские разборки. С одной стороны стояли Тамара, Димка, Лиза, Владимир, Шульман, Скржавицкий, с другой – Игорь.

- У тебя своя жизнь за моей спиной.

Постепенно их окружали люди.

- Игорь, не устраивай драму – ты сам выбрал, как жить. Сколько раз мы говорили с тобой.

Иногда щелкали фотоаппараты.

- Об этом? – он опять обвел рукой выставочный зал.

- Не перекручивай.

- Поехали домой – там будем разбираться, - сказал Димка. Он твердым движением взял отца за руку и повел к машине, Тамара последовала за ними. Игоря понесло:

- Предатели. Хотя бы сказать могли? – он кричал.

- Пап, ты ведь запрещал маме рисовать, помнишь? Но рисование для нее как дыхание.

- Конечно, у меня же мозги атрофируются, я же – алкоголик. Где же мне понять! А может, оъяснятели такие?

- Какие, папа? Как объяснять? – Димка тоже перешел на крик, - Всю жизнь она рисует, ты говоришь, что это фигня и глупости. Что она рисует, потому что ничего не умеет делать. Неужели ты подумать не мог, что, если, несмотря на все твои запреты и иронию она рисует, значит, ей надо.

Молчание. До Игоря начало доходить. Молчание длилось долго.

- Но выставка! Авторская выставка! Реклама в газетах, «феноменальная художница», а сказать нельзя было?

- Да как сказать-то? - не выдержала Тамара, - Мы с тобой почти не общаемся.

- Так пообщайся, - все еще кричал он – мало я для тебя хорошего сделал. Всю жизнь на мои деньги жила…

- Прекрати пьяную истерику, - не выдержав, крикнула Тамара.

- Это я-то пьяный?..

Он сидел впереди, Тамара на заднем сидении.

- Я тебе язык укорочу… Дрянь такая…

Завязалась потасовка. Димка на мгновенье выпустил руль из рук, чтобы усадить отца на место…


Утром Лизу разбудил отец:

- Вставай, соня – на работу опоздаешь.

- Как было бы хорошо, если бы рабочий день начинался после обеда, - она включила телевизор.

- Да уж, после выставки тяжеловато вставать. Оказывается, нелегко вести богемную жизнь.

Он услышал вскрик, забежал в комнату. Лиза стояла и закрывала рот ладошкой. На экране увидел фото всех троих Виноградовых.

- Как стало известно нашему журналисту, - говорил диктор, - вчера во время выставки художницы Тамары Виноградовой ворвался ее муж в нетрезвом состоянии. - Речь сопровождалась видео со вчерашней выставки, - Чтобы избежать публичного скандала, сын Тамары Леонидовны и Игоря Николаевича, Дмитрий, увел отца от камер. Все сели в автомобиль. Вся семья погибла во время столкновения с грузовиком. Причины ДТП выясняются. По предварительным оценкам экспертов водитель не справился с управлением.

На экране появился Павел Скржавицкий:

- Тамара Виноградова - действительно феноменальная художница. Такие таланты редко бывают от рождения, годами люди достигают такого мастерства. Мне стало известно об аварии два часа назад. Я все еще не верю…

Лиза опустилась на пол – она молчала. Владимир тоже молчал.

- Лиза, - отец подошел к своей любимой девочке, - не молчи.

- Папуль, это не может быть правдой.

- Мы все узнаем, - он взял телефон, набрал номер Павла.

- Я взял организацию похорон на себя, если вы не против. Завтра они будут в своей квартире.

- Спасибо. Не знаешь, почему не плачет Лиза?

- Не знаю, люди по-разному реагируют. Это нужно пережить. Всем. Самуил сказал, если кому-нибудь нужна помощь, чтобы обращались.

Владимир положил трубку. Неожиданно он вспомнил, как Антон взял с него обещание сообщить о проблемах Лизы.

- Милая, я могу оставить тебя на пару часов одну?

- Да, не переживай, - спокойно ответила Лиза.

Владимир помчался в офис сделать распоряжения, включил Интернет.

- Hello! How are you? – Антон улыбался во весь рот, - представляешь, теперь язык пошел как по маслу.

- Димка погиб. Вместе со своими родителями.

- Лечу, - просто ответил он.

Когда Владимир вошел в квартиру, Лиза все также сидела на полу, смотрела телевизор. Он остановился…

- Не переживай, я в норме. В голове не укладывается. Не могу поверить.

- Скржавицкий взял на себя организацию похорон. Завтра. В их квартире.

- Папуль, где же Бог? Почему?

- Милая, я даже не нахожусь, что тебе ответить. Но, думаю, что не зря людям дано время. Время лечит, хотя я и понимаю, что сейчас бессмысленны любые слова.

День тянулся нестерпимо долго. Вечером Лиза открыла шкаф, достала черное платье, одела его, посмотрела на себя в зеркало и подумала о том, что надо бы купить черный платок. Ночью не спалось и они с отцом разговаривали. Лиза говорила, говорила, говорила - о Димке, его семье, об их отношениях. Заснули на рассвете. К десяти утра позвонил Павел и сказал, что ожидает их в квартире Виноградовых. Когда Владимир с Лизой вошли, людей уже было много – поклонники творчества Тамары. Лиза, увидев тела, не заплакала и это напрягало отца. Она молча сидела возле Димки, кровь отхлынула от ее лица, а папа просто находился рядом с дочкой. И после похорон Лиза молчала, на следующий день тоже молчала, ничего не ела, взгляд ее был отстраненным. Владимир позвонил Шульману.

- Ничего не делай, - ответил он.

- Просто наблюдать?

- Нет необходимости бить тревогу – прошло мало времени. Попробуй понять – она такая юная, похороны целой семьи, в общем, что тебе объяснять – сам понимаешь. Не докучай девочке излишней опекой, но и наблюдай за ней. Звони мне каждый день в это же время.

Еще через день прилетел Антон. При виде никакой Лизы он аж задохнулся – мощный поток жалости, любви, нежности нахлынул на него, ему захотелось обнять ее.

- Здравствуй, девочка, - он подошел к Лизе близко, не смог больше ничего сказать, а она никак не прореагировала.

Что можно сказать в такой ситуации? Целая семья погибла. Горе. Девушка, которая в первый раз любила, и ее любил Димка. Их взаимоотношения были примером для всех окружающих, независимо от возраста. Даже соседка по лестничной клетке баба Варя говорила, что хотела бы оказаться на месте Лизы. А теперь что?

Владимир поехал на работу – дела требовали его присутствия, а Антон остался с Лизой. За четыре часа она не проронила ни слова, сидела неподвижно, смотрела в одну точку, Антон с ума сходил. Вечером Владимир уложил ее, она уснула. Утром, когда стало понятно, что Лиза все в том же состоянии, он позвонил Шульману. Тот приехал, осмотрел Лизу.

- В клинику не нужно, реакция нормальная, хотя и заторможенная. Ею нужно руководить – водить на прогулки, включать музыку, разговаривать, как с ребенком.

- Сам как? – спросил Владимир.

- Больше нагружаю себя на работе. Без царицы Тамары как без солнца. Темно. Звонят люди, выражают соболезнование, от этого еще тяжелее.

- Разреши мне заботиться о ней. Тебе все равно работать нужно, хотя бы по полдня, мне еще неделю можно побыть у вас, - Антон вообще не хотел расставаться с Лизой, хотя и уезжал на ночь. Эта квартира все еще была его, но места для всех не хватало. Он водил ее на прогулки каждый день и рассказывал об Америке. Рассказывал так увлеченно, что сам удивлялся, насколько он уже полюбил эту страну.

- Знаешь, когда-нибудь, я увезу тебя с собой и ты сама все увидишь. Я поведу тебя в самые красивые места, а потом ты расскажешь мне о наиболее полюбившихся, - он посмотрел Лизе в глаза и увидел, что взгляд ее был заинтересованный. Всего мгновение – и он пропал, но Антона это воодушевило. После прогулки он обычно усаживал ее за стол и кормил с ложки. Говорил как ребенку, что нужно кушать, чтобы стать сильной и умной, и красивой, она ела, немножечко, как котенок. Вечером Антон сказал Владимиру о том, что Лиза реагировала на рассказы про Америку.

- Я обещал забрать ее с собой, чтобы она все увидела.

Владимир рассказал Антону о страсти Лизы к путешествиям, о том, что она хочет увидеть многие страны, и они с Димкой собирались объездить весь мир.

Но вот пролетела неделя – сегодня вечером улетать. Он до физической ломоты не мог думать об этом.

- Я заберу ее с собой, - сказал Антон, тон его был решительным.

- Думаешь, я отдам Лизу в таком состоянии?

- Володь, подумай, может быть, путешествие растормошит ее.

- А теперь ты подумай, и поставь себя на мое место.

- Не нужно ссориться.

Мужчины остолбенели.

- Папуль, Антон столько рассказывал об Америке. Я очень хочу ее увидеть.

- … Конечно, - после долгого замешательства он бросился обнимать дочь, глаза его увлажнились. Они обнимались, целовались, как после долгой разлуки. Потом Лиза подошла Антону:

- Возьмешь меня в свою красивую Америку?

- К сожалению, я улетаю сегодня, но, как только папа сможет все оформить с твоим вылетом, я буду встречать тебя.

Ему казалось, что у него выросли крылья.


Клавдия Семёнова, дизайнер мебели, впервые выставляла свои работы на международной выставке в Кёльне. Она совсем забыла о своём прошлом, сейчас ей хотелось только творить, создавать красивую, удобную мебель. Сидя у камина на даче она вспоминала своё прошлое, сравнивала его со своей теперешней жизнью. Клава, - теперь она разрешала себя так называть, была счастлива. Хотелось жить, любить, выйти замуж, родить сына. «У меня всё ещё впереди» - подумала она и улыбнулась. «Спасибо Тебе, Отец Небесный»!!!


В далёкой Америке, по берегу океана прогуливалась красивая пара.

- То, что многие считают искусством, на самом деле омерзительно. Выставлять коровьи головы можно только ради скандала.

- Ты прав. Искусство должно быть добрым, по крайней мере, не агрессивным.

Антон с Лизой прямо с выставки сбежали. Проезжая вдоль берега, решили помочить ноги в океане. Антон подкатил брюки, а Лиза просто сняла босоножки.

- Прошло четыре года, как я здесь живу, а привыкнуть не могу. Какие-то они, американцы, чудные.

- Чудные, но, знаешь, уже то, что они ищут, неплохо.

- Почему дерьмо всегда было дерьмом, а теперь скульптуры из дерьма – искусство? Не понимаю.

- Папа звонил, - сменила тему Лиза, - сказал, что всё тип-топ.

- После того, как ты уехала, я думал, ему будет тяжело. Но он мужик.

Эти слова напомнили о Димке, когда он пригласил её на танец на выпускном балу. Ни разу Лиза не плакала – ни на похоронах, ни после, а тут разрыдалась. Антон не знал, что делать.

- Лиза, девочка, ты соскучилась? Давай поедем в гости…

- Нет… Просто ты сказал «мужик»… Так говорил Димка про отца, - она говорила и плакала, - На выпускном папа впервые пришёл после возрождения… как он это называет, трезвым…

Вот оно что. Слова об отце напомнили о Димке. Хорошо, что она плачет, это хоть немного похоже на женское поведение. Он обнял её, гладил по волосам, а она всё плакала и плакала. Антон ни разу не сказал Лизе о своих чувствах – он видел, как она страдает. Молча, по-мужски, и он не знал, правильно ли это. Хотя и случилось это спустя четыре года, он обрадовался.

- Поплачь, девочка, поплачь. Хорошая моя… Маленькая… Любимая…

Лиза посмотрела на него. Никогда прежде она не замечала такого взгляда, да он никогда и не смотрел так. Антон дал себе слово, что не будет никак обнаруживать себя, и вот не сдержался. Он слишком долго ждал её, слишком долго. И то первое чувство, которое он испытал, не отпускало, жгло, особенно по ночам, когда все спали. Лишь однажды, они с Лизой, прогуливаясь по парку, затронули тему любви. Антон готов был открыться, но внимание её привлекла белка, и, конечно, разговор перешёл на другую тему.

- Что ты такое говоришь? – спросила она спокойно.

- Я говорю «любимая», ты же слышала. Я тебя люблю.

Лиза встала на ноги, она была совершенно спокойна; вдруг бросилась бежать. Он растерялся, потом подумал, что бежать некуда – они далеко от дома, и побежал за ней. Она бежала, бежала, пока силы были, потом также резко остановилась. Антон не приближался – просто находился на расстоянии.

- Я не знаю, как быть, Антон, - ей пришлось кричать.

- Не понимаю, объясни. – Он подошёл ближе.

- Я тоже тебя люблю. – Ему показалось, что кто-то ударил под дых – стало тяжело дышать, он опустился на колени, чтобы не упасть. Лиза подошла вплотную, обхватила его голову, он прижался к её животу. – Мне страшно думать, чтобы полюбить другого. Это предательство по отношению к Димке. Но всю жизнь мы не можем убегать от этого. Как быть?

- Ты не можешь его предать – он мёртв. Нельзя предать мёртвого. Сама подумай.

- Так просто?

Лиза тоже встала на колени, заглянула ему в глаза…

- А память?

- Лизонька, девочка, у него нет памяти. – Антон гладил её волосы. – Он умер, а твоя память – это твоя память и Димка всегда будет там.

- Так просто? – снова спросила она. – Я столько раз думала об этом, а, оказывается всё так просто. Почему мы об этом раньше не говорили? Столько времени я мучилась этим вопросом.

- Всему своё время под солнцем.

Рейтинг: нет
(голосов: 0)
Опубликовано 23.04.2015 в 21:16
Прочитано 260 раз(а)

Нам вас не хватает :(

Зарегистрируйтесь и вы сможете общаться и оставлять комментарии на сайте!